на материале немецкоязычной прозы
реклама
На правах рукописи ОМЕЛЬКИНА Оксана Владиславовна Несобственно-прямая речь как лингвопрагматическая категория (на материале немецкоязычной прозы) Специальность 10.02.04 – германские языки АВТОРЕФЕРАТ диссертации на соискание ученой степени кандидата филологических наук Самара - 2007 3 Работа выполнена на кафедре немецкого языка Самарского государственного педагогического университета. Научный руководитель профессор доктор филологических наук, Кострова Ольга Андреевна Официальные оппоненты доктор филологических наук, доцент Данилова Нина Константиновна кандидат филологических доцент Шипова Ирина Алексеевна Ведущая организация наук, Смоленский государственный педагогический университет Защита состоится « 17 » апреля 2007 г. в 13.30 часов на заседании диссертационного совета К 212.216.04 при Самарском государственном педагогическом университете по адресу: 443099, Самара, ул. М.Горького, 65/67, корпус № 1, ауд. 9. С диссертацией можно ознакомиться в библиотеке Самарского государственного педагогического университета. Автореферат разослан «___» марта 2007 г. Ученый секретарь диссертационного совета к.ф.н., доцент 4 Г.В. Стойкович Исследование опирается на труды современных отечественных и зарубежных лингвистов, в частности Н. Д. Арутюновой, М. Ю. Сидоровой, В. А. Лукина, Н. С. Валгиной, Е. А. Гончаровой, Е. Я. Кусько, Й. Майбауера, Б. Зандиг, К. Гаузенблаза и др. Объектом изучения является несобственно-прямая речь. Предмет исследования – прагматические характеристики несобственно-прямой речи, механизмы их реализации и возникающая в результате их функционирования компрессия информации. Актуальность избранной темы определяется необходимостью комплексного подхода к изучению несобственнопрямой речи, включающего не только лингвостилистический, но и прагматический аспект. В проведенных ранее исследованиях (Е. Я. Кусько, Е. А. Гончарова) несобственно-прямая речь трактовалось исключительно как стилистическое и лингвостилистическое явление, призванное усилить полифонизм авторской речи и выполняющее в произведении ряд стилистических функций. В характеристике несобственно-прямой речи как лингвистического явления наблюдались сложившиеся стереотипы, касающиеся ее синтаксического строя. Прагматическая природа несобственно-прямой речи не рассматривалась. Кроме того, некоторыми исследователями не признавалась самостоятельность несобственно-прямой речи как лингвистического явления, в результате чего она отождествлялась с внутренним монологом как видом внутренней речи в художественном произведении. Выявление существенных отличительных признаков, позволяющих разграничить несобственно-прямую речь и внутренний монолог, разрушение сложившихся стереотипов в синтаксическом аспекте, описание и классификация прагматических характеристик несобственно-прямой речи и обнаружение прагматической функции более высокого уровня, именуемой нами «компрессия информации», обусловливают научную новизну проведенного исследования. Теоретическая значимость работы заключается в выделении несобственно-прямой речи в особый текстотип повествования художественного текста, обладающем собственными, отличными от других видов речи, константными лингвистическими признаками и прагматическими характеристиками. Используемая методика прагматического анализа может быть экстраполирована на другие виды речи в художественном произведении. Практическое значение данной работы определяется возможностью использования ее основных положений и выводов в лекционных курсах по стилистике, интерпретации текста, филологическому анализу художественного текста, в различных спецкурсах, а также при написании учебных пособий, дипломных и курсовых работ. 5 Основная цель диссертации состоит в выявлении лингвопрагматической природы несобственно-прямой речи, описании ее прагматических характеристик и выявлении механизмов их реализации. Цель работы обусловила решение следующих задач: 1. на основе прагматических критериев текстуальности уточнить параметры отграничения несобственно-прямой от внутренней речи; 2. описать прагматическую специфику несобственно-прямой речи, средства выражения этой специфики и их функциональную значимость; 3. охарактеризовать несобственно-прямую речь как особый текстотип повествования в художественном тексте. Для решения данных задач использовались следующие методы: эмпирический, структурно-семантический, функциональный, метод сопоставительного анализа. Материалом исследования послужила выборка из 3000 примеров, содержащих несобственно-прямую речь, полученная методом сплошного извлечения из художественных текстов немецкоязычных авторов XIX – XX веков. Проанализировано около 2500 страниц. Апробация работы: Результаты исследования были представлены на Научных чтениях в Самарском филиале Университета РАО (Самара, 2002), на международной научной конференции «Язык в пространстве и времени» (СГПУ, 2002), на III Всероссийской научнопрактической конференции «Теория и практика германских и романских языков» (Ульяновск, 2002), на областной научнопрактической конференции «Немецкий язык и его роль в образовательном пространстве» (СГПУ, 2004), на Всероссийской научно-практической конференции «Дискурсивный континуум: текст – интертекст – гипертекст» (СГПУ, 2006), на научных конференциях преподавателей кафедры немецкого языка СГПУ (2002-2005), на заседаниях кафедры немецкого языка СГПУ (2002-2006). По теме исследования автором опубликовано 6 работ. На защиту выносятся следующие положения: 1. Несобственно-прямая речь – особая лингвопрагматическая категория художественного текста, формируемая на основе слияния перспектив автора и персонажа, особым образом взаимодействующая с сюжетной линией повествования и отличающаяся набором специфических лингвопрагматических признаков. 2. По содержанию и языковому оформлению несобственно-прямая речь отличается как от авторской речи, так и от внутреннего монолога. В качестве критериев отграничения несобственно-прямой речи от авторского повествования служат: 6 прономинальная транспозиция, темпоральный сдвиг, модальнопрагматический и синтаксический аспекты. Различие несобственнопрямой речи и внутреннего монолога состоит, во-первых, в неодинаковом взаимодействии с сюжетной линией, а во-вторых, в несовпадении лингвистических признаков. 3. Главенствующей прагматической характеристикой несобственно-прямой речи является дейксис, который в ее структуре имеет следующие виды: прономинальный, локальный, темпоральный, именной, дискурсивный. Каждый из перечисленных видов дейксиса имеет свои подвиды и средства выражения. 4. Темпоральный, именной и дискурсивный дейксис формируют, в свою очередь, прагматическую функцию более высокого уровня – компрессию информации, под которой понимается способность языковых единиц импликатировать дополнительный смысл, а именно вбирать в себя смысловую информацию значительного объема. 