ГЛАВА 2 Провинциальные артисты

ГЛАВА 2
Провинциальные артисты
Мы по всей земле кочуем,
На погоду не глядим.
Где придется, заночуем,
Что придется, поедим…
Мы бродячие артисты,
Мы в дороге день за днём.
И фургончик в поле чистом Это наш привычный дом.
Из песни «Бродячие артисты»,
сл. И. Шаферана, муз. Л. Варданяна
Отец Николая Николаевича, Николай Андреевич Биязи, был потомком итальянских колонистов,
прибывших в Северное Причерноморье для заселения огромного края после издания Манифеста Екатерины II на всех европейских языках "О дозволении всем иностранцам, в Россию въезжающим, поселяться в которых губерниях они пожелают и о дарованных им правах" от 22 июля 1763 г. Мало было завоевать у Турции прежде пустовавший край, который русские люди называли «диким полем»,
надо было его закрепить, создать новые города и порты. В результате бурной деятельности фаворита
императрицы российской, князя Потемкина-Таврического Григория Александровича (1739-1791), на
карте появились такие крупные города, как Севастополь, Ростов-на-Дону, Херсон, Николаев, Екатеринослав, Одесса. Россия прочно закрепилась на благодатных берегах Черного моря.
Наличие крепостного права и неприятие политики светлейшего князя Потемкина со стороны
крепостников-помещиков не позволило в самом начале русским и украинским крестьянам свободно
передвигаться для заселения края, в результате в нем возникли колонии прибывших сюда иностранцев. Эти иммигранты получали значительные привилегии. В частности, освобождались от налогов на
30 лет и от рекрутской повинности, были полностью свободны от крепостной зависимости, получали
право свободной торговли и свободное исповедание своей религии.
Но поскольку деятельность князя Потемкина на юге смыкалась с нуждами государства, царское
правительство в дальнейшем проводило колонизацию необжитой территории за счет переселения из
центральных губерний помещичьих крестьян не только в Крым и Северное Причерноморье, но и в
Предзакавказье, где была выстроена цепь укреплений с городами-крепостями Ставрополь, Александров, Георгиевск. Сановники, получившие владения в Новороссии или в Крыму, обязаны были заселить эти земли в установленный срок или платить крупный штраф. Такая политика оказалась весьма
эффективной, и население южных окраин Российской империи стало расти быстрыми темпами.
Нашедшие в России вторую родину итальянцы, немцы, греки, молдаване, французы, евреи, болгары, сербы, венгры и представители других национальностей не только привезли с собой свои традиции, обычаи, культуру, язык, но и своим трудом способствовали быстрому преобразованию края,
существенно влияя на весь уклад жизни местных жителей. Колонизация этих районов привела к образованию здесь многих городов, распашке земель и развитию земледелия; эти районы становятся
поставщиками хлеба и скота для центра страны. Итальянские и греческие колонисты охотно селились
на Черноморском побережье, которое так напоминало им родные края.
Как известно нам из истории, еще в античные времена происходила греческая колонизация Северного Причерноморья. Следовательно, первыми жителями города Одессы были преимущественно
греки, которые жили в Хаджибее 1 до завоевания его русскими. В последней четверти XVIII века новые города, возникшие в освобожденном от турок Причерноморье, стали называть древнегреческими
именами — Севастополь, Симферополь, Тирасполь, Херсон, Одесса. Считают, что последнее слово
произошло от древнегреческого «Одессос» и якобы здесь находилась древнегреческая колония с таким же названием. Этот аргумент сыграл свою роль в переименовании Хаджибея в Одессу указом от
27 января 1795 г., хотя впоследствии выяснилось, что Ордессос или Одиссос находился на месте нынешнего болгарского порта Варна. Подлинный смысл античного имени «Одесса» остается не выясненным историками города до сих пор. “Официального распоряжения собственно о переименовании
Гаджибея в Одессу не отыскано, хотя, вероятно, оно и было”, – писал историк К. Н. Смольянинов в
1852 году в своем труде «История Одессы».
1 Название Хаджибей закрепилось за поселением в конце XV века, когда эту территорию вновь захватило Крымское
ханство — вассал Оттоманской Турции. Ранее находилась под властью Великого княжества Литовского. Сравните: Качибей, Коцюбей, Кошобеев, Хаджибей, Гаджибей, Аджибей – это различные варианты одного и того же слова, изменявшегося
под воздействием разных языков.
40
Николай Андреевич Биязи родился и вырос в Одессе.
Сама фамилия подсказывает нам о его итальянских корнях.
Он не оставил никаких воспоминаний о своем времени и о
себе. В семейном архиве сохранилось несколько фотографий. Его сын, будущий генерал Николай Николаевич, привел в своей автобиографии довольно скупые сведения о
своем отце. Они содержатся в двух автобиографиях генерала в рукописном варианте, которые хранятся в его личном
деле № 279 (в ЦАМО РФ) 2. Вот его запись от 4 ноября 1938
г., Москва: «…отец – канцелярский служащий – Карантинное управление в Одессе, 3 года, затем артист, умер в
1900 г.». Вот и все. В этой короткой фразе уместилась незавидная жизнь провинциального артиста, полная лишений и
бродяжничества, которому довелось играть на сцене со
многими знаменитостями. Восстановленная по крупицам
его биография, а также биографические сведения его товарищей по сцене позволят вернуть для нынешних читателей
ряд преданных забвению имен, творивших историю русского театра.
Что касается предков своего отца, в одном из фотоальбомов Николай Николаевич оставил следующую запись:
«Мой прадед Николай Власович Биазио [Biazio] в 1788 году
служил в корсарской флотилии, состоявшей на Архипелаге
под русским флагом, во время войны России с Оттоманской Портою под командованием Ламбро-Качони 3. После
окончания войны служил в Одесском греческом трехротАртист Николай Андреевич Биязи,
ном дивизионе».
отец Н. Н. Биязи. Тифлис
Итак, из этой короткой записи нам стало известно, что
(Из семейного архива Н. Н. Биязи)
дед Николая Андреевича, итальянец Николо Биазио служил
на корабле под командованием корсара Ламбро-Качони
(Ламброса Кацониса). Как и почему итальянец Николо Биазио попал на судно греческого корсара? На
эти вопросы за давностью времени вряд ли мы найдем ответ.
Общепризнано, что XVIII век был веком великих авантюристов. В правление Екатерины II образовалась целая плеяда иностранных наемников на русской службе. Не перестают удивлять нас зигзаги их судеб. Капитан Ламбро-Качони, этот удачливый пират, объявивший личную войну Османской империи и боровшийся за освобождение Греции, с помощью своих 16 судов держал под контролем всю акваторию Черного моря, в обязанности которого входила разведка. Это он передал вовремя
информацию о передислокации кораблей турецкого флота летом 1788 года своему коллеге по прошлой профессии контр-адмиралу Полю Джонсу 4, назначенного Екатериной II в помощники новому
командующему русской флотилией контр-адмиралу Карлу Нассау-Зигену 5 при обороне КинбурнЦАМО РФ – Центральный архив Министерства обороны Российской Федерации, г. Подольск Моск. обл.
Ламброс Кацонис [Ламбро-Качони (Ламбро Качиони), 1752-1805] – грек на русской военной службе, инициатор создания и бесстрашный командир российской «каперской» флотилии на Средиземноморье, которая длительное время терроризировала морские коммуникации Османской империи во время русско-турецкой войны (1787–1791 гг.).
Во время 2-й турецкой войны Ламбро-Качони отправился в Грецию и на свой счет вооружил небольшое военное судно, к которому добровольно присоединилось таких же 2 корабля. С этими судами Ламбро-Качони из Триеста вышел в море
и в течение нескольких лет уничтожал, где мог, турецкие суда. В 1790 г. против него выслана была большая турецкая эскадра, которой удалось рассеять его флотилию; тем не менее, он продолжал свои нападения до заключения мира. Он отдал российскому флоту около 35 лет своей жизни, положил начало российской ветви своего греческого рода.
4 Шотландец Джон Поль Джонс (1747-1792) начал службу моряком на бригантине «Два друга», которая перевозила из
Африки негров-рабов. Позже, поступив в королевский военный флот и получив офицерское звание, принимал участие в
войне со Штатами. В 1775 г. перешел на сторону американцев и стал корсаром флота США, захватив 16 торговых судов
Англии, где за измену присяге и короне приговорен к смертной казни. Не получив желанного звания адмирала, он покидает
США и поступает на службу в королевский флот Франции, но и здесь его ждала неудача на пути к адмиральскому званию.
И только в России по личной рекомендации короля Людовика XVI честолюбивый Джонс получил желанные эполеты в апреле 1788 г., поступив на службу под русифицированным именем – Павел Ионес. Отличился в морском бою под Очаковом,
после чего отозван в Петербург и выслан обратно в Париж, где через три года умер в нищете. Екатерина ІІ использовала его
как наживку в дипломатических отношениях с Англией.
5 Адмирал, принц Карл-Генрих Нассау-Зиген (1743-1808)- французский авантюрист немецкого происхождения, воевал
в Испании, в конце 1786 г. прибыл на юг России, где сблизился с Потемкиным и добровольно поступил на русскую службу.
2
3
41
ской крепости. В ходе морского боя, длившегося 4 часа в Днепровско-Бугском лимане под стенами
крепости Очаков, турецкая эскадра была разгромлена. В этом сражении потери турок составили около 6 тыс. убитыми и 1763 человека пленными. Русские потери не превышали 190 человек. Качони,
командуя небольшим судном с греческим экипажем под руководством контр-адмирала Н. С. Мордвинова, отличился умелыми действиями против турок.
Еще раньше, в 1770 году 18-тилетним юношей Качони поступил волонтером на эскадру адмирала Г. А. Спиридова. В конце 1787 г. за верную службу и необычайную храбрость, а также за участие
в морской экспедиции русской эскадры в район греческого Архипелага (Эгейское море) под командованием графа Алексея Орлова, предводителю легкой российской флотилии Ламбро Димитриевичу
Качони был пожалован чин майора. Флотилии корсаров Качони, Кумани 6, А. К. Псаро и др. держалась поодаль от турецких судов и корсары выполняли в точности наказ адмирала Г. А. Спиридова не
ввязываться в сражения.
Однажды, едва турки стали на якорь у острова Лемнос, как храбрый Качони решил забраться в
самую середину турецкого флота и выведать нужные сведения. Он переодел своих корсаров в турецкую одежду и смело направился ночью прямо к туркам. Бдительные стражи с дозорного турецкого
корабля поинтересовались: кто они и куда путь держит неизвестное судно? Качони уверенно ответил
на турецкий оклик и сказал, что они с посланием к капудан-паши от морейского наместника. Те посоветовали поискать его корабль в первой линии с красным фонарем на грот-мачте. Проходя мимо
турецких судов, корсары окликнули с них мнимых словоохотливых «земляков», в разговоре выведали планы турок и исчезли в темноте южной ночи. Благодаря смелым вылазкам корсаров адмирал
Спиридов постоянно получал нужную информацию о неприятельском флоте.
В 1787 году началась очередная война с Турцией. Часть
греков, служивших в Балаклаве, была переведена на Черноморский флот под начало адмирала Н. С. Мордвинова. Среди
них был и Ламбро Качони. Ему было поручено командование небольшим судном. В нескольких крейсерских операциях он отличился и был отмечен командованием. Вскоре ему
было поручено ответственное задание: снарядить в Архипелаге крейсерскую флотилию. Как «…весьма отважный и
храбрый человек», решением князя Потемкина Ламбро
Качони направляется в 1788 г. в Триест для создания группы
каперских судов для «…действий оною против неприятельских судов под российским военным флагом» 7. С заданием
он блестяще справился. Флотилия Ламбро Качони, конечно,
не имела такого успеха, как 1-я Архипелагская экспедиция,
но все же турки вынуждены были отозвать с Черного моря
немалые морские силы, чтобы защитить свои войска. Имя
Ламбро Качони стало весьма популярным среди греческого
населения.
12 сентября 1790 года "За храбрые и мужественные подвиги, оказанные в последнюю турецкую войну в Архипелаге"
полковник морской артиллерии Качони Ламбр Дмитриевич
Ламброс Кацонис. 1798 г. Австрийстал кавалером ордена Святого Георгия 4-го класса 8.
ский живописец И. Б. Лампи-сын
Грек Ламбро-Качони оставался в самых доверительных
(1775-1837), академик Петерб. акадеотношениях с князем Потемкиным вплоть до смерти князя в
мии художеств, работал с отцом в Пе1791 году. Князь поощрял его действия на море и поддержитербурге и Вене.
вал с ним тесную связь, посвятив корсара в замысел общего
дела: поднять всех греков и весь Архипелаг на борьбу за освобождение балканских народов от турецкого владычества, предвосхитив тем самым Греческую революцию 1821 г.
За подвиги на Черном море в русско-турецкой войне Екатерина II дарит ему земли в Крыму, в частности знаменитую на
весь мир своими винами Массандру.
6 Кумани Н. П. (1730-1809) - греческий корсар на русской службе с 1769 г. Активный участник Архипелагской экспедиции 1769-1774 гг. Впоследствии служил на Донской флотилии и Черноморском флоте. Участник сражений в Керченском
проливе и у Гаджибея (1790 г.).
7
Общий Морской список. – СПб., 1890, ч. IV, с. 217.
8 Георгиевская страница. – http://geoge-orden.nm.ru/ordgrg4st1.html
42
Национально-освободительное движение на Балканах способствовало разложению Османской
империи и сдаче ею своих позиций в стратегически важных для России регионах, таких как Северное
Причерноморье, Кавказ, Дунайские княжества.
Когда А. В. Суворов успешно воевал с армией турецкого султана, в Петербурге созревал «греческий план» образования на юго-востоке Европы в противовес Оттоманской империи нового православного государства со столицей в Константинополе. Так, Екатерина II в надежде, что когда-нибудь
на престоле этого государства окажется отпрыск ее династии, даже нарекла одного из своих внуков
— Константином. Как писал поэт и драматург Н. В. Сушков, «в голове Екатерины зародилась исполинская мысль: пробудить косневших под мусульманским игом греков и славян, потопить чалму в
Дунае, когда последнее гнездо татар в Европе было уже ею рушено, и Крым переименован Тавридою,
где еще в 1822 г. я слышал, как балаклавские и прочие греки с восторгом вспоминали о богатырских
подвигах на море и на суши Ламбро-Качони, Гарибальди того времени. <…> Позже великую мысль
назвали высокою мечтою» 9. Вскоре Наполеон I спутал все карты, отвлек надолго Россию от «восточного вопроса». За спиной Порты стояла могущественная Британская империя, опасавшаяся роста силы России. Англия неизменно манипулировала русско-франко-турецкими отношениями в своих интересах, играя на противоречиях между этими державами.
29 декабря 1791 года в Яссах (Румыния) был заключен мирный договор России с Турцией, когда
Потемкина уже не было в живых. Ламбро-Качони получил приказ о разоружении его флотилии, но
своевольный корсар этому приказу не подчинился, заявив, что мир с турками был заключен без учета
интересов греческого народа. Он продолжал сопротивление туркам до последней возможности. Не
получив поддержки ни со стороны «клефтов» 10 в самой Греции, ни со стороны российского военного командования, оказавшись один на один со всем турецким флотом, Качони вскоре потерпел поражение. С помощью и поддержкой местных жителей Ламбро Качони и оставшимся в живых людям из
его команды удалось спастись и укрыться на острове Кифера, а затем на о. Итака Ионического архипелага.
В октябре 1794 г. после настойчивых обращений через консула в Триесте надворного советника
Спиридона Варуки, Качони вернулся в Россию со своей женой Ангелиной и сыном Ликургом, получил дворянский титул и обосновался в Херсоне. Высочайшим повелением полковнику ЛамброКачони были отданы во владение земли в Северной Таврии (до 20 тыс. десятин земли), но дела на
суше у смелого корсара не заладились, земледелию был не обучен в голой степи и вскоре он продал
свои земли графу Н. С. Мордвинову (ныне село Мордвиновка под Мелитополем). 19 апреля 1795 г.
Екатерина II подписала указ «О поселении в окрестностях Одессы греков и албанцев, в последнюю
войну в Архипелаге служивших», желая отблагодарить моряков греческой добровольной корсарской
легкой флотилии, успешно действовавшей на морских коммуникациях в Средиземном море под командованием Ламброса Кацониса (Качиони). Своих бывших сослуживцев Ламбро-Качони устроил в
Одесский греческий трехротный дивизион, созданный по его инициативе численностью в 348 человек. Дивизион принимал самое деятельное участие в строительстве города и порта Одессы. На содержание дивизиона отпускалось ежегодно около 15 тыс. рублей 11.
Поселившись в Петербурге «для очищения поступков своих от разных клевет перед особой Комиссией», дерзкий и неуступчивый Качони нажил при Дворе Романовых влиятельных врагов и был
объявлен чуть ли не бунтовщиком. После письменного объяснения причины своих решений и действий, он сумел доказать высокой Комиссии их правомерность. Комиссия предложила правительству
выплатить Ламбро Качони «…за иски по флотилии» 576 тыс. 674 рубля, достаточно большие по тем
временам средства 12. На основную часть этой суммы высказал свои притязания адмирал Н. С. Мордвинов, но Ламбро Кацони делиться с ним не пожелал и вскоре превратился в его ярого и опасного
недоброжелателя. Это сказалось на дальнейшей его служебной карьере и испортило его деловые связи с адмиралом, который в сентябре 1802 г. занял должность первого министра морских сил России.
В Петербурге отважный корсар становится достаточно известным и популярным в столице человеком. 20 сентября 1795 г. в Царском Селе он был представлен Екатерине II, которая «изволила жало9 Сушков Н.В. Кое что о временах Екатерины II-й (Из записок Н. В. Сушкова) // Русский архив, 1865. – Изд. 2-е. – М.,
1866. – Стб. 617. Сушков Николай Васильевич — драматург и поэт (1796—1871). Учился в Моск. благородн. пансионе. Его
драматич. произведения хотя и ставились изредка в бенефисы известных тогдашних актеров, но успеха не имели.
10 Клефт в переводе с греческого - вор, разбойник. Горные партизаны «клефты», в основном крестьяне, жили на турецко-греческой границе и первоначально грабили богатых турок, они представляли собой своеобразный тип благородных разбойников «робин гудов». Позднее «клефты» превратились в отважных бойцов.
11
Ю. Д. Пряхин. Греки в истории России XVIII-XIX веков. – СПб.: Алетейя, 2008, с. 113.
12
Там же, с. 194.
43
вать к руке приезжаго из г. Херсона полковника Ламбро Качони». Он был всемилостивейшее прощен. На высочайших приемах он 5 раз «приглашался к императорскому столу».
При Павле I Ламбро Качони выразил желание принять участие в начавшихся в сентябре 1798 г.
боевых действиях против французов в Средиземном море под командованием вице-адмирала Ф. Ф.
Ушакова, но момент был упущен. После успешных действий эскадры Ушакова резко изменилась военно-политическая обстановка в Средиземноморье и под влиянием сложившихся обстоятельств
предполагаемая экспедиция туда Ламбро Качони потеряла практический смысл. Ламбро Качони был
очень разочарован и подавлен. В начале 1799 г. он прибывает в Крым со своей семьей, числясь на военной службе. В последний период жизни, находясь в отставке после смерти основных покровителей,
он занялся виноделием в своем имении в Карасу-базаре (Крым). Его биография до сих пор полна тайн
и загадок. По преданию он трагически погиб в 1805 г. по пути в Керчь в возрасте 53 лет. В Греции
почитают Качони как национального героя Эллады. В г. Ливадия, где он родился, организовано общество и музей его имени. Внук греческого патриота Спиридон Александрович Качиони написал
очерк «Пират-витязь», который посвятил своему легендарному деду 13.
***
После 1791 года начался новый этап колонизации Новороссии. С 29 декабря 1791 г. Гаджибей
перешел под власть России, а 27 мая 1794 г. указом Екатерины II поселению Гаджибею предписывалось быть городом. Началось строительство Одессы (Гаджибея). Главным начальником строительства был Суворов, а начальником будущей гавани назначен вице-адмирал Хосе де Рибас 14. Были построены две пристани, верфь, церкви, госпиталь, военные и гражданские здания. Первопоселенцами
нового города стали украинцы, греки и албанцы (арнауты), которые сражались вместе с русскими
моряками в войне с турками. После войны часть их была зачислена во флот, а остальные попали в
сухопутные войска, где из них сформировали Особый греческий дивизион. Состав дивизиона постоянно увеличивался по мере прибытия новых поселенцев из числа греческих легионеров, которым
предоставлялись льготы и пособия.
В правление императора Павла I указом от 20 мая 1797 г. греческий дивизион в Одессе был расформирован, а служившим в его составе грекам, албанцам и итальянцам было предложено перейти к
мирным занятиям, приписав их к трем разрядам (сословиям): купечеству, мещанам или вольным крестьянам. Причем каждый из них получил земельный надел в Новороссии наравне с другими поселенцами. Слово «мещанин», которое ныне воспринимается как определение человека с мелкими интересами и узким кругозором, первоначально означало «горожанин низшего разряда». В сословие мещан
входили ремесленники, мастеровые, мелкие торговцы и служащие. К концу 1795 года в городе проживало всего 2 тысячи 349 душ 15. В 1812 г. здесь уже проживало около 20 тысяч жителей.
Заселение города Одессы, построенного по проекту вице-адмирала де Рибаса, неаполитанца на
русской службе, людьми других национальностей нашло свое отражение и в наименованиях улиц:
Болгарская, Греческая, Большая и Малая Арнаутская (арнаутами турки называли албанцев), Еврейская, Польская, Итальянская 16.
"Старая Одесса была по преимуществу итальянской" – писал авторитетный историк города А. М.
де Рибас, внучатый племянник адмирала 17. В период с 20-х до 50-х гг. XIX столетия в Одессе сформировалась весьма значительная по числу итальянская колония. На Итальянской улице поселились
приехавшие из Италии ремесленники, архитекторы, скульпторы, учителя музыки и пения, останавливались гастролировавшие в Одессе итальянские певцы, танцоры, дирижеры. Эту улицу облюбовали и их предприимчивые сородичи — биржевые и корабельные маклеры, негоцианты, поставщики
вин, оливкового масла, сушеных фруктов, мрамора, строительного камня, колбасники и кондитеры.
Кроме торговли, итальянцы-одесситы имели хлебопекарни и фабрики макарон и галет. Распространение итальянского языка в общественной жизни и в активной коммерческой деятельности способствовало введению его в число предметов обучения в учебных заведениях города, благодаря чему
любой одессит имел возможность спросить выпить и закусить в какой-нибудь «Cantina con diversi
vini” 18, а в случае надобности и выругаться по-итальянски.
Качиони С.А. Пират-витязь//Исторический вестник, № 10, 1911, с. 212.
Де Рибас Иосиф Михайлович (1749-1800) - адмирал (1799). По происхождению испано-ирландец из Неаполя.. С
1772 на русской службе. Участник русско-турецкой войны 1787-91, штурма Измаила. Руководитель строительства порта и г.
Одессы, его первый градоначальник.
15
Одесса. Историч. и торгово-экономический очерк Одессы в связи с Новороссийским краем. - Одесса, 1881, с. 20.
16
В 1880 году в память о пребывании поэта в городе улица была переименована в Пушкинскую.
17
А. М. де Рибас. Старая Одесса: ист. очерки и восп. – М.: Крафт+, 2005.
18 С итальянского – погреб с разными винами.
13
14
44
В одном из домов на Итальянской улице жил А. С. Пушкин во время своего пребывания на юге и
описал ее в поэме «Евгений Онегин»:
Я жил тогда в Одессе пыльной...
Там долго ясны небеса,
Там хлопотливый торг обильный
Свои подъемлет паруса;
Там все Европой дышит, веет,
Все блещет югом и пестреет
Разнообразностью живой.
Язык Италии златой
Звучит по улице веселой,
Где ходит гордый славянин,
Француз, испанец, армянин,
И грек, и молдаван тяжелый,
И сын египетской земли,
Корсар в отставке Морали 19.
Семья Николая Власовича Биази 20 приписалась в разряд мещан Александровской слободы и начала заниматься
огородничеством, а иногда и рыболовством, приторговывая
собранным урожаем или уловом на базаре, нисколько не
отчуждаясь от русского населения.
Сын его, Андрей Николаевич, определился на службу в
Одесском карантинном управлении для охраны города и страны от «чумной и других зараз». Слово
«карантин» означает с французского языка числительное «сорок» 21. Обычно в карантине сорок дней
содержали людей, приезжавших из стран, где вспыхивали эпидемии чумы или холеры. Сравнительно
еще не старый Андрей Николаевич, дослужившись до чина коллежского асессора, неожиданно заболел и вскоре умер. Его жена Екатерина Антоновна Биязи через некоторое время вышла второй раз
замуж за коллежского секретаря Андрея Васильевича Палий-Гурковского, экспедитора писем в канцелярии Новороссийского и Бессарабскаго генерал-губернатора П. Е. Коцебу.
