С.И. Лучицкая НАРОДЫ БАЛКАН В ЭПОХУ КРЕСТОВЫХ

С.И. Лучицкая
НАРОДЫ БАЛКАН В ЭПОХУ КРЕСТОВЫХ ПОХОДОВ
Начало XII в. (рубеж двух веков) — период, когда неподвижная доселе Европа
пришла в движение, средневековые люди начинают пересекать внутренние и внешние
границы
различных
территориальных
образований.
Многие
обстоятельства
способствовали этим изменениям — массовые паломничества, возникновение первых
университетов, развитие городов, расширение торговых сношений между странами
средневековой Европы, и самое главное — крестовые походы. Об этом последнем виде
миграций и пойдет речь в статье, причем в фокусе внимания будут перемещения по
региону, который ныне мы называем Балканский полуостров, а именно ― переход
крестоносцев через Балканы в период первых трех крестовых походов (1095-1192). Через
балканские страны путь крестоносцев лежал в Константинополь
и оттуда — вглубь
Малой Азии и далее в Святую Землю. Прежде чем достичь Константинополя, они
пересекали через Балканы пространство протяженностью более 1000 км.
Первоначально под Балканами (Hаemus по-латыни, Стара Планина на сербском и
болгарском) подразумевался мощный горный хребет, простирающийся от восточных гор
Сербии до Черного моря. Издревле он сравнивался с мостом между Западом и Востоком,
между Европой и Азией. В Новое время турецкое слово Балкан, которое означает «гора»,
было применено ко всему гористому полуострову Юго-Восточной Европы, лежащему
между Черным и Адриатическим морями и простирающемуся на юг до Средиземноморья.
В новейшую же эпоху
термин Балканы оказался насыщенным разнообразными
глубокими социальными, культурными и политическими смыслами 1.
В этой статье под Балканами мы понимаем географический регион, обнимающий
страны Юго-Восточной Европы — нынешние Болгарию, Хорватию, Сербию, Албанию,
Македонию, Грецию и другие страны. Термин Балканы ― почти синоним региона ЮгоВосточной Европы, но все же эти два понятия не перекрывают друг друга полностью.
Ведь названия и территориальные границы этих стран в эпоху крестовых походов были
совершенно иными. Хорватия, южная часть которой — Далмация — была в XI в. под
властью то Византии, то Венеции, оказалась согласно венгерско-хорватской унии 1102 г. в
составе Венгрии, на протяжении всего XII в. она была яблоком раздора между Венгрией и
1
Об этих политических коннотациях пишет в своих многочисленных трудах Мария
Тодорова. См., напр.: Todorova M Imagining the Balkans. NY; Oxford, 1997
1
Византией. Болгария с 1018 по 1185 гг. находилась в составе Византийской империи,
лишь в 1185 г. обрела независимост в результате восстания братьев Асеней. Сербия
находилась в разной степени зависимости от Византии, то подчиняясь, то восставая
против нее, пока в 1170 г. великий жупан Стефан Неманя не объявил о независимости
Сербии от Византии, создав независимое государство. В целом же Балканы в это время
были в основном частью Византийской империи или же находились в орбите ее влияния 2.
Византия была важнейшим транзитным пунктом западноевропейских рыцарей по пути к
Святой Земле. Продвигаясь к Константинополю через Балканы, участники первых трех
крестовых походов останавливались в разных городах этого региона. Решая в основном
проблемы материального обеспечения войска, они вступали в контакты с местным
населением (как правило с правителями), и нередко переговоры с представителями
балканских народов перерастали в стычки, вооруженные конфликты.
Каков же был их маршрут? Как они перемещались по Балканам? Широко
распространено мнение о том, что географические знания участников крестовых походов
были
крайне
ограниченными,
в
силу этого
обстоятельства
им
было
сложно
ориентироваться в окружающем пространстве, так что шли они чуть ли не вслепую.
Действительно, можно сослаться на известный пассаж из хроники Альберта Аахенского,
повествующем о войске в составе ополчения Петра Отшельника, во главе которого шли
гусь и коза3, или рассказ Гвиберта Ножанского о том, что при виде первой же церковной
колокольни невежественные крестоносцы спрашивали: «не Иерусалим ли это?»4. На
самом деле, регион Балкан был неплохо известен еще в античности. Ведь находившиеся
на территории Балкан античные провинции ― Далмация, Дакия, Фракия, Иллирик и др.
― часть Римской империи, и старые римские дороги вели через балканский регион в
город Византий. Одна из этих дорог ― т.н. Via militaris (Via diagonalis), построенная еще
при императоре Нероне, ― шла от г. Сингидинум (нынешний Белград) через побережье
Дуная к городу Наис (Ниш), Сердику (средневековый
2
Средец, нынешняя София),
См. о Балканах в Средние века: Stephenson P.Byzantium’s Balkan Frontier. Cambridge, 2000;
См. более раннюю работу: Fine Jr., John V.A. The Early Medieval Balkans. University of Michigan
Press,; Об этом периоде см.: Magdalino Paul The Empire of Manuel Komnenos. 1143-1180.
Cambridge, 1993; Литаврин Г.Г. Болгария и Византия в XI-XII вв. М., 1960
3
Alb.Aquen. . P. 295 : «...et has sibi duces hujus viae sanctae fecerant in Iherusalem...»
4
Guiberti Novigentis Gesta Dei per Francos //RHC. Hist. Occ. P., 1879. P. 142: “… si haec esset
Iherusalem ad quam tenderent, rogitare…»
2
Филиппополь (совр. Пловдив), Адрианополь (город во Фракии, нынешний турецкий город
Эдирне) и, наконец, Константинополь5.
Другую дорогу, по которой шли крестоносцы ― т.н. via Egnatia ―
также
проложили еще в римские времена, вскоре после завоевания Греции; она связывала порт
Диррахий (совр. Дюррес) на Адриатическом море и Фессалоники на Эгейском море и
соединялась с Via militaris около Адрианополя, откуда можно было достичь Византия6.
Именно по этим известным с эпохи античности римским дорогам крестоносцы шли к
Константинополю, и именно эти пути подробно описан в хрониках первых трех
крестовых походов.
Разумеется, события, связанные с переходом крестоносцев по Балканам,
привлекали внимание многих современных историков. Первым на Западе эти события
подробно осветил известный британский медиевист сэр Стивен Рэнсимэн в своей
специальной статье, посвященной Балканам7. Но еще задолго до него внимания этому
сюжету уделяли болгарские историки, и прежде всего классик болгарской историографии
Василь Златарски8. Исследователи интересовались главным образом военным и
политическим аспектами этого сюжета и часто подчеркивали негативный характер первых
массовых контактов Запада и балканских народов. Так, Василь Златарски в своем
капитальном труде «История болгарского государства в средние века» писал о
бесчинствах крестоносцев, которые навсегда отложились в памяти болгарского народа 9.
Российские византинисты А.П. Каждан и Г.Г. Литаврин,
изучая опыт пребывания
крестоносцев в землях южных славян, акцентировали свое внимание прежде всего на
моментах конфликта10. Примерно в том же ключе интерпретируются события в новых
5
Более подробно о ней см. в кн.: Jireček К. Die Heerstrasse von Belgrad nach Constantinopel
und die Balkanpässe. Prag, 1877.
6
Cм.. об этом: Tafel T.L.F. Via Egnatia: Roman Military Roads Linking Illyria, Macedonia and
Thrace. L., 1842 (reed. Variorum Reprints, 1972.
7
Runciman S. The First Crusades’ journey across the Balkan Peninsula // Byzantion. Revue
internationale des Études Byzantines. Bruxelles, 1949. Vol. XIX. P. 207-221.
8
Златарски В. История на българската държава през средните векове. София, 1970. Т. 1. С.
221-252.
9
Златарски В. Указ. соч. С.238.
10
Каждан А.П.Литаврин Г.Г. Очерки истории Византии и южных славян. М., 1958.С. 196-
204
3
работах болгарских историков11 и в общем ситуация в историографии в этом смысле не
меняется до сих пор. Так, современный американский историк Флорин Курта в своем
новейшем исследовании продолжает говорить о том, какие разрушения принеси
балканским народам Первый крестовый поход12.
Я же попытаюсь взглянуть на эти события совсем с другой стороны: хроники
крестовых походов свидетельствуют о том, что на фоне стычек и вооруженных
конфликтов происходило своеобразное взаимодействие культур; крестоносцы, судя по их
рассказам, проявляли определенный интерес к балканскому региону, в своих текстах они
сообщают различные сведения о Болгарии, Венгрии и Далмации, рассказывают о природе
и климате этих стран, описывают географические реалии — реки, озера, упоминают
названия населенных пунктов, их местоположение и пр. Поэтому правомерен и вопрос о
том, как они изображают балканский регион в своих сочинениях: осмысляют ли они его
как некую географическую, политическую и культурную целостность? как они
представляли себе балканские страны и народы, что они узнали о них во время крестовых
походов? Менялись ли их представления от похода к походу? Есть ли какие-то общие
черты в картине балканского региона, которую рисуют разные хронисты? Таким образом,
моя цель заключается не столько в том, чтобы выявить факты военной и политической
истории, сколько в том, чтобы собрать
содержащийся хрониках крестовых походов
этнографический и топографический материал,. Меня занимает не внешний аспект темы,
не события сами по себе, но то, что стоит за этими событиями — суждения крестоносцев,
их впечатления о балканском регионе, их восприятие незнакомых реалий.
*****
Но вначале все же несколько слов о тех событиях, которые описывают
средневековые историки. Во время Первого крестового похода пять волн крестоносного
движения прошло по Балканам. Первая — это крестовый поход бедноты во главе с
рыцарем Готье Неимущего, который вместе со своими спутниками прошел по Via militaris
11
См.: Гагова К. Кръстоносните походи и средновековна България. София, 2002; Койчева
Е.Първите кръстоносни походи и Балканите. София, 2004. См. другой подход в статье: Fejč N.Les
Balkans aux yeux des voyageurs occidentaux au Moyen âge // Actes des congrès de la Société des
historiens médiévistes de l’enseignement supérieur public. P., 1996. Vol. 26. P. 281-289. Cм. также
иную оценку этих событий в статье: Džidrova L. Crusades in the Central Balkans // The Crusades and
the Military Orders. Expanding the Frontiers of Medieval Latin Christianity / Ed. J. Laszlovzky & Z.
Hunyadi. Bupapest, 2001. P. 187-212, особ. С. 200.
12
Curta Fl. Southeastern Europe in the Middle Ages. Cambridge UP, 2006. P. 366-370.
4
весной 1096 г.13 Венгерский король Кальман Книжник разрешил ему пройти по Венгрии
и сделать закупки. Крестоносцы благополучно миновали
город Земун и подошли к
Белграду14. Но еще раньше, в Земуне произошла стычка между отбившимися от общей
группы пилигримами и местными жителями, которые отобрали у крестоносцев оружие. В
Белграде местный правитель отказал участникам крестоносной экспедиции закупать
провизию, и те принялись грабить жителей. В стычках погибли 60 крестоносцев, которых
болгары сожгли прямо в церкви, а вождь паломников Готье Неимущий был вынужден
бежать и после долгих скитаний по лесам Болгарии прибыл в Ниш. Там местный
правитель обеспечил его провизией и провожатым через Via militaris вплоть до самого
Константинополя15.
Следующая волна — поход Петра Отшельника с его бесчисленной, «как песок
морской», армией. Он шел следом за первыми крестоносцами через Венгрию и получил
разрешение Кальмана закупаться при условии, что не будет грабить местное население.
Но, подойдя к Земуну, возмущенные пилигримы увидели на крепостных стенах трофеи,
захваченные венграми у воинов Готье Неимущего, и в порыве мести разграбили город,
захватив большую добычу. Узнав о случившемся, испуганные жители соседнего Белграда
убежали в леса, а Петр со своим войском, пограбив пустынный город, отправился к
Нишу, где болгарский правитель разрешил пилигримам закупаться и двигаться дальше.
Но перед отправлением произошла потасовка между группой необузданных немецких
рыцарей, которые подожгли мельницы, и местными жителями. Узнав о случившемся,
Петр Отшельник счел благоразумным вернуться в Ниш и вступить в переговоры с
болгарским правителем. И опять из-за безрассудных действий нескольких юнцов,
переговоры были сорваны, и в конце концов болгары обратили оружие против
крестоноcцев. В результате почти 40-тысячная армия Петра Отшельника оказалась
рассеянной по лесам, а Петр один отправился по Via militaris к к Константинополю16.
Третья волна пилигримов, прошедшая по Балканам ― войско священника
Готшалька, вдохновленного проповедями Петра Отшельника17. Воины Христовы,
Гагова К. Първият крьстоносен поход по Виа Милитарис // Минало. София, 1996. №3.
С.56-61.
13
14
Alb. Aquen. P. 274. Город Земун — ныне район Белграда на правом берегу Дуная и левом
берегу Савы.
15
Alb. Aquen. P. 274; Wil. Tyr. P. 47-49.
16
Alb. Aquen. P. 276- 278; Wil. Tyr. P.. 50-53.
17
Alb. Aquen. P. 289.
5
отправившись той же весной, остановились в Венгрии в крепости Мезебург 18, были
ласково приняты венгерским королем. Но презрев законы гостеприимства (neglectis
legibus hospitalitatis), они начали мародерствовать, грабить скот и убивать жителей.
Покольку крестоносцев было очень много, король пошел на хитрость — обещав
сохранить им жизнь, он предложил пилигримам сдать свое оружие и драгоценности, дабы
они могли загладить свою вину19; но вместо пощады те встретили смерть20.
К той же крепости Мезебург прибыли и участники следующего похода — во главе
с Фолькмаром, Эмихо фон Лейхингеном и немецкими рыцарями, известными своими
погромами евреев. Эту крепость крестоносцы долгое время пытались взять, с помощью
осадных машин почти достигли своей цели, но в решающий момент по непонятной
причине поддались панике и были перерезаны венграми21.
Наконец, пятая волна крестоносного движения — поход баронов во главе с
Готфридом Бульонским, который в августе 1096 г. также выбрал путь по Via militaris. В
отличие от своих предшественников, герцог не допустил резни и конфликтов.
Остановившись в венгерской
крепости Толленбург, он послал гонцов венгерскому
королю Кальману, был принят им в королевской резиденции в Шопроне и после
длительных переговоров получил разрешение беспрепятственно пройти по странам и
далее по Балканам22.
Такова внешняя канва событий. Но, как уже говорилось, реконструкция событий не
является задачей статьи, тем более, что это уже было сделано раньше. Наша задача ―
реконструировать представления о народах Балкан у крестоносцев, которые совершали
длительный переход через этот регион.
******
Итак, паломники могли пройти через Балканы по Эгнациевой дороге или по Via
militaris. По этой последней шли участники крестового похода бедноты, войска
священника Готшалка и рыцарей Фолькмара и Эмихо Лейнингенского, а также армия
Готфрида Бульонского. Что они увидели и узнали во время похода?
18
Ныне это город Альтенбург (венгер.Мадьяр-Овар), находящийся на границе Австрии и
Венгрии.
19
Alb.Aquen. P. 291; Wil. Tyr. P. 64.
20
Wil. Tyr. P. 65: «dum veniam expectant, mortem inveniunt».
21
Alb.Aquen. P. 293; Wil. Tyr. P. 67-68.
22
Alb.Aquen. P. 299-303; Wil. Tyr. P.71-76.
6
Первая страна, куда попадают крестоносцы, покидая Западную Европу ― это
Венгрия. Благодаря венгерскому королю из династии Арпадов Иштвану Святому Венгрия
на рубеже XI-XII dв. была обращена в христианство. Вследствие этого для западных
паломников открылся путь к Святой Земле через эту страну. Все участники
перечисленных выше экспедиций
пересекают венгерскую границу и оказываются на
рубежах венгерского королевства — в венгерских городах Шопроне, Толленбурге,
Мезебурге и пр. По словам средневековых писателей, в Шопроне армия Петра
Отшельника достигла самой границы королевства Венгрии23. Крепость Толленбург, куда
прибыл Готфрид Бульонский для переговоров с венгерскими королем Кальманом
Книжником, расположенa на реке Лейта, которая сама служит границей между
венгерскими землями и Германской империей24. В памяти крестоносцев особое место
занимает город Земун, с которым были связаны знаменательные события — сначала его
жители ограбили воинов рыцаря Готье Неимущего, а затем шедшие вслед за Готье люди
Петра Отшельника отмстили за товарищей, перебив всех жителей и разграбив город. Этот
город, как и другие, описанные хронистами, находился на самом краю Венгерского
королевства25, но в данном случае имеется в виду уже граница, отделявшая Венгрию и
Болгарию. Восприятие этого города хронистами эмоционально окрашено ― ведь именно
в Земуне произошли все злоключения крестоносцев. Не случайно писатели и называют
этот город Malavilla (Malevilla) ― плохой (злой) город. В хрониках нет пространного
описания городов, средневековые авторы сообщают о них только очень скудную
информацию. Лишь их рассказ о Мезебурге, где остановились сначала армия Готшалка, а
потом рыцарь Эмихо Лейнингенский со своими сообщниками,
расцвечен какими-то
деталями. Подобраться к Мезебургу, как сообщают Альберт Аахенский и Гийом Тирский,
было невозможно, даже располагая значительными силами,
так как эта крепость
находилась на границе Венгрии и была защищена двумя большими реками ― Лейтой и
Дунаем — и к тому же окружена глубокими болотами, образованными этими двумя
реками.26.
