Бездонный свет, Размазанный по стенам Рукой безумца

***
Бездонный свет,
Размазанный по стенам
Рукой безумца,
Полного надежд –
Мое дыханье –
Нить пастельной ночи,
Холодный глаз
Поверженных смертей.
И если мрак
Толпой засуетиться
На толстых плитах
Мраморных полов –
Мое дыханье –
Цвет листвы осенней,
Горячий пепел
Мертвого огня.
И свет и мрак
В бессмертии едины:
За шагом ночи –
Беспросветность дня.
***
Кожей бредили голые плечи,
Двери – петлями, полными масла,
Руки – пальцами, спазмами боли,
Круглой формой – квадратные стены,
Жизнь – простреленной частью сознанья,
Я – планетой с подземным туннелем,
Чьи просветы темнее огня.
***
Я растворюсь на обложке тумана,
В пыли железной потока песчинок –
Я растворюсь на короткую вечность,
Грезя о горном, широком ущелье,
В нем я запрячу уставшую душу,
Чудо-полоску, израненный призрак,
Легкую смесь уцелевших желаний,
Душу – в которой не будет меня.
***
Все, что смогла, я тебе подарила,
Выжжен простор и взъерошены степи,
Волосы вьются, ветрами болея,
Губы разбиты на сотни осколков,
Слово рождается мертво-невинным,
Грязь чистоты безупречной раскрыта –
Я не смогла распознать совершенство
В волнах, гниющих в забытых лагунах.
***
Она умерла – ее тело забыли
В увядшей глазнице пустого патрона –
Ей холодно стало в немом коридоре
На белом ковре из лебяжьего пуха.
Она отворила закрытые двери –
Накрывшись плащом, безмятежно нагая,
Ступила на плиты, облитые медом,
Ей мир покорился – на миг или вечность!
***
Он сказал: «Ты само совершенство!» Для меня же казалось безумным,
Полным страха и бледной надежды
Его слабость, вершащая судьбы.
Он провел по моим очертаньям
Белым пальцем, измазанным маслом
Темной краски с палитры забвенья Я увидела то, что искала
так давно в мире этом и том.
***
Если спросят меня перед смертью:
Чем забыла ты вскользь поделиться?
С кем хотела ты вновь попрощаться,
Приложившись губами к изгибам
Теплых рук, утонченно-изящных?
Я бы руки свои целовала,
Легким всплеском глухого блаженства
Лишь за то, что на это решились.
***
Я писала тебе иногда
Красной краской на теле луны,
Свежим соком топленого льда.
Я писала тебе до весны.
Я играла тебе без конца,
Издавая погибшие трели.
Твоего я не знала лица,
Я играла, но пальцы белели.
Я не пела тебе, но звала,
Черных клавиш касаясь руками.
Лишь себя я вписать не смогла
Между звуками-материками.
***
Если бы смерть затравила меня,
Дернув рукой в отсыревшем потоке,
Голосом плоти коснувшись камней Звезд, утонувших в насмешках луны,
Комнаты, свитой в коварный клубок
Чувств одиноких, наполненных блеском
Дыр в пустоте упрощенного мира,
Стаи теней, полетевших за кровью
Жертв, завороженных блеском секиры,
Тонко свистящей в горячем тумане,
Громко тонущих в парах откровений,
Слабых объятьях великой вселенной –
Я бы ушла, позабыв отравиться
Газом короткой мелодии света,
Клейкой на вкус и притворно манящей,
Я бы воскресла, увидев себя.
***
Мы – апатия света,
Грех невинного мира,
Легкость жесткого слова,
Растворенного в соли;
Темнота отчужденья,
Крик отравленной лани,
Гнев нейтрального солнца,
Посиневшего в луже.
Мы изранили руки,
Отбросив осколки,
В утонувший бесшумными,
Страхами ливень.
Наши кости горели
В парах горизонта,
Издавая короткие
Звуки печали.
Глобус мыслей застыл
В теле, режущем стены –
Мы прошли сквозь барьер,
Отрицая себя.
***
Скользит порочное стекло
По трем углам моей печали.
Костлявым скулам нужен жар
Щипцов, нагретых до крови.
Клеймо, шипя в жиру и пенясь,
Слезится под холодным душем
Дождей, отравленных цикутой,
Смертельно раненых внутри.
Разбита лучевая вязь,
Как свежий оттиск отражений.
За тем чернеющим порогом
Другие ждут своих времен.
И в теплой жиже угасаний,
Накинув покрывало ночи,
Уходит диск слепого солнца,
Под мой незавершенный стон.
***
Чтоб грезить спелыми губами,
Нужна сплошная вечность часа,
Бессмертие зовущей раны,
Проколотой в сухих ладонях.
Чтоб рвать остывшими зубами
Холодный жар убитой плоти,
Нужна стальная древесина
Для обжига невинных душ.
