Образование, Публикации, Гашкова Е.М 2

Гашкова Е.М.
ИГРА С ИДЕНТИЧНОСТЬЮ И АНТРОПОЛОГИЯ ЦЕЛЬНОСТИ
Современная гуманитарная наука активно включает в свой арсенал и актуализирует
новую концепцию идентичности. Данное понятие постоянно используют многие науки:
психология, этология, социология, философия (феноменология), социальная
антропология, эстетика, политология. Не может обойтись без этой концепции и
культурология, особенно в рамках культурной антропологии.
Несмотря на популярность использования понятия «идентичность» - история понятия
разработана недостаточно. Есть основания предполагать, что первым к понятию
идентичности обратился Зигмунд Фрейд. К идентичности обращается Карл Ясперс,
Дж.Мид, Поль Рикер, Ж.Лакан и другие исследователи. Однако, безусловным
основоположником теории идентичности по праву считается Эрик Эриксон. Он первый, в
полном смысле этого слова, исследовал идентичность, используя различные подходы:
психоаналитический и социологический, и изучая её с различных сторон, придал
идентичности контекст и содержание.
Этимологически корень иден имеет отношение к латинскому idem – что-то, что
достаточно долгий промежуток времени остаётся одним и тем же. Ближайшие понятия:
позднелатинское identifico (отождествляю) и английское indentity, аккумулируют смыслы,
связанные с качественной определённостью и принадлежностью к некоторому множеству.
Качественные особенности объекта описываются определёнными структурами языка,
который наполняет смыслами естественные, природные процессы через систему
абстрактных высказываний. То есть, описывая объект, устанавливают его принадлежность
к некоторым множествам. Так, половая идентичность констатирует сущностные
характеристики человека: одновременно она свидетельствует о его принадлежности к
множеству либо мужчин, либо женщин. В современной специальной литературе
последнего времени понятие характера уступило место понятию идентичности, в том
смысле, в котором его использовал Э.Эриксон и его последователи: «подтверждение
чувства индивидуума в своей собственной индивидуальности через его членство в
обществе".1
С точки зрения Эриксона, идентичность раскрывается в понятиях: «я-концепции», «ясистемы» или «я-опыта». Формирование идентичности протекает большей частью
бессознательно на всех уровнях психической деятельности. Процесс формирования
идентичности продолжается всю жизнь индивида. Его можно представить в норме как
процесс «постоянной дифференциации», по мере того, как расширяется круг значимых
для индивида лиц: от матери до всего человечества.
Итак, «я» понимается через отнесение к «мы». Осознание человеческой
индивидуальности требует формирования образа значимой общности, членом которой
выступает осознающий себя субъект. Конечно, человек исторически принадлежит к
некоторым базовым общностям: роду, семье, племени, государству, цивилизации.
Изначально принадлежность к базовой общности выступала условием выживания.
Отторжение архаического человека из рода было равносильно смерти. Иными словами,
переживание идентичности – атрибутивная человеку, экзистенциально значимая
потребность.
В сознании зрелого человека присутствует некий «пакет» идентичностей. Среди них
есть как менее значимые – факультативные, частные, временные (болельщик «Зенита»,
выпускник СПбГПУ, пенсионер), так и базовые. К базовым относятся – конфессиональная
или идеологическая принадлежность, гражданство, национальная, цивилизационная
принадлежность. Как правило, базовые идентичности носят пожизненный характер.
Исходно базовая идентичность представляла собой синкретически нерасчленённое целое,
1
Эриксон Э. Детство и общество. - СПб, 1996г., 2000г.
в котором родоплеменные, политические и конфессиональные моменты сплетались
неразделимо. С распадом синкретического целого число базовых координат несколько
возросло.
В рассмотрении вопроса о наличии той или иной идентичности неизбежно встают две
проблемы: насколько может быть личность самостоятельной и самодостаточной, и
насколько идентичность (базовая) может мешать индивиду. Эти проблемы стояли и перед
Эриксоном, первым исследователем идентичности. В связи с ними он констатирует два
заблуждения. Смысл первого заключается в признании того, что полная идентичность
свойственна лишь конформисту, и что чувство идентичности достигается благодаря
полному подчинению индивидуума установленным социальным целям и безоговорочному
приспособлению к требованиям социальных перемен: «Бесспорно, никакое Эго не может
развиваться вне социальных процессов, предлагающих осуществимые прототипы и роли.
