Из истории села Демшинка

Из истории села Демшинка
Вплоть до конца 18 века территория нашего района была частью
«Дикого поля», находившегося за границами владений рязанских и елецких
князей. Это типичная лесостепь, разделявшая Русь и кочевников, издавна
привлекала российского земледельца. Здесь было всё: реки, заливные луга,
умеренный климат, а главное прекрасная почва, мощный чернозём. Но
постоянная татарская опасность и отсутствие больших лесных массивов,
часто служивших единственным спасением от немилосердных степняков,
долгое время перечёркивали все надежды на освоение здешних земель; степь
заросла ковылём, в чьих бурных порослях мог скрыться всадник. Тишину и
уединение нарушали лишь татарские кочевые да русские сторожевые
заставы.
С конца 15 века объединившееся и окрепшее русское государство начало
планомерное наступление на степь. Оно велось путём создания «засечных
черт»; в местах наиболее частых вторжений татарских отрядов выкапывались
рвы, насыпались валы, в лесах создавались труднопроходимые завалы, через
определённые расстояния вдоль этих «черт» возвышались сторожевые
вышки и небольшие крепости.
Конечно, эти укрепления не могли сдержать набегов, но они лишили
кочевников главного козыря - внезапности.
Постепенно укрепления стали выдвигаться вглубь «Дикого поля». Для
истории наших мест огромное значение имело создание в 40-х годах 17 века
Белгородской засечной черты.
Крымские татары неоднократно требовали от русского царя уничтожения
укреплений, но добиться своего, естественно, не смогли, и со второй
половины 17 века направление татарских набегов смещается западнее на
украинские и польские земли. Тем не менее, жизнь в наших краях оставалась
полной опасностей, не случайно даже сенокосы на «отхожих» лугах за
укреплениями проводились лишь с вооружённой охраной, а всякие попытки
поселиться за «чертой» пресекались. Кстати, иногда в этом и не было
необходимости, так как население было немногочисленным, а потому и
хорошо обеспечено землёю.
Во второй половине 18 века многолетнее противостояние Руси и степи
вступило в завершающую фазу. Полки, ведомые Потёмкиным, Румянцевым,
Суворовым, сломив сопротивление Турции и Крыма, завоевали для России
берега Чёрного моря. Вот тогда-то, когда турецкая опасность была сведена на
нет, и началось настоящее освоение Черноземья. Прежде всего, эти
богатейшие земли постарались прибрать к рукам помещики. Среди них
преимуществом обладали лица, имевшие деньги, а так же то, что сейчас
называют «блат». Неслучайно поэтому в здешних краях находились владения
Салтыковых, Галициных, Вяземских, Гагариных, Толстых, Долгоруких и
прочих «сиятельств», обладавших тысячами десятин.
В то время начали обживаться и наши места. В документах 1782 года
упоминается помещик А.Д. Бунин, владевший деревней Марфино,
заселённой 23 душами мужского пола и 28 женского.
Но, помимо помещичьей «колонизации» края, существовало и
крестьянское население. На огромные неосвоенные пространства постепенно
начали переселяться крестьяне близлежащих и центральных губерний,
перенося на новые места названия своих старых деревень. Первоначально
был освоен левый берег Плавицы, где в первые десятилетия 19 века возникли
три деревни. Выходцы из села Панино Липецкого уезда основали
одноимённую деревню, которая в документах фигурирует также под
названием Липецкие выселки, переселенцы из города Демшинска (ныне село
Никольское Усманского района) – бывшей крепости Белгородской черты –
основали нынешнюю Демшинку; а уроженцы с. Отрожка – деревню Большие
Отрожки.
Чуть позже был заселён и правый берег реки. Там по соседству с деревней
Наливкино (в документах она также называется Нижней Плавицей, Нижней
Верхоплавицей) раскинулись владения помещичьего клана Савельевых.
В 1814 году подполковнику Якову Савельеву, участнику войны 1812 года,
были пожалованы земли в чернозёмной полосе, и на обрывистом берегу реки
расположилось имение Плавицкое (кстати не единственное владение
Савельевых в Усманком уезде). А чуть дальше – их крепостная деревня 1-я
Александровка (Савельево тоже), которую заселяли крестьяне, закупленные
в разных местах империи.