23
Wil. Tyr. P.50: «fines Hungarorum attigerat»
24
Wil. Tyr. P. 77: «Est autem is locus ubi Lintax fluvius imperii fines a regno determinat
Hungariae».
25
Alb.Aquen. P. 274 : «transiens Malevillam, ubi terminatur fines regni Hungarorum».
26
Alb.Aquen. P. 293: «ad praesidium Regis Meseburch venientibus, quod fluvius Danubii et Lintax
paludibus firmat»; Wil. Tyr. P. 67: «fines attingerunt Hungariae, pervenientes ad locum cui nomen
Meezeburg. Erat autem locus praesidium munitum valde fluminibus maximis Danubio et Lintace, et
profundis circumseptum paludibus».
7
Вообще в рассказах средневековых писателей о Венгрии реки — Сава, Драва,
Дунай, Лейта — упоминаются довольно часто. Иногда в повествовании хронистов реки
также обозначают границы Венгрии: например, Гийом Тирский отмечает, что река Сава
служит восточной границей венгерского королевства27, Лейта — границей между
Германией и Венгрией. Однако все же чаще реки изображаются хронистами как
естественные рубежи, которые приходится преодолевать крестоносцам на их пути к
Святой Земле. Пересекая
водные преграды, крестоносцы испытывают огромные
трудности ― им часто не хватает транспортных средств. Когда Петр Отшельник и его
воины в своем стремлении избежать мести венгерского короля за причиненные венграм
злодеяния попытались как можно скорее
переправиться через Саву и перевезти
награбленную добычу, они обнаружили только 150 барок, лежавших на берегу,
на
которых невозможно было переправить всю огромную армию, так что многим пришлось
сооружать плоты из ивовых прутьев и переправляться на свой страх и риск 28. Точно так
же через Саву переправлялись воины Готфрида Бульонского ― найдя на берегу только
три бaрки, они соорудили плоты из веток и пересекли реку29. Когда же, пройдя через всю
Венгрию, они оказались на берегу Дравы, то, не найдя вообще никаких лодок,
воспользовались уже испытанным средством, чтобы пересечь водную преграду30. Итак, с
27
Wil. Tyr. P. 48: «Ille vero regno ejus cum omni tranquillitate transcursi, usque ad fluvium Maroe,
qui ejusdem regni limes ab Oriente dinsocitur esse, pervenit incolumis». Как видим, хронисты путают
Саву с Моравой. В других местах Гийом Тирский правильно называет эту реку. См., напр.: Р. 76.
28
Alb.Aquen. P. 278. О проблемах логистики во время крестового похода см.: Koytcheva E.
Logistical problems for the movement of the early crusaders through the Balkans: transport and road
systems // Proceedings of the 21st International Congress of Byzantine Studies / Ed. E. Jeffreys. Ashgate
Publishing, Ltd, 2000. P. 54.
29
Alb.Aquen. P. 303: «Non amplius enim quam tres naves ille repertae sunt, cum quibus mille
equites loricati ad praeoccupandum littus transmissi sunt. Cetera multitudo, copulatione lignorum et
viminum, fluminis alveum
superaverunt». Гийом Тирский
вспоминает, что войско Готфрида
Бульонского остановилось на берегу Савы лишь для того, чтобы принять необходимые
распоряжения для переправы армии: крестоносцы соорудили плоты и первым делом перевезли на
другой берег 1000 хорошо вооруженных воинов, дабы предотвратить возможные козни со
стороны врагов. Wil. Tyr. P. 76: «Tandem vero ad Malevillam perveinientes, in ripa fluminis Savoa,
quousque exercitui transitus pararetur, consederunt. Compositis igitur ratibus… trajectis mille loricatis
equitibus, qui contra quaslibet hostium insidias ripam ulteriorem communiernt, ut translatus populus
sedem inveniret quietam, certatim in partem oppositam transferunt».
30
Alb.Aquen. P. 303: «Dux et populus regnum Hungarie pertransiens, Drowa fluvium pervenerunt:
ubi congeries lignorum compositya, et plurima viminum copulatione facta, eundem fluvium trajecerunt».
8
одной стороны, реки изображаются прежде всего как естественные преграды, помеха на
пути к цели, и хронисты лишь сообщают о том, как пилигримы искали средства
переправы; с другой ― в описании хронистов реки, болота и другие источники
обозначают границы венгерского королевства и защищают его рубежи в не меньшей
степени, чем крепостные стены.
Пожалуй,
все
хронисты
отмечают.
Венгрия
защищена
со
всех
сторон
естественными рубежами и именно потому недоступная. Посему продвижение по ней
сопряжено для крестоносцев с огромными трудностями. Эти сведения лучше всего
обобщил в своей хронике Гийом Тирский:
«Королевство Венгрии окружено со всех сторон болотам и
большими реками, так что оно совершенно недоступно; ни войти в
него, ни выйти из него невозможно, если только не через
некоторые, весьма узкие, проходы31.
Помимо венгерских хронистам также хорошо известны города Болгарии, — это
города, расположенные вдоль Via militaris, прежде всего Белград (Singidinum), который в
к. XI в. с утратой независимости Болгарии вошел в состав
Византийской империи.
Переправляясь через Саву, крестоносцы покидают Земун и попадают в Белград. Гийом
Тирский замечает, что Белград обозначает границу Болгарии 32, — вступая в этот город,
паломники оказываются на территории Болгарии и тем самым во владениях Византии.
Cам город Гийом
Тирский называет «пуп королевства», подчеркивая его важное
стратегическое значение33.
двигаясь
Следующий город, через который проходят пилигримы,
вдоль Via militaris ― Наисс (Ниш). По словам Альберта Аахенского, это
богатейший город (civitas ditissima), расположенный в центре Болгарского королевства34.
Хронисты отмечают, что город представляет собой хорошо укрепленную крепость:,
Гийом Тирский говорит о Нише как о городе, укрепленном башнями и стенами и набитом
31
Wil. Tyr. P. 47: «Est autem regnum Hungariae paludibus interjectis et magnis fluminibus
praecinctum, et inaccessibile; ita ut, nisi certis locis, et iis vehementer angustis, volentibus introire vel
egredi non pateat introitus vel exitus»
32
Wil. Tyr. P. 47: «Bulgaroroum fines cum suis legionibus attigit, ad locum perverniens qui dicitur
Bellagravia».
33
Wil. Tyr. P. 64: «locum Bellagrava nomen est, qui locus in umblico regni eorum positum».
34
Alb.Aquen. P. 274-5: «civitatem ditissimam, quae vocatur Nizh, in medio Bulgarorum regno,
аccessit" Вальтер
9
крепкими мужами35, а Альберт Аахенский пишет, что
Ниш
превосходно защищен
стенами.. Примечательно, что немецкий хронист подметил еще и то, что через некую
реку (flumen quoddam)36 к городу ведет
простирается
каменный мост, а перед самим городом
огромный луг покрытый, как он говорит, приятной зеленью37. Далее
крестоносцы идут через города Болгарии Стерниц (совр. София), Филиппополь (совр.
Пловдив), который Гийом Тирский называет «славнейшим и густо населенным
городом»38, и Адрианополь39. Конечно, все эти города представляются хронистам лишь
незначительными пунктами на пути к главному городу — Urbs Regia — царскому городу,
Константинополю40.
Писавший несколько десятилетий спустя после событий Гийом Тирский —
хронист, известный своими глубокими познаниями, вносит свои детали в рассказ о
городах Болгарии, рассматривая балканские земли сквозь пелену античной культуры. В
его сочинениях отчетливо присутствует мысль о том, что регион Балкан, через который
осуществляют трудный переход крестоносцы, ― это осколки прежней Римской империи и
что балканские страны возникли из провинций вечного Рима. Блистая эрудицией, которая
в средние века, конечно, во многом сводилась к знаниям классической античности, Гийом
Тирский, в частности, рассказывает о переходе через Болгарию армии Готфрида
Бульонского: по словам хрониста, на территории, через которую прошел герцог cо своими
воинами, находятся две бывшие римские Дакии ― Дакия прибрежная (Dacia ripensis),
которую они оставили слева, пересекши Дунай, и Дакия внутренняя (Dacia mediterranea)41,
где они обнаружили два города ― Ниш и Стралицу (Сердец) ― некогда процветавшую
35
Wil. Tyr. P. 51 : «Ante urbem Niz, turribus et muro valde munitisssimam, et viris fortibus
refertam».
36
Это может быть либо р. Морава, л р. Нишава.
37
Alb. Aquen. P. 278: «muris munitissimam applicuit ubi flumen quoddam per lapidem pontem
ante civitatem transeuntes, partum, viriditate et amplitudine voluptuosam».
38
Wil. Tyr. P.78 : «Philippopolim, usque ad nobilem et copiosissimam urbem pervenit».
39
Alb. Aquen. P. 275 : «per civitates Bulgariae Sterniz et Pineppopolim, atque Andronopolim....»
40
Wil. Tyr. P.77.
41
В 270-275 гг. н.э. римский император Аврелиан создал провинцию Dacia Aureliana , в
которую входили территории нынешних северо-западной Болгария и восточной Сербии. В 285 г.
н.э. император Диоклетиан разделил ее на Dacia mediterranea и Dacia ripensis . См.: Mommsen Th.
The Provinces of the Roman Empire. New York, 1996. P. 226.
10
бывшую столицу этой римской провинции42. Рассказывая о злоключениях крестоносцев,
он не случайно принимает Ниш за Стралицу ― более крупный город на пути Via militaris,
также находившийся в самом сердце Болгарии43.
Как в пассажах, посвященных Венгрии, хронисты упоминают реки, так в их
описаниях природы Болгарии нередко присутствует рассказ о лесах. После стычек с
местными жителями рыцарь Готье Неимущий бежит в леса Болгарии и семь дней
скитается по рощам, прежде чем лесные тропы выводят его к городу Ниш, где он получает
подкрепление и продолжает свой путь к Константинополю44. В другом эпизоде,
рассказанном хронистами, дука Ниша Никита, узнав о разграблении спутниками Петра
Отшельника Земуна, советует своим подданным бежать «в леса, горы и безлюдные места»
(per silvas et montanas et deserta loca)
45
. Жители Белграда при приближении Петра
Отшельника отправляются подальше и поглубже в «темные леса и недоступные
рощи»46.Сам же вождь похода бедноты покидает Венгрию и вступает в «громадные и
обширные леса Болгарии»47. Точно так же в рассказе о походе Готфрида Бульонского
хронисты отмечают: покинув Белград, пилигримы тотчас «вступили в бесконечные и
невиданные леса Болгарии»48; «быстро пройдя через леса и широко раскрытые рощи
42
Wil. Tyr. P.77 : «Unde autem dux cum suo comitatu transiturus est, duae fuerunt Daciae:
Ripensis videlicet, quam a laeva super ripas Danubii transeuntes reliquerunt; et Mediterranea, per quam
iter agentes et per urbes olim eximias Niz et Straliciam, transeuntes, percurrerunt». Дакию он
отождествляет с Мезией: по его слова, там, где сейчас Болгария, была Мезия ―т.е. Дакия
внутренняя. Wil. Tyr. P. 78 Praedictam igitur Daciam mediterraneam, quae alio nomine Mesia dicitur..
43
Так, например, он утверждает, что Вальтер, утративший свое войско в результате стычки с
болгарами, перейдя через бесконечные леса Болгарии, пришел в Стралицу, тогда как другие
хронисты отмечают, что это был город Ниш. Wil. Tyr. P. 49: «Galterus…cum reliquis agminibus
Bulgarioroum sylvas longe lateque diffusas ….pertransiens, Straliciam, Daciae mediterranae metropolim
egregiam, pervenit…».
44
Alb. Aquen. P. 274 «relictis sociis, fugitivus silvas Bulgarorum…»
45
Alb. Aquen. P. 277 “сoncives vero illius, per silvas et montanas et deserta loca , cum armentis
suis un fugam misit».
46
Wil. Tyr. P. 51 : «in opaca sylvarum et nemorum abdita longe interius se contulerunt». Топос
«густые леса и темные рощи» будет часто повторяться в хрониках.
47
Alb. Aquen. P. 278 «ingentia et spaciosissima Bulgarorum nemora ingreditur»
48
Alb. Aquen. P. 304 «silvas immensas et inauditas regni Bulgarorum ingressi sunt».
11
Болгарии, пришли сначала в Ниш, затем в Стралицу»49. На самом деле, именно в этом
регионе, описываемом хронистами, находится нынешняя Шумадия ― область, некогда
богатая буковыми и дубовыми лесами.
Примечательно, что в своих сочинениях хронисты не только излагают
топографический материал, но и передают сведения о народах Венгрии и Болгарии. Как
воспринимают венгров и болгар участники Первого крестового похода, путь которых к
Святой Земле лежал через Балканы?
. Как уже упоминалось, отношения крестоносцев с местными народами были
весьма напряженными и часто недружелюбными. Конечно, и балканские народы, и
пилигримы проявляют по отношению друг к другу постоянное недоверие. Так, по словам
Альберта Аахенского, в Белграде болгары, заподозрив что-то неладное, не очень радушно
отнеслись к крестоносцам под предводительством Готье Неимущего и отказали им в
праве закупать продовольствие50. Этот отказ, как мы знаем, спровоцировал стычку,
стоившую немалых человеческих жертв. Поэтому воинов, напавших в Земуне на
спутников Готье, Альберт Аахенский называет «венграми со злыми намерениями»51.
Впоследствии слухи о том, что венгерский и болгарский правители собираются напасть на
арьергард войска Петра Отшельника, посеяли панику среди пилигримов. Однако Петр
Отшельник не верит, что христиане, собратья крестоносцев по вере могли решиться на
такое52. Действительно, мы не можем сказать, что существо этих отношений
исчерпывалось только кровавыми конфликтами
Несмотря на побоища и конфликты, пилигримы и жители балканских стран
воспринимают друг друга как христиане, хотя и нарушившие главные религиозные
заповеди. После того, как немецкие рыцари подожгли мельницы в Белграде, болгары
заявляют своему правителю, что крестоносцы ― лже-христиане, а не мирные люди,
какими себя представляли53. Позже во время крестового похода рыцарей Готфрид
49
Wil. Tyr. P. 76: «veniensque apud Bellagravam Bulgariae oppidum…ibi castrametatus est. Unde
compositis sarcinis et legionibus ad iter expeditis, Bulgariae sylvas et late patentia nemora transcurrens,
primum Niz, deinde Straliciam pervenit »
50
Alb.Aquen. Р. 274 : «fraudem et exploratores terrae aestimantes…»
51
Alb.Aquen. P. 275 : «Ungari vero quidem perversae mentis».
52
Alb.Aquen. P.. 245-6: «Petrus haec audiens, quia conchristiani errant, Ungari et Bulgari, omnino
de illis tantum facinus credere noluit».
53
Wil. Tyr. P. 52: «Petrum et universos sequaces illos falsos christianos asserentes, raptores tantum
esse et non hominess pacificos». Следует отметить, что сам Гийом Тирский называет причинивших
этот вред немцев «сынами Велиала» ( «erant praedicti filii Velial natione Theutonica» ― Ibid.).
12
Бульонский
и венгерский король Кальман Книжник, выясняя отношения, постоянно
произносят
нравоучения : герцог, называя венгров плохими христианами, которые
нехорошо поступили со своими собратьями по вере54,
вопрошает, почему «народ
верующий» (fidelium populus), у венгров встретился с таким негуманным отношением
(inhumanitatem)55, а венгерский король в свою очередь напоминает о бесчинствах
спутников Готье Неимущего и Петра Отшельника, которые «ни по имени, ни по делам»
не являются последователями Христа56, а также осуждает злодеяния воинов Готшалка,
которые «заплатили злом за добро» (“malum pro bono reddiderunt»)57. Но в целом как
жители балканских стран, так и крестоносцы волне отчетливо осознают, что их
противники — христиане. Именно в таком тоне звучат сетования Гийома Тирского по
поводу бесчинств пилигримов58.
Кроме христианских на страницах хроник предстают и иные народы . Это прежде
всего печенеги и куманы (половцы)59. В первый раз мы встречаем их в рассказанном
хронистами эпизоде о переправе через реку Саву воинов Петра Отшельника: печенеги
обстреляли из стрел плывших на плоту пилигримов, отбившихся от общего отряда..