5. Несобственно-прямая речь – особый текстотип повествования в художественном тексте, который можно охарактеризовать следующим образом: непроизнесенное спонтанное монологическое речевое произведение, являющееся составной частью другого речевого произведения (авторская речь), тесно связанное с ситуацией, прерывное по своему характеру, обладающее повторяющимся набором лингвистических признаков и реализующее ряд прагматических функций, прежде всего в рамках гиперфункции компрессии информации. Структура исследования. Диссертация состоит из введения, трех глав, заключения, библиографического списка использованной литературы (170 наименований, из них 130 отечественных и 40 зарубежных источников) и списка источников иллюстративного материала (10 наименований). Объем диссертации составляет 150 страниц. Основное содержание работы Во введении обосновывается актуальность темы исследования, формулируются его цель и задачи, определяются материал и методы исследования, раскрывается научная новизна, теоретическая и практическая значимость полученных результатов, излагаются основные положения, выносимые на защиту. В первой главе «Виды несобственно-прямой речи и проблема связности текста» излагаются теоретические положения, на которые опирается исследование. В ней рассматриваются прагматические критерии текстуальности (§1.), а именно существующие в современной лингвистике подходы к изучению текста (1.1.), связность, которая определяется как фундаментальное свойство 7 текста (1.2.), и основные прагматические понятия текста (1.3.). Дается характеристика несобственно-прямой речи, прослеживаются этапы становления данного термина (§2.), описывается структурносемантическая типологизация несобственно-прямой речи (§3.), состоящая из внешней (3.1.) и внутренней несобственно-прямой речи (3.2.). В рамках разграничения несобственно-прямой речи и внутреннего монолога как вида внутренней речи (§5.) рассматривается внутренняя речь (§4.), в частности как психологическое (4.1.) и художественное явление (4.2.). Обзор отечественной и зарубежной литературы по лингвистике текста показывает, что существует три подхода к изучению текста, соответствующие трем его уровням: грамматике, семантике и прагматике. Основная структурная единица текста – СФЕ – отрезок речевой цепи, характеризующийся смысловой, коммуникативной и структурной завершенностью. В нем содержится конкретный отрезок информации. Между предложениями, входящими в СФЕ, существует тесная связь. СФЕ развивает одну микротему. Связность – важнейшая текстовая категория, благодаря которой некоторое множество высказываний превращается в текст. При грамматическом подходе к тексту связность рассматривается исключительно как категория грамматическая. Выделение СФЕ объясняется закономерностями грамматического согласования и грамматической зависимости, которые мотивированы законами языковой синтагматики. Вследствие этого текст считается языковой единицей, приравненной к другим языковым единицам речи. Семантический подход к изучению текста характеризуется выдвижением на первый план при вычленении СФЕ семантического аспекта. На уровне семантики связность обусловлена концептуальностью текста и его соотнесенностью с определенным фрагментом действительности. Ведущими признаками текста являются такие его качества как целостность, интегративность, завершенность, выступающие как речевые, коммуникативные явления. Следовательно, и текст рассматривается как речевая, коммуникативная единица. Делается акцент на его отличии от языковых единиц собственными закономерностями строения и функционирования. При прагматическом (коммуникативно-прагматическом) подходе к лингвистическому описанию текста отправной точкой анализа служит не синтаксическая или семантическая структура текста, а практическая деятельность, лежащая в его основе. Другими словами, в прагматике исследуется в первую очередь то, при каких обстоятельствах, в каких коммуникативных ситуациях, с какими предпосылками и с какими намерениями произносится высказывание. При этом текст рассматривается как сложный имитационный речевой акт, который осуществляется с определенными намерениями и в котором используется комплекс языковых средств и приемов 8 воздействия на адресата. При этом текст остается речевым, коммуникативным явлением, а связность - основой для выражения совокупного содержания текста. Основными понятиями прагматической природы текста являются иллокутивный акт, дейксис, импликация и пресуппозиция. Реферируемое диссертационное исследование выполнено в рамках этого подхода. Предметом нашего исследования явилась несобственнопрямая речь, под которой в самом общем смысле понимается синтез авторской и персональной речи, в результате которого повествование формально остается авторским, но содержание высказывания переносится в область мышления героя. Зародившись в 19 веке, несобственно-прямая речь долгое время оставалась в терминологическом плане спорным явлением. Каждым исследователем, описывающим это явление, был предложен свой термин. Тоблеру, выделившим несобственно-прямую речь в 1887 году, принадлежит термин «своеобразное смешение прямой и косвенной речи». Т. Калепки обозначил ее как «скрытая или завуалированная речь». Ш. Балли считал несобственно-прямую речь разновидностью косвенной речи. Е. Лерх определила ее следующим образом – «речь как факт». Е. Лорк противопоставил несобственнопрямую речь прямой и косвенной речи и назвал ее «пережитой речью». В 1922 году Г. Лерхом был предложен термин, устоявшийся в отечественной науке, – «несобственно-прямая речь». Однако, своим видом, в котором несобственно-прямая речь «вошла» в отечественную филологию, она обязана другому ученому – В. Н. Волошинову. Именно он в 1929 году проанализировал все предложенные теории, выделил в них основные характеристики рассматриваемого явления, суммировал накопленные знания о языковой и речевой природе несобственно-прямой речи и обозначил ее художественную специфику. Следующая ступень в изучении несобственно-прямой речи была посвящена ее категориальной и сущностной природе. Исследователем Е. Я. Кусько были разработаны генетическая, структурно-семантическая и квантитативная типологизации. Для нашего исследования представляет интерес структурно-семантическая типологизация несобственно-прямой речи, которая соотносится со способом передачи чужой речи. Согласно названной типологизации несобственно-прямая речь подразделяется на внешнюю и внутреннюю. Внешняя несобственно-прямая речь включает в себя тематическую речь, скрытую речь, цитатную речь, речь в речи, коллективную несобственно-прямую речь. Общим для них является то, что они соотносятся с прямой, т. е. устной речью персонажа. Это обусловливает их краткость, сжатость, появление в тексте сразу после прямой речи, включение в авторское повествование в виде микроформ. 