К вопросу о существовании еврейских общин в России в XVIII веке (до 1772 г.) Виктория Герасимова аспирантка каф. Истории и теории культуры ФИИ РГГУ Общепризнанным как в российской, так и в еврейской национальной историографии считается, что еврейское население в России появилось лишь после разделов Речи Посполитой, поэтому проблема еврейского присутствия долгое время оставалась малоисследованной. Тем не менее, процесс «собирания» евреев в границах России начался несколько раньше – со второй половины XVII века, когда была присоединена Левобережная Украина, а также Смоленск и Киев. Чаще всего евреи на российской территории находились на временно-постоянной основе: в любой момент существовала угроза их изгнания. Основной причиной стремления евреев в Россию была перспектива экономической выгоды. В силу этих обстоятельств евреи на российской территории были лишены возможности жить полноценной общинной жизнью. Характерная для еврейских общин анклавная модель расселения в России оказалась фактически невозможной. В фокусе нашего исследования находятся механизмы функционирования евреев в России в качестве этноконфессиональной общности. Источниковую базу исследования составили как опубликованные, так и архивные материалы. Важнейшим корпусом источников стали «Регесты и надписи» т. 2 и 3, а также материалы следствия по делу о сожжении Александра Возницына и Бороха Лейбова в 1738 г. Неопубликованные источники представлены в работе материалами РГАДА. Организация общинной жизни стала существенной проблемой для рассеянных среди православного населения евреев. Задача эта усложнялась замкнутостью и враждебностью к «чужому» в традиционной русской культуре. Специфика источниковой базы настоящего исследования обуславливает скудость информации об организации еврейской религиозной жизни в России в рассматриваемый период. Данные о поведенческих установках евреев в отношении окружающего населения в целом немногочисленны. Лишь немногие разрозненные упоминания и свидетельства позволяют нам сформировать минимальное представление об этой проблеме. Среди подробностей следственного дела по обвинению евреев с. Городня Черниговского полка в убийстве студента Сахно с целью ритуального употребления его крови1 мы находим свидетельства существования организованной еврейской религиозной жизни в Малороссии. По мнению обвинителей, добытая евреями кровь необходима была для Стоклицкая-Терешкович В.В. Первый ритуальный процесс в России (1702) // Еврейская старина. Т. Х. Пг, 1918. С. 7-26. 1 1 проведения «праздника Трубки»2, на который в с. Жуковки собралось около сорока евреев со всех окрестностей. Хозяином дома назывался некий Шмуль, очевидно являвшийся лидером местных малороссийских евреев, возможно раввином. Подобного же рода схема организации религиозно-общинной жизни существовала в Слободской Украине, о чем известно из жалобы местных жителей к духовным властям. Претензии предъявлялись к управителю вотчины князя Юсупова в Ракитной слободе о допущении местным евреям свободно отправлять свой религиозный культ. Так, выяснилось, что в Ракитной слободе проживал раввин, к которому так же, как и в случае с евреем Шмулем, на праздники съезжались соплеменники3. Евреи-откупщики, занимавшиеся таможенными и кабацкими сборами на Смоленщине в 1717-1722 гг. также стремились наладить полноценную религиозную жизнь. С этой целью в с. Зверовичи была построена «жидовская школа», представлявшая собой, скорее всего, вариант домашней синагоги, в которую местные евреи собирались на молитвы4. Однако и этот очаг еврейской общинной жизни был разрушен по причине конфликтов с окружающим православным населением. На особом положении в Москве и Петербурге находились евреи – государственные поставщики. Им в меньшей степени приходилось сталкиваться с местным населением. Тем более что с начала правления Петра Великого в новую столицу – Петербург – хлынул поток иностранцев. Как отмечают современники, город был похож на «новый Вавилон», и обилие иностранцев не вызывало обычного негативного отношения к ним5. Несколько иной ситуация