Информация об этих народах чрезвычайно скупа: хронисты лишь сообщают, что печенеги
населяют Болгарию60. В другой раз они появляются в эпизоде, когда Петр Отшельник
покидает Ниш, не ведая о совершенных его воинами очередных бесчинствах.
Возмущенные поведением крестоносцев печенеги и половцы (куманы), присоединившись
к болгарам
и венграм, бросились в погоню за спутниками Петрa. Хронисты бегло
упоминают о том, что печенеги были наемниками болгар и описывают их вооружение:
54
Alb.Aquen. Р. 299 : «crudelitatem Ungarorum quam egerant adversum Christianos confratres»
55
Wil. Tyr. P. 72: «quare fidelium populus… apud vos…repererunt inhumanitatem…»
56
Wil. Tyr. P... 73: “nec re nec nomine Christi fuerunt sectatores”
57
Alb.Aquen. Р. 299
58
Гийом Тирский пишет о том, что путь через Венгрию для паломников был закрыт из-за
«злоупотреблений, которые они несправедливо чинили местным жителям» («prоpter insolentiam
eorum et enormitates nimias, quas frequenter…regionis inferebant habitatoribus…» ― Wil. Tyr. P. 69).
59
Gyula K. Nichtungarische Völker im mittelalterlichen Ungarn, Herne 2008. S. 30-33.
60
Alb.Aquen. Р. 277: «Sed a Pincenariis, qui Bulgariam inhabitant, plurimi in ipsa lignorum et
viminum copulatione fluctuantes a gubernaculo. A societate interdum divisi, sagittis confixi interierunt».
13
роговые и костяные луки, кольчуги (loricae) и яркие значки, которые восточные воины
привязывали к своим копьям61.
Представляют ли хронисты Балканы как некую политическую общность? Как они
изображают правителей Венгрии и Болгарии, политические порядки этих стран?
Примечательно, что, например, отзывы хронистов о венгерском короле Кальмане
исключительно благожелательны. Средневековые писатели превозносят короля за
гостеприимство, оказанное войскам бедноты под предводительством Готье Неимущего и
Петра Отшельника и называют Кальмана «христианнейшим королем венгров»62. Согласно
рассказам хронистов правитель Венгрии
был милостив даже к Готшалку: если даже
король и проявил коварство по отношению к немецким крестоносцам63, то лишь потому,
что
тот презрел законы гостеприимства64. Тон хронистов становится и вовсе
восторженным, когда они повествуют о переговорах Готфрида Бульонского с Кальманом.
Правитель Венгрии гостеприимно (hospitaliter) принял послов Готфрида, оказал радушный
прием самому герцогу, пригласив его в свою резиденцию ― Шопрон 65, осыпал герцога
дарами. Гийом Тирский называет Кальмана «христианнейшим мужем» и даже говорит о
«братской любви» (dilectio fraterna) между герцогом и венгерским королем66.
Сведения средневековых писателей о правителях Болгарии более скудны. Отклики
о государях в целом одобрительны, хотя в хрониках можно встретить и упреки
средневековых писателей в их адрес. Так, если, по словам средневекорвых историков.
правитель Белграда подозрительно отнесся к Готье Неимущему и отказал ему в закупке
продовольствия для армии, то дука Ниша Никита снабдил крестоносца всем необходимым
и дал ему провожатых в Константинополь67. Гийом Тирский даже называет Никиту
61
Alb.Aquen. Р. 274: «Bulgari, Comanitae, Ungari plurimi cum Pincenariis, qui conuentione
solidorum ad urbis defensionem convenerat, arcus corneos et osseos arripiunt, loricas iduunt, et, vexillis
hastae innexis, Petrum cum exercito suo secure graduentem insequuntur...»
62
Alb.Aquen. Р. 274: «Walterius…a domno Kalomanno, rege christianissimo Ungarorum, benigne
susceotus est, et pacifice concessus est sibi transitus per universas terram regni, et emendi licentia». Петр
Отшельник благодаря Кальману беспрепятственно прошел по Венгрии: Wil. Tyr. P. 50.
63
«more suo dolis tentant peragere quod viribus nequeunt – решили добиться хитростью того,
что не в состоянии были добиться своими силами» ― Wil. Tyr. P.64..
64
Wil. Tyr. P. 63: «neglectis legibus hospitalitatis»
65
Wil. Tyr. P. 74-75.
66
Wil. Tyr. P. 74.
67
Alb.Aquen. Р. 275: «Alb. Ac conductum idem dominus terrae per ciuitates Bulgariae Sterniz et
Phinepopolim atque Adrianopolem pacifice dedit, et emendi licentiam».
14
славным мужем и богобоязненным человеком, который гуманно обошелся с Готье
Неимущим68, но этими словами характеритика болгарских государей исчерпывается. При
этом описания Болгарии отличаются от описаний Венгрии не только тем, что рассказы
хронистов о правителях и беднее по содержанию, и содержат более сдержанные оценки
болгарских наместников. Есть различие и в представлениях христианских писателей о
политической структуре стран, через которые шли крестоносцы, избравшие путь к
Константинополю через Via militaris. Если Венгрия рисуется в хрониках как христианская
страна, пограничная c Западной Европой, c латинским миром, то Болгария изображается
прежде всего как часть общего византийского политического пространства. Как только
крестоносцы вступают на территорию Болгарии, сразу же появляются гонцы от
византийского императора. После разгрома своей армии Петр Отшельник встречает
императорского посла в Стернице (Софии) ― тот уже знает о бесчинствах крестоносцев в
Земуне и Белграде и требует от Петра, чтобы тот не оставался более трех дней в каждом
из городов Византийской империи69. Точно так же и Готфрид Бульонский, покинув
пределы Венгрии и оказавшись в землях Болгарии,
встречает представителя
византийских властей, который от имени императора запрещает крестоносцам двигатьcя
далее по территории Византии70.
Не случайно Гийом Тирский оставил пространный рассказ о Болгарии, в котором
она изображена как часть огромного и чужого Западу византийского мира. Как и в других
случаях, описывая эту страну, хронист проецирует известные ему сведения из античной
истории и топографии на современную ему действительность. Болгар он называет не
иначе, как «варварскими нациями»71, которые, как только латинских государей сменили
византийские, наводнили прежде цветущие римские провинции. Приход этих варваров, по
его мнению,
― признак слабости Византийской империи (debilitas imperii). Болгары
распространились от Дуная до Адриатики, изменив прежние названия и границы Римской
империи. Гийом Тирский напоминает своим читателям о том, что Болгарию окружают
бывшие римские провинции — Эпир, Фессалия, Аркадия, три Фракии, а на самой ее
68
Wil. Tyr. P. 49: «ab eodem duce, viro egregio et timente Deum, humanissime tractatus»
69
Alb.Aquen. Р. 282: «ex imperio ipsius tibi indicitur ne ultra tres dies moram facias in aliqua regni
sui civitate»
70
Alb.Aquen. Р.. 303: «virtus militiae imperatoris Constantinopoli affuisset ad prohibendum
Peregrinis viam per regnum Bulgariae»
71
См. о термине: Loutchitskaja S. Barbarae nationes : les peuples musulmans dans les chroniques
de l а Première croisade // La Première croisade et ses conséquences / Ed. M. Balard. P., 1997. P. 9-109.
Вообще оппозиция цивилизация-варварство постоянно присутствует в сознании хрониста.
15
территории раньше располагались римская провинция
— Дакия внутренняя, иначе
Мезия, с городами Ниш и Стралица. Все эти границы были нарушены с образованием
Болгарии, и римские провинции
теперь оказались территорий этого государства.
Болгария, по мнению Гийома Тирского, — позор Византийской империи, так как из-за ее
слабости некогда богатые провинции античного Рима оказались завоеваны варварским
народом и вследствие этого пришли в запустение.
«можно определить, каковы были несчастье греков и слабость
их империи по состоянию здешних краев, которые некогда были
богатыми и плодородными провинциями, в которых можно было
обнаружить все приятности жизни…варварские нации, рассчитывая
на слабость греков, устремились в их провинции и обошлись по своей
воле с жителями этих стран. Среди этих наций ― дикий болгарский
народ, пришедший с севера, последовал вдоль течения Дуная вплоть
до
Царьграда
(Urbs
и
Regia)
Адриатического моря и занял
оттуда
распространился
до
всю страну, смешивая и разрушая
названия и границы провинций на этой обширной территории,
которая простирается, как говорят, в длину на 40 дней пути или 10 в
ширину и которая называется Болгарией. Несчастные греки не
coзнают,
что
само
это
название
свидетельствует
об
их
бесчестии»72.
Характеризуя положение завоеванной Болгарии в составе Византийской империи,
Гийом отмечает, что греческие власти намеренно изолируют эту страну, препятствуя
проникновению чужеземцев, ограждая ее от внешних влияний и мешая развитию
цивилизации:
«После того как их император Василий покорил народ болгар,
они
запретили
и
поныне
запрещают
всем
приходящим
обосновываться в лежащих по ту сторону провинциях, и особенно в
72
Will. Tyr. P. 77:
«Conjicere est ex his locis, qui aliquando uberiores et omnimodis
commoditatibus refertae fuerunt provinciae quanta sit Graecorum miseria, et eorum debilitas
imperii…barbarae nationes de Graecorum imbellicitate confisae, in eorum provincias irruentes, pro
arbitrio suo regionis coeperunt tractare habitatores. Inter quas Bulgarorum gens inculta, a tractu
Septentrionali egressa, a Danubio usque ad Urbem regiam, et iterum ab eodem flumine ad mare
Adriaticum, universas occupaverat regiones; ita ut, confisis provinciarum nominibus et terminis, totus iste
tractus, qui in longitudine habere dicitur iter dierum triginta, in latitudine vero decem vel amplius,
Bulgaria dicatur, miseris Graecis ignorantibus quo hoc ipsum nome eorum protestetur ignomiam».
16
тех, которые граничат с чужеземными государствами, через
которые можно к ним проникнуть, как, например, через обе Дакии, и
они не желают, чтобы эти страны стали культурными, так как они
думают, что, оставляя их занятыми со всех сторон лесами и густой
лесосекой, они создали непреодолимые препятствие всем тем, кто
пожелал бы туда пробраться, свидетельствуя таким образом, что
они больше полагаются на неудобство дорог и оружие колючих
кустарников, чем на собственные силы….»73
Таким образом, Болгария воспринимается прежде всего как отсталая и
нецивилизованная провинция Византийской империи, а сами болгары в рассказах
хронистов изображаютя варварами.
******
До сих пор мы говорили о перемещении крестоносцев по Балканам вдоль Via
militaris. Настало время
рассказать о том, как шли к Малой Азии другие вожди
крестоносцев, которые избрали путь по Via Egnatia74, следуя далее от порта Диррахия к
Константинополю. Они отправлись осенью 1096 г. Среди этих вождей — брат
французского короля Гуго Великий, Раймунд Сен-Жильский, Стефан Шартрский, Роберт
Фландрский и Роберт Нормандский, а также Боэмунд Тарентский со своим племянником
Танкредом. Почти все бароны достигли порта Диррахий по Адриатическому морю, дойдя
до Апулии и сев на корабли в Бари или Бриндизи и перебравшись через пролив Отранто75.
73
Речь идет о разгроме Василием Первого Болгарского царства, о чем хорошо известно
Гийому. Wil. Tyr. P. 77-78: «…eodem Bulgarorum subjugato populo per Basilium, eorum imperatorem,
in ulterioribus provinciis et maxime quae regnis exteris collimitant et per quas ad eos acceditur, in utraque
videlicet Dacia, etiam hodie non permittunt habitatores introire, vel sеcoli regionem; ut sylvis et frutectis
loca lata occupantibus, nullam praestant introire volentibus habilitatem, majorem habentes in viarum
difficultate et veprium armature, quam in propriis viribus, resistendi fiduciam…»
74
См. на эту тему: Гагова К. Първият крьстоносен поход по Виа Егнация // Минало. София,
1997. № 3-4. С. 29-36.
75
Fulcherii Carnotensis Historia Hierosolymitana / Ed. H. Hagenmeyer. Heidelberg, 1913. P.171:
«prope urbem Duratium X miliariis, ut aestimo, interstantibus terram adepti sumus….»; Wil. Tyr. Р 95:
«nterea vir illustris Flandrensium comes Robertus, qui, a principio ineuntis hyemis cum suo comitatu
mare transiens, a Baro, Aрuliae civitate maritime, Durachium descenderat». См. также: Radulfi
Cadomensis Gesta Tancredi in expeditione Hierosolymitana // RHC. Hist. Occ. P., 1866. P.. 606-607;
17
Только граф Тулузский Раймунд пробирался к Диррахий сухопутным путем 76, пересекая
обширные пространства Ломбардии, Истрии и Далмации. Но именно поэтому описавшие
его путь хронисты ― Раймунд Ажильский, Петр Тудебод, а позже Гийом Тирский и
Ордерик Виталий ― сообщают нам ценные сведения о Далмации, одном из важных
балканских регионов77.
Как и в случае с другими балканскими странами, Далмация для хронистов
ассоциируется прежде всего с тяготами пути: голодом, холодом, природными преградами.
Так, Гийом Тирский говорит, что пилигримы, войдя в эту провинцию, встретились с
большими трудностями, главным образом из-за приближающейся зимы78 и из-за
неровностей рельефa; они также нуждались во всех видах довольствия и в течение
нескольких дней с риском для себя терпели голод79.
В рассказах средневековых писателей о Далмации, как и в их рассказах о Болгарии
и Венгрии, большое место занимают описания природы, причем хронисты подчеркивают
безлюдный характер местности, которую предстояло пересечь крестоносцам, а также ее
недоступность. Так Раймунд Ажильский говорит: «Склавония (Славия) земля пустынная
и непроходимая и гористая, где ни диких зверей ни пернатых за три недели мы не
видели»80. Сами же описания природы Далмации во многом сводятся к рассказам о
туманах и душном климате. Тот же Раймунд Ажильский пишет: «На 40 день пребывания
в Славии
мы проходили через плотные облака, которые можно было пощупать и
Baldrici episcopi Dolensis Historia Jerosolymitana. P., 1879. P. 20 : «Hugo vero Magnus…ad portam
Bari pelagus prraepropere ingressi sunt, et navigantes applicuerunt Durachium”.
76
Baldrici episcopi Dolensis Historia Jerosolymitana. P/ 20 : « Podiensis namque episcopus et
comes Raimundus per Sclavoniam gradiebantur... »
77
См., напр.: Petri Tudebodi Historia Hierosolymitana / Ed. J. Hill, L.L. Hill. P., 1977. P. 37 :
«Secunda vero pars intravit in Sclavaniae partibus, scilicet Raimundus comes de Sancto Egidio et cum eo
honorabilis Podiensis episcopus…»
78
Не случайно Гийом Тирский сообщает, что граф Роберт Фландрский, переплыв через
Отранто и оказавшись в Диррахии, избежал таким образом изморози («instantis brumae declinaverat
importunitatem» ― Wil. Tyr. P. 95).
79
Wil. Tyr. P.. 96: «Hanc igitur ingressi provinciam, multam invenerunt itineris difficultatem,
maxime propter hyemis instantiam et locorum nimiam inaequalitatem; sed, et victus et alimentorum
sustinentes gravem defectum, periculose satis per dies aliquot laboraverunt inedia».
80
Raimundi d’Aguilers Historia Francorum qui ceperunt Iherusalem // RHC. Hist. Occ. P., 1866. T.
III. P. 235: «Sclavonia etenim est est tellum deserta et invia, et montuosa, ubi nec feras nec volucres per
tres hebdomadas vidimus».
18
отодвинуть рукой»81. Гийом Тирский много лет спустя рассказывая о походе Раймунда
Тулузского, также упомянул о том, что туман был чрезвычайно густым и что крестоносцы
продвигались в почти осязаемых потемках, так что «тот, кто следовал за другими, едва
мог идти по их следу, а кто шел впереди не мог перед собой видеть местность в
расстоянии броска камня»82. Вся Далмация, по словам хрониста, «покрыта маленькими
ручейками, реками и болотами, и в некоторые дни от земли поднималась большая
влажность, и облака настолько пропитывались этими дурными испарениями, что
пилигримы чуть не задыхались» 83.
Если балканская страна
в описании хронистов предстает безлюдной и
недоступной, то и нравы жителей соответствуют характеру этой страны. По словам
хронистов, Далмация «населена исключительно свирепым народом, который живет
убийствами и грабежами»84. Местные жители чрезвычайно нелюдимы и избегают
контактов с крестоносцами. Гийом Тирский написал о них следующие строки:
«Жители, покинув города и крепости, удалились в горы и в
густые леса, уводя с собой своих жен, детей и все свое
достояние, подобно диким зверям спасаясь бегством и пугаясь
самого вида наших пилигримов»85.