9 Большинство случаев несобственно-прямой речи в художественном произведении относятся к внутренней несобственнопрямой речи. Она объединяет внутренние рефлексии, внутренний монолог и поток сознания. В отличие от внешней, в основе подвидов внутренней несобственно-прямой речи лежит внутренняя речь. Мы понимаем внутреннюю несобственно-прямую речь как внутреннюю речь в рамках авторского типа изложения, следствием чего является отсутствие вводящих слов и оборотов и бόльшая ориентированность на объективное, что выражается в способности продолжения сюжетной линии, а не выпадением из нее. Внутренняя несобственно-прямая речь характеризуется развернутостью своей структуры, синтаксической сложностью, а также способностью реализовывать некоторые прагматические функции. Поскольку внешняя схожесть и схожесть художественных функций внутренней несобственно-прямой речи и внутреннего монолога часто приводит к их отождествлению, мы посчитали целесообразным выявить критерии из разграничения. Главные характеристики внутренней речи как психологического явления, безотносительно к художественному тексту, вытекают из ее основополагающего свойства, которое Л. С. Выготский обозначил как «речь для себя». Так как в интракоммуникации отправитель и получатель – одно лицо, средства синтагматической организации сводятся к минимуму. Отсюда грамматическая усеченность внутренней речи. Ее самонаправленность порождает чрезвычайную ассоциативность развертывания и емкий, конденсированный характер знаковых носителей. В художественном произведении внутренняя речь предполагает некоторую авторскую обработку, чтобы стать более понятной для постороннего (каким является читатель). В художественном аналоге внутренней речи выделяют поток сознания, внутренний монолог, малые вкрапления внутренней речи, аутодиалог. В основу классификации положены критерии расчлененности и объема. Наименее расчленен и наиболее объемен поток сознания. Он также наиболее сложен для восприятия читателем в силу ослабленных содержательных связей внутри себя. Наиболее расчленены и наименее объемны малые вкрапления внутренней речи, служащие для мгновенной реакции на происходящее и выделяемые пунктуационно. Внутренняя речь во всех ее проявлениях выражает внутренний мир героя – его эмоции, мысли, переживания. Она является составной частью речевой партии персонажа. Однако, она отличается от внешне проявленного высказывания и по форме, и по содержанию, и по графической пунктуационной репрезентации в тексте. Последние три замечания служат для некоторых исследователей аргументом в пользу отождествления внутренней и несобственно-прямой речи. 10 Однако, сопоставительный анализ двух видов речи (в частности внутреннего монолога как вида внутренней речи) выявляет принципиальные различия между ними. Нами выявлено два существенных отличительных признака. Во-первых, несобственнопрямая речь и внутренний монолог по-разному взаимодействуют с сюжетной линией повествования. Несобственно-прямая речь, по мнению Е. А. Гончаровой, выступает рядом с авторской речью как сюжеторазвивающий компонент текстового целого [Гончарова 1984: 55]. Вслед за ней мы можем сказать, что она заключает в себе элементы и логического, и эмоционального познания факта [Гончарова 1984: 126]. В отличие от внутреннего монолога несобственно-прямая речь не прерывает движение сюжета, а является его органической частью: (1) Mit halbem Auge sah der Dichter auf die Witwe. Sie verzog das Gesicht. Kleine Krämpfe durchquerten sie, in Wellen von oben nach unten. Nur jetzt nicht weiterschweigen, schoß ihr durch den Kopf. Was auch geschähe, es sollte mit Worten geschehen. Und sie fragte nach dem Inhalt des Gedichtes (B. K., 34). Внутренний монолог останавливает движение сюжета. Персонаж размышляет, и действие замирает, чтобы вернуться в активную фазу на той же точке, на которой оно было прервано его введением. В качестве примера можно привести эпизод из новеллы Ст. Цвейга "Der Zwang". Главный герой новеллы, художник, покинувший Германию и обосновавшийся в Швейцарии, живет в постоянном страхе быть арестованным. Однажды утром он получает письмо с пометкой «служебное»: (2) Und nun knisterte der Brief, kalt und körperlich, zwischen seinen Fingern. Was ist mir dieses Blatt hier! sagte er sich... Это событие вызывает в нем бурю эмоций, которая находит выражение во внутреннем монологе. Герой рассуждает на тему долга и права, восстает против насилия по отношению к нему и высказывает желание быть свободным. А на выходе из него восстанавливается прерванная ситуация: Die Finger spannten sich, das harte Kuvert durchzureißen und in Fetzen zu zerpflücken (S. Z., 28-29). Весь монолог, таким образом, оказывается в рамке из повторяющегося "die Finger": действие прерывается в определенной точке и возвращается к ней после внутреннего монолога. Во-вторых, существует лингвистическая дивергенция на морфологическом уровне. Внутренний монолог официально передается действующему лицу посредством вводящих слов и оборотов, следствием чего является изменение грамматического времени на презентные формы, а личных и притяжательных местоимений на форму 1 лица ед. числа: 11 (3) Er ging zurück durch das leere Haus in sein Zimmer, faßte den Rucksack. Es ist ihre Schuld allein, sagte er sich, ihre Schuld allein. Sie hätte mich zurückhalten müssen. Sie verachtet mich: so falle ich. Mein Blut über sie! Es ist ihre Schuld, nicht meine, ihre Schuld allein (S. Z., 27). В несобственно-прямой речи слово действующему лицу не передается – это специфическая черта этого вида речи. В ней язык автора вбирает в себя речь и мышление персонажа, сохраняя все морфологические признаки авторского повествования. Следовательно, грамматическое время (претеритальные формы), личные и притяжательные местоимения в форме 3 лица ед. числа остаются неизменными: (4) Sie gehörte hierher, so wie Gregor hierher gehörte, die graue Vorzeit hier war ihre Wahrheit, der Kampf, der hier geführt wurde, war ihre Wahrheit, es war der Kampf, durch den sie hindurch musste, um zu ihrem neuen Leben zu gelangen. Zu was für einem neuen Leben? Gab es denn überhaupt ein neues Leben? (P. W., 80). Таким образом, внутренний монолог и несобственно-прямая речь – это разные лингвистические явления. Вторая глава «Специфические признаки несобственнопрямой речи» посвящена выявлению средств демаркации несобственно-прямой речи на фоне авторского повествования: темпоральному сдвигу (§1.), прономинальной транспозиции (§2.), модально-прагматическому аспекту (§3.) и синтаксическим особенностям (§4.). Как было отмечено выше, в большинстве случаев формальные (морфологические) признаки авторского повествования и несобственно-прямой речи совпадают. В этом и состоит сложность ее распознавания. Наш исследовательский опыт показывает, что в таких случаях выявление несобственно-прямой речи должно опираться не на прономинально-вербальную структуру, а на обнаружение признаков дистанцирования внутри кажущейся смысловой однородности. Другими словами, необходимо обнаружить субъективность авторагероя в