Однако, здоровый и сильный индивидуум приспосабливает эти роли к дальнейшим
процессам своего изучения и уединённому поиску Эго, тем самым внося свой вклад в
поддержание социального процесса». 2
По Э.Эриксону, смысл второго заблуждения касается тех, кто посвящает себя
изучению и уединенному поиску человеческой целостности и кто, занимаясь этим,
кажется, живёт вне и над группой, из которой вышел: «Поднимаются ли такие люди выше
всякой идентичности? В своём развитии они были отнюдь не независимы от
идентичности своих групп, которую в действительности могли впитывать вплоть до
вырастания из них. Не свободны они и от новой общей идентичности, хотя могут
разделять её только с очень немногими, кто, возможно даже и не живут в одно время с
ними (здесь я имею в виду Ганди и его отношение как с Индией, так и с Иисусом из
Назарета)».3
Здесь уместно упомянуть механизм существования субкультур как посредников
между конкретными индивидами и собственно большими культурами (цивилизациями).
Такие групповые и коллективные посредники иногда так сильно отклоняются от ядра
культуры, что часто определяются уже не как субкультуры, а как контркультуры.
Существование таких контркультур подтверждает, что идентичность – явно не
статический, а динамический феномен. Радикальное обновление культур безболезненно
происходит лишь в том случае, если в субкультурах и контркультурах накоплен
достаточный опыт, чтобы на неком новом этапе им могло воспользоваться всё общество в
целом. Собственно такие ситуации – это и есть ситуации кризиса коллективной
идентичности и его преодоления. Поэтому изучать коллективную идентичность, не
обращаясь к опыту, скажем, диссидентов и сектантов, как и вообще многих других
субкультур, представляется невозможным.
Когда речь идёт о сопричастности индивида какой-то группе, то всё-таки не следует
забывать о цивилизации как самой большой общности. Правда, если иметь в виду Россию,
то здесь синонимом понятия цивилизация часто оказывается понятие империя,
объединяющая множество этносов, народов и конфессий. Поскольку сам термин
цивилизация стал употребляться лишь с ХУШ века, когда интерес к истории стал
выходить за пределы истории отдельного государства, постольку и цивилизационная
идентичность начинает складываться лишь на рубеже Х1Х-ХХ вв. Современная граница
веков и тысячелетий (ХХ-ХХ1 вв.) вновь актуализировала цивилизационное сознание.
После классических идей А.Тойнби, в работах А. Тоффлера, Ф. Фукуямы, С. Хантингтона
снова стал настойчиво исследоваться цивилизационный фактор. Параллельно протекают
два процесса: с одной стороны, победившая западноцентристская стратегия приводит к
вестернизации мира, но, с другой стороны, многие народы, всё больше осознают свою
цивилизационную идентичность, которая раньше была латентной. Для Запада, несмотря
на его очередной триумф, такая ситуация становится явно неблагоприятной. Вот
2
3
Там же. С.572
Там же. С.572
констатация С.Хантингтона: «Возникает мировой порядок, основанный на цивилизациях:
общества, имеющие культурные сходства, сотрудничают друг с другом; попытки
переноса общества из одной цивилизации в другую оказываются бесплодными; страны
группируются вокруг ведущих или стержневых стран своих цивилизаций». 4
Пережив цепь радикальных преобразований, вытекающих из проекта модерна,
человечество вместо идеологических проектов стало обращаться вновь к памяти,
традиции, цивилизационной парадигме. «Современный тип социальной жизни сложился в
результате разрыва с традиционными нерефлексивными способами организации
общества, которые формируют у людей, находящихся под властью традиции, восприятие
существующего положения вещей как естественного. Главная функция традиции
заключается в предоставлении людям гарантий онтологической безопасности.
Нормативное содержание традиции приобретает обязывающую моральную и
эмоциональную силу вследствие того, что человеческая судьба рассматривается на фоне
всеобъемлющей религиозной космологии. Этот ритуальный элемент традиции
обеспечивает целостность человеческой жизни – устойчивый иерархический набор
идентификаций. В конечном итоге, эта целостность основана на подчинении власти более
высокой, чем человеческая воля».5
Когда Эриксон писал свою книгу, в ней он настаивал, что проблема идентичности –
это чисто американская проблема и предлагал американцам создать суперидентичность.
