ОЛЬГА

ОЛЬГА
Шутка в одном действии и пяти явлениях
ДЕЙСТВУЮЩИЕ ЛИЦА
Ольга Савицкая, актриса, 30 лет.
Критик, театральный критик, далеко за 60.
Андрей Сергеевич Кузнецов, режиссер, слегка за 60.
Максим Кретов, режиссер, 41 год.
Саша, режиссер, 32 года.
Татьяна Петровна, жена Кузнецова, слегка за 50.
Яна, жена Кретова, около 30 лет.
Игорь, актер, 30 лет.
Даниил Семенов, муж Ольги, драматург.
N,NN,NNN – названия любых российских городов
АВС – название любого московского театра
Действие происходит в театре на церемонии вручения театральной премии «Всем маскам
маска».
Явление 1
8 лет назад, за кулисами перед выходом на сцену.
Ольга. Ааа.. Мне кажется, я даже слова забыла.
Игорь. Все хорошо. Спокойно.
Ольга. Я чайка. Не то. Я актриса. Черт, столько критиков будут смотреть.
Игорь. Критики тоже люди.
Ольга. У меня ноги дрожат, ватными становятся.
Игорь. У тебя все получится. Успокойся и выходи на сцену.
(Целует Ольгу.)
Наши дни. Фойе театра. Много людей. До начала церемонии вручения театральной премии
«Всем маскам маска» несколько минут.
Игорь. Саша!
Саша. О, здорово, дружище! Как ты?
Игорь. Не пропускают меня без пригласительного.
Саша. Можно, со мной пройдет человек?
Игорь. Спасибо. Как сам? У тебя спектакль на внеконкурсной?
Саша. Есть такое. Ты где сейчас?
Игорь. Я в Москве уже 4 года.
Саша. Почему не позвонил ни разу? Чем занимаешься?
Игорь. Много снимаюсь, общаюсь с интересными людьми. Все отлично!
Саша. Я рад. Прости, я убегаю. Увидимся позже.
(Саша уходит. На выходе жмет руку входящему Критику)
Игорь. Здравствуйте!
Критик. Добрый вечер!
Игорь. Мы виделись с вами в N в театре у Кузнецова. Я играл в «Чайке» Треплева. Игорь!
Критик. Рада встрече, Игорь. Хороший спектакль был. Разные мнения о нем были, но мне ваша
«Чайка» нравилась. Больше не играете ее?
Игорь. «Чайку» сняли, когда Ольга уехала.
Критик. Видели «Дядю Ваню» с ней? Она в номинации сегодня за Елену Андреевну.
Игорь. Нет, не видел. Я очень занят. Я ведь уехал от Кузнецова в Москву. Снимаюсь много, ну,
свои проекты, как режиссер себя пробую.
Критик. А я Ольгу ищу. Извини, я пойду.
(Уходит. Входят Максим Кретов и Яна)
Яна: Вот зеркало. Как раз «Маску» видно. Повернись, пожалуйста, я в Инстаграм выложу.
Через три часа надо Сережу от няни забрать.
Максим: Заберем.
(Уходят. Входят Андрей Сергеевич Кузнецов и Татьяна Петровна)
Игорь. Здравствуйте!
Кузнецов. Привет.
Татьяна Петровна. Игорь! А ты здесь какими судьбами?
Игорь. Меня Табаков пригласил.
Кузнецов. Ну, привет Табакову.
(Уходят. Входит Саша)
Саша. Ты чего в зал не заходишь?
Игорь. Я после третьего звонка на свободное сяду.
Саша. Если найдешь такое.
(Входит Критик)
Критик. Саш, ты Ольгу не видел?
Саша. Видел минут 5 назад. С мужем в зал заходила.
Критик. Она молодец! Я верю в то, что «Маска» будет ее.
(Уходит)
Саша. Может быть.
Игорь. Ольга замужем?
Саша. Уже несколько лет как. Вы разве не общаетесь?
Игорь. Нет. Я занят очень. Не общаюсь ни с кем, кого раньше знал.
Саша. А зря.
Игорь. Кто муж у нее?
Саша. Драматург. Неплохой, но малоизвестный. В зал пора.
(Саша уходит.)
Явление 2
Банкетный зал. Идет фуршет. Много людей. Возле одного из столов Критик и Саша.
Критик. Я знал! Знал! И верил в ее успех! Я первый разглядел ее талант.
Саша. Минуточку! Первым был все-таки я.
9 лет назад.
