Философия управления - Сетевое сообщество "РОССИЙСКАЯ
реклама
Людмила Голубкова Вадим Розин ФИЛОСОФИЯ УПРАВЛЕНИЯ Оглавление Оглавление 1 Введение 3 Часть первая. Идеи и тренды современного управления (Л.Голубкова) 4 Глава 1. Что такое управление? 5 Глава 2. Где встречается управление? 27 Глава 3. Корпорации 43 Глава 4. Управление – не профессия, а... метапрофессия 81 Глава 5. Стратегическое управление 94 Глава 6. Управление развитием 117 Глава 7. Понятие времени в управлении 147 Некоторые итоги 167 Часть вторая. Предмет, направления исследования и проблемы философии управления (В.Розин) 170 Глава 1. От теории менеджмента к философии управления и диспозитивной науке об управлении 170 Глава 2. Основные направления и дискурсы теоретического осмысления управления 186 Глава 3. Социальные основания управления 234 Глава 4. Диспозитив управления 275 Заключение 303 2 Людмила Голубкова Вадим Розин Философия управления Введение Эту книгу мы задумывали не как очередной учебник по менеджменту или труд по теории организации. Это книга-размышление о сути управления. В одной части размышляет философ, в другой – руководитель. Разные точки зрения, разные реальности, разные объяснения. Мы отдаем себе отчет, что часть заданных вопросов останется без ответа, а некоторые ответы могут показаться странными. Как считают китайцы, «философия – это, прежде всего, форма правильного удивления». 1 О том же писал Аристотель, говоря, что философия начинается с удивления. Мы пришли к этой книге именно через удивление по поводу такого явления как управление. Но зачем нужны знания об управлении, если это не рецепты и предписания к его изменению и совершенствованию? Дело в том, что подобных рецептов очень много, большинство авторов по теории менеджмента предлагают или вполне конкретные, или более абстрактные предложения, которые, с их точки зрения, позволят поднять эффективность предприятия или кардинально изменить в лучшую сторону его структуру. Но вот, что пишет проф. А.В.Тихонов. «Сложился, – пишет он, – огромный рынок рекомендаций практикам, как им лучше всего и эффективнее вести свое дело. Одна «панацея» конкурирует с другой, а между тем в науке нет согласия относительно природы и функций управления, его отличительных признаков и качеств». Кажется, тогда чего проще – расскажите сначала, что такое управление, а затем, как его совершенствовать 2. Здесь, правда, затруднение: разные авторы по-разному понимают это самое управление, а часто и у одного автора несколько разных его трактовок. Может быть, в этом случае нам вообще не нужно обращаться к пониманию сути управления? Если бы современное предприятие могло работать, не изменяясь, если бы его не приходилось сознательно развивать, то да, практикующий управление мог бы обходиться только своими профессионализмом и навыками. Однако в условиях кризиса и конкуренции за разные ресурсы (административные, инвестиции, символические и др.) не развиваться и не изменяться означает одно – прозябание или просто смерть предприятия. Если бы менеджеров и руководителей не нужно было готовить в школах управления и университетах, то да, возможно, понимание сути управления не было бы столь необходимым. Правильное образование всегда предполагает выяснение предмета и сущности явления. Теперь, что нас объединяет, а что в наших подходах различно. Вадим Розин не только философ, но еще и культуролог и методолог. Во второй своей ипостаси он изучает культуру, в третьей – мышление и методы познания. Людмила Голубкова, специалист по 1 2 Секацкий А.К. Два ларца, бирюзовый и нефритовый. СПб., 2008. Стр. 51. Тихонов А.В. Социология управления. М., 2007. Стр. 32. 3 управлению, имеет опыт предпринимательства, последние пятнадцать лет работает на руководящих должностях в западных и российских компаниях. Оба автора, анализируя управление, создают знания, позволяющие по-новому взглянуть на это сложное понятие, что в конечном счете выступает залогом для специалистов в области управления увидеть свою деятельность как бы стороны и переосмыслить ее. В свою очередь, подобное переосмысление является необходимым условием собственного развития, а также условием развития предприятия. Если Вадима Розина интересует сущность управления, методы его изучения, культурно-исторические типы управления, то Людмилу Голубкову, прежде всего, как организацию можно развивать, какие факторы и условия этому препятствуют или, наоборот, способствуют. Это различие в подходах не означает, что для понимания первого не нужно обращаться ко второму и, наоборот. Тем не менее, Голубкова видит управление изнутри практики, с точки зрения задач развития предприятия, а Розин – со стороны, так сказать, с птичьего полета философии. Понятно, что с птичьего полета многие детали не видны, а изнутри не всегда ясны общая перспектива и цели движения. Обычно, когда есть две картины одного явления, более общая и конкретная, начинают с изложения первой (Во всяком случае такова немецкая и российская традиции; в американской чаще начинают со второй стратегии, с изложения конкретных случаев, «кейсов»). Однако мы поступим иначе, начав с исследования Голубковой. Сделано это прежде всего в дидактических целях. Дело в том, что в работе Голубковой вводятся и обсуждаются многие конкретные особенности современного управления, что позволяет читателю и студенту, на которых мы ориентируем это пособие-монографию, уяснить и почувствовать, что это за такое явление – современное управление. Ну, а уж потом в дело вступит «тяжелая артиллерия» в лице философии управления. Причем Вадим Розин не преувеличивает значение философской рефлексии, считая ее дополнительной к исследованию Голубковой. Но и не преуменьшает, особенно в плане ценностей, перспективы и стратегий мышления. Часть первая. Идеи и тренды современного управления (Л.Голубкова) Первая часть состоит из семи глав, в каждой из которых мы рассматриваем феномен управления с разных точек зрения. В этом мы немного походим на тех семерых слепых мудрецов, которые путем ощупывания слона с разных сторон пытались представить его облик. «Есть слон или нет, это дело не важное. Но, раз у людей возникла потребность составить мнение о слоне, чем она хуже других потребностей? И они удовлетворяют ее, исходя из опыта жизни…».3 Привлекая свой двадцатилетний опыт управления, автор последовательно задает вопросы и пытается найти на них ответ. Наш первый вопрос начинается со слова что. Что такое управление? В чем состоит смысл управленческой деятельности, суть этого понятия? Что является единицей управления? Чем отличается управление от администрирования, а руководство от заведования? Как происхождение слова «управление» влияет на его смысл? Здесь нам придется покопаться в словарях, чтобы выяснить историю возникновения слов, обозначающих понятия, связанные с управленческой деятельностью в разных языках. Следующим вопросом станет где. Во второй главе мы рассмотрим, в каких ситуациях, при каких условиях, в структурах какого типа мы имеем дело именно с управлением? Каково соотношение в управлении искусственного и естественного? 3 http://svoboda-club.ucoz.ru/publ/9-1-0-118 4 Отдельную главу мы посвятили вопросу когда. Современное управление возникло вместе с корпорациями, которые выросли из недр послевоенного военно-промышленного комплекса. Нам предстоит разобраться в механизмах, формах и следствиях корпоративного способа управления. В четвертой главе мы задались вопросом: является ли управление профессией и можно ли управлению научить? Речь пойдет о субъекте управления, руководителе. Кто он, современный руководитель, какие у него ценности, мотивы, как они формировались в последние полвека? На этом заканчивается исследование управления-руководства и начинается описание деятельности управления-проектирования. В главах про стратегическое управление и управление развитием мы попробуем ответить на вопрос как. Управленческие методы и технологии широко обсуждаются в программах обучения менеджменту, на конференциях, в книгах и статьях. Существенно меньше материалов посвящено проблеме перевода технологий из одной культуры в другую. Перевода не в смысле изложения американских книжек на русском языке (хотя мы являемся свидетелями формирования менеджерского новояза), но адаптации технологий, развившихся «там», к нашей организационной и социальной действительности. Нас интересует здесь проблема переноса западных и, с недавних пор, восточных способов управления на наш культурный субстрат, который можно кратко охарактеризовать как советское промышленное наследие. Управление развитием предполагает, что организация должна меняться. Но в каком направлении, куда? Историческое время, в котором живет организация и ее части, жестко определяет границы ее развития и ее культуру. Рассмотрение организаций через призму цивилизационных волн Тоффлера позволит нам по-новому взглянуть на желательные и нежелательные аспекты управленческих преобразований. И в заключение мы зададимся традиционным сейчас вопросом – а что дальше? Все больше появляется заявлений, в которых нынешнюю мировую ситуацию называют кризисом управления. Какой тип управления, какие структуры и связи изжили себя, что приходит им на смену? Попробуем пофантазировать на тему, каким должно быть посткризисное управление. Глава 1. Что такое управление? Для ответа на этот вопрос нам придется заглянуть в словари. Какие слова означают деятельность, которую мы называем по-русски «управление», и какой у них смысл? Здесь нашим помощником будет сам язык. Известный немецкий философ и языковед Вильгельм фон Гумбольдт на рубеже XVIII-XIX веков сформулировал в научных терминах идею, революционную для европейской мысли того времени о том, что «разные языки – это не различные обозначения одного и того же предмета, а разные видения его». 4 Гумбольдт считал, что язык является высшей сущностью не только по отношению к отдельному индивиду, но и к народу, говорящему на этом языке, оказывая формирующее влияние на мышление, культуру, социальные отношения. Языковое сознание, по Гумбольдту, определяет национальное бытие, «каждый язык описывает вокруг народа, которому он принадлежит, круг...».5 Развиваясь по своим собственным, только ему присущим законам, язык порождает и развивает глубинный смысл понятий, «внутреннюю форму слова». 4 5 Гумбольдт В. Избранные труды по языкознанию. М., 1984. Стр. 9. Там же. Стр. 15. 5 Русский язык входит в индоевропейскую семью языков, к которой относятся английский, французский, немецкий и другие языки современной Европы, а также классические языки: древнегреческий, латынь, санскрит (язык священных индийских текстов), некоторые языки Азии, например, древнеперсидский и современный фарси, родственный им таджикский. Современная лингвистика допускает развитие индоевропейских языков в течение тысячелетий из общего праяызка или группы диалектов, на которых говорили родственные племена, распространившиеся в дальнейшем по огромной территории и потерявшие культурную и физическую связь между собой. Установление родства языков началось с начала XIX века, когда ученым стали доступны древние тексты, найденные археологами на территории Малой Азии, Ирана, Индии. Расшифровка этих текстов позволила узнать религиозные, мифологические, бытовые особенности древних народов, проживавших когда-то на этой территории, и сравнить их с известными памятниками Древней Греции, Рима, германской, славянской мифологией. Обнаружились явные культурные и языковые параллели. Сравнительно-историческое языкознание переживало свой расцвет с середины XIX и до 60-х годов XX века, чему во многом способствовало рождение формальных методов, в частности структурализма, и переноса их в гуманитарную область. В XIX веке господствовала немецкая школа компаративистики, изучавшая в основном грамматическое и фонетическое сходство классических и германских языков. В начале XX века на смену немцам пришли французы, обратившие внимание на социальнокультурные аспекты языковых значений и структуру выражения смысла базовых понятий. Французский лингвист Э.Бенвенист в своем исследовании основных понятий древней индоевропейской общности пишет об исконном понятии «rex» (правитель, царь) и родственном ему «rectus» (прямой, правильный): «... прилагательное rectus получает толкование ‘прямой, как прямо проводимая линия’ в значении не только чисто физическом, но и нравственном: ‘прямая линия’ означает правильность, норму. Прямое в системе понятий нравственности отождествляется со справедливостью и достоинством, противоположное ему кривое отождествляется с обманом, ложью... Латинский rex должен рассматриваться не столько как самодержец, сколько как человек, проводящий линии границ или прокладывающий путь, олицетворяющий одновременно все, связанное с правом... Индовропейское rex – понятие более религиозное, чем политическое. Обязанности rex не повелевать и не вершить власть, а устанавливать правила...»6 Те же смысловые параллели мы находим и в истории однокоренного с управлением слова «правый». В древнерусском и других славянских языках оно означало «прямой, правильный, невиновный», как и в других древнеславянских языках. Слово с тем же корнем в древнеиндийском имело значение «выдающийся, превосходящий», в англосаксонском (от которого произошел современный английский язык) – «сильный, деятельный, смелый», в древнеисландском – «стоящий впереди, стремящийся вперед».7 В современном русском языке «управлять» означает: 1. направлять ход, движение, руководить действиями кого-чего-нибудь; 2. руководить, направлять деятельность когочего-нибудь.8 Понятие управления в русскоязычной культуре исторически не связано с демонстрацией власти и силы руководителя. Управление – это поддержание справедливости и порядка первым лицом, способствование движению в заданном направлении. Бенвенист Э. Цит. соч. Стр. 252. Здесь и далее происхождение русских слов дается по: Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. Т. 3/Пер. с нем. и доп. О.Н.Трубачева. М., 1987. 8 Здесь и далее современные значения русских слов даются по: Ожегов С.И. Словарь русского языка. М., 1973. 6 7 6 Рассуждая о путях развития России, методолог Юрий Громыко подчеркивает необходимость восстановления в нашей культуре образа истинного правителя – государя: «Господь не в силе, а в правде. И правда здесь заключается в наличии сферы свободного самодействия, которое предполагает основанную на любви самоотдачу всех своих сил служению Родине... Государь – это антропологическая фигура, которая конституирует сферу свободного самослужения. Диктатор, вождь, партийный лидер – это тот, кто придумывает внешнюю прагматическую функцию использования служения, обнаруживает, для чего необходимо служение, создает механизмы насильственного понуждения к героическому действию, эксплуатирует самоотречение, но не культивирует условия для воспроизводства служения, поскольку они предполагают личный подвиг самоотдачи с его стороны».9 В русском языке есть несколько слов, сходных, но не тождественных по значению с понятием управления: руководство, заведование, администрирование, после перестройки этот список пополнило заимствование менеджмент. Известно, что в языке не бывает двух слов с абсолютно одинаковым значением. Возникающие в языке новые слова, иностранные заимстования не дублируют смысл уже имеющихся, но получают другие оттенки значения. Что же означают синонимы слова «управление»? Управление обычно толкуется через понятие руководства, как наиболее близкое по значению: «направляющая деятельность руководителя». Управляют и руководят кем-то или чем-то. Это активные глаголы, предполагающие после себя объект. У них есть возвратные формы: «управляться» и «руководствоваться», но они гораздо менее употребительны. В слове «руководство» для русского уха сразу выделяется первенство, главенство. Взять за руку и повести за собой. Руководитель не только возвышается над подчиненными в силу иерархии, он является «водителем» в древнерусском смысле, он идет впереди, он больше знает, дальше видит, он содействует продвижению других. «Руководство чаще всего понимается как помощь в организации или осуществлении того или иного процесса. Это происходит, когда к руководителю обращаются подчненные..., и руководитель находит способы ее решения, четко указывая кому и что делать...».10 Несмотря на сходство смыслов, между «руководителем» и «управляющим» слышится несомненная разница. Руководитель – понятие более общее, у него бóльшая сочетаемость. Управляющий является наемным служащим, он следит за порядком, руководит повседневной деятельностью предприятия. От слова «управлять» возник «управленец», но это, скорее, профессиональное отличие, нежели общественная роль. Язык, как и живой организм, постоянно обновляет свои «клетки», словарный состав. Незаметно из употребления ушло уютное слово заведовать, которое словарь определяет как «руководить, управлять». Но примеры сочетаемости намекают на особую функцию этого вида управления: заведовать хозяйством, складом. Заведующий никого никуда не ведет, он следит за порядком, который кем-то был уже установлен. Корень слова «вед-» древний, индоевропейский, его родственная форма прослеживается в русском «видеть», латинском «video» (вижу). Ведать – это «знать путем осмотра». Заведовать – это надзирать за вверенным объектом, находящимся в предлах досягаемости, который можно обойти, объехать, окинуть хозяйским взглядом. С укрупнением объектов управления функция заведования становится все менее востребованной, и слово уходит из узуса. Заведование остается в небольших коллективах (склад, мастерская, детский сад), более крупным организациям более свойственно функционирование. Основой управленияфункционирования является закрепленная за каждый сотрудником область деятельности и ответственности, распределение обязанностей, спущенный сверху и потому не Громыко Ю. Общество развития. Сценарий России для мира в 2030 году // В сб.: De Futuro, или История будущего. М., 2008. Стр. 86-87. 10 Елина И.Е., Елин А.В. Управление: философские аспекты. М., 2009. Стр. 39. 9 7 подлежающий изменению порядок. Производное слово функционер имеет значение «работник партийного или административного аппарата», 11 оно ýже по смыслу и менее нейтрально в стилистическом отношении. Примечательно определение функционера, сближающее его с начальным смыслом слова менеджер, приведенное немецким социологом и экономистом Альфредом Вебером (Weber): «Человек, чья деятельность состоит в том, чтобы выполнять функции, т.е. “функционировать”, быть функцией чего-то. Альфред Вебер (“Kulturgeschichte als Kultursoziologie”, 1950) считает, что ‘четвертый человек’ сменит ‘третьего человека’, который ‘в течение тысячелетий прогрессирует через синтез барства и антибарства к полному обесчеловечению’, и что этот ‘четвертый человек’ – функционер, функционер механизма цивилизации, ‘цивилизаторского комплекса’, специалист, надзирающий за рабочими. Честолюбие побуждает его отождествлять себя со своими функциями».12 Функционер предшествует администратору. Первый следует правилам, не особенно размышяя над их происхождением; второй следит за соблюдением этих правил на уровне операций. Администрирование характерно для крупных организаций с развитой системой норм, правил, процедур, нуждающихся в поддержании. Очевидно, что возникновение такого типа управления связано с усложнением иерархической формы власти. Уже в самом известном городе-миллионнике древности, Вавилоне, расцвет которого приходится на III тыс. до н.э., можно найти архитектурное указание на многоступенчатую структуру управления: достаточно посмотреть на зиккураты.13 В авраамических религиях описана лестница Иакова: «И увидел во сне: вот, лестница стоит на земле, а верх ее касается неба; и вот, Ангелы Божии восходят и нисходят по ней». (Быт.28:12-16) Основанный на этом библейском сюжете, русский апокриф «Лествица Иакова» добавляет подробности: у лестницы двенадцать ступеней, на каждой справа и слева лица, а на самом верху — «лице, акы человече, из огня изсечено».14 Земной план лестницы Иакова дает представление о числе уровней общественной структуры, которые мыслились в ту эпоху. Само слово «administratio» в классической латыни имело несколько значений, первым из которых являлось «служение, оказывание помощи, помощь». Другие значения указывали на «заведование, руководство; управление; ведение; обслуживание», а также «исполнение, осуществление».15 С прилагательным административное лучше сочетается управление, нежели руководство. Администрирование проникает в русский язык в первой трети XX века, вместе с другими концептами теории новой организации. Словарь Ожегова, ровесник становления крупных иерархических организационных структур, чутко реагирует на смещение значения слова «администрировать» в область искусственного: «управлять чем-то бюрократически, формально, не входя в сущность дела». Если заведование предполагает у руководителя хозяйскую жилку, крестьянскую основательность, домовитость, то администрирование представляется машинной координацией документов и людей. Администратор, в отличие от управляющего и руководителя, – это ответственный распорядитель, который способствует проведению в жизнь политики высшего руководства, корпоративных стандартов и процедур, его деятельность связывает естественную рабочую среду и искусственный мир норм и правил. Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь русского языка: В 3 томах. М., 2006. Том 3. Философский энциклопедический словарь. М., 1998. 13 Зиккура́т (от вавилонского слова sigguratu — вершина) — культовое сооружение в древнем Междуречье. Зиккурат представляет собой башню из поставленных друг на друга параллелепипедов или усеченных пирамид – от трех у шумеров до семи у вавилонян. (По материалам статьи «Зиккурат» Википедии – свободной энциклопедии) 14 http://lib.pushkinskijdom.ru/Default.aspx?tabid=4259 15 Латинско-русский словарь / под общей редакцией проф. С.И.Соболевского. М., 1949. 11 12 8 «Администрирование предполагает, что администратор разработал подробные инструкции для каждого исполнителя, постаравшись предусмотреть в них все типовые ситуации, способные возникнуть в практике деятельности. Таким образом, администратор создает правила, которые... регламентируют деятельность управляемых без непосредственного вмешательства и контроля».16 Перейдем к недавнему приобретению русского языка, слову «менеджмент». В словаре русского языка Ожегова, составленном полвека назад, его еще нет. На молодость этого заимствования указывает и неустоявшееся ударение – по-английски оно падает на первый слог (мéнеджмент), но общий сдвиг русской произносительной нормы – перемещать ударение на конец слова – порождает и другой вариант. Другой особенностью является отсутствие глагола. Управление и его синонимы являются отглагольными существительными, то есть обозначают действие. В английском языке «management», следуя этой словообразовательной модели, происходит от глагола «manage». В Энциклопедическом словаре Вебстера приводятся следующие значения этого слова в современном английском языке: переходный глагол 1. удаваться, 2. заведовать чем-либо, 3. умело руководить или влиять на человека, 4. управлять, руководить, контролировать, 5. манипулировать (орудием, инструментом), 6. заставить произойти чтолибо, несмотря на обстоятельства, 7. дрессировать, уметь обращаться (с лошадями), 8. (архаическое) экономно, разумно обращаться с деньгами, здоровьем и т.п.; непереходный глагол 9. быть ответственным за что-либо, 10. продолжать работать, функционировать, несмотря на сложности. К четвертому значению приведены синонимы: направлять (guide), вести (conduct), регулировать (regulate), engineer (проектировать, руководить проектом).17 Смысл этого слова связан с понятием «руководить чем-либо, заведовать, несмотря на неприятности, действуя при этом умело и разумно, в рамках своей компентенции». Всплывает образ наемного управляющего, заведущего, квалифицированного, в меру инициативного, которому доверили объезжать лошадей, следить за имением, хозяйством. «Manage» происходит от лат. «manu» (рука) и производного от него «mansio» – имение, усадьба, дом (англ. manor). Этимологический словарь старофранцузского языка приводит две словоформы с тем же значением, mesnage и manage, относящиеся к началу XII века.18 Позже появилось однокоренное слово «манеж». Можно предположить, что сначала средневековый «менеджер» ухаживал за господскими лошадьми, постепенно продвинулся по службе, ему доверили феодальное имение, а затем и хозяйскую фабрику. Другое слово от того же латинского корня «manu», manaie, имеет значения «помощь, защита, пощада»19 и отражает отношения зависимости и подчинения в феодальном обществе. Латинские, точнее происходящие из поздней латыни слова старофранцузского языка пришли в английский во времена норманского господства, который начался с правления Вильгельма I Завоевателя после его победы в битве при Гастингсе в 1066 году. Правящий класс принес на территорию современной Англии норманский диалект севера Франции, которым стали пользоваться для общения с новой властью местные жители, по преимуществу англосаксы, говорившие на староанглийском языке, родственном немецкому, датскому, голландскому и другим языкам германской группы. 20 Такое вынужденное двуязычие продолжалось с начала XII до середины XV века и способствовало тому, что до сих пор сходные значения одного и того же понятия могут обозначаться германским и латинским корнями (ср. получить – герм. gеt и лат. acquire). Елина И.Е., Елин А.В. Цит. соч. Стр. 39 Сокр. перевод из: Webster’s Encyclopedic Unabridged Dictionary of the English Language. N-Y./Avenel, 1989. Стр. 869-870. 18 Dictionnaire de l’ancien français jusqu’au milieu du XIVe siècle. Paris, 1980. Стр. 410. 19 Цит. соч. Стр. 388. 20 Подробнее см. исследования проф. Дэвида Кристала, видного специалиста по истории английского языка: Crystal D. The Cambridge Encyclopedia of the English Language. Cambrige University Press, 1995; Crystal D.The Stories of English. L., 2004. 16 17 9 Однако это касается только того лексического пласта, которым пользовались в народе. Большинство слов современного английского языка со значением «управлять» (вершить власть, руководить) относились к узусу франкоговорящей верхушки: короля, баронов, наместников и духовенства и, вследствие этого, происходят от латинских корней (ср. control, director, guide, govern, rule, supervise). В то же время общегерманский king, соответствующий функции священного царя, вождя (от этого корня и рус. князь), и его женская ипостась queen остались в языке. На разделение полномочий первого лица государства, властного статуса и права действовать, указывает известное выражение: «Английская королева царствует, но не правит». Современное значение слов manage и management в деловой среде сводится к целеполаганию в оперативной области, ответственности и контролю (ср. определение из Оксфордского словаря английского делового языка: отвечать за или контролировать организацию, подразделение, проект). Существительное management также имеет сходное с русским значение «руководство» как совокупность руководителей организации.21 Сравним руководство и менеджмент. Руководитель, помимо функций планирования, выполнения, контроля, идет впереди и ведет за собой, направляет, определяет границы деятельности, словом, активно воздействует на подчиненных. Менеджер действует в установленных границах своей области, данных ему полномочий. Руководство и менеджмент различаются не только по активности реализации функции управления, но и по степени предсказуемости своих действий. Руководство нацелено в будущее, именно поэтому слово «руководитель» родственно «вождю». Руководитель часто вынужден действовать в условиях неопределенности, результат руководства измеряется качественными параметрами. Руководство может быть успешным, мудрым, правильным. Менеджмент цикличен, результат его известен и вычисляем. Так в русском управленческом новоязе появилось устойчивое сочетание «регулярный менеджмент», которое в силу тавтологии отсутствует в английском. Можно сделать вывод, что manager – это наш заведующий, поставленный умело и разумно руководить четко ограниченной областью деятельности. Русскоязычное понятие менеджмента ýже управления и руководства, ближе к обеспечению, функционированию, нежели к развитию. Менеджер обустраивает ту область, которую он контролирует, он ничего не придумывает и не занимается развитием. Русский язык отразил это смысловое различение и поместил «менеджера» в середину организационной иерархии. Ср.: менежер среднего звена, но высшее руководство компании. Русскому понятию руководства соответствуют в английском еще два слова: guide (направлять) и lead (вести за собой, лидировать, быть первым). Последнее получило новую жизнь в 80-х годах прошлого века в связи с укрупнением бизнеса и усложнением его структуры, прежде всего, в США, что привело к пересмотру роли руководителя. В то же время наша организационная культура унаследовала традицию коллективных форм управления. Лидерство ассоциируется в семантическом поле «Контакты» с соперничеством22, а его сочетаемость в русском языке ограничена тематикой политики и спорта. Согласитесь, что «лидер предприятия» звучит не по-русски. Слово «лидерство» зафиксировано в Русском орфографическом словаре, но в толковых словарях оно еще может отсутствовать.23 Подробнее современное понятие лидерства как вида руководства будет рассмотрено в третьей главе, в связи с феноменом корпорации. Oxford Dictionary of Business English For Learners of English. Oxford University Press, 1993, 1996. Стр. 249. Информация с сайта Института русского языка РАН и компании «Словари.ру». http://www.slovari.ru/default.aspx?p=2824 23 Там же. http://www.slovari.ru/default.aspx?p=1097 21 22 10 Экскурс. Управленческое решение Описывая действия руководителя в поведенческой парадигме, западная теория менеджмента не в состоянии определить, что именно является содержанием его деятельности. В то же время вопрос: в каких единицах можно описать деятельность руководителя – является основным для понимания. С конца 1970-х годов на него пытались ответить участники Московского методологического кружка: «До сих пор, в рамках теории управления, в научных работах и практических рекомендациях, в учебниках и популярных статьях, а значит, – и в идеологии организаторов разного уровня, организационно-управленческую деятельность... рассматривают как процесс принятия решения по схеме: “сбор информации – принятие решения – контроль за исполнением”... ... Стратегия руководства является прямым следствием той теоретической схемы и модели управления, которая в качестве центрального момента деятельности руководителя выделяет работу по “принятию решений”. В реальной практике работы руководителей эта схема и не может приводить ни к чему иному, кроме названных эффектов “авторитарности” и “администрирования”. В этой схеме совершенно не учтены ни процессы организационного проектирования и программирования, ни процессы сценирования и задействования человеческого фактора».24 Частично принимая аргументы против сведéния всей деятельности руководителя к принятию решений, мы все же должны признать, что именно управленческие решения и являются содержанием работы управленца. Другое дело, какого рода эти решения должны быть, чтобы претендовать на искомую единицу управления. Мы считаем, что решения руководителя всегда относятся к выбору оптимального варианта из числа возможных. Для поиска, анализа и подготовки вариантов в организации существуют различные специалисты или службы. Деятельность же руководителя состоит в том, чтобы их оценить и выбрать наиболее примлемый. Здесь слова «приемлемый», «адекватный», «уместный», «оптимальный» являются ключевыми. Иногда в бизнес-литературе встречаются слово «лучший». Но лучший не значит оптимальный. Руководитель не ищет лучший путь, он должен здесь и сейчас выбрать тот способ, который соответствует ситуации. Часто руководитель вынужден брать на себя и функцию аналитика – это не должно вводить нас в заблуждение. Успешность руководителя, таким образом, должна оцениваться в терминах адекватности его реакции на ситуацию выбора управленческого решения. Указанное справедливо для всех уровней управления – от руководителя группы из трех человек до генерального директора крупной компании. Экскурс. Управление и педагогика Как показывает практика, хорошие руководители среднего звена происходят чаще из среды военных и учителей. Следуя уставу, командир и солдат включены в круг регулируемых взаимоотношений. Это одновременно и ограничение, и благо. Сложность жизни редуцирована к кратким и четким положениям воинского устава: «Приказ (приказание) должен соответствовать федеральным законам, общевоинским уставам и приказам вышестоящих командиров (начальников). Отдавая приказ (приказание), командир (начальник) не должен допускать злоупотребления должностными полномочиями или Попов С.В., Щедровицкий П.Г. Конкурс руководителей. Всесоюзный конкурс на должность директора завода микроавтобусов РАФ: анализ случая. М., 1989. Стр. 51. 24 11 их превышения... Приказ формулируется ясно, кратко и четко без употребления формулировок, допускающих различные толкования.»25 Воинская служба прививает понятие о дисциплине и подчиненному, и начальнику. Военные привыкли к тому, что существует определенная иерархия, в которую встроен не только он сам, но и его командир. Прошедшим военную службу не надо напоминать ставить в копию при переписке непосредственного руководителя, потому что он несет ответственность за своих подчиненных: «Приказ командира (начальника) должен быть выполнен беспрекословно, точно и в срок. Военнослужащий, получив приказ, отвечает: «Есть» - и затем выполняет его. При необходимости убедиться в правильном понимании отданного им приказа командир (начальник) может потребовать его повторения, а военнослужащий, получивший приказ, - обратиться к командиру (начальнику) с просьбой повторить его. Выполнив приказ, военнослужащий, несогласный с приказом, может его обжаловать. О выполнении полученного приказа военнослужащий обязан доложить начальнику, отдавшему приказ, и своему непосредственному начальнику.»26 Там, где есть четкие правила и обеспечена возможность их исполнения, отслуживший в армии руководитель чувствует себя комфортно. Поэтому из военных получаются отличные заведующие, хорошие функционеры, удовлетворительные администраторы. А вот управленцы... Это зависит и от личного опыта, и от рода войск, и от специальности, и, конечно, от уровня должности и звания. Полковник имеет больший горизонт планирования и большее число объектов в подчинении, чем майор, сложность его работы выше. Штабные лучше планируют на бумаге, чем полевые офицеры. Зато у последних лучше получается руководить оперативно, принимать решения, быстро делать выбор в условиях неопределенности. Армия приучает работать с теми, кто есть. Поэтому военные, у которых были в подчинении подразделения, обычно хорошие педагоги. Обучение и направление подчиненных – одна из важных составных частей работы любого оперативного руководителя. Умение добиться от подчиненного выполнения поручения – задача не такая простая, как это может показаться. Люди чувствуют, когда их начальник ощущает себя руководителем. Например, командный голос – это обязательное условие успешной работы начальника. Сказанное выше справедливо и для преподавателей, точнее, для учителей. Школьный учитель находится в более «руководящей» ситуации, чем преподаватель вуза: это и разница в возрасте, и окружение, и статус. Ему не нужно доказывать, что он умнее своих учеников – дистанция слишком велика. Однако, по мере взросления школьников, они ставят под сомнение учительский авторитет. Именно в старших классах проявляется настоящие способности учителя не только к преподаванию своего предмета, но и в области педагогики. Существует ли педагогика для взрослых? Безусловно, да. В любом возрасте у человека формируются новые понятия, связи. И здесь руководитель-педагог оказывается в более выгодной ситуации, чем технарь. Ведь преподаватель прошел профессиональное обучение тому, как формировать новые понятия. В педвузе основным предметом на старших курсах является методика. Как пишет в своем исследовании «Философия образования» соавтор этой книги В.М. Розин: Устав внутренней службы Вооруженных Сил Российской Федерации. Утвержден Указом Президента Российской Федерации от 10 ноября 2007 года № 1495. Веб-сайт Министерства обороны РФ. http://www.mil.ru/849/11873/1062/1347/1817/11595/36553/index.shtml 26 Там же. 21 12 «Сегодня пишутся методики в любой хотя бы отчасти организованной практике. Понятие методики не только стало привычным, но и в некотором роде стерлось... Пренебрежение же к методической стороне дела ведет к падению качества работы, к снижению эффективности, к появлению различных проблем и напряжений... ... В массовой деятельности довольно быстро возникает профессиональное общение и складывается профессиональный обмен опытом. В этих условиях происходит сравнение и описание действий отдельных индивидов, ведущее к выявлению образцов, способов и приемов. Такое сравнение автоматически выявляет и поляризует несколько разных... образцов, поэтому встает вопрос об эффективности каждой такой однородной группы способов и приемов...»27 Огромное число книг по западному менеджменту написано в стиле «методических рекомендаций». Возникает вопрос об «эффективности группы способов и приемов». Слепое копирование той или иной «методички» по менеджменту не только не приводит к положительным результатам в реальности управления, но и может стать причиной серьезного кризиса и самого руководителя, применяющего новый «чудодейственный» метод, и бизнеса в целом. Вот как оценивает готовые приемы и методики в обучении менеджменту Ричард Фарсон, американский психолог, ученик Карла Роджерса, основателя школы гуманистической психологии: «Если менеджер поверит, что для успешного выполнения своих обязанностей ему достаточно посещать семинары и следовать простым формулам, он получит эффект, обратный желаемому. Когда подобные формулы обнаруживают свою неэффективность, менеджер разочаровывается, становится агрессивным... Такова обратная сторона упрощенного подхода к проблеме... Вот и мечутся менеджеры и целые компании от одной новомодной обучающей программы к другой, принимая на вооружение все новые и новые направления менеджмента, его определения и специальные термины.»28 Сказанное выше, однако, не означает, что современный руководитель может обойтись без осмысления своих действий и управленческого опыта в целом, без методики. Заведование и функционирование не требуют от руководителя формировать у подчиненных новые понятия. Но уже администратор, который должен проводить руководящие указания сверху вниз, сталкивается с этой необходимостью. Он должен, к примеру, уметь разрабатывать понятные, четкие и ясные документы, а для этого владеть методикой их составления. Руководитель, который занимается управлением, то есть увязыванием нового и существующего, обязан разложить свои действия на методически вычленяемые единицы. Для этого в программах повышения квалификации руководителей стоило бы ввести предмет «Основы методики». А пока в наших бизнес-школах учат «эффективному лидерству», «организационному поведению» и «психологии управления», но не рефлексивной позиции по отношению к собственной практике руководства... Чтобы частично восполнить этот пробел, обратимся к основным смыслам понятия «методика». Проф. Розин выделяет в этом понятии четыре «идеи»: определенной организации предметного материала; нормативности методики; обоснованности методики; общезначимости методики.29 Каждый руководитель должен начать с того, чтобы «организовать предметный материал», которым станет его управленческий опыт и наработанные приемы решения стандартных управленческих задач. В российских компаниях даже сам факт регулярного Розин В.М. Философия образования: Этюды-исследования / В.М. Розин. М.-Воронеж, 2007. Стр. 523, 532. Фарсон Р. Менеджмент абсурда: Аспекты лидерства, которые часто остаются незамеченными / Перев. с англ. М., 2006. Стр. 16. 29 Цит. соч. Стр. 533. 27 28 13 осмысления удач и неудач с коллегами и подчиненными может дать благотворный эффект. В западной практике менеджмента, в частности в проектном управлении, каждый проект завершается обязательным этапом (!) под названием «Извлеченные уроки». Это не просто «отчет о проделанной работе», а совместное обсуждение-размышление над тем, какие задачи были выполнены, что получилось и не получилось и почему. Попробуйте спросить руководителя средней российской компании, в чем причина успеха его подразделения или проекта. В лучшем случае он уйдет в глубокий ступор... Нежелание анализировать собственные удачи является первым показателем того, что руководитель не умеет обобщить и заново пересобрать свой управленческий багаж. Он похож в этом на ребенка, который, еще не обладая культурой счета, каждый раз считает предметы на пальцах. У него еще не сформирован навык свернутой мыслительной работы. Поэтому для него отдельной задачей станет посчитать пять яблок или пять карандашей. Счету учатся еще в дошкольном возрасте, а вот кто систематически учит руководителей решению любых управленческих задач? Читатель может возразить, что управление сложнее счета и научить управлению нельзя. Научить, действительно, нельзя. Эта особенность управленческой деятельности будет подробно рассмотрена в четвертой главе, посвященной профессионализации руководителя. Здесь же мы хотим обратить внимание на то, что руководитель обязан анализировать свою работу. Чем более рефлексивной будет позиция руководителя, тем более предсказуемой и комфортной будет его управленческая жизнь. Это не означает, что он не встретится с трудностями. Однако постепенно у него сформируется умение превращать проблемы (нестандартные ситуации) в задачи (наборы последовательных шагов по их решению). То, что справедливо для методиста в школе и вузе, полностью подходит и для современного управленца, заинтересованного в профессиональном росте. Обратимся снова к «Философии образования», но заменим везде «методиста» на «руководителя», а «предметника-специалиста» на «специалиста» (инженера, экономиста, закупщика и пр.), а саму замену обозначим курсивом: «Потребность представить и обосновать предметно-профессиональную деятельность заставляет руководителя заимствовать различные средства из других видов практики... Заимствуя из других предметов и дисциплин представления, понятия, идеи, модели, знания, руководитель меняет предметность, связанную с этими средствами, все они переосмысляются руководителем относительно той действительности и той предметности, которые характерны для его сферы деятельности и его позиции. Это, с одной стороны, “понимающая позиция”, т.е. руководитель понимает задачи и проблемы, которыми живет специалист, он видит то же содержание, что и специалист. С другой стороны..., руководитель понимает и видит все же несколько иначе: он вносит в предметный материал новые связи и отношения, операционализирует и систематизирует его, создает методические знания и предписания. Можно предположить, что исходной реальностью для руководителя выступает не та, которую он заимствует из других дисциплин..., а та, которая им обосновывается, нормируется, рефлексивно осознается, упорядочивается. Но обосновать, нормировать, осознать, организовать предметный материал руководитель может, лишь обратившись к представлениями и конструкциям, лежащим вне данного предмета. Причем все эти представления и конструкции влекут за собой новые для данной предметности смыслы... Практически же руководитель... строит не понятия (как ученый), а методические представления метода, способа, приема, операции, понятия, склеивает не все смыслы, которые необходимо склеить, а лишь некоторые. Недостатки склейки руководитель компенсирует тем, что, как правило, дает не одно описание, а несколько: чисто рефлексивное, практически не аргументированное описание, описания, обоснованные в тхе или иных отношениях..., синтетическое описание крупным планом и т.д. Лишь все вместе эти описания образуют методику.»30 30 Цит. соч. Стр. 534-535, 536. 14 Этим руководитель-методист, хороший руководитель, отличается от руководителяспециалиста. На руководящие должности часто назначается способный инженер, технолог, экономист, врач, программист. Такой тип специалиста успешно реализовал свои профессиональные амбиции и достиг «потолка» в данном предприятии. Например, способному главному механику, который руководил группой таких же инженеровмехаников, предложили возглавить отдел главного инженера. Вместе с повышением по службе он должен не только узнать новое предметное содержание службы главного энергетика, группы охраны труда и ряда других, которые переданы ему в подчинение, но и кардинально изменить взгляд на содержание своей работы. Теперь ему придется решать не только и не столько задачи технико-технологические, сколько человеческие, управленческие. Не каждый хороший инженер-механик сможет быстро перековаться в «инженера человеческих душ». Отсюда и личные драмы таких руководителей, и неэффективность в зоне их ответственности. Чаще всего такие руководители-специалисты замыкаются в предметной области, а функцию осмысления и конструирования новых организационных смыслов передают кому-то из подчиненных или начальников. Случается, что инженеры на руководящих постах не могут отойти от творчества, которое имманентно инженерно-конструкторским видам деятельности. Часто приходится слышать про первое лицо организации: «Наш генеральный – творческий человек, что-то все время выдумывает, только ничего толком объяснить не может. Вроде все правильно говорит, но ничего не понятно...». Это свидетельствует о неблагополучии в организации. Управленец ничего не придумывает, генерация идей не является ни обязательной, ни, тем более, квалификационной составляющей его должности. Задача руководителя, при выборе единственного для данной ситуации правильного способа действий, – довести до подчиненных основания своего выбора. Где-то руководитель пользуется своим правом: «Я сказал!», где-то он приводит многословные аргументы в пользу своей точки зрения. В любом случае на уровне управления возникает необходимость сформировать новый корпус представлений у подчиненных, сформировать образ будущей деятельности, правильно сориентировать людей. А это задача педагогическо-методическая. Засилье инженеров и экономистов на руководящих должностях часто приводит к недооценке этой специфической компоненты управленческой деятельности. Ниже мы покажем, как увлечение счетными методами, в ущерб гуманитарным, привело западный мир к нынешнему кризису. Прояснению концептов, связанных с управлением, нам также поможет рассмотрение разных видов управления, которые прослеживаются исторически и существуют сейчас. На разделение управления на отдельные виды, указывал еще Платон в своем диалоге «Политик»: «Смешаем ли мы воедино искусство царя и искусство истолкования, искусство приказывать, искусство прорицать, искусство глашатая и многие другие искусства, имеющие общее свойство – повелевать? Или, если хочешь, подобно тому как мы сейчас сравнивали искусства, сравним и их имена: ведь самоповелевающий род пока безымянен, и мы таким образом отделим одно от другого, поместив род царей в область самоповелевающего искусства, всеми же остальными родами пренебрежем и предоставим кому угодно придумывать им имена: в самом деле, наше исследование было предпринято ради правителя, а не ради того, что ему противоположно.»31 Все известные традиционные общества32 пользовались для описания своей иерархической организации трехуровневной структурой. Вообще трехчленные описания 31 http://www.gumer.info/bogoslov_Buks/Philos/Platon/polit.php Существует социологическая и философская точка зрения на традиционное общество. Согласно первой, Т.о. выводится из способа передачи в обществе традиций — набора представлений, обычаев, привычек и навыков практической деятельности, транслируемых из поколения в поколения, выступающих регуляторами общественных отношений. Т.о. – общество, которое регулируется традицией. Сохранение 32 15 составляют основу архаической картины мира и позволяют в некоторой степени реконструировать мифологические, социально-культурные, языковые и психологические объекты, которые лежат в основе представлений о действительности современного человека. Например, тернарными являются первичные системы счета, грамматических категорий времени и рода. Прежде чем человек научился считать или придумал слова для обозначения чисел, он, несомненно, владел наглядным, интуитивным представлением о числе, позволявшим ему различать одного человека и двух людей, двух и многих людей или других предметов. То, что первобытные люди сначала пользовались только такими понятиями, как один, два и много, подтверждается тем, что в некоторых языках до сих пор существуют три грамматические формы числа: единственного, двойственного и множественного. Позднее человек научился делать различия между двумя и тремя деревьями или людьми.33 Мифология большинства известных культур, как исчезнувших в древности, так и существующих по сей день, выделяет три объекта: Небо, Землю, Подземный мир. Так, у народов индоевропейской языковой общности существовала мифологема «ось мироздания», выраженная через образ мифологической горы Меру и «мировое древо». И «ось мироздания», и «мировое древо» имеют четкую вертикальную структуру, которая отражает три основные социальные функции, сложившиеся еще в эпоху родоплеменного строя: жрецы, воины и земледельцы.34 С развитием цивилизации формируется представление о Духе, Душе и Теле. Разворачивание Единого начинается сверху, на этом уровне оно невидимо и непостижимо для человека. По мере проявления Дух «отвердевает» и материализуется в Теле. Функциям жрецов, таким образом, соответствует духовная сфера. Воины находились посередине, отождествлялись с Душой, движущей традиций является в нём более высокой ценностью, чем развитие. Общественный уклад в нём характеризуется жёсткой сословной иерархией и существованием устойчивых социальных общностей. (По материалам статей «Традиция» и «Традиционное общество» Википедии – свободной энциклопедии). С философской точки зрения, традиционными принято считать все типы общества, отличающиеся от социальных моделей Нового времени (общества античности, Средневековья, а также большинство цивилизаций Востока); главным отличительным признаком такого общества является центральное место, которое занимают в нем религиозные и мифологические системы, лежащие в основании всех социальнокультурных и политических институтов. Согласно Р.Генону, в традиционных цивилизациях в основе всего лежит интеллектуальная интуиция. Самым существенным является чисто метафизическая доктрина, а все остальное проистекает из нее либо как прямое следствие, либо как вторичное приложение к тому или иному частному уровню реальности. Таким образом, истинная иерархия сохраняется там везде и во всем. (Дугин А. Эволюция парадигмальных оснований науки. М., Арктогея, 2002. http://www.arcto.ru/modules.php?name=News&file=article&sid=12). Т.о. иногда неправомерно называют примитивным или аграрным. Структура Т.о. достаточно развита, а его члены руководствуются доктриной, сложность которой, особенно в ее эзотерической части, является значительной. Такие государства, как Индия и Китай, имеющие многотысячелетнюю историю, пока еще сохраняют признаки Т.о. в указанном выше философско-метафизическом смысле слова. С этой точки зрения, в Западном мире, где Традиция несколько раз прерывалась, Т.о. нет. 33 Счет изначально был связан с вполне конкретным набором объектов, и самые первые названия чисел были прилагательными. Например, три использовалось только в сочетаниях «три дерева» или «три человека». Представление о том, что эти множества имеют между собой нечто общее – понятие троичности – требует высокой степени абстракции. (По материалам статьи «Число» веб-энциклопедии «ITpedia», www.itpedia.ru). До сих пор у автохтонных народов Полинезии, Австралии, Амазонии, сохранивших родоплеменные отношения, существует трехчленная система счета, включающая понятия единичности, двойственности и множественности. Так, в языке маленького амазонского племени «пираха», состоящего из 200 человек, есть только три счетных слова: «один», «два» и «много». Причем «один» и «два» обозначаются одним набором звуков, но имеют разный тон. «Один» может иногда употребляться в значении «примерно один», «мало», а слово «два» может означать «не много». Точные числа в языке этого племени отсутствуют. (http://www.garshin.ru/linguistics/phenomena.html) 34 Бенвенист Э. Словарь индоевропейских социальных терминов: Пер. С фр./Общ.ред. и вступ.ст. Ю.С.Степанова. М., 1995. Стр. 187. 16 силой проявления высшего замысла. Земледельцы и возникшие позднее торговое и ремесленное сословия – внизу, в области материального, телесного. Эта общественная конструкция оказалась крайне устойчивой, ее можно наблюдать и в управлении современной организацией. Обычно кабинеты высших руководителей находятся выше, чем служебные помещения подчиненных. Это проявляется, например, в экспрессивной американской деловой культуре, где совет директоров корпорации заседает в больших залах на верхних этажах небоскребов, откуда открывается панорама города. Три уровня, соответствующие этой конструкции, выявляются и в самой структуре управления, показанной на рис. 1: Жрецы Воины Земледельцы, торговцы Рисунок 1. Схема разворачивания структуры управления в традиционном обществе Каста воинов, принявших светскую власть и ставших правителями своих народов, когда функции царя-жреца разделилсь, до сих пор занимает срединное положение – это первое лицо и его ближайшее окружение, организационная «аристократия». Эти фигуры реализуют управление и являются собственно управленцами. Сложность позиции руководителя в том, что он постоянно балансирует между «верхом» и «низом», являясь проводником идеального в реальность. Верхняя часть, корпоративный «Дух», сосредоточен либо в совете директоров, либо в другой структуре, отвечающей за стратегию и дальний горизонт развития организации. Стратеги не занимаются управлением как таковым; в их руках, точнее головах, сосредоточены бывшие жреческие функции: нормирование, «рамка» организации, корпоративная онтология, ее объекты и методы ее разворачивания вовне, внутрь и вниз организации, то есть развитие. В подразделениях «телесного» уровня реализуется заведование, управление операционной деятельностью в заданных сверху рамках без дополнительных функций развития. В крупных организациях выделяется, кроме этого, еще уровень администрирования. Это слой управляющих-администраторов, которые обеспечивают проецирование «рамки» на уровень операций, к заведующим. Администратор не обязательно «бюрократ». Например, процесс, включающий последовательное выполнение повторяющихся операций разными подразделениями, требует нормирования взаимодействия между участками. Это задача административная, она располагается «ниже», чем управленческая, 17 так как развитие в отлаженном процессе отсутствует, но «выше», чем функция заведования, предполагающая только оперативное руководство конкретным подразделением. Тип деятельности стратега, управленца, заведующего различается по направленности. Если графически представить разворачивание деятельности в виде нисходящей спирали, то стратегическое руководство, в своей основе направленное вперед, в новое, можно обозначить символом стрелы. Но эта стрела – лишь часть спирали, по которой разворачивается деятельность (см. рис. 2). Руководство-управление включает виток спирали, где присутствует и новое, выражаемое прямым концом стрелы, и цикличность, представленное закругленным участком. Управленец должен уметь переключаться из режима администрирования в режим стратегирования и обратно. Заведование постоянно, циклично. Руководство Стратегическое управление Заведование Рисунок 2. Схема стратегического управления, руководства и заведования С усложнением организационных форм описанная выше иерархическая конструкция получила горизонтальный план. Матричная и процессные структуры, предполагающие подчинение одних и тех же сотрудников разным руководителям по нескольким направлениям, часто требует осознанного разделения видов руководства. Так, один и тот же руководитель может быть начальником линейного подразделения (заведующим), руководителем процесса (администратором) или проекта (управленцем) и, кроме того, функционально управлять своей областью в удаленном филиале, то есть определять для него стратегическую рамку. Описанные виды руководства не только требуют понимания в каждый момент своей роли, но и умения переключаться между разными картинами мира. Три основных вида управления были известны с древних времен. В традиционных обществах управление отождествлялось с нормированием через религиозные представления, ритуализацию всех аспектов жизни, систему обрядов и правил. Вопросы возникновения этих представлений и правил считались настолько сложными, что обсуждению не подлежали. Как бы ни называли это первоустройство мира (Первопричина, Единое, Бог и др.), оно мыслилось трансцендентым и неизменным. Культуры, следующие Традиции, сохранялись тысячелетиями, причем в условиях изменения природных условий, переселения, завоеваний, роста населения и усложнения общественной структуры. Устойчивость древних государств Египта, Индии, Ближнего Востока, Китая обеспечивалась развитой системой практических методов воздействия на людей во всех областях их производственной, социальной и личной жизни. 18 Все практики, связанные с управлением, подготовкой к жизни молодого поколения, целительством, словом, направленные на трансформацию Человека, были жестко нормированы, сакрализованы, ими ведало жреческое сословие. Это не были разные «науки», их не изучали, а передавали от учителя ученику. Тексты с описанием способа передачи этих практик встречаются редко и, как правило, предназначены «для служебного пользования». Большинство текстов использует метафоры, иносказания, притчи. Но даже эти источники касаются только некоторых, довольно прагматических сторон «тайного знания». Причем появились они на позднем этапе развития общества, в эпоху распада традиционной социальной структуры. Российский исследователь истории развития индоевропейской языковой общности и мифологии М.М.Маковский, составил список понятий, которые были табуированы в рассматриваемых языках. В их число попало слово «книга» и понятие письменности, записи. «Персидское слово “книга” представляет собой табуированное образование с начальным отрицанием. Дело в том, что письмена, вырезаемые на дереве, первоначально выступали в качестве колдовских, мистических сущностей, использовавшихся в процессе сакрального действия. Им приписывалась магическая (целительная или губительная) сила. В связи с этим обращает на себя внимание тот факт, что слова со значением “книга, письмена” соотносятся во словами “гнуть, связывать (чарами)”...».35 В свою очередь эти значения восходят к еще более древним “царапать, вырезать” (ср. греч. κνιζω), от которого произошло и русское слово «книга».36 Экскурс. Нормативное управление друидов Эффективность нормативного способа управления поразительна. Не будем упоминать строительство египетских пирамид или других грандиозных сооружений древности: история нам не оставила описания способа организации этих проектов и, как мы уже можем догадаться, неспроста. Управленческие достижения были уделом посвященных. Рассмотрим пример успешного нормативного управления у кельтов – индоевропейской этнической общности, близкой по языку, мифологии и обрядам балтам и славянам. В III тысячелетии до н.э. кельты, к которым относились галлы, бретонцы, бритты, валлийцы, заселили огромную территорию от Британских островов на севере до юга Франции и от Пиренейского полуострова до Эльбы. В Ирландии найдены кельтские культовые сооружения, которые являются самыми древними на территории Западной Европы и ровесниками египетских пирамид. В связи с тем, что кельты жили в лесах, а также по берегам рек и водоемов, не сохранилось почти никаких материальных следов их жизни – деревянные постройки и артефакты были сожжены или уничтожены временем. Не было у кельтов и письменности в нашем смысле слова. В то же время это была развитая цивилизация со сложной системой племенного и супраэтнического управления, о чем свидетельствуют описания греческих и римских авторов: Страбона, Плутарха, Лукана, Помпония Мелы, Цезаря. Друиды, кельтские жрецы, были не просто хранителями нормативного уклада жизни своего народа, но обладали доктриной, упорядоченным знанием, которое Цезарь уважительно называл «disciplina». Следуя традиционным формам организации жизни, друиды селились в священных рощах, где занимались ритуальными практиками. целительством, предсказаниями. Существенной частью их деятельности было воспитание Маковский М.М. Сравнительный словарь мифологической символики в индоевропейских языках: Образ мира и миры образов. М., 1996. Стр. 321. 36 Цит. соч. Стр. 357. 35 19 и образование подрастающего поколения кельтских воинов. По свидетельству Лукана, обучение проходило в форме специальных обрядов, оказывающих на участников сильное эмоциональное воздействие. Друиды серьезно занимались, как бы сейчас сказали, подготовкой управленческих кадров. Вожди племен отдавали им на воспитание своих детей, причем часто место обучения и родное поселение учеников отстояли на сотни километров друг от друга. Друиды были освобождены от военной службы, но в то же время считались «воинами знания». Цезарь сообщает, что записывать стихи друидов было запрещено. Он объясняет запрещение друидов записывать основные положения их учения следующим образом: «Мне кажется, такой порядок у них заведен по двум причинам: друиды не желают, чтобы их учение делалось общедоступным и чтобы их воспитанники, слишком полагаясь на запись, обращали меньше внимания на укрепление памяти». 37 Несмотря на отсутствие письменности как способа передачи знаний, нормативный способ управления друидов показал себя чрезвычайно эффективным. Римлянам потребовалось физически уничтожить друидов на обширной территории, чтобы победить галлов Франции и кельтов Британских островов в I-III вв. Только после этого самобытная культура кельтов была поглощена сначала римлянами, затем франками на континенте и англо-саксами на островах. Тем не менее, через сотни лет после исчезновения друидического сословия, мы встречаем в средневековой литературе сказания о Короле Артуре и его наставнике Мерлине, галльских вождях Астериксе и Верцингеториксе, которые повествуют об особенностях древнего друидического управления.38 Возьмем легенду о Мерлине, записанную в начале XIII века французским монахом Робером де Бороном. Получеловек-получародей, Мерлин ведет свое происхождение от земной женщины и нечеловеческого существа, что придает ему волшебные свойства: он прозревает будущее, угадывает мысли и может принимать разный облик. Мерлин дает советы дружественным правителям, содействует им в борьбе с земными и неземными врагами, занимается воспитанием и образованием королевского отпрыска и в дальнейшем помогает ему в его государственной и военной карьере. Он появляется неожиданно, там и тогда, когда в этом есть необходимость. Чтобы убедить королей и баронов в своей лояльности и дееспособности, Мерлин вынужден демонстрировать чудеса. Необычная сущность заставляет Мерлина время от времени покидать общество людей и отправляться в Нортумберлендский лес. В легенде нет описаний этих периодов, однако внимательный читатель может догадаться, что речь идет о пребывании Мерлина в священной роще друидов. Об этом косвенно свидетельствует и следующий пассаж: «Сразу после своих откровений по поводу башни и значении драконов Мерлин попрощался и ушел, объявив, что он хорошо справился со своей миссией.»39 Скорее всего, будучи членом друидической касты, Мерлин был направлен жрецами к королям-воинам с целью наведения порядка в подведомственных землях и воспитания подрастающего поколения. В «народной» интерпретации, которую намеренно сохранил летописец, не было места описаниям жизни и деятельности друидов, являвшихся «высшими существами» по отношению к воинам и, тем более, к простолюдинам. Поэтому отлучки Мерлина в лес описаны как очередные странности этого легендарного персонажа... Уничтожение друидов привело к исчезновению кельтской государственности и способов передачи власти и управления. Верхний, стратегический уровень управления и соответствующий ему культурный пласт с уходом друидического знания так и не возродился. Например, в Ирландии, которая менее всего подвергалась завоеваниям в Леру Ф. Друиды. СПб., 2003. Стр. 9. См., например: Freeman Ph. The Philosopher and the Druids. L., 2006. 39 Boron R. de. Merlin. Ed. par A.Micha. P., 1994. P. 81. (Перевод и курсив наш - Л.Г.) 37 38 20 последние две тысячи лет, остались народные верования и обряды земледельцев и воинов. До сих пор популярны сельскохозяйственные праздники (например, Самайн – День всех святых), спортивные состязания, особенно по регби, где участвуют и мужчины, и женщины. Отсутствие жреческой касты на Британских островах обусловило там раннее и ненасильственное освоение христианства уже в IV в. н.э.40 Все государственные институты, образовательные учреждения были полностью перенесены в XV-XVIII вв. из соседней Великобритании. До сих пор Ирландия является по преимуществу сельской страной, из 3,8 млн. населения чуть более трети живет в городах. Тем не менее, английская литература имеет мощные ирландские корни: Свифт, Оскар Уайлд, Бернард Шоу, Джойс... Возможно, так проявился кельтский культурный субстрат, который превратился за полторы тысячи лет в уникальный сплав мифологии и народной памяти о священных стихах друидов. Во избежание профанации и нанесения вреда членам общины традиционная культура сохраняла целостное знание о Человеке от проникновения на нижние ступени социальной лестницы. Типологически словарные основы понятия «знать» в разных индоевропейских языках восходят к общему древнему корню «резать, рубить, расчленять» и одновременно соотносятся со значением «ведать, видеть, прозревать». 41 Проф. Маковский объясняет это так: «Различные действия и предметы, относящиеся к одной и той же производственной операции или ритуальному действию, нередко обозначались одним и тем же корнем».42 Архаические ведуны и ведьмы знали, только они имели право оперировать со священным знанием. Слова «целитель» и «врач» также восходят к ведовству, которое рассматривает человека как единое целое с природой и высшими силами. Понятие «целостности» исключительно важно для понимания мифологического, нерасчленного мышления. Целитель возвращает организму его целостность, и здоровье восстанавливается. Старославянское «врач» в других славянских языках восходят к болгарскому «колдун», сербохорватскому «прорицатель», родственным словам «ворчать» и «врать» (от этого индоевропейского корня и лат. verbum – слово). Как мы уже выяснили, все манипуляции со словами были уделом жрецов. В народном сознании жрецы и целители остались не только как носители «высшего знания», но и как люди, наделенные неземной властью, которую можно обратить и во благо, и во вред. Отсюда и зловещие синонимы для тех, кто занимался врачеванием: «заклинатель», «колдун». 43 Медицина как область науки появляется только в XVII веке, в России это слово вводит Петр I. Название профессии, «медик», является прямым заимствованием из средневекового лат. medicus (медицинский, имеющий отношение к медицине), обозначая одновременно врача и цирюльника, смысл «возвращения целостности» в нем утрачивается, уступая место «изучению».44 Некоторые элементы герметической традиции хранения и передачи знания (от имени легендарного египетского мудреца Гермеса Триждывеличайшего, которому, в числе прочего, приписывалось искусство прочной закупорки сосудов 45) остались в обучении творческим профессиям, при подготовке людей для работы в экстремальных ситуациях: космонавтике, разведке, в спорте, где требуется передать непередаваемое. Очередной всплеск интереса к восточным (читай: комплексным, целостным) формам подготовки спортсменов возник в связи с сенсационной победой спортивной команды КНР на 40 Olsen T. Christianity and the Celts. Oxford, 2003. Маковский М.М. Удивительный мир слов и значений: Иллюзии и парадоксы в лексике и семантике. М., 1989. Стр. 104. 42 Цит. соч. Стр. 33. 43 Фасмер М. Этимологический словарь..., т. I (А-Д). Стр. 361. 44 Цит. соч., т. II (Е-Муж). Стр. 590. 45 Большая Российская энциклопедия. Веб-издание 2001 года, воспроизводящее издание БСЭ в 30т.: М., 1969-1978. 41 21 Олимпиаде-2008.46 Считают, что использование холистических, целостных методов подготовки обеспечило китайским спортсменам феноменальные результаты в разных видах спорта. Если менеджмент, точнее его низкоуровневая инструментальная часть, широко обсуждается и является предметом исследования и обучения, то полноценная наука об управлении по сей день не создана. Описать механизмы управления в связи с их реализацией непосредственно в момент осуществления практики является достаточно сложной задачей. Существует и другая, менее осознаваемая причина, которая остается той же, что и в прошлые времена: общественный запрет на массовую трансляцию успешных гуманитарных технологий. Попытку объяснить запрет того же рода – на распространение новых научных идей и концепций, которые могут нарушить общественный консенсус, – предпринял немецкий философ Пол Фейерабенд. В статье «Галилей и тирания истины» он исследовал глубинные причины неприятия Ватиканом открытий великого ученого. Фейерабенд цитирует знаменитое письмо кардинала Роберто Беллармино из Римской Коллегии к Паоло Фоскарини, неаполитанскому кармелитскому монаху, который задал кардиналу вопрос о реальности системы Коперника. «...Оно [письмо] часто цитируется и еще чаще критикуется за то, что высказанная там позиция не согласуется с некими абстрактными принципами, которые якобы регулируют научную деятельность. Но это письмо выглядит совсем иначе, если мы сравним его положения с практикой науки. С моей точки зрения, это очень глубокий документ, в котором высказаны весьма здравые суждения о роли и позиции науки в нашей культуре. Беллармино пишет: “Мне кажется, что Ваше священство и господин Галилей мудро поступают, довольствуясь тем, что говорят предположительно, а не абсолютно, я всегда полагал, что так говорил и Коперник. Потому что если сказать, что предположение о движении Земли и неподвижности Солнца позволяет представить все явления лучше, чем принятие эпицентров и эпициклов, то это будет сказано прекрасно и не влечет за собой никакой опасности. Для математика этого вполне достаточно. Но желать утверждать, что Солнце и действительно является центром мира и вращается только вокруг себя, не передвигаясь с востока на запад, что Земля стоит на третьем небе и с огромной быстротой вращается вокруг Солнца – утверждать это очень опасно, не только потому, что это значит возбудить против себя всех философов и теологов-схоластов, это значило бы нанести вред святой вере, представляя положения Святого писания ложными”. «...неверно интерпретированные научные результаты могут повредить людям...» 47 С развитием древнегреческих полисов, построенных на других общественных принципах, нежели традиционное общество древних царств, появляется описательное знание. Демократия требует большей массовости и специализации. Именно древним грекам мы обязаны возникновением отдельных наук, которые описывали корпус знаний в области лечения болезней и образования – медицины и педагогики в современном смысле этих слов. На примере Древней Греции полезно рассмотреть деятельность по управлению как психологическую технику влияния. Если в традиционных культурах власть священного царя, позднее, с разделением идеологических и властных функций, – племенного вождя и наследного монарха, была частью неизменного и непознаваемого первоустройства мира, то у «народов моря», к которым относились и древнегреческая ахейская цивилизация, право на власть своим соотечественникам еще надо было доказать. Древнегреческие полисы, первые городаЗавадский М. Праздник чистого бизнеса. Журнал «Эксперт», № 33(622), 25 августа 2008. Фейерабенд П. Галилей и тирания истины. Текст выступления в Папской Академии в Кракове, опубликован сборнике “Дело Галилея: встреча веры и науки”, Ватикан, 1985. Цитируется по: http://www.circleplus.ru/archive/authors?authorName=Фейерабенд%20П. 46 47 22 государства, насчитывали по несколько тысяч жителей. Имеющие право голоса собирались на площади, агоре, и собственно голосом выбирали себе правителей. Земное устройство власти отражалось и в мифологии. Греческие боги многочисленны, отношения между ними сложны и запутанны. Глава пантеона, ЗевсГромовержец, является типичным представителем класса свободных греков, состоявших преимущественно из состоятельных торговцев, мореходов, владельцев земли и скота. Активный, обладающий завидным здоровьем и физической силой, иногда обаятельный и дипломатичный, порой жестокий и наводящий ужас на подчиненных божеств и людей, не очень образованный, суеверный, но целеустремленный и умеющий добиться своего... Этот портрет древнегреческого руководителя предполагает совершенно иной тип управления, чем следование незыблемому ритуалу. В управлении, осуществляемом через влияние, большое внимание уделяется личным качествам первого лица. В условиях конкуренции за власть – не по божественному праву или рождению, но среди равных – руководитель вынужден заниматься, как сейчас говорится, самопродвижением. У него должна быть запоминающаяся внешность, ораторские способности, умение манипулировать мнением окружающих, харизма.48 Греция и затем Рим выдвигают фигуру руководителя-лидера, первого среди равных. Древнегреческий историк Плутарх в своем труде «Изречения царей и полководцев» писал о римском императоре Юлии Цезаре: «Говорят, что, когда Цезарь перешел через Альпы и проходил мимо бедного городка с крайне немногочисленным варварским населением, его приятели в шутку спросили со смехом: “Неужели и здесь есть соревнование в почестях, спор из-за первенства, раздоры среди знати?” – “Что касается меня, – ответил им Цезарь с полной серьезностью, – то я предпочел бы быть первым здесь, чем вторым в Риме”».49 С появлением кодифицированных текстов и специализации умение лечить и учить превратилось из дара богов в технологию. Однако управление по-прежнему оставалось, по Платону, «самоповелевающим искусством». Только в начале XIX века западный мир приходит к становлению сначала эмпирического, а затем и научного менеджмента. Развитие капитализма привело к возрастанию роли управления, которое стало самостоятельной областью деятельности. Управление постепенно превратилось из мастерства в традиционном смысле слова в технологию, из руководства жрецов-вождей в функционирование управляющих. Последнее перестало быть призванием, став профессией. В 1881 году при Пенсильванском университете была открыта первая в современном смысле бизнес-школа. Социально-экономические причины подобной трансформации были подвергнуты экономическому анализу еще К.Марксом в «Капитале». Маркс отмечает появление института промышленных управляющих (manager), которые получают заработную плату. Эти менеджеры, пишет Маркс, появляются на капиталистическом предприятии, как только предприятие достигает достаточно крупных размеров для того, чтобы оплачивать таких управляющих. 48 От греч. χάρισμα (милость, божественный дар, благодать). Употреблялось в древнегреческой мифологии для обозначения способности притягивать к себе внимание. Харитами назывались древнегреческие богини красоты, грации и изящества. В современном широком словоупотреблении обозначает исключительные свойства личности, которыми наделён лидер в представлении своих сторонников, почитателей. Присуща пророкам, царям, политикам, полководцам, актерам, руководителям. Обычно под харизмой понимают эмоционально-психические способности человека, благодаря которым его оценивают как одарённого особыми качествами и способного оказывать эффективное влияние на людей. (Статья «Харизма» в Википедии – свободной энциклопедии). 49 Плутарх. Избранные биографии. М.,Л., 1941. Цитируется по: http://www.bibliotekar.ru/encSlov/11/46.htm. 23 «Само капиталистическое производство привело к тому, что труд по надзору, совершенно отделенный от собственности на капитал, всегда предлагается в избытке. поэтому сделалось необязательным, чтобы этот труд по надзору выполнялся капиталистом. Нет никакой необходимости в том, чтобы капельмейстер был собственником инструментов оркестра...».50 Отделение управления от капитала, собственности, владения потребовало введения новых методов оценки целей и результатов управленческого труда. Два первых теоретика менеджмента, Тейлор и Файоль, были инженерами, которые не понаслышке знали особенности промышленного производства. Фредерик Тейлор (Taylor), американский инженер-механик, вводит в управленческий лексикон понятие «эффективности». Он выступает за введение стандартов в практику предприятий и пропагандирует освоение лучших методов производства и кооперацию в процессе труда. В работе «The Principles of Scientific Management», опубликованную в 1911 году, он писал: «Более быстрый темп работы может быть достигнут только через внедрение [enforced] стандартных методов, внедрение лучших практик и условий труда и внедрение кооперации. Обязанность по внедрению стандартов и этой кооперации лежит только на управляющих.»51 Тейлоровское понятие эффективного производственного менеджмента было воспринято советскими руководителями и организаторами производства, на их основе была разработана система государственных стандартов в СССР в 1930-х годах. Те же принципы легли в основу и европейских стандартов оборонной промышленности, а в 1987 году на основе британских норм были разработаны первые международные стандарты в области менеджмента – стандарты ISO серии 9000 «Системы менеджмента качества».52 Работу управляющего, оказывается, можно учесть. Для этого надо ему поставить цель, наметить план ее достижения и сравнить факт с планом. Следуя этой концепции, разделение управленческой работы по функциям описал горный инженер, затем ректор Горного института в Париже Анри Файоль (Fayol). Горное дело развивалось во Франции с середины XIX века: французы активно разрабатывали недра своих многочисленных колоний в Африке, участвовали в строительстве Панамского канала. Причиной интереса Файоля и его коллег-инженеров к измерению результатов управления являлась удаленность производственных площадок от метрополии и необходимость нормирования труда большого числа людей. В течение трех десятков лет Файоль в своих статьях, посвященных организации горного дела, постепенно выстраивает теорию административного управления в других областях промышленности, которая получает свое завершение в 1916 году в работе «Administration industrielle et générale». Файоль выделяет семь функций управления, продолжающих оставаться основой успешного администрирования: планирование, организация, руководство, координация, контроль, кадровая работа, мотивация.53 Как всякая профессиональная корпорация, новая общность менеджеров идентифицирует себя через противопоставление собственникам. Процесс появления класса менеджеров развивается особенно бурно в США накануне Второй Мировой войны. Первым возросшее влияние менеджерского сословия описал Джеймс Бернхэм (Burnham), американский политический активист, последователь троцкизма, впоследствии ставший на позиции неоконсерватизма. В его книге «Революция менеджеров», опубликованной в 1941 году, содержался итог социально-политических изменений в Штатах в период между двумя Мировыми войнами, основанный на анализе кризиса классического капитализма Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., изд 2, т. 25, ч. I. Стр. 425. Цит. по: http://en.wikipedia.org/wiki/Frederick_Winslow_Taylor. 52 См. http://www.iso.org/iso/iso_catalogue/management_standards/iso_9000_iso_14000/iso_9000_essentials.htm; http://ru.wikipedia.org/wiki/ISO_9000 53 http://en.wikipedia.org/wiki/FAYOL 50 51 24 Рикардо и Маркса. Книга сыграла огромную роль в процессе консолидации наемных управляющих, которых Бернхэм назвал «новым правящим классом». 54 Эта идеология способствовала развитию корпораций. После окончания Второй Мировой войны разработку проблемы отношений менеджеров и собственников продолжил видный теоретик менеджмента Питер Друкер (Drucker), в течение полувека занимавшийся исследованием западной практики управления. Именно Друкеру западный деловой мир обязан тем, что слово «менеджмент» стало применяться в отношении бизнеса, окончательно отделившись от понятия управления государством, армией или церковными организациями. В 1955 году Друкер публикует монографию «Практика менеджмента», которая не утеряла своей актуальности до сих пор.55 Ровесник XX века, австриец, закончивший Оксфордский университет, Друкер при изучении американского менеджмента применял европейские методы конструирования новой реальности, что позволило ему использовать более широкий подход к новому общественному явлению. Именно Друкеру принадлежит утверждение, что «менеджмент никогда не станет точной наукой», оставаясь по природе своей не искусством и даже не профессией, но практикой.56 Полемизируя с концепцией «научного менеджмента», ведущей свое начало от идей Тейлора и Форда, Друкер обращает внимание на то, что менеджер сам является человеком и взаимодействует в организации с другими людьми, имеющими свои цели, роли и другие «человеческие» атрибуты. Рассматривая менеджмент с гуманитарной точки зрения, Друкер выделил три функции: обеспечение экономически оправданного результата (менеджмент бизнеса); построение иерархии управленческих действий (менеджмент менеджеров); проявление активной позиции (менеджмент работников и работы). В отличие от сторонников стандартизации деятельности предприятия, где менеджер пассивно исполняет роль надзирателя, Друкер считает основой деятельности менеджера управление по целям и самоконтроль.57 Зоркий взгляд Друкера выявил намечающийся сдвиг в западной картине мира 1950-х – ориентацию на нематериальные ценности, финансовые результаты – в отличие от «конвейерной», производственной, в высшей степени материальной довоенной экономики. «Новый правящий класс» стал объектом исследования крупнейших западных социологов 50-60-х гг. прошлого века. Этой проблеме посвятили свои труды Питирим Сорокин, Талкотт Парсонс (Parsons), Ральф Дарендорф (Dahrendorf), Дэниэл Белл (Bell). Наблюдая стремительное разрастание корпораций в середине прошлого столетия, британский социолог и философ немецкого происхождения Дарендорф в своем основном труде «Класс и классовый конфликт в индустриальном обществе», изданном в 1959 году, показал, что политэкономия XIX в., основанная на конфликте труда и капитала, теряет свое значение по мере того, как собственность отделяется от фактического контроля.58 Американский социолог Парсонс, апологет «равновесия» в политике и управлении, писал о переходе контроля над производством от собственников к управленческому и техническому персоналу.59 Важным словом для понимания значимости данного явления стало слово «контроль». Англ. control означает техническую составляющую управления – надзор (ср. controls – средства управления). Cобственники, передав наемным менеджерам надзорные функции, теряют оперативный контроль над своим бизнесом. Вместе с этим исчезает класс капиталистов-собственников как таковой, а поскольку капиталист может существовать лишь вместе с пролетарием, исчезает и пролетариат. И если интерес марксова капиталиста лежит прежде всего в извлечении прибыли, то менеджер заботится Веб-энциклопедия «Wikipedia», http://en.wikipedia.org/wiki/James_Burnham Drucker P.F. The Practice of Management. San Fransisco, 1954. Русский перевод: Друкер П. Ф. Практика менеджмента. Киев, 2001. Здесь и далее используются ссылки на издание: Drucker P.F. The Practice of Management. L., 1972 (5th ed.). First published 1955 by Wm. Heinemann Ltd. 56 Цит. соч. Стр. 20. 57 Цит. соч. Стр. 167. 58 См. также на рус. яз.: Дарендорф Р. Тропы из Утопии: Работы по теории и истории социологии. М., 2002. 59 Парсонс Т. Система современных обществ / Пер. с англ. Л.А. Седова и А.Д. Ковалёва. М., 1998. 54 55 25 не столько о прибыли, но об эффективности предприятия, в том числе и о поддержании социального мира, «равновесии», по Парсонсу. Мир перестает быть индустриальным и становится постиндустриальным. Яркий выразитель постмодернизма Дэниэл Белл в своей книге «Конец идеологии», вышедшей в 1960 году, отмечает, что источник производительности и роста находится в знании, которое распространяется через обработку информации.60 Экономическая деятельность, которая в индустриальную эпоху состоит в основном в производстве товаров, меняет свой характер и постепенно замещается предоставлением услуг. Рост рабочих мест в сфере услуг последует за сокращение рабочих мест в промышленном производстве, которое, в свою очередь, приведет к еще большему сжатию аграрного сектора. Чем более развитой является экономика, тем больше занятость и производство должны быть сосредоточены в сфере услуг. Этот сдвиг приведет к тому, что в новой экономике будет расти значение профессий, связанных с высокой насыщенностью информацией и знаниями. Занятость в области управления, потребность в специалистах в указанных сферах будет расти быстрее, чем в любых других областях, и составит ядро новой социальной структуры. Управление, основанное на знании и информации, порождает новый тип наемного менеджера-специалиста. Последствия этого сдвига стали очевидными уже к концу 1970-х. Это явление мы рассмотрим ниже, в связи с феноменом лидерства и его развитием в корпорациях. Завершая эту главу, мы можем констатировать, что управление – это очень многозначное понятие, которое определяется не только современной социальной структурой, но также культурой и языковой реальностью, мало зависящей от сегодняшнего этапа развития конкретной организации и даже отдельно взятого государства. Феномен управления, определяющий социомыслительные конструкции человека, развился как базовое свойство социализации в очень отдаленные времена, возможно, даже более далекие, чем мы себе представляем. Управление изначально присуще человеку как биологическому виду и в этом смысле так же сложно для исследования, как, например, язык, сознание или человеческий организм. Имеются прослеживаемые с незапамятных времен виды управления, которые мы, оставаясь в рамках феноменологического подхода, все же можем довольно сносно охарактеризовать. Это заведование, функционирование, администрирование, руководство. Основные формы проявления каждого из них с течением исторического времени менялись, но их сущностная основа осталась без изменений. В особенности это касается двух базовых форм – заведования и руководства, различие между которыми проявляется в идее направленного развития. В случае заведования, развитие происходит как бы само собой, вне и помимо интенции заведующего. Другое дело руководство. Внутренняя форма этого слова определяет активный характер этого вида управления. Английское «менеджмент» в современном употреблении этого различия не делает, что, при заимствовании в русском создает трудности для его помещения в синонимический ряд. В то же время история этого слова в английском языке показывает, что «менеджеру» более присуще функционирование, повторяющийся характер деятельности. Прослеживаемая нами эволюция «менеджера-заведующего» к «менеджеру-лидеру» является не просто забавным лингвистическим изысканием; оно показывает, как разворачивание управленческой реальности может полностью изменить смысл понятия и иметь вполне явные следствия. Эту тему мы рассмотрим в следующей главе. На рус. яз. переведена более поздняя работа 1973 года: Белл Д. Грядущее постиндустриальное общество. М., 1999. 60 26 Глава 2. Где встречается управление? Действительность управленческой практики заставляет нас задаться вопросами: о каком виде планирования жизнедеятельности организации можно говорить на каждом из трех уровней управления: заведования-функционирования, руководства-управления, стратегирования? В какой степени проявляется управляющее воздействие на нижние этажи иерархии? На каком уровне управляющее воздействие заканчивается? Начнем с самого нижнего уровня, соответствующего «телесности», а в архаической общественной иерархии – земледельцу. Исследуя искусственное и естественное, методолог М.Рац приводит цитату из Г.Успенского: «У земледельца нет ни шага, нет поступка, нет мысли, которые принадлежали бы не земле…Она забрала его в свои руки без остатка, всего целиком, но зато он и не отвечает ни за что, ни за один свой шаг. …Он убил человека, который увел у него лошадь, – и невиновен потому, что без лошади нельзя приступить к земле; у него перемерли все дети – он опять не виноват: не родила земля, нечем кормить было; он в гроб вогнал вот эту свою жену и невиновен: дура, не понимает в хозяйстве, ленива, через нее стало дело, стала работа… А главное, какое счастье не выдумывать себе жизни (курсив мой – М.Р.), не разыскивать интересов и ощущений, когда они сами приходят к тебе каждый день, едва только открыл глаза! Дождь на дворе – должно сидеть дома, вёдро – должен идти косить и т.д. Ни за что не отвечая, ничего сам не придумывая, человек живет только слушаясь, и это ежеминутное, ежесекундное послушание, превращенное в ежеминутный труд, и образует жизнь, не имеющую, по-видимому, никакого результата,… но имеющую результат именно в самой себе.». 61 Посмотрим на среднестатистическую российскую компанию – и обнаружим, что на нижнем уровне деятельность людей имеет «результат именно в самой себе», там сложилась самоорганизация. Это в высшей степени естественный способ организации работы. Автору доводилось не раз наблюдать, как при стабильных условиях деятельности сотрудники рассматривали свою организацию не только в качестве места работы, где они получают деньги за выполнение своих обязанностей. Для большинства это не является основным. Гораздо важнее для них наличие возможности самореализации, поэтому место работы превращается в клуб по интересам. Так складывается определенный способ проведения времени на работе, ритуалы выполнения своих обязанностей, общения, приема пищи, отдыха. Это не значит, что сотрудники посвящают недостаточно времени работе или не успевают выполнять задания. Это именно «ежеминутное послушание, превращенное в ежеминутный труд». Первый уровень управления, поднявшийся над тотальной самоорганизацией, носит название «оперативного руководства» (или калька от англ. «line management» – линейное руководство).62 От более сложных видов управления оперативное руководство отличает возможность прямого воздействия на подчиненных, которое опосредуется словами, выражающими пространственные и кинестетические понятия (ср. давить авторитетом, дать задание; ехать и его производные: подъехать, приехать, отъехать, надавить, нажать, передать ответственность; поддержать предложение, продавить решение, сбегать). Часто используются разговорные обороты и ненормативная лексика (пробуравить мозги, разрулить ситуацию, прикрутить в значении «наладить», тянуть резину). Поручения просты по сути, коротки по времени исполнения, требуют от подчиненных использования уже имеющихся навыков. Постановка задачи оформляется словесно, в повелительном Рац М. Управление и власть: искусственное и естественное. Методологический и игротехнический альманах «Кентавр», № 38, май 2006. http://www.circleplus.ru/circle/kentavr/n/38/4/ 62 Говоря об управлении в малом бизнесе, употребляют выражение «предпринимательский стиль», которое указывает на высокую моторность, коммуникабельность и природную смекалку лица, начавшего бизнес с нуля. 61 27 наклонении, часто сопровождается жестами (Идите и делайте; Я сказал!, Ну ты там сбегай посмотри...; Я тут отъеду на пару часов). Выполнение контролируется визуально или путем неформальных обсуждений через неполные фразы. Письменная коммуникация как средство управления обычно отсутствует или замещает устное общение в ограниченном объеме. Основная временная характеристика оперативного руководства – «здесь и сейчас». Прошлое тут же забывается, будущее еще не наступило, только перманентное настоящее. В условиях самоорганизации нет целеполагания в проектном, искусственном смысле этого слова. Самоорганизующиеся коллективы имеют вполне естественные цели: выжить, победить – неблагоприятные обстоятельства или конкретных врагов, сохранить заработанное. Цели эти «природные», так что оценка их достижения всегда качественная. Время оценивается в категориях «раньше-сейчас», работа – она же ничем не отличается от жизни – «лучше-хуже», «больше-меньше». Причем «былые времена» полностью мифологизированы, в воспоминаниях они лучше, счастливее.В таких коллективах автору приходилось слышать: «Вот раньше было лучше: жили веселее, больше общались, теперь все по комнатам сидят». «Когда сидели на... (название прежнего маленького офиса), места было мало, зато решали все быстрее». Создание корпоративной мифологии в российских компаниях, построенных на принципе самоорганизации, – тема интересная и почти не изученная. Во-первых, выбирается фигура первого лица, «отца-основателя», корпоративного царя-жреца. Его путь прям и успешен; именно ему приписывают все успехи и почти сказочные подвиги по преодолению неудач. Во-вторых, полностью запрещены упоминания о других людях, которые стояли у основания компании, но по каким-то причинам ее покинули. Их в мифологическом сознании нет. В-третьих, все события, которые произошли, скажем, лет за 10-15 существования данного коллектива, должны относиться только к той области, которой компания занимается последнее время. В бизнесе могло быть несколько направлений, одно выжило. О нем везде рассказывают, остальные направления смутно припоминаются, и то в связи с какими-то курьезными случаями или применительно к участвовавшим в них сотрудникам. Что же происходило на самом деле? Автором несколько раз была предпринята попытка реконструкции действительных событий, происходивших в компаниях, которые разрослись и стали, по российским меркам, субъектами среднего и даже крупного бизнеса. Реконструкция привела к созданию модели российского стартапа.63 Экскурс. Блеск и нищета российского стартапа В 1990-х бизнес начинали два-три человека, как правило, мужчины. Надо было «кормить семью». Не так важно, откуда уходили наши герои: из НИИ, с производства или с военной службы. Важно другое: уходили не от хорошей жизни, это была вынужденная мера. Все надеялись, что скоро обойдется, заработают денег, и все вернется на круги своя. Стартап, от англ. start up – появляться (об идеях), запускать (механизм), здесь: компания, недавно созданная с нуля; «первичная предпринимательская ячейка». На Западе в последние 15 лет стартапами называют малый, как правило, высокотехнологичный, инновационный бизнес, особенно в сфере информационных технологий. К этим компаниям проявляют интерес т.наз. «венчурные капиталисты», цель которых вложить небольшие средства на этом этапе и получить прибыль, когда компания вырастет и на следующем этапе развития станет привлекательным объектом купли-продажи на рынке акций. Мы употребляем здесь слово «стартап» в его исходном значении: начальный, очень рискованный этап бизнеса, который проходит очень небольшая доля компаний. В США, где в течение 40 лет инвестиционный климат был чрезвычано благоприятный и предпринимательство было «вписано» в американскую культуру, доля успешных стартапов всех направлений была 40% (по данным Американской венчурной ассоциации). Точной российской статистики, конечно же, нет. По оценке автора, из 100 российских стартапов начала 1990-х годов выживало 5-7. 63 28 К занятию бизнесом был готов обычно один. Для другого или других это была досадная пауза в задуманной и даже частично реализованной карьере. Если такого одного, предпринимательского склада, человека не было, организация очень быстро распадалась, и мы о ней и не узнали бы никогда. В нашей модели такой человек всегда был и всегда – в единственном числе, так как два предпринимателя в одной компании не уживаются, слишком велика их пассионарность.64 Здесь необходимо небольшое отступление, касающееся жесткой ролевой структуры в любой организации. Известно, что предпринимателя отличает видение. Однако стоит иметь в виду, что предприниматель ничего не придумывает, он реализует чьи-то идеи, пусть даже и свои. В момент реализации он их использует. Вопреки расхожему мнению, что роль предпринимателя состоит в придумывании нового содержания, мы утверждаем, что его роль в организации этого содержания, в комбинировании уже придуманных кемто идей. Предпринимательская новизна проявляется в организационной части. Этим предприниматель отличается от изобретателя. Генератор идей в принципе не может заниматься бизнесом, так как бизнес связан с координацией людей. Изобретатель занимается конструированием новых объектов, а предприниматель – конструированием организационного пространства, реализацией этих смыслов. Здесь стоит отметить, что оба этих типа – и изобретатель, и предприниматель – люди творческие. Вернемся к первичной предпринимательской ячейке. Если стартап был основан тремя людьми, то один брал на себя управленческие функции, включая развитие, второй – учет, третий – коммерцию. Последние двое к бизнесу склонности не имели; какое-то время, от трех до пяти лет, работали на подхвате у лидера, назовем его для отличия Предпринимателем с большой буквы. Это было очень гармоничное образование до момента, пока пассионарность Предпринимателя не начинала расшатывать систему. Другим, не-предпринимателям, истинные цели их лидера были непонятны. Творчество им было чуждо, перемены они терпели как неизбежное зло, поэтому при появлении первых ощутимых результатов они старались процесс развития замедлить. Кроме того, нарастала зависть к Предпринимателю – почему у него получается, а у них нет. Фирма тем временем разрасталась и становилась все менее управляемой. Предприниматель все время был впереди, его манили новые горизонты, а заведование ему в принципе чуждо. Попыткой ограничить его движение становилось равномерное распределение долей компании. Двое со-основателей, таким образом, получали две трети и больше власти в компании, формальной и неформальной. Кризис следовал, как правило, лет через семь после основания. Это был типичный провал бизнеса, связанный с плохим управлением. Предприниматель в этот момент либо уходил и создавал новый стартап – тогда существующая компания оставалась без лидера и постепенно деградировала. Но он мог остаться: взять управление в свои руки, как в «старые добрые времена», сократить компанию до размеров стартапа и реорганизовать, придать ей новый импульс. А дальше процесс разворачивался по описанной выше схеме. Новый кризис наступал на третий-четвертый год (внешний, по отношению к компании, кризисы 1998 и 2008 года мы не рассматриваем, это дополнительное обстоятельство, лишь добавляющее неустойчивость в нашу модель, но не более того). Опять либо уход, либо сжатие бизнеса. Иногда компаньоны осознанно или подсознательно толкали Предпринимателя к уходу, настолько им было непонятно и неприятно его активное Пассионарность — это непреодолимое внутренне стремление к деятельности, направленное на осуществление каких-либо целей. Цель эта представляется пассионарной особе ценнее даже собственной жизни, а тем более жизни счастья современников и соплеменников. Она не имеет отношения к этике, одинаково легко порождает подвиги и преступления, творчество и разрушение, благо и зло, исключая только равнодушие; она не делает человека героем, ведущим толпу, ибо большинство пассионариев находятся в составе толпы, определяя её потентность в ту или иную эпоху развития этноса. (По материалам статьи «Пассионарная теория этногенеза», свободная энциклопедия «Википедия»). Мы употребляем слово «пассионарность», чтобы обозначить необычный уровень и характер активности людей предпринимательского склада. См. также в Главе 7 о цикличности в истории. 64 29 поведение. В конце концов, выдавливание Предпринимателя из фактически созданной им компании состоялось. Компания сокращалась и принимала форму псевдобизнеса, например, получала основную прибыль от сдачи в аренду принадлежих собственникам помещений или продажи ликвидных активов. Что же касается основного бизнеса, то стабильное положение сохранялось до той поры, пока позволяла ситуация на рынке. В момент, когда лидер уходит, его вычеркивают из корпоративной памяти. Вот почему первое лицо часто оказывается по сути «крепким вторым номером». Кажется, что такой человек не только не мог такой бизнес создать, но и полноценно руководить существующей компанией не в состоянии. Но он этот бизнес и не создавал! Самоорганизация в компании, которая развивалась по данной модели, являлась тем камнем, который тянул ее на дно, но в то же время и стабилизрующим фактором при всех резких переменах. Как правило, в компаниях, построенных по такой модели, очень крепкое ядро. Это старые сотрудники, часто связанные родством или знакомством по прежнему месту работы. Они и сдерживают компании от окончательного распада. Черты самоорганизующейся компании имеют разительное сходство с общиной. Экскурс. Бизнес-община Община является наиболее древней формой существования самоорганизующегося коллектива. Американский футуролог Элвин Тоффлер выдвинул теорию волн в истории современного человечества после последнего оледенения, устойчивых общественных конструкций, которые, в отличие от марксовой концепции революций, сменяли друг друга естественным, эволюционным образом.65 Тоффлеру принадлежит идея о том, что три «волны» не просто сменяют друг друга, но могут накладываться одна на другую или сосуществовать. Подробно это явление мы рассмотрим в седьмой главе, когда пойдет речь об историческом времени, в котором существует организация или ее части. Первые общины возникают в неолите в VI-III тысячелетиях до н.э., когда производство сельскохозяйственных культур оставляет возможность для их членов не только выживать, но и организовать воспроизводство. Аграрная волна характеризуется возникновением сельских общин – компактных сообществ, ориентированных на коллективное выживание. В то время среди земледельческих общин редко, но встречаются города.66 Постепенно число городских агломераций растет, но даже сейчас в таких урбанизированных странах, как США и Россия, более четверти населения живет в сельской местности.67 В 2002 году доля городского населения в мировом масштабе составляла чуть более половины (51,2%).68 До сих пор община является основной формой организации мелкотоварного сельхозпроизводства в большинстве стран третьего мира. О 65 Toffler A. The Third Wave. N.-Y., Bantam Books, 1980. «Много тысячелетий человечество живёт при одном и том же строе. Подавляющая часть населения — крестьяне. Города в этой жизни играют очень важную роль. Но лишь как вкраплённые в земледельческое население центры по формированию культуры.» (Шафаревич И. Мысли, уже высказанные вразброд. Газета «Завтра», № 26 (501) 25-06-2 http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/03/501/71.html). Представление о том, что города возникли из разросшихся общин, давно ставится под сомнение. Скорее всего, это были параллельно возникшие цивилизационные формы, либо останки общественных процессов в период, предшествующий последнему наступлению ледников 20-12 тыс. лет до н.э. Сразу после высвобождения плодородных земель из-под постледниковых болот в Междуречье, Малой Азии, Палестине и других районах с благоприятным климатом появляются высокоразвитые города. Иерихон и Чатал-Хуйук насчитывают не менее 10 тыс. лет. Такое быстрое развитие городских поселений, предполагающих отличную от общинной социально-экономическую модель, свидетельствует о том, что существовали носители иной, неаграрной цивилизации, которые могли выжить после климатического катаклизма и продолжить традицию образования городов. 67 http://www.socpol.ru/atlas/overviews/settlement/ 68 http://www.krugosvet.ru/enc/gumanitarnye_nauki/sociologiya/URBANIZATSIYA.html 66 30 механизмах устойчивости крестьянского хозяйства пишет академик И.Р.Шафаревич, анализируя творчество великого русского экономиста-аграрника, социолога и писателя А.В.Чаянова: «Тут сказался особый характер индивидуального крестьянского хозяйства. В нём крестьянин сам создаёт план своего труда, т.е. оно является творческим. В нём, как писал Чаянов, неприменимы понятия стандартной политэкономии: ренты, эксплуатации, заработной платы. Он говорит, что в основе индивидуально-трудового крестьянского хозяйства лежат “иные мотивы хозяйственной деятельности и даже понимание выгодности”, чем в капиталистическом хозяйстве. Для крестьянина “выгодой” является сама возможность заниматься своим хозяйством. Поэтому, как заметил Чаянов, крестьянское хозяйство гораздо устойчивее в периоды кризиса, чем хозяйство, ориентированное на доход. Крестьянин готов идти на гораздо большие расходы, напряжение сил».69 Общинная структура встречается не только в аграрном способе производства. При ближайшем рассмотрении любой коллектив, помещенный в стабильную ситуацию – в отутствие импульса преобразования – демонстрирует признаки общинности. Мы не даем этому явлению ни положительной, ни отрицательной оценки, это закономерное следствие определенных групповых процессов в общественной системе. Общинную структуру характеризует исключительная устойчивость, основанная на пространственной близости ее членов и наличии у них общих этических представлений. Эти основные условия формируют в каждом коллективе свой способ организации, ритуалы, средства выражения. Хотя в общине уже существует разделение труда, нормой считается выполнять работу там, где это требуется для интересов всего коллектива, привествуется взаимопомощь, взаимообучение. Понятие эффективности в общине не существует, важен совместно достигнутый результат. Целеполагания в современном смысле в общине нет, есть определенная последовательность работ, которые необходимо выполнять. Развитие диктуется естественными потребностями. Распространена географическая экспансия, рост (культивируемых растений, мест хранения урожая складов). Личность подчинена коллективу, который оказывает поддержку своим членам, защищает их. Община противостоит внешнему миру, к которому относит не только природу, но и представителей других сообществ. Община в целом агрессивно сопротивляется всякой попытке изменить налаженный ход вещей и, в особенности, представлений о мире, который нарушает ее основной этический принцип «один за всех, и все за одного». Если проанализировать нижний уровень организаций, который сформировался в результате естественного развития (не был спроектирован сверху), то легко вычленяется общинная структура. Александр Сорокоумов, консультант по оргуправлению, занимающийся проблемами повышения жизнеспособности организаций, сделал для себя следующее «открытие», работая с компаниями среднего бизнеса: «Каждый раз, начиная изменения, руководители сталкиваются с мощным внутренним сопротивлением. Принято считать, что сопротивляются люди. Настоящий же источник сопротивления от внимания уходит. Это ярко видно, когда каждый из сотрудников по отдельности Шафаревич И. Мысли, уже высказанные вразброд. Газета «Завтра», № 26 (501) 25-06-2 http://www.zavtra.ru/cgi/veil/data/zavtra/03/501/71.html Общинный способ производства, его преимущества и перспективы были подробно исследованы А.В.Чаяновым в его произведениях, в частности в его социально-фантастическом труде «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии» (1920). Агроном по образованию, основатель междисциплинарного крестьяноведения и автор термина «моральная экономика», Чаянов предлагал разумно сочетать стихийное развитие народнохозяйственной жизни с государственным регулированием, полагая, что основой аграрного строительства должно стать кооперативное крестьянское хозяйство. 69 31 – “за”. Но стоит им собраться вместе и начать что-то делать, как эта группа по умолчанию вдруг оказывается “против”. Настоящий источник сопротивления – это тот самый “коллективный разум” группы, ее культура. Те самые нормы, правила, традиции, которые привели к текущему состоянию и которые призваны поддерживать это состояние дальше. (Курсив наш – Л.Г.) “Мы – такие, – говорит компания, – мы добились успеха, став такими. И мы должны такими оставаться и дальше”. Люди в своих поступках лишь следуют командам этого коллективного разума, причем следуют, сами того не замечая».70 Несмотря на ожесточенное, обусловленное внутренним устройством сопротивление любым изменениям, кроме сугубо естественных, община является наиболее устойчивой формой совместной деятельности. Бизнес-община – очень интересный, почти не исследованный и даже нарочно замалчиваемый феномен. Это оксюморон: ведь бизнес нацелен на получение прибыли, самоорганизация же не ставит своей целью экономическую эффективность. Выживание не осмысляется как «эффективное выживание»; это форма коллективного существования, совместного времяпровождения. Близкой, но не тождественной бизнес-общине является клановая организация71. Специалист по управлению и организационному развитию Владислав Тарасенко определяет клановое устройство деловой жизни как «неформальный способ организации бизнеса, основанный на родственных или дружеских отношениях». 72 Во главе клана стоит «патриарх» (реже – «матриарх»), который единолично принимает решения. Клан – это организация отношений, поэтому коллективы данного типа очень чувствительны к поддержанию ролевой и статусной структуры. Главу клана окружает верхушка доверенных лиц, которые безоговорочно его поддерживают, разделяя общие цели и ценности. Это происходит не столько на словах, сколько в повседневном общении. «Правящая верхушка» много времени проводит вместе, причем и в рабочее время, и на досуге. В этом клан похож на семью, его глава выполняет функции отца или матери семейства. В клане, как и в других древних формах социальной организации, нет письменной культуры фиксации целей. Глава клана управляет с помощью невербальных средств (например, демонстрации силы) и конкретных действий, показывающих его мудрость, прозорливость и стремление к выгоде для членов организации. Психологической основой такого управления является харизма и влияние. Хотя в исторической перспективе понятия общины и клана разделялись по отношению родства (в состав общины могли входить несколько семей), мы проводим различие между бизнес-общиной и бизнес-кланом. Нам представляется, что клан более агрессивен и пассионарен, нежели община. В клановой структуре существует четкая иерархия, поддерживается дисциплина. По сути бизнес-клан является организацией воинов, а глава клана – ее вождем. Он определяет цели, средства, несет единоличную ответственность за благополучие организации, выполняет представительские функции. В отличие от него руководитель общинной организации – первый среди равных, часто он бывает выбран своим окружением для реализации представительских функций, но решения принимаются коллегиально. Если община противостоит любым изменениям, то клановая структура имеет постоянный стимул к развитию. Как справедливо замечает В.Тарасенко: «Внимание членов клана... направлено на лидера, на его интересы. Внимание лидера направлено на Сорокоумов А.В. Трансформация бизнеса. Как подобрать ключи к изменениям и довести их до конечного результата. М., 2009. Стр. 11-12. 71 Клан (гэльск. clann — семья или потомство) — у кельтских народов наименование рода, позднее группы кровных родственников, потомков одного древнего рода, носивших имя предполагаемого родоначальника. (По материалам статьи «Клан». Большая Российская энциклопедия. Веб-издание 2001 года, воспроизводящее издание БСЭ в 30т.: М., 1969-1978) 72 Тарасенко В. Осторожно: Стивен Кови! М., 2008. Стр. 169. 70 32 внешнюю среду».73 Глава клана не может осуществлять функцию управления в стабильной ситуации. Заложник своих амбиций, он постоянно должен завоевывать новые рубежи, доказывать свое превосходство. Далеко не всегда эти амбиции носят экономический характер. Так, владелец и директор известного в Москве книжного магазина, которого сотрудники звали «Папа», стремился к тому, чтобы на полках присутствовали все выпущенные в России наименования книг. Кроме того, он постоянно опробовал новые технологии в области книготорговли, по большей части за собственный счет, в условиях небольшой маржи и ограниченных торговых площадей. На протяжении своей постсоветской истории, несмотря на появление новых сильных игроков на книжном рынке, этот магазин не только сохранил ассортимент и популярность, но и остался в числе лидеров отрасли. Однако его бизнес-модель не может быть масштабируема, так как клан ограничен ресурсом активности своего главы. В последние пятнадцать лет приличная маржа и доступ к государственным ресурсам в условиях вялой российской конкуренции позволяли многим российским коммерческим структурам существовать, с их точки зрения, неплохо. Это слово не из американского бизнес-лексикона. Если обратиться не к молодой и агрессивной форме бизнеса в Америке, а к европейской континентальной, то окажется, что организация бизнеса, скажем, во Франции горазде ближе к исходному понятию слова «бизнес» – занятость. В Европе и, тем более, в традиционных культурах Востока оно характеризует сложившийся торговый уклад. Держатель лавки в Каире живет на базаре. Европейский зеленщик или владелец булочной, почти вытесенный супермаркетами, флорентийский портной, испанский обувщик не стремится к прибыли и, тем более, к сверхприбыли, к богатству. Его лавка, ателье, мастерская и есть его способ существования, его жизнь. В Западной Европе число самозанятых, имеющих наемный персонал или работающих самостоятельно, составляет большую долю – 13%,74 однако в это число входят и люди «свободных профессий»: творческие работники, частные адвокаты, нотариусы, врачи, которых нельзя отнести к категории предпринимателей. Возможно, «предприниматель» вообще есть редкое общественное явление. Об этом свидетельствует и статистика. По итогам переписи населения 2002 года, около 95% трудоспособного населения России, или 84 млн. чел., занятых в экономике, работают по найму.75 Какое-то количество наемных россиян приторговывают, имеют приработок, который может существенно превышать зарплату, даже делают попытки что-то предпринять, но не являются предпринимателями по сути. По сравнению с 1990-ми годами в России существенно возросла привлекательность «работы на себя». Так, проведенное в 2007 году социологическое исследование показало, что примерно половина опрошенных россиян хотели бы работать по найму и чуть меньшая часть – обеспечивать себя работой сами (против 27% в1998 году). Социолог Л.Хахулина обобщает результаты опроса: «Доля самозанятых по сравнению с 1998 годом практически не изменилась и составляет 89% (включая тех, кто имеет свой бизнес как дополнительную работу)... Практически все занятые предпринимательством хотели бы оставаться в своем нынешнем качестве. Последнее обстоятельство свидетельствует о том, что к настоящему времени эта категории занятых консолидировалась как профессиональная группа, которая выбрала свой род занятий сознательно, в отличие от самозанятых 90-х годов. Тогда примерно половина из них, по их собственным оценкам, занялась бизнесом «вынужденно», в силу неблагоприятных обстоятельств: потеря работы, невыплаты заработной платы, низкий ее размер. Поэтому они хотели бы вернуться на Цит. соч. Стр. 170. Беляева Л.А. Россия и Европа: социоструктурные http://www.isras.ru/abstract_bank/1210065977.pdf 75 http://www.zarplata.ru/n-id-2469.html 73 74 33 сравнения и перспективы. Цит. по: свою прежнюю работу при более благоприятных обстоятельствах (если повысят оплату труда, если предприятие или организация начнут работать в нормальном режиме). За прошедшие годы, по-видимому, часть из них вернулась на работу по найму, а те, кто остался в бизнесе, рассматривают свой род занятости как предпочтительный для них. Этот факт свидетельствует о достаточно высокой мотивированности заниматься предпринимательской деятельностью и их стремлении сохранить свой статус и в дальнейшем».76 Далее следует вывод, который нам представляется не совсем верным: «Это означает, что существует недоиспользованный потенциал для развития малого и среднего бизнеса». Статистика упорно свидетельствует о том, что предприниматели, оставшиеся в бизнесе несмотря ни на что (а не выгодоприобретататели или держатели ренты), не могут составлять более нескольких процентов трудоспособного населения. Обратное свидетельствует о распаде общественной структуры, так как предпринимательство является очень специфичной деятельностью, для которой требуется определенный набор способностей, обусловленный наследственностью, культурой и средой . Экскурс. Предприниматель Шумпетера Здесь нам кажется уместным обратиться к понятию предпринимательства. В последние годы ряд учебных заведений предлагают программы обучения под названием «управление и предпринимательство». Сближение этих понятий нам представляется неправильным. Предприниматель не управляет организацией, он ее использует для достижения своих, очень специфичных, предпринимательских целей. Одним из первых выделил особую функцию предпринимателя австрийский экономист Йозеф Шумпетер. Шумпетеру было всего 29 лет, когда он написал работу, ставшей классикой мировой экономической литературы и принесшей ему всемирную известность. Книга называлась «Теория экономического развития». В деятельности капиталистических предприятий, пришедших на смену мануфактурам, Шумпетер разглядел механизм создания «новых комбинаций» производительных благ, которые могут «возникнуть... только дискретным путем».77 Основной характеристикой экономического развития по этому механзиму является новаторство: производство новой продукции, примение новых способов производства, освоение новых источников сырья, рынков сбыта. Такого рода экономическим созиданием занимается особый класс – предприниматели. Эта новаторская функция является для предпринимателя основной. Предпринимательство следует отличать как от научно-технических инноваций, так и от умелого использования банковских и бизнес-рисков. Чтобы принадлежать к сообществу предпринимателей, необходимо не только демонстрировать экономические достижения, но представлять собой определенный тип личности, иметь специфический образ мыслей, сильную волю, обладать интуицией. Шумпетеровский предприниматель постоянно находится в движении. Привязанность к одной организации не характерна для предпринимательской функции. В случае успеха предприниматель без сожаления покидает свое дело и начинает все заново. Он не только не является руководителем созданного им предприятия, но и часто не связан с ним отношениями собственности. Предприниматель должен быть свободен и открыт новому, в этой части он противостоит наемному менеджеру корпорации. Из новаторской функции предпринимателя Шумпетер выводил сущность таких важнейших экономических явлений, как прибыль, процент, экономический цикл. 76 http://www.demoscope.ru/weekly/2007/0291/tema05.php Автономов В.С. Шумпетер и его книги: предисловие к: Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия / Й.А.Шумпетер. М., 2008. Стр. 15. 77 34 Оставшись в экономической истории исследователем новаторской компоненты в предпринимательстве, Шумпетер в одной из своих поздних работ американского периода приходит к парадоксальному выводу. В статье «Развитие», написанной в 1932 году и остававшейся неизвестной вплоть до 1993 года, Шумпетер излагает новый взгляд на экономическое развитие и роль предпринимателя. Исследователя больше интересует не постепенный рост и связанные с этим мелкие изменения, а развитие – «когда норма меняется рывком»: «С точки зрения любой теории, основанной на адаптации, новизна непостижима... Какаялибо концепция, вроде “личности творца”, будет лишь описательным термином, который помогает обозначить новизну, но ничего не объясняет... Новизна является истинным ядром всего того, что необходимо признать неопределенным в наиболее глубоком смысле этого слова. В случае новизны как таковой, мы могли бы... рассмотреть новизну как независимую от причин и условий... Достижение новой формы путем постепенных, небольших адаптаций старой, не должно быть возможным».78 Кажется, что Шумпетер озадачен своим собственным наблюдением. Новое возникает само по себе, его невозможно ни предсказать, ни спланировать. Новизна ничем не опосредована: она «ломает» существующий тренд и заставляет людей вести себя подругому. Подробнее мы коснемся этой темы в главе «Управление развитием». Здесь же нас интересует то, что Шумпетер переосмысливает свой вывод двадцатилетней давности о предпринимательстве как двигателе экономики. Агентом изменений становится уже не предприниматель, а сама инновация. Так Шумпетер выходит за рамки экономической науки и задает философский, мировоззренческий вопрос: «Как возникает новизна? Почему некоторые люди начинают рисовать не так, как они учились, и каким образом этот новый способ рисования передается другим хуждожникам и их зрителям. Что, с одной стороны, является “энергией”…, питающей этот процесс, а с другой – механизмом этого процесса? Заметим, что даже если условные факторы проявляются посредством некого “механизма”, необходимости в каких-либо конкретных внешних движителях перемен не возникает». (курсив наш – Л.Г.)79 Шумпетер более не считает предпринимателя «внешним движителем перемен». Предприниматели, равно как и представители других творческих занятий, пользуются переменами, способствуют их проявлению. Отказывая предпринимательству в инновациях в сфере идей, Шумпетер помещает этот институт целиком в область практического действия. И здесь, за счет новых комбинаций уже имеющихся идей и ресурсов, предприниматель получает свою долю общественного пирога. Правда, на короткое время, так как появляется следующая порция «новизны», и опять предстоит организационная работа по комбинированию и рекомбинированию... Предприниматели, которые понимают свою необычную сущность и предназначение, не пытаются строить организации, а дают возможность им развиваться в соответствии со своим видением и ценностями. Шумпетер определил эти ценности как «созидательное разрушение». Как только организован коллектив, запущен бренд, достигнуты первые успехи, предприниматель начинает скучать, он идет дальше. Профессиональное развитие предпринимателя – это путешествие, причем не только от реализации одной идеи к другой. Исследуя ярких российских представителей предпринимательской модели, мы обнаружили, что среди них встречается достаточное число истинных путешественников. Шумпетер Й.А. Развитие // Теория экономического развития. Капитализм, социализм и демократия / Й.А. Шумпетер. М., 2008. Стр.845. 79 Там же. Стр. 845-846. 78 35 Примеры из жизни Юрий Белойван, основатель сети ресторанов украинской кухни «Тарас Бульба», насчитывающей 14 заведений в Москве, покорил нескольких самых высоких вершин мира и организовал экспедиции в отдаленные точки планеты, включая Южный и Северный полюса, вершины Тибета и Южной Америки.80 Себя называет не собственником и не организатором, а «руководителем проекта». В честь десятилетнего юбилея сети он организовал восхождение на Эверест. В экспедицию он пригласил более двадцати сотрудников ресторанов «Тарас Бульба», отобранных по результатам десятикилометрового забега, и членов одноименного марафонского клуба. «Меня подвигло желание самих сотрудников сделать такую экспедицию, – вспоминает Юрий Белойван. – Для многих ребят это будут воспоминания на всю жизнь. Ну, а заодно увидел со стороны, на что способен наш персонал, и остался доволен людьми, которые работают в моих ресторанах».81 Среди других проектов предпринимателя-путешественника – ортопедический фонд, марафонский клуб, издательство. Белойван так определяет свое отношение к жизни: «Отец мне говорил: “Нужны не братья по крови, а братья по духу”. Поэтому с родственниками у меня уважительные отношения, я им помогаю, но делами занимаюсь с людьми, близкими по духу. Когда я выбирал название для ресторана, было несколько вариантов. Первый, конечно же, – «Вечера на хуторе». Мне хотелось, чтобы здесь царил некий дух, которым можно гордиться. Хотя сейчас в Украине почти не осталось таких, как Тарас Бульба, способных убить собственного сына за предательство. Людей по-настоящему смелых, которые не боятся все потерять и могут от всего отречься... Слава Богу, есть возможность принимать решения самостоятельно, что-то придумывать, делать то, что тебе нравится, а не то, что “модно” или “престижно”. Вот я был в Италии и брал уроки у скульптора. Стояла жара сорок градусов, а я рубил мрамор перфоратором, даже маску нельзя было надеть. Но я об этом не жалею – дескать, вот дурак, надо было загорать, купаться или на тусовки ходить. Совершая какие-то поступки, пусть даже необдуманные, я всегда знаю, что поступаю правильно.»82 Другой любитель экстермальных видов спорта – президент группы компаний «РУЯН» Александр Кравцов. На его счету несколько успешных брендов потребительских товаров, которые занимают львиную долю своего рынка: «Раптор» – средства от насекомых, «Твист» – продукция по уходу за обувью. Он основал единственный в Москве ресторан северной кухни «Экспедиция», сеть одноименных магазинов и бань. Девиз «бизнес как экспедиция» перешел в рекламный слоган «РУЯНа» из пропагандируемого Кравцовым образа жизни. Каждый предпринимательский проект воспринимается им как открытие, путешествие. Кравцов иллюстрирует это историей о возникновении идеи создания ресторана северной кухни: «Во время очередного нашего путешествия за Полярным кругом вертолет по ошибке выбросил меня и группу моих товарищей не в том месте, раньше, чем было нужно. До ближайшего населенного пункта — триста километров. В результате мы четыре дня без еды и питья добирались до места — кстати, для нас, людей на тот момент вполне обеспеченных, это было большим испытанием. Только то, что мы психологически всегда относились и к жизни, и к бизнесу как к некоему пути, полному романтики открытий, позволило нам и к этой ситуации отнестись так же, хотя положение действительно было трудным. Понятно, что есть хотелось страшно, начали думать о том, что едят местные жители, вспомнили, что в Москве нет ресторана с северной кухней, и решили, что, если все закончится благополучно, привезем эту кухню в Москву. 80 http://www.beloyvan.ru/projects.aspx Мы взяли новый рубеж. Газета http://www.tarasbulba.ru/projects_gazeta.php 82 http://www.beloyvan.ru/pressa.aspx 81 «Корчма», 36 № 10 (73), октябрь 2009. Зачастую движение к результату доставляет большее удовлетворение, чем сам результат, — говорит Александр Кравцов. — Поэтому мы не ставим себе главной целью достижение какого-то овеществленного, измеряемого результата той или иной перспективе. Скорее, мы ставим цель, чтобы тот путь, который нам предстоит пройти до этого результата, принес нам удовлетворение».83 «РУЯН» имеет горизонтальную структуру и состоит из независимых юридических лиц, объединенных несколькими брендами. Бизнес-единиц двенадцать, они имеют собственный управленческий и финансовый учет и, как указано на сайте компании, «обычно существуют неограниченно долго», в отличие от проектов, которые создаются на время выполнения цели проекта.84 Всем бизнес-единицам, начинающим какой-либо проект, ставится только одна главная задача — удвоение оборота. «Удвоение, — говорит Кравцов, — на наш взгляд, достигается разумным риском... Капитану этой маленькой шлюпки в составе нашей корпорации (директору “бизнес-единицы”) мы не мешаем, главное, чтоб средства удваивал... Единственное, за чем мы следим, так это за тем, чтобы у них появлялись все новые и новые проекты и не было избыточных ресурсов, иначе быстро наступит “ожирение”».85 В ноябре 2008 года журнал «Эксперт» провел первый конгресс «газелей» – динамично развивающихся малых и средних российских компаний, растущих не менее чем на 30% в течение четырех лет. По данным «Эксперта», таких компаний в России около 600, или от 8 до 15% частных предприятий небольшого размера. В ходе конгресса главы и основатели компаний-«газелей» рассказали о том, как им удается столь стремительно расти и что делать, чтобы не только выжить, но и воспользоваться кризисом для реализации новых возможностей. Секрет их успеха складывается из нескольких составляющих. Во-первых, это огромная увлеченность предпринимателя своим делом. «Идеальный руководитель – ученый-инженер с талантом предпринимателя», — считает Валентин Гапонцев, президент IPG Photonics, производителя лазеров. Во-вторых, наличие великой цели. «Надо поставить четкую и решительную цель, идеальный случай — стать номером один в своем сегменте рынка в мире»,— убежден Евгений Демин, генеральный директор и совладелец компании «Сплат-Косметик», производящей средства для полости рта. В-третьих, управление компанией узким кругом лиц, искренне заинтересованном в продвижении своих идей. По мнению Гапонцева, в компании должно быть единоначалие. «Десятки менеджеров-управленцев гробят бизнес», — считает предприниматель. Демин не столь категоричен, но считает, что главным маркетологом должен быть сам предприниматель, которому дорого его дело. «Когда в компании много руководителей, ответственность размывается», — объяснил президент ГК «РУЯН» Александр Кравцов. В-четвертых, предприниматель никогда не должен останавливаться на достигнутом. Председатель совета директоров ЗАО «Диэлектрические кабельные системы» Дмитрий Колпашников сообщил, что во время кризиса будет разрабатывать новые продукты, чтобы по его завершению выйти с ними на мировой рынок.86 Риск и романтика, команда единомышленников, жесткие требования к соблюдению «кодекса чести», отсутствие страха перед трудностями, легкость восприятия и переноса новых идей – все это делает предпринимательскую структуру устойчивой к внешним изменениям, но препятствует развитию из этого ядра крупной организации. Не случайно предпринимательский стиль характеризуется плоской структурой, множеством не связанных друг с другом проектов и коллективов. Сложность корпоративного управления Калянина Л. Искусство работать на пиках. Журнал «Эксперт», №7 (361), 24 февраля 2003. http://ruyan.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=12&lang=ru 85 http://ruyan.ru/index.php?option=com_content&task=view&id=73&Itemid=107 86 http://www.expert.ru/articles/2008/11/21/gazeli/ 83 84 37 воспринимается предпринимателем как ненужная, даже губительная для развития бизнеса. Именно поэтому предприниматели легко покидают собственные компании, когда их сложность увеличивается. Итак, предпринимательство может быть проводником новизны, но не ее условием. Если не предприниматель, не община и не клан приводят к устойчивому развитию организации, то какая структура является двигателем организационного роста? Как было показано выше, реформировать общину, перевести ее в другую форму организации нельзя, ее можно только разрушить. Это подтверждается и примером из советской истории коллективизации. В 1930-е годы аграрная община прекратила свое существование на большей части СССР, огромная часть сельского населения была рекрутирована на заводы и стройки. В начале 1964 года семья автора была переселена из квартиры в центре Москвы в ведомственный дом, принадлежащий «Метрострою». Большинство обитателей дома были рабочие, ставшие «городскими» в первом поколении. Во дворе паслось несколько коз, а на балконах по утрам пели петухи... Хотя дом находился всего в получасе езды от Кремля, городской жизни в этом микрорайоне совсем не ощущалось. Здесь процветала слобода. Экскурс. Динамика слободы Община не запланирована на рост. Крестьянину нужен урожай для поддержания жизни, ему некуда идти, его благосостояние зависит от стечения природных обстоятельств и личных усилий. Напротив, слобода, возникшая между городом и деревней, очень динамична. Ее жители – слободские, посадские – уже покинули общину, но городом не приросли, они – в движении, им есть куда пробираться. Город манит своими возможностями, но попасть и, тем более, укорениться там нелегко... Раньше слободу населяли лавочники и мастеровые, теперь здесь живет население, обслуживающее большое предприятие или город. Как пишет профессор, член Общественной палаты В.