структуре автора-повествователя. И все же можно назвать четыре критерия отграничения несобственно-прямой речи, соответствующие ее лингвистическим конститутивным признакам: темпоральный сдвиг, прономинальная транспозиция, модальнопрагматический аспект и синтаксические особенности. Темпоральный сдвиг в несобственно-прямой речи выражается в отличной от авторского повествования соотнесенности глагольной формы и действия. Действие настоящее передается претеритом, который является конститутивной формой несобственнопрямой речи. Если в авторской речи претерит выступает в своей основной функции, описывая прошедшие действия, то здесь он выступает в значении настоящего или будущего в прошедшем [ср. Žerebkov 1978]. Тем самым читатель переводится из сферы 12 повествования в сферу (со)переживания. В следующем примере смену координат на оси времени сигнализирует наречие jetzt: (5) Fischer hatte oft gegrübelt, ob es jemanden gab, der stark genug wäre für seinen Klon. Und jetzt stand ein Mensch vor ihm, der sich tatsächlich klonen lassen wollte. Ein Mensch, ausgestattet mit der dafür nötigen Portion Größenwahn, das ideale Klon-Elter. Was sollte da noch weiteres zaudern? Diese Frau, die seine geheimsten Gedanken aussprach, war zu allem entschlossen (C. B., 20). Для выражения действия в прошлом в несобственно-прямой речи используется форма плюсквамперфекта: (6) Ja, sie hatte sich im Laufe der Zeit in einen richtigen Groll gegen Rosalie und die Schwägerin hineingewühlt, hatte sich ganz abgeschlossen von ihnen und blieb nur noch, weil die Befürchtung, ihre Tochter möchte in ihrer Abwesenheit sofort dem Burschen ihr Jawort geben, sie nicht abreisen ließ (L. C., 95). Плюсквамперфект, как правило, демонстрирует в ее структуре выводы, результаты, обобщения. Претерит и плюсквамперфект являются в современной прозе самыми продуктивными формами несобственно-прямой речи. Что касается временной формы презенса в темпоральной системе исследуемого вида речи, то он, по нашим наблюдениям, встречается в произведениях от 1 лица, а также во внутреннем монологе, потоке сознания как видах несобственно-прямой речи: (7) “Ich bin froh, dass ich Jakob habe”, sagt Malwine. Malwine hat Jakob, Jakob hat Malwine. Malwine hat die Blumen, Jakob den Hund. Jakob und Malwine haben Zeno, sie haben das Haus. Jakob fährt einen Volvo, Malwine irgendeinen Combi, wegen der Einkäufe. „Ohne Auto wären wir erschossen“, sagt Malwine (B. F., 10-11). Претерит и плюсквамперфект по существу вытесняют из темпоральной системы несобственно-прямой речи перфект, в редких случаях передающий действие в прошлом. Темпоральный сдвиг выражается также в том, что действия в будущем оформляются в несобственно-прямой речи в большинстве случаев кондиционалисом I, во многом утратившим в этом виде речи модальную семантику и передающим значение футуральности с оттенком гипотетичности: (8) Weder Siri noch Janeck zweifelten an ihrem Erfolg. Im dreiundzwanzigsten Jahr würde Siri ihr Kunststudium beginnen (C. K., 163). Темпоральный сдвиг на фоне повествования является маркером включения в авторское повествование субъектного плана персонажа и служит критерием отграничения несобственно-прямой речи. Оппозиция прономинальных систем повествования и несобственно-прямой речи заключается в характерном сдвиге от имени 13 героя к формам личных местоимений. Самой продуктивной прономинальной формой является местоимение 3 лица во всех падежах. Эту форму можно считать конститутивной для несобственнопрямой речи, поскольку она наилучшим образом позволяет выразить слияние перспектив автора и персонажа: автор отстраняется от имени героя, «уходя в тень» как повествователь; персонаж отстраняется от себя, отказываясь от употребления местоимения 1 лица: (9) Ein schon gekündigter Verkäufer in ihrem Haus! Sie konnte es noch immer nicht begreifen, was ihn an einem Heftchen angezogen hatte. Wollte er etwas von ihr? Hatte er sie etwa durchschaut? Da es kein wichtiges obszönes Werk gab, das sie nicht besessen und schon zum wiederholten Mal gelesen hätte, wäre jeder Könner, der ihr entgangen sein sollte, ein enormer Gewinn (B. K., 28). Кроме 3 лица ед. числа в прономинальной системе несобственно-прямой речи употребительны формы 1 лица ед. и мн. числа, а также 2 лицо ед. числа. Несобственно-прямая речь с формами 1 лица ед. числа встречается в произведениях от 1 лица, что вызывает дополнительные сложности при демаркации данного вида речи. Маркeрами субъективного изложения могут служить модальные слова и выражения, разговорно-бытовая лексика, эмоциональноэкспрессивный синтаксис: (10) “Ich hoffe, du fühlst dich wohl bei uns”, sagt Malwine. Wenn ich bloß wüßte, was ich tun soll. Ich bin hilflos. Ich könnte meinen Koffer packen, meinen Paß nehmen und Geld von meinem Konto abheben. Das könnte ich. Und woanders hinfahren. Ich bin in keinem Sanatorium. Ich sollte etwas arbeiten oder mich im Haus nützlich machen, im Garten. „Du sollst dich entspannen“, sagt Malwine (B. F., 12-13). Форма 1 лица мн. числа может носить в несобственнопрямой речи как инклюзивный, так и эксклюзивный характер. В первом случае местоимение wir воспринимается одновременно как повествование автора, рассказ персонажа и как обращение к читателю (см. пример 11), во втором случае оно представляет собой объединение плана «автор-персонаж» и подразумевает не столь ощутимое вовлечение читателя в повествование: (11) Wir wollen jetzt ein bisschen schwätzen. Wir wollen ein bisschen schwätzen, wie es sich für eine ordentliche Geschichte gehört, laßt mir die kleine Freude, ohne ein Schwätzchen ist alles so elend traurig. Ein paar Worte nur über fragwürdige Erinnerungen, ein paar Worte über das flinke Leben, wir wollen einen schnellen Kuchen backen mit bescheidenen Zutaten, nur ein Stückchen davon essen und den Teller zur Seite schieben, bevor uns der Appetit auf anderes genommen ist (J. B., 24). Форма 2 лица ед. числа присуща внутренней несобственнопрямой речи как механизм внутреннего рефлектирования, когда 14 персонаж обращается к своему внутреннему «я» на «ты», чтобы посоветоваться с самим собой о чем-то важном: (13) Du sitzt mit enttäuschtem Gesicht, hast von vornherein nicht viel erwartet, nur ein wenig Rückenwind für deinen armen Verstand, nur diese und jene versteckte Andeutung, aus der man mit einigem Geschick ein Festessen bereiten könnte, aber mit so wenig hast du nicht gerechnet. Kein Wort von Bezanika, wo die Russen längst schon durchgezogen sein müssen, kein Sterbenswort, das auf deutsche Schwierigkeiten hinweist, statt dessen spielen die Schwachköpfe Fußball und machen Ausstellungen und pflegen die Gerechtigkeit (J. B., 112). Последняя возможная форма в прономинальной системе несобственно-прямой речи – неопределенно-личное местоимение man, которое в большинстве случаев соотносится с субъектом речи и выступает субститутом местоимения er, выполняя дополнительную функцию обобщенной оценки: (14) Er (der Landauer) ist zwar unkommod und dem Franz nicht nobel genug; aber bis jetzt ist es diesem noch nie eingefallen, dass man ja einen neuen anschaffen könnte (L. C., 33). Рассмотренная прономинальная транспозиция служит сигналом смены или слияния художественных перспектив и формирования специфики несобственно-прямой речи. Модально-прагматический аспект несобственно-прямой речи представлен во-первых, модально-окрашенной лексикой, а во-вторых, широким употреблением конъюнктивных форм. Модально-окрашенная лексика включает в себя модальные слова и частицы типа wohl, vielleicht, eigentlich, ja, doch и др., которые передают чувства противоречивости, неуверенности, страха, сомнения, сопровождающие размышления человека в сложные жизненные моменты. Такие модальные слова характерны для внутренней несобственно-прямой речи и являются (часто единственным) средством ее демаркации: (15) Es wäre wohl am besten, grübelte er, das Schwein zu betäuben. Dann könnte es mit Hilfe von zwei Arbeitslosen, die sich ja finden ließen, in einer Umzugkiste ins Haus geschafft werden. Aber zu welchem Zweck? Was könnte man vorgeben? Vielleicht sollte er einfach behaupten, an einer Rehabilitierung des Schweines zu schreiben, was nur gelingen könnte, wenn er ein Schwein in seiner Wohnung hätte; der Tierschutzverein wäre damit gewonnen. Doch wie die sture Frau vom Land, wie das Gesundheitsamt, wie die Ordnungbehörde auf seine Seite bekommen? Durch Bestechung vielleicht; aber womit bestechen? Es kämen nur Freiexemplare seiner Bücher in Frage, mit Widmung natürlich. Doch wie hoch steht sein Name im Kurs? (B. K., 15-16). Утвердительно-отрицательные слова типа ja, nein, междометия ah, oh и др. встречаются и во внутренней (они придают мыслительному процессу эмоциональную окраску), и во внешней несобственно-прямой речи. Эмоционально-экспрессивные слова o, 15 mein Gott! Zum Teufel! и др. представляют следы разговорной речи персонажа, привносимой в его несобственно-прямую речь. Лейтмотивные слова и выражения, входящие в состав модальноокрашенной лексики, также играют значительную роль в демаркации, т. к. слово-мотив персонажа, предметный мотив, мотив жеста сигнализируют о ее появлении. Например, в романе “Madam Bäuerin” таким лейтмотивным словом, сигнализирующим о появлении несобственно-прямой речи, оказывается слово denn в начале предложения: (16) Und hinter der Streuschupfe des Hofes steht die Nanndl, des Straßlerbauern Tochter, und schaut auf das herankommende Fuhrwerk des Schiermoserfranzl. Denn die Nanndl wär in ihrer Seel nicht abgeneigt, einmal Schiermoserin zu werden (L. C., 8). Такое же действие оказывают и цитатные вставки. К ним относятся цитаты из литературных произведений, пословицы, поговорки, лексические элементы из речи самого персонажа: (17) Jakob dreht Blatt für Blatt spiegelverkehrt um, noch ist Polen nicht verloren, noch gibt es eine ungelesene Rückseite, die lückenhaft ist wie die Vorderseite, vielleicht aber nicht ganz so maulfaul (J. B., 114). Таким образом, все перечисленные виды модальноокрашенной лексики репрезентируют субъектную транспозицию в авторском повествовании, а именно слияние модально-оценочных перспектив автора и персонажа, формирующее специфику несобственно-прямой речи. Конъюнктив в структуре несобственно-прямой речи встречается в трех видах: независимый конъюнктив в самостоятельных предложениях; зависимый конъюнктив с потенциально-ирреальной модальностью в значении гипотетичности в придаточных предложениях; квотативный конъюнктив, не обладающий гипотетичностью и служащий для выражения косвенной модальности чужого высказывания, включенного в несобственно-прямую речь. Появление конъюнктива в авторском повествовании является надежным средством изменения перспективы повествования и демаркации несобственно-прямой речи. Несобственно-прямая речь характеризуется полярными синтаксическими формами: на одном полюсе представлены микроформы и эмоционально-экспрессивный синтаксис, оформленный различного рода неполными структурами, на другом – нагромождающиеся друг на друга объемные сложноподчиненные предложения. Эмоционально-экспрессивный синтаксис вмещает в себя разнообразные виды кратких структур: эллиптические, назывные, субстантивированные, номинативные, глагольные, безглагольные, междометные, инфинитивные и другие: 16 (18) Der harte Raum weckte in ihr plötzliche Verzweiflung. Geruch von Holz, herber Geruch der Felle, Geruch von Steinstaub, von feuchtem Schimmel. Geruch von Tod und Fäulnis. Ein Weinkrampf überkam sie, sie warf sich in die feindlichen Felle (P. W., 11). (19) Er sann auf das große, einmalige Ereignis. Wie seltsam!, wie wunderbar! (J. B., 33). В несобственно-прямой речи они соотносятся с речью внешней. Конденсируя ее эмотивное содержание, они часто обладают вопросительным и восклицательным характером. Эта синтаксическая особенность несобственно-прямой речи связана с ее психологической природой, поскольку действующее лицо, которому принадлежит несобственно-прямая речь, нередко находится в состоянии аффекта, переживает, ищет выхода из сложной ситуации. Очень часто вопросительно-восклицательные предложения играют роль зачинов несобственно-прямой речи и еще более рельефно отграничивают ее от авторской речи. К микроформам несобственно-прямой речи относят отдельную лексему или группу слов, синтаксически обособленную в предложении и создающую тем самым неоднородность авторского синтаксиса, либо не выделяющуюся из него ни интонационно, ни графически. В своей работе мы опровергаем сложившееся мнение о том, что синтаксису несобственно-прямой речи свойственны исключительно краткие структуры. Здесь мы опираемся на прагматическую типологизацию художественной прозы Н. Д. Арутюновой и М. Ю. Сидоровой. В основе типологизации Н. Д. Арутюновой лежит противопоставление синтагматического аспекта высказывания аспекту его актуализации. Мы определили, что внешняя несобственно-прямая речь относится к актуализирующей прозе, которая характеризуется ослабленными связями внутри предложений и между ними, смысловой раздробленностью, краткими синтаксическими структурами. Внутренняя несобственно-прямая речь, напротив, относится к иерархической (синтагматической) прозе, отличительными признаками которой являются распространенность предложений, большое количество средств связи между предложениями и т.