идеалы просвещения и реалии хх века (м

ИДЕАЛЫ ПРОСВЕЩЕНИЯ И РЕАЛИИ ХХ
ВЕКА (М. ХОРКХАЙМЕР, Т. АДОРНО)
СОДЕРЖАНИЕ
ВВЕДЕНИЕ .............................................................................................................. 2
1. Просвещение .................................................................................................... 4
2. Философские взгляды Хоркхаймера. .......................................................... 10
3. Идеи Теодора Адорно. .................................................................................. 14
4. Диалектика Просвещения. ............................................................................ 19
ЗАКЛЮЧЕНИЕ ..................................................................................................... 27
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ ............................................. 29
2
ВВЕДЕНИЕ
Философия
XX
века
–
характеризуется
новым
этапом
западноевропейской, русской философии и связями с именами философов
экзистенциалистов, неофрейдистов, с идеями философии жизни, идеологии
франкфуртской
школы
и
т.д.
Новая
эпоха
с
её
ценностями
и
представлениями отразилась в философских учениях.
Философия отражает трагическое противостояние между традицией, и
новыми отношениями (формированием права и государства). Философия именно такой тип мировоззрения, который во все времена передавал в
теоретической или художественной форме крзисность эпохи и рождение
новой культуры.
У Просвещения всегда были свои критики, в том числе и маркиз де Сад,
который бросил в лицо просветителям: если вы хотите освободить человека,
то освободите и его половые инстинкты. Это вполне в духе "сексуальной
революции" 60-х г. ХХ в.
Надо сказать, что наиболее последовательная и тотальная критика
основных идей и культуры Просвещения содержится только в работе Т.В.
Адорно и М. Хоркхаймера "Диалектика Просвещения" (1947). Главный
смысл этой работы состоит в том, что "просвещение тоталитарно как ни одна
из систем"1.
В "Диалектике Просвещения" дана подробная критика научного и
философского разума нового времени. Хоркхаймер и Адорно называют
идеологию Просвещения "тоталитарной системой" (но такова, впрочем,
всякая целостная система идей, возводящая в абсолют некие абстрактные
принципы). Логика критики такова. Наука и философия Просвещения
интересуются
1
не
одноразовыми,
непосредственными,
Арон Р. Избранное. Введение в философию истории. – М., Спб. ,2000
неповторимыми
3
процессами, а лишь общим, повторяющимся – тем самым осуществляется
"негация непосредственного", вводится "принцип повторения"2.
Приведение к абстрактным, лучше всего к математическим, стандартам другой принцип просветительской науки. Мир как бы упаковывается в
систему понятий, категорий логики. Несмотря на то что все эти занятия
кажутся весьма далекими от жизни, они служат вполне конкретной
социальной цели. Ибо универсализация идей, их доминирование в
концептуальной сфере вырастают на основе действительного "актуального
господства" в реальной жизни человека и человечества. Математические
процедуры становятся, так сказать, ритуалом мышления и превращают
живые мыслительные процессы в "вещественные" инструменты.
Создается математическая, сциентистская мифология, за фасадом
которой скрывается то же самое усиливающееся господство одних людей над
другими.
Разрушение, закат, затмение разума находят специфическое проявление
в философии - в частности, в том, что позитивистская, прагматическая,
словом
утилитаристская,
инструментализация
разума
не
только
констатируется, ко возводится в особую заслугу современной научной
мысли. Критикуя инструментализацию разума, его "затмение", Хоркхаймер и
Адорно отнюдь не отказываются от рационализма. Напротив, критику и
"самокритику" разума они расценивают как необходимую предпосылку его
спасения от всех и всяческих угроз, как поворот от господства-подчинения с
помощью инструментального разума к действительному освобождению
человека и человечества. Но в ближайшей перспективе не приходится
ожидать ни отмены глубоко укоренившихся отношений господстваподчинения, ни изменения веками доминировавших идей и принципов. Тем
не менее, критика общества и критика разума остаются первостепенной
задачей философии, а также задачей литературы и искусства.
2
Арон Р. Избранное. Введение в философию истории. – М., Спб. ,2000
4
1. Просвещение
Авторитетный
философ
Ю. Хабермас как-то
назвал
проблему
просвещения главной проблемой современности. На Западе, начиная с 30-х
годов, выходили книги о бедах, которые принесла "эпоха Просвещения"
Европе. Самая известная из таких книг "Диалектика Просвещения" Т.В.
Адорно
событие
и
М. Хоркхаймера. Они доказывали,
века
XX-го
–
Освенцим
что
самое страшное
– закономерный итог эпохи
Просвещения, даже всей западной цивилизации, начиная с древних греков3.
Другим
масштабным
критиком просвещения
был
француз М. Фуко.
Согласно его концепции, просвещение всегда выступает в качестве
сопроводительной
стратегии
некой
инстанции,
преследующей
свои
экономические и политические цели. Аналогично и с прогрессом свободы
(предоставление псевдовыбора).
Когда разворачивается стратегия, субъекты должны быть приведены
к "общему знаменателю" или же включены в определенную страту, должны
играть свою роль. Они должны освоить определенную заданную модель
поведения со своими параметрами, внутри которых субъект "свободен" и
"активен". Для того, чтобы такое включение стало возможным, с субъектом
необходимо вступить в контакт. А для этого уже нужен общий язык, общая
знаковая система. Уже обучение языку само по себе есть предварительная
работа.
Вступление
в
контакт
и
навязывание
определенной
модели
поведения строится через систему вызовов. Субъект ставится перед чемто (фактом, информацией, вопросом, проблемой), на что он не может не
отреагировать. Пусть даже
его реакция будет в не-реакции. Это тоже
допускается и контролируется стратегией.
3
Якушев А.В. Философия (конспект лекций). – М.: Приор-издат, 2004. – 224 с.
5
Если человек знает язык, на котором к нему обращаются, он не может
не понять, что ему говорят. И он вынужден что-то предпринять в ответ
на сообщение. Он может не делать ничего, может повести себя каким-то
другим способом (который предсказуем). Вся гамма возможных реакций
учтена
и поддается контролю. Главное, чтобы
непредсказуемо, на что
способен только тот,
субъект не повел себя
кто вообще не понимает
сообщения, не знает языка.