Хантингтон же в своём труде уже настаивал, что проблема идентичности – это
универсальная проблема. Среди стран, столкнувшихся с этой проблемой, американский
философ упоминает и Россию, в которой вновь возродился идеологический спор
славянофилов и западников: европейская или евразийская страна Россия? Актуализация
этого спора подтверждает, что отказ от идеологического большевистскокоммунистического проекта привёл исследователей в русло традиции и цивилизационнокультурной парадигмы.
Неадекватная идентичность корректируется историей. Общества, приверженные
ложным моделям идентичности переживают крах. Например, немецкий народ дважды в
ХХ веке превратно толковал образ Германии в мире. Каждый раз приверженность
неадекватному пониманию себя приводила немцев к национальной катастрофе. Можно
обратиться и к более близким примерам: совсем недавно российское общество наблюдало
крах мировой коммунистической системы и крах советской идентичности. Неадекватная
идентичность свидетельствует о крахе механизмов обратной связи и вырождении
механизмов коррекции и пересмотра идентичностей. В нормальном обществе процесс
коррекции базовых идентичностей происходит постоянно. В случае же больших
революционных преобразований и исторических катастроф прежняя идентичность
разрушается почти полностью. В этом случае запускается длительный и болезненный
процесс перехода к новой идентичности. Чаще всего процесс этот охватывает время
жизни одного поколения и требует около 25 лет. Так, предполагается, что процессы смены
идентичностей в современной России растянутся на 25-30 лет. Несколько более половины
этого срока пройдено, онтологическая неопределённость исчерпывается на наших глазах,
разворачивается процесс нащупывания смыслового пространства консенсуса по поводу
базовых идентичностей. Но, проблема смены идентичностей осложняется
происходящими глобальными преобразованиями и с обществом, и с личностью.
Очевидно, что безграничное увеличение информационных и коммуникативных
возможностей, плюралистический взрыв в обществе масс-медиа приводит к необратимой
фрагментации, к умножению картин мира, к кризису идей «единой» истории и прогресса.
Наступила «эра индивида» (А.Рено), как переход от субъективизма, то есть идеи
автономии, гуманизма к индивидуализму – идее независимости от любых ограничений.
Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. М., 2003, С.15.
Сидоров А.М. Идентичность в обществе потребления //Горизонты культуры: от массовой до элитарной.
Материалы 1Х ежегодной международной конференции 16-17 ноября 2007 года. – СПб.. 2008. – С.250
4
5
Понятно, что будучи погружёнными в сумму тягучих и изменчивых обстоятельств,
имея собственные ценностные предпочтения, автору невозможно избежать аберрации
предмета исследования. Окончательных ответов не существует, мы не можем достоверно
предсказать параметры будущих устойчивых идентичностей. Однако мы в состоянии
описать вероятные тренды развития глобальной и антропологической ситуации. Можно
описать основные факторы и процессы, значимые для формирования идентичностей.
Мы знаем, что Россия не первая страна в истории, которая переживает смену базовых
идентификатов. Типологически сходные постимперские общности (Испания, Турция,
Австрия) также пережили эволюцию базовых идентичностей. Контурно вырисовывается
объективно заданное пространство возможностей перереформирования идентичностей.
Объективные факторы, влияющие на формирование новой идентичности: экономические,
демографические, геополитические, процессы этнокультурной и цивилизационной
динамики. Глобализация, резко выросшая мера включённости всего российского общества
в мировой и общеевропейский контекст. Исследователи отмечают основные изменения:
крах империи, конец мессианской идеи, исчерпывание возможностей экстенсивного
развития. Всё это сопровождает демографический кризис: падение удельного веса белой
расы в целостности человечества и кризис евро-атлантической цивилизации. Параллельно
идёт активизация тюркского мира, «исламское возрождение», тенденция консолидации
«мирового севера». Элита российского общества всё больше ориентирована на Запад,
вплоть до «личного врастания» (через свои капиталы, покупку недвижимости,
образование детей, семейные связи) в систему консьюмеристских ценностей. Общество
потребления будет всё больше диктовать образ жизни по мере постепенного ухода
поколений сформированных в СССР.
