Стирая Голодомор: Украина идет против себя Александр

Стирая Голодомор: Украина идет против себя
Александр Мотыль, профессор политологии в Университете Ратгерса (Ньюарк, США)
Журнал World Affairs (США): http://www.worldaffairsjournal.org/articles/2010-SeptOct/fullMotyl-SO-2010.html; перевод по:http://inozmi.glavred.info/articles/4338.html
Первое, что сделал президент Украины после инаугурации 25 февраля, – уничтожил
ссылку на Голодомор на официальном президентском веб-сайте. Предшественник
Януковича, Виктор Ющенко, сделал Голодомор – голод 1932-33 годов, организованный
Иосифом Сталиным и приведший к смерти миллионов украинских крестьян, – вопросом
национального значения; он отстаивал, по выражению чешского писателя Милана
Кундеры, «борьбу памяти с забвением», стремясь направить страну в сторону демократии.
И то, что Янукович так кардинально прекратил эту реабилитацию трагического прошлого
Украины, стало отображением факта, что недавние выборы к идентичности имеют такое
же отношение, как и к политике.
Это неслучайно. Благодаря Помаранчевой революции 2004 года украинская национальная
идентичность стала синонимом демократии и Запада. А в снова наглом российском
государстве, которое возвел Владимир Путин, российская идентичность, к сожалению,
стала ассоциироваться, как и в советские времена, с авторитаризмом и империей.
Электоральная база Партии регионов Януковича – это юго-восточный промышленный
пояс Украины, Донбасс. Из этого региона вышли – и регион до сих пор этим гордится –
лидер Коммунистической партии Леонид Брежнев и любимый пролетарий Сталина,
выдающийся шахтер Алексей Стаханов. Улицы тут названы в честь сталинистов, стоят
памятники советскому диктатору. Регион сохранил свою советскую идентичность
русскоязычного анклава и авторитарную политическую культуру. Когда вновь избранный
президент Янукович решил развернуть Украину Ющенко вспять в прошлое и
восстановить ее в роли сателлита Москвы, естественно, он начал с прекращения
дискуссии о сталинском «терроре голодом», как это называл историк Роберт Конквест.
Атакуя украинскую идентичность, возродившуюся после Помаранчевой революции,
Янукович сосредоточился на образовании, культуре и истории. С помощью
разнообразных мероприятий уже началось вытеснение аутентично украинского из
общественной жизни, образования и прессы. Ректоров университетов наклоняют
поддерживать новый, российскоцентричный режим, а на те два вуза, которые
сопротивляются, – прозападный Украинский католический университет во Львове и
Киево-Могилянска академию – власть оказывает давление. Однако центральной мишенью
свертывания режимом украинской идентичности стала история. Как хорошо известно
Януковичу, все новые нации творят идентичности на основе своего понимания истории.
Ради создания «нарративов», удобных для современных политических движений,
находятся, а иногда и выдумываются мифы об основании, героях, злодеях, поражениях и
победах. Американцы прославляют своих отцов-основателей, а французы возвеличивают
первую революцию. Немцы сначала возводили в ранг святых Отто фон Бисмарка, а потом,
после падения Третьего Рейха, увлекались Конрадом Аденауэром. Поэтому в последние
двадцать лет украинцы тоже разрабатывают выразительно украинское изложение
исторических фактов, медленно поворачивая к демократии и Западу.
Любые попытки создать отдельную украинскую идентичность непременно должны
касаться недавнего прошлого. Сегодня Украина в значительной степени остается
продуктом террора, насилия, войны и геноцида русских царей, советских коммунистов и
немецких нацистов. По подсчетам проведенного в 2008 году в московском Институте
демографии исследования, с 1914 по 1948 год смертность в Украине почти на 15
миллионов превысила естественный уровень: 1,3 млн. погибло во время Первой мировой
войны; 2,3 млн. – в российской Гражданской войне и Польско-советской войне начала
1920-х; 4 млн. – от Голодомора; 300 тысяч – во время Великого террора и аннексии
Западной Украины; 6,5 млн – во Второй мировой войне и 400 тысяч во время
послевоенного голода и сталинской кампании против украинского национализма.
По словам историка Ельского университета Тимоти Снайдера, «прежде всего, но не
только, больше всех пострадали народы Украины и Беларуси, поскольку эти земли были
частью Советского Союза в ужасные 1930-е годы и пережили жутчайшие немецкие
репрессии в 1940-х. Если Европа была, как пишет [историк Колумбийского
университета] Марк Мазовер, темной территорией, то Украина и Беларусь были в самом
сердце этой темноты». Эта темнота продержалась вплоть до смерти Сталина в 1953 году.