д. Из типологизации М. Ю. Сидоровой для нас важно противопоставление разных когнитивных модусов в пределах одной субъектной сферы: сознание акциональное и сознания неакциональные – перцептивное и рефлексивное. Смена состояний сознания влияет на грамматические характеристики текста. Действительно, синтаксические конструкции внешней несобственнопрямой речи (актуализирующая проза или акциональное сознание) не могут оставаться неизменными во внутренней (иерархическая проза или рефлексивное сознание). Это подтверждается анализом нашего материала: для внутренней несобственно-прямой речи характерны не краткие синтаксические структуры, а развернутые сложноподчиненные 17 предложения большого объема, имеющие в своем составе различные виды придаточных предложений: (20) Aber als sie nun Siri am Klavier sitzen sah, in derselben Haltung wie Iris vor dreißig Jahren, und als sie hörte, dass Siri dieselbe Bachfuge spielte, die immer auch das Lieblingsstück ihrer Tochter gewesen war – da begriff sie zum allerersten Mal, dass es diese Tochter tatsächlich zwei Mal gab: Die fünfjährige Iris spielte Klavier und saß als erwachsene Frau von sechsunddreißig Jahren neben ihr.Wenn die beiden ein und dieselbe Person waren, dann war sie doch auch die Mutter der beiden, und ihr toter Mann war der Vater nicht nur von Iris, sondern auch von Siri. Der Vater einer Tochter, die nach seinem Tod geboren worden war! Diese Gedanken machten Katharina Sellin schwindeln (C. K., 54). Таким образом, и краткие синтаксические структуры внешней, с одной стороны, и сложный синтаксис внутренней несобственно-прямой речи, с другой стороны, в сочетании со всеми вышеназванными критериями отграничения служат средством ее демаркации. В третьей главе «Лингвопрагматическая природа несобственно-прямой речи» выявляются особенности компрессии информации применительно к анализируемому виду речи (§1.), исследуется и описывается его главенствующая прагматическая характеристика – дейксис (§2.), который имеет следующую структуру: прономинальный (2.1.), локальный (2.2.), темпоральный (2.3.), именной (2.4.) и дискурсивный дейксис (2.5.). В свою очередь, темпоральный, именной и дискурсивный дейксис формируют функцию более высокого прагматического уровня – компрессию информации. Отдельный раздел (§3.) посвящен проблемам выделения текстов в отдельные текстотипы, в котором, опираясь на проделанный анализ, мы выделяем несобственно-прямую речь в особый текстотип повествования в составе художественного текста. Приступая к описанию прагматических характеристик несобственно-прямой речи, мы выдвигаем тезис о способности данного вида речи к компрессии информации. Применяя термин «компрессия» к художественному тексту, а именно к исследуемому явлению, мы разграничиваем языковую компрессию (языковую экономию) и компрессию информации. Под языковой компрессией нами понимается синтаксическая компрессия, механизмом которой является использование односоставных, неполных предложений, бессоюзие и т. п. Под компрессией информации мы понимаем способность языковых единиц вбирать в себя определенный объем смысловой информации. Компрессия информации (коммуникативная компрессия) в несобственно-прямой речи основана на языковой (синтаксической) компрессии. Компрессия информации осуществляется в несобственнопрямой речи разными видами дейксиса, который является 18 главенствующей прагматической характеристикой этого вида речи. В структуре дейксиса нами выделены прономинальный, локальный, темпоральный, именной и дискурсивный виды. В свою очередь, каждый из этих видов дейксиса имеет свои подвиды. Прономинальный дейксис подразделяется нами на следующие группы: 1). Персональный, выраженный личными местоимениями, способствующими слиянию перспектив автора и персонажа: (21) Das Kind klammerte sich fest an dem Mädchen, es wich zurück, als Lea sie anrühren wollte. Sie war eine Diebin, stehlen wollte sie das Kind, das ihr nicht gehörte (P. W., 89). 2). Указательно-местоименный дейксис выражается указательными местоимениями dieser, derselbе, die, der, das, selbst и др., способствующими выделению персонажа без его прямого называния и придающие речи оттенок разговорности: (22) Oh, er kennt doch seinen Sohn! Der ist doch nicht aus der Art geschlagen! (L. C., 59). 3). Обобщенно-местоименный дейксис выражается неопределенно-личным местоимением man и неопределенными местоимениями jemand, alle, viele, einer и способствует выражению обобщенной оценки: (23) Der Schiermoserin steht der Verstand fast still. Also, alle sind sie zusammengeschworen! Alle helfen sie zu dieser Stadtbrut! (L. C., 93). 4). Прономинально-локальный дейксис сочетает в себе средства выражения прономинального и локального дейксиса и способствует мысленному перемещению персонажа в определенную ситуацию: (24) Er, dort vor ihr, was wollte er von ihr? Beschmutzt von Kalk, von Steinstaub. Hatte er einen noch höheren Turm erbaut? Und der andere, der Kloakenarbeiter, wie komisch sie waren. Und sie hier mit ihren Farbnäpfen, mit ihren roten Nägeln (P. W., 37). Локальный дейксис в несобственно-прямой речи может выражаться наречиями места dort, dorthin, da, hier, hierher, links, rechts, предлогами места vor, an, hinter, zwischen, neben и др., местоименными наречиями, образованными от этих предлогов, например, davor, daneben и т. д. Проанализированный материал позволяет разделить группу локального дейксиса на две подгруппы в зависимости от типа объекта, на который он указывает. В несобственно-прямой речи различаются два основных типа таких объектов: физические и духовные. В соответствии с этим мы выделяем предметный локальный дейксис и духовный локальный дейксис. 1). Предметный дейксис затрагивает физическое пространство, в котором находится персонаж, т. е. указывает на 19 расстановку предметов, расположение лиц и других физических объектов в реальной плоскости: (25) Sie schritt den langen Flur ganz hinunter und öffnete die Tür zum Gästezimmer. Hier würde sie das Kinderzimmer einrichten, sie sah es bereits vor sich: das Kinderbett an der linken Wand, ein Regal mit bunten Kisten neben der Tür. Dort an der rechten Wand würde das Klavier stehen, und zwar genau so eins, wie sie es sich als Kind immer erträumt hatte. Davor ein runder Klavierschemel, der mit dunkelblauem Samt gepolstert war (C. K., 31). 2). Духовный дейксис не связан с физическими характеристиками, он направлен на внутреннее пространство человека, следовательно, выходит за рамки реального. Под влиянием психологических характеристик, свойственных несобственно-прямой речи, лексические единицы получают переносное значение и приобретают локальный характер, очерчивая духовный мир персонажа. Вопросительные слова концентрируют локальную семантику: (26) Wo war nur die Tür? Panik überfiel Siri. Sie drängte sich an den Körpern vorbei, wollte heraus aus dieser gedoppelten Welt, wo alle mit vier Augen zu sehen und mit zwei Nasen zu riechen schienen (C. K., 99). Темпоральный дейксис может быть направлен на прошлое и будущее. Обе группы имеют свои средства выражения. В группе дейксиса, направленного на прошлое, дейктическим актуализатором является форма плюсквамперфекта, одна или в сочетании с временными наречиями и темпоральными союзами, а также лексическими средствами темпорального характера (см. пример 6). В отдельных случаях функцию предшествования выполняет перфект. Темпоральный дейксис, направленный на прошлое, актуализирует события, имевшие место в жизни персонажа, углубляя тем самым перспективу повествования и создавая компрессию. В случае указания на момент порождения несобственно-прямой речи, предшествующий указываемому действию, средством его выражения является кондиционалис I (см. пример 8). Именной дейксис в несобственно-прямой речи выполняет несколько функций: 1). Интродуктивная идентификация имен: (27) Ich will nicht allein woanders hinfahren. Hier ist Malwine, meine kleine Schwester Malwine, meine hilfsbereite Schwester Malwine, meine glückliche Schwester Malwine (B. F., 13). 