Кроме того, прекрасно зная местность, далматинские славяне преследовали армию
крестоносцев, идя по крутым горам (montes abrupta) и густым лесам (sylvae condensae), и
часто нападали на безоружных пилигримов; когда же встречались с вооруженными
81
Ibid.: «Quadraginta etenim fere dies in Sclavonia fuimus, in quibus tantum spissitudinem
nebularum passi sumus, ut palpare et per motum removere eas a nobis aliquatenus possemus».
82
Wil. Tyr. P. 97 : «Erat praeterea aer caliginosus, et tenebrae continuae pene palpabiles; ita ut qui
seqebantur praecedentium vix tenerent vestigia, et qui praeibant vix per jactum lapidis ante se loca
possent discernere».
83
Wil. Tyr. P.98: «Terra enim, ut praediximus, rivis, fluminibus abundans, et pene tota palustris,
tantam diebus singulis ex se dabat uliginem et tantam crassitudinem nebularum, ut aerem redderent pene
suffocatorium».
84
Wil. Tyr. P. 97 : «populo ferocissimo, rapinis et caedibus assueto inhabitata».
85
Ibid. : «Locorum sane habitatores, relictis urbibus et praesidiis, ad montes et sylvarum condensa,
cum uxoribus et liberis et cum omni substantia, quasi agrestes ferae confugientes, nostrorum formidabant
aspectum».
19
рыцарями, то увертывались от сражения и разбегались во все стороны86. Очевидец
событий Раймунд Ажильский обобщил свои впечатления в следующих строках:
«Жители края, дикие и грубые, торговать не желали,
убегали из своих деревень и замков. Беспомощных старух и
бессильных бедняков, следующих за войском, убивали как скот.
Непросто было вооруженным воинам преследовать знающих
местность безоружных воров (latrones inermes) по крутым горам и
густым лесам
(per abrupta montium et condensa sylvarum),
не
имеющих сил сражаться но и не уклоняющихся от сражения».87
В целом описание местности, через которую идут крестоносцы, смыкается с
описанием нравов жителей Далмации. Хронисты подчеркивают, что путь через Далмацию
был связан с многими трудностями — они оказались в незнакомой и трудно доступной
местности и столкнулись с грубыми нравами местных жителей. Эти трудности хронисты
воспринимают как испытание, через которое должны пройти паломники. Сквозь эту
призму дается оценка балканскому народу:
«Полагаю, по той причине Бог пожелал, чтобы наше войско
перешло через Славию (Склавонию), дабы дикие люди, не знающие
Бога, узнав о
86
добродетели и терпении рыцарей Господа, либо
Ibid. : «Occulte tamen et de remoto proficiscentis exercitus vestigia sequentes, senes
valetudinarios, anus quoque grandaevas, quae lento gradiebantur itinere, seorsum reperientes
occidebant…»
87
Raimundi d’Aguilers Historia Francorum…P. 235: «Incolae regionis adeo аgrestis et rudes sunt,
ut nec commercium nobis nec ducatum praebere voluerint; sed fugientes de vicis et de castellis suis,
debiles anus et pauperes infirmos qui a longe prae infirmitate sua sequabantur exercitum nostrum, ac si
multum nocuissent; ut pеcora trucidabant. Nec facile nostris militibus armatis erat latrones inermes,
locorum scientes, per abrupta montium et condensa sylvarum persequi; sed assidue eos sustinebant, nec
pugnare valentes, nec sine pugna esse poterant». То же самое, но другими словами, сообщает Гийом
Тирский: Wil. Tyr. P. 98.
20
несколько отошли от грубости, либо предстали перед судом
Бога»88.
Через полвека после Раймунда Ажильского Гийом Тирский суммирует в хронике
знания о Далмации, подкрепляя свой рассказ почерпнутыми из ученой традиции
сведениями о стране «Далмация – большая страна, расположенная между Венгрией и
Адриатическим морем и насчитывает четыре столицы ― Задар (Jazara), Салона, или
Сплит (Salonam, quae alio nomine dicitur), Антивари (Antibari) и Рагуза (Ragusa)»89. В
своем описании балканской страны Гийом создает обобщенный образ варварского народа,
используя все те же известные еще по античной историографии топосы, связанные с
изображением варваров90. По словам Гийома Тирского, далматинцы ведут себя как дикие
люди не только в контактах с крестоносцами, но даже по самому образу жизни они
варвары. Один из признаков их варварства заключается в том, что они не занимаются
сельским хозяйством, им неизвестно земледелие, что Гийом Тирский объясняет
природными условиями страны, в которой они живут: «вся покрытая горами, лесами и
крупными реками, также усеянная вдоль и поперек огромными пастбищами, Далмация,
мало пригодна для сельского хозяйства; главный источник пропитания для жителей
скотоводство»91. Язык также выступает как признак варварства жителей Далмации. В
этом смысле архиепископ отличает от славян тех далматинцев, которые живут в
прибрежной части Далмации и понимают латынь:
«Исключение составляют те жители, которые в небольшом
числе обитают на берегах моря и которые отличаются от других
как по нравам, так и по языку; они говорят на латинском языке,
88
Raimundi d’Aguilers Historia Francorum…P. 236:
«Ob illam reor causam voluit Deus
exercitum suum transire per Sclavoniam, ut agrestes homines qui Deum ignorabant, cognita virtute et
patientia militum ejus, aut aliquando a feritate resipiscant, aut inexcusabiles Dei judicio adducantur»..
89
WIl. Tyr. P. 97: «Est autem Dalmatia longe patens regio inter Hungariam et Adriaticum mare
sita, quatuor habens metropoles:Jazaram, Salonam, quae alio nomine dicitur Spaletum, Antibarium et
Ragusam».
90
О этих топосах см.: Jones W.R. The Image of the Barbarian in Medieval Europe // Comparative
Studies in Society and Histоry. 1971. Vol. 13. №4. P. 376-407.
91
WIl. Tyr. P.97: «montibus et sylvis, magnis quoque fluminibus, pascuis etiam longe lateque
diffusis occupata penitus, ita ut raram habeat agrorum culturam; locorum incolis in gregibus et armentis
omnem vivendi habentibus fiduciam»
21
все остальные говорят на славянском наречии и имеют все повадки
варварских народов»92.
Эти представления Гиойма Тирского о народах Далмации, на самом деле,
почерпнуты
из
античной
традиции.
Далматинцы,
живущие
по
берегам
моря,
действительно, составляли особую группу населения ― о них хорошо было известно из
античных источников, а позже их подробно описал в своем трактате «Об управлении
империей» (Х в.) византийский писатель Константин Багрянородный: в частности, он
сообщал, что император Диоклетиан перевел в Далмации римских колонистов, которые
поселились там на долгие времена, причем само прозвище «диоклетиане» осталось за
этими людьми; их владения вначале простирались до Дуная, а затем славяне вытеснили их
на побережье.93
После трехнедельного перехода через Далмацию, претерпев немало тягот,
крестоносцы добрались до города Скодра (Scodra)94, в то время это столица
южнославянского государства Дукля (Диоклетия)95. Там их принял король славян (rex
Sclavorum) ― то был Константин Бодин, имя которого сообщил историк Ордерик
Виталий, описавший
события
через несколько десятилетий96. Прием
был весьма
радушным, и граф Раймунд Тулузский преподнес князю много даров, рассчитывая на
благожелательность
92
славян
и
желая
обеспечить
дальнейшее
беспрепятственное
Wil. Tyr. P. 97: «exceptis paucis, qui in oris maritimis habitant, qui, ab aliis et moribus et lingua
dissimiles, latinum habent idioma; reliquis sclavonico sermone utentibus et habitu barbarorum»
93
Константин Багрянородный «Об управлении империей» М., 1991. С. 111.
94
Ныне город в Албании Шкодер.
95
Дукля (Диоклетия) ― южнославянское государство княжество на Балканах на территории
современной Черногории. См.: Fine, Jr., John V.A. The Early Medieval Balkans. University of Michigan
Press, 1991. Р. 214, 223-230. См.: также Živković Т. Портрети српских владара (IХ-ХII). Belgrade,
2006.
96
Raimundi d’Aguilers Historia Francorum…P. 235: «Tandem post multa laborum, ad regem
Sclavorum, apud Scodram, venimus». Wil. Tyr. P. 98: «Cumque tribus hebdomadibus continuis tam
laborioso itinere regionis partem transcurrussent, pervenientes ad locum, cui Scodra nomen, Sclavorum
regem ibi repererunt». См. также: The Ecclesiastial History of Orderic Vitalis/ Еd.by Marjorie Chibnal.
Oxford, 1975. Vol. 5. Р.34: «Naimarus autem Podiensis episcopus cum Tolosano Raimundo prospere per
Sclauariam transiit, eisque Bodinus Sclauorum rex amicabiliter fauit».
22
продвижение крестоносцев по территории и возможность совершать закупки97. Но позже
крестоносцы раскаялись в том, что просили мира у далматинцев, так как, по словам
Раймунда Ажильского, славяне по своему обычаю (solito de more) нападали на
безоружных пилигримов, отнимали у них все, что можно было, и убивали их98.
Рассказывая о попытках графа Раймунда наладить отношения с далматинцами, Гийом
Тирский не преминул еще раз упрекнуть славян в варварстве: внимание графа «не
послужило смягчению свирепого нрава этих варваров и впоследствии он (граф) нашел их
еще более жестокими99.
Наконец, пройдя через всю Далмацию, крестоносцы достигли начала пути
Эгнациевой дороги — г. Диррахий, откуда путь их лежал прямо к Константинополю.
Здесь они встретились с депутацией императора, вручившей им благожелательное письмо
императора,
который
гарантировал
им
безопасность
и
возможность
закупать
продовoльствие для армии100. Далее они продолжили свой путь через Эпир «по лесам и
горам» (transcursis sylvis et montibus), пока не вышли к Пелагонии ― обширной равнине
между Охридским озером и р. Вардар101. Здесь произошел знаменательный эпизод, о
котором рассказывают и Петр Тудебод, и Гийом Тирский: на епископа Адемара из Пюи
напали печенеги, и крестоносцам с трудом удалось вызволить его из плена 102. Хронисты
говорят о не-христианских народах, населяющих Болгарию, и среди прочих упоминают
97
Wil. Tyr. P. 98: «Cumque dominus comes, sicut vir benignus erat, affabilis et misericors, multa
munerum liberalitate amicitiam contrahens, sperabat populo suo indigenarum gratiam obtinere, ut saltem
commercii et rerum venaliu copiam consequeretur». См. также: Raimundi d’Aguilers Historia
Francorum…P. 235:
98
Raimundi d’Aguilers Historia Francorum…P. 235: «Sed haec opinio sola fuit. Nam satis pacis
petitae nos poenituit : quum per ejus occasionem Sclavi, solito de more furentes, nostros interficiunt, et
quae poterant ab inermibus abripiunt».
99
Wil. Tyr. P. 98: «tandem nec hac via praedictae gentis ferocitatem emollire potuit, quos deinceps
multo saeviores invenit»
100
Ibid.: «Cumque per dies quasi quadraginta omnem Dalmatiam multo pertransissent labore,
tandem pervenerunt Durachium».
101
Средоточием этой равнины был г. Битола, ныне находящийся в Македонии. Wil. Tyr. P. 99:
«Rursus iter arripiens, transcursis sylvis et montibus et universa Epirotarum regione, multorum labore
dierum, demum in pagum cui Pelagonia nomen est, …descendentes castrametati sunt».
102
Raimundi d’Aguilers Historia Francorum…P. 237; Wil. Tyr. P. 99:
«Ubi cum vir vitae
venerabilis dominus Podiensis episcopus longius a sactris aliquantulum, hospitandi commoditaten
secutus, seorsum locasset tentoria, a Bulgaris irruentibus captus est». Ср.: Petri Tudebodi Historia
Hierosolymitana...P.44
23
реально существовавших турок, печенегов, куман, огузов,
но также придумывают
названия для, видимо, не известных им народов и включают их в уже известный список
barbarae nationеs, где находится место и тюркам, и славняам103. От Пелагонии по
рассказам хронистов крестоносцы продолжили свой путь через Македонию, прошли по
древней дороге через Фессалоники,
и наконец, достигли порта Родост у Дарданелл,
откуда за четыре дня добрались до Константинополя, где их маршрут по Via Egnatia
закончился104.
К сожалению, Раймунд Ажильский и Гийом Тирский, рассказавшие о трудном
переходе через Далмацию графа Раймунда Тулузского, сообщают чрезвычайно мало
сведений об отрезке его пути собственно по Эгнациевой дороге, лишь упомянув
несколько городов, через которые они прошли к Urbs Regia. Быть может, недостаток этих
сведений мы сможем восполнить благодаря
рассказу Фульхерия Шартрского —
капеллана графа Стефана Шартрского, который вместе с графами Робертом Нормандским
и Робертом Фландрским прошел путь от Диррахия до Константинополя? Обратимся к его
хронике.
Итак, согласно Фульхерию
французские крестоносцы, отправившись из порта
Бриндизи, благодаря попутному ветру на четвертый день приплыли в Диррахий,
начальный пункт Via Egnatia, и отправились к Константинополю105. По словам историка,
то был трудный переход «через крутые горы и довольно пустынные места»106 Как и в
других примерах, хронист подчеркивает, что местность, которую они пересекали, была
крайне безлюдной: когда они расположились лагерем неподалеку на берегу реки Девол, то
103
Petri Tudebodi Historia Hierosolymitana …P.44: «Turci et Pincinaci, et Comani et Sclavani, Usi
et Athenasi erant insidiantes illosque undiquе, videlicet in qua parte eos ledere potuissent; RA Turci et
Comani, Husi et Tanaces, Pincenati et Bulgari, nobis insidiabantur... » Athenasi ― искусственное
название. скорее всего греческого слова Athanatoi ― бессмертные ― так называлось специальное
войско в персидской армии, состоявшее из отборных воинов, прекрасно владевших луком и
стрелами, тот же термин был заимствован в византийской армии для обозначения отборного
войска. Athenasi, как правило, фигурируют в списке «варварских наций». См. подробнее:
Loutchitskaja S. Op. cit. P. 100f.
104
Wil. Tyr. P. 99: «Tandem, resumpto itinere, Thessalonicam transeuntes et omnem Macedoniam,
…apud Rodostum, urbem maritimam, super Hellespontum sitam, в 4 днях пути от Константинополя
pervenerunt»
105
Fulcherii Carnotensis Historia Hierosolymitana...P. 171
106
Fulcherii Carnotensis
Historia Hierosolymitana...P. 172: «Itaque Bulgarorum regionеs per
montium praerupta et loca satis deserta perreximus»
24
со всех сторон их «защищали огромные горы, на которых не было ни души»107. Эпизод
самой переправы через эту «бурную реку» (flumen rapidum)108 рассказан в хронике
достаточно подробно. Местные жители не напрасно дали столь зловещее название реке ―
flumen Daemonis
(река Злого Духа), ― говорит Фульхерий: пехотинцы из войска
крестоносцев попытались перейти ее вброд, но внезапный сильный поток свалил их с ног,
и они ушли под воду109. И многие, по словам хрониста, точно так же расстались бы там с
жизнью, если бы всадники с ловкими лошадьми не оказали помощь другим пешим
воинам110. Уже на следующий день при первых лучах солнца и по звуку сигнальных труб
пилигримы поспешили в путь и поднялись к горе Багулатус (Вавагора)111. А затем,
оставив позади горы, они прошли через города, являвшиеся важными пунктами
Эгнациевой дороги. Фульхерий Шартрский добросовестно записал их названия112: это
Лукреция (совр. Охрид)113, Ботелла (совр.Битола)114, Бофинат (совр.Водена)115, Стелы
(совр. Пела)116. Так крестоносцы пришли к реке Бардариум (совр. Вардар)117 и «с Божьей
107
Fulcherii Carnotensis Historia Hierosolymitana...P. 172: «Tunc iuxta ripam castra nostra metata
sunt, ubi nocte una pausavimus, montes vasti nobis undique praeerant, in quibus nemo incola parebat».
108
р. Девол в южной Албании; Идентиикация Х. Хагенмейера (р. Шкумбини) неверна.
109
Fulcherii Carnotensis Historia Hierosolymitana...P. 172: «vidimus enim in illo quamplures de
plebe, dum vadare pedetemptium sperabant, torrentis impetu forti, quos nullus cernentium iuvare poterat,
mersu perire repentino».
110
Ibid.: «nisi equites cum equis dexterariis opem peditibus ferrent, multi simil modo vitam illic
perderent».
111
Fulcherii Carnotensis
Historia Hierosolymitana...P. 173: «mane autem aurora clarescente,
classicis sonantibus, iter nоstrum adripuimus conscendendo montem, quem Bagulatum nuncupant».