Саша. Ты очень талантливая, ты талантливее меня.
Ольга. Забери меня с собой.
Саша. Оль, я дал тебе все, как режиссер. Я больше не могу тебе дать. А ты можешь больше. Но
уже не со мной.
Ольга. Забери меня.
Саша. Тебе надо поработать с Кузнецовым. Раз приехала сюда – попробуй.
Ольга. Не хочу здесь без тебя оставаться.
Саша. Олькин, не могу я тебе ничего предложить. Я сам не знаю, как буду жить дальше. Меня
наша «Чайка» вымотала всего. Я не знаю, зачем я работаю. Что я делаю? Я делаю воздух.
Кому все это надо?
Ольга. А я не знаю, как здесь жить. Мне даже поговорить не с кем.
Саша. Хороший мой человек, все будет, как будет. Люблю тебя.
(Целует Ольгу.)
Критик. Ты первый открыл талант, а я всем о нем рассказал!
(Входят Кузнецов и Татьяна Петровна)
(Кузнецову): Андрей Сергеевич, а мы тут с Сашей вспоминаем его «Чайку» в вашем театре!
Саша: Здравствуйте, Андрей Сергеевич! Татьяна Петровна, мое почтение!
Татьяна Петровна. Саша! Слышала, твой спектакль на «Всем маскам маска плюс» с успехом
прошел! Поздравляю!
Саша. Спасибо. Тружусь потихоньку.
Критик. Потихоньку – это 4 спектакля и 6 лабораторий за год!
Кузнецов. Вот она – молодость.
Критик. Давайте выпьем за молодую режиссуру! (Все пьют.) Мы с Сашей говорили об Ольге.
Она изменилась с тех пор, как работала у вас. В «Дяде Ване» совсем другая.
Кузнецов. Да…
6 лет назад
Кузнецов. Тебе Бог дал все! Какой у тебя голос! Но, что ты на сцене делаешь? Что ты там
играешь, дура? Тебе ничего играть не надо, просто выходи на сцену и будь собой.
Ольга. Мне жена ваша звонила.
Кузнецов. Что сказала?
Ольга. Молчала в трубку.
Кузнецов. Ну, звонила, и звонила.
Ольга. Зачем вам это надо?
Кузнецов. А ты на что рассчитывала?
Ольга. Я просто спрашиваю.
Кузнецов. Мне хорошо с тобой. Тебе ведь тоже хорошо?
Ольга. Хорошо. Я хотела вам одну вещь сказать. Только не перебивайте меня, дослушайте до
конца. Я очень вас люблю. Но я не гожусь для такой роли. Не звоните мне больше, не
предлагайте встретиться. Я не могу вам отказать, а после каждой встречи я в вас влюбляюсь все
сильнее, и мне тяжело оттого, что я не могу позвонить вам, чтоб просто пожелать хорошего
дня. Мне нужно, чтобы мужчина был со мной. Пусть пять дней, как тогда в NN, но чтобы это
были мои пять дней. Вы очень дорогой для меня человек, но я так не могу.
Кузнецов. Значит, все?
Ольга. Все.
Кузнецов. Хорошо.
(Целует Ольгу.)
Кузнецов. По поводу лучшей женской Ольге у нас в жюри были споры. Мне лично она
понравилась, потому что в этом странном рисунке, который задал режиссер, она смогла очень
тонко и драматично сыграть героиню.
Критик. Иванов славится такими ходами.
Кузнецов. Только это не имеет отношения к русскому драматическому театру. Придумки ради
придумок.
Критик. Он талантливый режиссер!
Саша. Где он? Я не видел его сегодня.
Татьяна Петровна. Говорят, болен.
Критик. С инфарктом утром увезли.
Кузнецов. Раньше язва желудка была болезнью режиссеров, теперь еще и инфаркт.
Татьяна Петровна. И молодой такой. Ему ж лет сорок.
(Входят Максим Кретов и Яна)
Критик. А вот еще один молодой режиссер. Максим Кретов – Андрей Сергеевич Кузнецов.
Максим. Рад познакомиться.
Кузнецов. Это вы Максим Кретов? Поздравляю с номинацией.
Максим. Спасибо.
Яна. Саша!
Саша. Яна! Привет, дорогая!
Яна. Максим, это Саша.
Максим. Слышал. (Жмет руку Саше) Рад.
Саша. Рад знакомству. Смотрел твой «Вишневый сад». Интересно.