Николай, сын умершего Андрея Николаевича и здравствующей Екатерины Антоновны, поступил
в 1859 г. во 2-ю одесскую гимназию, расположенную на улице Старопортовая. На шестом году учебы
он со всей страстью увлекся театром. Самые выдающиеся артисты из провинции и столицы всегда
приглашались в Одессу. Одесситы подчас бывали очень капризны и избалованы знаменитыми гастролерами. Одесских театралов продолжали упрекать в пристрастии к итальянской опере. В то же
время русская драма периода 60-х и начала 70-х гг. начала привлекать внимание публики и давать
театрам полные сборы. Тогда многие гимназисты увлекались театром, попадая туда по контрамаркам
на галерку. А потом в гимназии они играли в любительских спектаклях. И здесь Николай рано почувствовал свое призвание. Соблазняли своей талантливой игрой любимые актеры. Видя в карьере артиста только внешний блеск и треск, и не очень задумываясь над материальной стороной его жизни,
юноша без лишних колебаний решил непременно стать артистом. Театр становился его миром. Он
жаждал только славы и лавров, а в действительности обрекал себя на мытарства и скитания по провинциальным городам России в составе часто меняющихся и распадающихся театральных трупп. Все
вышесказанное скоро обернется в реальность. Не окончив полного курса одесской гимназии и проработав 3 года канцелярским служащим в Одесском карантинном управлении, где раньше служил его
Коля Биязи, старшая сестра Надя и
бабушка Екатерина Антоновна Биязи, по второму браку ПалийГурковская. Одесса, 1904 г.
Из фотоархива Н. Н. Биязи.
Экзотическое имя корсара Пушкин расшифровывал, как "мавр Али" (по-французски le maure Ali) — Морали. По последним данным он был родом из Туниса, капитан торгового брига «Элиз», ходившего под английским флагом. "Корсар в
отставке" отнюдь не был шкипером в отставке и не мавром, а итальянцем, с которым поэт познакомился в порту, хотя корни
«корсара» породили в Одессе слух о его греческом происхождении. Отчаянный картежник Гаэтано Морали, который был
старше Пушкина всего-то на пять лет, стал на какое-то время его неразлучным компаньоном в июне 1824 г. Об этом свидетельствует генерал И. П. Липранди (1790-1880), впоследствии причастный к раскрытию «несостоявшегося заговора» по
делу петрашевцев, выполнявший секретные дознания. (См. Липранди И. П. Из дневника и воспоминаний // Русский архив.
1866. № 10, стб. 1471 - 1472, 1477.) Через скрытый подтекст стихов пушкинисты подтверждают реальность замысла побега
поэта из России на бриге Морали. Это вскрылось из письма М. С. Воронцова к А. Я. Булгакову от 24 декабря 1824 года:
"Мы считаем, - писал Воронцов, - так сказать, неприличным ее (В. Ф. Вяземской – ред.) затеи поддерживать попытки бегства, задуманные этим сумасшедшим и шалопаем Пушкиным, когда получился приказ отправить его в Псков".
20 Со временем буква «а» в фамилии была заменена на «я» для удобного произношения, а конечная буква «о» изчезла.
21 Франц. quarantaine f 1) штук сорок, около сорока; 2) карантин; 3) рел. сорокадневный пост.
19
45
отец, на театральные подмостки он трепетно взошел 19-тилетним юношей летом 1869 года. Предчувствие жизненной перемены, готовность к новизне и неизвестности создавало в его душе романтическое настроение. С тех пор его жизнью станет театр, а «сцена, – как известно нам по старому афоризму, – это зеркало жизни». Его матушка сильно расстроилась – ее любимый сын хочет стать актером, одним из тех пересмешников, которых чуждались порядочные люди.
Жизнь Николая Андреевича и его современников в основном приходится на 2-ю половину XIX
века. Этот век вошел в нашу историю как «золотой век» русского искусства и литературы. Внутриполитическая обстановка в России в то время после поражения ее в Крымской войне складывалась следующим образом. После отмены крепостного права в 1861 году всю страну охватили перемены, которые разительно изменили умонастроение многих людей. Образованное общество с оптимизмом
вначале восприняло реформы царя-освободителя Александра II, а затем наступило разочарование.
«Властителями душ» стали интеллигенты-разночинцы, получившие своеобразную трибуну для выступлений – газеты и журналы. Как правило, разночинцы были выходцами из малообеспеченных семей (священники, мелкие чиновники, обедневшие дворяне, т.е. из разных чинов). Они стали объединяться в тайные кружки и леворадикальные союзы так называемых народников, которые требовали
«коренных изменений».
Власть цензуры была ограничена, и в 60-е годы в России появились сотни новых газет и журналов. Литература и журналистика набирали общественное значение. Под влиянием заграничных изданий вольной типографии Герцена и Огарева, несмотря на их запрет и преследования, а также социалистических теорий о переустройстве общества, проникающих в Россию с Запада и нашедших здесь
благодатную почву, постепенно зрело и формировалось революционное подполье, где звучали призывы, обращенные в основном к молодежи идти в народ и просвещать его. Они настраивали крестьян
готовиться к восстанию. А когда эта затея провалилась, народники перешли к террору и действиям,
направленным на дезорганизацию государства и на уничтожение царя и его приближенных. Главной
мишенью стал царь. Убийство воспринималось как «революционное правосудие». Немало других
утопических целей ставили себе нелегалы. Но власть не бездействовала. Состоялась целая серия открытых судебных процессов, на которых произносились речи, содержащие выпады против существующего строя и пламенные призывы бороться за «благо народа».
Вместе с тем в стране создавались библиотеки, кружки для чтения легальной и нелегальной литературы, открывались учебные курсы и школы, гимназии и институты. Женщины получили доступ к
среднему и высшему образованию. Многие стали получать образование в самых престижных учебных центрах Европы. Движущей силой прогресса стала вера в человеческий разум и научные знания.
Широкое распространение получила частная инициатива. Россия вступала на капиталистический
путь развития.
В провинции центром культурной жизни становится театр, как эффективное средство развлечения и просвещения народа. В то время в Одессе были хорошие итальянские, французские, немецкие
актеры, которые играли в первую очередь для своих этнических соплеменников, расселившихся по
своим колониям. Одесситы были воспитаны на отлично поставленной итальянской опере и успехом у
них могли пользоваться только выдающиеся певцы. Увлечение итальянской оперой настолько было
сильным, что доходило до курьезов. Например, еще во времена правления графа Михаила Семеновича Воронцова после открытия в Одессе первой городской публичной библиотеки ее «первым библиотекарем был назначен ливорнский еврей Спада, но большой пользы от него библиотека не видала,
так как деньги, ассигнуемые на библиотеку, он тратил на услаждение пленявших его артисток итальянской оперы» 22.
В Одессе русская сцена и русская музыка в 40-50-х годах XIX века была не только в упадке, но
даже испытывала прямое гонение, несмотря на то, что Одессу взлелеял и обустроил русский генералгубернатор М. С. Воронцов и Одессой правил не менее русский граф С. Г. Строганов, предкам которого Россия обязана приобретением Сибири. По этому поводу однажды нелестно в адрес одесситов
высказался в страстной запальчивости известный критик В. В. Стасов, ревниво относящийся к пропаганде русского искусства: «Одесская публика в музыкальном отношении так мало образована, что
никакая опера, кроме итальянской, ей не может быть надобна» 23. Но такая ситуация вскоре радикально изменилась.
Отмена крепостного права и новые условия, созданные реформой 1861 года, заметно сказались
на появлении в провинции с середины 60-х гг. большого числа театральных коллективов. На смену
балаганным представлениям явились настоящие артисты, которые не уступали прославленным мас22
23
Журнал «Исторический вестник», август 1911, т. 125, с. 722.
Там же, ноябрь 1912, т. 126, с. 622.
46
терам Петербурга и Москвы. Театральное дело, как развлекательная сфера общественной жизни, получило дальнейшее развитие. В крупных провинциальных городах возникали частные театры, которые занимали видное место, удовлетворяя культурные запросы населения. Особенно это было заметно в центральных районах, в Поволжье и на юге, где бурно развивался торгово-промышленный
капитал. Кроме того, профессиональные труппы выступали и на аренах цирков, и на открытых сценах увеселительных садов.
В начале 1870-х годов в России существовало 44 театра. Из них четыре императорских (казенных) в Петербурге: Большой (открыт в 1783, опера и балет), Мариинский (открыт в 1860, опера
с 1860 и балет с 1885–1886), Александринский (открыт в 1832, русская драма) и Михайловский (открыт в 1833, русская и французская драма); два императорских в Москве: Большой (открыт в 1856,
опера и балет) и Малый (принадлежащий казне с 1824, русская драма); три театра, получавших государственную субсидию, в Варшаве, Вильно и Тифлисе, и 35 театров в провинции.
К 1897 году, по данным первой всероссийской переписи, в печати упоминалось, что в России было уже около 300 театров 24. Театральные залы начали заполнять представители разных социальных
слоев, прежде всего интеллигенция («культурный слой») и «простой народ». Поскольку даже в крупных городах преобладало неграмотное население, то большинство зрителей шло в театр, чтобы развлечься и с театром они соприкасались больше чем с книгой. В неделю они могли посмотреть 3-5
спектаклей. Зал был рассчитан обычно на 400-500 мест. Среди провинциальных городов первое место
по количеству населения занимала Одесса (403 тыс. чел.), за ней шел Киев (более 247 тыс.), Харьков
(174 тыс.), Саратов, Казань, Астрахань, Тула, Самара (137-90 тыс.).
Проведение в жизнь законоположений реформ 1860-1870-х гг. открывало простор для развития
коммерческого предпринимательства и частной театральной инициативе пока только в провинции. В
Петербурге и Москве сохранялось монопольное право на театральные зрелища за дирекцией казенных театров до его отмены в 1882 году. Хозяином театра в то время являлся антрепренер 25, который
обычно арендовал его у города. От него зависела судьба театра и труппы. Наиболее видными антрепренерами на фоне остальных в 70-х и начале 80-х гг. считались Н. К. Милославский в Одессе, Н. Н.
Дюков в Харькове, П. М. Медведев в Казани, Г. С. Вальяно в Ростове-на-Дону и Таганроге. Было немало антрепренеров, таких как нижегородский Федор Смольков 26, саратовский Владимир Костровский 27, житомирский Николай Савин, бывший артист Александрийского театра Михаил Максимов в
Николаеве и другие мелкие импресарио, которые преследовали чисто коммерческие интересы, мало
заботились об искусстве, которое служило им источником наживы, и своим ведением театрального
дела напоминали ловких торгашей.
Увлечение сценой среди молодежи тогда было повальное. С каждым годом актеров-самоучек –
этих новых служителей Мельпомены, плодилось все больше и больше. Среди них попадались гимназисты, которых пленили будущие лавры, слава и талант любимых артистов; провинциальные барышни, мечтавшие стать очередной «звездой» первой величины на театральном небосклоне и неплохо устроить свою личную жизнь, вращаясь в веселой и беззаботной, как им казалось, среде театральной богемы; мелкие приказчики и чиновники, для которых «театральный» труд выглядел по другую сторону сцены сравнительно легким развлечением, где можно было заработать ежемесячно рублей 40-50, а то и более. Для людей того времени, выбравших профессию актера, деньги подчас являлись главным критерием их дарования, количественной мерой их значимости на сцене.
24 И. Петровская. Театр и зритель провинциальной России. – Л.: Искусство, 1979, с. 132. Несколько иные сведения содержатся в «памятной книжке» М. В. Карнеева: кол-во т-ров в европейск. России – 189, на Кавказе – 15, в Сибири – 9, в Ср.
Азии – 3. См.: М. В. Корнеев. Памятная книжка для артистов, драматургов и театралов, СПб, 1899, с. 3. В отношении количества театров разные источники называют разные цифры.
25 Антрепренёр - [франц. entrepreneur - предприниматель], владелец, арендатор, содержатель частного зрелищного
предприятия (театра, цирка и т.д.). Наряду с антрепренерами, для которых театр был только источником коммерческого
дохода, существовали антрепренеры, творчески связанные с театром: Н.Н. Синельников, Н. И. Собольщиков-Самарин, П. П.
Гайдебуров, братья С.А. и Г.А. Пальм, Н.А. Биязи. В СССР частная антреприза была упразднена декретом о национализации театров (1919 г.).
26 Ф. К. Смольков стоял во главе нижегородского театра в течение двадцати лет (с 1857 по 1877). Ранее он занимал
должность чиновника по особым поручениям при нежегородском губернаторе, а до этого управлял тюремным замком. /
См.: Дмитриев Ю. А. Звезды провинциальной сцены (конец XIX — начало XX вв.). — М.: Изд-во "ГИТИС", 2000, с. 13.
27 Костровский Владимир Иванович (по паспорту отставной поручик Истомин, приятель и сослуживец Н. Н. Савина),
красавец с хорошими манерами и приятным голосом, был известным в провинции героем-любовником, играл в Смоленске,
Минске, Твери. В 80-е гг., будучи антрепренером, снискал себе печальную славу афериста, сопровождаемую «прогарами» и
пьяными скандалами. Биограф Савиной И. И. Шнейдерман пишет о Костровском в положительных тонах: «В. И. Костровский оберегал Савину от закулисных интриг, добивался для нее подходящих ролей и «подавал» в спектаклях так умело, что
ее быстро оценила публика»./ См.: И. Шнейдерман. М. Г. Савина. – Л.-М.: «Искусство», 1956, с. 6.
47
«…Люди, не знающие актерской семьи, – писал Вл. И. Немирович-Данченко в статье «Театр и
школа» о постановке театрального дела в провинции, – часто думают, что ни одна профессия не оплачивается так щедро. Многих юнцов именно это заблуждение толкает на сцену. На самом деле иное.
Хорошее содержание имеют только артисты императорских театров». <…> «Но и до сих пор сколько
женщин идут еще на сцену только потому, что театральные подмостки – самая выгодная арена для
выставки женской красоты!» <…>
«Из десяти тысяч русских актеров едва ли наберется одна – ну две, состоящих из лиц, действительно одаренных сценическими данными. Я не об этих говорю все время, а вот о тех остальных, которые с большей пользой для себя могли бы быть ремесленниками, солдатами, портнихами, приказчицами в магазинах, наконец, действительно интеллигентные из них – народными учителями и учительницами. Какие силы толкнули их на этот «роковой» путь? Чья бессовестная лесть вскружила им
головы и внушила им веру в их талант?» <…> «Среди многих причин падения провинциального театра, – делает вывод автор статьи, – одна из важных заключается в отсутствии постоянных трупп.» 28
Стационарных театров в провинции не было, на каждый сезон труппы создавались заново. Текучесть актерских составов творческих коллективов была чрезвычайно велика. Однако многие деятели
русской сцены сплошь и рядом ангажировались по замкнутому кругу городов. Никто из актеров, которые окунулись в провинциальную театральную среду с полуголодным скитальческим существованием, не был защищен от житейских невзгод ни материально, ни законодательно, а всецело зависел
от случайного дельца-антрепренера, далекого от искусства, познавали на себе все «прелести» закулисной жизни. Одни, разочаровавшись в ней, не выдерживали испытания временем, спивались и погибали, другие пробовали сменить амплуа артиста-неудачника на более приемлемое занятие. История
русского театра хранит множество примеров загубленной судьбы или несбывшейся мечты на театральном поприще. Мечтой провинциального артиста или артистки было в то время – попасть на столичную сцену, прежде всего императорского театра, где не надо заботиться о насущном куске хлеба
и завтрашнем дне. Естественно, везение и успех сопутствовал на этом тернистом пути далеко не
всем, даже весьма талантливым.
В прессе сигналы о неудовлетворительном положении провинциального актера во 2-й половине
XIX столетия раздавались довольно часто. Уместно будет привести здесь мнение артиста и театрального критика Н. Ф. Арбенина 29:
«Русский провинциальный актер! Его ли не стремились дискредитировать во мнении нашего общества. Не говорю уже о нашей прессе, и в особенности о всевозможных юмористических листках,
где дешевое остроумие имело спрос у публики. Актер мало того, что не талантлив, он и неуч, и безнравственный человек, и нахал, и на руку нечист, и должает «без отдачи», и скандалист, и пьяница, и
пр. и пр., - словом, вместилище всех смертных грехов. И повторяется это из года в год. Так почему же
он третируется хуже последнего лакея?
Многие уже считают вправе относится к актерской братии свысока, с плохо скрываемым сознанием собственного превосходства, как к существу низшего порядка. Существует мода на актера или
актрису, но в действительности – это чисто внешняя сторона. Но вступить в родство – это единичные
исключения. Почему большинство упреков по адресу провинциального актерства не касается актеров
императорских театров? Ведь добрая половина из них и, заметьте, наиболее выдающихся вышли из
той же провинции? Ответ ясен: условия их жизни изменились к лучшему…
Имеются на провинциальной сцене актеры талантливые, глубоко любящие и преданные своему
делу. И в тоже время им приходится переживать целый ряд мытарств, тяжелую нужду, голод и лишения. И такие люди нередко не выдерживают и кончают жизнь самоубийством. Известная среда создает и характеры. Молодые люди идут на сцену и избирают этот путь не по пустому капризу «хочу
быть актером», а их поддержали в этом направлении люди компетентные, сказав, что у них есть талант или способности.
Что же их ждет? Полная необеспеченность с жалованьем в 25-40 р. в месяц. С нравственной точки зрения: положение каких-то манекенов, которых произвольно двигают, переставляют, дергают;
которых ругают чуть ли не площадными словами антрепренер, представитель товарищества, члены
всяких комиссий, актеры «с именем» и т. д. Помощи – ни от кого. Они представлены самим себе:
пробивайся, как знаешь…
Журнал «Артист», октябрь 1894, № 42, с. 153, 142, 149, 150.
Арбенин Николай Федорович (наст. фам. - Гильдебрандт, 1863-1906) - русский актёр и переводчик. После гимназии
учился на математ. ф-те Моск. ун-та, но в силу тяготения к сцене поступил в драм. класс при моск. консерватории; с 1884 г.
на сцене моск. Малого т-ра; с осени 1896 - актёр Александринского т-ра, много работал в области театр. критики. См.: «Т-р
и искусство», СПб, 9 февр. 1897, № 6. Провинциальный т-р. С. 112-114.
28
29
48
А кругом – зависть, интриги, борьба мелкого самолюбия и всеобщая погоня за заманчивым театральным призраком – «успехом». Успех – это конечная цель актера. Ради успеха актер охотно приносит в жертву все, вплоть до потери человеческой добропорядочности… ради чего? – в борьбе опять
таки за существование. Успех создает актеру положение, а положение создает ему известную материальную обеспеченность. Отсюда и те некрасивые явления, которыми полна закулисная жизнь. Актер
осознает, что при таких условиях, когда он всецело предоставлен самому себе, что до него и его карьеры ровно никому нет дела, положение его главным образом зависит от известной ловкости и уменья
«себя поставить». У него одна цель – лишь бы вырвать хороший кусок, а там – хоть трава не расти!
Удалось завоевать положение, – у него новая забота – удержать это положение; за хорошую роль он
готов перегрызть горло, и успех товарища – будь это родной его брат, - для него острый нож. Полное
отсутствие общих интересов, корпоративной солидарности, совместной работы, поддержки – вот что
знаменует внутренний мир провинциальной сцены…
Говорят, это происходит везде – и в Германии, и во Франции – везде, где только существуют театры. А мало ли «скандальных» репутаций у многих известных артистов, а между тем эти репутации
– прямая ступень к успеху, а талантливые артисты, благодаря своей скромности и неуменью обделывать свои дела вне сцены, остаются в тени, на 2-ом или 3-ем плане. Ненормальность постановки театрального дела в провинции неминуемо порождает и ненормальные последствия. Надо создать актеру
такие условия, чтобы он мог честно и свободно отдаваться избранному делу, т. е. поставить его в
нормальные условия существования. А пока провинциальный актер всегда в праве ответить словами
одной старинной пьесы: «меня вы равным сделайте с собой – тогда судите, равен ли я с вами»!..»
Подтверждение выше сказанному и сочувствие мы находим во многих рассказах артистов из
своего прошлого. Т. Л. Щепкина-Куперник, внучка М. С. Щепкина, прошедшая суровую школу провинциальной актрисы, вспоминала: « Хорошо еще было, если молодая актриса не имела несчастья
понравиться кому-либо из властей или «патрициев» города – отказ ее мог вызвать высылку из города
в 24 часа или что-нибудь и похуже. Защиты искать было негде, и часто нужда и неизбежность толкали молодое существо на плохую дорогу. Я уже не говорю об опереточных театрах, о том, что такое
был опереточный хор. В нем было только два сорта женщин: или содержанки богатых людей, приезжавшие в театр на рысаках и изображавшие «бедных поселянок» в тысячных серьгах, или «заезженные клячи», на сорокарублевое жалованье кормившие часто детей или старуху мать. К ним антрепренеры относились, как рабовладельцы. И при этом они испытывали на себе «презрение порядочного
общества» 30. Известный актер и антрепренер Н. Н. Синельников, который испытал на себе нищенские условия существования провинциального актера, в своих «Записках» 31 приводит такие слова: «… А сколько ветеранов сцены погибло под забором, голодных без призора. Кто в то время откликнулся, поддержал старость когда-то талантливого человека? Актер! Ни прав, ни защиты, ни поддержки. <…> С 1897 г., когда благодаря необыкновенной энергии, настойчивости, силе воли М. Г.
Савиной учредилось Убежище для престарелых артистов, старики вздохнули облегченно: есть где
голову преклонить. А что было до 1897 года?..»
Несмотря на трудности и лишения, которым подвергались молодые дарования, тяга и страсть их
к театру не ослабевала, ничто не могло их остановить в окончательном их выборе профессии. Мать
Николая Андреевича, конечно, не одобрила выбор сына, ну а отчима устраивало решение юноши перейти на свой хлеб и быть независимым и свободным.
Здесь и далее будут прослежены отдельные вехи театральной деятельности молодого артиста.
Николай Андреевич Биязи повторил судьбу многих провинциальных актеров своего времени. Сведения о юношеских годах Николая Андреевича мне удалось разыскать в воспоминаниях его товарища
по 2-й одесской гимназии Сергея Григорьевича Ярона (1850-1913), адвоката, журналиста и писателя.
Вот что он пишет: «Любовь к театру развилась во мне в весьма раннем возрасте. Воспитывался я в
Одессе, во второй гимназии, где товарищами моими были А. Деранков (впоследствии по сцене Маслов) 32, В. Ашкенази (по сцене Степанов 33, ныне артист Императорских театров), Биязи (по сцене
Щепкина-Куперник Т. Л. Из воспоминаний. – М., 1959, с. 47-48.
См.: Н.Н. Синельников. 60 лет на сцене. Записки. - Харьков, 1935, гл. 4, с. 180.
32 Деранков А. О. (сцен. псевдоним Маслов), один из ветеранов русской сцены, исполнял комические роли. До 1885 г.
гл. образом прослужил в Киеве, Одессе и др. городах России. Позже популярный артист В. Л. Форкатти и антрепренер М. В.
Лентовский (оба умерли в 1906 г.) помогли перебраться ему в Москву, в театр «Эрмитаж» на Божедомке, затем Харбин,
Кишинев, Одесса, Москва. Здесь он ослеп и скончался от припадка грудной жабы 17 декабря 1913 г. См.: «Театральная газета», 22 дек. 1913, № 13, с. 5.
33
Ашкинази-Степанов Владимир Осипович, изв. драм. и оперет. актер, умер в «Убежище для престарелых артистов»
РТО в Петербурге 7 февраля 1910 г. Начал сцен. деятельность в Саратове в 1870 г. в Театре Сервье. После Саратова – Сим30
31
49
Андреев-Биязи), брат мой М[арк] Ярон (по сцене Горский) и другие. Благодаря хорошим отношениям
к упомянутым товарищам, постоянно твердившим о театре, заявлявшим, что они, при первой возможности, поступят на сцену (что они и сделали), и я стал мечтать о сцене. Мечты остались, впрочем,
мечтами, но, попав как-то на галерею в городском театре (мне было тогда 14 лет), я до того увлекся,
что стал изыскивать всевозможные способы чаще ходить в театр; как сейчас помню кассира галереи
Соколова, к протекции которого прибегали многие гимназисты и я в том числе.