К сожалению, не дошли ещё руки до многих документов в первой
половине 19 века, посему невозможно детально описать крестьянскую жизнь
того времени. В нашем распоряжении нет данных о размерах крестьянских
повинностей, о крестьянском движении, об участии населения в событиях
«большой политики» того периода – а ведь участвовали, о чём
свидетельствует, например, медаль за Крымскую войну 1853-1856 годов,
найденная учеником Г. Рудаковым на берегу Плавицы. Поэтому ограничимся
общими сведениями о крестьянских занятиях и быте того времени.
В земледелии господствовала трёхпольная система, где основной озимой
культурой была рожь, а яровой – овёс, главными орудиями – соха и серп.
Крестьяне жили в саманных, крытых соломой избах с земляными полами,
топились «по – чёрному». Питание современниками описывалось так: «Пища
крестьян весьма проста и однообразна: ржаной хлеб, щи и каша составляют
повседневный рацион…Мясная пища – редкость крестьянского стола и
бывает только в большие праздники…». С немалыми сложностями в обиход
входил картофель, есть который долгое время считалось грехом. Но голод
(12) 1821 и 1833 годов заставил оценить эту культуру. Кстати, многие
последние новшества – косы, картофель, помидоры – приживались с трудом,
так как внедрялись помещиками «сверху», и в таких благодеяниях крестьяне
часто видели лишь желание сесть им крепче на шею. Необходимо отметить и
ещё одно важное обстоятельство: крестьяне разных деревень принадлежали к
разным разрядам - жители Александровки и Марфино были помещичьими, а
жители Демшинки, Панино, Наливкино и Большие Отрожки государственными (казёнными).
Положение государственных и помещичьих крестьян очень различалось.
Помещичьи были собственностью конкретного барина, он мог их продать,
обменять, наказать. Они выполняли в его пользу повинности (барщина,
оброк и др.), а также выплачивали деньги в казну. Государственные же,
будучи прикреплёнными к земле, конкретному хозяину не принадлежали, не
работали, оброк не платили и находились в более независимом положении.
Сами несли повинность только в казну (правда гораздо больше, нежели
помещичьи), были лучше обеспечены. Однако, нужно сказать, что положение
государственных лишь немногим было лучше, чем помещичьих крестьян.
О помещиках известно гораздо больше. Владелец 1-ой Александровки
Савельев, как и многие землевладельцы того времени, страстно любил
лошадей и псовую охоту. Его конный завод – 330 рысаков – был крупнейшим
в уезде. 150 борзых и гончих сопровождали хозяина и его челядь во время
охоты, благо всякой живности в первой половине 19 века водилось
предостаточно.
Владелец с Марфино был человеком иного склада, нетипичным
помещиком того времени, и о нём необходимо рассказать подробнее.
Николай Анатольевич Бунин, отставной моряк, бездетный холостяк, жил в
Марфино вместе с сестрой и её мужем Иваном Александровичем Павловым
и их семерыми детьми. Имя его было известно не только всей округе, он
печатал свои работы в столичных журналах, состоял в переписке с
министром государственных имуществ графом Киселёвым. Современники
оставили воспоминания о самом владельце имения, а также описание его
хозяйства. Мы воспользуемся двумя из них: мемуарами родственника Н.А.
Бунина знаменитого путешественника П.П. Семенова-Тян-Шанского и
книгой немецкого агронома Августа Гакктгаузена о сельском хозяйстве
тогдашней России. Авторы различались своими взглядами на жизнь, на
российскую действительность того времени; Гаккстгаузен, в отличии от
Семёнова-Тян-Шанского, считался хорошим знатоком сельского хозяйства,
но, с другой стороны, в гостях у Бунина он был всего лишь день, и поэтому
многое ускользнуло от его взгляда.
Таким образом, сложилась желанная для историка ситуация, когда
объективную картину можно выявить при помощи источников, во много
противоположных по своему содержанию.