И если всем вина не хватит,
Разлитого кровавой лужей
На гладкий пол морщин соленых,
Разбейте кубок с новым днем!
Чтоб петь в безлунном поднебесье,
В страстях ища куски желаний,
Чтоб вечность часа стала мигом
Не для меня. Для спелых губ!
***
Он назвал меня падшей
С небес. Или в пепле
Зацелованной мраком
Тоскливого солнца,
Чья верхушка сгорела
Дотла на равнине
Моей белой души
В поцарапанных пятнах.
Он забросил меня
В щель разбитого слова,
Наказав меня плетью
Отравленных пальцев –
Я стояла нагая
Средь стаи звериной,
Я могла бы рыдать,
Но пришла немота.
***
Летали птицы над землей,
Касаясь крыльями полотен,
Написанных не мной, а вами,
Объятых пламенем свечи.
В пустынном небе грелись тучи
У края мокрого камина,
Облитого летучей краской
Времен, заправленных тоской.
Ложился снег прохладным пеплом
На грудь земли, сцепившей руки
У алтаря чужих желаний,
Распятых мною на кресте.
А вы стояли, прислонившись,
К венкам, увядшим на могилах –
Засыпанных полотнах судеб –
Казнивших наше естество.
***
По стеклянной поверхности неба
Вниз сбегают палящие капли Легкий всплеск на губах предвкушений,
Белый трепет холодных зубов –
Сквозь оконные рамы клокочет
Пена манящих воду желаний Вечный смысл неоконченных красок
У палитры чарующей мысли.
Стало жарко…
Светит глаз отдаленного солнца
Воспаленным комком желтой шерсти–
Хлеб цветет золотыми лучами,
В посеребренных водных просветах.
Я жива, но совсем ненадолго
Для чужих, отдаленных страданий,
Для украденной лунной дороги,
Для высокого чувства любви.
***
Вода стекала по лицу
В котлы разрезанных ключиц,
По прядям ленточных волос,
Окрашенных песочным медом.
Дымились сном колокола,
Отзванивая яркой вспышкой
Плакучих трелей, полных слов,
Несказанных еще при жизни.
Мы пели, разжигая страсть
Сухой, нескошенной травы,
Вплетая в длинные венки
Воды янтарной отраженье.
И вечность на краю луны
Летела в гордые объятья,
На волчий зов голодной стаи,
Касаясь платьем пустоты.
***
Я пришла к тебе ночью –
Дрожали ресницы –
Персик кожи светился
Морскими огнями.
Я коснулась бедром
Края матовой вазы,
Разбудив отраженье,
Блеснувшее пеплом.
В окнах жили фантомы,
Гнездясь в белых рамах,
Струйкой легкого газа,
Сигарного дыма.
В плотном шелке тумана
Рождались просветы
Бесконечного страха,
Зашитого в теле…
***
Сон уходит к покатым вершинам
Неспокойного старого дня,
Слабый ветер теряет догадки,
Увлекаясь чужими следами,
Липкой грязью израненных ступней,
Отрицая невинность смиренных,
Изнывая над кромкой-постелью
Полных свежести век хрусталя.
На странице теряются буквы,
Бледной струйкой сочится нелепость,
Свет темнеет округлым зигзагом
В голых дырах просроченных слов,
Греет чуткость отточенных пальцев,
Слитых в теплую чашу печали,
А в забытых серебряных нитях
Бьется стайка загадочных снов.
***
Мне осталось напиться воды
Из колодца с проломленным днищем,
Окунувшись в прохладную зыбь,
Серебристых, затравленных волн.
Мне осталось забыться от скуки,
Завернувшись в потертые тряпки
Или солнцем прожженные платья,
Закусив белый шарф до крови.
Мне осталось без слов помолиться,
Устремляя глаза в синий вечер.
Я хочу, чтобы зной растворился
И сказал мне тихонько: «Уйди!»
Мне осталось уйти за просветы
Отстраненных горами полотен
Двух озер, отороченных илом,
Переполненных чувством тоски.
***
Я не крала слова, не болела
Сумасшествием гениев рифмы,
Я смотрела вперед на вершины
Воскрешенных напевами мыслей.
Я не стала бежать от терзаний
Растревоженной солнцем капели –
Если б силы мои не погасли,
Если б руки мои не повисли!
Я летела в заброшенный город
На краю одичавшего мира –
Приземлившись на тонкие плиты,
Я утратила чувство любви.
***
Три окна, окованных медью Утонченные линии лепки Костный мозг в моем прошлом просрочен –
Не успел новый день возродиться.
Я как гвоздь, темным телом наружу –
Отвечаю за светлые пятна –
Ткань топорщиться нитями глаза –
Испещренного молнией слез.
У конца обнаружились дыры –
Словно кошки скребутся руками –
Миллионы людей на дорогах –
Сокращенных на полгоризонта.