Положим, протекция эта состояла в том, что нас пропускали будто бы бесплатно, но все же на
другое утро дома мы не досчитывались той или другой книжонки! Как ни ограничены были мои денежные ресурсы – я получал ежедневно 3 копейки на завтрак, - но эти ресурсы также давали мне возможность раз в неделю ходить в театр; ради театра я отказался от завтраков; какие бы я в то время ни
получал подарки от родных или знакомых – я тотчас же все превращал в наличные деньги, а деньги в
театральные билеты. Хотя в гимназии я учился недурно, но все же я мог гораздо лучше и с большим
увлечением передавать эпизоды из жизни Фабианской, Андреевой, Никитина, Виноградова и других
34
, чем из жизни Перикла и Сократа. Я знал безошибочно какую из ролей исполнял каждый из артистов в любой пьесе, чего не мог сказать относительно названий и имен по географии и истории.
Увлечение мое театром дошло до того, что когда товарищи мои затеяли любительские спектакли,
я, совершенно забыв о гимназии, проводил целые дни на репетициях и счастью моему не было пределов, когда мне поручали какую-нибудь выходную роль в два слова или предлагали суфлировать. В
этих любительских спектаклях особенно выделялись Биязи и Деранков. Боже, как я завидовал их успехам. Кстати, эти успехи вскружили им головы до того, что они оставили гимназию и окончательно
посвятили себя сцене. То же сделали братья Ашкенази (Степанов и Лавров 35) и Евгений Недзельский
(Неделин 36, ныне один из выдающихся провинциальных артистов»). <…> «Частые посещения театра
и постоянное общение с артистами, товарищами по гимназии, повели к тому, что я стал знакомиться
с закулисным миром и уже гимназистом 7-го класса я был в театре «свой»; я получил право входа в
кулисы, стал бывать на дому у артистов и, наконец, решил попытать свои силы в качестве любителярецензента. Это было в 1868 г.» 37
Сергей Григорьевич был театральным критиком в течение 30-ти лет и перевидал все, что только
было выдающегося на провинциальной сцене сначала в Одессе, а затем в Курске, Харькове и Киеве.
Поскольку С. Г. Ярон и Е. Я. Недзельский были ровесниками Н. А. Биязи, в данном случае датой рождения Николая Андреевича является 1850 год (год рождения их обоих). Они вместе учились во 2-й
гимназии, родители их дружны были семьями.
Воспоминания своего родного дяди дополняет артист оперетты Григорий Маркович Ярон 38:
«Мой дед со стороны отца (я его знал только по фотографиям) был ветеринарным врачом в Одессе.
Семья была огромная, но все-таки он сумел дать детям образование. Все окончили гимназию и постепенно разлетелись из «гнезда», чтобы, перебиваясь уроками или занимаясь журналистикой, оконбирск, Кременчуг, Житомир, Одесса, Ростов-на-Дону, Вологда, Архангельск, Киев, Новочеркасск, Москва (Малый театр).
Степанов половину своей работы в театре отдал Киеву в Соловцовском театре, где и завершил свою карьеру в 1907 г.
34 Провинциальные артисты драмы и комедии, часто выступавшие в Одессе: Фабианская, Мария Андреевна Андреева
(по мужу Чарская), Никитин Павел Александрович, Виноградов Василий Иванович [наст. фам. - Абрамов (1824-1877)] до
1870 года выступал в провинции, в 1870-1878 годах - в Александринском театре.
35 Лавров, Вишневский – сцен. псевдонимы (наст. фам. - Ашкенази Петр Денисович), окончил 2-ю гимназию г. Одессы. На сцене с 1865 г. в Мариуполе в антрепризе В.А. Стрельского. Комик-буфф в драме и оперетте. В течение 39 лет прослужил в 28 губернских городах. См.: Словарь сценических деятелей. Прил. к ж. «Т-р и иск.», вып. 12. № 51, 1902.
36 Неделин Евгений Яковлевич [наст. фам. - Недзельский (1850-1913)], русский актёр. Родился в зажиточной польской
семье Недзельских. После прогимназии учился в коммерч. уч-ще в Одессе, служил в банке, а затем пом. бухгалтера в гор.
управе, выступал в любительских спектаклях. С 1873 на проф. сцене. Играл в Новочеркасске, Иркутске, Одессе, Киеве. Исполнял роли "любовников", "простаков" в опереттах. В 1882 перешёл на драм. сцену. Работал в Таганроге, Саратове, Ростове. В 1887 вступил в Харьковское т-во актёров, возглавляемое антрепренёром М. М. Бородаем. Прослужив здесь 4 года, Н.
вместе с Н. Н. Соловцовым и Т. А. Чужбиновым организовал и возглавил в Киеве Т-во драм. актёров (труппа играла в помещении т-ра Бергонье), просуществовавшее 5 лет. В 1899-1913 работал в т-рах Киева и Одессы (в антрепризах Соловцова,
М. Ф. Багрова и Н. Н. Синельникова). Игра Н., обладавшего блестящей сценич. техникой, отличалась лёгкостью, непринуждённостью, изяществом. Вёл педагогич. работу. Умер от склероза в возрасте 63 лет.
37
С. Г. Ярон. Воспоминания о театре (1867-1897), Киев, 1898, с. 7-9.
38 Ярон Григорий Маркович (1893-1963) - артист и режиссёр оперетты, нар. арт. РСФСР (1940). Сын журналиста, либреттиста и театр. переводчика М. Г. Ярона и оперной певицы Э. Я. Мелодист. Окончил драм. школу Петерб. лит.-худож. обва (1912), после чего был принят в Петерб. Малый т-р (Суворинский), где сыграл свою первую роль - Петю Ростова (инсценировка "Войны и мира" Толстого). В 1913-15 работал в т-рах провинции (Балашов, Борисоглебск, Тамбов). В 1915 актёр Петерб. т-ра миниатюр "Молодой т-р", где впервые исполнил ряд ролей в опереттах. В 1915-26 Ярон - актёр т-ров
оперетты Киева, Одессы, Харькова, Петрограда, т-ров Потопчиной (Москва), Комической оперы под рук. Марджанова
(Петроград). В 1922 Ярон был одним из организаторов, артистов и рук. Моск. т-ра оперетты (зав. худ. частью в 1927-39 и
1942-45). Ярон обладал высокой музыкальностью, виртуозно владел танц.-акробат. техникой и даром комич. импровизации.
50
чить университет. Мой дядя, Сергей Ярон (автор известных театральных мемуаров 39), окончив Владимирский (Киевский) университет, был киевским адвокатом; Иван Ярон окончил Сорбонский университет, а затем был переводчиком оперетт, комедий и фарсов. Огромное количество переводов
принадлежит паре «Л. Пальмский и И. Ярон» 40.
О моем деде – скромном одесском ветеринарном враче – никто бы не знал, если бы о его смерти
(в 1907 году) не написали чуть ли не все газеты России. Он кончил жизнь самоубийством девяноста
трех лет от роду. Причина – смерть бабушки (ее я тоже не знал). Старик год поскучал и отравился
стрихнином. После его смерти к нам в Петербург прибыло все, что от него осталось: два ящика нераспроданных книг. Это был написанный им научный труд с очень смешным названием: «Насморк у
попугая и его лечение» 41.
Кроме воспоминаний С. Г. Ярона и его племянника Григория Марковича, в мемуарной литературе о театре и в коротких газетных заметках нашлись затерявшиеся имена многих современников Николая Андреевича Биязи, которые испытали, как и он сам, увлечение сценой в молодом возрасте. Они
также поделились своими воспоминаниями о тех моментах, которые решили их судьбу и повлияли на
конечный выбор жизненного пути. Один из таких коллег по театральному делу, уже упомянутый Л.
Л. Пальмский 42, вспоминает:
«…Было это в Тифлисе, где служил мой отец и куда я приезжал в отпуск из Петербурга, где
учился. Мне было всего 13 лет, но бредил я театром чуть ли не с восьми. Эти «театральные» увлечения очень не нравились моим родителям, предназначавшим меня к совершенно иной карьере и для
того, чтобы по возможности пресекать мой чрезмерный и по мнению отца пагубный интерес к театру,
за мной был установлен строжайший контроль, в смысле создания всяких препятствий к самостоятельному посещению театра. В особенности одиозной считалась оперетта, посещать которую мне
было решительно воспрещено. Однако я ухитрялся ускользать от бдительного ока родных и все-таки
проникал в театр – именно на опереточные спектакли, контрабандным путем. Показаться в зрительном зале я, конечно, не смел, так как был бы немедленно изъят со всеми проистекающими из всего
последствиями, но мне удалось познакомиться с несколькими актерами (тоже контрабандой, само
собой разумеется), и меня пропускали за кулисы. О, эти вечера, которые проводились у кулис, в
смертельном страхе быть замеченным, разве можно их забыть!..
Я уже тогда твердо решил посвятить себя театру. Правда, мне сначала пришлось исполнить требование отца и закончить высшее образование, но, сделав это, я почел себя свободным в выборе своей дальнейшей деятельности и, бросив все, пошел в театр. Ему я отдал уже 49 лет своей грешной
жизни и продолжаю работать на него по сей день».
Судьбу Леонарда Пальмского разделил и известный провинциальный артист Анатолий ГоринГоряйнов. Ему было почти 20 лет, когда он решил стать артистом после окончания Петербургского
коммерческого училища в 1870 г. А увлек его на это дело в будущем тоже известный провинциаль39 В «Воспоминаниях о театре» С. Г. Ярон подробно изложил театральные истории и легенды, передал атмосферу, которая сложилась в провинциальных театрах его времени. Одним (его современникам) эта книга пришлась не по вкусу, у
других она вызвала неподдельный интерес и до сих пор является источником сведений для многих исследователей. Ярон
был слишком откровенен в своих нелестных оценках отдельных ему знакомых лиц. За публикацию в 1910 г. первой части
задуманной им мемуарной трилогии под названием «Киев в 80-х годах. Воспоминания старожила» автор подвергся откровенной травле со стороны недоброжелателей, которые сделали его жизнь в Киеве невыносимой, в результате он преднамеренно покончил с собой в июне 1913 г., отравившись карболовой кислотой. Шесть лет тому назад таким же образом покончил с собой его отец. - См.: М. Кальницкий. Печальный финал «Старожила». Газ. «Киевские ведомости», № 243, 27 дек.
2008 на сайте www.kv.com.ua/archive/13745/kyiv.html.
40 Ярон Иван Григорьевич (1852-1919) после одесской гимназии учился в Петербурге в Военно-мед. академии, но по
неизвестным причинам оставил академию и перебрался в Париж, где и окончил Сорбонский ун-т. Еще студентом, как и его
братья, занялся журналистикой, сотрудничал в «Новороссийском телеграфе». Популярный для своего времени опереточный
либреттист и переводчик, работал преимущественно для антрепризы М. В. Лентовского. Перевел с иностранных языков
больше 200 пьес, большую часть из них совместно с Л. Л. Пальмским. Одно время находился во главе частной оперы в саду
«Олимпия» (С.-Пбг, Забалканский пр.) и некоторое время управлял опереточной труппой в «Палас-театре». Умер от паралича сердца. См.: Журнал «Бирюч», Пг., апрель 1919, № 17-18, с. 319.
41 Г. М. Ярон. О любимом жанре. – М.: Искусство, 1963, с. 14.
42 Пальмский Леонард Леонардович [Пальмский-Балбашевский, наст. фам. - Светов Л. Л. (1867-1935)], выпускник
кадетского корпуса и Павл. воен. уч-ща. Был гв. офицером, отставной поручик, журналист, переводчик комедий и опереточных либретто совместно с Иваном Яроном, автор водевилей, антрепренер, руководитель театра-сада «Фарс» (1905-1911)
и «Веселого театра» (1912-1914) в Петрограде. Театральной деятельностью занялся с 1885 г. До этого писал театральные
заметки для прессы под псевдонимом В. Пальмский. См.: Н.Н. Синельников. 60 лет на сцене. Записки. - Харьков, 1935, гл.
8, с. 320. Л. Л. Пальмский. Завоеванное счастье. Пальмский занесен в список тайной регистрации охранного отделения Петрограда за 1914 г. вместе со своей женой Варварой Григорьевной (28 лет) как лицо (47 лет), входившее в круг знакомств с
Георгием Распутиным. Посетили его один раз. – См. Олег Платонов. Жизнь за царя. – СПб, 1996, заголовок «Круг знакомств».
51
ный артист Александр Захарович Бураковский, который учился с ним в этом училище и, не окончив
его, подался в артисты. Отец Анатолия стал отговаривать сына:
– В Петербурге есть только одна сцена – Александринская… Так ведь туда тебя, пожалуй, не
примут, у них своих некуда девать. И то вон лишних-то к вешалке ставят, шубы господам подавать.
Честь не велика. Даже если у тебя есть призвание и тебя примут в труппу, Нильский и Сазонов тебе
своих ролей не уступят. Уж лучше в канцелярии сидеть. В домашних и любительских спектаклях для
твоего успеха то Марья Алексеевна похлопает, то Анфиса Ниловна похвалит, – вот тебе и успех. А на
казенной сцене мне известны многие далеко не бездарные актеры, которые в течение долгих лет выше гостей в «Ревизоре» подняться не могут. Они ведь каждый раз со скрежетом зубовным напяливают свои опостылевшие казенные фраки, над которыми издеваются все, кому не лень, да деваться-то
некуда. Клубная сцена или служба в провинции – это наверняка голодная смерть, а в столицах, волею
судеб, существует только по одному единственному театру – и то императорскому. А таких молодых
людей, как ты, – тысячи. И все они с призванием. С призванием, а без средств и без возможностей
применить это свое призвание. И остаются перед ними только такие выходы: голодовка в провинции
или полуголодовка в столице 43.
В театр тянуло не только молодых, но и людей зрелого возраста, обремененных уже семьей и
служебным положением. Таким был, например, Иван Платонович Киселевский 44, которому исполнилось к моменту поступления на сцену 32 года. Театральный критик Влас Дорошевич 45 в свойственной ему манере откликнулся на 25-тилетний юбилей актера 10 декабря 1896 г. следующей статьей в
«Одесском листке»:
«…Россия потеряла нотариуса и приобрела артиста. 25 лет тому
назад Курск был смущен неожиданным происшествием. Старший нотариус Иван Платонович Киселевский поступил в актеры.
— Помилуйте, в таком возрасте! С таким положением!
— Значит, действительно любит искусство!
— Ну и люби издали, как старшему нотариусу подобает. А то старший нотариус, — и вдруг в актеры. Horreur! 
— И отчего это с ним?
— Все от доброго сердца. Играл с благотворительной целью в любительских спектаклях, — вот и увлекся.
— Ах, эти любительские спектакли до добра не доведут!
После этого курские маменьки запретили своим дочкам и сынкам
участвовать в любительских спектаклях. И хорошо сделали.
И. П. Киселевский остался на сцене. И тоже хорошо сделал.
***
Как идут на сцену? Обыкновенно в таких случаях действуют «без
полного разумения». «По молодости». Это совершают обыкновенно «в
запальчивости и раздражении».
И. П. Киселевский
И. П. Киселевский пошел на сцену «с заранее обдуманным намере(1839-1898)
нием». Обыкновенно, «в актеры» попадают случайно. Глядя на И. П.
Киселевского, этого артиста с головы до ног, вы должны признать, что
он случайно был моряком и нотариусом. Что его настоящее назначение – сцена. Что он рожден быть
на сцене. Что его поступление на сцену – не «случайность», а неизбежность. В его душе горел тот
священный огонек, который делал для него душной – нотариальную контору.
Б. А. Горин-Горяйнов (сын). Актеры. /Из воспоминаний. Л.-М.: Искусство, 1947, с. 21.
Киселевский Иван Платонович (1839-1898) – рус. актер. Учился в Морском кадетском корпусе. В течение 2 лет
служил во флоте в чине мичмана, затем перешел на должность мирового посредника Петергофского уезда. Эту службу он
скоро переменил на место старшего нотариуса окружного суда в Курске. Будучи актером-любителем, с успехом выступал
на сцене проф. т-ра в Курске. В 1871 вступил в труппу Курского т-ра. Затем играл в Казани, Смоленске, Одессе, Киеве и др.
городах. В 1879-82, 1888-91 был актером Александринского т-ра, в 1882-88, 1891-94 - моск. Т-ра Корша. С 1894 до конца
жизни работал в Т-ре Соловцова в Киеве. После своей смерти оставил большую семью (11 человек). Похоронен по желанию
семьи в Петербурге. Обладал блестящими внешними данными (выразительное лицо, прекрасная фигура, красивый голос,
благородные манеры), обаянием, художеств. вкусом. Однако, полагаясь на свой талант и не отличаясь хорошей памятью,
Киселевский мало работал над ролями, импровизируя зачастую текст пьесы.
45 Дорошевич Влас Михайлович (1864-1922) – журналист, театральный критик.
 Ужас! – франц.
43
44
52
Артистами не делаются. Ими родятся. Врожденный талант тянул его на сцену. И он бросил обеспеченную жизнь, завоеванное положение в обществе, чтобы переменить все это на необеспеченную,
неверную долю артиста. Хорошее известное он менял на неизвестное.
Так, орел, воспитанный в клетке, в неволе, широко расправляет крылья и уносится в небесную
высь при первом удобном случае. Потому что в то время как он бился в клетке, в его груди билось
сердце орла» 46.
«И. П. Киселевский – как рассказывает его современник Н. Никитич 47, - был ходячей энциклопедией всяких театральных вестей и слухов… Почему такой умный артист не поднялся до значительной высоты первоклассного мастера? Ответ дал сам же Киселевский в одном из своих писем…
«Вы интересуетесь – отчего я так равнодушен к провинциальным гастролям? Тут следуют два
пункта: во-первых, ленив, и во-вторых, - ленив, т. е. ленив ездить и ленив излишне работать… Ну её,
эту огромную популярность!»
Ну а наш «орел»-самоучка Николай Андреевич, поучаствовав какое-то время в любительском
музыкально-драматическом кружке, где уже начинал пользоваться репутацией хорошего актера, получил приглашение войти в состав кочующей драматической труппы во главе с антрепренером Н. И.
Новиковым 48, который до этого разорился в Одессе. Чтобы поправить свои дела, Новиков снял театр
в Таганроге. Н. А. Биязи отправился в сезон 1872/73 гг. завоевывать успех у зрителей ближайшего на
пути этого красивого портового города, расположенного на берегу Азовского моря.
Здесь жители, как настоящие южане, страстно любили театр, который, по мнению театроведов,
некоторое время стоял выше, нежели в других городах России, даже выше Одессы, за исключением
Петербурга, Москвы и Варшавы. Каждый горожанин был артистом, особенно в торговом деле. Богатые русские помещики и купцы, греческие и итальянские негоцианты не скупились на подарки тем,
кто пользовался у них успехом. Лучшие драматические труппы сменялись прекрасной итальянской
оперой. Не каждый российский город мог себе позволить принимать у себя пять лет подряд, начиная
с 1861 года, итальянскую оперу. Один из самых богатых людей Таганрога того времени грек Д. Алфераки даже содержал за свой счет итальянский оркестр. Избравший местом жительства Таганрог,
Нестор Кукольник 49 в одном из писем писал в 1868 году другу: "Итальянская опера до такой степени
хороша, что и я посещаю ее с удовольствием". С афиш не сходили имена самых известных гастролеров. В кафе "Траттория", которое было напротив театра, в антрактах сходилась публика, обсуждая
театральные дела. Билет на галерку стоил 20-30 копеек. Наверняка, среди зрителей находились на
галерке городского театра и гимназисты братья Чеховы, переодевшись в штатское. Блюстители юношеской нравственности не разрешали гимназистам посещать театр без родителей. На это требовалось
от гимназического начальства особое разрешение. Но «запретный плод сладок» и посещение театра
приходилось им отстаивать всякими ухищрениями, например, приклеивая усы и накладывая на лицо
грим. Позже А. П. Чехов напишет: "…Я рад за Таганрог. В самом деле, это недурной город, там любят театр и понимают" 50.
Процветание театра и увлечение итальянской оперой в Таганроге длилось недолго. Вступал в
действие коммерческий интерес. В 1873 году театр был передан в подчинение городской управы и
местные меценаты решили отказаться от оперы, а заодно c ними и театральная комиссия управы, которая сделала заключение: "Итальянская опера является роскошью, доступной только кружку богатой публики". Она еще пытается жить за счет гастролей в соседнем Ростове, но и здесь от нее отка46 Газ. «Одесский листок», 1896, № 320 (под заголовком «За день»). Прим. критика А.Р. Кугеля: «И.П. Киселевский
славился среди актеров тем, что был «барином» и обладал изящнейшими манерами». Кличка «барин» за ним закрепилась
еще и потому, что он с успехом дебютировал в пьесе А. И. Пальма «Старый барин» после В. В. Самойлова в одноименной
пьесе в Александринском театре.
47 Н. Никитич. Эволюция русского актера. См.: «Театральная газета», М., 1915, 4 окт. № 40, с. 11.
48 Новиков Никифор Иванович (1837-1890), род. в Саратове в арт. семье, все служили в т -ре: отец, мать,
два брата Федор и Петр. Выступая то в качестве актера, то антрепренера, всегда неудачника, Новиков прошел
трудную житейскую школу. Учился в Казанской гимназии. Был сначала суфлером на 10 р. в м-ц. В ролях комиков пользовался большим успехом в провинции: Астрахань, Ставрополь, Новочеркасск, Киев, Николаев, Кишинев, Тифлис, Одесса,
Таганрог, Харьков. С именем провинциальной знаменитости он появился на сцене Общедоступного театра С. В.
Танеева в Москве. В 1878 г. Новиков дебютировал с успехом на сцене Александринского театра в Петербурге .
Под конец жизни его известность несколько потускнела, в этом виноват был тогдашний репертуар, не позволивший артисту
развернуть во всю ширь свой мощный талант, а также сказывалась уже серьезная болезнь. В 1882 г. оставил имп. сцену,
снова играл и неудачно антрепренерствовал в провинции. В 1890 г. приглашен в моск. театр Корша, но перед открытием
театрального сезона заболел, слег в постель и скоро умер. Похоронен на Ваганьковском кладбище вблизи могил актера М.
П. Васильева-Гладкова и артиста моск. Мал. т-ра С. В. Шумского.
49 Кукольник Нестор Васильевич (1809-1868) - писатель, драматург, к некоторым его стихотворениям, ставшими романсами, композитор М. И. Глинка написал музыку.
50
Чехов А. П. Полн. собр. соч. в 20-ти томах. – М.: Гослитиздат, 1944-1951, т. XVII, стр. 161.
53
зываются под предлогом, что "опера ниже всякой критики" 51. Как сообщал в своих обзорах театральной жизни в провинции «Театральный альманах» за 1874 г., «публика здесь, так как и везде, помешана на Оффенбахе, однако, г. Новиков изредка угощает ее этим блюдом. Кроме того, здесь публика
разделилась на две партии: операманов (греки) и любителей драматического искусства (русские);
вторых меньшинство. Первые (большинство) поклялись антрепренеру вечной местью зa изгнание
оперы, дали слово не ходить в театр — и держать его свято. Репертуар весьма разнообразный. Комедии здесь идут очень хорошо, но сборов не делают; классический репертуар собирает массу, a Островский играется при пустом театре» 52.
Дело в том, что инициативу деловой жизни Таганрога в это время перехватил бурно развивающийся Ростов-на-Дону с превалирующим купеческим населением. В середине 70-х годов, когда была
проведена железная дорога в Ростов, этот город сделался торговым центром. Таганрог потерял свое
прежнее значение. Своим развитием Ростов обязан исключительно благоприятному географическому
положению, что и предопределило его функцию "ворот Кавказа" на важном перекрестке наземных и
водных путей сообщения, в окружении плодородных черноземов Прикубанья и Приазовья.
По отзывам современников Никифор Иванович Новиков, любимец южной публики, был замечательным актером (комиком) по призванию, добрым и отзывчивым человеком, честно служивший
сцене больше 30-ти лет. Да и все члены его даровитой семьи (братья Петр и Федор, отец и мать, жена,
две сестры и их мужья) были настоящими артистами, получившими широкую известность по всей
России. Наибольший успех имел Н. И. Новиков в пьесах Островского. Как припоминает С. Г. Ярон, в
составе труппы Новикова на летний сезон 1869 г. в Одессе играли Фанни Федоровна Козловская с
мужем Лисовским, которого все звали «Ленька» и который был очень плохим семьянином, сестра
Новикова Н. И. Степанова (по мужу), Е. Н. Новиков, П. М. Медведев, П. А. Никитин, Н. П. НовиковИванов и др.
В Таганроге Н. А. Биязи хотя и не выдвинулся на первые роли, но почувствовал себя более уверенно на сцене. Тогда не было в провинции ни театральной школы, ни театральной литературы. Начинающие актеры учились на опыте старших товарищей. Учебу им заменяли репетиции. Импровизированные наряды, скоропалительные замены под суфлера были обычным явлением. Жалованье небольшое, Никифор Иванович платил всем артистам без задержек и на первых порах денег хватало на
пропитание и жилье. Освоившись в городе, Биязи завел полезные знакомства, приобрел новых друзей
и определенный сценический и житейский опыт. Здесь он познакомился и подружился с Сергеем
Пальмом 53, который после гимназической скамьи дебютировал в 1868 г. на сцене харьковского театра как водевильный актер в труппе Николая Николаевича Дюкова, в которой числилось 24 актера и
16 актрис.