Яна. Мы учились вместе. Или нет. Я тогда на актерский поступала, а ваш курс режиссеров как
раз выпустился в тот год. А ты потом просто заходил к своим.
Саша. Ты же в АВС работаешь?
Яна. Уже нет. Ушла в декрет и не вернулась.
Критик. Где же Ольга? (Максиму) Ты ведь с ней работал когда-то.
Максим. 5 лет назад.
5 лет назад.
Максим. Ты чудесная. Только я тебе скажу, поработав с тобой, такую вещь. Ты часто
начинаешь играть на сцене то, что, как тебе кажется, должно быть в эту минуту, внутренне не
набрав ничего для этого. Идешь от головы, а не от сердца.
Ольга. Может, я не актриса?
Максим. Актриса ты, актриса!
Ольга. Не хочется тебя отпускать. Так тяжело, когда уходят, а я остаюсь. Легче уходить самой.
Максим. Из-за жены бы я не ушел. Хрен с ней, с женой, но сын… Мне к сыну надо.
(Целует Ольгу)
Яна (Максиму). У Ольги есть дети?
Максим. Нет. Не знаю.
(Входит Игорь. Подходит к общей компании)
Критик. Друзья! Выпьем за то, что мы сегодня все здесь собрались. Так здорово, что благодаря
фестивалю, мы все встретились.
(Все пьют. Входят Ольга и Семенов)
Критик. А вот и героиня сегодняшнего вечера! Ольга! Мы обнаружили, что все здесь
присутствующие каким-то образом пересекались с тобой в жизни!
Ольга. Добрый вечер. Мой муж – Даниил Семенов.
Критик. Оля, милая! Любимая! За тебя! За твой успех!
Ольга. Благодарю. (Пьют.) Извините, я отойду на минуту.
Явление 3
Банкетный зал. Фуршет. Некоторое время спустя после предыдущего явления.
Кузнецов. Невыносимо было смотреть эти спектакли. Они абсолютно пустые. А всем нравится,
это у них называется «мэйнстрим». Мэйнстрим, мэйнстрим! А я думаю: какой мэйнстрим?
Неужели все забыли про русский психологический театр? Мэйнстрим! Режиссеру нечего
сказать, актерам нечего играть, мне, как зрителю, все это неинтересно!
Критик. Молодые ищут новые формы.
Кузнецов. Что их искать? До них все было уже найдено и поставлено. Ты разбери пьесу почеловечески! Хоть кто кому кем приходится. А им это неинтересно. Они берут любую пьесу.
Нет, не любую, а Чехова, Островского для своей режиссерской биографии и делают спектакли,
основанные на своей больной фантазии, никакого отношения к тому же Чехову не имеющей.
Яна (Максиму тихо). Это так категорично.
Кузнецов. Ради чего, спрашивается, режиссер взял конкретную пьесу? Показать мне, что он
умеет заставить артиста прыгать на сцене и петь частушки? Главные герои поют песни
зрителям вместо того, чтобы партнерами заниматься.
Критик. Они ж молодые ребята!
Кузнецов. Вот, Саша ставил у меня «Чайку». У меня много по ней вопросов было, но мне
понравилась атмосфера спектакля, тема, которую он вынес, там была мысль. И никто не
прыгал, никто голый по сцене не ходил, это был не ваш мэйнстрим, но это было очень
современно. Вот молодой режиссер, думающий, мыслящий, интересный. Значит, дело не в
возрасте режиссера, а, наверное, в том, есть ли что сказать этому режиссеру. И в каком-то
смысле речь идет и о профессионализме режиссерском.
Критик. Ну, Саша, за тебя! Впервые ведь вой спектакль на «Маске». Пусть пока и на
внеконкурсной, но это только начало. Я в тебя верю.
Саша. Спасибо. Правда, я не уверен, что стою того, чтоб в меня верить. Но на добром слове
спасибо.
Татьяна Петровна. Ну, это режиссерское кокетство.
Кузнецов. Саш, ну, ты согласен со мной?
Саша. В какой-то степени – да. Но я и пойду уже. Мне ночью в NNN лететь на лабораторию.
Максим Кретов. А что за пьеса?
Саша. «Когда же конец?» Славы Пулинович.
Максим. Еще не читал.
Саша. Хорошая пьеса.
Кузнецов. А эти молодые драматурги! Они все пишут и пишут. Нет бы остановиться и
подумать: «Зачем я пишу?» А они штампуют этот мусор от конкурса к конкурсу, от
лаборатории к лаборатории. По мне, так лучше, вообще, не писать, чем заниматься
бумагомаранием! Лучше не говорить, не играть, не ставить спектакли вообще, чем загрязнять
атмосферу своим бестолковым творчеством!