Л.Глазычев, «город в России – это разбухшая заводская слобода. Город в европейском понимании – это самоуправляющееся сообщество людей, связанных совместным бытием». 87 Глазычев рассматривает не оппозицию «город-деревня», но сравнивает городское мироустройство и жизнь слободы. Нам это сравнение показалось интересным с точки зрения перехода к иному типу управления. «Тотальная слободизация развертывалась в России вполне интенсивно в послереформенное время, вовлекая в себя села, регулярно поставлявшие в Петербург и Москву сезонных отходников или крестьян-резидентов... Великое уплотнение после Октябрьского переворота означало, среди прочего, массированное наплывание окраинной слободы на самые городские центры, так что и в сталинское, и в хрущевское, и в брежневское время пришлось немало потрудиться, чтобы вновь оттеснить слободу, уже в новом ее крупнопанельном издании, на окраины, высвобождая центр для новой элиты. Наконец, вторичная, уже советская индустриализация могла и порождала одни только промышленные слободы, в строении которых самая идея собственно городского, резидентного, мещанского самоустроения отсутствовала изначально, так что и взяться ей было неоткуда после того, как первый толчок разрастания в пространстве “дикого поля” иссякал. Наконец, еще одно как бы несуществующее обстоятельство вело к снятию границы между городом и негородской частью страны. О нем бегло говорил Солженицын: всепроникающий характер “зоны”, метастазы которой начинались в каждой третьей подворотне, за каждым вторым забором, за каждым фасадом, в каждом казенном здании... Собственно городская среда все в Глазычев В.Л. Слободизация страны Гардарики. http://www.glazychev.ru/books/slobodizatsia.htm. Опубликовано в сб.: Иное: Хрестоматия нового российского самосознания, т.1. М. 1996 87 38 большей степени оборачивалась сосуществованием нового кремлевского “двора” с его обособленными от прочих смертных “поместьями” и слободским миром припромышленного бытия, интенсивно окрашенного вторжением “лимитного” контингента».88 Если перенести типичные черты слободы на организации, то выявится интересное организационное образование. «Слободское сознание не любит самое себя, но ко всему неслободскому относится с явной ненавистью... Слободское есть принципиально неукорененное, свободное от иной исторической мотивированности, кроме собственной», – пишет В.Л.Глазычев. Разность потенциалов между спокойной, выживающей бизнесобщиной и далекой западной бизнес-средой породило в России особый «слободской» тип ведения бизнеса. К нему можно отнести множество сетевых компаний, которые успешно развивались в хлебные двухтысячные годы: розничные сети, телекоммуникационные операторы, предприятия сферы обслуживания, банки, производителей продуктов питания... Незаполненный рынок в Москве и в других крупных городах породил безудержный рост, не имеющей иной мотивированности, кроме собственной. В отличие от предпринимательских проектов, обусловленных самореализацией в рамках достижения отдаленных целей, слободской бизнес изначально строится с учетом краткосрочной, но выгодной перспективы. Нарастить – и продать. Что будет дальше, не важно. Именно на этом убеждении прошел в 2005-2007 годах бум IPO российских компаний. 89 По итогам 2007 года Россия вышла в лидеры среди европейских стран по объемам публичных размещений акций. Отечественные компании и банки в 2007 году провели публичные размещения более чем на 30 млрд. долларов США. Две трети этой суммы составили размещения акций Сбербанка и ВТБ, но оставшаяся сумма все равно впечатляет. При этом объем российских IPO превысил объем средств, привлеченных компаниями из Великобритании, Германии и значительно отстающих от них Италии и Франции. В 2007 году российские компании продемонстрировали, что они стали настоящими глобальными игроками на рынках акционерного капитала.90 По данным финасовой корпорации «Открытие», успешно провели IPO на западных биржах 13 компаний в 2005 году и почти поровну – 23 и 22 в 2006 и 2007 годах соответственно.91 На 2008 год планировался выход на биржи от 40 до 80 компаний, но кризис внес коррективы. За 2008 год было зарегистрировано только семь размещений, причем из них ни одного в последнем квартале 2008 года.92 В целом активность компаний слободского типа сократилась. Часть из них владельцы были вынуждены продать под напором требований силовых структур (как это случилось, например, с «Евросетью»); некоторые были закрыты, а их владельцы арестованы по обвинениям в неуплате налогов или контрабанде (эта участь постигла руководителей косметической сети «Арбат-Престиж» и сети ювелирных магазинов «Алтын»).93 Там же. IPO (англ. Initial Public Offering) – первичное публичное предложение: первая публичная продажа акций частной компании, в том числе в форме продажи депозитарных расписок на акции. Продажа акций может осуществляться как путём размещения дополнительного выпуска акций путём открытой подписки, так и путём публичной продажи акций существующего выпуска акционерами частной компании. (По материалам статьи «IPO» в Википедии – свободной энциклопедии. http://ru.wikipedia.org/wiki/IPO) Изначально данный термин, разработанный и примененный в США, означал процедуру выпуска долевых ценных бумаг, в первый раз распространяемых среди неограниченного круга инвесторов. Однако в Европе он утратил свое оригинальное значение. На Лондонской фондовой бирже (LSE) аббревиатурой IPO стали называть любое размещение акций, впервые предлагаемых на LSE. (http://www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=866121) 90 Коновалов В. Антинародные размещения. Приложение к газете «Коммерсантъ». № 42/П (3859) от 17.03.2008. 91 http://www.offerings.ru/netcat_files/Image/309_Otkrytie_Financial_Corporation.pdf 92 http://www.lenta.ru/news/2009/01/14/ipo/ 93 http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/40/mechta_o_roskoshi/ 88 89 39 Слободское сознание, в отличие от общинного, рождает импульс развития. Владельцы и управляющие компаний слободского типа – люди амбициозные, им надо вырваться, доказать миру, на что они способны. Если предпринимателем движет интерес, слободское сознание движимо амбициями, стремлением не отстать от того, что должно быть «у всех». Пример из жизни Олег Леонов, совладелец продовольственной сети «Дикси», в 2006 году так представлял будущее своей компании в интервью корреспонденту сайта Sostav.ru, публикующего аналитику по потребительскому рынку: «— Вам, наверное, из-за этих облигаций и пришлось согласиться на интервью? — Не только. В сентябре мы планируем сделать широкое объявление о том, что собираемся изменить образ компании в целом. Облигации для нас лишь один из инструментов, ведь деньги нам нужны не для того, чтобы солить, а под конкретные программы. — Какие? — У нас есть трехлетняя программа, согласно которой мы хотим стать № 1 в России — и по объемам, и по качеству, и по региональной представленности... — Какие параметры у вашего займа? — Облигации выпускает ООО “Дикси-финанс”. Организатор и андеррайтер — инвестиционный банк “Траст”. Мы планируем размещать заем в начале марта, его объем — 3 млрд руб., срок— пять лет... Вся сумма пойдет на развитие сети... — Следующим шагом будет выход на фондовый рынок? — Да, как и у всех. (курсив наш – Л.Г.). В течение 2-3 лет мы планируем провести IPO на Лондонской фондовой бирже.»94 От размещения за границей сеть «Дикси» была вынуждена отказаться в связи с кризисом и «неготовностью» компании, но в мае 2007 года привлекла на ММВБ 360 млн. долларов и сделала дополнительную эмиссию в России в конце 2008 года.95 Демократизация управления привела к расширению социальной базы, откуда рекрутировались наемные управляющие. В простых двухуровневых иерархических структурах «начальник-подчиненные» особых умений или способностей не требуется. Достаточно демонстрировать активность, хорошую скорость реакции, высокий уровень общительности, здравомыслие. Руководитель в группе один – так сложилось в силу обычных социальных механизмов, ему не надо доказывать, что он главный. Можно предположить, что в крупных организациях и, тем более, на государственном уровне, оперативное руководство уступает место другому типу управления. Это не всегда так. Вот как комментирует очередной визит в Россию президента Венесуэлы Уго Чавеса в сентябре 2009 года чрезвычайный и полномочный посол этой страны: «Вопрос: Похоже, президент Чавес не очень доверяет чиновникам, раз сам берется за практические вопросы сотрудничества… Ответ: Президент говорит, что бюрократия в России не хуже и не лучше венесуэльской. Мне так вообще кажется, что бюрократия во всех странах мира, за очень редким исключением, живет по одним законам и правилам. Бюрократия – проблема народов, а не только вопрос эффективности государственного аппарата. Поэтому президент, полагая развитие сотрудничества с Россией крайне важным для Венесуэлы, не считает зазорным самому заняться решением практических задач. Почему он только в прошлом году дважды прилетал в Россию? Да потому, 94 95 http://www.sostav.ru/articles/2006/02/16/mark160206/ http://www.maonline.ru/russia/1994-diksi-otkazalas-ot-ipo-na-zapade-v-polzu.html 40 что видел: многие проекты, по которым уже достигнуты договоренности, «зависли», тормозятся, не реализуются. А после его визитов все начинает крутиться, вертеться, двигаться. Он придает любому делу, за которое берется, импульс ускорения».96 Руководитель, применяющий оперативный стиль управления, часто действует по принципу «стимул-реакция». В этом нет ничего, что могло бы принизить роль руководителя – если стимула нет, то не стоит ожидать реакции. Однако неумелые оперативные руководители искусственно создают стимулы, постоянно проверяя подчиненных и дублируя их действия. При этом они любят все держать под контролем, «заглядывать во все кастрюльки», и это знание всех подробностей деятельности создает им репутацию «ценных сотрудников» у вышестоящего начальства. При расширении деятельности и невозможности осуществлять столь подробный контроль такие руководители начинают нервничать, перерабатывать, становятся подозрительными, придираются к подчиненным по мелочам. Если их не вернуть на доступный им уровень управленческой компетенции, они могут перейти в категорию «незаменимых сотрудников», которые имитируют бурную деятельность, ничего уже в ней не понимая и испытывая постоянный страх за свое положение. Этот базовый уровень управления во многом опирается на самоорганизацию коллектива. Непосредственно воздействие на этот уровень либо ничего по сути не меняет; либо, при слишком сильном давлении, разрушает сложившуюся структуру. Экскурс. Ручное управление В последнее время при обсуждении кризиса и связанных с ним проблем стали часто употреблять сочетание «ручное управление». При осуществлении оперативного руководства управляющий не осознает того, что есть высшие формы управления. Когда говорят «перевести управление в ручной режим», предполагают, что ситуация стала сложнее (как и в технике, откуда пришло это сочетание), и требует от руководителя большей квалификации, профессионализма, более активного участия. Это сознательный отход от администрирования, то есть от управления автоматического, нормированного, когда все происходит как бы само собой в штатном режиме. Это нормальное решение в ненормальных обстоятельствах. В самом сочетании «перевести на ручное управление» есть проектная, искусственная составляющая. В ручном управлении доля личной ответственности руководителя резко возрастает, как в сложный момент на поле боя. Управление вновь становится руководством, в древнем смысле этого слова. Включается мобилизационная модель поведения, которая характеризуется возвратом к примитивным формам поддержания морального духа коллектива. Появляется одна – но при этом великая – цель, достижению которой препятствует соразмерный враг – хитрый, коварный, жестокий, не видный сразу. Вспомним современную продукцию Голливуда: врагом прогрессивного (американского, по преимуществу) человечества последовательно объявлялись другие: «нечто», «чужие», астероиды, инопланетяне... Основными инструментами мобилизационного способа руководства становятся приказы, команды, ужесточается дисциплина, коллективное становится опять выше личного, социальные отношения редуцируются и становятся более примитивными. Академик И.Р.Шафаревич так описывал мобилизационную модель сталинского террора 1930-х годов: «Если отказаться от моральных оценок, а попытаться оценить использование фактора страха (террор) лишь с точки зрения эффективности управления обществом, то можно указать и “отрицательные” и “положительные” стороны такой системы. Недаром страх (наказание) всегда Интервью Чрезвычайного и полномочного посла Боливарианской Республики Венесуэла в Российской Федерации 04.09.2009. Интернет-газета «Столетие», 10 сентября 2009, http://www.stoletie.ru/rossiya_i_mir/ 96 41 связывается с законом и с воинской дисциплиной. “Положительной” стороной является упрощение управления обществом. Чтобы добиться какой-то цели, часто нет необходимости учитывать сложный баланс интересов различных его слоев — достаточно отдавать определенные приказы. Это, пользуясь терминологией Кондратьева, полная победа телеологического принципа планирования над генетическим».97 (курсив наш – Л.Г.) Одной из причин возврата к ручному управлению, безусловно, явился кризис. Однако можно обнаружить и другую, не очень афишируемую причину. Оказалось, что администрирование, надстроенное над оперативным уровнем, – во многих случаях не действующий механизм, а его макет. Пока рыночное окружение было благоприятным, этот следующий уровень терпели, чтобы «все было как у людей». Как только жизнь заставила отбросить лишние, паразитические формы и фактически вернуться к простой двухуровневой иерархической системе «начальник-подчиненные». Об этом пишет бизнестренер Михаил Кларин, анализируя недавний массовый возврат собственников среднего бизнеса к оперативному управлению: «Многие изменения, которые компании вносят в свою жизнь в последнее время, производятся не столько по причине, сколько под предлогом кризиса — включая и возврат к ручному управлению. Если собственник вдруг спохватился, что компания требует его постоянного присутствия, это говорит о том, что, скорее всего, он и прежде в глубине души понимал, что управление было неэффективным. Просто раньше рынок, находившийся на подъеме, скрадывал неэффективность, а теперь — перестал... и собственник решает опять взяться за штурвал. Однако здесь высока вероятность, что недостаточная эффективность неотлаженного управленческого механизма сменится недостаточной эффективностью ручного управления». (курсив наш – Л.Г.). Возврат к ручному управлению во время кризиса — это отнюдь не гарантия улучшения. Тут собственнику нелишне вспомнить мотивы, которые в свое время заставили его извлечь себя из управления бизнесом, и этапы этого пути. Управление бизнесом по предпринимательской модели, с низкого старта — принципиально ручное. Есть близкий круг людей (команда), возможна коллегиальность, но все решения все равно принимает одна голова — предприниматель, на которого ложатся все риски и ответственность.» 98 Пример из жизни В конце 2004 года, который по всем экономическим меркам был чрезвычайно благоприятным для российского бизнеса, прекратила существование сеть магазинов электроники и бытовой техники «Партия». Сеть была старейшей на нашем рынке, ей удалось пережить кризис 1998 года. В начале 2000-х владелец сети Александр Минеев решил отойти от управления этим бизнесом и уехал жить за границу. А конкуренты – сети «М-Видео», «Техносила», «Эльдорадо» – тем временем оправились от кризиса и стали вести активную игру. В результате «Партия» закрыла 13 из 17 магазинов. Владелец сделал попытку перепрофилировать их в магазины товаров для дома под маркой «Домино», но и здесь не преуспел. Постепенно обе торговые марки исчезли с улиц Москвы. Представим, что оперативному руководству удалось подняться над самоорганизацией и при этом уклониться от предпринимательской модели. Случай редкий, но теоретически возможный. В этом случае появляется организационная бюрократия, функционирование. В отличие от первичных коллективов, где «один за всех, а все за одного», функционирование предполагает кем-то спроектированное разделение Шафаревич И. Тридцать седьмой год. Газета «Завтра», № 8 (26) 16-08-99. http://www.zavtra.ru/denlit/026/31.html 98 Кларин М.В. Второе пришествие. «Бизнес-журнал» №7 от 01.07.2009. magazine.ru/mech_new/management_n/pub321870 97 42 http://www.business- полномочий, обязанностей, построение деятельности по не известному функционеру замыслу. Только со стороны может показаться, что процесс функционирования легко организовать. С точки зрения Генри Минцберга, исследующего феномен оперативного руководства более тридцати лет, руководитель должен сделать для себя выбор в пользу определенного стиля управления – посредством информации, людей или действия.99 Безусловно, такое разделение искусственно, опора только на данные может сделать работу менеджера и точной, и более уязвимой. Минцберг подвергает критике часто встречающееся в поведении современных руководителей излишнее доверие данным, которое он называет книжным словом «полагание, умствование» (англ. deeming). С его точки зрения, руководителю надо больше работать с людьми и принимать решения на основе интуиции, нежели отдавать приказания на основе «кучи цифр». О засилии счетной составляющей в управлении мы скажем ниже, анализируя феномен западного лидерства. Можно не соглашаться с Минцбергом относительно его упрощенного подхода к управленческой деятельности, которую он сводит к поведенческой феноменологии, свойственной американской традиции бихевиоризма в социальных науках. Однако стоит отдать должное его последовательной позиции в отношении примата практических умений в деятельности руководителя над формальными техниками. По мнению Минцберга, и сами управленцы, и общество в целом воспринимают менеджмент как научную дисциплину или профессию, которую можно преподавать в учебных заведениях. Однако это не так. Только со временем к руководителю может прийти понимание того, как устроен процесс его работы. Именно это дает возможность вписывать собственный опыт в контекст конкретных управленческих ситуаций. Более четверти века назад, в период возвышения бизнес-школ и формализации управленческого образования, Минцберг обращал внимание на необходимость осмысления роли интуиции и опыта в работе руководителя: «В давние времена охотники-инуиты [эскимосы, населяющие север Канады], отправляясь в гости в соседнее селение, умели находить дорогу через десятки миль ровной, покрытой снегом тундры, руководствуясь исключительно своей интуицией. А пару лет назад, когда у двух молодых интуитов в пару миль от дома сломался снегоход, они замерзли и умерли в тундре, так и не сумев найти дорогу назад. Эта история ужасно расстроила меня... Она стала для меня символом основной проблемы нашего общества. Я убежден, что всем нам угрожает опасность замерзнуть и погибнуть по той же самой причине. Дело в том, что наши машины и механизмы..., наши социальные системы, и особенно наши организации – также притупили наши чувства и разум, лишили способности мыслить интуитивно и все больше осложняют задачу правильного способа решения имеющихся проблем. Короче говоря, наше общество стало неуправляемым именно в результате управления.»100 Глава 3. Корпорации Как мы выяснили выше, в управленческой пирамиде функционер предшествует администратору. Администрирование, существовавшее еще в аппарате управления древних государств, распространяется в бизнесе в 20-е годы прошлого века и структурно закрепляется в послевоенные два десятилетия, что связано с развитием бюрократического аппарата в крупных организациях – корпорациях. Общественный строй, который вызвал к жизни эти циклопические структуры, – это империализм, создавший благоприятные условия для их разрастания так же, как мезозойская эра некогда породила динозавров. 99 Mintzberg H. What Managers Really Do. Wall Street Journal: August 17, http://www.henrymintzberg.com/pdf/mgrsreallydo.pdf 100 Минцберг Г. Менеджмент: Природа и структура организаций глазами гуру. М., 2009. Стр. 390. 43 2009. Экскурс. Империализм «Империализм» звучит для нынешнего уха анахронично, вспоминаются лекции по марксистко-ленинской полтиэкономии и пыльные собрания сочинений классиков… Но обратимся непредвзятым взором к следующему отрывку из ленинского «популярного очерка» 1916 года под названием «Империализм, как высшая стадия капитализма»: «Когда крупное предприятие становится гигантским и планомерно, на основании точного учёта массовых данных, организует доставку первоначального сырого материала… для десятков миллионов населения; когда систематически организуется перевозка этого сырья в наиболее удобные пункты производства, отделённые иногда сотнями и тысячами верст один от другого; когда из одного центра распоряжаются всеми стадиями последовательной обработки материала вплоть до получения целого ряда разновидностей готовых продуктов: когда распределение этих продуктов совершается по одному плану между десятками и сотнями миллионов потребителей..; – тогда становится очевидным, что перед нами налицо обобществление производства, а вовсе не простое “переплетение”; - что частнохозяйственные и частнособственнические отношения составляют оболочку, которая уже не соответствует содержанию..., которая неизбежно должна загнивать, если искусственно оттягивать её устранение, - которая может оставаться в гниющем состоянии сравнительно долгое… время, но которая всё же неизбежно будет устранена».101 Не есть ли это «портрет» транснациональной корпорации? Огромную роль банков в обобществлении производства почти за двести лет до банковского кризиса предсказал еще Анри Сен-Симон, цитата из которого также приведена в работе Ленина: «Теперешняя анархия в производстве, которая соответствует тому факту, что экономические отношения развертываются без единообразного регулирования, должна уступить место организации производства. Направлять производство будут не изолированные предприниматели, независимые друг от друга, не знающие экономических потребностей людей: это дело будет находиться в руках известного социального учреждения. Центральный комитет управления, имеющий возможность обозревать широкую область социальной экономии с более высокой точки зрения, будет регулировать её так, как это полезно для всего общества и передавать средства производства в подходящие для этого руки, а в особенности будет заботиться о постоянной гармонии между производством и потреблением. Есть учреждения, которые включили известную организацию хозяйственного труда в круг своих задач: банки».102 Справедливости ради надо отметить, что мысль о трансформации капитализма в нечто иное, что назвали сначала «империализмом», а потом «эпохой корпораций», принадлежит не Ленину, а Розе Люксембург. Именно она соединила в целостную теорию все предшествующие концепции империализма, который стремится к экспансии, чтобы компенсировать неадекватность рынков для продукции ведущих отраслей капиталистической промышленности. Ее теория — это теория кризиса, которая согласуется с концепциями кризиса потребления, разработанными позднее противниками капитализма, доказавшими неизбежность экономических кризисов. Согласно Розе Люксембург, продолжение экспансии капиталистического способа производства невозможно в пределах только капиталистического общества. Расширение производства внутри капиталистического общества возможно лишь, если оно неразрывно связано с расширением спроса на потребительские товары. Без этого расширения капиталисты не будут покупать новое оборудование и вкладывать средства в развитие производства. Для того чтобы капиталистическая экспансия продолжалась, Ленин В.И. Империализм, как высшая стадия капитализма (популярный очерк). Полн. собр. соч., 5 изд., т. 27. Цит. по: http://lib.rus.ec/b/69835/read 102 Цит. соч. 101 44 необходимо наличие некапиталистических классов, которые, обладая доходом, полученным вне капиталистической системы, будут усиливать платежеспособный спрос, покупая промышленные товары. Изначально такими некапиталистическими классами были землевладельцы и фермеры. Роза Люксембург пришла к заключению, что после завоевания национальных некапиталистических рынков и полностью неиндустриализированных рынков Европы и Северной Америки, капитал не мог не броситься на завоевание новой некапиталистической сферы, прежде всего, в аграрных странах Азии и Африки. Р.Люксембург связывала теорию империализма с важностью для капиталистической системы «компенсирующих выходов», представленных, прежде всего, государственными закупками вооружений. Таким образом она выявила механизм, который в полной мере проявился во время Второй Мировой войны и позднее, в ходе «холодной войны». Без этого «компенсирующего выхода», который формируется закупками вооружений и ВПК, капиталистическая система находилась бы под угрозой периодических экономических кризисов, равных по масштабу американской Великой депрессии 1929-1933 годов.103 Быстрое разрастание империалистических «обобществленных производств», их нечеловеческие масштабы и скорости вызывали у современников чувство восторга, смешанного со страхом. Вот, например, как американский экономист Д.Т.Бейзлон в начале 1960-х описывал современное ему состояние западного общества: «Частная собственность, рыночная конкуренция и прочее достояние XVIII столетия – все это потеряно в быстрой смене обстановки. Эти понятия перестали быть руководящими представлениями для понимания экономики... Категориями, которые служат основой для понимания экономики, это – технология, организация, власть, политика... Сила и задача нации находятся в руках нескольких тысяч человек, которые руководят несколькими сотнями бюрократических организаций, господствующих в экономике. Эти организации и люди ведают перманентной технологической революцией, чем и является экономика, которую можно, не впадая в драматизм, назвать источником надежд и отчаяния человечества».104 Корпорации как носители нового типа управления и управленца в тот момент переживали своей расцвет. На этой новой стадии развертывания общественного процесса слово «корпорация» как объединение профессионалов изменяет свое былое значение. Как полагает известный методолог О.И.Генисаретский, финансово-олигархическая корпорация поднимается над уровнем телесности организации, «корпоральности». Основной признак корпорации по сравнению с компанией, предприятием, фирмой – не столько размер, сколько более сложная структура. Корпоративность крупной организации предполагает замысел, план развития. Быстрый экстенсивный рост американских корпораций привел в конце 1980-х годов к формированию гигантских структур. Элвин Тоффлер определяет корпорации через их размер, который придает им абсолютно другое качество: «Большие корпорации были типичной организацией бизнеса индустриальной эры. К настоящему времени несколько тысяч таких монстров, и в частном и в общественном смыслах, раскинулись по всей Земле, обеспечивая большую часть наших потребностей. При взгляде со стороны они символизируют командную систему управления. Они не только контролируют огромное количество ресурсов, используя миллионы работников, сильно влияют на нашу экономику, но также определяют и нашу политическую жизнь. Их компьютеры, их корпоративные щупальца, их ни с чем не сравнимые возможности планирования, инвестирования, выполнения проектов грандиозного масштаба создают впечатление их мощи и незыблемости. В то же время Мандель Э. Марксистская теория империализма и ее критики. http://www.vpered.org.ru/library11.html Bazelon D.T. The Paper Economy. N.-Y., 1963. Цит. по: Гвишиани Д.М. Организация и управление, 2-е доп. изд. М., 1972. Стр. 52. 103 104 45 большинство из нас чувствует потерю жизненных сил; кажется, что они управляют нашими судьбами.»105 Уже к 90-м годам прошлого века стало очевидно, что корпоративность, словно «черная дыра», втягивает в себя все больше людей, денег, общественной энергии, ничего не давая взамен. Немецкий врач и психотерапевт Рудигер Дальке (Dahlke), описывая системную модель возникновения и развития раковых опухолей человека, пишет в 1992 году: «В качестве основой проблемы поведение раковой клетки демонстрирует человеку проблему роста. Раковая клетка самым опасным образом нарушает все границы... Также откровенно раковая клетка демонстрирует проблему общения, превращая все контакты с соседями в политику угрожающей агрессии...».106 Дальке сравнивает развитие рака и экономическую экспансию корпораций: «Сначала головная фирма перерастает себя, так же, как это делает опухоль, затем она берет под своей контроль окружающую среду и распространяется по всей стране, а в “идеальном” случае – по всему миру. Она жаждет иметь везде свои представительства и деражть все в своих руках...“Образцовую модель” рака можно увидеть на географической карте в офисе любой солидной фирмы. В центре ее жирной красной линией обведено место дислокации головного предприятия, наподнившего ближайшие окрестности более мелкими филиалами, обозначенными линиями потоньше. К периферии этих метастаз становится все меньше. Некоторые страны еще свободны от них, тогда как в других имеются более крупные колонии. Разрисованная таким образом географическая карта поразительно походит на полученное при помощи исследований изображение раковой опухоли.»107 Интересно, что приведенные описания экспансии корпораций глазами врача указывают на некий замысел, но замысел нечеловеческий, развертывание структур, где нет проектирующей воли человека. «Концернам-клеткам» приписывают антроморфоные черты. На самом деле корпорации являются примером искусственно-естественной системы, где управление реализуется сложным и нелинейным образом, через все большее ускорение и отказ от унификации. Отрицательная, в моральных терминах, оценка отражает страх Человека перед явлениями надчеловеческого порядка. Тоффлер подметил изменение цели существования корпорации на самом низшем, проявленном уровне корпоральности, которая составляет ее телесный, материальный базис. Он определяет это разворачивание через понятие «кризиса идентичности корпораций», который требует перосмысления их целей: «Источник критики корпораций, которая часто соответствует действительности, – это основные принципы корпораций. ...Корпорации сегодня не способны одновременно, получая выгоды и расширяя производства, решать очень сложные экологические, моральные, политические, расовые, сексуальные и социальные проблемы. Поэтому корпорации больше не могут держаться только за новые специализированные экономические функции, а под нажимом критиков, законодательства и своих собственных руководителей становятся многоцелевыми институтами».108 (курсив наш – Л.Г.). Более оптимистичный прогноз эволюции корпораций дает О.И.Генисаретский, который выделяет социальную, даже «социально-креативную» составляющую в качестве основного вектора развития корпоральности в будущем: «...как развивается сама корпоративность, которая вовсе не стоит на месте? Ведь когда-то корпорациями назывались: университеты, профессиональные цеха, социальные сословия и т.д. Тоффлер Э. Третья волна. М., 2004. Стр. 368. Дальке Р. Болезнь как язык души: Послание и смысл ваших заболеваний. СПб., 2008. Стр. 69. 107 Цит. соч. Стр. 80. 108 Тоффлер Э. Третья волна... Стр. 384. 105 106 46 Где-то в XIX в. произошел эволюционный скачок: управление было абстрагировано как универсальная деятельность, и тогда у корпораций появился аппарат административного управления. По постепенно получилось так, что корпоративное управление стало пониматься как основной процесс, в корпорации протекающий. Но благодаря этой мутации в корпорациях разного рода проявились финансовое и юридическое измерения. И то, что мы сейчас обсуждаем, прежде всего, систему финансовых оценок, свидетельствует о том, что юридическая природа корпоральности как-то выпадает из поля зрения. Теперь к этим двум измерениям добавилось не менее судьбоносное информационное измерение корпоральности. Вопрос: мы какую фазу развития корпоральности в связи с темой корпоративного развития имеем в виду? Ту, которая уже достигнута, и в общем-то, встала на ноги? Или какой-то следующий шаг развития самой корпоральности?... Корпоральность – это не только одна из разновидностей социальных структур, наряду, скажем, с коммунитарностью или культурой. Но и генератор новых форм социальности. Иначе говоря, корпоративный социально креативен. Она сама порождает и имплантирует, как-то внедряет в нашу социальную жизнь весьма неожиданные социальные отношения... Но не проявляется ли теперь, – наряду с финансовой, юридической и информационной составляющими корпоральности, – столь же существенная для нее, – социально-креативная составляющая? Не становится ли тема социальной ответственности первым прозрением о том, что разработка социально-гуманитарной проблематики корпоративного мира его собственной миссией? Не говорят ли в пользу такого разворота дел интенсивные занятия человеческими ресурсами корпоративного развития?.. Но обратите внимание, что из товарно-рыночного (как раньше это у нас называлось в полтитэкономии) социума... родилась коммуникативная демократия, в которой устанавливаются уже не цены, а ценностные значения всего на свете? Не идет ли дело к тому, что коммуникативная проблематика в корпоративном мире постепенно вытесняет организационную? Короче говоря, понятие корпоративного развития имеет еще смыл развития самого корпоративного мира, ответственность за которое является первейшей социальной ответственностью корпораций».109 Какой вид управления бытует в корпоральности, какой тип руководителя, действуя в гигантском корпоративном теле, приводит его в движение? Какие новые понятия, неведомые довоенной эпохе, определяют его картину мира? Как меняется сама корпоративная парадигма и вместе с ней – сама западная общественная система? Для ответа на эти вопросы мы вернемся в период становления американского корпоративного бума, в конец 1940-х годов. Движение от рыночной конкуренции, по природе естественной, к укрупнению и технологизации знаменовало собой стремление к инженерному, искусственному подходу в общественной практике. Преобразователь, которую в экономике олицетворял капиталист XIX века и предприниматель начала XX века, уходит на второй план. Индивидуальное сменяется корпоративным. Управление в корпорации получает новый смысл в виде исполнительного руководства. Управляющий или исполнительный директор являются гарантами стабильности в то время, как президент компании занимается по преимуществу развитием. Смещение реальной власти в непроизводственную область потребовало от социологов и экономистов прошлого века пересмотра роли администратора. В этот момент менеджер как «человек системы» начинает играть ключевую роль. Новый правящий класс – не хозяйственники-заведующие и не функционеры кафкианского толка, это активные и в то же время социально конформные люди, знающие свое место в прямом смысле слова. Менеджер существует только в иерархии, в системе организационных отношений. Роль лидера в начале истории корпораций еще ему не свойственна. Менеджер одновременно и работник, и продукт корпорации. Корпорация и развитие / В сб.: Корпоральность и развитие. Сборник трудов по философии корпоративного развития / под ред. О.Б.Алексеева и О.И.Генисаретского. – Вып. 2. М., 2007. Стр. 167-168. 109 47 Образ корпоративного служащего являл собой социально выверенный пример для подражания: одинаковые добротные костюмы темных цветов, белые рубашки, черные галстуки, макинтоши, шляпы, портфели... Эти «люди в черном» (англ. Men in Black, MIB), впоследствии мифологизированные, стали персонажами американской поп-культуры. Представляясь агентами неизвестных организаций, которые заняты поиском заговоров или инопланетян, они ассоциируются с огромными влиятельными структурами, располагающими новым оружием и «тайным знанием». Впервые «люди в черном» появляются в книге Г.Баркера (Barker) с характерным названием «Они знают слишком много про летающие тарелки», вышедшей в 1956 году, на волне интереса к аэрокосмической отрасли. Свой эпитет эти рыцари тайных корпораций получили за преобладание в одежде и антураже черного цвета: они носят черные костюмы, темные очки и разъежают на черных кадиллаках. (Заметим, эти машины не были в то время доступны простым гражданам, а черный цвет был признаком официоза; ср. черные «ЗИСы» советских руководителей, скопированные с американского «Паккарда-180»). К 1997 году «люди в черном» совершают переход из сферы загадочного в область комичного. Пародийные герои одноименного фильма Барри Зонненфельда являются агентами тайного учреждения, которое ведет борьбу против нелегалов-инопланетян. В гротескной форме нашли отражение типичные черты современного служивого человека – менеджера, солдата не важно какой именно империи – ФБР или IBM. Вклад корпораций в управление сложно переоценить. Изучая историю западной экономики XX века, становится очевидно, что «невидимая рука рынка» не оказала сколько-нибудь значимого влияния на функционирование современного западного общества. Колоссальные достижения науки и техники, результатами которых мы пользуемся ежеминутно, высокие жизненные стандарты «золотого миллиарда» не были обусловлены ни рыночной конкуренцией мелких предпринимателей, ни сделанными в гараже изобретениями, ни спекуляциями на Уолл-Стрит. Огромный прогресс в различных областях, в том числе и в гуманитарных, стал возможен как побочный продукт военного противостояния мировых держав. С начала прошлого века нарастала военная угроза, разразившаяся мировым катаклизмом, на самом деле одним, с двадцатилетней «передышкой» на экономический кризис, который мы знаем в истории как Первую и Вторую мировые войны. В этот период, сначала в Англии, Франции и, в большей степени, в Германии и в Российской империи складывается военно-промышленный комплекс. В ходе Второй Мировой войны ВПК оформляется и в США, что позволило стране выбраться из ямы Великой депрессии. ВПК объединяет политические и армейские структуры, научно-исследовательские организации, опытные производства и предприятия, занимающиеся разработками и произодством военной и специальной техники, амуниции, боеприпасов и другой продукции военного назначения для обеспечения обороноспособности государства. Хотя США начали формирование собственного ВПК позже остальных развитых государств, сочетание «Military-Industrial Complex» ввел в оборот Дуайт Эйзенхауэр в своей прощальной речи 17 января 1961 года. Из всего многообразия достижений эпохи корпораций мы выбрали пять. Это планирование, фабрики мысли, бизнес-образование, управленческое консультирование и лидерство. Хотя и разнородные, все эти понятия не существовали до превращения корпораций в реальную управляющую силу Запада, наряду с политической системой демократии и доктриной экономизма. И что еще более важно для нашего исследования – они изменили характер управления, добавили другие измерения, без которых было бы сложно представить сегодняшнюю организацию. 48 Планирование. После окончания Второй мировой войны в военных учреждениях и аффилированных с ними исследовательских центрах, занимающихся разработкой и проектированием технологий для нужд ВПК, появляются новые методы планирования. В менеджменте первой половины XX века планирование осуществляется в виде постановки отдельных задач и контроля их выполнения. Управляющее воздействие идет сверху вниз в виде целей, определенных принятой нормой, затем снизу вверх в виде учетных данных и на их основе снова вниз. Задача руководителя – правильно ставить цели для обеспечения регулярной деятельности и контролировать их выполнение через надзор, учет и дисциплинарные рычаги. Самоценным в функционировании является процесс, набор выявленных, нормированных и стандартных операций. Иное дело – исследования и разработки, они построены на совершенно других основаниях, которые включают проектную составляющую. Проект всегда конечен, его результат уникален. Внутри проекта тоже есть свои процессы, которые цикличны (например, отслеживание промежуточных результатов), но они не являются самоценными в проектной работе. Послевоенная гонка вооружений организационно развивалась в форме проектов планетарного масштаба, в которых были задействованы колоссальные ресурсы и поставлено на карту мировое технологическое господство. Для повышения надежности принятия решений по созданию крупных объектов и новых технологий стали использоваться и новые методы проектирования. Новации коснулись и сферы управления. В Соединенных Штатах в 1947 году была основана специальная «Ассоциация по вопросам систем и процедур», а в 1948 году была основана знаменитая RAND Corporation, положившая начало междисциплинарным исследованиям и планирования на основе вариантов, предложенных ведущими экспертами. Роль таких учреждений, получивших название «think tanks», мы рассмотрим ниже. Основной задачей при проведении направленных преобразований стало не простое календарное планирование, но составление таких планов-графиков, которые бы максимально сокращали сроки проектов. В середине 50-х годов были введена в практику система сетевого планирования, основанная на методе «критического пути», разработанная для модернизации производств крупнейшей американской компании DuPont. Для определения максимально возможной продолжительности сложного по структуре проекта все задачи разделялись на «критические», то есть такие, без которых было невозможно обойтись, и остальные. Критические работы располагались последовательно на временной шкале. Далее требовалось оценить (а не рассчитать!) длительность всех работ в рамках проекта и затем оптимизировать сроки, предложив параллельное выполнение задач, не зависящих друг от друга. Для своего времени это был революционный взгляд на оптимизацию сроков выполнения проекта. Другим инновационным методом планирования стала система «Program (Project) Evaluation and Review Technique» (сокр. PERT, метод оценки и пересмотра программы или проекта). Система PERT была разработана консультационной фирмой Booz Allen & Hamilton и корпорацией Lokheed Martin для управления строительными работами в рамках реализации программы создания американских ракет «Поларис». 110 С ее помощью стало возможным учитывать в планировании неопределенность, связанную с отсутствием достаточного количества данных для учета и длительности отдельных этапов. Основным элементом PERT является событие или, а не начало и завершение операции или этапа. В отличие от планирования экономических показателей для регулярной деятельности предприятия, идеология PERT и метода «критического пути» основана на приоритете сроков. Основой планирования становятся не нормы и данные, а возникающие между событиями связи. Постепенно методом описания работы менеджера становятся изображения, диаграммы, схемы, которые в дальнейшем становятся объектом автоматизации. В 1969-73 гг. разработчики программного обеспечения, выделившиеся из 110 http://en.wikipedia.org/wiki/PERT; http://en.wikipedia.org/wiki/Project_management; http://en.wikipedia.org/wiki/A_Guide_to_the_Project_Management_Body_of_Knowledge 49 структур американского ВПК, передают в Массачусетский технологический институт технологию планирования «Structured Analysis and Design Technique» (SADT, метод структурированного анализа и разработки).111 Ядром модели SADT является задача, изображаемая обычно в виде «черного ящика». На вход подаются ресурсы, на выходе появляется продукт или информация, являющийся входом для следующей задачи. Этот горизонтальный процессный поток применялся и до создания SADT, новизна состояла в осознании необходимости учета т.наз. «механизмов» – факторов и ресурсов, влияющих на выполнение задачи, и «рычагов управления», в этой системе репрезентирующих нормативные акты и другие внешние ограничения формального характера. В технологии SADT применяется тот же подход, что и в PERT – взгляд «сверху» и дальнейший метод последовательных приближений в виде декомпозиции более крупных задач и рассмотрения связанных с ними связей и объектов. PERT и другие модели планирования, построенные сверху вниз, от общего понимания задачи и оценки критического пути до ее разбиения на этапы и сроки, получили название каскадных. Преимущества каскадной модели стали очевидны в крупных проектах, где были задействованы сотни подрядчиков и огромный объем документации. Каждый следующий уровень «каскада» лежит ниже, чем предыдущий, он позволяет расчленить (декомпозировать) крупную задачу или этап на более мелкие и тем самым повысить точность планирования, не упуская из виду общую цель и сроки проекта. Так как любой проект разбивается на этапы, то переход от одного этапа к следюущему осуществляется только после полного завершения работ предыдущего этапа. Кроме того, появляется возможность планирования сроков завершения работ и затрат на их выполнение. Однако у каскадной модели есть и значительный недостаток: сложно уложить реальный процесс НИОКР в жесткую схему. В связи с этим возникает необходимость возврата к предыдущим этапам с целью уточнения и пересмотра ранее принятых решений. С течением времени появился вариант каскадной модели с промежуточным контролем. Уточнения перед каждым этапом увеличивают период разработки, но повышают надежность. В 1960-1980-х годах сетевое планирование получило широкое развитие, в том числе и в нашей стране. Оно успешно применялось в военно-промышленном комплексе, в гражданском, промышленном строительстве, в управлении крупными региональными проектами. Системы сетевого планирования отражали сложность систем индустриального периода, однако полностью исключали человека. С начала нового тысячелетия каскадные модели стали подвергаться критике за высокую степень формализации и отсутствие гибкости. Ниже мы еще вернемся к этой теме и рассмотрим планирование, построенное на основе коммуникации, которое более свойственно постиндустриальному обществу. Фабрики мысли. В последние двадцать лет нас последовательно приучают к мысли, что научные исследования и разработки зародились не в крупных, неповоротливых бюрократических структурах, а в небольших мобильных коллективах. Вот один из характерных примеров этой широко рекламируемой точки зрения: «Многие большие и сейчас широко известные компании, когда начинали, состояли буквально из нескольких человек. Бил Хьюлет и Девид Пакард начинали в гараже. Microsoft, Apple, Ford Motor Company, Amazon.com начинались с очень маленьких компаний. Со временем занимая все большую нишу на рынке, эти компании выросли и создали десятки тысяч рабочих мест».112 Не вдаваясь в историю возникновения указанных компаний (на эту тему написано уже много), отметим только, что высокотехнологичный бизнес обязан своим 111 http://en.wikipedia.org/wiki/SADT Информация размещена на сайте Дальневосточного центра экономического образования: http://www.fecee.vladivostok.ru/2/sponru.htm и юридически является публичноой офертой для будущих слушателей и партнеров учебного заведения. 112 50 существованием не только и не столько предпринимательской инициативе и гениямодиночкам, а корпорациям. В брошюре Управления по делам малого бизнеса США, выпущенной в конце 1960-х годов, говорится: «Фирма, ориентированная на научные исследования, обычно основывается одним человеком, который либо имеет подготовку в области технических наук..., либо же он практик, ставший специалистом благодаря деятельности в данной области... Постоянный личный контакт с персоналом ведомств, предоставляющих контракты, является, кроме того, средством постоянного получения информации относительно правительственных контрактов на научные исследования и разработки».113 Многочисленные примеры «возникновения» крупных исследовательских компаний особенно характерны для американской экономики 1960-х годов, когда исследования, проводившиеся в интересах военных, постепенно начинают распространяться в гражданскую область. Так, в 1962 году была основана фармацевтическая компания «Flow Laboratories Inc.», когда ее основатель заключил первый контракт на 3 тыс. долларов с Национальным институтом здравоохранения; в 1969 году в фирме работало уже 300 сотрудников, а оборот превышал 4 млн. долларов.114 Далее последовал ряд поглощений, последнее из которых было осуществлено крупнейшей мировой фирмой ICN, которая в 2003 году была преобразована в Valeant Pharmaceutical International115. В 1960-х годах небольшие фирмы-разработчики в США растут, как грибы, особенно в местах расположения крупных университетов и научно-исследовательских центров: Вашингтон, Бостон, Сан-Франциско и других. Например, в пригородах Бостона только вдоль одного шоссе в этот период появилось свыше 300 научно-исследовательских фирм. «Бостонский бум вызван преимущественно концентрацией деятельности, связанной с осуществлением ряда проектов и сосредоточением специалистов в Гарвардском университете и в Массачусетском технологическом институте. Такое сосредоточение позволило журналу “Бостон” выступить с утверждением, что каждое утро... в автомобилях, проезжающих по 128-й дороге, находится примерно четверть умственного потенциала страны в области электроники».116 Появление в США огромного числа малых компаний связано с тем, что эту деятельность сложно запланировать и оценить. Малые инновационные бизнесы постоянно создаются, входят в более крупные структуры или, наоборот, отпочковываются от них, участвуют в слияниях и поглощениях. Если в результате научных исследований возникает возможность коммерциализации продукта, то фирма прекращает исследования и начинает заниматься производством. Когда сотрудника одной из инновационных фирм спросили, сколько таких компаний, по его мнению, существует на Западном побережье, он ответил: «Пытаться сосчитать количество научно-исследовательских фирм в Калифорнии столь же трудно, как сосчитать количество птиц».117 Взрывной рост исследовательских фирм привел к возникновению инновационной экономики в США. Параллельно с выделением малых инновационных фирм из состава государственных и частных исследовательских учреждений шло развитию института венчурного капитализма. Предприниматели, вклдадывающие средства в венчурные проекты (от англ. venture – рискованный), используют отличный от традиционного механизм инвестирования, в соответствии с которым финансирование предоставляется на Диксон П. Фабрики мысли. М., 2004. Стр. 25-26. В экономических расчетах надо учитывать, что с конца 1960-х американская валюта подешевела почти в 30 раз по отношению к тройской унции золота. 115 Информация с сайта www.valeant.com 116 Диксон П. Фабрики мысли... Стр. 27. 117 Там же. Стр. 31. 113 114 51 3-7 лет, без залогов и гарантий, в обмен на долю или пакет акций в компании. Цель венчурных инвестиций – рост стоимости проинвестированных компаний за счет разработки и продвижения на рынок продукта – товара или услуги, которых раньше не существовало. С середины 1990-х годов венчур все более смещается в сферу высоких технологий в информационной, биологической, химической, фармацевтической и других наукоемких областях. Венчурные капиталисты получают основной доход через продажу своей доли по цене, на порядок превышающей первоначальные вложения. Несмотря на высокие риски, венчурное инвестирование в США является одним из самых высокодоходных видов легального бизнеса. С развитием венчура появляется новый тип руководства – управление проектами «ранних стадий».118 На этом этапе никакой структуры может еще не быть, только инновационная идея, которая часто даже еще не запатентована. Есть носитель этой идеи, которого часто называют «изобретателем». Это не гениальный одиночка, а респектабельный ученый из научно-исследовательского института, где ведутся исследования, которые, по разным причинам, следует организовать в составе отдельного юридического лица. Под эту идею создается «стартап», 119 малое предприятие, которым руководит не только и не столько сам автор идеи, а наемный директор. Несмотря на то, что число работников может быть невелико, всего несколько человек, в этом бизнесе с самого начала организуется совет директоров, в который входят представители венчурного инвестора. Почему автор идеи, как правило, осуществляет исследования, а бизнесом управляют другие люди? Мы уже писали во второй главе, что изобретатели по натуре являются людьми асоциальными. Чем больше выражены творческие способности (а они определяются более развитым правым полушарием мозга по сравнению со среднестатическим представителем популяции), тем меньше человек способен к последовательной дискретной коммуникации.120 Именно поэтому изобретателей и ученых часто изображают чудаковатыми и неуживчивыми людьми, пренебрегающими социальными условностями, небрежными и рассеянными в быту. Их психотип, склад характера, образ действий препятствует налаживанию связей с другими людьми. Настоящий изобретатель по натуре не может быть менеджером. Бизнес же связан с общением, координацией людей, принятием решений. Идеальной организационной Термин «ранние стадии» (дословный перевод англ. early stages) употребляется в венчурном инвестировании по отношению к организационным этапам, в результате прохождения которых авторская идея превращается в коммерческий высокотехнологичный продукт. К основным этапам относят: предпосевную стадию (pre-seed), посевную (seed), собственно стартап (start-up) и стадию расширения (expansion), на которой компания уже имеет продукт и может претендовать на повторное инвестирование для организации промышленного производства (по материалам сайтов www.russba.ru, www.Angelinvestor.ru). Указанная схема венчурного инвестирования характерна для американского способа организации инновационного процесса. В Европе венчурное финансирование развито слабо, в основном, за счет участия в инвестировании фондов транснациональных корпораций, имеющих американские корни. В СССР инновационный процесс превращения научных идей в технологию и затем в продукт был организован на базе научно-исследовательских институтов, которые были связаны или имели в своем составе опытные заводы. Попытка внедрить венчурное финансирование в постсоветское время не увенчалась успехом, несмотря на организацию Российского венчурного фонда и поддержку государства. С фактическим прекращением деятельности многих НИИ и отъездом целого поколения российских исследователей за границу были потеряны целые научно-технические школы – поставщики научных идей; кроме того, с распадом хозяйственных связей на постсоветском пространстве были разрушены инфраструктура и отраслевые цепочки, на основе которых можно было бы построить механизм коммерциализации этих идей. 119 Мы уже рассматривали модель российского стартапа в Главе 2. Российский стартап, выросший снизу, отличается от американского «собрата», прежде всего, отсутствием проектной составляющей. Он развивается естественным образом, в то время как американская венчурная фирма проходит определенные фазы своего развития в соответствии с заранее спланированными показателями. 120 См., например: Леутин В.П., Николаева Е.И. Функциональная ассимтерия мозга. Мифы и действительность. СПб., 2008; Спрингер С., Дейч Г. Левый мозг, правый мозг. М., 1983. 118 52 конструкцией для стартапа является такая структура, в которой оперативное руководство осуществляет человек «безыдейный». Его амбиции должны реализовываться в постановке ежедневного управления, а не в придумывании новых продуктов или услуг. Что же касается изобретателя, то ему отведено место главного специалиста, а представитель инвестора формулирует бизнес-стратегию и находит финансовые механизмы ее проведения в жизнь. Другим социальным институтом, который вырос в США наряду с венчурным инвестированием, стали т.наз. «think tanks», которые иногда переводят как «фабрики мысли». 121 Не совсем соглашаясь с подобным переводом, мы, тем не менее, примем его и сделаем попытку рассмотреть это уникальное, в мировом масштабе, явление по институционализации результатов интеллектуального труда. После Второй Мировой войны стало очевидно, что накопленный исследовательский потенциал в области военных разработок требует осмысления и дальнейшего развития. В рамках существующих военных ведомств это было сделать невозможно в силу политических, административных и организационных причин. Первая фабрика мысли появилась в 1946 году для продолжения междисциплинарного исследования операций. Ее предложил создать командующий авиацией сухопутных войск Х.Арнольд в рамках соглашения между военно-воздушными силами США и авиастроительной фирмой «Дуглас». Это экспериментальное начинание получило название «Проект RAND» по первым буквам слов «Research ANd Development» (исследования и разработки). Вскоре расшифровка названия «RAND» изменилась на «Research And No Development» (исследования без разработок), что в большей степени отражало именно научный характер работы RAND в военной области. Официально заявленная цель формулировалась как «научно-исследовательская программа по широкой тематике, посвященная межконтинентальной войне во всех аспектах, за исключением наземных военных действий».122 Сотрудниками RAND стали ведущие специалисты в аэрокосмической, ракетной и ядерной отраслях. Однако уже в первый год своего существования в RAND были приняты специалисты по вопросам политики, экономисты, психологи. С самого начала все рассматирваемые в RAND проблемы должны были давать широкую панораму развития не одной отрасли, а науки и технологии в целом, причем учитывать политическую ситуацию в разных регионах мира, влияние научно-технического прогресса на экономику и политическую ситуацию в разных регионах мира. Кросс-дисциплинарный подход привел к тому, что «Проект RAND» скоро вышел далеко за рамки авиастроительной отрасли. В 1948 году коллектив исследователей получил существенный грант только что образованного Фонда Форда, что позволило им отделиться от «Дугласа» и учредить некоммерческую независимую организацию – Корпорацию RAND, которая и сегодня «решает проблемы, которые встают перед общественными и частными организациями во всем мире».123 Сейчас с корпорацией сотрудничают более 1600 чел. из 45 стран. Think-tank (англ.) – башка, голова; устоявшееся название для исследовательских учреждений, призванных вырабатывать решения комплексных проблем по заданию правительств и других организаций национального и наднационального масштаба. В этом значении сочетание «think tank» близко к рус. «институт системных исследований», «институт системного анализа» (но не тождественно). В советской переводной литературе того периода можно встретить другой термина «мозговой трест», который не прижился в языке. Попытка перевести «think tanks» как «фабрики мысли» (ср. Диксон П. Фабрики мысли. М., 2004; в оригинале «Think Tanks») отражает инновационный характер этот института, но нам кажется не очень удачной, так как слово «фабрика» в русском языке ассоциируется с понятием машинного промышленного производства, повторяемости операций, конвейере, то есть о процессе. Здесь же идет речь не о типовых операциях, пусть даже и мыслительных, но о новом способе выработки решений, то есть о механизме получения интеллектуального продукта. 122 Диксон П. Фабрики мысли. М., 2004. С. 37-38. 123 Перевод девиза Rand Corporation с ее веб-сайта: http://www.rand.org/ 121 53 Основными отличиями RAND Corporation и других американских фабрик мысли от научно-исследовательских учреждений является свобода в выборе темы исследования и привлечения для этого ведущих специалистов, возможность работать «через границы», отсутствие принадлежности к какой-либо политической, социальной или научной группировке, относительная финансовая независимость от правительственных структур, объективность выводов. Последняя характеристика является значительным преимуществом в условиях, когда исследования служат какой-либо политической, экономической или иной общественно значимой цели. Это обстоятельство отражено в девизе RAND Corporation: «Объективный анализ. Эффективные решения». Объективность тем более важна, что исследования имеют стратегический горизонт планирования: на годы и десятилетия вперед. Неангажированность фабрик мысли имеет глубокий смысл: эти организации не создают новое научное знание, но занимаются его распространением, просвещением в широком смысле слова. Один из руководителей RAND Corporation заметил: «Мы напоминаем посредников, разыскивающих, собирающих и 124 интерпретирующих знания для конечного потребителя». Конечным потребителем, в первую очередь, является правительство США. В СССР спустя почти двадцать лет было решено повторить этот опыт. Советской RAND Corp. стал Всесоюзный Институт Системных исследований Государственного Комитета по науке и технике Академии Наук СССР – научное учреждение, созданное в 1967 году заместителем председателя Государственного Комитета по науке и технике Джерменом Гвишиани, который его и возглавил. Институт, с 1992 году переименованный в Институт системного анализа РАН, объединил ученых различных областей. В советское время институт был во многом уникальным исследовательским учреждением: обсуждению подлежали самые разнообразные темы и практически отсутствовала идеологическая цензура. До сих пор научные исследования Института связаны с использованием системного подхода для анализа сложных технических, экологических и социально-экономических объектов и процессов, включая: оценку эффективности капитальных вложений, управление региональным развитием, производственные инфраструктуры и реформирование естественных монополий, медицинскую информатику, методологические и социологические проблемы современности.125 Несмотря на то, что для своего времени Институт системного анализа был инновационной формой решения междисциплинарных проблем, он не являлся полным аналогом своего прототипа. Еще раз подчеркнем: американские фабрики мысли выбирали специалистов из экспертного сообщества, которые выполняли работы в интересах своих заказчиков, состоящих на службе в военных и государственных учерждениях. По итогам исследований, выполненных экспертами фабрик мысли, представители интеллектуальной элиты в администрации президента, научно-исследовательских институтах и других официальных структурах делали собственные разработки и прогнозы. До сих пор сохраняется правило, что аналитики фабрик мысли пользуются почти неограниченной свободой, например, предлагая ключевые решения в области стратегии и тактики ведения военных действий, но при этом остаются без упоминания, когда эти решения принимаются на государственном уровне. Таким образом, экспертное сообщество и интеллектуальная элита были разделены. В советских научных учреждениях, которые по большей части входили в структуру Академии наук, интеллектуальная элита и экспертное сообщество были тождественны. В Западной Европе также не было аналога американским фабрикам мысли. В конце 1950-х и в 1960-е годы в США возникло более 600 фабрик мысли, причем некоторые из них использовали исследовательскую и организационную модель RAND Corp., а другие, например, знаменитый Гудзоновский институт, создал свою собственную. Для российского читателя самым удивительным из всех сведений про фабрики мысли 124 Диксон П. Цит. соч. С. 45. http://www.isa.ru/ 125125 54 может показаться их бизнес-модель. Пентагон финансировал ряд исследований RAND Corp. и Стэнфордского института, а Конгресс США – Гудзоновского института. Однако это не означало, что разработчики выдавали «нужные» выводы. Мало того, фабрика мысли могла отказать своему патрону в выполнении исследования, если проблема оказывалась узкоспециальной и не являлась междисциплинарной или инновационной. Все основатели первых фабрик мысли вышли из американского ВПК, причем некоторые покидали государственную службу по идейным соображениям. При этом бывшие коллеги не относились к ним, как к ренегатам, но, напротив, использовали новые структуры для решения вопросов, которые в недрах забюрократизированной военной машины решить было в принципе невозможно. Сотрудники фабрик мысли выступают в качестве экспертов в Пентагоне и государственном департаменте, но в то же время эти организации не имеют права их нанять или уволить. RAND Corp. и другие фабрики мысли сформировали предпосылки информационного общества. Во-первых, практически все современные информационные технологии возникли в качестве «побочных продуктов» проведенных исследований. Во-вторых, и это более важно, содержанием деятельности этих организаций стала информация и ничего, кроме информации. Продуктом фабрик мысли являются концепции, стратегии, доклады. Герман Кан, основатель Гудзоновского института и выходец из RAND Corp., любил демонстрировать документ на одной странице, который, по его словам, имел стоимость 3 миллиона долларов («тех» долларов сорокалетней давности!). Оказалось, что интеллектуальную деятельность тоже можно поставить на поток, технологизировать. Ставшие классическими подходы к решению комплексных проблем, такие как метод технического прогнозирования «Дельфи» или системный анализ, были разработаны и впервые использованы в RAND Corp. Гудзоновский институт в начале 1970-х годов впервые выполнил комплексное междисициплинарное исследование для крупного бизнеса «Будущее корпорации и ее окружения», которую совместно финансировали сто американских и международных корпораций, таких как «Форд», «Дженерал Электрик», «Дженерал Моторс», IBM, «Ксерокс» и другие. Исследование оказало огромное влияние на развитие организационной и управленческой мысли на Западе. Бизнес-образование. Менеджмент как учебная дисциплина вырастает из потребностей растущих корпораций, которые требуют все больше руководителей среднего звена. Практический запрос рождает потребность обучения профессии, ремеслу. Первая бизнес-школа, Уортонская (Wharton), при университете Пенсильвании, была основана в 1881 году. Только спустя семнадцать лет, в 1898 году открывается бизнесшкола при Чикагском университете (University of Chicago Booth school of business). Но только бизнес-школа при Дартмутском колледже (с 2001 года Tuck School of Business), ровесница XX века, впервые предложила своим слушателям универитетский диплом магистра коммерции, который в 1902 году получили семь выпускников. Надпись в дипломе озадачивала современников: Master of Science in Commerce degree – дословно: степень магистра коммерческих наук. Для нашего времени аналогом было бы что-то вроде «кандидат наук по продажам». Тем не менее, пропуск в университетский кампус «коммерческие науки» получили. В 1908 открыла свои двери Гарвардская бизнес-шокла (тогдашнее название the Graduate School of Business Administration at Harvard University, сейчас Harvard Business School), которая впервые предложила слушателям программу по деловому администрированию, от названия которой происходит столь модное ныне MBA – Master of Business Administration. А в 1940 году Чикагская школа бизнеса ввела программу повышения квалификации для руководителей организаций – Executive MBA (от англ. executive – исполнительный [директор]). В Европе с давних времен существовали высшие коммерческие школы (в Париже, например, с 1819 года), однако первой 55 французской бизнес-школой, предлагающей программу для получения степени MBA, стала INSEAD в 1957 году. Американские университеты, образованные в XVIII-XIX веках (особенно те, которые потом образуют элитную «Лигу плюща») довольно долго держали оборону против бизнес-образования. Считалось, и вполне правомерно, что бизнесу и коммерции учиться можно, но только не в стенах классических университетов. Отсюда и название бизнесшкол в США – Graduate School of Business. В отличие от традиционных колледжей или факультетов в составе университетов, это были курсы менеджмента при солидном учебном заведении. Понадобилось несколько десятков лет, чтобы бизнес-образование перестало считаться второсортным. С начала 1970-х годов влияние бизнес-школ начало расти. Этому способствовали размеры организаций, где работали их выпускники, и отчисления в пользу альма-матер. В настоящее время из восьми самых престижных американских университетов, образующих т.наз. «Лигу плюща» (англ. Ivy League), только университет Брауна и Принстонский университет не имеют в своем составе бизнес-школ. В Таблице 1 приведен список бизнес-школ при ведущих американских университетах.126 Название бизнес-школы Основное учебное заведение Школа Уортона Университет Пенсильвании (The Wharton School) Дартмутская бизнес-школа Колледж Дартмута (Tuck School of Business) Гарвардская бизнес-школа Гарвардский университет (Harvard Business School) Колумбийская бизнес-школа Колумбийский университет (Columbia Business School) Школа менеджмента Джонсона Корнелльский университет (S.C. Johnson Graduate School of Management) Йельская школа менеджмента Йельский университет (Yale School of Management) Год основания 1881 1900 1908 1916 1946 1976 Таблица 1. Список бизнес-школ в составе американских университетов «Лиги плюща» Сначала в бизнес-школах из специалиста или служащего должны были за один-два года подготовить «на все руки менеджера», которого можно было бы направить в самую отдаленную точку присутствия фирмы, часто в другое полушарие. Поэтому обучать теоретическим основам было и незачем, и некогда. Основой обучения будущих универсальных руководителей стала практика менеджмента по Друкеру. Однако уже в 80е годы прошлого века стало очевидным, что «штамповка» менеджеров приводит к парадоксальным результатам. Дипломированные руководители испытывали те же трудности, когда встречались с реальными управленческими проблемами. Уже упоминавшийся выше американский писхолог Р.Фарсон пишет о том, что человеческие отношения, частью которых является управление, по природе своей нерациональны. Он предлагает не бояться в ходе работы (заметим не обучения, а работы!) с менеджерами 126 http://en.wikipedia.org/wiki/Ivy_League_business_schools «Лига плюща» объединяет восемь старейших американских университетов на Восточном побережье, которые проводили состязания студенческих спортивных команд (по образу и подобию Оксбриджа в Англии). Название ввел в оборот один спортивный комментатор в начале 1930-х годов, но только после войны оно начинает употребляться, чтобы подчеркнуть их особый статус в деле подготовки американской элиты. Поэтому в приведенном списке отсутствует одна из старейших бизнес-школ – Стэнфордская (Stanford Graduate School of Business), основанная в 1925 году при Стэнфордском университете в Калифорнии. 56 обращать внимание на парадоксы и абсурдные ситуации, возникающие в процессе управления. Руководитель часто сталкивается даже не с проблемами, а с дилеммами, где в рамках данной картины мира они кажутся неразрешимыми. Характеризуя типично американский подход к подготовке управленческих кадров, Фарсон с горечью отмечает: «Меня беспокоит, что термин “парадокс” слишком часто стал фигурировать в литературе по менеджменту в контексте якобы возможной контролируемости парадоксальных проявлений человеческих взаимоотношений. Мне кажется, американский менеджмент страдает от переоценки собственных возможностей – его губит слепая уверенность в том, что любую ситуацию, несмотря на ее сложность и непредсказуемость, можно поставить под полный контроль менеджера».127 И далее: «Средний американский менеджер, так же как и всякий средний американец, попросту не способен удержаться от соблазна конвертировать понимание в технологию. Как только мы понимаем, как что-то работает, то тут же начинаем прикидывать, каким образом заставить это что-то поработать. Столь утилитарный подход целесообразен применительно к вещам, но он не оправдывает себя в человеческих отношениях.»128 Не стали исключением из этого «правила» и сами бизнес-школы. Исследование, проведенное в 2006 году газетой «Financial Times»,129 показало, что за период с 1999 по 2006 год число бизнес-школ в США выросло на 10% - с 846 до 927, а число программ МВА в странах Старого Света увеличилось с 181 до 658. В одной только Германии появилось около 150 новых программ MBA, по большей части краткосрочных. Также бурный рост рынка бизнес-образования прослеживается в Китае и Индии. Тем не менее, приведенный в исследовании список первых десяти бизнес-школ мира не сильно поменялся за последние три десятилетия (см. Таблицу 2). Бизнес-школа Страна 1. University of Pennsylvania: Wharton 2. Columbia Business School 3. Stanford University GSB 4. Harvard Business School 5. London Business School 6. University of Chicago GSB 7. Insead 8. New York University: Stern 9. Dartmouth College: Tuck 10. Yale School of Management США США США США Великобритания США Франция США США США Таблица 2. Первая десятка бизнес-школ Бурный рост количества новых бизнес-школ и создание филиалов известных заведений в других странах начинает сказываться на качестве образования. Сокращается длительность обучения. В то время как ведущие школы все еще могут позволить себе выбирать наиболее перспективных студентов, бизнес-школы поменьше предлагают своим слушателям краткосрочные курсы. Меньшая длительность программ обусловлена легкой их окупаемостью и минимальным отрывом от работы. Поэтому в пяти школах из числа первых полутора десятков уже появились программы МВА длительностью менее двух лет. Например, французская INSEAD уже предлагает программу длительностью 10 Цит. соч. Стр. 19. Цит. соч. Стр. 48. 129 http://old.e-xecutive.ru/education/ratingedu/article_5040/ 127 128 57 месяцев, шанхайская школа CEIBS – 1,5 года, а канадская бизнес-школа Ivey возобновила годичную программу МВА. Сами бизнес-школы уже начинают осознавать все последствия, связанные с международной экспансией: известным преподавателям приходится платить все более высокие гонорары, также требуется дополнительное финансирование на содержание кампусов за границей. Бизнес-школы становятся все более зависимы от источников финансирования, а значит становятся все более ангажированными. Не так много исследователей феномена управления нашли в себе силы открыто противостоять концепции «конвейерного изготовления» руководителей. Среди них можно отметить Генри Минцберга, который с начала 1970-х годов последовательно высказывается против понимания менеджмента только как ремесла. В интервью «Уолл Стрит Джорнал», вышедшем под названием «Что на самом деле делают менеджеры» в августе 2009 года, он оппонирует Друкеру, считавшему руководителя композитором и дирижером собственной деятельности. Минцберг называет положение современного менеджера «неизбежно ущербным». 130 Он отмечает, что лучшие менеджеры – самые обычные люди, возможно, более крепкие физически, которые лучше приспосабливаются к напряжению и препятствиям, составляющим основу нормальной работы руководителя. Обучение взрослых людей в сжатые сроки такой сложной профессии, как управление, способствовало распространению новых методов обучения. В бизнес-школах получает свое развитие новый метод обучения – кейсы (case studies, от англ. case – случай). Смысл кейса в том, чтобы дать представление о компании или о каком-то аспекте деловой активности, снабдив учащихся описанием ситуации «из жизни», основанной на данных и фактах. Задача учащихся заключается в том, чтобы на основании этой информации справиться с поставленной в учебном задании проблемой, предложив свое решение. Так как кейсы основаны на реальных ситуациях, однозначного решения обычно нет. Ценным в этой работе является даже не поиск решения, а формирование готовности будущего менеджера это решение сформулировать и отстоять. Другим преимуществом этого метода было расширение кругозора. До последнего времени в бизнес-школы попадали сорокалетними. Раньше руководители делали карьеру в пределах одной фирмы или подразделения. Немаловажным фактором для продолжения карьеры было формирование представлений о мире, которое отвечало целям корпорации. Кейсы, при всей ограниченности такого способа развития бизнес-эрудиции, являются «окном в мир» других компаний, коллективов, ценностей. Первыми начали использовать кейсы преподаватели Гарвардской бизнес-школы. И сделали они это не от хорошей жизни. Дело в том, что многие преподаватели никогда не работали вне стен университета и поэтому с трудом представляли бизнес-среду. Было решено опросить руководителей корпораций и фирм и найти интересные материалы для студенческих исследований в области бизнеса. Не умея определить, какой случай из жизни является более правильным, их решили представить учащимся «как есть» и получить от них оценку описанных в интервью событий и фактов. 131 Так как многие деловые ситуации перекликались с личным опытом учащихся, кейсы завоевали огромную популярность и даже были признаны отдельным методом обучения. Сейчас в Гарвардской бизнес-школе на работу с кейсами приходится 95% учебного времени.132 Этот метод пришел и в наше образование, при этом растеряв свою исследовательскую сущность. Другим популярным методом бизнес-образования и консультирования стали «истории успеха» и «лучшие практики». Это не просто доступный метод осмысления 130 Mintzberg H. What Managers Really Do. http://www.henrymintzberg.com/pdf/mgrsreallydo.pdf 131 http://en.wikipedia.org/wiki/Case_studies 132 http://en.wikipedia.org/wiki/Harvard_Business_School 58 Wall Street Journal: August 17, 2009. управленченской реальности, но и удобный способом трансляции нужных социальнокультурных образцов управленческой деятельности в период международной экспансии американских корпораций. В этот же период появляется разделение на «менеджмент людей» и «менеджмент функций».133 Любое управление функцией предполагает создание ее модели. Абстрактные модели сложны для восприятия, для лучшего усвоения в деловой среде они должны быть препарированы. Предполагается, что управление осуществляется на основании отобранных и принятых к тиражированию образцов деятельности, «лучших практик». Обратим внимание на множественное число последнего слова, что создает иллюзию выбора из нескольких моделей. Будучи предельным выражением идей бихевиоризма и технологизации управленческой деятельности, «лучшие практики» и «истории успеха» не являются описанием сложности жизни организации во всей ее полноте. Интересно сравнить методы, которые в то же время используются в СССР для такого же, идеологически нагруженного внедрения правильных образцов коллективного трудового поведения. В социалистическом соревновании побеждают простые люди – ударники, бригады, коллективы, но не руководители. Что же касается американских «историй успеха», в них фигурируют главы компаний. Ударник соцтруда – конкретная личность: его показывают по телевизору, он дает интервью, ходит на демонстрации, провожает детей в школу; словом, это живой человек, которому можно подражать, но копировать его жизнь невозможно. «Лучшую практику» вроде бы и не обязательно повторять, но это технология: ей нельзя подражать, ее нужно использовать целиком. Как и другие завоевания корпоративного периода, эти методы, равно как и западные модели бизнес-образования, стали сейчас подвергаться критике. Характеризуя образовательную ситуацию в в России, специалист по управлению проектами Владислав Ильин, начинавший еще в советском ВПК, пишет: «РП [руководитель проекта], отучившийся на MBA, попадает под влияние навязанных ему западных моделей, который, как всем давно уже стало очевидно, чаще всего просто неадекватны. Все учебники по MBA изобилуют лишь прецедентами (типа «вот в случае таком-то с такой-то компанией было то-то и се-то, из чего можно извлечь такие-то уроки»), и в которых не делается даже попыток применить что-то хотя бы отдаленно напоминающее системный подход, позволяющий предскаызвать жизненный цикл проекта и поведение его составных частей... Я твердо уверен в том, что тот, кто берется управлять проектом, обязан предварительно поработать исполнителем... РП, вышедшие из инженеров, реально представляют себе все подводные камни проекта, знают на практике плюсы и минуся каждой методики и стараются в первую очередь создать нормальные рабочие условия, а не миф о том, как быстро, дешево и круто будет выполнен проект. А всякие там MBA могут рассматриваться только как факультивное их дополнительное образование!»134 Можно подумать, что единственная причина низкого качества современного российского бизнес-образования состоит в том, что оно импортируется целиком и не опирается на российскую действительность и традиции, не учитывает опыта практиков. Однако проблема глубже. В основе «лучших практик» лежит модель западного бизнеса, которая вырастала в течение нескольких десятилетий и прошла определенный естественный отбор. Из учебных примеров изъяты все противоречия и отклонения, которые эта модель неизбежно порождала в ходе своего становления. В лучших западных бизнес-школах слушатели, наряду с учебными материалами, получают возможность В русский язык такие сочетания, как «управление операциями», «управление маркетингом» или «управление логистикой» попали лишь 10-15 лет назад, до этого существовало выражение «управление институтом (или перевозками)». Речь шла о группе людей (институт) или процессе (перевозки из пункта А в пункт Б). 134 Ильин В.В. Проектный офис – Центр управления... проектами. Системный подход к управлению компанией. М., 2007. Стр. 48. 133 59 общаться с известными личностями. Политические лидеры и нобелевские лауреаты, основатели бизнес-империй и первые лица крупных компаний считают за честь посетить бизнес-школу из первой пятерки. Слушая их выступления и участвуя в обсуждениях (которые приветствуются!), студенты понимают, что жизнь намного сложнее, чем пройденные ими кейсы. В наших бизнес-школах часто сами преподаватели не представляют, как в действительности устроен бизнес – не только западный, но даже отечественный; многие из них даже не покидали пределов собственного вуза. Это отсутствие кругозора делает изложение материала плоским, а заемные концепции – неработоспособными. Хуже того, западная модель, которая выдается за образец для подражания нашим слушателям, морально устарела. Это, как говорят программисты, «предыдущая версия», которая существовала на Западе в 80-е годы прошлого века. В основу всех описаний и рекомендаций положена модель бизнеса, который достиг своего пика и пребывает в стабильном состоянии «золотой осени», пользуясь результатами предыдущих, далеко не столь спокойных стадий. А дальше, в середине 1990-х начался спад, приведший к системному кризису. Норвежец Эрик Райнерт, выпускник Гарвардской бизнес-школы, который имел опыт консультирования корпораций и правительств разных стран в последние двадцать лет, считает, что современная американская «рыночная» модель несостоятельна. Это «экспортный продукт», который в самих Штатах не пользуется спросом. «Экономическая мысль делится не на левую и правую, а на практическую и абстрактноидеологическую. Сталина и Мао обвиняли в диктатуре над потребностями, создавшей однообразно стандартные продукты. Но знаменитая фраза “меня не волнует, какого цвета автомобиль, если только он черный” принадлежит не им, а нахрапистому Генри Форду. Постепенно из учебников экономики начинают исчезать теории догоняющего развития, различие между видами деятельности, ведущими к понижающейся и повышающейся отдаче, инновации становятся Deus ex machina, возникающими из ниоткуда, в качестве толком никак не объясняемого приложения к свободе торговли. Уходит само понятие индустриальной политики, осужденной за искажение рынков. В хороших школах бизнеса теперь почти подспудно все еще преподается нечто иное, поскольку деловые люди платят деньги за что-то реальное. Впрочем, в том, что касается непосредственно собственных интересов, и официальный Вашингтон не особенно следует учебнику неоклассической экономики. (курсив наш. – Л.Г.). Это признает (но с сожалением!) недавний нобелевский лауреат Пол Кругман, получивший известность как раз благодаря своей теории свободы торговли».135 До кризиса 2008 года подобное высказывание вряд ли было бы опубликовано в общественно-политическом журнале. Постепенно приходит переосмысление социальноэкономического устройства современного западного общества. Но проблема обучения в бизнес-школах не сводится только к устаревшей глобальной модели мира. Для учебных целей в расчет не берется поведение организации в изменяющихся условиях. Организация рассматривается как бы в неизменной политико-экономической ситуации. Цикл развития присутствует в учебных материалах только в отношении отдельного предприятия или менеджера. В то же время современная работающая на Западе бизнес-модель имплицитно учитывает и опыт предкризисных 90-х, и отсроченный кризис 2000-х. Модель перехода из стабильного окружения в кризисное только сейчас начинает обсуждаться в бизнеслитературе. Но пока не в виде «лучших практик», так как они пока еще просто не сложились в том виде, чтобы их помещать в учебники для «третьих стран», в число которых, кажется, попала и Россия... Райнерт Э. Забытые уроки прошлых успехов. Журнал «Эксперт», № 1 (687), 28 декабря 2009. Цит. по: http://www.expert.ru/printissues/expert/2010/01/zabutue_uroki_proshluh_uspehov/ 135 60 Консультирование. Феномен управленческого консультирования (англ. management consulting) представляет тему для отдельного исследования. Несмотря на кажущееся обилие источников, рассмотрению и анализу подлежат либо статистические данные, либо методы работы с клиентами, либо кейсы и истории успеха. Отсутствие описаний, посвященных возникновению и функционированию западного и в особенности американского консалтинга не случайно, так как вскрывает действительные механизмы распределения власти и принятия решений, далекие от широко рекламируемых демократических процедур. Управленческое консультирование появляется вместе с зарождением менеджмента. Родиной оргуправленческого консалтинга в его современном виде являются США. Первая консалтинговая фирма была основана в 1886 году и получила имя своего основателя, профессора Массачусетского технологического института Артура Д. Литтла (Arthur D. Little). Другой консультационной фирмой, которой было суждено дожить до наших дней, является Booz & Company, образованная выпускником Келлогской бизнес-школы в 1914 году. Обе фирмы предоставляли услуги консультирования как в области менеджмента, так и в сфере технологий, причем в основном промышленным предприятиям и правительству, а также вели прикладные научные исследования.136 Часть консультационных компаний выросла из фирм, оказывающих финансовые и бухгалтерские услуги. Это, например, одна из лидеров современного консультационного бизнеса McKinsey & Company, образованная в 1926 году профессором Чикагского университета, который первым предложил бюджетирование в качестве инструмента управления.137 Расцвет американского консалтинга приходится на тот же период, что и бурный рост корпораций. Так, Boston Consulting Group (BCG) была образована в 1963 году. Новому поколению российских управленцев BCG известна, прежде всего, своей матрицей «РостДоля рынка», которая была разработана консультантами фирмы в 1970 году в рамках концепции «Портфель продукции» (Product Portfolio). Сначала это был просто текст, в котором консультанты предложили разделить продукцию любой компании, в зависимости от полученного дохода и рыночных перспектив, на «звезд», «денежных коров», «знаки вопроса» и «домашних животных» (в дальнейшем их стали называть «собаками»).138. Во все учебники попало более позднее изображение этого метода в виде матрицы, где стали использоваться рисунки.139 Примечательно, что основатель BCG сначала работал в корпорации менеджером по продажам, далее собрался перейти в фирму Arthur D. Little в качестве консультанта, но принял предложение создать собственную консалтинговую компанию при одном из банков.140 (Стоит отметить, что малый и средний бизнес не испытывал нужды в консалтинговых услугах. Необходимость консалтинга для частных компаний определили банки – ведь им нужны были надежные заемщики.) Переход сотрудников корпораций и госучреждений на консультационную работу и рекрутирование генеральных директоров корпораций из числа консультантов ведущих фирм начинает практиковаться с середины 1960-х годов. Уже упоминавшаяся выше фирма McKinsey лидирует по «производству» управляющих для крупнейших компаний. На начало 2008 года более 70 бывших и 136 http://en.wikipedia.org/wiki/Management_consulting http://www.mckinsey.com/aboutus/wherewestarted/index.asp 138 http://www.bcg.com/documents/file13255.pdf 131 Матрица BCG, как и многие другие популярные графические модели, использующиеся в современном бизнес-обучении и консультировании, позволяет менеджерам быстро запомнить ключевые понятия и сразу же применять их на практике. Переход от текстов к рисункам свидетельствовал об упрощении учебного процесса. С начала 1970-х годов на курсы по менеджменту стало приходить все больше людей, не получивших приличного образования. Тем не менее, их надо было срочно обучить основам менеджмента, поэтому многие отвлеченные понятия и длинные тексты были адаптированы для этой аудитории. 140 http://www.bcg.com/about_bcg/history/default.aspx 137 61 нынешних гендиректоров компаний, входящих в рейтинг Fortune 500, являлись сотрудниками этой консалтинговой фирмы.141 В 1960-70-х годах фирмы-основательницы американского консалтингового бизнеса: BCG, McKinsey, Booz & Company и Гарвардская бизнес-школа создали новое направление исследований – стратегический менеджмент. Именно в этот период американский бизнес начинает экспансию на международные рынки и становится транснациональным, выходит на рынки капитала. Вследствие публичного размещения акции компаний дорожают, становятся самоценным объектом управления. Усложняется и традиционная структура компании. Разные виды управления теперь разделяются и по должностям. Оперативно управляет компанией исполнительный директор (Chief Operations Officer, COO), общее руководство осуществляет генеральный директор (Chief Executive Officer, CEO), а стратегию определяет совет директоров (Board of Directors), состоящий большей частью из независимых членов.142 Установление непротиворечивой связи между стратегическим и оперативным управлением и разработку механизма доведения решений совета директоров до исполнительного уровня начинают поручать консультантам, среди которых есть опытные управленцы и бывшие руководители организаций. К этому периоду относится и расцвет другого направления консалтинга – услуг в области финансов, бухучета и аудита. Компании начинают активно привлекать средства не только собственных акционеров, они выходят на рынок капитала, рынок портфельного инвестирования, где требуется независимая оценка финансовой устойчивости. Сейчас существует т.наз. «Большая Четверка» (Big Four) крупнейших аудиторских консалтинговых компаний: PricewaterhouseCoopers, Deloitte Touche Tohmatsu, Ernst & Young и KPMG. О размере этого бизнеса свидетельствуют доходы указанных фирм в 2008 году – от 23 до 28 млрд. долларов и число сотрудников – от 135 тыс. до 165 тыс. чел.143 До 2002 года компаний было пять, но в связи с фальсификацией отчетности для концерна Enron одна из старейших фирм, Arthur Andersen, основанная в 1913 году, «добровольно» отказалась от лицензии сертифицированного публичного аудитора. Этот скандал, который поставил под сомнение сам механизм проверки и экспертизы надежности публичных компаний, явился началом пересмотра подхода к оценке бизнеса только с точки зрения краткосрочных финансовых результатов и – шире – дал толчок к осознанию глубоко кризиса в американской модели управления. Направление аудита выросло из банковской деятельности, его родоначальниками были англичане. Кроме Arthur Andersen, другие аудиторские компании ведут начало из Великобритании, где они начинали свою деятельность еще в первой четверти XX века. В отличие от управленческих консультантов, которые росли в основном естественным 141 http://en.wikipedia.org/wiki/McKinsey_%26_Company Заметим, что в американской «табели о рангах» исполнительных руководителей должности CEO и COO включают слово «officer» (от этого же корня и русское «офицер»), а не «director». Офицер служит, директор руководит. Круг значений последнего, особенно в американском английском, сужается до «Managing Director», который в современном русском словоупотреблении часто переводят калькой «управляющий директор». Более подходящее русское значение «исполнительный директор». Позиция CEO (часто ее даже не переводят, а произносят на английский манер [с’ио]) характерна для публичных компаний, корпораций, тогда как должность Managing Director более характерна для частных небольших компаний. Вместе с разделением функций и появлением процессных структур в 1980-х годах крупные компании обзаводятся и другими «руководящими офицерами»: в первую очередь, финансовым (Chief Financial Officer, CFO), потом маркетинговым (Chief Marketing Officer, CMO), а с приходом в бизнес автоматизации – по информационным технологиям (Chief Information Officer, CIO). Указанные позиции составляют вторую линию исполнительного управления, то есть подчиняются CEO. Под каждым из них есть своя структура, которая образует т.наз. «функциональное управление». Например, CIO, главный компьютерщик, руководит всеми службами информационных технологий корпорации не только в управляющих компаниях, но и в удаленных офисах. Построение более сложной системы управления привело и к необходимости четкого описания взаимодействия и распределения обязанностей. В данной номенклатуре должностей отразилась общая тенденция к формализации корпоративного управления. 143 http://en.wikipedia.org/wiki/Big_Four_auditors 142 62 образом вместе с расширяющимся ареалом своих клиентов, аудиторские фирмы образовывались через слияния и поглощения. До 1989 года крупных фирм было восемь, в следующее десятилетие – шесть, далее пять, а сейчас работают четыре. В Западную Европу управленческое консультирование пришло только в последние 30 лет. Во многом это было вызвано расширением присутствия американских компаний в Европе и проникновением европейских компаний в Штаты и в регионы, где доминировал проамериканский подход к бизнесу, например, в Латинскую Америку, Японию, Корею. Медленное развитие консалтинга в Западной Европе связано, на наш взгляд, с двумя причинами. Европейская модель менеджмента основана на традиционном подходе к управлению, в Европе до сих пор высока доля частных непубличных компаний, которыми управляют потомки основателей. Еще в середине 1990-х годов семейный бизнес был чрезвычайно распространен, семейные компании производили более двух третей западноевропейского валового национального продукта. Так, в 1994 году в Италии доля семейных предприятий в общем количестве национальных компаний была равна 99%, в Швеции и Швейцарии 90%, Испании 80%, Великобритании 75%.144 Только в связи с кризисом 2008 года доля семейных предприятий сократилась в связи с банкротством мелких компаний. Большинство известных европейских брендов на разных рынках остаются во владении семей: BMW, Pirelli, Benetton, Henkel, IKEA, Auchan... В частных непубличных компаниях, даже очень крупных и разветвленных, два уровня руководства часто совмещаются в одном лице – президенте компании. Австрийский исследователь феномена семейных предприятий Х. Хинтерхубер отмечает, что основатели крупных семейных компаний имели несомненный предпринимательский талант, который передавался не только в культуре семьи, но и наследовался. Задача управляющегопредпринимателя, не умеющего и не желающего делегировать полномочия, – найти «правильного менеджера». Последний должен взять на себя заведование, то есть краткосрочное планирование текущей деятельности, ее организацию и контроль, как в прошлые времена.145 Места для консультирования как необходимой связующей функции между тысячами держателей акций, советом директоров и наемным гендиректором в частной компании здесь просто нет. Другая причина более глубока и связана с тем, что каждая большая западноевропейская страна имеет свои традиции управления. Тип среднего американского менеджера, выросшего из приказчика в лавке позапрошлого века, не может быть моделью управленца для более старых европейских культур. Названия должностей исполнительного звена руководства, officers, американский менеджмент заимствовал из британской модели управления. Английский руководитель – это военный, солдат Британской империи, «над которой не заходит солнце». (Вспомним, что и Канада, и Австралия до сих пор формально входят в состав Оъединенного Королевства.) «Менеджер» в британском стиле – это гражданская ипостась Джеймса Бонда, офицер ее или его Величества. Лучше, чтобы он служил в Военно-Морском Флоте или в многочисленных британских миссиях, часто «декоративного» свойства, наподобие Британского Совета, который помимо выполнения заявленных культурнообразовательных функций, ведет в том числе и политико-разведывательную деятельность. Другая традиция управления свойственна Франции, где «эффективный американский менеджмент» вызывает лишь улыбку. Образ французского руководителя – идеальный администратор, бюрократ, появившийся после Французской революции. Рыцарская традиция управления, существовавшая в средневековой Франции, прервалась, уступив место «человеку с бумажкой». Французский бизнес является не просто частью государственной машины, он полностью интегрирован в общественную структуру. У деятельных англичан, для которых учебником менеджмента является воинский устав, эти 144 145 The Economist (US). April 2, 1994. Hinterhuber H. Integrating family and firm. EBF, Issue 14, Summer 2003. http://www.hinterhuber.com/uploads/articles/strategy/Integrating_family_and_firm_HH_EBF_2003.pdf 63 «управленцы с континента» вызывают раздражение своими трехчасовыми обедами в разгар рабочего дня и отсутствием четких процедур. Французский руководитель элегантен, многословен и абсолютно неэффективен, в капиталистическом смысле этого слова. С другой стороны, он всегда достигает своих целей, прекрасно ориентируясь в своей административно-бюрократической среде. Немцам так же, как французам и англичанам, чужда идея «американского менеджмента», целью которого является содействие акционерам в накоплении прибыли. И это несмотря на то, что что именно на территории Германии возникли в эпоху Средневековья самобытные купеческие сообщества – ганзейские города. После объединения Германии Бисмарком на сцену является профессионал, инженерконструктор, который вырос из хозяина ремесленной мастерской. В то же время, в государственном управлении немцы наследуют традиции самой эффективной в обозримой истории прусской бюрократии, которая является последним осколком когда-то мощного Тевтонского ордена. Так, Гегель в своей «Философии права» рассматривал бюрократию как один из трех основных слоев общества, наряду с промышленниками и аграриями. При этом бюрократический слой, или слой гражданских служащих, по его мнению, был единственным слоем в обществе, который воплощал в себе и реализовывал в действительности всеобщий интерес. В связи с указанными культурно-историческими традициями руководства американский стиль менеджмента до сих пор представлен лишь в международных компаниях, которые являются питательной средой для распространения бизнесобразования и консультационных услуг. Лидерство. Традиционно лидером называют первое лицо, которое ведет за собой людей.146 Лидерство предполагает управление людьми путем личного влияния, в то время как менеджмент означает встроенность в иерархию и осуществление управления из определенной позиции. Внимание бизнеса к лидерству возникает в 1970-е годы в связи переходом от корпоративности, предполагающей наличие корпоративного духа и высокий уровень лояльности членов корпорации, к личному творчеству оперативных руководителей, от которых зависело благосостояние акционеров. В Таблице 3 сделана попытка представить динамику соотношения индивидуального и коллективного: Период Начало – посл. треть XIX века Конец XIX – первая треть XX века 1940 – 1970 гг. 1970 – 1990 гг. 1990 – 2009 гг. 2010 – 2030 гг. Подход на Западе Преобладание индивидуализма (И) / коллективизма (К) Подход в России Преобла дание И/К Административный И Административный И Инженерномеханистический (Тейлор, Файоль, Форд) Проектный (большие проекты, корпорации) Эмпирический Сетевой Национальный и наднациональный И И Инженерноорганизационный (Богданов, Гастев) Проектный (большие проекты, государство) Проектный Эмпирический К И К ? ? К К К К Таблица 3. Соотношение индивидуального и коллективного в Новейшей истории Коллин П.Х., Лоуи М., Уэйланд К. Словарь американского употребления английского языка. М., 1991. Стр. 123-124. 146 64 Периоды, когда роль первого лица организации становится общественно значимой (в таблице они помечены как «И»), чередуются с периодами коллективных формами управления («К»). Причем их смена соответствует концу одной исторической эпохи и началу другой. Так, конец ремесленничества и начало индустриализации высвечивает роль собственника и далее – наемного управляющего. Масштабы индустриализации и «большие проекты» требуют инженерных подходов к управлению, которые, по-разному воплощенные, требуют все же значительных коллективных усилий. Конец эпохи «больших проектов» и возвышение лидеров-самопродвиженцев вызывает к жизни волну индивидуализма в управлении. Эта волна уже накрыла Запад и откатилась, у нас этот период был короче, в связи с преобладанием в советском управлении коллективизма. С начала 2000-х годов модель лидерства трансформируется, как было показано выше, и авторитарная модель управления уступает место сетевой.147 Децентрализация является одновременно и результатом деградации больших организаций предыдущего цикла, и началом новых отношений, основанных на горизонтальных связях и другой системе ценностей. На рубеже первого десятилетия нашего века становится очевидным, что угар либерализма проходит. Для решения проблем, которые сейчас переживают развитые страны, потребуется возврат к проектному типу планирования, но в ином масштабе. Различие двух типов руководителей, лидеров и менеджеров, удачно сформулировал американский исследователь А.Залезник (Zaleznik). Руководители-лидеры – вдохновенные визионеры, которые действуют ради сути дела, в то время как менеджеры-управляющие планируют и организуют процесс. Согласно апологетам американского стиля лидерства в бизнесе «хороший менеджер делает все правильным образом, лидер делает правильные вещи.»148 Один из авторов этого высказывания, У.Беннис (Bennis) в 1989 году выделил, кроме этого, следующие существенные различия менеджеров и лидеров: «Менеджеры занимаютя администрированием, лидеры – инновациями. Менеджеры спрашивают «как» и «когда», лидеры – «что» и «почему». Менеджеры сосредоточены на системе [функционирования], лидеры – на людях. Менеджеры поддерживают то, что есть, лидеры занимаются развитием. Менеджеры используют [для управления] контроль, лидеры пользуются доверием. Менеджеры имеют в виду краткосрочную перспективу, лидеры – долгосрочную. Менеджеры принимают существующий порядок, лидеры ставят его под сомнение. Менеджеры смотрят на бухгалтерский баланс, лидеры – за горизонт. Менеджеры имитируют [деятельность], лидеры творят новое. Менеджеры играют роль «солдата [империи]», лидеры существуют сами по себе. Менеджеры копируют, лидеры оригинальны.»149 Простим автору данного утверждения некоторую восторженность в отношении руководителей-лидеров. Важно, что ему удалось схватить различие между функционированием и развитием, выраженном в разном типе руководства. Осмысление лидерства в американском менеджменте во многом обусловлено исследованиями в области психологии групп таких ведущих психологов XX века, как Абрахам Маслоу, Курт Левин, Карл Роджерс и другие. Американская психологическая школа, выросшая из бихевиоризма, большое внимание уделяет тому, как влияет на См, например: Нордстрем К., Риддерстралле Й. Бизнес в стиле фанк: Капитал пляшет под дудку таланта. СПб., 2005; Нордстрем К., Риддерстралле Й. Бизнес в стиле фанк навсегда: Капитализм в удовольствие. М., 2008. Эти «манифесты» двух шведских профессоров популярно излагают гуманитарные ценности, о которых предпочитали не вспоминать в предыдущую эпоху «лидерства на основе чисел». 148 Bennis, Warren and Dan Goldsmith. Learning to Lead. Massachusetts: Persus Book, 1997. 149 http://en.wikipedia.org/wiki/Leader#cite_note-31 147 65 личность среда, в том числе окружение, коллектив, группа. Приведем характерный пример такого понимания сущности лидерства из свободной энциклопедии «Википедия» (статья «Лидер»): «Лидер (англ. leader – ведущий, первый, идущий впереди) — лицо в какой-либо группе (организации), пользующееся большим, признанным авторитетом, обладающее влиянием (курсив наш – Л.Г.), которое проявляется как управляющие действия. Член группы, за которым она признает право принимать ответственные решения в значимых для нее ситуациях, то есть наиболее авторитетная личность, реально играющая центральную роль в организации совместной деятельности и регулировании взаимоотношений в группе... В корпоративных группировках так же, как и в группах высокого социальнопсихологического уровня развития, как правило, функции лидера и руководителя возлагаются на одно и то же лицо. В то же время основания лидерства и руководства в этих двух типах групп носят принципиально различный характер. Так, если в корпоративных группировках совпадение статусных позиций лидера и руководителя связано с явным приоритетом отношений власти в ущерб эмоциональному плану отношений, то в просоциальной группе высокого уровня развития типа коллектива именно эмоциональная “подпитка” властных полномочий нередко выступает как необходимый фундамент реализации формальной власти.» Идея влияния в лидерстве становится доминирующей в связи с возникновением корпораций. Как было показано выше, усложнение структуры крупной организации привело к снижению роли иерархического управления, которое осталось в небольших, локально сосредоточенных группах. Появление горизонтальных структур (процессных, матричных), смешанных (функциональных, проектных), приводит к тому, что руководитель должен быть не просто назначен, но и принят как таковой. Для этого он должен обладать взаимоисключающими, на первый взгляд, качествами: твердостью в проведении своей линии и в то же время гибкостью для адаптации к разным стилям управления. Возникает и другой парадокс – функция заведования, положенная в основу концепта менеджмента, не предполагает инициативности и готовности взять на себя незапланированную ответственность. В то же время лидер, поднявшийся из менеджеров, по природе своей должен быть активен и склонен к риску ради выигрыша. Но в этом случае он не смог бы преодолеть всех ступеней карьерной лестницы. Оба парадокса могут быть разрешены, если на первый план выдвинуть не интересы организации, а личные устремления человека, претендующего на роль лидера, причем мотивы нерациональные, которые даже он сам не осознает. Уже цитированный выше психолог Фарсон, долгое время занимавшийся исследованиями американского стиля лидерства, считает, что именно разрешение неразрешимых ситуаций, дилемм, постоянное нахождение в условиях противоречий является основной чертой настоящего лидера: «Один мой знакомый администратор – классический пример человека, желающего одновременно и успеха, и неудачи. Это противоречивое стремление прочитывается во всех его действиях. С энтузиазмом вызвавшись возглалять какой-нибудь проект, он затем ведет себя так, будет его главная цель – провалить дело. Он отказывается делегировать полномочия, игнорирует работу комитетов, тянет с принятием важных решений и никогда ничего не делает в срок. Его поведение отнюдь не оригинально. Противоречивые импульсы, побуждающие желать одновременно и успеха, и неудачи, могут определять поведение любого индивидуума в любой рабочей группе в любом проекте. Любая административная возможность, предложение новой работы, перспектива иного применения уже имеющихся ресурсов всегда на первый взгляд кажутся привлекательными и одновременно подозрительными. Всякое дело одновременно и плохо, и хорошо. Вот почему лидерство, по сути, есть разрешение дилемм. Отсюда следует, что важнейшим условием нового образа мышления является признание сосуществования противоположностей. Терпимость к двусмысленности и умение совладать с противоречиями – вот те качества, которые необходимы хорошему лидеру».150 150 Фарсон Р. Менеджмент абсурда... Стр. 28. 66 Переход от коллективизма «больших проектов» середины XX столетия (вспомним «людей в черном») к индивидуализму корпоративных лидеров произошел в 1980-е годы. Запад оставляет себе интеллектуальные, наукоемкие функции, массовое производство размещается в странах Юго-Восточной Азии. В этот же период инвестиционные банки начинают использование не обеспеченных твердой валютой, золотом и материальными ценностями инструментов – деривативов, беззалоговых кредитов, которые через четверть века приведут к нынешнему финансовому кризису. Производство становится в целом менее массовым, расширяются продуктовые линейки, возрастает роль рекламы, брендинга, манипулирования общественным сознанием. Четкие критерии послевоенного промышленного производства размываются, а организации при этом растут. Требуется все больше менеджеров и... лидеров. Но не «командиров производства» прошлой эпохи, часто людей авторитарных, бескомпромиссных и неудобных, а руководителей, которые были бы лояльны к системе, с которыми было бы легко договориться и госдепу, и совету директоров. Возникает целая индустрия подготовки лидеров, в которой принимают участие и средства массовой информации с описанием «историй успеха», и бизнес-школы, и западное деловое сообщество в целом. Быть корпоративным лидером не просто почетно и престижно. Наемные управляющие получают в управление не только циклопические структуры, но и огромное вознаграждение. Известный социолог Иммануил Валлерстайн, описывая механизм экономического кризиса, в числе его причин указывает и перераспределение доходов между собственниками и менеджерами: «Повышение расходов на управленческую верхушку является непосредственным результатом усложнения предпринимательских структур — знаменитого разделения собственности и управления. Это позволяет управленческой верхушке присваивать в виде ренты еще большую часть доходов компании, тем самым уменьшая размер сумм, причитающихся собственникам как прибыль или предназначенных для реинвестиций в производство. Этот процесс приобрел особый размах в последние несколько десятилетий.»151 Лидеров западных частных корпораций часто изображают как людей волевых, самостоятельных, идейно убежденных в правильности проводимого ими курса. Однако стоит задать вопрос – а собственно, каким идеям они служат? На государственных предприятиях руководителей и служащих разделяет только иерархия, но не идеология. В советских фильмах и книгах часто встречалась такая коллизия: директор и бригадир спорят о том, как лучше организовать производство или повысить качество продукции. При всем условном характере советского «производственного» жанра такая постановка вопроса никому не казалась странной, мало того, в жизни она встречалась повсеместно. Директор и простой рабочий могли вести подобный спор, так как обоих наняло государство. Оба выступали с позиции служащих, которые защищают интересы государства, а эти интересы лежат не только в экономической области. Государству нужно, прежде всего, хорошо организованное производство и продукция, конкурентоспособная в мировом масштабе. В частной компании, какой бы большой и транснациональной она ни была и сколько бы акционеров ей ни владели, позиция служащих иная. Марксовый капиталист – хозяин. А у хозяина свои приоритеты, свои идеи, убеждения, ценности. Например, с государственной точки зрения, завод должен выпускать продукцию высокого качества. А с точки зрения капиталистической – продукцию, которую можно продать. Если можно выпускать товары похуже и их будут покупать, зачем производить что-то лучшее? – скажет хозяин или совет директоров Валлерстайн И. Динамика глобального кризиса: тридцать лет спустя. Журнал «Эксперт», № 35 (672), 14 сентября 2009. Стр. 53. 151 67 частной компании. И спорить здесь не о чем – хозяин всегда окажется прав, так как все риски бизнеса он изначально берет на себя. Противоречие между менеджерами и собственниками – лишь одно из многочисленных противоречий последнего тридцатилетия. Другой явно обозначившейся проблемой стало усложнением корпоративных структур, которое требовало нового качества управления. В то же время генерация менеджеров 70-90-х годов принадлежала, в массе своей, к типу homo economicus, которым эту сложность позволяли не замечать – при условии их лояльности существующей идеологии экономизма. Только после того, как кризис развернулся в полную силу, стало возможным говорить (правда, пока не очень громко!) о том, что экономизм потерпел сокрушительный крах. Философ Александр Дугин пишет: «Двигаясь к абсолютизации экономического, человек постепенно растерял свою человечность, свои человеческие смыслы. Когда этот процесс достиг кульминации и рынок стал основным содержанием мировой истории, противоречие вскрылось. Человек – с его ограничениями, атавизмами, предрассудками, мифами, с его “жизненным миром” – отныне воспринимался как преграда на пути дальнейшей рационализации рынка. Рынок должен был расти по своей логике, все более и более набирая обороты в повышении своей виртуальности... Экономический человек... становился переменной от спекулятивных движений, колеблющихся в соответствии с трендами цен... Лишая человека культуры и истории, апологеты технократии подходили к той черте, за которой homo economicus должен был совершить фундаментальный прорыв в новое качество. Это должно было стать настоящей антропологической революцией. В мире чистой экономики требовались совершенно иные видовые качества, связанной с максимальной рационализацией основных функций, – быстрота брокерских реакций, высокая скорость принятия решений, отточенные и не обремененные ничем иным рыночные и спекулятивные инстинкты».152 Послевоенный научно-технологический драйв сходит на нет к середине 1970-х, когда по западной экономике больно ударил нефтяной кризис. Успехи и неудачи начинают выражать количественно. Таблицы вытесняют тексты, расчет приходит на смену оценке (помните, как за качественную оценку сроков проекта ратовали авторы PERT?). В самом стремлении проверять алгеброй гармонию можно и не усматривать угрозы, все-таки современные технологии и средства требуют большой точности в расчетах. Однако новый молох требовал не просто учета экономических показателей, но и их неуклонного роста. «Все должно расти: – пишет Дугин, – рынки ценных бумаг на будущие сделки, хедж-фонды, ценные бумаги на ценные бумаги и хеджирование хеджинговых операций, и так до бесконечности».153 Богачам древности такая скорость обогащения и не снилась. Инвестиционные банкиры получили в распоряжение ресурс, который в прошлые времена, возоможно, и был известен, но находился под строжайшим запретом, как порох в Китае. Этим ресурсом стало богатство будущих поколений. Аристократы проедали наследство своих предков, инвестбанкиры залезали в кошельки своих потомков. Апология числа и роста проявлялась и в управлении. В 1980-х годах на смену качественной оценке личных качеств руководителя по его делам приходят количественные методы оценки – по размеру оборота компании, прибыли, количеству офисов, числу подчиненных сотрудников. Свой «вклад» в перерождение понятия лидерства вносят информационные технологии, которые позволяют вести учет максимально быстро и точно. Так как «новый корпоративный лидер» призван, в первую очередь, оперировать цифрами для удержания своей позиции у акционеров, учетные данные приобретают почти магическую силу и становятся самоценными объектами 152 153 Дугин А. Конец экономики. Журнал «Однако». №13, 7 декабря 2009. Стр. 28-29. Там же. Стр. 28. 68 западной управленческой культуры. По международному законодательству о публичных компаниях, корпоративные отчеты с указанием текущих финансовых результатов становятся единственным верифицируемым источником информации о деятельности организации. К 1980-м годам западный, в первую очередь, американский публичный бизнес окончательно превращается в «царство количества», где правит зловещая пара – учет и отчетность. Эрик Райнерт дал такую характеристику произошедшей за последние полвека трансформации экономики из качественной науки в количественную: «Экономическая наука стала крайне математизированной и оторванной от эмпирической реальности именно в период холодной войны. (Заметьте, что в трудах Шумпетера, в 1930−х годах возглавлявшего отделение экономики в Гарварде, много мыслей и наблюдений, но совсем нет формул.)».154 В начале 1990-х годов становится очевидным, что одних финансовых показателей для стратегического управления недостаточно. Управление не может строиться только на т.наз «запаздывающих» показателях, то есть периодической отчетности, бухгалтерской по сути. Был сделан ряд попыток дополнить экономический учет производственными показателями и нефинансовой отчетностью: проследить и спрогнозировать отношения с клиентами, поставщиками, государственными органами, персоналом и другими т.наз. «заинтересованными сторонами». Вот как описывает предпосылки появления и трудности внедрения ныне популярной «системы сбалансированных показателей» (Balanced Scorecards, BSC) один из ее создателей, американский инженер и консультант Роберт Каплан (Kaplan): «С логарифмической линейкой вы могли получить ответ с точностью до первого или второго знака после запятой, а также определить порядок величины. Во всяком случае, эти первые знаки были верными... Современные же системы учета затрат и системы финансового учета предлагают вам измерения с точностью вплоть до шестого знака. Но это не помогает, если они ошиблись в первом. Логарифмическая линейка учит вас, что лучше дать приблизительный, но правильный ответ, чем абсолютно точный, но неправильный. Точно так же отлично просчитанная стратегия компании может не сработать, если математические модели оценки происходящих процессов, заложенные в ее основу, окажутся некорректными... Основной [сложностью использования метода на практике] является слабая вовлеченность высшего руководства компании в процесс внедрения BSC и стратегических карт. В результате подходы топ-менеджеров к управлению компанией не меняются, и главным становится не увеличение стоимости компании в долгосрочной перспективе, а достижение краткосрочных финансовых показателей (курсив наш – Л.Г.). Влияние на процесс начинают оказывать отдел управления качеством, финансовая группа или группа по управлению персоналом, и основной целью проекта становится банальное измерение показателей.»155 Экскурс. Счетная культура в России В России распространение счетной культуры происходило на наших глазах. Но ее сущность и механизмы были принципиально иными, нежели параллельные во времени процессы на Западе. Вспомним, что происходило всего лишь двадцать лет назад. В конце 1980-х скромный главбух участвует в распродаже активов советского предприятия. На тот момент эти активы официально ему не принадлежат. Однако несколько лет спустя получив в руки эффективные для целей дележки пседоэкономические механизмы 154 155 Райнерт Э. Забытые уроки прошлых успехов. Журнал «Эксперт», № 1 (687), 28 декабря 2009. Стр. 14. Панацея Роберта Каплана. Деловой еженедельник «Компания», № 47 (343) от 06.12.2004. 69 «ваучеризации» и «приватизации», главбух постепенно обрастает собственностью и полномочиями, превращается в «директора по экономике» или «финансового директора». Только ему ведомы налоговые «схемы» и хитросплетения «альтернативных счетов»; он ездит в банк и выбивает лучшие условия кредитования, договаривается с налоговой инспекцией о размерах штрафов... Часто финансовый директор, доверенное лицо акционеров, является «серым кардиналом» при номинальном наемном генеральном директоре, выполняющем функции прослойки между советом директоров и персоналом компании. Финансово-экономические службы в российских компаниях не только самые многочисленные, работающие в них сотрудники зачатсую получают бóльшую зарплату, чем их коллеги в других обеспечивающих подразделениях. Ситуацию усугубили «рекомендации» западных институтов, вроде Всемирного банка или Международного валютного фонда, занимавшиеся пропагандой международных стандартов управленческого учета. Как было показано выше, западная деловая культура складывалась десятилетиями, нам же было предложено ее «внедрить» за пару лет. Многие понятия этих стандартов не существовали в России девяностых и с трудом осваиваются до сих пор. Это была очередная попытка международного бизнессообщества не просто заставить российских бизнесменов купить «входной билет» в западную экономику, но и навязать свой способ ведения дел и повысить входной барьер для российских предприятий, тогда еще отчасти конкурентоспособных. В последнее десятилетие понятие лидерства в западной деловой среде переживает следующий этап трансформации. Маятник качнулся от понимания лидерства как технологии, которой можно быстро обучить, к концепциям, основанным на психологизме. Ставятся под сомнение методы управления только на основе данных: «Информационные системы, предназначенные для сбора и хранения огромного количества данных, соответствуют представлением своих создателей о том, что требуется администраторам, но никак не потребностям самих администраторов. Эти представления базируются на следующих предпосылках: администраторам нужна кадровая статистика, инвентарные описи, цифры, отражающие объем сбыта, и так далее. Но практически вся эта информация является количественной, а не качественной, и потому в ней мало пользы для менеджеров высшего звена, поскольку те сталкиваются с трудностями, не поддающимися логическому анализу. То, в чем администраторы действительно нуждаются, они получают не из обширных компьютерных баз данных, а из разговоров с коллегами.».156 В разгар «лидерства на основе чисел» и активной пропаганды рекомендаций для начинающих лидеров на основе историй успеха157 начинают быть слышны призывы действующих руководителей придерживаться своего стиля управления и не обращать внимание на советы «как надо». Вот характерная исповедь одного из руководителей, который еще в начале 1990-х принял решение быть собой: «Я – “мягкий” менеджер. В отличие от героев классических бизнес-легенд с их уверенностью в себе и непоколебимой волей, ... я стараюсь быть осторожным и открытым для критики... Но и я затратил немало трудов, чтобы выработать свой стиль руководства, и считаю, что этот стиль имеет явные преимущества по сравнению с другими... Я считаю, что открытость в Фарсон Р. Менеджмент абсурда... Стр. 67. Американская бизнес-литература последних двадцати лет напичкана стереотипами «настоящего лидерского поведения». Так, один исследователь, отобрав из 250 основателей и руководителей крупнейших американских компаний пятерых «титанов», советует: «Имейте смелость сделать ставку на собственные представления о возможностях рынка; опираясь на собственные представления о состоянии рынка, сформулируйте цель своей компании и пожелания для клиентов, сотрудников и инвесторов; всегда делайте больше, чем обещали; будьте преданы своей компании до конца; никогда не оглядывайтесь назад». (Р.Тедлоу «Чему нас могут научить титаны?» / В сб.: Действенное лидерство: Пер. с англ. М., 2008. Стр. 78) 156 157 70 управлении может быть продуктивной и эффективный менеджер может намеренно демонстрировать подчиненным свою уязвимость... Управлять “мягко” – значит принимать трудные решения и не бояться личной ответственности за них».158 С начала нашего века в Америке все громче раздаются голоса в пользу «эмоционального лидерства», 159 основанного на представлении о постоянной психологической взаимосвязи между руководителем и коллективом, перехода к гибких методам планирования и отказа от жесткого целеполагания,160 повышения роли человеческих взаимоотношений в организациях, развитию интуиции. Предлагается даже признать такие не поддающиеся планированию и измерению факторы успеха в управлении, как везение и неудача. «Иногда успех – следствие чистого везения. В организациях, переживающих период финансового благоденствия, часто приписывают свои достижения успешному менеджменту, тогда как в действительности они зачастую обусловлены лишь ситуацией на рынке. Если бы Министерство юистиции не возбудило против IBM антимонопольное дело и тем самым не вытолкнуло эту компанию из ее любимого бизнеса – производства перфокарт, вряд ли бы она стала лидером в производстве компьютеров... И если мы признаем, что причиной успеха, хотя бы частично, иногда заключается в чистом везении, почему бы нам не признать, что причиной неудач может быть невезение? Отсюда следует, что такие понятия, как “успех” и “неудача”, нельзя использовать для оценки своих и чужих достижений.»161 Бодрые заявления гуру западного менеджмента имеют в основе аксиому о том, что прогресс вечен. Следуя советам «достигших», можно продвигаться по карьерному пути, не встречая особых преград. Молодым людям всего мира (а с середины 1990-х годов к ним присоединили и российских студентов) внушают мысль о том, что все дело в настойчивости. От известной триады откусили братство, оставив свободу и равенство. Начало карьеры для большинства молодых людей является вполне динамичным и адекватным их образованию и склонностям. Проблемы начинаются спустя некоторое время, когда часть из них получает предложение занять младшие, а затем средние и высшие руководящие должности. Более сорока лет назад калифорнийский учитель Питер попытался выяснить, есть ли у карьеры объективное завершение и с чем оно связано. Он пришел к неутешительному выводу, который стал известен как «принцип Питера». Все действующие руководители рано или поздно окажутся на таком посту, где они перестанут справляться со своими обязанностями. Всем станет очевидна их некомпетентность, после чего их уже продвигать не будут. Другой известный автор, Сирил Паркинсон, подверг принцип Питера язвительной критике: Раз и навсегда установленный предел компетентности – это миф. Еще один миф – то, что каждый человек работает ради повышения по службе, пока не достигает того момента, когда повышение невозможно. Число людей честолюбивых относительно невелико... Сомнительно также и то, что большинство повышений – даже на уровне ниже президентского – определяются компетентностью кандидата, обнаруженной им на низшей ступени служебной лестницы. Во многих организациях существует барьер, который большинству сотрудников никогда не преодолеть... Более того, в организациях, предлгающих равные возможности, получение высшего вознаграждения может быть никак не связано с конкретной деятельностью. Основанием для белстящей карьеры может быть способность успешно сдавать экзамены, развиваться она может за Пис У. Нелегко быть «мягким» менеджером / В сб.: Действенное лидерство... Стр. 95-96. См., например: Гоулман Д. Эмоциональное лидерство: Искусство управления людьми на основе эмоционального интеллекта. / Дэниэл Гоулман, Ричард Бояцис, Энни Макки. – Пер. с англ. – 2-е изд. М., 2007; Ке де Ври М. Мистика лидерства: Развитие эмоционального интеллекта / Пер. с англ. М., 2007. 160 Голдратт Э. М., Кокс Дж. Цель: Процесс непрерывного совершенствования / Пер. с англ. М., 2009; Шрагенхайм Э. Управленческие дилеммы: Теория ограничений в действии / Пер. с англ. М., 2007. 161 Фарсон Р. Менеджмент абсурда... Стр. 131. 158 159 71 счет способности льстить, а вершины своей достигнет благодаря способностям претендента удачно жениться. Каждая разновидность способностей по-своему вполне реальна, но трудно сравнима с компетентностью, предполагаемой у претендентов на административную должность.»162 Паркинсон также указывает на то, что модель современного менеджмента имеет форму пирамиды (рис. 3). В ее основании находятся толпы претендентов на руководящие кресла. «Это упрощенная схема, а на деле пирамида имела бы еще более вытянутую и менее правильную форму, – пишет Паркинсон. – Сужение пирамиды задерживает служебный рост людей вне зависимости от их компетентности». Пирамида в сетевую эпоху: в середине пирамиды «база» резко сужается. Для многих претендентов в основании пирамиды путь наверх принципиально недостижим. Пирамида в эпоху корпораций: путь наверх долог, но верен. Рисунок 3. Управленческая пирамида: путь наверх «тогда» и «сейчас» «Законы Паркинсона» были сформулированы в эпоху развития корпораций.163 Тогда, в условиях роста «базы» профессиональных карьеристов, продвижение вверх напоминало почти вечный двигатель. Ограничением служили лишь описанные Паркинсоном причины, специфичные для каждой организации. Корпорации, общественные организации, международные институты росли, втягивая в свою орбиту все новых выпускников престижных вузов и бизнес-школ. В последние тридцать лет основание второй пирамиды становится более широким за счет иммигрантов из стран третьего мира. Фигура стала похожа на широкую крышу с узким шпилем. Претендентам на управленческие позиции приходится преодолевать еще один отборочный тур. Площадь управленческого «шпиля» неуклонно сокращается, возможностей для продвижения становится существенно меньше. Паркинсон С. Законы Паркинсона: Сборник: Пер. с англ./ Сост. и авт.предисл. В.С.Муравьев. М., 1989. Стр.282-283. 163 Сирил Норткот Паркинсон (Parkinson), английский специалист по военно-морской истории, придумал новый жанр на стыке художественной и деловой литературы, описывая в остроумной форме британскую административную систему. Первый материал, принесший автору популярность, был опубликован в журнале «The Economist» в 1955 году. В 1958 году отдельной книгой вышли сатирические заметки по поводу устройства больших организаций – «Законы Паркинсона». В 1960-х годах Паркинсон выпустил еще несколько книг. Последним произведением, в котором Паркинсон в шутливой форме описывал серьезные проблемы англосаксонского социального устройства, стала вышедшая в 1972 году повесть «Мышеловка на меху». 162 72 В свою очередь, это снижает потенциальную ценность карьеры. Верхняя часть пирамиды сжимается, как шагреневая кожа. Прогресс не может быть вечен. В 1977 году американский социолог Рональд Инглхарт (Inglehart) написал книгу «Молчаливая революция»164, где показал основные направления изменения современного мира к постмодернизму, даже «постматериализму». Основу его теории составило изменение ценностей, свойственной поколению, выросшему в послевоенный период, которое он назвал «поколенческим сдвигом». Спустя 20 лет после выхода книги, он характеризует влияние изменения ценностей и поколенческого сдвига на мировую экономику следующим образом: «В экономической области экзистенциальная безопасность ведет к усилению акцента на субъективном благополучии и качестве жизни, становящихся для многих более высокими приоритетами, чем экономический рост. Стержневые цели модернизации, экономического роста и экономических достижений по-прежнему остаются в ценностном смысле положительными, но их относительная значимость снижается. Налицо также постепенный сдвиг в мотивации людей к труду: с максимизации получаемого дохода и с обеспеченности работой акцент сдвигается в сторону более настоятельного запроса на интересную и осмысленную работу. Наряду с этим происходит двоякий сдвиг в области отношений между собственниками и менеджерами. С одной стороны, мы обнаруживаем усиливающийся акцент на придании менеджменту большей коллегиальности и демократичности. Но в то же время можно наблюдать вообще отход от тенденции искать решения таких проблем в сфере управления, т.