Вслед за Вальяно в Ростове, Дюков поставил впервые в Харькове оперетты «Прекрасную Елену»,
«Синюю бороду» и другие шедевры Жака Оффенбаха, отдавая дань зарождавшейся моде на оперетту
в России. Дюков солидно организовал здесь театральное дело. В его драматической труппе подобралось немало талантливых актеров и актрис: Н. Х. Рыбаков, М. П. Васильев-Гладков (комик) и Н. Н.
Николин 54 (в ролях вторых любовников), Н. С. Стружкин 55 и И. И. Лавров, очаровательные сестры
Ольга и Фанни Козловская (рано умершая), А. А. Немирова-Ральф с мужем, М. К. Стрельский, Л. А.
Дубровина-Александрова, Н. А. Кузьмина, Е. А. Алексеева. Актер старой школы Михаил Федорович
Яковлев пытался конкурировать на амплуа трагика с Анатолием Клавдиевичем Любским 56 и очень
злился, завидуя его успеху. Дюкову приходилось их мирить. Впоследствии оба сделались приятелями. Однако пристрастие Любского к спиртному делало свое пагубное дело: или он играл вдохновенно, блестяще, потрясая весь зрительный зал, или бормотал что-то себе под нос.
У Дюкова начинал свою сценическую карьеру юноша Иванов, вначале выступавший незаметным
актером, впоследствии ставший знаменитым, Митрофан Трофимович Иванов-Козельский. За кулисами как-то появился в качестве статиста и помощника реквизитора красивый, плохо одетый мальСм.: Итальянская опера. – www.taganrog.ru/culture/guide/theatre.shtml
Театральный альманах на 1875 год. Сост. А. Соколов («Театр. нигилист»). – СПб, 1875, с. 292.
53 Пальм Сергей Александрович, сын драматурга А. И. Пальма и актрисы К. Г. Пальм, приходился родным дядей Н. Н.
Биязи, старший брат его матери.
54 С. Г. Ярон пишет, что Николин Николай Николаевич (наст. фам. – Бутович) талантливостью не обладал, но был
большой труженик. Рассказывали, что он был богатый помещик, а на сцену пошел из-за несчастной семейной жизни. Позже, примирившись с семьей, навсегда оставил театр.
55 Стружкин Николай Сергеевич [псевдоним, наст. фам. - Куколевский (1842—1889)], драм. актер и поэт, сотрудничал
в журналах «Будильник», «Зритель», «Мирской толк».
56 Впоследствии А. К. Любский спился, скитался грязный и оборванный по провинции, пока не был помещен стараниями М. Г. Савиной в "Убежище для престарелых артистов" в Петербурге в 1896 г. вместе с М. Т. Ивановым-Козельским.
51
52
54
чик, который бегал по городу, собирая реквизит для спектаклей. Однажды его заметили в толпе статистов. Таким было начало службы в театре юного красавца, актера исключительного дарования Федора Петровича Горева. Красота и талант помогли его успеху в незатейливых ролях старого репертуара. Здесь же летом 1870 г., на сцене появилась мало кому известная будущая прима Саратовского
и Александринского театров Мария Гавриловна Савина на положении водевильной хористки за 50
руб. в месяц. В Харькове, без родных и близких, она оказалась беспомощной. Перед выходом на сцену она робела до потери сознания. В труппе Дюкова Савиной не повезло. Здесь набралось, как видим,
много «имен». В «Прекрасной Елене» она была среди гречанок, приносящих в жертву Венере, и вся
ее роль заключалась в четырех строках:
Прими мои корзины –
Они из тростника,
В них фунта три малины
И ножка индюка.
В 16 лет нужда и одиночество толкнут ее к раннему неудачному замужеству за актера Николая Славича (по сцене Савина),
игравшего у Дюкова первых любовников, бывшего морского
офицера с сомнительной репутацией 57.
В труппе особенно выделялся неподдельным юмором и комическим талантом дуэт — Аркадий Большаков 58 и Мария
Акенфьева, скрепленный впоследствии семейными узами. Эта
пара выступала успешно как в оперетте, так и в драме. Большим
успехом пользовались дочь Дюкова (по сцене Дубрович) 59 и
молодой М. В. Лентовский (на положении артиста и режиссера),
исполнявшие в опереттах роли с пением и танцами. Он уже
прошел актерскую школу, поступив на службу в 1869 г. к известному антрепренеру П. М. Медведеву, труппа которого давала представления зимой в Казани, а летом в Саратове. В сезоне
1869/70 года он ушел от Медведева и начал работать в антрепризе Дюкова. С тех пор, как Лентовский стал режиссером, в
репертуаре Харьковского театра наряду с драматическими спекМ. Г. Савина. 1870 г.
таклями оперетта и водевиль заняли весьма заметное место. Следующий театральный сезон 1871/72 года он служил в Одессе, в
труппе известного циркового антрепренера-немца Вильгельма Сура не только как артист и режиссер,
но и как управляющий. Здесь он также насаждал опереточный репертуар, который публике нравился.
Отсюда Лентовский отправится в Москву, где после удачного дебюта будет снова принят на импераАктер Аркадий Большаков, познакомившись со Стремляновой (1-й псевдоним, 2-й – Савина), с ходу предложил ей
руку и сердце, на удивление всем бросил пить. Затем разыгралась закулисная интрига. Актриса Борисова подучила рецензента местной газеты публично оскорбить Стремлянову фразой, намекающей на интимность. Тут-то и выступил новый «герой» Савин в роли благородного рыцаря и заступника. Оказавшись свидетелем этой сцены, он нанес оскорбителю увечья и
изуродовал глаз. Вызвали полицию, весь Харьков знал о скандале. Избитый рецензент подал в суд. Тут же Савин объявил
Марии Стремляновой, что просит ее стать его женой и вместе с ним уехать в Калугу, куда он уже получил приглашение на
первые роли. Растерявшаяся в возникшей ситуации Мария поспешно согласилась и их брак был зарегистрирован 5 июня
1870 г., Скоропалительное предложение Савина было вызвано отнюдь не любовью, а скорее в глазах остальных выглядеть
рыцарем. Бракоразводный процесс с ним затянется до сентября 1881 г.
58 Их сын Большаков Николай Аркадьевич (1874-1958) стал оперным певцом (тенор), засл. арт. РСФСР (1924), дебютировал в Харьковской опере, гастролировавшей в Петербурге в 1899 г., обладал большой музыкальностью и незаурядным
драматич. талантом, мягким и вместе с тем сильным, звонким голосом. В репертуаре было св. 110 партий в операх и опереттах. В 1905—1929 гг. пел в Мариинском театре. Похоронен на кладбище Литераторские мостки в С.-Петербурге.
Как пишет С. Г. Ярон, комик-буфф Аркадий Большаков «был очень талантливый артист, к сожалению мало над собой
работавший. Он был малограмотен, по профессии портной, но театр любил с детства и решил во что бы то ни стало сделаться актером. Это ему удалось и настолько, что в короткое время имя его стало известным в театральном мире. Служа у
Дюкова, он влюбился в молоденькую актрису Акенфьеву, но не встретив сочувствия, запил. Хотя впоследствии Акенфьева
и вышла за него замуж, но пить Большаков не бросил и чем дальше, тем больше предавался пьянству, забывая о театре и
семье. По этой части были тогда и другие любители: Славский, Любский, Рютчи и Максим Лавров.
Большаков был добрейшей души человек, вежлив и любезен, но… пока был трезв; в пьяном виде Большаков был неузнаваем, он лез на скандалы и был до того невоздержан, что все его избегали… Затем заболел плевритом, начал вести
прежний образ жизни и в скором времени умер». – См.: С. Г. Ярон. Воспоминания о театре (1867-1897), Киев, 1898, с. 144.
59 Дубрович вскоре вышла замуж за Виктора Людвиговича Форкатти, в прошлом телеграфист [псевд., наст. фамилия Людвигов, (1846-1906)], поступившего в труппу Дюкова; артист, режиссер провинц. т-ров, театров Лентовского и Ф.А.
Корша, антрепренер в Харькове, Одессе, Тифлисе, Кисловодске.
57
55
торскую сцену московского Малого театра. Но не она создаст ему широкую популярность «мага и
волшебника» по всей России, а он сам достигнет колоссального успеха, создав свой первый в Москве
частный театр в 1876 году, используя опыт народных балаганов, гуляний, ярмарочных и садовых развлечений.
На первых ролях в опереттах заявила о себе и стала очень популярной в провинции несостоявшаяся оперная певица Мариинского театра Ольга Васильевна Кольцова, племянница знаменитой Д.
М. Леоновой. Покинув Петербург, она устроилась на первых порах в Кронштадте в 1872 г., в драматической труппе М. И. Раппопорта. Труппа подобралась образцовая: Мельникова-Самойлова, Глебова, Ф. Козловская, Рыбчинская, Семенова, Чернявская и ее муж Чернявский, Горев, Никитин, Стрельский, Бибин, Осокин, Завадский, Весеньев, Уманец, Бураковский. Отслужив сезон, некоторые из
названных артистов отправились в Казань, другие поехали искать пристанища в Саратове, Харькове,
Одессе и других городах.
Здесь же у Дюкова начинал играть Василий Николаевич Андреев (по сцене Андреев-Бурлак),
прибывший из Симбирска, где он до этого в антрепризе Н. И. Иванова переиграл уже много водевильных и выходных ролей. После Дюкова Харьков не имел больше такого блестящего состава артистов. Разнообразный репертуар, прекрасные по тому времени костюмы и декорации – все это сразу
же привлекло внимание харьковской публики, валом валившей в театр. Отношение публики к актеру
в основном было уважительное.
«Хитрый хохол» Дюков, красивый мужчина лет 50-ти, был отставным чиновником (коллежским
секретарем) родом из Полтавы, очень находчивым и остроумным. В антрепренеры попал совершенно
случайно. Театр в Харькове перешел в наследство его жене от тещи, и он взялся за антрепризу. Человек малообразованный и прежде далёкий от театра, он оказался хорошим организатором, умевшим
комплектовать и сохранять сильные по актёрскому составу труппы, чётко вести финансовую сторону
дела. Отношения Дюкова с актерами были корректно-официальные. Его сын Николай (рано умерший) исполнял обязанности режиссера, распределял роли, советуясь с опытными актерами, следил за
дисциплиной. Если актер, получая жалованье лично от антрепренера Дюкова-старшего в последний
месяц осенне-зимнего сезона, выходил из его кабинета после беседы с кислым лицом, все понимали,
что приглашение на следующий сезон этот актер не получил; если же с сияющим лицом, это означало – да.
Отслужив два сезона у Дюкова, Сергей Пальм перешел в труппу Н. И. Новикова, где произошла
его встреча в Таганроге с Николаем Андреевичем Биязи, которая по своим последствиям станет определяющим фактом в их дальнейшей судьбе.
Однажды к Н. И. Новикову явился худощавый гимназист и рассказал, что в отсутствие своего
отца, который уехал на пару недель из Таганрога в Ростов, очень хочет попробовать себя в роли артиста. Новиков внял настойчивым просьбам юноши, назвавшийся Аркадием. Через несколько дней в
труппе прибавился еще один актер на 40 рублей в месяц – Аркадий Яковлевич Чернов 60. О его необыкновенном голосе заговорили так, что Новиков увеличил ему жалованье до 75 рублей. Перейдя от
Новикова в труппу Г. С. Вальяно, Чернов имел ошеломляющий успех. Сразу зарекомендовал себя
очень старательным, к ролям относился серьезно, избегая попоек и разгула. Он стал всеобщим любимцем публики, впоследствии знаменитым опереточным артистом в провинции и оперным певцом в
Петербурге и за границей.
Театральный сезон в Таганроге, продолжавшийся до великого поста (начало марта - конец апреля), для труппы Н. И. Новикова закончился снова неудачно. Рассчитавшись с артистами и обслуживающим персоналом, оплатив за аренду театра и не заработав на этом деле никаких барышей, Новиков со своей семьей отправился в Харьков набирать новый состав труппы на летний сезон и арендовать театр в саду «Шато-де-Флер», где ему придется выдерживать конкуренцию с Дюковым. По
60 Чернов Аркадий Яковлевич [сцен. псевд.; наст. фам., имя и отч. - Эйнгорн Абрам Янкелевич (1858-1904)] известный оперный певец (баритон). Род. в семье купца. В 1870-х гг. учился в Таганрог. гимназии (здесь дружил с А. Чеховым). Уйдя из гимназии, поступил в труппу Н. И. Новикова в Таганроге, но вскоре перешел в оперетту к Вальяно, где стал
пользоваться большим успехом. Стремясь, однако, к более серьезным задачам, начал обучаться пению в Петерб. консерв.
(кл. С. Габеля), затем совершенствовался в Милане (у Э. Джиральдони), где выступал в операх и опереттах на сценах Милана и Венеции. В 1886 выступал в Петерб. оперетте (т-р-сад "Ливадия" А. Картавова), в труппах И. Сетова и М. Лентовского
(т-р "Аркадия"). В 1886—І900 солист петерб. Мариинского т-ра. В 1891 гастролировал в Ницце, Париже, Брюсселе и Лондоне, в 1892 — в Лондоне, в 1894 — в Киеве, Одессе, Ростове, Казани и др. Его партнерами на сцене были В. Куза, Е. К.
Мравина, Т. Любатович, Н. Салина, М. Славина, Ф. Стравинский, Н. и М. Фигнер, Ф. Шаляпин, Л. Яковлев. В 1900 г., выступая в партии Эскамилио из оперы Ж. Бизе "Кармен", потерял рассудок, был помещен в больницу для умалишенных,
начался прогрессирующий паралич и его поместили в дом призрения, где и скончался. Похоронен на Северном кладбище
(СПб., бывш. Успенское до 50-х гг. XX в., 3-е Парголово).
56
пути они с огорчением узнали, что Одесса лишилась театра, который впервые открыл свои двери для
одесситов 10 февраля 1810 года. Пожар случился 2 января 1873 г., в следующем году та же участь
постигла театр в Казани.
Сергей Пальм уехал в Полтаву навестить отца Александра Ивановича и младшего брата Григория, который учился в 6-ом классе местной гимназии. Н. А. Биязи лето провел в родительском доме,
повидался с одесскими друзьями, отдохнул. К началу очередного сезона С. А. Пальм и Н. А. Биязи,
договорившись заранее, прибыли в конце августа в Ростов-на-Дону. Там они были приняты к обоюдному удовольствию в состав труппы Г. С. Вальяно 61. От Дюкова перешли сюда же В. Н. АндреевБурлак и О. В. Кольцова.
Надо сказать, что в лице Вальяно провинция обрела подлинного энтузиаста и пропагандиста оперетты. Он становится первым организатором стационарной опереточной труппы в 1869 году, которая
просуществовала до 1876 г. Это была первая попытка создания театра с достаточно стабильным актерским составом в тех условиях, которые вынуждали артистов без конца бродить, как говорили "из
Вологды в Керчь и обратно» 62. Оперетта – эта «незаконная дочь оперы», очень полюбилась в Ростове
купеческим сынкам и студентам. Успех или неуспех актера устанавливался именно ими, восседавшими, как правило, на галерке. Новый в то время театральный жанр начал главенствовать довольно
долго, а драматический театр публика никак не хотела признавать. Многочисленные попытки некоторых антрепренеров заменить оперетту драмой успеха не имели. И только в начале 90-х годов XIX
века, когда оперетта начала деградировать и переживать упадок, отношение к драме положительно
изменилось. К сожалению, дореволюционная оперетта в итоге приобрела на русской почве характерные признаки низкопробного балагана.
За многие годы накопилась обширная литература о истории зарождения и распространения оперетты в России. В данной книге мы будем знакомиться в популярном изложении с историей оперетты
лишь в той части, где будут действовать лица, имеющие отношение к главным участникам нашего
повествования.
А сейчас познакомимся поближе с деятельностью антрепренера-любителя, отставного корнета
Григория Ставровича Вальяно, с именем которого связана целая эпоха в истории русской оперетты. В
нем одном соединились разные виды деятельности: артиста драмы и оперетты, режиссера, антрепренера и плодовитого переводчика с французского и немецкого языков. Начинал свой театральный путь
Вальяно в Таганроге в качестве актера. Вскоре он переехал в Ростов уже хозяином арендованного им
драматического театра и сразу выделился среди других держателей антрепризы. Многие актеры
стремились попасть к нему на службу. При составлении труппы Вальяно отдавал предпочтение прежде всего наружной красоте актеров и актрис, платил им хорошо и аккуратно. Четыре года (18641868 гг.) под его руководством в городе играла драматическая труппа (ведущий актер и реж. Д. И.
Зубович), арендуя Гайрабетовский деревянный театр-сарай (по имени армянского богача К. М. Гайрабетова из Нахичевани, владельца театра), который находился в самом центре старого Ростова, на
Садовой улице. Сцена была мала и неудобна. Тем не менее, такие пьесы как «Старый барин» и «Наш
друг Неклюжев» А. И. Пальма, «Лес» и «Гроза» А. Н. Островского, «Разбойники», «Коварство и любовь» Ф. И. Шиллера имели успех. И хотя театр освещался керосиновыми лампами, как ни странно,
здание ни разу не горело. Из-за своей ветхости оно было снесено в 1896 году.
Неизвестно, имел ли Григорий Ставрович родственное отношение к знаменитому в связи с контрабандными махинациями в Таганроге греческому миллионеру Марку Афанасьевичу Вальяно, невероятные похождения которого попали в поле зрения молодого Чехова. В его раннем рассказе "Тайна
ста сорока четырех катастроф, или русский Рокамболь" есть упоминание о нашумевшем в русской и
заграничной прессе деле Вальяно в 80-х годах XIX столетия. Но нам доподлинно известно, что первое незабываемое переживание, которое испытал 13-тилетний гимназист Антон Чехов от посещения
таганрогского театра вместе со своим младшим братом Иваном, связано с труппой Вальяно, которая
давала в 1873 году оперетту Жака Оффенбаха "Прекрасная Елена". Об этом рассказал много лет спустя Иван Павлович. Возвращаясь домой, "мы всю дорогу, не замечая ни погоды, ни неудобной мостовой... оживленно вспоминали, что делалось в театре". Ах, каким праздничным островком в жизни на
61 Вальяно Григорий Ставрович (1823-1888) - актер и театральный антрепренер. Окончил Царскосельский лицей, служил некоторое время в уланах. Выйдя в отставку в 1862 г., он поселился в Таганроге, в кругу своих многочисленных и богатых родственников. Взяв в аренду Ростовский (на Дону) театр, Вальяно продержал его в блестящем состоянии до 1876 г.,
разорился и обречен был на кочевое положение наемника в чужих антрепризах, служил вторым режиссером у М.В. Лентовского, затем в Петербурге в антрепризе С. А. Пальма, а в 1888 умер в нищете во Владикавказе. После смерти Вальяно за его
наследниками было закреплено авторское право более чем на 40 переведенных им оперетт.
62 По пьесе А. Н. Островского «Лес».
57
фоне лавки "колониальных товаров", на фоне мелочного деспотизма отца показался юному Чехову
театр! С каким благоговением входил он всякий раз после этого спектакля в его ярко освещенные
двери! Потом, в одном из писем Суворину он признался, что для него «не было большего наслаждения, как сидеть в театре» 63. Когда выступали две молодые опереточные артистки О. Кольцова и Н.
Полонская, то театралы разделились на две партии: одна партия на поклонников Кольцовой, а другая
– Полонской. Чтобы отличаться, каждая партия повязывала галстук определенного цвета. В ожидании приезда из Ростова любимых артисток молодежь каждый раз выстраивалась на причале Азовского моря в любую погоду. «На галерее партией Кольцовой руководил 15-летний мальчик, — рассказывает современник-ростовчанин, театральный рецензент Борис Камнев, — неустанно, до седьмого пота, выкрикивавший «бис» и «браво» по адресу своего кумира и шикавший столь же неистово по адресу Полонской» 64. Этим мальчиком был однокашник Чехова, будущий известный оперный артист Аркадий Яковлевич Чернов [(наст. фамилия Эйнхорн Абрам Янкелевич (1858-1904)]. Как пишет литературовед М. Семанова, «по-видимому, под его «руководством» таганрогские гимназисты преподнесли Кольцовой во время представления «Прекрасной Галатеи» перламутровый альбом с обещанием доставить впоследствии к нему «свои карточки» и во время одного из спектаклей с ее участием
отправили с галереи сотни голубых листочков с налитографированными золотыми буквами: «Vivat,
Кольцова!». В числе этих поклонников был и молодой Чехов, тоже носивший, по воспоминаниям современников, цветной галстук в честь любимой артистки» 65. Но когда эта же опереточная примадонна выступала в Казани, то чуть ли не 150 студентов устроили ей обструкцию в знак протеста против
постановки опереточных спектаклей, воспринимая их как рассадник морального разложения. В результате этого скандала они были привлечены к судебному разбирательству 66.
Г. С. Вальяно, блестящий гусар, богатый помещик, получив
громадное наследство от отца, он почти три четверти состояния
не замедлил прокутить. Познакомившись с опереттой в Париже
и вернувшись к себе в Таганрог с остатками своего состояния,
он так увлекся театром, что в один прекрасный день сразу порвал все связи с прошлым, бросил военную службу и сделался
актером и антрепренером, всецело посвятив себя театру. Конечно, этот смелый его поступок вызвал в родне и в обществе, в
котором он вращался, суровое осуждение, а порой и недоумение, как мы уже видели на примере И. П. Киселевского. Как?
Променять военную карьеру и светское общество на театральные подмостки? Превратиться в жалкого фигляра? Непонятно,
непостижимо!
Для полноты рассказа о ростовском антрепренере воспользуемся воспоминаниями артиста А. З. Бураковского 67, который
следовал в составе труппы режиссера А. А. Яблочкина 68 из Петербурга в Тифлис, согласившись исполнять там небольшие
роли и одновременно обязанности суфлера. Во время трехдневной остановки в Ростове Бураковский имел возможность побывать в театре Вальяно. «Ростов-на-Дону, – пишет Бураковский,
Яблочкин А. А. (1821-1895)
А. П. Чехов. ПСС в 20-ти томах (1944-1951), М., Гослитиздат, т. XVII, с. 244.
Б. Камнев. Театральные воспоминания. Одесса, 1895, с. 56.
65 М. Семанова. Чехов в школе //Театральная жизнь Таганрога. - Л.: Учпедгиз, 1954. (электронная версия)
66 М. О. Янковский. Оперетта. – Л.-М.: «Искусство», 1937, с. 269.
67 Бураковский Александр Захарович (1844-1910) - рус. артист драмы и оперетты. Учился в Коммерч. уч-ще. В 185867 выступал в Петербурге в арт. кружке в т-ре "Пассаж" у графа Кушелева-Бкезбородко и княгини Суворовой, а затем в
Аракчеевских казармах. В 1867 играл в драм. труппе в Тифлисе, затем в течение 40 лет в опереточных труппах в Ростовена-Дону, Одессе, Киеве, Казани, Смоленске, Рязани, Харькове, Царицыне, Астрахани, Саратове и др. городах России. В
1878 играл в драме, после чего вернулся в оперетту. Создал многочисл. комич. образы в классич. и соврем. опереттах. Обладал ярким комич. талантом, был известен как блестящий мастер диалога. См.: А.З. Бураковский. Почти полвека./ Восп.
артиста, СПб, 1902, с. 15-17.
68 Яблочкин Александр Александрович (1821-1895) - режиссер и актер, отец нар. арт-ки СССР А.А. Яблочкиной
(1866-1964). С 1834 г. занимался в Театр. уч-ще по классу пения и контрапункта, затем перешел в драм. класс. В 1841-46 и
1851-74 гг. работал в Александринском т-ре, сначала как актер, затем как режиссер (с 1868 - гл. режиссер). Исполнял роли
молодых любовников в водевилях. В 1846-51- режиссер рус. т-ра в Тифлисе (был организатором этого т-ра), в сезоне
1879/80 - Одесского т-ра; ставил также спектакли в моск. т-ре Корша, в т-ре Лентовского. Яблочкин с большим успехом
ставил также оперетты: "Орфей в аду", "Птички певчие", "Прекрасная Елена" Оффенбаха и др. в Александринском т-ре.
Выступал как переводчик водевилей.