Такого человека обращение не ставит в экзистенциальную ситуацию
выбора. У него не задействуются решимость, воля. Он не испытывает вины
за
не-выбор,
не
рассматривает
предложенные
варианты
как
свои
возможности.
Сообщение не касается ни прошлого, ни настоящего, ни будущего.
Человек живет так же, как жил,
подтверждая парадоксальную формулу
Виттенштейна "то, что я не знаю,
способным ответить на вызов, на
меня не интересует"4. Чтобы быть
провокацию,
субъект
должен
принадлежать к символическому полю, в нем должно быть то, на что
направлена провокация, что она провоцирует. Даже не-ответ со стороны
субъекта – это тоже реакция, оставляющая в нем шрам, рубец, вину (в
экзистенциальном понимании) при условии, если провокация достигла
цели.
Классический идеализм предполагал, что символическое присутствует
в субъекте виртуально, поэтому обучение и строилось на провокациях,
на вытягивании этого виртуального, на развертывании его из "в-себе" в
"для-себя". Таково, например, искусство маевтики Сократа (маевтика –
повивальное искусство). Сократ сравнивал себя с повивальной бабкой,
помогающей внутреннему появиться во вне. Он использовал для этого
метод вызовов-вопросов-провокаций. Естественно, что педагог (т. е. тот,
кто ведет ребенка) при устраивании этой системы вызовов-провокаций
4
Мареев С.Н., Мареева Е.В. История философии. – М.: 2004.
6
должен руководствоваться целью, заранее заданным образом. Достигший
этого образа считался "образованным". Римляне, преклонявшиеся перед
греческой ученостью, просто брали образованных
греков за
образец.
Образец "образованного человека" включал в себя перечень непременных
атрибутов. Путем подражания и дрессировки человек просто должен был
копировать эту модель. "Всякий образованный человек должен знать, уметь
увидеть, прочитать то-то и то-то" – вот формула этой педагогики. Быть
необразованным немодно, непрестижно, постыдно.
Но чтобы включить эту мотивацию, предварительно должны быть
уяснены символические различия между модным и немодным, высоким и
низким, должна быть интериоризована политическая властная иерархия.
Легко заметить, что эти две модели (греческая и римская) до сих пор
соперничают в педагогике. Так или иначе везде господствует "образ".
Просто
исторически
он менялся. Христианская
культура требовала
соответствия человека "образу и подобию Бога" (характерен трактат Ф.
Кемпийского "О подражании Христу"); когда арабы принесли в Европу
греческую ученость, то сформировался новый образец ученого, которого
ковали схоластические университеты с их дрессировкой и зубрежкой. В
эпоху Возрождения были открыты другие античные источники, и образец
образованного человека опять претерпел изменения.
Теперь кроме Библии и Аристотеля всякий культурный человек обязан
был знать античных поэтов. Власть каждый раз давала "социальный заказ"
на нужный ей образ. Причем светская власть. Если религия настаивала на
сохранении между образованным клиром и простолюдинами, то светские
власти, напротив, предпринимали попытки обучить народ грамоте.
Эпоха Просвещения (недаром она так названа) была важнейшим
историческим этапом в формировании современной системы тотального
господства. Просвещение – как всегда – сопутствующая стратегия. На самом
деле тогда формировалась концепция свободы как псевдовыборов, тогда
родились
тюрьмы,
родились клиники, родилась система физической и
7
интеллектуальной
эксплуатации. Тогда родился "образ" современного
человека. В гуманитарной области он должен быть либералом (та самая
свобода),
в
технической
области
– прогрессистом, трудоголиком,
технарем и т. п. Само различие "гуманитарного" и "технического" (и
единство, конечно, тоже) укоренено в этой эпохе5.
Поначалу, на заре капитализма, все это имело еще грубые формы. А.
Смит рассматривал
образование, переквалификацию и т.п. в терминах
стоимости, как реинвестицию капитала:
"Человек,
обученный
ценой
больших затрат труда и времени, подобен дорогостоящей машине". Но это
иллюзия. Как пишет Бодрийяр: "Образование, обучение, школа – это не
особые,
косвенные
формы капиталовложений.
Они непосредственно
представляют собой общественные отношения порабощения и контроля.
Капитал в них не стремится к сложному труду, а несет абсолютные
убытки, жертвуя
огромной
частью "прибавочной стоимости"
ради
воспроизводства своей гегемонии". В самом деле образованные люди
становятся основой истеблишмента. Тогда как нищие невежественные массы
несут угрозу (в отличие от феодальной системы, где все наоборот).
Что
представляет собой современное образование? Все тот же
причудливый набор рудиментов и атавизмов просвещенческих доктрин, о
чем свидетельствует сам набор школьных и вузовских дисциплин. Свой
отпечаток
накладывает национальное
политическая
география
и
т.п.)
и
государство
современные
(язык,
история,
космополитические
дисциплины, готовящие людей к способности встроиться в техническую и
гуманитарную реальность.
Власть
задает
"образы"
"национальные концепции" и
и
нужные "модели", парадигмы,
т.д. Существует огромное количество
псевдовыборов, каждый из которых соблазняет, заманивает, провоцирует
субъекта, а точнее, заложенные в субъекте способности. Как можно видеть,
5
Мареев С.Н., Мареева Е.В. История философии. – М.: 2004.
8
со времен античности ничего не изменилось. Все те же "образы" и
"модели". Все то же провоцирование виртуальных, скрытых в субъекте
способностей, талантов, т. е. того, что родственно этим образам и моделям.
Есть,
впрочем, и другие
концепции
образования, например,
исключающие виртуальное присутствие способностей в субъекте. В таком
случае начальным этапом является
контаминация, заражение субъекта
"культурой". Тогда человек рассматривается как существо,
способное к
заражению. В отличие от животных он изначально страдает культурным
иммунодефицитом.
В
нем
нет
антител, блокирующих
восприятие
культуры. Но тогда встает вопрос, откуда вообще взялась эта культура.
То, что сегодня уже никто не требует соответствия определенному
"образу"
(мы
живем
в эпоху конца
напротив, требуют культивировать
классического образования), а
индивидуальность, самому выбирать
предметы обучения, профессии и т. д., нисколько не ущемляет описанную
выше провокационную модель.