е., иными словами, готовность положиться на капитализм и рыночные принципы. Обе тенденции связаны с возрастающим неприятием иерархических моделей власти и большим упором на автономию индивида. (Курсив наш – Л.Г.). Со времен капитализма неограниченной свободы конкуренции (laissez faire) люди всегда почти автоматически обращались к управлению, чтобы скомпенсировать властную мощь частного бизнеса. Ныне, по широко распространенному мнению, рост управления становится функционально неэффективен и превращается в угрозу для автономии индивида.»165 Размывание жесткой военно-промышленной корпоративности, появление сетевых структур, поддержанных информационными технологиями, апофеоз демассификации и «автономия индивида» снизили ценность карьеры в глазах современной молодежи. Далеко не все двадцатилетние хотят горбатиться ради получения через несколько десятилетий регалий «президента фирмы». Для них, выросших в недельной разбивке Outlook’а, пять лет являются эпохой почти геологической. Однако сам по себе отказ от карьеры и стремления на место лидера не порождает идею служения, о которой мы упоминали выше, когда разбирали идеологию управления в традиционном обществе и ее продолжение в государственно-корпоративном государстве индустриального периода. Рассуждая о возможной модели власти в России, основанной на «антропологии служения», Юрий Громыко замечает: «Узурпация власти отрицает традицию служения. А поэтому делает возможным вырождение власти. Личная узурпация власти как приоритет индивидуального понимания самого насущного отрицает коллективное творчество во власти... Антропология служения предполагает очерчивание сферы действия, внутри которой люди добровольно, исходя из внутреннего зова, не конкурируя за власть… И это стремление основано на любви, а не на страхе. Если подобная внутренняя сфера ценностного служения и самодействия удерживается и существует, вокруг нее возможны объединение всего населения и преображение населения в народ».166 164 Inglehart R. The Silent Revolution: Changing Values and Political Styles among Western Publics. Princeton, 1977. 165 http://www.sociology.mephi.ru/docs/polit/html/ingl.htm 166 Громыко Ю. Общество развития... Стр. 87,89. 73 Громыко рассуждает о будущем России, где формы коллективного управления, несмотря на авторитарный сталинский режим и насаждение «либеральных» западных реформ, все же еще достаточно сильны. Однако данный путь сомнителен для западного мира, где феномен индивидуального лидерства исторически, в силу влияния протестантизма, более адекватен общественному устройству. Причем, и в бизнесе, и в политике образ лидера был тщательно спроектирован, развит, доведен до крайних форм и сейчас переживает, вместе с кризисом экономическим, кризис понятийный. Запад также находится на пороге выбора другой модели власти, не основанной на индивидуальной узурпации. Постепенно приходит осознание того, что самопродвижение руководителя любой ценой требует ограничений. Даже такой апологет агрессивно-американского стиля руководства, как журнал «Гарвард Бизнес Ревью», опубликовал «Правила лидерства2009», где чаще всего повторяются слова реальный и реальность: «Отвечайте и отчитывайтесь. Нынешний мир бизнеса требует от вас отчета в каждом действии. Откройте уши для обратной связи и отвечайте на все вопросы, сколь бы малоприятным для вас это ни казалось. Лидер отвечает перед клиентами, инвесторами, акционерами, властями — но прежде всего перед своими последователями, своей командой... Вернитесь к реальности. Вы — лидер. Допустим, у вас хорошая должность, удобный кабинет с окнами на чудесный пейзаж… и полная утрата связи с реальностью. Или — масса организационной работы, отчетов, совещаний… и тоже абсолютная потеря связи с действительностью. Вы уже смутно представляете себе, что, собственно, творится на нижних уровнях иерархии вашего бизнеса — именно там, где производится ваша продукция, появляются инновации и совершаются реальные продажи. Время спуститься с небес на землю и вникнуть во все тонкости — может быть, даже самому поработать “в поле”... Включите эмоции... Люди — и сотрудники, и клиенты — все чаще воспринимаются лидерами как безликие ресурсы, не как личности. А ведь каждый из членов вашей команды и ваших заказчиков — человек, со своими эмоциями и страхами по поводу будущего. Вам как лидеру необходимо чувствовать их переживания — и находить верные решения для каждого случая... Переходите с “я” на “мы”. Сегодня как никогда важны сотрудничество и командная работа. Укрепляйте командный дух, поощряйте совместную работу ваших людей друг с другом и с остальными подразделениями, искореняйте размежевание на “мы и они” внутри компании, помогайте совместным проектам, объединяйте — но не с помощью “тимбилдингов” и “корпоративных пьянок”, а в реальной работе... Признавайте достижения команды, не приписывая их себе... Правильно задавайте вопросы. Лидерство сегодня — это не умение дать ответ на любой вопрос, а искусство правильно задавать правильные вопросы... Адаптируйтесь. Сегодня бизнес трансграничен, кросс-культурен, гибриден, и ваш успех может лежать на стыке разных традиций, бизнес-подходов, различных продуктов, наконец. Будьте готовы адаптироваться к другим убеждениям, культурам, образам и режимам жизни, валютам, принципам ценообразования. Не предавайте истинные ценности и не теряйте лица — ни своего, ни вашей компании, — но и не отвергайте возможности сотрудничества только потому, что ваши потенциальные партнеры ведут дела немного не так, как вы привыкли».167 Можно улыбнуться совету «самому наконец поработать», можно осудить бессмысленность «тимбилдингов», можно поддержать мысль о «правильных вопросах». Существуют и другие простые и полезные рекомендации – вроде зарядки по утрам и отказа от пяти пирожных вечером. Но что-то в этих бодрых попытках оптимизировать американский стиль менеджмента настораживает. Они напоминают прием аспирина, чтобы сбить температуру. В то же время болезнь не преодолена. Причины этого явления глубже, нежели их пытаются представить. В последние тридцать лет для управления компанией стали использовать другие принципы. В эпоху подъема корпораций использовали принципы менеджмента, на пике – принципы кризис-менеджмента. У кризисного управляющего совсем другой горизонт планирования и, в целом, другой 167 По материалам Harvard Business Revue (Россия), цит. по: http://www.cig-bc.ru/library/112/?i_9432=112534 74 жизненный цикл. Он приходит на предприятие, чтобы разобраться, постараться наладить ситуацию, если удастся, конечно, и... уйти. Его рабочий жизненный цикл существенно короче, чем цикл пожизненного найма. Раньше руководитель предприятия работал на нем всю жизнь, 30-40 лет. «Прошел путь от мастера до директора» – это были не просто слова из партийной характеристики, это была общественная норма. Отсюда «рабочие династии», «кадровые работники», «руководители, выросшие на предприятии». Выходя на пенсию в 65 лет, главный инженер одного завода рассказывал автору, что приехал на предприятие по распределению после техникума, работал несколько лет начальником цеха, дальше двадцать лет был начальником производственного отдела и ждал (!), когда выйдет на пенсию главный инженер, а потом еще двадцать лет занимал эту должность… Проблема американской экономики, которая, как пожар, перекинулась и на экономику развитых стран, – это ускорение жизненного цикла управляющих, работников, акционеров. Еще в 1971 году Э.Тоффлер посвятил этой проблеме книгу, которая принесла ему популярность. «Футурошок» – это ускорение, которое будущее с собой несет: «Устаревают не только вещи, но и человеческие знания. В Вестингхаусе полагают, что так называемый “срок жизни” дипломированного инженера составляет всего десять лет. Это означает, что добрая половина всех его знаний устареет за одну декаду. Для квалифицированного персонала сознательные переходы с одного места на другое дают больше гарантий занятости, чем труд на одном предприятии в непостоянной индустрии. В оборонной промышленности внезапные назначения и отставки высшего звена руководителей являются обычной вещью. “Постоянный” работодатель, вероятно, окажется на улице без особых предупреждений, а временный инженер просто перейдет на другую должность после завершения своего проекта. Наиболее мобильны менеджеры. В журнале Wall Street Journal в статье под названием “Как семья руководителя приспосабливается к постоянным переездам по стране” рассказывается о “цыганских корпорациях”. Она описывает жизнь директора сети магазинов Montgomery Ward. Почти в 50-летнем возрасте он и его жена в течение 26 лет совместной жизни сменили 28 домов. “Я чувствую, будто моя жизнь прошла в дороге”, — говорит гостям его жена. Тысячи похожих на них людей переезжают по крайней мере раз в два года, и их количество постоянно растет. Это происходит не только потому, что потребности корпораций постоянно расширяются, но также и потому, что высшее руководство считает частые переезды своих потенциальных преемников необходимым звеном в обучении. Меняя дом за домом, административные работники напоминают шахматные фигуры в человеческий рост на доске размером с континент. У высокой мобильности есть оборотная сторона. Смена дома, даже при самых благоприятных обстоятельствах, влечет за собой ряд тяжелых психологических изменений. Оказавшись выброшенным из привычной обстановки, человек становится враждебным и подозрительным к окружению. У него усиливается чувство одиночества и беспомощности, что проявляется в частой смене настроения, развитии ненормального психического состояния, чувства разрыва с реальностью».168 В ситуации постоянного кризисного управления современный американский управляющий, CEO, не имеет права на ошибку – в каждый момент он должен быть абсолютно прав. Иначе – отставка, уход из обоймы, замедление или – о, ужас! – прекращение карьеры. Но любой, даже самый способный человек, не может быть прав постоянно, конечно же, он совершает ошибки. Утверждение своей непогрешимости достигается дорогой ценой – переносом последствий ошибок и незавершенных дел в будущее. Сегодняшний руководитель живет настоящим: что сейчас – неважно, главное отрапортовать акционерам и другим «заинтересованным сторонам», что все о’кей, и с видом триумфатора уйти на новой место работы. Когда же правда вскроется, его уже нет, он уже победно промаршировал по нескольким организациям, оставив шлейф нерешенных проблем и стратегических просчетов. Данная модель хороша, когда 168 Сокращено и адаптировано по источнику: Тоффлер А. Футурошок. СПб., 1997. Стр. 5-73, 84-87. 75 экономика на подъеме и неправильные решения не так ощутимы из-за роста. Когда же происходит спад, сегодняшние недоделки и ошибки провоцируют катастрофы. Попытаемся разобрать это явление с научной точки зрения. Это означает, что наш анализ должен удовлетворять, как минимум, двум требованиям: быть беспристрастным и оперировать в рамках определенной модели, которую мы должны предъявить. Беспристрастный взгляд не предполагает моральной оценки. Мы не сочувствуем руководителям такого типа, но и не осуждаем их. Большинство из них действуют по ситуации, которая провоцирует такое поведение. Свободу воли руководителя оставим в стороне, так как эти люди, будучи социально активными, ориентируются на норму. Возможно, помести их жизнь в иную ситуацию, скажем, корпорацию 1950-х годов, они бы вели себя по-другому. Но какую модель выбрать для анализа социальной нормы? В данном случае нам представляется наиболее удачной концепция двух фундаментальных этических систем Лефевра. Экскурс. Этические системы Лефевра В конце 1960-х годов советский ученый Владимир Лефевр применил метод формальной логики к человеческому поведению. Результат был неожиданным. Оказывается, люди в своих поступках действуют не только на основании ценностей, принятых в данном обществе в данный момент, но и сообразно гораздо более глубинной этической системе, к которой этот социум принадлежит.169 Лефевр исследовал фундаментальные для любого общества отношения соединения и разъединения. Эти отношения могут действовать между людьми, которые в модели получили название «кукол» для исключения каких-либо психологических или культурных аналогий. Другим элементом модели являются этитческие «полюса»: социальное благо, Добро, и его противоположность, социальное Зло – также без отсылки к конкретным моральным нормам. Третьим элементом является самооценка «кукол», которая может повышаться и понижаться в зависимости от позиции в отношении первых двух групп элементов. Взаимодействие между «куклами» ученый назвал отношениями соединения и разъединения. Применяя метод бинарных оппозиций, Лефевр вывел два класса «кукол»: «Конечно, модель сама по себе глупа и ничего не говорит о том, какое из этих отношений является соединением, а какое – разъединением. Поэтому мы вправе дать для каждого случая две интерпретации. Оказалось, что если первое считать соединением, а другое разъединением, а в другом случае – прямо наоборот, то получается, что наши теоретические “куклы”... будут относиться к двум совершенно различным классам. Куклы первого класса должны негативно оценивать соединение негативного и позитивного полюсов, но подниматься в собственных глазах, когда они выбирают отношение соединения с другими куклами. Куклы второго класса позитивно оценивают соединение двух полюсов, а на уровне отношений между куклами они поднимаются в собственных глазах, когда выбирают отношение разъединения.»170 Лефевр логически обосновал поведенческие модели, которые до него в гуманитарных науках Нового времени оценивали в терминах этики и культуры. В другой своей работе под названием «Фундаментальная структура человеческой рефлексии»171 он приводит в качестве иллюстрации этой теоретической модели историю бумажного рыцаря и дракона. Лефевр В.А. Алгебра совести. М., 2003. Возвращение: Беседа Н.Кузнецовой с В.Лефевром / Лефевр В.А. Рефлексия. М., 2003. Стр. 446. 171 Lefebvre, V.A. The Fundamental Structures of Human Reflexion (revised). In: Wheeler, H. (Ed.), The Structure of Human Reflexion: The Reflexional Psychology of Vladimir Lefebvre. N.-Y., 1990. 169 170 76 «Представим себе игрушечный замок, в котором живет бумажный человечек со своими бумажными друзьями. Неожиданно к замку приближается дракон с человеческим лицом. Бумажный человечек открывает ворота, смело ждет навстречу дракону, протягивает ему руку дружбы и пытается пробудить в нем человеческие чувства. Но дракон выдыхает пламя из пасти, и бумажный человечек превращается в горстку пепла. Представим теперь другой игрушечный замок с другим бумажным человечком, живущим со своими друзьями. Другой дракон с человеческим лицом в то же время приближается к замку. Бумажный человечек так же открывает ворота и смело идет с крошечным мечом в руках навстречу дракону для того, чтобы вступить в борьбу с ним; но и этот бумажный человечек исчезает в огненном пламени. Пусть оба дракона потеряли интерес к замкам после того, как бумажные человечки сгорели; таким образом, остальные обитатели замков остались живы. Каждый бумажный человечек канонизируется в своем замке, однако, люди из другого замка придерживаются иного мнения. В первом замке бумажный человечек, протянувший руку дружбы дракону, считается героем, а во втором – слабым человеком, не нашедшем в себе мужества взяться за меч. Другой бумажный человечек, пытавшийся бороться против дракона, во втором замке считается героем, а в первом – слабым человеком, не нашедшим в себе мужества выйти без меча... Первая этическая система не допускает соединения вещей, имеющих противоположную оценку, напротив, их соединение воспринимается негативно, а разъединение позитивно. Вторая этическая система допускает соединение “дурного” и “хорошего” (компромисс дурных средств с хорошей целью), это оценивается как положительная ситуация, а их разъединение - как отрицательная.».172 История приобрела популярность. В 1980-х годах американская сторона несколько раз привлекала Лефевра в качестве эксперта во время советско-американских переговоров на высшем уровне. «Когда это [концепция двух этических систем] было получено, мне пришло в голову, что это можно соотнести с двумя главными стереотипами поведения – западного человека и советского человека... Жертвенное поведение западного и советского человека реализуется через разные акции».173 Если взглянуть через призму теории двух этических систем на оппозицию долгосрочного и кризисного управления, то очевидным становится их внеморальная составляющая. Активный жизненный цикл «красного директора» совпадал с его профессиональным циклом, его «героическое» поведение во многом было обусловлено не только социокультурными условиями советской действительности (особенно в эпоху позднего социализма, которая отличалась циничным отношением к труду на общественное благо), но и его существованием в первой этической системе. Можно ее назвать и по-другому: рыцарской. Ее отличительными характеристиками являются пожизненный найм, приверженность традиционным ценностям: «делай, что дóлжно, а там будь что будет». Первой этической системе, в которую полностью укладывается рыцарство, свойственна категория единственности: один Сюзерен, вечная Прекрасная Дама, единственный Учитель, которого нашел – и на всю жизнь. Только в рамках такой – традиционной – парадигмы становятся возможны спорт высоких достижений, атомный проект и другие виды деятельности, предполагающие жертвенное разъединение. В этой же этической системе живут по сей день представители традиционных культур – японцы, корейцы, невестернизированные индусы, какая-то часть китайцев, не затронутая культурной революцией. Именно поэтому бессмысленно применять японские методы менеджмента в западной практике, которая относится к другой этической системе. Следуя традиционной классификации, ее можно определить как торговую. В традиционном обществе рыцарь-воин противостоит купцу. В истории мы постоянно находим оппозицию «оседлые народы – народы моря». Первые имели стабильную централизованную систему управления, полноценную иерархическую Шрейдер Ю.А. Человеческая рефлексия и две системы этического сознания. / Вопросы философии. 1990. № 7. Стр. 32-41. 173 Возвращение... Стр. 447. 172 77 структуру, сельское хозяйство, большие города (ср. древние царства). Вторые были торговцами (древние греки), морскими разбойниками (финикийцы), их компактные и демократичные города-государства были разбросаны по свету, как созвездия неведомых морей, по которым плыли их корабли. Рыцарь живет по воинскому уставу. Торговец смотрит по выгоде, договаривается, то есть действует в рамках второй этической системы. Для него ценностью является не следование идеалам, «героическое действие», жертвенное разъединение, а встраивание в ситуацию, соединение безотносительно к полюсу Добра или Зла. Отсюда постоянные ссылки в западных документах на всякого рода договоренности, понятие «стейкхолдеров» – заинтересованных сторон. Уловить интерес и договориться – это и есть результат. Если социум поддерживает краткосрочные цели, например, переход от одного работодателя к другому, западный менеджер следует своей этической модели и – не размышляя! – идет «от победы к победе», оставляя за собой разрушенные организации. С точки зрения второй этической системы, он все сделал правильно: с правильными людьми договорился, поторговался, купил за дешево, продал за дорого... В первой этической системе есть вертикаль, разъединение с другими предполагает наличие высшего идеала; вторая этическая система – плоская. «Компромисс дурных средств с хорошей целью» напоминает конструктор «лего»: если нужно – собрали, перестало быть нужно – разобрали. В культурах, имеющих в основе первую этическую систему, была возможна сама идея башни – не важно, мифологической ли Вавилонской или реализованной в виде египетских пирамид, халдейских зиккуратов или Останкинской телебашни. Во второй этической системе башен и вообще вертикальных памятников нет. Есть лишь функциональные ньюйоркские небоскребы – места мало, а всем должно хватить. Основа второй этической системы – плоская. Приходит на ум аналогия: в странах, где часты землетрясения, преобладают приземленные конструкции, хибарки. Обвалилось – собрали, пересобрали, построили заново. Так и в культурах, основанных на второй этической системе, вечных ценностей нет. В.Лефевр применял естественнонаучный подход к гуманитарной области, поэтому он нарочито беспристрастен: «Спрашивается: кто прав и кто не прав? Если задуматься на минуту, то станет ясно, что не существует рационального основания для предпочтения одной из этих двух точек зрения. Но и обе точки зрения одновременно невозможно принять. Такова дилемма. Мы не можем ее разрешить. Но мы можем ее объяснить, используя нашу модель...»174 Рационального основания, действительно, нет, если данную оппозицию описывать как статичную. Однако обсуждать управление – деятельность не природную, а человеческую – можно только в определенной онтологии. И, как мы показали выше, управление является частью традиционной картины мира. Если взять основное содержание управленческой деятельности – выбор правильного решения, то настоящий руководитель всегда сообразуется с «рыцарской» точкой зрения: делай, что дóлжно... Экскурс. Бхагавад-Гита Прекрасный пример того, что управленческое решение может быть принято только в рамках определенной онтологии, дает Бхагавад-Гита, памятник древнеиндийской литературы IV тыс. до н.э.175 Содержание «Бхагавад-гиты» составляет беседа между божеством Кришной и принцем Арджуной, которая происходит перед началом битвы на Курукшетре между двумя воюющими кланами пандавов и кауравов. Арджуна, 174 175 Шрейдер Ю.А. Человеческая рефлексия... Бхагавад-Гита, или Песнь Господня. М., София, 2000. 78 предводитель пандавов, перед решающим сражением начинает сомневаться в том, что ему следует идти в бой. Среди противников у него есть друзья и родственники. Однако его колесничий, божественный Кришна, убеждает Арджуну принять участие в битве, разъясняя ему долг воина и главы клана, излагая при этом различные философские положения. Как любой древний сакральный текст, Бхагавад-Гита многослойна. Нас же интересует тот ее уровень, который условно можно назвать «руководством для воинов». Итак, молодой принц должен принять сложное решение – вступать в битву или нет. Причем должен принять это решение прямо на поле боя, когда две армии уже готовы начать сражение. Арджуна задает этот вопрос Кришне. И чтобы ответить на этот вопрос, Кришне приходится развернуть перед Арджуной всю онтологию, сообщить ему, как устроено мироздание. Кришна говорит, что каждый должен выполнять свой долг. Даже он, Кришна, не имеет права отказаться от своих божественных обязанностей. Функция же воина состоит в том, чтобы сражаться. Только материальное тело может быть убито, а вечная душа неразрушима. Кришна говорит Арджуне, что его воинским долгом является поддержание дхармы (высшего порядка) в сражении. Принц спрашивает, почему он должен сражаться, если знание является более важным, чем деятельность. Кришна ему объясняет, что выполнение долга ради высшего блага без раздумий о последствиях и является основой деятельности. Тогда Арджуна спрашивает Кришну, что лучше: прекратить деятельность, которая может иметь дурной результат, или все же начать. Кришна отвечает, что оба пути могут быть благоприятными, но деятельность должна быть превыше всего. После всех объяснений ответ приходит Арджуне сам собой, он вступает в битву с легким сердцем и одерживает победу. Возвращаясь к теории двух этических систем, стоит рассмотреть, насколько они равноценны в отношении управления. И вот если смотреть с точки зрения традиционной, которую рассказывал Арджуне его божественный наставник, то переход от первой к второй этической системе представляет деградацию. Это разворачивание «проявленного», процесс неизбежный, «отвердение». Если от первой этической системы можно спуститься ко второй, то обратного пути нет. Пройдя через кризис, через минимум, цикл должен начаться заново. Кажется, сейчас один цикл заканчивается. В зоне обитания «золотого миллиарда» торговая культура окончательно победила рыцарскую. Какой вектор изменений в сфере управленческих ценностей задает нам вторая этическая система? Здесь уместно обратиться к военной истории двухсотлетней давности и вспомнить идеи ее блестящего представителя – Карла фон Клаузевица.176 Как нынешняя доктрина менеджмента во главу угла ставит харизматичного лидера и финансовые успехи, военное дело наполеоновского периода опиралось на талант полководца – безотносительно к его моральнонравственному облику, а война считалась искусством правильного расчета. Русский и советский военачальник, видный теоретик военного искусства Александр Свечин отмечал роль Клаузевица в том, что он доказал значимость морального фактора и системы ценностей в повышении боеспособности армии: «Клаузевиц чисто коперниковским приемом переносит центр тяжести военного исследования с внешних данных — числа, места, положения, технической организации, Карл фон Клаузевиц (17980-1831) – известный прусский военный теоретик, развивавший идеи технологии в военном деле, которое в то время считалось искусством. Отличительные черты военноисторических трудов Клаузевица — ясность изложения, меткая критическая оценка военных событий, причём, согласно его руководящему взгляду на войну («война есть продолжение политики иными средствами»), он отводит широкое место политическому элементу и стремится выяснить, насколько судьба армий зависит от силы и слабости полководцев, характеристика которых выдаётся у Клаузевица своим блеском и талантом. (По материалам статьи «Клаузевиц» в свободной энциклопедии «Википедия») 176 79 механизма движения — на ту область, которую XVIII век умышленно исключал из сферы обсуждения, — на человека и на двигающие им моральные силы. Он противопоставляет их абстрактной книжной мудрости своих предшественников. Уже исследование Тридцатилетней войны приводит Клаузевица к убеждению, что величие лозунгов, за которые идет борьба и верная оценка моральных факторов являются непременным условием высоких проявлений военного искусства всех времен. Никакое искуснейшее использование местности, никакие геометрические построения операционных линий не могут позволить не считаться с моральным элементом. Как значение купца, стоящего во главе дела, измеряется не только его искусством, но и тем кредитом, которым он пользуется, так для всей войны имеет огромное значение авторитет стоящего во главе полководца.»177 Только в связи с серьезными экономическими потрясениями на Западе стали говорить о глубоком кризисе не только американского менеджмента, но и этической системы в целом. Первый заметный удар по американскому стилю управления был нанесен еще в начале нашего столетия, когда вскрылась фальсификация публичной отчетности концерна Enron, в которой участвовала ведущая консалтинговая фирма Arthur Andersen, вынужденная в связи со скандалом прекратить свое почти 90-летнее существование. В 2008 году во время слушаний в Конгрессе США заместителю министра финансов задали сакраментальный вопрос: «Мы знаем, что вы много работаете. Мы не знаем, на кого вы работаете?» Перенос внешней стороны западной системы финансовой отчетности в Россию в последние несколько лет привел к печальным результатам. Вторая этическая система, торговая, проникла в наше общество. Нынешнее поколение 30-летних, некритически восприняв пропаганду «лидерства на основе чисел», сделало ее основой личной карьеры. Вот как резко прокомментировал сложившуюся в российском управлении и бизнесобразовании ситуацию научный редактор журнала «Эксперт» А.Привалов: «Образование — никак не единственная сфера нашей жизни, где с ошеломляющим успехом царит, прости Господи, эффективный менеджер. Позвольте не отвлекаться на ритуальные приседания: и от этих-де людей бывает польза. Бывает — особенно в тех случаях, когда им чётко указано их место. Но царствующий ЭМ — это локальный конец света. Это абсолютная уверенность, что нет на свете звания выше, чем MBA, и знаний более важных, чем преподанные «магистру» на соответствующих курсах. Это необсуждаемый примат финансовых (причём только текущих финансовых) соображений над любыми другими. Это жесточайшая селекция мирового опыта: рабское подражание тем фрагментам, что описываются в терминах текущих финансовых соображений, — и полное игнорирование фрагментов, продиктованных, скажем, гуманитарными или, хуже того, стратегическими целями. И наконец, это непритворная глухота к словам (и воплям) специалистов в той области, которой данный ЭМ взялся руководить, — будь то учителей…, или энергетиков, или атомщиков, или врачей, или кого хотите. Ну и результаты деятельности этих паладинов Движения Денежных Средств во всех случаях, когда они становятся самыми главными, бывают примерно одинаковы. (Конечно, это не только наша беда. Собственно, один из главных — до конца ещё не понятых — уроков нынешнего кризиса в том и состоит, что эти ребята, у которых в голове одна сплошная EBITDA, забрали слишком большую силу на всём глобусе. Недавно казавшаяся остро современной мысль об универсальности настоящего управленца: сегодня пивоварней рулит, завтра оперным театром — на глазах устаревает. И на всём глобусе очень скоро осознается гигантская проблема: где взять, а если негде взять сразу, то где и как готовить в достаточном количестве управленцев, которые будут в должной мере разбираться в предметных областях. Не проще ли их отбирать из тех, кто в своих областях уже разбирается? Да, у всех похоже, но мы всё-таки зашли в этом направлении дальше слишком многих.)»178 Свечин А.А. Эволюция военного искусства. Том II. — М.-Л.: Военгиз, 1928. Цит. по: http://militera.lib.ru/science/svechin2b/04.html 178 Привалов А. Об остатках образования. Журнал «Эксперт», № 32 (669), 24 августа 2009. Стр. 14. 177 80 Александр Привалов затронул тему, которая стала тревожить наших соотечественников в связи с переносом в Россию модели американского бизнесобразования. Проблемы «лидерства по-американски» стали актуальными и для нашей страны. В следующей главе мы рассмотрим проблемы подготовки профессиональных руководителей. Глава 4. Управление – не профессия, а... метапрофессия Уходит в прошлое советская система фундаментального образования, которая позволяла специалисту переходить из одной области в другую, двигаться и по горизонтали, и по вертикали без существенного переучивания и, в силу личных качеств и опыта, становиться «командирами» науки или производства. В советскую эпоху при назначении на руководящие должности в отраслевых организациях оценивали, прежде всего, специальную квалификацию. Возможность закончить Высшую партийную школу или Академию народного хозяйства не означала в первую очередь возможности стать, как на Западе, универсальным руководителем; это была кузница кадров для партийной вертикали власти. Наш аналог степени «General management», чтобы руководить «и заводом, и колхозом», в советском общественном устройстве не была особенно распространена. В научном сообществе академик имел право создать свой научноисследовательский институт в той области, где он считался основателем и главным экспертом, часто не только в СССР, но и в мировом масштабе. Конструкторскими бюро также руководили их создатели. На советских заводах руководитель мог сделать карьеру от рабочего до директора. Однако рядом с ним был поставлен главный инженер, который обязан был разбираться, имел профессиональное образование, был специалистом в своей области. Мы находим двух практически равных по статусу, но разных по функциям руководителей и в гражданском секторе, и в армии, (командир и комиссар), и в образовании (в школах – директор и завуч, в вузах – ректор и проректоры по науке и учебной работе). Один руководитель обеспечивал партийно-административное, общее руководство, другой – решал вопросы, имевшие отраслевую специфику. Такое двоевластие обеспечивало устойчивость управленческой структуры. В послереовлюционную эпоху в СССР существовало две точки зрения на подготовку руководителей. Согласно одной из них, управление считалось профессией. Эту точку зрения отстаивали видный общественный деятель А.А.Богданов (Малиновский) и его последователь Алексей Гастев, директор Центрального института труда, которые развивали область, получившую название «научной организации труда», создали академии организации и управления. Несмотря на очевидные теоретические и практические достижения, взгляд на управление как на профессию вошел в конфликт с другой точкой зрения. Ее сторонники пропагандировали депрофессионализацию в целом, в том числе и в области подготовки управленческих кадров. Во многом это объяснялось социально-политическими причинами той эпохи, когда на руководящие посты назначались выходцы из низов, для которых пролетарское происхождение и лояльность существующей власти было важнее формального образования в качестве признания их компетентности. Кроме того, сложные условия революции и гражданской войны выдвинули много талантливых организаторов, для которых карьера управленца не являлась ценностью. Гораздо важнее для них была самореализация. Г.П.Щедровицкий так объясняет отсутствие специализации в области управления в советской высшей школе 1920-1960-х годов: 81 «Любое закрепление профессиональной позиции, по Марксу, ведет к соответствующим классовым, или стратовым, различиям. Следовательно, люди в стране социализма должны быть практически депрофессионализированными. Такая практика подразумевала, что не может быть специальной профессии организатора и руководителям, а управлять должны все поочередно. А в принципе – общее собрание... И начиная с 1930 года... у нас существовала совершенно другая практика выдвижения руководителей: готовить их из инженеров… Выдающийся организатор всегда имел плеяду учеников, которые его копировали... И шел отбор. Причем реально он у нас не учитывал технологических границ, потому что людей перебрасывали из одной области в другую совершенно свободно. И поэтому профессия работала часто вне границ отрасли. Но не было профессиональной подготовки организаторов и руководителей... Так продолжалось до начала 1960-х годов, когда Хрущев поехал в Америку, увидел там множество специальных академий для менеджеров – организаторов и руководителей, понял, что существует такое движение – менеджерское, или организационно-управленческое, что создается полным ходом особая профессия... Менеджеры имеют сововкуность сложных знаний, которые им преподают как профессиональным организаторам... это знания о том, как руководить и управлять. И вот когда Хрущев все это увидел, он вывез в СССР Терещенко и был создан шеститомный “Курс для высшего управленческого персонала”...179 Мы начали создавать академии и институты управления.»180 За двадцать перестроечных лет в нашу страну пришла практика назначения универсальных руководителей из числа выпускников бизнес-школ. В то же время студентам наших экономических вузов внушают мысль о примате счетной составляющей не только в бизнесе, но и других областях. Доктрина экономизма, некритически перенесенная на нашу почву и неотрефлектированная в хаосе 1990-х годов, наносит вред не только техносфере, но идеологии. В августе 2009 года произошла крупнейшая в истории советской и российской гидроэнергетики авария на Саяно-Шушенской ГЭС. Вышла из строя турбина, поток воды вывел из строя весь машинный зал, погибли более 75 людей, на длительный срок стала невозможна работа станции в нормальном режиме. Авария вызвала огромный резонанс в обществе, причем не только в отношении формально завершенной за год до этого реформы российской энергетики. Стали более активно обсуждаться глубинные общественные изменения, произошедшие за последние несколько десятков лет в России и в мире. В редакционной статье журнала «Эксперт» дается такое заключение в отношении причины аварии: «Это последствия культурного сдвига: во главе сложных и опасных систем, построенных предыдущими поколениями, мы пытаемся ставить менеджеров, окончивших бизнес-школу и не знающих ничего, например, о законах сохранения энергии (в нынешних средних школах этому учат плохо), но прекрасно понимающих, что такое рост капитализации компании и хорошее настроение акционеров. Как только происходит катастрофа, хорошее настроение акционеров улетучивается, а сложность и опасность остаются.» 181 Терещенко В.И Курс для высшего управленческого персонала: Executive Leadership Course / Сокр. пер. с англ. М., 1970. Из аннотации: «Данный труд представляет собой сокращенный перевод американского издания, подготовленного Прентис-Холлом - одним из крупнейших и наиболее авторитетных американских издательств, выпускающих литературу по организации и управлению. В нем разбирается широкий круг проблем, имеющих большое практическое значение. Авторы сознательно свели теорию до минимума, сосредоточив все внимание на том, “что делается управляющими, как оно делается и почему оно так делается”. Проф. В.И.Терещенко охарактеризовал “Курс” как одну из первых “энциклопедий” по данному вопросу в мировой литературе. Знакомство с ней позволит получить немало полезных сведений нашим читателям - работникам министерств, комитетов, ведомств, крупных предприятий и учреждений.» 180 Путеводитель по основным понятиям и схемам методологии Организации, Руководства и Управления: Хрестоматия по работам Г.П.Щедровицкого. М., 2004. Стр. 22-23. 181 Сложно и опасно. Журнал «Эксперт», № 32 (669), 24 августа 2009. Стр. 17. 179 82 В этом же номере журнала опубликовано интервью с бывшим гендиректором «Иркутскэнерго» Виктором Боровским, в котором, давая оценку произошедшей аварии, он выражает свою позицию руководителя-специалиста: «Случилось то, о чем профессионалы предупреждали уже давно. Единая энергосистема страны разрушена. Ее части уже не функционируют в режиме, когда главная цель – безопасность системы, теперь главное – извлечение прибыли... Безаварийность же достигается постоянной профилактикой оборудования и плотины. А успешная профилактика базируется на знании и опыте, когда инженер жизнь целую проживает с турбиной, зная досконально ее поведение и состояние. Между тем сейчас опытных возрастных специалистов стараются побыстрее отправить на пенсию, освободив дорогу молодым и шустрым. (Курсив наш – Л.Г.) Однако это себя не окупает – нарушается преемственность... Двойная экономия – и на инвестициях, и на опыте – бесследно не проходит. Это прямой путь к технологической деградации и росту аварийности в энергетике.»182 Обсуждая становление управленческого образования в России, надо понимать, что западная система подготовки руководящих кадров формировалась в течение десятилетий, следуя логике развития управленческой практики. Феномен бизнес-школ был рассмотрен подробно в предыдущей главе. Здесь мы отметим, что до сих пор в США существуют как бизнес-школы, так школы менеджмента. Эту модель сначала переняли англичане, затем она потихоньку разошлась по Западной Европе. Считается, что бизнес-школа дает второе высшее образование – для тех, у кого уже есть первое. Что же касается школы менеджмента, то это среднее профессиональное учебное заведение – училище. В школах менеджмента изучают бизнес, финансы и бухгалтерский учет. Для менеджеразаведующего этого хватит. Об изучении более сложной «науки управления» речь не идет. В СССР существовали учебные заведения, аналогичные бизнес-школам, которые занимались подготовкой управленцев из числа лиц с высшим образованием, имеющих опыт организационной работы в компартии, комсомоле, профсоюзах. Стоит назвать такие заведения, как Высшая партийная школа, Академия народного хозяйства, Академия внешней торговли, которые функционально соответствовали американским бизнесшколам, причем на тот момент – лучшим из них. Программа обучения была рассчитана на два года с отрывом от производства. Так, Высшая партийная школа при ЦК КПСС, организованная в 1939 году, осуществляла «идейно-теоретическую подготовку и переподготовку партийных и советских государственных кадров». Существовал не только строгий отбор слушателей по рекомендации центральных комитетов компартий союзных республик, крайкомов и обкомов партии, но и проводились вступительные испытания. В курсе обучения был сделан серьезный упор на гуманитарную составляющую, которая, при всей идеологической ограниченности марксистско-ленинской начинки, включала изучение истории, психологии, партийного и советского строительства (читай: теории организации), права, экономики, языков.183 Из стен этих учебных заведений выходили не только «работники идеологического фронта», но и «крепкие хозяйственники», то есть организаторы производства. Сейчас, при обсуждении дефицита хороших руководителей, начинают с некоторой грустью вспоминать пионерскую и комсомольскую организации, которые на ранних этапах формирования личности подростка выявляли склонности к организационной, руководящей работе и осуществляли первичный отбор управленцев. Возможно, при проектировании отечественного содержания управленческого образования стоит вспомнить и беспристрастно переосмыслить опыт, существовавший в советское время, который сформировал целые поколения талантливых руководителей в разных областях. Там же. Стр. 21 По материалам статьи «Высшая партийная школа при ЦК КПСС». Большая Советская Энциклопедия, 3-е изд. М., 1969-1978. 182 183 83 Если в России процесс депрофессионализации руководителей идет последние десять лет, то в США беспокойство по поводу «молодых и шустрых» выражали уже давно. Эта проблема встала в полный рост уже более тридцати назад, в связи с ростом международной конкуренции и выходом на новые рынки, когда стало очевидно, что менеджер и главный специалист должны находиться не в иерархической модели, а в параллельных, довольно сложных отношениях друг с другом. Назначение выпускников бизнес-школ, даже входящих в первую десятку, могло обеспечивать хорошую финансовую отчетность, но не гарантировало развитие бизнеса. В то же время нарушение в голове руководителя соотношение «управленец/специалист» может приводить и к сужению возможностей организации, особенно если «специалист подобен флюсу». Подобный парадокс может быть разрешен, если руководитель имеет широкое, как мы привыкли говорить, фундаментальное, а по-западному, университетское образование. Как было показано выше, американское бизнес-образование существует при университетах, но университетским не считается до сих пор. Так что и в Соединенных Штатах действительная, непоказная успешность того или иного руководителя зависит во многом от его жизненного опыта и личных качеств, а не от названия бизнес-школы, где он «учился на лидера». Вот как комментируют эту проблему американские руководители и исследователи в дискуссии, организованной редакцией «Гарвард Бизнес Ревью» в 2001 году, когда уже стали очевидны издержки лидерства, основанного на умении манипулировать общественным мнением: «Залезник [почетный профессор кафедры лидерства в Гарвардской бизнес-школе]: Бизнес сегодня в основном делают специалисты. Хотя очень важно, чтобы лидером в такой организации стал широко образованный человек, эрудит. Он способен “смотреть поверх дисциплин” и увязать вместе то, что специалисты узкого профиля могут и не увидеть… Трагге-Лакра [менеджер по подготовке руководящих кадров General Electric]: Термин “эрудит” не совсем верен в этом контексте. По моему опыту, лучшие лидеры получаются из специалистов в нескольких областях. Хорошо зная маркетинг или финансы, они разбираются и в других дисциплинах, которые применяют по мере надобности... Гилмартин [председатель совета директоров и генеральный директор фармацевтической компании Merck, инженер по образованию, получивший степень MBA]: Мне не нужно знать множество дисциплин или многих ученых. Я могу внести свой вклад в общее дело тем, что буду “держать руку на пульсе” исследования и другим не дам отвлечься. Если кратко, в этом и заключается работа лидера.»184 Переход от рассмотрения управленца как функциональной организационной единицы 1950-х годов к понятию лидера 1990-х, которого определяют личные качества, во многом отражает общий сдвиг в пользу психологизма в управлении. Корпорация в ее забытом значении – принадлежность к определенному профессиональному сообществу – всегда предполагает отказ от личных устремлений и поступление на службу корпорации целиком, без остатка. Это служение было характерно и для западных корпораций, и для советского общества, но ушло в прошлое в ходе демассификации производства и распада индустриальной общественной структуры. В основу профессиональной принадлежности была положена жестко детерминированная социальная идентификация. Советский человек не был личностью, он в первую очередь ассоциировал себя с определенным классом – рабочим, крестьянским или «прослойкой» интеллигенции. В последней обнаруживалась «творческая интеллигенция», «инженерно-технические работники», «научные работники». Можно спорить, шла такая самоидентификация индивиду на пользу или во вред. Да, она была идеологически обусловленной, «давила» на сознание, 184 Лидеры и лидерство: мнение экспертов / В сб. Действенное лидерство: Пер. с англ. М., 2008. Стр. 65-66. 84 иногда мешала самореализации. Вот как об этом говорил 80 лет назад великий советский педагог Антон Макаренко: «В практике коллектива на каждом шагу возникают вопросы противоположения личных и коллективных целей и вопросы гармонизирования этих целей. Если в коллективе чувствуется это противоречие между целями общими и частными, личными, значит коллектив не советский – значит он организован неправильно (курсив наш – Л.Г.). И только там, где личные и общие цели совпадают, где нет дисгармонии, там коллектив советский»185. Несмотря на тяжелейшие физические условия, управлять организацией в те времена было проще. И дело вовсе не в идеологических шорах, их и на Западе было и остается предостаточно. Когда руководители организации воспринимают себя как личности, они не образуют профессионального сообщества. Возьмем недавнее российское прошлое. Подавляющая часть специалистов, сменивших неугодных новым собственникам «красных директоров», пережили депрофессионализацию. Из специалистов его выпихнули в руководители, а настоящим директором он так и не стал. Что же касается выпускников новообразованных российских «институтов» и «академий», то они составляют непрофессионализированное сообщество, так как и вовсе не имеют никаких устойчивых профессиональных навыков. В этом отношении бизнес-община коренным образом отличается об общины сельской. В крестьянской семье есть четкое разделение функций. Даже глава семьи, всемогущий патриарх, действует в соответствии с традицией. Над ним есть не только моральный суд деревни, но и «надчеловеческий» порядок, мыслимый в виде проявления божественных и иных сверхъестественных сил. С разложением общины и ее трансформацией в слободу эта жесткость во многом теряется. В посадском поясе вокруг городов в Средние века появляются ремесленники и торговцы, образующие новые профессиональные сообщества – гильдии и союзы. Нигде в истории мы не встречаем стабильных обществ, которые существовали бы вне функционального разделения. Наше время не исключение. Организация как набор личностей не просто является неуправляемой. Это коллектив, обреченный, по меткому выражению Александра Зиновьева, на «буйство коммунальности». Отсутствие функционального начала в отношениях приводит к выбору наименее эффективных сценариев даже в социальном плане, не говоря уже о плане экономическом, который в парадигме коммунальности отсутствует напрочь. Пример из жизни В одной компании среднего размера, которая была образована несколькими друзьями в начале 1990-х, стало очевидно, что существующая учетная автоматизированная система отстает от требований бизнеса. Многие функции выполнялись вручную, техническое решение было спроектировано для нескольких пользователей Через пять лет число пользователей уже перевалило за 50 человек и продолжало расти. Было решено заказать разработку системы, более адекватной темпу развития и задачам организации. В начале 2000-х годов собственник пригласил своего приятеля, хорошего программиста, который за год написал учетную систему, которая на тот момент была вполне современной и предполагалась для стабильной эксплуатации в течение 5-7 лет. После демонстрации готовой системы начальники подразделений и специалисты, испугавшись дискомфорта в течение первых недель ее использования, выразили свое недовольство собственнику. Так как тот привык полагаться на мнение коллектива и не хотел «ссориться», было решено оставить старую систему. Никакие логические доводы нескольких доверенных сотрудников и личная приязнь к приятелю185 Макаренко А.С. Избранные педагогические труды. М., 1977. Цит по: http://www.detskiysad.ru/ped/ped302.html 85 программисту не помогли. Компания до сих пор испытывает серьезные трудности в учете, которые приводят к потерям и безнаказнному хищению средств. «Буйство коммунальности» победило. Интересы и компетенции «руководителей-личностей» часто лежат вне их прямых обязанностей. Не случайно повальное увлечение «успешных» руководителей экстремальными видами спорта, экзотическими хобби, уходом в религию или псевдодуховные практики. Конечно, когда руководитель крупной структуры полгода путешествует по Тибету или в рабочее время пишет пьесы для кукольного театра, то вряд ли организация способна эффективно развиваться – она всего лишь функционирует. Это может привести к потере бизнеса. Трудности в «организации личностей» поджидают сотрудников не только извне, но и внутри. Управление в таких компаниях вырождается в психологическую игру, манипулирование. Когда сотрудник приносит на подпись документ своему руководителю, у того есть три возможности проявить себя. Первая позиция – функциональная. Если документ удовлетворяет принятым формальным правилам, руководитель ставит визу без комментариев, либо отправляет документ на доработку с четким указанием, что и где исправить. Это идеальный вариант, который в нашей управленческой действительности встречается нечасто. Если же руководитель действует как личность, то в зависимости от отношения к данному сотруднику он может проявить свою благосклонность и поставить подпись, давая понять, что сделал большое одолжение. Чаще случается, что он отклоняет документ без всяких комментариев. Сотруднику только остается угадать, чего же на самом деле хотел его начальник. Для этой ситуации характерны выражения: «Босс сегодня не с той ноги встал», «Кто-то испортил ему настроение» или «У нашего-то опять “критические дни”, ничего, подождем, отойдет». В коммерческих организациях и в чиновничьих коррумпированных сообществах нередко возникает и третья ситуация. Руководитель может действовать как функциональная единица, но... другой организации! Например, начальник отдела сбыта может иметь собственную неофициальную структуру, которой поставляет продукцию со значительными скидками, а дальше продает ее по обычной цене, имея дополнительный доход на разнице. В этом случае сотрудник должен либо принять правила игры и фактически покрывать злоупотребления своего начальника, либо начать этому противодействовать, в том числе при помощи манипулятивных приемов, например, шантажа. Последнее сближает данную ситуацию с работой в подчинении у «личности», так как речь идет о психологической игре. Тенденция к психологизации управления проявляется в увеличении числа изданий, посвященных рассмотрению индивидуальных особенностей и роли личности в менеджменте. Осенью 2009 года автор проинспектировал содержимое двух полок раздела «Менеджмент» в одном из столичных книжных магазинов. Из 78 изданий только 19 не касались психологических аспектов управления, это были, в основном, учебники для вузов и книги российских авторов, где представлены математические модели управленческого анализа и учета. Все остальные книги, особенно переводные, обсуждали в том или ином виде способы манипулирования руководителями и сотрудниками для достижения личных целей в организации. Что и неудивительно: ведь единственный способ управлять личностями – это обман. Экскурс. Компетенции против образования Распространению «организации личностей» способствует и современное образование, которое становится все более прикладным и тем усугубляет проблему депрофессионализации. Не успевает выпускник училища/вуза/бизнес-школы получить диплом, как сталкивается с тем, что его знания безнадежно устарели. «Компетенции», или 86 наборы простых навыков, стали заменять фундаментальную подготовку, основанную на системном подходе к образованию и широком кругозоре. Подход, основанный на компетенциях, стал популярен в Штатах с самого начала индустриализации. (А что, собственно, могла позволить себе страна, находящаяся почти за пределами культурной ойкумены до начала Второй Мировой войны?) Америка заимствовала образовательную модель у Великобритании. Однако англичане строили свой механизм воспроизведения правящего класса через систему элитарного среднего и высшего образования в течение «тысячи лет монархии». Итон и Оксбридж до сих пор остаются «кузницами» кадров для всех высоких постов Британской империи, независимо от сферы деятельности. Выпускники этих заведений служат в правительственной администрации (вспомним сериал «Да, господин министр!»), в военно-морском флоте и разведке, университетских издательствах, в Британском музее и на Би-Би-Си. Это та модель фундаментального образования, которое будет существовать, пока Англия остается жестко стратифицированным обществом. Попытка американцев скопировать систему английского высшего образования проявилась в создании «Лиги плюща», о которой шла речь выше. Американцы «широкой рукой» перенесли не только организацию колледжей, способы преподавания, студенческую униформу и профессорские мантии, но и внешний вид кампусов. Здания красного кирпича специально поливали кислотой, чтобы камень выглядел «старше»... Континентальная Европа только в 1970-х годах начала использовать функциональный подход в образовании («учим не для того, чтобы знать, а чтобы уметь использовать»). Переход был связан с притоком трудовых мигрантов из стран Ближнего Востока и Африки и из бедных районов Юго-Восточной Европы. Этих людей надо было быстро обучить простым коммуникативным навыкам и рабочим специальностям, чтобы они могли без труда поменять профессию, не пополняя армию безработных. Этот путь сначала прошла Франция на волне арабской иммиграции 70-80-х годов прошлого века, с разницей в десятилетие – Германия. Постепенно обучение на основе компетенций стало распространяться и на всю систему образования в целом. В то же время Франция сохранила университетское образование как способ воспроизводства элиты. Каким насмешкам подвергался в свое время французский президент Жак Ширак за то, что он окончил «всего-то» Ecole Polytechnique (лучший технический вуз страны), а не Ecole Normale, откуда происходят все высшие чиновники французской администрации! Что же касается Германии, то в связи с оттоком в США плеяды блестящих ученых во время и после Второй Мировой войны фундаментальная наука и университетская традиция были безвозвратно утрачены. Несмотря на многомиллиардные вливания в образование в течение последнего полувека, немцы так и не восстановили былой интеллектуальный потенциал. Им приходится пестовать оставшуюся инженерную школу, растущую из глубинной народной культуры ремесленников и мастеровых. Кажется, мы повторяем печальный опыт немцев. Из всех образованных наций Европы наша страна держалась дольше всех, оставаясь на позициях общеобразовательной политехнической школы и фундаментального естественнонаучного высшего образования. Эта образовательная парадигма была позаимствована из Германии еще в начале XX века и полностью себя оправдала в индустриальную эпоху. Гуманитарная же ветвь прервалась, а попытка ее восстановить в начале перестройки не увенчалась успехом, так как полностью были истреблены носители этой традиции. Исследователь российской системы образования социолог Андрей Андреев с тревогой отмечает: «Эта идеология [переход от школы знаний к школе компетенций] распространилась, как пожар по сухой траве. Вся педагогическая литература переписывается на компетентностном языке... Фактически речь идет о размежевании со всей уходящей корнями в эпоху Возрождения педагогической традицией, отождествляющей образование с приобретением знаний. 87 Речь идет о том, что изменения, про исходящие в современном мире, ведут к становлению такого типа культуры, для которой чисто знаниевое образование оказывается уже неприемлемым... Из этих посылок делается вывод, что современная ситуация в образовании характеризуется кризисом, который обусловлен столкновением двух образовательных идеологий – вроде бы исчерпавшей себя парадигмы “передачи знаний” и новой парадигмы “выращивания личности”... Производство новой информации сегодня приняло такие масштабы , что ее поток буквально захлестывает современного человека. Вместе с новой информацией постоянно возникают новые потребности и невиданные ранее возможности, которые, однако, моментально утрачивают актуальность... Отсюда делается вывод, что в таких условиях традиционная установка на передачу от учителя к ученикам “необходимого запаса знаний” становится совершенно утопической. Эта общая линия рассуждений обычно подкрепляется тем, что профессии ныне превращаются в своего рода краткосрочные “пакеты компетенций”, а на рынке труда востребованы не сами по себе знания, а именно способность выполнять определенные функции. Но если уж речь зашла о пресловутом запросе рынка, то нельзя забывать, что рынок не задан на все времена и може меняться значительно быстрее, чем обучается специалист... Так что за разговорами о необходимости покончить со старой системой перепроизводства “никому не нужных” специалистов... на самом деле просмотривается все тот же фактор неопределенности плюсь чисто умозрительные представления о том, чего рынок “хочет” и чего “не хочет”. Надо понимать, что, если вы не дадите молодому человеку в школе и институте достаточное количество фундаментальных знаний, он их уже не получит никогда. Тем более что никаким компетенциям вы никогда его в полной мере не научите. В любом случае все доучиваются на рабочем месте... Менеджера среднего звена, грамотного чиновника, автомеханика, ветеринара, художникаоформителя на уровне владения соответствующим набором компетенций можно подготовить сегодня в любой европейской стране. Но “человек знания”, способный сделать что-то свое в своременной выскойо науке и технике, – это обычно Эколь нормаль или Сорбонна, Кембридж или Стэнфорд, Московский университет или Физтех.»186 Выход из непростой ситуации, в которой сейчас находится образование, состоит в том, чтобы обучать не профессиям, а метапрофессиям. Если дать короткое определение, то метапрофессия – это занятие на всю жизнь. Как же с этим согласуется «футурошок» и съеживающийся профессиональный цикл, который становится все короче? Дело в древнегреческой приставке «мета-», которая в гуманитарных науках означает «обращенный к себе». Метапрофессия предполагает универсальные комплексные умения, которые сами по себе являются ценными. Универсальность предполагает их использование в разных профессиональных ситуациях, они мало чувствительны к предметному содержанию. Комплексность выражается в том, что умения нельзя разделить на компоненты без потери целого. Наконец, слово «умение» шире, чем «навык». Навыки состоят из простых приемов деятельности, а также приемов контроля и регулирования. Умения – это владение способами применения усваиваемых знаний на практике. Умение включает в себя знания и навыки. Профессиональные знания и навыки могут устареть, метапрофессиональные – вечны. Не случайно метапрофессии мы находим в разных странах во все времена. Под своим «зонтиком» метапрофессия объединяет не столько научную парадигму, которая может меняться, сколько знание общих принципов деятельности и опыт использования этих знаний на практике. Знание это целостное, поэтому в названиях метапрофессий нет указаний на конкретные разделы науки. Возьмем метапрофессию военного. Служивший в армии опознается по мельчайшим деталям выправки, стрижки, командному голосу. Если дать отставному командиру свободу действий, то через короткое время «штатские» сотрудники с удивлением обнаружат, что их деятельность построена по принципам армейской организации! Причем, сам руководитель не сможет объяснить, как он реализует в каждой ситуации архетипическую структуру своей деятельности. 186 Механик А. Учебная повинность. Журнал «Эксперт», № 40 (677), 19-25 октября 2009. Стр. 66. 88 Профессиональные основы здесь не просто освоены, они «зашиты», интегрированы в личность и в то же время являются проявлением коллективного опыта. К универсальным умениям, востребованным в наш информационный век, следует отнести и публичную коммуникацию, и педагогику, и управление. Заметим, что все эти комплексные умения связаны. Учитель (не учитель-предметник, а педагог в широком смысле слова) – действует в публичном пространстве, он – всегда руководитель. Это следует из совпадения значения корней в русском и древнегреческом – «ведущий». Говоря о метапрофессии учителя, доцент Елабужского государственного педагогического университета А.Панфилов обращает внимание на то, что к самому способу подготовки современного учителя предъявляются высокие требования: «В современной науке появляются метадисциплины, интегрирующие знания и факты различных отраслей науки и разделов одной науки вокруг определенного, конкретного предмета за счет отбора необходимого материала из каждой отдельной научной дисциплины. Очевидно также формирование метапрофессий (с интегративными профессиональными функциями и интегративными профессиональными задачами), ответственных за организацию функционирования сложных систем деятельности. На наш взгляд, под категорию метапрофессии подходит профессия учителя, так как образовательная система является сверхсложной антропологической системой... По сути дела, мы должны формировать новый тип мышления профессионала – интегративный – а также соответствующие функциональные места для его реализации в практике профессионального обучения и профессиональной деятельности. Этот тип мышления способен мобильно реагировать на постоянно меняющиеся ситуации в профессиональной деятельности, используя широкий набор концептуально-теоретических моделей. Возникает необходимость осуществлять постоянную “сшивку” теории и практики, различных теорий, методов, не разрывая единства личности и деятельности, практического и теоретического познания».187 Важным утверждением в приведенном высказывании является то, что метапрофессиональные умения необходимо формировать. Метапрофессиями, именно в силу их интегрированного и универсального характера, овладевают только в стенах университета и только через фундаментальное образование. «Просто» образование сохраняет и приумножает имеющийся опыт, фундаментальное образование решает проблему адаптации специалиста к будущим изменениям. Если в молодости человек не научился учиться, если ему не привили «метаумение» переноса умений в изменяющейся ситуации, если он не овладел способами самостоятельного расширения кругозора, то после 25 лет он не сможет этого сделать никогда. Считается, что в этом возрасте заканчивается развитие и наступает фаза зрелости, когда происходит реализации накопленных за время созревания физических и интеллектуальных ресурсов. Генетическая программа заканчивает накопление, и от латентной фазы переходит к активной. В связи с этим обучить чему-то новому становится практически невозможно – реализуются заложенные потенции, не более того. Известно, что сверху вниз двигаться легко: если знать латынь и какой-нибудь один романский язык, можно без особого труда выучить и другие языки этой группы. Вот почему в дореволюционных гимназиях такое внимание уделяли древним языкам: они давали ключ к самообразованию в более позднем возрасте. Но вот в обратном направлении, от «пакетов компетенций» к общей профессиональной культуре, продвинуться самостоятельно нельзя. Кто-то должен обязательно тебя провести снизу вверх. И чем старше человек, тем меньше у него шанс даже в этом случае освоить другой набор умений. Умение быстро переносить профессиональный навык из одной области с другую самостоятельно – самое важное в современном быстро меняющемся мире. Именно поэтому полноценное высшее образование является залогом успешности нации. Панфилов А.Н. Интеграция педагогического и психологического знания как основа профессиональнопедагогической подготовки учителя(методическое пособие). Елабуга, 2001. 187 89 Экскурс. Фундаментальное образование в России Университетская традиция европейского образца начинается в России с Петра I. К второй половине XIX века формируются все предпосылки для организации в крупных городах – Петербурге, Москве, Казани высших учебних заведений, призванных обеспечивать фундаментальное образование. Именно оно в дальнейшем станет источником научно-технического взлета России. У истоков нашей образовательной традции стоит николаевский министр образования граф Уваров, известный по школьным учебникам своей триадой: «православие, самодержавие, народность». Историк Алексей Миллер отмечает: «Именно в 1834 г., в самом начале министерского срока Уварова, в российских университетах появились кафедры русской истории и кафедры истории российской словесности. Это очень важный момент, потому что это те кафедры, которые будут поставлять людей, профессиональной обязанностью которых является говорение об истории и литературе в национальном духе... Другая задача, которую ставит Уваров перед университетами, – на скамьях университетских аудиторий объединить дворян и разночинцев. В уваровской формуле очень важно (он это многократно подчеркивает), что он стремится к эмансипации России в Европе, но не к эмансипации от Европы... Уваров постоянно подчеркивает эту идею. Например, свой знаменитый отчет о десятилетии Министерства народного просвещения он начинает с тезиса, что мы должны развивать нашу образовательную систему на собственных основаниях, сохраняя все богатства европейского опыта».188 «Атомный проект» стал возможен только благодаря тому, что за сто лет до его осуществления в России уже были заложены основы фундаментального образования. А.Андреев проанализировал программы технических вузов России и Германии. В этих странах, несмотря на их социальное отставание от Европы, в последней четверти XIX века стала бурно развиваться промышленность и требовалось большое количество инженеров и технологов. Несмотря на то, что Россия в дальнейшем заимствует именно немецкую модель политехнической школы и естественнонаучного вуза, отечественные студенты получали больше возможностей в развитии метапрофессиональных умений. «Если мы сопоставим программы... по химии или по электротехнике, то мы увидим, что соотношение часов между практическими и теоретическими дисциплинами в России было в пользу теоретических... В учебных планах будущих инженеров-химиков в зарубежных политехникумах соотношение лекционных часов к практическим занятиям составляло примерно один к трем, в России же оно приближалось к пропорции два к трем. Кроме того, в зарубежных вузах специализация была более узкой... Именно в России впервые в истории инженерного образования в программу подготовки были включены высокоматематизированные предметы – теория упругости и теория колебаний... [С.П.Тимошенко, известный русский инженер-механик,] рассказывал, как, приехав в США, не смог устроиться по специальности и ему пришлось заниматься электротехникой. Он очень нервничал, но оказалось, что благодаря фундаментальной подготовке, поученной в России, он вполне справился... Дело в том, что американских инженеров очень часто учили просто рассчитывать по готовым формулам, а наших заставляли выводить эту формулу и понимать физический смысл рассчитываемых явлений, что помогало им ориентироваться даже в новых для них задачах».189 Результаты такой организации народного просвещения дали свои плоды уже через несколько десятилетий. Дореволюционная эпоха дает прекрасные образцы Миллер А. Триада графа Уварова. Лекция, прочитанная 5 марта 2007 года в клубе – литературном кафе Bilingua в рамках проекта «Публичные лекции «Полит.ру». http://www.polit.ru/lectures/2007/04/11/uvarov.html 189 Механик А. Учебная повинность... Стр. 64. 188 90 метапрофессий. К ним относился, например, земский врач, который умел лечить всех и вся, часто совмещая новейшие методики с богатым опытом народной медицины. Российская империя сформировала уникальный тип инженера-путейца, который, помимо решения широкого круга технических задач, олицетворял на вверенной ему территории государственную власть и культуру. Ни в одной другой европейской стране в XIX веке слово «инженер» не звучало столь гордо, как в России. На излете советской эпохи быть инженером, возможно, и не было лучшей самоидентификацией, а до конца 1950-х годов инженерные специальности были в почете. Еще одним образцом российского метапрофессионала был гимназический преподаватель, который имел обязательную университетскую степень. Чехов постоянно вспоминал своего преподавателя математики и физики Дзержинского, отца «железного Феликса» – прекрасного педагога, который привил ему интерес к естественным наукам. Врач, инженер, учитель – именно эти метапрофессии обеспечивали целостность географического, языкового и культурного пространства в России XIX – начала XX веков. Смысл приобретения метапрофессии – постоянно быть в обойме и при этом оставаться собой. Первоочередной задачей дня сегодняшнего становится противодействие дальнейшей интеграции отечественной системы образования в Болонский процесс. Противодействие увязанию, проваливанию в болото обучения компетенциям. Поколению, которому сегодня двадцать, придется выбрать между западным способом самоидентификации, построенном на приоритете личности «Я – Джон Смит» и дореволюционно-советским «Я – инженер». Западный человек никогда не скажет, что он просто «ученый», «инженер», «учитель», обязательно добавит – где именно работает, в каком заведении, в какой области знания. Широта и специализация проявляются не только в области образования и профессиональной самоидентификации. В этом проявляются глубинные социокультурные отличия человека русского от человека западного. Об этом сейчас много пишут. Автору пришлась по душе характеристика «русского начала», данная философом Александром Дугиным: «Русские: мечтательны; социальны; терпеливы, выносливы; покорны власти; любят большое пространство; считают себя великим народом; верят в лучшее; легко уживаются с другими народами или интегрируют их в себя».190 Исходя из этих посылок, Дугин предлагает в качестве идейного основания российской политической системы другие, не противопоставленные Западу, а самобытные основания (вспомним графа Уварова). В их числе: «тягловое ощество, понимающее труд как обряд и религиозный долг» и «патерналисткая система власти, основанная на метафоре отца, а не менеджера». 191 При формировании универсальных управленческих умений для нашей страны невозможно не считаться с этими установками. Перенос даже лучших западных моделей без их адаптации вырождается, в лучшем случае, в начетничество, в худшем – в агрессивную профнепригодность. Дугин А.Политическая система современной России: симулякры и альтернативы. Журнал «Однако», № 5, 12 октября 2009. Стр. 18. 191 Там же. 190 91 Говоря о профессиональной самоидентификации управленца стоит затронуть вопрос о руководителях-собственниках. В условиях тотальной депрофессионализации поколения 40-50-летних, возникает вопрос об их вторичной профессионализации. Если человек в течение последних лет пятнадцати «решал вопросы», то есть был на подхвате, сам факт вхождения в профессиональное сообщество может стать для него опорной точкой при движении к метапрофессии. К сожалению, в категорию депрофессионализированных попадают практически все собственники средних российских компаний, которые продолжают оперативно руководить своим бизнесом. Причем первое лицо страдает, как ни парадоксально, больше, чем его младшие компаньоны, занимающие в бизнесе разные посты и нашедшие дело по душе. Не являясь профессиональными собственниками, так как стали ими стихийно, руководители-собственники не стали и профессиональными управляющими. Более того, для многих необходимость управлять бизнесом оказалась тяжелой личной драмой. В начале 1990-х жизнь вытолкнула этих людей из профессиональной среды («надо было кормить семью»), а в управленческой позиции они чувствуют себя неуютно. Так и застряли в норе своей организации, как известный персонаж сказки А.Милна. С этим ощущением загнанности связано часто обсуждаемое «одиночество» российского руководителя-собственника. На Западе есть клубы предпринимателей, сообщества по интересам, например, играя в гольф, руководители примерного одного ранга обсуждают интересующие их вопросы. Ужас человека без профессии в том, что тем для обсуждения на работе у него нет. И никаких чувств к делу он не испытывает, кроме страха оказаться в положении «голого короля», когда собственная профнепригодность станет видна не только ему. Наверное поэтому в России так бурно развивается коучинг, в отличие от Соединенных Штатов, где менеджеры становятся постоянными клиентами психотерапевтов. Коучер работает с клиентом для его позиционирования в деловом сообществе, психотерапевт работает в личном пространстве пациента. При некоторой внешней схожести приемов коучинга и психоанализа стоит отметить, что психологическая помощь большинству наших руководителей-собственников не нужна. Они и так вполне психически здоровые люди (иначе не смогли бы выносить такое бремя слишком долго). Им нужна другая помощь – перепрограммирование. Экскурс. Онтологическое перепрограммирование Целью онтологического перепрограммирования является создание объектов в картине мира человека и системы отношений к этим объектам. Вторая часть, отнесенность к объектам, даже важнее собственно объектов. Например, слушателям российских бизнесшкол пытаются создать в ходе обучения новую картину мира, где имеются такие объекты, как «стратегия», «конкуренция», «проект» и другие артефакты западной экономической модели. В учебной аудитории все понятно: стратегию надо разрабатывать, конкурентов надо превосходить, проекты надо планировать, завершать и «извлекать уроки». Приходит новоиспеченный выпускник с дипломом MBA на российское предприятие, а ему дают понять: будь поаккуратнее с иностранными словами. Стратегия в том, чтобы выбить государственные субсидии и/или уклониться от налогов (и не дай бог, эти принципы сформулировать, тем более, на бумаге!). Часто стратегию не пишут, потому что ее просто не существует в голове начальников: жили, живём и будем жить без стратегии, у нас же всё получается. При этом вопрос «почему получается» в компании запрещен, так как он быстро выявит факторы «везения», к способностям руководителей отношения не имеющие. Конкурентов надо давить ценой, пока она не станет ниже себестоимости (часто с помощью госсубсидий). Проект ни в коем случае не надо планировать, так как тогда сразу станет ясно, когда и чем он должен кончиться и кто ответственный. Тем более не 92 стоит извлекать уроки из похороненных проектов – они же все как один «удачно завершились»! Парадокс для нашего обладателя MBA заключается в том, что такая «неправильная» организация как-то работает, что-то производит и продает, празднует корпоративы, зарабатывает деньги, в том числе и на его зарплату. Владельцы и сотрудники довольны такой жизнью. Через некоторое время полученные в бизнес-школе объекты в голове нашего героя, говоря компьютерным языком, «уходят в архив», так как они не активируются и не используются. Ему требуется перепрограммирование – придать чужеродным понятиям рабочий статус, чтобы с ними можно было оперировать не в учебной, а реальной жизни. Что же касается перепрограммирования руководителей-собственников, то часто им нужна смена парадигмы. Не будем здесь обсуждать разные ее варианты и способы, это тема отдельного исследования. Обсудим лишь один пример, который демонстрирует, что сама по себе парадигма смениться не может (не будем ссылаться на барона Мюнхгаузена, который вытащил себя за волосы – всё-таки это сказка!). Пример из жизни Супруги: закончили московские вузы, немного за сорок, двое детей-подростков – в 1996 году создали бизнес по продаже расходных материалов для оргтехники. Начинали взрослую жизнь как научные сотрудники. Он успел защитить кандидатскую диссертацию, она – закончить аспирантуру. В бизнес пошли «не от хорошей жизни»: оба не москвичи, надо было зарабатывать деньги, чтобы остаться в Москве, помогать родственникам в провинции, растить детей. Пережили кризис 1998 года – входили в бизнес осторожно, долгов было немного, продали машину, смогли за полгода расплатиться с кредиторами. За десять лет бизнес разросся, только в московском офисе более ста человек, есть центральный склад и региональные представительства. У обоих ощущение, что «всё идёт как надо, но чего-то не хватает». Старые сотрудники лояльны, но стали лениться, почувствовав свою незаменимость. Новые не лояльны, чуть больше денег предложат на стороне, уходят, а вместе с ними – и клиентская база. Поставщики готовы предоставить более привлекательные условия, если у них будут закупать бóльшие объемы, но собственники опасаются, что бизнес не выдержит арендной и кредитной нагрузки. Словом, расширять бизнес наши супруги не хотят. Не только из-за дополнительных рисков и хлопот, но и потому, что «устали». Кстати, феномен «усталости» от своего бизнеса все чаще встречается в высказываниях владельцев компаний. В ходе разговора выясняется, что, кроме повседневных забот и довольно узкого круга старых сотрудников и поставщиков, у этих симпатичных людей средних лет никаких интересов больше нет. Всё время и силы поглощает бизнес, а люди с детства к этому не были приучены! Не было «повседневного занятия бизнесом» в их картине мира ни в школе, ни в институте, ни в аспирантуре. Рекламируя образ жизни собственников, российские авторы часто не учитывают того, что потомственный лавочник в Дижоне или владелец сети автомастерских в Канзасе выросли и сформировались в этой атмосфере. Это их семья, их круг, их система ценностей. В малом бизнесе нет понятия «усталость от дела» и «отдых». Те, кто были за границей, наверняка встречали владельцев семейных ресторанов и гостиниц– каждый день они сами встречают посетителей, обслуживают их наравне с наемными горничными, поварами, официантами. Для них клиенты – гости, завсегдатые – часть семьи. Работа им не в тягость, их дело прочно вставлено в картину мира и не вызывает желания «отдохнуть» или «всё бросить». Зато в картине мира наших супругов есть объект «хорошее образование за границей». Жена, более активная, не зря она является и генеральным директором, тревожится: «Надо дать детям хорошее образование – хотим переехать в Англию и жить 93 рядом со школой, но что будет с бизнесом?» В ее картине мира надо создать еще два объекта: «наемный управляющий» и «рента». Да, есть большой риск, что управляющий либо уведёт деньги, либо окажется неэффективным, и бизнес загнётся. Однако если к наемному руководителю сформировать правильные требования и тщательно его отобрать, назначив испытательный срок, – может быть, всё не так страшно? Гораздо медленнее приходит понимание оздоравливающей роли ренты. У многих соотечественников нет склонности к бизнесу. Обсуждаемые в нашем примере люди привыкли к стабильному доходу, возможно, у них нет желания его приумножать, но и терять они не хотят. Выходом является рента, например, маленькая гостиница в бойком европейском местечке. (Столь нелюбимое классиками политэкономии сословие рантье, несмотря на все пертурбации последних 500 лет, прекрасно себя чувствует. Сейчас, правда, французское слово «рантье» не в моде, его заменили на английское «инвесторы».) Аренда жилой и офисной недвижимости развивалась в нашей стране 2000-х годах стремительно, но часто по криминальному сценарию. Да и рынок еще не устоялся. Не то в добропорядочной Европе – там семейная гостиница может насчитывать десятки и даже сотни лет. Цена – половина однокомнатной квартиры в Москве, доход небольшой, но стабильный. Хорошее место, привычная клиентура, местный персонал, не отравленный московскими супердоходами и, хуже того, их постоянным ожиданием. Супруги сначала растерялись – не было в их картине мира таких объектов, задумались, потом, благополучно забыв и совет, и советчика, по рекомендации поставщика нашли небольшую гостиницу в Словении, а во главе компании поставили отставного майора инженерных войск... Итак, мы выяснили, что управление является не набором компетенций, навыков и даже не профессией. Это метапрофессия, овладев которой руководитель получает возможность расти вместе со своей организацией, справляться с возрастающей ответственностью и славой, адаптироваться к новым условиям. Словом, пользоваться по праву плодами той самой «новизны», о которой говорил Шумпетер. Глава 5. Стратегическое управление В предыдущих главах мы сделали попытку разобраться, где, в каких структурах и на каком уровне осуществляется управление – деятельность по обеспечению равновесия между проектируемым и настоящим, между искусственным и естественным. На самом нижнем, линейном уровне деятельности управления в этом смысле нет и быть не может, в малых структурах мы имеем дело с заведованием, в более крупных – с функционированием. Выше оперирует «лидер», оргуправленец – CIO западной компании, наш генеральный директор. В современной крупной организации первое лицо управляет не единолично, у него имеется ближайшее окружение – топ-менеджмент: заместители, директора по направлениям, в проектно-ориентированных структурах руководители проектов и другие управленцы, принимающие не только оперативные решения, но и определяющие дальнейшее направление деятельности организации. Именно на этом уровне и встречается собственно управление. Третий уровень управления, который может существовать только в крупных организациях, корпорациях, – это стратегическое управление. 94 Стратегическое управление отличается и от администрирования, и от исполнительного управления горизонтом планирования.192 Сравним разные виды управления по этому критерию. Заведование предполагает немедленный отклик на ситуацию и рассчитано на день-два, максимум на неделю. Именно для менеджеровзаведующих создан Microsoft Outlook, который предполагает почасовое планирование в течение рабочего дня.193 Для администратора горизонт – месяц или квартал, для управляющего – год. Именно календарный год является для человека тем временным отрезком, который соразмерим с его бытием. Годичный цикл в планировании возник в глубокой древности в связи с сельскохозяйственными работами, следовавшими природному ходу вещей. Стратегия имеет дело с бóльшими периодами: от 3-5 лет в среднем бизнесе до 20-30 лет в крупных производственных и банковских структурах. Масштаб стратегии государств достигает 50-100 лет. Понятие стратегического управления еще в древности было объектом различных, зачастую противоречивых интерпретаций. Известный китаист Владимир Малявин, анализируя понимание стратегии в китайской культуре, пишет: «Вообще говоря, с тех самых пор, как термин “стратегия” впервые вошел в употребление в Древней Греции на рубеже классической эпохи, он всегда нес на себе груз неразрешимых противоречий. Как иначе мыслить знание, которое стремится связать воедино четко сформулированную, неизменную цель с изменчивыми обстоятельствами жизни? Достаточно вспомнить классическое опиание стратега у Ксенофона. Стратег, утверждал Ксенофон, “должен быть сообразительным, энергичным, осмотрительным и обладающим ясным умом, любящим и строгим, бдительным и хитрым, готовым рискнуть всем и получить все, щедрым и скупым, умеющим доверять и подозрительным”. Не слишком ли много взаимоисключающих качеств на одного человека? Правда, Фемистокла современники считали отличным стратегом только за одно качество: умение “делать то, что нужно, в нужное время”. Но такое качество и есть не что иное, как высшая мудрость – дар вообще крайне редкий среди людей. По той же причине стратегическая мудрость в разных культурных традициях оставалась, как правило, накрепко привязанной к той или иной личности, в действиях которой она внезапно и непредсказуемо проявлялась... Древние греки и римляне довольствовались составлением жизнеописаний великих стратегов, то есть сборников отдельных, часто откровенно анекдотических “случаев” стратегического гения. Точно так же, только с присущим им большим усердием, поступали китайцы, создавшие грандиозные компендиумы исторических примеров, иллюстрирующих эту непостижимую загадку – стратегическую мудрость... Конечно, в литературе можно найти остроумные общие определения стратегии, которые трудно оспорить. Вспомним знаменитое суждение К. фон Клаузевица: «Стратегия – это использование действия в целях войны”. Еще более емкое и точное определение стратегии высказал Наполеон: “Стратегия – это способ использования пространства и времени”... Углубленное знакомство с понятиями стратегии, бытовавшими в разные времена и в разных обществах, убеждает, скорее, в невозможности отыскать какую-то общую для всех эпох и народов идею этого предмета».194 Стратегия (др.-греч. στρατηγία, искусство полководца) — общий план какой-либо деятельности, охватывающий длительный период времени. Это способ достижения дальней, часто не до конца определенной, важной цели, «проектное задание идеала», по Г.П.Щедровицкому. 193 Если взять управление в разрезе временного горизонта планирования, то окажется, что весь пришедший к нам т.наз. «тайм-менеджмент» является инструментом работы исполнителя и функционера, но не руководителя. Слово «менеджмент» не должно вводить нас в заблуждение, так как слово «менеджмент» в английском языке имеет бóльшую сочетаемость и может относиться к расширенному, по сравнению с русским узусом, кругу понятий. Русское «время» можно тратить, сберегать, им можно располагать, а можно его и безвозвратно потерять (ср. «Сказку о потерянном времени»). Мы относимся ко времени как к невосполнимому природному ресурсу (ср. вода, энергия). Мы говорим «время над ним не властно». Но «управлять временем» в русском языке нельзя. 194 Малявин В. Китай УПРАВЛЯЕМЫЙ. Старый добрый менеджмент. Серия: «Формы правления». М., 2007. Стр. 172-173. 192 95 На особый характер стратегического взгляда для военного искусства и важность роли стратега указывал в своем основолагающем труде «Стратегия» русский военный теоретик Александр Свечин: «Стратегия, это — искусство комбинировать подготовку к войне и группировку операций для достижения цели, выдвигаемой войной для вооруженных сил. Стратегия решает вопросы, связанные с использованием как вооруженных сил, так и всех ресурсов страны для достижения конечной военной цели. Если оперативное искусство должно учитывать возможности, представляемые фронтовым тылом, то стратег должен учитывать весь тыл — свой и противника — представляемый государством, со всеми его политическими и экономическими возможностями. Стратег будет действовать успешно, если он правильно оценит характер войны, находящийся в зависимости от разнообразных экономических, социальных, географических, административных и технических данных... Стратегия, это — искусство всего высшего командного состава армии, так как не только командующий фронтом и командующий армией, но и командир корпуса не сумеет справиться со своими оперативным задачами, если у него не будет ясного стратегического мышления... Стратегия должна широко заглядывать вперед и учитывать будущее в очень широкой перспективе. Стратег шагает операциями; эти шаги стратегии растягиваются во времени на несколько недель и даже месяцев. Стратег должен глубоко учесть обстановку и возможные ее изменения, чтобы не менять основ своей директивы, когда операция достигнет лишь начала своего развития. Стратег должен быть дальнозорким, чтобы оперативное и тактическое искусство могли работать планомерно... Дальнозоркость возможна лишь при условии широкого идейного кругозора... Каждый вождь, указующий путь, является хотя бы отчасти пророком.»195 Свечин считал стратегию основой формирования боеспособной армии. Его взгляды оказали огромное влияние на советских командиров во время Великой Отечественной войны. Несмотря на то, что Свечин в 1938 году был репрессирован, в 1942-43 годах, в переломный момент войны, его труды были предметом тщательного изучения начальников штабов и высшего командного состава советских войск. В то же время он считал, что стратегическое мышление не формируется только в ходе простого накопления знаний, тактических успехов, воинского опыта. Стратегические способности имеют в основе «самостоятельную точку зрения, что, прежде всего, требует серьезной самодеятельности». Широта мышления и опыт являются не следствиями, а необходимыми условиями деятельности стратега. «Стратегические решения по природе своей радикальны; стратегические оценки должны охватывать вопросы в корне; нигде так ни требуется независимость, цельность, свобода мышления, как в стратегии».196 Экскурс. Прусский генштаб В другой своей работе «Эволюция военного искусства», опубликованной спустя год после издания «Стратегии», Свечин подробно рассматривает формирование и деятельность генерального штаба прусской армии. «Большой генеральный штаб» до сих пор является образцом структуры, которая реализовывала основную цель стратегического управления для армии этой небольшой страны. Как в свое время Гегель прославлял прусскую бюрократию, считая ее вершиной административно-управленческой деятельности, так и Свечин выводит исключительную эффективность прусской армии из ее генштаба. Что не удивительно – ведь и бюрократия, и армия смогли сохранить в этом медвежьем углу Европы «этическую систему номер один» некогда мощного Тевтонского ордена. До реформирования прусского генштаба считалось, что войну «делают» личности, подобные Наполеону. История прусской армии в XIX веке показывает, что искусство 195 196 Свечин А.А. Стратегия. Военный вестник, 2-е издание, 1927. Стр. 15-19. Там же. Стр. 26. 96 военачальника проявляется в ходе отдельных кампаний, но технология ведения войны в целом должна быть спланирована идеологически и организационно. Идеологом «Большого генерального штаба» был известный прусский военный деятель Герхард фон Шарнгорст, занимавший должности военного министра, главнокомандующего и начальника штаба Силезской армии в ходе войны с Наполеоном.197 Шарнгорст пришел в прусскую армию в тяжелый период, когда это окраинное европейское государство потерпело ряд сокрушительных поражений от войск Наполеона. В период реформирования прусской армии в течение семи лет, до самой смерти в 1813 году, Шарнгорст и ряд высших офицеров создали механизм всеобщей воинской повинности, т.наз. «ландвер», а также придали штабной структуре абсолютно иной, стратегический характер. Стоит отметить, что Шарнгорст и его сподвижники проводили реформу, пользуясь удаленностью от европейских штабных столиц и в отсутствие касты блестящих боевых генералов, сформированной во Франции в ходе наполеоновских кампаний. Благодаря тому, что их деятельность не привлекала внимания вездесущего Наполеона, им удалось создать модель динамического равновесия между творческой мыслью и нормирующей функцией в армии. Начиная со второй трети XIX века и до окончания Второй Мировой войны прусский генштаб был образцом построения национальной армии. Военная реформа в Пруссии доказала не только возможность создания в сжатые сроки современной боеспособной армии в провинциальном небогатом государстве, но и необходимость организации стратегического планирования войн как основной функции, безотносительно к способностям полководцев и личных качеств генералитета. «Шарнгорст предостерегал от опасности обращения генерального штаба в цех; в этом случае силы, которые должны устранять трения, согласовать все усилия войск, предназначенные быть мотором всего военного механизма, оторвутся от армии. Служба будет нестись чисто механически, искусство станет ремеслом, офицер генерального штаба выродится в узкого специалиста-техника. Шарнгорст указывал и на предостерегающий пример — на цех военных инженеров. В то же время Шарнгорст, большой противник обособления военной касты, не допускал, чтобы офицеры генерального штаба имели какие-либо побочные занятия, за исключением преподавания военных наук... Генеральный штаб не должен мыслиться отдельно от армии: он дает последней возможно больше офицеров с широким образованием, с знанием тактики всех родов войск, с решительным умом и характером. Никто не должен оставаться в генеральном штабе больше четырех лет подряд... За 10-20 лет штабной службы, в вечных поисках законного основания для отдаваемых распоряжений, наилучше развитой мозг обеднеет и потеряет всякую инициативу. Поэтому одна четверть офицеров генерального штаба каждый год должна возвращаться в строй... Возвращаться в генеральный штаб будут только выдающиеся офицеры, избираемые вновь на старшие должности. Таким образом будет избегнута опасность, что офицер, представляющий звезду второй или третьей величины, преодолевший в молодости академические Герхард Иоганн Давид фон Шарнгорст (1755-1813) – прусский генерал и военный реформатор, разработчик идеологии «Большого генерального штаба». С 1807 года начальник прусского генштаба и председатель комиссии по реорганизации армии, с 1808 возглавлял военное министерство. С поста военного министра его фактически отстранил сам Наполеон, который после сокрушительного поражения Пруссии имел право определять направления прусской военной политики. Наполеон опасался, что организаторский талант Шарнгорста позволит Пруссии в короткие сроки возродить армию. Опасения Наполеона оправдались. Несмотря на противодействие, Шарнгорст провёл военную реформу, в результате которой была осуществлена всеобщая воинская повинность. Во время войны с наполеоновской Францией в 1813 году Шарнгорст был начальником штаба Силезской армии, умер в результате боевого ранения. Шарнгорст стоял за то, чтобы дать народу большую свободу, уважать его и развить в нем самом уважение к себе. Армия, по мысли Шарнгорста, должна быть вооруженным народом. Шарнгорст одним из первых обратил внимание на выдающиеся способности Карла фон Клаузевица и способствовал его карьере в ходе образования прусского генштаба. Взгляды Шарнгорста оказали большое влияние на молодого Клаузевица, особенно убеждение в том, что нравственная связь армии с народом гораздо важнее, чем высокое развитие технической стороны военного дела. (По материалам статьи «Шарнхорст» в свободной энциклопедии «Википедия» и цит. соч. А.А.Свечина). 197 97 испытания, тянувший лямку в русле генерального штаба, достигнет должностей, на которых требуются звезды первой величины. При подготовке офицеров генерального штаба не следует увлекаться математикой, которая развивает склонность к формулам и схоластике. Полезнее уже после получения высшего военного образования сознательно прокомандовать ротой, чтобы изучить, как думает солдат, как им надо командовать, что от него можно потребовать.»198 Подготовка офицера генерального штаба велась в течение девяти лет, отбор был строгим. На регулярной основе проводилась ротация кадров с целью выявить наиболее способных офицеров. «В течение этого времени производился строгий отбор; прием в академию — по строгому конкурсу; оканчивают академию меньше половины принятых, а из причисленных переводится в генеральный штаб не свыше одной трети. После всех этих испытаний служба в генеральном штабе несется в течение короткого, 3-4-летнего периода, а затем — отчисление в строй и новый отбор для высших должностей генерального штаба.»199 По определению Клаузевица, который воспринял и развил идеи реформаторов прусской армии, назначение генштаба состоит в разработке и изложении идеи высших строевых начальников в форме приказаний, со всеми необходимыми для исполнения подробностями. Генштаб также обязан заботиться о боевой готовности и материальных нуждах войск, для чего, не вмешиваясь в деятельность специальных органов, должен сообщать им необходимые указания, вытекающие из общего хода военных действий. С другой стороны, генштаб получает от этих органов сведения о степени обеспечения войск предметами довольствия.200 Ступенчатый отбор «звезд первой величины», академическая подготовка, чередуемая с оперативным управлением, опора на кругозор и опыт руководства людьми – наверное, это идеальный способ формирования стратегического управленца, причем не только армейского. Как мы показали выше, в западном деловом мире эту задачу взяли на себя бизнес-школы. Управляющий огромной корпорацией обязан понимать роль стратегии, но не должен ее формировать. Проводя сравнение дальше, можно сказать, что директор компании – командующий, у которго есть свой «генштаб», состоящий из опытных советников. Корпоративный «генштаб» – подразделение стратегического развития, которое собственно управлением не занимается. Перенос практики «штабов» в бизнес было совершено в эпоху становления корпораций. В США эти структуры выполняют аналитические функции и часто работают в тесной связи с консультационными компаниями и исследовательскими учреждениями, «фабриками мысли», о которых шла речь выше. Однако не сразу эти подразделения стали выполнять в полном объеме свои функции. Группе советников главы компании пришлось проделать полувековой путь, чтобы стать «стратегическим комитетом», создающим условия для управления развитием. Параллельно и во взаимосвязи со стратегической функцией в корпорациях формировалось и само понятие стратегии. В эпоху становления корпораций в общественных науках господствовал инженерный подход, подкрепленный успехами кибернетики, которому свойственна опора на рациональность, эффективность, планирование, технологию. В классической американской теории менеджмента стратегия бизнес-организации должна быть направлена на создание экономической ценности, которая обеспечивает прибыль для акционеров. С этой точки зрения, стратегия как способ действий становится необходимой в ситуации внешних изменений, когда для прямого достижения основной цели Свечин А.А. Эволюция военного искусства. Том II. — М.-Л.: Военгиз, 1928. Стр. 193. Цит. по: http://militera.lib.ru/science/svechin2b/04.html 199 Там же. Стр. 195. 200 Клаузевиц К. О войне. М., СПб, 2007. 198 98 недостаточно имеющихся в организации ресурсов. Задачей стратегии является эффективное использование наличных ресурсов для достижения основной цели. В этой парадигме тактика является инструментом реализации стратегии и подчинена основной цели. Стратегическое действие достигает основной цели через решение промежуточных тактических задач по оси «ресурсы-цель». Для этого компания должна иметь устойчивое конкурентное преимущество, знать и использовать возможности рынка. Именно в этот момент появляется современное представление о маркетинге. Такой взгляд на стратегию – «ресурсный», по классификации консалтинговой компании «Артур Д.Литтл», – сложился в середине прошлого века. С одной стороны, шел процесс бурной экспансии корпораций, росло количество слияний и поглощений. С другой стороны, развивалась культура потребления, вследствие этого становилась более сложной конкурентная ситуация, что приводило к необходимости диверсификации бизнеса. «Отцом» американского концепта стратегии по праву считается исследователь русского происхождения Игорь Ансофф (Ansoff). В 1950 году, будучи математиком по образованию, он поступил в незадолго до этого образованную корпорацию RAND, а затем продолжил работу в «Локхид Эйркрафт Корпорейшн» на посту вице-президента. Зная жизнь корпораций изнутри, Ансофф опубликовал в 1965 году ставший классическим труд «Корпоративная стратегия»», где он впервые в истории американского менеджмента подробно рассмотрел понятие стратегии и ее роль в развитии крупных организаций.201 Ансофф понимает стратегию как планирование будущего. Стратегия состоит в предвидении будущих изменений окружения организации и разработке планов по реагированию на них. Согласно Ансоффу, стратегическое планирование включает две составляющие: определение стратегии, или направления действий, и принятие решений по выделению ресурсов для ее реализации. Особое внимание Ансофф обращает на процесс и процедуры принятия решений. Он выделяет четыре типовых вида управленческих решений, относящихся к стратегии, политике, программам и стандартным операционным процедурам. Установив правила для принятия решений по всем областям, кроме стратегии, можно этот процесс передать на нижний уровень. Что же касается стратегических решений, то для них не существует утвержденного алгоритма, так как они относятся к ситуациям, новым для организации. В управленческой среде интерес к процессу принятия решений был очень велик. (Выше мы показали, что единицей деятельности руководителя является именно решение относительно выбора способа действия.) Ансофф основывался на работе другого видного исследователя проблем управления Альфреда Чендлера (Chandler) «Стратегия и структура».202 Чендлер разделяет все решения по трем уровням управления: стратегические, касающиеся продукции и рынков; административные, относящиеся к организации и выделению ресурсов; операционные, включающие текущее бюджетирование и прямое руководство. Работы Ансоффа оказали большое влияние на последующее исследование деятельности организаций. Так, его классификация управленческих решений получила удобное для запоминания имя и стала называться «модель 3S» (акроним английских слов «Strategy-Structure-Systems»). Позднее, в 1980-х годах теоретик менеджмента Сумантра Гошал (Ghoshal) предложил заменить «инженерную» по смыслу модель 3S на 3Ps (Purpose, Process and People – намерение, процессы, люди), имеющую более «гуманитарный» характер. Другой новаторской идеей Ансоффа было понятие об уникальном сплаве знания и опыта организации, ее «ключевой способности», которое развили американские теоретики менеджмента Г.Хэмел (Hamel) и К.Прахалад (Prahalad) в своем учении о «ключевых компетенциях». Впервые в американской бизнес-истории Ансофф предпринял попытку связать прошлое и будущее организации через четыре основных стратегических концепта: 201 202 Ansoff, I. Corporate Strategy. Penguin Book, Harmonds Worth, 1965. Chandler, A. Strategy and Structure. Cambridge, Mass., MIT Press, 1962. 99 1. измерение «продукция-рынок», которое давало четкое представление о характере бизнеса или продукции; 2. направление роста с указанием того, как этот рост может происходить; 3. конкурентное преимущество. В дальнейшем это понятие было разработано гарвардским ученым Майклом Портером; 4. синергию, которую Ансофф сформулировал как «2+2=5», взяв основные положения из новой в то время области – синергетики, постулирующей, что комплексный эффект от направленной активности больше, чем от действий по отдельности. В связи с развитием потребительского рынка и выходом крупных американских и европейских национальных компаний на международные рынки в 1970-80-х годах вопросы конкуренции и устойчивости бизнеса в долгосрочной перспективе занимают центральное место в обсуждении проблем стратегического развития. Идеологом стратегии, построенной на понимании и удержании конкурентных преимуществ становится Майкл Портер (Porter). В отличие от Ансоффа, который во время войны служил в военно-морском флоте и затем работал в американском ВПК, Портер является типичным кабинетным ученым. Он получил инженерное образование в Принстонском университете, где прославился как лучший игрок в гольф. Затем в возрасте 25 лет закончил Гарвардскую бизнес-школу и защитил докторскую диссертацию по экономике в Гарвардском университете, где и остался работать. Известность молодому исследователю принесла концепция «пяти сил конкуренции», опубликованная в 1979 году, которая полностью укладывается в позитивисткую и бихевиористскую парадигму американской экономической науки.203 Портер утверждает, что любая бизнес-организация движется вперед только под давлением внешних обстоятельств. Конкуренция в отрасли, которая является основным фактором для организации, формируется в свою очередь комплексным влиянием следующих причин: двумя типами зависимости – от клиентов и поставщиков и двумя типами угроз – появлением новых товаров-заменителей и новых конкурентов. Организация должна строить свою стратегию с учетом действия этих факторов. Модель «пяти сил конкуренции» подвергалась критике, в частности, она не объясняла феномен стратегических союзов, ставших популярными в 1990-х годах. Некоторые пытались добавить в модель шестой член – государство или общественные организации. Конкурентная стратегия может использовать два механизма: снижение цен, чтобы конкурировать по цене, и диверсификацию, чтобы создать новый продукт или набор новых потребительских свойств.204 Подробный и по-научному беспристрастный анализ действия этих двух механизмов в государственном масштабе приведен Портером на примере Японии.205 Развивая идею о конкуренции как движущей силе экономического процесса, Портер ввел еще одно понятие, принесшее ему мировую популярность: «цепочка ценности». Портер рассмотрел создание продукции как совокупность последовательных процессов, каждый из которых добавляет новое качество. Речь идет о поступательной трансформации идеальных (замысел) и материальных (документация, сырье) компонентов в результаты, обладающие определенной ценностью для каждого следующего потребителя в цепочке, в том числе и внутри организации. Все участки процесса, таким образом, можно выразить в виде стоимостных показателей.206 Примером 203 Porter M.E. How competitive forces shape strategy. Harvard business Review, March-April 1979. Porter M.E. Competitive Strategy. N.-Y., Free Press, 1980; Porter М.Е. On Competition. Harvard Business School Press, 1998. На русском языке: Портер М. Конкуренция. Вильямс, 2006. 205 Портер М., Такеути Х., Сакикибара М. Японская экономическая модель. Может ли Япония конкурировать? М., 2005. 206 Porter M.E. Competitive Advantage. N.-Y., 1985; Porter M. E. What is strategy? Harvard Business Review, November-December 1996. 204 100 может служить преобразование конструкторской идеи сначала в чертеж, а затем в готовое изделие. С этой точки зрения ни хранение, ни контроль качества не добавляют потребительской ценности, так как не способствуют преобразованию одного в другое. Несмотря на появление новых подходов к стратегии, портеровские идеи конкуренции как основе стратегии, основанные на беспристрастном и стороннем взгляде, до сих пор продолжают использоваться в менеджменте. Другой взгляд на стратегию представляет ее как образ организационных действий и управляющих подходов для достижения целей развития организации. Выразителем этого подхода – назовем его «организационным» – стал уже упоминавшийся Генри Минцберг. В своих книгах, которые выходили в период засилья экономизма и повышенного внимания к внешнему окружению организации, Минцберг описывал стратегию как реализацию внутреннего механизма развития, присущей компании.207 Минцберг выделяет в понятии стратегии пять функциональных элементов, позволяющих организации развиваться: план, позицию, «ловкий прием», принцип поведения и перспективу. Невозможно стать стратегом, просто прочитав книжки о стратегии или сидя в кабинете. Стратегия относится к области практической деятельности и проявляется только в практической деятельности. Поэтому о стратегии говорят, как об искусстве. Минцберг использует традиционный взгляд: стратегия – это знание, а стратег – творец. Личность и искусство стратега являются важными, порой главными элементами стратегии. В 1998 году Минцберг с соавторами предпринял попытку описать такой феномен, как процесс формирование стратегии. Он выделяет десять «школ стратегий»208, которые часто сосуществовали, не оказывая влияния друг на друга. Эти десять концепций повторяют основные этапы истории становления западного, прежде всего американского менеджмента. В Таблице 4 указанные «школы стратегий» сгруппированы в три направления, которые развивались в русле определенной управленческой парадигмы. Первые три «школы» относятся к индустриальной эпохе и по-своему эффективно описывают стратегию разворачивания сверху вниз. В то же время еще в 1960-х годах становится очевидным, что формальные подходы к стратегии, к которым относятся, например, «школа планирования» (Ансофф, Слоан), не исчерпывают всех подходов к стратегированию. Развиваются подходы, основанные на моделировании человеческого поведения и процесса принятия решений. Одним из направлений становится изучение коллективного поведения исследователями из Технологического института Карнеги Старбуком, Сайертом и Марчем. Последние публикуют в 1963 году книгу «Поведенческая теория фирмы», где предлагают на основе экспериментов и наблюдений построить верифицируемую модель принятия решений. Для этого требуется уйти от понимания организационной структуры в классической экономической теории и представить управление как дискретную деятельность, на которую оказывают влияние и коллектив, и коммуникации, и отдельные сотрудники.209 В этой идеологии с 1990-х годов развиваются многочисленные подходы к стратегированию, которые можно определить как «адаптивные». Рассматривая компанию как организм, сторонники адаптивного управления считают, что, в силу сложности и изменчивости бизнес-среды, компании должны отказаться от планирования, оставить попытки оказать влияние на среду ведения бизнеса и развиваться по законам самоорганизации биологических систем. Вместо Минцберг Г., Куинн Дж. Б., Гошал С. Стратегический процесс. Концепции. Проблемы. Решения. Серия: Теория и практика менеджмента. СПб., 2001; Минцберг Г. Структура в кулаке. Создание эффективной организации. Серия: Деловой бестселлер. СПб., 2003. 208 Минцберг Г., Альстрэнд Б., Лэмпел Дж. Школы стратегий. Стратегическое сафари: экскурсия по дебрям стратегий менеджмента. Серия: Теория и практика менеджмента. СПб, 2002. 209 Cyert R., March J. Behavioral Theory of the Firm. 2 nd ed. Blackwell Publishing Limited, 1992. 207 101 жесткой системы административного управления современная компания должна обладать навыками самоорганизациии, уметь возрождаться, как это происходит в живой природе, аккумулировать положительные изменения и избавляться от «мутаций». 210 Название «школы стратегии» и ее характеристика Направление Управленческая парадигма Формальное. Стратегия рассматривается как аналитическая процедура, у которой есть алгоритм. Корпорации середины XX века. Менеджмент на основе расчетов 1. «школа дизайна»: стратегия как процесс осмысления 2. «школа планирования»: построение стратегии как как формальный процесс 3. «школа позиционирования»: построение стратегии как аналитический процесс 4. «школа предпринимательства»: построение стратегии как процесс предвидения 5. «когнитивная школа»: построение стратегии как ментальный процесс 6. «школа обучения»: построение стратегии как развивающийся процесс 7. «школа власти»: построение стратегии как переговорный процесс Организации 7080-х годов XX Практическое. Стратегия века. Менеджмент рассматривается как на основе письменное оформление психологизма и механизмов ее бихевиоризма развертывания (реакции на воздействия внешней среды) 8. «школа культуры»: построение стратегии как коллективный процесс 9. «школа внешней среды»: построение стратегии как реактивный процесс 10. «школа конфигурации»: построение стратегии как процесс трансформации Адаптивное. Стратегия рассматривается как способ изменения организации Организации на рубеже XX-XXI веков. Органический менеджмент Таблица 4. «Школы стратегий» Г.Минцберга Для иллюстрации различия этих подходов нам представляется полезным использовать определения «стратегичности» и «стратегемности», данные Ю. Громыко: «Стратегичность связана с приоритетностью определенного набора целей, она предполагает достижение определенного рубежа, реализацию приоритетной цели. А стратегемность означает понимание, что любой стратегический проект включен в сетевую среду взаимодействий с другими См., например: Мейер К., Дэвис С. Живая организация. Компания как живой организм. Грядущая конвергенция информатики, нанотехнологии, биологии и бизнеса. М., 2007. 210 102 группами. Стратегичность – это мыслительная организация действия, а стретегемность – коммуникативно-рефлексивная поддержка действия».211 Параллельно с ригоризмом представителей «школы позиционирования» (Портер) и формальных инструментов вроде различных матриц (ср. матрица БКГ «рост-доля рынка») с 1970-х возникает контр-движение, которое защищает формирование стратегии исходя не из внешних факторов, а из логики самой организации. В терминах уже упоминавшейся выше классификации «Артур Д.Литтл» такой подход к формированию стратегии является следующим этапом, по отношению к ресурсной модели, и основан на учете всех условий, в которых функционирует компания. Минцберг, например, утверждал что сам термин «стратегическое планирование» является бессмысленным. Стратегию нельзя ни просчитать, ни выбрать. Она создается в повседневной деятельности организации и ее формулирование есть не технология, но мастерство. Создание стратегии проходит путь от визионерского взгляда одного человека (ср. «школа предпринимательства») до получившей популярность в середине 1990-х годов концепции «самообучающейся организации» (ср. «школа конфигурации»). Этот этап эволюции стратегической мысли в классификации специалистами «Артур Д.Литтл» был назван «стратегией, движимой амбициями». Хотя этот подход выдается за очередное новое достижение, выглядит он довольно эклектичным, объединяя аналитические методы с инструментами повышения творческой составляющей сотрудников компании. Согласно консультантам, последние обеспечивают динамизм и заинтересованное отношение к делу со стороны персонала компании. Данный подход к выработке стратегии имеет три отличия от традиционного: создание содержательной части стратегии, основанной на видении будущего компании и амбициозных целях; учет поведенческих аспектов персонала компании и управление ими с целью обеспечения соответствия поставленным целям; непрерывный процесс управления изменениями, опирающийся на сбалансированную систему критериев.212 Принимая положение, при котором конкурируют между собой не отдельные продукты, а компании-производители, можно потерпеть неудачу в одной области бизнеса и преуспеть в других. Победа в конкурентной борьбе зависит от трех основных факторов: внутренних и внешних компетенций, а также т.наз. «динамических способностей». Наиболее важным в этом описании является слово «изменения». Организация предстает объектом управления, который в западной теории менеджмента представляется рационально непознаваемым. Будущее в этой парадигме жестко не предопределено, так как сложность текущей ситуации не позволяет выявить причинно-следственные отношения. Английский профессор менеджемента Ральф Стейси (Stacey), критикуя формальные методы стратегирования, в 1990 году заявил, что «действительный смысл стратегического менеджмента заключается в способности иметь дело с неведомым».213 С точки зрения современных подходов к стратегическому управлению, стратегия является некоторым компромиссным способом смоделировать и упорядочить сложную действительность жизни. «В значительной степени они [способы формирования стратегии] сводятся к своего рода терапевтическим процедурам и ритуалам, призванным укрепить в членах корпорации уверенность в себе. Отсюда не следует, что на долю менеджера остается только тактическая сноровка и приспособление к обстановке. Решающее значение здесь имеют практический опыт, внутренняя компетенция, нарабатываемые в течение длительного времени.... Путь к успеху корпорации лежит Громыко Ю. Общество развития… Стр. 102 http://www.management.com.ua/strategy/str027.html 213 Stacey R.D. Dynamic Strategic Management for the 90s. Цит. по: Малявин В. Китай... Стр. 175. 211 212 103 через совершенствование профессионального мастерства, внимательное изучение рынка с целью наиболее выгодного позиционирования и гибкое приспособление к меняющимся условиям хозяйственной деятельности».214 Попытка возложить стратегические функции на организацию в целом или на отдельного управленца знаменует кризис стратегического управления. Как мы выяснили в начале главы, этот управленческий уровень не имеет отношения к текущей ситуации и приспособлению к сегодняшним условиям. Современное стратегическое управление реализуется посредством рамок, которые должны быть заданы организации как бы извне. Здесь «как бы» означает, что эти рамки могут формироваться и внутри организации, но специальным образом, отделенным от контура оперативного управления. Рамки могут включать цели и стандарты. Цели предъявляются в виде «лозунгов», которые затрагивают ценностные аспекты сотрудников организации, помещают их в сильное идеологическое поле. У наших людей, успевших поработать еще в советское время, сложилось довольно распространенное заблуждение, что в СССР все было идеологизировано, а в западном мире в организациях якобы царит полная свобода от идеологии. Это не так, любая крупная организация не может развиваться без системы ценностей, которые, по идее, должны разделять все сотрудники компании. В западном менеджменте эта система получила название «миссии» – основного постулата, отвечающего на вопрос: в чем заключается смысл существования данной организации. Пример из жизни В начале 2000-х годов автору довелось побывать на российском заводе американской компании «Марс», производящем кондитерские изделия и корма для животных. Завод был выстроен в чистом поле под Москвой. Все, от планировки основного корпуса до надписей в помещениях, было точной копией десятков других производств по всему миру, принадлежащих семейной компании с вековой историей и 30 млрд. долларов оборота в год.215 Офисный персонал размещался в огромном зале, конфигурация которого, как и во многих других американских компаниях, наследовала устройство цеха начала XX века. Рядовые сотрудники – «синие воротнички» прошлых времен, пересевшие за компьютеры, располагались углом друг к другу; их непосредственные руководители – «мастера» – на возвышении. Совсем большие начальники обитали в стеклянных боксах, что давало некоторый намек на приватность – там можно было опустить жалюзи и временно сделаться «невидимым». По периметру зала были расположены аквариумы переговорных. Порядки на предприятии были вполне армейские (или тюремные?). Например, после окончания рабочего дня на поверхности стола можно было оставлять только ноутбук. Другие предметы, включая блокнот или ручки, считались нарушением «политики чистых столов». Невыполнение внутренних процедур каралось взысканиями и штрафами. В то же время социальный пакет «марсиан» был по тем временам внушительным: при переезде ценным специалистам давали подъемные на квартиру, помогали перевезти семью, устроить детей в садик и в школу. В городке близ завода компанией были построены боулинг и другие объекты «культурного досуга». В столовой сотрудники получали бесплатное питание, а блюда были свежими и вкусными. В туалетах висели подробные двуязычные инструкции, как пользоваться сантехникой, причем русский перевод был сделан дословно. В этом замкнутом мире, пересаженном, казалось, с Луны, люди придумали свой язык: они апрувили (согласовывали) и имплементили (внедряли), чекались (отмечали свой приход и уход на проходной) и клокались (имели автоматические пропуска, которые фиксировали общее время пребывания в офисе). Но самым удивительным объектом этого непривычного нам офисного бытия было большое табло под потолком с бегущей строкой, 214 215 Цит. соч. Стр. 176. http://www.mars.com/global/Who+we+are.htm 104 видимой из разных концов рабочего зала. На нем постоянно высвечивались пять корпоративных принципов: качество, ответственность, взаимопомощь, эффективность и свобода.216 Мало того, что сотрудники должны были эти принципы знать назубок и на двух языках, требовалось также уметь объяснить их значение. В российских компаниях стратегический горизонт просматривается пока слабо. Формулирование миссии дается в российских компаниях с трудом. Следуя рекомендациям консультантов, особенно при выходе на западные рынки, наши бизнесмены стараются придумать миссию покрасивее и позвучнее. Редко кто задумывается о том, что миссию нельзя выдумать в ходе «мозгового штурма», она должна сложиться, вырасти внутри коллектива людей, создавших этот бизнес. В западных компаниях, возраст которых насчитывает десятилетия, ценности складывались вместе с эволюцией общества и распространением бизнеса по миру. Заметим, что придумыванием ценностей в советское время занимались специальные институты и вполне образованные специалисты. Советская традиция не предполагала отдельных лозунгов для каждого предприятия. Были вариации на тему «Сделаем наш завод самым...», имевшие локальный колорит, но в целом на фасаде заводоуправлений висели стандартные надписи: «Да здравствует КПСС!», «Пятилетку в три года» и проч. После развала СССР старые лозунги стали историей, а новых не возникло. Поэтому российским компаниям приходится выдумывать свою стратегическую рамку в одиночку, так сказать, кустарным образом. Но ценности – вещь коварная. Они могут не осознаваться. Существует явление, названное в социологии «гетеротелией»: социальные процессы почти всегда достигают не тех целей, которые изначально декларируются. Гетеротелия характерна для многих наших компаний. Они заявляют, что живут по экономическим законам, но на самом деле ставят во главу угла социальные цели: общинные («работать, чтобы жить, а не зарабатывать») или слободские («быть как люди»). Наличие гетеротелии можно легко проверить, спросив у высшего руководства компании: «В чем мы лучшие?» Этот простой вопрос может загнать в жестокий ступор немолодых мужчин и женщин без страха и упрека, а спросивший рискует быть изгнанным из приличного общества навсегда. Система ценностей складывается по прошествии многих лет непрерывного развития одного коллектива. Причем в бизнес-общине вам никогда не скажут, в чем эти ценности состоят. Община безмолвна: любая четкая формулировка пугает. Компания слободского типа слишком агрессивна, подвижна и безыдейна, чтобы вырастить ценности, которые можно было бы без стыда вытащить напоказ. Попытка же навязать эти ценности силой может показаться со стороны комичной, но изнутри выглядит не смешно... Пример из жизни Сеть продовольственных магазинов «Пятерочка»до слияния с сетью «Перекресток» славилась жесткими методами внедрения корпоративных ценностей. Каждому сотруднику, который после прием на работу объявлялся «партнером», выдавался паспорт, в котором были напечатаны 23 (!) принципа компании, а также корпоративный гимн.217 На коленкоровом переплете паспорта размещался логотип сети и таинственный девиз на латыни «Memento finis». С латыни её можно перевести по-разному: «Думай о конце» или «Думай о цели». Зачем менеджеру по закупкам или администратору торгового зала в ходе своей повседневной работы думать о конце или конечной цели, можно только гадать. 216 217 См. также на сайте компании «Mars»: http://www.mars.com/global/Principles+in+Action.htm См, например: http://www.compromat.ru/page_14299.htm 105 Бывшие сотрудники «Пятерочки» говорили, что нравы в сети были жесткие: по утрам исполняли гимн, а знание принципов регулярно проверяли. Экскурс. Корпоративное управление Необходимость специально выделить функцию стратегического управления возникло с развитием корпораций на Западе, где долгосрочное управление и оперативное руководство информационно и структурно разделены. Для увязывания стратегии и тактики в крупных публичных компаниях был освоен механизм корпоративного управления, которое является дословным переводом английского «corporate governance». Употребление «governance», а не «management», которое в русском не получило смыслоразличительного характера, не случайно. И снова немного этимологии. Глагол «govern» употребляется в английском для обозначения управляющей функции в национальном и мировом масштабе. Однокоренными являются слова «правительство» (government) и заимствованное у англичан, забытое и затем возрожденное в 1990-х годах к жизни рус. «губернатор» (governor). Очевидно, что речь идет об уровне государственного и надгосударственного управления. Глобальный аспект значения в еще большей степени выражен существительным «governance». Последнее предполагает не только огромный размер управляемых структур и большие властные полномочия, но и создание механизма принятия и исполнения решений, выявления участников (т.наз. «заинтересованных сторон»), их ролей и ответственности. Корпоративное управление «включает совокупность процессов и процедур, правил делового оборота, политик, законодательных требований и институтов, оказывающих влияние на то, как осуществляется управление, обеспечение функционирования и контроль в корпорации (или компании)». 218 В связи с бурным развитием в США инструмента портфельных инвестиций 219 в 1970-е годы число мелких акционеров многократно возросло. Помимо состоятельных людей и специализированных фондов, аккумулирующих ценные бумаги, теперь и домохозяйка, имеющая небольшие денежные накопления, могла купить акции или облигации. Развивалось непрямое стимулирование работников через опционы – возможность владеть небольшой долей своем предприятии. Это приводило к тому, что владение все дальше отдалялось от управления. Так возникло корпоративное управление, с помощью которого реализуются права акционерной собственности через контроль за совершением корпоративных действий.220 Корпоративное управление связано с повседневным руководством крайне опосредованно. Оно представляет собой комплекс взаимоотношений между менеджментом, советом директоров, инвесторами и прочими группами влияния, которые называются «заинтересованные стороны» или калькой «стейкхолдеры» (англ. stakeholder, дословно «держатель доли»). Не все современные стейкхолдеры являются акционерами, они могут представлять государственные или надзорные органы, общественные и экологические организации, профсоюзы. В число сторон, заинтересованных в эффективной деятельности предприятия, сейчас принято включать также поставщиков и клиентов, так как часто эти цепочки «создания ценности» тесно связаны в процессе управления, например, через общее информационное поле или методы работы. Агентом корпоративного управления является совет директоров (Board of Directors), в состав которого входят и руководители компании, и независимые, или 218 http://en.wikipedia.org/wiki/Governance; http://en.wikipedia.org/wiki/Corporate_governance Портфельные инвестиции— вложения в ценные бумаги, формируемые в виде портфеля акций, облигаций и т.п., который дает возможность владеть ими пассивно и получать свою долю дивидендов. Портфельные инвестиции не предусматривают со стороны инвестора участия в оперативном управлении организации, выпустившей ценные бумаги. 220 http://en.wikipedia.org/wiki/Corporate_governance 219 106 неисполнительные, члены. Приглашение независимых директоров и было тем механизмом, который позволял смотреть на деятельность предприятие не только с точки зрения сюиминутных интересов, но и в долгосрочной перспективе. Именно совет директоров ведает разработкой стратегии. В этом ему способствует специальное подразделение, занимающееся стратегическим планированием или стратегическим развитием, которое проводит исследования и предоставляет варианты для последующего обсуждения. В зависимости от характерных особенностей структуры собственности, степени её концентрации, особенностей механизмов финансового регулирования, фондовых рынков и национального акционерного законодательства могут формироваться различные системы корпоративного управления. В экономической практике развитых стран традиционно различаются три модели корпоративного управления и контроля: англоамериканская, континентальная (европейская) и японская. Первая признает безусловный приоритет прав акционеров и ориентирована на преимущественное удовлетворение их финансовых интересов; основной контроль осуществляется через рынок капиталов. Вторая основана на банковском контроле – когда банки и их представители в совете директоров участвуют в управлении предприятием. В немецкой модели акционеры играют решающую роль в стратегическом планировании деятельности компании и поддержании баланса интересов всех заинтересованных сторон. Считается, что следование американской модели способствует динамичности бизнеса, а немецкой — устойчивости. Отличительной чертой третьей модели, японской, является ориентация на социальную сплочённость на уровне компании и деловую сплочённость на уровне промышленной группы. Характерной чертой этой модели является перекрёстное владение акциями между компаниями-партнёрами.221 В России пока преобладает «инсайдерская» модель корпоративного контроля, обусловленная совмещением функций владения и управления и с высокими затратами на удержание собственности. Вот как определяет свою миссию созданный в 2001 году Российский институт директоров, обобщающий и развивающий практику корпоративного управления в нашей стране по англо-американской модели: «Российский институт директоров исходит из того, что процесс корпоративного управления в компании требует высокой квалификации и согласованных действий всех членов органов управления и контроля и особенно – советов директоров, основного органа корпоративного управления, независимого от принадлежности их к различным категориям – исполнительных или неисполнительных директоров. Эффективность работы совета директоров, выражающаяся прежде всего в его способности внести вклад в улучшение работы компании и повышение ее стоимости, определяется правильным подбором его состава, высокими профессиональными качествами всех его членов, их умением и желанием работать как единая команда в интересах компании в целом и всех ее акционеров, заботой их о своей репутации, способностью к выработке независимой позиции и соблюдением этических норм... Мы считаем полезным развитие практики избрания внешних директоров из числа успешно работающих менеджеров. Такая практика, на наш взгляд, будет способствовать распространению успешного управленческого опыта (пока еще весьма ограниченного) в российском деловом сообществе в целом, укреплению доверия и сотрудничества между различными компаниями и деловыми группами, повышению общего уровня деловой культуры. Мы также выступаем за более широкое привлечение в качестве членов совета директоров людей, имеющих высокий экспертный потенциал – представителей исследовательских и консалтинговых организаций, ведущих бизнесшкол.»222 Материал статьи «Корпоративное http://ru.wikipedia.org 222 http://www.rid.ru/rid/about/ 221 управление» 107 в Википедии – свободной энциклопедии. Все было бы замечательно, особенно «повышение общего уровня деловой культуры», если бы не одно «но». Данная модель морально устарела уже к концу прошлого века. Заметим, что это произошло и с многими другими управленческим технологиями, которые западный мир нам «щедро» передал во время перестройки. Трансфер устаревших или редуцированных технологий, политических, менеджерских или производственных, характерен для отношений Запада со странами третьего мира. Это же касается и большинства книг по менеджменту, которые не описывают реальных проблем западной системы управления, но составлены в виде инструкций для «негров» международных компаний. Вот как оценивают уровень развития «правильного», то есть англосаксонского корпоративного управления, основанного на финансовой отчетности, эксперты ведущей международной консалтинговой компании McKinsey: «На самом деле, размер премии, которую инвесторы готовы платить за качественное корпоративное управление, отражает существующий, по мнению инвесторов, в данной конкретной стране потенциал повышения качества финансовой отчетности. Не секрет, что отчетность компаний развивающихся стран часто оставляет желать лучшего, многие данные о бизнесе скрываются, информация с большой вероятностью оказывается недостоверной. В этих условиях инвесторы особенно заинтересованы во вложениях в компании, уровень корпоративного управления которых выше, чем в среднем по региону. Они убеждены, что в таких компаниях их средства будут защищены лучше, и за эту безопасность они готовы платить. В США и Великобритании, где бухгалтерские стандарты значительно строже, чем в развивающихся странах, качество корпоративного управления, по крайней мере до последнего времени, не играло столь значительной роли (курсив наш. – Л.