63
64
58
– может считаться, так сказать, родоначальником «трикового мира» 69, т. е. оперетки. Ни в Москве, ни
в Петербурге не знали еще этого жанра, как уже там он процветал под управлением антрепренера,
прогоревшего ротмистра Гродненского гусарского полка Григория Ставровича Вальяно. Он был грек
по происхождению, очень образованный, превосходно воспитанный, знал языки не только французский и немецкий, но даже итальянский и английский. Он сам отправился за границу, накупил там
громадное количество либретто французских и немецких опереток и первый ввел в матушке России в
русском драм. театре опереточную труппу. <…> Г. С. Вальяно, играя комические роли, не стеснялся
ничем, выдумывал фокусы и эффекты такие, что волосы подымались дыбом». <…> «Сам Г. С. Вальяно, несмотря на свой солидный возраст, играл и молодых людей, и комиков, – словом, брал на себя
все выигрышные роли. В комических ролях он так шаржировал и так подчеркивал некоторые двусмысленности, что, играй он так в другом городе, его не только бы выгнали со сцены, но и выслали
бы, вероятно, из города» 70. «В «Прекрасной Елене», играя роль Калхаса, он в последнем акте намачивал простыню водой и покрывал этой мокрой простынею нижнюю часть спины и, поворачиваясь к
публике затылком, показывал такую картину, что дамы не выдерживали и уходили из театра» 71.
Здесь следует заметить, что в построении «потребительского» репертуара своего театра Вальяно
все-таки шел по пути равнения «на кассу» и его труппа старалась угодить вкусам тогдашних зрителей. За вкусами публики приходилось тянуться прежде всего антрепренерам, а затем волей-неволей и
артистам.
А вот рассказ о Вальяно другого его современника, Григория Александровича Пальма (по сцене Арбенин, второй родной дядя Н. Н. Биязи по материнской линии).
«Оставив в стороне всякие материальные соображения, – пишет Г. А. Пальм, – Вальяно собрал
большую и удачную по своему подбору труппу и взял в аренду два театра: в Ростове-на-Дону и соседнем Таганроге. Постоянным местопребыванием труппы был Ростов, а в Таганрог посылалась несколько раз в месяц часть труппы. Репертуар составлялся из драм, комедий, водевилей и, впоследствии, опереток. Сам Вальяно все свои симпатии перенес на оперетку. Зная хорошо музыку и отлично
владея французским и немецким языками, Вальяно завел сношения с Парижем и Веной, откуда, из
первых рук, получал новые оперетки и сам же переводил или переделывал их для русской сцены 72.
Кроме «Прекрасной Елены», «Орфея в саду» и «Периколы», все остальные оперетки ставились на
русском языке в Ростове у Вальяно, а затем уже на других русских театрах, включая и столичные.
Работоспособность Вальяно была изумительной. Он спал не более 4-5-ти часов в сутки, большею
частью сидя в кресле, а все остальное время посвящал работе. Оперетки он переводил по ночам и непременно стоя за конторкой. Будучи недюжинным художником, Вальяно сам рисовал модели костюмов, делал макеты для декораций, а зачастую сам рисовал декорации. Он не жалел денег на постановку и обставлял пьесы подчас роскошно. На квартире его в громадном зале целые дни и вечера
шились костюмы, изготовлялись бутафорские вещи и прочее.
Постановка оперетты Лекока “La fille de madame Angot” 73 в маленьком ростовском зимнем театре (ныне уже не существующем) обошлась Вальяно в три с половиною тысячи, что по тем временам для провинции считалось просто сумасшествием. Страстный любитель играть, Вальяно участвовал в каждом спектакле, в то же время режиссируя, ставя лично каждую новую пьесу. Вальяно дышал
театром, вне театра его ничто не интересовало, без театра он не мог прожить ни одного часа.
Ростовская публика переполняла театр, аншлаг на театральной кассе «все билеты проданы» был
почти обычным явлением, и тем не менее фанатик-антрепренер не избежал общей антрепренерской
участи: влез в долги, спустив все свое состояние в 2-3 года, и прогорел… Со слезами на глазах поки-
69
Так окрестили в прессе опереточные труппы, артисты которых выходили на сцену в плотно облегающих тело костюмах из тонкого трико (франц. tricot, от tricoter - вязать).
70 А.З. Бураковский. Закулисная жизнь артистов. М., 1906, с. 188.
71
«Петербургский дневник театрала», апрель 1904, № 15, с. 8-9.
72 Литературовед М. Семанова дала следующую критическую оценку переводам Вальяно: «…водевили, наскоро переведенные и подготовленные, модные в ту пору оперетки, истолкованные местными переделывателями (Вальяно и др.) и
актерами не с сатирической, а с вульгарно-эротической стороны». См.: М. Семанова. Чехов в школе //Театральная жизнь
Таганрога. - Л.: Учпедгиз, 1954.
А.З. Бураковский в воспоминаниях привел небольшой пример вольного на скорую руку перевода Г. С. Вальяно из оперетты «Разбойники»: «…Там есть в оригинале такая фраза: “Cette affaire n'est pas claire” (франц. - В этом деле нет ясности.).
Эту фразу Вальяно переводит так: «Эта дочка просто точка, просто точка с запятой, носом чую запятую, против всех она
пошла». Галиматья ужасная». См.: «Петербургский дневник театрала», апрель 1904, № 15, с. 8.
Как весьма плодовитый переводчик, Вальяно состоял членом русского Общества драм. писателей и композиторов. Качество его переводов было весьма низким. Такую оценку дал автор «Критико-библиографического словаря» С. А. Венгеров.
73 Оперетта Ш. Лекока "Дочь мадам Анго".
59
дал он любимый Ростов, где началась его театральная деятельность, Ростов, носивший на руках своего антрепренера.
Больной, с разбитыми нервами и пустыми карманами, бедняк Григорий Ставрович переселился в
Петербург и вынужден был, спрятав в дальний ящик самолюбие, подвизаться у Егарева 74, перед полупьяной кафешантанной публикой. Затем старик перекочевал в Москву к приютившему его Лентовскому. У Лентовского Вальяно работал, пока хватало сил; из Москвы поехал опять в Петербург,
где пробыл недолго, а оттуда в провинцию, где вскоре и умер.
Богач-помещик, светский лев, душа аристократического общества, окончил свое житейское поприще больным, всеми забытым бедняком!» 75
В силу своей природной широты натуры и полной деловой неприспособленности Вальяно потерпел крах. Вальяно разорился, актеры оказались на улице. Все это случилось потом, а пока Н. А. Биязи
поступил в опереточную труппу здравствующего Вальяно на небольшие роли и начал постигать все
тонкости сценической игры нового для него жанра. "...К каждой оперетке, к каждой феерии требовались новые декорации, реквизит, масса артистов, — вспоминает театральный журналист Борис Камнев. — Все оперетки шли с участием хоров Казанской церкви и еврейской синагоги, а для изображения войска, народа приглашались солдаты, в некоторых действиях выводились лошади, ослы, нужно
было сооружать корабли, изображать полеты, пожары, поезда и пр. При размерах тогдашней сцены
это было адским трудом, который мог преодолеть лишь такой человек, как Вальяно" 76.
Почти 12 лет подряд он держал антрепризу в Ростове и Таганроге. Его пример и опыт породил
целый ряд чисто опереточных театров в России. Зрительные залы наполняются только в те дни, когда
идет оперетта. Она становится на продолжительное время модой дня, проникнув почти одновременно
и на столичную сцену, где ее начал активно культивировать режиссер Александринского театра А. А.
Яблочкин. Оперетта пришлась по вкусу не только гимназистам, студентам, чиновникам и купцам, но
и отчасти дворянам и нарождающейся буржуазии. В то время оперетты, такие как «Синяя борода»,
«Орфей в аду», «Птички певчие», «Разбойники», были совершенно новые для российской сцены.
Как только оперетта обрела “свой дом” в ростовском театре, в
труппу Вальяно потянулась талантливая молодежь: Василий Андреев-Бурлак, Аркадий Чернов, Александр Давыдов, Николай Биязи и
другие. Вслед за Сергеем Пальмом вскоре в труппу поступит после
окончания самарской гимназии его младший брат Григорий, выбрав
себе сценический псевдоним Арбенин, видимо, чтобы избежать путаницы из-за одинаковой фамилии со старшим братом. Пока он продолжает учебу в гимназии, берет уроки игры на скрипке. Пару лет
спустя здесь появится в качестве дебютантки их младшая сестра
Ксения (по сцене Слободина 77), образовав таким образом своего рода семейное театральное товарищество. Она живет в Николаеве у
бабушки по материнской линии.
Забегая несколько вперед, попробуем заглянуть в их будущее.
Каждый из них прошел свой путь. В процессе общения Николай Биязи познакомится поближе с Ксенией Пальм. Возникшие между ними близкие отношения во многом поддерживались общим увлечением сценой. В итоге их сблизит театр, где изначально определилась
судьба каждого из них. Время распорядится так, что Ксения Пальм и
Николай Биязи чуть позже станут мужем и женой, а Сергей Пальм
соответственно сочтется законным браком с опереточной примой
В. Н. Андреев-Бурлак
Ольгой Кольцовой. Они станут заметными фигурами в театральной
(1843-1888)
среде.
Егарев Василий Никитич (1826-1897) - купец-антрепренер (СПб), в 1864 открыл "Рус. семейный сад", получивший
назв. «Демидов сад». Здесь отдыхали жители Коломны (предместье СПб.), проходили нар. гуляния, выступали хоры, оркестры, устраивались концерты. В последнюю четверть 19 в. сад стал местом вечерних развлечений "золотой молодежи"
(петербуржцы иронически называли его "Демидрон"). В 1871 г. арендовал театр «Буфф», где процветала франц. оперетта.
75 Журнал «Исторический вестник», ноябрь 1912, № 11, т. 126, с. 740-741.
76 Б. Камнев. Из ростовской старины //Опубликовано в газете "Приазовский край" в 1890-х гг.. См.:
http://www.dramteatr.rostov.ru
77 Она взяла этот сценический псевдоним, вероятно, из романа своего отца «Алексей Слободин».
74
60
Несмотря на то, что Василий Андреев (по сцене Андреев-Бурлак) 78 играл в труппе Вальяно короткое время, Николай Биязи навсегда подпал под обаяние этого талантливого актера. Василий был
большим оригиналом, занимательным рассказчиком, общительного нрава и находился в центре любой веселой компании. «Он был очень некрасив собою: какие-то выцветшие блуждающие глаза и оттопыренная нижняя губа, – вспоминает К. Ф. Вальц, мудрый пиротехник и машинист сцены, – но эта
далеко неприглядная наружность не мешала ему создавать поразительные образы» 79. Через несколько лет слава о нем разнесется по всей России и все театралы надолго запомнят эту исключительно одаренную личность. Лев Толстой и Максим Горький восхищались простотой творчества Бурлака. Репин написал его портрет.
Из воспоминаний А. З. Бураковского об Андрееве-Бурлаке: «…Он был душевный, компанейский
человек, веселый рассказчик сцен и анекдотов, – не сочиненных, а взятых прямо из жизни бурлаков… Любил наш Вася Бурлачок покушать и попить…» 80.
Из воспоминаний волжского бурлака В. А. Гиляровского, друга Василия Андреева: «…Про него
ходила масса анекдотов, популярность его была громадна. Он любил весело выпить, лихо гульнуть,
посмеяться, пошутить, но так, чтобы никому его шутки обидны не были» 81.
Подружившись с Василием и подражая ему в чем-то, Биязи взял его фамилию и присоединил к
своей. С тех пор Биязи проходит на афишах и в прессе под двойной фамилией – Андреев-Биязи.
В опереточной труппе Вальяно в первый раз выступил Александр Давыдович Давыдов 82. Тогда
он был, по словам А. З. Бураковского, «самым заурядным актериком». Бураковский познакомился в
кофейной с Давыдовым в Тифлисе. Это был смуглый, красивый, армянский юноша с феноменальным
слухом и хорошей музыкальной памятью, который поступил хористом итальянской оперы в казенный театр сначала без жалованья, а потом получал 10 руб. в месяц. Нот он не знал. «Он имел громадный голос, – пишет Бураковский, – но что в нем особенно нравилось, это – его особенная манера
пения. Он все романсы пел по-своему и пел так, как никто другой не в состоянии был пропеть» 83.
Вскоре его увидели на сценах Владикавказа, Ростова-на-Дону и других южных городов. Возможно,
так и продержал бы его Вальяно на вторых ролях, но случилось так, что отставной корнет разорился
и его театр прекратил свое существование.
***
Летом 1875 г. Сергей Пальм решил себя испробовать впервые в роли антрепренера и создал свою
труппу актеров, пригласив Василия Андреева-Бурлака и некоторых актеров из труппы Вальяно, чтобы ставить спектакли. С этой ватагой молодых людей он приехал в Самару, где отбывал ссылку его
отец Александр Иванович. Для спектаклей был арендован хлебный амбар. В одном из этих спектаклей дебютировал на сцене под псевдонимом Арбенин 17-тилетний Григорий, младший брат Сергея.
Он неплохо играл на скрипке, и отец вынашивал планы устроить его в Петербургскую консерваторию, где уже училась старшая сестра Александра по классу фортепиано. Но, как говорится, не
судьба, да и нужной суммы не нашлось для оплаты за его учебу. А тут как раз появился брат Сергей
со своими актерами и Гриша вместо консерватории определился в артисты.
Андреев-Бурлак (наст. фам. - Андреев), Василий Николаевич (1843-1888) - русский актер. Род. в семье небогатого
симбирского помещика. После окончания гимназии учился в Казанском ун-те. Бросил учебу и служил на волжских пароходах, сначала пом. капитана буксирного парохода "Бурлак", а затем капитаном пассаж. парохода. Выступал на любит. вечерах в Симбирске и на пароходах с импровизацией юмористич. рассказов. Он дебютировал в 1868 в Ростове-на-Дону. Выступал гл. обр. в приволжских городах. Играя преимущественно характерные роли в развлекат. комедиях, водевилях и опереттах, А.-Б. привык пользоваться фарсовыми приемами, свободно обращаться с авторским текстом. Играл в Пушкинском
т-ре А. А. Бренко (Москва, 1880), к-рым он руководил совм. с М. И. Писаревым. После его закрытия в 1882 А.-Б. один сезон
служил в т-ре Корша. В 1883 организовал с Писаревым "1-е Товарищество русских актеров", гастролировавшее по городам
Поволжья. В промежутках А.-Б. гастролировал в различных антрепризах (Орел, Смоленск, Баку, Керчь и мн. др.). В этот
период А.-Б. выступил как зрелый мастер, развивающий щепкинские традиции в рус. т-ре. Он создавал образы "маленьких
людей", проникнутые гуманизмом, отмеченные юмором, теплотой, сочувствием. Умер в Казани, могила его утрачена.
79 К. Ф. Вальц. 65 лет в театре. – Л.: Academia, 1928, с. 188.
80 А.З. Бураковский. Закулисная жизнь артистов. М., 1906, с. 123.
81 Гиляровский В. А. Собр. соч. в 4-х томах. М.: 1999. Т. 1. Люди театра.
82 Давыдов Александр Давыдович [наст. фам. – Карапетян (1850-1911)], известный оперет. артист и исполнитель цыганских романсов (тенор). Учился в Москве в Лазаревском ин-те вост. языков, выступал статистом в опере. В 1872 Д. служил хористом в оперетте во Владикавказе, играл также и в драме. Среди сезона Давыдову пришлось заменить заболевшего
тенора и вскоре он стал любимцем публики. Служил в Бердянске, Ставрополе, Ростове-на-Дону и др. городах. В 1876 поступил в Общедоступный т-р Танеева в Москве, затем в Моск. арт. кружке, перешел в антрепризу М. В. Лентовского. В
1879-82 работал в моск. Малом т-ре. Имя его неразрывно связано с муз. «мозаикой» - «Цыганские песни в лицах». Он создал свой особый «давыдовский» стиль. Во 2-й пол. 80-х гг. он потерял голос. На склоне лет служил в Петербурге в страховой кампании, однажды простудился и умер от воспаления легких.
83
А.З. Бураковский. Закулисная жизнь артистов. М., 1906, с. 200.
78
61
Сестре Александре тоже не суждено было стать профессиональной пианисткой. Летом прошлого
года она приехала к матери в Ростов на каникулы и познакомилась с молодым адвокатом Иваном Феликсовичем Тхоржевским, после чего вышла за него замуж. Возвращаться в консерваторию ей не
пришлось. Зато в творческом содружестве со своим мужем Александра нашла в себе поэтическую
музу, занимаясь переводами с французского. Творя под общим псевдонимом «Иван-да-Марья» семейная чета Тхоржевских выпустила в 1893 году в Тифлисе (в год рождения племянника Николая
Биязи) "Полное собрание песен Беранже в переводе русских писателей". Выбор для перевода на русский язык политической сатиры Беранже периода Реставрации во Франции, обращенной к простому
народу, здесь явно не случаен. За этим выбором, отвечающим революционно-демократическим настроениям разночинцев, угадываются социально-политические воззрения на Кавказе самих переводчиков – дочери петрашевца Александра Пальма и потомка ссыльных поляков Тхоржевских.
Труппа Сергея Пальма, поиграв до конца сентября, перекочевала в другой город, оставаясь там
до нового 1876 года. Потом она вернулась снова в Самару и играла до середины февраля. Спектакли
посещались плохо, в результате антреприза лопнула и оказалась убыточной.
Спустя 4 года в редакцию театральной газеты «Суфлер» поступило письмо от самарского театрала под псевдонимом «Нуль», в котором он дал положительную оценку выступлениям труппы С.
Пальма в Самаре в сезоне 1875/76 гг. Вот что он писал: «В «Справочном листке» г. Самары помещена заметка некоего Е. Н. О[всянникова], в которой так постарался расхвалить труппу [под управлением Новикова И. П.], что втоптал в грязь почти всех прежних антрепренеров и между ними С. А.
Пальма (нынешнего антрепренера в Тифлисе). Е. Н. О[всянников] назвал всех прежних антрепренеров – спекулянтами, аферистами, которые жестоко эксплуатировали самарскую публику. Пока этот
доморощенный рецензент писал только для «Справочного листка», пока, стало быть, обманывал
только жителей Самары, я молчал и не указывал на неверность его заметок; но когда заметка того же
Овсянникова появилась в столичной газете, …я счел себя обязанным сделать некоторые возражения
на заметку г. Овсянникова, помещенную в № 73 «Суфлера». <…> Труппа г. Пальма сравнительно с
Новиковой - чудо из чудес. Г-жи Волгина, Брянчанинова, Зверева, Соколова, Стрельская, Полонская;
гг. Андреев-Бурлак, Тополевский, Озеров, Мещерский, Пузинский, Пальм, Арбенин – это артисты на
главные роли. Кроме того, «аферист-спекулянт» г. Пальм доставил Самаре возможность видеть незабвенного Павла Васильевича [Васильева 2-го] в его лучших ролях. При г. Пальме с замечательным
успехом шли «Горе от ума», «Разбойники», «Мария Стюарт», «Сумасшествие от любви», «Ревизор»,
«Горькая судьбина», «Бедность не порок», «Доходное место», «Блуждающие огни» и пр. …» 84.
Сергей Пальм, простившись с отцом и взяв с собой Григория, уехал в Ростов-на-Дону. Там служила актрисой его мать Ксения Григорьевна и проживала уже замужней сестра Александра.
***
Андреев-Биязи, поднабравшись опыта у Вальяно, и по примеру своего друга Сергея Пальма летом 1875 г. попробовал также стать антрепренером по рекомендации старших товарищей. С этой целью он прибыл в живописный город Житомир Волынской губернии, находящийся в 120-ти верстах
от Киева и 44-х до Бердичева. В то время железной дороги до Житомира не было. Ходили дилижансы.
Биязи явно шел на риск, благо завелись небольшие деньги. Тогда это было обычным явлением.
Да и жизнь в Житомире была намного дешевле, чем в Ростове. С набором актеров не было проблем.
Он снял городской театр и принялся «насаждать искусство». В репертуаре были не только оперетты и
водевили, но и драма. Съехались добропорядочные актеры, в основном молодежь, ни у кого ни гроша. С актерами Николай Андреевич старался не ссориться и расплачивался аккуратно, не нарушая
границы своего бюджета. Дело его наладилось, и о нем пошел гулять по провинции слух как о хорошем актере и руководителе.
Первый сезон оказался удачным, без потерь. Актеры были довольны. В труппе на второстепенных ролях начал выступать молодой Н. Н. Синельников 85, который в Харькове пел в опереточном
«Суфлер», СПб., № 78, 12(24) октября 1880, с. 3.
Синельников Николай Николаевич (1855–1939) - актер, режиссер, антрепренер, педагог. Нар. арт. РСФСР (1934).
Род. в Харькове в семье учителя. Гимназистом пел в церковном хоре. Театр. деятельность начал в 1873 в хоре харьковского
т-ра Н. Н. Дюкова, где проработал до 1875 г. Три года (1875-77) провел в т-ре Житомира (антреприза Н. А. Андреева-Биязи,
а затем Н. Савина), где впервые играл Пикилло (Птички певчие Ж. Оффенбаха) – впоследствии сыграл эту роль более 200
раз в различ. городах. Имел незаурядное муз. дарование, мягкий красивый тенор, в его репертуаре было до 40 ролей в оперетках (выступал в них до 1888). В т-ре г. Николаева в сезон 1877–1878 занял амплуа премьера в оперетте и молодого комика в драме. Провел два сезона в Ставрополе (1878–1880), сезон во Владикавказе (1880–1881), состоял в труппе антрепризы
под руководством П. М. Медведева в Казани (1881–1884), где с 1882 начал режиссерскую работу, затем в Ростове-на-Дону
(1884–1885), (1894-1900), в Москве реж. Т-ра Ф. А. Корша (1900–1909), руководил Харьковским т-ром до 1925, когда труп84
85
62
хоре у Дюкова в 1874 г. По его отзыву в Житомире он нашел все то, что было нужно для начинающего актера. Служил здесь, правда, временно актер Павел Александрович Никитин 86, выступал в различных драмах и комедиях. Чацкого в «Горе от ума» он играл посредственно, но читал грибоедовские стихи так, что заслушаешься. Когда читал русскую классику, то театр после этого просто ревел
от восторга.
В труппе Андреева-Биязи дебютировал в 1875 году в Житомирском
театре Гарин-Виндинг (по сцене Дмитриев) Дмитрий Викторович, который 13 лет будет играть на провинциальной сцене вместе с Николаем
Андреевичем. Но прежде чем стать актером, он несколько лет проработал здесь суфлером. Об этом периоде жизни он поделился своими воспоминаниями: «Обязанность суфлера весьма важная, трудная и неблагодарная. Особенно тяжела эта профессия в провинции при ежедневных спектаклях, при постоянном разнообразии пьес и при их редком
повторении.
Провинциальным актерам нет физической возможности выучивать
свои роли слово в слово, причем большое значение имеет слог пьесы.
Хороший литературный слог легче укладывается в памяти, но много ли
найдется современных драматургов, которые могли бы соперничать в
слоге с корифеями драматической литературы? Большинство современных авторов – переводчики, которые сами не зная иностранного
Н. Н. Синельников
языка, заказывают наскоро перевод какому-нибудь бедняку и спешат
(1855-1939)
для того, чтобы кто-нибудь не перебил. <…> Конечно на казенных и
столичных театрах труд суфлера облегчается несколько знанием ролей,
толковыми репетициями и другими обстоятельствами…
В 1874 г. в городе Ж[итомире] в сильные холода антрепренер
мало топил театр. <…> Так как провинциальная публика (за исключением университетских городов) почти примирилась с неизбежным
злом – слышать раньше голос или шепот суфлера, а потом уже артиста, провинциальные антрепренеры мало заботились об улучшении
суфлерской будки, ни для здоровья суфлера, ни для удобства публики» 87.
Житомирская публика состояла преимущественно из лиц еврейской общины, русских служащих и военных, расквартированных в
городе. Поляки в театр не ходили только лишь потому, что он русский. Они ушли в себя, смотрели исподлобья, залечивая еще тяжелые раны от своего «мятежа» 1863 года. До 1864 г. в театре давались
пьесы на польском языке, а затем театр перешел в руки русских антрепренеров. Здание житомирского театра уже существовало около
двух десятков лет, построено в 1858 г. в 2 яруса (40) лож, зал имел
15 рядов кресел, а галерея вмещала до 800 зрителей. Разновременно
здесь антрепренерами трупп были Нечаев, Шаерович, Кароселли, а
затем Андреев-Биязи.
М. Г. Савина с мужем
На следующий сезон 1876/77 гг. Биязи снова взял в аренду теН. Н. Савиным
атр, разослал приглашения актерам. Начало было благополучным.
(Славичем), 1872, Казань
Но дальше дело расстроилось, театр посещался плохо. Среди сезона
– обычный крах, и антреприза переходит к Н. Н. Савину 88, в прошлом морскому офицеру, ушедшему
со службы со скандалом. Напомню, что это тот «рыцарь», который женился на молоденькой хористке
па была расформирована; после этого работал в Ростове-на-Дону, Владикавказе, Саратове. С 1933 – реж. Харьк. рус. драм.
театра, преподавал в Харьк. театр. уч-ще.