Просто культура как таковая есть зыбкая взвесь этих образцов и
провокаций, где
каждый
находит
свою
игрушку
(свое
призвание)
согласно "заложенным природой (или Богом) способностям". Наличие
огромного количества псевдовыборов и возможность самому строить себя,
"свою
индивидуальность" ничего
глобальной,
ровным
счетом
тотальной системе все равно, кто
не
меняет. Этой
именно и
какое место
займет, главное, чтобы места были заняты.
Главное,
чтобы не осталось неприсоединенных (детей, дикарей,
сумасшедших и невежд). Хотя и для них отведены свои резервации, свои
места и в будущем (стараниями правозащитников), их индивидуальность
окончательно будет признана. От принуждения к чему-то определенному, к
"образу"
мы перешли к принуждению к
"различию"
(оригинальность
требуется, она в моде), но это означает не освобождение, а как раз
наоборот
–
нестандартное
установление
поведение
полного господства.
было риском
Если
раньше
любое
для системы и поэтому
9
подавлялось, если раньше это поведение несло угрозу, то сегодня система
настолько окрепла, что уже не чувствует угрозы. Ей уже безразличен
каждый различный член.
Современное образование – это "широко закрытые глаза". Почему
"закрытые", уже понятно. Почему "широко"? Да потому, что закрывает их
именно тот
самый
"широкий"
спектр
псевдовозможностей
самореализации, который представляет современная система.
Сегодня от одного ничего не зависит. Не зависит даже от некоторых.
Нет ни одного человека, ни одной организации, способной управлять
мировыми процессами, способной опрокинуть это бессубъектное господство.
Пожалуй, это могли бы сделать некие "многие". Отсюда система еще
чувствует угрозу, и поэтому требует "различий", "оригинальности".
"Разделяй и властвуй" – древнейшая формула, не только руководство
для политика. Разделенность
сама по себе порождает власть,
даже
бессубъектную. Властвует сама власть. Не кто-то обладает властью, а власть
обладает кем-то. Борьба политических партий за власть на самом деле –
борьба за подчинение, борьба за место, в наименьшей степени пронизанное
властными потокам6и.
Бэкон на заре Нового времени говорил: "Знание – сила". Означает ли
это,
что
тот, кто впитывает
в себя всю
транслируемую миром
информацию, обладает властью?
Нет, сила и власть (в большей мере) состоят в том, чтобы знать "что",
"как", "где" и "когда" подавать. Равно как и свобода состоит не в свободе
выбора между различными телеканалами и публикациями любого рода, а в
возможности программировать эти каналы и публикации. Впрочем, и те, кто
программирует и манипулирует, также несвободны.
Они принадлежат
системе так же, как "плюс" и "минус". Одни не обходятся без других и
создают гармоничное целое.
6
Философия Учебник / Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной, В.П. Филатова. – М., 1997.
10
2. Философские взгляды Хоркхаймера.
Хоркхаймер (Horkheimer) Макс (1895- 1973) – немецкий философ и
социолог.
Он
является
одним
из
авторов
программной
работы
Франкфуртской школы "Диалектика просвещения" (в соавторстве с Адорно,
1948).
Основные его очинения: "Штудии о семье и авторитете" (1936),
"Традиционная и критическая теория" (1937), "Затмение разума. Критика
индустриального разума" (1947), "Исследования предрассудка" (в 5 томах,
1949- 1950), "Ностальгия по совершенно Иному" (1961), "Социологика" (в
соавторстве с Адорно, в 2 томах, 1962), "Критическая теория" (в 2 томах,
1968), "Заметки с 1950 по 1969 и сумерки" (1974) и др.
Придерживаясь благородного принципа идейного противодействия
тоталитаризму в любых его обличьях, опираясь на ценности либерального
общества,
Хоркхаймер
опасался
избыточного
усиления
механизмов
социального контроля также и в рамках современной демократической
индустриальной цивилизации (эволюция капитализма от либерализма
рыночного типа до монополистического капитализма, всегда чреватого
тоталитаризмом, которую проследил и прокомментировал Хоркхаймер, – по
его мнению, предоставляла для этого достаточный материал)7.
По Хоркхаймеру, эта тенденция неизбежно сковывает свободную
инициативу, воспроизводит социальные характеры авторитарных ориентации
и поэтому пагубна для механизмов общественного самообновления. В
контексте этих исследований М. Хоркхаймер в известной мере опирался на
парадигму марксового типа: законы капитализма, по его убеждению,
предполагают фашизм: "Фашистская идеология на манер старой идеологии
гармонии маскирует истинную суть: власть меньшинства, владеющего
7
Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. – 3-е изд., перераб. и доп. – М.: ТК Велби, Изд-во
Проспект, 2003. – 608 с.
11
средствами производства. Стремление к прибыли выливается в то, чем всегда
было, - в стремление к социальной власти"8.
Задача же философии XX в., согласно Хоркхаймеру – оказать содействие
индивиду в его противодействии тем формам тотальной организации
социального бытия, которые оказываются инициированными авторитарными
режимами. Развивая учение Фромма о социальных характерах, Хоркхаймер
обратил особое внимание на статичную и достаточно косную суть этих
"сложившихся систем реакций общественного индивида, исполняющих
решающую роль в поддержании изживших себя социальных систем".
Экспансия бюрократического аппарата во все сферы социального бытия,
по Хоркхаймеру была сопряжена с осуществлением на практике идеалов
прогресса, заданных еще с 1789: "равный и эквивалентный обмен закончился
абсурдом, и этот абсурд есть тоталитарный порядок".
По мнению М. Хоркхаймера государственный капитализм в версии
коммунизма - всего лишь один из вариантов авторитарного государства.
Массовые организации детища буржуазного строя - пролетариата - по самим
принципам своего функционирования не могли перешагнуть рамки
централизованного, бюрократического администрирования. Любые попытки
формирования механизмов "рабочего" или какого угодно контроля за
госаппаратом
снизу
результировались
исключительно
в
облике
традиционной гонки за прибылью, усугубленной амбициями плановости.
В "Диалектике просвещения" Хоркхаймер и Адорно уделяют особое
внимание метафизике власти, стремящейся как подчинить внешнюю
природу, так и обусловить и предзадать репертуары формирования самости
индивида в западном обществе. Претензии практически любой власти в XX
в. на оптимизацию и рационализацию социальных отношений, по мнению
Хоркхаймера, абсурдна в корне: "Если мы хотим говорить о болезни разума,
то не в смысле болезни, поразившей разум на определенном историческом
8
Adorno T., Horkheimer M. Sociologica. 2 Bde. Fr./M., 1962.