Новая идентичность должна отличаться от предшествующей не только отдельными
характеристиками, но структурно. Речь идёт о смене модели идентичности. Советская
идентичность была структурирована вокруг религиозно переживаемой идеологии.
Понятие «советский человек» типологически соответствует православному подданному
(универсальная православная империя), доброму католику (универсальная католическая
империя) или правоверному (универсальный халифат). Необратимость секулярной эпохи,
включение России в глобальный контекст, слабая конкурентоспособность православия
скорее всего не смогут утвердить идеологически центрированную идентичность. Новая
идентичность может структурироваться вокруг ценностей гражданской нации.6
Одной из особенностей русской культуры является акцентирование на субъективной
стороне процесса идентичности, объективная сторона проблемы отодвигается на второй
план или остаётся за кадром. Статус субъективного (должного) выше, значимее,
актуальнее объективной реальности (сущего). Нам представляется, что это связано с
утратой коллективной и групповой идентичности, а также с утратой культурных
императивов. Культура не способна сохранять равновесие между реальностью и утопией,
и человек устремляется от реальности, стремясь заменить её утопией. Этот соблазн
растворения в утопии является наиболее проблемной зоной переходных эпох.
Индустриальная цивилизация эпохи модерна вызвала к жизни индустриальную
идентичность в результате концентрации, омассовления и стандартизации, объединения и
консолидации огромных человеческих сообществ. Однако мир уже давно вошёл в новую
цивилизацию, в которой мы наблюдаем процессы распада таких массовидных
образований. Мир превращается в мир дифференцирующихся и обособляющихся
меньшинств, которые дают больше простора для самоутверждения личности. Кризис и
разложение индустриальной идентичности означает эпоху экспериментов личности, поиск
собственной самости. Возникает эпоха разнообразия стилей жизни. Человек часто
оказывается перед выбором: какой стиль жизни его самости больше соответствует. В этом
смысле особую ценность приобретает искусство.
См. подробно: Современные трансформации российской культуры / отв. ред. И.В. Кондаков. – М.: Наука,
2005.
6
Футуролог Э.Тоффлер пишет, что в настоящее время масса людей пытается отыскать
свои тени, воспринимая фильмы, пьесы и романы, с их помощью человек надеется
установить свою идентификацию. Имея в виду эксперименты, связанные с увлечением
мистицизмом, групповой психотерапией, сексуальными играми, Тоффлер замечал: «Они
жаждут перемен, но и страшатся их; страстно желают отринуть тот образ жизни, который
ведут, и каким-нибудь образом оказаться в новой жизни – стать совсем иными по
сравнению с тем, чем они являются. Они хотят переменить работу, жену или мужа, роль,
отведённую им в обществе, свои обязанности».7
Эти поиски себя характерны и для вполне преуспевающих и успешных людей,
например, для бизнесменов, мечтающих в своей жизни заняться каким-то другим видом
бизнеса или вообще отказаться от карьеры, встать на нижнюю ступеньку социальной
лестницы («движение дауншифтинга»). Тем более, что в постиндустриальную эпоху
средства массовой коммуникации предлагают нам разнообразие ролевых моделей и
стилей жизни: «Более того новые средства массовой информации кормят нас не целыми, а
раскрошившимися чипсами образов. Они не предлагают нам несколько понятных видов
идентичности для выбора, нужно сложить её из кусочков: конфигуративное, или
модульное «я». Это гораздо труднее, и это объясняет, почему многие миллионы людей
отчаянно ищут свою идентичность».8
Казалось бы, предлагая многообразие образов и стилей жизни, искусство способно
создавать новые идентичности. Однако, искусство может предлагать и реально
осуществлять производство псевдоидентичностей, симулякров, которые не только не
решают проблемы, но и вносят в мир ещё больший хаос и беспорядок. Например,
принятая современной массовой культурой система, «фабрика» звёзд не только не
идентифицирует участников художественного процесса, а скорее запутывает нас в
выборе. Поскольку все становятся
(или называются) звёздами, то подлинные,
выдающиеся личности теряются на фоне этого «звёздного неба». Приходится называть их
суперзвёздами («Иисус Христос – суперзвезда») или супермегазвёздами.