Г.). Невысокий размер премий, которые инвесторы готовы платить за хорошее управление в американских и британских компаниях, означает уверенность инвестиционного сообщества в том, что основные проблемы корпоративного управления в этих странах решены. Какое-либо улучшение ситуации возможно здесь только путем «тонкой настройки» применяемых методов и внедрения новаторских способов повышения стандартов управления. Впрочем, в свете событий последних лет, даже в США инвесторы будут уделять повышенное внимание качеству корпоративного управления [речь идет о коррупционных скандалах, связанных с фальсификацией отчетности, ср. дело энергетической компании Enron в 1999 году]».223 Если даже «политкорректная» McKinsey говорит о снижении корпоративного управления на его исторической родине, то кризис налицо. качества В конце 1990-х годов и теоретикам, и практикам менеджмента стало очевидно, что понятие стратегии становится все более многозначным, деятельность по составлению стратегических планов и рекомендаций для топ-менеджмента становится все менее эффективной. Исследователи подвергают критике казавшиеся классическими представления индустриальной эпохи. Возьмем типичную для начала нашего века попытку переосмыслить концептуальную основу стратегии. В книге с интригующим названием «Заново создавая стратегию» Стивен Каммингс (Cummings), вслед за Фуко, утверждает, что наши предубеждения в отношении истории менеджмента влияют на нашу оценку и ограничивает видение.224 Надо рассмотреть понятие с разных сторон, непредвзято, и тогда станут очевидны ограничения подхода к пониманию стратегии прошлого века. В сборнике «Образы стратегии», изданном спустя год, где Каммингс выступает одним из редакторов, объединены этическая, организационная, психологическая парадигмы и системный подход. Вместо пирамидальных структур, символизирующих прохождение стратегии сверху вниз, авторы употребляют слова «карта» и «паутина», которые призваны отразить сложность жизни, не подлежащей ни 223 224 http://www.e-xecutive.ru/analytics/article_1779/ Cummings S. ReCreating Strategy. L., Sage Publications, 2002. Стр. 3-5. 108 Развлекательность точному моделированию, ни достоверному предсказанию. Описания стратегий (см. Таблицу 5) образуют новую матрицу, осями которой, на этот раз, становятся «развлекательность» (англ. animation) и «направление» (англ. orientation). В соответствии с этой матрицей подход новые «образы стратегий» отражают различные направления, но в то же время обладают высокой степенью развлекательности – необходимого атрибута эпохи постмодерна.225 высокая Книги «гуру» (Питерс, Портер, Кови и др.) Образы стратегии низкая Экономические обоснования индустриальной эпохи (напр., Ансофф) Учебники, сборники, Школы стратегий (напр., Минцберг) единственное различные Направления Таблица 5. Типы стратегий по Каммингсу Редакторы сборника посчитали, что стратегия, увиденная с разных точек зрения, становится понятием, хотя и скрытым от рационального осмысления, но зато более объемным. В таком качестве этот «слон», которого ощупывают шесть индийских слепцов (метафора, предваряющая сборник и изображенная на его обложке), получает для организации новое значение. Вырастая из корпоративного этоса, стратегия является способом самоопределения организации, которая через псевдорациональное стратегическое планирование может понять себя. Условный характер связи стратегической модели и жизни в разные эпохи служил поводом к обсуждению, насколько такой модели можно доверять. Обратимся вновь к классикам военной стратегии: «Клаузевиц проводил резкую границу между решением на карте и осуществлением его в действительности. Замысел, не встречающий возражения на бумаге, в жизни реализуется с затратой огромных усилий на преодоление трений, вызываемых бесконечным количеством мелких, не поддающихся учету обстоятельств и случайностей. На войне приходится действовать в препятствующей проявлению всякой активности среде; с нормальной затратой сил нельзя достигнуть и посредственного уровня. Надо брать выше цели, чтобы получить хотя бы скромные результаты».226 Адаптировано из: Images of strategy / Ed. by S.Cummings and D.Wilson. Blackwell Publishing Ltd., 2003. Стр. 33. 226 Свечин А.А. Эволюция военного искусства… Стр. 229-230. Цит. по: http://militera.lib.ru/science/svechin2b/04.html 225 109 Экскурс. Третья волна Новые подходы к определению стратегии широко распределены по условной шкале «предсказательной иррациональности» – от полного отрицания возможности предвидения будущего до поиска интуитивно вычленяемой идентичности организации. То, что их объединяет, принципиальное неверие в экономическую основу предвидения в условиях третьей – информационной – волны, которая нас накрыла в последние тридцать лет. Мы являемся свидетелями этого «геологического сдвига» в обществе, который реализуется как переход от жестких, централизованных подходов, к которым относится планирование и целевое стратегирование, к сетевым формам коллективной самодеятельности. Начало нового цикла проходит сейчас рождается через кризис, причем не только финансовый, но и концептуальный. Российский исследователь истории экономических учений В.С.Автономов правомерно указывает на то, что одним из маховиков современного кризиса последних тридцати лет является, в том числе, и усиление предпрнимательской активности. Экономические «предпринимательские» циклы предсказал Йозеф Шумпетер еще до Первой Мировой войны, но именно последующие войны не дали проявиться этой тенденции ранее: «1970-е годы ознаменовались для капитализма не только циклическим и структурным, но и системным кризисом. Перестройка структуры относительных цен в результате нефтяного кризиса, резкое усиление инфляционных процессов и их сочетание с падением производства, разрушение Бреттон-Вудской системы фиксированных курсов валют, крах старых методов государственной экономической политики – все это создало качественно новую и быстро меняющуюся ситуацию, а эти условия как раз благоприятствуют развитию предпринимательского духа: смелые индивидуальные новаторы – герои шумпетеровской «Теории экономического развития» гораздо лучше приспосабливаются к резким изменениям среды, чем неповоротливые промышленные гиганты... В результате темпы возникновения новых предприятий, их вклад в прирост производства и занятости достигли новых высот, а индивидуальный предприниматель вытеснил из центра внимания героя 50-60-х годов: менеджера-технократа, планирующего будущее своей крупной корпорации. Конечно, «предпринимательская революция» 1970-1980-х годов не дает нам гарантии, что постиндустриальный капитализм навечно останется благоприятной средой для развития предпринимательства. Однако опыта этой революции, кажется, вполне достаточно, чтобы сделать предположение о том, что отмеченное Шумпетером затухание предпринимательского духа может быть не вековой тенденцией, а фазой какого-то исторического цикла (курсив наш – Л.Г.), в ходе которого периоды гладкого инерционного развития сменяются периодами резких изменений и активизации предпринимательства».227 Кризисный период, начавшийся с середины 1970-х годов, И.Валлерстайн характеризует как «начало спада в двух абсолютно нормальных циклах современной миросистемы: цикле гегемонии и общем экономическом цикле». 228 Цикличность только начинает осознаваться в западном мире, тогда как в традиционной культуре понятие цикла было ключевым для осознания процессов разворачивания «надчеловеческих» процессов. Великие мировые колебания, в природе ли, в обществе, образуют особый паттерн, суфийский «узор». Согласно традиционным воззрениям, знание «узора» невозможно постичь ни в мистическом озарении, его нельзя было получить и в результате только одних медитативных или духовных практик. Таким знанием – непосредственным восприятием цикличности бытия – обладает некоторое число людей, которые имеют к этому склонность и смогли ее развить до необходимого уровня. Что же касается Автономов В.С. «Несвоевременные мысли Йозефа Шумпетера / Предисловие к кн.: Шумпетер Й.А. Капитализм, социализм и демократия. М., 1995. Цит по: http://www.kuchaknig.ru/show_book.php?book=183461 228 Валлерстайн И. Динамика глобального кризиса: тридцать лет спустя. Журнал «Эксперт», № 35 (672), 14 сентября 2009. Стр. 48. 227 110 большинства, не обладающих знанием «узора», то им остается уповать либо на интуицию пророков, либо на мнение профессионалов. Валлерстайн описывает текущее положение как ситуацию выбора из двух вариантов управления миросистемой: «духом Давоса» и «духом Порту-Алегри»:229 «Мы можем сделать «коллективный» выбор в пользу новой стабильной системы, которая некоторыми своими основными чертами напоминает прежнюю систему — а именно наличием иерархии, эксплуатации и поляризации. Несомненно, они могут принять самые разные формы, в том числе более жесткие, чем в той капиталистической миросистеме, в которой мы живем. Однако мы можем выбрать радикально иную систему, никогда прежде не существовавшую, — относительно демократическую и относительно эгалитарную.»230 Экскурс. Апология хаоса Заявление Валлерстайна вполне укладывается в современную парадигму хаоса как первоосновы любой человеческой деятельности. Хаос – это предельное выражение естественного, где управления нет и не может быть. Определяя хаос как основную движущую силу и философскую основу практики управления в Юго-Восточной Азии, прежде всего в Китае, Владимир Малявин отмечает растущую популярность этого понятия и на Западе: «... К настоящему времени в науке прочно укоренилось мнение о том, что хаос является необходимой предпосылкой как физического мира, так и самой жизни и, главное, природной эволюции. Здесь, правда, нужно оговориться, что речь идет не об антитезе всякому порядку и ценности, – то, что греки называли “мрачный тартар”, а более поздние времена часто именовалось небытием, – а именно о совокупности всех возможных порядков, не поддающейся упорядочиванию (курсив наш – Л.Г.). В этом смысле хаос – условие всякого порядка и важная часть так называемых сложных систем, которые нельзя свести к тем или иным формальным правилам. В этом последнем смысле понятие хаоса отнюдь не чуждо и современным представлениям об организации и менеджменте... Вспомним, что глава преуспевающей компании “Силикон Графикс” Эдвард Маккракен называет секретом успеха в бизнесе умение не просто приспосабливаться к хаосу, но самому творить его. Надо признать, впрочем, что подобные призывы в большинстве случаев – это лишь более или менее талантливые обобщения практического опыта, апеллирующие, в сущности, к здравому смыслу. “Интуиция хаоса”, как бы ни была она полезна и приятна в жизни, сама по себе не может дать систематического понимания управленческой деятельности и таких важнейших ее категорий, как риск, случайность, успех и т.п. Неудивительно, что многие специалисты по менеджменту предостерегают от излишнего увлечения хаосом в управлении и корпоративной культуре».231 Даво́с – горнолыжный курорт в Швейцарии, где с 1971 года ежегодно проводится Всемирный экономический форум, который собирает влиятельных людей со всего мира, представителей более тысячи организаций и крупнейших компаний. Давосский форум является одним из главных событий западного мира. Участвовать в Давосском форуме считается признаком политической и финансовой состоятельности. Это предельное выражение ценностей «золотого миллиарда» – финансовой олигархии, сложившейся в последние 30 лет. По́рту-Але́гри – один из крупных портовых городов Южной Бразилии на слиянии пяти рек, что обеспечивает ему самый высокий уровень жизни среди бразильских столиц штатов. Вследствие вхождения Бразилии в экономический союз южноамериканских государств «Меркосур» в 1991 году, Порту-Алегри стал ассоциироваться с т.наз. «экономикой солидарности», пропагадирующей сотрудничество, самоуправление, экономическую устойчивость и солидарность. Основанный на демократических принципах самоопределения, «дух Порту-Алегри» противостоит глобальному контрнаступлению империалистических ценностей финансово-олигархической модели распределения общественного богатства. 230 Валлерстайн И. Цит. соч. Стр. 50. 231 Малявин В.В. Китай УПРАВЛЯЕМЫЙ... Стр. 277-278. 229 111 В западных источниках часто понятие «хаос» сопровождают другие слова: неопределенность, изменения, преобразования, культура, а в последнее время – интеграция. «Хаос» западного менеджмента противопоставлен «космосу» жесткого целеполагания, каскадного планирования, которые приводят к дезинтеграции. Исследователь управленческих проблем и один из теоретиков жизненного цикла организаций Ицхак Адизес (Adizes) считает, что кризис современных компаний вызвано не столько внешними причинами, сколько внутренней дезинтеграцией. Преодоление кризиса заключается в интеграции персонала, финансов, производства, маркетинга для предвидения и решения проблем, пока они еще могут быть решены. «Что делает механик, когда вы оставляете свою машину в автосервисе, прося произвести диагностику? Он ищет поломку — то, что распалось на части! Как он ремонтирует машину? Он вновь соединит то, что утратило целостность. Как целитель поступает с проблемами, на которые вы жалуетесь? Он помогает вам вновь стать единым целым! Интересно, что слова «исцелять» и «целостный» имеют один корень. Вот почему психолог противопоставляет заболеванию цельность, а отзываясь о ком-то одобрительно мы говорим: «Это цельный человек!» Восхищаясь чьей-нибудь семьёй, мы говорим: «Здорово! Это по-настоящему сплочённая семья!» А порой приходится слышать: «Вся страна объединилась». Практический вывод номер пять: любые проблемы суть проявление дезинтеграции. Чем вылечить дезинтеграцию? Интеграцией.»232 Интеграция не означает ужесточения отношений и правил. Скорее, речь идет о самоорганизации или, согласно Людвигу фон Берталанфи, восстановлении «состояния подвижного равновесия», характерного для сложных открытых систем: «Некоторые черты открытых, в отличие от закрытых, систем состоят в том, что при соответствующих условиях открытая система достигает состояния подвижного равновесия, в котором ее структура остается постоянной, но в противоположность обычному равновесию это постоянство сохраняется в процессе непрерывного обмена и движения составляющего ее вещества. Подвижное равновесие открытых систем характеризуется принципом эквифинальности, то есть в отличие от состояний равновесия в закрытых системах, полностью детерминированных начальными условиями, открытая система может достигать не зависящего от времени состояния, которое не зависит от ее исходных условий и определяется исключительно параметрами системы. Более того, в открытых системах проявляются термодинамические закономерности, которые кажутся парадоксальными и противоречат второму началу термодинамики. В соответствии с этим началом общий ход физических событий (в закрытых системах) происходит в направлении увеличения энтропии, элиминирования различий и достижения состояния максимальной неупорядоченности. В то же время в открытых системах, в которых происходит перенос вещества, вполне возможен ввод негэнтропии. Поэтому подобные системы могут сохранять свой высокий уровень и даже развиваться в сторону увеличения порядка и сложности...»233 Спустя полвека после публикации этого текста западный управленческий мир «открывает» для себя «хаотическую упорядоченность» – chaord: CHAos + ORDer. По замыслу создателя неологизма, Ди Хока (Hock), это «самоорганизующаяся, адаптивная, нелинейная, сложная система, физическая, биологическая или социальная, поведение которой демонстрирует обе характеристики: хаоса и порядка, или в свободном переводе на язык бизнеса, сотрудничества и состязания».234 Организатор и генеральный директор системы банковских карт VISA, Хок после 16 лет успешного руководства крупнейшей Адизес И.К. Интеграция. Выжить и стать сильнее в кризисные времена. М., 2009. Берталанфи Л. фон Общая теория систем – Критический обзор // Исследования по общей теории систем: Сборник переводов / Общая редакция и вступительная статья В.Н. Садовского и Э.Г.Юдина. М., 1969. Стр. 41-42. 234 Hock D.W. The Chaordic Organization: Out of Control and Into Order. World Business Academiy Perspectives – Vol. 9, No. 1 1995. 232 233 112 организацией внезапно принимает решение удалиться от дел. В течение последующих десяти лет он занимается личным подсобным хозяйством и одновременно вынашивает идею об организациях, построенных на иных принципах, нежели компании, в которых он работал. Критикуя индустриальную эпоху за ее антигуманизм, а информационную эпоху за манипулятивность, Хок предлагает в качестве единицы, противостоящей враждебной неопределенности нашей жизни, хаордическую организацию. Помимо обычного «супового набора» западных гуманитарных ценностей, Хок включает в список достоинств новой структуры уважение к человеческой изобретательности. На примере создания системы VISA, он раскрывает принципы хаордической организации: «Система должна быть доступной всем участникам в равной степени. Власть и функции должны быть максимально распределены. Управление должно быть распределено так, чтобы ни одна сторона не могла контролировать процесс принятия решений. Система должна быть гибкой, но устойчивой. Система должна быть разнообразной и готовой к изменениям.»235 Создание первой и до сих пор самой популярной системы VISA даже в нашу стремительную высокотехнологичную эпоху поражает инновационностью и скоростью реализации. Возглавляемая Хоком инициативная группа всего за полгода представила банкам оригинальную концепцию выпуска и обслуживания кредитных карт. Как пишет Хок, «в июне 1970 года хаорд VISA появилась на свет». Итак, колесо истории сделало еще один круг. Провернувшись от сетевого управления индоевропейских жрецов в IV тысячелетии до нашей эры, оно достигло той же точки в западной управленческой мысли на пороге XXI столетия. Есть и культура, в которой знание о целостном характере управления не прерывалось, – Китай. В древнем тексте «Чжуан-цзы» подчеркивается необходимость учитывать двойственную сущность управления: опираться на естественное, но в то же время «знать другое»: «Мудрый мясник из притчи Чжуан-цзы разделывает быков, не затупляя ножа, потому что умеет следовать абсолютному ритму жизни и тем самым – давать ему волю. От правителя или стратега, воплотивших в себе это “сокровенно совершенство” бытия, веет ужасающей мощью творческого начала бытия... В противоположность обыкновенным людям, которые собирают, то есть приводят в порядок и разграничивают, но теряют “внутреннее совершенство”, человек Пути расточает, тем самым сберегая жизненную силу-дэ... ...Хаос поминается в другом рассказе из книги «Чжуан-цзы». В нем говорится о некоем крестьянине, который поливал свой огород, нося воду ведрами, вместо того чтобы пользоваться водоподъемным колесом. Старик объяснил ученику Конфуция свое нежелание пользоваться плодами технического прогресса так: “У того, кто пользуется механизмами, сердце тоже становится механическим”. Когда Конфуцию рссказали про странного старика, он заметил, что этому огороднику “ведомо искусство хаоса” и ему, Конфуцию, с ним не сравниться, но все-таки старик “знает одно и не знает другого”. Большинство комментаторов согласны в том, что знаток “искусства Хаоса” тоже не свободен от некоторой ограниченности, поскольку не понимает возможности сосуществования знания “хаотического”, то есть бытийственного и совершенно самодостаточного, и знания “технического”, ориентированного на эффективность».236 Стратегия, основанная на естественности, «хаосе», не имеет жесткого целеполагания. На этом уровне управление перестает иметь дело с людьми и групповыми эффектами в настоящем, формируя коллективный образ будущего. В отличие от руководства, стратегическое управление не является постоянной деятельностью, это в 235 236 Там же. Малявин В.В. Китай УПРАВЛЯЕМЫЙ... Стр. 284-285. 113 большей степени набор умений, которые используются руководителями высшего звена с целью реализации корпоративной стратегии. Экскурс. Образы будущего: фантастика и футурология Попытку примирить формулирование стратегии в естественной парадигме и проектирование было предпринято еще в 60-х годах прошлого века, когда идейный потенциал космических и военных проектов начинал себя исчерпывать. Одним из способов долгосрочного планирования и формирования образа будущего стала область, на первый взгляд, далекая от бизнеса, – фантастика. Писатели-фантасты, творившие на рубеже 50-60-х годов, были не только литераторами, но в первую очередь философами. Вспомним Азимова, Брэдбери, Кларка, Лема, Ефремова, Стругацких... При всех различиях художественной канвы их произведений, их объединяет вера в проектирование будущего. Героями их произведений стали люди нового типа, а часто и не совсем люди, а киборги, астронавты и другие новые виды «человеков», сохраняющие, как рудименты, отдельные человеческие свойства, позволяющие им совершать межгалактические перелеты и другие научно-технические чудеса. Независимо от плюса или минуса в оценке этой вымышленной реальности, построенной на экстраполяции технологических достижений 30-50-х годов, стоит отметить огромный идейный посыл этих произведений. «Наши современники могут с восторгом перечитывать фантастику 1960-х и 1970-х, но при этом они уже прекрасно понимают, что колонизация ближних планет, термоядерный синтез, осовение океанического дна и земных глубин и прочие пророчества “времен бури и натиска” в списке важнейших приоритетов человеческой цивилизации XXI века постепенно отодвигаются все дальше и дальше на задний план. На смену проектом активной экспансии homo sapiens во внешние среды пришел куда более понятный футурологический прагматизм (или, если угодно, та самая советская “фантастика ближнего прицела”): интерес к самому человеку, его здоровью, продолжительности и качеству жизни, комфортной среде обитания становятся новыми ориентирами науки и технологий».237 Назвать фантастику 1950-1960-х просто научной было бы неправильно: в творчестве всех названных авторов доминировала социальная компонента. Стругацкие в своих произведениях второй половины 60-х годов: «Улитка на склоне» (1965), «Гадкие лебеди» (1967), «Пикник на обочине» (1972) и Ефремов в «Часе Быка» (1968) переходят от описаний невероятных приключений астронавтов и прогрессоров к социальнофилософской прозе. Кино также реагирует на общественные перемены, достаточно вспомнить «Космическую Одиссею» Кубрика (1971) или «Солярис» Тарковского (1972). К середине 1970-х годов импульс атомного проекта постепенно угас. Интерес публики к дальним космическим перелетам поблек в связи с ухудшением экономической обстановки из-за нефтяного кризиса, а в нашей стране – из-за очевидной деградации «развитого социализма». Возрождается мистицизм и ожидание неземной угрозы. «Воспоминания о будущем» швейцарского визионера Эрика фон Деникена, наукообразные пророчества американского астронома Карла Сагана, расцвет подпольной уфологии в СССР... Образы будущего постепенно утрачивают проектную составляющую, становятся тревожными, затем угрожающими. В начале 1980-х эти настроения с предельной остротой будут отражены в культуре киберпанков. Сращение человека с придуманной им искусственной средой несет не прогресс, а полное вырождение – главная тема культовых произведений того времени: фильма «Бегущий по лезвию бритвы»238 и книги «Нейромант» Уильяма Медовников Д., Оганесян Т. Повесьте мишени поближе. Журнал «Эксперт», 28 сентября – 4 октября 2009, № 37 (674). Стр. 20. 238 «Бегущий по лезвию бритвы» (англ. Blade Runner) – культовый фильм английского режиссёра Ридли Скотта. Согласно опросу английской газеты «Гардиан», проведенному в 2004 году, режиссёрская версия 237 114 Гибсона. Научная фантастика как художественный жанр уходит в прошлое, ее функция трансформируется в квазинаучное прогнозирование технических достижений. Место научной фантастики занимает футурология. Эта область, которая до сих пор не прописалась в границах сциентизма, располагается на границе научной фантастики и собственно науки. Дословно футурология означает «изучение будущего», учение о прогнозировании, которое экстраполирует существующие технологические, экономические или социальные тенденции или предсказвает их. Слово «футурология» предложил социолог Осип Флехтхайм (Flechtheim) в 1943 году, в письме к Олдосу Хаксли, который с энтузиазмом его принял и ввел в оборот. Однако первые попытки научных прогнозов будущего относятся к концу XIX века. Наиболее известными являются труды Георга Эрманна «Германия в 2000 году» (1891), Ивана Блиоха «Будущая война и ее экономические последствия» (1897), Гюстава де Молинари «Набросок политической и экономической организации будущего общества» (1899), Герберта Уэллса «Предвосхищения» (1901). В первой трети пользовалась влиянием книга Джона Холдейна «Дедал, или Наука и будущее» (1924). Подлинный расцвет футурологии совпадает с эпохой больших проектов. Футурология из фантастических описаний превращается в предсказательную дисциплину. Визионерские труды Тоффлера и Фукуямы изучают в университетах, используют при составлении политических и экономических прогнозов. Несмотря на противостояние с Западом в военной сфере, Советский Союз принимал участие в международных проектах, связанных с изучением и моделированием будущего. Одним из влиятельных институтов такого рода стал Римский клуб – международная общественная организация, созданная в 1968 году, объединившая представителей мировой политической, финансовой, культурной и научной элиты. Римский клуб выступал заказчиком крупномасштабных междисциплинарных исследований по социально-экономической проблематике и вопросам глобального влияния человека на биосферу. Как и в американских фабриках мысли, продуктом деятельности Римского клуба были доклады. Членом этой организации от СССР являлся академик Д.М.Гвишиани, организатор и директор Института системного анализа РАН. Давая оценку первому докладу с футуристическим названием «Пределы роста», Гвишиани пишет: «В конце 60-х гг. Римский клуб поставил целью исследовать ближайшие и отдаленные последствия крупномасштабных решений, связанных с выбранными человечеством путями развития. Было предложено использовать системный подход для изучения глобальной проблематики, взяв на вооружение метод математического компьютерного моделирования. Результаты исследования были опубликованы в 1972 г. в первом докладе Римскому клубу под названием “Пределы роста”. Авторы доклада [американские исследователи Д.Форрестер и Д.Медоуз] пришли к выводу, что если современные тенденции роста численности населения, индустриализации, загрязнения природной среды, производства продовольствия и истощения ресурсов будут продолжаться, то в течение следующего столетия мир подойдет к пределам роста, произойдет неожиданный и неконтролируемый спад численности населения и резко снизится объем производства. Однако они считали, что можно изменить тенденции роста и прийти к устойчивой в долгосрочной перспективе экономической и экологической стабильности. И это состояние глобального равновесия нужно установить на уровне, который позволит удовлетворить основные материальные нужды каждого человека и даст каждому равные возможности для реализации личного потенциала... Доклад “Пределы роста”, разошедшийся более чем в пяти миллионах экземпляров, положил начало целому ряду докладов Римскому клубу, в которых получили глубокую разработку 1992 года с открытым финалом была признана лучшим научно-фантастическим фильмом всех времен. «Бегущий по лезвию бритвы» стал одним из фильмов 1980-х и 1990-х, который сформировал мрачную эстетику «нежеланного будущего», а также породил голливудскую волну экранизаций антиутопических произведений. Идея о том, что представления человека могут оказаться сфабрикованными третьими лицами, причем нечеловеческого свойства, получила дальнейшую разработку в нескольких фильмах, в том числе и в «Матрице» (1999). 115 вопросы, связанные с экономическим ростом, развитием, обучением, последствиями применения новых технологий, глобальным мышлением. Исследования, проводимые под эгидой Римского клуба, имеют целью не столько подтвердить то или иное положение, сколько стимулировать осмысление и обсуждение фундаментальных проблем, затрагивающих будущее человечества».239 Положенная в основу докладов Римского клуба междисциплинарная системная модель глобального будущего во многом способствовала развитию интеллектуальной компоненты в области международного сотрудничества. Обсуждая глобальные проблемы и стратегию по их решению, члены Римского клуба положили начало цивилизационному измерению в деятельности крупных структур. Выделяя цивилизационное измерение в деятельности корпораций, этих современных носителей «социальной креативности», О.И.Генисаретский противопоставляет его либеральному образу будущей эгалитарной «глобальной деревни»: «...Помимо социально-креативных и социально-реинтеграционных эффектов, в составе корпоративной мысли с недавних пор стало просвечиваться еще одно социально-гуманитарное измерение – цивилизационное, в рамках которого начали говорить о корпоральности и стратегизме, как сопоставимых цивилизационных феноменах современности... Какие преимущества обещает подобный поворот мысли в познавательном и проектностратегическом отношении к корпоративным процессам?.. Косвенные свидетельства того, что указанный поворот действительно имеет место, налицо. (а) Это произошедшая после выхода книги С.Хантингтона «Столкновение цивилизаций» – и полемики вокруг нее – резкая политическая мобилизация цивилизационного дискурса и перестройка на его основе геополитических практик... (б) Возродившийся в российском интеллектуальном сообществе интерес к цивилизационной проблематике – в связи с поисками специфики «русской цивилизации», «русского мира». В самое последнее время он оказался политически сфокусированным вокруг поблем цивилизационной идентичности и цивилизационного суверенитета. (в) Выплывшее на публичную поверхность соперничество имперского и цивилизационного дискурсво (при состоявшемся понимании пережиточности первого из них и непроработанности второго)... То, как между собой связаны статегичность и корпоральность, практически очевидно из опыта управления большими компаниями (и другими сложными организационными структурами), где стратегический уровень управления – вполне обычная реальность. А вот целесообразность их рассмотрения в цивилизационном горизонте очевидна куда менее... [Но] разве давние споры о влиянии транснациональных компаний на ход мирового развития не свели в одно поле мысли мир с его цивилизационным разнообразием, и корпоративное развитие, влияющее на судьбу всех цивилизаций, своеборазие которых, как считают антиглобалисты, оказалось под угрозой? И разве тема нового миропорядка... не привела уже к необходимости диалога цивилизаций, а в версии ООН – альянса цивилизаций?»240 Сложная структура корпоративного управления позволяет организовать устойчивое развитие. Оперативное управление, как мы показали выше, относится к эволюции, постепенному разворачиванию свойственной организации логики развития. В то же время не все эволюционные процессы позволяют организации благополучно развиваться. Как в организме и в природе в ней накапливаются вредные изменения. Проектировать организацию тоже не очень получается. В крупных структурах имеется огромное число факторов, которые препятствуют внедрению изменений по заранее намеченному плану. В следующей главе мы рассмотрим управление развитием с учетом естественноискусственной природы организации. Гвишиани Д.М. Пределы роста – первый доклад Римскому клубу. Цит по: http://altfuture.narod.ru/Future/predel.htm 239 Генисаретский О.И. Корпоральность в навигационно-стратегическом пригляде / В сб. «Корпоральность и развитие»... Стр. 13-15. 240 116 Глава 6. Управление развитием Прежде чем рассмотреть управленческую деятельность, направленную в будущее, стоит остановиться на понятии развития. Здесь нам снова придет на помощь этимологический словарь. Факт, который сейчас может показаться удивительным: слова «развитие» ни в древнерусском, ни в церковнославянском языках не существовало. Оно появляется в XVIII веке путем переноса по частям немецкого слова Entwicklung (ent- — раз-, -wickl- — -ви-, -ung — -тие).241 В свою очередь немцы калькировали французское слово dévelopement, 242 откуда и нынешнее англ. development. Во французском языке понятие развития в его нынешнем значении возникло не ранее XVI века, в средневековом лексиконе его еще нет. Сходные по смыслу является латинское ēvolūtio – развёртывание (свитка), раскрывание (книги), в свою очередь происходящее от глагола ēvolvere, самым древним значением которого является раскатывать, распахивать, а переносным – развивать, раскручивать, прясть нить жизни.243 В его основе древнее индоевропейское значение гнуть (> виться) и резать (> быстро двигаться, ср. рассекать > расти).244 В русском языке латинский корень –vol- представлен, например, в слове волосы. С понятием волосы, пряжа, веревка сочетается и основное значение русского глагола развить, возникшее в языке естественным путем: развертывать, раскручивать, расплетать, распускать. В толковом словаре Даля, изданном в 1863-66 годах, даются такие примеры употребления этого слова: Развить веревку на паклю. Так сверчено, что и не разовьешь. Весна развивает почки. *[звездочка означает переносное значение] Упражненье развивает способности. *Он старается развить мысль, об отсутствии в человеке заслуги. Рука развилась, болит в суставе, кисти, завити. Развивать шелк, разматывать коконы. -ся, страдат. и возвр. по смыслу. *У него силы еще не развились. Торговля, промыслы развиваются, расширяются.245 Даль приводит отглагольные существительные, которые исчезли из русского языка за последние 150 лет: «развиванье, развив, развивка», обозначающие физическое действие. Употребление слова развитие было ограничено значением роста: Развитие телесное, рост и полнота; — умственное, духовное, степень зрелости души. Развитие зародыша, созреванье и рост его от зачатия. А к такой фразе: Эта отрасль промышленности у нас в большом развитии, словарь дает пометку: оборот нерусский. Это калька с немецкого Entwicklung’а. Существует два подхода к управлению развитием. Первый подход основан на постепенном, естественном ходе изменений, в древнем значении разворачивания, раскручивания нити жизни. Понятие заведования, где нет интенции развития, замысла, направленности вперед, во многом основано на принципах неизменности деятельности. Эта включенность в исходное устройство мира, естественность составляет сущность эмпирического знания, которое не предполагает заранее определенных гипотез об устройстве мира. Можно провести аналогию с естественнонаучным методом, когда Шанский Н.М. Школьный этимологический словарь русского языка. Происхождение слов/ Н.М.Шанский, Т.А.Боброва. — 7-е изд., стереотип. — М.: Дрофа, 2004. 242 Фасмер М. Этимологический словарь русского языка. В 4 т. Т. 3/ Пер. с нем. и доп. О.Н.Трубачева. М., 1987. 243 Дворецкий И.Х. Латинско-русский словарь. 2005. http://lingvo.yandex.ru/about.xml?d-la 244 Маковский М.М. Удивительный мир слов и значений... Стр. 58-59. 245 Даль В.И. Толковый словарь живого великорусского языка. В 4 т. 1863-1866. http://slovari.yandex.ru/dict/dal 241 117 исследователь наблюдает природные явления, не вмешиваясь в них, и затем делает обобщения, имеющие в классической науке ценность в виде практических следствий. Критикуя претензию последователей тейлоризма на научность, Питер Друкер еще в середине XX века обратил внимание западных исследователей феномена управления на то, что менеджмент является в первую очередь практической деятельностью, которая имеет интегрированную природу. В своей известной работе, которая носит соответствующее название – «Практика менеджмента», Друкер предлагает в качестве философии менеджмента выбрать управление по целям и самоконтроль.246 «Этот принцип, – пишет он, – основан на понимании “работы управления”, анализе специфики менеджеров как социальной группы, понятиях человеческой деятельности, поведения и мотивации и относится к каждому менеджеру, независимо от его уровня, функции и организации».247 Согласуясь с принципами естественнонаучного подхода, теоретическое построение идет вслед за практикой и является обобщением устойчивых паттернов деятельности, которое оформляется в виде общественно значимых предъявляемых правил и норм. В качестве примера управления как нормирования можно привести уже упоминавшиеся выше «истории успеха» и «лучшие пратики». Как происходят изменения, в чем сущность развития? Вот, например, как ответил на него Йозеф Шумпетер. В цитированной выше статье «Развитие» он делает ясное различение между постепенными изменениями, ростом, и дискретными изменениями, происходящими «рывком»: «Лучше всего это показывает пример из области экономики: непрерывный рост населения и богатства объясняет непрерывное улучшение качества дорог и количества почтовых фургонов через постепенную адаптацию. Но, сколько бы почтовых фургонов не ездило по дорогам, железной дороги вам таким образом не получить. Этот вид “новизны” представляет собой то, что мы здесь понимаем под “развитием”: этот термин теперь можно строго определить как такой переход от одной нормы экономической системы к другой ее норме, который не может быть разложен на бесконечно малые этапы. Другими словами, это шаги, между которыми не существует непрерывного пути».248 Кажется вовсе не случайным то, что Шумпетер подарил эту статью на юбилей одному из коллег и не стал ее публиковать. В ней он вышел за рамки классического экономического подхода, но остановился перед сложностью прогнозирования развития: «... В качественных терминах наши возможные действия при встрече с новыми явлениями во всех общественных науках одинаковы. Существуют лишь количественные различия, зависящие от того, насколько то или иное предметное поле поддается точному анализу... Мы можем наблюдать и детально описывать разрывы и скачки..., идентифицировать точки, где возникает новизна... и тем самым выстроить теорию механизмов, связанных с возникновением новизны... мы можем также делать прогнозы относительно многих аспектов явлений, связанных с развитием. Мы Друкер, который был выходцем из европейской культурной среды, с некоторой иронией относился к американской социально-гумантарной науке. «Философия» по-американски, конечно, не имела ничего общего с «любовью к мудрости» в ее западноевропейском смысле. Сниженность рассуждений до прикладного их аспекта прослеживается и ряде других понятий, получивших в американском английском особый смысл (ср. вошедшее в нынешний узус слово идея, амер. idea. Это не образ, не результат озарения, а мнение, напр. «идея подарка»). Именно поэтому Друкер постоянно обращает внимание на практическую и даже прагматичную направленность своих выводов и рекомендаций. Это почти традиционный способ передачи знания в его западном оформлении: будете делать так, как я говорю, и у вас все получится; не надо размышлять, надо действовать. Возможно, именно такой способ разговора с американскими клиентами, а затем и дискурс книг обеспечили Друкеру исключительное уважение и популярность прежде всего в Америке. 247 Drucker P.F. The Practice of Management. L., 1968. First published 1955 by Wm.Heinemann Ltd. Стр. 168. 248 Шумпетер Й.А. Развитие... Стр. 848. 246 118 определяем пронозирование как однозначно определенное понимание состояния системы, характеризуемое точно рассчитанной нормой. Эти расчеты основаны на предыдущей норме. Однако, в одном случае прогнозирование невозможно, даже если предыдущая норма в точности известна – нельзя предсказать разновидность и размах самой новизны. То есть, одно состояние системы может быть выведено из другого только в рамках одной и той же нормы. Для того, чтобы состояния системы оставались в рамках одной и той же нормы, более раннее из них должно быть отклонением от равновесия нормы, а более позднее – тяготеть к этому же равновесию. Но в рамках любой конкретной науки, одна норма никогда не может быть выведена из другой, за единственным исключением того, что мы выше назвали ростом... Даже если мы могли в наивысшей возможной степени предчувствовать, что произойдет, триада “неопределенность, новизна, скачок” осталась бы все так же непобедимой... право апеллировать к изменениям в данных имеет свои пределы, и заканчивается ровно тогда, когда мы начинаем воспринимать общественные науки как единое целое. Тогда передача проблемы из компетенции одной общественной науки в компетенцию другой приводит нас как бы в заколдованный круг... Очевидный пример – теория происхождения видов... Она всегда оказывается бессильной, когда сталкивается с недосягаемостью и неопределенностью инновации, скачка... Она всегда упирается в логические пределы, или, иными словами, в тот факт, что наша логика – это логика адаптационных процессов, которая может либо отрицать, либо игнорировать развитие».249 Привычка видеть разворачивание явлений как причинно-следственную связь порождало, по мысли Шумпетера, две ложных «ассоциации» развития в виде веры в прогресс и эволюционизма. Для нас первая «ассоциация» представляет несомненный интерес. Несмотря на то, что со времени написания работы прошло почти восемьдесят лет, приписывание изменениям исключительно позитивнго характера только усиливается – и не случайно. Прислушаемся к мнению великого ученого: «Вера в прогресс подразумевает положительную оценку любых изменений. И именно потому, что она подразумевает оценку, она не имеет право на существование в науке. С социологической точки зрения легко понять, почему, на фоне растущих прибылей, поднимающийся слой промышленных и торговых капиталистов принес с собой “веру в прогресс”».250 Эволюционизм, по Шумпетеру, является другой тенденцией в современной ему ситуации в гуманитарной области. Речь идет о применении естественнонаучной парадигмы к общественным наукам, в том числе и к вопросам управления. Рассмотрим одну из биологических теорий, объясняющую механизм развития при смене условий окружающей среды. Экскурс. Как у крокодилов выросли крылья Биологи давно заметили, что с помощью теории естественного отбора можно объяснить далеко не все изменения, происходившие по мере развития видов. Вот как эту проблему комментирует академик В.П.Скулачев, анализируя происхождение «крылатых» динозавров от архозавра, общего предка современных крокодилов и птиц: Прогрессивная эволюция путем естественного отбора «вполне пригодна для тех случаев, когда речь о мутации, приносящей немедленную выгоду. Однако она не работает, если появление полезных свойств требует последующих мутаций... И уже совсем плохо, если мутация в первых поколениях вредит мутантам, а польза может произойти лишь в отдаленном будущем... В последнем случае естественный отбор должен препятствовать, а не способствовать прогрессу. 249 250 Там же. Стр. 849-850. Там же. Стр. 853. 119 Превращение передней лапы ящера в крыло требует столь большого количества отдельных мутаций, что все они не могли произойти одновременно. Постепенное изменение передней конечности, превращающейся в крыло, неизбежно должно было привести к кардинальному ухудшению “хватательной” функции еще до того, как завершилось формирование функции “летательной”. Сквозь сито естественного отбора не могли пройти промежуточные формы. которые уже были не в состоянии использовать передние конечности в прежних целях, но еще совсем не летали... Появление любого нового качества было бы крайне затруднительно, если бы каждое из предшествующих ему количественных изменений непременно должно было бы давать организму какие-то сюиминутные выгоды. Легко представить себе как ускорилась бы эволюция, если в ее процесс были бы выработаны специальные механизмы, защищающие промежуточные формы от давления естественного отбора».251 Что самое поразительное, такой механизм существует. В любой биологической системе заложен механизм переключения режимов быстрого и медленного развития. В науках о живом он получил название r/K-стратегий.252 Первый режим, r-стратегия, заключается в ускорении обмена веществ, увеличении потомства и, вследствие истощения ресурсов организма, сокращении продолжительности жизни. Другой режим, K-стратегия, напротив, предполагает замедленный метаболизм, низкий уровень размножения и длинную жизнь. Интересным является пример, приведенный в статье акад. Скулачева: переключение режимов потребления кислорода свойственно не только целым организмам, но и митохондрии, которая в клетке занимается выработкой энергии. То есть данный механизм работает даже на субклеточном уровне! Справедливо это и для человеческой популяции. Из истории известно, что в благоприятные времена народы в целом становятся выше, а в трудные периоды уменьшаются в росте. Североамериканский психолог Джон Раштон (Rushton) сделал попытку приложить эту теорию к стратегии развития разных человеческих рас. В своей книге «Раса, эволюция и поведение: будущее истории жизни» он утверждает, что азиаты, имеющие бóльшую продолжительность жизни и меньшие показатели рождаемости, чем негроиды, тяготеют к K-стратегии, африканцы же, напротив, демонстрируют тренд, характерный для r-стратегии. Исследование Раштона было подвергнуто на Западе суровой критике, в основном по этическим соображениям, однако прецедент применения биологических системных механизмов к человеку состоялся.253 Член-корреспондент РАН Г.Р.Иваницкий, известный биофизик и один из руководителей Пущинского наукограда, отмечает: «Оказывается, нет пропасти даже между поведением людей и микроорганизмов, и неожиданно проявляется похожесть в коллективном поведении бактерий, грибов, насекомых и людей». 254 Например, грибслизневик в зависимости от внешних условий может быть либо скоплением независимо существующих одноклеточных, либо единым многоклеточным организмом. Когда пищи достаточно, клетки гриба существуют по отдельности, не составляя единый организм. А когда запасы истощаются, «голодающие» клетки выделяют вещество, которое улавливается их собратьями. Получив химический сигнал опасности, все клетки начинают перемещаться по спирали и образуют единый организм – плазмодий, который быстро движется как единое целое и активно ищет пищу. 255 Таким образом, переключение режимов является одним из универсальных способов адаптации живых организмов и биосферы в целом к изменениям внешних условий. Скулачев В.П. Эволюция, митохондрии и кислород. Соросовский образовательный журнал, ISSEP, № 9 (46), 1999. Стр. 4-5. 252 Буквы r и K взяты из названий математических коэффициентов, которые применялись американскими биологами Мак-Артуром и Уилсоном в ходе исследования динамики популяций. 253 Rushton, J.P. Race, Evolution, and Behaviour: A Life History Perspective. London, Ontario: Transaction Publishers, 1995. 254 Иваницкий Г.Р. Круговорот. Общество и наука / Г.Р. Иваницкий; отв.ред. А.Б. Медвинский; Ин-т теорет. и эксперимент. биофизики РАН. М., 2005. Стр.48. 255 Там же. Стр. 54. 251 120 Если взглянуть с этой точки зрения на организацию, то можно заметить тотже механизм реагирования на изменения внешней среды. В период подъема издержки завтрашнего дня покрываются за счет роста в будущем. Компания разрастается, развивает много новых направлений, создает новые подразделения, зачастую с неясными целями. Это типичная r-стратегия. Быстрый рост ведет и к ускоренному расходу ресурсов: финансовых, материальных, человеческих. Если внешние условия позволяют, компания может работать в таком режиме довольно долго, пока она не начинает испытывать структурное напряжение. Так часто происходит с торговыми сетями или другими распределенными организациями. При росте объектов сети выше критического компания может просто не справиться с управлением и распадется под собственной тяжестью. Как остроумно заметил Сирил Паркинсон, расширение означает усложнение, а усложнение — разложение. Однако, если удается провести организационную и структурную перестройку (например, ввести в торговой сети управление не отдельными магазинами, а надстроить уровень региональных кустов, организовать распределительный центр), то сеть может продолжать развиваться в том же темпе. Рано или поздно внешняя среда меняется, наступает период спада. Тогда происходит смена стратегии с r на К. От лишних областей деятельности избавляются, ресурсы стараются расходовать экономно, образно говоря, «ложатся на дно». Переход от одной стратегии к другой осуществляется через кризис, когда в организации происходят значительные изменения. Именно в это время требуются руководители, которые могут быстро развернуть ситуацию в нужном направлении, кризис-менеджеры. Мы уже упоминали о кризис-менеджменте в связи с проблемой американского стиля лидерства. В эпоху благоденствия, в стабильной ситуации использование методов кризис-менеджмента порождает излишнюю напряженность, принуждает руководителя и коллектив к постоянной гонке, бесцельно расходует ресурсы организации. В ситуации спада этот стиль управления также не приносит результатов. Кризис-менеджмент допустим, как сильнодействующее лекарство в ударной дозе, но в короткий период времени – в момент изменения r/K-стратегии. Для преодоления разрушительного воздействия спада при переходе на K-стратегию в управлении людьми применяется метод психологического воздействия, состоящий в изображении внешней угрозы, перед лицом которой сообщество должно сплотиться. В массовой культуре в качестве такой угрозы выступают инопланетяне или иные космические объекты, грозящие человеческой цивилизации, природные катаклизмы, преступные группы, стремящиеся уничтожить человечество (ср. кинематографическую Бондиану). Всеобщая сплоченность может быть достигнута через преодоление границы возможного. С этой целью идеологи формируют образ «фронтира», к которому надо продвигаться и который надо преодолеть.256 В 2008-2009 годах для российских предприятий такой внешней угрозой и одновременно вызовом стал кризис, который сильно поколебал устойчивое положение нашего бизнеса, сложившееся в условиях экономического роста предыдущего десятилетия. Что касается биологии, то ученым пока неясно, каким образом происходит указанное переключение режимов. Планетарные катаклизмы, случавшиеся на Земле в давние геологические эпохи и сопутствующие им явления адаптации пока еще плохо изучены, равно как и явления, происходящие в микромире. Зато определенно известно, что в компании переключение режимов не происходит само собой: его требуется Понятие фронтира (англ. frontier), более широкое, нежели политико-географическое обозначение «границы поселений белых» в США, ввел в своих романах Фенимор Купер. В его произведениях герой бежит от «цивилизации» в романтический мир «фронтира» – отодвигающейся на Запад границы между землями переселенцев из Европы и владениями индейских племён. (По материалам статьи «Соединенные Штаты Америки» в БСЭ). Именно это значение слова «фронтир» было использовано, в частности, основателями доктрины неоконсерватизма для формирования политики США в 1950-70-х годах. 256 121 организовать. Именно в это время становятся востребованы руководители, которые в условиях роста редко бывают в фаворе. В период реализации r-стратегии ресурсов достаточно, развитие идет быстро, поэтому в отношении руководителей, даже не очень умелых и эффективных, существует охранительный подход: есть – и ладно. Именно в условиях реализации r-стратегии работает способ продвижения по службе, который отвечает коммунальным целям коллектива: на руководящие позиции выдвигают людей, удобных в социальном отношении. Это лояльные члены коллектива, в меру способные, разделяющие ценности организации. Такие люди полностью конформны среде: они поддерживают организационное равновесие и вследствие этого для целей развития непригодны. Задачей руководителя организации является создание механизма, позволяющего выдвигаться на административные посты тем людям, которые менее социально приемлемы, но (или в силу этого?) готовы работать на преодоление равновесного состояния и достижения более амбициозных целей. Такие люди могут плыть против течения, и обычно коллектив воспринимает их со знаком «минус». Но можно взглянуть на их особенности и с другой точки зрения. Работа таких людей бывает направлена против организационного распада, окостенения, окукливания. Хорошие «антиэнтропийные» руководители держат компанию в тонусе, постоянно подвинчивают и подкручивают организационные гайки. Именно таких руководителей почти не продвигают в стабильные времена. Подвижные и неугомонные, они мешают остальным «спокойно работать». Однако их терпят, когда в организации начинаются трудности. Потребность в таких руководителях в связи с кризисом только возрастает. Обычно бизнес-среду рассматривают как статичную, например, только на подъеме или только на спаде. Это приводит к тому, что развитие организации часто рассматривается как изменение в одних из тех же – стабильных – условиях, неважно, благоприятных или нет. В период перемен не только организация продолжает меняться, одновременно с этим происходят изменения внешней среды. Это делает процесс развития гораздо менее предсказуемым. Здесь руководителю нельзя опереться на предыдущий опыт, требуется постоянная работа по отслеживанию внешних изменений и приведению организации в адекватное среде состояние. Пример из жизни Собственники производственной компании в период благоприятной рыночной конъюнктуры решили вложить излишек денежных средств в сельское хозяйство и приобрели развалившийся колхоз. Постепенно удалось привести хозяйство в порядок, наладить севооборот, закупить в кредит новые комбайны и тракторы. Оставшиеся в хозяйстве работники поняли, что могут себя прокормить, и перестали уезжать на заработки. Существенных средств на развитие владельцы не давали, понимая, что окупятся они не скоро, а основное производство также требовало вложений. Поэтому хозяйство в основном развивалось из собственных средств. Как-то в районной администрации владельцы услышали, что крупный холдинг купил находящийся рядом с их хозяйством бывший колхоз-миллионер, назвал его «агрофирмой». Агрохолдинг инвестировал в агрофирму несколько десятков миллионов долларов, закупил иностранные высокопродуктивные семена и мощные американские комбайны. Получив такой щедрый «подарок», агрофирма на следующий год собрала невиданный в районе урожай. Все приводили ее в пример, приезжало телевидение, появились публикации в газетах. А хозяйство, о котором идет речь, не могло похвастаться такой урожайностью, ведь техника и семена были куплены исходя из имевшихся ограниченных средств. 122 Тогда собственники стали директора своего хозяйства укорять, что, несмотря на новую технику и удобрения, урожаи у него средненькие. Директор пытался оправдываться, говорил, что еще пару лет назад и такие цифры были большим счастьем, постепенно урожайность будет расти, он отдаст кредиты за технику и будет закупать лучшие семена и удобрения. Уехали собственники недовольные, решили директора поменять. Однако на селе все узнается быстро, глава районной администрации встал на защиту директора, и тот остался. Год спустя урожаи все собрали хорошие, но продать не смогли – мировой рынок сельхозпродукции оказался заполнен дешевым зерном. Хозяйство, привыкшее жить по средствам, сумело свести концы с концами; агрофирма сильно ушла «в минус». Еще через год грянул кризис, и агрохолдинг обанкротился. Технику и другое ликвидное имущество банки забрали за долги. Даже посеять озимые средств не хватило. Агрофирма перестала существовать. Весной 2009 года хозяйство отдало кредиты. Так как оно было одним из немногих, кто в кризис смог расплатиться, банк расширил хозяйству кредитную линию и весеннюю посевную кампанию провели вовремя. По осени прибыль от продажи урожая, которую в прошлые времена собственники посчитали бы небольшой, пустили на развитие производства. Теперь уже никто не вспоминает про рекордные урожаи соседей. Все понимают, что в наше непредсказуемое время самое главное – устойчивое развитие. Приспособление к условиям внешней среды, поддержание устойчивого равновесия, эволюция и другие естественные механизмы и процессы, наблюдающиеся в организациях, вызывают аналогию с живыми организмами. Действительно, сложные системы имеют в своем поведении много общего. Тем не менее, организация, в отличие, например, от клетки, не является системой целиком естественной, природной. При всей сложности живых систем, в отсутствие у биологов понимания, как они на самом деле устроены и работают, современная научная картина мира не предполагает проектного характера развития естественных объектов. С этой точки зрения, человек не может проектировать свои биологические параметры: рост, ширину костей скелета, состав крови, скорость обмена веществ, продолжительность жизни и пр. Конечно, есть сообщения о йогах и восточных монахах, которые могут произвольно замедлять или ускорять метаболизм: почти не дышать, высушивать мокрую простыню на морозе, нагревая свое тело усилием воли. Проектированием в строгом смысле слова такие упражнения назвать нельзя. Можно довести до высокой степени мастерства свое умение задерживать дыхание или повышать температуру тела, причем в измененных состояниях сознания. Однако, если йог будет резко выведен из состояния транса, его дыхание непроизвольно вернется к обычному ритму. Изменению, да и то на короткий срок, подлежит только ограниченная группа функциональных параметров. Никто не волен ни уменьшить свой рост, ни обратить вспять возрастные изменения. Обычный человек не только не может прогнозировать будущее своего тела, но и не управляет его настоящим состоянием. Живыми системами можно управлять, но другим способом, чем неживыми. Норберт Винер заметил, что «индивидуальность тела есть скорее индивидуальность огня, чем индивидуальность камня, это индивидуальность строения, а не кусочка вещества». 257 Функция не всегда привязана к носителю этой функции. Если вещественный носитель, субстанция, замещается другим, функция, тем не менее, может выполняться. В.Лефевр находит в этом свойстве систем отношение «ткань-рисунок». Материальная субстанция (атомы организма, сотрудники организаций) являются тканью, выполняемые ими функции – нанесенный на ткань рисунок. Анализируя деятельность таких систем, Лефевр предлагает рассмотреть организацию, где «каждый день происходит смена функций 257 Винер Н. Кибернетика и общество. М., 1958. Стр. 110. 123 между людьми, скажем, сегодня каждый человек выполняет ту функцию, которую его сосед выполнял вчера... Таким образом, мы построили устойчивую функционирующую структуру, которая скользит по функционирующей структуре, которая, в свою очередь, скользит по субстанции атомов».258 На таком принципе построены небольшие коллективы, где все должны уметь всё. Это т.наз. «адхократические» организации.259 Например, разработчики программного обеспечения занимаются одновременно разработкой архитектуры информационной системы, написанием программного кода, тестированием и общением с пользователями. У каждого члена такой команды есть своя специализация, но она проявляется лишь в определенный период, когда это необходимо. Такие команды особенно успешны при выполнении творческих задач, когда нет жестких требований процессу, но зато важен результат, причем с не определенными заранее параметрами. Экскурс. Мастера узора Включенность в ткань окружающего мира присутствует в идее узора ряда восточных традиционных учений. Слово «узор» происходит от древнеславянского «узрети». Хотя в современном языке оно означает «повторяющийся рисунок, орнамент, украшение», его смысл когда-то был сходен с однокоренным словом «прозрение». Суфийские «мастера узора» имеют знание о закономерностях и путях развития мира, полученное от учителей. Способности этих людей часто бывают неправильно истолкованы как сверхъестественные. В связи с тем, что традиционное знание недискретно и поэтому не может быть выражено словами, «мастера узора» постигают его невербально, они его ощущают и используют, в том числе «предсказывая» будущее. Кавычки употреблены здесь намеренно, так как знание узора позволяет не только делать прогноз в современном смысле слова, но именно знать, какие события или явления произойдут. Такое целостное знание возможно получить путем длительного обучения и при наличии соответствующих способностей. В природе существует огромное число ритмов, и умение войти в гармонию с этой естественной ритмической структурой бытия определяет интуитивное постигаемую цепь событий. «Мастер узора» живет одновременно во всех временах, для него будущее столь же вещественно и определенно, как прошлое и настоящее. Умение постигать узор всегда считалось необходимым для настоящего руководителя. Чтобы вести за собой людей, во все времена нужны были не только воля и организаторские способности, но и хорошо развитая интуиция. Однако со времен Декарта европейская цивилизация идет по пути все большей дискретности, воспитывая и поощряя «счетоводов» и «аналитиков». Люди, имеющие целостное восприятие, становятся маргиналами, их воспринимают с опаской, так как для дискретного восприятия их действия часто выглядят непредсказуемыми. Дефицит интуитивных руководителей и излишняя опора на рациональность в управлении привели к доминированию «лидерства на основе чисел», о котором мы писали выше. В российском бизнесе, который менее цивилизован в западном смысле слова, основан на более древних формах поведения, иррациональные поступки и ситуативные реакции часто приносят социальный успех. В десятке самых богатых людей России нет ни одного человека со степенью MBA. И это не случайно. Есть поговорка, что никому не нужны менеджеры, умеющие работать только в хорошую погоду. А погода в российском бизнес-климате все время штормовая. Умение управлять в сложных условиях на курсах не получишь, оно приходит не только с опытом, но и вследствие знания узора. Лефевр В.А. Конфликтующие структуры / В сб.: Лефевр В.А. Рефлексия. М., 2003. Стр.122. Адхократия (от лат. ad hoc ut – с тем, чтобы) – организация, создающаяся для выполнения какой-то задачи, как правило, творческой, проектной. Впервые ввел этот термин американский психолог, теоретик лидерства Уоррен Беннис, а популярным сделал его Элвин Тоффлер в «Футурошоке». 258 259 124 На этом мы закончим обзор первого подхода к развитию, который рассматривает организации как «самодвижущиеся» системы. Это своего рода общественные организмы, и поэтому они подчиняются определенным природным закономерностям. К организации приложимы многие естественнонаучные концепции, особенно биологические. Конечно, естественные законы еще мало исследованы. Даже если известно, что является результатом эволюции, абсолютно непонятно, как это происходило. Существует и древнее знание, которое позволяет использовать скрытые – от современного человека – резервы восприятия окружающего мира и строить управление на основе творческой интуиции. С течением времени развитие стало обозначать не только процесс, эволюцию, постепенное изменение, наподобие развивания волос или веревки, но и его следствие. В XIX веке странно для русского уха звучало: «эта отрасль промышленности быстро развивается». Говорили: «промысл этот шибко пошел». Значение развития как результата одноименного процесса стало осмысляться в период индустриальной революции начала XX века. Постепенно древнее значение «естественности» дополняется смыслом «искусственности». Развитие начинает мыслиться дискретно, как скачок, взрыв. Вот как трактует этот новый смысл Юрий Громыко по отношению к деятельности управления: «Развитие осуществляется в форме взрывного действия. Поэтому управление развитием – это прежде всего управление результатами взрыва (курсив наш – Л.Г.), удержание параметров процесса в определенных рамках и освоение получаемых эффектов. Управляет развитием тот, кто создает способы употребления эффектов развития. Сам процесс развития может быть разделен на три стадии: подготовка развития-взрыва, собственно взрыв и управление эффектами развития после взрывного скачка. Важнейший момент управления взрывом – инициация самого взрывного скачка, или перехода в новое состояние.» 260 Если бы не слово «управление», этот текст можно было бы поместить в статью о горном деле или о другой технической отрасли. Мысль об управлении процессом в заданных рамках, на основе параметров демонстрирует приверженность Ю.Громыко инженерной точке зрения, где развитие является результатом проектной деятельности. В наиболее явной и практической форме описание инженерного подхода встречается уже в начале XX века. Основанный на позитивизме и бихевиоризме,261 научный менеджмент Тейлора и Форда в США и Файоля во Франции с самого начала был не способом осмысления мира, а методом улучшения управляемости в условиях роста производства и его удаленности от головной компании. Создатели дисциплины «менеджмент» решали с помощью триады «планирование-организация-контроль» вполне конкретные задачи стандартизации и проектирования производства, в том числе и процессов управления. В условиях империалистической экспансии требовалось повышение производительности труда работников, включая и наемных управляющих. Разработкой идей искусственного в управлении занимались и большевики. Стоит вспомнить, что вся созидающеразрушительная мощь Октябрьской революции и результаты «великого тридцатилетия» 20-50-х годов прошлого столетия основаны не на идее развития, а на идее преобразования. Громыко Ю. Общество развития... Стр. 104. Бихевиоризм (от англ. behaviour — «поведение») — направление в психологии, объясняющее поведение человека. Бихевиоризм как самостоятельное направление в психологии и педагогике существует с 1913, его основположником был американец Джон Уотсон. Бихевористы утверждают, что предметом изучения должно быть не сознание, как в психоанализе и других направлениях гуманистической психологии, а поведение человека и животных. Психика представлялся бихевиористам «черным ящиком», реагирующим на стимулы. Бихевиоризм изучает непосредственные связи стимулов и реакций (рефлексов) и делает упор на исследовании навыков, обучения, опыта. 260 261 125 «Основная характеристика процессов развития в отличие от преобразований состоит в том, что источники развития не могут быть привнесены извне (курсив наш – Л.Г.). Они должны содержаться в самих процессах изменений... Предполагается, что у развития есть некоторое динамическое ядро осуществляющихся процессов самодвижения. (Еще раз подчеркнем: источник самодвижения содержится в самих этих процессах и не может быть привнесен извне). В результате повторения таких процессов изменяется форма их организации. Эта трансформация и может быть описана как переход количественных изменений в качественные, что обычно и характеризует развитие».262 Ниже мы рассмотрим парадигму изменения-преобразования, которая обусловила колоссальный научно-технический рывок в СССР и США в XX столетии. Этот второй подход, который можно назвать инженерным, рассматривает управленческую деятельность как конструирование. Это не открытие нового в природе, не наблюдение, не обобщение правильных для данного сообщества образцов. Организации могут быть спроектированы, в них могут проводиться направленные изменения. Чтобы заниматься развитием-преобразованием, организатор должен, согласно Г.П.Щедровицкому, освободить в себе «конструктивную смелость». 263 Воодушевленный успехами развития кибернетики и технологии середины прошлого века, Г.П.Щедровицкий, пользуясь постулатами марксизма и ее приложения в психологии – теории деятельности, убеждал слушателей своего семинара в 1978 году: «Оргуправленческая точка зрения есть альтернативная по отношению к естественнонаучному подходу... И вроде бы все это есть следствие перехода на инженерную точку зрения. Вернее, на оргтехническую, поскольку инженерная есть на самом деле синтез научноисследовательской, когда техник знает, что делает и какие последствия будут.» 264 Инженерный подход к управлению также берет свое начало в естествознании, но изначально ставит задачу преобразования. Для марксиста-естествоиспытателя познание природы есть не цель, но средство ее дальнейшего покорения. Для марксистски настроенного общественного мыслителя-деятеля, ярким примером которого был А.А.Богданов (Малиновский), «очевидна необходимость выработки универсально-общих методов, которая положила бы предел анархичности в дроблении организационного опыта».265 Приводя аргументы в пользу создания «всеобщей организационной науки», Богданов в начале 1920-х годов пишет: «Легко видеть, насколько новая задача несоизмерима со всеми, какие до сих пор ставились и разрешались. Всю сумму рабочх сил общества – десятки и сотни миллионов разнообразно дифференцированных единиц – придется стройно связать в один коллектив и точно координировать со всей наличной суммой средств производства – совокупностью вещей, находящихся в распоряжении общества; причем в соответствии с этой исполинской системой должна находиться и сумма идей, господствующих в социальной среде... Эта триединая организация – вещей, людей и строгой научной планомерности, а именно всего организационного опыта, накопленного человечеством... Необходимо, чтобы он был организован целостно и Громыко Ю. Общество развития... Стр. 104-105. Щедровицкий Г.П. Оргуправленческое мышление: идеология, методология, технология (курс лекций) / Из архива Г.П. Щедровицкого. Т.4 ОРУ, 2-е изд. М., 2003. Стр. 37. 264 Щедровицкий Г.П. Фрагменты доклада на семинаре «Дизайнерское движение и перспективы его развития». Новоуткинск, 1978 год / В сб.: Путеводитель по основным понятиям и схемам методологии Организации, Руководства и Управления: Хрестоматия по работам Г.П.Щедровицкого. М., 2004. Стр. 13. 265 Богданов А.А. Тектология: (Всеобщая организационная наука). В 2-х кн.: Кн. 1 / Редкол. Л.И. Абалкин (отв. ред. и др./ Отд-ние экономики АН СССР. Ин-т экономики АН СССР. М., 1989. Стр. 51. Наиболее полное, 3-е издание книги вышло в 1925-29гг., в 1926 году был опубликован перевод книги на немецкий язык. 262 263 126 стройно, иначе его применение не способно выйти за пределы дробных, частичных задач. Необходима, следовательно, универсальная организационная наука».266 Богданов, несомненно, был знаком с идеями Л. фон Берталанфи в области теории систем. Системный подход был использован и в СМД-методологии при определении понятия организации как управленческой деятельности и ее результата: «Организация является по сути дела конструктивной работой, материалом которой становятся люди. При этом слово “организация” употребляется в двух смыслах: организация как деятельность организовывания и организация как результат этой работы... Итак: выбор элементов, сборка элементов, задание определенных отношений и связей, превращающих совокупность элементов в некое целое, – это есть работа по орагнизации в том случае, если такими элементами являются люди...» 267 Подходя к управлению как к технологии, которую можно реализовать, мы сталкиваемся с проблемой описания того, что происходит в голове руководителя. Это то, что Станислав Лем, говоря о Конструкторе будущего, поэтично определил как «молчание действия». Когда руководитель осуществляет управление, он действует, а «о том, что действовать можно, мы знаем намного уверенней и лучше, чем о том, каким способом это действие происходит».268 Для того, чтобы конструировать, надо иметь элементы конструктора. Такими элементами стали понятия СМД-методологии, которая выделила несколько уровней управленческой деятельности, роли и функции ее участников безотносительно к предмету деятельности. Методологи вышли за рамки инженерной психологии: из их схем был намеренно удален человек – его заменили значком; из обсуждений были удалены психологически нагруженные понятия, связанные с манипулированием, влиянием, человеческой индукцией и другими социально обусловленными формами взаимодействия. Это было изучение мыслительного механизма управления с универсальной точки зрения, не зависящей от языковых и культурных реалий, в которых действует руководитель и которые могут влиять на способ «конструирования» его деятельности. Проектирование результатов на основе замысла вполне применимо в конструировании сложных машин и сооружений. Это не есть новация инжерного дела в Новой истории. Сохранились фрагментарные описания организации строительства огромных сооружений в Египте, Вавилоне, Персии и на американском континенте, которые явно указывают на проектный характер этих работ. Имеется гораздо меньше сведений об успешных социальных проектах. Известно, что Эхнатон в XIV до н.э. провел «невероятную религиозную реформу, которая потрясла все устои традиционного древнеегипетского общества, цивилизации и культуры». 269 В течение нескольких лет ему удалось ослабить полуторатысячелетнюю власть могущественного жреческого сословия Гелиополиса и возвысить воинскую касту, организовать культ нового божества – Атона, превратить его в государственную религию, построить в пустыне новую столицу. В эпоху Средневековья примером успешных направленных социальных преобразований за очень краткий исторический период является создание двух государств, существующих до сих пор, – Франции и России. Св. Бернар в IX в. и Сергий Радонежский в XIII в. способствовали распространению монастырей, консолидировали удельные княжества, организовали империи – монархическую Францию и Московское царство. Меньше Там же. Стр. 106. Щедровицкий Г.П. Оргуправленческое мышление – методология, идеология, технология / В сб.: Путеводитель... Стр. 161-162. 268 Лем С. Сумма технологии. М., 1968. Стр. 241. 269 Статья «Эхнатон» в Википедии – свободной энциклопедии. 266 267 127 известно о деятельности орденов монахов-воинов: тамплиеров, розенкрейцеров, рыцарей Тевтонского ордена. Механизмы и способы социального проектирования, как и другие общественные сакральные практики древности, были под строжайшим запретом. Как мы показали в первой главе, данный запрет был вызван не только и не столько властными претензиями древних правителей, но огромной эффективностью применявшихся тогда методов управления. Даже те скудные сведения, которые стали достоянием историков, говорят о мощном порыве социального конструирования с использованием эзотерического знания об истинном устройстве человеческого общества. Когда это знание стало менее герметическим, начались масштабные эксперименты социального переустройства. Экскурс. «Малый народ» как основной механизм социального проектирования Вспомним энциклопедистов и Вольтера, идеи которых подготовили одну из самых кровавых драм в Новейшей истории – Французскую революцию 1789-1794 гг. Французский историк начала XX века Огюст Кошен (Cochin), занимавшийся исследованиями философских и социальных предпосылок революционного террора, резко критикует концепцию возврата к естественности второй половины XVIII века: «Вы знакомы с этими философскими догмами: они все восходят к одной – “природа хороша”; и все правила сводяться к одному – “не мешать”. ... Вера, послушание, уважение – лишь они опасны, и это их Вольтер обозначает словом “гадина”». 270 Анализируя превращение французской прогрессисткой мысли в воинственное учение, род секты, «республику словесности», Кошен формулирует концепцию «малого народа», которая легла в основу революционных преобразований: «... Анархия может соединться с порядком в двух формах: единстве руководства и единстве общественного мненеия; и самое маленькое общество мысли совершает это чудо. ... “Прогресс просвещения”, завоевание реального человека социальным человеком проходит ряд ступеней и этапов, начиная с умственной социализации “философа” в 1789 г., моральной – “патриота” в 1792г. и до материальной социализации “гражданина” в 1793 г. ...На 100 записанных не наберется и 30 соблюдающих правила, и пяти деятельных, и как раз эти являются хозяевами общества; они выбирают новых членов, достигая таким образом нужного им большинства, они назначают заседания бюро, составляют резолюции, руководят голосованием, без перебоев, без ущемления принципов, без упреков собратьев, потому что отсутствующие считаются присоединившимися, да к тому же разве нет в запасе массы способов убрать того , кто мешает? …Так в большом обществе как бы само собою образуется другое – малое, но более активное и сплоченное, которому не составит труда управлять большим без его ведома» (курсив наш – Л.Г.).271 Только за неполных одиннадцать месяцев Террора в 1793-94 гг. погибло 40 тыс. чел. и 500 тыс. были заточены в тюрьмы. Общее число жертв революционных событий не было подсчитано, так как в стране царил хаос.272 В результате преследований Франция лишилась аристократической верхушки, члены которой были убиты или вынуждены бежать из страны. Не меньше пострадало и зажиточное крестьянство, средний класс, который обеспечивал страну продовольствием. Результатом Революции стало разрушение структуры французского общества, ослабление экономики, продолжительный голод, люмпенизация огромной части населения. До сих пор последствия этих событий проявляются во Франции в виде запутанной системы государственного управления и ее Кошен О. Малый народ и революция: Сборник статей об истоках Французской революции. М., 2004. Стр. 30. 271 Цит. соч. Стр. 244-245. 272 Furet F. et M.Ozouf. Dictionnaire critique de la R volution fran aise. P., 1988. 270 128 чудовищной бюрократизации. Острый взгляд Кошена выхватил сущность захвата власти «малым народом». Спустя полтора века такое же явление возникло в России в облике большевизма. Чем закончился Октябрьский переворот, нам известно лучше, чем про следствия Террора. Методолог С.В.Попов дает интерпретацию хода общественных изменений, которая весьма сходна с описанной выше позицией Кошена. В статье «Методология организации общественных изменений» он рассматривает механизм выяснения границ «искусственности» преобразований в организации: «Всякая попытка изменить ту или иную часть общества приводит к следующей ситуации: появляется человек или группа людей, которых не устраивает существующее положение дел, и они хотят его изменить в соответствии со своими представлениями (планами, проектами). Но поскольку “преобразователи” имеют дело с общественными образованиями – рефлексивными и активными, то получают реакцию, причем совсем не ту, которую могут заранее “вычислить”… Изменения происходят не там и не такие, как планировалось вначале... “Классическое” проектное мышление рассмотривает такую ситуацию “хотели как лучше, а получилось как всегда”, либо как ситуацию недостаточного (неверно осуществленного) проектирования, либо (что чаще) как результат плохой реализации и управления. На самом деле ситуация всегда такова, потому что неадекватным является способ ее представления в мышлении... Парадоксальна позиция преобразователя общества. С одной стороны, он противопоставляет себя обществу, с другой – сам является продуктом этого общества и находится в рамках той же культуры. Способность же помыслить иное общественное устройство представляет собой труднейшую проблему. Наиболее простой (но и непродуктивный) способ – ... смотреть, что не нравится, и пробовать исправить это. Так пытались размышлять первые утописты... Другой способ – выделить тенденции или “тренды” и по ним “увидеть” другое общество. Фантасты и футурологи упражняются в этом. Третий способ – спроектировать отдельную “вещь” (или систему “вещей”) и реализовать проект, изменив тем самым общество в нужном направлении. Смею утверждать, что изображенная ситуация не изменится. Если не изменяются культурные нормы и тип организации, общество восстанавливается в прежнем виде, ничего не меняя в себе. Либо... в результате взаимодействия всех сил исторического процесса получится нечто совершенно иное, не запланированное. Парадокс может быть разрешен только в том случае, если “преобразователь”, в первую очередь, начнет изменять не общество, а себя. При этом он станет, соответственно, носителем новых норм культуры и типа общественной организации. Но в этом случае менятеся и объект размышления: не образ изменения будущего, а самоорганизация, позволяющая сформировать, “вырастить” новую культуру и новую организацию жизни (курсив наш – Л.Г.)».273 Самоизменение преобразователя – сильный тезис, правда, нуждающийся в дополнительной аргументации. Направленное изменение человека с незапамятных времен является ядром эзотерической традиции. Заметим, что все инициатические по сути практики, будь то подготовка профессиональных спортсменов, музыкантов, математиков или членство в монашеских орденах всех времен и народов, основаны на идее наставничества. Учителя не выбирают – это он выбирает достойного и проводит его через испытания. Только пройдя через мучительный и долгий период ученичества, человек изменяется в нужную сторону. Именно поэтому «педагогика для взрослых» категорически отказывает ученикам в принятии решений относительно содержания, сроков и способов обучения. Здесь уместно вспомнить восточную притчу, которую приводит известный популяризатор суфийских идей на Западе Идрис Шах: Попов С.В. Методология организации общественных изменений. В сб. «Этюды по социальной инженерии: От утопии к организации / Под ред. В.М.Розина. М., 2002. Стр. 59-60. 273 129 Один суфий учил своих учеников: «У меня есть только один урок. Когда выучите его, сможете учить другой. Я искал духовность повсюду, пока не понял, что ее не найти там, где ее ищет недостойный. Мой Мастер, хаким Анис, научил меня, что я должен учиться быть достойным поиска. Поиск недостойного есть скрытое высокомерие. Я спросил хакима, куда мне идти, чтобы найти знание, а не мнение. Тогда он научил меня тому, чему я не хотел учиться, способом, которого я не хотел (курсив наш – Л.Г.). Он научил меня как искать знание.»274 Преобразователь, изменяющий себя, который сам себя вытащил за волосы... напоминает легендарного Мюнхаузена, Философия социального проектирования в советскую эпоху берет свое начало с одиннадцатого тезиса Маркса о Фейербахе: «Философы лишь различным образом объясняли мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его».275 Социальное проектирование в СССР приобрело грандиозный характер. Возник новый человек, которого Александр Зиновьев окрестил «Гомо советикус». В 1977 году в Конституции СССР появляется сочетание «новая историческая общность людей — советский народ». Можно спорить, в какой тональности – мажоре или миноре – описывать эти явления, но они существовали и были результатом определенного замысла. Эти идеологические «останки» повсеместно встречаются и на постсоветской территории. Какую бы область деятельности в России мы ни взяли для рассмотрения, очень скоро выяснится, что за фасадом модных слов скрывается попытка переиначить или возродить какой-нибудь социальный проект советских времен. Во всех сферах жизни, от создания Маяковским нового языка и до великих «строек коммунизма», проектная составляющая в Советском Союзе была чрезвычайно велика. Перемещение огромных масс людей, освоение Крайнего Севера, БАМ, целина. «Атомный проект», спутник, первый полет человека в космос. Своя система образования, разделение университетской науки и отраслевой, НИИ – научно-промышленные структуры, не имеющие аналогов в мире... «Мы рождены, чтоб сказку сделать былью», – пели советские люди в 1930-х годах. По выражению великого русского экономиста Н.Д.Кондратьева, это была полная победа телеологического принципа над генетическим. Социализм был совсем молод, у всех возникало чувство огромных перемен, во всей их нечеловеческой грандиозности, включая чудовищные злодеяния. (Возможно, это историческая аберрация, и жизнь обывателя или крестьянина в глубинке, не потревоженная ни расстрелами, ни коллективизацией, протекала в обычном ритме.) В то время было много сочувствующих Стране Советов, не только в Америке, опустошенной кризисом, но и в Европе, охваченной фашизмом. Лион Фейхтвангер писал после посещения СССР в своей книге: «Москва 1937»: «Какая радость после всего этого встретить молодых людей, которым посчастливилось сорвать первые плоды советского образования, - молодых интеллигентов из рабочих и крестьян! Как крепко, уверенно, спокойно стоят они в жизни: они чувствуют себя органической частью мудрого целого. Будущее расстилается перед ними, как ровный путь, пересекающий прекрасный ландшафт. Выступают ли они на собраниях, беседуют ли с кем-нибудь, наивная гордость, с которой они рассказывают о своей счастливой жизни, не наигранна; из уст их действительно рвется то, чем переполнены их сердца. Когда, к примеру, молодая студентка высшего технического училища, которая всего несколько лет назад была фабричной работницей, говорит мне: “Несколько лет назад я не могла правильно написать русской фразы, а теперь я могу дискутировать с вами на немецком языке об организации автомобильной фабрики в Америке”, или когда девушка из деревни, пышущая радостью, докладывает собранию: “Четыре года назад я не 274 275 Шах И. Мыслители Востока. М., 2009. Маркс К. и Энгельс Ф. Соч., изд. 2, т. 3. Стр. 4. 130 умела ни читать, ни писать, а сегодня я беседую с Фейхтвангером о его книгах”, – то радость их законна. Она вытекает из такого глубокого признания советского мира и понимания их собственного места в этом мире, что чувство испытываемого ими счастья передается и слушателям».276 Литература, изобразительное искусство, архитектура были в то время инструментом формирования новой картины мира для членов социалистического общества. В этой картине много несовместимого, эклектичного, но она предельно функциональна. Новое искусство было призвано не столько выражать личную точку зрения художника, сколько изменить мир. Соавтор этой книги Вадим Маркович Розин упоминает о проекте архитектора Мельникова для Зеленограда, в котором предполагались залы, где жители под звуки оркестра должны спать и видеть общие социалистические сны. «Здесь социальный идеал в явном виде определяет структуру будущего объекта». 277 Импульсом преобразования было проникнуто и все содержание управленческой деятельности. Особый размах в довоенную эпоху получает комплексное планирование – территориальное и социально-экономическое. В качестве примера можно назвать т.наз. «сталинский» Генеральный план развития Москвы 1935 года, определивший современную радиально-кольцевую структуру города. Реализация этого генплана не только позволила избежать многих проблем, свойственных европейским столицам, но и сформировала у нескольких поколений москвичей новый набор представлений о городском пространстве, среде обитания, жилище. Картина мира живущих в Москве включает высотки и сталинские дома, «пять минут пешком от метро» как меру расстояния, и другие объекты, которые отсутствуют у жителей других городов России. Экскурс. План ГОЭЛРО Другим примером социалистического планирования является грандиозный, даже по нынешним меркам, план ГОЭЛРО. Он был реализован всего за 10 лет. ГОЭЛРО́ (сокр. от Государственная комиссия по электрификации России) стал первым перспективным планом развития экономики, принятым и реализованным в России после Октябрьской революции. Подготовка проекта масштабной электрификации страны велась ещё до революции, одним из её идеологов был В.И.Вернадский. Однако разногласия в царском правительстве, а затем Первая мировая война помешали осуществлению этого замысла. В число разработчиков ГОЭЛРО входили видные ученые и инженеры, всего около 200 человек. Главным техническим специалистом стал Л.Б.Красин, а руководителем комиссии – Г.М. Кржижановский. План был разработан к концу1920 года, когда еще вовсю шла Гражданская война и в стране была ужасающая разруха. Через год, 22 декабря, план ГОЭЛРО был утвержден на IX Всероссийском съезде Советов. С тех пор эта дата, День энергетика, входит в календарь профессиональных праздников. ГОЭЛРО был комплексным планом развития не только энергетической отрасли, но и всей российской экономики. В нем предусматривалось строительство предприятий, обеспечивающих эти стройки всем необходимым, а также опережающее развитие электроэнергетики. Планирование осуществлялось в привязке к развитию территорий. Рассчитанный на 10-15 лет, план предусматривал строительство 30 районных электрических станций (20 ТЭС и 10 ГЭС) в центральной части России общей мощностью 1,75 млн кВт. К 1931 году план ГОЭЛРО был, в основном, выполнен. Выработка электроэнергии в 1932 году по сравнению с 1913 годом увеличилась не в 4,5 раза, как планировалось, а почти в 7 раз. 276 http://www.ug.ru/01.51/ps6.htm Марача В., Розин В.М. От социального проектирования к консалтингу и снова к социальным проектам? В сб. «Социальное проектирование в эпоху культурных трансформаций». М., 2008. Стр. 7. 277 131 В 1920 году Россию посетил известный писатель Герберт Уэллс. По результатам встречи с Лениным, который познакомил его с планом ГОЭЛРО, он написал известный очерк «Россия во мгле», где назвал план «утопией электрификации» и «сверхфантазией». Ленин пригласил Уэллса приехать через 10 лет. Когда тот приехал повторно в 1934 году, он был поражён тем, что план был не просто выполнен, но и перевыполнен по ряду показателей.278 Не менее впечатляющим было стремительное развитие науки и промышленности в 1920-50-е годы, плодами которого наша страна пользуется до сих пор. В интервью корреспонденту «Эксперта» член-корреспондент РАН, председатель Межгосударственного научного совета по чрезвычайным ситуациям стран СНГ Н.А.Махутов проектную направленность советской промышленности тех лет. (Курсив везде наш – Л.Г.) [Корр.] «Сегодня не может не удивлять, насколько системно подходили в те годы к развитию техносферы, взять хотя бы создание вашего института [Института машиноведения им. А.А.Благонравова РАН]. — К сожалению, наше время действительно не блещет проявлением такого системного подхода. Я недавно был на мероприятии, посвященном 110−летию со дня рождения академика Николая Антоновича Доллежаля, вы знаете, это выдающийся ученый, конструктор в области атомной энергетики, он создавал первый энергетический реактор в Обнинске. На примере ученых такого уровня видно, что именно решение крупных государственных задач влекло за собой появление выдающихся научных работников и инженеров, был настоящий фейерверк технических достижений и успехов. Мы прошли череду юбилеев и собственного института, и тех, с которыми мы долгие годы работали вместе. У нас и у ленинградского ЦНИИ конструкционных материалов «Прометей», к примеру, были 70-летние юбилеи. Это те институты, которые были созданы перед войной, целый ряд таких организаций. Также недавно была серия праздников 60-летних институтов — это мощные структуры, которые создавались во время войны и в первые послевоенные годы. Сегодня серьезных задач в стране меньше не стало, наоборот, их становится только больше, но мы, к великому сожалению, только сокращаем научно-исследовательские институты… Вот есть распространенное мнение, что американский шаттл и «Буран-Энергия» — это примерно одно и то же. На самом деле это совершенно разные вещи. Скажем, у них полезная нагрузка машины 18 тонн, а на нашем-то 100. Это совсем другие научные, конструкторские, промышленные задачи. Поэтому странно слышать, что, дескать, передрали у американцев опять. Что касается авиационной, атомной и подводной техники, то накануне краха Советского Союза мы обгоняли американцев по ключевым направлениям на 10–15 лет. Скажем, мировые рекорды подводных лодок по скорости до сих пор принадлежат нам.. Торпеда «Шквал», экранопланы «Каспийский дракон», ракеты средней дальности — ничего подобного у них не было. Сейчас все носятся с А380 как с крупнейшим самолетом, а у нас самолет «Мрия» был создан на 30 лет раньше. По задачам, по размерам он уникальнее этого аэробуса. Советский Союз накануне распада по основным параметрам, такова моя точка зрения, существенно опережал США».279 Система социалистического планирования, безусловно, заслуживает беспристрастной оценки. Понятно, что результаты научно-технических проектов можно было оценить с помощью технических параметров. А как оценить итоги проектов социальных? Возмем советские научно-исследовательские учреждения. За короткий срок, всего за какие-то десять лет, бериевские «шарашки» приобрели вполне гражданские черты, а многие институты были созданы уже в послесталинскую эпоху. В академгородках и НИИ сложилась каста ученых «бездельников», которые получали приличный прожиточный минимум и могли в прямом смысле слова ничего не делать. Они имели много свободного времени и вследствие этого могли… думать и придумывать. Большая часть так ничего и 278 279 По материалам статьи «ГОЭЛРО» свободной энциклопедии «Википедия». Тщательно обезвреженная техносфера. Журнал «Эксперт», № 47 (684), 7 декабря 2009. Стр. 68-70. 132 не придумала, но те, которые смогли, сделали открытия мирового уровня, причем не только для военных, но и для мирных целей. Аналогичный опыт есть и в Соединенных Штатах, где побочным продуктом научной «оборонки» стали практически все коммерциализированные сейчас технологии, в частности интернет. Так что «модель НИИ», с точки зрения либеральной экономики являющаяся паразитной, еще ждет своих исследователей. Где было предвидение, где проектирование, а где творческий перенос западного опыта, как это было при создании Московского физико-технического института? Как на самом деле проходило проектирование Новосибирского академгородка? Что именно было действительно запланировано, а что – выросло? Вот как оценивают результаты социалистического проектирования после двух десятков лет официального развала советской системы (и сорока лет развала неофициального) два разных автора – философ и методолог В.М.Розин и обозреватель журнала «Эксперт» М.Соколов. В.М.Розин: «...У социальных проектов всегда были два крупных недостатка. Один – низкая проектосообразность: социальные проекты или утопичны, нереализуемы, или подменяются социальными манифестами, концепциями, программами. Другой – искажение или выпадение социальных требований, предъявляемых к проектируемому объекту. Например, социальное проектирование 20-30-х гг. XX в., ставившее своей целью создание новой культуры и человека, реально позволило создать не новые социальные отношения или человека, а новые заводы, домакоммуны, клубы, дворцы культуры; проекты микрорайонов или экспериментальных жилых районов 60-70-х гг. привели не к новым формам общения и социализации (как замышлялось), а всего лишь к новым планировками и благоустройству; проекты региональных социокультурных преобразований на селе оказались утопичными и т.д.».280 М.Соколов: «Коммунисты столько всего наговорили про новую эру в истории человечества, а также столько всего наделали по части уничтожения уклада российской жизни, что естественно было явиться воззрению, согласно которому они в пределах одной шестой весь прежний мир разрушили и чего-то своего ни на что не похожего понастроили. Всеобъемлющий красный проект, он же тоталитаризм. В реальности же никакой всеобъемлющести не существовало с начала 30-х гг., как минимум. Одновременное объявление «безбожной пятилетки», неслыханная лютость мужикоборчества и восстановление хоть на что-то похожей системы образования, равно как и общее тяготение к классицизму, – это весьма противоречивая амальгама... Природа такой парадоксальной... амальгамы довольно проста. Не было никакого всеобъемлющего красного проекта, потому что культурная его часть отсутствовала... (курсив наш – Л.Г.). При оценке институтов почившего СССР стоило бы исходить из того, что в немалой своей части это были... институты Старой Европы, и в любом, конечно случае – Европы до 1968 г. Когда бы мы задумались, по чему ностальгируют многие наши сограждане – по парткомам и марксизмуленинизму или по строевропейским культурным установлениям, там окончательно и резко упавшим в 1968 г., а у нас начавшим падать двадцатью годами позже и продолжающим падать, – многое в картине послесоветских настроений предстало бы перед нами в ином свете».281 Несмотря на различия в оценке явлений, происходивших в течение семидесяти лет на «одной шестой», эти и другие авторы сходятся в одном: проектная составляющая в советском управлении была очень сильной. В проектной парадигме замышлялись и организационные преобразования, причем желание «построить по плану», пусть уже не советскому, а западному, присутствовало и после распада СССР. Вспомним ваучеризацию, введение в России новых форм организации политической жизни (парламент, президент), реорганизацию электроэнергетики. Здесь не место критике и 280 281 Марача В., Розин В.М. Цит. соч. Стр. 7. Соколов М. В СССР секса не было. Журнал «Эксперт», 17-23 августа 2009, № 30-31 (668). 133 анализу ситуации в стране, сложившейся в результате этих преобразований. Бывает творческий замысел, а бывает «затея» в терминах А.Зиновьева. Если бы название этой главы надо было перевести на английский язык, переводчик с легким сердцем написал бы «change management» и был бы абсолютно... неправ. Американский концепт «управления изменениями» является технологией «перевода отдельных людей, групп и организаций из текущего состояния в желаемое будущее состояние».282 В ее основе лежит, как и в случае других американских гуманитарных технологий, подход, замешанный на бихевиоризме. Напомним. что бихевиоризм рассматривает психику как «черный ящик», на вход которого подаются стимулы, а на выходе можно наблюдать поведенческие реакции. Правильные, с точки зрения исследователя, стимулы должны провоцировать запланированные реакции. Бихевиоризм отрицает наличие таких внутренних ненаблюдаемых свойств человеческой психики, как цели, мотивы, предубеждения. Одновременно с бихевиористским пониманием изменений в организации в США с середины прошлого века существовал и другой подход – организационное развитие (organization development). Его основателем считается Курт Левин (Lewin), который ввел в психологию понятие «групповой динамики». Левин показал, что групповые эффекты часто отличаются от индивидуального поведения, потому что у любого коллектива также есть свои цели и способы их реализации. Это то, что Г.П.Щедровицкий называл «самодвижением». «И вот когда начинается самодвижение, руководство либо становится невозможным, либо осуществляется в очень узких границах и появляется необходимость в управлении. Руководитель не только руководит, но и вынужден управлять, потому что его подчиненные никогда не отказываются от своих целей, от своего самодвижения целиком. А вот когда у них начинается самодвижение, то руководить ими уже не удается. Приходится применять другую технику – технику управления.»283 Щедровицкий не противопоставляет руководство управлению, а показывает, что это разные типы деятельности одного и того же руководителя, но в разных ситуациях. Руководство статично, управление динамично, связано с развитием коллектива, «самодвижением». Успешность руководства может зависеть от занимаемой должности, от «места», в то время, как управление предполагает умение взаимодействовать с управляемой системой и от места в иерархии не зависит. Но если подчиненные имеют свои цели, то каким образом их учесть и включить в цели организации? Это сложный вопрос, на который западная теория менеджмента не дает однозначеного ответа. Целеполаганию в менеджменте отведена особая роль. За последние несколько десятков лет деятельность по определению и постановке целей превратилась в самостоятельную область. Экскурс. Целеполагание в управлении В ответ на инженерно-механистическую модель целеполагания у Тейлора, Форда и их последователей, П.Друкер в «Практике менеджмента» описывает принципы управления по целям, как распределение задач сверху вниз, согласование планируемых 282 http://en.wikipedia.org/wiki/Change_management_(people) Автоматизация проектирования и задачи развития проектировочной деятельности / В сб.: Путеводитель... Стр. 158. 283 134 результатов и высокую степень самоконтроля при оценке их достижения.284 Управление по целям предполагает учет способностей и умений работников и их активное вовлечение в целеполагание своей организации. Такой способ управления является не просто процедурой планирования или оценки работы персонала. Это был новый для своего времени подход к управлению, основанный на диалоге между руководителями и подчиненными. Друкер предлагает организовать процесс целеполагания и отслеживания результатов на основе обсуждений, как сейчас модно говорить, «итераций», последовательно приближающих стороны к оптимальному решению. Руководитель и подчиненный проводят встречу для обсуждения целей работы подчиненного, в ходе которой определяется список понятных и посильных для исполнения задач. После этого руководитель указывает срок их выполнения. Руководитель регулярно или по мере надобности встречается с подчиненным и обсуждает результаты, при необходимости корректируя задачи и сроки. По мере выполнения установленных задач руководитель проводит оценку результатов и обсуждает их с подчиненным в режиме диалога. Cтороны принимают во внимание полученный опыт, и цикл постановки и контроля целей повторяется. С развитием массового бизнес-образования эта процедура получает мнемоническое название «SMART» (англ. умный, смышленый, толковый, ловкий) – сокращение по первым буквам прилагательных, характеризующих результаты целеполагания. Эти результаты должны быть: S (specific) M (measurable) A (achievable) R (relevant) T (time bound) – конкретными – измеримыми – достижимыми – соответствующими (целям организации) – привязанными к определенным срокам Более полный вариант «SMARTER» (сравнительная степень: умнее) включает в цикл планирования элементы обратной связи E (evaluate) R (re-evaluate) – оценивай – оценивай снова Считается, что если следовать данному алгоритму, то «все будет хорошо». В таком взгляде на постановку и контроль целей кроется непоколебимое американское желание «конвертировать понимание в технологию», о которой писал Р.Фарсон. Заметим, что такой способ целеполагания работает – но на самом нижнем уровне, где стоит задача функционирования. Планирование понятных, измеримых и реализуемых задач, самоконтроль и оценка достигнутых результатов, безусловно, лучше, чем «броуновское движение», которое наблюдается при самоорганизации. Соответствие целей по функциям и уровням обеспечивает медленное, эволюционное развитие организации. Если требуется принимать во внимание резкую смену внешних обстоятельств или задавать «проектный идеал», по Щедровицкому, то такой простой механизм, построенный по принципу «от достигнутого», вряд ли поможет. 284 Drucker P.F. The Practice of Management... Стр. 174-176. 135 В проектно-ориентированной среде, которая была создана в СССР, изучение развития человека и коллектива являлась не просто областью исследований, но важнейшей идеологической опорой советской власти. В советской марксистской психологии, начиная с Л.С.Выготского, утверждается концепция сознания как динамической системы находящихся в единстве эмоциональных, волевых и интеллектуальных процессов. Один из последователей Выготского, А.Н.Леонтьев, отстаивал точку зрения, что психика формируется в основном внешними факторами. Он подверг критике американскую психологическую школу за то, что та противопоставляла мотивацию объективным условиям деятельности, внешнему миру. Только в деятельности, направленной на взаимодействие с окружающей средой и на ее преобразование, и проявляются высшие психические функции, свойственные только человеку. В своем программном труде «Деятельность, сознание, личность» Леонтьев разъясняет основные понятия сформулированной им теории деятельности: «Но что такое человеческая жизнь? Это есть совокупность, точнее, система сменяющих друг друга деятельностей. В деятельности и происходит переход объекта в его субъективную форму, в образ; вместе с тем в деятельности совершается также переход деятельности в ее объективные результаты, в ее продукты. Взятая с этой стороны, деятельность выступает как процесс, в котором осуществляются взаимопереходы между полюсами “субъект-объект”. В общем потоке деятельности, который образует человеческую жизнь в ее высших, опосредствованных психическим отражением проявлениях, анализ выделяет, во-первых, отдельные (особенные) деятельности – по критерию побуждающих их мотивов. Далее выделяются действия – процессы, подчиняющиеся сознательным целям. Наконец, это операции, которые непосредственно зависят от условий достижения конкретной цели. Эти “единицы” человеческой деятельности и образуют ее макроструктуру.» 285 Советская психологическая школа последовательно отстаивает целенаправленный характер человеческой деятельности: «Любое действие увеличивает определенность и уменьшает энтропию... Любое действие... создает нечто принципиально качественно новое. не существовавшее ранее для данных объектов и субъектов взаимодействия... Магические действия вполне укладываются в эту парадигму, поскольку, если они адекватны формирующему их намерению, они эффективны и создают качественно новую упорядоченность в хаосе мира... Только высокоорганизованные существа, осознающие самих себя, могут соврешать не только адекватные действие, но и неадекватные действия. Именно это обстоятельство создает иллюзию логичности и упорядоченности окружающего мира... Цель деятельности выступает как формально зафиксированное, идеальное, мысленное представление будущего результата и является феноменом опережающего отражения».286 Другой выдающийся советский психолог П.Я.Гальперин, создатель теории поэтапного формирования умственных действий и понятий, разделяет действие на две части: ориентировочную и исполнительную, причем первая часть включает несколько фаз, происходящих на уровне сознания: анализ ситуации, целеполагание, проектирование, планирование, а вторая часть – фазу реализации.287 Согласно теории деятельности, любое действие имеет в своем основании некоторую проблему, которая вследствие анализа ситуации переходит в потребность. Последняя формирует мотив, который определяет цель деятельности. Далее разворачивается процесс формирования умственных действий, изображенный на рис. 4. Как правило, человек не осознает всех фаз ориенитровочной основы, которые протекают в свернутом, сокращенном виде. Оставаясь на позициях материализма, Гальперин отмечает, что «процесс сокращения [форм мыслительной Леонтьев А.Н. Деятельность. Сознание. Личность. М., 1975. Цит. по: http://www.lib.ru/PSIHO/LEONTIEV/dsl.txt 286 Елина И.Е., Елин А.В. Управление: Философские аспекты. М., 2009. Стр. 51. 287 Гальперин П.Я. Психология мышлелния и учение о поэтапном формировании умственных действий. М., 1966. 285 136 деятельности] позволяет перекинуть мост от совершенно раскрытых форм деятлеьности к ее наиболее скрытым офрмам, и этим содействует... линии на принципиальное сближение идеальной и материальной деятельности».288 Проблема Потребность Мотив Целеполагание ЦЕЛЬ Проектирование Анализ, контроль Для чего? Анализ, контроль Что делать? Анализ, контроль Каким образом? Анализ, контроль Что вышло? ПРОЕКТ Планирование ПЛАН Исполнение ПРОДУКТ Рисунок 4. Теория поэтапного формирования умственных действий по П.Я.Гальперину На постулатах теории деятельности строит свои рассуждения об управлении и Г.П.Щедровицкий. Формулируя четкое различение руководства и управления, он указывает на то, что руководство предполагает существование административной структуры с определенной иерархией и системой отношений. В такой системе, которуя описывал, в частности, Друкер, люди отказываются от своих целей и задач и принимают обязательство двигаться только в соответствии с целями и задачами организации. Гальперин П.Я. Развитие исследований по поэтапному формированию умственных действий / Психологическая наука в СССР. Т.1. М., 1959. Стр. 445. 288 137 «Деятельность управления, напротив, осуществляется в тех случаях (и в тех границах), когда подчиненные системы обладают собственным функционированием (или даже развитием) и управляющий орган не связан с ними непосредственными административными связями... Таким образом, управляемая система всегда является относительно независимой от управляющей, и управляющая система должна достигать своих целей в отношении управляемой системы, несмотря на эту независимость и с учетом ее.»289 Для методологии одним из центральных является вопрос: при каких условиях появляется возможность осуществлять управление? В своей статье 1966 года известный методолог О.И.Генисаретский разграничивает естественные (Е), искусственные (И) системы и их гибрид – К-системы, «системыкентавры», которые задаются тем, что их элементами могут быть как Е-, так и И-системы. Генисаретский определяет свою методологическую задачу как «поиск такого класса систем, в котором бы реализовалась необходимая связь понятия “управления” со своим признаком “цель”. Однако даже если в этом классе систем формально будет осуществляться цель, это еще не гарантирует того, что в них будет осуществляться управление.»290 Анализируя Е- и И-системы, Генисаретский приходит к выводу, что в Е-системах управления быть не может, так как с помощью Е-представлений нельзя решать практическую задачу управления жизнью естественных объектов. Но и в И-системах также не может быть управления, в этом классе систем не может возникнуть надобность в нем. Он обращается к работам популярного в то время английского специалиста по исследованию операций и представителя «второй волны» кибернетики Стаффорда Бира (Beer), который пытался приложить кибернетические принципы к организации:291 «На дифициентность управления И-системами в эмпирической форме указывал С.Бир. Он писал, что “наше представление об управлении наивно, примитивно и находится во власти почти фатального представления о причинности. Управление большинству людей ... представляется процессом грубого принуждения. Так, например, считают, что полицейский, регулирующий уличное движение, осуществляет ‘управление’. Однако на самом деле он просто пытается принять ответственное решение,.. используя метод принуждения”. [Бир Ст. Кибернетика и управление производством. М., 1965]. Принятое решение со стороны его предметного содержания и есть норма, реализующаяся в процессе его осуществления в некотором предметном материале. Принуждение же являет собою (правовой) механизм реализации, а вся ситуация в целом может быть представлена как И-система. Правда при этом С.Бир противопоставил И-системам, где нет управления, Е-системы, где его тоже нет. Но сейчас важно не это. На примере принятия решения полицейским и осуществления решения в механизме принуждения можно эмпирически продемонстрировать различие управления и руководства. Полицейский, действуя, осуществляет руководство общностью индивидов, находящихся в данном случае в роли городских пешеходов. Отметим пока, что руководство рассматривается нами как своеобразный вид социального действия, выполняемого в человеческом материале, в то время как Автоматизация проектирования и задачи развития проектировочной деятельности / В сб.: Путеводитель... Стр. 158. 290 Генисаретский О.И. Искусственные и естественные системы. Вопросы методологии, 1995, № 1. http://prometa.ru/olegen/publications/12. 291 Стаффорд Бир стал приобрел мировую известность на пятнадцать лет лет позже, чем была написана цитируемая статья, в связи с выходом в 1981 году его книги «Мозг фирмы» (The Brain of the Firm, перевод на русский язык был опубликован в 1993 году). Книга посвящена проблеме управления большими системами, в частности крупными промышленными компаниями. Бир считал, что современная фирма характеризуется огромным разнообразием возможных состояний, поэтому управление ею должно строиться иерархически. За образец управления Бир, как и многие адепты кибернетического подхода, принимал мозг и нервную систему человека. В качестве инструмента непрерывного управления фирмой Бир предлагает использовать компьютер. В качестве примера приложения указанных принципов на практике Бир описывает автоматизированную систему управления экономикой Чили «Киберсин», позволившую поддерживать правительство Альенде в кризисный для страны период. В конце книге Бир рассматривает угрозы человечеству «прежде всего из-за всеобщих недостатков в управлении». 289 138 управление относится к плану нормативных структур деятельности. В этом смысле руководство как система действий представляет собой социальную реализацию деятельности управления и поэтому не есть управление. (Курсив наш – Л.Г.)»292 Приходится констатировать, что в естественных системах управление не существует, так как Е-система эволюционирует по законам природы. Этого мы уже касались выше, характеризуя два механизма эволюции. Что касается целиком искусственных систем, то в них управление тоже отсутствует. По Г.П.Щедровицкому, управление «возможно только в отношении объектов, имеющих самодвижение... Пока этого самодвижения нет, ставить такую задачу или цель – управление – не имеет смысла».293 Такие системы, названные «кентавр-системами», стали предметом рассмотрения СМД-методологии. Другой особенностью управления является то, что управляющий и управляемый объект не существуют отдельно, как в кибернетической модели. Согласно Г.П.Щедровицкому, управляющая система как бы «захватывает» управляемый объект, который становится ее частью. Чтобы осуществить такой захват, управляющему надо развить средства прогнозирования, проектирования, исследования возможных траекторий движения управляемой системой. В то же время управляемая система, изменяясь, оказывает влияние на управляющую, и последняя тоже развивается. Управлять может только тот, кто имеет определенные знания об управляемом объекте и кто может изменяться, подстраиваясь под него. Экскурс. Конкурс руководителей на РАФе Одной из попыток применить на практике указанный подход стал организованный в 1987 году конкурс на замещение должности директора автомобильного завода РАФ в Латвии. Конкурс широко освещался в газете «Комсомольская правда» и, с политической точки зрения, был задуман и проведен в новом, перестроечном духе. Однако необычность мероприятия (все-таки выбирали директора предприятия союзного значения) заслонила для читателей «Комсомолки» менее очевидную проблематику – новизну самого подхода к выбору руководителя. В 1989 году организаторы конкурса, методологи С.В.Попов и П.Г.Щедровицкий выпустили книгу, в которой они попытались оценить не только степень успешности примененного игрового метода, но и теоретические предпосылки его использования в свете упомянутого выше соотношения естественного и искусственного в деятельности управления: «Сама задача управления какой-либо социальной системой может быть поставлена и ставится лишь тогда, когда мы рассматриваем ее, с одной стороны, как естественную систему, подчиняющуюся своим внутренним процессам с имманентными законами, а, с другой стороны, как искусственную систему, включенную в деятельность и преобразуемую ею в такой степени, что при этом меняются сами законы ее естественного функционирования и изменения».294 Сложность управленческой деятельности для исследования проявляется, например, в определении критериев ее успешности. Анализируя результаты конкурса, Попов и Щедровицкий пишут: «Отсутствуют адекватные описания работы руководителей и опирающиеся на них модели деятельности организаторов разного уровня. До сих пор не выработаны квалификационные Генисаретский О.И. Цит. соч. Организация, руководство, управление как типы деятельности / В сб.: Путеводитель... Стр. 162. 294 Попов С.В., Щедровицкий П.Г. Конкурс руководителей... Стр. 56. 292 293 139 характеристики управленческого труда; нет системы критериев, по котороым могла бы быть осуществлена оценка руководителей».295 Несмотря на то, что прошло более двадцати лет со времени конкурса, полностью поменялась ситуация в стране, стал доступен западный опыт и накоплен собственный, при подборе руководящих кадров продолжают использоваться задания и тесты, выявляющие социально-психологические качества, которые не специфичны для управленческой деятельности. Автору приходилось несколько раз проходить т.наз. «ассессмент» (англ. assessment – оценка, определение соответствия должности). Это стандартизированная процедура, включающая беседу с кандидатом, психологические тесты, деловые игры и другие способы выявления его типа личности и склонностей. Данная процедура уже несколько десятилетий применяется в западных компаниях для тестирования кандидатов на разные должности, в том числе и управленческие. Для руководителей предлагаются «типовые» ситуации: «Вы – директор предприятия, случилось то-то, вам надо решить следующие вопросы или разрешить конфликтную ситуацию. Какие указания, в каком виде и кому именно вы дадите?» В случае подбора на должность руководителязаведующего выполнение такого задания может, в лучшем случае, помочь выяснить, имеет ли кандидат хотя бы какое-то представление о координации и администрировании. Настоящее умение заведовать таким образом не проверишь. При таком подходе к проверке кандидатов из поля зрения ассессоров ускользает действительная готовность предполагаемого менеджера руководящей работе, которая предполагает сформированные в личном опыте (а не скопированные из «лучших практик») образцы поведения. Существуют другие практики отбора кандидатов через т.наз. «жесткие собеседования», где кандидата провоцируют на естественные для него реакции в дискомфортных психологических ситуациях. Ассессмент, как и другие методы оценки людей, особенно пришедшие из американской практики, направлен на выяснение реакции будущего руководителя на предъявляемый стимул (бихевиоризм в чистом виде!) В жизни за каждым рабочим конфликтом в жизни кроется сложная, зачастую системная проблема организации, которую в «ассессмент» заложить не получится ни при каких условиях. Управление имеет дело именно с такими проблемными ситуациями, а подобные способы отбора даже и не претендуют на выяснение пригодности кандидата к настоящей управленческой деятельности. Попов и Щедровицкий делают в отношении стандартных методов тестирования неутешительный вывод: «...наибольшую оценку всегда получит тот, кто предельно некомпетентен в управлении, кто действует руководствуясь сиюминутными целями и непосредственными ориентирами ситуации, кто, грубо говоря, по преимуществу осуществляет “полевое”, а не “волевое” поведение».296 Попытка выяснить, чем же на самом деле занят руководящий состав предприятия иногда приводит к парадоксальным выводам. Ниже приведен пример обследования заводоуправления одного из предприятий металлургической промышленности, который был выполнен российскими консультантами фирмы «CiG Business Consulting». Пример из жизни В ходе консультирования организаций консультанты выяснили, что до трети лишних затрат примерно половина обязана обусловлена несовершенством управления. Считается, 295 296 Там же. Стр. 48. Там же. Стр. 50. 140 что эти затраты могут быть устранены организационными преобразованиями в относительно короткие сроки и без крупных вложений. «Источником наиболее досадных потерь является неправильно организованный труд административно-управленческого персонала. Объем прямых потерь, связанных с функционированием органов управления предприятием на всех уровнях (от бригадира до генерального директора), оценивается в 10-25% от текущего уровня. Объем косвенных потерь, связанных с искажением информации, необходимостью ее контроля и перепроверки, принудительным согласованием разнонаправленных интересов, неверными управленческими решениями, гораздо выше... Структура рабочего времени руководящих работников заводоуправления одного из заводов выглядит примерно так: С учетом того, что рабочий день руководителя на 20-40% превышает стандартные 8 часов, получаем, что за счет оптимизации структуры рабочего дня время занятости составит примерно: 8 час. * 1.30 * 0.60 = 6.24 час., откуда следует, что примерно 20% руководителей становится ненужными.» 297 В статье, однако, не говорится, каким образом будут определять ненужных руководителей. В течение ста с лишним лет написаны десятки, если не сотни тысяч текстов о том, как повысить эффективность работы руководителя. Однако критерии собственно управленческого труда по сей день не сформированы. Или вот другой текст специалиста по управлению (курсив везде наш – Л.Г.): «Сегодняшние покупатели хотят получить товары и услуги более высокого качества, дополнительные услуги… – и все это по более низкой цене. Сотрудники хотят иметь творческую работу и достойную оплату собственного труда. Инвесторы хотят видеть отдачу от инвестиций, партнеры хотят, чтобы фирма учитывали и их выгоду. Акционеры рассчитывают на дивиденды. Руководитель компании сам решает, какие требования акционеров, инвесторов, покупателей, сотрудников, партнеров и в какой мере он сможет выполнить, обеспечивая функционирование и развитие бизнеса. Для этого нужно уметь считать, что дает компании каждый сегмент рынка, отдельный клиент, товар, канал сбыта и регион – чтобы сосредоточить усилия на наиболее выгодных клиентах, товарах и каналах (возникает ключевое понятие «эффективности»). Нужно постоянно отслеживать множество разнообразных параметров, динамически расставляя приоритеты: сегодня нужно урегулировать отношения с акционерами, завтра - приступить к созданию нового продукта, а послезавтра - воодушевить персонал и достойно ответить на происки конкурентов и новые пожелания клиентов… Нужно понять, что происходит, сфокусировать внимание, сконцентрировать ресурсы. А для этого нужно уметь формализовать проблемы, декомпозировать их, ранжировать, моделировать 297 Шоцкий Д.Б., Демидов Е.Е. Где деньги? http://www.cig-bc.ru/library/74190/112425/ 141 возможные варианты решения. И уметь обращаться с таким необычным и сверхмощным ресурсом как информация: синхронизировать его, консолидировать, разделять, тиражировать, преобразовывать и использовать в собственных интересах».298 Получается не руководитель, а суперкомьютер какой-то! Пока этот киборг будет формализовывать, декомпозировать и ранжировать, ситуация изменится – и все усилия нашего горе-руководителя, который все делал «по науке», пойдут прахом. Выше мы уже говорили, что результатом деятельности управленца является выбор правильного решения. Классическая теория менеджмента считает, что решения принимаются на основе достаточных данных, а затем, согласно модели «менеджмента по целям», их выполнение подлежит периодическому контролю. Эта трехзвенная структура «сбор информации принятие решений - контроль за исполнением» утвердилась и в линейном, и в проектном управлении. Однако даже в небольших организациях в ситуации стабильности руководитель обычно вынужден действовать в условиях, когда данных недостаточно, а решения надо принимать здесь и сейчас, сообразуясь с собственной, пусть и не вполне осознаваемой программой действий, часто называемой «здравым смыслом». Если же речь идет о крупной организации, то руководитель всегда действует в условиях неопределенности и личного риска. Психолог Ричард Фарсон очень верно отразил человеческую составляющую управления: «Администратору нужны толкования, мнения, ему необходимо “помусолить” информацию. Вот почему он проводит большую часть своего времени в общении... Там, где ему приходится выбирать между цифрами и людьми, он выбирает людей.»299 Попытка собрать еще больше информации, «получше посчитать» маскирует колебания или нежелание руководителя принять решение. В эту ловушку попадают, как правило, сотрудники финансово-экономических служб, которые пытаются с помощью цифр как можно более подробно обосновать будущие действия, используя при этом данные прошлых периодов, «запаздывающую» отчетность. В отношении будущих явлений и событий, о которых мало что известно, управление должно быть основано не на расчетах, а на предвидении. Организуя конкурс на РАФе, методологи предложили участникам отказаться от привычной, «запаздывающей» технологии сбора данных и перейти к программированию развития завода. «При этом в условиях неопределенности и коллективной работы “выигрывал” тот, кто мог отказаться от лишней информации, провести системный анализ ситуации на заводе, оценить перспективы его движения и наметить основные направления развития всей сисетмы, в которую завод РАФ включен на правах элемента... В условиях конкурса кандидаты должны были перейти к стратегии управления, а значит – к усилению и наращиванию собственного, прежде всего, знаниевого обеспечения. Поспешное принятие решений уступило место специальному анализу различных точек зрения, системному рассмотрению ситуации и выработке пакета возможных стратегий развития с опорой на программирование и прогнозирование возможного “поведения” различных служб и инфраструктур предприятия. Поставив перед собой задачу разработки стратегий развития завода РАФ, кандидаты должны были опираться на принцип разделения и связи “прошлого”, “настоящего” и “будущего” и, в Альтшулер И. Современные технологии управления: тенденции и перспективы. http://www.cig-bc.ru/library/112/?i_9432=112801 299 299 Фарсон Р. Менеджмент абсурда... Стр. 68. 298 142 соответствии с этим принципом, строить свою работу, производя системный анализ ситуации и проектирование идеального состояния завода (курсив наш – Л.Г.)».300 Выборы директора РАФа закончились победой Виктора Боссерта, которому довелось управлять заводом всего три года. К началу 1990-х выпускавшийся на РАФе микроавтобус устарел, попытка его модернизации провалилась, так как как сотни смежников оказались разбросаны по всему постсоветскому пространству. Выпуск продукции постоянно падал, и в 1997 году производство остановилось окончательно. Последними моделями РАФа были модификация популярной некогда «маршрутки» и автомобиль-катафалк для перевозки гробов. По иронии судьбы такой автомобиль стал последним и в истории самого завода. Завод прекратил своё существование в 1998 году. А В.Д.Боссерт, которому участие в конкурсе принесло всесоюзную популярность, с начала 1990-х возглавлял солидные инвестиционные структуры. Программирование развития организации, каким бы оно ни было произвольным, происходит в рамках определенной парадигмы. В 1987 году никто не мог предсказать столь быстрого развала СССР, и программа развития РАФа учитывала советскую реальность: налаженные производственные связи, распределенные цепочки, гарантированный сбыт. Латвийский завод, как и другие советские автомобильные предприятия: АЗЛК и Автоваз – стал жертвой перемен. Но не только политических или экономических, как это часто преподносят средства массовой информации. Изменения, которые заставили уйти в небытие советскую промышленность, касаются смены стандартов. Экскурс. Бойтесь данайцев, приносящих стандарты! Выше мы уже касались истории возникновения стандартов в промышленности. И советская, и западная стандартизация производственных процессов обязана своим возникновением военно-промышленного комплексу. «Оборонка» нет-нет, да и заставит вспомнить о себе. Если вам приходилось ездить на поезде в западном направлении, то вы могли заметить, что в Бресте поезд стоит более двух часов, а в Чопе – больше трех. Это связано с тем, что ширина железнодорожной колеи за границами бывшего СССР меняется. Приходится краном поднимать вагоны и переносить на другую платформу. Так что советская граница, проходящая по железной дороге, до сих пор «на замкé». Диаметр советских макарон «удивительным» образом совпадал с диаметром пуль (заводы все были двойного назначения). Или возьмем электротехнику. Еще десять лет назад, покупая иностранный бытовой электроприбор, вы не сразу могли начать его использовать – не подходила ширина российской розетки, которая соответствовала ГОСТу, а вовсе не стандарту Международной электротехнической комиссии. А эта комиссия была создана еще в 1906 году ведущими европейскими промышленниками, которые тогда готовились к войне. Именно на базе МЭК в 1946 году была создана Международная организация по стандартизации – та самая ISO, чьим стандартам в области систем управления российские организации сейчас пытаются соответствовать. Когда на российских предприятиях начинают подготовку к сертификации по стандартам серии ISO 9000 (или ГОСТ-Р ИСО 9000) «Системы менеджмента качества», многие сотрудники испытывают недоумение. Зачем надо как-то специально готовиться, если «у нас все по ГОСТам»? Советские ГОСТы создавались как предписывающие, они нормируют всё, как говорится, «до последнего вздоха». Часто объектом котроля при стандартизации становился не процесс изгтовления продукции, а его материальный 300 Цит. соч. Стр. 57. 143 результат, то есть собственно продукция. Поэтому советский «Знак качества» относился не к тому, как продукт создавался, а к тому, что он собой представлял. В студенческие времена автору приходилось по нескольку дней в году работать на конвейре кондитерской фабрики «Ударница», над которой шефствовал институт. Укладчиц не хватало, студентки фасовали в коробки зефир в шоколаде, бывший тогда большим дефицитом. Не думайте завидовать. На второй час работы никто уже не мог на этот зефир смотреть, так как разрешалось весь зефир нестандартной формы съедать на месте! А брака было предостаточно... На коробках же стоял «Знак качества», что по отношению к зефиру было вполне справедливо, а по отношению к организации работы – вовсе нет. В 1987 году ISO предприняла попытку применить британский стандарт в области организации оборонной промышленности в мировом масштабе. Так возник стандарт серии 9000 «Системы менеджмента качества». До сих пор специалисты сетуют, что название было выбрано неудачное. К качеству продукции этот стандарт отношения не имеет. Он определяет управленческие рамки, ограничивая себя которыми организация может производить продукцию запланированного уровня качества и совершенствовать свою систему управления. Международные стандарты систем менеджмента – качества ли, экологии или техники безопасности – это стандарты рамочные. И это их главное отличие от ГОСТов. Казалось бы, как хорошо – никто тебе жестко ничего не предписывает, что хочу, то и стандартизирую... Отнюдь! Возьмем, например, пункт 6.4. стандарта ISO 9001 «Производственная среда»: «Организация должна осуществлять менеджмент тех аспектов производственной среды, которые влияют на соответствие продукции требованиям». 301 Одно предложение. А за ним – все вопросы обеспечения работы предприятия: производственная инфраструктура, организация логистики, вспомогательные производства... Чтобы соответствовать только этому пункту, надо выявить требования, причем не только ГОСТов и законодательных актов, но и всех так называемых «заинтересованных сторон»: клиентов, поставщиков, партнеров, органов государственной власти, надзорных органов. Во-вторых, определить те самые «аспекты, которые влияют». В-третьих, сделать так, чтобы руководители и сотрудники выполняли свою работу с учетом и «требований», и «аспектов». А вчетвертых – и это самое сложное – применять эти навыки и понимание в штатных ситуациях всегда и на уровне автоматизма, а не так, чтобы это требование стандарта выполнялось путем личного озарения или подвига. Причем, каждый сотрудник должен уметь внятно объяснить, как он в своей работе этот пункт стандарта применяет и что делает на рабочем месте для улучшения ситуации. И так по каждому пункту... Наверное, самое трудное в международных стандартах для нашего, российского восприятия – это скрытая в западной культуре упорядоченность, склонность к анализу, расчленению деятельности на кусочки. Одни идентифицируют, другие планируют, третьи выполняют, четвертые верифицируют, пятые квалифицируют, шестые валидируют, а седьмые их всех аудируют. Что же до нашего руководителя, то это «человек-оркестр», он должен уметь всё, если нужно – работает за всех. Есть и обратная ситуация: народу много, а все работают за одного. Трудовой процесс у нас протекает героически. Часто приходится слышать: ничего, прорвемся! Всем миром навалимся и одолеем: разработаем, сконструируем, выпустим, довезем, продадим... Сказывается уже упомянутая выше разница двух этических систем Лефевра и общинная сущность большинства наших организаций. Поэтому международные стандарты в области управления внедрять бессмысленно. Их надо осваивать – как иностранный язык, езду на велосипеде или игру на скрипке. Потому что научить иностранному языку невозможно, можно только научиться. 