***
Все оголенное прикрыто
Семью простыми покрывалами –
Земля впитала запах слабости
Души с простреленными нервами.
Ногтей подпиленная кромка
С руки стекает воском плавленым –
На проводах мерцают искрами
Пылинки кающейся мглы.
Все бестелесное смягчается
В пуху дремотного сознания –
И вечность черного безумия
Рождает матовую плоть.
***
Ложь расплылась протухшим жиром
На толстых пальцах…
Я сумела
Ее пресечь…
Любовь упала коркой соли
На мой ковер…
Я распознала
Ее пятно…
Лесть растворилась в горном эхе
Чужих побед…
Я проиграла
Свою дуэль…
Итак, в кого мне превратиться?
Ведь я сумела,
Распознала
И потеряла…
Горечь слов.
***
Она пришла заплечным ветром,
Ревущим в тонкой паутине
Сквозных витражных отражений,
Осколков мутного стекла –
Дыхание свернулось точкой
На дне безвкусного стакана,
В вине, поющем черной кровью,
Сгущаясь в желобках стола.
Она застыла белым пеплом
С губами перечного цвета
И, прикоснувшись к пятнам крови,
В моих ладонях умерла.
***
Осень переспала не со мной –
Я ладони лета целовала,
Губы истомившейся зимы,
Тихий сон весеннего начала.
Ее плач я слышала в бреду,
Смех ловила в нитях белой пены;
В острых каплях – золотую вязь
Беспощадной, роковой измены.
Мое тело ранили века,
С визгом рвались тонкие морщины–
Мы таили праведную грусть:
Осень, я – и многие мужчины.
***
Слыша звуки, дыша переплетом
Сотен тысяч безликих скитаний,
С тухлой памятью, равной началу
Одиночества, слитого в баки,
В узких дырах с покусанным краем,
В корке кислых от сна апельсинах,
Застывает мечта – обреченно –
А над ней завывают собаки.
***
Горы лоснились подтаявшим маслом,
В ребрах белеющих каялась мгла.
У тишины раздвоилось дыханье –
Ночью она бесконечно лгала.
Поиск стучался в висках на вершинах,
В камне, засохшем над белой тропой –
Воздух ронял заостренные капли
Редких дождей над седой головой.
Миг пустоты, нашпигованный слизью
Мокрых пещер, ледяного огня –
Я научилась съедать без остатка,
И без остатка съедали меня.
***
Если бы смерть затравила меня,
Дернув рукой в отсыревшем потоке,
Голосом плоти коснувшись камней Звезд, утонувших в насмешках луны,
Комнаты, свитой в коварный клубок
Чувств одиноких, наполненных блеском
Дыр в пустоте упрощенного мира,
Стаи теней, полетевших за кровью
Жертв, завороженных блеском секиры,
Тонко свистящей в горячем тумане,
Громко тонущих в парах откровений,
Слабых объятьях великой вселенной –
Я бы ушла, позабыв отравиться
Газом короткой мелодии света,
Клейкой на вкус и притворно манящей,
Я бы воскресла, увидев себя.
***
Я нарисую тень лица,
Пройдясь по улицам забытым,
Накинув домотканый плащ
На крыши каменных домов,
Касаясь белой пустоты,
Ложась в засоренные урны,
Губами слизывая смех
Крадущих темноту воров.
Я отыщу холодный бриз
В чертах, таящих лень эскиза,
Сплету из нитей небосвод
Руками полукруглых сфер,
Касаясь языком чернил
Горячих луж, рожденных снегом,
Луны с пятном на голой шее,
Чей облик одинок и сер.
***
Ты смотрел на порочное пламя
Моих щек, нарумяненных вишней,
Свежих глаз, преломляющих отблеск
Твоего упоенного взгляда.
Красный дождь угасал на пороге,
Расстилаясь невидимым морем,
В сочных водах звенела песками
Беловато-седая прохлада.
Растворяясь в израненных стенах,
В полумертвых, бессточных канавах,
Ты терялся в толпе отдаленной,
На скамье обретая покой.
Я смотрела на бледное пламя
Твоих рук с неживыми локтями,
Тонких пальцев, обернутых сыпью
Чистоты, унесенной рекой.
***
Я не птица, рожденная бурей Ты не слабость моих прегрешений Я не четкая грань переплета –
Ты не книга короткого дня.
Я светящийся шар на витрине –
Ты стекло отрешенного мира,
Я израненный, бледный подранок
В языках молодого огня.
***
Как тронуть линию беззвучных губ –
Блаженный месяц дымчатого неба,
Распятый на жемчужной простыне
Кровавых звезд, разорванных ветрами?
И если я забуду затворить
Высокий купол на вершине храма,
Скользнув, как тень, за ливневый поток,
Нависший над холодными мирами –
Ты след оставь, чтобы вернувшись, я
Смогла коснуться линий бытия.