Итак, чем же знаменит Н.А. Бунин? Оба автора отдают должное Бунину
как знатоку сельского хозяйства, например, «самым выдающимся хозяиномадминистратором и агрономом во всей губернии» называет его П.П.
Семёнов-Тян-Шанский. Бунин в своем имении не использовал
прогрессивные для того времени технологии и сельскохозяйственные орудия.
«Здесь в употреблении всевозможные замечательные земледельческие
орудия, молотильные машины и т. д.», - отличал Гаккстгаузен. Он же описал
многопольный севооборот в имении: «первый год – озимая пшеница, второй
– просо и ячмень, третий – чистый пар, четвёртый – рожь, пятый – гречка,
шестой – пар, затем весной удобрение и посев картофеля, седьмой – яровая
пшеница, восьмой – овёс, девятый – пар с полным удобрением и опять
сначала».
Одним из первых в округе Бунин начал регулярно обильно (от 2000 до
3000 пудов на десятину) удобрять землю. В его имении находился
прекрасный конный завод со 100 орловскими рысаками, весьма развиты
были подсобные промыслы: «приготовлялись прекрасные для того времени
женские рукоделия: ковры, кружева, ткани и т.п., - вспоминал Семёнов-ТянШанский.
Но вот взаимоотношения помещика с крестьянами авторами трактуются
по-разному. Гаккстгаузен дал им высокую оценку: «Крестьяне г. Бунина
зажиточны. Они на барщине, но г. Бунин самым точным образом определил
их обязательную работу. Крестьяне обязаны работать три дня в неделю,
однако каждому рабочему точно определяется и предписывается, что он
должен сделать; например, в рабочий барщинный день полагается вспахать
полдесятины или скосить половину большой десятины ржи, или половину
казённой десятины овса или сена (казённая десятина – 1,1 га; большая
владельческая десятина – 1,45 га). Женщина должна в день сжать и связать
два ряда, по 4 крестца в каждом ряду, по 13 снопов в каждом крестце.
Крестьяне прилежны, работают скоро…Владелец и крестьяне стоят в
хороших отношениях к друг другу.»
Главный вывод Геккстгаузена: «Если бы русскому правительству удалось
определить также точно барщинную работу, то в данное время (шёл1843 год)
это было бы более желательно, нежели уничтожение крепостного права».
Другой же автор П.П. Семёнов-Тян-Шанский, так же считал Бунина
«идеалом лучшего хозяина при крепостном праве», отмечал и другие
стороны деятельности помещика, которые Геккстгаузен и не мог увидеть во
время своего однодневного визита: «Всякие уклонения от установленного
порядка преследовались определёнными наказаниями, между которыми
телесные, конечно, стояли на первом месте… Тяжела была для девушек
введенная хозяйкой дисциплина, и много они переносили побоев и
наказаний, не исключая стрижения кос и т. п.»
Таким образом, будучи новатором сельского хозяйства, Бунин оставался
типичным крепостником. К тому же все агротехнические новшества с трудом
прививались по причине крепостничества. Тот же Геккстгаузен отметил, что
«для окружных крестьян и даже для соседних помещиков пример г. Бунина
не имеет до сих пор никакого значения…». Из-за незаинтересованности
крестьян бунинское хозяйство было мало доходным и держалось на силе
барской плётки. Вот, наверно, почему на закате жизни Бунин сочувственно
отнёсся к идее освобождения крестьян от крепостничества. Его пример
показывает, что даже самые передовые идеи бесплодны, если нет
заинтересованности непосредственного производителя.
Отмена крепостного права в 1861 году перевела Россию на рельсы
буржуазного развития. О судьбах российского капитализма сейчас много
споров. Попытаемся и мы разобраться в том, что же нёс капитализм
крестьянину и помещику, каковы были последствия полувекового
буржуазного развития в нашей местности. Обратимся к таблице:
Название сёл
1857г.
1883г.
1912г.
1917г.