301 Международный стандарт ISO 9001:2008(R), Четвертое издание 2008-11-15. ISO, 2008. Стр. 7. 144 При этом важно понимать, что не все стандарты нам подходят. Практически все западное нормативное богатство складывалось десятилетиями, оно наследует и принципы протестантской этики, и американский «фронтир». Даже правильный перевод текста стандарта является сложной задачей: другие реалии, обычаи делового оборота, трудовые отношения. Применение чуждых управленческих норм на практике вырождается либо в формальность, либо в любимую для инженерного русского ума задачку – обвести ревизора вокруг пальца. Только сейчас, спустя двадцать лет после «успешного внедрения» стандартов серии ISO 9000, стали задумываться об адаптации международных управленческих норм к национальным условиям. Есть и другой аспект использования международных требований, который западные стандартизаторы предпочитают не афишировать. Считается, что стандарты нейтральны, однако это не так. Россия долго откладывала ввод стандартов на автомобильное дизельное топливо и бензин, известные как Евро-2, Евро-3, Евро-4 и Евро-5. Топливо различается по октановому числу, которое у бензина второго класса составляет 92, у третьего, четвертого и пятого классов – 95. Также в расчет берется и химический состав выхлопных газов. В 2002 году панику у отечественных производителей и импортеров грузовиков вызвало запрещение использовать двигатели, не соответствующие стандарту Евро-1. А ведь при работе по 8 часов в день грузовик с двигателем Евро-0 выбрасывает в атмосферу почти 6 тонн выхлопных газов, при Евро-1 – 2,6 тонн, при Евро-3 – 1,8 тонны. С 1 января 2009 года весь бензин и дизтопливо, производимые российскими нефтеперерабатывающими заводами, должны соответствовать требованиям экологического стандарта Евро-3, еще через год – Евро-4. И, наконец, Евро-5 вводится с 1 января 2013 года. Эти требования содержатся в утвержденном правительством России техническом регламенте «О требованиях к автомобильному и авиационному бензину, дизельному и судовому топливу, топливу для реактивных двигателей и топочному мазуту». Технически можно было наладить выпуск бензина Евро-3 еще несколько лет назад, однако две трети российского автопарка – это машины, не соответствующие даже нормам Евро-0. Несмотря на значительное число иномарок в столице и других крупных городах, пока еще больше востребован бензин, соответствующий более низким стандартам в области охраны окружающей среды. Противниками ввода нового техрегламента было Министерство обороны, которое использует бензин с октановым числом 80, а также Росрезерв, который накопил огромные запасы такого бензина. Казалось бы, можно только радоваться, что «черных хвостов» на дорогах станет меньше. Однако, если вдуматься, ввод указанного техрегламента приведет к тому, что все наши машины нужно сдать на свалку. «Их» промышленность эволюционировала в течение многих лет, поэтому постепенный ввод стандартов от Евро-0 до Евро-5 не представлял проблему для европейских автомобилестроителей. Нам же предлагается изменить технологию производства двигателей кавалерийскими темпами. Забота об экологии, проявляемая западными корпорациями и международными организациями, является всего лишь предлогом дополнительно ослабить российскую экономику. Для иностранных производителей важно, чтобы Россия полностью потеряла еще одну отрасль промышленности. Ввести новые стандарты – прекрасный способ изменить расстановку сил в свою пользу. А потом наладить здесь собственные сборочные производства, и Россия автоматически начинает проводить политику «догоняющего» развития. Такая, на первый взгляд техническая вещь, как стандартизация, является особым видом управления. Стандарты определяют для деятельности рамки, в которых она должна развиваться. Кто пишет стандарты, тот и заказывает музыку. Другим примером насаждения западных «рамок» в наше социокультурное пространство являются стандарты в области образования. Печально известный ЕГЭ 145 изначально не содержит в себе ничего вредоносного, если, конечно, используется по назначению. Процедура ЕГЭ скопирована с американского SAT’а (Standardized Assessment Test). Ни в один университет Лиги Плюща попасть на основе только результатов этого теста невозможно. Существуют различные способы отсечь «ненужных» абитуриентов, вплоть до квот по национальному признаку (хваленая американская политкорректность – это тоже экспортный вариант, такой же, как и многочисленные пособия по менеджменту из серии «Как стать счастливым и богатым»). Трудолюбивые и настойчивые китайцы с легкостью овладевают методикой сдачи теста, «выбивая» максимальные баллы. Однако из этого не следует, что их безоговорочно принимают в хорошие американские вузы. Стоит также заметить, что в США нет всеобщего среднего образования в том объеме, в котором оно существовало в СССР и перешло к России. До сих пор американцы не могут «простить» нам запуск первого спутника в 1957 году. Выступая в апреле 2009 года на ежегодном собрании американской национальной Академии наук, Барак Обама еще раз упомянул этот факт, который тогда заставил американцев полностью изменить подход к фундаментальной науке и к образованию: «Когда Советский Союз запустил спутник чуть более полувека назад, американцы были ошеломлены. Русские опередили нас в космосе. И мы оказались перед выбором: признать свое поражение или принять вызов. И, как всегда, мы решили принять вызов. Президент Эйзенхауэр подписал закон о создании НАСА и об инвестициях в естественнонаучное и математическое образование, от начальной школы до аспирантуры. (курсив наш – Л.Г.) И всего несколькими годами позже, через месяц после его послания к ежегодному собранию Национальной академии наук 1961 года, президент Кеннеди сделал смелое заявление на объединенной сессии Конгресса о том, что Соединенные Штаты пошлют человека на Луну и обеспечат его благополучное возвращение на Землю».302 Р.З.Сагдеев, академик РАН, бывший руководитель космической программы СССР и директор Института космических исследований, более двадцати лет назад уехавший в США, очень осторожно высказался в отношении ввода в России ЕГЭ: «Недостатком [такого экзамена] является то, что в этих тестах много искусственного: вопросы, способ, которым эти вопросы задаются, и как нужно на них отвечать, здесь много зависит не столько от реального багажа знаний школьника, сколько от натасканности на определенный класс вопросов. Я боюсь, что в России скопируют только самое худшее из того, что сделано в США, и потеряют тот российский опыт, которому завидуют многие американские педагоги».303 Эта игра на понижение в российском образовании была заметна не только для академика, но и для простых людей. Еще в июне 2006 года, за три года до обязательного ввода ЕГЭ, на портале KM.RU проводился интернет-опрос на тему: «Нужен ли единый государственный экзамен в школах РФ?». В голосовании приняли участие почти 5 тысяч человек. Только 3% тогда сочли, что ЕГЭ в России нужен. Остальные 97% высказали отрицательное мнение. «Этот экзамен – копирование американской системы оценки образования с помощью закрытых тестов, которая только приводит к ухудшению реальных знаний и деградации поколений учащихся...» Многие отметили, что ЕГЭ – «педагогическая калька из США, неуместная в России, так как причины введения американских тестов уровня знаний в общеобразовательной школе и тестов для вступления в высшие учебные заведения США (SAT) во многом объясняются внутренней политикой попыток интеграции в американское общество большого количества мигрантов 302 Из выступления президента США Барака Обамы 27 апреля 2009 года на ежегодном собрании американской Национальной академии наук. Перевод опубликован в в газете «Троицкий вариант. Наука», № 10 (29), 2009. Цит. по: http://eqworld.ipmnet.ru/ru/info/sci-edu/obama2009.htm 303 http://www.washprofile.org/en/node/1616 146 и их потомков, не приспособленных к эффективному функционированию в качестве учащихся общеобразовательных и высших учебных заведений. Очевидно, неадаптированное перенесение такого американского опыта в Россию вызовет негативные последствия для отечественной системы образования (курсив наш – Л.Г.), а как следствие – для качества обучения наших развивающихся сограждан.»304 К сожалению, эти прогнозы сбылись, причем действительность оказалась даже мрачнее предсказаний. Летом 2009 года уже можно было оценить результат введения ЕГЭ на обязательной основе: «В лучшие вузы пришли толпы абитуриентов с великолепными оценками по ЕГЭ — с нынешнего года вузы обязаны таких абитуриентов зачислять. Вот только люди сдавшие, судя по бумагам, русский язык на девяносто баллов из ста, не способны без ошибок написать заявление о приёме в вуз, а иные и изъясняются-то по-русски еле-еле. Специальность, к которой готовит вуз, этих людей не интересует: они шумными и радостными роями налетают на приёмные комиссии любых сколько-нибудь престижных вузов. Ничего, помимо корочек, пригодных для похвальбы, им от будущей альмы матер не требуется... “Эксперт” уже писал, что в северокавказских республиках сельский образ жизни быстро вытесняет городской... Города превращаются скорее не в деревни, а в слободы... Эта безрадостная деурбанизация грозит теперь охватить уже всю Россию. Тем более что тут ЕГЭ будет дуть в одну дуду с кризисом. Кризис уплощает экономику, примитивизирует спрос на рабочую силу, ЕГЭ не будет пропускать в вузы тех, кто хочет и может учиться. Вот ещё в ВТО вступим, ещё сколькото обрабатывающих отраслей схлопнутся (курсив наш – Л.Г.). И будет большая сельская ярмарка: одни продают нефть и газ, другие — купленные на выручку тряпки.»305 В кризис и общественная, и организационная структура редуцируется, становится более примитивной. Происходит возвращение к прежним формам, общинной, слободской... Не только разные части общества могут жить в разных исторических эпохах, но и части одной организации. Да и разные организации отличаются друг от друга не только размером или формой собственности. Историческое время организации – одна из ее ключевых характеристик. Существованию организации во времени и сосуществованию разных частей организации, живущих в разных эпохах, посвящена последняя глава. Глава 7. Понятие времени в управлении Время и руководитель – излюбленные понятия западной теории организации. Из этого тандема родился стройный и ладный time management, перевод которого на русский – «управление временем» – отдает то ли сказкой, то ли несбыточной мечтой для отечественного руководителя. В англосаксонской традиции, где «точность – вежливость королей», пунктуальность обозначает управленческое мастерство все делать вовремя и все успевать. Английское слово «precisely» означает не только «точно», но и уверенность в собственной правоте: «вот именно, правильно!». У нас, говорящих по-русски, «правильно» идет от слово «правило», а у них, англичан и американцев, от точности. Все деловые концепты, связанные с понятием времени, в русском и английском языках различны. Наша повестка происходит от слова «весть» («Да знаю я, что совещание будет!»). А их agenda – от латинского глагола «действовать». Повременной план работ, наш график и английский schedule, хотя имеют греческое происхождение, но 304 305 http://www.km.ru/magazin/view.asp?id=3C863354CB674C1F8D760900C168D112 Привалов А. О слободе от моря до моря. Журнал «Эксперт», № 28 (666), 20 июля 2009. 147 от разных слов. График происходит от греч. «пишу», а schedule от греч. scheda – листок. Мы еще только пишем, а они уже документ составили... Сирил Паркинсон одним из первых в популярной бизнес-литературе ввел менеджерское правило «вычитания» времени: «Стивен не подготовился к дискуссии. Он помнил про заседание и собирался изучить необходимые материалы. Но его захлестнули другие дела. В результате он опоздал к началу обсуждения – всего лишь на три минуты. Само по себе опоздание ничем ему не грозило. Его погубила собственная неорганизованность. Он должен был позвонить председателю, извиниться и прийти через десять минут – бегло просмотрев материалы и взявши нужную папку. А теперь он не сумеет включиться в деловой разговор до самого конца заседания (председатель позаботится об этом), и его репутация будет непоправимо подорвана. Пунктуальство может показаться на первый взгляд самой обычной чертой делового человека, основой элементарной собранности. И однако, это не совсем так. Истинно пунктуалистый человек заменяет в своей повседневной практике грубое сложение искусным вычитанием. (Курсив наш. – Л.Г.) Важное заседание назначено на 11:45. Пунктуалистый Питер делает этот момент точкой отсчета и потом движется по оси времени назад. Ему надо выйти из конторы в 11:40, проверить портфель в 11:30, дать указания заместителю в 11:25 и переключить на него телефон в 11:23. Значит, он еще может встретиться с Милном (десятиминутная беседа) в 11:10 и Макмилланом (шотландцы болтливы, кладем пятнадцать минут) в 10:55. Что еще? Два важных телефонных разговора трех- и шестиминутный, надо начать звонить в 10:45. Пятнадцать минут уйдет на чтение инженерной сметы и доклада архитектора (IV пункт повестки)- следует сказать секретарше, чтобы принесла их к 10:30. Таким образом,производственное совещание необходимо начать в 10:15 - предупредить об этом Бриджит. Часы показывают 8:55, следовательно, остается час двадцать на корреспонденцию. Есть там что-нибудь важное? Докладная Болдуина – наложить резолюцию. Письмо от Старперла – подождет. На этот запрос, Мэри, ответьте “нет”, вежливо, но решительно. На этот – “да”. Этим напишите, что мы согласны, но не раньше 28-го. Здесь - возможны переговоры. Здесь – откажитесь и дайте какие-нибудь вежливые объяснения: обязательства перед деловыми партнерами, например. Эти три письма просто подшейте к делу – отвечать не надо. С этими двумя я разберусь сам. Все остальное – в корзину. Так, и только так, надо подходить к делу. Но недотепа Стивен поступает иначе. Принявшись в 9:00 разбирать папку с входящими бумагами – столько-то времени ушло на эту, столько-то на ту, - он, запыхавшись, подбегает к залу заседаний в 11:48. А всему виной дезорганизующее и грубое сложение. Теоретически мы знаем, что складывать дурно, но отказаться от этой пагубной привычки не можем. И погрязать в сложении нам помогают женщины. Почему именно они? Да потому что женщина – домашняя хозяйка и мать – привыкла жить совсем по-другому. Для нее время всегда мчится вперед, и она умеет только складывать.»306 Психологическая сторона отношений руководителя со временем детально изучена. А вот временной разрез организации исследован значительно меньше. Возможно, это связано с тем, что управление, за исключением управления стратегического, протекает «здесь и сейчас», вне времени. Выбор варианта для принятия решения происходит мгновенно и тут же уходит в прошлое, а значит – в небытие. Это событие, в котором нет эффекта разворачивания, только «да/нет», «ноль/единица». Понятие времени предполагает не только протяженность и развертывание, но также цикличность, темп и ритм. Временное измерение появляется в ходе приложения к организациям принципов, характерных для живых организмов или социальных общностей. Это мы разбирали выше, когда рассматривали способы приспособления организма к окружающей среде. Цикличность в истории была исследована на столетие раньше, чем в теории организации. Родоначальником циклического подхода к истории является наш Паркинсон С. Законы Паркинсона: Сборник: Пер. с англ./ Сост. и авт.предисл. В.С.Муравьев. М., 1989. Стр.97-98. 306 148 соотечественник Николай Яковлевич Данилевский.307 Полемизируя с марксистами, Данилевский считал, что все народы и страны не обязательно должны проходить в своем развитии одни и те же этапы (первобытное общество, рабовладение, феодализм, капитализм). По Данилевскому, единой истории человечества не существует, а есть история возникновения, развития и упадка отдельных культурно-исторических типов. История человечества складывается из своеобразной истории отдельных культурноисторических типов. Представление же о единых для всего мира стадиях развития, по Данилевскому, является неправомерным переносом особенностей истории Западной Европы на весь мир.308 Социально-философские идеи Данилевского предвосхитили концепцию локальных цивилизаций, разработанную О.Шпенглером и А.Тойнби. Дальнейшее развитие понятие циклов в истории получило в теории этногенеза русского советского ученого Льва Гумилева. Согласно Гумилеву, народ представляет органическое явление, которое проходит определенные периоды жизни – «фазы»: подьем, акматическая фаза, надлом, инерционная фаза, обскурация. Причем эти фазы, как и само возникновение этноса, непосредственно связаны с его пассионарностью, или уровнем активности. В фазе подъема пассионарность растет, в фазе акматики она достигает высшего накала. После этого этнос, исчерпав энергетический ресурс, вступает в фазу надлома, в которой активность уменьшается. В инерционной фазе снижение пассионарности становится менее заметным, этнос живет накопленными богатствами и традициями, незаметно приближаясь к периоду упадка. Концом цикла становится обскурация –еще одно резкое понижение пассионарности, приводящее к исчезновению этноса.309 Концепции исторических циклов исходили из органического характере цивилизаций, которые, как и другие природные явления, появляются, существуют и исчезают в силу естественных и потому не поддающихся воздействию причин. Если обратиться к развитию организаций, в них можно заметить искусственную компоненту, которая позволяет приложить к ним принципы сложных технических систем. Последнее выражается в использовании моделей, для которых характерен высокий уровень редукции и рассмотрение организаций как наборов определенных признаков, сменяющих друг друга при переходе от одного этапа развития к другому. Одним из способов моделирования систем стало вычленение этапов их существования. Любой инженерный или технический объект проходит от идеи, существующей только в голове изобретателя, до своего материального воплощения в виде продукта ряд стадий: замысел, проектирование или конструирование, опытный образец, промышленный образец. Но эта модель не единственная, она отражает точку зрения инженера, проектировщика, конструктора. Моделирование с другой точки зрения, например, маркетинговой позволяет выделить этапы создания продукта, вывода его на рынок, достижения разных степеней зрелости, моральное или техническое устаревание, уход с рынка. Эти разные точки зрения не противоречат друг другу, так как описывают различные способы рассмотрения жизненного цикла этого продукта. Так же можно разложить на этапы существование группы продуктов или системы отношений между ними. Само понятие жизненного цикла пришло в западный менеджмент на пике технологического подъема середины прошлого века. Как и другие сложные системы, организации стали рассматриваться не только в разрезе элементов и связей, но и с точки Данилевский Николай Яковлевич (1822-1885) – русский естествоиспытатель, философ, социолог; убежденный сторонник концепции панславизма. В своем наиболее известном философском труде «Россия и Европа» (1871) Данилевский обосновал учение о культурно-исторических типах, которые представляют «племя или семейство народов, характеризуемое отдельным языком или группой языков довольно близких между собой для того, чтобы сродство их ощущалось непосредственно, без глубоких филологических изысканий». 308 Подробнее см. http://gumilevica.kulichki.net/DNY/ 309 Гумилев Л.Н. Этногенез и биосфера Земли. М., 2005. 307 149 зрения времени существования и прохождения определенных этапов. Одни теоретики западного менеджмента применяли к этапам развития организации исторические рамки, другие – биологические, третьи – социологические. Экскурс. Организационные циклы в западной теории менеджмента Влияние теории систем, синергетики, кибернетики и других междисциплинарных подходов в науке и технике, привело к появлению в США в период с середины 1960-х по 1990 годы нескольких моделей развития организаций, некоторые из которых популярны до сих пор.310 Каждая модель в качестве основания для изменений использует разные наборы факторов. Общим для всех является системный подход, позитивистская точка зрения и рассмотрение организации в целом как объекта исследования (принцип «черного ящика»). Кратко рассмотрим каждую из моделей в хронологическом порядке. «Движущие силы роста». Это одна из самых ранних моделей, возникшая в 1967 году в ходе исследования комитетов американского правительства. Социолог Энтони Даунс (Downs) предложил три основных стадии роста и развития организаций. Первая стадия, борьба за автономию, возникает до формального рождения или сразу же после него. Она характеризуется стремлением обрести законность и необходимые ресурсы от окружающей среды для достижения «порога выживания». Вторая стадия, стремительного роста, включает быстрое расширение, где основную роль играет инновационность. Последняя стадия, замедления, характеризуется уточнением и формализацией правил и процедур. Модель Даунса представляет развитие государственных организаций от установления их права на существование к инновациям и расширению, а затем к формализации и контролю. «Кризисы роста». Эта одна из первых моделей жизненного цикла для частных организаций, которую в 1967 году разработали Г.Липпитт (Lippitt) и У.Шмидт (Schmidt). Корпорации проходят в своем развитии три стадии, соответствующие биологическим возрастам. Авторы модели впервые перенесли кризисы развития личности к организации. Так, создание управленческой системы и достижение жизнеспособности характеризует рождение организации. Развитие устойчивости и репутации – юность; а достижение уникальности и способности к адаптации к меняющимся условиям – зрелость.311 «Эволюция и революция». Предложенная в 1972 году Л.Грейнером (Greiner), данная теория следует психологической традиции отождествления организации с личностью. Будущее организации определено в большей степени ее прошлым так же, как поведение определяется предыдущими событиями, а не будущими. Грейнер считает, что жизнь организации состоит в продвижении компании через стадии, где каждый эволюционный период неизбежно приводит к кризису, или революции. Революция – бурный период в развитии организации, требующий серьезного пересмотра методов управления. Путь организации лежит через преодоление кризисов переходного периода. «До- и постбюрократическая модель развития». В модели У.Торберта (Torbert) организационное развитие тесно связано с развитием чувства общности персонала. Модель была предложена в 1974 году, когда появились первые признаки разложения корпоративной бюрократии 50-х годов (ср. «люди в черном»). Торберт считал, что развитие происходит от индивидуальности и диффузности групп к чувству принадлежности и причастности к коллективу. Для разных этапов развития должны быть предложены адекватные им способы действия. См., например, Широкова Г.В. Жизненный цикл организации. СПб., 2008. Lippitt G.L., Schmidt W.A. Crisis in a Developing Organization // Harward Business Review. 1967. Vol. 45 N 6 Pp. 102-112. 310 311 150 «Функциональные проблемы». В 1975 году Ф.Лайден (Lyden) предложил ценностную модель развития, основанную на последовательной смене приоритетов организации на каждом этапе. Он выявил четыре типа функциональных проблем: приспособление к окружающим условиям, приобретение ресурсов, достижение целей и поддержка образцов поведения. Лайден считал, что первой фазой является адаптация и завоевание своей ниши в изменяющейся внешней среде, которое достигается через инновации. Вторая фаза характеризуется приобретением активов и развитием методов работы и процедур. Далее следует этап целеполагания и извлечения прибыли. На четвертой стадии основные усилия должны быть приложены к поддержанию поведенческих паттернов и институализации структур. «Менеджмент упадка». Данная модель, сформулированная в 1976 году в одноименной статье,312 аналогична филогенезу в биологии. Ее автор Уильям Скотт (Scott) полагает, что любая существующая организация может быть отнесена к одному из трех типов, характеризующих стадию ее развития. Компании начинают свое развитие из неформальной структуры, когда все делает один человек. Скотт называет это состояние организации «one man show» (рус. «человек-оркестр»), что соответствует предпринимательской модели развития. Постепенно в организации появляется формализованная бюрократия. Учитывая то, что к моменту опубликования этой гипотезы в США уже три десятилетия существовали корпорации, Скотт предположил, что они и являются высшей фазой развития организации. «Социальная психология организации».313 В центр своей модели, разработанной в 1978 году, исследователи Д.Кац (Katz) и Р.Кан (Kahn) поместили изменение организационной структуры. С их точки зрения, организации проходят три стадии развития. Первой является стадия простых систем, за которой следуют стадия устойчивости и стадия разработки оргструктур. В отличие от Грейнера, авторы этой модели считали, что основные факторы успеха надо искать не внутри, а вне организации. Кац и Кан предложили более сложное видение организации как открытой системы, состоящей из нескольких взаимозависимых подсистем. «Теория жизненных циклов организации». Была предложена Ицхаком Адизесом (Adizes) в 1979 году. Эта теория является эволюционно-телеологической моделью организационного развития, сходной с развитием биологического организма. Адизес считал, что организация проживает несколько стадий: зарождение, младенчество, отрочество, юность, молодость, зрелость, старость и смерть. Процесс организационного развития представляется ему как естественный, поэтапный и запрограммированный, предусматривающий неизбежное и поэтапное прохождение организацией в ходе развития ряда обязательных фаз. Перейти к более поздней фазе невозможно, не пройдя предыдущие. Адизес выделяет два важных параметра жизнедеятельности организации: гибкость и управляемость. Продолжая биологическую аналогию, исследователь разделяет все организационные проблемы на две категории. К первой относятся т.наз. «болезни роста», обусловленные незрелостью компании, которых не избежать, как детских инфекционных заболеваний. Ко второй категории Адизес относит «организационные патологии», естественные трудности роста, которые не удалось преодолеть в свое время. При правильной стратегии и тактике развития организации она может достигнуть расцвета и находиться в этом состоянии достаточно долго. Адизес видит в наличии этой принципиальной возможности основное различие между развитием деловой организации и живого организма. В дальнейшем Адизес развил данную теорию, выделив для каждой эволюционной ступени определенный набор управленческих качеств, именуемый «кодом Адизеса». Эти 312 313 Scott W. The Management of Decline // Conference Board Record. 1976. № 8. Pp. 56-59. Katz D., Kahn R.L. The Social Psychology of Organizations. N.-Y., 1978. 151 четыре составляющих кода он назвал «витаминами» для менеджеров. В зависимости от стадии развития фирмы следует увеличивать дозы тех или иных «витаминов». 314 «Инициация, инновация, институционализация». В 1979 году Дж.Кимберли (Kimberly) опубликовал исследование создания и развития медицинских вузов в США. Он утверждает, что начальная стадия в развитии организации, которую он назвал «инициация», возникает еще до ее фактического создания. На этой стадии происходит первичное распределение ресурсов и формирование будущей идеологии. Все это приводит к переходу на вторую стадию развития, требующую «инноваций», которая включает выбор оргструктуры и найм персонала. Третья стадия предполагает формирование организационной идентичности. На четвертой стадии процедуры и структура становятся формальными, организация становится более консервативной и предсказуемой, превращается в общественный институт. 315 «Эффективность жизненного цикла организации». В 1983 году Р.Куинн (Quinn) и К.Камерон (Cameron) предложили взглянуть на развитие организации с точки зрения ее эффективности, не обсуждая при этом механизм развития. В это время корпорации достигают пика своего расцвета как организационной формы. Авторы выделяют четыре стадии развития организаций, основанные на смене корпоративных ценностей: клан, адхократия, иерархия, рынок. Так как указанные типы организаций формируют матрицу, то клановая организация может переходить и в адхократию, и в иерархию, в зависимости от изменения внутрикорпоративной культуры.316 «Корпоративные стратегии жизненного цикла». В 1989 году Лоуренс Миллер (Miller) предлагает цикл развития корпорации, увиденное через призму поведения ее руководителя. Применив историческую аналогию, он выделяет следующие стили поведения, или стратегии: пророк, варвар, строитель и первооткрыватель, администратор, бюрократ, аристократ, синергетик.317 Все модели развития организации, основанные на понятии жизненного цикла, пытаются описать организацию в целом. Такая модель удобна, так как имеет предсказательное значение. Зная, на каком этапе жизненного цикла находится компания, можно заранее предвидеть, что ждет ее в будущем. Это позволяет проводить анализ текущего состояния, планировать некоторые изменения, направленные на смягчение переходных периодов для менеджмента и персонала. Каждая фаза развития организации требует от руководителя не только разного стиля поведения, но более радикальных действий в определенный момент: появления или, наоборот, ухода. Мы уже рассматривали предпринимательскую модель управления, когда переход организации в фазу зрелости является сигналом для основателя покинуть компанию. Если он остается в качестве управляющего, неприятности неизбежны. Предпринимателю будет казаться, что бизнес замедлился, структура разбухает, от былого энтузиазма команды не осталось и следа. В то же время работники компании будут страдать от отсутствия четких и ясных правил, потери управляемости, произвольности действий такого руководителя. Сигналом другого рода является найм на роль управляющего спокойного человека, склонного к администрированию. Этим собственники вольно, а зачастую невольно дают понять, что собираются бизнес консервировать или закрывать. При переходе организации в следующую фазу жизненного цикла руководитель должен принять решение относительно 314 http://www.prostobiz.ua/biznes/upravlenie_biznesom/intervyu/itshak_adizes_menedzherskaya_teoriya_o_zhiznenno m_tsikle_kompaniy 315 Kimerly J.R. Issues in Creation of Orgnanizations: Initiation, Innovation and Institualization // Academy of Management Journal. 1979. Vol. 22 № 3. Pp. 437-457; Kimerly J.R., Miles R.H. The Organizational Life Cycle. San-Francisco, 1980. 316 Quinn R.E., Cameron K. Organizational Life Cycles and Shifting Criteria of Effectiveness: Some Preliminary Evidence // Management Science. 1983. Vol. 29. № 1. Pp. 33-51. 317 Miller, Lawrence M. Barbarians to Bureaucrats: Corporate Life Style Strategies. N.-Y., Ballantine Books, 1990. 152 своей роли. Для собственника это может быть решение покинуть бизнес, передав управление более подходящему человеку. В случае наемного менеджера, это решение перейти в другую компанию или подразделение. Недостатком данной модели, впрочем, как и любой другой, является упрощение. Организация редуцируется до «черного ящика», который последовательно, как полностью искусственный или, напротив, полностью естественный объект проходит установленные в выбранной модели фазы развития. Основное внимание исследователя или консультанта направлено на фиксацию точек перехода, кризисов, «революций». Действительно, в технических и биологических системах прохождение определенных контрольных точек означает качественное изменение ряда параметров системы. Однако рассмотрение организации в терминах ее жизненного цикла не дает возможности руководителю осуществлять текущее управление и планировать свои действия. Он находится внутри системы и подчиняется закономерностям ее развития. Что, к примеру, должен делать начальник АЭС, когда произошел запуск реактора? Очевидно, что с момента начала промышленной эксплуатации станции он будет вести себя иначе, нежели в предшествующей фазе пусковых испытаний или, тем более, строительства. Причем поведение разных уровней станции как системы, ее элементов и связей также претерпит изменение. Системный подход исключает отдельные элементы или уровни из рассмотрения, поэтому начальник АЭС собственного жизненного цикла в системе «атомная станция» не имеет. Мало того, он должен действовать в соответствии с той скоростью, которая задана закономерностью развития системы. Если, к примеру, руководитель начнет давать указания «поторопить» реактор, может повториться Чернобыль. Появление понятия лидерства в американской деловой культуре повлекло за собой и новый взгляд на карьеру управленца. Руководитель стал отчуждаемым элементом организации со своим собственным циклом начала и завершения карьеры. Образцом западного делового мира служил путь менеджера, который, продвигаясь по всем ступеням служебной иерархии, доходит до верхнего управленческого этажа и становится главой корпорации, а по достижении пенсионного возраста получает приглашение стать членом нескольких советов директоров крупных компаний или заседает в правительственной администрации в качестве эксперта. Это было возможно в период бурного расцвета корпораций, но уже к середине 1990-х годов стало понятно, что «пряников сладких всегда не хватает на всех». Управленческая пирамида, о которой мы писали выше, лишь расширяется внизу, а наверху существует отбор по совершенно иным критериям, нежели те, о которых пишут в массовой бизнес-литературе. Тем не менее, представление об идеальной карьере как «пути наверх» остается популярным до сих пор, по крайней мере, в России. Более того, молодые люди все меньше связывают свои карьерные ожидания с жизненным циклом компании, где они трудятся. Если человек проработал более пяти лет на одном месте работы, то он может столкнуться со сложностями при дальнейшем трудоустройстве. Дальновидные западные работодатели борются с текучкой, пытаясь направить ее в управляемое русло. Двумя надежными способами до последнего времени было обучение и кадровый резерв. Под «обучением» понимаются краткосрочные курсы, целью которых является получение следующей степени или очередного сертификата. Так как действительную квалификацию сотрудника определить сложно, службы персонала ориентируются на количество полученных «бумажек». Это похоже на рекламную акцию, где надо собрать как можно больше купонов и обменять их на какой-нибудь товар или услугу. В данном случае сертификаты обменивают на должности. 153 Что же касается кадрового резерва, то здесь выбор осуществляется опять же не на основе склонностей и квалификации, но по признаку социальной приемлемости. В советское время так отбирали низший уровень партийных руководителей и сотрудников Комитета государственной безопасности. На определенном уровне управленческой иерархии эти социальные механизмы перестают быть адекватными и выбор идет по индивидуальным критериям. Но масса рядовых сотрудников и руководителей низшего ранга западных корпораций и «примкнувших к ним» российских компаний находятся в полной уверенности, что еще немного усилий и им останется совсем немного до вожделенной должности Самого Главного Босса! Наряду со своим жизненным циклом, каждая организация имеет собственный ритм. Регулярность, цикличность, повторяемость является важнейшей характеристикой любой сложной системы. В традиционных культурах сохраняется представление о ритмичности как основе всего сущего. Вся культура Индокитая основана на тригонометрии: космические циклы включают повторение менее протяженных природных и общественных периодов, в которые также включен человек и составляющие его системы. Индусы, тибетцы, китайцы до сих пор пользуются циклическим календарем. Если бы требовалсь выбрать символ для культур, то для индийского и китайского ареалов, при всем их цивилизационном различии, можно было предложить синусоиду. В традиционных учениях регулярность означает гармонию, равновесие, благо. Напротив, сбой ритма приводит к дисгармонии, различным нарушениям, провоцирует напряжение, застой, беспорядок в природе, обществе, организме. Индийский музыкант и философ, основатель «Ордена целителей» Хазрат Инайат Хан в 1920-х годах писал о причинах нарушений в человеческом организме: «Прана, или жизнь, или энергия – это тон; циркуляция, регулярность – это ритм... В физических терминах отсутствие циркуляции означает застой; и отсутствие праны, или жизни, или энергии означает слабость. Эти два обстоятельства привлекают болезнь и являются причинами болезни. Дисгармония привлекает дисгармонию, тогда как гармония привлекает гармонию. Мы видим в повседневной жизни, что человек, который слаб физически, или чья жизнь не регулярна, всегда чувствителен к болезни, даже если с ним ничего не случается. В каждом производимом движении, в каждом шаге должен быть ритм. Размеренность в привычках, в действиях, в отдыхе, в еде, в питье, в сидении, в ходьбе, во всем дает человеку ритм, который необходим, и который делает совершенной музыку жизни».318 Когда в терминах современной науки были описаны биоритмы живой природы, стали понятны причины многих явлений. Ученые приблизились к объяснению феноменальных спортивных достижений, когда все ритмы спортсмена находились в максимальной точке; смогли истолковать парадоксальное поведение людей, приводившее к фатальным последствиям, вызванное в момент схождения минимумов всех биоритмических кривых. С появлением в XX веке сложных технических систем многие принципы, известные с древних времен, были использованы для конструирования и повышения надежности вооружения, зданий, оборудования. Г.С.Альтшуллер, автор теории решения изобретательских задач, среди основных закономерностей технических систем указывал ритмичность. «Необходимым условием принципиальной жизнеспособности технической системы, – писал он в 1979 году, – является согласование ритмики (частоты колебаний, периодичности) всех частей системы». 319 318 319 Хазрат Инайат Хан. Целительство. Сборник. М., 2008. Стр. 9-17. Альтшуллер Г.С. Творчество как точная наука. М., 1979. http://www.altshuller.ru/triz/zrts1.asp#11 154 Ритм организации является одной из ее основных характеристик. Интересно, что автору нигде не встречалось упоминание причин возникновения организационных проблем, связанных с нарушением ритмичной работы отдельных людей и коллективов. Организационный ритм складывается из нескольких циклов. Для бухгалтерской культуры «запаздывающей отчетности», или данных за предыдущий период, ритм привязан к календарному году. Сначала месячный отчет, потом квартальный, годовой... В российских компаниях самой ритмичной и, вследствие этого, здоровой в организационном отношении является бухгалтерия. Даже переработки перед сдачей квартального отчета цикличны: они предсказуемы, как морозы зимой или жара летом. Автоматизация отчетности в последние двадцать лет ничего не изменила в ритме работы бухгалтерии. По степени согласованности работы финансово-экономического подразделения и отдела информационных технологий, поддерживающего учетные системы компании, можно судить о степени ее благополучия. Ритмы этих двух обеспечивающих служб должны быть согласованы. В коммерческой организации существует цикл, который задается деятельностью службы продаж. Кажется, что поиск клиентов, подготовка и реализация сделки не могут повторяться. Сегодня одни клиенты, ассортимент, условия, цены, завтра – другие. Однако, если понаблюдать за работой менеджеров по продажам, то можно увидеть, что работа с клиентами размеренна и циклична. Нас не должна обманывать внешняя активность торгового персонала. Существуют сезонные и ассортиментные циклы. Понятно, что цветы или елочные игрушки являются сезонным товаром, спрос на который жестко привязан к определенным календарным датам. От сезона зависят продажи большинства потребительских товаров: продуктов питания, одежды, обуви, бытовой техники, товаров хозяйственного, медицинского, образовательного назначения. Промышленные товары и услуги часто также зависят от природного цикла. Так, сельскозяйственные предприятия охотнее закупают сельхозтехнику в марте-апреле, непосредственно перед посевной кампанией, хотя в это время они сильно ограничены в средствах. Это связано с тем, что осенью и зимой, когда у хозяйств есть деньги от продажи урожая, им неудобно закупать комбайны и держать их под открытым небом. Или вот такое негласное, но широко известное правило: под конец года в государственных учреждениях остаются неизрасходованные бюджетные средства. Поэтому ноябрь и декабрь являются периодом напряженной работы для поставщиков товаров и услуг в этом сегменте. Есть и курьезные закономерности. Сезонным колебаниям подвержены заказы на услуги компаний, работающих в ЖКХ. Как только наступают холода, начинается активный ремонт подземных коммуникаций, так как в зимнее время действуют повышающие коэффициенты на земляные работы... Не всегда сезоны отражают природный календарь. Опытные «сейлзы» знают закономерности на своем рынке и пользуются ими, часто интуитивно, чтобы регулировать свою работу и делать ее более упорядоченной и предсказуемой. Свои закономерности существуют и у процессов, связанных с развитием. Здесь стоит учитывать не только ритм, но и темп организации. Конечно, отрасль накладывает свой отпечаток на скорость организационных процессов. Например, у разработчиков программного обеспечения, где мировая конкуренция высока и нет ограничений, связанных с материальными активами, темп вывода новых продуктов на рынок может составлять несколько месяцев. А в капиталоемких отраслях обновление оборудования может занять несколько лет. В то же время темп работы коллектива этих организаций в целом может не так сильно отличаться. Одной из сложнейших проблем управления является плавное обеспечение перехода с одних организационных циклов на другие вследствие изменения ассортимента или 155 реорганизации предприятия. Организационные изменения должны быть спланированы так, чтобы начинаться вместе с новым циклом и заканчиваться вместе с его концом. Если изменения затрагивают несколько циклов одновременно, руководителю стоит изучить все риски, связанные с нарушением одних циклов и перестройкой других. Стоит также помнить, что масштаб затеянных преобразований прямо пропорционален времени, которое должно быть на них отведено. Часто в планах проведения изменений учитывают только время подготовки и согласования документации, а срок «переваривания» результатов изменений в коллективе остается вне рассмотрения. А сроки эти немалые. По опыту автора, даже для средней, по российским меркам, компании изменение участка процесса или освоение регламента взаимодействия может занять от полугода до года; подготовка новой управленческой команды – до трех лет; существенная реорганизация ряда процессов, затрагивающая несколько подразделений, – пять лет. Можно, конечно, пытаться «выполнить пятилетку в три года», но тогда речь, скорее всего, пойдет о документальном подтверждении проведения изменений, но не об интериоризации320 результатов в целом. Для того, чтобы можно было говорить не о внедрении, а об освоении изменений, они должны войти в культуру организации, сотрудники должны их воспринять, пропустить через себя, сделать фактом своей деятельности. При этом, к неудовольствию карьеристов, авторство изменений вытесняется в коллективное подсознательное и отчуждается от проводившего их человека – руководителя или консультанта. В связи подъемом индивидуализма в последние полвека было «забыто» правило успешного управления изменениями, сформулированное еще Лао Цзы: «Мудрый человек предпочитает недеяние и пребывает в тишине. Всё происходит вокруг него как бы само собой. Он ни к чему на Земле не испытывает привязанности. Он не присваивает сделанное им. Создав нечто — он не гордится созданным.»321 Пример из жизни В быстро растущую российскую компанию пригласили консультантов для организации процесса бюджетирования. За четыре месяца были согласованы методы и выбрано программное обеспечение для автоматизации. Консалтинговая фирма сразу же после подписания акта о выполненных работах записала данный проект себе в актив как «успешно проведенный». А в компании дело происходило так. Настройка и первичное внедрение программы для планово-экономического отдела заняло год. Финансовый директор, второй человек в компании, активно продвигал и саму идею бюджетриования, и предложенную методологию. Однако, несмотря на столь мощную административную поддержу, коллектив первые два года пытался саботировать введение бюджетирования. Затем потихоньку систему начали использовать только для сбора грядущих расходов, но не для анализа. Параллельно, в течение трех лет плановики занимались постановкой управленческой отчетности и дополняли компьютерную программу. Через пять лет после формального окончания проекта руководители разного уровня освоили процедуру сбора данных, а некоторые подразделения даже перешли к анализу выполнения своего бюджета за прошлые годы. Интериориза́ция (фр. interiorisation — переход извне внутрь, от лат. interior — внутренний) — формирование внутренних структур человеческой психики посредством усвоения внешней социальной деятельности, присвоения жизненного опыта, становления психических функций и развития в целом. Любое сложное действие, прежде чем стать достоянием разума, должно быть реализовано вовне. Благодаря интериоризации мы можем говорить про себя. (Статья «Интериоризация» в Википедии – свободной энциклопедии). 321 Цит. по http://ru.aquarian-age.org.ua/God-speaks/Tao-Te-Ching.html 320 156 Экскурс. Полихронность организации Одним из феноменов, относящихся к организационной хронологии, является одновременное существование в компании частей, живущих в разном историческом времени. Назовем это явление полихронностью. В отличие от жизненного цикла, который присущ любой подсистеме организации и самой организации в целом, полихронность проявляется в ситуации, когда разные части организации принадлежат разным временным культурам, или цивилизационным волнам, по Тоффлеру.322 Во второй главе, характеризуя историческую форму компании под названием «бизнес-община», мы уже упоминали данное явление. В общепринятой истории человечества первой волной считается аграрная цивилизация, которую Тоффлер назвал «первой волной». Доминирующей социальной формой первой волны является сельская община, существующая в неизменном виде со времен неолита. Общиному порядку присущи такие свойства, как встроенность в естественный цикл, ограниченность целей и средств, высокая степень сплоченности и ритуализации. В общине зарождается и вызревает кастовая система. Каждый занят своим делом. Жрецы поддерживают непрерывность традиции, обучают и врачуют. Царь и военная аристократия руководят повседневной жизнью и защищают общинные рубежи. Крестьяне сеют и пашут. Выделившаяся из них каста ремесленников занята изготовлением орудий труда и войны для представителей других каст. И, наконец, в эпоху разложения аграрной общины возникает каста торговцев, которые обменивают продукцию общины на «заморские» товары. Вся жизнь общины замкнута в себе, усилия коллектива направлены внутрь, на поддержание сложившегося порядка. Общинный уклад принципиально противостоит всяким изменениям. Если они и происходят, то очень медленно, незаметно для человеческого глаза, эволюционно. Общине свойственна доэкономическая форма хозяйствования. Ресурсы распределяются естественным образом, ради общего блага, коим является простое воспроизводство. Даже при расширенном воспроизводстве образующиеся излишки не являются стимулом для развития. Это запасы на черный день. Аграрный способ хозяйствования – наиболее древний, стабильный способ деловой организации, который при всяком сильном внешнем давлении либо примитивизируется, сжимается, либо разрушается. Вторая волна, индустриальная, напротив, ориентирована вовне. Ее характеризует активность, рост, расширение, отсутствие естественных границ, возникновение нематериального экономического носителя и агента – капитала. Символами второй волны являются банки и промышленные предприятия. Жизнь человеческого сообщества организуется в городах и вокруг городов, в слободах. Природный ритм сменяется промышленным циклом. Архаичная сущность богатства как «запаса» сменяется капиталистическим лозунгом «деньги должны работать». Возникает феномен предпринимательства, идея быстрого обогащения как платы за риск. Индустриальная волна приносит с собой такие явления, как войны за ресурсы, колониализм, науку и технику, разделение труда и его следствия – специализацию и профессионализм. На смену ренессансному универсальному человеку приходит профессионал: управляющий мануфактурой, изобретатель, инженер. Даже такое древнее занятие, как путешествие, становится профессией (вспомним творчество Жюля Верна). Промышленной революции и связанной с ней революции социальной свойственно понятие прогресса – стрелка развития направлена только вперед. Исторически возникновение индустриальной формы 322 Toffler A. The Third Wave. N.-Y., Bantam Books, 1980. Тоффлер Э. Третья волна. М., 2004. 157 организации прослеживается в периоды географической экспансии XIV-XIX веков. Экономически она соответствует возникновению сверхприбыли, резкому расслоению традиционного общества и разложению кастовой системы. История оставила нам описание «стихийных» предпринимателей, к которым относились финикийцы, древние греки, англичане, голландцы и другие «народы моря». Это были носители торговой культуры, населявшие прибрежные города-государства, бесстрашные мореплаватели, основатели колоний и морские разбойники. Тем не менее, на огромных пространствах евразийского материка в течение тысячелетий доминировали государства традиционного уклада, основой которых была община и кастовая иерархия, которые сопротивлялись возникновению очагов предпринимательства. Так, в Помпеях за полтора столетия до уничтожившего их извержения вулкана появляется прослойка баснословно богатых купцов, за несколько десятков лет наживших огромные состояния на торговле пряностями с Востока. Как только в этом италийском поселении развилось мореходство, наиболее предприимчивые горожане стали снаряжать корабли в восточные земли и, за счет новизны и редкости товара, продавать их согражданам по цене, во много раз превышающей расходы на плавание и все связанные с ним риски. Когда удовлетворены общинные нужды, у владельцев сверхприбыли появляется закономерное желание встать во главе своего города-государства. Выборные места в городском совете становятся объектом купли-продажи, меняется социальный состав старейшин. Традиционная иерархическая структура разрушается. Возможно, если бы не природная катастрофа, именно Помпеи, а не Генуя или Венеция стали бы родиной европейского капитализма. На соседей по Италийскому полуострову гибель Помпеи произвела сильнейшее впечатление. Мифологическое сознание отразило не столько сам факт извержения Везувия (память о вулканической активности существовала в этой местности с древних времен), сколько идею возмездия богов за нарушение естественного порядка вещей. И, наконец, в середине XX столетия набегает третья волна – постиндустриальная. Если общественные структуры первой волны центростремительны, второй – центробежны, то третья волна порождает сетевую организацию. Экономической основой доиндустриальной цивилизации является запас, индустриальной – капитал, постиндустриальной – информация. А героями, соответственно, царь, предприниматель и коммуникатор. Физиологической аналогией человека-коммуникатора является нейрон. Настоящая сетевая организация по своему принципу демократична. Роли преходящи, функции переменны, ресурс нематериален. Ценностью является не результат и даже не процесс, а передача; не миссия, а трансмиссия. У общины есть прошлое, но нет будущего, аграрное время циклично. Управление направлено на поддержание стабильности, планируют от достигнутого: чтобы завтра было не хуже, чем вчера. В индустриальную эпоху есть будущее, а прошлое значения не имеет. Научно-технический прогресс порождает ощущение подконтрольности времени: отсюда каскадные методы планирования, разработка стратегий, научная фантастика и прогностика, приближение и приручение будущего. Время постиндустриального мира – настоящее. Помните «здесь и сейчас»? Апофеоз линейного руководства. Нельзя сказать, что замысла вовсе нет, однако в планировании появляются так называемые «гибкие» методы. Стоит только договориться (повышается роль коммуникатора), и план может быть изменен. Индустриальная стрела времени превратилась в точку. Другой ипостасью постиндустриального мира является финансовый капитал: нематериальный, легко перетекающий из страны в страну, неуловимый, обладающий скоростью электрона, переносящего сообщения о колебаниях акций через эфир. Финансовый капитал – это не капитал Маркса, который имеет материальное основание в виде товара, производимого рабочими на мануфактурах. Деньги полностью утрачивают 158 доиндустриальное значение богатства и окончательно превращаются из цели в средство. Миллиарды Билла Гейтса или Джорджа Сороса нельзя пересчитать вручную, они утратили смысл всеобщего эквивалента. Долги и сверхприбыли стали опять, как несколько веков назад, несоразмерны человеческому восприятию. Экономический кризис – это не конец мира, а очередной «компенсирующий выход». Тоффлер утверждает, что цивилизационные волны сменяют друг друга так же, как и периоды официальной истории: неолит, античность, Новое время, Новейшая история... Однако, если проанализировать тысячелетие от момента распада Римской империи до Возрождения, то можно увидеть сосуществование на территории Европы всех трех типов организаций. На развалинах Западной Римской империи формируются доиндустриальные формы хозяйствования, феодальные государства, удельные княжества и королевства – самодостаточные, привязанные к природному циклу общины-феоды. Наиболее активные и предприимчивые властители расширяют свои владения за счет войн, а по берегам морей на севере и на юге континента возникают торговые города-государства: ганзейские и итальянские, протокапиталистические по сути. Сетевая структура была представлена Церковью, не только официально-папской, но в большей степени орденско-монашеской. Говоря сегодняшним языком, монастыри выполняли функцию информационных хабов. В монастырях и через монастыри транслировалась античная и восточная культура, передавались традиции образования правящей элиты, а также создавалась новая реальность. Не будем забывать о том, что основными механизмами коммуникации в Средние века – французскими дорогами и векселями – Европа обязана рыцарямхрамовникам. И в нашу эпоху можно наблюдать параллельное существование разных типов временных культур. В любой стране с большой территорией и многонациональным населением есть общественные структуры, принадлежащие к одной из трех волн. Так же и организации можно распределить на цивилизационные типы. Клановые структуры, которые выросли снизу, жестко иерархичны, в них доминируют общинные или мафиозные ценности и, вследствие этого, никакому реформированию они не подлежат. Корпорации и останки советских учреждений являются индустриальным наследством, им нужен «фронтир», великая цель и достойный враг, чтобы с ним бороться. Кланы почти естественны, корпорации почти искусственны. Сетевые структуры искусственным образом, через информацию, электронные средства коммуникации, оестествлены. Коллективы образуются и распадаются, получается такой человеческий гриб-слизневик, состоящий из отдельных участников-коммуникантов. Все три типа организаций сосуществуют, часто в пределах одного города, одного района, одного бизнес-центра. Пример из жизни Рассмотрим группу из трех приятелей-программистов. Первый (назовем его «номер один») работает в небольшой торговой компании системным администратором. Компанию основали брат и сестра. Все полтора десятка ее работников, за исключением «номера один», являются родственниками и знакомыми основателей. В задачу системного администратора входит поддержка и обновление компьютерной базы данных о продажах. Работа занимает пару часов в день; иногда база «падает», тогда приходится работать больше. В свободное время «номер один» занимается усовершенствованием базы данных совместно с другим приятелем, «номером два». «Номер два» трудится в крупной программисткой фирме, которая является российским центром разработки американской компании, производящей промышленное программное обеспечение. Времени у него существенно меньше, чем у «номера один». 159 Зато есть бесплатный доступ к профессиональным средствам разработки и понимание того, как устроен цикл создания програмнного обеспечения. «Номер три», в отличие от своих друзей-программистов, известный блогер. Средства к существованию он добывает с помощью своих сетевых контактов. Основным источником дохода «номера три» является посреднический процент за получение заказов на изготовление веб-сайтов, которые он отдает своим друзьям, занимающимся вебдизайном. Постоянной работы у «номера три» нет. Свой «рабочий день» он проводит в кофейне в центре города, общаясь через беспроводной интернет. За несколько месяцев «номер два» разработал программное обеспечение, которое позволяет быстро обновлять небольшие базы данных. «Номер один» довел его до технической готовности, написал техническую документацию и тестирует программу в своей торговой компании. «Номер три» пытается продать это программное решение инвестиционному фонду при крупной международной компании, производящей всемирно известное программное обеспечение для малого и среднего бизнеса. Рассмотрим эту ситуацию с точки зрения цивилизационных волн. Виртуальная адхократическая команда (постиндустриальная) опробует свое программное решение в семейной торговой компании (доиндустриальной), пытаясь получить финансирование от международного производителя программного обеспечения (индустриального). Наиболее интересным является случай, когда в пределах одной организации встречаются структуры, принадлежащие к разным временным типам. Особенно ярко это проявилось в период разложения советской индустриальной системы в девяностые годы. После приобретения бывших советских заводов и устранения от руководства «красных директоров» новые управляющие столкнулись с сопротивлением неэкономического свойства – культурным противостоянием. Промышленные предприятия несут в себе ценности индустриального мира. В то же время управляющие компании могут быть двух типов. Одни сформировались в период дележа госсобственности, в них доминирует мафиозная, клановая структура. Даже если собственники приобретали контрольные пакеты заводов не откровенно криминальным путем, новые владельцы столкнулись с тем, что уровень руководства на купленных предприятиях существенно выше, чем в созданных ими компаниях. Ведь последние росли снизу, и завод как объект управления в их картине мира еще не существовал. В этом случае налицо конфликт цивилизации доиндустриальной и промышленной. Другой тип собственников образуют представители финансового капитала. Для них завод представлен в столбиках эксельной таблицы. У предприятия нет истории, настоящее и будущее описано графиками. Отсюда разного рода социальные недоразумения и, в конечном счете, развал и деградация целых регионов. Для обеих управляющих подведомственные им промпредприятия являются «черными ящиками», и управленческого воздействия на них головная компания оказать не может. Что внизу, то и наверху: на государственном уровне можно наблюдать ту же коллизию. Два технических специалиста, которые, по их собственным словам, «проработали в энергетике не один десяток лет», предлагают оптимизацию разработки законодательных актов в своей области: «Горько видеть, что абсолютно правильная инициатива президента, пройдя через горнило согласований в бюрократическом аппарате, выходит на поверхность закаонодательного принятия в совсем не идеальной, труднореализуемой форме... Но ведь можно поступить и по-другому, организовав полноценную профессиональную (здесь и далее курсив наш. – Л.Г.) экспертизу и подготовку закона... Сейчас своеобразный реинжиниринг наобходим и в работе федеральных органов исполнительной власти. В качестве одного из конструктивных предложений такого будущего реинжиниринга мы бы предложили создание формата, в рамках которого идеи, предложения и замечания бизнеса, граждан, чиновников, специалистов-технарей могли бы реализоваться в виде расчетов, текстов и обоснований регулирующих документов. Проще всего, 160 на наш взгляд, реализовать его в виде федерального модератора процессов подготовки и согласования регулирующих документов. В рамках федерального модератора можно решить проблему моделирования изменений... Пусть это федеральный модератор будет расположен гденибудь в теплом и светлом доме уютного подмосковного леса. Он должен иметь иметь постоянно пополняемую базу различных отчетов, исследований, докладов, статистики. Обладать штатом модераторов, умеющих профессионально организовать дискуссию, и штатом юристов, владеющих юридической технологией написания регулятивных документов. В рамках посиполнения правительственных поручений он должен приглашать и организовывать работу экспертов, представителей бизнеса и чиновников. Несколько дней совместной работы чиновников, ученых и представителей бизнеса с применением профессиональных методик в отрыве от суеты мегаполиса дадут больший результат, чем полгода почтовой переписки. При этом на выходе будет некий документ, не замутненный мелкой ведомственной грызней и тем более корыстными мотивами отдельных чиновников...»323 Очевидно, что авторы статьи являются носителями советской индустриальной культуры. Высокую частотность в тексте имеет слово «профессиональный». Характерными указаниями на принадлежность авторов ко второй волне являются и употребляемые ими слова: реинжиниринг, процесс, расчеты, моделирование... Увы, предложенному механизму принятия решений в «теплом и светлом доме уютного подмосковного леса», так похожему на загородные базы Министерства энергетики и электрификации СССР, суждено остаться несбыточной мечтой. Доиндустриальный характер сложившейся системы российской власти препятствует инженерному подходу. В клановых структурах должен быть соблюден, прежде всего, интерес главы клана и ведущей группировки. Государства в мафиозной картине мира еще не существует. Развал советской системы хозяйствования, словно машина времени, перенесла всех нас в доиндустриальное прошлое. Вот и недоумевают заслуженные энергетики, почему столько с виду разумных людей не могут создать хотя бы один «действительно судьбоносный документ»... Другое проявление полихронности можно встретить в организациях, которые росли снизу. На семейно-общинное ядро накладывается функциональная сетка организационной схемы. Доиндустриальные отношения взаимопомощи, борьбы за выживание, откладывания запасов на черный день вступают в конфликт с разделением функций индустриальной культуры. Когда это противоречие возникает в голове руководителя, психологические последствия могут быть очень тяжелыми. Например, финансовый директор частной компании, являющийся одновременно ее акционером, каждый день вынужден испытывать чувство самого настоящего раздвоения личности. С одной стороны, он должен обеспечить текущую деятельность компании денежными средствами. С другой стороны, бизнес развивается и требует средств на развитие. Инвестиционная деятельность, особенно в долгосрочной перспективе, абсолютно чужда общинному сознанию. Поэтому финансовый директор постоянно должен лавировать между желанием сэкономить, «отложить на черный день» и необходимостью развить свое предприятие. Разные части организации могут жить в своем историческом времени. Считается, что подразделения, занимающиеся поддержкой инфраструктуры или учетом, более консервативны, чем отдел информационных технологий или служба продаж. Там, где высок темп деятельности или сильно влияние новых технологий, культура отношений в коллективе должна соответствовать следующей цивилизационной волне. В жизни, однако, все намного сложнее. Историческое время подразделения зависит от сложившегося способа взаимоотношений. Если руководитель, который выстраивал эти отношения, сам тяготел к определенной культуре, например, клановой, то перейти на следующий уровень можно, только удалив данного руководителя и его ближайших сторонников и поставив человека, разделяющего ценности индустриальной волны. Речь идет не только о внешних проявлениях, но и об основных свойствах личности, которые закладываются в раннем 323 Бернер М., Рябов Е. Даешь реинжиниринг // Журнал «Эксперт», № 49-50, 21 декабря 2009. С. 108. 161 детстве и идут из семьи, школы, социального окружения. Можно ожидать, что человек, выросший в промышленном центре в семье инженеров, будет более склонен к проектной деятельности. Напротив, выходцы из небольших населенных пунктов или сельской местности тяготеют к построению патриархальных структур доиндустриального типа. Это происходит помимо их воли, просто они воспроизводят местный исторический уклад. Консультанты по управлению часто совершают распространенную ошибку, считая, что изменить культуру организации можно с помощью объяснений или предъявления образцов «правильного поведения» на тренингах и стратегических сессиях. Забавно наблюдать, как в российских компаниях пытаются ввести способы деятельности, свойственные западной индустриальной культуре прошлого века. Доиндустриальные, в большинстве своем, клановые и общинные коллективы заставляют в явном виде формулировать цели и способы их достижения (да-да, те самые «миссии» и «стратегии»). Предлагают использовать каскадные способы планирования, вводить проектные методы управления… Мало того, что все эти методы мало применимы в циклическом устройстве бытия российского среднего бизнеса, они устарели и на своей родине. Экскурс. Как почил «Крокодил» Вот одна из печальных историй насильственных преобразований, проведенных по западному образцу. Популярный сатирический журнал «Крокодил», основанный в 1922 году, пережил самые разные эпохи. После распада СССР, вследствие прекращения централизованного финансирования и разрушения системы распространения печатной продукции, журнал стал испытывать трудности. С 1992 года журнал стал выходить один раз в месяц, его тираж резко снизился. Спустя восемь лет была сделана попытка радикально модифицировать журнал, сменив формат на А4, бумагу на глянец, периодичность с ежемесячной на еженедельную. Но в результате получилось иллюстрированное издание, состоящее в основном из рекламы, и вернуть интерес широкой публики уже не удалось. Издание журнала возобновилось в 2006 году. Однако, рассчитанный не на широкие массы, а на эстетствующую интеллигенцию, «Новый Крокодил» так не смог завоевать прежней известности.324 Анализируя неудачи этого и других консультационных проектов, предполагающих быструю оптимизацию и антикризсные меры в «прозападном» стиле, корреспондент журнала «Эксперт» пишет: «Значительное число директоров… оказались разочарованы сотрудничеством с консультантами. В ряде случаев это разочарование было вполне оправданным. Вместо практических советов они получили, по сути дела, супердорогой учебник антикризисного управления, включающий в себя и обобщение мирового опыта, и квинтэссенцию менеджерской мысли. Все, что угодно, но не то, что нужно. Попытки же как-то приспособить этот учебник к жизни натыкались на общение с людьми очень умными, но не имеющими, к сожалению, никакого практического опыта. Именно в результате такого стратегического консалтинга погиб в страшных мучениях располагавшийся по соседству с нами журнал "Крокодил". Остались лишь два увесистых тома рекомендаций и бизнес-планов, подстрекающих преобразовать это своеобразное сатирическое издание в глянцевый гибрид "Бульвара", "Семи дней" и Men`s health».325 (Курсив наш – Л.Г.) Как определить, к какой волне относится то или иное подразделение? Достаточно посмотреть, как построена его деятельность. Отсутствие четкой регламентации, должностные инструкции, пылящиеся в отделе кадров, несерьезное отношение к 324 325 По материалам www.rian.ru, статьи «Крокодил» в свободной энциклопедии «Википедия». Кращенко Л. Стратегический мираж. http://www.raexpert.ru/ratings/consulting/I-2002/part1/ 162 управленческо-нормативной документации могут свидетельствовать как о до-, так и о постиндустриальной культуре в коллективе. Для выявления доминирующего набора ценностей стоит провести «тест на аутсорсинг» – предложить передать часть функций специализированному подрядчику. Общинная форма организации не приемлет чужаков и стремится не допускать сторонние организации к своей деятельности. А сетевая структура, напротив, легко налаживает коммуникацию и втягивает в свою орбиту других участников, стараясь избавиться от несвойственных ей «утяжеляющих» элементов, скажем, ответственности за материальную часть. Например, в доиндустриальном организованном отделе ИТ дадут резкую отповедь тому, кто предложит разместить сервера в стороннем центре обработки данных, а часть системных администраторов перевести на удаленный режим поддержки оборудования из дома. «Индустриалы» покажут большое число инструкций и регламентов, автоматизированные системы учета рабочего времени и согласятся на аутсорсинг только тех функций, которые сами поддерживать не в состоянии. А вот представители постиндустриальной культуры (если вы, конечно, их найдете на рабочем месте) с радостью согласятся отдать все и оповестят об этом решении весь интернет. Что делать руководителю, если у него в подчинении группы, живущие в разных исторических временах? Во-первых, принять это как данность и не стремиться привести всех к общему знаменателю. Во-вторых, определить свой тип волны и выбрать свойственный ей темп, ритм, ценности. В-третьих, постепенно менять состав руководителей среднего звена и специалистов на тех, которые принесут в компанию недостающие ценности. А как же конкуренция, невидимая рука рынка, госрегулирование, кризис и другие феномены, которые оказывают внешнее влияние на организацию? Если общинная компания работает на высококонкурентном рынке (а значит, в индустриальном или постиндустриальном окружении), то управляющим придется либо сменить коллектив, либо рынок, а собственникам – уйти из бизнеса и стать рантье или же уменьшить бизнес до минимально управляемого размера. Однако из этого не следует, что нельзя проводить изменения, направленные на постепенную смену исторического времени организации. Правда, есть риск, что результаты изменений данный состав сотрудников компании уже не увидит: корпоративные процессы идут месяцы и годы, а окружающая ситуация может меняться значительно быстрее. Футуристические прогнозы заканчиваются постиндустриальной эпохой. Ее называют «концом мира», «кризисом», «началом нового цикла». Совершенно очевидно, что жизнь через пятьдесят лет будет не такой, какой она была полвека назад. Предсказывать конкретные изменения – вещь неблагодарная даже в краткой исторической перспективе. Достаточно одного решения – и мировой процесс начинает развиваться в направлении, которое в дальнейшем сложно изменить. Экскурс. Роботы Возьмем, к примеру, такую техническую область, как робототехника. Послевоенный энтузиазм по поводу тотальной автоматизации нашел свое отражение даже в советских школьных учебниках и дожил до перестройки. Помните строчки талантливого поэта Игоря Холина в учебнике русского языка, кажется, для третьего класса: Умные машины Делают конфеты, Добрые машины Выдают билеты, Строгие машины Площадь подметают. 163 Полвека назад развитые страны, а вслед за ними и СССР, отказались от идеи интенсивной автоматизации производства и сферы обслуживания и прекратили разработку промышленных роботов. США и страны ЕС пошли по пути неоколониализма и перенесли производственную базу в страны Юго-Восточной Азии, оставив себе наукоемкие сферы деятельности. Следствием этого решения является экономический бум на Тайване, в Гонконге и Сингапуре, а в последние несколько лет и в Китае. Равно как и «арабизация» Франции и «отуречивание» Германии, а теперь и «отаджичивание» Москвы, где гастарбайтерство даст в обозримом будущем те же печальные социальные результаты. Конечно, завезти новую порцию рабов, заселить их в бараки, платить копейки и, в конечном счете, превратить их в подобие автоматов проще, чем пытаться «довести до ума» роботов, которые могли бы выполнять их функции. Другим следствием неоколониализма стала деградация европейской промышленности, сначала во Франции, затем в Великобритании, а теперь и в Германии. В августе 2009 года темой номера журнала «Эксперт» стал системный кризис немецкой промышленности: «Кризис очень больно ударил по «европейской глубинке» — промышленные моногорода существуют не только в России, но и в той же Германии, где более девяноста процентов городов имеют население менее 50 тысяч человек. Для любого подобного населенного пункта потеря одного крупного предприятия — настоящая социальная драма... Прежде всего, если стагнация затянется, зимой 2010 года в Германии могут начаться массовые увольнения (до сих пор немецкие компании воздерживались от сокращения из-за временных госсубсидий и в расчете на быстрое возобновление подъема)».326 В 2005 году в английской прессе была развязана кампания против крупнейшего производителя спортивных товаров «Nike», который эксплуатирует детский труд в Индонезии, Вьетнаме, Китае, а взрослых работников на своих фабриках заставляет работать по двенадцать часов без выходных. Кампания носила явно заказной характер и быстро сошла на нет. Интересным, однако, оказались комментарии в блогах простых читателей, которые представлялись «белыми» и «христианами». Они разумно замечали, что, если эти фабрики закрыть или даже ограничить рабочий день в соответствии с западными нормами, то большинство местного населения погибнет от голода в прямом смысле слова. А производитель, вынужденный оплачивать наемный труд по западным стандартам, быстро вылетит в трубу и прекратит свое существование на деловой карте мира. Достигнутый консенсус транснациональных корпораций и местных властей вроде бы устраивает всех, если бы не одно обстоятельство: сейчас в зависимом положении находятся не столько «новые колонии», сколько сами «эксплуататоры», которых конкуренция заставляет все больше снижать издержки. 327 Отказавшись в свое время от развития индустрии промышленных роботов, западные страны пошли по пути, казалось бы, выгодному с политической и экономической точек зрения. Роботы требовали долгосрочных вложений, промышленной технологии их создания еще не было, а президентские и прочие политические выборные кампании финансировались представителями крупного капитала, для которых важнее была победа на конкурентном рынке и мировая экспания. Справедливости ради надо отметить, что американский ВПК последовательно продолжал разработку технологий, где не требовалось участия человека. Беспилотный самолет, дистанционно управляемый химический завод, а теперь и роботы-солдаты постепенно приходят на смену http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/33/antikrizisnoe_partnerstvo/ Журнал «Эксперт», № 33 (670), 31 августа 2009. 327 http://right-mind.us/blogs/blog_0/archive/2004/10/27/493.aspx 326 164 экстенсивной модели развития.328 Побочным продуктом военных разработок стали «умные машины», которые заменяют тяжелый ручной труд сборщиков винограда, помидоров, клубники.329 Крупные международные компании вынуждены заниматься автоматизацией. Если пятьдесят лет назад высокие расходы на роботизацию в гражданских отраслях отпугнули бизнес, то сейчас наметилась обратная тенденция – инвестировать в автоматизацию, чтобы снижать издержки и повышать производительность труда. Так, в новом гипермаркете французского розничного оператора «Ашан», открытие которого состоялось в конце 2009 года в Пензе, были впервые опробованы автоматические расчетные кассы. Один из руководителей «Ашан-Россия» так прокомментировал установку этих устройств: «Мы сделали так, что наш персонал стал поликомпетентен. Вы видите, что у нас нет ни продавцов, ни кассиров, остались только фасовщики товара. Но их функции расширились. Они могут сканировать выбранный покупателями товар на выходе и выдавать талоны для оплаты. Если народу нет, то они идут работать в зале. Такая система позволяет отвлекаться персоналу от монотонной работы и повышает производительность».330 Отказ от промышленных роботов и последующий перенос производств в страны третьего мира стал одной, пусть и не самой главной, причиной экономического кризиса. Это цена лишь одного управленческого решения. А сколько их принимается ежедневно по всему миру? На совещаниях в кабинетах и – все чаще – по электронной почте, по SMS, на видеоконференциях, через средства удаленной коммуникации. Управление тоже становится распределенным, как и коммуникационная среда, в которой оно осуществляется. Это раньше было: «Dixit» («Сам сказал!), и легионы бодрым шагом направлялись на завоевание новых рубежей. Сейчас установить ответственного становится все сложнее: решение совета директоров подписывают и председатель, и все его члены. Все чаще решения принимаются на основе голосования. Пока без ответа остается вопрос: насколько «власть народа» разрушает управление в организации. И кого в организации считать «народом»? Руководитель крупной структуры намного более зависим от рамочных ограничений – явных и скрытых, чем любой ее работник. На наших глазах уходит в прошлое эпоха корпораций, время крупных проектов, огромных лишений и свершений... На смену неповоротливым гигантским динозаврамкорпорациям постепенно приходят, как и в биологии, шустрые мелкие компании – аналог теплокровных млекопитающих, более адаптированных к быстрым изменениям постиндустриальной бизнес-среды. Жизненный цикл «организаций-млекопитающих» только начинается. Мы не первые и не последние в этом круговороте. Около циклопических пирамид Гизы, наследниц неведомого нам «египетского проекта», шумит «Израильские ученые совместно с военными создали первого робота для нужд армии. Он способен обнаруживать и обезвреживать взрывные устройства и даже самостоятельно стрелять из боевого оружия.» (http://news.mail.ru/politics/2194079) «Армия США создает роботов-солдат нового поколения, которые смогут действовать в соответствии с этическими принципами. По словам Рональда Аркина, ученого из лаборатории Mobile Robot Laboratory и автора книги о роботах, в скором времени появятся роботы, которые будут знать международные законы и подчиняться им... Аркин также отметил, что роботы с правильной программой будут иметь ряд преимуществ перед обычными солдатами-людьми, так как они не имеют эмоций, могут быть сосредоточены только на конкретной миссии и сохранять заданные настройки долгое время.» (http://www.rosbalt.ru/2009/12/30/701749.html) 329 В декабре 2009 года журнал «Economist» посвятил теме использования роботов в сельском хозяйстве целое приложение. Подробнее см. http://www.economist.com/search/displaystory.cfm?story_id=15048711 330 http://www.expert.ru/printissues/expert/2009/49/po_cenam_iz_avtomata/ Журнал «Эксперт», № 49 (686), 21 декабря 2009. 328 165 восточный базар каирского предместья. Мрамор Колизея растащили на облицовку средневековых римских хибарок. Очередной цикл крупных образований подходит к концу, а как известно, время в этот момент ускоряется. Отсюда и «футурошок», скорость, которая несоразмерна человеку. И человек пытается защищаться: он укрывается в раковине ноутбука, заменяет себя виртуальным двойником, начинает существовать в разных реальностях и временах. В организациях и государствах уменьшается горизонт планирования, основанием стратегии становятся не расчеты, а чувства. Свертывание времени в точку, скорость, которая уже не воспринимается как движение, непосредственность ощущений и реакций, отсутствие проектной компоненты в деятельности возвращает нас к доисторическим временам. Цивилизация «золотого миллиарда» все больше демонстрирует архаичные черты. В экономику возвращается золото. Единственным надежным ориентиром во времени опять становится Год. «Священный смысл Года совершенно совершенно неизвестен современному городскому человеку. Год для него – лишь отвлеченное, временное понятие, ничем не отличающееся от всех остальных промежутков времени, которым оперирует современная “хозяйственно-научная” жизнь. Год известен ему из настольного календаря, деловых записных книжек и определенной перемены гардероба. С ритмом же творения такой современный городской человек больше никак не связан... Для того чтобы вернуться к опыту Года, современный человек должен “излечиться” от своего цивилизационного существования, отрывающего от опыта бытия, при том, что темп труда и жизни становится все более и более быстрым, и разрыв с большим человеческим Годом – с циклом Судьбы-Жизни человека – возрастает. Именно “излечиться” должны современные “социальные” люди,… превратившие ночь в день, а день в ночь, ищущие “оптимально использовать время”, тогда как время, на самом деле использует их, уничтожая».331 Эти страстные слова принадлежат незаслуженно забытому голландскому ученомуэтнографу Герману Вирту. В тот момент апология естественного существования в Годе звучала диссонансом в современной ему Германии, где стремительно распространялся фашизм. Прошло восемьдесят лет, но слова Вирта звучат современно и своевременно. «Быстро» уже не является синонимом для «хорошо». Более важным становится баланс между скоростью реакции руководителя и выверенностью его решений. Западные пособия по менеджменту стремительно устаревают. Цитируют, к примеру, медиамагната Мердока: «Мир меняется слишком быстро. Крупный уже больше не побеждает мелкого. Сегодня быстрый побеждает медлительного». Да, побеждает. Только не окажется ли эта победа пирровой? Найти свой ритм, свой темп, свою эпоху и жить в ладу с собой – это не только личный жизненный план, это цель любой современной организации. В 1978 году ленинградский поэт Александр Кушнер написал известные строчки: «Времена не выбирают, / В них живут и умирают». Эту главу о времени в управлении начальными строками из пророческого текста Н.А.Бердяева «Новое средневековье»: «В истории, как и в природе, существуют ритм, ритмическая смена эпох и периодов, смена типов культуры, приливы и отливы, подъемы и спуски. Ритмичность и периодичность свойственны всякой жизни. Говорят об органических и критических эпохах, об эпохах ночных и дневных, сакральных и секулярных. Нам суждено жить в историческое время смены эпох. Старый мир новой истории (он-то, именующий себя все еще по старой привычке “новым”, состарился и одряхлел) кончается и разлагается, и нарождается неведомый еще новый мир. И замечательно, что этот конец старого мира и нарождение нового одним представляется “революцией”, другим же представляется “реакцией”. “Революционность” и “реакционность” так сейчас перепутались, что потерялась всякая отчетливость в употреблении этих терминов. Эпоху нашу я условно обозначаю как конец новой истории и начало нового средневековья».332 331 332 Дугин А.Г. Знаки Великого Норда / Александр Дугин. М., 2008. Стр.18-19. Бердяев Н.А. Новое средневековье. Цит. по: http://www.ckp.ru/biblio/b/berdyaev/new_mid_age1.htm 166 Некоторые итоги Сколько бы ни пытались описать управление, его суть все равно ускользает от наблюдателя. Управление – практическая деятельность, даже управление стратегическое. Также мы выяснили, что управление является метапрофессией. Управлению нельзя научить, его можно освоить. Кому-то больше подойдет роль заведующего, менеджера или его аналога в крупной структуре – администратора. Кто-то станет руководителем в прямом смысле слова и поведет коллектив за собой брать новые рубежи. Здесь важным обстоятельством является то, что управление всегда предполагает взаимодействие людей. Финансовый менеджер, который готовит экономические отчеты, управлением не занимается, несмотря на красивое название. Заведование, администрирование, руководство можно найти в любой организации. У руководителя может быть разный стиль управления, но функция всегда одна: выбор управленческого решения. Именно адекватное ситуации решение является единицей деятельности управления. В прошлом веке, с развитием крупных организационных структур сначала в военнопромышленном комплексе, а затем и в гражданских отраслях, возникает управление, уже не связанное с текущей жизнью организации. В эпоху глобальных проектов – атомного и космического – горизонт планирования увеличивается. От календарного года, единицы древнейшего человеческого уклада, американские корпорации и их советские аналоги, научно-производственные объединения, переходят к стратегическому планированию на десятилетия вперед. Эпохе корпораций мы обязаны всеми технологическими достижениями. Инновации, без которых сегодня немыслимо наше бытие, возникли и были реализованы в недрах ВПК и вокруг него. В закрытых лабораториях на Западе, в советских НИИ и конструкторских бюро создавались сегодняшние автомобили и самолеты, телевизоры и телефоны, компьютеры, материалы, лекарства, способы связи... Стратегические цели и грандиозный проектный замáх породили новые типы интеллектуальных институтов: американские «фабрики мысли» и советские «академгородки». Общественные структуры укрупнялись, скорость изменений росла. Кибернетический подход к организации, как к сложной технической системе, сначала дал иллюзию понимания механизмов управления. Руководящие импульсы, как радиосигнал, должны проходить сверху вниз и давать обратную связь снизу наверх.Управление по функциям и уровням, разложение деятельности на бизнес-процессы, каскадные методы планирования, управление по целям Друкера основаны на презумпции полной управляемости организации. Однако уже к середине 1950-х годов возник вопрос: где проходит граница этой управляемости? Проблема соотношения искусственного и естественного в организации сегодня есть основной вопрос управления ее развитием. Опыт социального проектирования показал, что в человеческом сообществе наблюдаются феномены, не известные ни в технике, ни в живой природе: «самодвижение» и «гетеротелия». С этим столкнулись и те, кто пытался проектировать организационные изменения. Управление происходит не только на границе повторяющегося и нового, заведования и развития, но и на границе природного и искусственного. Организация – это кентавр-система, где руководитель подобен опытному садовнику, который, выращивая отдельные растения, проектирует будущее устройство своего сада. В этом пункте развитие отличается от преобразований. Последние всегда искусственны и, вследствие этого, плохо предсказуемы. Две революции, Французская и Октябрьская, ярко демонстрируют результаты «благих намерений» в социальной сфере. «Малый народ» оказался не только «мал», но и «уд áл». Как преобразовать организацию, похоже, пока не знает никто. Однако отсутствие понимания механизма преобразований, не означает, что направленные перемены в организации невозможны в принципе. Как развивать организацию, можно понять, применив – на практике! – указанную аналогию с садовником. 167 Управление всегда разворачивается во времени. Управление, начиная с постоянно повторяющихся процедур заведования, по мере продвижения по шкале организационной сложности превращается в стрелу стратегии. Меняется не только масштаб, но и горизонт планирования деятельности. В условиях самоорганизации этот горизонт составляет день. В корпорациях и банках – несколько десятков лет, почти столько, сколько и государств. Временной аспект управления почти не изучен. В условиях индустриальной эпохи жизненный цикл управленца разворачивался в пределах одного, максимум двух предприятий. Порождение корпораций, американское лидерство, выдвинуло новый тип руководителя, стремлением которого было уйти из компании. Триумфально уйти – с отличными финансовыми показателями... за прошлый квартал. Жизненный цикл карьеры стал измеряться месяцами. Что оставалось после деятельности такого «кризис-менеджера» в предыдущей организации, было сложно оценить, ведь на это нужно время, иногда несколько лет. Апология «лидерства на основе чисел» привела к переоценке роли и личных качеств руководителя и к неправомерной психологизации управления. От руководителя требуется не только осознавать свой жизненный цикл, но и понимать, к какой исторической «волне», по Тоффлеру, принадлежит организация. Наиболее архаичными формами организации первой волны являются бизнес-община и клан. Будучи первыми формами социального бытия, они в то же время отличаются друг от друга по виду управления. В первых доминирует заведование, во вторых – авторитарное руководство патриархального толка. Сближает эти структуры одно – принципиальная невозможность превращения их в другие организационные формы. Можно упорядочить деятельность и сделать работу людей более осмысленной, но перевести на следующий уровень эти типы организаций нельзя. Как куклы-неваляшки, они сопротивляются воздействию и быстро возвращаются в исходное положение. Либо безвозвратно разрушаются. Организации второй волны, корпорации, переживают сейчас период упадка. Транснациональные динозавры стали слишком неповоротливы и сильно зависимы от своих «новых колоний» в третьих странах, куда в последней четверти прошлого века было перенесено все производство. Что же касается советского промышленного наследия, кажется, его уже не возродишь: распались хозяйственные связи, исчез институт «красных директоров». Распадаясь, циклопические структуры прошлого века порождают адхократические группы. Если эти «творческие команды» наследуют промышленную культуру и, в прямом смысле слова, уносят разработки с собой, то с течением времени они в принципе могут создать свои компании, привлечь венчурный капитал, постепенно развиться в более крупные структуры. Так, собственно, и проиходило все инновационное развитие и на Западе, и у нас. Если же это три приятеля-программиста, то на большее, чем на разработку веб-сайта, можно и не рассчитывать! Организации третьей волны только появляются. Завершается не только очередной экономический цикл, но и цикл социальный. Мы проследили, как чередуется в истории управления стремление к коллективному и индивидуальному. «Люди в черном», рыцари ранней корпоративной эпохи, уступили место лидерам-самопродвиженцам. Сейчас социальный маятник опять качнулся в сторону коллективизма. Это стремление к коллективному бытию проявляется в двух формах. Первая, «глобальная деревня», при всей своей «органичности» и «экологичности», выглядит, как возврат к пещерным временам. Рассредоточение, малые группы, сетевые отношения, встроенность в природный цикл и, самое главное, полное отсутствие проектной компоненты: перед нами неолитическая община. Вторая форма, по Генисаретскому, предполагает дальнейшее развитие корпораций, но теперь уже не вширь, а вглубь. Корпоральность получает не только телесное, вещественное, но и социальное, даже цивилизационное измерение. Каждому руководителю приходится решать, в каком организационном хронотипе он хочет и может работать. Не случайно за постперестроечное десятилетие многие «красные директора» вымерли в самом прямом, трагическом смысле этого слова. Привыкнув 168 работать в предприятиях индустриальной волны, они не смогли адаптироваться к более архаичным организационным формам, которые навязывали им управляющие компании. Другой пример: руководитель, сделавший карьеру в бизнес-клане, где все решает «главный», вряд ли сможет освоить демократичный стиль постиндустриальной команды. Но есть выбор, который за руководителя уже сделан – его средой, страной, окружением. Речь идет об этической системе, по Лефевру, которая определяет способ взаимодействия человека с миром. Это набор базовых установок и ценностей, которые, в отличие от языковых и культурных особенностей, присущ определенному типу цивилизации. Мы назвали две этические системы, выделенные Лефевром, рыцарской и торговой. Рыцарская система распространена среди цивилизаций, занимающих большие материковые пространства. К ней относятся страны БРИК и франко-германский ареал Европы. А вот большинство белого населения Соединенных Штатов являются представителями другой этической системы, хотя населяют обширные территории североамериканского материка. Этому есть историческое объяснение. Первые американцы изначально были жителями Британских островов. А островная культура, или прибрежная либо расположенная на перекрестках караванных путей, является по преимуществу торговой. Так как глубинные ценности остаются неизменными в течение тысячелетий, экс-советская, в основе своей русская этическая система является рыцарской, а западная – торговой. Именно поэтому работать в американских фирмах бывает тяжело не только из-за недостаточного знания языка, но и вследствие различия доминирующей этической системы. Что ждет управление после кризиса? На этот вопрос можно ответить, посмотрев внимательно вокруг. Ничто не возникает само собой. Ростки «нового» управления уже появились, как быстро они прорастут, будет зависеть от готовности их увидеть. Скорее всего, поколение 30-50-летних уже не поучаствует в «больших проектах». Однако крупные организации будут существовать и требовать все большего профессионализма от своих управляющих. Если в России найдутся здравые силы, которые смогут сохранить остатки фундаментального образования, то руководителями мы будем обеспечены еще надолго. Конечно, в отсутствие «фронтира» будет сложно обеспечить былую эффективность управления. Но, кажется, «фронтир» скоро придумают... Хотя бы для того, чтобы мир не провалился в «глобальную эко-интернет-деревню». Это единственная грядущая форма общественного устройства, где управление не требуется. 169 Часть вторая. Предмет, направления исследования и проблемы философии управления (В.Розин) Глава 1. От теории менеджмента к философии управления и диспозитивной науке об управлении 1. Чем вызван интерес к философии управления Хотя выражение «философия управления» встречается в литературе, нельзя считать, что эта дисциплина состоялась. Л.А.Бессонова считает, что поиск единых философских оснований менеджмента не приводит к положительным результатам, в частности, потому, что «философия прагматизма и эмпиризма, положенная в фундамент американских теорий и концепций менеджмента, сужает возможности создания методологического основания для разработки общей теории. Европейская же наука, обладающая более сильной философской позицией, не имеет такого богатого эмпирического опыта в области менеджмента, как США»333. Близкая позиция и у А.В. Тихонова, автора прекрасной книги «Социология управления». «Сложился, - пишет он, - огромный рынок рекомендаций практикам, как им лучше всего и эффективнее вести свое дело. Одна «панацея» конкурирует с другой, а между тем в науке нет согласия относительно природы и функций управления, его отличительных признаков и качеств…Мы видим причину этого кризиса в недостаточно глубоком теоретикометодологическом рассмотрении не просто проблем повышения эффективности управленческого воздействия, как это традиционно делается в менеджменте, а самого управления как проблемного объекта в связи с его неоднозначной и более фундаментальной ролью в трансформациях современного общества». «Нужно признать, что, несмотря на притязания «научного менеджмента», системного анализа, кибернетики и синергетики на роль теории управления, наука так и не располагает теоретически развернутой феноменологией управления, представлением о закономерностях его порождения, строения, функционирования и развития»334. Справедливы ли упреки в адрес теории менеджмента? Нужно еще разобраться, действительно ли практикам управления не хватает собственных теоретических концептуализаций, так ли им необходимы еще и философские представления об управлении. Если мы проанализирует теоретические представления теории менеджмента, то сможем заметить, что, во-первых, эти представления адресованы практикам управления (а те не понаслышке знают, что такое управление), во-вторых, они не претендуют на философское осмысление (здесь нет общих понятий управления, которые задают реальность и затем конкретизируются, заставляя практиков следовать за идеальными представлениями управления), в-третьих, теоретические представления менеджмента явно расширяют видение практиков за счет анализа новых кейсов, схематизаций и осмыслений управленческого опыта. Другое дело, что, как верно замечает проф. Дейл Е.Занд, большинство теорий менеджмента «применимо для решения узкого круга практических 333 Бессонова Л.А. Философские аспекты теории (http://www.tisbi.ru/science/vestnik/2005/issue3/Philos_Manag1.html). 334 Тихонов А.В. Социология управления. М., 2007. Стр. 32, 33, 122. 170 и практики менеджмента проблем, объясняя какую-то часть реальности. Как только вы выходите за эти узкие рамки теория или не работает, или может дать искаженные результаты»335. Но, думаю, теории менеджмента не претендуют на большие обобщения. Другими словами, это рефлексия управления, но не философская, а скорее методического (методологического) характера. Тихонов правильно отмечает, что современное управление оказывает колоссальное воздействие на трансформацию общества. Это обстоятельство на самом деле заставляет осмыслять в философии феномен управления, естественно, не менеджеров, а самих философов. Правда, некоторые теоретики менеджмента, например, Р.Салмон, сами вышли к проблемам, которые широко обсуждаются в философии (становление глобального общества, критика техногенной цивилизации, смысл жизни, будущее и др.). Думаю, что этот момент тоже должно заставить философов обратить внимание на феномен управления. В этом отношении управление вполне можно сравнить с техникой (в определенном аспекте управление и есть техника). «Философы нашего времени, - пишет Х.Сколимовски, - включая имеющих отношение к философии техники, еще не осознали, что преобразующая сила феномена техники порождает беспрецедентные онтологические проблемы. Мы вновь вынуждены отвечать на извечный вопрос: что такое реальность? Когда Платон рассматривает парадоксы элейских философов, таких как Зенон и Парменид, он обнаружил, что задача постижения реальности столь велика, что он был вынужден создать свою собственную онтологию – универсум постоянных форм, которые являются корнем всего сущего. Метаморфозы реальности посредством техники ставят нас перед тем же самым вопросом, который преследовал Платона (и всех философов с тех пор): что есть реальность? Адекватный ответ на этот вопрос не может быть получен посредством перетасовки старых онтологических категорий. Те, кто жалуется, что философия закончилась, поскольку нет более новых задач для рефлексии, просто игнорируют новые реалии – человеческие и онтологические – созданные благодаря современным науке и технике. Я использую термин «созданные» преднамеренно, поскольку …идея о том, что мы просто открываем реальность есть устарелая концепция, которую мы должны отправить в архив истории»336. Практически все, что Сколимовски говорит о технике, можно повторить и относительно управления. Управление не может не заинтересовать философию и в силу всепроникаемости и поэтому своеобразной неуловимости этого феномена. Например, А.Тихонов утверждает следующее: «Отношения управления пронизывают все уровни общества (социетальный, институциональный, региональный, менеджерально-корпоративный и уровень местного самоуправления) и в этом смысле образуют суперинститут, в деятельность которого вовлечены все активно действующие социальные группы и слои»337. «Организация человеческого общества, вторит ему М.Г. Делягин, - определяется структурой его управления – или, на уровне, с одной стороны, местных сообществ, а с другой, всего человечества в целом, - его самоуправления»338. Действительно, везде, если мы имеем дело с социальной или культурной реальностью, встречается управление. Конечно, шамана у аборигенов, верховного жреца или Петра первого язык не поворачивается назвать менеджером, но разве члены племени, древнего царства или подданные российского государя не подчиняются беспрекословно их приказам. Современное управление имеет дело и с производственной стороной предприятия (компании, корпорации), и с людьми, и собственно организацией 335 Цит. по Тихонов А.В. Социология управления. М., 2007. Стр. 122. Сколимовски Х. «Новая социальная философия как оценка техники» (Цит. по Ефременко Д.В. Введение в оценку техники. М., 2002. Стр. 80-81). 337 А. Тихонов. Цит. соч. Стр. 70 338 Делягин М.Г. Финансовый кризис как первый этап кризиса глобализации: фундаментальные изменения человечества? // Трансформации культуры в глобальном информационном обществе. Сб. научных ст. М., 2009. 336 171 предприятия (внутренней средой), и с внешней средой (потребителями, поставщиками, рынком, различными институтами), и с определенным воздействием на внутреннюю и внешнюю среду (управление как механизм развитие). Непонятно, что же специфического тогда представляет собой феномен управления. Ведь нельзя же удовлетвориться простыми утверждениями типа того, что управление имеет дело с управляемыми и управляющими подсистемами. Интерес философии к управлению определяет и тем, что в настоящее время складывается целый ряд управленческих дисциплин: теория менеджмента, социология управления, управленческая логика и эпистемология, философия управления, создаются программы преподавания управленческих дисциплин. При этом встают традиционные философские и методологические проблемы, но уже конкретно относительно управления: определения предмета и границ управленческих дисциплин, сущности и понятия управления, типологии и осмысления различных направлений концептуализации управления, выбора и обоснования наиболее эффективных стратегий исследования управления и другие. Не менее важный вопрос, относящийся к компетенции философии и методологии, – осмысление и оценка процессов заимствования на российской почве западных управленческих технологий, по другому – это проблема специфики российского управления. В провокативной книге «Русская модель управления» А.П.Прохоров утверждает, что, по сути, наше управление не просто не эффективно, а в каком-то смысле невозможно, поскольку российские традиции принципиально не допускаю конкуренцию. «Даже, - пишет он, - при беглом взгляде на систему управления в России обращает на себя внимание постоянное и повсеместное подавление конкурентных отношений…Страна всю свою историю прожила либо в состоянии войны, либо в ее ожидании, поэтому и не могла позволить себе такую роскошь, как внутренняя конкуренция… Каждый момент времени русская система управления пребывает в одном из двух состояний – или в состоянии стабильном, спокойном, или же переходит в нестабильный, аварийный, кризисный режим работы. В стабильном состоянии управление осуществляется неконкурентными, административно-распределительными средствами. С переходом к нестабильному состоянию стиль действий всех управленческих звеньев коренным образом меняется. Система управления становится агрессивно-конкурентной. Но эта конкуренция имеет мало общего с конкуренцией в западном понимании…В стабильном состоянии системы те действия, которое совершает каждое управленческое звено и каждый человек, ведут к консервации существующего положения дел. Сколько бы ни пытались подстегивать систему управления, пребывающую в стабильном состоянии, вся энергия и ресурсы, направленные на улучшение работы, будут трансформироваться людьми в действия, направленные на предотвращение каких-либо изменений, на должностные и материальные интересы начальников и подчиненных в ущерб целям всей системы. Когда же система переходит в нестабильный, аварийный режим работы, то, наоборот, для того, чтоб преследовать свои интересы, все звенья системы управления вынуждены работать результативно…»339. Сегодня, похоже, даже кризис не может заставить российскую систему управления перейти в аварийный режим; вместо того, чтобы серьезно готовиться к модернизации производства и инициировать развитие реальной экономики, наши власти ждут, когда кризис закончится. А если он будет еще долго продолжаться, и цены на нефть существенно не поднимутся, что тогда? Экономист и обозреватель «Эхо Москвы» Юлия Латынина тоже критикует российское управление как совершенно неэффективное. Более того, она постоянно показывает на конкретных примерах, что, так сказать, управляющие и топ менеджеры нашего государства больше озабочены увеличением собственного благосостояния и власти, чем делами в сфере народного хозяйства. Согласна она с Прохоровым и с тем, что 339 Прохоров А.П. Русская модель управления. М., 2002. Стр. 22, 70, 77. 172 конкуренция у нас какая-то странная. По мнению Ю.Латыниной, эта конкуренция идет не столько в сфере экономики, сколько в области клановых и мафиозных отношений властных элит и группировок. Но возникает вопрос, действительно ли у нас нет конкуренции в западном понимании. Ниже мы постараемся показать, что ответ на этот вопрос вовсе не однозначен. Наконец, поразивший весь мир и нашу страну экономический кризис тоже заставляет осмыслять управление в философском ключе. Многие экономисты утверждают, что современный кризис – это очередной кризис перепроизводства. Но так ли это? Ведь уже почти два десятилетия аналитики отмечали, что новые технологии, в том числе и технологии управления, способствуют наращиванию негативных последствий. Говорят о неожиданности современного кризиса, употребляют даже такую метафору «мыльные пузыри», возникшие непонятно как, сами собой. Но разве, сами собой, естественно? Разве кризису не предшествовали вполне ясные и, казалось бы, научно обоснованные шаги: либерализация экономики, определенная налоговая политика, новые формы кредитования, кредитование рисков, перемещение проблем в другие области вместо их разрешения (большая часть этих шагов связана с определенным пониманием управления) и другие социально-экономические действия, которые породили монблан виртуальных денег, нарушили экономический баланс, подорвали доверие потребителя к финансовым и другим экономическим институтам. Спрашивается, что же не учли социальные теоретики? Много чего. Например, не были продуманы негативные последствия введения новых управленческих технологий и финансовых инструментов, не учли изобретательность граждан, постоянно придумывающих схемы, позволяющие жить не по средствам340, не учитывалась роль критики существующей экономической системы, а также изменение сознания потребителей, вплоть до обвальных процессов почти мгновенного распространения недоверия. Рассмотренные здесь причины, заставляющие осмыслять управление в философии, могут быть истолкованы как своеобразные «вызовы времени», на которые философы и методологи вместе с учеными должны ответить. 2. Предмет философии управления В чем назначение философии? С нашей точки зрения, в следующем. Философ занимается критикой и распредмечиванием реальности, которая, с его точки зрения, уже исчерпала себя и поэтому должна уйти со сцены истории. Дальше, философия конституирует новую реальность, но посредством нормирования новых способов получения знания о мире, другими словами, устанавливаясь по-новому в мышлении. Не менее существенно, что делая все это, философия отвечает на настоятельные вызовы времени, но отвечает, как сказать, личностным способом. Имеется в виду, что конституируя новую реальность, отвечая на вызовы времени, философ реализует себя, вступает в диалог со своими учителями и другими мыслителями, проводит собственное видение реальности и понимание проблем. Конституируя новую реальность, философ 340 «Пока еще, - пишет Питер Друкер, - мало кто пользуется одновременно 25-30 карточками; но число таких потребителей быстро увеличивается. С помощью кредитных карточек их владельцы могут получить кредит и поддерживать его на уровне, порой значительно превышающем их подлинную кредитоспособность. Их совершенно не волнует высокая процентная ставка, поскольку они вовсе не собираются возвращать полученную ссуду. Они манипулируют карточками, перемещая деньги с одного счета на другой, благодаря чему выплачивают лишь очень небольшие, подчас символические проценты…это действительно новый вид денег…Сегодня нет страны, которая имела бы иммунитет от внезапных скачков валютного курса по той простой причине, что мир затоплен «виртуальными деньгами», то такими, которые не обеспечивают приемлемого сочетания прибыльности и ликвидности» (Друкер П. Ф. Задачи менеджмента в XXI веке. М.-СПб.- Киев, 2002. Стр. 47-48, 101). 173 обсуждает и задает сущность интересующего его явления. Если отнести все эти требования к управлению, то вот как может выглядеть предмет философии управления. Философ управления должен осуществлять критику сложившихся неудовлетворительных способов изучения управления. В этом отношении очень показательна книга А.Тихонова, он анализирует и подвергает критике все основные способы исследования управления (теорию менеджмента, системный подход, процессный, ситуационный, синергетический подходы)341. Конституирование сущности управления - второй большой блок работы в рамках философии управления. В свою очередь, здесь напрашиваются несколько направлений исследования. Во-первых, сравнительный анализ концепций управления, прежде всего, с точки зрения подходов и основных способов мышления. Во-вторых, генетическое исследование основных типов управления, имевших место в истории культуры. Втретьих, выстраивание собственных концепций управления, схватывающих не только сущность управления, но и разные его типы. Третье направление работы – анализ более широкой реальности, обусловливающей разные типы управления, а также их эволюцию. Он предполагает философскометодологическое рассмотрение таких тем как язык, общество, личность, власть, социальные институты и ряда других, например, изучение мегатенденций современности, представлений о будущем, стратегий социального действия, форм социальной жизни, социальной эволюции, особенностей русской модели управления и ее эволюции. Например, в указанной работе Тихонов обсуждает сущность управления, причем в широком контексте, обусловленным новым подходом, который Тихонов называет «социогуманитарным познанием»342. Понятно, что изучение, явлений, определяющих управление, нужно вести с точки зрения проблем и особенностей самого управления. Например, при изучении личности имеет смысл рассмотреть, какую роль в ее становлении сыграли идеи управления (личность как менеджер самого себя), основные типы личности, в частности, различие уникальной и массовой личности, анализ личности лидера, менеджера и исполнителя, проблему управляемости личности, кризис личности в модернити, личностно ориентированные практики, мифы и языки личности и др. Наш подход можно сравнить с позицией Г.В.Сориной, которая задачи философии менеджмента характеризует следующим образом: «выявление философских предпосылок теорий, сформулированных в области менеджмента; представление различных управленческих идей в философских концепциях; исследование пересекающихся частей понятийных аппаратов философии и менеджмента; вскрытие логико-философских основ интеллектуальной деятельности и демонстрация форм их проявления в теории менеджмента»343. Поскольку философское осмысление претендует на истинность, а также правильность мысли (непротиворечивость, строгость и пр.), имеет смысл разъяснить и обосновать ряд сформулированных здесь положений. Прежде всего рассмотрим особенности философской работы. Для этого приведем реконструкцию двух известных текстов, «Пир» Платона, открывавшего философию, и «Вопрос о технике» М.Хайдеггера, относящийся к современной философии. В этой реконструкции нас будет интересовать такие характеристики философии, которые можно перенести на феномен управления. 341 Тихонов. Цит. соч. Стр. 122-132. Тихонов А. Цит. соч. Стр. 120-160. 343 Сорина Г.В. Принятие решения как интеллектуальная деятельность. М., 2009. Стр. 23. 342 174 3. «Пир» Платона как первый образец философского дискурса Реконструкция происхождения античной философии и науки показывает, что становлению последней предшествовали два процесса: изобретение рассуждений, то есть нового способа построения знаний (в рассуждении на основе одних знаний путем умозаключений получались другие, как уже известные, так и новые, как правильные, так и противоречивые) и формирование процесса познания сначала отдельный предметов (любви, души, музыки, движения тел и т. д.), затем более общих вещей (неба, космоса, божества). И рассуждения и познание появляются одновременно и частично в связи со становлением античной личности, то есть человека переходящего к самостоятельному поведению, пытающегося самостоятельно выстраивать свою жизнь. В одной из первых работ Платона его любимый герой Сократ утверждает, что он не простой человек, что сам ставит себя на определенное место в жизни и стоит там насмерть. На излете античности Сократу вторит Апулей. В «Апологии или Речи в защиту самого себя от обвинения в магии» он так формулирует кредо своей жизни: “Не на то надо смотреть, где человек родился, а каковы его нравы, не в какой земле, а по каким принципам решил он прожить свою жизнь”)344. Именно рассуждение позволяло приводить в движение представления другой личности, направляя их в сторону рассуждающего (это было необходимо, поскольку каждая личность видит все по-своему и, как правило, не так как общество в целом). Например, Сократ сначала склоняет своих слушателей принять нужные ему знания, а именно, что смерть есть или сладкий сон или общение с блаженными лицами, а затем, рассуждая, приводит слушателей к представлениям о смерти как блага. Установка же на познание складывается потому, что античная личность хочет понять, что существует на самом деле (что есть «сущее»), поскольку знание сущего она рассматривает как условие своего спасения. Последнее понимание просматривается в следующих рассуждениях Платона: "Когда душа ведет исследование сама по себе, она направляется туда, где все чисто, вечно, бессмертно, и неизменно, и так как она близка и сродни всему этому, то всегда оказывается вместе с ним, как только остается наедине с собой и не встречает препятствий. Здесь наступает конец ее блужданиям, и в непрерывном соприкосновении с постоянным и неизменным она и сама обнаруживает те же свойства. Это ее состояние мы называем размышлением»345. Иначе говоря, задачу спасения (понимаемую не религиозно, а эзотерически) главные участники нового дискурса (Сократ, Парменид, Платон, Аристотель) связали с познанием, понимаемым как получение знаний о сущем путем рассуждений (размышлений, доказательств)346. Однако, как мы уже говорили, рассуждать можно было по-разному, в частности, парадоксально. Если софисты пытались закрепить и оправдать практику получения парадоксов и свободной, ничем не ограниченной мысли, утверждая, что только человек - «мера знания о вещах» (Протогор), то ряд античных мыслителей, начиная с Парменида, выступили против этой практики и попытались преодолеть возникшие проблемы. 344 Апулей. Метаморфозы в XI книгах. М., 1960. Стр. 28. Платон. Федон // Соч. В 4 т. М., 1993. - Т. 2. Стр. 79 с. 346 В Древней Греции V в. до н. э. в условиях демократического народного правления, спора городовгосударств, столкновения интересов разных слоев населения приобретает огромное значение умение вести спор, убеждать других, усматривать в предметах новые характеристики, строить умозаключения. По сути, от умения и способностей делать все это часто зависели благосостояние и жизнь отдельного человека и целых групп населения. Вопросы о том, что есть на самом деле, а что только кажется, кто прав, а кто ошибается, в чем именно ошибается некто, утверждающий нечто, не были только умозрительными, это были вопросы самой жизни, бытия человека греческого полиса. Возникла жесткая конкуренция в области самих представлений; они не могли уже мирно сосуществовать, каждый мыслитель и стоящая за ним («школа») (сторонники) отстаивали свою правду (истину), утверждая, что именно их представления верны, а все другие неверны. Примером подобной жесткой полемики с другими школами является деятельность Парменида, Зенона, Сократа, Платона. 345 175 Уже Сократ показал, что ошибки в рассуждениях возникают потому, что рассуждающий по ходу мысли меняет или исходное представление или же переходит от одного предмета мысли к другому, нарушая, так сказать, предметные связи. Вот, пример элементарного софистического рассуждения: “у человека есть козел, у которого есть рога, следовательно, у человека есть рога”. Здесь в первой посылке связка “есть” - это одно отношение (имущественной принадлежности, то есть козел принадлежит человеку), а во второй - другое отношение (рога козла - это не его имущество, а часть его тела). Чтобы при подобных подменах и отождествлениях не возникали парадоксы, Сократ стал требовать, во-первых, определения исходных представлений (в данном случае нужно определить, что такое человек, козел и рога), во-вторых, сохранения (неизменности) в рассуждении заданных в определении характеристик предмета347. Однако, как эти требования могли выглядеть для античного человека, вглядывающегося в реальность, пытающегося схватить сущность явлений? Вероятно, как выявление в действительности твердых, неизменных оснований вещей. Но это как раз и есть платоновская идея, то есть Платон сузил сущее Парменида до идеального объекта, заданного в определении. С одной стороны, идея - это неизменная сущность, предмет мысли, сохраняющийся неизменным в ходе рассуждения, с другой - это то, что задано определением. Интересно, что Аристотель четко отрефлексировал этот момент348. Идеи вводились Платоном, чтобы нормировать рассуждения. В “Пармениде” Платон пишет, что “не допуская постоянно тождественной себе идеи каждой из существующих вещей, человек не найдет, куда направить мысль, и тем самым уничтожит саму возможность рассуждений”349. Хотя мысль Платона вращается вокруг вещей и идей, мы должны сказать, что он пытается построить нормы рассуждений. Но решение его онтологическое, ему кажется, что человек будет правильно рассуждать, именно это он и называет размышлением, если будет знать, как устроена подлинная реальность (мир идей) и затем в рассуждении будет исходить из этого знания. Рассматривая в диалоге Парменид отношения между единым и многим, Платон одновременно решает важную задачу нормирования рассуждений, разворачивающихся по поводу какого-нибудь предмета. До изобретения рассуждений знания, относящиеся к определенному предмету, например любви, объединялись на схемах, задающих этот предмет, чаще же просто относились к этому предмету. Например, в античной мифологии любовь истолковывалась как действие богов любви - Афродиты и Эрота, а также как страсть (умопомрачение). С формированием рассуждений возникла сложная проблема: знания о предмете получались в разных рассуждениях и часто выглядели совершенно различными, спрашивается, как же их объединять, чтобы не получались противоречия? Вот здесь и потребовалась особая норма. С точки зрения Платона, предмет задается как единое, а отдельные его характеристики - это многое, причем «единое есть многое». В данном случае задача нормирования рассуждения и нормирования деятельности познания, ведь единое – это и есть своеобразная норма познаваемого предмета (например, любви) еще не разошлись. У Аристотеля такая дифференциация уже налицо. В первой «Аналитике» он дает нормы для рассуждений, во второй – для познания. 347 Если сравнить предмет, заданный в определении, с эмпирическим предметом (например, козу как собственность и козу как таковую), то легко заметить, что первый предмет – это идеальное построение. У эмпирической козы почти бесконечное число свойств (коза – это животное, существо с четырьмя ногами, дающее молоко, приплод, шерсть и т. д. и т. п.), а у козы как собственности свойств несколько. Кроме того, в природе, вообще-то говоря, такой козы не существует, хотя она начинает существовать в рассуждении и мысли человека. Иначе говоря, создавая определение, человек именно приписывает козе определенные контролируемые в рассуждении свойства, то есть конструирует идеальный объект. Трудно переоценить заслугу Пифагора, Сократа и Платона, запустивших указанный процесс идеализации. 348 Аристотель. Метафизика. М., - Л., 1934. Стр. 29, 223. 349 Платон. Парменид. Цит. соч. Т.2. М., 1993. Стр. 357. 176 Одной из первых удачных попыток формирования научного предмета можно считать «Пир» Платона. Платон, создавая «Пир», решал две основные задачи: создавал представление о любви, пригодные для становящейся античной личности, и стремился получить непротиворечивые знания. Понимание любви в ранней греческой культуре существенно отличается от того, которое намечает и развивает Платон. Любовь в это время понимается преимущественно как страсть, кроме того, считалось, чтобы возникла любовь, необходимо внешнее действие - или богини Афродиты или ее сына, бога любви Эрота. Могло ли Платона устроить подобное понимание любви? Вероятно, нет. Идеал Платона как личности, отмечает Мишель Фуко, - забота человека о себе, сознательная работа, нацеленная на собственное изменение, преобразование, преображение (уж если человек, подобно Сократу, действует самостоятельно и противоположно традиции, то он вынужден делать и самого себя). То есть полная противоположность любви-страсти. Опять же такая любовь - полная противоположность представлениям Платона о том, что забота о себе, включая, естественно, любовные отношения, обретает свою форму и завершение в самопознании, что самопознание так же, как и любовь, должно привести к открытию, обнаружению в человеке божественного начала. А раз так, обычная любовьстрасть - это не путь к Благу, не забота о себе. И вот Платон начинает удивительное мероприятие: с одной стороны, он критикует (блокирует) обычное, распространенное в культуре понимание любви, с другой - создает новое понимание (концепцию) любви, соответствующую его пониманию жизни философа как личности. Для этого он дает любви различные определения: «любовь – это разумное поведение», «это поиск своей половины», «стремление к целостности», «вынашивание духовных плодов» (стремление к прекрасному, благу, бессмертию). Сегодня мы бы сказали, что Платон конструирует любовь как идеальный объект, приписывая ему определенные свойства. При этом Платон решает четыре основные задачи: создает понимание любви для становящейся античной личности, объясняет наблюдаемые факты (например, что влюбленные стремятся друг к другу или что любовь является более прочной, если основывается не на страсти, а на духовных устремлениях), строит о любви непротиворечивое знание, реализует в отношении любви ряд собственных идеалов350. Осознает он только третью задачу, назовем ее условно «логической». Поясняя в диалоге "Федр" примененный им метод познания любви, включающий два вида мыслительных способностей, Платон пишет, что одна - «это способность, охватывая все общим взглядом, возводить к единой идее то, что повсюду разрозненно, чтобы, давая определение каждому, сделать ясным предмет поучения». Рассуждая об Эроте, Платон именно так и поступил: «сперва определил, что он такое, а затем, худо ли, хорошо ли, стал рассуждать; поэтому-то рассуждение, - говорит Платон, - вышло ясным и не противоречило само себе»351. Если «логический» аспект своих построений, как мы видим, Платон четко осознает, то три других, назовем их условно «вызовами времени» (в данном случае, это необходимость создать представления о любви для становящейся античной личности), «дескриптивный» (описание-объяснение фактов, наблюдаемых в любви) и «персоналистический» (убеждение Платона, что для любви необязательна чувственная сторона дела, семья, брак и даже женщина) им не обсуждаются как норма философской работы, хотя обсуждаются по содержанию (иначе, откуда бы я их взял). Естественно, не осознает Платон и то, что все свои построения он предпринимает в рамках и под давлением культурной ситуации, состоящей в том, что идет работа, направленная на создание социальных условий для формирующейся античной личности, а также то, что 350 Розин В.М. Наука: происхождение, развитие, типология, новая концептуализация. М., 2007. Стр. 176181. 351 Платон. Федр. Соч. в 4 т. Т. 2. М., 1993. Стр. 176. 177 большую роль в его построениях сыграло разъяснение Платоном новых представлений о любви для непонимающих слушателей, то есть процесс коммуникации. Эти четыре момента (культурную ситуацию, процесс коммуникации, вызовы времени и персоналистические характеристики) выявил именно я, Вадим Розин из далека современности, решая свои задачи, придерживаясь новоевропейского видения действительности. С точки зрения самого Платона, свойства любви он извлекает из двух источников – «логического» и, условно говоря, «феноменологического» (припоминания идеи любви), с моей же - ситуация значительно более сложная. Создавая новое понимание любви, Платон действует под давлением культурной ситуации, отвечая на вызовы времени, старается мыслить непротиворечиво, стремится реализовать свои идеалы, разъяснить свои взгляды для аудитории слушателей и скептиков, вовлечь их в новое видение и понимание. При этом я допускаю, что какие-то важные стороны дела я еще не увидел. Поставим такой вопрос: существовала ли в природе любовь, заданная концепцией Платона? Что Платон описывает: существующие в его культуре формы любви и связанные с ними качества человека или...? Очевидно, что к моменту создания «Пира2 платоновской любви и соответствующих психических свойств нового человека еще не было. Но они вскоре появились, поскольку концепция Платона не только приглянулась тем философствующим и просто образованным грекам, которые тянулись к новому, но и стала для них руководством в практике любви. Иначе говоря, мы можем предположить, что платоновская любовь как важный аспект современного платоновскому окружению нового человека была конституирована усилиями самого Платона и других участников нового дискурса. Средствами подобного конституирования выступили философские знания и концепции, диалоги типа «Пир», наконец, практические образцы новой платонической любви, распространившиеся в греческой жизни в пятом и четвертом веках до нашей эры. Для нашего исследования сухой остаток таков: философское осмысление некоторого явления предполагает построение идеального объекта, который и объективируется как объект изучения; при этом необходимо обеспечить непротиворечивость мышления, ответить на вызовы времени, объяснить наблюдаемые факты, реализовать собственные ценности, учесть взгляды других философов (критически отнестись к ним, с чем-то согласиться или то и другое). 4. «Вопрос о технике» М.Хайдеггера – пример современного философского дискурса Выше я отмечал, что философ конституирует новую реальность, конституируя поновому мышление. Как известно, Хайдеггер был феноменологом. По Хайдеггеру, феноменология должна строиться как необусловленное мышление, не предполагающее «ни определенной «точки зрения», ни определенного «направления», это просто метод, то есть по-гречески «путь» мысли. Какой же это путь, спрашивает Гайденко? И отвечает так. Феномен – это то, что показывает, являет себя. А феноменология состоит в открытие того, что «само себя показывает». Последнее же принципиально сокрыто. Феноменология способствует раскрытию «сокрытого феномена». Каким образом? Вскрывая понимание феномена и его обусловленность (то, что в феноменологической традиции обсуждается как «допредикативные структуры сознания», «допредикативное понимание»). В конечном счете, утверждает Хайдеггер, и понимание и обусловленность феноменов задаются языком. Итак, добраться до предмета и феномена можно, вслушиваясь и вникая, что предполагает интерпретацию, в стихию языка. Наконец, открытость человеческого существования Хайдеггер вслед за Гуссерлем и Дильтеем видит во временности и историчности. 178 «Итак, - пишет Гайденко, - «феноменология» - это метод, сущность которого состоит в открывании того, что само-себя-в-себе-показывает. Предмет же исследования, к которому должен быть применен феноменологический метод, - это бытие сущего, т.е. те трансцендентальноаприорные структуры, которые являются «смыслом и основой» эмпирических явлений; феноменология как наука о бытии сущего есть, таким образом, онтология» … «Хайдеггер видит ограниченность всей прежней философии в том, что она упускала бытие, потому что рассматривала сознание как познание по преимуществу, не имея возможности поэтому выйти за пределы субъект-объектных отношений. Критикуя интеллектуалистскую трактовку сознания, Хайдеггер хочет понять сознание как определенный способ бытия. Сознание как способ бытия, точнее, бытие сознания он и обозначает словом «тут-бытие» (Dasein)»… «Тут-бытие определяется им как «сущее, которое в своем бытии понимающе относится к своему бытию». Понимание у Хайдеггера тождественно открытости тут-бытия. Именно своей открытости тут-бытие обязано тем, что для него не просто существует мир, но что оно всегда есть бытие в мире… «Онтологически «мир», - пишет Хайдеггер, - это не определение некоторого «сущего», которое есть не тут-бытие, а характеристика самого тут-бытия… Быть-в-мире, быть открытым и обладать изначальным пониманием, т.е. быть герменевтичным, - это, по Хайдеггеру, в сущности одно и то же»352. Феноменологический подход и Хайдеггера можно лучше понять, имея в виду следующее. Феноменологов не устраивали те способы философского осмысления и объяснения, которые сложились в XVIII, начале XIX столетия. Эти способы были ориентированны на естествознание как идеал науки и предполагали субъект-объектную трактовку познания. Философскому осмыслению, с точки зрения феноменологов, подлежали принципиально новые подходы, разные способы научного объяснения одних и тех же феноменов, искусство и другие символические системы наряду с наукой, творчество в широком смысле слова. Чтобы преодолеть обусловленность творчества со стороны сложившихся систем философского осмысления (снять своего рода интеллектуальные шоры), а также объяснить возможность открытия новых явлений и реальностей, феноменологи настаивают на необходимости мыслить беспредпосылочно и анализировать опыт творчества, в котором новые реальности конституируются. В этом плане «бытие» Хайдеггера как «сокрытое» можно понять в смысле установки на признание еще не выявленных и нереализованных способов осмысления и объяснения определенных явлений. Понятно, что эти способы разные и большей частью располагаются в будущем, то есть нам они неизвестны и в настоящее время принципиально не могут быть охарактеризованы; впрочем, ситуация не меняется и для мыслителей, идущих вслед за нами - перед ними тоже неизвестное будущее. Реальный феноменологический анализ представляет собой не столько реализацию представлений, соответствующих «феноменологической концептуализации», сколько особую методологию и мыслительную работу, позволяющие увидеть новое, конституировать новую предметность и реальность. При этом могут быть использованы самые разные средства и методы, важно лишь, чтобы в результате это новое проявилось и появилось. В этом отношении феноменологическая работа принципиально двуслойна: в одном слое феноменолог использует обычные инструменты и способы работы, в другом – он отслеживает свое сознание на предмет становления нового, выявления новой предметности и реальности. Чтобы лучше понять эти утверждения, рассмотрим известную работу Хайдеггера «Вопрос о технике». В результате этого исследования у читателя, действительно, 352 Гайденко П.