Хотя насилие перестало быть обыденностью, а лагеря смерти были расформированы,
тоталитаризм как система всеохватного, деспотичного правления оставался неизменным
еще три десятилетия. Этого оказалось достаточно, чтобы сформировался новый тип
человека. Те, кого советская пропаганда называла «новыми советскими людьми», и есть
избирателями, поддерживающими Януковича и Путина, тоскуют по старым добрым
временам советского величия и дешевой водки, игнорируют преступления Сталина
против человечества и не могут себе представить иной или отдельной от России
идентичности Украины.
Впрочем, как свидетельствует количество смертей, Голодомор («убийство голодом»)
остается наибольшей катастрофой Украины во времена советского правления. Любые
попытки восстановить украинскую версию истории должны учитывать травмы такой
масштабности – особенно принимая во внимание то, что все советские историки,
пропагандисты и должностные лица в течение многих десятилетий постоянно
игнорировали голод или называли его выдумками эмигрантов. Поэтому не удивительно,
что первыми украинцами, которые привлекли внимание к трагедии Голодомора, стали те,
кто выжил и бежал на Запад. В середине 1950-х они составили двухтомник свидетельств
очевидцев и других документальных материалов под названием «Белая книга о черных
делах Кремля». Большинство западного политического и интеллектуального
истеблишмента называло их неистовыми антикоммунистами и борцами «холодной
войны». В последующие десятилетия они продолжили свою работу, однако она имела
крайне малый резонанс за пределами их эмигрантских объединений.
Ситуация начала меняться в начале 1980-х. Советологи выявили «вопрос
национальности», и научные исследования начали сосредотачиваться на нероссийских
республиках СССР, в частности Украине. Одновременно «ревизионисты» из среды
социальных историков заново взялись за Сталина, изучая происхождение сталинизма
начала 30-х годов. С приближением пятидесятой годовщины голода западным историкам
стало невозможно не признавать трагедию. Некоторые и дальше считали ее следствием
сталинской политики принудительной коллективизации крестьянства. Другие настаивали
на том, что это был не просто побочный эффект аграрной политики, вышедшей из-под
контроля, а сознательный политический акт, и его следует рассматривать в контексте
жестокого наступления Сталина на национальную идентичность Украины.
В 1986 году Украинский научный институт Гарвардского университета опубликовал
новаторскую работу Роберта Конквеста «Жатва скорби», первое систематическое научное
исследование Голодомора как орудия сталинского террора. В 1988-м американский
историк Джеймс Мейс, прямо заявлявший, что голод был антиукраинской акцией,
составил три тома документов и свидетельств в Комиссии США по исследованию голода
в Украине; отчет был подан в Конгресс. Конквеста и Мейса назвали антикоммунистами,
однако эти попытки маргинализировать их труд остановила политика гласности Михаила
Горбачева. Она выявила изрядно белых пятен в советской истории, которые интересовали
не только россиян, но и украинцев да и других нероссиян. Когда советские историки
начали изучать ужасы советского прошлого и пришли к выводу, что Сталин был
монстром, голод больше нельзя было считать сговором западных антикоммунистов и
недовольных украинских эмигрантов.
После провозглашения в Украине независимости в 1991 году поиск собственной
украинской версии истории и идентичности стал еще более насущным, тем более, что
Украина стала открытой для интеллектуальных дебатов Запада и свидетельств тех, кто
остался из поколения, пережившего голод. В Украине издали и опубликовали множество
книг и статей о Голодоморе, и он стал очевидной исторической реальностью: ныне почти
никто не отрицает, что произошла жуткая гуманитарная трагедия и что погибли миллионы
людей. И хотя вопрос, имел место Голодомор или нет, был закрыт, его причины вызывали
еще больший спор между двумя лагерями. Взяв пример с Джеймса Мейса (который
поселился в Киеве и писал о Голодоморе вплоть до своей смерти в 2004 году), украинские
национал-демократы преимущественно утверждали, что голод был геноцидом. Их
просоветские, пророссийские и антидемократические оппоненты, большинство из
которых в конечном счете сгруппировалось вокруг Януковича и Партии регионов,
отрицают это утверждение и идею исключительно антиукраинского характера голода,
придерживаясь более успокаивающего взгляда – будто бы, как кратко высказался министр
образования и науки Дмитрий Табачник, «Голодомор 1933 года был общей трагедией
народов Украины, России, Беларуси и Казахстана».