2). Оценочная квалификация: (28) Das waren überhaupt, ward ihm auf einmal klar, alles Unverschämtheiten und nichts weiter! Der Aufsatz von heute, die Kenntnisse,die dieser Schüler sich ausserhalb der Schule holte, und von denen die verwerflichste die Künstlerin Rosa Fröhlich war: Unverschämtheiten ( H. M., 27). 20 3). Создание положительной или отрицательной характеристики персонажа через имя личное другого действующего лица: (29) Er fragte nach ihrem Befinden, und die Frau namens Rebecca sagte mit spitzem Ton, das Befinden sei ausgezeichnet (J. B.,102). В данном примере несобственно-прямой речи главного героя появление выражения die Frau namens Rebecca было бы уместно, если бы автор представлял новое лицо в повествовании, но данный объект уже хорошо знаком и читателю, и главному действующему лицу. Тем более странно его присутствие после прономинального дейксиса ihrem (Befinden), после которого логичнее было бы употребление дейксиса sie: Er fragte nach ihrem Befinden, und sie sagte… На наш взгляд, именной дейксис, выраженный группой существительного + имя личное, имплицирует, во-первых, истинное отношение главного героя к женщине, с которой у него развиваются определенные отношения: красивое ухаживание – ложь, за которой скрываются презрение, сарказм и огромное желание унизить, когда определенная цель будет достигнута; и во-вторых, как следствие этого, раскрывается сам главный герой, его внутренняя сущность: за маской благопристойного господина – циничная, лишенная нравственных принципов, опустошенная личность. Таким образом, вся текстовая пресуппозиция по линии отношений главного героя и Ребекки и, вытекающая из этого характеристика самого главного персонажа, сконцентрирована в одном дейктическом выражении, содержащем имя личное. Необходимо добавить, что женское имя превращается для главного героя в символ мира, который недоступен для него, и как результат, вызывающий у него чувство ненависти и мести. 4). Метафорическая функция: (30) Der alte Mann schauerte am ganzen Leib, so durchfrostete ihn das Entsetzen. Seine Tochter Erna, das Kind, das helle, übermütige Kind - nein, das konnte nicht möglich sein, er mußte sich getäuscht haben (St. Z., 399). Пример (30) вполне мог бы существовать и без антропонима Erna. Однако, в несобственно-прямой речи любящего, страдающего отца, чье сердце переполнено любовью к дочери, это – ключевое слово, которое содержит в себе всю гамму положительных эмоций. Имя дочери превращается для него в символ любви, доброты, нежности. Недаром определениями к имени личному Erna выступают в данном фрагменте прилагательные hell, übermütig (в значении озорной, шаловливый), а также существительное das Kind (несмотря на то, что дочери 19 лет), которое изначально несет в себе все самое доброе и нежное. Ассоциативный ряд прилагательных можно продолжить: zärtlich, gutmütig и т. д. И этот же антропоним противопоставляется существительному das Entsetzen, как две взаимоисключающие вещи. Схематично это можно представить так: Erna = das Kind = hell, 21 übermütig, gutmütig, zärtlich… Erna ≠ das Entsetzen. Таким образом, имя личное в несобственно-прямой речи превращается в символ позитивного, «метафоризуется», и тем самым, значительно усиливает положительную характеристику персонажа – дочери главного героя, часто минуя авторское описание и авторскую характеристику. Функцию дискурсивного дейксиса в исследуемом виде речи мы определяем как указание на уже состоявшееся или будущее событие или душевное состояние, сопровождающее какую-либо ситуацию, с целью подчеркнуть важность этого события для данного персонажа, заострить на нем внимание читателя, выделить, вычленить его из потока повествования, конкретизировать его, сделать из него вывод. Дискурсивный дейксис не обладает собственным набором языковых единиц и использует средства других видов дейксиса. Дискурсивный дейксис рассматривается нами в двух аспектах: по способу выражения и по выполняемой им функции. Актуализаторами дискурсивного дейксиса могут выступать указательное местоимения das, dieser в сочетании с существительным, наречие образа действия so, местоименные наречия, придаточные субъектные и дополнительные в препозиции: (31) Iris vermied Siris suchenden ängstlichen Blick und fühlte sich genauso gedemütigt wie ihr Zwilling. Was ein Triumph hatte werden sollen, war nicht einmal eine mittelmäßige Leistung gewesen, sondern eine Niederlage, eine Blamage (C. K., 114). Выявив и описав прагматические характеристики несобственно-прямой речи, мы подтвердили свою гипотезу о ее свойстве компрессировать информацию. Из выделенных видов дейксиса такой способностью обладают темпоральный, именной и дискурсивный дейксис. Как показал анализ материала, несобственно-прямая речь, находясь на стыке авторской и персональной речи, порождает совмещение перспектив автор-персонаж. Не останавливая движение сюжета, она становится косвенным источником характеристики персонажа, которая может охватывать широкий временной диапазон. Иначе говоря, несобственно-прямая речь обладает способностью темпорального уплотнения, т.е. способностью вмещать в себя длительный временной континуум со значительным объемом информации. Актуализаторами темпорального уплотнения выступают: 1). Временная форма глагола плюсквамперфект: (32) Aber kaum dass er sich abseitiger Stelle im Garten genähert, so schreckte ihn ein Lachen, das er kannte und das ihm das Herz zerriß. Seine Musik war das gewesen, neunzehn Jahre lang, dies leichte Lachen ihres Übermuts... einzig für dieses Lachen hatte er gelebt und sich die Galle krank geärgert im Leibe (S.Z., 406). В этом случае события, происходящие на протяжении длительного времени, выступают как результат, заключение, итог. В 22 основе таких высказываний лежат воспоминания, что позволяет сравнивать такие случаи с мнемоническим текстом и говорить о мнемонической несобственно-прямой речи. 2). Субстантивированные инфинитивы, концентрированная семантика действия которых создает эффект большого количества событий и информации, в результате чего еще плотнее сжимается "пружина времени": (33) Da wusste er plötzlich, was das war, was er in sich hatte, wovor er sich fürchtete. Der Tod. Das war es, wohin er die ganze Zeit gegangen war, um endlich einen Punkt zu erreichen, von dem es kein Fortsetzen mehr gab, er war getrieben worden von einem Verlangen nach einem langsamen schwerelosen Fall, nach einem Stürzen im Zeitlupentempo durch stäubenden Schnee, die Arme ausgebreitet – aber jetzt wagte er sich nicht weiter heran an diese Möglichkeit, die so nahe lag, er blieb erschöpft stehen, gleichgültig, vollständig leer (P.W., 60-61). 