П. Прорыв к трансцендентному. Новая онтология ХХ века. М., 1997. Стр. 359, 362, 368-369, 370-371. 179 возникает новое понимание и видение техники или, говоря языком Хайдеггера, феномен техники является нам в своем подлинном виде (как «весть бытия»). Спрашивается, за счет чего? Во-первых, за счет анализа обусловленности способов мышления техники, вовторых, трактовки техники в рамках более широкого целого (современной культуры), втретьих, реализации установки на решение проблем, возникших в связи с современной техникой и более широко техногенной цивилизацией. Вот основные идеи этой работы. В начале статьи «Вопрос о технике» Хайдеггер подчеркивает, что объектом рассмотрения философии техники является не просто феномен техники, а именно сущность техники. При этом он имеет в виду не ту технику, которая сложилась и существует и которая подвергается критике, а "возможную", то есть технику, которая нас может устраивать в ближайшей или более отдаленной перспективе. Поскольку существующее положение дел в отношении техники Хайдеггер оценивает негативно, а также поскольку это положение дел, как он считает, зависит от форм сознавания техники, немецкий философ ставит своей задачей, с одной стороны, блокировать существующие формы мышления техники, с другой стороны, наметить особенности нового понимания техники. Анализируя технику, Хайдеггер прежде всего показывает, что и традиционное инструментальное понимание техники (как средства деятельности) и трактовка техники как нейтрального феномена, закрывает нам возможность понять сущность техники. Например, по поводу инструментального понимания техники Хайдеггер говорит, что оно является "зловеще правильным" и что "худшим образом мы отдаемся во власть техники тогда, когда рассматриваем ее как нечто нейтральное; ведь такое представление о технике, ныне особенно распространенное, делает нас совершенно слепыми в отношении сущности техники"353. Вводя трактовку техники как "постав" (когда всякая техника рассматривается как функциональный элемент поставляющего производства - вода Рейна как средство для работы электростанции, электростанция как средство выработки тока, электрический ток как средство для освещения городов или работы электромашин и т. д.), и, показывая дальше, что человек и природа сами превращаются в постав, Хайдеггер блокирует столь привычное для нас убеждение, по которому человек стоит над техникой и природой или что техника не влияет на природу, поскольку создана и действует в соответствии с ее законами. Иначе говоря, Хайдеггер утверждает, что вопрос о технике - это вопрос о человеке и его влиянии на природу планеты. Другим важным положением Хайдеггера является утверждение о том, что современная техника тесно связана не только с естественной наукой, но и более широко с метафизикой Нового времени; последняя же по Хайдеггеру культивирует идеи субъективизма и господства над миром. "Человеческий субъективизм, пишет Хайдеггер в докладе "Время картины мира", прочитанном в 1938 г., - достигает в планетарном империализме технически организованного человека своего высшего пика: с которого он опускается в плоскость организованного однообразия и обустраивается там. Это однообразие есть самый надежный инструмент полной, то есть технической власти над Землей"354. Идея господства субъекта над природой и историей и связанная с ней возможность точного исчисления явлений определяют, по мнению Хайдеггера, отношение между современной наукой и техникой. "Исследование располагает сущим, - говорит Хайдеггер в том же докладе, - когда оно может либо заранее высчитать сущее в его будущем течении, либо пересчитать задним числом в качестве прошлого. В исчислении наперед природа, а в историческом пересчитывании - история рассматриваются одинаково"355. 353 Хайдеггер М. Вопрос о технике // Мартин Хайдеггер Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993 Хесле В.Философия техники М.Хайдеггера // Философия Мартина Хайдеггера и современность. М., 1991. Стр. 144. 355 Там же. Стр. 143. 354 180 Итак, техника органично связана, с одной стороны, с современным естествознанием и метафизикой, с другой - особым образом организованным (поставляющим) производством. Хайдеггер утверждает, что в рамках "постава" и человек и природа становятся всего лишь техникой, что представляет угрозу для самого существования человечества. Как обусловленный техникой, как часть технической реальности человек уже не может действовать против техники; его решения по природе воспроизводят все те же технические принципы, он не может мыслить какие-то другие нетехнические действия. Важна и негативная оценка техники, как ставящей человека на грань риска и катастрофы. "Опасна, - говорит Хайдеггер, - не техника сама по себе. Нет никакого демонизма техники; но есть тайна ее существа. Существо техники как миссия раскрытия потаенности - это риск. Измененное нами значение слова "постав", возможно сделается нам немного ближе, если мы подумаем теперь о поставе в смысле посланности и опасности"356. Хайдеггер подчеркивает невозможность мыслить и решить проблемы техники в рамках соответствующих практик и дискурсов, в которых техника сложилась (была конституирована) и функционирует. Для пояснения своей мысли Хайдеггер старается показать, что техника не является чем-то внешним по отношению к бытию, а совпадает с последним, поэтому наивно, не меняя само бытие, надеяться повлиять на технику в нужном для человека направлении. "Если существо техники, постав как риск, посланный бытием, - пишет Хайдеггер, - есть само бытие, то технику никогда не удастся взять под контроль просто волевым усилием, будь оно позитивное и негативное. Техника, чье существо есть само бытие, никогда не даст человеку преодолеть себя. Это означало бы, что человек стал господином жизни"357. Но сразу же за этим Хайдеггер говорит, что и без сознательных усилий человека техника не сможет измениться. Но человек для этой задачи нужен иной. Необходимым условием осмысленного воздействия на технику является, по Хайдеггеру, работа человека в отношении себя: человек должен "открыться существу техники", "опомниться", заново "ощутить широту своего сущностного пространства" (вероятно, вспомнить и понять свои высшие ценности, чтобы подчинить им ценности, менее значимые - комфорта, власти над природой, власти над миром)358. Конечно, концептуализируя работу Хайдеггера в духе Гуссерля, можно сказать, что он осуществляет феноменологическую редукцию сознания, сознающего технику, проходит к структурам чистого сознавания техники, но, на мой взгляд, более правильным будет охарактеризовать его творчество как современную философскую мысль, включающую методологические построения, анализ обусловленности концепций техники, сравнительное культурологическое исследование, распредмечивание понятия техники, построение новых реальностей и понятий на основе средств и схем современной философии, методологии и гуманитарных наук. Я согласен, что одним из планов работы является рефлексия Хайдеггером собственного сознания на предмет появления в его «поле» нового представления о технике, но только одним. Вся мыслительная работа ведется для решения по меньшей мере трех задач: дать анализ проблем и затруднений, возникших в области мышления о технике, наметить альтернативные представления, преодолевающие кризис технического сознания, создать одну из предпосылок выводящих культуру в новые горизонты (ради жизни). Для нашей темы важно обратить внимание на следующие моменты. Как и в «Пире» Платона, Хайдеггер, с одной стороны, блокирует исчерпавшее себя представление о реальности (в данном случае о технике), с другой - намечает новое (техника как «постав» и риск, а конце статьи и как искусное произведение в духе античности). Опять же как и Платон Хайдеггер прекрасно осознает роль при создании своих построений логических 356 Хайдеггер М. Вопрос о технике. Стр. 234. Там же. Стр. 253. 358 Там же. Стр. 254. 357 181 требований (в данном случае феноменологического подхода). В отличие от Платона осознает Хайдеггер и вызовы времени (например, требование освободиться от власти техники и снизить вызванные современной техникой риски), а также роль научной коммуникации (именно поэтому он выступает против инструментальной трактовки техники). Нужно признать, что дескриптивная роль философских построений Хайдеггера невелика, но этот недостаток можно объяснить тем, что он хочет прежде всего повлиять на способы мышления, склонить ученых мыслить технику по-новому. 5. Цель философского осмысления – построение «диспозитива» управления Мишель Фуко, обсуждая методологию исследования сложных явлений типа сексуальность, власть и т.п., вводит понятие «диспозитив». Чтобы понять, что это такое, рассмотрим, как он пришел к этому представлению. Осуществив кардинальный выбор в пользу культурно-исторического подхода, Фуко начал с анализа того, что лежало как бы на поверхности - с языка и вещей (многие, наверно, помнят его известную книгу "Слова и вещи"). С этого возникает интерес Фуко к дискурсу, который первоначально понимался просто как высказывающая речь о вещах и мире. Однако уже в исходном пункте анализа у Фуко подразумевался особый контекст существования языка и вещей, а именно общественная практика, которая рассматривалась, с одной стороны в историческом и культурном планах, с другой - в социальном, как отношения власти и управления. Затем вполне в духе требований кантианского разума Фуко переходит к анализу тех условий, которые обусловливали существование (жизнь) языка и вещей. Исследования Фуко показывают, что это, во-первых, правила, нормирующие высказывающую речь, вовторых, практики, в которых вещи и правила складываются и функционируют. Выступая в 1978 году в Токийском университете, Фуко объясняет: «Я не хочу искать под дискурсом, - чем же является мысль людей, но пытаюсь взять дискурс в его явленном существовании, как некоторую практику, которая подчиняется правилам: правилам образования, существования и сосуществования, подчиняется системам функционирования... я стараюсь сделать видимым то, что невидимо лишь постольку, поскольку находится слишком явно на поверхности вещей»359. Следующий в логическом отношении шаг Фуко - переход в поисках детерминант и условий (теперь уже относительно правил и практик) к анализу властных отношений. Замыкает все три слоя анализа Фуко на основе понятия диспозитива, который наиболее обстоятельно рассмотрен им на материале истории сексуальности. «Что я пытаюсь ухватить под этим именем, пишет Фуко, так это, во-первых, некий ансамбль - радикально гетерогенный, - включающий в себя дискурсы, институции, архитектурные планировки, регламентирующие решения, законы, административные меры, научные высказывания, философские, но также моральные и филантропические положения, - стало быть: сказанное, точно так же, как и не-сказанное, - вот элементы диспозитива. Собственно диспозитив это сеть, которая может быть установлена между этими элементами. Во-вторых, то, что я хотел бы выделить в понятии диспозитива, это как раз природа связи между этими гетерогенными элементами. Так, некий дискурс может представать то в качестве программы некой институции (то есть публичного дискурса. - В.Р.), то, напротив, в качестве элемента, позволяющего оправдать и прикрыть практику, которая сама по себе остается немой (эта практика реконструируется как скрытый дискурс. - В.Р.), или же, наконец, он может функционировать как переосмысление этой практики, давать ей доступ в новое поле рациональности (мы бы сказали, что в данном случае речь идет об условиях, обеспечивающих трансформацию и развитие. - В.Р.). Под диспозитивом, в-третьих, я понимаю некоторого рода - скажем так - образование, важнейшей функцией которого в данный исторический момент оказывалось: ответить на 359 Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996. Стр. 338 182 некоторую неотложность. Диспозитив имеет, стало быть, преимущественно стратегическую функцию»360. Может возникнуть законное недоумение: что же это за понятие, совмещающее в себя такое количество несовместимых признаков? Ну, во-первых, это скорее не понятие, а подход и метод изучения. Во-вторых, понятия дискурса и диспозитива открывают новую страницу в развитии социальных и гуманитарных наук. В частности, их употребление позволяет связать в единое целое такие важные планы изучения как: эпистемологический план (дискурсы-знания), дискриптивное и компоративное описание текстов (дискурсыправила), анализ деятельностных и социальных контекстов и условий (дискурсы-практики и дискурсы-властные отношения). Можно согласиться, что в традиционном членении наук и практик все эти планы и даже их части относятся к разным дисциплинам - теории познания, лингвистике и семиотике, теории деятельности и практической философии, культурологии и социологии. Однако традиционная классификация и организация научных дисциплин уже давно не отвечает потребностям времени. Уже давно наиболее плодотворные исследования и теоретические разработки идут на стыках наук или в междисциплинарных областях. Понятия дискурса и диспозитива - это как раз такие понятия, которые позволят "переплывать" с одного берега научной дисциплины на другой, позволяют связывать и стягивать разнородный материал, относящийся к разным предметам. Наконец, позволяют формировать совершенно новые научные дисциплины, например, такие, которые выстроил Мишель Фуко. Используя понятия диспозитива, дискурса, властных отношений и ряд других (одновременно конституируя их) Фуко предпринимает анализ целого ряда феноменов (безумия, сексуальности и т. п.), выступающих одновременно как культурно-исторические и индивидуально-психические образования. Например, он показывает, что современное понимание сексуальности возникает под влиянием таких формирующихся в ХVII-XVIII вв. практик как христианская исповедь, медицинский и педагогический контроль, практика наказания преступников, в которых усиливаются репрессивные и контрольные элементы. С точки зрения Фуко все это позволило распространить властные отношения на новые области человеческого поведения. В результате проведенного анализа Фуко удалось показать, что явление сексуальности не является натуральным и лишь отчасти это явление имеет биологическую природу, напротив, сексуальность - явление культурноисторическое и даже социотехническое, поскольку его определяют социальные практики и отношения. Наш собственный подход сочетает методологическую традицию мышления с взглядами Хайдеггера и Фуко. Современную интеллектуальную ситуацию мы видим следующим образом. Продуктом современного философского мышления является построение дисциплины, включающей организованные мыслью знания, понятия, идеальные объекты, схемы. В функциональном отношении эта дисциплина ориентирована на решение нескольких основных задач. Она описывает и позволяет объяснить явление (объект изучения), которое интересует философа (в данном случае речь идет об управлении). Отвечает на основные вызовы времени, стоящие относительно этого явления и поэтому может быть использована для социально значимого влияния (воздействия) на данное явление. Наконец, позволяет философу при создании этой дисциплины реализовать себя. Современная мысль, как правило, разворачивается в поле мыслительной коммуникации, где действуют другие мыслители, которые тот же самый материал и проблемы видят и объясняют иначе или противоположно. Необходимое условие правильной мысли осмысление этих взглядов, ассимиляция того в них, с чем можно согласиться, аргументированное отклонение представлений, с которыми нельзя согласиться. 360 Там же. Стр. 368 183 Для того чтобы сформировать отношение к взглядам основных коммуникантов, необходимо анализировать соответствующие дискурсы и концепции. В данном случае, дискурсы и концепции управления. Для нас дискурс некоторого явления - это определенный способ его изучения и языкового выражения, позиционирующий себя в поле коммуникации (с кем мыслитель полемизирует или соглашается) и в той или иной форме включающий в себя определение характера воздействия на это явление361. В отличие от дискурса концепция предполагает определенное (философское или теоретическое) объяснение феномена. Можно предположить, что концепции техники разворачиваются в рамках определенных дискурсов. Сущность явлений не задается априорно, до всякого исследования, напротив, она нащупывается в процессе изучения-конституирования. Тем не менее, как и любые мыслители, мы не можем не следовать каким-то традициям, не свободны от них. В частности, как представители методологической школы мышления мы склонны описывать явления в горизонтах истории, культурного или индивидуального сознания, деятельности, языка (семиозиса). Обязательность именно таких, а не каких-то других представлений, на наш взгляд, должна корректироваться критикой и рефлексией собственной мыслительной работы, а также живым ощущением предмета. Выявление сущности явления включает в себя объективные процедуры познания и объяснения, и следовательно, проблематизацию, эмпирическую верификацию, построение идеальных объектов, понятий и схем, системную организацию знаний, обоснование. Под диспозитивом некоторого явления мы будем понимать схему (описание) этого явления как идеального объекта, содержащую отдельные стороны (планы, составляющие) этого объекта, причем такая схема в той или иной степени учитывает анализ дискусов, развернутых по поводу данного явления, позволяет объяснить проблемы, относящиеся к этому явлению, создает возможность воздействия на него. Диспозитив задает хотя и целостное, но гетерогенное представление объекта. В модальном отношении этот объект может быть опознан как "объект возможный", поскольку мыслящий, анализируя дискурсы, проблематизирует ситуацию как неудовлетворительную и имеет намерение воздействовать на интересующее его явление. Строение возможного объекта проясняется, уточняется и конкретизируется (а также пересматривается, если это необходимо) в ходе дальнейших исследований и создания дисциплины, описывающей и объясняющей этот объект. При построении этой дисциплины диспозитив используется в качестве методологической план-карты, а также конфигуратора возможного объекта (поэтому такую дисциплину можно назвать "диспозитивной"). Вот, например, как на материале техники определяет дискурс Д.Жанико. "Технодискурс есть такой дискурс, который не является ни строго техническим, ни автономным; паразитный язык, замкнутый на технике, способствующий ее распространению или за неимением лучшего делающий почти невозможным любое радикальное отступление, любой пересмотр вопроса о современном техническом феномене в его специфике. Любая техника имеет свой словарь, свои коды, свои "листинги", свои случаи, свои проблемы и оперативные сценарии. Технодискурс - добрая часть функционализации языка, реализуемой через аудивизуальные средства; технодискурс - реклама. Технодискурс - технократическая мысль. Технодискурс весь политико-идеолого-аудивизуальный соус о мировом соревновании, производительности и т.д. Если эти дискурсы размножаются, то не значит ли это, что они выполняют определенную функцию в техническом мире и через него? У них без всякого сомнения имеются социальные и даже технические функции: достаточно представить на мгновение, что будет с техническим миром на Западе без рекламы. Отражая технизацию общества, эти технодискурсы, ее стимулируют, захватывают. Они играют роль информационного реле, улучшающего и ускоряющего планетарную технизацию. Эти дискурсы блокируют доступ к пониманию научно-технического развития, имеется операция самосимволизации, стремящаяся перекодировать совокупность реального в информационный ледник" (Рачков В.П. Техника и ее роль в судьбах человечества. Свердловск 1991. Стр. 119-120). Обратим внимание, технодискурс - это и разные типы языков (языков техники и по поводу техники), и технократическая мысль, но это также определенные способы воздействия (создание условий, способствующих развитию планетарной технизации и блокированию процессов, например, адекватного понимания, препятствующих подобному развитию). 361 184 Помимо того, что сущность рассматриваемого явления конституируется в соответствии с дискурсами и характером социального действия, который нащупывает и начинает осуществлять мыслящий, сущность явления должна быть соотносима также с предельными горизонтами его описания. Под последним я понимаю выработку при изучении явления отношения к истории и социальности (социальным практикам, социальному опыту, социальным отношениям и т. п.)362. Обязательно ли выходить при описании явления (например, техники) на предельные горизонты? Чтобы ответить на этот непростой вопрос, необходимо понять смысл исторического и социального описания явления. С одной стороны, такое описание включает изучаемое явление в более широкое целое (историю, социум, культуру), которое и задает "пространство сущего", с другой - позволяет определиться относительно этого целого самому исследователю. Последнее необходимо, поскольку мыслящий должен при изучении данного явления занять твердую позицию, исходя из которой, он будет вести свой дискурс. При этом такая позиция должна позволять и другим участникам мыслительной коммуникации определиться со своими дискурсами, осуществить их. Иначе говоря, такая позиция должна быть общей для всех участников мыслительной коммуникации при том, что каждый из них сможет сохранить свой "суверенитет", возможность своего видения и понимания действительности. На наш взгляд, именно История и Социальность и могут выступить как такое общее основание для мышления и социального действия, если только их не понимать натуралистически. Исторические и социальные события - это пространство и реальность, только частично независимые от человека. Напротив, выделяя историческое или социальное событие (отношение), человек конституирует как историю и социальность, так и себя. Но одновременно для других участников истории и социальной жизни эти события, конституированные человеком, выступают как объективные условия, как то, во что все с необходимостью вовлекаются. Общее здесь не реальность, данная вне человека, а условия, которые человек находит и которые он, следуя себе, осмысляет и претворяет. Частично это условия материальные (природные явления, биологические тела, артефакты), частично идеальные (семиозис, деятельность, взаимодействия и т.п.). Для исторического плана характерно самоопределение человека относительно социальных изменений, для социального - относительно исторического процесса и культуры. В обоих случаях мысль создает условия для возможных изменений, на которые человек не может не реагировать. Соответственно и объект современной мысли - это объект в модальном отношении возможный, желательный с точки зрения исторических и социальных изменений363. 362 Например, идея техники как постава вполне соотносится с хайдеггеровским пониманием возможности влиять на технику. Одновременно Хайдеггер прописывает технику в истории, сопоставляя ее с античным техне, и утверждает, что, не исключено, дальнейшее развитие техники опять повернет к идее слияния техники с искусством. В плане социальных отношений Хайдеггер возражает против власти техники над природой и человеком, показывая, что, фактически, эта власть есть возникшее в последние два века определенное направление развития социальности. И Фуко рассматривает сексуальность, причем даже более определенно, чем Хайдеггер, как исторический и социальный феномен. 363 Действительно, отождествляя технику с современным поставляющим производством и затем прогнозируя ее сближение с техне, Хайдеггер получает возможность найти себе в истории достойное место (в качестве провозвестника и инициатора поворота от постава к "техне будущего"). Одновременно, именно с этой позиции он ведет критику современного понимания техники. Аналогично, в своих зрелых работах, выступая со скрытой критикой репрессивных властных отношений и социальных практик, сложившихся в XVII-XVIII, Фуко помещает себя в историю в роли революционера и получает возможность не только оправдать марксистский характер социального действия, но и истолковать природу сексуальности как социальной патологии. Одни мыслители присоединяются к такой трактовке истории и социальности и, следовательно, способствуют образованию соответствующего потока истории и социальности, другие (например, я) включаются в историю и социальность на других основаниях, создавая тем самым, другой ток истории и социальности. Тем не менее, поскольку и Фуко и я осмысляют сексуальность в исторической и 185 - Необходимым условием мыслительной коммуникации является рефлексия мыслительной работы, ее оснований и подходов, соотнесение своей точки зрения и видения с позициями других мыслителей, стремление сделать свой дискурс понятным. Другое необходимое условие и мыслительной коммуникации и самого мышления работа, направленная на самого себя (на своё видение, понимание, мышление), на изменение, если это необходимо, состояний своего сознания и психики, так сказать, работа по приведению себя в такое состояние, в котором впервые становится возможной эффективная, как правило, новая мысль. Определимся теперь с возможным объектом. В данном случае им является управление, рассмотренное в контексте культуры и как вид мышления; в отношении представлений этого объекта мы будем осуществлять философское осмысление, ориентированное на совершенствование управления. Как сущность управления, так и характер воздействия на него (т.е. что мы понимаем под совершенствованием управления) будут нами определены в ходе исследования. Глава 2. Основные направления и дискурсы теоретического осмысления управления 1. Классический дискурс менеджмента (от Тэйлора до Питера Друкера) Данный дискур можно отнести к ведению «частной методологии», цели которой двояки: с одной стороны, рефлексия и осмысление затруднений в конкретных дисциплинах (в данном случае в менеджменте), с другой – обсуждение путей преодоления этих затруднений и проблем. Показательной работой в рамках этого направления является книга Питера Друкера «Задачи менеджмента в XXI веке», которую мы и проанализируем. Как правило, методологическая работа начинается с критики представлений, которые по мнению мыслителя исчерпали себя и тормозят развитие дисциплины, в которой последний работает. Одновременно по оппозиции часто намечаются первые рабочие характеристики новых представлений. Подход П. Друкера не является исключением: он начинает с критики своего рода мифов управления и параллельно задает более эффективное, с его точки зрения, представление об управлении. - Менеджмент, говорит Друкер, - это не только менеджмент бизнеса. «Осознание того факта, что менеджмент не стоит отождествлять с менеджментом бизнеса, чрезвычайно важно по той причине, что сектор роста развитого общества в XXI веке почти наверняка придется отнюдь не на бизнес; более того, уже и в ХХ веке бизнес не был сектором роста в развитых странах…В ХХ веке сектор роста в развитых странах приходится на «некоммерческие» сферы – работу в государственном секторе, здравоохранении, образовании…Именно там практическое применение менеджмента, построенного на прочных принципах, опирающегося на теорию, может в кратчайший срок дать самые лучшие результаты…Менеджмент – это специфическая и определяющая структура всех и каждой организаций»364. социальной реальности и кроме того, публикуют свой способ исторического и социального вхождения в действительность, создаются условия для взаимодействия этих точек зрения, несмотря на их различия. 364 Друкер П. Ф. Задачи менеджмента в XXI веке. Москва*Санкт-Петербург*Киев, 2002. Стр. 22-23. 186 - Не существует единственно правильного типа организационной структуры и единственно правильного способа управления персоналом, причем людьми лучше вообще не управлять. «Сегодня, наконец, стало ясно, что такого явления, как единственно правильная организационная структура не существует. Есть просто разные виды структур, каждый из которых имеет свои сильные и слабые стороны. Стало очевидным, что организационная структура – не самоцель. Это инструмент, с помощью которого можно повысить производительность труда работников. В этом качестве любая организационная структура годится для решения определенных задач в определенных условиях и в определенное время»365. - «Разными группами работников нужно управлять по-разному; одной и той же группой работников следует управлять по-разному в разных ситуациях. Все чаще «служащими» следует управлять как «партнерами», а партнерство уже исключает «управление», поскольку предполагает равенство участников. Партнеры не могут приказывать друг другу. Они могут только убеждать друг друга…Людьми не надо «управлять». Задача – направлять людей»366. - Технологии и конечное использование не являются постоянными и заданными. «Все чаще одна и та же потребность удовлетворяется несколькими разными способами. Уникальна только потребность, а не средства ее удовлетворения…менеджмент сегодня должен исходить из представления о том, что не существует какой-то одной технологии, которая принадлежала бы только какой-то одной индустрии, и что, напротив, все технологии могут – по крайней мере, теоретически – иметь важнейшее значение для любой индустрии…не существует ни одного заданного и неизменного типа конечного использования ни для одного товара либо услуги и что ни один тип конечного использования не может быть связан ни с одним конкретным товаром либо услугой»367. - Менеджмент не ограничен внутренней средой организации, не менее важно воздействие на внешнюю среду. «Но если в то время представление о том, что «полем деятельности» менеджмента является внутренняя среда организации, имело смысл (или по крайней мере таковой можно было найти), то сегодня оно смысла не имеет. Оно противоречит функции и природе организации. Менеджмент должен быть ориентирован на результат и эффективность деятельности организации…к числу специфических функций менеджмента относится мобилизация ресурсов организации для получения результатов вне этой организации, во внешней среде»368. Методологический подход предполагает рефлексию сложившейся деятельности на предмет ее совершенствования или реорганизации. Питер Друкер в своей работе реализует один из вариантов такой рефлексии – «методической подход», представляющий собой анализ и обобщение конкретного опыта управления. Прежде чем мы посмотрим, как П.Друкер реализует его относительно управления, поясним что это такое. Обосновать, нормировать, осознать, организовать предметный материал методист может, лишь обратившись к представлениям и конструкциям, лежащим вне данного предмета. Причем все эти представления и конструкции влекут за собой новые для данной предметности смыслы. Проецируя разделение предметных и внепредметных представлений и конструкций на сознание методиста, можно предположить, что его сознание организовано в двух уровнях, в нем образуются два смысловых слоя: слой 365 Там же. Стр. 25. Там же. Стр. 39-40. 367 Там же. Стр. 46, 49. 368 Там же. Стр. 63, 64. 366 187 предметных представлений и конструкций и слой внепредметных (обосновывающих) представлений и конструкций. Характерно, что в плане профессионального общения и понимания именно второй слой сознания должен обеспечивать сближение расходящихся индивидуальных способов деятельности. Если предметный слой сознания у каждого практика свой, индивидуальный, то внепредметный слой в силу нормативности и основательности его смысловых конструкций оказывается сходным у разных практиков, работающих в одной области. За счет этого, вероятно, и происходит сближение индивидуального понимания и способов деятельности. Сознание и деятельность методиста интересны еще в одном отношении. Ему, как правило, приходится иметь дело с многообразием смысловых характеристик и членений. С одной стороны, он должен получить рефлексивное описание предметнопрофессиональной деятельности (это задает одну группу требований к организации предметного материала), с другой - обосновать такое описание в различных внепредметных дисциплинах – логике, философии, психологии, системном подходе и пр., каждая из которых диктует свои требования к организации материала, с третьей стороны, методист должен переосмыслить все компоненты описания и обоснования в рамках предметного видения (третья группа требований к организации материала). Чтобы идеально удовлетворить всем этим требованиям, методист должен склеить, т.е. конфигурировать множество разнородных смысловых характеристик, как предметных, так и внепредметных, и главное - предметные с внепредметными. Другими словами, он должен построить понятия, снимающие все указанные разнородные значения. Практически же методист действует другим способом: он строит не понятия (как ученый), а методические представления (например, методические представления метода, способа, приема, операции, понятия), склеивает не все смыслы, которые необходимо склеить, а лишь некоторые. Недостатки склейки методист компенсирует тем, что, как правило, дает не одно описание предметно-профессиональной деятельности, а несколько: чисто рефлексивное, практически не аргументированное описание, описания, обоснованные в тех или иных отношениях (скажем, в предметном плане, в логическом, психологическом и т.п.), синтетическое описание крупным планом и т.д. Лишь все вместе эти описания образуют методику. Проиллюстрируем один из рассмотренных здесь моментов, а именно обращение методиста к внепредметным дисциплинам, на материале истории преподавания математики. Анализ методической литературы в начале XX века показывает, что в этот период предлагались два разных способа введения в курс арифметики понятия о числе. Один способ опирался на представление числа как совокупности, в другой - на идею счета. Каждый способ имел своих защитников и противников, свое методическое обоснование, диктовал свои требования к организации учебного материала, выбору содержаний обучения и последовательности их усвоения. Русский методист Ф.А.Эрн, убежденный, что истинная метода объединяет оба способа (это убеждение он, очевидно, вынес из личного опыта преподавания), поставил своей задачей ввести такое представление о числе, из которого бы следовало принятие и соединение двух представлений. Для этого он обратился к трем дисциплинам - логике, основаниям арифметики и психологии. Из логики Эрн берет представление о понятии, как состоящем из объема и содержания, причем по его мнению, «во всяком правильно построенном определении, определяемое понятие сводится к понятию более общему, т.е. к понятию с большим объемом и меньшим содержанием»369. Из оснований арифметики Эрн заимствует представление о числе, как основывающемся на идеях существования, множественности и счета. Из психологии, которая уже в то время ориентировалась на педагогику (Лай, Беетц, Книплинг, Танк, Шнейдер и др.), он берет ряд идей о способах формирования 369 Эрн Ф.А. Очерки по методике арифметики. Рига, 1915. Стр. 5. 188 представлений о числе, операциях абстракции, анализа, синтеза, сопоставления и др. Характерно, что заимствованные представления и знания Эрн переосмысливает, соотнося с материалом школьной педагогики, уровнем понимания будущего читателя, а также со своей собственной отчасти педагогической, отчасти методической идеей синтеза двух разных способов введения понятия о числе. Например, исходя из идеи единицы, последовательно уменьшая содержание понятия (соответственно увеличивая его объем), Эрн получает идею существования: из идеи числа он тем же приемом получает идеи существования и множественности, из идеи определенного числа - идею счета. По форме его рассуждения напоминают и рассуждения философа-метафизика, и выводы специалистов, занимающихся основаниями наук. «Совершенно тем же приемом, который мы только что применили, - пишет Эрн, - к исследованию логической стороны понятия единицы, мы можем установить объем и содержание понятия "число". Для этого мы снова должны наш процесс постепенного отвлечения от признаков и последовательного обобщения понятий начать с понятия какой-либо совокупности, положим, кучи яблок. Постепенно и последовательно мы придем к понятиям: "несколько плодов, несколько органических тел, ряд предметов и т.д. - и, а конце концов, остановимся на понятии: ряд существующих "нечто". Содержание этого понятия состоит уже из двух признаков, мыслимые нами элементы существуют и притом существуют совместно, т.е. к признаку существования прибавляется еще признак сосуществования, иначе говоря, к идее бытия присоединяется идея множественности...»370. Очевидно, такая форма не случайна: в ней проявляется тенденция, с одной стороны, к методической рефлексии и с другой - к ее обоснованию. В результате Эрн делает вывод, необходимый для обоснования собственной методической идеи: «...понятия "единица", "число", "совокупность" и "счет" тесно, почти неразрывно связаны между собой»371. Сравнивая все эти рассуждения с теми, которые были развиты в логике и основаниях арифметики, можно заметить, что хотя Эрн использовал ряд представлений из названных дисциплин (например, формально-логическое определение понятия, идею обоснования понятия числа в теории множества, в аксиоматике типа Пеано, в генетических теориях построения числа), тем не менее, в целом развитые им представления и рассуждения не могут быть строго описаны в этих теориях и аксиоматике. В ряде случаев связи между отдельными признаками понятия числа устанавливаются Эрном чисто эмпирически или же в ценностном плане. Вернемся теперь к Питеру Друкеру. Методическую рефлексию он оформляет в виде ряда принципов. Перечислим некоторые из этих принципов: «организация, несомненно, должна быть прозрачной» («служащие должны знать и понимать структуру учреждения, в котором работают»), «в организации обязательно должно быть лицо, принимающее конечное решение в сфере своей компетенции», «каждый работающий должен иметь только одного начальника», «количество уровней управления должно быть минимальным» («другими словами, организация должна быть как можно более плоской»), «каждый отдельный работник должен иметь возможность работать одновременно в различных структурах организации», «необходимо работать в команде», принцип ориентации на партнерство как в отношении людей своей организации, так и в отношении других организаций, «сочетание перемен и стабильности» («чем лучше организация приспособлена к политике перемен, тем сильнее она нуждается в установлении стабильности внутри себя и во внешней среде, тем сильнее ей требуется уравновешивать быстрые изменения некоей неизменностью»), не столько предсказывать изменения, сколько «сознательно строить будущее», обеспечивать управлением «целиком весь процесс» («менеджмент должен ориентироваться на результат и эффективность на всех этапах экономической цепочки»), 370 371 Там же. Стр. 7. Там же. Стр. 8. 189 необходимость постоянного обновления и перемен («если предприятие – будь то коммерческая компания или любое другое учреждение, - не обновляется и не участвует в предпринимательской деятельности, оно долго не протянет»), «для разных работников и для разных целей одну и ту же информацию надо организовывать по-разному», «работники умственного труда должны сами собой управлять (они, так сказать, сами себе менеджеры. Им необходима независимость. Производительность работника умственного труда должна быть в первую очередь нацелена на достижения качества, причем не минимального уровня качества, а оптимального, а лучше максимального») и другие 372. Помимо методической рефлексии П.Друкер обсуждает и необходимость рефлексии мыслительной деятельности. Физический труд (деятельность), показывает П.Друкер, проанализировал и оптимизировал еще Фредерик Тейлор, очередь теперь за умственным трудом. Надо сказать, что некоторые представители российской теории управления, например, А.Тихонов, иронически отзываются о научности менеджмента и не видят никакой особенной науки в работах его первопроходца Тейлора. Питер Ф. Друкер, напротив, оценивает вклад Тейлора очень высоко, обращая внимание, что последний на основе науки создал настоящий метод. «То, что Тейлор увидел, по-настоящему заинтересовавшись трудовым процессом, вызывающее не соответствовало тому, что об этом писали поэты (Гесиод и Вергилий) и философ (Карл Маркс). Все они прославляли «мастер-ство». Тейлор показал, что никакого мастерства в физическом труде нет, а есть простые, повторяющиеся движения. Производительными их делает знание, точнее, знакомство с оптимальными способами исполнения и организации. Именно Тейлор был первым, кто соединил знания и труд…В последнем столетии только одно философское течение могло конкурировать с учением Тейлора – марксизм. Однако в конечном счете Тейлор победил и Маркса»373. Думаю, знания и труд соединяются уже в инженерной деятельности (Галилей, Гюйнгенс), задолго до Тейлора, другое дело, что, вероятно, для разных случаев эту задачу необходимо решать заново. Тейлор, действительно, осуществил в области совершенствования производства настоящую революцию, и вот в чем она заключалась. Он перевел естественный процесс формирования производства в культуре в процесс искусственный. Для этого он предложил исследовать производственную деятельность (на материале физического труда), оптимизировать ее на схемах, созданных на основе исследования, затем с помощью этих схем организовать новую деятельность. В изложении Друкера принципы Тейлора таковы. «Первый принцип повышения производительности физического труда гласит: надо изучить задачу и проанализировать движения, необходимые для ее выполнения. Второй принцип: надо описать каждое движение и составляющие его усилия, а также измерить время, за которое оно производиться. Третий принцип: устранить все лишние движения; каждый раз, начиная изучать физический труд, мы обнаруживаем, что большинство освященных временем процедур оказываются пустой тратой времени и мешают производительности труда. Четвертый принцип: каждое из оставшихся движений, необходимых для выполнения поставленной задачи, снова соединяются вместе – так, чтобы работник тратил на его выполнение как можно меньше физических и умственных усилий и минимальное количество времени. Потом все движения снова соединяют в единую логическую последовательность. Наконец, последний принцип гласит: необходимо соответствующим образом изменить конструкцию всех инструментов, используемых в данной работе»374 372 Там же. Стр. 28, 29, 32, 129, 126, 56, 61, 172, 191, 192. Друкер П.Ф. Задачи менеджмента в XXI веке. Москва*Санкт-Петербург*Киев, 2002. Стр. 185, 187 374 Там же. Стр. 184. 373 190 Друкер прав, утверждая, что все последующие творцы в менеджменте шли вслед за Тейлором. Они, действительно, исследовали сложившуюся производственную деятельность и организацию, затем на основе знаний, полученных в таком изучении, проектировали новое производство и организацию, потом внедряли этот проект, кардинально перестраивая производство. Понятно также, почему в менеджменте такое значение приобрели, с одной стороны, научные исследования, с другой – проектирование и организация работ. Друкер пишет, что Тейлор решил указанную задачу (соединение труда и знания) только для физического труда, сам же Друкер хочет распространить тейлоровский подход и на умственный труд. Однако, оказывается, что сделать это не так-то просто. Умственный труд плохо поддается измерению, да и вообще не понятно, что это такое: какова логика умственного труда, от чего он зависит, как формируется и изменяется. Одно Друкеру ясно, что существует связь качества интеллектуального труда с заданием «результата» деятельности данного предприятия, но попытки понять характер этой связи, как правило, говорит Друкер, «противоречивы и неоднозначны»375. В этой связи, как методолог, я не могу не отметить, что исследование умственного труда – мышления и объявляется основной задачей методологии, начиная с Ф.Бэкона и Декарта376. В конечном счете решение этой задачи выливается у Г.П.Щедровицкого в концепцию научного изучения и перестройки мышления, то есть как раз в то, о чем мечтает Питер Друкер. Для Щедровицкого возможность не только организовывать, но и управлять мышлением кажется очевидным. «Это, - пишет он, - очень важный и принципиальный момент в понимании характера методологии: продукты и результаты методологической работы в своей основе – это не знания, проверяемые на истинность, а проекты, проектные схемы и предписания. И это неизбежный вывод, как только мы отказываемся от слишком узкой, чисто познавательной установки, принимаем тезис К.Маркса о революционно-критическом, преобразующем характере человеческой деятельности и начинаем рассматривать наряду с познавательной деятельностью также инженерную, практическую и организационно-управленческую деятельности, которые ни в коем случае не могут быть сведены к получению знаний. И естественно, что методология как новая форма организации мышления и деятельности должна охватить и снять все названные типы мыследеятельности»377. Здесь стоит вспомнить исходный замысел методологии. Философы нового времени, начиная с Ф.Бэкона, пытались управлять мышлением, так сказать, стоя в мышлении, не покидая его территории378. При этом само мышление они понимали как константное образование, задаваемое или правилами логики или законами разума. Однако в ХХ веке 375 Там же, стр. 197 См. подробнее Розин В. М. Методология: становление и современное состояние. М., 2005, стр.176-199 377 Щедровицкий Г.П. Принципы и общая схема методологической организации системо-структурных исследований и разработок // Г.П.Щедровицкий Избранные труды. М., 1995. Стр. 96. В середине 60-х годов, обсуждая теорию дизайна, Щедровицкий пишет, например, следующее. “До последнего времени науки, обслуживающие разные сферы человеческой практики и инженерии, складывались, как правило, очень медленно, стихийно, путем множества проб и отбора из них тех, которые оказывались удачными. На это уходили столетия. Дизайнерская практика не может ориентироваться на такой путь постепенного становления и оформления необходимой ей науки. Науку дизайна нужно построить, и это должно быть сделано быстро, максимум в два-три десятилетия... Теоретики дизайна должны построить теорию дизайна примерно так, как инженер строит или конструирует какую-либо машину или изделие. Это значит, что они должны спроектировать науку, обслуживающую дизайн, а потом создать ее части и элементы в соответствии с этим общим проектом” (Щедровицкий Г.П. Дизайн и его наука: “художественное конструирование” - сегодня, что дальше? // Там же, стр. 337). Чуть ниже, через две страницы Щедровицкий говорит, что проектирование науки дизайна предполагает исследование дизайнерской деятельности и обслуживающих ее знаний. 378 Розин В.М. Методология: становление и современное состояние. М., 2005. Стр. 176-204 376 191 под влиянием гегельянства, марксизма и технологического подхода складывается убеждение, что мышление можно не только направлять, но и перестраивать, кроме того, мышление теперь считается развивающимся и рассматривается как естественноисторический феномен. Себя философ, а затем и методолог понимает или как направляющего и нормирующего мышление или даже как своеобразного демиурга, создающего новые типы мышления. Утверждение, что мышление развивается и является естественно-историческим феноменом, для своего времени, безусловно, было революционным, оно заставляло исследовать, как мышление возникло, какие стадии прошло, под влиянием каких факторов развивается. Тем не менее, марксизм предопределил подход, в соответствии с которым искались законы развития мышления. Вторая особенность замысла методологии – убеждение, что работа философов и методологов по уяснению мышления, их представления о последнем, и задают сущность мышления (смотри, например, соответствующие утверждения Канта и Щедровицкого). Методолог считал, что поскольку он владеет самыми эффективными и современными способами мыслительной работы, постольку его знания о мышлении являются наиболее правильными. Но что показывает реальная практика методологической работы и методологического изучения мышления. Во-первых, то, что мышление – это не естественно-исторический, а культурно-исторический и психологический феномен. В этом отношении нельзя говорить о единых законах мышления, а лишь о закономерностях, характерных для той или иной культуры, а внутри ее для определенного типа мыслящей личности. Во-вторых, как культурно-исторический феномен мышление обусловлено не только нормами, но различными факторами, многие из которых слабо контролируемы: предшествующими традициями мысли, вызовами и требованиями самой культуры, социальными проектами, структурой культурной коммуникации и другими. Как психологический феномен мышление зависит от проблем и особенностей мыслящей личности. В-третьих, мышление можно направлять, понимая, однако, что эта детерминация мало что имеет общего с управлением и, тем более, созданием новых типов мышления. Хотя в мышлении важную роль играют критика, рефлексия, нормирование и конституирование (а в методологии даже сознательное построение определенных структур мыслительной деятельности), то есть искусственные аспекты, тем не менее, на развитие мышления и его строение оказывают влияние также другие, уже плохо контролируемые человеком факторы - например, культурные условия, особенности коммуникации, личность мыслящего индивида, особенности его деятельности и творчества. В результате мышление никогда не удается привести к состоянию, строго соответствующему замыслу или проекту методолога. Живая мысль только отчасти напоминает спланированную, а реально всегда выскальзывает из рук “строителей”, уклоняясь в стихию мышления. Спрашивается, а почему нельзя адекватно отрефлексировать свои установки, деятельность и научно описать условия культуры и коммуникации? Для этого, как показывает М.Бахтин, необходимо занять “позицию вненаходимости”, что практически невозможно для самого мыслящего. Кроме того, как утверждают М.Хайдеггер и М.Фуко, мыслящий всегда обусловлен институционально, своей практикой, в интеллектуальном отношении. Преодолеть эту обусловленность не так-то просто. Конечно, методолог постоянно рефлексирует себя, изучает обусловливающие его факторы, старается преодолеть выявленную обусловленность, но, к удивлению через некоторое время каждый раз обнаруживает, что не смог учесть того-то, не видел то-то, вообще “тогда” понимал все не так, как сейчас. Не менее существенный момент - невозможность перестраивать существующее мышление и строить новое в смысле социально-инженерного (социотехнического) подхода. Здесь два затруднения. Во-первых, исследование мышления позволяет получить не законы, напоминающие естественно-научные, а схемы и представления, фиксирующие сложившие на данный момент (или раньше) структуры и процессы мышления, а также условия, определяющие их. Эти схемы и представления, конечно, можно использовать при конституирование новых структур и типов 192 мышления (и используются), но только как знания гипотетические, для разработки сценариев развития мышления, анализа границ и прочее. Во-вторых, мышление вообще не похоже на объекты техники, мышление можно конституировать, в каком-то смысле “выращивать”, но не строить. Немаловажным, как показывает анализ, является и влияние на методологическую работу "методической рефлексии". Осознание и конституирование собственной работы методолога (понимаемое часто как описание методов) существенно влияет на его представления о мышлении. Одно из методологических истолкований мышления состоит в том, что мышление есть способность, определяющая особенности и логику работы и мышления самого методолога; но фактически все наоборот, мышлению методолог приписывает именно те характеристики, которые оправдывают (обосновывают) его собственную работу и мышление. Однако помимо этой методической обусловленности имеет место и другая – исследовательская. Мышлению приписываются характеристики, не только оправдывающие реальную работу и мышление методолога, но и характеристики, полученные при методологическом изучении мышления, например, как культурноисторического феномена или функционирующей «машины», или как «события-встречи». Мои исследования показали, что в мышлении нужно различать две стадии: «становления» и стадию «функционирования и развития мышления». На первой мышление складывается под влиянием различных факторов: новой культурной и эпистемологической ситуации, вызовов времени, диктующих актуальные потребности и задачи, реализации личности мыслящего, требований коммуникации, не исчерпавших себя традиционных средств и представлений, наконец, самого процесса творчества (поиски, пробы, построения, ошибки, их преодоление и прочее). Необходимое условие перехода ко второй стадии – рефлексия и нормирование, причем последнее имеет разные формы – образец, рефлексивные знания (то есть знания о деятельности и мышлении), собственно правила логики и другие. На стадии функционирования и развития мышление включает в себя два компонента: сложившиеся нормы и деятельность мыслящегося индивида. Представители традиционной логики главным в мышлении считают нормирование, по сути, они отрицают стадию становления, не относя ее к мышлению. Напротив, постмодернисты мышление понимают прежде всего как творческий процесс, как становление новых форм мышления. Функционирование мышления для них простой процесс узнавания, процедура воспроизведения на разном материале одних и тех же правил логики и схем, то есть не мышление. Психологи тоже правы, поскольку без активности и творчества личности мышление ни сложиться, ни существовать, ни действовать не может. Ведь образцы мышления и нормы создаются не сами собой, другое дело, что и личность обусловлена мышлением и более широко культурой. Но и Г.П.Щедровицкий отчасти прав, обращая внимание на то, что образцы и нормы мышления живут по законам деятельности и ее воспроизводства. Все это говорит о том, что мышление довольно сложный культурно-исторический феномен. Значение его в наше время постоянно возрастает, но формы осознания явно отстают. На мой взгляд, современная методология не должна брать на себя задачу полностью определять человеческое бытие и жизнь (но Щедровицкий утверждал именно это), понимая, что это невозможно. Однако она не отказывается вносить посильный вклад (наряду с философией, наукой, искусством, идеологией, религией, эзотерикой и т. д.) в структурирование и конституирование жизни, бытия и, конечно, мышления. Более того, признает свою ведущую роль в таких вопросах как критическое и позитивное осмысление сложившейся практики мышления, понятийная проработка мыслительного материала, проектирование новых структур мыслительной деятельности, обсуждение способов реализации этих проектов. При этом методология должна стремится обеспечить культуру и эффективность мышления. Эффективное мышление можно определить как мышление методологически оснащенное, содержательное и современное. В настоящее время, по сути, каждая 193 серьезная интеллектуальная задача для своего решения предполагает методологическую работу: методологический и дисциплинарный повороты, проблематизацию, выбор средств и стратегий решения, методологический контроль и рефлексию, обсуждение неудач и проблем, возникающих при реализации методологических программ или предложений и прочее379. Современное мышление эффективно также тогда, когда оно является прямым или опосредованным средством решения современных социальных и общественных задач (экологических, экономических, образовательных, охранительных и т. п.). Но культуру и эффективность мышления методолог может продемонстрировать прежде всего на себе, в своей работе и мышлении. Поэтому, как и прежде рефлексия собственной работы и мышления являются необходимыми условиями конституирования мышления. Другое дело, что методолог должен понимать, какие характеристики, обязаны этой рефлексии, а какие он получает в ходе методологического исследования мышления, а также, как первое влияет на второе. Нужно понимать, что характеристики мышления, полученные в ходе объективации схем методической рефлексии, как правило, не совпадают с теми, которые получены в ходе методологического исследования мышления. Кроме того, методолог должен быть предельно критичен к самому себе, стараясь понять, действительно ли его способы работы входят в зону ближайшего развития современного мышления или это ему только кажется. Остановимся еще на двух сюжетах, рассматриваемых П.Друкером. Первый, попытка понять роль в управлении информации, второй – что такое компетенция организации. Друкер на разные лады разъясняет, что дело не в информационных технологиях или увеличении объема информации, а в том, что для разных задач и специалистов в системе управления необходима разная информация. «К сожалению, далеко не все работники информационных отделов осознают, что им требуется вовсе не увеличение объема данных, развитие информационных технологий или быстродействия компьютеров. А требуется им новое определение понятия «информация»; им необходимы новые концепции…какие-то сведения поступают из бухгалтерии, но в большинстве случаев для того, чтобы руководитель мог их использовать в своей работе, они должны быть переосмыслены, представлены в другой форме и выражены в других показателях…Для разных работников и для разных целей одну и ту же информацию надо организовать по-разному»380. Если продумать примеры, которые в книге разбираются, то складывается впечатление, что речь у П.Друкера идет вообще не об информации, а о чем-то другом, возможно, концепциях, моделях и других средствах, необходимых в управлении. Недаром он связывает вопрос об информации с темой эффективности, определения целей и компетенции организации. Друкер приводит такой пример. «Тщательно отслеживая неожиданные успехи, американская компания – производитель инструментов обнаружила, например, что небольшие японские механические мастерские покупают ее высокоточные и дорогостоящие инструменты, хотя при создании инструментов подобное их использование не планировалось, а японцы даже не рассматривались в качестве потенциальных покупателей. Проанализировав ситуацию, компания поняла, что обладает исключительной компетенцией: ее товары просты в установке ремонте, несмотря на сложность и высокую точность. Эту информацию учли при разработке новых товаров, в результате чего компания стала лидером на рынке небольших заводов и мелких мастерских в США и Западной Европе. Прежде об этих огромных рынках компания даже не думала»381. Из анализа этого примера мы можем понять, чем, с точки зрения менеджмента, является компетенция. Это не просто некоторые способности и возможности предприятия, а также специалиста. Компетенция не известна заранее, она устанавливается в процессе анализа и осмысления информации, успехов (или неудач) и работы предприятия 379 Там же. Стр. 282-290 Там же. Стр. 136, 171, 172. 381 Там же. Стр. 163. 380 194 (специалиста), а затем «доводится», что часто предполагает переобучения персонала и частичную перестройку организации. По Друкеру получается, что оптимизация управления тесно связана не просто с информацией, а с определением целей и эффективности предприятия, его компетенции, учетом тенденций изменения внешней среды. «Два явления – возникновение многочисленного (и, безусловно, богатого) класса работников интеллектуального труда и увеличение продолжительности жизни – привели к возникновению таких институтов, как пенсионные фонды и фонды взаимного страхования. Сегодня именно они стали в современном обществе законными «владельцами» ключевого вида собственности – корпораций, находящихся в общественном владении…сегодняшние дебаты относительно управления корпорациями – не более чем пробный камень. Мы должны по-новому определить «эффективность» данного предприятия, в особенности крупного и находящегося в общественной собственности. Нам предстоит уравновешивать ближайшие задачи с долгосрочными целями выживания и процветания предприятия. Ведь мы имеет дело с совершенно новым явлением – новым даже с финансовой точки зрения: необходимостью для предприятия выживать на протяжении ближайших 30-40 лет, другими словами, до того времени, когда нынешние инвесторы достигнут пенсионного возраста…в тоже время эффективность и производительность не должны выражаться в финансовых показателях, иначе они не будут иметь смысла для работников умственного труда и не получат поддержки. А эффективность в «нефинансовом» смысле этого слова – это потребительская ценность. Следовательно, все организации должны решить, что означает для них эффективность и производительность. Определение этих понятий должно быть очевидным и простым. Пока таких определений нет. А между тем стратегия в будущем будет базироваться именно на новом определении производительности»382. Данное рассуждение – пример методологического дискурса, но явно методического характера. В отличие от методической рефлексии, больше характерной для «частной методологии», обслуживающей конкретные дисциплины, в «общей методологии», разрабатывающей «средства методологии» (понятия, подходы, методы, схемы и прочее), практикуются другие виды рефлексии, основанные на опосредовании предметного материала идеями мышления или деятельности. На этот тип рефлексии указали еще Ф.Бэкон и Декарт. В «Великом восстановлении наук» Френсис Бэкон утверждает, что руководящей наукой является «наука о мышлении», но само мышление предварительно должно быть подвергнуто сомнению и «новому суду»383. И о методе Бэкон заговорил первым, а вовсе не Декарт, как обычно считается. «Здание этого нашего Мира, - пишет Бэкон, - и его строй представляют собой некий лабиринт для созерцающего его человеческого разума, который встречает здесь повсюду столько запутанных дорог, столь обманчивые подобия вещей и знаков, столь извилистые и сложные петли и узлы природы... Надо направить наши шаги путеводной нитью и по определенному правилу обезопасить всю дорогу, начиная от первых восприятий чувств... но, прежде чем удастся причалить к более удаленному и сокровенному в природе, необходимо ввести лучшее и более совершенное употребление человеческого духа и разума... путь к этому нам открыло не какоелибо иное средство, как только справедливое и законное принижение человеческого духа»384. Хотя Бэкон, говоря о методе, имел в виду прежде всего способы изложения знаний ("мудрость сообщения"), однако, в его работах намечается и более привычное для нас понимание. «Знание же передается другим, подобно ткани, которую нужно выткать до конца, и его следует вкладывать в чужие умы таким же точно методом (если это 382 Там же. Стр. 88-89, 91. Бэкон Ф. Великое восстановление наук // Бэкон Ф. Сочинения в двух томах. Т.1. М., 1971. Стр. 76, 293. 384 Там же. Стр. 68-69. 383 195 возможно), каким оно первоначально найдено»385. Стоит обратить внимание: с самого начала метод задавался на пересечении двух подходов – педагогического и гносеологического. С одной стороны, метод – это, что можно передать другим и воспроизвести в их деятельности, с другой – это направляющая и операциональная характеристика философского или научного мышления. Декарт подобно Ф.Бэкону, пожалуй даже энергичнее, утверждает, что только правильное мышление (метод), выведет человека на столбовую дорогу жизни. «И, право, - пишет Декарт, - мне кажется удивительным нрав большинства людей: они весьма старательно изучают свойства растений, движение звезд, превращение металлов и предметы подобных наук, но почти никто и не помышляет о хорошем уме (bona mens) или об этой всеобъемлющей Мудрости, между тем как все другие занятия ценны не столько сами по себе, сколько потому, что они оказывают ей некоторые услуги... Следовательно тот, кто серьезно стремится к познанию истины, не должен избирать какую-нибудь одну науку, - ибо все они находятся во взаимной связи и зависимости одна от другой, - а должен заботиться лишь об увеличении естественного света разума и не для разрешения тех или иных школьных трудностей, а для того, чтобы его ум мог указывать воле выбор действий в житейских случайностей"386. Различие наших мнений, замечает Декарт в «Рассуждении о методе» «происходит не от того, что одни люди разумнее других, но только от того, что мы направляем наши мысли разными путями и рассматриваем не те же самые вещи. Ибо мало иметь хороший ум, главное - хорошо его применять»387. “Под методом же, - писал Декарт, - я разумею точные и простые правила, строгое соблюдение которых всегда препятствует принятию ложного за истинное, и, без излишней траты умственных сил, но постепенно и непрерывно увеличивая знания, способствует тому, что ум достигает истинного познания всего, что ему доступно... Весь метод состоит в порядке и размещении того, на что должно быть направлено острие ума в целях открытия какой-либо истины... ибо метод является для этих незначительных искусств не чем иным, как постоянным соблюдением порядка, присущего им самим по себе или введенного в них остроумной изобретательностью”388. Эту концепцию уже в наше время доводит до своего логического конца Г.П.Щедровицкий. Он утверждает, что все понятия, задающие для нас объекты (мир), должны быть распредмечены и перестроены; для этого, в свою очередь, необходима реконструкция мышления и деятельности, которые эти понятия и объекты произвели. По мнению Г.Щедровицкого, четко противопоставившего “натуралистический” и “деятельностный” подходы, нечего “пялиться” на объект и мир, чтобы разрешить проблемы, волнующие человечество. «Наши представления об объекте, да и сам объект как особая организованность, - пишет Г.Щедровицкий, - задаются и определяются не только и даже не столько материалом природы и мира, сколько средствами и методами нашего мышления и нашей деятельности. И именно в этом переводе нашего внимания и наших интересов с объекта как такового на средства и методы нашей собственной мыследеятельности, творящей объекты и представления о них, и состоит суть деятельностного подхода»389. Я тоже считаю важным анализ мышления (и деятельности), однако, мои исследования показывают, что помимо мышления в наши понятия и содержания делают 385 Там же. Стр. 343. Декарт Р. Избранные произведения. - М., 1950. Стр. 80-81. 387 Там же. Стр. 260 388 Там же. Стр. 89, 95. 389 Щедровицкий Г.П. Методологический смысл оппозиции натуралистического и системодеятельностного подходов // Г.П. Щедровицкий. Избранные труды. М., 1995. Стр. 154. 386 196 вклад и многие другие образования – культура, коммуникация, вызовы времени, установки и ценности личности, включая в том числе и предметные («натуралистические» по Щедровицкому). Предметные установки П.Друкера связаны с методической позицией, но, например, у Р.Аккофа или М.Кастальса они больше связаны с теоретической точкой зрения, а у Тихонова с теоретической и методологической в духе Щедровицкого. Например, М. Кастальс тоже анализирует практику управления компаниями и корпорациями (и другим бизнесом – средним и мелким, даже кустарным), но значительно больше Кастальса занимает доказательство того, что на современном этапе развития мы имеем дело с совершенно новой реальностью, которая задается представлениями о сетях и информации, и которую в связи с этим нужно иначе анализировать, как следствие, поновому строить стратегии управления. Работы Кастальса занимают особое место еще и потому, что его исследования размывают (деконструируют) само понятие капиталистического предприятия (компании, корпорации), поскольку Кастельс показывает, что сеть превращает отдельное предприятие всего лишь в один из узлов сети. «Такие союзы (стратегические альянсы), - пишет Кастальс, - очень отличаются от традиционных картелей и других олигополистических соглашений, так как они касаются конкретных сроков, рынков, продуктов и процессов и не исключают конкуренции во всех областях (в их большинстве), не охваченных соглашениями. Они особенно важны в высокотехнологичных отраслях, ибо стоимость исследований и разработок взлетает до небес, а доступ к привилегированной информации все более затрудняется в отрасли, где инновация является главным конкурентным оружием. Доступ к рынкам и ресурсам капитала часто обменивается на технологию и производственное мастерство; в других случаях две компании или более предпринимают совместные усилия по разработке нового продукта или совершенствованию новой технологии, часто под финансовым покровительством правительств или государственных агентств…Стратегические альянсы скорее являются решающим оружием такой конкуренции, где сегодняшние партнеры становятся завтрашними врагами, в то время как сотрудничество на данном рынке контрастирует с ожесточенной борьбой за долю рынка в другом регионе мира. Кроме того, поскольку крупные корпорации является вершинами пирамид обширной сети субподрядчиков, структуры их союзов и конкуренции включают также и этих субподрядчиков…В общем, крупная корпорация в такой экономике не является и не будет больше самостоятельной и самодостаточной. Самонадеянность ЮМ, Philips и Mitsui стала достоянием истории культуры. Фактические операции они ведут с другими фирмами: не только с сотнями или тысячами субподрядных и вспомогательных предприятий, но с дюжинами относительно разных партнеров, с которыми они в одно и то же время сотрудничают и конкурируют; в этом смелом новом мире, друзья и враги идентичны» 390. 2. Менеджмент - пусковой механизм и условие формирования предприятий как социальных организмов Пожалуй, второй по значимости подход, реализуемый особенно интенсивно в последние два-три десятилетия в теории менеджмента (хотя его начало отслеживается со второй половины ХХ века), связан с идеями эволюционизма и другими представлениями биологической науки (например, организма и среды), назовем его условно «эволюционным». Действительно, книги по теории менеджмента заполнены обсуждениями внутренней и внешней среды предприятия, конкуренции, которая, как утверждается, становится все более жесткой, понятий эффективности и производительности, позволяющих выживать и развиваться, важности ликвидации неэффективных структур и модернизации организаций, необходимости постоянных изменений и нововведений и т.п. 390 Кастельс М. Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М., 2000. Стр. 167-168. 197 Некоторые теоретики менеджмента прямо выходят на утверждение, что производство и организации представляют собой формы жизни, мало чем отличающиеся от биологических. «Все как в природе, – пишет Р.Паскаль. – Давайте сразу же определимся. Организации представляют собой живые системы. И это вовсе не метафора”391. В книге “На краю хаоса: Законы природы и новые законы бизнеса”, написанной в соавторстве с М.Миллеманом и Л.Гьоджа, Паскаль предлагает теорию управления, в которой нашло отражение то, что, по его мнению нужно компаниям для адаптации к быстрым изменениям392. «Благодаря высокому темпу изменений, новым открытиям в естественных науках и неспособностью старой механистической модели объяснить реалии современного бизнеса, в теории менеджмента возникла революционная ситуация», – пишет Паскаль. Чтобы выявить принципы, отражающие особенности живых систем, он изучил методы управления в самых различных организациях – от Вооруженных сил США до “Capital One Financial Corp.”, от “Monsanto Co.”, до “Royal Dutch/ Shell Group”. В результате своих исследований Паскаль обосновал эти положения и подкрепил их убедительными примерами. По его мнению, основной закон природы сохраняет свое значение и в бизнесе: “приспосабливайся или погибнешь”»393. «Понятно, - замечает Роберт Салмон, - что сравнение экономической организации с живым организмом само по себе ничего не доказывает и в любом случае не в наших силах в точности скопировать алгоритм, предлагаемый природой. Тем не менее факт остается фактом: если учесть преобладающие сегодняшний день тенденции, участь механистической логики, выстроенной на рассмотрении вне контекста, многократном дублировании, количественном единообразии, предрешена. Сегодня в свете непрерывного процесса перемен и усложнения отношений первоочередной задачей становится развитие системного видения, в основе которого лежит качественная, органическая логика…На практике это означает, что компанию можно рассматривать как живой организм, функционирование которого зависит от независимых внутрисистемных и внешних взаимосвязей»394. Однако большая часть теоретиков менеджмента в силу инженернометодологической позиции предпочитает не прибегать к прямым биологическим аналогиям, но мыслят они все именно в этом ключе. Здесь может быть поставлен принципиальный вопрос, если ли реальные основания для биологических аналогий? Чтобы ответить на него, вспомним сначала историческую последовательность концептуализаций менеджмента, отражающую, я уверен, определенные реальные стадии развития производства и управления в предприятиях. Р. Акофф намечает такой ряд: понимание корпорации как машины, как организма и как организации, причем, с его точки зрения последнее понимание исключает два предыдущих. «Организация есть (1) целенаправленная система, которая (2) является частью одной или более целенаправленных систем и (3) части которой - люди - имеют собственные цели. Первое из этих свойств отвергалось концепцией корпорации как машины. Второе отрицает ее независимость от среды. Третье означает недопустимость аналогии с организмом. Организации - это целенаправленные системы, которые содержат целенаправленные части и сами являются частями более крупных целенаправленных систем. Корпорации - это организации, основными функциями которых в обществе являются производство и распределение благ. Предполагается, что именно через эти функции они вносят вклад в социальное развитие»395. Веббер А. В бизнесе все как в природе // Искусство управления. – 2001. – № 3(9). Стр. 6–15. “Surfing the edge of chaos: The laws of nature and the new laws of business”. – Crown Business, 2000. 393 Диев В.С. http://www.philosophy.nsc.ru/journals/philscience/11_01/06_diev.htm; Веббер А. В бизнесе все как в природе. Стр. 6, 8. 394 Салман Р. Будущее менеджмента. СПб, 2004, стр. 241 395 Акофф Р. Планирование будущего корпорации. М., 1985, стр. 55. 391 392 198 Я бы задал другой ряд: корпорация как машина, как система и организация и как организм. Главный вопрос для меня такой: почему на смену механистическому пониманию приходит организмическое и эволюционное? Корпорация как машина – это всего лишь техника, а люди в ней – винтики и колесики этой машины, выполняющие строго заданные определенные функции396. Корпорация в органической (эволюционной) логике – это форма жизни, и люди в ней живые и активные, имеющие собственные цели и траектории, так что в целом все выглядит как симбиоз двух форм социальной жизни. Да, в конце XIX, начале XX столетия предприятия выстраивались как машины, но затем приходит Тейлор и начинает быстро складываться инженерно-методологический подход. «Тейлор, - пишет Владислав Тарасенко, - выдвинул и обосновал пять простых принципов научного менеджмента: 1. Переложите ответственность за результаты труда с исполнителя на управленца. Рабочие должны полностью сконцентрироваться на претворении разработанной управленцами схемы работ в жизнь, проявив для этого максимум лояльности и ответственности. 2. Используйте научные методы – наблюдения, измерение, моделирование, выявление закономерностей для того, чтобы найти самую оптимальную, самую выгодную схему работы. Детально продумайте и опишите модели работ. 3. Находите лидеров, лучших исполнителей, которые могут делать работу так, как предписано, мотивируйте и повышайте лояльность исполнителей. 4. Объясните – как можно точнее и проще, каждому исполнителю – как должна быть сделана его работа. Постоянно натаскивайте исполнителей на эффективное выполнение работ. 5. Постоянно отслеживайте производительность: оценивайте – правильные ли методы используются, достигаются ли нужные результаты. Эти простые правила оказали колоссальное влияние на развитие человеческой культуры и техники»397. Итак, управление попадает в руки менеджеров, которые переходят к исследованию, проектированию и преобразованию производства. При этом они вынуждены учитывать творчество других менеджеров, которые с ними конкурируют. Выясняется, что нужно учитывать и людей (рабочих, инженеров и другой персонал), причем не как винтики. Затем выяснилось, что эффективность и конкурентноспособность предприятия растут, если учитываются и рассчитываются потребители с их ценностями и образом жизни, движение продукции на рынке, взаимоотношения с заказчиками, партнерами и поставщиками, тенденции изменения рынка и других социальных институтов, научный и проектный потенциал, информированность и многое другое. Что же получилось? Родилось социальное образование – производство во главе которого стоят менеджеры, отслеживающие конкуренцию и постоянно меняющие «При таком видении корпорации, пишет Акофф, - о ее работниках думают как о заменимых машинах или частях машины, хотя известно, что это человеческие существа. Следовательно, их личные цели наниматели считают нерелевантными. В найме заключалось неявное согласие нанимаемых с правом нанимателя относиться к ним как к машинам. Потом для людей были разработаны очень простые повторяющиеся задания, как если бы они предназначались для машин. Даже управляющие трактовались как части машины. Согласно Э.Э.Дженнигсу, частная жизнь [управляющих] вне жизни компании прекратилась. Чем выше поднимался человек, тем большей была его ответственность и, следовательно, меньшей свобода частной жизни. Семейная жизнь стала просто еще одной шестеренкой в машине корпорации. Прочность этого представления о корпорации как машине сохранялась только до тех пор, пока поддерживались следующие условия: 1) владелец обладает поистине неограниченной властью над своими работниками и может ее употреблять: нанимать и выгонять, другими способами поощрять или наказывать их в той степени, в какой считает нужным; 2) угроза экономических лишений, связаппых с безработицей, должна быть для наемных работников серьезной и реальной; квалификация работников должна быть в целом низкой, чтобы ее можно было легко приобрести; уровень образования и запросов у рабочих должен быть относительно низким» (там же. Стр. 52). 397 Тарасенко В.В. Логика а управлении: от теории к практике. Книга для руководителя (в печати). 396 199 производство. Сложилось производство, в которое встроено управление, с помощью которого, с одной стороны, описывается и моделируется собственное состояние производства и внешняя среда (исследования и информация), с другой стороны, производство перестраивается (роль проектирования, переорганизации, обучения) и, как следствие, меняется внешняя среда (через информацию, рекламу и товары), да и сами менеджеры вынуждены меняться (переобучение и реализация определенных установок корпоративной культуры). При этом менеджерам приходится менять не только само производство, но и выстраивать отношения с людьми. В этом принципиальная двойственность феномена управления, это всегда и организация производства и взаимоотношения с людьми. Очевидно, понятно, куда я клоню: именно менеджмент выступил катализатором, запустившим процесс становления производства как живого организма. Так и слышу вопрос оппонента. Откуда у этого организма взялись система отражения и реагирования, органы, системы жизнеобеспечения? Отвечаю, менеджер – это не просто специалист по управлению, а человек вместе с системой управления; управление – не просто набор механизмов (исследование, проектирование, работа с информацией, принятие решений, реализация их и прочее), а механизмы на конкретных людях. (Чтобы схватить оба эти момента, А.Тихонов в теории управления вводит понятие «социальное тело»). «Введение понятия социальное «тело» обусловлено тремя тенденциями в познании проблем управления; 1) признанием ограниченности содержательных возможностей системного подхода к управлению; 2) неудовлетворительными попытками представить социальную систему объектно, безлично; 3) ограниченными возможностями самого деятельностного подхода как основы построения общественных наук, в которых деятельность внесистемна и внесубъектна…Как в наращивании мощности физического тела человека приняла участи техника, создавшая средства для искусственного усиления его естественных органов, так и в социальном плане для управления все более сложными объектами биосоциотехнической и социокультурной природы и созданы искусственные конструкции (организации) для усиления ограниченных возможностей отдельного человека в управлении сложными социальными объектами и процессами… «Социальное тело» отличается от «естественного тела» прежде всего тем, что оно строит себя и свое окружение по своему усмотрению, тем, что оно в значительной мере создает и включает в себя искусственные компоненты… Мы считаем влед за П.Бурдье с учетом его теории «габитуса» и социального капитала, что в обществе нет действий без их носителей – людей, наделенных общественным положением, связями и способами их осуществления. Если признавать существование «социального поля» (П.Бурдье). то нельзя не признать и его заселенность социальным «телами»»398. Другими словами, отражение обеспечил человек (менеджер), способности которого расширились и усилились за счет системы управления; в качестве органов выступили подразделения организации, направляемые менеджерами, системы жизнеобеспечения («питания», «связи», «выделения отходов» и прочее) сложились на основе производства и его подсистем, организованных менеджментом в логике управления, наконец, схождение всех подсистем в единое целое, адаптация органов друг другу (без чего организм никогда бы не сложился) обеспечивались становлением, направляемым и структурируемым с помощью концептуализаций «машина», «система», «организация» (бюрократическая организация, организация-община, организация-система, естественная организация и др.399), «организм». Таким образом можно сделать вывод, что переход от трактовки предприятия как машины к трактовке предприятия как социального организма был вполне закономерен. Поэтому можно согласиться и с биологическими аналогиями и с проецированием на 398 399 Тихонов. Цит. соч., стр. 138, 142, 227, 134. Тихонов. Цит. соч. Стр. 312. 200 управление идей эволюции. Что же касается законов, определяющих эволюцию современного производства как формы социальной жизни, то с этим дело обстоит значительно хуже. Да, как и в первой природе: конкуренция видов и борьба за существование. Но не только и не столько. На развитие производства влияет масса других факторов, которые плохо поддаются прогнозу или не поддаются вообще. Научнотехнический прогресс, информационная революция, процессы глобализации и дифференциации, изменение взглядов и потребностей потребителей, воздействие самого менеджмента и много чего другого. В целом вырисовывается очень сложная картина, ориентироваться в которой становится практически невозможным. Тем не менее, теория менеджмента наметила три основные решения. Иногда, правда редко, все же можно прогнозировать будущие изменения. Один из таких удачных случаев прогнозирования приводит в своей книге П.Друкер, хотя акцентирует он здесь правильную работу с информацией (что только еще раз подтверждает, что дело не в информации, а в построении на ее основе прогнозов, моделей, концепций и прочее). «Всего лишь для трех или четырех - в общем, для очень немногих - финансовых учреждений США не стал неожиданностью экономический кризис, разразившийся в конце 90-х годов в азиатских странах. Эти учреждения своевременно проанализировали (что предполагало и прогнозирование. – В.Р.) поступающую к ним «информацию» об экономической ситуации и валютах азиатских стран…они усилили сбор информации о таких предметах, как соотношение между фиксированными и портфельными инвестициями в этих странах, соотношение между портфельными инвестициями (например, краткосрочными ссудами) и платежным балансом страны, а также количестве денег, имеющимся в распоряжении страны для обслуживания зарубежных краткосрочных долгов. Задолго до того, как эти соотношения приняли опасный характер (именно здесь и нужен был прогноз. – В.Р.), руководители поняли, к чему все идет»400. Чаще, однако, прогнозирование будущих изменений является неэффективным и приходится действовать в условиях неопределенности. «В тех пределах, - пишет Р. Акофф, - в каких мы можем контролировать будущее, не стоит заниматься его предсказанием (как не прогнозируем мы погоду в собственном жилище, поскольку контролируем ее). В тех границах, в каких удается быстро и эффективно реагировать на не контролируемые и не ожидаемые нами изменения (как при езде на автомобиле), мы не нуждаемся в их прогнозировании. Чем лучше наша способность адаптироваться к не контролируемым нами событиям, тем меньше мы нуждаемся в контроле над ними. Поэтому задача данной книги - не предоставление управляющим возможности разрабатывать лучшие прогнозы на будущее и лучше подготовиться к тому, что предсказывается. Она состоит в том, чтобы расширить их возможности контролировать будущее и эффективно реагировать на то, что не находится под их контролем»401. В этом случае на помощь приходят теории хаоса, фрактальная математика, представления о сложности (комплексности), наподобие тех, которые обсуждает Луман. «Согласно сделанным выводам, - пишет Р.Салмон, - лучше всего для описания эволюции подходит модель именно хаоса, а не модель чистой случайности или чистого детерминизма влияния факторов внешней среды. Применение представлений о хаосе привело исследователей к выводу, что он способствовал оптимизации всего многообразия видов на Земле в любой отдельно взятый момент времени и их приспособляемости, компенсируя «вспышки» вымирания видов, обусловленные внешними факторами»402. «Системой, - пишет Н. Луман, - является не всякое взаимоотношение, а лишь то, которое вычленяется на фоне окружения. Впрочем, основной фактор в создании социальной системы кроется в ее функции - очертить определенный сектор комплексности в целях его последующего 400 Друкер. Цит. соч. Стр. 176-177. Акофф Р. Планирование будущего корпораций. М., 1985. Стр. 22. 402 Салман.Р. Будущее менеджмента. М., СПб. 2004. Стр. 129. 401 201 упрощения (редуцирования). Согласно Луману, невозможно, чтобы все занимались всем. Поэтому каждая подсистема (политика, право и т.п.) позволяет провести секторальный анализ и тем самым упрощает "свою часть комплексности". Другие подсистемы будут воспринимать данную часть комплексности уже как редуцированную. В результате генезис систем есть не что иное, как "функциональная специализация с целью редуцирования комплексности". Только таким способом общество может эволюционировать, и только таким образом оно может стать "более комплексным"403. Ханс-Юрген Варнике обсуждает, как можно управлять комплексностью на основе учения о хаосе, теории самоорганизации и учения о фракталах. Основные идеи здесь следующие. Хотя реальная система не может рассматриваться как замкнутая, ее параметры можно упорядочить: некоторые параметры изменяются во времени быстрее, а некоторые медленнее, свойство долговременности в комплексных системах часто определяется небольшим количеством параметров, строение и динамика биологических и социальных систем определяется самоорганизацией, теория фракталов может описывать процессы самоорганизации. Опираясь на эти принципы, в некоторых случаях удается упорядочивать хаос и получать прогноз поведения сложных систем404. Наконец, все больше завоевывает мысль и стратегия - создание будущего. «Лучший способ угадать будущее, - замечает Р.Салмон, самим его изобрести»405. Любое предприятие, утверждает Друкер, «должно быть выстроено таким образом, чтобы изменения для него стали нормой и чтобы оно само провоцировало изменения, а не занималось поисками новых форм и решений после того, как изменения уже произошли». «Управлять переменами нельзя. Но их можно опережать». «Единственная политика, которая может обеспечить успех, заключается в сознательном строительстве будущего»406. Но что такое будущее? То, что складывается само собой, или то, что мы создаем? Можем ли мы, однако, создавать будущее сами, ведь помимо наших усилий имеют место другие воздействия, часто направленные против нас? Как все-таки не просто действовать и смотреть, что получиться, а действовать, если не наверняка, то во всяком случае попасть близко к цели? Как действовать в «зоне ближайшего развития» (в этом случае наши усилия, вероятно, будут плодотворными) и каким образом ее определить? Если будущее нельзя прогнозировать, то нельзя ли его сценировать, и как превратить наши сценарии и действия в факторы эволюции? Поскольку принятие эволюционного дискурса означает выбор определенного направления развития теории и практики управления, имеет смысл обсудить проблемы, которые возникают при таком подходе. 3. Продуктивные биологические аналогии и биологический редукционизм Развитие биологии в ХХ столетии не могло не оказать влияние на другие науки и сами процедуры научного познания. Если в начале столетия ряд направлений психологии (например, бихевиоризм, рефлексология), пытались именно на биологии обосновать свои научные построения, то во второй половине ХХ столетия аналогичные усилия предпринимают социологи, затем к концу столетия философы техники, а сегодня на ту же роль претендует, например, геномика. Хотя Л.С.Выготского трудно отнести к сторонникам биологического подхода в психологии, в 1927 году в принципиальной статье Луман. Н. Общество как коммуникативная система. (http://mirslovarei.com/content_fil/N-LUMANOBSHHESTVO-KAK-KOMMUNIKATIVNAJA-SISTEMA-12529.html). 404 Ханс-Юрген Варнике. Революция в предпринимательской культуре. М., 1999. Стр. 139-155. 405 Салман. Цит. соч. Стр. 244 406 Друкер. Цит. соч. Стр. 62, 103, 129 403 202 «Исторический смысл психологического кризиса», он пишет, что в будущем обществе психология будет биологической наукой о новом человеке («Когда говорят о переплавке человека, как о несомненной черте нового человечества, и об искусственном создании нового биологического типа, то это будет единственный и первый вид в биологии, который создаст сам себя»)407. Кажется, что социобиологи более осторожны, они считают, что не только биологические механизмы (эволюции и естественного отбора) и гены определяют социальное поведение, но и «культура». Однако последнюю они опять редуцируют к биологической реальности. Создатель социобиологии Э.Уилсон выражает эту позицию вполне ясно: «Гены человека обусловливают способ, каким формируется человеческий разум, - какие стимулы воспринимаются, а какие нет, какая информация обрабатывается, какие виды памяти наиболее легко вызываются, какие эмоции пробуждаются и так далее. Процессы, которые создают такие следствия, названы эпигенетическими правилами. Эти правила коренятся в особенностях человеческой биологии, и они влияют на способы проявления культуры, формируют их»408. Современную геномику можно считать логическим завершением подобного взгляда на вещи. Исследование генома, - пишет Тарантул, - позволит лечить не только многие заболевания, но и «даст ключ к пониманию уникальности личности, роли наследственности в интеллектуальных способностях и чертах характера»409. Академик Е.Д.Свердлов в 1999 году писал, что с помощью генной инженерии можно будет не только исправлять «испорченные» гены (что делается уже сегодня), но и «убирать многие негативные черты характера, которые тоже определяются генами, такие, как трусость, жадность, эгоизм. И усилить задатки других черт – той же гениальности, ген которой был открыт в прошлом году»410. И каких только генов якобы не удалось открыть современной геномике: «ген лидерства», «ген самоубийства», «ген тревожности», «ген поиска новизны», «ген материнского инстинкта», «ген гомосексуализма», «ген продолжительности жизни» (сходный с геном червя p66SHC; в результате выключения этого гена продолжительность жизни подопытных мышей была увеличена на треть, а «человек, подвергшийся той же операции, что и червь, теоретически способен прожить лет пятьсот») 411. Я говорю «якобы», поскольку «данные одних ученых зачастую не подтверждаются другими «охотниками за генами»412. К тому же у самих психологов и философов нет согласия, что вообще считать «гениальностью», «лидерством», «самоубийством», «гомосексуальностью» и многими другими феноменами человеческого духа и жизни. Но если ученые не могут точно и однозначно очертить и выделить эти феномены, то как, спрашивается, их можно опознать, каким образом установить связи между данными сложными явлениями и определенными частями генома? Очевидно, чувствуя это, молекулярные биологи говорят о необходимости изучения «молекулярных механизмов, осуществляющих тонкую регуляцию работы генов», о том, что «функционирование любого гена осуществляется на фоне работы множества других генов», о роли среды и других факторов, искажающих прямые эффекты генов, о том, что во многих случаях нарушения «затрагивают не структуру гена, а регуляцию его экспрессии, что не менее часто дело не в самих генах, а в «интегральных процессах», протекающих в клетках и тканях, что «в генах нет строгой программы, которую 407 Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса (методологическое исследование) // Собр. соч.; В 6 т. Т. 1. М., 1982. Стр. 43. 408 Цит. по Карпинская Р.С., Никольский С.А. Социобиология: критический анализ. М., 1988. Стр. 119. 409 Тарантул В.З. «ГЕНОМ ЧЕЛОВЕКА: энциклопедия, написанная четырьмя буквами. М., 2003. Стр. 133. 410 Там же. Стр. 241. 411 Там же. Стр. 192, 208, 209, 217, 246-247. 412 Там же. Стр. 208. 203 неукоснительно выполняет организм»413. Другими словами, желая спасти саму идею – объяснить с помощью генов все известные проявления человеческого поведения, биологи пытаются замаскировать невозможность этого предприятия, утверждая, что пока не проанализированы многие механизмы и другие факторы, влияющие на поведение человека. Нужно сказать, что биологические аналогии (но не точные знания биологической науки) широко применялись еще в конце ХIХ, начале ХХ века в философии. Здесь можно, для примера, назвать два направления – философию жизни и философию техники. Одним из ярких представителей философии жизни этого времени является Георг Зиммель. Осмысляя развитие общества и отдельного человека, несовпадение социального индивида и личности, необходимость для развития человека социальных условий и институтов, при том что они постоянно действуют против человека, Зиммель в своих работах использует две основные категории – “жизнь” и “культура”. В философии техники пионерами биологических интерпретаций, безусловно, выступают Э.Капп и П.Энгельмейер. В работе, "Учение об изобретении" Энгельмейер пишет, что если в формуле дарвинизма заменить везде "слово организм, словом изобретение, то получим точную картину истории техники»414. Этот ход мысли, вероятно, был обусловлен, с одной стороны, принципом "органопроекции", Э.Каппа, который Энгельмейер анализировал и критиковал в своей работе, с другой - сопоставлением организма и механизма (к такому сравнению прибегали в начале века многие философы), с третьей - поисками оснований для установления научных "законов" развития техники. Было соблазнительно обобщить теорию эволюции Дарвина, расширив ее до области артефактов. "Природа одна - пишет Энгельмейер, - она начинается в царстве минералов и оканчивается в духе гения"415. Для доказательства выдвинутой гипотезы Энгельмейер, во-первых, старается показать, что основные биологические феномены можно поставить в соответствие определенным техническим явлениям (например, биологическую особь - конкретному экземпляру изобретения, отбор - результатам испытания изобретения на деле и пр.), вовторых, доказывает, что и в технике можно провести идею естественного отбора. "С одной стороны, нововведение должно отвечать и приспособляться к требованиям практики, с другой - оно вступает в единоборство с однородными конкурирующими вещами... Разумеется, говоря о борьбе изобретений между собой, мы не забываем, что борются не сами изобретения, а люди"416. В какой мере на техническую реальность можно перенести биологические закономерности и можно ли это сделать корректно? Известно, что, начиная с Э.Каппа и Энгельмейера, философы техники периодически пытались реализовать эту идею. Наиболее интересные современные исследования в этом направлении принадлежат С.Тулмину и нашему ученому Б.И.Кудрину. «В статье "Инновация и проблема приложения" Тулмин делает попытку перенести разработанную им на основе дарвиновской теории естественного отбора методологическую модель эволюционных изменений в сферу технических изобретений (инновации в технике) и получает весьма сходную с результатами П.Энгельмейера схему. Тулмин выделяет три фазы: 1)фазу мутации, на которой создаются новые варианты; 2) фазу селекции, когда производится отбор вариантов для практического использования; 3) фазу экологической диффузии и доминирования, когда варианты, успешные внутри ограниченной среды (или ниши), распространяются на более широкую человеческую среду"417. 413 Там же. Стр. 208. Цит. по Энгельмейер П. Технический итог XIX века. М., 1898. Стр. 93. 415 Горохов В.Г. Петр Клементьевич Энгельмейер. М., 1997. Стр. 95. 416 Там же. Стр. 92, 94. 417 Там же. Стр. 97. 414 204 Б.Кудрин, автор технетики, показывает, что если технику рассматривать как множество слабо связанных между собой изделий, определяемых документами, а также такими особенностями инновационной деятельности как диверсификация, вариофикация, ассортица, то техника может быть рассмотрена как естественное образование, напоминающее биологические цинозы. «Таким образом, мы можем сравнить мир машин с животным миром (с крупными животными и птицами, соотносимыми по порядку с размерами человека: антропологическая оценка). Имеется в виду возможность выделения и перемещения каждой единицы оборудования, её локальная замена как особи на другую (в случае необходимости сохранения экологической ниши), то есть другую машину можно рассматривать как организм, фигурально выражаясь отдельное животное... Первое принципиальное отличие изделия от техноценоза заключается уже в определении технического ценоза: это сообщество, образованное практически бесконечным (практически счетным) множеством слабо связанных и слабо взаимодействующих изделий, для целей познания выделяемых как единое целое»418. «Если положить, что особь-изделие играет в технетике ту же роль, что и особь-животное (растение) в биологии, то законы естественного и информационного отборов совпадают... техноэволюция - творческий процесс, основанный на вариофикации; наличие новшеств, путь проб и ошибок, специализация обязательны для техноэволюции; онтогенез совершается по документу, а техноэволюция в целом есть непрограммированное развитие, где преемственность проявляющаяся в документе, есть фундаментальное свойство»419. Стоит отметить, что представления о документе, вариофикации, новшествах, пробах предполагают не только естественный залог мышления, но и искусственный – все это культурные образования. Пытаясь разрешить это противоречие, Б.Кудрин вводит новое интересное представление о технике и технологии, внутри которых искусственные феномены выступают как естественные. Технику Б.Кудрин определяет как "часть технической реальности", а технологию - как процессуальную сторону техники. «Таким образом, техника образует каркас, структуру техноценозов, а технология обеспечивает процессы (и заключается в них) функционирования и отдельных машин, агрегатов, и техноценоза в целом. Технология - материализующаяся душа техники. Основа ее - единичный документированный технологический процесс, акт движения»420. Но за бортом техноэволюции еще много чего остается: например, человек, семиозис (информация), природа, продукты и отходы технического производства. Нужно отдать должное Б.Кудрину: мысля последовательно, он включает природу (в качестве материалов технологического производства), информацию, технические изделия и отходы в состав технической реальности. А человека автор технетики истолковывает как необходимое субъективное условие становления технической реальности. Только после этого Б.Кудрин получает возможность непротиворечиво охарактеризовать техноэволюцию как естественный процесс. «Философская сущность элементарного этапа (единичного цикла) техноэволюции: материал видоизменяется, отрицается, чтобы возродиться в новом изделии; технология как информационное отражение объективных природных (физических и биологических) и технических законов - сохраняется без изменения, старея, конечно, морально; техника вырабатывает ресурс, изнашивается, физически (и морально) стареет; единичный продукт 418 Кудрин Б.И. Технетика: Новая парадигма философии техники (третья научная картина мира) Препринт. Томск, 1998. Стр. 26, 27. 419 Кудрин Б.И. Введение в науку о технической реальности. Автореферат докторской дисс. М., 1996. Стр. 21, 25. 420 Кудрин Б.И. Технетика…Стр. 11. 205 оценивается, исчезая в потреблении и порождая отбросы на всех стадиях от появления до ликвидации. Цикл за циклом реализуется информационный отбор - документальное оформление мнения "лучше-хуже" (далеко не обязательно экономическое)». А вот какими чертами в технетике наделяется человек. «Техническая реальность породила человека, ставшего мутационно способным: а) осознавать возможность орудий, изготовлявшихся им как животным; б) абстрагируясь, вычленить "идею" изделия и передать "образ" соплеменнику (начало информационной реальности); в) заставить работать на себя (биологическое человека, осознанное техническое и сохраняемое информационное привели к социальному). Эта способность отражает возможность мозга лишь у человека представлять "образ" в терминах Н-распределения»421. Несмотря на устрашающую антигуманистическую трактовку человека, с точки зрения поставленной Б.Кудриным задачи, - охарактеризовать техноэволюцию как естественный законосообразный процесс, все сделано вполне адекватно. Какие же возможности открывает технетика? Она позволяет устанавливать законы техноэволюции, рассчитывать параметры технических популяций, прогнозировать ход техноэволюции. Например, Б.Кудрин нимало-немного, а рассчитал (осторожно назвав этот расчет гипотезой) крах нашей цивилизации. "Теперь, - пишет он, - перейдем к предельному общему количеству видов изделий, которое ежегодно смогут выпускать в мире. Это, на мой взгляд, предельно возможное число выпускаемого при дальнейшем движении цивилизации по технологическому пути. По аналогии может быть названо число технических (технетических) видов 10/16 (десять в шестнадцатой степени, - В.Р.). Тогда, собственно, и должен произойти крах нашей цивилизации, точнее, смена ее техноинтеллектуальным миром - технотронной цивилизацией"422. Правда, есть одно но: и технику можно рассмотреть в естественно-научном ключе, и законы техноэволюции, установленные Б.Кудриным, верны, и наша цивилизация закончится, при том, однако, условии, что ничто не изменится (окаменеют экономические, социальные и культурные условия), что все, как заведенные, будут действовать в пределах заданных ограничений, что человек по-прежнему не будет реагировать на опасности, будет следовать все тем же застывшим идеалам и ценностям современной цивилизации короче, если социальная жизнь будет строго подчиняться биологически ориентированным законам Кудрина. Я не иронизирую, а просто довожу до логического конца суть дела. Итак, существует серьезная традиция представлять самые разные явления, начиная от человека и общества, кончая техникой, в качестве биологических феноменов – жизни вообще, биологической эволюции, биоценозов, биологических организмов, отдельных органов, наконец, различных элементов биологической реальности, например, генома. Что в этом плохого, в чем проблема? Не отрицая всех положительных моментов подобного представления (возможности перенести на небиологические явления биологические закономерности, создать интересные эвристики и новые понятия, уяснить единство жизни), нельзя не отметить и ряд проблем. Во-первых, подобный подход заставляет исследователей везде видеть одни биологические феномены. Конечно, в принципе, можно сформулировать такой тезис: все явления по своей сути – биологические. Но так ли это на самом деле, и согласятся ли с этим представители других научных дисциплин? Во-вторых, сведение изучаемых явлений к биологическим, в том случае, если они таковыми не являются, рано или поздно приводит к противоречиям и другим проблемам. Можно ли, например, согласиться с тем, что мозг - это эволюционно сформированная «способность представлять "образ" в терминах Н-распределения", человек – всего лишь необходимая составляющая техноценоза, а наша цивилизация закончится, когда предельное количество технических видов изделий превысит 10/16? 421 422 Там же. Стр. 16, 37. Там же. Стр. 32. 206 Рассмотрим в связи с этим два основных способа мышления, в которых реализуется отношение «биологическое – небиологическое»: биологический подход (биологическое объяснение) и биологическую редукцию. Биологический подход – это способ анализа и объяснения явления, когда предполагается, что оно может быть охарактеризовано и осмыслено в биологической онтологии или метаязыке биологии. При этом в случае биологической редукции игнорируется своеобразие изучаемого явления. Пояснить различие этих мыслительных стратегий можно на примере анализа работы «Вызов познанию: стратегии развития науки в современном мире» (2004). Анализ статей этой книги показывает, что в плане метода можно говорить о двух разных подходах. Один, назовем его «редукционистским», характерный, прежде всего, для идеологов синергетики и других авторов нового естествознания, состоит в том, что они конструируют новые идеальные объекты и стратегии познания (статьи Э.Морена, И.Пригожина, Е.Князевой, О.Баксанского и Е.Кучер, В.Аршинова и В.Буданова, А.Назаретяна) и затем описывают (объясняют) с их помощью те или иные явления, чтобы продемонстрировать эффективность своих построений. При этом осуществляется принципиальная редукция основных смыслов этих явлений к построенным конструкциям. Второй подход, демонстрируемый главным образом философами и методологами биологии и социальных наук, предполагает движение в двух плоскостях: один задается самим предметом (философией и методологией биологии и социальных наук), а другой – «лесами» тех построений, которые создаются в первом подходе или в других дисциплинах (назовем его условно «предметно-эвристическим») Здесь уже нельзя говорить о редукции, поскольку результатом исследования являются новые понятия, созданные на основе конфигурирования традиционных и новых интеллектуальных конструкций. Чтобы пояснить сказанное, проанализируем один прием, к которому прибегают почти все авторы, а именно использование системных представлений. Но сначала два слова о системном подходе. Он формировался сначала в философии (Э.Б. де Кондильяк “Трактат о системах” и И. Кант “Критика чистого разума”), затем в химии, биологии и социологии. С одной стороны, понятия системо-структурного языка использовались как эвристические (методологические) схемы в задачах своеобразного проектирования теории изучаемого сложного явления, с другой - как средства связи (конфигурирования) разных предметов и уровней описания этого явления. При этом при построении системоструктурных понятий использовались отрефлектированные образцы исследований и мышления в соответствующих областях (философии, химии, биологии, социологии). Эти образцы описывались, конструктивизировались и операционализировались, то есть превращались в конструкции самостоятельных идеальных объектов, оторванных от исходных эмпирических ситуаций и отнесенных к новой особой реальности (ее и задавал системный подход). Дальше такие конструкции начинают жить по логике этой реальности, последнее означало, что системно-структурные понятия используются в двух указанных целях (как проектные эвристики и средства конфигурирования) и подчиняются онтологическим ограничениям, установленным в ходе конструктивизации и операционализации. Так, говоря о системе, связях, подсистемах и других системо-структурных представлениях, мы всегда пользуемся онтологическими образами-конструкциями. Характеристики их получены при снятии ряда свойств соответствующих исходных предметных областей, переведенных в свойства идеальных объектов системо-структурного языка. Однако, что не менее принципиально, представления системо-структурного языка все время используются за пределами исходных предметных областей. Как, например, это происходит в синергетике или когнитологии. Вот здесь исследователь и может попасть в своеобразную “системную ловушку”, то есть считать, что понятие системы (аналогично, организации, нелинейности, становления, хаоса, порядка, карты и т. д.) задают изучаемый объект со всеми его свойствами. А ведь эти понятия задают лишь стратегии 207 интеллектуального проектирования и конфигурирования знаний, причем представленные в конкретной форме системно-структурных образов-конструкций. И вот мы видим, как синергетики, попавшие в системную ловушку, с одной стороны, начинают утверждать, что их объект является сложной системой, процессы в этой системе нелинейны, некто пребывает в точке бифуркации, является странным аттрактором и прочее и прочее, с другой - предметные свойства изучаемого сложного явления вместо того, чтобы выявляться и теоретически осмысляться, редуцируются к данным системносинергетическим представлениям. Именно редуцируются в онтологической плоскости. Тогда и получается, что везде, где раньше были различные предметные феномены, теперь одни системы и аттракторы. Здесь я слышу вопрос оппонента: так что же нужно отказаться от системного подхода и синергетики? Ну, конечно, нет, я сам использую системный подход и синергетические метафоры. Другое дело, что, во-первых, нужно понимать, что система это не обычный объект изучения наподобие тех, которые изучаются в конкретных науках, а особая методология и стратегия мышления. Во-вторых, что философское и научное познание, использующее системный подход, всегда должны сохранять двухслойность: в одном слое исследователь движется в плоскости своего предмета (философского, естественнонаучного, гуманитарного, социального), стараясь не пропустить ни одной из необходимых для решения познавательных задач характеристик изучаемого явления, в другом слое - в плоскости системно-структурных представлений. В-третьих, он должен избегать редукции и следить, чтобы характеристики системо-структурных образовконструкций не противоречили характеристикам изучаемого явления. Сравним в этом плане три статьи: В.Аршинова и Н.Савичева «Гражданское общество в синергетическом осмыслении», Питера А. Корнинга «Синергия и эволюция «супрорганизмов»: прошлое, настоящее и будущее» и Н.Удумян «Современные методы изучения молекулярной эволюции». Первые две с полным основанием можно отнести к редукционисткому подходу, а третью – к предметно-эвристическому. Действительно, в статье В.Аршинова и Н.Савичева в синергетической онтологии характеризуется открытое общество, а также общность и солидарность социальных индивидов, что хорошо ложится на идеи синергийной самоорганизации, но совершенно не обсуждается опосредованная правом политическая деятельность граждан, что собственно характерно для гражданского общества423. То есть главные смыслы анализируемого явления были пропущены или принесены в жертву синергетическому подходу. В статье П.Корнинга становление суперогранизмов объясняется, с одной стороны, эффектами синергизма, с другой – кибернетическими процессами. При этом, поскольку нет содержательного анализа понятий «суперорганизм» и других форм жизни, привычные для нас социальные представления просто замещаются синергетическими или кибернетическими понятиями. В результате не происходит обогащения представлений, зато обеднение смыслов налицо. Всего один пример. «Важное дополнительное следствие теории синергизма, - пишет Питер Корнинг, - которая обусловливает ее релевантность для социальных наук, заключается в том, что кибернетические процессы (целеполагание, принятие решений, коммуникация, управление и воздействие обратных связей) являются необходимыми компонентами функционирования организованных биологических сложных систем…Соответственно политическую систему можно определить как «кибернетический аспект, или «подсистему», любой социально организованной, целенаправленной группы или популяции. Политика в этих рамках является социальным 423 Аршинов В.И., Савичева Н.Г. Гражданское общество в синергетическом осмыслении // Вызов познанию: стратегия развития науки в современном мире. М., 2004. Стр. 242-247. 208 процессом, нацеленным на создание кибернетической подсистемы или приобретения контроля над ней, а также процессом осуществления контроля»424. Спрашивается, что можно извлечь из такого понимание политики, кроме «торжества» кибернетического и синергетического истолкования? Иной дискурс мы видим в статье Н.Удумян. Прежде всего, она дает свою интерпретацию синергетического подхода, адаптируя его к биологической реальности. «Характерной особенностью этих систем, - пишет Удумян, - является непрерывная приспособляемость к меняющимся внутренним и внешним условиям существования и непрерывное совершенствование их поведения с учетом прошлого опыта…в основе всех этих явлений лежит некоторый универсальный механизм, придающий этим системам способность не растрачивать свою упорядоченность, но с течением времени даже повышать ее. И этот универсальный механизм основан на принципах самоорганизации»425. Используя подобные синергетические метафоры, Н.Удумян все время движется в плоскости проблематики и предмета «молекулярная эволюция», который она определяет так. «Под молекулярной эволюцией мы будем понимать происхождение и развитие молекулярных основ жизни, включая предбиологическую эволюцию, возникновение жизни, а также биологическую эволюцию, рассматриваемую на молекулярном уровне»426. Анализируя две основные концепции происхождения биологической жизни (В.И.Гольданского и М.Эйгана), Удумян показывает, что в обоих случаях помимо собственно физико-химических представлений приходится вводить «принципы со стороны», принадлежащие другим дисциплинам, подчиняющиеся совершенно другой логике. Так Гольданский вводит представление «о скачкообразном, бифуркационном, или фазовом, переходе из рацемического состояния в упорядоченное хирально-чистое «Способность молекул существовать в двух зеркально-противоположных формах называется хиральностью. Живой природе присуща практически абсолютная хиральность: белки содержат только «левые» аминокислоты, а нуклеиновые кислоты – только «правые» сахара. Хиральная чистота живой природы означает, что на определенном этапе эволюции нарушилась, вернее, полностью разрушилась зеркальная симметрия предбиологической среды». В неживой природе наблюдается «тенденция к рацемизации, т.е. к установлению зеркальной симметрии». Этот переход совершается самопроизвольно в критических условиях, когда прежнее неустойчивое симметрическое состояние не может более существовать и скачком переходит в новое, устойчивое состояние с «разрушенной» симметрией»427. М.Эйган вводит другой принцип – «селекционной ценности», позволяющий объяснить не только отбор случайно возникающих комбинаций молекул, но возникновение информации. «Информация рассматривается в качестве свойства макромолекул и оценивается по их способности к авторепродукции»428. При этом Удумян делает характерное замечание: «Вероятно, можно говорить и о недостаточности исключительно синергетического подхода как к проблеме хиральности, так и в целом к проблеме молекулярной эволюции…Это не означает, что проблема не решена, однако концепция Эйгана выгодно отличается от других именно четкой формулировкой нерешенных проблем и плодотворными гипотезами»429. 424 Корнинг П.А. Синергия и эволюция «суперорганизмов»: прошлое, настоящее и будущее // Вызов познанию: стратегия развития науки в современном мире. М., 2004. Стр. 195. 425 Удумян Н.К. Современные методы изучения молекулярной биологии // Вызов познанию: стратегия развития науки в современном мире. Стр. 124. 426 Там же. Стр. 128. 427 Там же. Стр. 130-131. 428 Там же. Стр. 137. 429 Там же. Стр. 133, 137. 209 Почему все-таки нет решения проблемы? Думаю не в последнюю очередь потому, что идеология системного подхода и синергетики, отчасти, склоняет исследователей к редукционистской методологии, когда объяснение нового (новообразований) понимается в логике становления существующих систем. И даже представление о бифуркации, на мой взгляд, не спасает. Все равно, проходя точку бифуркации, феномены остаются в рамках той же самой системы, а, следовательно, нужно искать объяснение по логике этой системы. Однако наблюдения и интуиция подсказывают, что изменяется сама реальность, что возникающая реальность – новообразование, которое нельзя вывести из предшествующей реальности (системы). Поэтому и приходится вводить «принципы со стороны». Например, в весьма интересной статье А.П.Назаретяна «Универсальная перспектива творческого интеллекта в свете постнеклассической методологии» в качестве такого принципа со стороны автор вводит демона Максвелла, позволяющего «перекачивать энергию от более равновесных к менее равновесным зонам»430. Обобщая эту метафору, А.Назоретян вводит еще одно понятие «системы с демоном», высказывая далее интересное соображение, что в истории роль демонов играли вполне объективные социальные структуры и исторические ситуации431. Но не лучше ли сменить саму методологию? Признаем, что речь идет не о системах, а о явлениях, принадлежащих разным уровням реальности. Если явление уже сложилось, то мы может анализировать его развитие и усложнение. Но с какого-то момента оно начинает переживать кризис или умирает. Чтобы объяснить возникновение нового явления, необходимо выявить предпосылки, в число который войдет и предшествующее явление, переживающее кризис, и принципиально новая ситуация. Хотя возникновение нового явления невозможно без выявления предпосылок, тем не менее, из предпосылок новое явление не выводится. Новое явление конструируется исследователем принципиально как новообразование, то есть предполагается, что появляется новая реальность со своей логикой и закономерностями. Да, здесь исследователь, действительно, выступает в роли своеобразного демона, но не мистического, а обусловленного широко понимаемым процессом познания (например, принадлежностью исследователя к той или иной научной школе, актуальными запросами современности, влиянием других ученых, сопротивлением «материала», ретроспективными знаниями и прочее). Вот пример того, как наш дискурс влияют ретроспективные знания. «Гольданский отмечает, - пишет Удумян, - что появление не только живого, но и преджизни на ранних стадиях развития Вселенной – событие невероятное. Вместе с тем подобные расчеты относительно земных условий с высокой степенью точности указали, что «физические условия на объекте типа Земля наиболее адекватны формированию биоорганического мира на основе именно тех частиц», структур и взаимодействий, которые наблюдаются в действительности»432. С точки зрения такого подхода, «принципы со стороны» становятся моментами выявления новой реальности, и выдвигается требование смены реальности. Ей предшествует не только переход к использованию других дисциплин, но и отказ в определенных познавательных ситуациях строить объяснение в рамках все той же самой реальности (Примеры применения подобной методологии можно найти в культурологических и антропологических исследованиях автора). В менеджменте, по сути, те же самые принципы формулирует Р.Солман. 430 Назаретян А.П. «Универсальная перспектива творческого интеллекта в свете постнеклассической методологии // Вызов познанию: стратегия развития науки в современном мире. Стр. 419. 431 Там же. Стр. 420-421. 432 Удумян Н. Цит. соч. Стр. 132. 210 «В своих блестящих построениях, - пишет Солман, - уже ставших к настоящему времени классикой, французский математик Рене Том высказал ту идею, что любая организация, система или живой организм подчиняются в своем развитии определенной логике, следуя определенной кривой роста до тех пор, пока не достигнет некоторого потолка. В такой момент происходит слом (или «катастрофа»), предопределяющий исчезновение или распад рассматриваемого объекта, благодаря чему возникает новая форма, вид которой практически невозможно предугадать на основе наблюдаемых ранее условий. При этом новая форма самоорганизуется согласно новым принципам, демонстрируя совершенно новый способ развития…любая система причинных законов является достоверной только на каком-то определенном уровне, а создание условий для достижения некоего агрегатного состояния зависит от некоторых других, фундаментальных принципов и законов, причинно-следственных связей более высокого порядка, которые можно сформулировать только тогда, когда происходит качественный переход к новому состоянию…Следовательно, вселенную, мир можно охарактеризовать как открытую систему, некую последовательность миров в мирах, где непредсказуемое (то есть неизвестные законы более высокого порядка) и необходимость (то есть принцип последовательной, логичной организации) постоянно взаимодействуют друг с другом…Современная наука доказала, что мир нельзя воспринимать лишь как простую совокупность объектов твердого вещества или совокупность масс, обладающих энергией, а следует учитывать также информационную составляющую в смысле некоего генетического кода, коммуникационную составляющую, распространяющуюся между формами, элемент взаимодействия между наблюдателем и объектом, внутреннюю сплоченность (то есть глобальную взаимозависимость) всех фрагментов мозаики»433. Конкретно в плане отношений между биологическим и небиологическими планами можно сформулировать следующие положения. Социальные и психологические явления нецелесообразно редуцировать к биологическим, но использовать в эвристических целях биологические аналогии, метафоры и способы рассмотрения действительности полезно; иногда без этого просто невозможно проанализировать и осмыслить интересующий исследователя феномен. Нужно различать биологический подход и биологические аналогии в рамках философии жизни; философ, как правило, решает более сложные проблемы, например, конституирует такую реальность, где есть место и внешнему миру и его личности, кроме того, он более свободен, чем ученый в отношении биологических способов мышления. Сложившиеся биологические, психологические и социальные теории, конечно, не являются священными коровами, в том смысле, что их ни в коем случае нельзя реформировать, но они задают опробованные способы научного познания и осмысленные уровни реальности (биологической, психологической и социальной). Редукция этих способов и уровней в рамках какой-нибудь одной научной дисциплине, пусть даже под зонтиком системного подхода или синергетики, создает всего лишь видимость научного объяснения, одновременно порождая противоречия и другие затруднения. Появление «принципов со стороны» является одним из признаков (но только одним), что достигнута граница объяснения в рамках данного подхода и понятий и необходимо вводить новую реальность (переходить к другому уровню реальности). Как правило, эта новая реальность требует и построения новой научной теории (дисциплины). Задачи, требующие нового синтеза (конфигурирования) традиционных дисциплин и наук, не могут быть решены, если сохраняются неизменными сложившиеся понятия и способы мышления. Эти понятия и способы должны устанавливаться заново (в рамках нового подхода и задач) и переопределяться друг относительно друга. В результате выявляется и новая реальность (новый уровень реальности). Особого обсуждения требует подход, в котором утверждается единство (но на разных уровнях, в разных проекциях) биологической, психологической и социальной реальности. В этом случае, вероятно, возможны эвристика и методология, позволяющие распространить на психологическую и социальную реальность биологические 433 Салман. Цит. соч. Стр. 128, 129, 131. 211 представления (см. наше представление культуры как социального организма). Но и здесь важно понять границы подобного подхода. Сама биология сегодня переживает не только бурное развитие, но и кризис, не в последнюю очередь вызванный попытками основать биологию на физике и химии, то есть вместо объяснения осуществить редукцию. Наиболее определенно о кризисе в биологии пишет К.Хайлов, который видит его не только в низкой методологической культуре, но также в неосознанности современных функций биологической науки и, как следствие, новой биологической реальности. «Хотя локальные экологические кризисы, - пишет он, - прослеживаются даже в отдаленной истории, человечество не чувствовало явного приближения глобального кризиса почти до середины ХХ в. До этого времени структура биологии с преобладанием знаний об организмах и видах могла считаться нормальной. Но она становится безусловно ненормальной по мере усиления напряженности в биосфере. Теперь не организмы и виды, а несравненно более крупные и важные системы вплоть до глобальных находятся в угрожаемом состоянии, а сведения о них непропорционально малы, недостаточны для выполнения важнейшей прикладной функции науки разработки режима управления природными процессами большого масштаба, а тем более глобальной антропогенной деятельностью. Живя в биосфере и сами будучи организмами, мы научились управлять структурой и функциями клетки, заниматься генной инженерией, но не сформулировали научных задач в области экологической инженерии. Она остро необходима и дефакто развивается, но стихийно, следуя больше практическому опыту, чем теории, не сопровождается серьезным осознанием своих перспектив и трудностей. Все это результат того, что биология отстала от потребностей своего времени; и структурно и функционально она все еще живет в чистой, незагрязненной, не разрегулированной биосфере". Заканчивает же свою статью Хайлов так: "Биология как система знаний до сих пор мало изучена... Это говорит о слабо выраженном самоосознании биологии. Может ли социальная роль науки осуществляться удовлетворительно (не говоря - оптимально!) без рефлексии, регулярного самомониторинга?.. Среди функций биологии ее описательная и даже объясняющая роль сегодня уже далеко не так ценны, как деятельность, открывающая путь к управлению процессами в живой природе, к био- и экотехнологиями. Именно последняя форма деятельности больше всего страдает без осознания наукой самой себя»434. С точкой зрения Хайлова трудно не согласиться. Одна из причин указанного кризиса - склонность к натурализации биологической реальности. Дело в том, что биологическая жизнь как объект изучения (науки) не является непосредственно наблюдаемой. Это скорее наши объективации, приписанные "биологической природе", обусловленные методами изучения в биологии, поддержанные практиками использования биологических знаний. Даже столь очевидные сегодня представления как естественный отбор, показывает В.Назаров, получены не столько из обобщения наблюдений за биологическими объектами, сколько дедуктивным и конструктивным (в плане идеально типических построений) путем. «Известно, - пишет Назаров, - что логическая структура теории Дарвина включала три исходные посылки, или постулата: существование в природе индивидуальной изменчивости, несоответствие между количеством рождающихся особей и численностью организмов во взрослом состоянии, стремление организмов размножаться в геометрической прогрессии (этот последний факт менее очевиден, чем первые два). Из второй и третьей посылок Дарвин вывел борьбу за существование (первая дедукция)... Из первой посылки и первой дедукции был выведен естественный отбор, или "переживание наиболее приспособленных" (вторая дедукция)... В свете сказанного становится ясным, почему, построив свою теорию, Дарвин медлил с ее публикацией и почему от момента ее рождения до появления "Происхождения видов" прошло 20 лет. Будучи воспитанным в строго индуктивистских традициях и убежденным в справедливости открытого им 434 Хайлов К.М. Структура, функции, развитие биологии // Природа биологического познания. М., 1991. Стр. 184, 188. 212 механизма эволюции, Дарвин настойчиво искал ему подтверждение в рамках индуктивной методологии, которая требовала доказательств, полученных прямым наблюдением. Но, поскольку предмет его исследований прямому наблюдению не подлежал, а теория была основана на методе дедукции, все поиски ее доказательств были обречены на неудачу»435. И другие представления о биологической эволюции, показывает Назаров, были получены дедуктивным и конструктивным путем. Но сегодня большинство биологов уверены, что эволюция и другие биологические явления именно таковы, как они предстают в соответствующих биологических концепциях. Как будто научные концепции со временем не устаревают, или даже не становятся тормозом развития. Вторая причина (целая группа) - упорное стремление к целостному теоретическому объяснению биологической реальности, исходящее, на первый взгляд, из очевидной идеи единства биологической жизни; установка на поиск биологических законов, хотя при этом признается их необычность и парадоксальность; все еще сохраняющееся стремление редуцировать биологическую реальность к реальности физической или близкой к физической; понимание функций биологической науки, как обслуживающей практики, в которых человек имеет дело преимущественно с организмами. Я думаю, писал Любищев, «совершенно невозможно отразить существование разных уровней бытия, практически несводимых друг к другу и пользующихся разными формами причинности, разным характером законов и пр.»436. В формулировке Шрейдера сходная методологическая установка звучит так: "Существуют различные уровни реальности. Скажем, таксон реален по-другому, чем входящий в него организм. И не следует пытаться редуцировать эти уровни друг к другу. Идея, что реальность носит фактически многоуровневый характер, помогает снять ненужные споры о реальности таксонов или теленомических факторов эволюции"437. Понятно, что если биологическая реальность многоуровневая или даже мозаичная ("суть жизни" каждого уровня организации, пишет К.Хайлов, заключена в нем самом, в его собственно "глубине"438), то не имеет смысла говорить вообще о биологических законах в том смысле, как о них говорят, например, в физике. Теоретическое положение, которое выглядит как биологический закон в одной реальности, в другой уже не закон, а скажем условие или фактор биологической жизни. Если со всем этим соглашаться, то понятно, что организация биологического знания и науки должна реагировать на указанные различения. Например, в царстве живого можно различать особые планы или уровни организации, которые можно описать с точки зрения естественно-научного подхода. К ним относятся все те, где исследователь может предполагать действие константных условий (вообще или для определенных периодов времени). Напротив, особенно в наше время биолога все больше интересуют ситуации, существенно различающиеся позицией исследователя или характером воздействия на жизненные процессы. В этом случае естественно-научный подход теряет свое значение, уступая место гуманитарному. Но не меньше, если не больше встречаются познавательных ситуаций, требующих сочетания естественно-научного и гуманитарного подходов. Наконец, возможно, что существует и специфический "биологический подход" или идеал научного познания, но это предположение требует специального изучения. 435 Назаров В.И. Философия и эволюционные концепции // Природа биологического познания. М., 1991. Стр. 203, 204. 436 Любищев А.А. Из письма к П.Г.Светлову // Природа биологического познания. М., 1991. Стр. 27. 437 Шрейдер Ю. А. Поиски философско-методологических принципов биологии. Феномен А.