Украинская научная мысль отставала от западной, и это отразилось в том, что украинцы
начали дискутировать о Голодоморе как геноциде тогда, когда западные ученые уже
собирались это признать. Изменения в дебаты принесла недавно найденная речь Рафаэля
Лемкина 1953 года. Именно этот еврейско-польский ученый ввел термин «геноцид». Он
утверждал, что сталинский голод «был не просто массовым убийством», но и «геноцидом,
уничтожением не только отдельных лиц, но и целой культуры и нации». На взгляд
Лемкина, украинский геноцид состоял из четырех компонентов: «Первый удар
направлялся против интеллигенции, национального мозга, чтобы парализовать остальное
тело». Далее шло «наступление на церкви, священников и церковную власть, “душу
Украины”… Третья часть советского плана была направлена против фермеров, большой
массы независимых крестьян, которые являются вместилищем традиций, фольклора и
музыки, национального языка и литературы, национального духа Украины… Четвертым
шагом стала фрагментация украинского народа… путем добавления в Украину
иностранных народов и рассеивания украинцев по Восточной Европе».
Так же, как когда-то на Западе дебаты о голоде политизировались и на критиков
навешивались ярлыки «антикоммунистов», в Украине тезис о том, что Голодомор был
геноцидом, тоже стал глубоко политическим. Во-первых, этот тезис бросал вызов природе
советской реальности. Во-вторых, после Помаранчевой революции он стал центром
проекта Ющенко по объединению нации. И в-третьих, подрывал гегемонию России над
Украиной.
Что касается первого: если национал-демократы были правы в том, что Голодомор был
геноцидом, тогда Сталин, коммунизм и Советский Союз были виновными, и построение
демократической и прозападной украинской идентичности должно обязательно отвергать
всех троих, поскольку по причиненному злу их можно сравнить с Гитлером и нацистской
Германией. Поэтому оппоненты национал-демократов, чья идентичность оставалась
просталинской, пророссийской и просоветской, не имели иного выбора, кроме как
бороться с такой интерпретацией. Они боролись с помощью не только масштабных
абстрактных споров, но и мелких лингвистических перепалок. Тогда как националдемократы начали называть войну против Гитлера «Второй мировой войной», лагерь
Януковича придерживался советского термина «Великая отечественная война», где
«отчизна» – это Советский Союз, а не Украина. Поскольку дебаты были также
отображением распространенных взглядов – согласно исследованиям компании
«Интермедиа» 2009 года, 83% украинцев на западе, 58% в центре, 28% на юге и 15% на
востоке согласны с тем, что Голодомор был геноцидом, – Голодомор быстро оказался в
центре попыток и национал-демократов, и их оппонентов мобилизовать избирателей на
последних выборах.
Вопрос усложнялся тем, что Ющенко тезис о Голодоморе как геноциде поставил в центре
своих усилий по объединению нации. Преимущественно это были программы в
поддержку украинского языка как конституционно признанного государственного языка
страны в образовании и крайне руссифицированной прессе. Ющенко поддержал
сооружение монументов Голодомору по всей Украине, ввел Голодомор в школьные
учебники, основал Украинский институт национальной памяти, чтобы исследовать
Голодомор, построил Мемориал жертвам Голодомора (поблизости старинной КиевоПечерской лавры и советского комплекса в честь «Великой отечественной войны»), в
2008-м инициировал ряд торжеств, которые совпадали с 75-й годовщиной голода, и
добивался, чтобы международная общественность признала Голодомор геноцидом. С
этим согласилось четырнадцать стран, однако Европарламент назвал его лишь
преступлением против человечества.
Когда политическая борьба между Ющенко и Януковичем обострилась, особенно перед
президентскими выборами 2010 года, оппозиция к Ющенко превратилась в оппозицию к
его проекту по объединению нации. Кроме содействия поинформированности об ужасах
Голодомора, этот проект имел еще несколько важных исторических измерений. Первый –
утверждение того, что украинская история охватывает историю Киевской Руси, тысячу
лет тому назад бывшей одним из наибольших и наивлиятельнейших государственных
образований в Европе. Второй – реабилитация казацкого гетьмана Ивана Мазепы, чье
стремление обрести большую независимость от России подтолкнуло его объединиться со
шведским королем Карлом ХІІ против Петра І в трагической Полтавской битве 1709 года.