Хребет Вавагора находится между верхним течением р. Шкумбини и верхним течением р. Девол,
к западу от озер Охридское и Преспа. См.: Златарски, В. Багора-Бабагора-Bagulatus.: Сборник в
чест на Анастас Иширков, София, 1933. С. 187–190).
112
Fulcherii Carnotensis
Historia Hierosolymitana...P. 174: «postea montanis postpositis
urbibusque Lucretia, Botella, Bofinat, Stella, pervenimus ad flumеn»
113
Охрид ― город в нынешней Македонии, связывал Диррахий и Константинополь.
114
Г. Битола (Монастир) в 50 км к востоку от Охрида.
115
Водена ― город в Южной Македонии, пункт Эгнациевой дороги.
116
Пела ― древний город в Македонии)
117
Вардар ― самая длинная река в Македонии и одна из главных рек в Греции. Рауль
Канский в своей хронике также упоминает о ней, но, в отличие от Фульхерия, называет ее
течение бурным: Radulfi Cadomensis Gesta Tancredi …P. 607: «obsistebat eorum trabsitu flumen
rapax».
25
помощью» (оpitulante Deo), «весело» (laetanter) перешли ее вброд и уже на следующий
день расставили свои палатки перед городом Фессалоники. Описанию этого города
Фульхерий посвятил несколько строк: город, по его словам «изобилует всякими благами»
(bonis omnibus abundantem), и крестоносцы задержались там на четыре дня 118. Далее
Фульхерий
Шартрский рассказывает о переходе крестоносцев через Македонию и
Грецию119 ― это последняя часть Эгнациевой дороги. Собственно, его рассказ об этом
важном участке пути, на котором расположены известные своим историческим прошлым
и
достопримечательностями
города,
также
сводится
к
скупому
перечислению
географических пунктов: это, например, город Филиппы120, Христополь (совр. Кавала)121,
Преториум (совр.Анастасиуполос)122, Мессинополь (совр. Комотини), Траянополь123,
Родосто124, Ираклея (совр. Эрегли), Салюмбрия (совр.Силиври). Ни об одном из этих
цветущих городов, даже об Охриде, который был настоящим Иерусалимом Балкан,
историк не обмолвился ни одним словом. И вообще рассказ Фульхерия Шартрского о
городах лишен всякой перспективы ― он располагает увиденные города в линейной
плоскости, просто сообщая читателю их названия.
Лишь много лет спустя Гийом Тирский напишет более пространный рассказ о
землях, лежащих вдоль Via Egnatia, и как всегда, его повествование будет окрашено
античными представлениями. Историк напоминает в своей хронике, что в древности в
этом регионе существовало царство Эпир, правителем которого был Пир, а столицей ―
город Диррахий. Границы этого царства простирались от Диррахия до горы Багулариус
(совр. Вавагор), и это расстояние измеряется четырьмя днями пути. Гийом хорошо
118
Fulcherii Carnotensis Historia Hierosolymitana...P. 174 : «pervenimus ad flumеn, quod vocatur
Bardarium, et quod non navigio transiri solitum erat, opitulante Deo, laetanter vadando transmeavimus,
quo transito, sequenti die ante urbem Thessalonicam, bonis omnibus abundantem, tentoria tetendimus
nostra».
119
Fulcherii Carnotensis Historia Hierosolymitana...P.. 174-175 : «… mora autem per IV dies ibi
facta, deinde Macedoniam transeuntes, per vallem Philippensium et per Crisopolim atque Christopolim,
Praetorium, Messinopolim, Macram, Traianopolim, Neapolim et Panade, Rodosto et Eracleam,
Salumbriam et Naturam Constantinopolim pervenimus, ante quam urbem tentoriis nostris extensis, per
XIV disе lassitudinem nostrum adleviavimus».
120
г. Филиппы ― древнегреческий город, ныне на территории современной Македонии. .
121
Кавала – древний город Греции на берегу Эгейского моря, напротив острова Тасос.
122
Византийский Перитеорион-Анастасиуполис ― город в сев. Греции ок. озера Вистонис
123
Римский и византийский город на бер. р. Марицы.
124
Гавань на Мраморном море на территории современной Турции.
26
помнит, что ныне эта территория относится к Византийской империи и, как и в случае с
Болгарией, неодобрительно отзывается о византийских государях, которые превратили
Эпир в «пустынную и лишенную жителей» (desertam et habitatoribus vacuam) область,
через которую крестоносцам было так сложно пробираться к цели своего пути. В этих
краях, — пишет Гийом Тирский, — только «обширные и пустынные леса», там «не найти
ни дорог, ни продовольствия», и это обстоятельство будет «неодолимым препятствием
для всех тех, кто попытается пройти» через этот регион125…
Как видим, историки Первого крестового похода, описавшие путь крестоносцев по
Via militaris и Via Egnatia сообщают разнообразные сведения о балканских странах и
народах, в их сочинениях содержится обширная информация о топографии и этнографии
этого региона
*****
Участники Второго крестового похода избрали путь по Via militaris. Сначала летом
1147 г. в путь отправился германский король Конрад III, а месяцем позже — французский
король Людовик VII. Как и их предшественники, они прошли через Венгрию, Болгарию,
Сербию, Фракию и Македонию. Их путевые заметки отражены в нескольких хрониках, из
которых важнейшими для нас являются сочинения немепцкого историка Оттона
Фрайзингского («Деяния императора Фридриха), и французского хрониста Одо
Дейльского, который был капелланом Людовика VII. События Второго крестового похода
он описал в сочинении «О странствовании Людовика VII, франкского короля, на Восток»,
а текст своей хроники отослал аббату Сен-Дени Сугерию.
Оттон Фрайзингский совершил путешествие к Святой Земле в свите Конрада III, по
Via militaris он прошел через многие страны, но в своей хронике он уделил внимание
только Венгрии, оставив чарующее описание этой страны и ее природы. Вот какие строки
он ей посвящает:
«Провинция же эта, поскольку со всех сторон замкнута
горами
и
в
особенности
Аппенинами,
называлась
издавна
Паннонией, внутри она представляет собой чрезвычайно широкую
равнину, перерезанную течением рек и потоков, ее леса заселены
разного рода
125
дикими зверями, по причине же красоты
Wil. Tyr. P.77-78: «Epirum primam, quae a Durachio habet initium, et usque ad montem, qui
cognominatur Bagularius, itinere dierum quatuor protenditur, per quam omnes alii transitum habuerunt
principes, desertam et habitatoribus vacuam relinquunt, ut accedere volentibus nemora deserta et invia et
alimentis carentia, repagulorum vice, praebeant impedimentum».
27
местоположения и плодородию пашни представляется
божьим
раем и может быть названа Египтом»126.
Как
в
свое
время
Гийом
Тирский,
Оттон
Фрайзингский
подчеркивает
недоступность страны, то обстоятельство, что она ограничена со всех сторон источниками
воды, и эти черты — замкнутость пространства, недоступность, ― свидетельствуют, по
его мнению, о ее варварствеПанно:
«Ведь она представляет
прекраснейшее, как я сказал,
зрелище природы, но по обычаю варварского народа, страна редко
украшена зданиями или городскими стенами, и самые границы ее не
столько опоясываются лесами, сколько очерчиваются руслами семи
самых больших рек»127.
Далее Оттон Фрайзингский рассказывает о том, что Венгрия граничит со многими
странами: на востоке, у слияния Савы и Дуная, с Болгарией, на западе — с Моравией и
Восточнонемецкой маркой, на юге — с Хорватией, Далмацией и Истрией, на севере — с
Богемией и Польшей и Русью и т.д. Кроме того на северо-востоке ее соседями являются
печенеги и куманы (половцы) — в их краю много дичи, но сами они не занимаются
сельским хозяйством и «едва испробовали лемех и мотыгу» 128.
Вообще по наблюдениям Оттона Фрайзингского Паннония нередко страдала от
нашествия варваров ― гуннов, аваров и скифов и потому «едва ли удивительно, что
126
Ottonis episcopi Frisingensi et Rahewini Gesta Frederici / Ed. F.J. Schmale. B., 1965. Cap.
XXXII: «Haec enim provincia, eo quod circumquaque silvis et montibus et precipue Apennino clauditur,
ex antiquo Pannonia dicta, intus planitie campi latissima, decursu fluminum et amnium conspicua,
nemoribus diversarum ferarum generibus plenis conserta, tam innata amenitate faciei laeta quam agrorum
fertilitate locuples esse cognoscitur, ut tamquam paradysus Dei vel Egyptus spectabilis esse videatur».
127
Ibid.: «Habet enim pulcherrimum, ut dixi, naturaliter spectaculum, sed ex barbarae gentis ritu
menium vel aedium rarum ornatum terminosque non tam montium vel silvarum quam cursu maximorum
fluviorum septos».
128
Ibid.: «Attingitur ab oriente, ubi Sowa famosus fluvius Danubio recipitur, Bulgaria, ab occidente
Maravia et Orientali Teutonicorum marchia, ad austrum Croatia, Dalmatia, Hystria vel Carinthia, ad
septentrionem Boemia, Polunia, Rutenia, inter austrum et orientem Rama, inter aquilonem et item
orientem Pecenatorum et Falonum maximam venationum copiam habente, sed vomere ac rastro pene
experte campania».
28
сохраняет дикие нравы и безвкусный язык»129. Истинными варварами изображены у
Оттона сами жители описываемой им страны:
«Сами же венгры имеют отвратительную наружность,
ввалившиеся глаза, и невелики ростом; по нравам же и языку,
жестокие варвары, так что справедливо можно обвинять судьбу
или
поражаться
божескому
долготерпению,
которое
предоставило столь восхитительную страну, не скажу, людям, но
таким выродкам человеческим»130.
Варвары они и по образу жизни ― по словам немецкого писателя, их жилища
сделаны из плетенки, редкие из дерева или камня, а осенью и весной они живут в
шатрах131.
Далее Оттон Фрайзингский приступает к описанию существующих у венгров
общественных порядков: они «ни к какому большому делу не приступают без частых и
долгих совещаний»132, в которых участвуют король и знатнейшие. Несмотря на то, что
королевство поделено на народные собрания, король, по мнению Оттона Фрайзингского,
обладает почти неограниченной властью: только он имеет право чеканки монеты, в
королевскую казну поступают две трети доходов от судопроизводства, но главное ―
никто не имеет права не только явно возражать ему, но даже позволять себе обсуждать его
действия133. Таким образом, судьба человека зависит от случая: любой клеветник может
129
Ibid.: «Crebras vero barbarorum irruptiones passa, haut mirum, si moribus aut lingua agrestis
manet et insulsa». Попутно Оттон Фрайзингский пересказывает мифы о происхождении гуннов от
инкубов и блудниц, об аварах, пожирающих сырое мясо и пр.
130
Ibid.: «Sunt autem predicti Ungari facie tetri, profundis oculis, statura humiles, moribus et lingua
barbari et feroces, ut iure fortuna culpanda vel potius divina pacientia sit admiranda, quae, ne dicam
hominibus, sed talibus hominum monstris tam delectabilem exposuit terram».
131
Ibid.: «Denique cum vilissima in vicis vel oppidis ibi, id est ex cannis tantum, rara ex lignis,
rarissima ex lapidibus habeantur habitacula, toto estatis vel autumpni tempore papiliones inhabitant».
132
Ibid.: «In hoc tamen Grecorum imitantur sollertiam, quod nullam rem magnam sine crebra et
longa consultatione adgrediuntur».
133
Ibid.: «At omnes sic principi suo obsecuntur, ut unusquisque, ne dicam manifestis illum
contradictionibus exasperare, sed et occultis susurriis lacerare nefas arbitretur. Hinc est, ut, cum
predictum regnum per LXX vel amplius divisum sit comitatus, de omni iusticia ad fiscum regium duae
29
очернить его перед лицом короля и предать казни134. Оттону Фрайзингскому бросается в
глаза прежде всего то обстоятельство, что у венгров, в отличие от западных народов,
власть короля не ограничена никакими законами, а отсутствие суда равных,
корпоративных связей делают человека беззащитным перед волей деспота. В результате
«никакое решение не выпрашивается
равными, как у нас это в обычае, у государя,
никакая возможность не дается обвиненному оправдаться, но только воля государя у всех
является доводом»135.
В целом если природе Венгрии посвящены поэтичные строки
Оттона Фрайзингского, то сами венгры изображаются
в его хронике как варвары, в
общественные порядках которых царит произвол и самовластие.
Если Оттон Фрайзингский сообщает в своей хронике только о Венгрии, то другой
историк Второго крестового похода ― Одо Дейльский, ― написал немало строк почти о
всех странах, которые он посетил, следуя по Viа militaris. Первая страна, в которую
крестоносцы вступают, покидая пределы Германии, ― Венгрия. Переход через нее, по
словам писателя, занял у крестоносцев 15 дней136. Подобно хронистам Первого крестового
похода французский хронист отмечает обособленный характер страны, подчеркнув, что
«Венгрия с одной стороны вся окружена мутными водами, с другой ― отделена от
Болгарии прозрачной рекой» (речь, конечно же, идет о Дунае)137.
Сведения, которые в своем сочинении приводит о Венгрии
Одо Дейльский,
касаются прежде всего ее природы. Он много пишет о ее реках и термальных источниках,
создавая своего рода географический образ страны Главная черта этого географического
пространства, бросающаяся в глаза хронисту — обилие источников воды: «Вся эта
территория Венгрии, — пишет историк, — покрыта озерами, болотами и родниками».
Основная водная артерия — Дунай, река, пересекающая всю страну и течение которой,
что особо отмечает французский писатель, представляет собой почти прямую линию. По
lucri partes cedant, tercia tantum comiti remaneat, nullusque in tam spacioso ambitu, rege excepto,
monetam vel theloneum habere audeat».
134
Ibid.: «Quod si aliquis ex comitum ordine regem vel in modico offenderit vel etiam de hoc
quandoque non iuste infamatus fuerit, quilibet infimae condicionis lixa a curia missus eum, licet
satellitibus suis stipatum, solus comprehendit, in vinculis ponit, ad diversa tormentorum genera trahit».
135
Ibid.: «Nulla sententia a principe, sicut aput nos moris est, per pares suos exposcitur, nulla
accusato excusandi licentia datur, sed sola principis voluntas aput omnes pro ratione habetur».
136
Оdo de Diogilo, monachus. De profectione regis Francorum in Orientem //Migne. Patrologiae
curssu completus. Series latina. Vol. 185, col. 1213: «Haec dietas quindecim habet».
137
Ibid., col. 1213: «Hungaria ex hec parte aqua lutosa cingitur; ex alia vero a Bogaria amne lucido
separatur»
30
Дунаю все богатства этой земле прибывают в славный город (civitas nobilis) Эстергом
(Estrigim). Хронист упоминает и о существовании в Венгрии термальных источников,
которые, как он с удивлением пишет, можно обнаружить мимоходом, сделав углубление
в земле138. Реки Венгрии
— Лейта, Дунай, Сава, Драва — хорошо известны Одо
Дейльскому и часто упоминаются на страницах хроник. Но, как и у хронистов Первого
крестового походы, реки в его сочинении изображаются прежде всего как естественные
преграды и упоминаются в связи с трудностями, возникающими во время пути. Потому
рассказы хронистов о Саве или Дунае, как и подобные рассказы Гийома Тирского или
Альберта Аахенского, — это повествование о том, как воины Людовика VII искали
лодки, строили плоты из ивовых прутьев, устраивали переправы через реки, помогали
пехотинцам переходить реки вброд и пр. Описывая реку Драву, Одо Дейльский
упоминает лишь о том, что один ее берег был крутым, а другой — пологим, так что от
пологого берега отходит большое количество воды, которая, сливаясь с водой соседних
болот, затопляет окрестности. Этим он объясняет трудности переправы, во время которой
тонули люди, приходилось пускать лошадей пускали вплавь и пр..139
Вообще интерес Одо Дейльского к Венгрии не только эстетический, но и
утилитарный. Описав красоты природы, хронист прежде всего отмечает, что Венгрия так
богата фуражом, что даже у Юлия Цезаря там были склады, и уж, конечно, крестоносцы
смогли там закупить продовольствие140.
Пройдя через
Венгрию, пилигримы вступают в Болгарию. Ее природа также
весьма поэтично описана Одо Дейльским:
«Страна расположена на равнине, покрыта хуторами и
замками, богата всякого рода плодами. Справа и слева горы,
достаточно близко расположенные, чтобы глаз их различил, и
138
Ibid., col. 1213: «Caetera omnis aqua terrae hujus, lacus sunt, et paludes et fontes, si tamen
fontes sunt, quos paululum fossa humo, etiam in aestate faciunt transeuntes, excepto Danubio qui hanc
satis in directum praeterfluit, et multarum regionum divitias nobili civitati Estrigim navigio invehit».