А.Любищева и С.В.Мейена // Природа биологического познания. Стр. 34. 438 Хайлов. Цит. соч. Стр. 185. 213 Теперь об организации биологического знания. Ясно, что это знание нельзя синтезировать в онтологической плоскости. Но помимо онтологического синтеза можно говорить о методологическом, то есть о связывании, организации отдельных подходов, парадигм, дисциплин и предметов. Для этого, правда, необходимо проделать несколько работ. Во-первых, действительно нужно отрефлексировать, методологически проанализировать каждый такой подход, парадигму, дисциплину, предмет. Подобная рефлексия в свою очередь требует задания определенного "пространства описания". Координаты такого пространства могут следующие: анализ методологических установок, контекстов использования знаний, характера онтологии, форм организации и обоснования знаний, основных этапов формирования. И еще одно, в биологии необходимо перейти к построению понятий нового поколения, соединяющих несколько разных подходов или предметов. Примером подобного понятия является представление о "диспозитиве". В частности, я отмечал, что употребление подобных понятий позволяет связать в единое целое такие важные планы изучения как: эпистемологический план (дискурсы-знания), дискриптивное и компоративное описание текстов (дискурсы-правила), анализ деятельностных и социальных контекстов и условий (дискурсы-практики и дискурсы-властные отношения). Применительно к биологии, вероятно, можно говорить о "диспозитиве жизни" и других биологических форм. Но это означает, что необходимо схематизировать публичные дискурсы о жизни, реконструировать скрытые дискурсы (например, публично мы можем осуждать те или иные формы жизни, например, охоту, рыбную ловлю, монокультуры, а фактически их поддерживать и культивировать), проанализировать соответствующие практики, в которых жизнь конституируется и осуществляется, наконец, рассмотреть, кому и в каком отношении нужны интересующие биолога феномены жизни. Но в общем случае речь, конечно, идет не только о понятии диспозитива, а о любых понятиях подобного типа, соединяющих несколько подходов, парадигм или научных предметов. Итак, хотя биология постоянно привлекается для обоснования, она сама сталкивается с проблемами, близкими с теми, которые возникают при применении ее понятий в других дисциплинах. Со второй половины прошлого века, ученые все больше стали склоняться к мысли, что психологические, социальные и космические явления представляют собой разнообразные формы жизни. Отсюда возросшее значение биологии в функции оснований научного познания. Но экспансия биологии, к сожалению, сопровождается биологическим редукционизмом. Было бы неплохо все же различать редукцию и научное объяснение с использованием представлений, заимствованных из других дисциплин, ограничив первую и поддерживая вторую. Редукционизм в менеджменте приводит только к видимости решения проблем, а творческие биологические аналогии, напротив, очень эвристичны и плодотворны. 4. Теоретический дискурс в менеджменте (Р. Акофф) Питер Друкер в своих работах широко использует понятие «организация», но, прежде всего, как инструмент для схематизации опыта менеджмента. Однако «теоретики менеджмента», будем так называть этих исследователей, не только анализируют и осмысляют сложившийся опыт управления, но и обсуждают, какая реальность лежит в основании управления, каковы ее особенности, и как на основе научного знания этой реальности можно делать рекомендации в целях совершенствования или перестройки управления. При этом ответы даются разные. Например, Р.Акофф утверждает, что понять управление и более широко работу современных компаний (предприятий, корпораций) можно на основе системного подхода (то есть такой реальностью являются системы), Кастельс указывает на сети и информацию, а Тихонов на сложную социальную 214 реальность, включающую организацию и самоорганизацию439. Поступим также как и в предыдущей главе: проанализируем типичную работу в рамках теоретического дискурса. В качестве такой работы возьмем исследование Р.Акоффа «Планирование будущего корпораций». Во введении Акофф не без юмора отмечает, что его задача скорее относится к области методологии. «Добрая часть приведенного здесь анализа планирования корпорации, - пишет он, напоминает ритуальный танец дождя: он не влияет на погоду, но его участникам кажется, что влияет. Более того, мне думается, что большая доля рекомендаций и установок относительно планирования в корпорации направлена на улучшение не погоды, а самого танца»440. Однако уже с первых страниц Акофф действует как теоретик: он описывает изменения, происходящие в мире, а также эволюцию концептуализаций, определивших видение реальности в прошлом и в настоящем. Эта эволюция по реконструкции Акоффа представляет собой переход от «века машин» к «веку систем». «Мышление века машин занималось объяснением только взаимодействий частей объекта, системное мышление — тем же, но кроме того, взаимодействием данной вещи с другими в ее окружении и с самим окружением. Оно занимается также функциональным взаимодействием частей системы. Такая ориентация вытекает из того, что системное мышление формировалось в области разработки и перестройки систем. В разработке системы части, определенные аналитически с точки зрения функций целого, не собираются вместе как неизменные элементы складной картинки, они должны подходить друг к другу таким образом, чтобы гармонично работать вместе…говоря «гармонично», мы имеем в виду влияние не только взаимодействия частей на целое, но также функционирования целого и взаимодействия частей на сами части. Мы имеем в виду также влияние функционировании частей и целого на систему, в которую входит данная система, и другие системы в ее окружении»441. В рамках этой реконструкции Акофф создает следующую реконструкцию – этапы концептуализаций корпорации. Первоначально корпорация понималась как машина, потом как организм, затем как организация, в настоящее время, говорит Акофф, ее нужно мыслить как систему. При этом обсуждаются и другие понятия, необходимые для совершенствования корпораций: цели корпорации, развитие, связи с обществом, типы отношений управления и другие. «Понятие корпорации эволюционирует от механистического до организмического и от организмического до организационного. Представляемая как машина, она не имеет собственной цели, а служит инструментом для своих владельцев, средством достижения их цели извлечения прибыли. Рассматриваемая как организм, она обладает собственными целями, главными из них служат выживание и рост. И в том и в другом представлении она не ответственна за достижение целей ее частей — работников. Когда же корпорация рассматривается как организация, она несет указанную ответственность перед всеми своими «акционерами» и перед обществом — более крупной системой, частью которой она является. 439 «Управление, - пишет А.Тихонов, - рассматривается нами как встроенный в социальный процесс сознательно конструируемый и направляемый социокультурный механизм регуляции отношений между участниками совместной деятельности, сочетающий их интересы, организацию и самоорганизацию, формальные и неформальные нормы, достижение продуктивных целей и устойчивости социальных связей» (Тихонов А. В. Социология управления. Стр. 260). Как убедится в дальнейшем читатель, представления Тихонова об управлении нам наиболее близки. 440 Акофф Р. Цит. соч. Стр. 22. 441 Там же. Стр. 41. 215 Экономическая роль корпорации в обществе состоит в том, чтобы путем создания и распределения богатства сделать возможным потребление. Она несет ответственность за то, чтобы способ выполнения этой роли не вел к снижению качества жизни как внутри корпорации, так и в окружающей ее среде. Ее главной целью должно быть саморазвитие и облегчение развития всех ее «акционеров», особенно членов корпорации. Развитие есть процесс увеличения чьего-либо желания и способности удовлетворять собственные и чужие желания. Поскольку развитие, понимаемое подобным образом, касается мотивации и обучения как минимум в такой же мере, как и богатства, оно может происходить как при наличии ресурсов, так и при их отсутствии. Поэтому нехватка ресурсов, ограничивающих рост, вовсе не обязательно ограничивает развитие. Тем но менее на любой стадии развития достижимое качество жизни зависит от тех ресурсов, которые уже доступны или можно сделать доступными. Следовательно, влияние развития на ресурсы имеет большее значение, чем их влияние на развитие: чем более развиты целенаправленная система или индивид, тем меньше они зависят от внешних ресурсов и тем эффективнее они могут использовать и создавать ресурсы для улучшения качества жизни… Социальной системе надлежит облегчать развитие своих членов. Для этого от нее требуется выполнение четырех функций: научной, экономической, морально-этической и эстетической. Им соответствуют истина, изобилие, добро и красота…Ключом к развитию и изменению качества жизни является не планирование и изменение для других, но предоставление им возможности планировать и измерять себя. Есть глубокая мудрость в девизе одной из местных самоуправляющихся групп черного гетто Филадельфии: «Планировать или быть планируемым». Делать возможным партисипативное планирование — значит создавать умение жить… Вспомним, что правительство или менеджмент не могут развивать тех, кем они управляют. Они могут лишь облегчить и поддержать их усилия по саморазвитию. Корпорация не может даже этого, если ее члены не проявят готовности прилагать усилия в области развития и изменения корпорации. Поэтому важно мобилизовать членов корпорации на то, что можно назвать Крестовым походом за Развитие»442. Практически всегда Акофф мыслит как теоретик. Например, чтобы определить оптимальные типы управления в корпорации, он сводит их к типам власти, характеризует последние и затем возвращается к типам управления. Чтобы понять возможность прогнозов, Акофф обращается к системному подходу. «Взаимоотношения между теми, кто управляет, и теми, кем управляют, — вопрос политики. Политика — это вопрос власти: кто кого контролирует. Будучи политическими существами, люди участвуют в политической деятельности даже тогда, когда это участие состоит в отстранении от активных политических действий. Поскольку такое устранение оказывает воздействие на благосостояние «акционеров» социальной системы, его едва ли можно считать неполитическим или стоящим вне либо над политикой. Например, отказ от голосования в западных странах, где оно существует, — мощное политическое средство. Однако предметом моего рассмотрения является не абсентеизм, и не прямая политическая деятельность; скорее, им является политическая философия институтов и организаций, в частности корпораций…Происходящий сейчас во многих корпорациях переходе к управлению по целям есть сдвиг в сторону такого типа распределения власти внутри менеджмента, когда использование автономных рабочих групп оказывает влияние на отношения между управляющими и управляемыми.». «Отношения между управляющими и управляемыми имеют политический характер: в них содержится распределение власти. Социальные системы можно охарактеризовать по двум шкалам: автократии/демократии целей и автократии/демократии средств достижения целей. Поскольку управляющие не могут развивать управляемых, а могут лишь способствовать их развитию и поскольку индивидуальное развитие протекает наиболее эффективно в случаях, когда индивиды могут участвовать в принятии касающихся их решений, типом социальной системы, наилучшим образом способствующей развитию, является система «демократия целей — демократия средств»443. 442 443 Там же. Стр. 79-81, 161. Там же. Стр. 75, 78, 81. 216 (О точности прогнозов). «Поскольку преактивное планирование в решающей степени зависит от точности прогнозов, важно понять условия, при которых можно получить совершенно точные прогнозы. Существует три варианта таких условий. Первый. Если система и ее окружение не изменялись и не могли изменяться, а нам известно ее состояние на любой момент прошлого, тогда мы, конечно, будем знать ее состояние на любой момент времени и в будущем. Ясно, что такие условия немыслимы, а если бы и существовали, то подготовка к будущему не была бы возможна, так как требует изменений. Второй. Совершенно точные прогнозы возможны, если система и ее окружение были детерминированной системой (или ее частью), подчиненной закону причинно-следственной зависимости, а состояние такой системы на любой момент и управляющие ею законы вполне изучены. Такие условия приписывались вселенной в эпоху машин. Если предсказать будущее столь детерминированной системы, то оно не оставляет места для изменений, следовательно, подготовка к нему теряет какое-либо значение. Такая подготовка подразумевает возможность выбора, на детерминизм предполагает его отсутствие. Третий. Мы могли бы полностью предсказывать будущее, если бы полностью контролировали его, если бы были всесильными. Тогда прогнозирование имело бы важное значение, поскольку мы были бы в состоянии построить любое будущее. В первых двух ситуациях совершенное предвидение возможно, а подготовка — нет. В третьей мы вполне можем подготовиться, да предвидение не имеет смысла» 444. Правда, стоит сказать, что теоретическая точка зрения может вполне органично сочетаться с частно методологической, что мы и видим в данном случае. Акофф как методолог проектирует и конструирует новый тип понимания корпорации (он бы мог пошутить, что проектирует новый тип танца), но при этом Акофф одновременно действует как теоретик, то есть опосредует свои построения знанием реальности (власти, систем, социальных отношений и прочее), которую, отчасти, он тоже задает сам. Вот еще один пример – определение целей корпорации: оно задается, исходя из социальных идеалов. «Корпорации несут социальную ответственность не только за распределение богатства, но и за его равномерность. Справедливость в данном случае не обязательно» означает равенство, даже для коммунистического общества. В наиболее широко распространенном представлении она означает устранение нищеты. Нищета — это уровень дохода, ограничивающий возможности для самовыражения и осуществления жизненных целей личности. Когда между менеджментом и трудом нет согласия относительно того, что считать справедливым распределением богатства, созданного корпорацией, по меньшей мере одна из сторон чувствует себя эксплуатируемой другой. Именно это чувство заставляет обе стороны или одну из них бороться за увеличение своей части пирога. Следствием является инфляция. Конечно, инфляция питается и многими другими источниками, но этот — главный. Поэтому темп инфляции является показателем общественной неудовлетворенности распределением богатства. Как показало поведение стран ОПЕК в недавнем прошлом, это верно не только для внутренних отношений, по и для отношений между странами»445. Как методолог Акофф проектирует и деятельность, обеспечивающую, с его точки зрения, развитие корпорации, причем такое, которое учитывает и социальные требования общества и необходимость участия в этой деятельности всех заинтересованных лиц (идея партисипативного участия). По сути, это означает проектирование самой организации во всех ее основных характеристиках. «В последней главе стало вырисовываться понятие планирования, существенно отличное от использовавшихся до этого. Это понятие планирования как деятельности, в рамках которой имеет место развитие, а не просто как деятельности, результат которой может участвовать в развитии… Большей частью планирование осуществляется профессиональными плановиками для других…Партисипативное же планирование, о котором идет здесь речь, напротив, означает прямую вовлеченность в процесс планирования всех тех, кого оно непосредственно затрагивает. 444 445 Там же. Стр. 93. Там же. Стр. 60-61. 217 Развиваемое здесь понятие планирования имеет и другое существенное отличие. Большинство плановиков считает план совокупностью принимаемых независимо друг от друга решений для набора проблем (опасностей и возможностей). Поэтому план корпорации видится им как комплект планов, подготовленных автономно для каждой части этого целого. Предлагаемая здесь модель планирования, наоборот, исходит из рассмотрения целого, затем взаимодействия частей и только потом самих частей. Основой для этого служит представление о планировании как рассмотрении взаимозависимых проблем... Коротко говоря, планирование рассматривается здесь как партисипативный способ проработки ряда взаимосвязанных проблем, когда предполагается, что, если не предпринять определенных действий, наступление желаемого будущего маловероятно и что, если надлежащие действия осуществлены, вероятность такого будущего возрастает»446. «Превращение спецификаций в проект — трудная задача. Требуется определить, как получить перечисленные качества: что сделать, чтобы наделить организацию или ее деятельность этими качествами. Недостаточно, например, определить, что корпорация должна обеспечивать высокое качество жизни своих сотрудников на работе, нужно решить, как реализовать это обязательство. Как спроектировать операции и рабочее место, чтобы улучшить качество производственной жизни? Насколько контролировать, какую работу выполняют сотрудники и когда? Какие возможности продвижения обеспечить для них и как? В какой степени допускать их к принятию касающихся их решений? В какой мере вознаграждать их за выгоды, принесенные корпорации улучшением работы, за которую они отвечают?»447 Как методолог Акофф обсуждает и средства, которые можно использовать в целях проектирования и развития корпорации. Одними из главных он считает модели. «Прежде чем выбрать одно из сформулированных альтернативных средств, их следует оценить, если потери, связанные с выбором не самого лучшего или недостаточно хорошего из имеющихся средств, могут быть высокими. Такая оценка может быть проведена экспериментально, как, например, в хорошо спроектированном рыночном испытании. Однако экспериментирование может быть дорогостоящим, требующим много времени и в некоторых обстоятельствах недоступным из-за правовых или административных ограничений. В таких случаях обеспечить эффективный путь проведения необходимых оценок может использование модели. Модели — это упрощенные отображения реальности. Среди них можно выделить три основных категории и их сочетания: изобразительные, аналоговые и символические. В первой релевантные свойства реальности представлены теми же свойствами, как правило (но не обязательно), с изменением масштаба. В аналоговых реальные свойства представлены другими, которыми легче манипулировать. В символических моделях свойства и связи между ними представлены символами. Некоторыми символическими моделями можно манипулировать математически, чтобы обеспечить оценку альтернативных средств. Это удается, когда альтернативы могут быть охарактеризованы множеством значений квантифицируемых переменных. Многие из этих оценочных процедур имеются в виде программ для ЭВМ, другие легко программируются. Возможна также экспериментальная оценка альтернативных средств с помощью моделей любого из указанных трех типов. Такое подмененное экспериментирование пазывают имитацией. В тех случаях, когда изучаемое явление связано с одним или большим числом лиц, принимающих решение, а их поведение нельзя полностью охарактеризовать в модели, этот центр принятия решений или что-либо заменяющее его могут быть введены в эксперимент. Подобную имитацию называют игровым моделированием. Игра — это эксперимент, проводимый в смоделированной среде и дающий возможность получить из экспериментального поведения обоснованные выводы относительно поведения в отображаемой среде. Полезность моделей при оценке средств в решающей степени зависит от того, являются ли они описательными или объяснительными по отношению к изучаемому явлению. Дескриптивные модели в лучшем случае могут быть использованы только для прогнозирования того, что случилось бы, если бы пе было запланированного вмешательства. Но поскольку средства и есть планируемые вмешательства, для их оценки дескриптивные модели бесполезны. Проектирование эффективной оценки средств требует компетентности в конструировании моделей, в их математическом исследовании, в проектировании как естественных, так и имитируемых экспериментов и в проведении статистического анализа данных, получаемых от экспериментов обоих типов. Хорошо проведенная оценка средств зачастую может привести к формулированию новых средств — лучших, чем все ранее испытанные. Более того, она может также подсказать, как 446 447 Там же. Стр. 82-84. Там же. Стр. 153. 218 сформулировать средства, поддающиеся улучшению по мере их использования, облегчая тем самым обучение и адаптацию»448. Темы, которые Акофф обсуждает как партисипативное участие и учет социальных требований, в российской науке рассматривались в дисциплине «методология социального проектирования», а роль и природа моделей - в эпистемологии и семиотике. Имеет смысл остановится на этом подробнее, рассмотрев в том числе и схемы, которые в практике проектирования используются даже более широко, чем модели. Кроме того, в методологии социального проектировании анализировались проблемы реализуемости проектов, что интересует и Акоффа. 5. Социальное проектирование социальными структурами? как одна из технологий управления В «Государстве» Платон не только мыслит проектно по отношению к общественному устройству («Так давайте же, - говорит Сократ, - займемся мысленно построением государства с самого начала. Как видно его создают наши потребности»449), но и обсуждает условия реализации такого "проекта". К последним Платон относит наличие самого проекта и соответствующих знаний (заимствованных им из других своих работ), подготовку из философов, если можно так сказать, государственных работников и реформаторов, решивших посвятить свою жизнь общественному переустройству, наконец, поиск просвещенных правителей. Известно, ни один из проектов переустройства государства Платону осуществить не удалось. Он не нашел просвещенного правителя и не смог увлечь своими идеями свободных граждан. Не удивительно поэтому, что на склоне лет Платон с горечью пишет в "Законах": «всему указанному сейчас вряд ли когда-нибудь выпадет удобный случай для осуществления, так, чтобы все случилось согласно нашему слову. Вряд ли найдутся люди, которые будут довольны подобным устройством общества... Все это точно рассказ о сновидении, точно искусная лепка государства и граждан из воска!»450. Если во времена Платона проектно-реформаторская деятельность была всего лишь идеей и замыслом, пришедшим на ум нескольким философствующим мыслителям, то сегодня - это массовый феномен и практика, особенно в нашей стране. Причем социальные преобразования сознательно, но чаще бессознательно осуществляются на самых разных уровнях социального действия, начиная от государства в целом, кончая епархией отдельного чиновника. В.Г.Федотова в прекрасной книге “Модернизация “другой Европы” пишет, что исторически Россия всегда была модернизирующей страной - от Петра I, Александра II, большевиков до нынешних реформаторов451. И сегодня, отмечает В.Федотова, Россия не может отказаться от социальных проектов. Таким образом, проблема не только в нащупывании и определении путей и эффективных способов трансформации России в целом, но и в том, как поставить заслон массовым социальным преобразованиям и изменениям, вызывающим все возрастающий объем негативных социальных последствий. Большинство социальных реформаторов (социальных проектировщиков) не отдают себе отчета, что их вроде бы частные, локальные решения, суммируясь и сливаясь на уровне страны в бурный поток, быстро 448 Там же. Стр. 270-271. Платон. Государство. Собр. соч. в 3-х томах. Т. 3. М., 1994. Стр. 130. 450 Платон. Законы. Собр. соч. в 3-х томах. Т. 4. М., 1994. Стр. 198. 451 Федотова. Модернизация “другой” Европы. М., 1997. Стр. 14. 449 219 изменяют облик социальной и общественной жизни. Причем изменения эти не только не совпадают с замышляемыми и декларируемыми целями, но чаще всего им противоположны. Несмотря на неудачу в практическом плане замысел и социальные эксперименты Платона инициировали в истории европейской цивилизации многочисленные подражания и попытки проектирования нового общественного устройства и граждан. При этом можно говорить о двух основных этапах, которые прошла здесь теоретическая мысль. Первый - утопический, когда реформаторы, подобно Платону, создавали проект нового общественного порядка на основе “совершенного образца”. Этому образцу, конечно, всегда приписывались сакральные или органические достоинства, но фактически он конструировался, исходя из ценностей личности реформатора. Как говорил Платон: «Видя и созерцая нечто стройное и вечно тождественное, не творящее несправедливости и от нее не страдающее, полное порядка и смысла, он этому подражает и как можно более ему уподобляется»452. «Многие утописты прошлого,- пишет Барбара Гудвин, не обладали ни серьезными знаниями, ни высокой культурой, их видение хорошего общества выражало просто их жажду свободы, справедливости, демократии и притом в символической форме. Другие люди превращали их видения в теории и политические манифесты. Утопия явление в принципе двухфазовое, но сегодня, в век академизма и экспертов, мы забыли о первой фазе утопической идее и сосредоточились на второй - теоретизировании и политике»453. Нельзя сказать, что в истории не было примеров удачной реализации утопических замыслов. В Москве в конце 20-х годах были созданы несколько комсомольских коммун, которые вполне успешно функционировали, правда, не больше трех-пяти лет. Анализ опыта этих коммун, а также других относительно удачных утопических проектов показывает, что необходимым условием их существования являются, с одной стороны, подбор участников (это, как правило, люди, одержимые идеями и готовые ради их воплощения кардинально менять свою жизнь), с другой - терпимое отношение общества к таким социальным экспериментам. Другой пример успешной реализации утопических замыслов - общественные переустройства в рамках диктаторских и тоталитарных режимов. Здесь путем насилия, пропаганды, тотального контроля и идеологического воспитания удавалось воплощать самые невероятные проекты. Одно из необходимых условий этого - лишения человека свободы, оболванивание его. Понятно, что подобная социальная инженерия может быть оценена только негативно, она приводит к уклонению от нормальной жизни общества и человека. Второй этап с полным основанием можно назвать научно-инженерным. В свою очередь, он подразделяется на два подэтапа - жизненного строительства и социального проектирования. Суть научно-инженерного подхода в том, что новый социальный порядок и устройство создаются на основе научных знаний (социальных и общественных наук) в процессах инженерного конструирования. Скрещивание социального утопизма с проектной установкой, поначалу архитектурной, произошло лишь в начале XX столетия. Известно, что в двадцатых годах социальные проектировщики в лице архитекторов функционализма и других школ ставили своей задачей «жизнестроительство и организацию форм новой жизни». « «Мы прекрасно чувствуем, - писал И.Верещагин, - что архитектурные требования можно и нужно предъявлять не только к зданиям, но и к любой вещи, любому человеку и его лицу. В настоящее время строятся не только не только новые заводы, но и новая культура и новый человек»454. (Сравни. «Новое общество, - писал в эти годы создатель советской психологии 452 Платон. Государство. Стр. 281. Социокультурные утопии ХХ века. Вып. 4. М., 1987. Стр. 46. 454 Верещагин И. Об архитектурной достоевщине и прочем. - Современная архитектура, 1928, N 4. Стр. 130. 453 220 Л.С.Выготский, - создает и нового человека. Когда говорят о переплавке человека, как о несомненной черте нового человечества, и об искусственном создании нового биологического типа, то это будет единственный и первый вид в биологии, который создаст самого себя... В будущем обществе психология будет наукой о новом человеке»455). Критика жизнестроительства началась еще в начале тридцатых годов и продолжает как опыт истории изучаться в наше время. Совершенно иначе вопрос был поставлен в середине 60-х годов в рамках методологии дизайна и проектирования (исследования К.М.Кантора, В.Л.Глазычева. Г.П.Щедровицкого, О.И.Генисаретского, А.Г.Раппопорта, Б.В.Сазонова, В.М.Розина и других). Стали говорить не об архитектурном или градостроительном проектировании, а о проектировании как таковом, которое рассматривалось, с одной стороны, как деятельность, с другой - как социальный институт. Одновременно в научных исследованиях и проектировании стал набирать силу социологический и системный подходы. В начале 70-х годов И.Ляхов попытался обобщить опыт, накопившийся в сфере общественных новаций, познать, как он писал, "общие законы", которым подчинялись такие виды деятельности как социальное управление, социальное планирование, конструирование и проектирование организационных и социальных процессов и структур, дизайнерское и градостроительное проектирование. Выделив такие ключевые слова, как "конкретные социологические исследования", "прогнозирование", рациональное преобразование социального объекта", "системный подход" и связав их все с идеей конструирования, И.Ляхов по сути выделил совершенно новую действительность, лежащую в рамках социальной инженерии456. Оставалось лишь найти более подходящий и адекватный термин; впрочем, уже сам Ляхов говорил о социальном проектировании, но пока не ставил его во главу угла. Другое понятие понадобилось потому, что термин "социальное конструирование" не отражал основной процесс, происходивший в течение всех 70-х годов - смену в общественном сознании инженерной парадигмы и организации деятельности на проектировочные. Поэтому в конце 70-х - начале 80-х годов за новым подходом закрепляется другое название - "социальное проектирование". Новейшая история социального проектирования, видится следующим образом: на основе представлений о социальном проектировании, сформулированных в 70-х - начале 80-х годов, были развиты положения о социальном проектировании, идущие в рамках управленческой науки (однако, эти положения не были реализованы практически, не вылились в практику социального проектирования). Параллельно на методологической и культурологической основе были сформулированы альтернативные идеи социального проектирования и созданы его отдельные практические образцы. В этом направлении социальные проектировщики попытались учесть гуманитарную и социокультурную природу проектируемых ими объектов и включить в процесс проектирования всех заинтересованных в проекте субъектов. Продолжала развиваться и методология проектирования, которая, по сути, может быть рассмотрена как третье направление социального проектирования457. 455 Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса // Собр. соч. В 6 т. - М., 1982. Т. 1. Стр. 436. 456 Ляхов И.И. Социальное конструирование. - М., 1970. Стр. 3. 457 Генисаретский О.И., Щедровицкий Г.П. Обособление проектирования: от утопий к социальному институту. Мышление дизайнера. Отчет ВНИИТЭ, 1967. 4. Глазычев В.Л. Язык и метод социального проектирования.//Социальное проектирование в сфере культуры: методологические проблемы. М., 1986; Глазычев В.Л. Методические рекомендации по программированию культурного развития города. // Социальное проектирование в сфере культуры. НИИ культуры. М., 1987; Гуд Г.Х., Макол Р.Э. Системотехника. Введение в проектирование больших систем. М., 1962; Дондурей Д.Б. Социальное проектирование в сфере культуры: поиск перспективных направлений. // Социальное проектирование в сфере культуры: методологические проблемы. 221 В своей работе социальные проектировщики реализуют сегодня две основные процедуры. Во-первых, проектируя, они замышляют новый объект, новое качество социальной жизни. Во-вторых, происходит разработка замышленного объекта: учет и согласование требований, предъявляемых к объекту (заказчиком, проектировщиком, согласующими инстанциями, потребителями и т.д.), конструктивное задание основных элементов и связей объекта и т.д. По сути, именно двумя указанными процедурами и ограничивается проектная культура современного социального проектировщика. В целом в рамках научно-инженерного подхода так и не удается преодолеть два основных недостатка, присущих социальным преобразованиям. Один - низкая проектосообразность - социальные проекты или утопичны, не реализуемы, или подменяются социальными манифестами, концепциями, программами, другой - искажение или выпадение социальных параметров, предъявляемых к проектируемому объекту. Например, социальное проектирование 20-30-х годов, ставившее своей целью создание новой культуры и человека, реально позволило создать не новые социальные отношения или человека, а новые заводы, дома-коммуны, клубы, дворцы культуры; проекты микрорайонов или экспериментальных жилых районов 60-70-х годов привели не к новым формам общения и социализации (как замышлялось), а всего лишь к новым планировкам и благоустройству, проекты региональных социокультурных преобразований на селе оказались утопичными и т.д. Как это ни парадоксально, социальный проектировщик опирается на знания социальных наук в минимальной степени, он именно конструирует новые связи и отношения, приписывает их действительности без достаточного основания, принимает желаемое за действительное. Здесь действует своеобразный «проектный фетишизм»: то, что задумано, описано или нарисовано (начерчено) на бумаге, например, в виде картины действий, занятий, отношений между людьми и т.д. приобретает статус реальности, мыслится как существующее или могущее существовать. Кажется, что если объект представлен в сознании и подробно описан, то он уже может быть укоренен и в социальной жизни. Одна из причин, по которой проектировщики почти не обращаются к социальным наукам - неудовлетворительность социальных знаний. Известно, что знания социологии, социальной психологии, политэкономии, культурологии, политологии и других - описывают главным образом существующее, сложившееся состояние дел, в то время как проектировщику нужно знать, как будут вести себя социальные феномены (люди, группы, сообщества, социальные институты и т.д.) при изменившихся условиях в ближайшем или более отдаленном будущем (Социальное прогнозирование сегодня крайне неэффективно, не секрет, что качество социальных прогнозов значительно ниже качества социальных теорий, которые сами несовершенны). Важно также, чтобы в число факторов подобного изменения входили и те, которые создает сам социальный проектировщик, запустивший, инициировавший своим проектом определенное социально-культурное действие и процесс изменения. Другой недостаток основного массива существующих социальных знаний - они не учитывают аксиологическую природу социальных феноменов, т.е. присущих людям и поведению несовпадающих ценностных ориентаций и целей. Не учитывают они и такой важный фактор, как структуры обыденного сознания людей: средовые карты и хронотипы, жизненные "скрипты" (программы), архетипы сознания и т.п. Не зная подобных закономерностей, социальный проектировщик оказывается не в состоянии определять в проекте реальное сложное поведение людей. Социальные знания неудовлетворительны и в том отношении, что они не отвечают на важный для проектировщиков вопрос, как влияют материальные и другие условия (социальные инфраструктуры, типы учреждений, виды нормирования или поощрения) на течение или изменение социальных процессов, на характер функционирования социальных явлений. 222 Наконец, социальные знания описывают прежде всего процессы взаимодействия или массовые, объективно наблюдаемые явления типа миграции населения, социокультурной динамики, социально-демографического состава населения и т.д., в то время как социальных проектировщиков все больше интересуют такие явления, как культурные инициативы отдельных людей или групп, ценностные выборы и предпочтения, сопротивление людей процессам изменения и т.п. По другой причине социальные проектировщики не учитывают при разработке проектов «технологию изготовления новых объектов». Здесь дело не в отсутствии знаний или их неудовлетворенности, а в том, что сегодня вообще неясно, что такое внедрение социального проекта, в чем оно состоит, какие стадии проходит. Не осознавая этого, социальные проектировщики мыслят внедрение по аналогии с реализацией обычных проектов. Однако в сфере социального действия нет ни разделения труда между проектированием и изготовлением, как в традиционном проектировании, ни самой стабильной сферы изготовления. Кроме того, реализация социальных проектов включает целый ряд процессов (проектные инициативы, поддержку привлекательных проектов различными группами населения, прессой или ведомствами, создание под проект инфраструктур, организацию различных областей изготовления, преодоление сопротивления определенных групп населения или учреждений и т.д.), которые совершенно не укладываются в привычное понимание процесса реализации проекта. В частности, и потому, что заставляют неоднократно менять сам проект или создавать новые. Нужно отметить, что в последние два-три десятилетия социальное действие стало пониматься иначе. Это уже не просто система программных мероприятий, реализация которых должна дать запланированный результат. Современное социальное проектирование предполагает совместную разработку с заинтересованными субъектами, разработку гибкой культурной политики, социально-педагогический эффект и усилия, запуск (инициацию) различных социокультурных процессов, последствия которых можно предусмотреть только частично. В целом современное социально-инженерное действие представляет собой сложный итерационный процесс, создающий условия и предпосылки (интеллектуальные, средовые, социальные, культурные, организационные, ресурсные и т.д.) для контролируемой, продуманной модернизации и эволюционного развития. Предполагает оно и довольно сложную, гуманитарно-ориентированную методологическую работу. Здесь необходимо не только знание социальных дисциплин и рефлексия деятельности проектирования, но и ценностное, а также смысловое задание самого явления, на разработку и изменение которого направлено социальное действие. Предполагает разворачивание социального действия и разные точки зрения, разные решения, несовпадающие концепции. С одной стороны, здесь реализует проектный подход, те или иные его парадигмы (например, системотехнический и деятельностный), с другой - в социальное проектирование вовлекаются элементы исследования, гуманитарные и художественные построения, культурологические знания и онтологические картины. При формировании современных стратегий социально-инженерного действия происходит своеобразное распредмечивание самого проектирования: обсуждаются исходные ценности проектирования, природа проектной действительности, анализируются, очерчиваются области употребления будущих проектов, моделируются "портреты" потенциальных пользователей, и все это предполагает самоопределение социального проектировщика. Социальное действие и схемы только тогда срабатывают, как замышлялось, когда выступают моментом органической жизни культуры, если способствуют ее выживанию, или гибели, или становлению новой культуры. Культуры (и мегакультуры, которые сегодня складываются) представляют собой социальные организмы, в которых нужно различать базисные культурные сценарии и картины мира, социальные институты, 223 системы власти, хозяйство и экономику, общество, сообщества, системы воспроизводства (образование, идеологию, системы массовой коммуникации), личность458. В этом смысле стратегия социального действия предполагает опосредование в системе представлений о культуре как форме социальной жизни. Последнее означает по меньшей мере две вещи: во-первых, то, что исполнительное действие (собственно программа действий) рассчитывается исходя из знания целого и других систем (идеи субсидарности и функционального федерализма являются реализацией сходного принципа), во-вторых, что исполнительное действие должно быть поддержано действиями в других подсистемах целого. Говоря об опосредовании, можно согласиться с С.В.Поповым, что нужные сегодня представления о культуре и социальной жизни не могут быть заданы на основе социальных теорий традиционного толка. Но такие представления не являются только схемами бывшего в прошлом или сложившегося “здесь и сейчас” социального взаимодействия. Опосредование предполагает новые типы исследований и разработок, в результате который строятся “диспозитивные дисциплины”. Их продуктом выступают такие знание и квазитеоретические построения, которые позволяют описывать “возможный объект”, то есть такой, на который можно влиять, причем органичным способом как для социального актора, так и для объекта. На основе «диспозитивных дисциплин», с одной стороны, проблематизации современности (ее вызовов, проблем, проектов) – с другой, и анализа, а также изобретения социальных технологий, с третьей стороны, и создаются как картины новой действительности, требующие социальных изменений, так и обусловленные этими картинами программы социальных действий. С.Попов прав и в том отношении, что без выращивания субъекта (субъектов) социального действия, которые на себе создают и несут новообразования, все эти программы обречены. Поэтому в структуру социального действия обязательно должны входить игры и тренинги, в которых будут выращиваться субъекты социального действия. Общее место практической методологии – в структуру социального действия должны входить еще три важных звена: собственно рациональные построения деятельности и объекта в нем (проекты, программы, сценарии, схемы объекта и т. п.), создание среды реализации (ресурсное обеспечение, разворачивание поддерживающих и нейтрализующих политик и прочее), а также управление процессом реализации (мониторинг, рефлексия, коррекция или изменение целей и т. п.). Важным моментом социального действия, как правильно отмечает О.И.Генисаретский, является снижение системной неопределенности, при одновременном понимании границ рационального воздействия. С одной стороны, социальный проектировщик, действует рационально, стараясь полностью рассчитать и конституировать деятельность и подведомственные ему процессы, с другой стороны, грамотный дисциплинарий понимает, что помимо его усилий на становление конституируемой действительности влияют и другие силы, которые он, оставаясь в рамках данного социального действия, проконтролировать не может. Конец прошлого и начало этого века принесли с собой осознание того, что социальная действительность быстро трансформируется и меняется буквально на глазах. Падение системы социализма, распространение современных информационных технологий и средств связи на все основные страны мира, процессы глобализации и дифференциации, волны социальной миграции, мультикультурализм – вот только некоторые характерные изменения захватившие нашу планету. Быстро меняется в наше время и понимание социального действия. Идеи управления и социальной инженерии все больше ставятся под сомнение, зато возрастает значение политики, понимание необходимости вовлечения в социальное действие всех заинтересованных субъектов и лиц, воздействия на социальные процессы в условиях неопределенности и дефицита знаний, социального сценирования и иницирования, важности отслеживания реального 458 Розин В.М. Теория культуры. М., 2005. 224 процесса социальных изменений и рефлексии, а также коррекции исходных замыслов, целей и способов их реализации. Не менее важным является пересмотр социальной онтологии: не объективированные социальные процессы и структуры, а сложные взаимопроникаемые среды и поля, в формирование и функционирование которых делают вклад сами социальные акторы. Все большее распространение получают стратегии средового воздействия: стимуляция социальной среды, социальные мессаджи, создание условий для формирования нужной социальной среды. В целом же постепенно складывается понимание того, что наша социальная активность и действия только в том случае будут эффективными, если они выступают как необходимые условия и аспекты органической жизни социальных образований (социальных сред, институтов, организмов). Даже указанные здесь, лишь некоторые изменения социальной действительности позволяют утверждать, что идеи и практика социального проектирования в значительно степени исчерпали себя. Конечно, задача контролируемого социального воздействия не может быть снята с повестки дня, и даже стала еще актуальнее, но конкретные формы ее решения могут и должны меняться. Вместо социального проектирования, вероятно, должны прийти новые идеи. 6. Знаки, схемы, модели Схемы – это семиотические образования, но их нужно отличать от знаков. Говоря о знаках, мы употребляем два ключевых слова - "обозначение" и "замещение", например, некоторое число как знак обозначает то-то (скажем, совокупность предметов), замещает такой-то предмет (эту совокупность) в плане количества. У схемы другие ключевые слова – «описание», «средство» (средство организации деятельности и понимания), «образ предмета». Например, мы говорим, что схема метро описывает пересадки и маршруты движения, помогает понять, как человеку эффективно действовать в метрополитене; именно схема метрополитена задает для нас образ метро как целого. В Московском методологическом кружке, откуда вышел автор, представление о знаке вводилось, чтобы объяснить, каким образом человек преодолевает «ситуацию разрыва». Когда он по какой-либо причине не мог действовать с объектом, то изобретал знак, замещал объект знаком и действовал с последним вместо объекта. Именно по этой логике я смог объяснить природу и происхождение чисел древнего мира, изображения людей и животных, использовавшихся в доисторические времена охотниками для тренировки, и ряд других случаев. Но в том же ключе объяснить архаические представления о душе или затмении уже не удалось. «На языке тупи, - пишет Э.Тейлор, - солнечное затмение выражается словами: «ягуар съел солнце». Полный смысл этой фразы до сих пор обнаруживается некоторыми племенами тем, что они стреляют горящими стрелами, чтобы отогнать свирепого зверя от его добычи. На северном материке некоторые дикари верили также в огромную пожирающую солнце собаку, а другие пускали стрелы в небо для защиты своих светил от воображаемых врагов, нападавших на них. Но рядом с этими преобладающими понятиями существуют еще и другие. Караибы, например, представляли себе затмившуюся луну голодной, больной или умирающей…Гуроны считали луну больной и совершали свое обычное шаривари со стрельбой и воем собак для ее исцеления»459. Обратим внимание, архаические люди в данном случае действуют так, как будто они реально видят «ягуара». Но ведь его нет. Что значит, нет. Нет в физическом смысле, с точки зрения естественно-научной реальности, о которой дикари ничего не знают. Но 459 Тейлор Э. Первобытная культура. М., 1939. Стр. 228. 225 «ягуар» задан языком, точнее «семиотической схемой», в этом смысле он существует в сознании архаического человека как психическая и семиотическая реальность. Действительно, схемы - это семиотические образования (они в своем материале представляют определенные предметы, отличные от них самих). Но схемы - это не отдельные знаки и даже не системы знаков, а самостоятельные предметы. Схему я определяю таким образом: это двухслойное предметное образование, где один слой (например, образ ягуара) замещает другой (то, что происходит с солнцем). Схемы выполняют несколько функций: помогают понять происходящее, организуют и переорганизуют деятельность человека, собирают смыслы, до этого никак не связанные между собой, способствуют выявлению новой реальности. Необходимым условием формирования схем является означение, то есть замещение в языке одних представлений другими. В этом смысле схема вроде бы является одним из видов знаков, однако, главное в схемах - не возможность действовать вместо обозначаемого объекта, а задавать новое видение и организовывать деятельность. Если мы делаем акцент на новом видении, то знаковая функция схемы выступает только как условие схематизации. Тогда схемы не могут быть поставлены в один ряд со знаками. В этом случае схемы скорее эпистемологическое образование, о чем в свое время писал И. Кант. Если же акцент делается на замещении, то схема – это, действительно, сложный знак со всеми вытекающими из этого последствиями. Представления об архаической душе или затмении являются примером первых схем. Поскольку человек еще не осознает природу схем и не строит их сознательно, лучше подобные семиотические образования назвать «квазисхемами» или «образносмысловыми синкретами». Квазисхемы в архаической культуре (и в значительной степени и в последующих) задают сразу три грани явления: языковое выражение (нужно было изобрести сам нарратив, например, «ягуар съел солнце» или «луна умирает»), понимание того, что происходит (диск солнца уменьшается, потому что его съедает ягуар), наконец, уяснение того, что надо делать (отгонять ягуара; а там и глядишь, скоро затмение прекращается - ягуар отпускает солнце; то есть архаический человек убеждался в эффективности своего понимания). Этот синкретизм трех основных образований – языка, коммуникации и деятельности, очевидно, выступает условием разрешения проблем, с которой периодически сталкивались архаические племена (например, когда начиналось затмение, они испытывали ужас и не знали, что делать). Первые схемы появляются только в античной культуре. В «Пире» Платон вполне сознательно строит схемы и на их основе дает различные определения любви. Вот пример одной из них. Устами одного из участников диалога Аристофана Платон излагает правдоподобный миф о происхождении людей разного пола из монстров-андрогинов, существ, соединявших в себе признаки мужского и женского полов. У андрогинов было три пола: мужской, женский и смешанный. Зевс и Аполлон рассекли андрогинов пополам. «Итак, - говорит Аристофан, - каждый из нас - это половинка человека, рассеченного на две камбалоподобные части, и поэтому каждый ищет всегда соответствующую ему половину. Мужчины, представляющие собой одну из частей того двуполого прежде существа, которое называлось андрогином, охочи до женщин, и блудодеи в большинстве своем принадлежат именно к этой породе, а женщины такого происхождения падки до мужчин и распутны. Женщины же, представляющие собой половинку прежней женщины (андрогина женского пола. - В.P.), к мужчинам не очень расположены, их больше привлекают женщины, и лесбиянки принадлежат именно этой породе. Зато мужчин, представляющих собой половинку прежнего мужчины, влечет ко всему мужскому: уже в детстве, будучи дольками существа мужского пола, они любят мужчин, и им нравится лежать и обниматься с мужчинами. Это самые лучшие из мальчиков и юношей, ибо они от природы самые мужественные»460. 460 Платон. Пир // Соч.: В 4т. М., 1993. Т. 3. Стр. 107, 111. 226 Почему этот нарратив можно считать схемой? С помощью схем герои диалога (а фактически сам Платон) получают различные знания о любви. В данном случае сначала рассказывается сама история, а именно то, как Зевс рассек андрогины пополам. Затем половинки андрогинов отождествляются с мужчинами и женщинами или с разными мужчинами. Наконец, влюбленным мужчинам и женщинам приписывается стремление к поиску своей половины, поскольку их происхождение от андрогинов требует воссоединение целого. Обратим внимание, здесь состояния возлюбленных выражаются с помощью состояний андрогинов (то есть это двухслойное семиотическое построение, где один слой обозначает другой). Откуда, спрашивается, Платон извлекает новое знание о любви? Он не может изучать (созерцать) объект, ведь платонической любви в культуре еще не было, а обычное понимание любви было прямо противоположно платоновскому. Платон утверждал, что любовь - это забота о себе каждого отдельного человека, а народное понимание языком мифа гласило, что любовь от человека не зависит (она возникает, когда Эрот поражает человека своей золотой стрелой); Платон приписывает любви разумное начало, а народное - только страсть; Платон рассматривает любовь как духовное занятие, а народ преимущественно как телесное и т. п. Новое знание Платон получает именно из схемы, очевидно, он ее так и создает, чтобы получить такое знание. Однако относит Платон это знание, предварительно модифицировав его (здесь и потребовалось отождествление), не к схеме, а к объекту рассуждения, в данном случае, к любви. То же самое можно утверждать и относительно других платоновских схем. Интересно, что Платон обсуждает и саму природу таких странных построений. В “Тимее” мы встречаем такой текст. «Но в каждом рассуждении, - пишет Платон, - важно избрать сообразное с природой начало. Поэтому относительно изображения и прообраза надо принять вот какое различение: слово о каждом из них сродни тому предмету, который оно изъясняет. О непреложном, устойчивом и мыслимом предмете и слово должно быть непреложным и устойчивым; в той мере, в какой оно может обладать неопровержимостью и бесспорностью, ни одно из этих свойств не может отсутствовать. Но о том, что лишь воспроизводит первообраз и являет собой лишь подобие настоящего образа, и говорить можно не более как правдоподобно. Ведь как бытие относится к рождению, так истина относится к вере. А потому не удивляйся, Сократ, что мы, рассматривая во многих отношениях много вещей, таких, как боги и рождение Вселенной, не достигнем в наших рассуждениях полной точности и непротиворечивости. Напротив, мы должны радоваться, если наше рассуждение окажется не менее правдоподобным, чем любое другое, и притом помнить, что и я, рассуждающий, и вы, мои судьи, всего лишь люди, а потому нам приходится довольствоваться в таких вопросах правдоподобным мифом, не требуя большего»461. «Правдоподобным мифом” (а мы бы сказали, схемой) Платон называет повествование, которое в сравнении с истинным, по сути, божественным знанием, выступает как знание хотя и не совсем полное и непротиворечивое, но все же, как пишет Платон, не хуже, чем “любое другое”. Мысль Платона, как мы видим, разворачивается в двухчастном пространстве - знания подлинного бытия, где слово должно быть непреложным и устойчивым, и правдоподобного знания, которое является не совсем точным и непротиворечивым, но не хуже любого другого знания. Различая эти два типа знания и начала, Платон, тем не менее, не считает, что правдоподобный миф задает иллюзорную реальность; мифологическая реальность, конечно, не столь истинна как мир идей, но все же, как пишет Платон «правдоподобна». Схемы в отличие от квазисхем строятся сознательно и отрефлексированы, естественно в той форме, которая доступна соответствующему времени. Анализ «Пира» показывает, что схемы не только позволяют получить новые знания и задают новую реальность любви, но и по-новому организуют жизнедеятельность человека. Он теперь не 461 Платон. Тимей // Собрание соч. в 4-х т. Т. 3. М., 1994. Стр. 433. 227 ждет, пока у него возникнет страсть неизвестно к кому, поскольку так захотели боги любви, а ищет свою половину (для этого, кстати, нужно понять, кто ты есть сам), «вынашивает духовные плоды», стремится к прекрасному, благу и бессмертию. При построении схем Платону приходится преодолевать непонимание слушателей, пересматривать и уточнять схемы с тем, чтобы они выглядели убедительными. Судя по всему, Платон ориентируется, прежде всего, на тех продвинутых членов античного полиса, которые почувствовали себя личностями (античная личность, которая складывается в этот период – это человек переходящий к самостоятельному поведению, сам, выстраивающий свою жизнь). Как на схемах получаются новые знания. Если иметь в виду рассмотренные выше примеры, то приходится предположить, что новые знания получаются за счет отождествления с помощью схем двух разных предметных областей и затем приписывания видоизмененных знаний из одной области объектам другой. Действительно, за счет чего Платон получает знание о том, влюбленные склонны искать свою половину. Он придумывает историю об андрогинах и затем, отождествляя мужчин и женщин с половинками андрогинов, приписывает влюбленным людям стремление к поиску своей половины. До Платона никому в голову не приходило отождествлять сферу любви со сферой естественных процессов, характеризующихся стремление ее единиц к воссоединению в одно целое. Схемы типа андрогина можно назвать «онтологическими». Онтологические схемы нужны до тех пор, пока в этих новых областях не осуществляется рефлексия, и не создаются новые специфические понятия. Однако можно показать, что в новых понятиях происходит снятие соответствующих схем. Другими словами, схемы в скрытом виде продолжают жить в понятиях. В общем случае в мышлении можно выделить два основных полярных процесса: образование замкнутых предметных областей (деятельности, знаний и т. п.) и процессы схематизации, постоянно конфигурирующие разные предметные области. Первый процесс получил свое осознание и технологию еще в античной философии (именно этой цели служат работы Аристотеля) и далее он каждый раз уточнялся и видоизменялся применительно ко времени и ситуации. Второй же процесс практически не осознан до сих пор («Критика чистого разума» Канта в данном случае является исключением) и совершенно не оснащен технологически. Только в рамках одного из направлений современной методологии (в Московском методологическом кружке) появляется интерес к осмыслению схем и схематизации. С точки зрения Канта, исследователь не извлекает из объекта свойства, а наоборот приписывает их последнему. При этом речь идет не об реальном объекте (по Канту – это «вещь в себе», о строении которой ученый ничего знать не может, хотя он может этот объект мыслить), а об объекте науки, то есть «идеальном объекте» в современной терминологии. Такой объект, утверждает Кант, создается на основе априорных представлений (категорий), причем связь с реальным объектом («явлениями») обеспечивается с помощью схем. «Ясно, - пишет Кант, - что должно существовать нечто третье, однородное, с одной стороны, с категориями, с другой - с явлениями и делающее возможным применение категорий к явлениям. Это посредствующее представление должно быть чистым (не заключающим в себе ничего эмпирического) и, тем не менее, с одной стороны, интеллектуальным, а с другой - чувственным. Именно такова трансцендентальная схема»462. Если соединить наше представление с кантианским, то можно дать следующую характеристику схем. Схемы вводятся (изобретаются) в ситуациях «становления», связывая категории с эмпирическими знаниями (фактами), разрешают проблемы, поставленные временем и ученым (будем дальше называть их «проблемной ситуацией»), 462 Кант И. Критика чистого разума. Соч.: в 6 т. Т. 3. М., 1964. Стр. 221. 228 задают видение нового объекта (реальности), позволяют с ним осмысленно действовать (см. рис. 5). ЭМПИРИЧЕСКИЕ ЗНАНИЯ КАТЕГОРИИ ПРОБЛЕМНАЯ СИТУАЦИЯ НОВЫЙ ОБЪЕКТ СХЕМЫ Рисунок 5. Роль схемы в процессе становления нового объекта Другими словами, именно схемы задают и описывают изучаемый предмет. В этом смысле, можно предположить, что диспозитив, о котором пишет Фуко, – это схемы, схватывающие сущность изучаемого явления и позволяющие конституировать новый объект. Теперь важный вопрос: какую роль схемы играют в коммуникации? Очевидно, что они используются не только для задания объектов и новой реальности. Не менее важная другая их функция - создание событий, позволяющих направить внимание и понимание слушателей (оппонентов), помогающих им принять новые представления, понять аргументацию, двигаться вместе с автором новой мысли и т. п. Схемы, выполняющие такие функции, я назвал “направляющими”. Помимо признаков, общих для всех схем, направлящие схемы имеют и специфические. Направляющие схемы существуют в особом контексте. Его структура задается по меньшей мере следующими элементами: наличие новой мысли и коммуникации по ее поводу, различие позиций участников коммуникации (один излагает новую мысль и аргументирует ее разными способами, другой старается понять, возражает, полемизирует), стремление “ведущего” диалог (например, Платона) так повлиять на своих слушателей, чтобы они поняли и приняли новую реальность (видение, знание, представление). Нужно подчеркнуть, что направляющие схемы, как правило, не создаются заранее, а как бы выращиваются в процессе мышления-коммуникации. В этом же процессе выращиваются (изобретаются), усложняются и укрепляются (в смысле обоснования) как новые знания, так и новые объектные представления, частично заданные по материалу в 229 тех же схемах (онтологических). В итоге по продукту часто невозможно различить, какой вклад дали онтологические схематизации и объектные построения, а какой коммуникация. Типы коммуникаций, естественно, бывают разные, соответственно этим типам различаются и направляющие схемы. Один случай, когда “ведущий”, подобно Платону приглашает слушателей последовать за ним в новый мир (работы над собой и духовной любви). Другой, когда “ведущий” навязывает слушателям представления, которые они не хотят принимать (например, Сократ заставлял людей признать свое невежество и неразумность, что, понятно, многим не нравилось). В качестве третьего случая можно взять образовательную ситуацию; здесь педагог сознательно пытается передать учащемуся новые представления, причем в специальной процедуре научения. Еще один случай - юридическая коммуникация, например, следователь пытается склонить подозреваемого сознаться в содеянном правонарушении. В романе Достоевского “Преступление и наказание” следователь Порфирий Петрович в беседах с Раскольниковым использует по меньшей мере две направлящие схемы. Он предлагает Раскольникову мысленно представить, что Раскольников и есть тот самый человек, который имеет право на убийство, а также погружает Раскольникова в реальность, где предполагается, что о его преступлении Порфирию Петровичу абсолютно все известно. В результате, проживая события, заданные этими направляющими схемами, и размышляя над смыслом своего поступка, Раскольников настолько меняется, в такой степени не может переносить свое состояние, что сознается в преступлении (заметим, что с формально-логической точки зрения признание есть определенное знание). Особым типом коммуникации является автокоммуникация, то есть беседа и диалог с самим собой. Здесь мышление и его коммуникационный контекст сливаются в одно целое, поэтому особенно трудно различать онтологические и направляющие схемы. Перечисление разных типов коммуникации можно продолжать, но я ограничусь данными примерами. Важно, что в каждом из указанных случаев направляющие схемы работают иначе и выполняют разные функции. Но во всех случаях направляющая схема в отличие от онтологической задает не объект, а определенную реальность, войдя в которую, слушатель (оппонент) должен начать двигаться в направлении, желательном для “ведущего”. Правда, часто сдвигается (по-новому понимает и видит) не только слушатель, но и “ведущий”; в этом смысле они осуществляют совместное движение и приходят вовсе не туда, куда намечали прийти вначале. Другими словами, я хочу сказать, что направлять могут не только схемы, но и жанр и даже язык произведения, поэтому вполне можно говорить о “схематизме произведения” и “языковых схематизмах”. Таким образом, в отличие от знаков, используемых в оперативных целях, как заместители объектов (или других знаков), схемы задают и описывают реальность, позволяя по-новому ее видеть, а, следовательно, затем и по-новому действовать в мире. При этом схематизация не просто отражает реальность, но и участвует в ее порождении, не только работает на общее культурное видение, но и обеспечивает видение индивидуальное. Если схемы задают объект впервые, то модель предполагает его существование (актуальное или виртуальное, например, как в проекте) еще до процедуры моделирования. Функция моделей – замещать моделируемый объект (в контексте решения определенных задач), функция схем, как уже отмечалось, иная (они позволяют переходить от проблемной ситуации к объекту, задают его видение, дают возможность эффективно действовать). Один и тот же материал (графический или текстовый) может выступать и как модель и как схема. Например, схема метрополитена является моделью, если мы с ее помощью определяем маршруты движения (где войти в метро и выйти, сколько станций проехать, где сделать пересадку, как короче проехать и т. п.) и схемой, если нас интересует строение метрополитена (радиально-кольцевая конфигурация), и мы его рассматриваем как удобное средство организации нашего поведения в метро. Блок-схемы управления являются моделями, если позволяют предсказывать реакции и поведение 230 управляемых подсистем (что случается весьма редко); чаще же это схемы, позволяющие нам достаточно эффективно действовать (управлять), при том, что такие схемы не позволяют точно рассчитать, что получится в результате наших управляющих воздействий. 7. Поддерживать существующую цивилизацию или работать на будущую? Когда производство представляло собой и выстраивалось как машина в рамках капиталистической системы, понятна была основная цель – получение максимальной прибыли463. Куда сложнее определить назначение производства в том случае, если это особый социальный организм или даже симбиоз двух организмов («производство и управление на людях» и «люди на производстве и управлении»). Друкер в своей книге обсуждает, «в чьих интересах должна осуществляться деятельность компаний». Он последовательно рассматривает следующие точки зрения: в интересах самого бизнеса (США), в интересах создания и поддержания социальной гармонии (ФРГ, Япония, страны Скандинавии), в интересах индивидуальных вкладчиков. «До сих пор нет ни одной страны, которая исходила бы из представлений о том, что бизнес должен работать главным образом – и даже исключительно – на индивидуальных вкладчиков. В США с 1920 года доминировала, хотя и неявно, теория, которая утверждала, что предпринимательская деятельность должна осуществляться исходя из баланса интересов – потребителей, работников, вкладчиков и т.д., что на деле означало, что бизнес работает «сам на себя». В Великобритании наблюдалось примерно такое же положение. В Японии, Германии и странах Скандинавии деятельность крупных предприятий рассматривалась - и рассматривается сегодня – как направленная, в первую очередь, на создание и поддержание социальной гармонии. На деле это означает, что предприятия должны работать в интересах работников физического труда»464 С самоопределением в этой области Друкер связывает вопрос об эффективности современного производства, который, с его точки зрения, далек от разрешения465. Зато для Салмона решение этого вопроса ясно. В отличие от Друкера, который все же ориентирован на сложившуюся цивилизацию, Роберт Салмон подвергает ее критике и считает, что надо работать на будущее. Как теоретик он дает прекрасный анализ мегатенденций современной цивилизации, утверждая, что процессы глобализации и другие социальные изменения постепенно трансформируют установки потребителей. Они все меньше хотят участвовать в гонке потребления, переключаясь на нематериальные ценности, такие как гарантии работы, социальное благополучие, гармония жизни, осмысленное существование. «Для многих обитателей крупных городов, чье экономическое положение оставляет желать лучшего, такие жизненно важные потребности, как трудоустройство, жилье и образование детей, явно преобладают над желанием сделать более или менее серьезные приобретения…По сути, переизбыток товаров и услуг, характерный для последних лет, обещает умерить желание потребителей потреблять…достаточно людей стали сомневаться в разумности потребительской лихорадки, охватившей наше общество…В этом контексте кажется сомнительным, что стратегию бизнеса будут, как и раньше, определять технические характеристики продукта, энергичная сбытовая политика и финансовые результаты…Люди покупают не столько материальные блага, «Представляемая как машина, - отмечает Акофф, - корпорация не имеет собственной цели, а служит инструментом для своих владельцев, средством достижения их цели извлечения прибыли» (Цит. соч. Стр. 79). 464 Друкер. Стр. 88-90. 465 Там же, стр. 90. «Непрерывное совершенствование требует принципиального решения по одному важному вопросу: что означает «эффективность» в данной области производства?» (стр. 113) 463 231 сколько символы гармонии, равновесия, безопасности, благополучия, социальной интегрированности…после этапа, когда люди преклонялись перед «обладанием», наступил период, когда хотят не просто «обладать», а «быть», переживать определенное состояние…Нематериальная составляющая продукта имеет преимущества даже в том отношении, что с лихвой компенсирует дефекты качества, от которых страдают товары, произведенные с использованием явно дешевых технологий. Так, некоторые фармацевтические фирмы добились впечатляющих успехов по продвижению своего препарата, поскольку они опирались в рекламной компании на такие моменты, как отказ от испытания препарата на животных, использование натуральных ингредиентов, возможность повторного использования упаковки. Подобная продукция весьма популярна по той причине, что она отвечает глубоким этическим мотивам покупателя, уверенного, что, приобретая эти товары, он совершает благое дело и вносит свой посильный вклад в решение гуманитарных и экологических проблем» 466 Салмон доказывают, что в конкурентной борьбе в перспективе выиграют те компании и корпорации, которые, преодолевая стереотипы и ценности техногенной цивилизации, создают альтернативное будущее (например, учитывают не только экономику, но и требования экология, этические идеалы, трансформацию сознания, исходят из новых реалей и типов социальности). Поэтому уже не удивляет формулировка им миссии современной компании. «В действительности, - пишет Салмон, - компания остается единственной ячейкой общества, которая обладает реальной возможностью производить структурные изменения, что дает ей шанс соответствовать происходящим социальным и технологическим изменениям. В этом отношении компании доверяется та функция, которая отводилась семье, деревенской общине, церковному приходу и даже государству…Насколько странной не показалась бы эта идея сегодня, в ближайшем будущем будет совершенно понятно, что конкурентноспособность компании все больше будет зависит от нематериальных факторов, и особенно от способности формировать такую систему отсчета, которая помогала бы людям эффективно существовать в условиях, характеризующихся низкой толерантностью»467. «Перед менеджером-гуманистом будущего стоит сложная задача найти надлежащий баланс между тремя моментами, которые считаются в конце ХХ столетия наиболее существенными: капиталистическими ценностями свободного предпринимательства (рынок, конкуренция, коммерческая тайна, финансовый успех); технократическими ценностями (технические достижения и математическая логика «научно» запрограммированных организаций); наконец, ценностями демократии, морали и этики»468. В остальном же Салмон вполне вписывается в рамки классического, эволюционного и теоретического дискурсов менеджмента. Он обобщает удачный опыт управления компаниями, формулируя «семь принципов стабильности и процветания» (непрерывный инновационный процесс, оценка компании с точки зрения материальных и нематериальных факторов, детальная проработка видения, наделение индивида важной для системы функцией, интегрирование удовлетворенности отдельных сотрудников в целях усиления творческого поля компании, умение балансировать между «делать» и «быть», между эффективностью и конечным результатом), обсуждает роль и характер информации, необходимой для менеджмента, и прочее. Рассматривает Салмон и то, что обычно называется «человеческим фактором». Но, по сути, речь в этом случае идет о третьем дискурсе, интенсивно развивающийся в теории менеджмента, его можно назвать «социально-психологическим»; здесь используются психологические представления о личности, а также знания социальных наук о социальных общностях и популяциях. Теоретики менеджмента дружно пытаются реализовать подход, который довольно точно сформулировал Р.Салман: «Внимание к человеческому фактору и уважение личности представляются для менеджмента тем 466 Салман. Будущее менеджмента. Стр. 95, 96, 98, 100, 102, 224. Там же. Стр. 140. 468 Там же. Стр. 141. 467 232 ориентиром, который имеет большое будущее»469. В рамках социально-психологического дискурса обсуждаются вопросы консолидации коллектива, лидерства, сопротивления инновациям и другие. «Следует отказаться, - пишет Салмон, - от классической иерархической модели в пользу той системы, которая позволяет каждому сотруднику лично отвечать за свой труд и играть активную роль в развитии всей компании. Однако инициативность, ответственность и творческий, инновационный подход к организации труда приживутся только тогда, когда высшее руководящее звено согласится передать автономным подразделениям часть полномочий…Цель любой компании должна состоять в том, чтобы практически реализовать морально-этическую позицию, связанную с поддержанием личного развития всех своих сотрудников, что будет предпосылкой не только раскрытия творческого потенциала отдельного человека, но и обязательным условием благополучия всей компании»470. «На деле надо следить за тем, чтобы личные цели людей занимали в организационном, а лучше в целевом пространстве то место, которое бы позволило создать гармонию личных целей и целей более высокого уровня. Однородность целей – ключ к максимальному использованию человеческих ресурсов…»471. «Культура менеджмента ставит во главу угла рациональность и контроль. Неважно на что направлены усилия менеджера – целевые показатели, ресурсы, организационную структуру или персонал, - он всегда занимается решением проблем…Иная концепция существует для описания лидера, которому приписываются почти мистические черты…Чтобы убедить людей в правильности своего решения, менеджеры вынуждены постоянно координировать и примерять противоположные точки зрения…Лидеры действуют в прямо противоположном направлении. Если менеджеры стараются ограничить число возможных вариантов, то лидеры, наоборот, изобретают новые нестандартные подходы к решению давнишних проблем и дают выход новым идеям. Если лидер хочет добиться успеха, он должен уметь облекать свои мысли в зажигательные речи, способные вызвать в людях энтузиазм, и только после этого может делать выбор и решать, как именно эти идеалы будут воплощаться в жизнь»472. «Люди восхищаются тем менеджерами, которые делятся с ними своей властью, дают подчиненным возможность ощутить себя влиятельными и правомочными членами организации и пробуждают в них такое мощное творческое начало и такое глубокое чувство личной ответственности, что поведение сотрудников преображается навсегда»473 «…ответственность за решение проблем должна перейти ко всему персоналу, потому что достойный ответ на вызовы внешней среды способны дать не приближенные руководителя, а коллективный интеллект сотрудников организации на всех уровнях управления. Работники компании должны помогать друг другу, переступать границы компетенции и субординации и учиться находить решения»474. Причем речь идет не только о персонале компании, но и потребителях и других участниках процесса (партнерах, поставщиках, заинтересованных граждан и пр.). С точки зрения философии управления, здесь затрагиваются несколько важных тем: каковы, действительно, мегатенденции современности (прав ли Салмон, ориентируя менеджмент на другой тип цивилизации и иные потребности?), что такое власть и как она связана с управлением, как объяснить роль личности и коллектива в работе организации. В свою очередь, чтобы правильно ответить на эти вопросы, нужно понять, в чем особенности социального научного познания. 469 Салман. Цит. соч. Стр. 242 Там же. Стр. 244, 251. 471 Ханс-Юрген Варнеке Цит. соч. Стр. 218-219. 472 Залезник А. Менеджеры и лидеры: есть ли разница? // Лидерство. М., 2006. Стр. 77-78, 84. 473 Тил Томас Менеджмент с человеческим лицом // Лидерство. Стр. 179. 474 Хейфец Р.А., Лаури Д.Л. Работа лидера // Лидерство. Стр. 195. 470 233 Глава 3. Социальные основания управления 1. Природа и особенности социальных наук Некоторые особенности эпистемологического контекста, в котором складывались социальные науки, можно почувствовать, рассматривая, например, эволюцию взглядов Георга Зиммеля. В своей диссертации и затем книге “Социальная дифференциация. Социологические и психологические исследования” он намечает ряд понятий и различений, например, “дифференциации”, “взаимодействия”, “обобществления” (социализации), “конфликта”, “социального уровня” и другие, оказавшие существенное влияние на развитие социологии475. В этих исследованиях Зиммель еще стоит на позиции естественно-научного подхода, примеряя к изучению общества методы естествознания, но понимает естественно-научный подход не совсем обычно. Как правило, представители естествознания были убеждены, что естественные науки дают знание законов, устанавливая тем самым единственно правильную, объективную истину, на основе которой можно рассчитывать и управлять явлением. Зиммель, однако, утверждает, что социология не может устанавливать законы, что любой научный взгляд (подход) в этой области сосуществует с другими научными взглядами, а истина устанавливается именно за счет всех этих взглядов, каждый из которых сохраняет свое значение. Эта позиция характерна скорее для формирующейся в это время гуманитарной науки476. Тем не менее, Зиммель все же пытается установить социальные законы целого. Так, он утверждает, что в “качестве регулятивного мирового принципа мы должны принять, что все находится со всем в каком-либо взаимодействии”, что “разложение общественной души на сумму взаимодействий ее участников соответствует общему направлению современной духовной жизни”, что “социальное сплочение является для людей одним из важнейших средств в борьбе за существованием”, что для достижение своих целей человек нуждается не только в других людях, но и “законах, праве и других объективных учреждениях”, что усложнение и рост группы обязательно предполагает дифференциацию и социализацию477. С точки зрения проведенных Зиммелем исследований, получалось, что человек есть всего лишь функциональный элемент социального процесса и структуры, момент игры социальных сил. Вероятно, в тот период такой вывод был вполне приемлем для Зиммеля, но позднее подобное представление о человеке перестало его устраивать, более того, Зиммель впоследствии даже отказался от идей, сформулированных в своей диссертации и “Социальной дифференциации”. Объяснял он это так: “индивид, с одной стороны, является простым элементом и членом социального целого, а с другой – сам он есть целое, элементы которого образуют некоторое относительно замкнутое единство. Роль, которая предназначена ему только как органу, вступает в противоречие с той ролью, которую он может или хочет исполнить как самостоятельный и целостный организм” 478. Но дело не только в этом, к этому времени Зиммель, во-первых, провел цикл исследований творчества таких титанов мысли как Гете, Кант, Микеланджело, Ницше, во-вторых, в методологическом отношении более определенно принял позицию гуманитарного подхода. Что показало изучение указанных мыслителей? Что человек не может быть сведен к социальным функциям и игре социальных сил. Человек - это не только социальное существо (что не отрицается), но и личность, которая хотя и использует социальные 475 Зиммель Г. Социальная дифференциация // Зиммель Г. Избранное. В 2-х т. М., 1996 Там же. Стр. 305-306, 308, 310 477 Там же. Стр. 314, 323, 346, 370-371 478 Simmel G. Philophie des Geldes. Leipzig, 1900. Цитируется по из изданию: Berlin: De Gruiter, 1960, S. 381 476 234 условия и учреждения, все же в своей сущности представляет собой самостоятельный мир. Личность характеризуется самостоятельным мироощущением и ориентирована на максимальное развитие, изучать ее необходимо не как природное явление, а как явление духа, как самостоятельную форму жизни. В работе “Как возможно общество?” Зиммель спрашивает, не есть ли отдельный человек, индивидуальность «всего лишь сосуд, в котором в разной степени смешиваются уже прежде существовавшие элементы» (позиция, характерная для его ранних работ)? И отвечает следующее. «Другая душа для меня столь же реальна, как я сам, и наделена той реальностью, которая весьма отличается от реальности материальной вещи…социальная дифференциация не полностью растворяет нашу личность…Общество состоит из существ, которые частично не обобществлены. Но кроме того, они еще воспринимают себя, с одной стороны, как совершенно социальные, а с другой (при том же самом содержании) – как совершенно личностные существования»479. А вот его представления, по сути гуманитарные, о природе познания. «То, что мешает познанию, - пишет Зиммель, - субъективность воссоздающего переживания есть именно то условие, при котором только оно может состояться”. “Сочувствие мотивам личности, целому и отдельному их сущности, что сохранилось лишь в виде фрагментарных выражений, погружение в совокупное многообразие огромной системы сил, каждая из которых по отдельности понимается лишь постольку, поскольку ее в себе заново воспроизводят, - таков подлинный смысл требований, чтобы историк был, причем непременно, художником»480. Итак, перед Зиммелем встала проблема – как совместить трактовку человека в качестве социального существа, который формируется под влиянием социальных сил и процессов (дифференциации, обобществления, стремления с согласию и т. п. д.), условием развития которого выступают объективные социальные институции, с трактовкой человека как имманентной развивающейся личности. Но это проблема была не единственной. Одновременно нужно было понять, как вообще происходит социальное развитие и развитие отдельного человека, а также почему в современном обществе становление социальных сил и институций (например, техники, науки, искусства, права, государства), в котором не последнюю роль играет сознательное творчество человека, приобретает характер, направленный против человека и личности, раздробляющие их, превращающие в частичные существа, при том, что все эти образования вроде бы создавались для человека и его развития. «Нам противостоят бесчисленные объективации духа, произведения искусства и социальные нормы, институты и познания, подобно управляемым по собственным законам царствам, притязающие на то, чтобы стать содержанием и нормой нашего индивидуального существования, которое в сущности не знает, что с ними делать, и часто воспринимает их как бремя и противостоящие ему силы»481. Перенесемся теперь в наше время. По сути, ту же дилемму естественно-научного и гуманитарного подходов в отношении к социальным наукам обсуждает В.Г.Федотова в книге «Анархия и порядок». Сначала она сближает социальные науки с естественными, соответственно их цель, считает Федотова, выявление “объективных закономерностей общественного развития”. Цели гуманитарных наук другие - исследование субъективных 479 Зиммель Г. Как возможно общество? // Зиммель Г. Избранное. В 2-х т. М., 1996. 511, 520-521 Цитируется по Филиппов А. Ф. Обоснование теоретической философии: Введение в концепцию Георга Зиммеля // Зиммель Г. Избранное. Стр. 583 481 Зиммель Г. Кризис культуры // Зиммель Г. Избранное. Стр. 490 480 235 аспектов действительности482. Но дальше Федотова показывает, что если социальные науки хотят выполнить свое назначение, они должны описывать как объективные социальные закономерности, так и субъективные моменты и устремления людей. «Сейчас, - пишет она, - существует некоторая тенденция отказа от научного доминирования в социальной сфере и тенденция критики науки, критики во многом справедливой. Подчеркивается значение научно-гуманитарного и вненаучного социального знания. Их большая непосредственность, понятность для неспециалистов, связь с обыденно-практическим сознанием вызывает естественное доверие к такому типу знания. Однако социальные науки несут ответственность перед людьми за состояние социальной жизни, ибо их цель заключается не только в объективном познании, но и нахождении путей социально необходимых преобразований. Требование понятности, доступности для обсуждения заменяется другим - уметь раскрыть социальные механизмы, дать возможность их использовать, осуществить не только регулятивноконсультативную, но и познавательно-преобразующую, даже технологическую функцию. Социальные науки гуманитарно-адекватны, если выполняют эти задачи. Например, экономические науки проявят свою гуманитарную адекватность, если не только выразят экономические устремления людей, но и найдут механизмы и способы реализации этих устремлений на основе объективных экономических законов»483. В результате всех этих размышлений Федотова приходит к мысли, что “социальный подход” должен строится на взаимодействии двух других подходов – естественнонаучного и гуманитарного. «Речь идет, - пишет она, - о взаимодействии социальных и гуманитарных наук, то есть об одновременной работе двух программ. Одна анализирует цели и ценности субъекта, другая выявляет закономерности, которые могли бы привести к достижению этих целей. Первая ориентирована на “очеловечивание”, вторая - на “овещнение”... Попытка строить третью, “интегрирующую”, неверна, хотя бы потому, что обе программы имеют разнонаправленные векторы, взаимоотрицают друг друга»484. Позиция Федотовой довольно близка к размышлениям А.П.Огурцова и В.В. Платонова. «Эмпирико-аналитический (естественно-научный по моей классификации. – В.Р.) метод, пишут эти авторы, - базируется на фиксации типичных, повторяющихся данных наблюдения и эксперимента в «языке фактов»…на основе которых интегрируются законы…вычлененная типологическая регулярность поддается достаточно определенному прогнозу, который способен выступить основанием для столь же конкретной практической цели и, далее, проекта и управления его реализацией… Во всех этих концепциях образ человека мыслится как «сборка» из биосоциальных или психологических типовых деталей…по своему методу гуманитарная философия образования в корне отличается от эмпирико-аналитических направлений. Если эмпирико-аналитическая традиция ориентируется на методы причинного объяснения и каузального анализа, то есть на точные методы классической науки, то гуманитарная философия – на методы понимания, интерпретации смысла действий участников образовательного процесса»485. Странно, что при таком четком разведении естественно-научного и гуманитарного подходов А.Огурцов и В.Платонов утверждают, что они сходятся. «Верно, - пишут они, - что естественные науки, особенно в их классической сциентистской интерпретации, пока что во многом не стыкуются с гуманитарными, но неверно предположение антисциентизма о принципиальной несоизмеримости этих подходов, их закрытости по отношению друг к другу. 482 Федотова В. Г. Основные исследовательские программы социально-гуманитарных наук // Анархия и порядок. М., 2000. Стр. 134-135 483 Там же. Стр. 136 484 Там же. Стр. 139 485 Огурцов А., Платонов В. Образы образования. Западная философия образования. ХХ век. СанктПетербург, 2004. Стр. 105-106, 111, 210, 211 236 Здесь необходимо специальное исследование взаимного проникновения этих подходов…В целом же их оппозиция эволюционировала в направлении конвергенции…В ходе этих изменений эмпирико-аналитические концепции постепенно инкорпорируют в свои системы круг антропологических проблем (субъект знания, субъект деятельности и др.) и, соответственно, данные гуманитарных наук, от которых ранее отвлекались. Антропологизм от крайнего индивидуализма двигается к трактовке человека, которая пронизана идеями коммуникации и интерсубъективизма. Схождение этих крайностей означает приближение к решению, повидимому, самой фундаментальной проблематики современной философии»486. На мой взгляд, между естественно-научным и гуманитарным подходами, как подходами, в онтологической плоскости нельзя навести мосты, и они никогда не сойдутся. Так никогда не удастся свести задачи прогнозирования и управления к пониманию, законы - к индивидуальным объяснениям, природную необходимость - к свободе, индивида - к личности. "Всякий истинно творческий текст, - пишет Бахтин, - всегда есть в какой-то мере свободное и не предопределенное эмпирической необходимостью откровение личности. Поэтому он (в своем свободном ядре) не допускает ни каузального объяснения, ни научного предвидения"487. Если естественно-научный подход предполагает математическое моделирование, представление в эксперименте природного явления в виде механизма, ориентацию на техническое использование, то все эти моменты противопоказаны в гуманитарной науке. Математическое моделирование сделало бы невозможным проведение разных авторских точек зрения, что характерно для гуманитарного подхода, механизмическое представление – диалогические и другие гуманитарные формы общения исследователя и исследуемого, техническое использование не позволило бы понять и удержать ценности и видение индивида. Тем не менее, все же посмотрим, как строится социальная наука, возможно, Федотова в чем-то права. Возьмем для примера «Капитал» Маркса. Да, по установкам Маркс ориентирован естественно-научно: он хочет открыть исторические законы социального развития общества и их основе получить знания для социальной инженерии, то есть целенаправленного преобразования социальных процессов. Говоря в “тезисах о Фейербахе”, что философы лишь различным образом интерпретировали мир, но дело заключается в том, чтобы изменить его, Маркс, вроде бы всего лишь идет вслед и дальше за Платоном. Последний, как известно, считал, что социальную реальность нужно построить по образцу мира идей. Маркс уточняет: не мира идей, а следуя историческим законам (“Я, - поясняет он в предисловии к первому тому “Капитала”, - смотрю на развитие экономической общественной формации как на естественно-исторический процесс”)488. Заключает “Капитал” Маркс формулированием общего закона смены капиталистического производства и общества. «Теперь экспроприации, - пишет он, - подлежит уже не работник, сам ведущий самостоятельное хозяйство, а капиталист, эксплуатирующий многих рабочих. Эта экспроприация совершается игрой имманентных законов самого капиталистического производства, путем централизации капиталов…Централизация средств производства и обобществление труда достигают такого пункта, когда они становятся несовместимыми с их капиталистической оболочкой. Она взрывается. Бьет час капиталистической частной собственности. Экспроприаторов экспроприируют»489. 486 Там же. Стр 109, 132 Бахтин М.М. Эстетика словесного творчества. М., 1979. Стр. 285 488 Маркс К. Капитал. Т. 1. М., 1978. Стр. 10 489 Там же. Стр. 772, 773 487 237 Но Федотова права, помимо естественно-научного подхода Маркс в «Капитале» реализует собственные (в этом плане «субъективные») «цели и ценности», реализует себя как человек («очеловечивает»), конкретно, как личность социалистического толка. Дело в том, что для Маркса под влиянием идей социалистов довольно рано стало очевидным, что интересы капиталиста и рабочего противоположны, что первый крадет у второго значительную часть его труда (отсюда как богатство одних, так и бедность других), что подобное положение дел обусловлено частной собственностью, что, наконец, разрешение всех проблем и восстановление попранной справедливости предполагает отмену частной собственности со всеми вытекающими из этого последствиями. Очевидными эти положения были потому, что Маркс присоединялся к определенной политической и научной традиции, а не в силу его собственных исследований. Энгельс в предисловии ко второму тому «Капитала» приводит несколько комментарий Маркса на сочинения его предшественников, например, такой. «Постоянное стремление того, что мы называем обществом, состояло в том, чтобы при помощи обмана или убеждения, страха или принуждения заставить производительного работника исполнять труд за возможно меньшую долю его собственного труда… Почему же рабочий не должен получать абсолютно весь продукт своего труда?…так как эти материалы находятся в обладании других лиц, интересы которых противоположны интересам рабочего и согласие которых является предпосылкой его деятельности – то не зависит ли и не должно ли зависеть от милости этих капиталистов, какую долю плодов его собственного труда они пожелают дать ему в вознаграждение за этот труд… по отношению к величине удержанного продукта , называется ли это налогами, прибылью или кражей»490 (выделение наше. – В.Р.). Впрочем, как добросовестный ученый Маркс начале 40-х годов старается доказать все эти положения; при этом он использует понятия самоотчуждения и отчуждения. Понимая последнее, отчасти, юридически (отчуждение в юриспруденции - это передача своих прав другому лицу), отчасти экономически, как вынужденную обстоятельствами продажу своей рабочей силы, своего труда, отчасти, философски, как объективацию человеком в продуктах труда своей жизнедеятельности, объективацию, которая противостоит ему, превращает его в объект и средство, и поэтому отчуждение должно быть преодолено, Маркс пытается интерпретировать частную собственность и страдания рабочего как результат отчуждения труда и самоотчуждения в деятельности самого труда. «В чем же заключается самоотчуждение труда? – спрашивает он. - Во-первых, в том, что труд является для рабочего чем-то внешним, не принадлежащим к его сущности; в том, что он в своем труде не утверждает себя, а отрицает, чувствует себя не счастливым, а несчастным, не развертывает свободно свою физическую и духовную энергию, а изнуряет свою физическую природу и разрушает свой дух…У себя он тогда, когда не работает; а когда работает, он уже не у себя. В силу этого труд его не добровольный, а вынужденный, это – принудительный труд…Заработанная плата есть непосредственное следствие отчужденного труда, а отчужденный труд есть непосредственная причина частной собственности. Поэтому с падением одной стороны, должна пасть и другая»491. И неубедительно и беспомощно! Итак, в “Экономическо-философских рукописях 1844 года” доказать положения, в которые Маркс верил, не удается. Чувствуя это, Маркс бросает игру в отчуждение и сосредотачивается на разработке положительного политэкономического учения. Он реализует естественно-научный подход, в рамках которого он изобретает метод «генетической реконструкции», получивший, как мы знаем, в советской философии название «восхождение от абстрактного к конкретному». Именно на этом пути Маркс и достигает успеха. Ему удалось проанализировать формирование рыночных отношений, денег, 490 Маркс К. Капитал. Т. 2. Издание восьмое. М., 1935. Стр. XII-XVI Маркс К. Экономическо-философские рукописи 1844 года // К.Маркс и Ф.Энгельс. Из ранних произведений. М., 1956. Стр. 563, 570 491 238 конкуренции, капиталов и прочее. Как мы знаем, эти схем и знания в определенной степени не утратили своего значения до сих пор. Но ведь Маркс хотел прежде всего подтвердить своими исследованиями ранние ценностные установки: а именно, источник богатства капиталиста – кража им части труда рабочего, подобная кража стала возможным в силу частной собственности на средства производства, поскольку капиталистические отношения – несправедливые и антагонистические, частная собственность и капитализм должны быть преодолены. Каким способом? Путем экспроприации экспроприаторов, путем социалистической революции. Такой идеал социального действия разделял Маркс. Удалось ли ему это сделать? Маркс делает вид, что, да, он смог все это доказать. На самом же деле, это не так. Доказать в “Капитале” кражу капиталистом части прибавочного продукта ему так и не удалось. Действительно, анализируя механизм образования прибавочной стоимости и структуру рабочего дня, Маркс как честный ученый (здесь перед ним надо снять шляпу) вынужден был признать, что и капиталист прав и рабочий. Вот это замечательный фрагмент. «Мы видим, что если не считать весьма растяжимых границ рабочего дня, то природа товарного обмена сама не устанавливает никаких границ для рабочего дня, а следовательно и для прибавочного труда. Капиталист осуществляет свое право покупателя, когда стремится по возможности удлинить рабочий день и, если возможно, сделать два рабочих дня из одного. С другой стороны, специфическая природа продаваемого товара (труда рабочего. – В.Р.) обусловливает предел потребления его покупателем, и рабочий осуществляет свое право продавца, когда стремится ограничить рабочий день определенной нормальной величиной. Следовательно, здесь получается антиномия, право противопоставляется праву, причем они в равной мере санкционируются законом товарооборота. При столкновении двух равных прав решает сила»492. Последняя фраза знаменательна! С одной стороны, она есть констатация реального развития событий в период первоначального накопления и дальше (борьбы за сокращение рабочего дня и приемлемые условия труда), с другой – известного убеждения Маркса, что борьба классов – движущая пружина социальной истории. Кстати, если обратиться к нашей стране, то сегодня на каждом шагу мы видим, как право противостоит праву и в ход пускается сила. Видя это, реформатор невольно впадает в уныние. И напрасно, сила только один из факторов этого сложного процесса. Дальнейшая история капитализма показала, что хотя сила, действительно, важный фактор, наряду с ней есть и другие – общество, право, новые производственные и технологические возможности, позволяющие поднять уровень значительной части трудящихся, эволюция новоевропейской личности, пошедшей на компромисс и большую законность. Например, Маркс совершенно не учитывает вклад в производство самого производителя, ведь от его умения организовать производство, управлять им, выгодно продавать свою продукцию зависит буквально все. Не учитывает он и такой важный фактор как изменение социальных и производственных отношений, происходящие, в частности, и потому, что рабочий класс вел борьбу за свои права, что политэкономы, включая и самого Маркса, заслуги которого в этой области огромны, описали механизмы капиталистического производства, поэтому стало возможным управление экономикой. Не берет Маркс в расчет и капиталистическое общество, которое, естественно не без борьбы и колебаний, все же пошло на изменение своих взаимоотношений с работниками труда. А как Маркс доказывает, что в период первоначального накопления имела место кража и экспроприация непосредственных производителей? На частном примере развития капитализма в Европе. При этом он как бы не замечает, что само общество пошло на эти 492 Маркс К. Капитал. Т. 1. Стр. 246 239 несправедливые изменения, санкционировало их. Да, за счет мелких производителей, с повсеместным нарушением права и законов, но тем не менее, западное общество шло на это само, а не под палкой какого-то чужого нехорошего дяди. И уж совсем наивно выглядит сконструированный Марксом в предпоследней главе “Капитала” механизм смены капиталистической формации. Здесь коммунистические уши выглядывают прямо из текста. Это никакое не доказательство, а априорная схема. Но как писал поэт: “ах, обмануть меня нетрудно, я сам обманываться рад”. Российские марксисты приняли эту схему за всеобщий закон социальной истории и на этом основании брали власть, уничтожали буржуазию и кулаков, карали и воспитывали население. Итак, с одной стороны, Маркс на основе естественно-научного и исторического подходов создает довольно эффективную социальную науку, схемы которой для определенных условий, как уже говорилось, работают до сих пор. С другой стороны, он так и не смог доказать на основе своих политэкономических изысканий априорные социалистические постулаты. Напротив, невольно показал, что они неверны. Здесь Маркс сделал вид, что он этого собственного опровержения не заметил. Напротив, представил в «Капитале» дело так, что ему все удалось показать. Получается, что Федотова полностью права: в социальной науке сходятся естественно-научный и гуманитарный подходы? Так, да не так. Естественно-научный подход предполагает экспериментальную проверку теории, а гуманитарный – диалогические отношения. Экспериментов Маркс не ставил, а диалог понимал очень своеобразно – как жесткую, разгромную критику своих оппонентов. Нужно учесть еще одно обстоятельство. Нередко возникают ножницы между методологической программой ученого и его реальной работой - он может заявлять один подход, но работать в рамках другого. Например, З.Фрейд заявляет естественно-научный подход, но в ряде случаев (объяснение сновидений, юмора, описок, частично, творчества и психических заболеваний) действует как гуманитарий. Так, он рассматривает феноменологию сознания как тексты, истолковывает их, проводит при этом свои ценности (трактует поведение как принципиальный конфликт – человека с культурой, сознания с бессознательным, психотерапевта с клиентом). И одновременно при этом Фрейд в полном согласии с духом естествознания пытается представить психику как механизм493. В таких случаях, действительно, кажется, что происходит сближение естественно-научного и гуманитарного подходов, но на самом деле фактически формируются новые, смешанные и, отчасти, эклектические стратегии научного познания. Охарактеризовать черты этих новых стратегий познания еще предстоит. Предварительно, однако, все же можно кое-что сказать. По сути, я тоже подобно А. Огурцову и В. Платонову склоняюсь к тезису о конвергенции, но не гуманитарного подхода с естественно-научным, а гуманитарного с «идеально-типическим» (по М. Веберу). Например, изучая жизнь А.С.Пушкина, я показал, что на рубеже 30-х годов великий поэт пережил духовный переворот. Этот переворот – объективный факт и событие, обусловленные, в частности, особенностями российской культуры XIХ века и личности Александра Сергеевича. Однако выделил и увидел я этот факт и событие, исходя из своих гуманитарных интересов, пытаясь понять Пушкина494. Другими словами, я хочу сказать, что целое, рамку изучения задавал все же гуманитарный подход. Элементы же идеально-типического, а не естественно-научного подхода (ведь я не стремился ни прогнозировать, ни выявлять подлинный механизм явлений), я реализовал именно в этих рамках. Но для решения других задач ведущей рамкой выступит идеально-типический подход, а гуманитарный будет играть подчиненную роль. Если же говорить о творчестве Маркса, то здесь, на мой взгляд, в плане осознания целое задавали естественно-научный и исторический подходы, а идеально-типический 493 494 Розин В. Психология: наука и практика. М., 2005. Стр. 143-169 Розин В.М. Мышление и творчество. М., 2006. Стр. 215-234 240 выступал как подчиненный. Но в реальной работе Марксу так и не удалось реализовать естественно-научный подход, поскольку он не знал, как экспериментально подтвердить свои теоретические построения; до сих пор неясно, что это такое, эксперимент, в социальной науке. Тогда речь идет только о гипотетических построениях (схемах, а не моделях), а сам подход можно назвать только «объяснительным». Вывод такой: в «Капитале» Маркс скрестил идеально-типический и объяснительный подходы, а не естественно-научный и гуманитарный. Слышу возражение оппонента: «но разве то огромное влияние, которое оказал «Капитал» на умы миллионов, - не подтверждение истинности марксовой социальной теории, и разве построение социализма в СССР – не социальный эксперимент, да, еще какой, грандиозный и решающий!?» В определенном смысле согласен: и то и другое можно трактовать как социальный эксперимент. Правда, отрицательный, если учесть итог: крах социализма в России, культурную революцию Мао или построение социализма Пол Потом. Оппонент отступает на пол шага, но не исчезает совсем. «Ну, говорит он, отчасти, вы правы, но только с точки зрения, ретроспекции, зная, во что все это вылилось. Однако ведь для самих коммунистов и жителей СССР социализм был реальностью, а, следовательно, марксова теория верна». Здесь и я бы согласился и даже еще усилил тезисы оппонента. Социальная теория верная, если она успешно «садится» на тысячи или миллионы индивидов. Она вдвойне верна, если заинтересованным социальным субъектам (например, большевикам, государству) удается создать «практики вменения», в рамках которых люди начинают вести себя в полном соответствии с социальной теорией. Например, как в СССР: создается идеология, социалистическое воспитание, переписывается история, отправляются в лагеря инакомыслящие и прочее и прочее. Говорят, что психоанализ в рамках психоаналитической практики создал своего психоаналитического клиента. Подобно этому в социуме периодически, а, начиная с ХХ столетия, постоянно и на технологической основе (выборы, реклама, пиар, образование, суверенная демократия и прочее) создаются практики вменения, подтверждающие социальные теории. Правда, заметил бы я в заключение, рано или поздно выживают лишь те социальные организмы и построения, которые не противоречат социальной природе. Здесь уже слово, вероятно, попросит наш читатель. «Разве социальная природа, чемто существенно отличается от обычной?» - может спросить он. Конечно, отличается. Вопервых, в социальную природу делает вклад сам человек, его деятельность и проекты, но то, что складывается в результате его усилий, часто уже мало от него зависит, живет по своим законам (вспомним Зиммеля или идею «постава» М.Хайдеггера). Социальная природа – это «кентавр-система», то есть искусственно-естественный феномен. Вовторых, социальная реальность представляет собой особую форму жизни: социальные образования (государства, институты, сообщества, корпорации и пр.) могут быть рассмотрены как организмы и популяции в среде, ведущие борьбу друг с другом за существование. Некоторые теоретики менеджмента, где эта особенность социальных образований была осознана раньше, чем в других областях социального знания, как мы помним, прямо выходят на утверждение, что производство и организации представляют собой формы жизни, мало чем отличающиеся от биологических. Но если социальная природа включает в себя деятельность самого человека, то становится понятным, почему удается создавать практики вменения, а также почему социальные теории периодически «садятся» на миллионы людей. Связано это также с семиотической природой человека, который выстраивает свое поведения на основе знаний и схем495. Ведь социальная теория – это знание не о внешней для человека реальности, а о нем самом, его отношениях с другими, условиях его бытия. Доверяя другим людям, подтверждая собственную жизнь в их жизни (феномен идентификации), человек часто 495 Розин В.М. Человек культурный. Введение в антропологию. Москва-Воронеж, 2003 241 принимает и социальные схемы, предлагаемые и внушаемые социальными учеными и технологами. Если социальная природа – форма социальной жизни, то становится понятным многообразие видов социальности, их изменение и развитие, а также почему рано или поздно одни виды социальности вытесняются другими, более совершенными и жизнеспособными, как это, например, произошло с социализмом большевистского толка. Не следует ли тогда вывод: социальные закономерности, установленные в социальных науках, – это всего лишь гипотетические схемы? В целом это верно, но с одной поправкой. Такие гипотетические схемы и сценарии становятся настоящими моделями, если социальная теория по разным причинам «садится» на миллионы людей или удается создать практики вменения. Теперь мы можем ответить и на вопрос о критериях эффективности (истинности) социальных знаний. Первый критерий можно назвать «прагматическим». В соответствие с ним социальное знание более эффективное, если оно ориентировано на определенный тип социальной практики. Например, Маркс был ориентирован на практику социалистических преобразований (революцию, экспроприацию, переделку человека и прочее). Другие социальные теории строились в ориентации на поддержание социальной стабильности. Третьи, на процессы модернизации. Четвертые, пятые и т. д. Второй критерий я бы назвал «эпистемологическим». Социальное знание более эффективное, если при построении социальной теории были учтены, с одной стороны, указанные выше две особенности социальной природы, с другой – характер социальных знаний (это гипотетические схемы и сценарии в одних случаях и социальные модели, в других). В рамках этих условий специфика социального подхода состоит в следующем: какую именно социальную действительность видит и хочет актуализировать ученый социальных наук, а также, какими собственно средствами (с помощью каких социальных технологий) он рассчитывает решить свою задачу, иначе говоря, какой тип социального действия он принимает и обеспечивает с помощью своего исследования. Так, Маркс считал, что он открыл настоящие законы общественно-исторического развития (хотя это были только гипотетические схемы), что в социальной действительности царит несправедливость (констатация частично верная, отчасти, оценочная, в целом, проблематичная), а социальные изменения происходят под влиянием революций (революция - всего лишь одно из условий, причем деструктивное). Третий критерий – «идентификационный». Социальное знание эффективно в рамках тех практик вменения или в тех социальных популяциях, в которых оно принимается и используется как модельное. Так марксистская теория была вполне эффективной для миллионов сочувствующих марксизму пролетариев и интеллигентов, а также для большинства советских людей, воспитанных при социализме. Четвертый критерий назовем «экспериментальным» или «эволюционным». Социальные знания эффективны, если прошли социальный эксперимент, выжили в социальной эволюции. Теория Маркса в той ее части, где он пытался подтвердить научным путем социалистические постулаты, не подтвердилась в социальном эксперименте, не выдержала испытания в ходе социальной эволюции. В той же части, где Маркс разработал идеи стоимости, рыночных отношений, конкуренции, капитала, кризиса и другие – эти идеи прошли успешную проверку в многочисленных социальных экспериментах построения и развития капитализма. Как связаны между собой указанные критерии или они являются независимыми – отдельный вопрос. Для меня более важным было сделать первый шаг в их определении. В целом же я старался показать, что социальная наука существенно отличается от естественной и гуманитарной, и охарактеризовать специфику социальной науки. 242 2. Глобализация и дифференциация культурных индивидуальностей: два полюса и условия мыслимости современности Нередко дебатируется вопрос: глобальные процессы – это реальность исключительно нашего времени или реальность цивилизации и культуры как таковых. Если иметь в виду процессы социальной интеграции и дифференциации, о которых пишет А.С.Ахиезер, а также периодическую экспансию некоторых социальных организмов, успешно поглощающих другие (например, периодическое возникновение империй), то, безусловно, глобальные процессы были всегда, во всяком случае, начиная с «культуры древних царств». Действительно, приглядимся к богам древнего Египта, Шумера, Вавилона, древней Индии и Китая. Главная их особенность в том, что они управляют человеком (обладают властью), любым даже царем (фараоном). Другая особенность – каждая профессия и специальность имели своего бога-покровителя. Наконец, еще одно важное свойство языческих богов – они всегда действуют совместно с человеком. Сеет ли он зерно в поле, строит ли свой дом, зачинает ли собственного сына или дочь всегда вместе с ним действуют соответствующие боги, которые направляют человека и помогают ему. Осмысляя перечисленные характеристики богов, можно предположить, что боги – это мифологическое осознание (конституирование) новой социальной реальности – разделения труда и систем управления (власти), соответственно, отношения человека с богами выражали в мифологической форме участие человека в разделении труда и в системах управления и власти496. В культуре древних царств представления о богах и их отношениях с людьми было исходным, задавало для человека того времени «базисный культурный сценарий», остававшийся неизменным в течение всей культуры, задававший «непосредственную реальность» культуры, то есть то, что существует. Необходимым условием формирования в культуре базисного культурного сценария выступают еще два образования – “социальные практики” и поддерживающие их на уровне языка и сознания “фундаментальные дискурсы”. Например, становление представлений о языческих богах привело, во-первых, к видоизменению основных практик архаической культуры, например, после смерти душу человека провожали в страну мертвых, где она подчинялась богу смерти, соответственно меняется понимание того, что такое захоронение. Во-вторых, складываются и ряд новых социальных практик - обожествление царя, предсказание судьбы, совместные мистерии с богами и другие497. Новые практики складывались вместе с соответствующими фундаментальными дискурсами, например, расчетами судьбы и мифами. В свою очередь, включение человека в новые практики и дискурсы обусловливает самоорганизацию его психики, что проявляется в формировании нового видения, обнаружении человеком новой реальности, как это, скажем, имело место при формировании представлений о языческих богах. Так вот, становление культуры древних царств можно рассмотреть как первый в истории нашей цивилизации процесс глобализации, поскольку разделение труда, системы жесткого вертикального управления, представления о богах и соответствующие формы социальности (власть царей, жрецов, судопроизводство и другие социальные институты) относительно быстро распространились в древнем мире и вытеснили другие, более ранние социальные образования. Но если под глобализацией подразумевать ряд процессов современности, таких как информатизация, гипертрофированное развитие технологий, формирование мирового хозяйства и экономики, осознание того, что многие процессы и кризисы сравнялись по масштабу с планетарными процессами, то в этом случае глобальные процессы – это 496 Розин В.М. Культурология. 2-е изд. М., 2003. Стр. 133-142; Развитие права в России как условие становления гражданского общества и эффективной власти. М., 2005. Стр. 117-142. 497 Там же. 243 реальность преимущественно нашего времени. Рассмотрим, что эта реальность собой представляет, каковы ее черты и тенденции. К концу ХХ столетия в значительной мере исчерпал себя идеал единой европейской культуры, с единым типом рациональности. Вместо этого множество культур и субкультур, быстро складывающаяся реальность «мультикультурализма» (то есть наличие в одной культуре вкраплений и присутствия других, активно, а иногда и агрессивно относящихся к основной культуре). Другая важная особенность современной ситуации – «переходность» времени и культуры. «Я долго думала, - пишет С.С.Неретина, - над тем, как обозначить этот век культуры, чем он является среди вот уже двухтысячелетнего христианского периода? И предположила, что его можно определить как постхристианский гносис, который начинал философское продумывание христианства и который завершает христианскую эпоху…По-видимому, формы переходности в чем-то похожи друг на друга, и неинституциональность знания, и его современная откровенность, переданная через Интернет и переданная вроде бы с авторскими ссылками, но невесть кем фрагментированное и реферированное, напоминает старый гносис…при начале христианства…открывались новые возможности не только смертного исхода, но и продолжения жизни, связанного с пробуждением глубинных сил человека, с ломкой привычных установок мышления, связанных с особым отношением не столько к рациональности, сколько к иррациональности. Поэтому в то время гносис определялся не как неведающее знание, а как сверхъестественное ведение, что вело, как, впрочем, и сейчас, к созданию новой мифологии, к ломке языка, потому что из него выскользнула старая реальность, а новая еще не опознана, отчего познание не может быть определяющим, скорее его можно назвать переживающим»498. Манифесты постмодернистов тоже, вероятно, можно отнести к постхристианскому гнозису. Критикуя программу постмодернистов, проф. Сейла Бенхабиб старается показать, что если бы посмодернисты были правы, то перестали бы работать основные принципы либерализма и демократии, поскольку никогда нельзя было бы понять другого, договориться, и как следствие, добиться равенства. А С.Бенхабиб стремится именно к пониманию и миру, при том, что, одновременно она признает - есть границы компромисса. «Практика уступок мультикультурализму может привести к своего рода “холодной войне” между культурами: возможными станут мир, но без примирения, заключение сделок, но не взаимное понимание... В качестве граждан нам следует понимать, когда мы доходим до пределов своей терпимости; тем не менее, нам нужно научиться сосуществовать с “особостью” других, чей образ бытия, возможно, серьезно угрожает нашему собственному»499. С точки зрения С.Бенхабиб, представители постмодернизма абсолютизируют различие подходов, закрывая глаза на наличие общих культурных и социальных условий; на самом деле, считает она, несмотря на различия, мы в состоянии понять друг друга; реальное общение не ограничивается только семантикой, оно ведет также к установлению взаимозависимостей; общее пространство описание культурных взаимодействий включает в себя такие три плана как моральный, этический и оценочный. «Реальное столкновение между разными культурами, - утверждает С.Бенхабиб, - создает не только сообщество обсуждения, но и сообщество взаимозависимости… В моральном плане мы стали современниками, если не партнерами, захваченными в сеть взаимозависимости, причем наши действия будут иметь и вневременные последствия…не следует, что если мы уважаем людей как создателей культуры, то мы должны либо “классифицировать или упорядочить” их миры в целом, или отказать им в уважении, вообще отстранив от себя их жизненные миры. Мы 498 499 Неретина С.С. Точки на зрении. Санкт-Петербург, 2005. Стр. 247, 258, 260, 273. Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эпоху. М., 2003. Стр. 155. 244 может не соглашаться с каким-то из аспектов их моральных, этических или оценочных практик, при этом, не отвергая их жизненные миры как таковые и не проявляя неуважения к ним»500. То есть, с точки зрения автора, в обществе возможно не только добиваться согласия, но и сравнивать разные подходы и нарративы. При этом в плане взаимодействия и установления взаимозависимостей нужно ориентироваться на идеи “совещательной демократии”, сформулированные Хабермасом и другими теоретиками социальной философии. Сама же совещательная демократия, по мнению С. Бенхабиб, предполагает выработку публичных решений, основанных на культуре, общении и диалоге, этике и морали, в равной мере отвечающие интересам всех. Но здесь вступают в силу размышления С.Неретиной, показывающей, что современная культура умирает, если уже не умерла, и в ней как раз и не действуют моральный и этический планы, в значительной степени основанные на религиозной христианской культурной традиции. «Упование на культуру, - пишет С.Неретина, - а сейчас на нее кивают почти все и невзирая ни на что, именно потому сейчас не имеют прежнего веса…о ней так много говорят, потому что она преставилась. Преставилась как центральное понятие философии ХХ века. Ее универсальное обаяние – это обаяние культуры мертвой…Процессы, ныне происходящие, можно назвать постхристианскими и потому, что мы вступили в иной мир этики, точнее не- или внеэтики, хотя бы потому, что ХХ век является веком, когда киллерство стало профессией. И это нельзя игнорировать. То стремление к смерти, о котором толковали постмодернисты, удостоверяется фактом появления такой профессии…Столь страстное постижение культуры, одержимость ею в ХХ веке также было вызвано стремлением задержать этот смертоносный запал…идея культуры возникает, как ни странно, на первый взгляд, там, где не все в порядке с правовой ситуацией…В той или иной степени теоретики культуры связаны с религией, и поэтому вопрос о единстве христианства и культуры не посторонний, каким он является, например, для той части мирового сообщества, которое не связано с религией столь тесными узами, как ветви со стволом мирового древа. «Ризомное» сознание (образ связи и мыслимости реальности, предлагаемый постмодернистами. – В.Р.) не требует не то что всеединства, но даже простого единства. Можно сказать, что оно отвергает саму идею единомышленников. И это сознание столь же правомерно и равноправно в современном мире, что и культурное сознание, но почему-то культурное сознание не принимается в расчет, а следовательно, оно не глобально…Сегодня мы вправе поставить вопрос о конце культуры. Не о конце жизни, не о смерти человека, а именно о конце культуры как явления, имевшего свое начало и соответственно долженствующего иметь свой конец…Поэтому, на мой взгляд, сейчас, в эпоху переходности, необходимо не упование на культуру (сродни религиозной мольбе). Необходима критика культурного разума…»501. Но если не культура и не религия, то, что в состоянии собрать распадающуюся реальность, все множащиеся независимые и непроницаемые ризомные миры и сферы бытия? Может быть личность («Не является ли эта «особь», - спрашивает Неретина, главным вопросом философии, а вовсе не культура?»502). Основной тенденцией современности можно считать дальнейшее ускоренное развитие процессов (как конструктивных, так и деструктивных), характерных для техногенной цивилизации. Именно в рамках этой тенденции идут два противоположных процесса: глобализация и дифференциация культурных индивидуальностей, что, в свою очередь, обусловливает формирование новых форм социальности. Переход к новым типам хозяйственной деятельности, втягивающих в свою орбиту экономику разных стран, новым типах власти (власти знаний, информации, экономических отношений), создание новых социальных институтов (например, международных, транснациональных), новых 500 Там же. Стр. 42, 43, 48. Неретиана С. Цит. соч. Стр. 226, 227, 230, 231, 258, 271, 273. 502 Там же. Стр. 269 501 245 технологии (например, информационных) с необходимостью влечет и становление новой социальности, новых социальных организмов (индивидуальностей). Примерами последних являются «сетевые сообщества», «метакультуры», «международные корпорации». Рассмотрим, что это такое. Примерами сетевых сообществ выступают разнообразные современные аудитории (фанатов, любителей искусства, отдыха, общения, бизнеса), антиглобалисты, постоянные посетители сайтов Интернета, и много других сообществ, использующих в качестве средств связи, коммуникации и общения современные технологии (Интернет, телефон, автомобиль и самолеты и прочее). На смену восставшим массам и элите пришли сетевые сообщества, позволяющие современному человеку реализовать себя как личности и члену социума. Безусловно, всякая личность стремится к самостоятельному поведению, сама выстраивает свою жизнь. Но человек - не только личность, но и социальное существо. В этом плане он нуждается в поддержке, подтверждении своего выбора и бытия, в энергии и помощи со стороны других людей. Именно сетевые сообщества и создают условия, как для первого, так и для второго. Другими словами, в сетевых сообществах складываются те самые «сети взаимозависимости» (Бенхабиб), которые позволяют нам отчасти понимать друг друга, иногда договариваться, реже делать общие дела. Начиная со второй половины ХХ века, можно говорить о становлении супероганизмов социальной жизни – лагерей социализма и капитализма (“политические метакультуры”), экономических зон США, Общего Рынка, Японии, Китая и ЮгоВосточной Азии (“регионально-хозяйственные метакультуры”), буддийского, мусульманского, христианского мира (“конфессиональные метакультуры”), наконец, единого социального пространства Земли (“планетарная метакультура”). Для каждого их этих социальных суперорганизмов характерно (в прошлом или в настоящее время) постепенное формирование общих институтов, становление единых условий хозяйственной и экономической деятельности, сходных структур власти, принятие общих политических деклараций, создание союзов и других политических объединений. В некоторых случаях, как, например, для социалистического лагеря речь шла даже о единых картине мира, хозяйстве и системе управления (власти). К этому же фактически движется Общий Рынок. Становление метакультур современности связано с новыми возможностями, которые постепенно осознаются, начиная со второй половины прошлого столетия. Современные транспортные системы (прежде всего авиация, быстроходные корабли, скоростные железные дороги), средства связи (радио, телевидение, электронная почта, Интернет), высокие технологии, новые экономические схемы и системы в корне изменили многие социальные процессы, позволив сблизить и объединить отдельные, до того не связанные между собой, территории, социальные структуры, сообщества. Под воздействием новых возможностей (к ним относятся даже ядерные войны и международный терроризм) меняются и основные системы жизнеобеспечения культуры. В чем отличие метакультур от обычных культур? Субстрат метакультур включает в себя не только людей, технологии и сети, но и отдельные культуры и национальные государства, прежде существовавшие самостоятельно. Подобно тому, как в свое время при становлении культуры древних царств формировались социальные институты и хозяйство, обеспечивающие базисные, а затем и производные потребности людей, сегодня метакультуры начинают обеспечивать потребности отдельных культур и государств, входящих в метакультуры. И обратно, отдельные культуры и государства как субстрат метакультуры начинают трансформироваться, приспосабливаясь к выполнению специализированных функций в суперорганизме метакультуры. Нетрудно понять, что в метакультурах будут заново структурироваться все основные подсистемы социальной жизни, прежде всего картины мира, власть и общество. В свою очередь, это потянет за собой изменения в других сферах культуры. В качестве иллюстрации можно взять право. Уже сейчас в выступлениях антиглобалистов, на 246 международных конференциях с участием сырьевых или слаборазвитых стран разворачивается острая критика существующих представлений о социальной справедливости и предлагаются проекты перераспределения в международном масштабе ресурсов и продуктов труда. Уже сегодня признается верховенство над национальными законодательствами правовых норм международного характера. И это только самое начало процесса. Становление метакультур современности это, конечно, не одномоментный акт и процесс, а длительный исторический процесс, даже много разных процессов. Сюда входит манифестация ведущих идей и ценностей данной метакультуры, борьба с картинами мира отдельных культур, попадающих в подчинение данной метакультуры, создание систем жизнеобеспечения (хозяйственных и экономических институтов, новой системы власти и образования и др.) и много чего другого, включая борьбу с другими метакультурами. Вспомним, какая идеологическая борьба велась между лагерями социализма и капитализма. Вероятно, всегда становление нового социального организма предполагает нахождение антипода, врага, системы представлений, относительно которых можно осознать и оформить свои собственные представления. На память приходит и борьба христиан с иудеями на рубеже XII-XIII вв., борьба мусульман опять с теми же евреями. Почему именно с ними? А потому, что иудеи очень хорошо подходят на роль идеологического врага: распяли Христа, не хотели ассимилироваться, сохраняли свои религиозные убеждения, не имели локальной территории проживания, успешно конкурировали в хозяйственной сфере с местным населением, верили в такого бога, которого удобно было взять в качестве антипода христианскому богу или Аллаху. Кстати, нельзя все списывать за счет древности и неразвитости сознания. Когда Федор Михайлович Достоевский в XIX вв. решал сходную проблему – обособления русской культуры, он в качестве антипода и врага русского народа нашел евреев и немцев, которые, по его убеждению, эксплуатировали доверчивый русский народ, делая его нищим. Но орудием становления новых глобальных форм социальности являются и международные корпорации типа империи Билла Гейтца. Это не просто огромные современные производства. Крупная международная корпорация пытается выстроить себя как автономный социальный организм глобального масштаба. Она формулирует свою социальную миссию, создает корпоративное сообщество, системы жизнеобеспечения, формирует среду реализации для своих проектов и жизнедеятельности. Интересно, что в истории мы имеем прецедент – формирование в средние века корпоративных структур христианской Церкви. Современные исследования показывают, что структура средневековой церкви, соединяла в себе три разных образования – христианское мировоззрение (в значительной степени определявшее базисный сценарий и картину мира средневековой культуры), церковь как сообщество христиан и церковь как корпорацию. В первой своей ипостаси церковь манифестировала идею Бога-Творца, создавшего мир и продолжающего в нем пребывать, определяя все происходящие события. Это также идеи «концепирования» (то есть собирания человеком по слову смыслов, творения конкретных предметов), развитые Боэцием и Абеляром. Во второй ипостаси церковь, как можно понять, представляла собой общество, с одной стороны, отстаивавшее свободу своих членов и более мелких сообществ, с другой – выстраивавшее отношения между ними на демократической средневековой основе (выборность всех основных должностей, обсуждение на вселенских соборах, обсуждение на философско-теологическом уровне, сложная иерархическая, опирающаяся на право структура управления). Как пишет Г.Сайз, “при такой тонкой сверхразветвленной системе управления, как в средневековой Церкви, консенсус решал абсолютно все”503. 503 Цит. по Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998. Стр. 208. 247 В третьей своей ипостаси церковь представляла собой корпоративную организацию, ставящую перед собой определенные цели (миссию) и стремящуюся их реализовать. Так, именно в XI-XII вв. церковь “вознамерилась переделать и саму себя и окружающий мир на основе права”, организовала крестовые походы, приучая христиан к своей новой роли, еще раньше создавала школы и монастыри, поддерживала университеты, способствуя переделке ветхого человека в нового. Важно понять, что необходимым условием церкви как корпоративного института являются две ее другие ипостаси. Обсуждая этот вопрос, Г. Дж. Берман сравнивает два разных понимания корпорации - германское и римское и обращает внимание, что средневековое понимание сочетает в себе оба и опирается на признание общества. «Эти и другие нормы и понятия канонического права, - пишет он, - по всей видимости, отражают германские представления о корпорации как товариществе, имеющем групповую личность и групповую волю, в противоположность римскому представлению о корпорации как “учреждении”, сущность которого создается вышестоящей политической властью… Сомнительно однако, чтобы корпоративная личность в юридическом смысле вообще могла возникнуть из одной лишь группы. Ее существование всегда отчасти зависит от признания ее извне, другими слоями, от признания ее тем обществом, частью которого она является. Равным образом сомнительно, чтобы корпоративная личность в юридическом смысле могла возникнуть исключительно по воле общества или государства, без предварительного наличия группы людей, имеющих общие интересы и способность действовать как единое целое”504. Современные крупные корпорации тоже предполагают признание извне, но уже всего международного сообщества. Только в этом случае они могут рассчитывать на признание и успех в своей деятельности. Рассмотренный здесь материал подсказывает еще одну гипотезу. Мы живем в переходное время, когда в рамках процессов глобализации, именно за счет новых возможностей, которые они создают, формируются не только новые формы социальности, но и новые типы культурных индивидуальностей (метакультуры, международные корпорации, террористы, мультикультурные сообщества и прочее). Более того, можно утверждать, что новая глобально ориентированная цивилизация не состоится, пока окончательно не сложатся и не дифференцируются подобные глобально ориентированные индивидуальности. Стоит отметить и такой момент. Новые формы социальности весьма различны и не все они выживут. Одно дело метакультуры типа США, Китая, Общего рынка, возможно, при определенных благоприятных условиях, Россия, а также мировые религии – католичество, православие, ислам, буддизм, которые сегодня тоже задают новые формы социальности. В оппозиции к ним складываются такие формы социальности как движение «зеленых», эзотерические движения, терроризм, антиглобализм. В отличие от первых метакультур последние менее устойчивы. Если же говорить об альтернативе: «развитие в направлении «постава» или реализация нового социального проекта (сохранение жизни на земле, безопасное развитие, поддержание природного, культурного и личностного разнообразия (многообразия) и сотрудничества, способствование становлению новой цивилизации, новой нравственности, новым формам жизни и мышления)», то пока, как уже отмечалось, идет ускоренное развитие процессов, характерных для техногенной цивилизации, и медленный, можно сказать, мучительный поворот к новому социальному проекту. При этом в рамках обеих тенденций наблюдаются попытки, и небезуспешные, использовать новые формы социальности и новые типы индивидуальности. Современные исследования показывают, что социальная реальность предполагает нормирование и нуждается в удостоверении. Скажем, веру в существовании природы и ее 504 Там же. Стр. 213-214. 