Татьяна Петровна. Сашенька, я очень рада была тебя видеть!
Саша. И я.
Кузнецов. Прощаюсь.
Саша. Был рад встрече.
Кретов. Удачи.
Критик. Я позвоню тебе через неделю.
Саша. Договорились. Всего доброго.
(Саша уходит)
Явление 4
Сцена 1
Ольга стоит на веранде. Входит Саша, затем Семенов. Семенов останавливается там, где его не
видно Саше и Ольге.
Саша. Олька, хорошая моя, поздравляю.
Ольга. Спасибо.
Саша. Зашел попрощаться.
Ольга. Уже уходишь?
Саша. Ночью в NNN улетаю, еще вещи из дома надо забрать.
Ольга. Удачи.
Саша. Видишь, как хорошо все у тебя складывается?
Ольга. Наверное.
Сцена 2
На банкете.
Кузнецов. Иногда годами вынашиваешь спектакль, а тут какой-то молодой и наглый перебегает
дорогу. За ним другой, третий, и вот уже они в первых рядах, они задают тон, а ты плетешься
где-то позади, никому, в сущности, не интересный и не нужный. (Пьет)
Татьяна Петровна. Андрюша, тебе достаточно.
Кузнецов. Уезжаю в деревню. Месяц, другой. Ищу материал, не хочу распыляться. Как же
тяжело. (Максиму) Смеетесь? Смейтесь, Максим, над старым режиссером. А если прекратите
выпускать свои пустышки-спектакли, а серьезно займетесь делом, вас в старости ждет то же
самое. Да если и не прекратите, вас все равно это ждет. Всех ждет. (Пьет)
Татьяна Петровна. Андрей, прошу тебя.
Кретов. Я над собой смеюсь. Ведь когда-то боготворил вас. Когда впервые увидел на «Маске»
ваш спектакль. Еще одно разочарование в моей жизни.
(Максим уходит)
Кузнецов. Какие все обидчивые. Как легко ранить великий талант!
Критик. Вы бы, Андрей Сергеевич, все-таки с молодыми помягче. Каждый ищет, как может. У
них все впереди, стоит поддержать их первые шаги?
Кузнецов. Они дети в драм кружке, что ли? Он назвал себя режиссером, пришел в театр и
поставил спектакль, за который, между прочим, он получил деньги. Он называется
профессиональным режиссером, так пусть слушает теперь критику, а как он хотел?
Яна. Извините, но вы не справедливы. И так резко и грубо высказаться в адрес своего молодого
коллеги. Талантливого режиссера.
Кузнецов. Вы жена. Жене положено поддерживать своего мужа во всем, что бы он ни делал.
Нужно любить его и восхищаться им. И это правильно.
Татьяна Петровна. Но только делать нужно это с ним наедине. А не защищать его от
справедливых слов, поверьте, большего профессионала, чем ваш муж. В вашей защите от нас
он не нуждается. Вы бы пошли лучше и утешили его, а то пока вы здесь доказываете его право
называться режиссером, его утешит кто-нибудь еще.
Яна. Не поняла.
Татьяна Петровна. Поживешь с мое, милая, поймешь.
(Яна уходит)
Сцена 3
Максим. Олюшка, я очень рад за тебя.
Ольга. И я за тебя. Смотрела твой «Вишневый сад». Очень хороший. Ты молодец.
Максим. Главное, чтобы не стало похуй.
(Пауза)
Максим. Я скучал по тебе.
(Входит Яна. Максим ее не видит.)
Ольга. Иди к жене.
Максим. Я сам разберусь, куда мне идти.
Яна. Максим, если мы сейчас не поедем за Сережей, мы не успеем к няне. И она не согласится
больше с ним сидеть. И Сереже я обещала, что когда на часиках будет 12, мы его заберем.
Максим, надо вовремя забрать Сережу.
Максим. Если тебе надо, то поезжай и забирай его! (Уходит)
Яна. А у вас есть дети?
Ольга. У меня нет детей.
Яна. А у нас с Максимом есть сын.
Ольга. Я знаю.
Яна. Мне кажется, высшее предназначение женщины быть матерью. Я сама была актрисой, но
потом вышла за Максима замуж и родила сына. И ничего нет этого важнее, когда у тебя есть
любимая полноценная семья. Это огромное счастье.