86 Никитин Павел Александрович по выпуске из петербургского Театр. уч-ща служил на первых ролях в крупнейших
провинц. театрах – в Тифлисе, в Киеве, Одессе и Харькове. Неудовлетворенность репертуаром драм. сцены побудила его
обратиться к концертной деятельности. Популярнейший чтец-декламатор П. А. Никитин изъездил почти всю Россию. Был
замечательным эстрадным чтецом русской классики. В Одессе часто выступали на сцене двое его сыновей, а имя Никитина
пользовалось громадной известностью. Похоронен на Байковом кладбище в Киеве.
87 Журнал «Артист», М., № 45, январь. 1895, с. 61.
88 Савин Николай Николаевич [псевдоним, наст. фам. - Славич (1840-1906)] - провинц. актер и антрепренер, из дворян
Таврической губ., отставной коллежский регистратор. Окончил Училище правоведения и поступил служить на флот. Молодого мичмана по службе отправили в Америку с ценным грузом. В Рио-де-Жанейро Славич проиграл в карты (по другой
63
Марии Стремляновой (Савиной) в Харькове после скандальной закулисной интриги. Скандалы будут
сопровождать этого человека повсюду. Вот как характеризует Н. Н. Синельников своего житомирского антрепренера: «Все дурное, все отрицательное, что могли породить условия работы в провинциальном театре того времени, сосредоточилось в этом человеке. Он принадлежал к разряду тех «милостивых государей», которым некуда было деваться, некуда было пристроиться, и они шли… в театр. Показная наружность, самообладание, лоск, нахальство давали им возможность втереться в
труппу, где они интриговали, всякими путями занимали первое положение, «снимали» в качестве антрепренеров театры, собирали дешевенькую труппу и вступали «во владение», бесконтрольно творя
суд и расправу. Сорвать сбор – первое и последнее желание, сорвать во что бы то ни стало, хамское
отношение к искусству, к работникам театра характеризовало его и ему подобных дельцов, которых,
к сожалению, было немало» 89.
Что собой представлял антрепренер Савин, нам уже понятно со слов Н. Н. Синельникова. Поясним только отдельные эпизоды его скандальной жизни. Дворянин Славич (по сцене Савин) проиграл
большую сумму казенных денег, был осужден и лишен чинов. Не посвященный в эту некрасивую историю, антрепренер Дюков принял новоявленного артиста в театр. Пленив своими светскими манерами и внешностью молоденькую хористку Марию Стремлянову (по сцене, наст. фам.  Подраменцева), он женится на ней. Переехав из Харькова в Калугу, Савин проводит время за вином и картами.
Совместная жизнь сопровождается постоянными скандалами и безденежьем. Муж помыкал женой, а
она скрывала свои страдания. В «светском» обществе муж величал жену не иначе, как Марией Николаевной, находя ее подлинное отчество Гавриловна слишком «неблагородным». В Казани, в труппе П.
М. Медведева с трудом терпят бездарного и чванливого мужа трудолюбивой и талантливой Савиной.
Для друзей Савиной их несовместимость была очевидной. Она за 5 лет игры на сценах Казани, Орла
и Саратова становится любимицей публики, испытав сладость триумфа. Звезда ее взошла стремительно. Скоро положение мужа в труппе резко изменилось. В 1873 г. Савина становится безраздельной премьершей саратовского театра, вытеснив оттуда свою соперницу актрису Пелагею Стрепетову. Савина окончательно порывает с мужем, который к этому времени превратился в придаток к
популярной актрисе. Выяснилось, что в труппе он лишний и его держали лишь из-за жены. Его самолюбие было уязвлено. Скандальное поведение Савина привело к тому, что с ним был расторгнут контракт, и он уехал в Симбирск, а затем в Вологду. Двадцатилетняя провинциалка М. Г. Савина быстро
завоевала известность в Петербурге, став с 1874 г полновластной хозяйкой Александринской сцены.
Судьба наконец-то ей улыбнулась, и то лишь потому, что она научилась ее брать в собственные руки.
Несмотря на разрыв с первым мужем, Мария Гавриловна в последние годы из жалости оказывала помощь его детям во втором браке.
В 1892 г. Савина приехала в Киев на гастроли. Здесь произошла первая и последняя мучительная
для нее встреча с бывшим мужем. С ним она не виделась лет двадцать. «Боже мой, какая это руина!
Разбитый параличом, он почти не видит одним глазом; но высокомерен и горд по-прежнему. В Боярке у него дача, записанная на имя дочери, которая теперь выходит замуж, и он остается без угла и
куска хлеба» - с горечью напишет позже Савина об этой встрече. Упоминая о бывшем муже, она
именует его настоящей фамилией – Славичем, а не той, которая ей досталась когда-то от него по
сцене. Ей стали известны кое-какие подробности его прежней жизни. Вторая (гражданская) жена Н.
Савина умерла от чахотки 18 лет тому назад после родов, оставив ему незаконную дочь Лидию. Он
боялся, что после его смерти у дочери отнимут дачу за его долги. Все это время он сожительствовал
со своей кухаркой и имел от нее еще двоих детей. В 1900 г. гордый Савин обратился к своей бывшей
жене за помощью. «Несмотря на очень большую давность нашей разлуки, - отреагировала Савина, - я
все-таки сильно расстроилась: вся желчь вскипела, а с другой стороны, возмездие уж очень тяжелое.
Не за меня, конечно, а за все, что он проделал в жизни. Ну, да бог с ним!» 90
версии потратил на оперет. актрису француженку Эме в Нью-Йорке) 40 тысяч казенных денег. Его судили, лишили звания,
отец его проклял. Он поселился в Кронштадте. Посещая театр, где в то время на сцене играла талантливая актриса Фанни
Козловская в труппе А. М. Читау (покинувшей сцену Александринки), Славич влюбился в Фанни и под именем Савина поступил на сцену (как раз на роль любовника труппе нужен был актер). Он последовал за Ф. Козловской в Вильно, а затем в
Харьков, где он с барскими манерами и внешней воспитанностью обольстил Марию Стремлянинову, женившись на ней.
Будучи импульсивным и азартным, картежником и кутилой, пользовавшийся репутацией «светского человека», этот брак
без любви был обременительным для Славина и безрадостным для Марии Гавриловны.
Козловская Фанни Федоровна [наст. фам. - Петренко (1850-1878)] умерла от несчастного случая в Харькове. Козловская обладала хорошими сценич. данными (грациозная фигура, подвижное лицо, мелодичный голос), большим обаянием,
много и серьёзно работала над ролями.
89 Н. Н. Синельников. 60 лет на сцене. Записки. - Харьков, 1935, гл. 4, с. 119.
90 См.: М. Г. Светаева. М.Г. Савина. – М.: Искусство, 1988, с. 23, 232.
64
***
После того, как антрепренером в житомирском театре стал Н. Савин, Н. А. Биязи перешел на положение рядового актера. Жалованье артистам выдавалось по рублю, по два. Репетиции никто не
проводил, роли раздавались как попало. С первого дня Савин показал себя грубым, невоздержанным
начальником, пытаясь быть строгим и требовательным. Каждый день неприятности, крик. Все это
происходило в 1876 году. Тогда не было никаких организаций, где бы хоть как-нибудь защищались
права актеров. Произвольное назначение ролей обжаловать было негде. Единственная газета «Волынские губернские ведомости», выходившая в Житомире, театральных проблем не касалась. В контракте было оговорено, что распределение ролей проводится по назначению антрепренера. Пребывая
в отчаянном и безвыходном положении, единственное, что оставалось делать актерам, - терпеть в
ожидании конца сезона. Как только закончился сезон, большая часть из них двинулась на актерский
рынок в Москву, чтобы продать себя подороже и устроиться на предстоящие летний и зимний сезоны.
Весной 1877 гг. Н. Биязи, Н. Синельников и часть актеров из труппы Савина перебрались из Житомира в портовый город Николаев к антрепренеру Максимову 91. В то время в этом торговом городе
Херсонской губернии проживало около 77 тысяч жителей.
За необходимой нам информацией обратимся снова к воспоминаниям актера Н. Синельникова,
занявшего в театре амплуа премьера в оперетте и молодого комика в драме: «Здесь в Николаеве я
впервые встретился с молодым, талантливым Сережей Пальмом. Пальм был воспитанный, образованный человек, сын петрашевца, человек большой культуры. Сережа Пальм в то время производил
на всех прекрасное впечатление – и как человек, и как актер. И как глубоко я был огорчен, когда через лет 30 после нашей встречи в Николаеве я увидел его балаганным шутом в каком-то пошлейшем
фарсе. Он ломался, говорил и делал всякие неприличия. Право, я чуть не заплакал: этот фигляр был
тот Сережа Пальм, которому все прочили прекрасную будущность и который так безжалостно растоптал свое прекрасное дарование!
В Николаеве же служили: Кольцова – великолепная певица (в скором будущем жена С. А. Пальма), Григорий Ставрович Вальяно, актер, режиссер и переводчик популярных, ныне классических
оперетт, я, Чужбинов 92, в это время тоже начинавший свою карьеру, Пальм, Лихомский. Мы не знали
устали и с охотой шли за неутомимым режиссером Г. С. Вальяно» 93.
Максимов был не лучше Н. Савина, только лишь отличался величайшей скупостью до мелочей.
При подписании контракта часами торговался с каждым актером. Вместо ста просимых рублей брал
его за 90 в месяц. О спектаклях не заботился, лишь бы шли при хорошем кассовом сборе, а как – это
меньше всего его волновало. Выручал в сложных ситуациях все тот же Вальяно, режиссер и большой
труженик, работавший дни и ночи. Он любил театр и делал все, чтобы спектакль прошел хорошо.
После краха его антрепризы в Ростове Вальяно своим трудом обеспечивал «…благополучие ничего
не делавшему Максимову, хотя нельзя сказать, чтобы Максимов совершенно ничего не делал. Нет! –
продолжает Синельников свой рассказ. – Во время хода действия, когда актеры были на сцене, наш
артист императорского театра заходил в актерские уборные и из экономии тушил свечи – у каждого
зеркала полагалось две свечи. По окончании спектакля свечи тщательно собирались и Максимов
очень радовался оставшимся большим огаркам: на завтра у зеркала появлялись не цельные свечи, а
вчерашние огарки. <…> Так и доживал свой век артист императорских театров – собирая огарки, выторговывал пятерки и десятки у актера, из которого во время сезона выжимал все соки» 94. Обосновавшись позже в Одессе, Максимов сделался приятелем известного актера и антрепренера Н. К. Ми-
91 Максимов Михаил Андреевич происходил из богатой купеческой семьи Лоскутовых, бывший актер Александринки, почему-то все военные роли поручались ему. Считал себя выдающимся талантом и не признавал критики. Был антрепренером в Николаеве, владельцем «Русского т-ра» в Одессе, где он и умер в очень почтенном возрасте. См.: А.А. Нильский. Закулисная хроника. 1856-1894. 2-е изд. СПб, [1900], с. 225.
92 Чужбинов Тимофей Александрович [наст. фам. - Гринштейн, (1852-1897)], играл комедийные и характ. роли, сцен.
деят. начал в 1874 в Орле в опереттах (антреприза Лопухова), служил в Киеве (антреприза Н. Н. Савина, Иваненко, И. Я.
Сетова, Н. Н. Соловцова), Москве (антр. М. В. Лентовского в «Эрмитаже»), Харькове (около 5 сезонов, антр. М. М. Бородая
и др.), Костроме, Архангельске, Воронеже, Полтаве, Херсоне, Одессе, Ростове. В Киеве в августе 1897 воспаление брюшины в 3 дня свело его в могилу. Надгробную речь произнес школьный товарищ покойного С. Г. Ярон. Уроженец Керчи, Чужбинов окончил там гимназию, затем учился в Новоросс. (Одесса) ун-те, Петерб. технолог. ин-те, перешел там же в Медикохирург. академию. Но его увлекла сцена, сперва в водевилях и комедии, затем в оперетте на комических ролях, а затем сделался украшением рус. драмы. См.: «Т-р и исскуство», СПб, авг. 1897, № 33
93 Н. Н. Синельников. 60 лет на сцене. Записки. - Харьков, 1935, с. 149.
94 Там же, с. 120.
65
лославского 95 и взял в аренду после его смерти «Русский театр», раньше находившийся у Милославского с 1877 г. В тот год проходившие через Одессу войска по случаю разразившейся на Балканах и
Кавказе русско-турецкой войны обеспечили громадный наплыв зрителей, кассовые сборы были постоянно полные и Милославский заработал крупную сумму денег.
Весной 1878 г. труппа Максимова переехала в Елизаветград 96, затем в Херсон. Максимов пригласил на гастроли Н. К. Милославского. С этим артистом следует познакомиться поближе. В памяти
очевидцев Николай Карлович остался барином, умницей, находчивым дельцом, строгим, требовательным режиссером. В основном так его характеризовала большая часть мемуаристов. Барин в жизни - он таковым был и на сцене. Из артистов Милославского отчасти напоминал И. П. Киселевский,
его ученик, но с той только разницей, что учитель никогда не выходил на сцену, не зная роли. Киселевский же не учил ролей смолоду, импровизируя по ходу
действия.
Милославский не жалел средств на постановку спектаклей, не выгадывал копейки, пользовался среди актеров и театральной публики большой популярностью. В Одессе и Казани он был чуть ли не первый из артистов, которого всюду
принимали и знакомством с которым гордились. В театральных мемуарах о нем написано множество анекдотов как
о незаурядной и оригинальной личности. Вот один из них,
рассказанный драматургом и писателем В. А. Тихоновым:
«Всегда изящно, даже изысканно одетый, несколько
надменный в обращении, он не пользовался особенными
симпатиями как человек, но зато перед ним благоговели, как
перед артистом. Талант его был громаден и разнообразен, и
в некоторых ролях он положительно не имел соперников.
<…> Будучи антрепренером театра в одном из южнороссийских городов, он поставил какую-то еврейскую пьесу
на русском языке, в которой действие происходит чуть ли не
в библейские еще времена. Местный рецензент из евреев,
давая на другой день отчет в газете, упрекнул Милославского в небрежной постановке, указав между прочим на то, что
в пьесе много раз упоминается об осле, на котором приезжает одно из действующих лиц, а осла-то этого на сцене не
было. Прочитав эту рецензию, Николай Карлович на другой
день по окончании спектакля вышел на сцену и сделал следующее заявление: «Господин рецензент упрекнул меня за
то, что я не озаботился приобретением осла для такой-то
Н. К. Милославский (1811-1882)
пьесы. Завтра мы повторяем эту пьесу, и если господин ре(ГЦТМ им. А. А. Бахрушина).
цензент почтит своим присутствием наш театр, то могу заверить публику, что осел в театре будет». И подобная дерзкая, даже нахальная выходка прошла Милославскому безнаказанно: так любила его публика» 97.
Образование и начитанность, житейская ловкость и необходимая доза смелости, граничащая с
нахальством, создали Милославскому прижизненный успех. Вероятно, от Милославского эту дозу
смелости, граничащей с нахальством, перенял его коллега по сцене актер Бураковский, который посетовал на то, что с каждым годом на сцену идут все кому не лень: «Для меня становилось ясным и
весьма определенным, что на сцене нужно иметь поменьше дарования и как можно больше обладать
95 Милославский Николай Карлович [наст. фам. - Фридебург (1811-1882)] – рус. актёр, реж. и антрепренёр. Род. в
дворянской семье. Служил офицером в кавалерии. Сценич. деятельность начал в 1837. Неоднократные попытки М. поступить на императорскую сцену успеха не имели (в 1838, 1858, 1860 М. дебютировал в Александринском т-ре, в 1859 - моск.
Малом т-ре). Играл в провинции (до 1880). Одновременно был антрепренёром: держал антрепризы в Калуге, Туле (18501851), Казани (1852-1858), Киеве (1864-1865), Одессе (1880-1882). В Одессе по его инициативе возник так называемый Русский театр (театр А. С. Великанова). М. был одним из наиболее образованных провинц. актёров. Его искусство отличалось
изяществом, благородством сценической манеры. Как режиссёр и антрепренёр М. внёс большой вклад в развитие театр.
иск-ва рус. провинции. Т-ры, руководимые М., отличались высоким уровнем актёрского мастерства, оформления спектаклей. В репертуар входили лучшие произв. классич. драматургии.
96 До 1924 г. Елизаветград, ныне г. Кировоград (Украина).
97 Тихонов В. А. Театральные воспоминания. // «Ист. вестник», 1898, № 5, с. 468.
66
нахальством. Только тогда служба в театре может быть приятной» 98. В тон сказанному С. Г. Ярон в
своих «Воспоминаниях о театре» сделал весьма нелестное замечание в его адрес: «Бураковский, которого все звали «Сашкой», был очень любим публикой… К сожалению, его слишком рано избаловали и он махнул рукой на искусство, превратившись в ремесленника. <…> …такого циника я никогда в жизни не встречал: в любом обществе печатные и непечатные слова пользовались у него одинаковыми правами гражданства» 99. Не обошел молчанием Ярон по этому поводу и Милославского, откровенно назвав его большим циником, о котором не для печати ходила целая серия устных скабрезных анекдотов.
На сцене Николай Карлович никогда не терялся. Играл он как-то в «Старом барине» А. И. Пальма роль Опольева, которая считалась одной из лучших в его репертуаре. И вдруг раздался свисток с
одной стороны, спустя минуту и с другой. Милославский спокойно продолжил игру, не обращая
внимания. Но когда свистки участились, он тогда говорит артистке, игравшей роль его дочери: «Что
это? У тебя в квартире как будто сверчки завелись? Прикажи прислуге эту дрянь вывести!». Публика
сразу поняла намек и наградила артиста шумными аплодисментами, а свистки прекратились 100.
Милославский умел ладить с публикой и достойно держал себя в отношениях с артистами. Иногда допускал насмешки над ними и острил на их счет, такова уж была его натура, и вместе с тем он
всегда за них стоял горой. Обмануть его было очень трудно. Местная пресса его недолюбливала и он
в свою очередь в долгу не оставался. Его остроумные ответы в виде открытых писем и даже объявлений производили сенсацию. Он был крайне невоздержан на язык. Из-за этой невоздержанности ему
приходилось переносить немало неприятностей. Его злого языка все боялись и старались не давать
повода к колким и всегда метким замечаниям, но Милославский сам находил эти поводы.
Как пишет Г. А. Пальм, – «…Игра Милославского была умная, выученная; в технике он достигал
виртуозности, но отсутствие таланта сказывалось в каждой роли, как бы таковая ни была детально
отделана. Провинциальная публика 70-х годов была воспитана на грубой, топорной игре большинства тогдашних провинциальных лицедеев; образованные, умные актеры являлись единицами. Вот к
этим-то единицам и принадлежал Н. К. Милославский. В «Старом барине» и «Ришелье» Милославский до смешного копировал В. В. Самойлова, и только люди, не видевшие оригинала, могли восхищаться бледной копией» 101.
Нам трудно сейчас составить объективное суждение о игре актеров далекого прошлого, о манере
их сценического перевоплощения, не будучи их современниками. Игру их надо было видеть и сопереживать вместе со зрителями того безвозвратно ушедшего времени. В истории провинциального театра лучше всего представлена бытовая сторона незавидного положения актеров. Многие из них не
оставили после себя воспоминаний, поглощенные борьбой за существование. Отрывочные, с трудом
восстанавливаемые сведения их биографий, противоречивые и иногда восторженные оценки современников, а также небольшие заметки, рассыпанные в текущей прессе – все это вместе взятое дает
лишь некоторое представление о том, как развивался и работал театр в провинции. Хотя прошло два
столетия, полная история провинциального театра России до сих пор не написана.
Несколько иначе, чем Г. А. Пальм оценивают деятельность Н. К. Милославского в своих воспоминаниях С. Г. Ярон, А. З. Бураковский и А. А. Нильский 102, которые хорошо знали актера или находились в близких с ним отношениях.
С. Г. Ярон о Милославском пишет, что он происходил из семьи остзейских баронов Фридебургов
и состоял на военной службе в кавалерии. Выйдя в отставку, решил посвятить себя сцене. В то время
его сестра играла довольно видную роль в аристократических салонах Петербурга. Узнав, что ее брат
желает дебютировать на сцене, она пришла в ужас. Звание актера в ее обществе считалось настолько
унизительным, что она ему предложила довольно приличную сумму, чтобы он отказался от своего
намерения. Николай Карлович на эту сделку не пошел, а предложил компромиссное решение: выступать он будет на сцене не под своей фамилией, дабы не причинить неприятности семье, а под какимнибудь сценическим псевдонимом. Дебют его под псевдонимом «Милославский» состоялся на сцене
Александринского театра в 1837 г. в водевиле кн. Шаховского «Игнаша-дурачек» в роли молодого
повесы Эльмирина, но успеха не имел. В этом постаралась его сестра. Она не желала, чтобы он играл
А.З. Бураковский. Закулисная жизнь артистов. М., 1906, с. 10.
С. Г. Ярон. Воспоминания о театре (1867-1897), Киев, 1898, с. 114.
100 С. Г. Ярон. Воспоминания о театре (1867-1897), Киев, 1898, с. 38.
101 Журнал «Исторический вестник», ноябрь 1912, № 11, т. 126, с. 736.
102 Нильский Александр Александрович [наст. фам. – Нилус (1840-1899)] – рус. актер, по окончании Петерб. театр. учща служил в Александринском т-ре с 1860-83 и 1892-97. В 1883-89 гастролировал в провинции, играл на частных сценах
Петербурга (т-ры Неметти, Панаевский) и Москвы (т-р Корша). В 1889-92 – антрепренер Александровского т-ра в Гельсингфорсе.
98
99
67
в городе, где она постоянно проживала, так как его поступок ее компрометировал. Она подобрала
группу лиц, которые во время спектакля его ошикали. Недоразумения с сестрой закончились тем, что
он взял снова у сестры приличный куш, пообещав никогда больше в Петербурге не появляться, и выехал играть в провинцию. В 1859 г. Милославский снова появился на столичной сцене в роли Гамлета, проработав до этого больше 20-ти лет в провинции, в Харькове, Казани, Пензе и других городах, но снова неудача. Его выступление произвело на «дедушку русской сцены» И. И. Сосницкого
самое невыгодное впечатление и он охарактеризовал гастролера так: «Он для провинции очень хорош. Но для Петербурга рост и фигура хороши, а больше ничего. Орган из двух инструментов: фагот
и английский рожок. Смыслу в чтении никакого, но реву много» 103.
О своих дальнейших отношениях с родней Милославский предпочитал молчать. Завоевав успех
за многие годы странствований по провинциальным городам, он наконец обосновался с семьей в
Одессе и зажил очень широко, занимая громадную квартиру в доме коммерсанта Рафаловича по
Пушкинской улице. Надо сказать, что Милославский старался всегда жить хорошо и эта привычка,
возможно, была причиной того, что он ни перед чем не останавливался для приобретения средств. Он
мог подписать контракт одновременно с двумя антрепренерами, занять под благовидным предлогом
нужную ему сумму, даже просто надуть или подвести товарища по театральному цеху. О своих случаях «приобретения средств» он не стеснялся рассказывать своим приятелям. С. Г. Ярон привел в
воспоминаниях рассказанный ему Милославским случай, как тот в Курске, выдавая себя за богатого
помещика, успел втереться в доверие к одной духовной особе и призанять 3 тысячи рублей, конечно,
без возврата.
А. А. Нильский с малолетства знал Милославского. Отец Нильского директорствовал в Калужском театре, а Милославский актерствовал и занимал видное положение в труппе. «Милославский
был большим приятелем моего отца и почти проживал у нас в доме, - пишет Нильский. – Он обладал
замечательною способностью располагать всех в свою пользу и делать из своих «добрых» знакомых
все, что было ему угодно. Несмотря ни на какие о нем рассказы, в которых он выставлялся обыкновенно антипатичным, беспардонным, безобразным, его все продолжали любить и искать с ним дружбы. <…> При своем выдающемся сценическом даровании он не смог сделать себе карьеры, но в этом
виновата исключительно молва, компрометировавшая, часто даже заслуженно, вечно шаловливого
Николая Карловича». В 70-х годах на склоне своей жизни Милославский признался гостившему у
него в Одессе Нильскому, «что «игривость» его натуры много повредила ему в достижении обеспеченной старости. В его боязни забвения сказался целиком провинциальный актер».