и деревень
ДвоЖиДвоЖиДвоЖиДвоЖиров
телей
ров
телей
ров
телей
ров
телей
Алексан45
272
57
374
96
609
98
687
дровка
Демшинка
52
412
89
643
142
996
169
1014
Б-Отрожки
40
256
61
397
88
625
112
741
Марфино
20
191
33
230
51
350
70
411
Наливкино
17
251
49
428
53
515
70
627
Панино24
173
39
274
69
465
83
426
Липецкие
Прежде всего, бросается в глаза быстрый рост сельского населения. За 60
лет население 1-ой Александровки, к примеру, выросло в 2,5 раз, Демшинки
– в 2,5 раз, Большие Отрожки – в 2,9 раз, Марфино – в 2,2 раза, Наливкино –
в 2,5 раз, Панино-Липецкие – в 2,5 раз. Столь быстрый рост населения
привёл к необычайной остроте земельной проблемы. Вообще земельные
отношения в дореволюционной России были сложны и запутанны. Как
известно, по реформе 1861 года крестьяне получили землю, но в деревне
сохранились общинные порядки. На деле это означало следующее.
Население села или деревни составляло общину. Земля считалась
собственностью общины. Каждая семья получала из общинной земли надел,
состоящий из двух частей – усадьбы (огорода) и полевого надела. Лугами,
лесом, пастбищами, водопоем пользовались совместно. Если размер усадьбы
в целом меняли, то «полевую» землю в связи с ростом населения регулярно,
через 5, а позже – через 10-12 лет, делили поровну между дворами в
соответствии с количеством лиц мужского пола. Таким образом, размеры
наделов крестьянских семей неуклонно сокращались. Семья лишь
пользовалась землёй, а правом купли-продажи не обладала. Постепенно
земли стало не хватать для нормального существования, и крестьянам
пришлось решать проблему «земельного голода». Это можно было сделать
двумя путями: а) купить у разорившихся помещиков (или одному хозяину –
«купчие земли», или группе хозяев – «товарищеские земли», или всей
общине); б) арендовать у помещика на разных условиях, а позже и у
разорившихся или, наоборот, у разбогатевших односельчан.
Запутанность поземельных отношений проявлялась в том, что, например,
зажиточный крестьянин мог одновременно пользоваться общинной землёй,
иметь в другом месте участок купчей земли, а в третьем месте и арендовать;
обедневший же крестьянин мог свой общинный надел сдавать в аренду, а сам
работать у кого-нибудь батраком.
Вот под этим углом зрения давайте посмотрим на поземельные отношения
в шести населённых пунктах, исходя из того, что, по подсчётам экономистов
того времени, для нормального существования семьи из 6 человек
необходимо было иметь 8,5 десятин пашни, 1,5 десятин луга, 0,5 десятин
огорода. За основу рассуждений возьмём материалы переписей 1883, 1912
годов.
Количество общинной пашни оставалось неизмененным , в
Александровке – 426 десятин, в Демшинке – 793, Больший Отрожки – 701,
Марфино – 222, Панино-Липецкие – 387. На один двор и условную семью из
6 человек приходилось:
Название сёл и деревень
1883 год
1912 год
на двор
на 6
на двор на 6 человек
человек
Александровка
7,5
6,8
4,4
4,2
Демшинка
8,9
7,4
5,6
4,8
Большие Отрожки
11,5
10,6
8
6,7
Марфино
6,7
5,8
4,4
3,8
Наливкино
9,3
6,4
8,6
5,3
Панино-Липецкие
9,9
8,5
5,6
5
Для нормального существования семьи из 6 человек требовалось 8,5
десятин пашни.
Данные за 1883 год показывают, что лишь крестьяне Больших Отрожек и
Панино-Липецких были нормально обеспечены землёй. Остальным,
особенно в Александровке, Марфино и Наливкино, земли не хватало. От чего
так вышло? Всё это результаты реформы 1861 г., проводившейся царизмом в
интересах помещиков. Специально было сделано так, чтобы земли у крестьян
не хватало и чтобы они вынуждены были арендовать её на кабальных
условиях.