Ольга. Это все? Или Вы хотите еще что-то сказать?
(Яна уходит. Встречает входящего Кузнецова)
Яна. До свидания.
Сцена 4
Критик. Андрею Сергеевичу хорошо бы взять творческий отпуск, отдохнуть, подлечиться гденибудь, он сильно сдал.
Татьяна Петровна. Я лучше знаю, что для него хорошо. У нас впереди большие гастроли по
Австралии.
Игорь. У вас театр разваливается, если не развалился уже. Артисты пьют, болеют, зато гастроли
по Австралии.
Татьяна Петровна. Вот хам. Вас, юноша, спрашивал кто-то?
Игорь. Так я уйду. Мне нечего здесь делать, это правда.
(Игорь уходит. Входит Яна)
Яна. Прощаюсь с вами, мне нужно ехать за сыном. Приятно было познакомиться.
Татьяна Петровна. Так и не нашла своего мужа?
Яна. Нашла.
Татьяна Петровна. Где?
Яна. Там же, где и вашего.
Татьяна Петровна. Где?
Яна. Пойдите и поищите.
Сцена 5
Кузнецов. Привет.
Ольга. Я пойду. Холодно.
(Кузнецов снимает пиджак. Накидывает его на плечи Ольги.)
Кузнецов. Я улетаю завтра вечером. Приходи ко мне. Я сниму номер в какой-нибудь гостинице.
Приходи. Хоть на три часа, хоть на час.
Ольга. Я не приду.
Кузнецов. Это такая женская месть.
Ольга. Я замужем.
Кузнецов. Я понимаю. Прости. Зря я это предложил. Прости.
(Входит Татьяна Петровна)
ТП. Андрюша, нам пора уезжать. Андрюша, я такси уже вызвала. Пиджак не забудь.
Кузнецов. Устал я.
(Уходят Кузнецов и Татьяна Петровна. Входит Игорь)
Ольга. Несчастная Яна. Теперь она всегда будет думать, что если ее муж не с ней, то он где-то с
другой. А через несколько лет она станет проверять его телефон, встречать его после
репетиций, устраивать ему скандалы. И никогда она, так же, как Татьяна Петровна, не смирится
с тем, что у ее мужа в любовницах побывали все актрисы труппы.
Игорь. Ты теперь тоже жена. Муж – драматург. Не размениваешься по мелочам.
Ольга. Он постоянно за мной следит и записывает каждое мое слово и движение в свои пьесы.
Зачем они все появились сегодня? Им кажется, что если они один раз вошли в мою жизнь и
ушли из нее, они теперь имеют право возвращаться туда тогда, когда им захочется, не считаясь
с моими чувствами и моей жизнью. Каждый заходил в мою жизнь, походя, не разуваясь. И я их
понимаю. Правда, я все понимаю. И они знают, что я понимаю. Поэтому, наверное, и не
щадили никогда меня. Я иногда думаю, что лучше бы мне ничего этого не понимать. Страдать
открыто, убиваться, устраивать истерики, заявлять о своих правах и желаниях, возможно, тогда
они относились бы ко мне бережно.
Игорь. Кузнецов ни к кому не относится бережно.
Ольга. Я знала, что он в жюри и смотрит этот спектакль, играла для него. Думала: вот, пусть
посмотрит, какой я стала. Хотя, в сущности, я никем не стала. Да, я что-то больше знаю о том,
как существовать на сцене, но каждый раз после спектакля, меня накрывает острое чувство, что
я чего-то не доиграла, что я сыграла совсем не так, как я хотела бы сыграть. Я плохая актриса.
Нет, я хорошая актриса с точки зрения окружающих, но я внутри себя знаю, что я и не актриса
вовсе. Я женщина. Мне каждый раз хотелось, чтобы хоть кто-то из них увидел во мне женщину,
которая хочет любить и быть любимой, хочет, черт возьми, обыкновенного женского счастья.
Но каждый из них уверенно наставлял меня на актерский путь. Зачем? Каждый поддерживал во
мне актрису. Никто не спросил даже, чего на самом деле хочу я. И, вот, сегодня все собрались.
Как ни странно, но все они до сих пор претендуют на мое внимание. Смешно и глупо
получается. Вся моя жизнь всего за несколько часов сегодня превратилась в шутку. Мне
кажется, я как-то странно живу. Я люблю театр. И, наверное, люблю свою профессию. Но
скажи мне, что мне осталось жить, например, два года, я бы первым делом уволилась из театра
и уехала подальше ото всех.