12
этапе, а как о чем-то неотделимом от природы цивилизованного разума, так,
как мы его до сих пор знаем. Болезнь разума породила жажда человека
господствовать над природой"9. Последняя же вне контекста осмысления ее
человеком обрекается на положение цели, эксплуатация которой не
предполагает каких-либо пределов.
Человек принуждается к функционированию в ипостаси чьего-то
инструмента исключительно под флагом лозунга индустриального освоения
и покорения окружающей среды. Человек становится средством для
достижения этой цели. Он вынуждается к деформации подлинных
человеческих устремлений: "...с рождения человек только и слышит о том,
что успеха можно достичь лишь посредством самоограничения. Спастись,
таким образом, возможно лишь древним способом выживания - мимикрией".
Востребуется лишь мышление, готовое обслуживать исключительно
эгоистические групповые интересы властвующих структур. "Придворные"
мыслители аргументируют и пропагандируют идеи унифицирующего облика
жизни, в котором господствует глобальная стандартизация, обожествляется
производство, минимизируется свободное, личное время индивида.
Разум в условиях индустриальной организации общества, по мнению
Хоркхаймера, не может трактоваться как характеристика, внутренне
присущая реальности. Его задача сводится к "способности калькулировать
вероятность и координировать выбранные средства с предзаданной целью,
мышление же теперь призвано служить какой угодно цели - порочной или
благой. Оно - инструмент всех социальных действий, устанавливать нормы
социальной или частной жизни ему не дано, ибо нормы установлены
другими... Все решает "система" - власть... Разум совершенно порабощен
социальным процессом. Единственным критерием стала инструментальная
ценность, функция которой - господство над людьми и природой"10.
9
Adorno T., Horkheimer M. Dialektik der Aufklärung. Amsterdam, 1948.
10
Adorno T., Horkheimer M. The Eclipse of Reason. N.Y., 1947.
13
Единственной неотчужденной формой интеллектуализма в таких
условиях, по мнению Хоркхаймера, способно выступить "критическое
мышление",
которое,
ослепления",
сохраняет,
ослабляя
таким
в
обществе
образом,
и
"универсальную
значимый
связь
политический
потенциал.
М. Хоркхаймер подчеркивал, что построение конкретного образа
"светлой общественной перспективы" не осуществимо: "цель, которую
критическое мышление стремится достигнуть - разумное состояние коренится... в бедственном состоянии современного общества. Однако с этим
бедственным состоянием еще не дан образ его преодоления". Абстрактная
идея эмансипированного общества, тем не менее, содержит в себе, по мысли
нормативный потенциал, значимый в любом диапазоне изменений наличной
социальной ситуации. Главное в этом контексте - установить и творчески
воспроизводить нормативные ориентиры критики современности. Главной
же целью критической теории оказывается, согласно Хоркхаймеру, не только
"умножение знания", но и "эмансипация человека из порабощающих
отношений".
Философия у Хоркхаймера отличается от науки (особенно от
социальной) тем, что не имеет социального заказа по параметру диапазона
собственного проблемного поля, либо по масштабам и по глубине
получаемых выводов: ее роль всегда - в оригинальном, нонконформистском
прочтении и интерпретации схем наличного, традиционного бытия - в
оппозиции ему.
М. Хоркхаймер не скрывал, что его ранние симпатии к марксизму были
обусловлены потенциальной угрозой национал-социализма. В итоге, по
Хоркхаймеру,
выяснилось,
что
социальное
положение
пролетариата
оказалось возможным улучшить и без революции, а всеобщий интерес
оказался далеко не идеальным стимулом для общественных перемен.
Надежда, по Хоркхаймеру, может быть продиктована и обусловлена
лишь осознанием того факта, что все люди "страдают и умирают". Он
14
полагал, что теология XX в. может продуктивно интерпретироваться лишь в
том смысле, что, несмотря на характерную для мира несправедливость, она
не сможет утвердиться в качестве заключительного аккорда: "Задача
философии - перевести все это на язык слов, чтобы люди смогли услышать
голоса, превращенные тиранией в молчание"11.
3. Идеи Теодора Адорно.
Адорно (Adorno) Теодор (1903-1969) - немецкий философ, социолог,
музыковед, композитор.
Один из ведущих представителей Франкфуртской школы, внес крупный
вклад в эстетику модернизма. Творческую деятельность А. начал уже в 17летнем
возрасте
с
опубликования
первой
критической
статьи
"Экспрессионизм и художественная правдивость" (1920), в которой речь шла
об
экспрессионистской
драме.
Следом
появляются
полемические
и
критические статьи преимущественно о музыке. В них предметом
рассмотрения Адорно становятся музыкальные направления, формирующие
образ "музыкального ландшафта" 1920-х.
При этом метод анализа Адорно феноменов передачи музыкального
содержания
характеризуется
акцентированием
не
художественной
выразительности, а когнитивного потенциала музыки, что свидетельствует о
рациональном осмыслении музыкального материала. С начала 1920-х
вовлечен
социальных
в
интеллектуальную
исследований,
орбиту
вокруг
Франкфуртского
которого
стала
института
складываться
так
называемая Франкфуртская школа.
Философия Т. Адорно строилась на исходном мотиве о необходимости
подвергать критике любые теории общества по мере исторического
изменения
11
последнего.
Ранние
философские
работы
Философия. Учебник для вузов / Под общ. ред. В. В. Миронова. – 2004.
Адорно.
были
15
посвящены критическому разбору философских систем Гуссерля (1924) и
Кьеркегора (1930), которые критиковались им за пренебрежение факторами
социальной реальности и приоритетную трактовку субъекта12.
В этот же период ярче всего сказались симпатии Адорно по отношению
к марксизму, - марксизму неортодоксальному, разработанному Лукачем и
Коршем, некоторые установки которого Адорно будет разделять в течение
всей жизни. Наиболее значимой для философии была марксистская
концепция товарного фетишизма, интегрированная с идеей Лукача об
"овеществлении". В 1934 Адорно эмигрировал из фашистской Германии в
Великобританию, с 1938 жил в США. В эмиграции связи Адорно с
институтом
особенно
укрепились,
обернувшись
интенсивным
интеллектуальным сотрудничеством. Результатом стала одна из важнейших
работ Адорно "Диалектика просвещения" (1947), написанная им совместно с
Хоркхаймером. В ней авторы бросили вызов вере в исторический прогресс,
которая составляла незыблемый потенциал марксистской традиции.