была в «старой» Москве. Подозрительное отношение к чужому, иностранному, столь характерное для традиционной русской средневековой культуры, здесь было обычным явлением. Всем иностранцам было предписано жить в Немецкой слободе. Не стали исключением и евреи. Из материалов следствия по делу Александра Возницына и Бороха Лейбова мы узнаем некоторые подробности о еврейской жизни в столицах. Некие Авраам Самойлов и Давид Исаков фигурируют в этом деле как слуги «жида Липмана» (речь идет о Леви Липмане – крупном поставщике двора, ювелире, Название еврейского праздника Рош-а-Шана, бытовавшее в восточноевропейской христианской среде. См.: Бредни Талмуда / Пер. с польского и коммент. В. Мочаловой // Праздник-обряд-ритуал в славянской и еврейской культурной традиции. Сб. статей. Москва, 2004. С. 386-387. 3 Полное собрание постановлений и распоряжений по ведомству православного исповедания Российской империи. Т. 8. С. 113.; Регесты и надписи № 1754. См. также: Гессен Ю. История еврейского народа в России. Пг., 1916. С. 75. 4 Маркон И.Ю. Предисловие к «Дело о сожжении отставного морского флота капитан-поручика Александра Возницына за отпадение в еврейскую веру и Бороха Лейбова за совращение его (1738 год) // Пережитое. СПб, 1911. Т.2. Приложение. С. 4. 5 Анисимов Е. А. Петербург времен Петра Великого. М., 2008. С. 364. 2 2 финансисте), курсирующие между Москвой и Петербургом по служебным делам 6. Находясь в Москве, евреи останавливаются в Немецкой слободе. Известны имена отдельных иностранцев, у которых проживают евреи: у «иноземки Болденши» живут упомянутые выше Авраам Самойлов и Давид Исааков, а также зять Бороха Лейбова Шмерль – уроженец польского местечка Дубровны. Сам Борох Лейбов «квартиру имеет в дому золотаря иноземца Ивана Орлета в немецкой слободе»7. Примечательно при этом, что москвичи знают, где можно найти евреев в Москве. Подобный вывод можно сделать на основании показаний Александра Константинова, слуги Александра Возницына: «и сказывали ему Александру тех дворов жители, нет ли де их (евреев) в немецкой слободе… и тот извощик сказал ему то ж, чтобы искал в немецкой слободе»8. Фигура Леви Липмана стал своеобразным центром организации религиозной жизни евреев в столицах. Это не должно удивлять: здесь мы видим реализацию распространенной в Европе практики сосредоточения небольших еврейских общин вокруг «придворных евреев». Они обычно привозили с собой не только специалистов бухгалтеров, агентов и слуг, но и резников, раввинов9. Так, нам известно, что польский еврей Шмерль выполнял при Леви Липмане функции резника (шойхета)10. Борох Лейбов находился в том же качестве при слугах Липмана11. Важно заметить при этом, что и у Шмерля, и у Лейбова функциями резника не ограничивается круг деятельности. Наличие религиозных знаний не помешало им заниматься активной экономической деятельностью как в России, так и за ее пределами (в Речи Посполитой). Например, нам известно, что Лейбов брал откупа на Смоленщине в 1717-1727 гг. Кроме того, незадолго до начала следствия он вел финансовые дела в Москве: на следствии он часто упоминает о взыскании «заимных денег» и о других делах то в Сенате, то в приказах, то в иных государственных учреждениях (как в Москве, так и в Смоленске), однако точный род его занятий неизвестен12. Шмерль же, семнадцатилетний зять Лейбова, занят в торговле: он ездит на ярмарки, называя их по-еврейски «кирмаш»13. Дело Александра Возницына по обвинению в переходе в иудаизм при содействии Боруха Лейбова было весьма необычным явлением для своего времени. В 30-х гг. XVIII в. известно еще лишь об одном подобном прецеденте – переходе из православия в Дело о сожжении отставного морского флота капитан-поручика Александра Возницына за отпадение в еврейскую веру и Бороха Лейбова за совращение его (1738 год) / Публ. и вступление И.Ю. Маркона // Пережитое. СПб, 1911 Т.2. Прил. С. 34. 7 Там же. С. 37 - 38. 8 Там же. Т.2. С.38 9 История еврейского народа / Под ред. Ш. Эттингера. М.: Мосты культуры, 2001. С. 359. 10 Дело о сожжении … Т.3. Прил. С.59. 11 Там же. Т. 2. Прил. С. 40. 