3). Кондиционалис I. В этом случае мы имеем дело с другой направленностью темпорального уплотнения, поскольку у этой временной формы глагола в несобственно-прямой речи катафорическая функция: (34) Nein, er würde sie nur in Betrieb nehmen können (in Besitz, dachte er, in Besitz!), wenn die Fremdheit, von der sie gesprochen hatte, die Wahrhaftigkeit und Vollkommenheit eines lügnerischen Arrangements erreichen würde (J.B., 61). Во всех названных случаях реализации темпорального уплотнения оно является проявлением компрессии информации. Имена личные также демонстрируют высокий прагматический потенциал внутри несобственно-прямой речи, который реализуется перечисленными выше функциями. Они, в свою очередь, реализуют функцию более высокого прагматического уровня – функцию компрессии информации. Как показал анализ, значение имен личных открыто для указания, осложненного характеризацией, содержит в себе пустоту, которая может заполниться множеством семантических признаков. Описание всего, что происходит с носителем имени в тексте, заполняет пустоту в его значении. За счет приобретения именем личным коннотаций оно может концентрировать в своих значениях содержание значительной части текста (отдельной подтемы, темы целого текста, идейного мотива). Это выражается в способности нести в себе лаконичную, но емкую по содержанию характеристику персонажа, которая успешно заменяет авторские комментарии, одновременно охарактеризовать и самого героя, и раскрыть его отношение к другому действующему лицу, вобрать в себя определенную информацию («метафоризироваться») и транспонировать ее далее по тексту. Имя личное может быть средством компресии внеязыковой (примеры (27-28)) и текстовой (примеры (29-30)) информации. Спецификой несобственно-прямой 23 речи можно считать лишь компрессию текстовой информации, поскольку компрессия внеязыковой информации, заключенная в говорящих именах типа die Künstlerin Rosa Fröhlich, проявляется независимо от вида речи. Компрессия текстовой информации возможна только в указанном виде речи, поскольку в авторской или прямой речи антропонимы лишены той мотивационной направленности, которую они приобретают лишь в несобственнопрямой речи. Функция дискурсивного дейксиса состоит в вычленении из потока изложения некоторой предшествующей или будущей ситуации, ее конкретизации. В средствах выражения дискурсивного дейксиса аккумулируется некий объем смысловой информации, включающий в себя само событие (описание которого занимает подчас несколько страниц текста), степень участия в нем персонажа, его эмоции, сопровождающие это событие на разных его этапах, конечная оценка произошедшего или прогнозирование развития предстоящей ситуации, а также ассоциации, закрепившиеся у персонажа от этого события. Таким образом, дискурсивный дейксис вбирает в себя все названные моменты и транспонирует их в тексте, не упоминая в развернутом виде. В заключении подводятся итоги диссертационного исследования. Проведенный анализ несобственно-прямой речи как лингвопрагматической категории доказал, что она обладает в художественном произведении повторяющимся набором лингвистических признаков (дискурсивный, модально-прагматический и синтаксический) и реализует ряд прагматических функций, которые, в свою очередь, создают компрессию информации. Исследованный материал продемонстрировал, что в структуре этого вида речи наблюдаются практически все виды связности – лексическая, семантико-синтаксическая, грамматическая. Особое значение, на наш взгляд, имеют лексический и семантикосинтаксический виды связности. Лексическая связность реализуется посредством имени личного, которое благодаря мотивационной направленности несобственнопрямой речи вбирает в себя определенный объем смысловой информации (положительная или отрицательная характеристика персонажа, создание символа, метафоры) и транспонирует его далее по тексту. Механизмами семантико-синтаксической связности в этом виде речи служат, прономинальный, локальный, темпоральный, именной и дискурсивный дейксис. Мы считаем, что связность в несобственно-прямой речи носит как внутренний, так и внешний характер. Это означает, что синтаксическая связность создает сцепление внутри самого многочленного комплекса несобственно-прямой речи. А все виды 24 дейксиса обеспечивают связность с предыдущими или последующими частями текста. Сделанные выводы позволяют утверждать, что несобственно-прямая речь действительно является особым текстотипом повествования в художественном тексте. На основании сделанных выводов о несобственно-прямой речи как о самостоятельном лингвистическом явлении, обладающем типичными, повторяющимися морфологическими, лексическими и синтаксическими признаками, а также обладающем особыми прагматическими функциями, которыми создается функция более высокого прагматического уровня – компрессия информации – в диссертации предлагается считать несобственно-прямую речь особым текстотипом повествования в составе художественного текста. Основное содержание диссертации отражено в следующих публикациях автора: 1. Имя личное как средство компрессии информации в несобственнопрямой речи//Научные чтения в Самарском филиале Университета РАО. – Самара: Изд-во СНЦ РАН, 2002. – Выпуск 2-3. – С. 333-339. 2. Несобственно-прямая речь в аспекте компрессии информации//Теория и практика германских и романских языков: Материалы III Всероссийской научно-практической конференции. – Ульяновск: УлГПУ им. И. Н. Ульянова, 2002. – С.159-161. 3. Темпоральное уплотнение в несобственно-прямой речи//Язык в пространстве и времени: Тезисы и материалы международной научной конференции 29-30 октября 2002 г. – Самара: Изд-во СГПУ, 2002. – Часть I. – С. 168-176. 4. Несобственно-прямая речь в лингвопрагматическом аспекте//Вестник факультета иностранных языков. – Самара: Изд-во СГПУ, 2003 - № 4. – С. 30-42. 5. Способы выделения несобственно-прямой речи в авторском контексте (На материале немецкоязычной литературы)//Немецкий язык и его роль в образовательном пространстве: Материалы областной научно-практической конференции 8-9 января 2004г. – Самара: Изд-во СГПУ, 2004. – С. 67-72. 6. Несобственно-прямая речь как особый текстотип повествования//Известия Самарского научного центра Российской академии наук. – Самара: Изд-во СНЦ РАН, 2006. – Специальный выпуск «Актуальные проблемы гуманитарных наук» №2. – С.69-75. 25 Подписано в печать ____03.2007г. Формат 60х84/16. Бумага офсетная. Печать оперативная. Усл. печ. л. ____ тираж ____ экз. Заказ №____ Отпечатано с готового оригинал-макета В Центре Оперативной Полиграфии ООО «Стройкомплект». Лицензия ПЛД №67-67 от 11.10.1999г. г. Самара, 443010, ул. Молодогвардейская, 104, тел.: (846) 3333332 26