139
Ibid.: «In medio sui fluvium habet Droam, qui stanni more unam ripam proclivem habet, et
alteram arduam, unde modica pluvial effluit, et adjectus vicinis paludibus etiam aliquanto remota
submerget»
140
Ibid.: «Terra haec in tantum pabulosa ets, ut dicantur in ea pabula Julii Caesaris exstitisse. In
haec pro voto nobis fuerunt et forum et concambium».
31
достаточно удаленные, чтобы между ними еще оставалось место
для обширной, плодородной и приятной равнины»141.
В этом краю, пишет хронист, в обилии встречается все то, что само родится. Земля
была бы пригодна и для других культур, если бы было в Болгарии достаточно крестьян, —
замечает хронист142. Описывая рельеф Болгарии, Одо делится с читателем своими
наблюдениями над рельефом: страна ни плоская, ни гориста, это скорее холмы,
пригодные для возделывания винограда и зерновых; страна орошается многими ручьями и
весьма прозрачными источниками143. Но при этом в Болгарии, как отмечает Одо
Дейльский, почти нет рек, и, по его словам, до самого Константинополя крестоносцам не
понадобились лодки144.
О природе Греции и Македонии, через которые прошли крестоносцы, Одо
Дейльский не сообщает почти никаких сведений, но все же отмечает, что «от Болгарии
до самого Константинополя простирается обильнейшая и красивейшая земля»145.
Если природе Болгарии французский писатель все же посвятил немало строк, в
том числе поэтичных, то его информация о городах весьма скудна и утилитарна. В начале
своего рассказа о Болгарии он упоминает о Белграде (Bellagravia) ― болгарском городе,
который он отличает от «венгерского Белграда» (очевидно, он имеет в виду Земун) 146.
Описывая путь крестоносцев вдоль Via militaris, он, по существу, как и хронисты Первого
крестового похода, всего лишь сухо перечисляет встретившиеся им города: Ниш. Средец,
Филиппополь (совр. Пловдив), Адрианополь (совр. Эдирне). Отличающийся
своим
интересом к измерению пространства, хронист замечает, что все эти города находятся на
расстоянии пяти дней пути друг от друга, а от Адрианополя до Константинополя ― еще
141
Ibid.: «Quae interjacent plana sunt, villis et castellis, omnibusque bonis redundantia. Dextra
laevaque montes sunt, tam prope ut videantur, et tam longe et lata, dives et jucunda planities includatur».
142
Ibid.: «Bonis abundant quae sponte nascuntur, et caeteris est habilis, si colonos haberet».
143
Ibid.: «Non plana jacet, nec montibus asperatur, sed inter colles vineis et segetibus habiles, rivis
et fontibus lucidissimis irrigatur».
144
Ibid.: «Caret fluviis, sed usque Constantinopolim exinde nobis navibus opus fuit».
145
Ibid.: col. 1215 : «Caeterum deserta transivimus, terramque pulcherrimam et opulentissimam,
quae sine interruptione protenditur usque Constantinopolem intravimus».
146
Ibid.: col. 1213.: «Deinde Bogaria in ingressu castrum attollit quod Bellagrava dicitur
Bogarensis, respectu cujusdam quae in Hungaria est, ejusdem nominis civitatis».
32
пять дней пути147. Точно так же он отмечает, что от Белграда ― один день пути до
Браничево, — болгарского города, который Одо Дейльский называет не иначе, как
«бедненький город Браничево» (civitas paupercula )148. Этот город французский писатель
удостоил несколькими пренебрежительными строками лишь потому, что Браничев ―
последний пункт, где крестоносцы смогли запастись провизией; дальше византийский
император, по словам Одо Дейльского,
чинил крестоносцам препятствия,
нарушал
данные им обязательства предоставить им закупаться в городах Империи, и во многих
городах
местные жители спускали изголодавшимся воинам провизию только на
веревке149.
Еще меньше, чем о городах, сообщает Одо Дейльский о населении. Собственно, в
своем повествовании о Болгарии он ограничивается всего лишь одним рассказом о ее
народе, да и то весьма одиозным: так же, как и в хрониках Первого крестового похода,
речь идет о стычке воинов с местными жителями в болгарском городе Филиппополь.
Немецкие рыцари выпивали в одной из таверн города, когда к ним присоединился некий
забавник (joculator), который не знал их языка (qui licet eorum linguam ignoraret). После
обильных возлияний (post longam ingurgitationem)он достал из-за пазухи дрессированную
змею, поместил ее на стакан и начал показывать разные фокусы перед рыцарями, с чьими
нравами и языками он не был знаком (quorum mores et linguam nesciebat) 150. Этот «диалог»
разных культур закончился плачевно. Немецкие воины приняли невинные фокусы за злое
колдовство и, напав на несчастного артиста, разодрали его в клочья. Придя в крайнее
возбуждение, немецкие рыцари стали вменять вину одного всем и заявили, что местные
жители желали их отравить151. Волнения перекинулись на весь город, наместник города
поспешил
к месту происшествия. Он явился безоружным, с самыми добрыми
намерениями разрешить конфликт. Но разгоряченные гневом и вином, крестоносцы
набросились на него, думая, что он пришел мстить за убитого жителя. Местные жители
147
Ibid., col. 1213 : «Nit, Hesternit, Philippopolis,Adrianopolis civiates sunt, quatuor disctis
invicem dissidentes, et ab ultima usque Constantinopolim sunt quinque».
148
Ibid.: «Inde ad unam dietam interposito quodam fluvio, Brundusium civitatem pauperculam».
149
Ibid., col. 1215: «Graeci autem suas civitates et castella observabant, et per murum funibus
venalia submittebant».
150
Ibid.: «Ubi cum tabernis insedissent Alemanni, malo auspicio adfuit joculator, qui licet eorum
linguam ignoraret, tamen sedit, symbolum dedit, bibit, et post longam ingurgitationem, serpentem quem
praecantatum in sinu habebatur extrahit, et scypho terrae imposito superponit, et sic inter eos quorum
mores et linguam nesciebat, caeteris lusibus joculatoris ses frangit. Alemanni quasi frustra dicerpunt».
151
Ibid.: «Scelusque unius omnibus imputant, dicentes quo eos occidere Graeci veneno volebant».
33
оспешно ретировались, а затем вернулись вооруженными — взяв луки и стрелы, они
разогнали пьяных воинов и очистили пригород152. В отместку немецкие рыцари сожгли
все, что было в стенах этого города153. Эта история, рассказанная Одо Дейльским, очень
похожа на рассказы хронистов Первого крестового похода о стычках Петра Отшельника,
Готье Неимущего, Готшалка и других крестоносцев с местным населением.
Как и в примерах из истории Первого крестового похода, отношения между
крестоносцами с правителями тех стран, через которые лежал путь пилигримов к
Константинополю, складываются совершенно иначе, чем отношения с местным
населением. Подобно тому как Гийом Тирский, Альберт Аахенский и другие хронисты
рассказывают о дипломатических приемах вождей крестоносцев, об их переговорах с
правителями и знатью и о достигнутых договоренностях, раздают похвалы венгерскому
королю и болгарским наместникам, точно так же и Одо Дейльский рисует вполне
идиллическую картину взаимоотношений французского короля Людовика VII и
венгерского правителя Гезы II. Прибыв в Венгрию, государь Франции сначала принимает
депутацию с дарами от венгерского короля, а затем, пересекая Дунай, вместе с
епископами отправляется на встречу с Гезой II. Французские крестоносцы получают от
представителя венгерской власти богатые дары ― лошадей, драгоценные сосуды и
одежду, а главное — им разрешают пройти по Венгрии и закупать продовольствие154. Но
хотя хронист и называет венгерского короля другом Людовика VII, отношения обоих
правителей все же были cкорее дипломатичными. Одо Дейльский рассказывает о том, что
к крестоносцам присоединился Борис Коломанович (1113-1154) — сын Кальмана
(Коломана) Книжника и русской принцессы Евфимии, дочери Владимира Мономаха.
Борис был главным претендентом на венгерскую корону и соперником Гезы II155. Вначале
он стремился заручиться поддержкой немецких крестоносцев, но Конрад III получив
богатые дары и от Гейзы II, и от Бориса, не был честен ни с тем, ни с другом. Тогда
соперник венгерского короля незаметно примкнул к войску французских воинов. По
мнению Одо Дейльского, Людовик VII знал о присутствии Бориса в его войске, но желал
152
Ibid: «Tunc sumptis arcubus (haec enim sunt arma eorum) denuo exeunt, fugant quos fugerant,
occident, vulnerant, expulsisque omnibus de suburbia, cessant».
153
Ibid.: «extra muros fere omnia combusserunt».
154
Ibid., col. 1212: «stuunt pacem, firmant amorem, et ut securi deinceps per Hungariam nostri
peregrine transirent. Prosequuntur eum regia munera, equorum, vasorum et vestium».
155
Об этом см.: Васильевский В.Г. Из истории Византии в XII в. // Васильевский В.Г. Труды.
Л., 1930. Т.4. С. 89-90; Грот К.Я. Из истории Угри и славян в XII в. С. 113-117.
34
ему покровительствовать из уважения к византийскому императору Мануилу Комнину156.
Венгерский правитель несколько раз посылал своих людей к французскому королю с
просьбой выдать своего политического врага157, но, как пишет Одо Дейльский, Людовик
VII «не захотел совершать поступка, недостойного паломника»158.
Рассказ о короле Венгрии и его дворе — единственная история Одо Дейльского о
правителях балканских стран. О болгарских наместниках он почти ничего не сообщает,
хотя, как мы видели, византийские власти незримо присутствуют в его повествовании о
Болгарии и других странах, через территории которых совершали свой путь пилигримы.
Как можно было заметить, наши историки ― Отто Фрайзингский и Одо Дейльский
― повествуют в основном о Венгрии и Болгарии. Но в других хрониках есть рассказы и о
прочих балканских странах, например, о Сербии. О ней мы находим несколько строк в той
же хронике Гийома Тирского. Дело в том, что летом 1168 г. знаменитый хронист, с 1167 г.
архиепископ Тира, приближенный иерусалимского короля Амори I был отправлен в
дипломатическую мисиию в Византию для переговоров с Мануилом I Комнином об
экспедиции в Египет.
Византийский император в этот момент находился в Сербии,
пытаясь усмирить восставших против Византии Неманичей. Об этом и сообщает Гийом
Тирский в 20-й главе своей хроники, рассказывая своим читателям о доселе мало
известной им стране Сербии:
«В это время император находился в Сербии: это гористая
и поросшая лесами страна лежит посередине между Далмацией,
Венгрией и Илиириком. Сербы восстали, надеясь на теснины
ведущих к ним путей и на недоступность своей страны. Древние
предания рассказывают, что весь этот народ произошел от
ссыльных и отправленных в изгнание, которые были осуждены сечь
мрамор и добывать металлы в тех местах — отсюда их имя,
указывающее на рабство. Это народ дикий, не имеющий никаких
строгих порядков, живущий по горам и лесам, незнакомый с
сельским хозяйством; сербы богаты стадами домашнего и
вьючного скота, у них в изобилии молоко, сыр, масло, мясо, мед и
156
Оdo de Diogilo… De profectione regis Francorum in Orientem, сol. 1214: «gratia imperatoris
Constantinopolitani..(Boricum) illius satis favorabiliter adhibuisse…»
157
Ibid.: «Erat autem quidam, Boricius nomine, qui jus hereditarium in regno illo clamabat…»
158
Ibid., сol. 1214: «Suum hunc fatebatur amicum, non tamen propter eum sibi faciendum esse quod
dedeceret peregrinum».
35
воск. У них есть правители, которых они называют жупаны, и они
то служат императору, то выступая из гор и лесов, опустошают
регион вокруг себя, так как они мужи смелые и воинственные.
Вследствие этих невыносимых бед, которые они причиняли
соседям, император с большой храбростью выступил против них,
ведя с собой
правителя,
многочисленное войско. Усмирив их и захватив их
он возвращался в провинцию Пелагония, когда мы,
преодолев многочисленные трудности пути, встретились с ним в
городе, что в просторечье именуется Битола»159,
Как и в рассказах Раймунда Ажильского о славянах-далматинцах или прежних очерках
Гийома Тирского о болгарах, в этом пассаже об образе жизни сербов писатель
акцентируются черты, указывающие на их варварство: их незнакомство с земледелием, их
рабское происхождение, отсутствие дисциплины и пр. Повторим: все эти топосы еще в
античности использовались писателями для создания образа варварства. Как видим, в
рассказах хронистов Второго крестового похода есть много общего с сообщениями
историков Первого крестового похода: те же сведения о природе, городах, конфликтах с
местным населением. Мы можем даже говорить о каких-то константах, на которых
строится повествование средневековых писателей. Что же нового появилось в этом
повествовании во время Третьего крестового похода? К его истории мы сейчас и
обратимся.
159
Will. Tyr. P. 946: « Detinebatur porro eo tempore articulo Imperator in Servia, quae regio
montuosa et nemoribus obsita, difficiles habens aditus, inter Dalmatiam et Hungariam et Illyricum media
jacet, rebellantibus Serviis et confidentibus de introituum ad se angustiis et de impervia eorum regione.
Habent vetustae traditionеs hunc omnem populum ex deportatis et deputatis exilio, qui in partibus p. 947
illis ad secanda marmora et effodienda metalla damnati fuerant, originem habuisse, et inde etiam nomen
traxisse servitutis. Est autem populus incultus, absque disciplina, montium et sylvarum habitator,
agriculturae ignarus; gregibus et armentis copiosi, lacte, caseo, butyro, carnibus, melle, et cera uberius
abundantes. Ii magistratus habent, quos Suppanos vocant, et domino Imperatori aliquando serviunt ;
aliquando de montibus et sylvis egredientes, omnem circa se regionem, ut sunt audaces et bellicosi viri,
depopulantur. Ob haec ergo intolerabilia vicinis eorum maleficia, ingressus erat ad eos in virtute multa et
innumera manu domnus Imperator. Quibus subactis, et praecipuo eorum principe mancipato, redeunti
domino Imperatori, post multiplices viarum labores, in provincia Pelagonia, in civitate quae vulgo dicitur
Butella, occurrimus».
36
*******
И опять участники Третьего крестового похода идут к Малой Азии вдоль Via
militaris. Этот путь проделал и германский император Фридрих I в 1189-1190 гг.. В лице
немецкого священника Ансберта, сопровождавшего крестоносцев, государь нашел
восторженного почитателя и хрониста, подробно описавшего перепетии пути пилигримов
в своем сочинении «История похода императора Фридриха»160. Еще до Ансберта регион
Балкан описал в своей хронике
аббат ордена иоаннитов в Любеке Арнольд,
сопровождавший герцога Саксонии и Баварии Генриха Льва в его экспедиции в
Иерусалим и посвятивший ее описанию
часть своей «Славянской хроники»161.
Последователем же Ансберта был анонимный автор «Истории паломников») («Historia
peregronorum»)162,
который,
как
предполагают,
был
клириком южногерманского
происхождения. C византийской стороны эти события наиболее подробно освещены в
сочинении Никиты Хониата, посвященном истории царствования византийского
императора Иоанна Киннама163.
В своих рассказах о переходе крестоносцев через Балканы историки Третьего
крестового похода уделяют, быть может, чуть большее, чем предыдущие историки,
внимание политическим аспектам, описанию взаимоотношений между крестоносцами
Фридриха Барбароссы и правителями балканских стран, но прежде всего византийскими
властями. При этом все историки — и сам Ансберт, и его последователи, — довольно
откровенно описывают конфликт немецкого государя и византийского императора164.
Как всегда, путь пилигримов начинается в Венгрии, где они посылают своих
представителей к местным правителям с просьбой разрешить им пройти по территории
страны. Ансберт и Арнольд Любекский оставили живые и весьма подробные описания
160
Historia de expeditione Friderici imperatoris // Quellen zur Geschichte des Kreuzzugs Friedrichs
I. Ed. Anton Chroust. Berlin, 1928. Р. 1-115
161
162
Arnoldi Lubiciensis Chronica Slavorum / Ed- I.M. Lappenberg. MGH SS. Hannover, 1868.
Historia Peregrinorum // Quellen zur Geschichte des Kreuzzugs Friedrichs I. Ed. Anton Chroust.
Berlin, 1928. P.116-152.
163
Никиты
Хониата
История
современного
царствования
Иоанна
Комнина.
Пер.
И.В.Чельцова. СПб, 1862.
164
Именно этот конфликт всегда был в центре внимания исследователей: см.: Zimmert S. Der
deutsch-byzantinische Konflikt // Byzantinische Zeitschrift. Leipzig, 1903. Bd. 12. S. 42-77. См. также
современное исследование: Eickhoff E. Friedrich Barbarossa im Orient. Kreuzzug und Tod Friedrichs I.