Игорь. С тех пор, как я переехал за тобой в Москву, я хожу на каждый твой спектакль. «Дядя
Ваня» - плохой спектакль. И ты там совсем не та, какой можешь быть. Все хорошо, но что-то
свежее, что было в тебе когда-то, - ушло.
Ольга. Ты как всегда безжалостен.
Игорь. Прости.
Ольга. Критикуй. Говори, говори. Мне ведь в сущности все равно, что говорят другие. Говорят
хорошо или плохо, – не важно. Я для себя самой такой строгий критик, что при всем желании,
никто не сможет сказать мне больше, хуже, больнее, чем говорю сама себе я. Говори, говори. Я
ведь все уже сама себе сказала, и говорю это каждый раз, после каждой репетиции, после
каждого спектакля. Думаешь, эта Маска каким-то образом обрадовала меня? Нет. Теперь все
будут от меня ждать еще больше. И я все больше буду оказываться во власти творческой
несвободы, боясь сделать ошибку, не оправдать чьих-то ожиданий.
Игорь. Многие бы желали оказаться на твоем месте.
Ольга. Не дай Бог никому оказаться на моем месте. Помнишь, мы в такой же мизансцене девять
лет назад играли финал «Чайки»? Я чайка. Нет, я женщина. Не то. Я актриса.
Игорь. Я проклинал вас, ненавидел, рвал ваши письма и фотографии, но каждую минуту я
осознавал, что душа моя привязана к вам навеки. Разлюбить вас я не в силах. Я одинок, не
согрет ничьей привязанностью, мне холодно, как в подземелье. Прощай.
(Игорь уходит)
Ольга. Даниил! Я хочу домой.
Явление 5
Критик. Игорь! Как хорошо, что ты здесь. Все меня покинули. Давай выпьем за театр.
Игорь. Давайте выпьем! Но только не за театр. Потому что театр мертв. Сегодня театр мертв. В
Европе уже 20 лет назад делали то, что сейчас в России все только ищут. И выдают это за
собственные открытия, за новые формы. Мы все страшно отстали от европейского театра. Я не
могу смотреть спектакли Кузнецова – пустые мертвые спектакли, которые он выдает за русский
психологический театр. Кузнецов, как творец, умер еще 15 лет назад. О чем он сегодня
говорил? Такая провинциальность. Он врет всем. Потому что я работал с ним и знаю, что кроме
водки и молодых актрис , его ничего не интересует. Он выжил меня из театра, потому что я
имел смелость не заглядывать ему в глаза, произнося лживые слова восхищения на
бесконечных банкетах, а говорить и ему, и всем вокруг то, что думаю. А ведь это никому не
нужно! Я думал, что перееду в Москву и тут встречусь с настоящим театром, со свободными и
талантливыми людьми. Но здесь все то же, что и в провинции, только масштабы другие.
Мертвый нищий театр. Я возложил свои надежды на кино, но кино в России так же мертво. В
каких только дебильных сериалах я не снимался! С тупыми сценариями, у тупых режиссеров. А
кто сейчас снимается в кино? Певцы, политики, мажоры, а что делать профессиональным
артистам? Они не нужны в кино. Талантливые люди нигде не нужны. Какая-то всеобщая в
России ненужность никого и никому! Так что пейте сами за свой театр. А я пойду отсюда.
Потому что и здесь я оказался ненужным. Вы думаете, я это не почувствовал? Что все обходят
меня стороной, не удосуживаются даже дослушать до конца то, что я говорю. И все потому, что
я не кручусь в вашем театральном болоте, где вы все захлебываетесь, но не можете выйти из
него и честно сказать: «Это болото, я не хочу здесь с вами больше оставаться.» Потому что
знаете, что в тот же момент вы станете им не ненужным, и вы все этого боитесь. Прощайте.
(Уходит)
Критик: Нет, вы не правы, молодой человек. Нелегкие времена сейчас переживает театр, но мы
ведь не просто так бултыхаемся, как вы сказали, в болоте. Мне кажется, надо обладать большей
смелостью и мужеством, чтоб не выйти из болота, а остаться в нем и по миллиметру очистить
его. Превратить в озеро. Мне кажется, что смел тот, кто остается в театре, кто делает театр,
несмотря ни на что. Театр мертв? Нет, пока есть те, кто изо дня в день приходит в театр, ставит
спектакли, играет на сцене, пишет пьесы, ищет молодые таланты, театр просто не может быть
мертв.
2014 г.