История общества интерпретирована в книге как универсальная история
просвещения. Показано, что в ходе борьбы за выживание человек вынужден
постоянно совершенствоваться в управлении миром в своих собственных
субъективных целях. Эта постоянная ориентация на господство изменяет
сущность
человеческого
мышления,
делая
его
несостоятельным
в
осуществлении своей собственной саморефлексии, низводя разум до
значения неизменного во всех ситуациях инструмента.
Так
процесс
просвещения
оборачивается
последовательной
рационализацией мира в субъективно-инструментальном смысле. В ходе ее
человеческий
разум
опускается
до
слепой
процедуры
формального
автоматизма, осуществляемой им исключительно в поле действия самого
себя. Логическая и техническая "аппаратура подавления" внешней природы,
созданная человеком с помощью науки и техники, через господство и
12
Якушев А.В. Философия (конспект лекций). – М.: Приор-издат, 2004. – 224 с.
16
разделение труда подавляет и природу самого человека. Он все меньше
распоряжается созданной аппаратурой, которая все более обособляется от
него.
Опасность медленного дрейфа человеческого миропонимания в сторону
укрепления пустого автоматизма сложившихся стереотипов, действований по
правилам, узаконенным лишь силой привычки, еще острее будет обозначена
в следующей совместной работе Адорно и Хоркхаймера "Авторитарная
личность"
(1950).
рационализации
в
Люди,
считают
"узловые
авторы,
пункты
сплющиваясь
установившихся
в
ходе
реакций
и
укрепившихся представлений", обнаруживают завуалированные склонности
к авторитаризму.
На основе проведенных в 1940-е социологических исследований А.
выявил весьма симптоматичное для
антидемократической структуры
сочетание таких личностных черт, как конвенциальность, покорность власти,
деструктивность и цинизм.
В "авторитарной личности" Адорно усматривал проявление недуга
позитивистской
цивилизации,
результат
действия
ее
тоталитарных
тенденций. Вместе с тем франкфуртские теоретики не утверждали, что
просвещение было полностью репрессивным или что инструментальный
разум будет полностью отвергнут.
Своей
критикой прогрессивного
историзма они надеялись подготовить в интеллектуальной сфере почву для
поиска концепции справедливого общества13.
В 1950-1960-е Т. Адорно продолжал входить в число ведущих
мыслителей Франкфуртской школы. Это был наиболее плодотворный период
его творческой деятельности. Были написаны, в частности, весьма
значительные философские произведения: "К метакритике эпистемологии"
(1956), "Негативная диалектика" (1966), "Эстетическая теория" (1970).
13
Adorno T., Horkheimer M. Sociologica. 2 Bde. Fr./M., 1962.
17
В них получила дальнейшее развитие развернутая им ранее совместно с
Хоркхаймером теория рациональности. В этих же работах Адорно
разрабатывает свою негативную диалектику как диалектический способ
противоречиво мыслить о противоречиях. Неудовлетворенность Адорно
формально-логическим
мышлением
была
вызвана
его
глубокой
убежденностью в том, что между вещами и их понятиями имеет место
конфронтация, в условиях которой угнетается "нетождественное", т.е. "то,
что не уступает себя понятию, дезавуирует в-себе-бытие этого понятия".
Высказываясь
категориального
против
аппарата
как
систематизации,
детерминированности,
инструментов
формально-логического
мышления, Адорно основным принципом своей "негативной диалектики"
делает принцип отрицания "тождества". В ее рамках Адорно отклоняет
категорию диалектического снятия, которая вменялась Гегелем в качестве
непременного условия осуществления философской системы.
Т. Адорно переосмысливает гегелевскую категорию "определенного"
(bestimmte) отрицания, придавая отрицанию другое значение. Если по
Гегелю оно являлось движущим моментом, в соответствии с которым
диалектика подводила к развертыванию и снятию, то Адорно поворачивает
его как "твердое", "непоколебимое" (unbeirrte) отрицание, которое более не
должно приступать к снятию. Принимая во внимание руководящую для
Франкфуртской школы идею о социальной обусловленности всех форм
духовной жизни, которая и сообщает социальный подтекст адорновской
интерпретации логики движения мышления, возможно подчеркнуть, что и в
негативной диалектике Адорно выражается реакция на бесчеловечную
общественно-историческую реальность. Он не удовлетворяет позитивное
гегелевское
отрицание,
поскольку
он
рассматривает
его
как
санкционирующее существующий порядок вещей. Последний, по мнению
Адорно, оказывается "недостаточно отрицаемым".
В таком истолковании отрицания содержится решающий момент,
отделяющий
негативную
дилектику
Адорно
от
диалектики
Гегеля.
18
Важнейшую часть теоретического наследия Теодора Адорно составляет
философская
критика
культуры, в сферу которой входят все его
многочисленные музыкально-критические работы14.
Среди них "Философия новой музыки" (1949), "Опыт о Вагнере" (1952),
"Призмы. Критика культуры и общество" (1955), "Диссонансы. Музыка в
управляемом мире" (1956), "Введение в социологию музыки" (1962).
Ключевое значение в этих работах получила критика "массового"
коммерческого искусства, искажающего, по Адорно, сознание людей до
уровня, на котором критическое мышление оказалось под угрозой
искоренения.
Стандартизация и псевдоиндивидуализация опровергали притязания
массовой
культуры
сознанию
и
угодить
счастью
индивидуальным
отдельной
личности,
вкусам.
по
Критическому
Адорно,
могло
бы
способствовать только "аутентичное" искусство, под которым у него
подразумевалось искусство стиля "модерн".
Искусство, которое сознательно разоблачает собственные притязания на
целостность и самодостаточность, по мнению Адорно, более способно к
продуктивному отрицанию общественной реальности, нежели то, которое
продолжает держаться своей претенциозности.
Теодор Адорно разработал философско-эстетическую концепцию "новой
музыки", отстаивая позиции эстетического модернизма и протестуя против
призывов вернуться к классической или реалистической альтернативам
искусства. Труды Адорно оказали влияние на современную западную
философию, социологию, эстетику, музыковедение, а также на идеологию
леворадикального студенческого движения 1960-х.