Tübingen, 1977. См. также: Лишев C. Третият крьстоносен поход и Болгарите // Известия на
Института по историа. София, 1957. Т.6. С. 205-240.
37
знаменательной встречи между Фридрихом I и венгерским королем Венгрии, Хорватии и
Далмации Белой III (1172-1196). Их свидание, по словам Ансберта состоялось 4 июля
1187 г. неподалеку от города «Эстергома, называемого Гран, столицы Венгрии»165. Жена
венгерского короля Маргарита подарила Фридриху I изумительной красоты огромную
палатку, состоящую из четырех комнат и обитую алой материей 166. По словам Арнольда
Любекского, палатка была устлана огромным ковром, а внутри находилось вырезанное из
слоновой кости кресло такой искусной работы, что, как говорит Арнольд, «не хватит
страниц описать его»167 Венгерский король также передал немецким крестоносцам
корабли и повозки с хлебом и с вином, овес для корма коней, быков и овец и вдобавок
трех верблюдов168. Кроме того Бела III пригласил императора поохотиться на одном из
островов, расположенных на Дунае. В Эстергоме же король раздал мyку и овес бедным
воинам и дал в путь провожатых и наказал своим подданным по достоинству встречать
императора на пути его следования в Константинополь169.
Несмотря на пышный прием и любезность венгерского государя, Ансберт
относится к его дарам недоверчиво — он не может решить, были ли эти действия короля
проявлением уважения или страха
и подозревает его в том, что он сыграл роль в
конфликтах немецких крестоносцев и византийского императора170. Действительно, когда
165
Historia de expeditione Friderici imperatoris… Р. 25: «in vicinia Strigoniae quae et Grania
dicitur metropol prima Ungariae».
166
Ibid.: «Regina etiam Ungariae Margarita
soror regis Franciae tentoriumduplex admirandae
venustatis etmagnitudiis,interius quidem qadricameratam, et rubeo panno decenter coopertum.obtulit
imperatori…»
167
Arnoldi Lubiciensis Chronica Slavorum…Р. 129-130: «Regina autem dedit domno imperatori
tentorium optimum domum desuper de scarletto …et tapete iuxta latitudinem et longitudinem ipsius
domus et lectum culcitra et operimento precioso magnifice ornatum, sedemque eburneam cum cussino
lecto prepositam, que quantis ornatibus exculta fuerint, presentis pagine depromere nequit inopii…»
168
Historia de expeditione Friderici imperatoris… Р.25: «Insuper rex ei et suis naves onustos et
plaustra conferta panibus vino et ordeo ad pabulum equorum et boves et oves copiose multa debus
exhibunt cum tribus camelis».
169
Ibid.: «Praeterea in insula sua familiari et venatica que Danubio cingentesatis lateexetnditur, per
duos dies imperatorem detinuit.. et in Strigonia ciitate duos domos alteram farina aleram plenam avena
pauperibus dustribuitperegrinis».
170
Ibid. P. 27 : «Sollempni quoque processione et magno apparatu in civitatibus et episcopatibus
domnum imрeratorem suscipi mandavit .Sed haec omnia, id est utrum timore vel amore fecerit, nondum
liquido ipsis diebus clarebat, quia postmodum in controversia nostra cum Graecis nonnunquam se
suspectum reddidit»
38
крестоносцы несколько позже вступив на византийскую территорию, долгое время ждали
послов от императора и обещанной помощи, именно Бела III через своего гонца уведомил
крестоносцев, что его зять (дочь Белы была замужем за Исааком Ангелом) не в состоянии
им помочь, ибо занят внутренними делами171
В сочинениях Ансберта и других хронистов содержатся ценные сведения не
только о государях и королевском дворе Венгрии, но и о самой стране ― ее городах,
реках и природе. В июне 1189 г. крестоносцы оказываются на границе, отделяющей
Венгрию от владений Византийской империи172, и сначала они не без труда пересекают
Драву, — во время переправы
«людей с лошадьми на глазах у всех унесло речным
водоворотом»,173 — а затем их взору предстают города, почти все разрушенные во время
войн Венгрии и Византии. Сначала это
Сирмиум (совр. Митровица), — когда-то
«знаменитый город, а ныне в руинах и убогий» 174, затем полуразрушенный город (civitas
semidruta) Пелгранум, как называет Ансберт Белград175. Как уточняет хронист, Белград
находится у слияния Дуная и Савы, через которую крестоносцы переправились более
благополучно (felicius)
чем через Драву, и сразу же оказались в византийских
владениях176. Таким образом, Сава в рассказе Ансберта, как и у других хронистов
оказывается наиважнейшей границей ― она отделяет Византию от Венгрии.
Пилигримы без приключений прошли через Венгрию: им «улыбалась более мягкая,
чем обычно погода», и поэтому «мошки, комары, мухи и змеи, которые в Венгрии в
летнюю пору серьезно затрудняют путь передвигающихся на лошадях», ни людям, ни
171
Ibid. P. 29: «In prenotate Bulgariae silvestribus, cum deserte pene civitati Rabnel dicte
appropinquarens iterum, nuntius Regis Ungarie, missus ad imperatorem supervenit, per quem significavit
imperatorem Constantinopolitanum generum sum e Grecia ultra mare…necessitate belli dudum
egressum….»
172
Ibid. P. 26: «…in marchio quae est inter Ungariam et fines Grecie».
173
Ibid.: «in transeundo navibus Drauium fluvium qui vulgo Tra dicitur, plurimum omnis labоravit
exercitus, ubi et aliqui homines cum equis gurgite ejusdem fluminis cunctis inspicentibus sunt
submerse…»
174
Ibid.: «Inde Sirmium, famosam quondam civitatem – nunc paret tuinis sat miserandam».
175
Ibid.: «In litore Souue in civitate semidruta et Greca, teutonice Uizzinburch dicta, Grece vero
Pelgranum».
176
Ibid.: «Sauum seu Souuam fluvium, ubi Danubium transivimus et mox in terra ditionis Grecorum
sumus constitute…». См. также: Historia peregrinorum…P. 131.
39
животным не вредили, да и вообще они «даже редко видели их, пока переходили через
Венгрию»177.
Далее путь крестоносцев лежал через византийские территории и прежде всего
через Болгарию, где и начинаются для пилигримов настоящие трудности. Крестоносцы
оставляют свои корабли венгерскому королю, складывают свою поклажу на телеги и
начинают плутать по болгарским лесам178, где они не могут найти ни пропитания, ни
источников воды, и где их мучит невыносимая жажда179. Первый город, через который
они проходят — Браничево. Его правитель оказался злобным обманщиком (как и все
греки — quam omnes Greci, — добавляет Ансберт). Он нарочно отвел войско крестоносцев
от проторенной дороги (strata publica) к узким тропкам, и только венгры разоблачили ложь
греков. За всеми этими коварными действиями, ― считает Ансберт, ― стоял
византийский император180, который не выполнял своих обещаний крестоносцам, а в
письмах, адресованных Фридриху I, даже выражал притворное удивление по поводу того
что пилигримы якобы не предупредили византийские власти о своем походе181.
Согласно описаниям хронистов, путь немецких крестоносцев через Болгарию ―
это путь через непроходимые леса (silva longissima Bulgariae)182, в которых их
подстерегали в засаде презренные греки (Graeculi), сербы, болгары, влахи, которых
Ансберт
177
называет
полу-варварами
(sеmi-barbaros),
действующими
по наущению
Ibid. P.27: «In maxima denique tranquillitate et aeris temperie plus solito mitiore nobis arridente
in tantum; ut culices oestramuscae, serpentes quae in Ungaria aestivo tempore iter in equis agentes
graviter inquietant, non solum nos vel animalia non laederent, verum etiam raro a nobis visa sunt
Ungariam permeavimus».
178
Ibid. : «per silvestria, ubi naves omnes dimisimus et currus seu plaustria onerare
coepimus…Quas etiam naves imperator regi Hungariae imperiali largitate donavit».
179
Arnoldi Lubiciensis Chronica Slavorum…Р.. 132: «exierunt Ungariam et intrauerunt Bulgariam,
in qua per tres dies non invenientes aquam aliquantulum periclitati sunt»
180
Historia de expeditione Friderici imperatoris… Р. 27: «Dux de Brandiez …subdolum se et
requissimus ega ipsum et omnem exerictum exhibunt tam ipse quam omnes Greci . Ab ipsa enim, quam
dicunt tritam semitam seu stratam publicam Bulgarie, aliquibus in locis non averterat et insuper eam, in
quam nos dedixerat, saxosam etnon publicam mandato domni sui imperatorem Greciae obstruxerat…»
181
Historia de expeditione Friderici imperatoris… Р. 29: «quod non dudum per certos nuntios
adventum sum et exercitus ipsi notificasset…» Фридрих I послал депутацию к императору с просьбой
разрешить пройти по византийской территории и закупать продовольствие. Император прислал
ему логофета для переговоров, но разговор не получился, и впоследствии клятва императора была
нарушена, и подвоз продовольствия прекращен. Никиты Хониата История…С.61-65
182
Historia de expeditione Friderici imperatoris… Р. 28
40
наместника Браничево. Они убивали пехотнцев, крали лошадей, грабили возы, пускали в
крестоносцев отравленные стрелы183. Фридрих I буквально пробивал себе путь через
густые леса Болгарии, о чем свидетельствует, например, миниатюра из сочинения Петра
Эболи “Книга в честь Августа”.
Около города Ниша184, который, как мы знаем, был важным пунктом по Via
militaris, крестоносцев ждала знаменательная встреча: великий жупан Сербии и Рашки
Неманя и его братья пришли поприветствовать императора и предложить ему свою
дружбу. В знак доброго расположения они привезли нуждающемуся в продовольствии
войску Фридриха I провизию — вино, ячмень, муку, баранину и говядину, а в качестве
главного подарка передали шесть тюленей (boves marini), а также ручного вепря и трех
живых ручных оленей185. Cербы, которые к тому времени отвоевали
у Византии
территории от Ниша до Софии, предлагали германскому императору стать его вассалами
и принести ему оммаж за отвоеванные земли, а также заключить союз против Византии186.
Кроме того они просили императора устроить брак сына жупана Мирослава Немани,
правителя Захлумья и Рашки и дочери герцога Далмации Бертольда с целью объединить
эти славянские земли под общим началом187. Фридрих 1 уклонился от ответа, сказав, что
не желает свернуть с пути паломника и причинять вред какому-либо христианскому
183
Ibid.: «Sed neque hoраc maliciae, ipsorum suffecit, quin inipsa silva longissima Bulgariae, quam
V.Idum Iulio « a Brandiez permitentes intrauimus, Greculos, Bulgaros, Seruigos et Flachos semibarbaros
in insidiis ponentes,…sagittis toxicata gerirent…»
184
Об этом болгарском городе Ансберт сообщает скупые сведения, говоря, что город некогда
представлял укрепленную крепость, но при императоре Андронике был разрушен венгерским
королем Белой III. См.: Historia de expeditione Friderici imperatoris… Р.. 29-30: «Nsan, civiatem
aliquando munitam sed a rege Ungariae, p. 30 sepefato Bela sub Andronico Greciae tyranno ex parte
dirutam cunctis convenisse exercitus….»
185
Ibid. P. 30: «30 Ipsi quoque in indicum suae devotionis vinum et ordeum seu farinam, oves et
boves domno Imperatorislenie et copiose obtlerunt et inter ctera munera eos quos dicunt boves marinos
seu focas sex et aprum mansuetum et tres cervos vios itidem mansuetos dederunt t…»
186
Ibid. P.30: «comites occupaverunt in gladio et arcu suo Nissam civitatem et circa eam ac
deinceps usque ad Srtaliz…Pro ipsa terra bellica virtute sua conquisita de manu ipsiu imperatoris
Romanorum percipienda hominum et fidelitatem ipsi offerebant ad perpetuam Romanam gloriam…» ;
Ibid. P. 39 : «et omnes suos cum armis offerebant devota instantia in adiutorium praesentis expeditionis et
specialiter adversus imperatorem Greciae…»
187
Ibid. P. 31: «ut filia isui Merzali comitis Chelmeniae et Crazziae, que provinciae contuguae sunt
Dalmatiae, in matrimonium darteur…». См. также: Васильевский В.Г. Указ. соч. С. 102
41
государству, включая Византию188. Несколько позже Фридрих Барбаросса получил письма
и от болгарских царей Ивана и Петра Асеней, которые, подняв в 1186-1187 гг. в Болгарии
восстание против Византии, заключили союз с сербскими жупанами и теперь предлагали
свою помощь германскому императору против Византии189, но и на сей раз
непоколебимый император не изменил своей позиции.
Следуя далее по Via militaris, крестоносцы прошли отрезок пути от Ниша до
Стралицы (Софии). В Нише к ним явился посланник императора, который обещал
крестоносцам свободный проход и возможность закупать продовольствие190, но все эти
обещания византийского государя оказались вероломством. Выйдя из Ниша в
сопровождении своих друзей сербов, Фридрих I со своим войском
опять пошел по
негостеприимным трудным тропам Болгарии. И снова крестоносцы подверглись атакам
со стороны греков, болгар и влахов, за которыми стоял император Исаак Ангел 191. И опять
Фридрих I испытывал все те же трудности с обеспечением воинов, и снова немецкая
армия теряла своих воинов, убитых отравленными стрелами византийских наемников. По
словам Ансберта, они скрывались в терновых кустах и неожиданно пускали отравленные
стрелы в безоружных и неосторожных паломников192. Даже в письме к сыну император
рассказывает о том, как на протяжении всего пути по Болгарии местные жители следили
за крестоносцами с горных склонов и преследовали их в лесах с целью уничтожить
188
Ibid. P. 31 «iter contra invasores sancti domini sepulchri nolens vel inmutare vel
protelare…adversus quemlibet christianum regem machinari…»
189
Ibid. P. 33: «in ea fluctuatione regno Greciae praefati comites de Saruigia et Crazzia eo tempore
quo exercitus crucis Bulgariam transmeabat, occasione accepta partem Bulgariae suae ditione
subiugaverunt, federe inito cum Kalopetrio adversus imperatorem Constantinopolim qui scilicet
Kalopetrus domnum imperatorem scriptis et nuntiis officiose salutans debita reverential et fidelis auxilii
contra hostes sponsione maiestati eius inclinabat.»
190
Ibid. P. 33: «princeps Grecie…ex parte domni sui imperatoris simulatorie apud Nissam salutavit,
bonum conductum ac mercatum per totam promittens Greciam…»
191
Ibid. P. 35: «His ita dispositis castra Die de Niss, promouerunt et amicis nostris comitibus
magnis de Servigia valefacientes per asperas et duras vias silvarum progrediebamur et rediviva insidiarum
et incursionum fortiorsque certamina ab hostibus Grecis et Flachis incurrimus, sicut ab imperatore
Graecorum Ysaaco procuratum dinoscitur et inrainis rerum ac occasione pabulariorum non modicum
sustunuimus detrimentum».
192
Ibid. P. 35: «latrunculi sagittarii secus stratam publicam in condenses veprium latitantes ex
improviso sagittis toxicatis plerosque ex nostris inermos et minus caute incedentes affligere non
cessarent...».
42
войско193. Ансберт же сообщает, что и немецкие крестоносцы не церемонились: они
поймали 40 болгар, часть их повесили, а 24 человека привязали к конским хвостам, и
пустили лошадей вскачь194. Крестоносцам подал пример и сам августейший император:
какого-то болгарина, который, взобравшись на самую верхушку дерева,
целился в
немецких воинов стрелой, но был сам сражен стрелой крестоносца, Фридрих I в назидание
другим велел повесить на том же самом дереве195. Следя за нитью рассказа Ансберта и
других хронистов, мы можем заметить, как по мере продвижения пилигримов по
Болгарии конфликт между немцами и византийцами обретал все большую остроту.
За 13 дней крестоносцы прошли путь от Ниша к Стралице (Софии), в которой они
не обнаружили ни людей, ни продовольствия, и снова в полной мере ощутили коварство
византийцев196. Кроме всего прочего греки запирали в тесных местах проход воинам,
совершавшим рейды в поисках съестного, делая засеки рубкой высоких дeревьев с
мощными корнями и заваливая проходы камнями; стремясь чинить препятствия
крестоносцам, они также не случайно укрепили Траянов вал 197. Тем не менее войска
Фридриха I 24 августа 1189 г. прибыли в город Пазарджик (Cicrvviz), который был
оставлен греками, но в котором крестоносцы наконец-то утолили жажду в разбросанных
по равнине виноградниках198. В это же время Фридрих I получил от Исаака Ангела
письмо, в котором византийский государь запрещал немцам дальнейший проход по
территории империи199. Крестоносцы также узнали о том, что император с целью угодить
193
194
Ibid. P. 41: «per devexa montium per totum Bulgariae nemus nos persequentes…».