И действительно, купчей земли ни у одной крестьянской семьи тогда не
было, крестьянское хозяйство ещё не встало на ноги. Земля стоила дорого –
цены доходили до 200 и более рублей за десятину. 30-40 рублей стоила
лошадь, 30-40 копеек – пуд овса. Земельный голод, исходя из данных 1883 г.,
утолялся арендой. В Александровке 21 хозяйство (37%) имело помимо
наделённой и арендованную землю; в Демшинке – 27 хозяйств (29%); в БОтрожки – 16 хозяйств (26%); в Марфино – 19 (58%); в Наливкино – 25
(51%); в Панино-Липецких – 17 (44%).
К 1912 году население заметно выросло, а потому земельный голод стал
ещё острее. Теперь общинной земли не хватало всем. И потому в земельных
отношениях произошли заметные подвижки.
Таблица земельных изменений
1912 год
Наделённой
Купчей
земли Арендованной
общинной земли (десятин)
земли (десятин)
(десятин)
482,2
945,7
741,9
Александровка
248,7
193,8
Демшинка
132,7
158,5
Большие
122
237,5
Отрожки
Марфино
250,2
161,5
Наливкино
551,4
205
254,7
Панино443,3
128
26
Липецкие
Сравнение данных 1883 и 1912 г. г. показывает, что под давлением
обстоятельств, крестьяне всё чаще прибегали к покупке и аренде земли: в
1883 г. купчей земли не было, к 1912 г. приобретено уже более тысячи
десятин; количество арендованной земли тоже росло.
Теперь необходимо рассказать об условиях покупки и аренды. Цены на
купчую землю росли, в начале 20 века они составили 250 и более рублей за
десятину. Условия аренды были разными.
Вот пример отработанной аренды: 1) крестьяне с. Марфино снимают
ежегодно у бывшего помещика 90 десятин трехпольного пастбища и за это
сеют в две вспашки 30 десятин ржи, вывозят с поля 500 копён; 2) крестьяне
с. Александровка снимают для лошадей 20 десятин и за это должны были
отработать 45 десятин «пара».
А вот как росли арендные цены: а) под озимый посев в 80-е годы 19 века –
15-20 рублей десятина; 20-25 рублей в 1900-1910 годах; 32 рубля – в 1912
году; б) под яровой посев – 12-15 рублей за десятину в 80-х годах; 15-18
рублей в начале 20 века; 20-25 рублей в 1910-1914 годах.
Вывод однозначен: крестьянское малоземелье позволило наживаться
помещикам на аренде.
А теперь на примере экономии Савельевых проследим эволюцию
помещичьего хозяйства в буржуазный период. Как известно, отмена
крепостного права сопровождалась сохранением помещичьего хозяйства,
причём оно получало немалые преимущества: денежная компенсация,
сохранение и даже увеличение размеров владений; малоземелье крестьян,
обеспечивающее помещичье хозяйство дешёвыми рабочими руками и
дававшее возможность наживаться на аренде. Таким образом, возможность
для буржуазной перестройки у помещиков была. Перестроить хозяйства на
капиталистический лад означало следующее: обзавестись инвентарём и
рабочим скотом, использовать труд конных работников, продавать
продукцию (включиться в рыночные отношения).
Многие помещики этого сделать либо не захотели, либо не сумели. Оно
пошли по лёгкой дорожке, снимая пенки путём сдачи земли в аренду. Такие
хозяйства относятся к полукрепостническим. Савельевы пошли по иному
пути. Вот что представляло из себя их хозяйство в конце 19 века: 1468
десятин земли: 137- усадьба и сад, 1109-пашня, 249-сенокос, 44-выгон, 13лес; 19 плугов, 5 сеялок, 3 молотилки, 7 веялок и сортировок; многопольный
севооборот; 100 голов КРС, 100 свиней, 178 лошадей,1890 овец; 40 наёмных
рабочих, 8 человек администрации.
Это уже капитализированное хозяйство, также Савельевы прибегали и к
аренде на кабальных условиях. Они использовали все выгоды своего
положения: их хозяйство не знало недостатка в рабочих руках, посему
платить батракам лично было немного, крестьянам не хватало пастбищ – их
лошади и коровы паслись за приличную плату в имении Савельева, не было
отбоя от желающих снять землю в аренду на любых условиях. Имение
приносило немалый доход, что позволяло хозяевам гулять «в столицах и
заграницах». А в минуты пребывания в «родных местах» к их услугам был
дом в 24 комнаты, прекрасный сад, купальня, лошади для прогулок и собаки
для охоты.