14
Философия истории: Учеб. Пособие / Под ред. проф. А.С. Панарина. М.: Гардарики, 1999. – 432 с.
19
4. Диалектика Просвещения.
Диалектика Просвещения ("Dialektik der Aufklaerung. Philosophische
Fragmente", 1947) – совместная работа Хоркхаймера и Адорно.
Основной пафос книги - бросаемый авторами вызов безудержной вере в
исторический прогресс, не только составляющей одно из основоположений
марксистской традиции, но и являющейся необходимой установкой научного
познания в целом. Анализ современного технологического общества,
осуществляемый в "Диалектике Просвещения", имеет в своей основе идею
рассмотрения истории последнего в качестве универсальной истории
Просвещения.
Хоркхаймер и Адорно характеризуют путь разума, по которому
двигалась до сих пор человеческая цивилизация, начиная с Ксенофана,
видевшего в рационализации мира средство его подчинения человеком, и
заканчивая
современной
наукой
в виде идеологии, накладывающей
требования всеобщности, универсальности и возможности логической
формализации не только на природные явления, но и на мир социальных
отношений и даже на само мышление. Согласно "Диалектике Просвещения",
"путь разума" суть маршрут построения властных отношений между
человеком как носителем разума и природой.
В процессе реализации этих отношений "мировое господство над
природой оборачивается против самого мыслящего субъекта; от него не
остается ничего, кроме как раз того вечно одного и того же "Я мыслю",
которому надлежит сопровождать все мои представления. И субъект, и
объект становятся ничтожными". В ходе борьбы за существование человек
все более совершенствует способы обуздания природного мира путем его
рационализации и подведения под единую логическую схему всего
существующего: "число стало каноном Просвещения".
Человек с помощью логики унифицирует мир, тем самым создается
иллюзия безраздельного господства над миром. Когда "одним единственным
20
различием между собственным существованием и реальностью поглощаются
все иные", то "безотносительно к каким бы-то ни было различиям мир
становится подвластным человеку"15.
Но теперь, по мысли Хоркхаймера и Адорно, человек вынужден
признать властные отношения как все определяющие и усомниться в своей
уверенности, что он, в качестве автономного субъекта, не может являться
также и их объектом. Подобно тому, как разум становится "техническим",
превращается в универсальный инструмент, служащий осуществлению
господства над природой и приобретающий значимость лишь благодаря
своей способности выполнять данную функцию, так же и человек теперь
представляет собой нечто инструментальное, сподручное, вполне заменимое
- крошечную шестеренку, движение которой неизменно обусловлено целями
и
общими
законами
функционирования
огромного
механизма
индустриального общества.
"Господство
оплачивается
не
просто
отчуждением
человека
от
порабощаемых им объектов: с овеществлением духа заколдованными
становятся отношения самих людей и даже отношение единичного к самому
себе.
Последний
сморщивается
до
размеров
узлового
пункта
конвенциональных реакций и способов функционирования, объективно от
него ожидаемых. Анимизм одушевил вещь, индустриализм овеществляет
души" (Хоркхаймер и Адорно)16.
Общее, тотальность - на этот раз не в виде пугающих сил природы, но в
виде "системы" - берет власть над единичным, над субъектом. Разум более не
является
самозаконодателем
идеологией,
культурной
-
диктуемые
индустрией
наукой,
нормы,
государственной
ценности
и
модели
функционирования единообразны и не терпят возражений. Просвещение
становится
обманом
масс,
мышление овеществляется.
Имеет
15
Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. – М.-Спб. ,1997.
16
Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. – М.-Спб. ,1997.
место
21
саморазрушение Просвещения, регрессия его в мифологию, от которой оно
само же старательно открещивалось и с которой боролось на протяжении
столетий.
"Диалектика Просвещения" представляет собой ряд фрагментов, тем или
иным образом раскрывающих позицию авторов по поводу различных
явлений современной цивилизации и их причин, кои усматриваются в
тотальном просвещении, берущем свое начало еще в мифологическую эпоху.
Фрагменты эти объединены не столько логической последовательностью
изложения, сколько общей идеей: отказом от признания в качестве
единственно истинной любой теории общества и его развития, а также
акцентированной критикой существующих социальных реалий.
Первая статья - "Понятие Просвещения" - может быть рассмотрена как
теоретическая основа последующих, в ней авторы пытаются "дать как можно
более детальное понимание сплетения рациональности с социальной
действительностью, равно как и неразрывно связанного с таковым
переплетения природы с господством над ней". Целью Просвещения
объявляется стремление "избавить человечество от страха и сделать их
господами". Уже в мифе, по мнению Хоркхаймера и Адорно, можно
усматривать исток Просвещения17.
Ужас перед сверхъестественным, перед всемогуществом природы
порождает "раздвоение природы на видимость и сущность, на воздействие и
силу, лишь благодаря которым становятся возможными как миф, так и
наука". Примитив видит за отдельными явлениями "некую всеобщую
сущность, мана, движущую силу, отзывающуюся эхом в его душе". Здесь
впервые расходятся врозь понятие и вещь. Но "боги не могут взять на себя
страх человека, окаменевшие звуки которого они носят в качестве своих
имен. От страха, мнится ему, будет он избавлен только тогда, когда более
уже не будет существовать ничего неведомого.
17
История философии: Запад-Россия-Восток (книга четвёртая. Философия XX в.). – М.: 1999. – 448 с.
22
Этим
определяется
путь
демифологизации,
Просвещения,
отождествляющего одушевленное с неодушевленным точно так же, как
мифом отождествлялось неодушевленное с одушевленным".
Программа
Просвещения
есть
расколдовывание
мира:
"миф
превращается в Просвещение, а природа - во всего лишь объективность".
Однако разделение субъекта и объекта в их противостоянии как
подчиняющего и подчиняемого не могло не привести к отчуждению
господина от того, на что распространяется его власть. Мир природы
лишается своего подлинного многообразия, становясь лишь единой
совокупностью лишенных качества явлений, материалом для классификации.
Все взаимозаменяемо, "самые разнообразные сходства между сущим
вытесняются одним единственным отношением между задающим смысл
субъектом и смысла не имеющим предметом, между рациональным
значением и случайным носителем значения" (Хоркхаймер и Адорно)18.