12 Там же. С. 39. 13 Там же. Т.3. Прил. С.59. 6 3 мусульманство башкира Тойгильды Жулякова14. Исход обоих дел был одинаков: казнь через сожжение. В рамках данной работы представляется любопытным рассмотреть проблему перехода в иудаизм на материалах следствия по делу Лейбова-Возницына. Прежде всего, стоит остановиться на проблеме противоречий во мнениях: из уст разных фигурантов дела мы получаем разные суждения об иудейском прозелитизме. Так, сыну Бороха Лейбова, Мееру, приписывается фраза, обращенная к слуге Возницына Александру Константинову: «как де твой помещик обрежется, то де у нас будет великое веселие»15. В то же время зять Бороха, Шмерль, говорит совершенно в ином духе: «возрастных не обрезывают, да хотя бы де кто какого закона не был и желал бы принять их жидовское обрезание и закон, учинить этого не можно»16. Сам Лейбов находит альтернативный вариант решения вопроса: « в жидовский их закон николи не примут потому что де принимать у них запрещено, да и жидом у них не можно быть…и то принять могут точию в Амстердаме, а в протчих странах хотя б кто и желал жидовский закон принять, того никак не сделают, понеже воспрещено от статутов»17. Можно предположить, что Лейбов пытается снять с себя ответственность по решению вопроса о совращении в иудаизм, отсылая интересующихся к раввинским авторитетам в Западную Европу. Множественность точек зрения на проблему прозелитизма в еврейской среде неудивительна, во-первых, по причине особой щекотливости темы, а, во-вторых, потому, что традиционной чертой еврейского религиозного дискурса является вариативность решений. В недавно присоединенной к России Лифляндии проживало католическое и протестантское население, в среде которого сложились собственные представления о евреях. Несмотря на периодически вспыхивающие религиозные обвинения в адрес евреев, подогреваемые христианским духовенством, традиции взаимоотношений с ними здесь были более продолжительные, чем в православных регионах России. Наиболее благоприятные условия для образования еврейской общины сложилось в Риге. В 1764 г., благодаря покровительству Екатерины II, евреям было разрешено вести торговлю в этом городе, а проживать за пределами городских стен, в форштадте. В этом году сюда в числе первых «привилегированных евреев» приехали 36 человек: семьи «новороссийских купцов» Леви Вульфа, Давида Бамберга, Арона Мозеса и еще несколько других семей. Появилась синагога, а уже в следующем году было организовано местное похоронное братство – Хевра-Кадиша18. Таким образом, с момента появления в России евреи предпринимали попытки организовать свою религиозно-общинную жизнь. На короткое время в разных регионах пограничья и в столицах им это удавалось. Однако функционирование еврейской Чупин Н.И. Сожжение на костре в Екатеринбурге в 1738 г. // Русская старина. Т. 23. СПб, 1878. С. 311- 313. Дело о сожжении… Т. 4. Прил. С. 99. 16 Там же. С. 100. 17 Там же. С. 104. 18 Иоффе И. Из жизни первой еврейской общины в Риге // Пережитое. СПб, 1911. Т. 2. С. 187. 14 15 4 этноконфессиональной группы в условиях православной среды было затруднительно. Невозможность открыто отправлять религиозный культ вынуждала иудеев идти по нелегальному пути. Существование таких самопроизвольно возникших иудейских общин рассматривалось окружающим населением как вызов и порождало конфликты, завершавшиеся разрушением очагов еврейской жизни. Для обеспечения своей общинной жизнедеятельности евреи наряду с традиционными экономическими занятиями пытались выполнять также религиозные функции в среде своих соплеменников. При этом важно отметить, что речь шла не о полноценной общинной организации, характерной, например для Речи Посполитой, а скорее о некой форме коллективной религиозной жизни, обеспечивающей реализацию базовых потребностей. Особая роль в организации религиозной жизни принадлежала придворным евреям или светским лидерам (как в случае с Борухом Лейбовым). При слабом развитии собственной еврейской общинной жизни в России возникало естественное тяготение к польско-литовскому центру. 5