Отмечая ловкость и сообразительность Милославского, Нильский дальше пишет следующее:
«Правда, он стяжал себе довольно своеобразную славу как анекдотист благодаря тому, что все его
остроумие сводилось к собственному материальному благополучию, ради чего он не останавливался
даже иногда пред заведомым плутовством, однако все его проделки носят характер до того наивно
безобидный, что достойны внимания по своей исключительности. Он умел удивительно ловко комбинировать обстоятельства, которые как бы ни были первоначально далеки от его интересов, в конце
концов складывались вполне в его пользу. Его изворотливость и находчивость в трудные минуты
жизни были изумительны и до сих пор служат нескончаемой темой потешных рассказов в артистической семье 104. <…>
Изобретательность и ловкость Милославского во всех подобных обстоятельствах была неподражаема. Очень часто его проделки были далеко не похвального свойства, но он умел их облекать в такую остроумную форму, что никто не решался бы обвинять его в предусмотрительности. Очень часто
бывало, что сами «жертвы» вместе с ним хохотали над собой и нисколько не претендовали на Николая Карловича, умевшего при случае искусно прикрываться наивностью» 105.
А. З. Бураковский познакомился с Милославским впервые в Нижнем Новгороде. Играя в различных труппах в провинции, их жизненные пути часто пересекались. Оставив Тифлис в 1879 г., где он
служил у режиссера А. А. Яблочкина на выходных ролях и суфлером, прибыл в Одессу на пароходе
из Поти в компании бывшего помощника режиссера Лангомера с намерением добраться до Петербурга. В Одессе оба поистратились, а чтобы добраться до столицы, денег было слишком мало. К счастью они случайно познакомились с Павлом Исаевичем Вайнбергом, впоследствии знаменитым рассказчиком еврейских сцен в Одессе, который сказал им, что в Елизаветграде играет труппа Милославского, у которого они могут пристроиться и что-либо заработать. Вайнберг согласился помочь им
бесплатно добраться на рабочем поезде в Елизаветград и через 2 дня втроем они были на месте. «Н.
«Рус. Вестник», 1882, № 8, с. 824.// П. П. Гнедич. Письма И. И. Сосницкого.
А. А. Нильский. Закулисная хроника. 1856-1894. 2-е изд., СПб, [1900], с. 307, 318.
105 Там же, с. 310.
103
104
68
К. Милославский принял меня очень любезно, - рассказывает Бураковский, - вспомнил наше свидание в Нижнем и изъявил согласие взять меня и Лангомера, но только сказал: «Здесь мои спектакли
кончаются; через неделю мы выезжаем в Екатеринослав на ярмарку, вот вы там и можете начать у
меня службу» 106. Милославский дал им каждому по 10 рублей на дорогу и они выехали на новое место службы. Содержал театр в Екатеринославе еврей по фамилии Луцкий. В труппе играл уже известный нам актер Н. Н. Николин, режиссером был не менее известный актер Л. Н. Самсонов 107. Бураковский выступил в водевиле «Цирульник на Песках» и имел успех.
Дела антрепризы Милославского складывались не особенно блестяще. Кассовые сборы в театре,
несмотря на ярмарочное время, все падали и падали. Чтобы поднять их, Н. К. Милославский задумал
поставить трагедию А. К. Толстого «Смерть Ионна Грозного». Что из этого получилось, мы узнаем
от самого Бураковского, красочно описавшего происходившие сценки:
«— Николай Карлович, как же мы поставим «Грозного», если у нас декораций нет, — сказал ему режиссер.
— Пустяки, обойдемся, — ответил Милославский.
— Невозможно обойтись.
— Почему?
— Очень просто, что же мы поставим, чтобы изобразить Грановитую палату?
— Как что? Да деревенскую избу, разукрасим стены и пол коврами, вот вам и Грановитая палата.
— Помилуйте, нас освистать могут.
— Вздор, Шекспир играл без декораций, ну, стало быть, и нам можно. Платить-то вам жалованье нужно, а
сборов нет. Не хотите ставить «Грозного», так я брошу держать театр и уеду.
Л. Н. Самсонов после такого ультиматума роздал роли, начал репетиции и выпустили афиши. Понятно,
сбор взяли полный. Н. К. Милославский играл превосходно Грозного, а Николин Бориса Годунова.
Прошло 3 или 4 дня, опять вышла афиша с пьесой «Смерть Иоанна Грозного». Я ничего не знаю, сижу дома – было часов пять вечера. Вдруг является ко мне сторож из театра.
— Вас Николай Карлович к себе просит.
— Зачем? — спрашиваю я его.
— Не могу знать.
— Хорошо, скажи, сейчас приду.
Оделся и отправился. Вхожу к нему
— Что прикажете, Николай Карлович?
— Здравствуй, милый, возьми у меня там на столе пьесу «Смерть Грозного» и почитай рольку. Ты сегодня
должен играть.
— Играть? Кого, Николай Карлович?
— Бориса Годунова. Николин разозлился и не хочет.
— Что вы, Николай Карлович! Как же я могу к вечеру приготовить роль Бориса Годунова?
— Глупости говоришь и зря тратишь время, невозможного на свете нет ничего. Кое-что вычеркни. Ступай
и читай роль.
Это последнее сказано было так серьезно, что мне ничего более не оставалось делать, как уйти, что я и исполнил.
Наступил спектакль. Взглянул я в дырочку в занавесе, публики было видимо-невидимо. Как я играл, что
говорил – положительно не знаю. В сцене с волхвами окончательно запутался, суфлера не слышу, и чтоб не
сделать паузы, вдруг от себя бухнул такую фразу:
Ну, что ж молчите вы, волхвӹ,
Скажите мне хоть слово вы.
После этих импровизированных стихов какой-то господин, сидевший в первом ряду, схватил себя отчаянно за голову и выбежал из театра, как будто его окатили кипятком.
После этого спектакля, через 2 дня получена была депеша губернатором, содержание которой сообщено Н.
К. Милославскому, где было сказано, что по просьбе автора пьеса «Смерть Грозного» запрещается на всех провинциальных театрах. Оказывается, что выбежавший из первого ряда человек, как бы ошпаренный кипятком,
был никто иной, как сам автор А. Толстой. После запрещения «Грозного» сборы нашего театра окончательно
упали» 108.
Милославский решил спектакли прекратить. Снова артисты очутились на улице.
А. З. Бураковский. Почти полвека. Воспоминания артиста. – СПб., 1902, с. 29.
Самсонов Лев Николаевич (1839-1882) - рус. актёр, писатель, театр. деятель. Учился в петерб. Главном пед. ин-те
(окончил в 1860) одновременно с Н. А. Добролюбовым. Будучи студентом, позже преподавателем ин-та, играл на любит.
сцене. Вскоре оставил службу и посвятил себя т-ру. Выступал в провинции (Киев, Одесса, Николаев, Полтава, Курск и др.).
Исполнял комед. роли. Самсонов критиковал состояние театр. дела в рус. провинции, выступал против системы антрепризы,
эксплуатации актёров. Самсонов - автор неск. пьес, ставившихся в провинции. Самсонов не устоял в борьбе с нуждой и запил. О его последних днях в Киеве – см. С. Г. Ярон. Воспоминания о театре (1867-1897), Киев, 1898, с. 44-46.
108 А. З. Бураковский. Почти полвека. Воспоминания артиста. – СПб., 1902, с. 31-32.
106
107
69
Еще раньше до этого Бураковский и Милославский встречались в Астрахани. Там на летний сезон 1870 года составилось товарищество артистов под эгидой Милославского, Талькова и Лентовского. Товарищество, как самоорганизация артистов на паях, тогда только входило в моду и Бураковский еще не понимал, что это такое. Дела в товариществе шли превосходно. Выступления проходили
в нанятом для спектаклей трактире. Прошло 2 недели. Бураковский каким-то внутренним чутьем разгадал, что Н. К. Милославский берет деньги из общей кассы, тратит их без толку и уже за это время
товариществу задолжал более тысячи рублей. Артисты решили продолжать начатое дело, но только
без Милославского, отстранив его от всякого прикосновения к кассе. Его пригласили как актера на
разовые выступления с последующей оплатой. Этот вопрос товариществом был решен единогласно,
о чем ему было объявлено на другой же день. Он сначала выразил неудовольствие, но в конце концов
дал свое согласие остаться в товариществе уже при новой администрации. Через 3 дня состоялся первый спектакль. Дальше продолжит рассказ сам Бураковский.
«Было поставлено «Горе от ума». Я играл Молчалина, Скалозуба – Бабиков и князя Тугоуховского – Н. К.
Милославский. Театр был полон. Сбор – тысяча рублей. Как только поднялся занавес, перед последним актом,
у меня явилось предчувствие и я говорю Бабикову:
— Знаешь, надо следить за Милославским. Он роль свою кончает раньше нас; я боюсь, как бы не побежал
он в кассу, да не взял бы деньги оттуда. Кассира мы не предупредили…
— А что ты думаешь? С него это станется. В самом деле, надо последить. Я как кончу, не пойду разгримировываться, а буду смотреть за ним в оба, — сказал Бабиков.
— Ну, а от меня он тоже не уйдет.
Милославский, окончив свою роль, прямо во фраке со звездой, в теплых бархатных сапогах, словом, как
был князем Тугоуховским, так прямо выбежал в сад и в кассу. Там, схватив шкатулку со всем сбором денег, он
побежал по темной аллее к себе на дачу.
Бабиков все это видел, сейчас же за ним, а я с другой стороны. Мы его поймали и стали кричать: — Отдай,
старичек, деньги!
Он тоже заорал на весь сад. К нам быстро прибежали два городовых. Они увидели одного со звездой во
фраке, другого в мундире полковника – переглянулись и сделали под козырек. Н. К. Милославский жалобным,
страдальческим тоном начал:
— Послушайте, городовые, я князь Тугоуховский, - они меня хотели ограбить, взять эту шкатулку с деньгами, возьмите их в полицию. Это два мошенника.
Городовые растерялись при виде полковника. Совершенно недоумевали, что им делать? И решили взять
только одного статского, именно меня, в костюме Молчалина. Я запротестовал.
— Нет уж, если брать в полицию, так берите и их. Вот этого князя и полковника! Вы думаете, что это
настоящие князь и полковник? Не бойтесь, мы все артисты! Если идти в полицию, так надо всем идти.
Пока с нами происходила эта сцена, спектакль окончился, пришел пристав, сделал распоряжение и всех
троих отправили в полицию. Вообразите, мы, загримированные в костюмах, в сопровождении городовых шествовали в полицию на глазах у публики. Увидя нас в таком обществе, публика образовала из себя толпу и провожала нас всех до места назначения. В полиции все дело выяснилось, составили акт, деньги арестовали до
утра, до полного подробного разбирательства всего дела. Н. К. Милославский вышел сух из воды. Он устроил
так, что нам полицмейстер не позволил больше продолжать спектакли.
Мы были уволены в количестве 17 человек, а остальным с Тальковым и еще десятью человеками разрешили продолжать играть в том же театре» 109.
Известный в провинции актер и антрепренер П. М. Медведев 110 тепло отзывается о Милославском, с которым вместе не раз выходил на сцену. «Судьба его послала на защиту бедного раба-актера,
— пишет Медведев. — В его лице явился живой протест обществу, которое так презрительно относилось к деятелям сцены. Вообразите: на сцене появился дворянин, с лоском, говоривший по-французски и по-немецки, красавец, при том талантливый и предшествуемый легендами о приключениях,
которые, если описать, то, право, хватило бы не на меньше томов, чем роман А. Дюма во вкусе «Трех
мушкетеров» 111.
А. З. Бураковский. Почти полвека. Воспоминания артиста. – СПб., 1902, с. 70-72.
Медведев Пётр Михайлович (1837-1906) – рус. антрепренёр, актёр, режиссёр, театр., обществ. деятель. Учился в
Моск. театр. уч-ще. В 1853 поступил в труппу тульского антрепренёра И. М. Никулина. Служил в Костроме, Твери, Двинске. В 1858-60, 1861-62 - в Саратове. В 1862 стал во главе саратовской труппы, сначала как руководитель Тов-ва актёров,
затем как антрепренёр. Держал антрепризы в Казани (с 1866 - драматическую, с 1874 и оперную) и др. городах. Особенно
велика заслуга М. в выявлении и воспитании актёрских талантов. В антрепризах М. работали П. А. Стрепетова, М. Г. Савина, В. Н. Давыдов, К. А. Варламов, А. И. Шуберт, М. И. Писарев, А. П. Ленский. Потерпев материальные неудачи, М. в 1889
оставил антрепренёрскую деятельность. В 1890-93 был гл. режиссёром, а в дальнейшем (до конца жизни) - актёром Александринского т-ра. Начав с водевильных ролей (амплуа простака), М. вскоре перешёл на роли в бытовой комедии. М. принимал активное участие в актёрских съездах, в работе Российского театр. об-ва. Похоронен на кладбище Ал.-Невск. лавры.
111 П. М. Медведев. Воспоминания. – Л.: Academia, 1929, с. 155.
109
110
70
Медведев служил у антрепренера К. Б. Соловьева, из крестьян. Он раньше держал трактир, перешел на буфет в театре, а потом как-то попал в содержатели театра. Он держал антрепризу в Костроме, Вологде, Рыбинске, Симбирске, Самаре. Вел театральное дело неплохо, сжился с актерами, не
жалел денег на обстановку. Но был себе на уме, держал актеров рублем и до окончания сезона должал им.
«Под разными предлогами он сумел задолжать и Милославскому рублей 500, — продолжает свой рассказ
Медведев. — На требования обыкновенно отговаривался:
— Дворянчик! Видит бог отдам, повремени маненько, а коли больно нужно, возьми четвертной билет. Сам
видишь, какие плохие сборы.
После одного такого разговора Милославский говорит:
— Послушай, Клим, желаешь поправиться, не пожалей денег на обстановку, ставь со мной «Дон-Жуана».
Посмотри, какой сбор сделаешь.
— Спасибо, спасибо, дворянчик. Идет. Ставь пьесу. Что для нее нужно, все сделаю.
В афишах появились анонсы о постановке «Дон-Жуана». При этом упоминалось, что заглавную роль исполнит Н. К. Милославский. Публика заинтересовалась. Дамы ахали. Билеты брались с боя. На первом представлении театр полон. После первого действия Милославский посылает за Соловьевым, тот является сияющий:
—Что, дворянчик?
— Да вот что, Клим, принеси-ка мне мои 500 рублей, а иначе я играть не буду. Сейчас разденусь и уеду
домой.
— Как, как, дворянчик, да разве так можно поступать. Вы не шутите. В театре находится его превосходительство господин губернатор с супругой. Он вас за такие дела не похвалит.
— Ну, это мое дело, а ты неси-ка деньги, тогда не только меня, а и тебя похвалит.
— Дворянчик, видит бог, денег-то нет, возьми сотенную и то через силу.
Николай Карлович, не отвечая, начал раздеваться. Соловьев бросается за помощью к полицмейстеру. За
стеной услыхали грозный голос начальника полиции:
— Где Милославский?!
— Здесь я, что нужно? — откликнулся Николай Карлович.
В уборную, звеня шпорами, влетел полицмейстер. Он был в старой форме, брюки навыпуск, в открытом
спереди мундире и с майорскими эполетами. Талия перевязана шарфом. Он накинулся на Николая Карловича:
— На каком основании вы позволяете себе устраивать безобразия!
— Какие?
— Мне заявил г-н Соловьев, что вы не хотите играть…
— Ну, что же из этого следует?
— А то следует, что я вас заставлю играть.
— Любопытно, как это вы заставите меня играть?
— Да что с вами разговаривать. Извольте одеваться и марш на сцену!
— Но, но, тише! Не забывайте, что вы говорите с дворянином. Вам не мешает также напомнить, что вы полицмейстером поставлены больше для того, чтобы наблюдать за чистотой в городе, а вы и за своей-то собственной чистотой не можете усмотреть. Вон у вас какие гадкие пятна на брюках, как вам не стыдно, а еще носите открытый мундир.
Полицмейстер, как бомба, вылетел из уборной. Через несколько минут Соловьев принес Николаю Карловичу 500 рублей, приговаривая:
— Эх ты, дворянчик! Одевайся, что ли, да играй хорошенько» 112.
«У этого человека было много хороших качеств, - сказал в заключение своего рассказа о Милославском А.
З. Бураковский, - но была одна дурная и притом очень оригинальная сторона: он, получая всегда большое жалованье, не любил платить мелких долгов. Портные, сапожники всегда терпели от него мытарства, когда приходили к нему за деньгами. И все-таки, несмотря на это, он везде и всегда пользовался особенным кредитом и
уважением публики. Особенно он умел ладить с евреями, которым был много должен и которые, невзирая на
это, относились к нему всегда с большим уважением» 113.
Достигнув довольно хорошего материального положения, Милославский оставил сцену и стал
часто болеть. За два года до своей смерти в 1882 г. в Одессу к нему неожиданно прибыл его брат из
семейства Фридебургов, имея чин не то действительного, не то тайного советника, хотя в городе поговаривали, что приезд этот вызван запахом наследства. Милославский был польщен визитом брата и
всюду на людях являлся вместе с ним. С. Г. Ярон сделал заключение, что Николай Карлович не особенно-то и уважал своего родного братца, присутствуя при их беседах. Был такой момент, когда брат,
обидевшись на какое-то замечание Милославского, напомнил ему, что он все-таки имеет чин генерала и потому просит поделикатнее выражаться, на что Николай Карлович, вспылив, ответил: «Что
ты генерал – это верно, но таких генералов как ты – в России много, а таких как я, генералов от сце112
113
П. М. Медведев. Воспоминания. – Л.: Academia, 1929, с. 185-186.
А.З. Бураковский. Закулисная жизнь артистов. М., 1906, с. 9.
71
ны, мало, а потому прошу передо мной не величаться». То, что отношения между братьями были далеко не дружеские, видно из следующего факта. Оставив свои средства брату, Милославский не удостоился взамен даже памятника на могилу, которую С. Г. Ярон уже через несколько лет нашел в заброшенном состоянии.
Похоронив в 1880 г. вторую жену, актрису Ольгу Николаевну Воронину, Милославский жил почти отшельником, распродал всю свою роскошную обстановку и переехал на дачу, а оттуда на зиму
переселился в гостиницу, где и прожил до самой смерти, оставив кое-что в наследство своим двум
сыновьям. Его сын Михаил выбрал также актерскую профессию. В противоположность Михаилу
своего сына Николая отец сильно не любил. Николай служил в театре отца и получал в месяц 25 рублей.
***
После Херсона труппа Максимова играла летом в Полтаве. Ежегодно там проходила Ильинская
ярмарка. Как вспоминает Н. Н. Синельников, артисты жили в квартирах при театре, в огромном городском саду, а обедали и ужинали среди сада под столетним дубом, под которым ставился стол, покрытый льняным холстом. Посреди стола – огромный букет полевых цветов. На столе – незатейливая, но обильная, идеально чистая сервировка. Здесь происходило за накрытым столом знакомство
новых друзей и местных театралов. Вокруг стола на правах хозяйки хлопотала старуха Елизавета,
которая встретила труппу поясным поклоном, приветствуя ласковыми словами по-украински: «Здоровенькi булы!» Несколько поколений артистов, приезжавших на ярмарку, всегда ощущали ее заботу
и ласку. Она их любила и встречала как дорогих гостей.
Труппа Максимова, закончив свои гастроли в Полтаве, распалась. Ее сменила житомирская опереточная труппа Н. Н. Савина, в которую влились некоторые актеры распавшейся труппы Максимова, в том числе и Андреев-Биязи.
Сергей Пальм вместе с братом Григорием, сестрой Ксенией и О. В. Кольцовой отправились в Ростов-на-Дону, а затем в Тифлис. Там Ольга Кольцова вышла замуж за Сергея Пальма в ноябре 1878
г., в результате образовался не только супружеский, но и творческий по жизни их союз.
После Полтавы труппа Савина переехала в Киев. Кроме Киева, Савин снял в аренду театры в
Харькове, Чернигове, Полтаве и Воронеже. В зиму 1978/79 гг. труппа Савина играла в Адрианополе,
куда была вызвана тогдашним главнокомандующим русской оккупационной армии в Турции генерал-адъютантом Э. И. Тотлебеном. В сезон 1879/80 гг. другая труппа Савина обосновалась в Воронеже. Чтобы поправить здесь весьма плачевные свои дела Савин пригласил на несколько спектаклей
известного провинциального актера, любимца Киева и Новочеркасска В. В. Чарского 114, но надежды,
возлагаемые на него, не оправдались, кассовых полных сборов он не принес. В это время в труппе не
хватает актеров на роль любовников и резонеров. Среди драматических актрис выделяется ЛинскаяНеметти 115. Главный комик здесь – это Андреев-Биязи, но показывает он себя осторожно.
В этот же сезон антрепренер Н. Н. Дюков 116 передал Савину в аренду харьковский театр, которым руководил 10 лет. Дюков сильно охладел к делу после смерти своего единственного сына Николая, умершего от чахотки на 21-ом году жизни. В драматической труппе харьковского театра в это
время подвизались в ролях grande dame Ксения Григорьевна Пальм и на амплуа резонеров артист
Егор Чернов. Оба они прибыли из Тифлиса после закрытия там драматической труппы С. Пальма. В
Харькове в драматической труппе играли Николай Николаевич Соловцов (настоящая фамилия Федоров), Виктор Иванович Родон, Серафима Александровна Бельская, игравшая в водевилях, и артист
Дальский, игравший простаков. Последние трое артистов перешли потом в оперетту.
114 Чарский Владимир Васильевич [наст. фам. Чистяков (1834-1910)] – рус. актер. Сразу после оконч. Киевского ун-та
играл в труппе Н.К. Милославского. Ч. пользовался большим успехом в трагических ролях. Позднее перешел на роли резонеров. Выступал преимущественно как актер-гастролер в провинции, изредка играл в Петербурге и Москве.
115 Линская-Неметти Вера Александровна [наст. фам. - Колышко (1857-1910)] – рус. актриса и антрепренёр. Родилась
в Херсоне, где окончила женскую гимназию. В 1876 начала выступать в драм. т-ре в Николаеве. Играла роли молодых героинь в драме, затем выступала как опереточная актриса до 1885 в Киеве, Харькове, Воронеже. С 1885 в Петербурге открывает антрепризу. Летом 1885/86 содержала дачный т-р в "Озерках", затем Малый драм. т-р в Петербурге. В 1887 основала тр "Сад Неметти", где ставился комедийный и фарсовый репертуар, затем в 1903 организовала собственный т-р на Офицерской ул. Первоначально в руководимых ею т-рах оперетта чередовалась с драм. спектаклями, но с 1891 Л.-Н. занимается
исключительно опереттой, и её т-р становится наиболее популярным в этом жанре. Для спектаклей Л.-Н. было характерно
привлечение актёрской молодёжи, она всегда стремилась к крепкому ансамблю. С осени 1904 открыла драм. курсы. Талантливый организатор, Л.-Н. сыграла большую роль в развитии рус. оперет. т-ра.
116 Дюков Николай Николаевич скончался в возрасте 65 лет в Харькове 4 декабря 1882 г. Покойный 12 лет стоял во
главе драм. т-ра в Харькове. В 1879 г. тяжелобольной Дюков оставил антрепризу. Его сменил Славин, а затем П. М. Медведев, который «прогорел». О Савине и говорить нечего. Его деятельность была самого шарлатанского характера, поэтому он
кончил очень скверно.
72
В театральной хронике тех лет сохранилась следующая информация, поступившая из Киева от
театрального рецензента Гаврилова в петербургскую газету «Суфлер»: «Антрепренер Н. Н. Савин
окончательно запутался с театрами: киевским, черниговским, полтавским, харьковским и воронежским. Жалованье всем артистам задержано, хотя сборы у нас окупают расходы по театру, а деньги
идут на пополнение убытков харьковского театра. Кроме того, доверенный по театру Н. Н. Савина
Андреев-Биязи не внес по контракту бывшему содержателю театра г. Матковскому арендных денег.
Г. Матковский подал в суд и теперь Н. Савин обязан внести 20 тысяч неустойки. На масляной кассы
театров, как нашего, так и харьковского были арестованы. Как-то выпутается из долговых сетей Н.
Савин – неизвестно» 117. Как выпутался Савин, нам тоже не известно. Только вместо него театр перешел в руки управляющего актера Андреева-Биязи. В труппе 11 актеров и 12 актрис. Сборы упали
настолько, что они бывали зачастую в 60-45 рублей. Газета «Суфлер» далее сообщала, что судя по
спектаклям прошлого сезона Андреев-Биязи сам любит играть, а вот способностей к режиссуре пока
не проявил 118.
Через полтора месяца с начала открытия летнего сезона в летнем саду «Эрмитаж» новая драматическая и опереточная труппа под управлением уже не Андреева-Биязи, а антрепренера Г. М. Коврова дала в Воронеже около сорока спектаклей. Ковров, после закрытия драматической труппы С.