Объект нивелируется, превращается в абстракцию и таким образом
утверждается всеобщая повторяемость в природе, которая до этого
клеймилась
самим
же
Просвещением
как
власть
рока
над
всем
существующим, являющаяся принципом самого мифа. Для Просвещения
были характерны антропоморфизм, акцептация властных отношений и
распространение их не только на сферу природного бытия, но также на
социум в виде иерархично организованной общественной жизни и
эксплуатации, и даже на мышление (как подчиненное логическим законам и
инструментальное).
Помимо постулата о всеобщности и абстрактности мышления еще одним
следствием Просвещения стало, по мысли Хоркхаймера и Адорно,
превращение языка как знаковой системы, в коей мере он претендует на
познание природы, в исчисление - он не смеет уподобляться ей. Язык
искусства лишь отображает природу, отказываясь от претензии на ее
18
Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. – М.-Спб. ,1997.
23
познание, он есть образ. Искусство подобно колдовству: "самим собой
учреждает оно замкнутую сферу, исключенную из контекста профанного
бытия... В произведении искусства всегда, вновь и вновь осуществляется то
удвоение, посредством которого вещь являла себя в качестве чего-то
духовного,
становилась
проявлением
мана...
Будучи
выразителем
тотальности, искусство претендует на сан абсолюта".
Вера становится инструментом, с помощью которого осуществляется
подчинение
и
закрепляется
социальное
устройство,
основанное
на
принуждении, а "логический порядок в целом, правила взаимозависимости,
сцепления, объем и смычка понятий основываются на соответствующих
отношениях
социальной
действительности,
на
разделении
труда".
Просвещение тоталитарно, для него всякий процесс является с самого начала
предрешенным.
Таким
образом,
Просвещение
переходит
обратно
в
мифологию. "Математический метод становится как бы ритуалом мысли...
Он учреждает себя в качестве необходимого и объективного: им мышление
превращается в вещь, инструмент..." и тем самым разум подчиняется
непосредственно данному, "становится всего только подсобным средством
всеобъемлющего экономического аппарата"19.
Отсутствие рефлексии, искоренение субъектом самого себя из сознания
ведет к унификации и овеществлению человека, утрате им своего имени.
Страх перед такой перспективой иллюстрируется авторами на примере
Одиссея, являющегося человеком разума и господства и олицетворяющего
собой Просвещение в мифологии, который всякий раз заново обретает или
сохраняет свою самость после очередной
встречи с мифическими
существами. С помощью анализа "Одиссеи" в "Экскурсе 1. Одиссей или миф
и Просвещение" развивается тезис о том, что "уже миф есть Просвещение", и
прослеживается их диалектика.
19
Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. – М.-Спб. ,1997.
24
Основными понятиями здесь являются понятия жертвы и отречения, "в
которых равным образом удостоверяют себя как различие, так и единство
мифической природы и просвещенного господства над природой". Главной
темой "Экскурса 2. Жюльетта или просвещение и мораль" является
практический разум. Опираясь на работы И.Канта, де Сада и Ницше, авторы
показывают двойственный характер Просвещения и в отношении к
моральному чувству. Человек, порабощая природу, отчуждается от нее, он самовластный субъект.
Но "после того, как с объективным порядком было покончено как с
предрассудком и мифом, в наличии осталась природа в качестве массы
материи... В той мере, в какой рассудок, скроенный по аршину
самосохранения, способен соблюдать закон жизни, этот закон является
законом более сильного" - этот тезис не может быть разумно опровергнут. В
итоге истинное господство теперь принадлежит слепо объективному,
природному.
Раздел "Культуриндустрия" - наиболее фрагментарный из всех. По
мысли Хоркхаймера и Адорно, навязывая функциональность, "система", т.е.
современное технологическое общество, использует мощный аппарат
культурной индустрии. Речь здесь идет о масс-медиа (кино, радио,
телевидение, реклама и пр.). Предлагая свои ценности и модели поведения,
они создают потребности и язык. В целях доступности эти ценности и
модели единообразны, аморфны, примитивны. Они блокируют инициативу и
творчество,
ибо
приучают
"захирение
способности
к
к
пассивному
воображению
восприятию
и
информации:
спонтанной
реакции
у
потребителей культуры сегодня уже не нужно сводить к действию
определенных психологических механизмов.
Ее продукты сами... парализуют какую бы то ни было возможность для
них
обладать
унифицирует
такого
образ
общенеопределенным.
рода
жизни
Каждый
способностями".
и
мышления,
заменим,
но
Культурная
индустрия
подменяя
личностное
"индивид,
абсолютно
25
заместимый другим, есть чистое ничто". Такая тенденция прослеживается
даже в сфере досуга, где система устанавливает его расписание (например, в
виде отпусков), где культивируются развлечения "по сходной цене".
В
итоге
"весь
мир
становится
пропущенным
через
фильтр
культуриндустрии", она сама есть идеология, диктующая свои требования
"просвещенному" человечеству. В "Элементах антисемитизма" приводится
еще
одна
иллюстрация
саморазрушения
разума,
когда
"Диалектика
Просвещения объективно оборачивается безумием". "Не просто идеальная,
но практическая тенденция к самоуничтожению присуща рациональности с
самого начала", - утверждают авторы и высказывают опасения в связи с
возможностью
возврата
просвещенной
цивилизации
к
варварству.
Антисемитизм как паранойя, болезнь разума, также становится возможным
благодаря Просвещению.
"Ложная проекция", в отличие от мимесиса (уподобления окружающему
миру), уподобляет окружающий мир себе, "перемещает держащееся наготове
внутреннее наружу и клеймит даже интимно знакомое как врага.
Побуждения, которые не признаются субъектом в качестве его собственных
и, тем не менее, являются ему присущими, приписываются объекту:
перспективной жертве... В фашизме этот образ действий политизируется,
объект болезненной мании определяется сообразно требованиям реальности,
система безумия трансформируется в самую что ни на есть разумную норму,
отклонение от нее - в невроз".
В антисемитизме отсутствует рефлексия, зато имеют место те
отношения господства и принуждения, которые непосредственным образом
следуют из идеи Просвещения, наблюдается безразличие к индивидууму и
безграничная власть "системы" над отдельным человеком. "Антисемитской
является
не
только
антисемитская
политическая
платформа,
но
и
ограниченная рамками политической платформы ментальность вообще. Та
самая ярость в отношении всякого отличия, которая ей телеологически
присуща, будучи ни чем иным, как злопамятством порабощенных субъектов
26
порабощения природе, всегда готова обратиться против естественного
меньшинства даже там, где ему первому грозит опасность со стороны
общества"20.