Третий – переоценка противоречивых лидеров антисоветской национальноосвободительной борьбы Украины в ХХ столетии: Симона Петлюры, Романа Шухевича и
Степана Бандеры. Петлюра был социал-демократом и филосемитом, который возглавлял
абсолютно неэффективное правительство в 1918 и 1919 годах, как раз тогда, когда по
стране прокотились жуткие погромы. Шухевич и Бандера были лидерами межвоенной
Организации украинских националистов, радикального националистического движения,
по структуре, тактике и идеологии напоминавшего Фронт национального освобождения
Алжира, Организацию освобождения Палестины и еврейский «Иргун». Сначала эта
организация стремилась создать независимое украинское государство при помощи
нацистской Германии, а потом, когда Берлин в 1941 году пошел в наступление, начала
безнадежную борьбу против немцев и советских сил.
Национал-демократы утверждали, что у украинцев не может быть истории и
идентичности, если они не будут искать корни в далеком прошлом и смирятся с тем, что
россиская имперская историография и советская пропаганда демонизируют определенные
события и лица. Сторонники Партии регионов и коммунистов отбросили весь пакет
предложенных изменений, настаивая на том, что Мазепа, Петлюра, Шухевич и Бандера –
злостные «враги народа», «фашисты» и «предатели», а Голодомор был общечеловеческой
трагедией. Когда в ноябре 2006 года украинский парламент голосовал за провозглашение
Голодомора геноцидом, голоса разделились прогнозированно: национал-демократы
поддержали предложение, а Партия регионов и коммунисты высказались против.
История и интерпретация истории стали частью политического диалога. Оппоненты
Ющенко понимали, что стремлениям переписать советскую и российскую версии истории
Украины, реабилитировать тех, кого традиционно считали протофашистами, и создать
отдельную укранскую идентичность на основе демократической прозападной культуры,
президент по сути бросал вызов советской и российской идентичности, а также
претензиям России на политическую гегемонию над Украиной. Как с тревогой отметил в
2010 году неофициальный рупор Кремля в украинских вопросах Константин Затулин,
«существенная часть граждан Украины приняла националистические клише. Эти люди
совершенно искренне верят в то, что Украина обязательно должна иметь особые от
российских язык, историю и героев». Российские политики хорошо знали, каких
идеологических и политических результатов желали Ющенко и национал-демократы.
Путин высказал обеспокоенность, и в 2006-м российская Дума приняла резолюцию с
отрицанием того, что Голодомор был геноцидом. Российских историков мобилизовали на
выпуск учебников, которые подчеркивали бы общую историю Украины с Россией и
отрицали украинскую специфику Голодомора. Кремль начал выделять значительные
суммы денег своим сторонникам и оперативным сотрудникам разведки в Украине.
Итак полностью логичным первым поступком президента Януковича было уничтожение
ссылок на Голодомор с президентского веб-сайта: молчаливый жест Кремлю и
собственным соотечественникам в знак того, что его Украина, в отличие от Украины
Ющенко, займет просоветскую и пророссийскую позицию. Следующим логическим
шагом Януковича было поинформировать о своих намерениях. 26 апреля, пребывая в
Брюсселе на Парламентской ассамблее Совета Европы, он заявил, что «было бы
ошибочно и несправедливо признавать Голодомор актом геноцида против одного народа».
Через день, на пресс-конференции в Страссбурге, он дал авторитарное определение
демократии – «порядок». После таких аккуратных подправлений перед Януковичем и
президентом России Дмитрием Медведевым – который в 2008 году подчеркнуто отказался
посетить торжества к 75-й годовщине Голодомора – открылась возможность посетить
Мемориал жертвам Голодомора в Киеве, что они и сделали 17 мая. Они чтили память
жертв стихийного лиха, а не преднамеренно организованного геноцида.
Кроме того, режим Януковича дал понять, что считает дискурс вокруг геноцида
политической акцией. Министр образования и науки уже заявил, что планирует очистить
учебники по истории от «бредовой гиперболизации» Голодомора. Вице-премьер по
гуманитарным вопросам угрожающе намекнул, что, возможно, в Украинском институте
национальной памяти придется провести официальную проверку. В свою очередь
вновьназначенный директор института, донбасский сторонник коммунистов, публично
заявил, что голод был «результатом сложных обстоятельств» и что сам он намеревается
поддерживать «национальную память», которая «объединяет украинцев». Глава Службы
безопасности Украины закрыл архивы секретной службы, а еще один ведущий чиновник
сказал, что «люди знают все, что им надлежит знать». Таким образом Голодомор
превратился в критерий политической лояльности и определение того, что можно
говорить о режиме Януковича. Утверждать, что голод был геноцидом чили имел
антиукраинский характер, по сути означает впадать в инакомыслие и объявлять
политическую оппозицию Януковичу. А в Украине Януковича, как и в России Путина,
инакомыслие – дело рискованное.