Последний барин, Ю.Н. Савельев, обзавёлся автомобилем и обезьяной.
Конечно, контраст между роскошью одних и нищетой других должен был
сказаться. Это произошло летом, когда крестьяне потребовали уменьшение
арендной платы, повышения жалования батракам, сокращения штрафов.
Волнения сопровождались потравой помещичьих полей, биением оконных
стёкол, отчего Савельевым были вызваны казаки, а потом устроена
публичная порка зачинщика И.И.Шилова. Размах крестьянских выступлений
в годы первой русской революции заставил царизм пойти на некоторые
уступки крестьянству (например отмена выкупных платежей за землю,
полученную в 1861 году), а также провести в 1905-1915г.г. столыпинскую
аграрную реформу. Эти меры оживили крестьянское хозяйство. Беднота,
получив право выхода из общины, продала свои наделы и ушла в города,
зажиточная верхушка, выйдя на хутора, укрепила свою самостоятельность.
Определённый подъём переживало животноводство. Несколько выросло
поголовье лошадей и КРС, овец и свиней. Например, в Александровке в 1917
году было 513 овец 130 свиней, в Наливкино – 564 и 141. Но население попрежнему росло, по-прежнему не хватало земли, и её приходилось
арендовать и покупать, продолжать процесс расслоения деревни. Реформа
Столыпина лишь отсрочила развязку, тем более что, она шла здесь трудно,
наталкиваясь на активное противодействие для бедноты и середняков. А
теперь ещё в ход событий властно вмешалась первая мировая война,
обострившая все деревенские противоречия. Из 6 деревень было призвано в
войска 500 мужчин. Массовые мобилизации подорвали основу крестьянского
хозяйства, опиравшегося на мужской ручной труд. Например, из оставшихся
мужчин в Александровке насчитывалось лишь 91 трудоспособный, а 181
были нетрудоспособными, в Б-Отрожках – 94 трудоспособных и 250
нетрудоспособных, в Наливкино соответственно 68 и 208. Тяготы войны
легли на плечи женщин, стариков, подростков. Самые сильные и рослые
лошади были также мобилизованы. С/х промышленность переключалась на
оборотные заказы, инвентарь из продажи исчез, а старый изнашивался.
В то время как, зажиточные верхушки богатели, беднота ещё более
нищала. В 1914-17г.г. кулачество сильно укоренило свои позиции: оно
наживалось на хлебных поставках, за взятки откупалось от воинской
повинности, оно имело льготы при мобилизации лошадей. Что же касается
бедноты, то помимо безлошадных появились и бездетные. Кроме того в
семьях, где на войну забрали единственного мужчину, просто некому было
обрабатывать землю – вот отчего крестьяне начали сдавать её в аренду, а
ведь этого ни в 1883, ни в 1912г.г. не наблюдалось. Таких хозяйств было в
Александровке – 17, в Демшинке – 34, Б-Отрожки – 30, Марфино – 14,
Наливкино – 7, П-Липецкие – 21. Вот отсюда вытекают истоки
напряжённости в деревне, отсюда идёт и популярность большевистских
лозунгов: «Долой войну», «Землю – крестьянам».
Когда самодержавие пало, стало ясно, что помещичье хозяйство обречено.
Временное правительство всё больше теряло контроль над событиями в
стране. Практически с лета 1917 года в этих местах наступило безвластие и
напряжённость, копившееся годами прорвалось погромами, убийствами,
захватами помещичьих земель.
Имение Савельева подверглось беспощадному разгрому 5 января 1918
года. От былого великолепия остались обугленные стены. Сейчас уже ничего
не напоминает об имении, кроме зарослей сирени возле моста через Плавицу,
даже и фундамента не осталось. Та же участь настигла и марфинское имение.
Признавая законность крестьянской борьбы за землю, не стоит забывать и о
том, что она иной раз принимала дикие формы. Кстати, стоит подметить, что
инициаторами погромов обычно были кулаки.
Вот так завершилась одна полоса развития деревни. Начиналась другая…