Культурная идентичность суть показатель личностного развития. Чем более точно
идентифицирует себя человек с культурой того социума, где разворачивается его
деятельность, чем более развито у него личностное начало, тем более чётко и
последовательно он выстраивает систему своих взаимоотношений с другими индивидами
и миром в целом. Утрата представлений о культурной идентичности ведёт к тому, что
человек теряет ощущение гармонии, упорядоченности универсума. В этой ситуации мир
начинает восприниматься как чужой, полный потенциальных угроз и насилия. Утрата
культурной идентичности проявляется в таких явлениях как отчуждение от самого себя,
других людей, общества в целом, в деперсонализации, в ролевых конфликтах, в
девиантном поведении. Подобные состояния с полным основанием могут быть
охарактеризованы как кризисы культурной идентичности. Как показывает практика, они в
большинстве случаев совпадают с возрастными
кризисами, когда происходит
переосмысление человеком собственной значимости и своего места в мире.
Напомним, что показателями сформировавшейся культурной идентичности являются:
признание национального языка в качестве родного; принадлежность индивида к тому
государственному образованию, что и соотечественники; антропологические признаки;
восприятие места рождения как своей родины.
Своеобразной компенсацией и формой уточнения идентичности является
существование в виртуальном
мире, «киберпространстве» Интернета и новых
технологий.
Констатация о наличии «информационного общества» часто относится
лишь к средствам передачи, способам функционирования и аккумулирования
информации. Человек рассматривается лишь как реципиент. Структурные изменения
7
8
Тоффлер Э. Третья волна. М. 1999. –С.214.
Там же, С. 614.
антропологического уровня редко учитываются в построении моделей информационного
будущего.
Появление информационных и социальных сетей изменяет не только образ жизни,
но и структуру личности самого человека, возникают новые привычки, черты характера,
проясняется иерархия ценностей. Создание «текста» собственной жизни – сложный труд,
требующий духовной концентрации, осознания ответственности за свою «биографию»,
требующий работы по прояснению смыслов, отделения главного от мелкого, суетного.
Тем самым формируется цельность и целостность личностного существования.
Всё многообразие отношений в обществе своеобразно переносится в сетевые ресурсы
виртуального пространства интернета: блоги, сайты, форумы, личные страницы в сети,
новые способы общения. Коммуникация и самопрезентация в социальных сетях уже
необходимое занятие для современного человека. Заполнение анкетных разделов
заставляет задуматься о приватности и адекватности опций. Многие позиции (например,
семейное положение, вероисповедание, политические взгляды) заставляют пользователя
уточнить самопредставление о своих социальных ролях и функциях. Указание своих
пристрастий в искусстве, формирование фоно и видеотеки, формирование альбомов,
обновление контента, поиск новаций – постоянное уточнение идентичности. С
помощью открытых дискуссий, оценок, рейтингов осуществляется своеобразная
коррекция идентичности извне. Социальные сети вовлекают в свой круг представителей
разных поколений, что безусловно позволяет выделять новые структуры в системе
идентичностей. Эти способы структурирования общества способствуют формированию
новой идентичности переходного периода, которой не занимаются социальные институты
и государство.
БИБЛИОГРАФИЧЕСКИЙ СПИСОК
1. Искусство и цивилизационная идентичность /[отв. ред. Н.А.Хренов] - М.:Наука, 2007.
2. Сидоров А.М. Идентичность в обществе потребления //Горизонты культуры: от
массовой до элитарной. Материалы 1Х ежегодной международной конференции 16-17
ноября 2007 года. – СПб., 2008.
3. Современные трансформации российской культуры / отв. ред. И.В. Кондаков. – М.:
Наука, 2005.
4. Тоффлер Э. Третья волна. - М. 1999.
5. Хантингтон С. Столкновение цивилизаций. - М., 2003.
6. Хренов Н.А. «Человек играющий» в русской культуре – СПб.: Алетейя, 2005.
7. Эриксон Э. Детство и общество. - СПб. 1996г., 2000г.
8. Эриксон.Э. Идентичность: Юность и кризис. - М. 1996.