Иррационализм антисемитизма, по Хоркхаймеру и Адорно, проистекает
"из сущности как господствующего разума, так и соответствующего ему
образа мира". Просвещение само преступает свои границы, разрушает себя.
Некоторые вопросы, касающиеся проблем фашизма, господства, разума,
массового общества, одиночества и коммуникации, телесности и морали,
роли философии и пр., были позднее освещены авторами в собрании статей
"Зарисовки и наброски"21.
Основной темой являлась все та же: Просвещение превращается в свою
противоположность. Пытаясь покончить с мифами, на деле оно умножило их
сверх всякой меры, и "если Просвещение не вбирает рефлексию этого
возвратного момента в себя, оно выносит самому себе приговор"22.
20
Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. – М.-Спб. ,1997.
21
Мареев С.Н. Мареева Е.В. Арсланов В.Г. Философия ХХ века. – М.: 2005.
22
Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские фрагменты. – М.-Спб. ,1997.
27
ЗАКЛЮЧЕНИЕ
Итак, книга "Диалектика Просвещения" повествует о диалектике
просвещения, то есть об истории цивилизации в движении и о парадоксах, с
которыми она сталкивалась. Подчиняя себе природу, человек не становился
свободнее, напротив, он все более и более попадал в зависимость от идеалов,
которые навязывала ему его собственная программа. Идеалом человека
Просвещения стал механизм, работающий без сбоев. И следующий экскурс
Хоркхаймера и Адорно в историю культуры связан с творчеством маркиза де
Сада. Оценка, которую они ему дают, также далека от привычной. Сад всегда
воспринимался как бунтарь, разрушитель обывательской морали, он, как
известно, изрядную часть жизни провел в тюрьме. Но для авторов книги он
является выразителем буржуазного идеала23.
Его сплоченные отряды развратников, точно выполняющие свою работу,
функционируют как слаженный механизм. Это начало последнего этапа
просвещения, когда идеал - машина реализуется на практике, причем не в
том смысле, что люди строят совершенные механизмы, а в том, что они сами
превращаются в эти механизмы. Важно не содержание действий героев Сада,
а форма, то, как они действуют. Именно они оказываются первыми в
европейской
истории
людьми,
превратившимися
в
детали
некоего
механизма.
Отсюда уже не сложно перейти к возникновению государства, которое
функционирует как такой механизм, причем направлен он, в полном
соответствии с пафосом просвещения, на захват, подчинение и уничтожение
того, что нельзя захватить. Оправданными оказываются любые действия,
вплоть до массового террора, лишь бы они шли на пользу механизму как
целому. Стоит отметить, что речь идет не о реальной пользе, а об
убежденности в ее наличии. Формированию такой убежденности служит
23
История философии: Запад-Россия-Восток (книга четвёртая. Философия XX в.). – М.: 1999. – 448 с.
28
пропаганда во всех ее видах, важнейшее из достижений просвещения.
Парадоксально положение диктатора в подобном государстве. С одной
стороны,
он
занимает
место
окончательно
изгнанных,
темных
и
божественных сил мифологии. Но при этом, с другой стороны, он с
необходимостью должен быть таким же примитивным или даже более
примитивным, чем те, кто ему подчинен. Механизм не терпит выдающихся
частей.
Такова не особенно привлекательная картина европейской истории в
представлении Хоркхаймера и Адорно.
Часть
проблем
рассматривается
в
"Философских
фрагментах",
набросках, непосредственно примыкающих к основному тексту. Именно с
машиноподобным
идеалом
просвещения
связаны
штампованность
и
примитивизм явлений массовой культуры24. Анализ проблем, связанных с
достижениями массовой культуры, и должен, по нашему мнению, привлечь
внимание. Безусловно, от книги Хоркхаймера и Адорно легко отмахнуться,
как от еще одной вариации на тему Руссо. Но, в отличие от последнего, у них
нет позитивной программы.
Мифологический период привлекает авторов даже меньше, чем время
торжества машинных идеалов просвещения. Хоркхаймер и Адорно вообще
не дают оценок, в соответствии с идеями Вебера, они просто описывают то,
что, по их мнению, имеется в наличии на данный момент, и то, во что это
может трансформироваться. Многие их выводы и аргументы спорны и
заслуживают критики, но, вне всякого сомнения, все они заслуживают
внимания.
24
Философия. Учебник для вузов / Под общ. ред. В. В. Миронова. – 2004.
29
СПИСОК ИСПОЛЬЗОВАННОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
1.
Алексеев П.В., Панин А.В. Философия: Учебник. – 3-е изд., перераб. и
доп. – М.: ТК Велби, Изд-во Проспект, 2003. – 608 с.
2.
Арон Р. Избранное. Введение в философию истории. – М., Спб. ,2000
3.
Гердер И. Идеи к философии истории человечества. – М., 1977.
4.
История философии: Запад-Россия-Восток (книга четвёртая. Философия
XX в.). – М.: 1999. – 448 с.
5.
Мареев С.Н. Мареева Е.В. Арсланов В.Г. Философия ХХ века. – М.:
2005.
6.
Мареев С.Н., Мареева Е.В. История философии. – М.: 2004.
7.
Философия истории: Учеб. Пособие / Под ред. проф. А.С. Панарина. М.:
Гардарики, 1999. – 432 с.
8.
Философия Учебник / Под ред. В.Д. Губина, Т.Ю. Сидориной, В.П.
Филатова. – М., 1997.
9.
Философия. Учебник для вузов / Под общ. ред. В. В. Миронова. – 2004.
10. Хоркхаймер М., Адорно Т. Диалектика Просвещения. Философские
фрагменты. – М.-Спб. ,1997.
11. Якушев А.В. Философия (конспект лекций). – М.: Приор-издат, 2004. –
224 с.
12. Adorno T., Horkheimer M. Dialektik der Aufklärung. Amsterdam, 1948.
13. Adorno T., Horkheimer M. Kritische Theorie. Bde. 1-2. Fr./M., 1968.
14. Adorno T., Horkheimer M. Sociologica. 2 Bde. Fr./M., 1962.
15. Adorno T., Horkheimer M. The Eclipse of Reason. N.Y., 1947.