248 законов, что образует существенный момент нашей техногенной цивилизации, мы удостоверяем, создавая машины и другие технические сооружения, которые эффективно действуют, подтверждая тем самым открытые человеком законы природы. Социальность подтверждется также социальными практиками. К их числу, например, относится идеология, история, образование, праздники и ряд других. Например, по Н.Луману понятие идеологии “обозначает своеобразную, устойчивую к наблюдению, противящуюся критике рефлексивность”, в результате идеология “перенимает функцию руководства поведением и его оправдания"505. Именно эти свойства идеологии, вероятно, позволяли ей долгое время подтверждать социальную реальность. Интересно, что когда в наше время в России пытаются возобновить великую российскую культуру (вопрос, что это такое?), то воссоздают именно эти практики. Например, периодические выдвигаются требования реанимировать идеологию, написаны истории России, где ей придается новое важное значение, и главное культивируется такое историческое видение, которое погружает человека в желательную (с точки зрения авторов) для общества социальную реальность. Вошли в моду праздники и целые художественные действа, воспроизводящие исторические и культурные события (Куликовская битва, Бородино, Курское сражение и т.п.). Думаю, не стоит игнорировать это развитие событий, обусловленное традиционными нормативными системами, видением действительности и способами подтверждения социальной реальности. Тем не менее, нельзя закрывать глаза на то, что в настоящее время традиционные социальные практики и типы нормативности перестают работать и складываются новые типы. Так Луман показывает, что попытки реанимировать некогда могущественные идеологии, пока не приводят к положительным результатам, поэтому более осмысленно, понять, что это такое и “переформулировать идеологию в соответствующей перспективе”. Другой пример касается права. В целом современное право охвачено кризисом и перестает работать, в частности, потому, что неясно, в каком направлении его обновлять. «Право в ХХ в. как в теории, так и на практике, - пишет Берман, - все меньше воспринимается как связанное целое, свод, организм, corpus juris и все больше как мешанина, каша из сиюминутных решений и противоречащих друг другу норм, соединенных только общими “приемами”, “техникой”. Старое метаправо разрушилось, его сменил своего рода цинизм… Мнение, что право переходит пределы политики, что в любой данный момент или, по крайней мере, в его историческом развитии право отлично от государства, видимо, все больше уступает место представлению о праве как инструменте государства, то есть средстве исполнения воли тех, у кого в руках политическая власть (наша российская действительность полностью подтверждает эту тенденцию. – В.Р.)… Поскольку нынешний кризис сравним с революционными кризисами, потрясавшими западную традицию права в прошлом, то для его преодоления можно призвать на помощь ресурсы всей этой традиции, как это случалось при прежних кризисах. Однако нынешний кризис куда глубже. Это кризис не только индивидуализма, как он развился, начиная с XVIII в., или либерализма, как он развился начиная с XVII в., или же секуляризма, как он развился начиная с XVI в. Это и кризис всей традиции, как она существует с конца XI в… Право становится более фрагментированным, субъективным, больше настроенным на удобство, чем мораль. Оно больше заботится о сиюминутных последствиях, чем о последовательности и преемственности. Так в ХХ в. размывается историческая почва западной традиции права, а сама традиция грозит обрушиться”. «Измениться вовремя, - замечает Берман, – вот ключ к жизнеспособности любой системы права, которая испытывает неодолимое давление меняющихся обстоятельств»506. Но в каком направлении должно изменяться право – вот в чем вопрос? Право можно развивать, чтобы поддержать новые социальные транснациональные институты, но не ясно, чему это будет способствовать, не будет ли этот шаг только усугублять глобальные 505 Луман Н. Тавтология и парадокс в самоописаниях современного общества // Социо-логос. М., 1991. Вып. 1. Стр. 199, 200. 506 Берман Г. Дж. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998. Стр. 37, 51, 53. 249 планетарные кризисы. Право еще больше можно ориентировать на личность, но последняя, как утверждают критики нашей цивилизации, уже и так предельно эгоцентрична, эгоистична и безответственна. Право, безусловно, должно работать на справедливость, однако, что является справедливым в ближайшей перспективе – дальнейшее развитие нашей техногенной цивилизации или, наоборот, ее критика и трансформация в направлении создания предпосылок новой цивилизации, свободной от существующих пороков и проблем? И подобные проблемы возникают относительно всех современных значимых систем нормирования. Но ведь все они к тому же взаимосвязаны. Английский социолог Зигмунд Бауман заметил, что современное общество «трудно представить»507. Трудно, но все же отчасти возможно. Хотя системы нормирования и управления (суд, власть, государство и другие институты) продолжают действовать, их функции существенно изменяются. Это уже не руководящие и нормативные органы социума, а скорее своеобразные «инструменты», с помощью которых устанавливаются «правила социальной игры», «общие социальные условия». Новые социальные индивидуумы, например, «сетевые сообщества», «корпорации», «метакультуры», с одной стороны, вынуждены удовлетворять этим общим социальным условиям, с другой – по своему их истолковывают и используют, с третьей стороны, активно стараются переделать эти условия под себя. Но поскольку этим же занимаются и другие участники социальной игры, общие социальные условия продолжают оставаться общими, одновременно демонстрируя возможность социального компромисса. В качестве примера можно указать на современное право. С одной стороны, законы все же вынуждены соблюдать. С другой – каждый социальный субъект стремится истолковать право и законы так, как это ему выгодно. С третьей стороны, эти субъекты стараются повлиять на изменение права (лоббирование, законодательные инициативы, давление через прессу и т. п.), чтобы появились «нужные» для них законы. Но право только одна из составляющих общих условий. К общим социальным условиям относятся средства массовой коммуникации, транспортные и энергетические системы, многие социальные институты. Но, возможно, есть еще одна линия становления социальности, обусловленная формированием «нового социального проекта». В свое время, в XVI-XVII вв. на становление социальности, как уже отмечалось, большее влияние оказали проекты «овладения природы» и «просвещения». Финальный вклад в реализацию этих социальных проектов был сделан во второй половине XIX первой половине XX вв., когда научная и инженерная практика, достигшие к тому времени эффективности, и основанное на них индустриальное производство были повернуты на реализацию еще одного социального проекта – создание общества благосостояния и обеспечение в связи с этим растущих потребностей населения. Успешное осуществление в развитых странах этих проектов и знаменует собой рождение “техногенной цивилизации”. Указанные три социальных проекта («овладения природы», «просвещения» и «создания общества благосостояния») часто объединяют в один метапроект «Модерна», причем утверждают, что этот проект был полностью реализован и в настоящее время себя исчерпал. С этим вполне можно согласиться. Но нельзя ли предположить, что сегодня складывается новый социальный метапроект, главные идеи которого следующие: сохранение жизни на земле, безопасное развитие, поддержание природного, культурного и личностного разнообразия (многообразия) и сотрудничества, способствование становлению новой цивилизации, новой нравственности, новым формам жизни и мышления? Вопрос непростой. С одной стороны, да, эти и подобные идеи носятся в воздухе, часто декларируются в разной форме, заявляются в виде программных государственных или международных документов. Но, с другой стороны, нельзя сказать, 507 Предприниматель и корпорация. 7 июля 2004 года // К философии корпоративного развития. М., 2006. Стр. 106. 250 что они настолько глубоко захватили сообщества и многих людей культуры, что возникло значимое социальное движение, которое может привести к новой социальной действительности. В настоящее время наряду с традиционными нормативными системами и социальной реальностью складываются новые. Если традиционные нормативные системы должны быть устойчивыми и воспроизводимыми, то современные – вариативными и обновляющимися. По-новому в связи с этими требованиями понимается и социальная реальность и способы ее подтверждения. Чтобы лучше почувствовать оба эти момента, рассмотрим один пример – феномен моды. Вроде бы все прекрасно знают, что это такое. Однако если начинаешь продумывать это явление и читать теоретическую литературу, становится понятным, что мода – крепкий орешек, понять ее природу не так то просто. Действительно, по поводу моды стоят вопросы, требующего своего разрешения. Существует точка зрения, что мода – это средство идентификации; она позволяет современному человеку солидаризироваться с себе подобными и противопоставляться остальным. Известно также, что мода может манифестировать определенные идеи, информировать публику о том или другом. Считается, что мода делает человека интересным и привлекательным. Но так ли это? Иногда моду определяют как культурный механизм обновления, смены. Правильны ли перечисленные здесь характеристики моды и совместимы ли они? Еще один вопрос, когда мода возникла. Обсуждение моды можно начать с простой интуиции. Когда ты модно одет, модно живешь, то на тебя все обращают внимание, при этом ты как бы видишь себя со стороны и удовлетворен собой. Человек, приобщенный к моде, оказывается в особом мире: в мире желаемого. Попадает он в этот мир именно за счет моды. Спрашивается, каким образом? Чтобы это понять, проделаем мыслимый эксперимент. Представим, что я хочу попасть в мир, где я красивый мужчина, мастер карате, успешный предприниматель и прочее. Что для этого необходимо сделать? Один путь, достаточно трудный - стать именно таким, как я хочу. Другой, полегче добиться признания со стороны других, чтобы они тебя таким считали, при этом неважно, что есть на самом деле. В этом втором случае эти “другие” должны повернуться ко мне, увидеть во мне красивого мужчину (мастера карате, успешного предпринимателя), начать восхищаться моей красотой (силой, удачей) и делать все остальное, предписанное мне данной ролью. Однако ведь все личности, каждый занят, любуется, поглощен собой. Каким же образом обратить на себя внимание, повернуть их глаза на себя, как из себя сделать центр мира. Очевидно, чтобы на меня обратили внимание, занялись мною, я должен попасть в мир (реальность) этих других людей, стать для них событием. Как? Послав вместо себя того, кто для них значим, интересен, от кого они зависят. Но в культуре нового времени для других людей значимы и интересны не люди как таковые, а образцы, идеалы, ценности, относительно которых новоевропейский человек поверяет (подтверждает) свое бытие и существование. Если в средние века человек идентифицировал себя с Богом (Христом как идеалом человека), святыми, что и являлось условием культурного, согласованного поведения, то в новое время он идентифицирует себя с себе подобными, но не каждым встречным, а с теми, от кого он зависит, на кого ориентируется, кто обеспечивает культурное, согласованное поведение. Именно эти моменты и входят в понятие “ценность”, “идеал”, “культурный образец”. Итак, чтобы поставить себя в центр внимания других людей, так сказать, “повернуть мир на себя”, нужно из себя сделать образец, идеал, ценность, вместо себя послать значимый для других персонаж. Спрашивается, как это сделать? С помощью искусства, конструирования особой реальности, моды. Действительно, став самостоятельной реальностью, искусство в широком смысле (включающее художественное и символическое воображение) способствовало тому, что человек научился видеть и переживать себя как особое произведение, играть разные роли, (красивой женщины, 251 мастера карате, успешного человека и т. п.), стал способен “рассматривать себя глазами других”. Все это позволяет ему рассчитывать на внимание других, и не просто внимание, а нужное отношение к себе - удивление, восхищение, зависть и прочее, что и составляет сладость переживания в реальности моды. Но ведь фактически человек при этом не становится образцом, ценностью, идеалом, может заметить внимательный читатель. Но что значит реально. В современной культуре, особенно массовой, мы вполне удовлетворяемся ролями и имитацией жизни, давно уже не можем отличить подлинное от неподлинного и изображаемого. “Отныне, - пишет искусствовед Ж.Пенину, - уже не вещь отправляется на завоевание для себя рынков, а ее изображение. Общество решается на выбор вещи, все в меньшей степени считаясь с ее реальной ценностью и все в большей зависимости от того, как ее изображают” 508. В массовой культуре все начинают играть роли и выставлять вместо себя маски: одни на волне моды изображают из себя красивых сильных, успешных и прочее, а другие играют роли тех, кто обращает на них внимание, ими восхищается, завидует им. Если человек беден как личность, если содержание его внутренней жизни заполняется заданными извне (ТВ и другие источники массовой информации) сюжетами, то для него важны лишь симулякры, то есть важно лишь то, чтобы тебя заметили и удивились. Именно это в вырожденном случае и становится событиями жизни человека массовой культуры. Но в общем случае, конечно, события более разнообразные. Подумаем теперь, как реально протекает процесс выделения себя в процессах массовой коммуникации с помощью моды. При этом имеет смысл различить в моде рефлексированное, осознанное отношение. Действительно, в современной культуре немало людей сознательно стараются приобщиться к моде, то есть модно одеваться, модно жить. В свою очередь, промышленность и связанные с модой фирмы сознательно ориентируется на обслуживание таких потребителей. Одно из условий эффективности такого обслуживание - прогнозирование моды, но больше, конечно, программирование ее. Мы, например, постоянно слышим, что в следующем сезоне будут модными такие-то и такие-то цвета, фасоны, образы, автомобили и прочее. Все эти прогнозы основываются на известном факте - мода меняется, причем существуют некоторые закономерности подобных трансформаций. Так, всякая следующая мода должна отличается от предыдущей, новая мода должна отвечать как некоторым общим тенденциям в культуре, так и запросам отдельных групп населения, определенное влияние на становление новой моды, безусловно, оказывают сознательные усилия заинтересованных специалистов (реклама, выброшенные на рынок образцы, наличие сознательно продвинутых модных групп, “законодателей моды” и прочее). Тем не менее, как и многие другие прогнозы в социальной сфере прогнозы моды сбываются нечасто. Поэтому опытными специалистами прогнозы моды рассматриваются не сами по себе, а как часть процедур программирования моды. Кстати, не являются ли такие стратегии одной из современных форм управления? Итак, предположим, что ориентированный на моду представитель массовой культуры имеет желание реализовать себя в этой сфере. Содержанием такой реализации, как мы отмечали выше, является создание особой реальности, где индивид, попадает в желаемый мир и одновременно, как необходимое условие обретения такой реальности, делает себя центром притяжения, событием для остальных участников публичной коммуникации (для этого вместо себя он посылает образ, выступающий для участников публичной коммуникации в качестве образца и идеала). Мода как раз и обеспечивает оба названные условия: модные вещи, во-первых, позволяют обратить на себя внимание, вовторых, создать нужный событийный ряд и переживания. Учтем теперь и такой момент: мода - феномен массовой культуры. Одно из направлений анализа последней рассмотрение моды как популяции и сообщества. 508 Пенину Ж. Взгляд и слово о предмете // Современная архитектура. 1965. N 5. Стр. 55-56. 252 Как сообщество, мода - это все те, кто ориентирован на моду, внимательно за ней следит, читает и смотрит передачи и журналы мод, именно посредством моды реализует себя как личность (но, естественно, и другими способами). Как популяция, мода - это сообщество, ориентированных на моду людей, которые своим поведением влияют друг на друга. Вот некоторая значимая для данной сферы группа (знаменитые люди, артисты и другие “законодатели моды”) начинает демонстрировать новую моду (и осознанно и неосознанно), то есть по-новому ведут себя, одеваются, заказывают и приобретают необычные вещи. При этом они сразу выделяются на фоне популяции. Если эти новшества совпадают с основными тенденциями, складывающимися в популяции (желанием сменить уже надоевшую моду, поскольку следование ей, не позволяет выделиться из толпы, ориентацией новых образцов на разрыв с существующей модой, открывающиеся при этом новые событийные возможности и др.), то остальные члены сообщества моды начинают идентифицировать себя с “законодателями мод”. Другими словами, они отказываются от существующей моды и начинают следовать новой. Но новые образцы поведения становятся осознанными как новая мода, только в том случае, если сообщество моды в целом осознает тот факт, что мода сменилась. Нужно, конечно, взять в расчет и такое обстоятельство: в формировании новой моды участвуют не одна, а несколько групп “законодателей моды”. “Процесс формирования и распространения моды, по Г.Блумеру, проходит две фазы: инновацию и отбор. На первой фазе происходит предложение различных соперничающих между собой культурных образцов; на второй фазе все социальные группы осуществляют коллективный отбор, в результате которого одобренный образец становится общепризнанной нормой”509. Все больше и больше членов популяции подключаются к новой моде, в результате новая мода завоевывает сообщество, но, как ни странно, ее победа оказывается пирровой. Следование большинства членов сообщества новой моде лишает возможности каждого ее участника реализовать себя через моду, поскольку уже не удается выделиться на общем фоне, повернуть на себя взгляды сообщества, способствовать за счет этого формированию желаемой реальности. Окончательная победа новой моды совпадает в данном случае с началом процесса ее угасания. Но кризис данной моды есть условие становления следующей. “Развитие моды, - как верно отмечает А.Гофман, - носит цикличный характер; сменяющие друг друга модные стандарты проходят стадии становления, массового распространения и упадка, выражающегося в уменьшении численности их приверженцев”510. Если подвести итог, то нужно признать, что мода - феномен довольно поздний, связанный как с формированием новоевропейской личности, так и с новыми возможностями и практиками, которые сложились, начиная со второй половины XIX столетия. Мода - феномен массовой культуры, ее “мертвая и живая вода”, позволяющая личности периодически обновлять и менять желаемые миры, подтверждая свое бытие с помощью других. Важными понятиями при осмыслении моды являются понятия “желаемого мира”, моды как особой “социальной практики”, где человек вместо себя посылает социальные образцы и идеалы и за счет этого “управляет” поведением других, наконец, понятий “сообщество и популяция моды”. Для нашей темы интересно обратить внимание на следующие моменты. Безусловно, мода является одной из современных нормативных систем: она задает определенные аспекты поведения человека, причем в контексте моды соответствующие нормы варьируются и обновляются. Подумаем, как эти нормы устанавливаются. Индивиды или определенные группы посылают в публичное пространство некоторое «послание», «мессадж» (обновляют моду, модно одеваются, модно ведут себя и прочее). Если послание привлекательно, в ответ начинает кристаллизоваться новая мода, включающая 509 510 Гофман А.Б. Мода // Культурология. ХХ век. Словарь. Санкт-Петербург. 1997. Стр. 289. Там же. Стр. 290. 253 рассмотренные выше процессы. В результате складывается новая норма. Однако ее становление выступает условием не только ее функционирования, но и будущего конца и замены другой нормой. Чтобы какая-то новация стала модой, социальная среда должна быть к ней готова. Подобную готовность (соответствующую среду) сегодня не ждут, а целенаправленно создают. Если обобщить этот пример, можно высказать следующую гипотезу. Современные нормы устанавливаются в процессе активности социальных акторов, посылающих в публичную среду различные мессаджи. Это первое условие. Второе условие - создание нужной социальной среды и готовности (возможно, оба эти процесса можно рассмотреть и как особый вид управления). Третье - самоорганизация этой среды в ответ на данные послания. И подтверждаются современные социальные нормы в динамическом процессе «социальных посланий – «средоформирования» - самоорганизации среды». Интересно, что в понятие публичности входят такие характеристики как «массовость», «свобода», «экранность», но также и «социальная нормативность». Действительно, например, мода – это массовый феномен, она предполагает свободу личности (во времена военного коммунизма, как известно, все одевались одинаково (покрой и материал аля Сталин или Мао); мода действует и эффективна там, где есть «экраны» - прогулочные зоны, зоны отдыха и развлечения, специальные демонстрационные площадки и помещения и т. п. Но мода – это также и социальное, публичное пространство, именно здесь, как все знают, устанавливается мода, то есть социальная норма. При этом понятно, что если социальные нормы устанавливаются подобным образом, то они вариативны, временны, обновляемы, существенно зависят от характеристик социальной среды. Если говорить о практической стороне дела, то хотя важны все перечисленные компоненты и условия, все же основная нагрузка ложится на создание нужной социальной среды (для моды это программирование ее, организация массового изготовления «новинок», создание «экранов», формирование законодателей и потребителей моды и прочее). Было бы неправильным считать, что речь идет только о сфере потребления, не меньше – о производстве. Например, корпоративность в широком смысле слова в одном из своих аспектов может быть тоже рассмотрена как новый способ социального средообразования. Я считаю принципы корпоративности, говорил на заседании корпоративного клуба «РЕНОВА» В.В.Малявин, новой формой грядущей социальности. «Социальность, то, что объединяет людей…секрет предпринимателя или оправдание его деятельности состоит, собственно, не в предметном знании, а в умении двигаться и налаживать связи в мире, или, как я говорю, быть средством и средой человеческой сообщительности…Вот небольшая цитата из книги Болтански и Чапелло о том, что такое умение быть. «Оно состоит в том, - пишут авторы, - чтобы делать акцент на многозначности, на гибкости использования людей и предметов, на способности учиться и приспосабливаться к новым функциям, а не во владении теми или иными умениями и обладании той или иной квалификации». Мы получаем образ человека, если довести его до логического предела, напоминающего античного Протея. Это человек, которые не имеет устойчивого лица, может быть, он вообще не имеет общественного лица. Это человек, способный постоянно видоизменяться, он внезапно возникает, выявляется, выныривает из океана хаоса, создавая некую сцепку, встречу в нашей жизни. И так же внезапно исчезает или приобретает новый облик… Таков потолок «жидкой современности», как часто говорят на Западе. То есть была «твердая современность», теперь «жидкая современность», в которой все прошлые понятия растаяли в потоке хаоса. И само общество стало аморфным, и мы это отлично знаем: после «бархатных революций» в Европе моментально испарились гражданские организации»511. В целом новая социальная реальность, постепенно выходящая на поверхность, осознается в других, чем прежде категориях, в свою очередь включающих представление 511 Там же. Стр. 290. 254 о коммуникации. Таково, например, понятие “аутопойесиса” Лумана. Система, утверждает Луман, сама в состоянии устанавливать и изменять свои элементы, но происходит это лишь посредством реляционных процессов, а не через их обычную организацию. Устроены лумановские системы примерно следующим образом: объемлющие более сложные системы могут быть истолкованы как среда для объемлемых более простых; ожидания и проблемы, обусловленные требованиями среды и самих систем, разрешаются в системах с помощью действий (выборов, предпочтений, реляций), образующих события системы; новые действия и события – не произвольны, а обусловлены предыдущими и порядком (организацией) системы, поэтому необходимое условие их конституирования – самореференция и различение событий в системе. «Результативны, - пишет Луман, - не прежние консервативные интерпретации, а развитие символически генерализированных технических средств коммуникации… Под последними мы понимаем технические средства, которые используют обобщения, чтобы обозначить связь селекции и мотивации, то есть воплощают их единство. К ним относятся: правда, любовь, собственность, деньги, власть, начала религиозной веры; на сегодняшний день – это и есть цивилизационно стандартизированные «основные ценности». Во всех представленных случаях, но разными способами и в различных интерактивных ситуациях, речь идет о таком обусловливании селекции коммуникации, чтобы она могла одновременно служить и мотивационным средством, и в достаточной мере определять последствия селективно-избираемых вариантов»512. Можно соглашаться или нет с концепцией Лумана, но трудно отрицать, что она направлена на репрезентацию новой социальной реальности, с которой мы все больше имеем дело, которая нас все больше захватывает и конституирует. Впрочем, как я отмечал, в настоящее время новая социальная реальность сочетается с традиционными социальными тенденциями и реальностью. Что не может не создавать разнообразные напряжения и проблемы. Но, вероятно, еще долго мы будем жить в подобном двойственном мире со всеми вытекающими из этого последствиями. Не свидетельствует ли все это о том, что наша цивилизация, с одной стороны, еще не достигла «дна пропасти», то есть, что глобальный кризис современности еще не осознан и не принимается сознанием большинства людей, с другой – о том, что современная цивилизация еще не вошла в точку бифуркации, из которой возможен выбор одной из альтернатив развития? Еще один вопрос, возможен ли синтез и снятие указанных здесь противоположных тенденций на основе (с включением) новых форм социальности и индивидуальности, и каких именно? 3. Размышление о природе власти и российской в том числе В российской прессе, политологической и юридической литературе постоянно обсуждаются вопросы противостояния разных ветвей власти, разделения властных полномочий между Центром и регионами, доля властных функций государства и частного сектора в сфере экономики, необходимость борьбы против власти мафиозных и теневых структур, формирование различных властных субъектов и отношений между ними. При этом, как правило, используются достаточно интуитивные или теоретически непроработанные представления о власти: власть как сила, как санкционированная законом властная инстанция (функция), как тот или иной социальный институт (Президент, Дума, Федеральное собрание, Конституционный суд и т. д.). К сожалению, в социальных науках и юриспруденции мы также не находим достаточно убедительных и операциональных представлений о власти, хотя, как известно, о власти написано не мало. 512 Luhmann N. Sozial Systeme Grundriss einer allgemeinen Theorie. Franfurt a. M.: Suhrkamp, 1984. Стр. 222. 255 В основании традиционной точки зрения на власть лежат психологические и юридические соображения. Здесь власть приписывается определенному субъекту, обладающему волей и сознанием. Власть над другими он получает или силой ("воля над волей"), или под давлением общественного мнения, или в результате общественного соглашения (договора). «Власть, - читаем мы в Новой Философской Энциклопедии, тесно связана с господством и авторитетом. М.Вебер определил власть следующим образом: «Власть состоит в способности индивида А добиться от индивида Б такого поведения или такого воздержания от действий, которое Б в противном случае не принял бы и которое соответствует воле А»513. Критики этой точки зрения на власть отмечают, что эта трактовка не принимает во внимание идеологические и культурно-исторические предпосылки, предопределяющие предпочтения и цели человеческой деятельности и поэтому не оно не в состоянии объяснить, почему отдельные индивиды осуществляют власть именно так, как они это делают. В интересной книге «Охота на власть» ее автор, Рифат Шайхутдинов тоже мыслит власть традиционно, трактуя ее как волю субъектов власти. Рассуждает о людях, которые чего-то хотят или не хотят. В "Восстании масс" Ортега-и-Гассет пытается преодолеть традиционное понимание власти: «... начиная с ХVI века, - пишет он, - можно утверждать: кто правит, тот в самом деле властно влияет на весь мир без остатка... нормальная и прочная связь между людьми, именуемая властью, никогда не покоится на силе; все наоборот - тот общественный инструмент или механизм, который кратко называют "силой", поступает в распоряжение человека или группы людей лишь потому, что они правят... власть означает господство мнений и взглядов, то есть духа; что в конечном счете власть - это всегда власть духовная»514. Заметим, что при таком понимании становится уже не важно, кто отправляет власть, какой субъект. Следующий шаг в развитии этой точки зрения мы встречаем в словаре Брокгауза и Ефрона, где власть определяется В.С. Соловьевым так: «Власть в общем и широком смысле есть господство одного над другим... Власть политическая или государственная, неизбежно возникающая на известной ступени развития, принадлежит ко второй из указанных категорий, выражая естественное право общественного целого на подчинение частей. Государственная власть, единоличная или коллективная, представляет единство и целостность данной общественной группы. Следовательно, значение власти связано с тем положением, что права и интересы целого должны быть определенным образом представляемы в отличие от частных интересов, поскольку простая сумма сих последних еще не составляет общественного целого»515. Можно заметить, что определение власти как "господства одного над другим" логически никак не связано со вторым определением власти как "естественного права общественного целого на подчинение частей". Та же трудность просматривается и в более современных определениях и концепциях права, например политологических. «Власть, - пишет Ю.М.Батурин, - метафорически определяется как способность превращать определенные ресурсы во влияние в рамках системы взаимосвязанных субъектов. Так понимаемая власть есть способность субъекта реализовывать свои интересы в рамках системы вопреки сопротивлению других субъектов»516. 513 Алексеева Т.А. Власть // НФЭ. Т.1. М., 2000, стр. 418. Ортега-и-Гассет Х. Восстание масс // Избранные труды. М., 1997. Стр. 117, 119. 515 Власть // Энциклопедический словарь / Ф.А.Брокгауз, И.А.Ефрон. Спб., 1892. стр. 672. 516 Батурин Ю.М. Власть: очерки современной политической философии Запада. М., 1989. стр. 140. 514 256 Ханна Арендт в рамках герменевтического подхода в работе «О насилии» пытается перекинуть мостик между традиционным понимаем власти и структурным, когда она истолковывается как независимое от отдельных индивидов социальное условие (отношение). «Власть, по ее мнению, никогда не является собственностью индивида, а принадлежит группе и существует до тех пор, пока группа сохраняет свое единство. Люди – уникально коммуникативные существа, и именно благодаря их способности разделять с другими мысли и отношения поддерживается их способность властвовать и подчиняться. Для сторонников этой модели власть входит в систему ценностей, которые конституируют идентичность, равно как и возможность деятельности социальных агентов»517. Мишель Фуко предлагает отказаться от традиционного подхода к изучению власти и рассматривать ее как дискурс. При этом власть понимается как сеть властных отношений, намерений и стратегий, в которой нет субъекта. «Под властью, - писал М.Фуко, - мне кажется, следует понимать, прежде всего, множественность отношений силы, которые имманентны области, где они осуществляются, и которые конститутивны для ее организации; понимать игру, которая путем беспрерывных битв и столкновений их трансформирует, усиливает и инвертирует; понимать опоры, которые эти отношения силы находят друг в друге таким образом, что образуется цепь или система, или, напротив, понимать смещения и противоречия, которые их друг от друга обособляют; наконец, под властью следует понимать стратегии, внутри которых эти отношения силы достигают своей действенности, стратегии, общий абрис или же институциональная кристаллизация которых воплощаются в государственных аппаратах, в формулировании закона, в формах социального господства»518. Объясняя лаканисту-психоаналитику Миллеру идею "власти без субъекта" и отвечая ему на сомнения о том, что принцип бессубъектности ведет к серьезным проблемам при переходе в практическую плоскость, где с неизбежностью встает вопрос, кто сражается и против кого, М.Фуко замечает следующее. «Конечно же, это-то меня и беспокоит. Я не очень понимаю, как из этого выбраться. Но в конечном счете, если рассматривать власть в терминах отношений власти, это позволяет, мне кажется, схватить - гораздо лучше, чем в каких бы то ни было иных теоретических построениях, - то отношение, которое существует между властью и борьбой, и в частности классовой борьбой... Не существуют непосредственно данных субъектов, один из которых был бы пролетариатом, а другой буржуазией. Кто борется против кого? Мы все боремся против всех. И в нас всегда еще есть сто-то, что борется против чего-то в нас же самих»519. Возражает М.Фуко и против, так сказать, юридического истолкования и понимания власти. Фуко показывает, что в конце средних веков и эпоху Возрождения именно идея права позволила упорядочить и организовать в Европе запутанные отношения власти и владения. Что через развитие монархии ХVII- ХVIII столетия и ее институтов «установилось это измерение "юридически-политического"; оно, безусловно, не адекватно тому способу, каким осуществлялась и осуществляется власть; однако же оно является тем кодом, в соответствии с которым власть себя предъявляет и в соответствии с которым, по ее же собственному предписанию, ее и нужно мыслить». И чуть дальше М.Фуко заключает: «Мы попрежнему остаемся привязанными к определенному образу, выработанному теоретиками права и институтом монархии, - образу власти-закона, власти-суверенитета. И если мы хотим проанализировать власть в конкретной и исторической игре ее приемов, то как раз от этого образа 517 Алексеева Т. Власть. стр. 418. Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996. Стр. 192. 519 Там же. Стр. 367. 518 257 и нужно освободиться, то есть от теоретической привилегии закона и суверенитета. Необходимо построить такую аналитику власти, которая уже не будет брать право в качестве модели и кода»520. Очевидно, что, говоря о власти, Фуко имеет в виду диспозитив власти. Отсюда не власть, а сеть властных отношений, не субъекты власти, а воля к власти или разнообразные опоры, возникающие внутри дискурсов-практик, не вроде бы ясные для всех юридически значимые отношения власти-подчинения, а масса других социальных отношений и технологий. В ХIХ и ХХ веках, утверждает Фуко, «через всякого рода механизмы и институты - парламентаризм, распространение информации, издательское дело, всемирные выставки, университет и т.д. - "буржуазная власть" смогла выработать глобальные стратегии, без того, однако, чтобы по отношению к ним следовало предполагать некоторого субъекта»521. С точки зрения Фуко институт права и юридические отношения являются лишь одной из организованностью современной Социума. Если считать, что именно властные отношения образуют основу социальности, то Фуко старается показать, что наряду с "юридически-политическим" измерением власти, сегодня не меньшее значение имеют другие измерения – парламентаризм (вероятно, как одна из форм существования общества), современные технологии распространения информации (например, пресса как четвертая власть), образование (как предпосылки интеллектуальной власти) и другие. Как диспозитив власть в исследованиях Фуко получает парадоксальные характеристики. - «Власть, - пишет Фуко, - не есть нечто, что приобретается, вырывается или делится, нечто такое, что удерживают или упускают; власть осуществляется из бесчисленных точек и в игре подвижных отношений неравенства... - отношения власти не находятся во внешнем положении к другим типам отношений (экономическим процессам, отношениям познания, сексуальным отношениям), но имманетны им... - там, где есть власть, есть и сопротивление, и все же, или скорее: именно поэтому сопротивление никогда не находится во внешнем положении по отношению к власти... точки сопротивления присутствуют повсюду в сети власти... существует множество различных сопротивлений, каждое из которых представляет собой особый случай... Подобно тому, как сетка отношений власти в конечном счете образует плотную ткань, которая пронизывает аппараты и институты, в них не локализуясь, точно так же рой точек сопротивления пронизывает социальные стратификации и индивидные единства»522. Все эти парадоксы, тем не менее, плодотворны. И чтобы в этом убедиться, рассмотрим, хотя бы на уровне постановки проблемы, вопрос о власти государства. О государстве мы нередко говорим как о властном субъекте: государство против общества, тоталитарное государство, распространившее свою власть на все стороны жизни человека, общество, экономику и т.п. Но спрашивается, кто этот субъект? Президент, Дума, Конституционный суд? Достаточно так поставить вопрос, чтобы его абсурдность стала ясна. Может быть тогда, чтобы увидеть власть государства, нужно посмотреть, кто управляет страной и в стране? С этим, однако, тоже проблемы. Кто сегодня управляет в стране, совершенно не понятно. Даже президент признает, что система исполнительной власти пробуксовывает и в ней необходимо навести порядок. Итак, публичный дискурс, опирающийся на традиционное понимание власти, не работает. ля нашего исследования представляют интерес и высказывания о власти известного российского философа Валерия Подороги. 520 Там же. Стр. 188, 190. Там же. Стр. 366-367. 522 Там же. Стр. 197. 521 258 «Государство, как и власть (имеется в виду та или иная «группа» или «команда», находящаяся в данный момент «во власти»), - утверждает он, - вторичны, сами лишь элементы гражданского общества и не имеют без него самостоятельного значения… с одной стороны, нам недостает гражданского общества, то есть недостает нас самих в качестве граждан, а с другой, нам всем «достает» слишком много власти, которая привычным образом концентрируется в руках довольно узкого круга чиновников, олицетворяющих собой исполнительную власть… Власть в общественном сознании оказывается всегда тем, что кому-то принадлежит, род собственности. И как следствие: если у тебя есть власть, то кто-то ее дал тебе или ты ее украл (ведь всякая собственность – всего лишь кража)… Нет сомнения в том, что захват собственности есть сегодня, вероятно, один из наиболее эффективных способов проявить волю к власти. Повсюду группы, корпорации, союзы – где главную роль играют чиновники разных уровней, и в основе их временных союзов лежит одно – раздел собственности…Интересы власти всегда остаются теми же самыми: поиск объектов захвата и применения силы. Цели власти – всегда власть. И только гражданское общество в силах наделять власть определенным смыслом и целями, выходящими за пределы ее «частных» интересов. Власть бесцельна, когда находится вне общественного контроля…Власть, конечно, не просто неморальна, а аморальна по определению. Причем этот аморализм власти вовсе не может быть истолкован как нечто негативное и опасное, разрушительное, напротив, часто аморализм, или так называемый прагматизм власти, позволяют ей действовать в необходимом для данной ситуации ключе, принимать правильные решения…Главной причиной того, что власть остается закрытой и «тайной», является ее нежелание раскрывать свои ресурсы. Действительно, что есть власть без ресурсного обеспечения (материального, информационного, символического и пр.) – вот где собираются все тайны власти…Анонимность и персонификация – это почти одновременные действия власти по прикрытию своих истинных целей и расчетов. Персонификация, или понятный, характерологический образ власти, имел ту открытость, которой «покупалось» массовое сознание общества на рубежах его драматической трансформации 90-х годов. Сегодня антропология власти изменилась. Анонимность новой власти поддерживается самим характером принятия решения: пассивно-выжидательной тактикой»523. Эти высказывания о власти не только необычайно тонки и точны, но и демонстрируют столь важную для нас взаимосвязь власти с гражданским обществом, сообществами, политикой. Характерно, как Т.Алексеева заканчивает свою статью о власти в Новой философской энциклопедии: «Ни одна из существующих моделей власти не дает о ней целостного представления. Это и делает исследование власти крайне сложным и противоречивым»524. В книгах «Теория культуры» (2005) и «Развитие права в России как условие становления гражданского общества и эффективной власти» (2005) я показываю, что власть - это способ присоединения людей к системе управления в рамках культуры. Здесь принципиально, как устроена культура. К примеру, если в культуре заложены два источника управления (светский и сакральный), то нет сомнений, обязательно начнется борьба за власть, между светской организацией и церковной. Власть - это не просто система управления, а система, которая сложилась и живет в рамках культуры. Вот прекрасный пример. И.Клочков, описывая древнюю Ассирию, пишет: «Солнечные или лунные затмения предвещали смерть или опасность для царя. В зависимости от положения светил, астрологи, (но на самом деле это были не астрологи, а жрецы) могли объявлять опасным весьма продолжительный период времени, до 100 дней. Царя на это время отправляли в загородную резиденцию, где его называли «земледельцем» и подвергали различным ограничениям, тогда как во дворце поселяли подставное лицо, наделенное всеми 523 524 Подорога (xttp://index.gdf.ru/zournal/cont16.xtml.) Власть. Стр. 419 259 внешними атрибутами власти. По минованию опасного периода «подменного царя» убивали (должно же предсказание сбыться!), а истинный царь возвращался в свой дворец»525. Можно предположить следующий, кстати, вполне правдоподобный, мотив расчета плохих дней: поскольку жрецы подобно царям претендовали на верховную власть (считая себя посредника между людьми и богами), жрецы воспользовались процедурой определения плохих дней, чтобы периодически удалять настоящего царя, заменяя его своими послушными ставленниками. Царя не убивали, не свергали силой, а на вполне законных основаниях временно удаляли с политического поля, при этом в стране сохранялись спокойствие и порядок. Но это – только один из типов борьбы за власть. Обратим внимание, что жрецы в данной ситуации действовали, так сказать, вполне легитимно, ведь они считались посредниками богов; с точки зрения мировоззрения культуры древних царств именно отношение богов к людям, включая царя, определяли "хорошие" и "плохие" дни. Другими словами, можно предположить, что необходимое условие реализации борьбы за власть - наличие культурного сценария или картины мира, задающих роли и отношения "участников властного действия". Другое необходимое условие - активность и акции самих участников (в данном случае, составление соответствующего прогноза и управление "подменным царем"), которые направлены на изменение "властной ситуации". В свою очередь, это было бы невозможным без выхода на историческую сцену особых личностей (жрецов, царей, авантюристов разных мастей и т.п.), стремящихся во власть, чтобы изменить (повысить) свой социальный статус или положение, расширить возможности, избежать наказания и прочее. Еще один момент. Чтобы реализовать властные цели, участники должны использовать существующие социальные отношения и институты (в рассмотренном примере в качестве такого института выступал ритуал "подменного царя"). Именно использование социальных отношений и институтов позволяет домогающимся власти оправдывать перед обществом свои действия. В этом смысле власть - неотъемлемое свойство "социальной системы", структура которой в значительной мере определяется культурными сценариями и картинами. С появлением личностей, стремящихся во власть, социальная система, очевидно, может функционировать только в том случае, если реализация власти, включает в себя не только отношения управления, но и борьбу за власть. Итак, получается, что власть - это своеобразная топологическая характеристика социальной системы, а именно система властных мест, зон и подходов к ним. Социально-топологическое пространство власти задается культурными сценариями и картинами, а также борьбой за власть. Но власть – это и свойства "человеческого материала" (воля, ценности, жажда власти и т.п.), позволяющие личностям, стремящимся во власть, реализовать себя. Наконец, власть - это социальные акции и действия, "проявляющие" топологическое пространство власти, а также позволяющие ее участникам или удержаться во властном месте, или расширить зону власти, или изменить ее характер, или занять другое властное место и зону и т. п. Целесообразно говорить о "строении" (устройстве) власти, а также ее "ресурсах" (источниках). К последним относятся культурные сценарии и картины мира, реальные социальные отношения (например, сословные, корпоративные, криминальные или дружеские связи), деньги и другие ценности, технологии власти, наконец, правовые отношения. Дж. Локк и Т. Гоббс считали, что устройство власти и ее источники должны определяться прежде всего правовыми отношениями, которые подчиняются общественному Благу ("законы, - писал Дж. Локк, - должны предназначаться ни для какой 525 Клочков И.С. Духовная культура Вавилонии: человек, судьба, время. М., 1989. Стр. 160. 260 иной конечной цели, кроме как для блага народа"526). К сожалению, этот идеал трудно реализуем, а право является только одним из источников власти. Анализ этого кейса позволяет сформулировать важную гипотезу о связи социальных институтов и власти. Действительно, можно предположить, что борьба жрецов и царей за власть, должна была привести к разграничению соответствующих социальных институтов – царской и жреческой власти. Это и понятно, ведь власть и социальные институты реализуются на одном и том же материале социальных систем. Мне важно подчеркнуть здесь вот что: борьба за власть – это не просто нормально функционирующая машина, которая отправляет какие-то технологии. Это всегда ситуация борьбы, даже если внешне она так не выглядит. Например, состоялись выборы и победивший в них начинает, как будто, спокойно править. На самом же деле, он всё время думает об удержании этой власти или о том, чтобы повысить свой властный потенциал. Борьба за власть идет непрерывно. Борьба за власть – глубинная и сущностная характеристика власти. Именно она заставляет человека быть всё время активным, быть начеку, тратить свою энергию по высшему разряду и так далее. Хочу добавить еще один важный момент: когда я говорю об управлении, то делаю историческую ссылку на культуру древних царств, где управление выглядело как сложившаяся и функционирующая машина. А сегодня мы имеем дело не только со сложившимися системами, но и с новациями, изменениями, трансформациями, своеобразными революциями. Дальше. Сами системы управления без людей не функционируют. Именно люди дают им энергию, импульсы, жизнь. Какой именно человеческий материал соединяется с управлением и с каким типом управления, такой тип власти и получается. К примеру, большевики. Это была сверхпассионарная популяция, без каких-либо нравственных проблем, отчасти с мессианской идеей построения коммунизма, очень активная, подавившая сначала царскую власть и буржуазию, а затем всех инакомыслящих. Власть, в этом смысле, приобретает черты тех популяций, которые сначала как бы «садятся» на системы управления, затем перестраивают их под себя, поддерживая их функционирование, отдавая им свою энергию. Посмотрим с этой точки зрения на власть в России. Не стоит представлять дело так, что российская ситуация с властью была всегда однозначная, что в России никогда не было интенции к другому устройству власти. Во все времена было две тенденции. Одна это, условно – Иван Грозный, а вторая – его противник - Андрей Курбский, что хорошо видно из такого документа как «Письма Ивана Грозного к Курбскому». Иван Грозный в письме к Курбскому пишет о неограниченности прерогатив царской власти. Царь не должен быть ни кем и ни чем связан в своих действиях. Он не отвечает за свои поступки перед подданными, а лишь перед Богом. Поэтому он стоит выше закона. И даже если царь поступает неправедно, это лишь грех, а не преступление. Вот позиция Грозного. Но всегда имела место и другая тенденция. Большинство русских мыслителей, начиная с Максима Грека, подводили читателя к мысли о гибельности единоличного управления государством. В частности, Андрей Курбский и Иван Тимофеев старались показать, что царь в своей деятельности должен опираться на Советы городов, бояр, представителей различных сословий, а также следовать закону, выступая его гарантом. Еще на заре российской государственности Зиновий Отенский писал, что соблюдение законности ("правды во всем") обязанность и государя, который должен "право все рассмотриши". Автор "Беседы преподобных валаамских чудотворцев Сергия и Германа" "неоднократно повторяет, что цари должны "обо всем накрепко советовати" и формы организации этих советов разнообразные: "бояре и ближние приятели", "люди своея царской палаты", "надежные воеводы", "разумные мужи", "приказные люди". Курбский идет еще дальше, предлагая царю помимо советников, которые могут быть "злы и беззаконны", выборный сословно-представительный орган ("Совет всенародных 526 Локк Дж. Сочинения: В 3-х т. М., 1985. Т. 3. Стр. 346. 261 человек"). А Иван Тимофеев в исключительных случаях допускает и "физическое уничтожение тирана", оправдывая этот акт иосифлянским тезисом о необходимости различать царский сан и носящее его лицо. Примеры можно продолжить. Но увы, победила не эта "демократическая" тенденция, а другая - основные институты власти в формирующейся российской культуре все больше основывались на силе и деспотии восточного типа. Например, кровавые расправы Ивана Грозного преследовали не только цель укрепления царской власти, но и подавления всякого инакомыслия и создание атмосферы страха, в которой абсолютная власть самодержца уже не встречала никакого сопротивления. "Термин "гроза" у Ивана IV означает устрашение подданных. Причем он обосновывает свое право судить и наказывать не только за дела, но и за мысли". В этом отношении Сталин продолжает начатое Грозным дело. Однако почему так произошло? Этот вопрос я задаю в своих исследованиях. Было ли это случайно? Я полагаю, что нет. И вот почему. Возьмем средневековую Европу, тот же исторический период, ну может быть несколько более ранний. Что мы видим? В Европе идет борьба пап со светской властью, с королями. Г.Д. Берман в своей замечательной книге «Западная традиция права: эпоха формирования» (1998) по этому поводу пишет следующее. «Начался затяжной конфликт светских властей с церковными, не ограничившийся одними письмами: в ход пошло оружие, проклятия, отлучение от церкви. Например, Иоанн Солсберийский в трактате “Norman Anonymous”, направленного против партии папа, пишет, что и “королевское достоинство Христа, и его святость прямо передаются королям через коронацию. Как викарий, есть наместник, Христа, король сам божественен и является священником своего народа. Он даже может совершать таинства, после коронации – такова традиция в Византии, у франков и англосаксов – император или король входил в алтарь и готовил хлеб и вино для своего собственного причащения. Король также благодетель и спаситель своего народа, поэтому он может прощать грехи»527. Успех в борьбе пап с королями попеременно был то на одной стороне, то на другой, поскольку обе партии имели своих многочисленных сторонников, которые, однако, сами часто меняли свои взгляды, ведь и христианская церковь представляла собой тело Христово, но и светская власть была сакральна. «В итоге на папам, ни императорам не удалось настоять на своих изначальных притязаниях. По Вормскому конкордату 1122 г. император гарантировал, что епископы и аббаты будут свободно избираться одной лишь церквью, и отказался от присвоения им духовных символов кольца и посоха. Со своей стороны папа согласился на право императора присутствовать на выборах и вмешиваться там, где возникал спор»528. За этим первым шагом последовали и другие, в ходе которых церковь и светская власть постепенно разграничивали компетенции и определяли границы собственных институтов. Другой важный результат – формирование канонического права и, по его образцу, права светского государства. Образцом в этом случае выступала церковь. Несмотря, на единовластие папы, сам папа избирался кардиналами, в свою очередь, епископ избирался соборным капитулом, т.е. канониками и другими клириками, аббат избирался монахами монастыря. «Хотя законодательство было прерогативой пап, они все же в XII-XIII вв. чувствовали потребность в периодическом созыве вселенских соборов, чтобы те помогали им в законодательном процессе. Это и были первые законодательные собрания Европы»529. В формировании подобного общества колоссальную роль сыграли монастыри, университеты, средневековая философия и теология. А условия задавало средневековое общество, состоящее из многих сообществ, племенных союзов, дворов королей, крупных феодалов, христиан-монахов, мирян, связанных феодальными, договорными отношениями. Причем каждое сообщество отстаивало свою самостоятельность. 527 Берман Г.Д. Западная традиция права: эпоха формирования. М., 1998. Стр. 264-265. Там же. Стр. 104. 529 Там же. Стр. 203. 528 262 Средневековое европейское общество признавало равность социальных субъектов, поэтому в конфликте не могли победить ни церковь, ни светские власти. По сути, начиная с 11-12 века, средневековое общество конституирует себя на основе права и механизмов, отчасти напоминающих демократические. Берман подчёркивает новый смысл права и новые виды прав, которые, в частности, регулировали отношения между соперничающими церковными и светскими владениями, а также давали возможность для светских властей целенаправленно и программно претворять в жизнь заявленные церквью цели: обеспечить мир и справедливость в своей юрисдикции. А в России в это время - полное бесправие. Царь решает всё сам и ни перед кем, ни за что не отчитывается. Он может сделать с другими всё, что захочет. Решение конфликтов – только силовое, плюс деспотизм. Видимо, только это и давало возможность удерживать социальное целое, как большой организм. Если бы речь шла о небольшом социальном организме, не столь разнородном по структуре, и плюс там бы действовали договорные, правовые отношения, может быть, было возможно другое решение. Нельзя в таком случае предположить, что силовое решение конфликтов представляет собой историческую традицию в России? Похоже, что так. Мы имеем такую ситуацию, когда на огромной территории живут очень разные народы, существуют разные типы культуры, включая чуть ли не архаические, когда основной способ решения конфликтов силовой, когда основные отношения являются неправовыми. Ведь в принципе и до сих пор большинство конфликтов в России разрешаются не на основе права. «Чем же объяснить, - спрашивают Т.Заславская и М. Шабанова в одной из своих статей «Социальные механизмы трансформации неправовых практик» (2001), - столь широкое распространение неправовых социальных практик и насколько прочно они укоренены в институциональном пространстве России? Является ли их расширение неизбежным спутником кардинальных реформ или в нашем случае они получили особое, экстраординарное развитие? Если верно первое, то попытки власти ослабить (а тем более – искоренить) неправовые практики «здесь и сейчас» обречены на провал, и обществу не остается ничего другого, кроме как терпеливо дожидаться лучших времен. Если же справедливо второе, то наибольшую важность представляют вопросы о социальных корнях и механизмах воспроизводства и трансформации старых, а также возникновения, распространения и укоренения новых неправовых практик»530. Это сегодня, а уж в прежние времена – тем более. Особенно, конечно, интересна ситуация на рубеже ХIХ - ХХ веков. Но опять, никакой однозначности не было. Вот одна линия - славянофилы. Например, К.Кавелин полагал, что представительное правление получало бы смысл только в том случае, если бы его установлению предшествовало приготовление общества к политической жизни, чего, по его мнению, в России не было. Возможно, если бы события пошли по сценарию Кавелина, российская новейшая история не претерпела бы столько трагических коллизий. Но, как известно, в начале XX столетия массы, значительную часть которой составляли социальные маргиналы, высказались за социализм и революцию, и вот почему. Во-первых, начиная с середины XIX в. в среде разночинцев и позднее сочувствующей им интеллигенции выкристаллизовываются установки на борьбу с самодержавием, уничтожение всего несправедливого, и напротив, создания, пусть даже силой, справедливого общества (что вполне отвечало российской традиции решения социальных проблем и конфликтов). "Насилие получало в русской культуре - и "справа" и "слева", и "сверху" и "снизу" - культурное оправдание и метафизический смысл как неизбежное и необходимое средство наведения общественного "порядка" того или иного рода, как средство сознательного "исправления" действительности человеком в 530 Заславская Т., Шабанова М. Социальные механизмы трансформации неправовых практик // Общественные науки и современность. 2001. N 5. Стр. 7. 263 соответствии с определенными гражданскими или философско-религиозными, политическими и нравственными идеалами социального строя... Особенно красноречивы здесь интимнейшие признания Белинского Боткину: «Во мне, - пишет он, - развилась какая-то дикая, бешеная, фанатическая любовь к свободе и независимости человеческой личности, которые возможны только при обществе, основанном на правде и доблести". "Безумная жажда любви все более и более пожирает мои внутренности, тоска тяжелее и упорнее. Я начинаю любить человечество маратовски; чтобы сделать счастливою малейшую часть его, я кажется, огнем и мечом истребил бы остальную»531. Во-вторых, социализм вполне отвечал патриархальным, православно-отеческим традициям российской культуры. В-третьих, в ходе революции и гражданской войны были физически уничтожены, вытеснены или запуганы те слои населения, которые ориентировались на два другие несоциалистические сценария. Самое интересное, какой тип культуры получился при построении социализма в России. Культурные сценарии практически на всех этапах построения российского социализма включали в себя: идею борьбы (сначала с буржуазией и кулаками, затем с правым и левым уклоном, потом с врагами народа, наконец, с мировым империализмом во главе с США); культ личности главы государства и его ближайших помощников (вождя всех пролетариев В. И. Ленина, верного ленинца, вождя, мудрого руководителя и отца народов И. В. Сталина, членов политбюро); представление о том, что возглавляемая Сталиным коммунистическая партия выражает чаяния всего советского народа, ведет его от победы к победе, непрестанно заботится о каждом человеке; собственно социалистические и коммунистические идеи (построения социалистического и коммунистического общества, всеобщее равенство, отказ от частной собственности, идеи справедливого распределения и планирования и т.п.); убеждение, что именно в России построено самое справедливое и демократическое общество и другие. Эти сценарии, как известно, поддерживались и обеспечивались соответствующими социальными институтами: идеологией, мощным репрессивным аппаратом подавления инакомыслящих, административно-командной системой управления, огромной армией, идеологизированным образованием, хозяйством, главными механизмами которого являлись планирование и распределение. Крестьяне, по сути, снова были прикреплены к земле (колхозам и совхозам), заключенные и частично армия широко использовались в качестве рабской силы. Пожалуй, еще в большей степени, чем во времена Ивана IV страной правил страх, массовые репрессии стали важным фактором сохранения власти Сталина и партии. И тем не менее, действие идеологии и других социальных институтов создавало искреннее убеждение, что Сталин - это средоточие справедливости и мудрости, залог успехов страны как в мирное, так и в военное время. Фактически фигура вождя воспринималась как божественная. Другими словами, тенденция «Ивана Грозного» продолжает воспроизводиться. Можно согласиться, что в настоящее время в стране больше образованных людей. Но много бывших членов партии, бывших военных, сидевших, охранявших. И опять огромное количество маргиналов. А кто такие маргиналы в сегодняшней России? Властные авантюристы и люди, которые из деревни – в город; из маленького города – в большой; из тюрьмы – во власть; оттуда – в депутаты. Маргинальность в России – очень серьёзная проблема. А сейчас она становится ещё серьезнее в связи мультикультурализмом. В России маргинальность доходит до предела: эгоистические региональные элиты, киллеры, их заказчики. И мы видим, что в этой ситуации постепенно начинает воспроизводиться тот же самый традиционный тип власти. Жесткая вертикаль, о которой Путин не просто говорит, 531 Очерки по истории мировой культуры. М., 1997. Стр. 466-467. 264 но которую он упорно выстраивает: назначение губернаторов, контроль над СМИ, использование прокуратуры и судов в качестве административного ресурса, отъем денег у одних регионов и подкармливание других, жесткий кремлёвский контроль и пиар. Это – современный вариант традиционного российского решения проблемы власти. То есть, когда власть сама всё решает и ни перед кем не подконтрольна. Никакой обратной связи. Второе. Власть старается воспроизводиться только в своей среде. В этом смысле она становится несменяемой. В предыдущий период это была партийная номенклатура. Сейчас механизмы другие, но смысл – тот же самый. Еще одной характерной чертой современной власти выступает имитация. Имитация – это сквозная черта современной власти. Власть имитирует всё: демократические институты, право, формы контроля, управления, ответственность и т.д. Другая черта – использование современных социальных технологий власти и манипулирования: пиар, создание своих партий, управляемого демократического общества и прочее. Нельзя ли в таком случае предположить, что силовое решение конфликтов представляет собой историческую традицию в России? Похоже, что так. Мы имеем такую ситуацию, когда на огромной территории живут очень разные народы, существуют разные типы культуры, включая чуть ли не архаические, когда основной способ решения конфликтов - силовой, когда основные отношения являются неправовыми. В принципе и до сих пор большинство конфликтов в России разрешаются не на основе права. «Удивляет и то, - пишет А.Тихонов, - что многократно повторяется одна и та же закономерность: всем известные в истории модернизация и реформирование в России проводились «сверху», путем силового давления, начиная с крещения Руси и петровских реформ, и кончая институтами рыночной экономики…Парадоксально, но факт: введение института частной собственности нисколько не улучшило ситуацию. Наоборот, чиновники получили еще более широкое поле возможностей для конвертации своих служебных обязанностей и во власть, и в предпринимательских доход путем «откатов» и создания подставных фирм…Политэкономическая сущность перестроечного процесса наиболее полно исследована Е.Т.Гайдаром. Он показал, что все так называемые этапы строительства коммунизма были напряженным полем борьбы номенклатуры за обладание частной собственностью. Эту борьбу удалось выиграть только в ходе перестройки, осуществить «номенклатурную приватизацию» до 1991 года и легализовать, закрепить за собой захваченную собственность после 1991 года»532. Может ли власть сама себя перестроить? - спрашивает в своей книге Рифат Шайхутдинов. Нет, конечно, в российском варианте не может. Страх потерять власть, будет только ужесточать силовые решения и укреплять общую тенденцию. Но не нужно забывать и о второй тенденции. Всегда появлялись люди, которые выступали против тенденции Грозного и предлагали другие решения. Критическая и протестная деятельность - вовсе не безрезультатная. Если бы её вообще не было, жизнь была бы иной. Во-первых, еще хуже, во-вторых, борьба за правильную жизнь – это одна из важнейших составляющих социальной жизни. Кроме того, в культуре многие явления обусловлены несколькими противоположными тенденциями. Вот, например, создали «Общественную палату» - это от Курбского, или имитация? Думаю и то, и другое. В этой связи еще раз послушаем Валерия Подорогу. «Нынешний, объявленный «диалог с властью», - говорит он, - начинает звучать несколько странными обертонами. А, собственно, зачем власти вступать в диалог с гражданским обществом, к тому же если она полагает, что его как бы нет, что его будто еще надо построить? Почему искать диалога с этими слабыми гражданскими союзами, которые не могут оказать ни на что какого-либо существенного влияния?…Идея «равноправного» диалога говорит лишь о поразительной гипетрофии функций власти в современном российском обществе. Власть (в лице ее отдельных функционеров) нисходит до гражданского общества, словно демонстрируя его бессилие и 532 Тихонов. Цит. соч. Стр. 60, 68, 88. 265 неспособность быть равноправным участником диалога. И это надо признать (чтобы не создавать себе ложных иллюзий). А раз дело обстоит именно так, то неплохо понять, что хочет эта власть, которая вольно-невольно берет на себя и общественно-гражданские функции, стимулируя чуть живое «гражданское общество» (финансовыми и другими льготами; кстати, право их распределения тоже узурпировано властью). Если гражданин уязвим, то власть неуязвима. А как вы знаете, вопрос об уязвимости власти (со стороны общества и гражданских институтов) является условием легитимизации власти…сегодня власть, отказавшись от поиска партнеров и консолидировав применение силы в некоторых направлениях, вернула себе контроль фактически над всеми природными, финансовыми и прочими ресурсами страны, превратилась в нечто вроде благотворительного фонда. Избыток силы порождает чувство милости к падшим. Объявлен Фонд кремлевской политики. И вот по развертыванию этой цепи мы видим, как переформируется, вероятно, почти бессознательно, собственный образ власти. Это действительно всенародный национальный Фонд, который отпускает средства на выживание граждан некой известной всем страны»533. Итак, современная российская власть, вроде бы могла бы наплевать на общество. Но в силу того, что она сама вынуждена выполнять функцию «Общественного Фонда по спасению народа»: кормлению его, управлению им, власть вынуждена прислушиваться к обществу. Кроме того, существует механизм выборов. Эти обстоятельства заставляет наших правителей отчасти сдерживать свои хищнические инстинкты. Для тенденции «Курбского» такие образования, как общественная палата просто необходимы. Но и для власти они тоже нужны, хотя бы для того, чтобы понимать, что имитировать. Что предлагает Рифат Шайхутдинов? Систему действий, которые будут работать на другой социальный организм, западного типа. Интересно, что Шайхутдинов даже не замечает, что он говорит «надо, надо, надо» и тут же приговаривает «невозможно, невозможно, невозможно». Потому что у нас нет права, и того нет, и сего нет – чего не хватишься – ничего нет. Учитывая всё это, можно сказать следующее: если проект социальный, а его программа – не реалистична, то, если такой проект начать реализовывать, социальное действие в целом будет деструктивно. Более того, такие проекты очень подходят власти, потому что они создают видимость научного решения социальных проблем, видимость работы на общество. Здесь два момента: нужно понимать, что часто мы работаем на тенденцию, которая реально другая, а не та, которая заявляется. И второе, даже если работать на правильную тенденцию, то нужно анализировать, созрели для этого условия или нет. И такая ситуация складывается у нас не только, когда мы рассуждаем о власти. Мы в неё попадаем каждый раз, когда начинаем говорить, к примеру, об экономике, образовании, культуре, управлении. Мне кажется, это вообще характерно для России – разрыв между замыслами, возможностями и условиями. Одна из причин этого фетишизация знаний и проектов. Кажется, что если мы исследовали и спроектировали, то теперь такое и возможно. Исторический пример – Платон. Он верил в реализацию своей идеи: если известно, как правильно жить, то, почему надо жить неправильно? Надежда, как известно, покидает нас последней: верится, что удастся дотянуть до реализации, удастся остальные элементы сформировать. Иногда, это ощущение силы. Вот, например, мой учитель Георгий Петрович Щедровицкий говорил: «Я не признавал сопротивление материала, для меня это всего лишь «покамест». Скоро я буду сильнее и тогда проблему решу». Так что же тогда делать? Может быть, собирать монатки и переезжать на Запад, как, например, это фактически советует всем российским евреям Аркадий Красильщиков. «Готов согласиться, - пишет он в статье «Еврейские мальчики. К выборам в РФ», - среди евреев России есть и сегодня честные, искренние борцы за «светлое будущее». Увы, честность, искренность и, скажем мягко, недомыслие – слишком часто идут рука об руку… 533 Подорога. Цит. соч. 266 Господи, да оставьте вы в покое Россию! Любите ее, помогайте ей, жертвуйте собой во имя ее благополучия, но не учите жить, не навязывайте этой стране свои правила, свои законы. Вам только кажется, что они взяты из общей копилки принципов цивилизованного общества. Это не так… Не зову всех потомков Иакова в Еврейское государство. Убежден, что репатриация – дело любви, а не расчета. Любовь евреев к России – это тоже реальность»534. В том-то и дело, а что если не только евреи, но и другие россияне любят свою страну, но в то же самое время хотят участвовать в политической жизни, рассчитывать на право и справедливость, не согласны, когда с ними манипулируют и обращаются как с быдлом и рабами. Ничего-ничего, бодро успокаивают через чур разволновавшихся граждан России Жириновский и Проханов, так в нашей стране заведено и было всегда, а ради Империи, добавляет последний ничего не жалко, можно положить на алтарь и миллионы жизней, как это в свое время делал отец всех народов Сталин. Пожалуй, если первый сценарий можно назвать «отъездным», то этот второй – «фаталистическим». Третий сценарий «интеллектуалистический», кстати, весьма распространенный среди образованных людей (ученых, инженеров, служащих) апеллирует к сознанию и разуму человека (и обычного и политика). Сегодня есть много людей, которые знают или узнали в результате исследований, как там на самом деле обстоят дела, и что нужно сделать, чтобы всем было хорошо, и, наконец, настала социальная справедливость. Например, мой брат, бывший физик считает, что главное это двухпартийная система, действующая наподобие двух половинок мозга человека; в этом спасение для России. И цинизм политологов аля Радзиховский он тоже одобряет, поскольку, объясняет мне мой брат, если понимаешь, как устроена реальность, легче терпеть все эти безобразия. При этом представители интеллектуалистического направления почему-то не замечают, что есть разные другие рецепты социального спасения, а также то, что средний россиянин, как правило, больше верит СМИ и тем же «продажным политикам», чем руководствуется разумом. К интеллектуалистическому сценарию, на мой взгляд, относится и позиция тех, кто, признавая социальную реальность, в то же время разделяет ценности свободной, демократической жизни и поэтому считает, что должен готовить условия для наступления лучших времен. Несколько лет тому назад я сам был сторонником данного подхода. Но ведь что показала социальная практика России. Если проект или программа социальных действий не реалистична, например, реализуется при отсутствии необходимых условий для социальных изменений, то и социальное действие в целом будет деструктивно. Более того, такие проекты очень подходят власти, потому что они создают видимость научного решения социальных проблем, видимость работы на общество. Мне кажется, что это вообще характерно для России – разрыв между замыслами, возможностями и условиями. Когда существует такой разрыв, вместо реальных изменений и действий - в основном имитация. Показывают фасад, за которым скрывается совсем другое явление. Но ситуация все же не безнадежная. Да, с одной стороны, налицо тенденция к установлению тоталитарного режима, процесс, который, сегодня, прикрывается имитацией демократических реформ. Но, с другой стороны, одновременно с этим идет региональное строительство, рождаются живые формы социальной жизни, люди учатся правовым отношениям, сопротивлению властям, происходит смена поколений. Здесь я плавно перехожу к четвертому сценарию – «региональному», региональный он не потому, что только в регионах, а именно там я его осознал. В целом ряде российских регионов местные власти переходят к следующей политике. С одной стороны, понимая реалии, они не лезут, как выражается Радзиховский, 534 ЕС. N 48, от 26 декабря 2007. 267 поперек вертикали в пекло, а пытаются выполнить предписания и приказы Федерального центра или делают вид, что выполняют их. С другой стороны, региональные власти изо всех сил стараются развивать свой регион, в пределе стремясь сделать его независимым от Центра. В этом втором направлении работы местные региональные власти, безусловно, в той или иной мере исходят из интересов целого (родного региона) и его населения. В третьей стороны, региональные власти, конечно, не забывают и себя. А почему, спрашивается, они должны о себе забыть, при правильном хозяйствовании забота о себе часто неотделима от забот региональных. Хорошо бы при таком подходе и подключить региональное сообщество. Важную роль в этом процессе начинает играть и процесс самоорганизации профессиональных сообществ. Только что (5 апреля) на «Эхо» Москвы обозреватель Юлия Латынина рассказала такую, как она выразилась, «духоподъемную» историю. В Санкт-Петербурге есть сообщество («Айти бизнес), торгующее, как я понял, электронным оборудованием и программным обеспечением. Фирмы этого сообщества регулярно грабили сотрудники МВД. Схема отъема чужого имущества была следующая. Покупали кого-то в прокураторе, прокурор выписывал поручение, с которым на фирму являлись люди МВД. На основании этого документа у фирмы со складов забиралась аппаратура, как якобы контрабандная (или указывались другие причины). Затем аппаратура передавалась в РФФИ (Российский фонд федерального имущества), сотрудник которой в свою очередь отдавал приказ о реализации этого оборудования по супер заниженным ценам через определенную фирму. Разницу клали себе в карман. Что сделало сообщество, понимавшее, что действовать по закону бессмысленно. Во-первых, оно сорганизовалось. Во-вторых, крупнейшие фирмы, входившие в этот альянс, приняли хартию, запрещавшую продавать краденую продукцию. В-третьих, разыскали фирму, она называлась «Ультра Электроникс» (кстати, подписавшую хартию), через которую продавалась эта продукция. В-четвертых, все перестали работать с этой фирмой; кроме того, с ней перестали работать банки и западные партнеры. В результате «Ультра электроникс» мгновенно обанкротилась. Итак, четыре основные сценария: отъездной, фаталистический, интеллектуалистический и региональный. Мне лично более симпатичен последний и отчасти интеллектуалистический, и их я стараюсь поддерживать. Понятно, что если в России постоянно будет воспроизводиться тоталитарная традиция и власть, мы часто будем попадать в такие ситуации, когда наши действия будут работать против человека и общества. То есть наши благие намерения будут мостить ад. Единственный способ – это попытаться формировать элементы, которые рано или поздно, я не берусь сказать через сколько лет, но всё-таки сменят этот основной стереотип. Думаю, никакого другого пути нет. Надо развивать многосубъектность, потихоньку приучаться к правовому решению конфликтных ситуаций и т. д. и т. п. Это очень длительный процесс. Однако современное российское общество, как известно, расколото и состоит из самых разных социальных субъектов и популяций. Но вспомним средневековую историю борьбы пап с королями. Не подсказывает ли этот случай, что может быть неплохо, когда общество состоит из самых разных, часто противоположно ориентированных социальных групп, популяций и сообществ. Все они должны иметь свой голос, представительство (исключая, конечно, откровенно человеконенавистнические, фашистские), возможность нормально функционировать. В этом, в частности, некоторая гарантия против деспотизма власти и тоталитаризма. Есть и еще одно обстоятельство. Какими знаниями мы пользуемся, размышляя о России? Вероятно, отдельными характеристиками и образами, причем часто, к сожалению разными, противоречивыми. Это одна трудность. Другая – неразличение знаний, схем, наших желаний или страхов. Одно дело знания (исторические или прогностические), их получение и использование предполагает дисциплинарное мышление и соответствующие процедуры контроля. 268 Другое – различные схемы, позволяющие нам задать явление и действовать, но не позволяющие строить прогнозы или реалистические программы социальных действий. И третий случай – представления в форме знаний, отражающих, прежде всего, наши ожидания или страхи. Взглянем с этой точки зрения на два интересных нарратива, появившихся практически одновременно. «У меня остается буквально минута в этом году. Я хотела бы закончить оптимистично. Оптимистично я хотела бы сказать следующее. В истории всё удивительно переменчиво. Я, наверное, об этом в следующий раз поговорю. В истории белое оборачивается черным и черное оборачивается белым. В истории распад Римской империи обернулся возникновением свободы. А появление протестантизма, которое резало друг друга, обернулось возникновением протестантской этики. У меня есть полное ощущение, что не важно, кто сейчас правит Россией. Вот так не повезло России. Сначала ей 70 лет правили палачи. Палачи, которые уничтожили российский народ, палачи, которые уничтожили российскую экологию, превратили наши города в смесь бараков и промзоны, палачи, которые превратили российскую экономику в экономику, которая производит либо танки, либо сталь для танков. Потом ей стали править ничтожества. Но Россия, слава богу, слишком большая страна, чтобы помереть от перхоти. Россия обречена быть свободной, потому что другого пути у мира, кроме свободы, нет. А Россия слишком большая страна, чтобы исчезнуть с карты, как какая-нибудь Намибия или Нигерия, если Нигерия не будет свободной. И то историческое время, в которое мы с вами живем, на самом деле в исторической перспективе является исчезающе малым. Я верю, что нулевые года обязательно закончатся, Россия выйдет из нулевых годов и из нулевых правителей. Всего лучшего. С Новым годом»535. (Окончание передачи Юлии Латыниной «Код доступа» на «Эхо Москвы» 26 декабря 2009г.) «Русский двадцатый век стал результатом напрочь проигранной Революции. Поражение потерпели все: народ, интеллигенция, священство, элиты и пр. К сожалению, русское общество не хочет этого понимать. Оно закрывается от этого исторического дефолта «победой в войне», «космосом», «индустриализацией», «второй великой державой» и тому подобным. Я не хочу вступать в дискуссию с этими «победителями», но - более античеловеческого, немилосердного и губительного для собственного народа социального порядка в новой истории припомнить не могу. В России в ушедшем столетии произошла антропологическая катастрофа. И это делает все эти «комосы» ничем…мне и горько, и страшно от того, что «причины продолжают действовать», «чары прошлого не развенчаны», а «сознание вины не колет как жало». Это означает: большевистская революция продолжается»536 (Из статьи Юрия Пивоварова «Истоки и смысл русской революции») Хотя по форме текст Латыниной напоминает прогноз (Россия не исчезнет, нулевые года и правители закончатся), по сути, это, действительно, вера и сплошные эмоции, построенные, однако на правдоподобной схеме, рисующую страшную, но, похоже, верную картину. Пивоваров свою схему исторического дефолта и антропологической катастрофы создает, исходя из культурно-исторического исследования, но и здесь прогноз о продолжающейся большевистской революции сделан больше как схематизм. В обоих случаях построенные схемы ярко выражают отношение и чаяния их авторов, но не могут выступать как модели того, что реально происходило в России. Здесь, правда, встает принципиальный вопрос, а можем ли мы вообще построить научные модели исторических трансформаций российской цивилизации, учитывая сложность самого феномена (российской культуры и цивилизации), а также несовершенство наших познавательных инструментов? Думаю, что нет, хотя правдоподобные схемы происходящего мы создать можем, и должны создавать. Мы не можем создавать научные модели также и в силу переходности эпохи. 535 http://www.echo.msk.ru/programs/code/644066-echo/ Пивоваров Ю.С. Истоки и смысл русской революции // В поисках теории российской цивилизации: Памяти А.С. Ахиезера. М., 2009. Стр. 48. 536 269 «По-видимому, - пишет С.С.Неретина, - формы переходности в чем-то похожи друг на друга, и неинституциональность знания, и его современная откровенность, переданная через Интернет и переданная вроде бы с авторскими ссылками, но невесть кем фрагментированное и реферированное, напоминает старый гносис…в то время гносис определялся не как неведающее знание, а как сверхъестественное ведение, что вело, как, впрочем, и сейчас, к созданию новой мифологии, к ломке языка, потому что из него выскользнула старая реальность, а новая еще не опознана, отчего познание не может быть определяющим, скорее его можно назвать переживающим»537. В ситуации перехода и противоположных тенденций, с чем мы имеем дело в настоящее время, нельзя с полной уверенностью предсказать, какая тенденция победит. Тем не менее, мы, конечно, можем, строя схемы, предполагать, куда идут социальные изменения или, другой вариант, поддерживать определенные тенденции в силу наших предпочтений и ценностей. Иначе говоря, с одной стороны, нужно принимать многообразие социальных практик, создавая условия для их нормальной жизни и коммуникации, но, с другой стороны, каждый из нас (в качестве социального субъекта) может способствовать вполне определенной тенденции, работать не на все системы, а на определенную, блокировать одни социальные тенденции и конституировать другие. Проблема заключает и в том, что цивилизация, как объект изучения – это вид социальной природы, имеющей свою специфику. В «социальную природу», как уже отмечалось, делает вклад сам человек, его деятельность и проекты, но то, что складывается в результате его усилий, часто уже мало от него зависит, живет по своим законам (вспомним идею «постава» М.Хайдеггера). Социальная природа – это «кентаврсистема», то есть искусственно-естественный феномен. Кроме того, социальная реальность представляет собой особую форму жизни: социальные образования (государства, институты, сообщества, корпорации и пр.) могут быть рассмотрены как организмы и популяции в среде, ведущие борьбу друг с другом за существование. Но если социальная природа включает в себя деятельность самого человека, то становится понятным, почему удается создавать «практики вменения» (идеология, пиар и пр.), а также почему социальные теории периодически «садятся» на миллионы людей. Связано это также с семиотической природой человека, который выстраивает свое поведения на основе знаний и схем538. Ведь социальная теория – это знание не о внешней для человека реальности, а о нем самом, его отношениях с другими, условиях его бытия. Доверяя другим людям, подтверждая собственную жизнь в их жизни (феномен идентификации), человек часто принимает и социальные схемы, предлагаемые и внушаемые социальными учеными и технологами. Если социальная природа – форма социальной жизни, то становится понятным многообразие видов социальности, их изменение и развитие, а также почему рано или поздно одни виды социальности вытесняются другими, более совершенными и жизнеспособными, как это, например, произошло с социализмом большевистского толка, который вынужден был сойти со сцены истории. Сочетание первой особенности со второй, отчасти, может объяснить и природу современного кризиса. Говорят о его неожиданности, употребляют даже такую метафору «мыльный пузырь», возникший непонятно как, сам собой. Но разве, сам собой, естественно? Разве кризису не предшествовали вполне ясные и, казалось, научно обоснованные шаги: либерализация экономики, определенная налоговая политика, новые формы кредитования, кредитование рисков и другие социально-экономические действия, которые породили монблан виртуальных денег, нарушили экономический баланс, подорвали доверие потребителя к финансовым и другим экономическим институтам. 537 538 Неретина С.С. Точки на зрении. Санкт-Петербург, 2005. Стр. 247, 258, 273. Розин В.М. Человек культурный. Введение в антропологию. Москва-Воронеж, 2003 270 Спрашивается, что же не учли социальные теоретики? Много чего. Например, не были продуманы негативные последствия введения новые технологий и финансовых инструментов, не учли изобретательность граждан, постоянно придумывающих схемы, позволяющие жить не по средствам539, не учитывалась роль критики существующей экономической системы, а также изменение сознания потребителей, вплоть до обвальных процессов почти мгновенного распространения недоверия. Маркс не учел одни факторы, а современные экономисты и политики другие. Правда, заранее эти факторы, как правило, и невозможно учесть, ведь многие из них возникают только после тех или иных нововведений. Не следует ли из этого обстоятельства вывод: социальные закономерности, установленные в социальных науках, – это всего лишь гипотетические схемы. В целом это верно, но с одной поправкой. Такие гипотетические схемы и сценарии становятся настоящими моделями, если социальная теория по разным причинам «садится» на миллионы людей или удается создать «практики вменения» этих схем. Но если мы не можем в настоящее время построить научные модели российской цивилизации (а с точки зрения социальной инженерии только на основе таких моделей возможны обоснованные прогнозы и социальные действия), то какая же стратегия тогда мыслима? Ну, во-первых, все же нужно вести исследования российской культуры и цивилизации, реализуя самые современные и эффективные методы, понимая, что продуктом этих исследований будут не научные модели и теории, наподобие естественнонаучных, а схемы, сценарии и другие нарративы. В конце концов, наши практические действия на 90% основываются на схемах, к тому же еще никто не опроверг тезис Паскаля, что лучшая жизнь – это правильное мышление. Во-вторых, не надо повторять ошибки. Например, решать за других, как им жить, диктуя им критерии и условия правильной жизни. «В статье "Что такое просвещение?" М.Фуко пишет: «Иначе говоря, эта историческая онтология нас самих должна отказаться от всех проектов, претендующих на глобальность и радикальность. Ведь на опыте известно, что притязания вырваться из современной системы и дать программу нового общества, новой культуры, нового видения мира не приводят ни к чему, кроме возрождения наиболее опасных традиций»540. В другой работе он поясняет этот подход так. «Долгое время, так называемый "левый" интеллектуал, брал слово - и право на это за ним признавалось - как тот, кто распоряжается истиной и справедливостью. Его слушали - или он претендовал на то, чтобы его слушали, - как того, кто представляет универсальное. Быть интеллектуалом - это означало быть немного сознанием всех. Думаю, что здесь имели дело с идеей, перенесенной из марксизма, причем марксизма опошленного....Вот уже многие годы, однако, интеллектуала больше не просят играть эту роль. Между теорией и практикой установился новый способ связи. Для интеллектуалов стало привычным работать не в сфере универсального, выступающего - образцом, справедливого-и-истинного-для-всех, но в определенных секторах, в конкретных точках, там, где они оказываются либо в силу условий работы, либо в силу условий жизни (жилье, больница, приют, лаборатория, университет, семейные или сексуальные отношения)»541. 539 «Пока еще, - пишет Питер Друкер, - мало кто пользуется одновременно 25-30 карточками; но число таких потребителей быстро увеличивается. С помощью кредитных карточек их владельцы могут получить кредит и поддерживать его на уровне, порой значительно превышающем их подлинную кредитоспособность. Их совершенно не волнует высокая процентная ставка, поскольку они вовсе не собираются возвращать полученную ссуду. Они манипулируют карточками, перемещая деньги с одного счета на другой, благодаря чему выплачивают лишь очень небольшие, подчас символические проценты…это действительно новый вид денег…Сегодня нет страны, которая имела бы иммунитет от внезапных скачков валютного курса по той простой причине, что мир затоплен «виртуальными деньгами», то такими, которые не обеспечивают приемлемого сочетания прибыльности и ликвидности» (Друкер П. Ф. Задачи менеджмента в XXI веке. Москва-Санкт-Петербург- Киев, 2002. Стр. 47-48, 101). 540 Фуко М. Что такое просвещение? // Вопросы методологии. 1996. N 1-2. Стр. 52. 541 Фуко М. Воля к истине. По ту сторону знания, власти и сексуальности. М., 1996. Стр. 391. 271 Здесь два разных аспекта. Наши социальные действия тогда эффективны, когда мы можем хотя бы отчасти обозревать и контролировать свои действия и их последствия (поэтому, кстати, сегодня региональные решения часто на порядок эффективнее, федеральных). Второй такой: знания, полученные в наших исследованиях, должны корректироваться в ходе общения и диалога с другими мыслителями и заинтересованными лицами, имеющими другое видение, другое понимание решения тех же самых проблем. «Быть и стать самим собой – значит включить себя в сети обсуждения… Мультикультурализм, - пишет С.Бенхабиб, - слишком часто увязает в бесплодных попытках выделить один нарратив как наиболее существенный… Трактовка культур как герметически запечатанных, подчиненных собственной внутренней логике данностей несостоятельна... Культурные оценки могут переходить от поколения к поколению только в результате творческого и живого участия и вновь обретаемой ими значимости…Глобальную цивилизацию, в которой примут участие граждане мира, - пишет С. Бенхабиб, - нужно будет взращивать из местных привязанностей; из содержательных культурных споров; из переосмысления “нашей” идентичности; из привычки к демократическому экспериментированию с устройством и переустройством институтов»542. И дело здесь не в просто диалогах и коммуникации. А в том, что в переходные эпохи, когда «выскользнула старая реальность, а новая еще не опознана», именно в обществе и сообществах аккумулируется и проносится социальная жизнь; здесь же происходит ее трансформация. В свою очередь, общество и сообщества, представляют собой, с одной стороны, живые коллективы (традиционные или вновь складывающиеся), которые стремятся продолжать и возобновлять жизнь в новых условиях, с другой стороны, это общение, где каждый выступает как носитель всей социальности, где вырабатываются судьбоносные решения и складывается новое видение и понимание. Общество имеет два основных режима – активный и пассивный. В пассивной «общество спит» в том смысле, что, поскольку социуму ничего не угрожает, общество бездействует, кажется, что такой реальности нет вообще. Но в ситуации кризиса социума, его «заболевания», общество просыпается, становится активным, начинает определять отношение человека культуры к различным социальным реалиям и процессам. Результатом эффективного общения, как правило, является сдвиг, трансформация общественного сознания (новое видение и понимание, другое состояние духа – воодушевление, уверенность, уныние и т. п.), что в дальнейшем является необходимым условием перестройки социально значимого поведения. В этом смысле общество напряжено (структурировано) силовыми линиями поля социума, куда всегда возвращаются общающиеся (чтобы продолжать функционирование в соответствующих институтах). Но одновременно само общество есть своеобразное поле, силовые линии и напряженности которого задаются текущим взаимодействием (общением) всех участников, которые «здесь и сейчас» сошлись на общественном подиуме. Так вот, откуда мы знаем, каким будет ответ российского общества, когда оно проснется? Некоторые, однако, считают, что российское общество уже умерло или умирает, бессильное что-нибудь сделать, но ведь это всего лишь прогнозы и схемы, больше отражающие наши страхи, чем объективную реальность. Оживают регионы, возрождаются вера и культы, идет смена поколений, происходит перерождение элит, становятся невыносимыми лицемерие и правовой беспредел, все больше открыто обсуждается сложившаяся ситуация во всей ее неприглядности и катастрофичности, идут сложные процессы трансформации личности россиян. Разве это смерть? Нет, скорее, свидетельство пробуждения. 542 С. Бенхабиб. Притязания культуры. М., 2003. стр. 17, 122, 220. 272 Кроме того, не считаем же мы сами себя мертвыми, а ведь, как уже отмечалось, мы делаем свой вклад в социальность. Обновление жизни начинается не с другого человека или мира вне нас, а, прежде всего, с нас самих. Поэтому «новый человек» (когда-то христианство выдвинуло задачу «переделать ветхого человека в нового» и решило ее; сегодня снова стоит задача становления нового человека) – это человек не просто конституирующий себя, то есть не только личность, а человек, вставший на путь «духовной навигации», правильной жизни. Частным случаем ее является идея философского, религиозного или эзотерического спасения. Аристотель утверждал, что не стоит преуменьшать в обычной жизни значение высших начал, напротив, насколько возможно, надо возвышаться до бессмертия и делать все ради жизни, соответствующей наивысшему в самом себе. В одной из последних работ «Лекции о Прусте» наш замечательный философ М.К.Мамардашвили писал, что жизнь не продолжается автоматически, ее возобновление в новых условиях (а у нас они таковы) предполагает работу мысли и поступок. Еще он утверждал, что жертва Христа – это не завершенное, а продолжающееся событие, требующее от нас осмысления и творчества. «... мы начинаем понимать, - пишет Мамардашвили, - что это мистическое ощущение есть, конечно, попытка человека вернуться и возобновить некое элементарное чувство жизни как чегото, по определению, несделанного и незавершившегося... Так, мы считаем, что Христа распяли и его агония случилась. А мистическое ощущение - это ощущение себя присутствующим во всем мире, во всех событиях мира; они случаются тогда, когда я присутствую. И поэтому распятие Христа принадлежит человеческой истории в той мере, в какой оно есть длящееся или неслучившееся событие, внутри которого мы не должны спать. Это событие длится вечно»543. Я это понимаю так, что каждый из нас (и верующий и неверующий, ведь все мы приобщены к иудео-христианской цивилизации) должен заново продумать и жертву Христа и христианство, включив все это в свою жизнь. Что же возвестил нам Христос? Он принес нам Весть, что можно жить иначе, не стяжая богатство и власть, не действуя по принципу «око за око», «зуб за зуб», а живя ради блага ближнего, следуя бескорыстной любви. Весть о том, что смерть человека – не цель и предел жизни. Цель жизни – духовная жизнь и Спасение. Духовная навигация – это наблюдение за собой, продумывание своей жизни, ее смысла и назначения, это стремление реализовать намеченный сценарий жизни (скрипт), отслеживание того, что из этого получается реально, осмысление опыта своей жизни, собирание себя вновь и вновь. Это работа на благо общества и культуры, противостояние нежизненности, разрушительным тенденциям, культивирование правильной жизни. В рамках подобной практики человек является личностью, но не совсем обычной. Можно вспомнить и Хайдеггера, утверждавшего в статье «Вопрос о технике», что для того, чтобы человек снова стал свободным в отношении техники, он должен кардинально перемениться: «опомнившись, снова ощутить широту своего сущностного пространства»544. Общая позиция здесь такая: человек действует не функционально, следуя своей социальной роли, а реализует свое видение действительности, которое он нащупывает, выстраивая свою жизнь, постигая мир. Он, как говорит А.А.Пузырей вслед за М.Хайдеггером и М.Мамардашвили, «устанавливается в месте, которое устанавливается ходом этого установления», при этом человек «рождается заново», «вторым рождением». 543 544 Мамардашвили М.К. Лекции о Прусте: (Психологическая топология пути). М., 1995. Стр. 302. Хайдеггер М. Вопрос о технике // Мартин Хайдеггер Время и бытие: Статьи и выступления. М., 1993. 273 Встав на путь духовной навигации, человек направляет все свои жизненные силы на изменение себя и обретение нового мира, в результате чего рано или поздно может кардинально измениться. Родится ли он заново вторым рождением зависит от того, насколько глубоко эти изменения затронут его личность. Как показывают мои исследования, ядро личности задают представления, позиционирующие человека в обществе, задающие основные детерминанты его поведения и жизненного пути. Если движение по пути духовной навигации приводит к конституированию нового ядра, то рождается новая личность. Но человек, конечно, не только личность, но и член социума, социальный индивид и в этом качестве он нуждается в поддержке общества, в трансцендентальных смыслах и деиндивидуальных источниках энергии. Все это новый человек, конечно, может найти готовыми, идентифицировав себя с какими-то социальными образованиями (это один из вариантов возможной новой жизни), но более правильный путь – конституирование собственной социальной среды, создание собственных жизненных ресурсов. Например, без других новый человек не в состоянии выстроить нужное для него сетевое сообщество, но он может выступить инициатором и активно участвовать в его формировании. Без других и общества в целом новый человек не может себя реализовать, но каким образом он входит в общество, как он организует общественную среду, какие отношения устанавливает с другими людьми, какие источники здесь находит и конституирует – все это зависит от него самого. Иначе говоря, подобно современной корпорации новый человек должен стать менеджером самого себя, создать собственный мир и траекторию жизни, способствовать становлению новых форм сообщительности, но, и это принципиально, с опорой на общие условия, на других и общество. При этом, поскольку новый человек заинтересован в качестве и характере этих общих условий, он должен активно включаться в жизнь общества, в политическую жизнь, уметь влиять на других людей, достигать компромисса или консенсуса и так далее и тому подобное. Наконец, одно дело общие закономерности жизни, другой поступки отдельного человека. Как гражданин я, хотя и признаю права других граждан и социальных сил, даже тех, которые хотят реставрировать социализм или живут только для себя, но работать буду лишь на ту социальную тенденцию, которая мне по душе. Если моя страна еще не готова к свободе, демократии и правовой реальности, то, я всегда жил как свободный человек, что проявлялось в моем творчестве и поступках. Однако я не могу не признавать российскую реальность и не собираюсь плевать против ветра. Состоятельность моя как личности, что, безусловно, предполагает творчество, заключается в том, чтобы быть свободным не где-то там, на Западе, а здесь в России. А уж как это мне или кому-то другому удается (или не удается вообще), это иной вопрос, зависящий от обстоятельств, удачи и того же творчества. Если что-то осмысленное начинает получаться у наших региональных властей, то почему не может получиться у каждого из нас? Поэтому, у меня нет бесповоротного пессимизма в отношении России. Как сказал бы мой учитель Георгий Петрович Щедровицкий – покамест дела идут не лучшим образом, но, если мы не будем впадать в отчаянье, а работать, засучив рукава, то глядишь и ситуация изменится и российская власть и действительность начнут приобретать более цивилизованные черты. Кроме того, кто сказал, что власть государства – это единственная власть на земле. Более действенной является власть интеллектуальная, власть правильного мышления. А я бы добавил - и правильной, ответственной личной жизни. 274 Глава 4. Диспозитив управления 1. Взаимодействие личности и корпоративной общности как необходимое условие эффективного управления Проанализируем два кейса, демонстрирующих подобное взаимодействие.545 Первый кейс. Адаптивная работа в компании KPMG Netherlands «Реформы в чрезвычайно успешной компании KPMG Netherlands служат прекрасным примером грамотной, систематичной адаптивной работы. В 1994 году председатель совета директоров компании, Рууд Кудэйк, пришел к выводу, что организация столкнулась с серьезными трудностями стратегического характера. Хотя фирма KPMG Netherlands, оказывавшая профессиональные услуги в области аудита, консалтинга и налогообложения, считалась в Голландии лидером отрасли и получала большие прибыли, перспективы дальнейшего роста в уже освоенных сегментах были весьма ограничены. Рентабельность аудиторской деятельности постепенно падала по мере насыщения этого рынка, а конкуренция в сфере консалтинговых услуг становилась все более жесткой. По мнению Кудэйка, фирме было необходимо закрепиться в новых, более прибыльных и растущих секторах, но он не знал, что они собой представляют и как их определить. Кудэйк и остальные члены совета директоров не сомневались, что необходимые аналитические инструменты для стратегической работы (анализа тенденций и отклонений, определения требуемых знаний, оценки конкурентной позиции и систематизации потенциальных возможностей) у них имеются. Куда меньше они были уверены в том, что смогут последовательно реализовывать стратегию, которая у них появится в результате этой подготовительной работы. Дело в том, что (так сложилось исторически) по форме организации фирма представляла собой товарищество и партнеры традиционно сопротивлялись нововведениям, поскольку их и без того вполне устраивал существующий порядок вещей. Долгие годы компания работала исключительно успешно, поэтому партнеры не видели причин осваивать новые метопы ведения бизнеса (неважно, нужно ли было для этого принимать предложения своих же коллег-партнеров или нижестоящих сотрудников). Необходимость изменить установки партнеров и ослабить их глубокое влияние на организационную культуру стала для KPMG труднейшей адаптационной задачей. Кудэйк умел посмотреть на ситуацию со стороны, и «с балкона» он видел, что сама структура KPMG препятствует любым нововведениям. По сути дела, компания представляла собой не столько товарищество, сколько совокупность множества мелких «феодальных поместий», в каждом из которых сеньором был тот или иной партнер. Успех фирмы представлял собой сумму достижений каждого отдельного «феодала», а не результат объединенных усилий 300 коллег, дружно стремящихся к общей цели. Успех измерялся исключительно рентабельностью каждого единичного подразделения. Как выразился один из партнеров, «если прибыль у тебя была что надо, ты автоматически становился "славным малым"». Вследствие этой «феодальной раздробленности» никто из партнеров не смел посягать на «чужую территорию», и, соответственно, обмен опытом и знаниями был большой редкостью. Поскольку партнеры столь высоко ценили свою и чужую независимость, противостояния случались нечасто, а конфликты замалчивались. Так, даже если партнеры были настроены категорически против каких-либо общекорпоративных изменений, они никогда не торопились сразу же их отвергать. В ходу был принцип: «Скажи "да", но сделай наоборот». Некоторые исследователи утверждают, что высшей формой развития современного производства как формы социальной жизни является корпорация (как сказал однажды О.Б. Алексеев: «каждая уважающая себя организация стремится стать корпорацией»). Корпорация - это не просто социальный организм, но настоящая субкультура. Основой корпорации выступает сообщество людей, корпорации создают свою культуру и самостоятельную среду, корпорации мобильны и склонны экспансировать за пределы своих национальных границ. Но речь в этом параграфе пойдет не только о корпорациях, но и любых других предприятиях и компаниях. 545 275 Кудэйк также понимал, что это стремление к автономии служит препятствием для развития в KPMG новых талантов. Начальники награждали подчиненных только за отсутствие ошибок в работе и максимальное количество выставленных клиентам счетов в неделю. Творческие или новаторские решения сотрудников никого не заботили. При проверке работы своих подчиненных партнеры стремились обнаружить ошибки, а не новые подходы или свежие идеи. Кудэйк прекрасно видел основные контуры стоящих перед организацией адаптивных трудностей, однако понимал, что не может приказать людям изменить свое поведение. В его силах было лишь создать условия, которые позволили бы им самостоятельно осознать необходимость этих изменений. И Кудэйк приступил к реформаторским действиям, которые могли сделать его замысел реальностью. Для начала он провел встречу со всеми 300 партнерами и обратил их внимание на историю компании KPMG, текущее состояние бизнеса и трудности, с которыми они вскоре могут столкнуться. Затем Кудэйк поднял вопрос о том, каким образом можно реорганизовать фирму в целом и что именно для этого нужно сделать. Он поинтересовался мнением присутствующих по поводу поднятых проблем. Осуществляя стратегическую инициативу посредством диалога, а не жестких предписаний, Кудэйк сумел создать среди партнеров атмосферу доверия. Опираясь на это зарождающееся чувство и собственный авторитет, Кудэйк убедил их освободить 100 человек (партнеров и сотрудников другого ранга) от повседневных обязанностей и поручить им разработку стратегии. Было решено, что в течение четырех месяцев эти 100 человек станут 60% своего рабочего времени уделять этому вопросу. Вместе со своими коллегами Кудэйк сформировал группу стратегической интеграции (в составе 12 старших партнеров), которая была призвана сотрудничать со 100 специалистами самого разного должностного статуса и профессионального профиля (последних так и стали называть — «сотней»). Привлечение рядовых сотрудников к разработке крупной стратегической программы было чем-то до сего времени неслыханным и с самого начала обозначило переход к новому характеру взаимоотношений: раньше руководство фирмы не проявляло ни интереса, ни уважения к мнению многих из этих людей. Разделенная на 14 оперативных групп, «сотня» должна была работать в трех областях, занимаясь оценкой будущих тенденций и скачкообразных процессов, определением необходимого уровня знаний и пзрешением трудностей адаптации, с которыми сталкивалась компания. Для работы этим специалистам отвели отдельный этаж и выделили вспомогательный персонал. К тому же их освободили от соблюдения стандартных правил и постановлений. Директор KPMG по маркетингу и коммуникациям Хенни Бот юбровольно стал менеджером этого проекта. Работа над стратегией постепенно продвигалась, и по мере ее выполнения оперативным группам приходилось преодолевать сопротивление существующей корпоративной культуры KPMG. Почему? Потому что новую работу невозможно было выполнять в рамках старых правил и представлений. Нововведениям не было места там, где основным приоритетом стало глубокое почтение к отдельной личности, заставлявшее людей отказываться от эффективной командной работы; где укоренившиеся индивидуальные представления мешали искренней дискуссии; где «кастовость» подразделений препятствовала комплексному решению проблем с участием разных специалистов. Хуже того, члены оперативных групп осознали, что и сами они привыкли избегать конфликтных ситуаций и не склонны открыто обсуждать спорные вопросы. В итоге часть этих групп доказала свою несостоятельность и непригодность к выполнению стратегической работы. Желая сосредоточить внимание этих сотрудников на тех аспектах организационной жизни, которые требовали изменений, Бот помог им провести сравнительный анализ существующей корпоративной культуры и той, которой они хотели достичь. В итоге всем стало ясно, насколько реальность далека от идеала. Существующая культура отличалась наличием антагонистических точек зрения, требованием внешней безупречности отношений и стремлением избегать конфликтов. Основными характеристиками желаемой культуры были: создание возможностей для самореализации, формирование благоприятной окружающей среды и поддержание доверительных отношений с коллегами. Четкое обозначение этого разрыва между желаемым и действительным позволило сотрудникам KPMG реально ощутить те трудности адаптации, о которых говорил Кудэйк. Иначе говоря, люди, которые должны были осуществить организационные перемены, в итоге осознали необходимость корректировки собственного поведения. Разве могли увенчаться успехом усилия по созданию общекорпоративной стратегии, опирающейся на экспертные знания и предусматривающей взаимодействие множества подразделений и уровней управления, если бы члены этих оперативных групп не справились со своей задачей? Вооруженные новым пониманием своей миссии, они смогли стать «эмиссарами» для остальных сотрудников. 276 Адаптивная работа велась и на индивидуальном уровне: каждый должен был определить свои личные трудности адаптации и ответить на вопросы: «Какие установки, манеры и привычки нужно лично мне изменить и что конкретно я должен для этого сделать? Кто еще должен внести свой вклад, чтобы желаемые изменения смогли закрепиться?» Выступая в роли наставников и консультантов, члены оперативных групп давали друг другу советы и делились впечатлениями о своих и чужих достижениях и ошибках. Они научились доверять людям, внимательно слушать собеседника и относиться к коллегам с неподдельным участием. Достижения в этой области привели к необычайному росту доверия, и члены оперативных групп начали понимать, что означает корректировка поведения применительно к повседневной деятельности. Они научились определять трудности адаптации и даже создали специальный язык, чтобы обсуждать шаги, необходимые для совершенствования способности коллегиально решать проблемы. Они говорили о диалоге, уклонении от ответственности и коллективном интеллекте группы, не боясь уличить друг друга в непродуктивном поведении. Они приступили к формированию корпоративной культуры, необходимой для воплощения в жизнь новой деловой стратегии. Несмотря на феноменальные успехи сотрудников в сфере коллективного освоения трудностей адаптации, Кудэйк, совет директоров и Бот должны были постоянно заботиться о том, чтобы их подопечные не расслаблялись. Стратегическая работа — это всегда обширные обязанности и весьма ограниченные инструкции, а сотрудники KPMG привыкли к четким, структурированным заданиям. Кроме того, стратегическая работа требует творческих решений. Как-то раз посреди беседы за завтраком один из членов совета директоров вскочил на стол. С помощью этой выходки он хотел призвать группу проявить больше изобретательности и отбросить старые правила. Такая совершенно неожиданная эскапада дополнительно повысила уровень напряжения: никто еще не видел, чтобы партнер вел себя подобным образом. Люди осознали, что с тем опытом работы, который был у них до сих пор, они годятся лишь на то, чтобы выполнять монотонные обязанности бок о бок с «такими же, как они» сотрудниками. Процесс преобразований сделал возможной открытую дискуссию конфликтующих сторон. Люди сосредоточили внимание на спорных вопросах и благодаря этому постепенно научились конструктивно улаживать конфликты. Чтобы снизить накал страстей, использовался ряд специальных методов. Однажды, когда напряжение уже зашкаливало, «сотню» пригласили на совет директоров и предложили поговорить о наболевшем — встреча проходила в духе «Шоу Опры Уинфри». Члены совета директоров сидели в центре зала и отвечали на каверзные вопросы «аудитории». «Сотня» придумала, как наказывать за неподобающее поведение. Поскольку в Голландии все чуть ли не помешаны на футболе, было решено ввести такие санкции: всем участникам раздали желтые карточки наподобие тех, что используются судьями при нарушении футболистами правил игры. Эти карточки они показывали в том случае, когда кто-то начинал отстаивать свою точку зрения, не пытаясь прислушаться к мнению оппонента и понять его логику рассуждений. «Сотня» изобрела свои символы. Члены оперативных групп сравнили старую компанию KPMG с огромным неуклюжим бегемотом, который любит поспать, но становится агрессивным при малейшем посягательстве на его привычки. Идеальным образом компании для них стал дельфин — игривый, любознательный и всегда готовый помочь собратьям. Не забыли они и о том, что «по одежке встречают»: в то лето некоторым клиентам было странно видеть менеджеров, которые расхаживали по офисам KPMG в бермудских шортах и простых футболках. Члены «сотни» не забывали о том, что хотя «делу время», но и «потехе час», и сознательно придавали большое значение досугу. «Потеха» могла означать долгие велосипедные прогулки или командные игры в местном развлекательном центре. Однажды, когда группа обсуждала, какую силу представляют люди, стремящиеся к общей цели, их вдруг охватило спонтанное желание выйти на улицу и сдвинуть бетонный блок, казавшийся неподъемным. И они увидели, что вместе им все по плечу. Члены «сотни» часто на два-три дня выезжали на загородные совещания для подведения итогов. Все эти меры в совокупности привели к изменению установок и стиля поведения людей. Пытливость ума стали ценить выше, чем строгое соблюдение правил. Сотрудники теперь меньше зависели от непосредственного начальства; место жесткой субординации занял полноценный диалог. Упрямое стремление отстоять свою позицию сменилось уважением к мнению других. Появилась уверенность в способности представителей разных отделов работать вместе и находить 277 общие решения. Вскоре самыми уважаемыми людьми в компании стали нестандартно мыслящие специалисты, генерирующие интересные идеи. Сумев преодолеть стратегические и адаптивные трудности, компания KPMG начала переход от аудирования к подтверждению достоверности, от операционного консалтинга к формированию корпоративного видения, от реинжиниринга бизнес-процессов к развитию организационных способностей и, наконец, от обучения традиционным навыкам к созданию «обучающихся» предприятий. Члены оперативных групп выявили массу новых деловых возможностей, которые могли принести от 50 до 60 млн долларов. Многие старшие партнеры, прежде считавшие, что в фирме, основной формой деятельности которой до сего времени был аудит, не могут работать творческие люди, очень удивились, когда увидели, какое развитие получили такие качества сотрудников, как креативность, увлеченность, изобретательность и готовность идти на риск»546. Кейс второй. «Образованию в ХV веке империи ацтеков предшествовала следующая история. В начале ХV века мехики жили в небольшом государстве. После избрания королем Итцкоатла, около 1424 года, мехики оказались перед трагическим выбором: или признать власть Максила, тирана соседнего государства, или начать против него войну. Перед угрозой уничтожения король и мехиканские господа решили полностью подчиниться тирану, говоря, что лучше отдаться всем в руки Максила, чтобы он сделал с ними все, что пожелает, а быть может, Максил их простит и сохранит им жизнь. Именно тогда слово взял принц Тлакаэлель и сказал: "Что же это такое, мехиканцы? Что вы делаете? Вы потеряли рассудок! Неужели мы так трусливы, что должны отдаться жителям Ацкапутцалко? Король, обратитесь к народу, найдите способ для нашей защиты и чести, не отдадим себя так позорно нашим врагам". Воодушивив короля и народ, принц Тлакаэлель получил в свою власть управление армией, укрепил и организовал ее, повел на врага и разбил тирана!»547. Несмотря на разницу культур и эпох в обоих ситуациях есть нечто общее. Король и мехиканские господа так же как и члены компании KPMG Netherlands представляют собой общество (сообщество). Мехиканская элита на собрании вопрос о судьбе страны решала вне рамок государственных институтов, это было именно общественное собрание, где важно было убедить других (короля, жрецов, господ, народ - это все различные общественные образования, субъекты), склонить их к определенному решению и поступку. Но дальше формируется консолидированный субъект - король и принц Тлакаэлель, возглавившие мехиканских господ и армию и организовавшие поход против тирана. При этом важно, что социальное действие осуществляется уже в рамках и с помощью социальных институтов - армии и жрецов. Но и члены KPMG Netherlands вопросы своей дальнейшей жизни и деятельности решают в рамках общения, а дальше принимается решение о создании «сотни», которая совместно с Кудэйком и осуществляет реформу. Поясню теперь, что я понимаю под обществом. Общество состоит из “общественных образований” (например, партий, союзов, групп, отдельных влиятельных личностей и т. д.), которые обладают способностью вести борьбу, формулировать самостоятельные цели, осуществлять движение по их реализации, осознавать свои действия. Общество образует некую целостность, обладает своеобразным сознанием, создает поле и давление, в рамках которых действуют общественные образования и социальные субъекты. Именно здесь формируется «инициативная личность» (то есть человек переходящий к самостоятельному поведению, создающий индивидуальный, не совпадающий с общественным культурный сценарий и картину мира) и на ее основе отдельные группы, 546 547 Рональд А., Хейфец и Дональд Л. Лаури «Работа лидера // Лидерство. Стр. 210-217. Леон- Портилья М. Философия нагуа. М., 1961. Стр. 266-275. 278 союзы, сообщества, партии, преследующие самостоятельные цели. Имея общий “плацдарм жизни” и социальные ресурсы, общественные образования взаимодействуют друг с другом, пытаясь склонить других участников общественного процесса, к нужным для себя результатам. В результате этого политического процесса и складываются общественное мнение и решения. Во втором примере в качестве инициативной личности выступил принц Тлакаэлель, которого, судя по всему, поддержал король. В первом примере в этой роли выступили сначала председатель совета директоров компании Рууд Кудэйк, а затем организованная им «сотня». Если говорить об обществе в теоретической плоскости, то можно выделить следующие три его характеристики. Первая: общество имеет два основных режима – активный и пассивный. В пассивной «общество спит» в том смысле, что, поскольку социуму ничего не угрожает, общество бездействует, кажется, что такой реальности нет вообще. Но в ситуации кризиса социума, его «заболевания», общество просыпается, становится активным, начинает определять отношение человека культуры к различным социальным реалиям и процессам. Следующая характеристика – наличие у представителей культуры представления о взаимозависимости, а также социальном устройстве, понимаемые, конечно, в соответствии с культурными и индивидуальными возможностями сознания отдельного человека. Каждый человек культуры в той или иной степени, кто больше, кто меньше, понимает, что он зависим от других, что культурная жизнь предполагает совместную деятельность, подчинение, взаимопомощь, что все эти отношения обеспечиваются общественными институтами (соответствующий аспект, план сознания назовем «общественным»). Сказанное справедливо и относительно сообществ. Например, члены компании (корпорации) лучше или хуже понимают свою принадлежность к корпоративному сообществу, зависимость друг от друга и то, что все они плывут в одной лодке. Третья характеристика общества – общение. В ситуациях кризиса или заболевания социума люди переходят к общению, то есть собираются вместе вне рамок социальных институтов и главное пытаются повлиять на общественное сознание друг друга с целью его изменения. Ю.Н.Давыдов, рассматривая в Новой Философской Энциклопедии понятие «общество» точно подмечает обе указанные здесь характеристики: «ОБЩЕСТВО (лат. societas – социум, социальность, социальное) – в широком смысле: совокупность всех способов взаимодействия и форм объединения людей, в которых выражается их всесторонняя зависимость друг от друга; в узком смысле: генетически и/или структурно определенный тип – род, вид, подвид и т.п. общения, предстающий как исторически определенная целостность либо как относительно самостоятельный элемент подобной целостности»548. Результатом эффективного общения, как правило, является сдвиг, трансформация общественного сознания (новое видение и понимание, другое состояние духа – воодушевление, уверенность, уныние и т. п.), что в дальнейшем является необходимым условием перестройки социально значимого поведения. В этом смысле общество напряжено (структурировано) силовыми линиями поля социума, куда всегда возвращаются общающиеся (чтобы продолжать функционирование в соответствующих институтах). Но одновременно само общество есть своеобразное поле, силовые линии и напряженности которого задаются текущим взаимодействием (общением) всех участников, которые «здесь и сейчас» сошлись на общественном подиуме. 548 Давыдов Ю.Н. «Общество» // НФЭ. Т.3. М., 2001. Стр. 132. 279 Вернемся теперь к вопросу о том, как в рамках общества мы рассматриваем человека (людей). Он уже не субстрат культуры, а потенциальный носитель всей социальности, а также будущего социального устройства. Именно его активность, направленность и взаимодействие (общение) в рамках общества определяют возможную в перспективе структуру культуры, возможную в том смысле, что новая культура состоится (при этом возможность перейдет в действительность), если имеют место и другие необходимые для формирования культуры предпосылки (семиотические, ресурсные и прочее). Такой человек, назовем его «латентной личностью» является самостоятельным социальным организмом, живущим, однако, и это существенно, в лоне культуры. Выше я отмечал, что власть – это способ соединения людей с системой управления. В первом примере он задается организационной структурой компании (Кудэйк – председатель совета директоров компании), во втором социальным статусом (Тлакаэлель – принц). Но власть – это также и способ распределения благ и особая реальность. Для многих людей попасть во власть или повысить свой властный потенциал означает - лучше жить и приобщиться к более привлекательной, подлинной реальности. То есть я хочу обратить внимание на то, что организация тесно связана с властными отношениями, а изменение организационной структуры, как правило, существенно затрагивает положение сотрудников организации (одни власть теряют, другие приобретают, у третьих изменяется властный потенциал). Теоретически каждый сотрудник организации должен трудиться честно, полностью выкладываясь. Именно это вменяют ему инструкции, это же предполагает трудовой договор, который он подписывает, поступая на работу. На деле же, как известно, отдельный работник трудится по-разному. Одни относятся к делу творчески, стараются изо всех сил, другие работают формально или с прохладцей, третьи просто имитируют трудовой процесс. Кроме того, характер труда отдельного сотрудника зависит от того, как он понимает свои обязанности и свое место в производстве, что надеется получить (или получает) в качестве вознаграждения за свой труд, наконец, немаловажное обстоятельство – имеет ли работник от своего труда удовлетворение, может ли он реализовать себя как личность. Теперь, кто такой наш сотрудник? С точки зрения организации – наемный работник, обязанный за предложенное вознаграждение честно трудиться. С точки же зрения менеджмента, он не только наемный работник, но и личность, имеющая собственные интересы, причем, не всегда совпадающие с интересами и целями предприятия (компании, корпорации). Как же можно не только согласовать интересы личности и предприятия, но и максимально инициировать личность, то есть склонить ее вкладывать в работу на предприятии все свои силы и душу? Рассмотренные кейсы и анализ литературы позволяют сформулировать следующую гипотезу. Менеджер может воздействовать на личность или прямо, например, предложив ему лучшее место, дополнительную оплату, более высокую должность и прочее, или, что, вероятно, более эффективно, инициировав сообщество на такие изменения, которые не только повлияют в нужном направлении на каждого сотрудника, но и приведут к изменению в работе всей организации. Именно это и произошло в обоих случаях. Исследования Дж. Коллинза компании «Walgreens», нарастившей за 5 лет свои показатели более чем в 15 раз, покали, что «не играет главной роли ни капитал, ни менеджмент с разработкой своих стратегий, миссий, политик, ни особая роль линейноштабной или дивизионной структуры управления. Решающую роль сыграла сознательно построенная целостность производственного коллектива на основе добровольно разделяемой всеми системы ценностей. В «теле» этой целостности решались все вопросы 280 – и формальные и неформальные, и рутинные и инновационные. Они решались на основе самоорганизации этого коллектива с позиций общий ценностей, всякий раз перестраиваясь по мере поступления проблем»549. Схематично один из планов нашего анализа можно изобразить так (см. рис. 6). Рисунок 6. Схема изменения ориентации личности в ходе перестройки организации Здесь верхний рисунок – схема организации до катастрофы или реформы; нижний – после таковых. Стрелками обозначены ориентации и состояния личности. Средний рисунок – общение. В результате общения организация перестраивается, а ее сотрудники переходят в новое состояние, способствующее развитию старого предприятия или становлению, по сути, нового предприятия. 2. Что такое личность? Начиная с нового времени, мы наблюдаем интерес к тому, как человек выстраивает свою жизнь. Для этого были веские основания: в эпоху Возрождения складывается убеждение, что человек – творец, что он может создать даже самого себя. Через пару веков демиургическое мироощущение вылилось в осознание себя личностью, одно из первых определений которой принадлежит И.Канту. «Это не что иное, - писал Кант, - как личность, то есть свобода и независимость от механизма всей природы, рассматриваемая вместе с тем как способность существа, которое подчинено особым, а именно данным его же собственным разумом, чистым практическим законам…Моральный закон священен 549 Тихонов. Цит. соч. Стр. 96. 281 (ненарушим). Человек, правда, не так уж свят, но человечество в его лице должно быть для него священно”550. Обсуждая, что такое личность, Александр Асмолов ссылается на Леонтьева: «А.Н.Леонтьев писал: “Первые активные и сознательные поступки - вот начало личности. Становление ее происходит в напряженной внутренней работе, когда человек как бы постоянно решает задачу, “чему во мне быть”… Чем больше действие человека отклоняется от типичных действий большинства людей, тем вернее, что за ним стоят “внутренние” личностные факторы – внутренние “диспозиции” (предрасположенности к действиям)»551. Но спросим себя, как часто нам приходиться решать в напряженной внутренней работе «чему во мне быть», т.е. совершать настоящий поступок, продумывать, какую жизнь я хочу построить и прожить? Думаю, не очень ошибусь, если скажу, что не часто. И все же такие ситуации, когда приходиться решать свою судьбу, встречаются в жизни почти каждого человек. Будучи личностью, человек уже не может действовать как все, по традиции или обычаю, исходя из общепринятой и общезначимой реальности. Он ищет опоры в самом себе и в мире, которые отвечает его убеждениям. Если же его «Я» и мир перестают отвечать его чаяньям, именно в силу эволюции личности, человек рано или поздно переживает кризис и вынужден менять и то и другое. Необходимое условие такой трансформации и метаморфозы – поступок и творчество. Поступок позволяет расстаться с прошлым, оценить его негативно, сделать шаг в будущее. Но чтобы такие расставание и шаг стали возможными, личность должна обрести новое видение, выйти на новую реальность, ощутить себя по-новому, что обязательно предполагает творчество – построение дискурса, изобретение схемы, диалог и пр. Как правило, экзистенциальный поступок выливается в изменение представлений о самой личности и представлений о реальности (иногда мире). Все эти моменты начинают складываться еще в лоне античной культуры при формировании античной личности. При этом поскольку личность действует в пространстве культуры, она не может не следовать традиции (естественно, по-новому понятой) и не относиться к другим личностям. Именно в связи с этим можно говорить о закономерностях или, может быть, осторожнее некоторых общих условиях. К их числу можно отнести ориентации личности в плане выстраивания своей жизни. Пространство таких ориентаций, как показывает анализ, включает в себя следующие оппозиции. Первая: только на самого себя («эгоистическая личность»), только на социум («общественно ориентированная личность»), одновременно и на себя и на социум («гармоничная личность»). Вторая оппозиция: ориентация на массовое поведение или уникальное (соответственно, «массовая личность» и «уникальная личность»). В первом случае человек выстраивает свою жизнь в пространстве заданном социумом, выбирая из тех возможностей, которые в нем сформировались и предоставляются каждому. Во втором он, подобно Сократу или Христу, прокладывает новые пути и при этом часто или как