Ibid. P. 35: «in condenso veprium latitantes ex inproviso sagittis toxicatas plerosque ex nostris
inermes et minus caute incedentes affligere non cessarunt…magna cede ultra quadraginta caudis equorum
alligatis et ad castra reductos uno inpatibulo vidimus a pedibus deorsum lupino more suspensos…».
195
Ibid. P. 36:: «in summitate cuiusquidam arboris…».
196
Ibid. P.37 : «Itaque postquam a Nissa moveramus quartodecim die id est idus Augustus ad Straliz
oppidum pervenmus, quod vacuum et omni solatia humanae indigentiae destitutum invenimus,tuncque
liquido doli et periuria Greci imperatoris et suorum coeperunt patescere…». Об этом также пишет
византийский историк
См.: Никиты Хониата История современного царствования Иоанна
Комнина. С. 61-62.
197
Ibid. P. 37: «Arta quoque viarum succisus arboribus et saxa mirae quantitatis ad obvolutis iussu
imperatoris praecluserunt et antiquas clausuras sancti Basilii in berfredis et propugnaculis renovando…».
198
Ibid. P. 38: «reperimus terram planam vinetis et omnibus bonis habundantem, Cicrvviz dictam,
in qua sicut fessus umbra, fontes sitiens omnia inopia,exercitus per divinam gratiam est revelata».
199
Ibid. P. 39: «transitum nobis penitus denegantes…»
43
«своему другу — врагу Креста Саладину» (amico suo Salahadino inimico crucis) 200 бросил в
темницу епископа Мюнстера и других немецких пилигримов, следовавших к
Константинополю отдельно от войска Фридриха Барбароссы 201. Возмущению паломников
ве было конца. И все же, несмотря на препоны, которые cоздавали пилигримам
византийцы, германскому императору удалось их обойти — он пошел другой дорогой и
оказался впереди них. По словам Никиты Хониата, Фридрих I овладел тем, ради чего ему
загораживали дорогу202. Так он прибыл в город Филиппополь— по словам хрониста,
«богатейший и защищенный естественными рубежами и инженерным искусством»203. И
это был последний пункт, в котором крестоносцы остановились перед тем, как вступить в
Малую Азию. В Филипополе они устроили привал, собирая виноград и выжимая из него
сок, разоряя оставленные жителями погребы, полные фруктов, и таким образом
подкрепляя свои силы204. В городе пилигримы пробыли почти 12 недель.
К этому моменту конфликт между немецкими крестоносцами и византийскими
властями достиг наивысшей точки, и, как представляется, свидетельствуют о том даже не
столько стычки пилигримов с византийскими наемниками, сколько письма, которыми
обменивались в то время христианские государи.28 октября 1189 г. Фридрих I получил от
Исаака II Ангелa письмо, в котором «презренный греческий император» (Graeculus
imperator Romanorum) с «обычной для него спесью» (solito fastu) назвал светлейшего
государя не римским императором Священной Римской империи, а просто королем
Германии. Разумеется, Фридрих I не мог оставить без внимания «легкомысленное
чванство» (temerarium fastum) василевса, поскольку тот, по его мнению, незаслуженно
присвоил себе титул «императора ромеев». По этому поводу, как сообщает нам Ансберт,
Фридрих Барбаросса произнес следующие слова
200
Ibid.: «amico suo Salahadino inimico crucis…praestare volens gratiam…» ”
201
Ibid.: «Tuncque primo de captivitate venerabilium nuntiorum suorum videlicet Monasteriensis
episcopo et sociorum suorum liquido est certificatus…»
202
Никиты Хониата История современного царствования Иоанна Комнина. С. 63.
203
Ibid. P. 41: «Philipolim civitatem situ naturalis artifices munitissimam atque opulentissimam
prorsus desertam quasi pro derelicta occupavimus…»
204
Ibid. P. 39: «….vindemiam terrae illius colligentes et exprimenti et fruges exdefossis specubus
extraghentes et quulibet designato sibi hospita ad sufficientiam reponentes…». См. также: Arnoldi
Lubiciensis Chronica Slavorum. P.132: « Inde castra moventes venerunt Vinipolim civitatem
magnam, sed desertam, in qua um omnis exercitus hospitatus fuisset vix alterne domus inhabitate
sunt, ibique decem et octo ebdomadas morati sunt…»
44
«Всем, кто находится в здравом уме, известно, что единственный
самодержец является римским императором; и потому как я
мирно и без возражений на то всех королей или государей
удерживал власть в Римской империи более 30 лет и был помазан
на царство и коронован императором в городе Риме высшим
понтификом …. то весьма удивительно, почему брат мой и Ваш
господин, константинопольский император, присваивает себе
мнимый и не подобающий ему титул и неразумно кичится
совершенно не имеющей к нему отношение честью, ведь ему
безусловно ясно, что я и по имени называюсь, и на деле являюсь
великим римским императором Фридрихом».205
Германский император также адресовал византийскому василевсу, который заверял
его в братской любви (fraternae dilectionis societate), что тот отошел от благочестия
христианской веры, взяв в плен христианских паломников и отказывая крестоносцам в
праве свободной торговли в греческих городах и в возможности переправиться через
Босфор206.
После такого обмена любезностями между августейшими особами крестоносцы
уже без всякого стеснения, в поисках добычи и продовольствия для войска, грабили
соседние города и крепости207. Однажды они разорили город Берое (совр. Стара Загора)
205
Historia de expeditione Friderici imperatoris …Р.49-50: «Omnibus qui sanae mentis sunt,
constat, quia unus est monarchos imperator Romanorum : ideoque cum ego Romani imperii sceptra plus
quam triginta annos absque omnium regum vel principum contradictione tranquille tenuerim et in
Romana urbe a summo pontifice imperiali benedictione unctus sim et sublimatus… mirandum est
admodum, cur frater meus dominus vester Constantinopolitanus imperator usurpet inefficax et sibi
indebitum vocabulum et glorietur stulte alieno sibi prorsus honore, cum liquido noverit me et nomine dici
et re esse Fridericum Romanorum imperatorem semper augustum».
206
Ibid. Р. 50: «Praeterea fraternae dilectionis societate me scriptis salutat, cum prorsus a fraterna
fide, immo etiam a Christianae pietatis religione semetipsum excluserit, qui nuntios meos fideles et
nobiles viros ac Christi peregrinos et sanctae cruis karactere insignitos absque omni culpa rebus suis
spoliatos captivavit et incarceravit…»
207
Немецкая исследовательница в начале прошлого века даже задавалась вопросом, не
собирался ли император взять Константинополь, но дает на этот вопрос ответ скорее
отрицательный: Zimmert S. Die Eroberung Kоnstantinopels….S.72.
45
и, захватив скот и зерновые припасы, нагруженные добычей вернулись в лагерь 208. Потои
они совершили вылазку в город Менас (совр.Энос) и ограбили жителей, которые уже сами
выходили из гор и лесов и обещали крестоносцам помочь им с продовольствием209. В
другой раз немецкий герцог со своими вассалами опустошили находившийся неподалеку
от Адрианополя города Аркадиополис (совр. Люлебургаз). Когда же, захватив богатую
добычу, они возвращались в лагерь, то заметили в небе огромного размера крест кровавокрасного цвета, который слабым светом мерцал в небесах210. Увидев знаменательное
явление, крестоносцы стали петь «Кирие елейсон» и славить Господа. Несомненно,
небесный
знак
подтверждал
правомерность
действий
славных
пилигримов,
направляющихся к христианским святыням.
В заключение, после пространного рассказа о приключениях крестоносцев в
балнканском регионе, Ансберт подсчитывает, сколько времени потратило войско с тем,
чтобы добраться о Европы до Константинополя и резюмирует итоги этого длительного
перехода через Балканы: «Итак, от Савы, перейдя которую мы вступили в греческие
владения, до Галлиполи, т.е. от Европы до Азии, времени в пути 39 недель, которые мы
провели в Болгарии и Греции в полном довольствии»211.
Путь по Via militaris, как и в предыдущих крестовых походах, был отмечен
трудностями, которые испытали пилигримы, пробираясь через леса Болгарии и пересекая
реки Венгрии. Решая повседневные проблемы, крестоносцы описывают картины природы
и запоминают названия встречающихся им по пути городов. По пути к Малой Азии их
ждали встречи с правителями балканских стран — Венгрии и Болгарии, но также
наместниками Византии, которая в изображении хронистов Третьего крестового похода
становится едва ли не самым главным противником крестоносцев.
208
Historia de expeditione Friderici imperatoris …P. 45: «nostri civitate potiti frumentum ordeym
farinam vinum boves et oves…onusti praeda…sunt reversi». См. также: Historia Peregrinorum…Р. 141.
Об этих событиях см.в кн.: Eickhoff E. Friedrich Barbarossa im Orient S. 68
209
Historia de expeditione Friderici imperatoris …P. 58: «dux Alamanniae…ad mare usque
intrepidus accessit et opulentam civitatem Menas...invasit... »; Ibid. P. 59 : « eorundem montanorum et
silvarum nuntiis supplicibus...forum rerum venalium…exercitu promittentes.. »
210
Ibid. P. 62: «visum est memorabile signum: nam circa primam noctis vigiliam universi signum
sanctae crucis sanguineo colore in magna quantitate diutius coruscere in aere…»
211
Ibid. P. 71: «Igitur a transitu Saui id est Sowe fluvii quo terram ditionis Grecorum intrauimus,
usque ad transitum Kallipolis, hos est de Europa in Asiam, computantur triginta novem ebdomadae quas
in Bulgaria et Grecia in magna prosperitate transeguimus…»
46
*******
Итак, мы закончили описывать долгий путь крестоносцев через Балканы. Как же
можно обобщить весь собранный в хрониках и документах материал и ответить на
поставленные вначале вопросы?
Хронисты вряд ли осознают Балканы как некую географическую, политическую и
культурную целостность. Но все же, описывая этот регион, они постоянно возвращаются
к одним и тем же сюжетам, рассказывая о природе балканских стран, городах,
отношениях крестоносцев с местными правителями и населением и пр. Эти несколько
сюжетов и составляют некие константы повествования хронистов о балканских народах.
Действительно, мы нередко встречаем в хрониках поэтические описания природы Балкан.
Можно даже сказать, что в своих произведениях средневековые писатели создали своего
рода географический образ каждой из стран, в которых побывали крестоносцы. В
рассказах о Венгрии, Болгарии, Далмация и др. каждая из стран имеет свои узнаваемые
черты, свой неповторимый облик, а самим рассказам хронистов присущи некоторые
неизменные топосы. Так, Венгрия изображается в их сочинениях прежде всего как страна
рек.
Лейту, Драву, Саву историки крестовых походов изображают как естественные
рубежи, которые защищают страну и делают ее недоступной. В то же время реки
обозначают восточные и западные
оказывается
границы Венгерского королевства, а река Сава
географической границей, отделяя средневековый Запад от восточного
византийского. мира Рассказы о Болгарии испещрены топосами “sylvae condensae”,
“nemora opaca”. Болгария в изображении хронистов прежде всего страна лесов, и через ее
густые рощи и непроходимые чащи с трудом пробираются крестоносцы. Рассказам о
Далмации также присущи топосы: она поражает их воображение как страна суровой
природы, с ее горными перевалами (montes abrupta), обильными туманами и удушливой
атмосферой. В описаниях всех стран постоянно встречается топос «пустынные места»
(loca
deserta).
Хронисты
подчеркивают
безлюдный
необитаемый
характер
труднодоступной местности, которую они пересекают, переходя через Балканы.
Короткие рассказы о городах также постоянно встречаются на страницах хроник.
Крестоносцам известны местоположение городов, их стратегическое значение, и иногда
они даже описывают их внешний вид. Но в целом информация на этот счет весьма
скудна, часто исчерпывается простым перечислением названий городов, расположенных
вдоль Via militaris или Via Egnatia. В этом смысле картина, созданная уже во время
Первого крестового похода, почти не изменяется в сочинениях позднейших историков,
Даже о цветущих городах побережий Адриатики и Черного моря они почти ничего не
сообщают. Видимо, Urbs Regia, как его называют крестоносцы, ― Константинополь ―
47
затмил своей славой и красотой все балканские города с их вековой историей и
прекрасными памятниками, которые не затронули воображение паломников.
Почти неизменными предстают и постоянно повторяющиеся сюжеты, которые
касаются контактов крестоносцев с местным населением. Рассказы о стычках спутников
Петра Отшельника с болгарами или конфликтах немецких рыцарей в греческих городах
построены по одной и той же схеме. Но в эти сюжеты вкраплена этнографическая
информация ― хронисты описывают болгар, венгров, далматинцев, их быт и тяжелые
нравы, которые под стать суровой природе балканских стран. Крестоносцы испытывают
недоверие к местному населению, вступают в кровопролитные конфликты с ним, сознавая
при этом, что их противники — народы, которые уже были обращены в христианство и
являются их единоверцами. Помимо христианских крестоносцы во время перехода по
Балканам встретиличь с языческими племенами ― печенегами, половцами и др.
Примечательно, что и эти языческие племена, и славянские народы нередко объединяются
хронистами в единую группу «варварских наций» — barbarae nationes, в списке которых
находится место и реальным, и вымышленным народам. Как видим, балканские народы
для крестоносцев, даже те, что приняли христианство — варвары по языку и образу
жизни. Рассказывая о них, средневековые писатели вращаются
в кругу привычных
стереотипов, возникших еще в антинчую эпоху.
Несомненно, во время перехода по Балканам географический горизонт горизонтов
расширился ― они узнали новые города, страны и народы. Но, как мы видели,
приращение знания от похода к походу было все же незначительным, и этнографические
наброски, созданные Одо Дейльским или Ансбертом, мало чем отличаются от картины,
созданной еще во время Первого крестового похода. Это и понятно ― ведь интерес
крестоносцев к Балканам был чисто утилитарным, определялся их сугубо практическими
целями — обеспечить армию продовольствием. Вообще крестоносцы сообщают мало
сведений о странах и народах, и в самом деле им не так много удалось увидеть. Но
обратимся к поставленному вначале вопросу ― осмысляют ли они Балканы как некое
целостное, единое географическое пространство? Пожалуй, что нет, Ведь, как мы видели,
хронисты рассказывают не
повседневной
столько о своих впечатлениях, сколько о трудностях
жизни. А значит, то, что придает целостность этому региону ― это
пройденный путь, пережитые крестоносцами трудности, приобретенный ими опыт
преодоления стоящих на их пути препятствий. Только через повседневный опыт они и
могут осмыслить регион как некое целое.
Но можно ли говорить о том, что Балканы составляют некую политическую
целостность? Что касается общественных порядков балканких стран то они, как и сами
48
народы, населяющие Балканы, зачастую изображаются крестоносцами как варварские —
таков, в частности, рассказ Оттона Фрайзингского о венграх. Вместе с тем правители этих
стран воспринимаются совершенно иначе: крестоносцы ведут успешные переговоры с
правителями Венгрии, Далмации, Болгарии, Сербии; нередко даже заключают с ними
союзы на основе общих политических интересов, как, например, Фридрих Барбаросса и
жупан Сербии Стефан Неманя. Однако существует определенная разница в восприятии
крестоносцами разных стран. Так, все же представления хронистов о Венгрии как о
пограничной стране, находящейся на границе латинского мира, имеют не только
географическую, но и некую политическую окраску. Хронисты явно отличают ее от
других стран, входящих в состав Византийской империи. В этом смысле река Сава,
отделяющая
Венгрию
от
византийских
владений,
представляется
не
только
географической, но и культурной границей. Византийская власть скрепляет балканские
страны в единый регион железным обручем самодержавия, но крестоносцы не
отождествляют эти страны и народы с Византийской империей. Если отношения
пилигримов с византийскими наместниками не всегда складывались благоприятным
образом, то их контакты с отдельными славянскими государями могли быть вполне
дружелюбными. Примечательно, что при этом хронисты смотрят на балканский регион
сквозь призму античности и нередко, как, например, Гийом Тирский, напоминают о том,
что все эти регионы — бывшие провинции Римской империи, которые в результате
превратностей судьбы оказались в составе Византии, а потом, вследствие слабости
Византийской империи (debilitas imperii) были заселены варварскими народами, barbarae
nationes. Таким образом, балканский регион осмысляется как часть византийского
политического
и
культурно
исторического
пространства,
причем
через
противопоставление Византии и Запада. Это противопоставление Восточного и Западного
Рима мы находим и в письме от 1189 г. Фридриха Барбароссы, который напоминает
византийскому василевсу Исааку II Ангелу о своем императорском титуле и стремится
утвердить величие Западной Римской империи, умалив значение Византии. Вспомним,
что всего лишь через несколько лет произойдет Четвертый крестовый поход, и
находящиеся под византийским владычеством балканские страны будут поделены между
латинскими завоевателями, а Исаак II Ангел, свергнутый с императорского престола
своим братом Алексеем, станет просить помощи у латинян.
49