Пальмом в Тифлисе в 1880 г., вместе с женой М. С. Брянской-Ковровой перебрался в Воронеж и собрал здесь хорошую труппу. Комедии шли, как говорится, «без сучка и задоринки». Подобрались более-менее известные в провинции артисты: Васильев-Гладков, Михайлов, Синельников, Сахаров,
Михайлова-Рунич, Измайлова, Соковнина, Брянская-Коврова. Один из постоянных посетителей театра называет комика-буфф Андреева-Биязи как артиста «с дарованием и с постоянным незнанием ролей», который «очень недурно изображает Лагира в «Рыцаре», Бобеша в «Синей бороде», но губернатора в «Птичках» играет плохо» 119. В конце августа 1880 г. газета «Суфлер» поместила заметку
из области слухов и предположений: «Скрывшийся на днях из Киева антрепренер пяти театров г. Савин, как полагают, бежал за границу. Разосланные во все города телеграммы о задержании его на месте не имели успеха. Из 45 тысяч оставленного им в Киеве долга немалая часть падает на долю служивших у него несколько лет артистов» 120. Из Воронежа в газету поступают грустные сообщения о
том, что «городу, имеющему до 70 тысяч жителей, грозит осенью и зимою лишение театральных
наслаждений».
При сложившейся запутанной ситуации дел Савина Андреев-Биязи покидает Воронеж и перебирается в конце сентября в Астрахань. Здесь зимний театр снял актер Л. Я. Никольский и открыл сезон
1880/81 гг. 16 сентября комедией «Нищие духом» Н. Потехина и водевилем «Подозрительная личность». Состав труппы – 20 человек. Рецензент за подписью «Один из партера» писал: «Пьеса «Нищие духом» с участием г-жи Лукашевич в роли Кондоровой прошла очень вяло; только благодаря г.
Андрееву-Биязи, который хорошо исполнил роль Сиводушина, публика по временам оживлялась.
<…> Водевиль, благодаря г. Андрееву-Биязи, который прекрасно исполнил роль слуги, прошел довольно оживленно; публика аплодировала даровитому комику» 121.
Вслед за данной хвалебной рецензией в газете следует уже информация противоположного свойства, уличающая актера Андреева-Биязи в неблаговидном поступке. Оказывается, в Воронеже поползли слухи о том, что бывший здесь актер Андреев-Биязи успел купить у г. Веселовского, содержателя зимнего театра, места для публики и перепродал права на них кому-то за 3 тысячи рублей. «В
конце июля в одну прекрасную ночь Андреев-Биязи скрылся из Воронежа к удивлению своих многочисленных кредиторов, а г. Веселовский на днях явился на скамью подсудимых в окружном суде как
нарушитель строительного устава. Городская управа в свое время, находя, что театр не удовлетворяет
некоторым требованиям строительного искусства, обязала г. Веселовского перестроить театр и сделать в нем каменные лестницы. Г. Веселовский не исполнил требований управы, но хотел театр свой
открыть для публики. Впрочем, дело за неявкою некоторых свидетелей отложено. Чем бы оно ни закончилось, воронежцам все равно. Они обречены зимой обходиться без театра…» 122.
Сделка с Веселовским, видимо, осталась для Н. А. Биязи без последствий. Здание театра, принадлежащее Веселовскому, было закрыто по распоряжению властей. Сам Веселовский был предан
суду, однако он вышел из зала суда оправданным.
Театральная газета «Суфлер», СПб, март 1880, № 18, с. 3.
Театральная газета «Суфлер», СПб, № 24 от 30 марта 1880, с. 4.
119 Там же, № 43 от 12 июня 1880, с. 4.
120 Там же, № 65 от 28 августа 1880, с. 1.
121 Там же, № 74 от 28 сентября 1880, с. 3.
122 Там же, № 76 от 5 октября 1880, с. 4.
117
118
73
Биязи продолжил службу в Астрахани у антрепренера Л. Я. Никольского, который поставил в
свой бенефис новую комедию Шпажинского «Фофан». У Никольского главная роль Колера не вышла, а «Андреев-Биязи (купец Шкураков) был очень типичен», - сообщал рецензент за подписью
«Один из партера» 123.
Николай Андреевич снова берется за антрепризу. Он сформировал свою драматическую труппу и
на зимний сезон 1882/83 гг. снял театр в хорошо ему знакомом городе Таганроге. Здесь Биязи поставил около 20 спектаклей, среди них «Доходное место» и «Лес» Островского, «Шельменко-денщик»
Основьяненко, оперу «Аскольдова могила» Верстовского, водевиль «Дочь русского актера» Григорьева и др.
После Таганрога в апреле 1883 г. он переходит в опереточную труппу Буюмина под управлением
режиссера и дирижера А. А. Вивьена, находившуюся в Харькове. Андреев-Биязи играет с 1 мая по 1
сентября в Харькове в летнем театре сада «Тиволи», где также выступают цирковые львы господина
Бонне, акробаты, женщина-силачка и где сосредоточены прочие садовые увеселения. Входная плата –
40 копеек. В труппе играют актрисы Е. Ф. Кестлер, Рунич-Михайлова, Е. А. Соковнина, Е. Ф. Саксонская, Бурдина, Николаева, Соколова. Из мужского персонала – актеры Климов, Преображенский,
Соколов. Большим успехом пользуется комики Н. П. Новиков-Иванов 124 и Андреев-Биязи. НовиковИванов в роли Гаспара в оперетте «Корневильские колокола» производил фурор. Местный рецензент
писал в журнал «Искусство», что «г. Новиков-Иванов, г. Андреев-Биязи и г-жа Бурдина всегда
успешно могли бы подвизаться в хорошей драматической труппе» вместо опереточной 125. Несмотря
на хорошую погоду, кассовые сборы были не высокие, поэтому многие артисты не получили жалованья за полмесяца. Если бы артисты не решились бы единодушно и энергично разорвать свои отношения с антрепренером Буюминым и взять дело на себя, последствия получились бы еще более печальные. За неграмотного и в театральном деле ничего не знающего антрепренера Буюмина его «адвокаты» или же режиссер Вивьен, на которых он и «полагался», пригласили артистов труппы. Было
много в труппе родственных Вивьену лишних лиц, которые ничего не делали, но получали по 100
рублей в месяц и более. Когда установилось фактически товарищество артистов, чтобы доиграть летний сезон, Вивьен как режиссер и администратор был устранен. Корреспондент газеты «Суфлер» в
Харькове пояснил некоторые детали: «Такие же даровитые актеры, как г. Дмитриев 126, буквально
игравший всегда за двоих, а иногда и за троих, получал 75 рублей в месяц! <…> Для чего, имея таких
комиков, как г. Новиков-Иванов и Климов, такого толкового актера, как г. Андреев-Биязи и даровитый г. Дмитриев, надо было пригласить г. Эрберга, потерявшего голос и совершенно расплывшегося,
и г. Михайлова, хорошего драматического актера, но решительно негодного для оперетки?» 127 Труппа закончила свои представления, несмотря на усиленные труды, с дефицитом в кармане для большинства актеров.
В это время в Киеве объявился пропавший антрепренер Савин, который вошел в переговоры с
владельцем театра г-на Бергонье и решил переделать его театр заново. Под это дело Савин нашел себе уже компаньона с хорошими деньгами. Кроме того, Савин постарался прихватить в аренду на 3
года еще и городской театр. В городском Савин решил иметь русскую драму, а в театре Бергонье –
оперетту. В опереточной труппе Савина с 1883 г. обосновались на несколько сезонов С. Пальм с женой после неудач с оперной антрепризой в Тифлисе и Одессе.
В Харькове Андреев-Биязи получил приглашение из Казани на роли первых комиков от антрепренера П. Д. Ленского, который на зимний сезон 1883/84 гг. сформировал драматическую и опереточную труппы. После пожара 1874 г. казанский театр был отстроен буквально за 5-6 месяцев и по
внешнему виду не уступал харьковскому или одесскому. Здесь Андреев-Биязи задействован в двух
труппах. Среди лиц женского состава впервые упомянута его жена Ксения Александровна Пальм (по
Там же, № 86 от 9 ноября 1880, с. 2.
Новиков-Иванов Николай Петрович (? – 1896) – рус. актер, антрепренер, арендатор «Русского театра» в Одессе.
Воспитывался в театр. уч-ще в Петербурге, блестяще его окончил, недолго служил в Александринском т-ре, где играла
успешно на сцене 40 лет его безграмотная мать Иванова. Н. уехал в провинцию и сделал себе громкое имя. В течение одного сезона мог исполнять роли комика, трагика, злодея, любовника, резонера и выступать в оперетте. Таланта своего не только не развил, а постепенно губил. Как и Н. И Новиков, отличался страстью к антрепризе, где их обоих преследовали неудачи. С. Г. Ярон называет его недостатки: в его дружбу никто не верил, так как сильно врал, вел жизнь далеко не по средствам.
125 Журнал «Искусство», СПб., сентябрь 1883, № 35, с. 412.
126 Дмитриев Дмитрий Викторович [псевдоним Дмитриев, Д. Ленин и др., наст. фам. - Гарин-Виндинг (1853-1921)] дебютировал в 1875 на сцене в Житомире (труппа Андреева-Биязи). Прослужив 13 лет (1875-1888) в провинции актером и
режиссером драмы, а иногда опереточных трупп, был принят на сцену моск. Малого т-ра (1888-1909), инициатор создания
Убежища для престарелых артистов.
127
Театральная газета «Суфлер», СПб, № 70 от 11 сентября 1883, с. 4.
123
124
74
сцене Слободина). Ее брат Григорий, режиссер труппы Михаила Лентовского, выступавшей в московском театре сада «Эрмитаж» до 11 сентября 1883 г., после закрытия сезона отправился на гастроли с частью опереточной труппы в Одессу и, по отзывам одесских газет, «гг. Арбенин, Волховской и
г-жа Волынская пользуются большим успехом», выступая в труппе г. Максимова.
В качестве гастролеров на один месяц в Казань приглашены на роли комика В. Н. АндреевБурлак, а на роли любовников и героев – любимцы казанской публики В. В. Чарский и М. Т. ИвановКозельский. Хористов числится 21 человек, а музыкантов – 25. Для открытия зимнего сезона 6 сентября даны были драма Аверкиева «Каширская сторона» и переводная (с польского) одноактная комедия «Подозрительная личность». Корреспондент газеты «Суфлер» в своей статье за подписью
«Егоза» доносил из Казани: «Из исполнителей драмы наиболее толковою и осмысленною игрою выделялись гг. Полтавцев и Андреев-Биязи, г-жи Романовская, Саблина-Дольская и Иванова… Г. Андреев-Биязи выказал себя весьма талантливым артистом и очень даровитым комиком, проведя роль
подьячего Живули умело и без малейшего шаржа и подчеркиваний» 128. В следующей заметке тот же
корреспондент сообщал о том, что 15 сентября опереточной труппой был дан первый спектакль «Боккачио» Ф. Зуппе. «Были хороши г. Синельников в роли принца Пьетро и г. Андреев-Биязи в роли
Ламбертучио… Куплеты «Не моя в том вина», среди которых последний вставил несколько куплетов
собственного сочинения, имеющих местный характер, очень понравились публике; особенную сенсацию произвел намек, обращенный к казанской прессе за ее нападки на труппу с первых же дней
открытия сезона, а именно, г. Андреев-Биязи, между прочим, пропел:
Не успели мы сыграться,
Как уж начали писать;
Ну, к чему же тут ругаться?!
Лучше б было подождать!»
Газета «Сын Отечества» также отреагировала на очередную выходку артиста в борьбе с репортерами: «В Казани, по словам казанского «Биржевого листка» шла на сцене «Прекрасная Елена» с Андреевым-Биязи в роли Менелая. Уязвленный отзывами газеты до глубины своего самолюбия г-н Биязи попытался дать генеральное сражение. Г-н Биязи с ужасной физиономией, подойдя к рампе, показал
публике номер «Биржевого листка» и затем, садясь на трон, наступил
на него, бессвязно браня стихи» 129. Чтобы четче представить, какие
примерно чувства испытывал актер Андреев-Биязи к представителям
прессы, послушаем мнимый разговор между артистом и журналистом
в изложении скрывшегося под псевдонимом «Азъ» некоего Пукалова
(?).
«Артист: — Провинцию я люблю, а столиц…, откровенно говоря, боюсь. Существует убеждение и вполне основательное, что только в столицах можно сделать настоящую артистическую карьеру и
приобрести настоящую известность. Но тут, как и в большинстве дел
человеческих, играет видную роль случай. А рассчитывать на случай
трудно. К тому же, не скрою от вас, пугает меня и ваша столичная
Ксения Александровна
печать. <…> …печать иной раз (и далеко не редко) относится с сильБиязи (1859 -1918), мл. дочь
ным порицанием к театральным деятелям, к артистам и предприниписателя-петрашевца А. И.
мателям. В театральных нравах очень много неблагополучного. МежПальма, мать генерала Н. Н.
ду печатью и актерами неизбежно существует скрытый антагонизм,
Биязи. Профессиональная
актриса, одно время играла в
прорывающийся при случае. Я… не признаю за антрепренерами праРостове, в опереточной
ва лишать редакции бесплатных мест, а тем паче вовсе закрывать петруппе Вальяно, сценичеред рецензентами двери театра. Но будьте снисходительнее к человеский псевдоним Слободина,
ческим слабостям и поставьте себя на место обиженного актера или
жена артиста Н. А. Биязи.
антрепренера… Неприятно читать в газете неодобрительные отзывы
Фото из семейного архива Н.
о своей игре, но если они сопровождаются колкостями, личными
Н. Биязи.
намеками и вообще тою якобы аттическою солью, которая иногда переходит в прямую ругань, то самолюбие артиста, понятно, страдает и чем больше накопляется этих
страданий, тем естественнее взрыв. Очень трудно без чувства известного огорчения выслушивать
строгое, хотя и справедливое слово критики. Что же сказать о критике придирчивой, пристрастной и
128
129
Театральная газета «Суфлер», СПб, № 70 от 11 сентября 1883, № 72 от 18 сентября 1883, с. 1.
«Сын Отечества», СПб, № 246 от 29 октября 1883, с. 2.
75
вдобавок не сдержанной? Сомневаюсь, чтобы она приносила пользу искусству. Сомневаюсь, чтобы и
на публику оказывала большое влияние. Ведь публика, в конце концов, больше верит собственному
впечатлению, чем впечатлению рецензента…
Журналист: — Ну, извините, даровитый человек действительно выслушивает ваши неодобрительные замечания и вполне оценит джельтменскую форму их, может быть, во многих случаях воспользуется ими. Бездарность же непременно обидится. Бездарность самомнительна и, так как не обладает ни одним действительным достоинством, то воображает, что природа наделила ее всеми. Указывая даровитому человеку его слабые стороны, вы попутно можете указать и сильные. Он отлично
знает, если не ослеплен самообожанием, что не может ни быть, ни считаться совершенством. И право, громадное большинство «конфликтов» в печати выходит не у талантливых людей, а у бездарных
или посредственных.
Артист: — Простите меня, вы все судите, как журналист. Вы забываете, что в ваших руках перо,
которым вы всегда сумеете отразить произведенное на вас нападение. Сегодня – вы сторона обороняющаяся, завтра – сами переходите в наступление. Полемика для вас дело привычное и вы ведете ее
с полным самообладанием. Да наконец – и это едва ли не самое главное – журналист способен гораздо вернее судить о степени вреда, причиняемого ему нападками в печати, нежели человек, к ней
непричастный. Иному обруганному артисту кажется, что он погиб без возврата, что под ним земля
разверзлась и небо на него обрушилось. Как же в таком состоянии не волноваться и не испытывать
злобного, мстительного чувства…» 130
В дальнейшем отношения Андреева-Биязи с прессой будут не простыми, а иногда конфликтными. При случае он будет пытаться ее высмеивать со сцены, где только можно, в куплетах собственного сочинения. Другие артисты, наоборот, заигрывали с прессой, усматривая в ней для себя
мощный рупор саморекламы. Актер А. З. Бураковский придавал большое значение газетной рекламе,
считая ее главным рычагом успеха. Он считал, что из мало-мальски способного актера реклама может сделать его чуть ни гением и, наоборот, снизвести публично до посредственности. Присутствие
маститых журналистов перед спектаклем создавало иногда для некоторых дебютантов атмосферу
нервозности и неуверенности в себе.
Перед самым окончанием сезона в Казани труппу постигли неурядицы. Между антрепренером П.
Д. Ленским и артистами произошли по словам газеты «Волжский вестник» недоразумения, повлекшие за собою отказ Ленского от антрепризы и даже временное прекращение спектаклей. Это по сцене
он Ленский, а на самом деле – амбициозный князь Оболенский Павел Дмитриевич, сын известного
московского водевилиста и актера Дмитрия Тимофеевича Ленского. Оказавшись в нелепой ситуации,
артисты решили продолжать дело на товарищеских началах и закончили сезон в високосном году при
минимальных убытках.
Сменив Казань на Николаев Херсонской губернии, Андреев-Биязи и его жена Ксения Александровна в январе 1885 г. выступали в опереточно-драматической труппе, которую возглавлял С. А.
Пальм. Для Ксении Александровны Николаев – город ее детства, проведенного у бабушки Жаковской (по материнской линии), где она училась в местной женской гимназии и где благодаря брату
Сергею познакомилась со своим будущим мужем. Из Николаева корреспондент [В-тов] передал в газету «Театр и жизнь» следующее сообщение: «Театральное дело в плачевном состоянии. Сборы пали.
Игра идет в пустом зале. Говоря об отсутствии в нашей труппе сколько-нибудь сносного актера, я
считаю своим долгом исключить из этого числа только двух вполне заслуженных артистов, известных более в столице, чем в провинции, г-жу О. В. Кольцову-Пальм и С. А. Пальма, которые пользуются здесь всеобщею любовью. Но ведь их только двое; вся же остальная часть труппы состоит из
мелких провинциальных и чуть ли начинающих актеров гг. Чарова (опереточный тенор), Сосновского, Никитина, Лирского, Васильева, Онегина и др., и г-жи Слободиной, Соковниной и только.
Труппа у нас очень большая. Содержатся обе труппы (опереточная и драматическая) артистом Пальмом, который все свои надежды относительно расчетов возлагал на праздничные сборы, но к сожалению надежды г. Пальма оправдаться не могли, так как и праздники ничего особенного не дали; все те
же 100 руб. вечернего сбора, а зачастую и того меньше» 131.
Продолжая странствовать по провинциальным южным городам неразлучно вместе с женой Ксенией Александровной, Андреев-Биязи весной 1885 г. находится уже во Владикавказе. Антрепренер
здешнего театра Пархомович-Викторов ставит утром для «серенькой публики» общедоступные спектакли, а вечером угощает «избранную публику» опереттой «Мушкетеры». В коротенькой заметке о
театре рецензент газеты «Суфлер» дал резко отрицательную оценку этим спектаклям: «Андреев130
131
Газета «Петербургский дневник театрала», № 42 от 17 октября 1904, с. 1-2.
Газета «Театр и жизнь», М., № 27 от 13 января 1885, с. 3.
76
Биязи в роли Бридена гаерничал и балаганил больше чем обыкновенно, уснащая пьесу остроумием
своего изобретения. Владимиров (Нарцисс) и Фатеев (Гонтран) испортили свои полные комизма и
юмора роли. Хористы и хористки – «кто в лес – кто по дрова». Оркестр врал до того безбожно, что
несчастного своего дирижера г. Мострас довел до седьмого пота, дирижеру приходилось одному отдуваться за оркестр на фортепиано» 132.
Летом 1885 года Тифлис переполнен приезжими знаменитыми артистами: А. П. Ленский, О. А.
Правдин, А. И. Южин-Сумбатов, М. Т. Иванов-Козельский, Н. Ф. Сазонов. Сюда со своей труппой
переехал из Владикавказа Пархомович-Викторов. Завоевать успех в Тифлисе было не так-то просто.
Здесь была избалованная публика приезжими знаменитостями. В летнем театре, где играла труппа
(содержатель г-н Викмахов), женский состав выглядел слабым, из мужского состава газета «Театральный мирок» выделяет как опытных и толковых артистов только гг. Корского, Викторова, Фатеева и Биязи. В то же время летний театр, как отмечает рецензент газеты, стал ареной всевозможных
скандалов. Начало им положил артист Андреев-Биязи. «Он счел себя обиженным местной прессой
тем, что она нашла его плохим лицедеем и вот, в отместку за это вздумал бранить ее (т. е. прессу) со
сцены чуть ли не площадными словами. Публика сначала протестовала против этой выходки г-на Биязи шиканьем и свистками, но когда расходившийся г-н Биязи не унимался и продолжал изливать
помои на представителей местной печати, в частности и на всех рецензентов вообще, обзывая последних собаками; тогда в театре поднялся страшный шум и крик; одна часть публики требовала немедленного удаления со сцены г-на Биязи, грозя, в противном случае тут же расправиться с ним; другая часть публики, более сдержанная, требовала прекращения спектакля. Под невообразимый шум и
крики г-н Биязи незаметно исчез со сцены. Но скандал не прекращался. Если бы не полиция, то актеру пришлось бы очень и очень плохо… Восточный народ отчаянный… Присутствовавший в театре
полицмейстер приказал опустить занавес» 133. В рецензиях имеются описания неприличного поведения зрителей в театре, их выкриков, эпатажа и других некрасивых эпизодов. В такой обстановке артистам подчас трудно было продолжать спектакль и сохранять спокойствие и выдержку перед толпой, алчущей по своему разумению удовольствий и развлечений.
В Тифлисе с 30 августа 1885 года начались представления русской оперы в Казенном театре (директор И. Е. Питоев, оркестр –
дирижер М. М. Ипполитов-Иванов), а со 2 сентября - драматические спектакли под руководством режиссера А. А. Яблочкина. В
составе этой драматической труппы играет теща Андреева-Биязи,
Ксения Григорьевна Пальм. С мужем она фактически не живет с
1878, поступив на службу в Ростовский театр. В январе-марте 1883
г. ее имя значится на афишах Пушкинского театра в Москве (Тверская, дом Малкиеля) в составе драматической труппы под управлением М. Лентовского. В пьесе «Кассир или любовь цыганки» Д.
Минаева и С. Худякова с куплетами и пением Ксения Григорьевна
играет на сцене вместе со своей младшей дочерью Ксенией (по
сцене Слободиной 134). Она участвует в комедии А. Н. Островского
«Бедность не порок», а также в комедии Чернышева «Жених из
долгового отделения». В это время ее невестка Ольга Кольцова
успешно выступала как гастрольная артистка в опереттах «Калиостро» и «Морской кадет» Ф. Целя и Р. Жене, «Дочь рынка» Лекока и других в московском «Новом театре» М. Лентовского (ТеатКсения Григорьевна Пальм
ральная пл., дом Бронникова), где Григорий Пальм, младший сын
(урожденная Жаковская), баКсении Григорьевны, работал режиссером. В мае выступления опебушка Н. Н. Биязи по линии
реточной труппы Лентовского были перенесены в открывшийся 1
матери, жена А. И. Пальма.
Профессиональная актриса
мая театр сада «Эрмитаж», поразивший москвичей разнообразием
провинциальных театров.
невиданных до сей поры развлечений. В июле 1883 г. Ксения ГриСкончалась 10 ноября 1892 г. в
горьевна Пальм выступила в дачном театре г-жи Ивковой в БогоЯлте. Фото из семейного архиродском, в комедии Тарновского «С легкой руки» 135.
ва Н. Н. Биязи.
Ксения Григорьевна еще в молодости, участвуя в любительских спектаклях на пару с мужем Александром Ивановичем ПальТеатральная газета «Суфлер», СПб, № 7 от 24 января 1885, с. 4.
Газета «Театральный мирок», СПб, № 33 от 24 августа 1885, с. 7.
134
Видимо, она выбрала этот сценический псевдоним не случайно, по названию романа отца «Алексей Слободин».
135 Газ. «Московский листок», № 181 от 3 июля 1883, с. 4.
132
133
77
мом в Одессе в 60-х годах, обратила на себя внимание публики, удостоилась положительного отзыва
от сотрудника газеты «Одесский вестник» П. П. Сокальского 136, который писал об одной из ее ролей
(роль Анны Атуевой в «Свадьбе Кречинского» Сухово-Кобылина), что она внесла в свою игру много
"неподдельного одушевления и изящной простоты" и «что присутствующие остались совершенно
довольны игрою г-жи Пальм». И с тех пор Ксения Григорьевна вынашивала замысел при удобном
случае стать профессиональной драматической актрисой. Обремененная семьей, заботой о детях и
муже, ей было тогда не до театра. Когда дети выросли и стали самостоятельными, она только тогда
осмелилась на такой шаг, уже будучи в достаточно зрелом возрасте. В какой-то степени ее поступку
поспособствовали семейные обстоятельства, о которых будет рассказано позже, когда речь пойдет о
семействе Пальмов в главе 5 (Часть I).
***
После скандального выступления в театре с критикой местных журналистов Николай и Ксения
Биязи вынуждены были уехать из Тифлиса и направились в Ростов-на-Дону, где до 1 августа 1885 г.
подвизалась опереточная труппа антрепренера С. Н. Новикова. Режиссером был С. А. Пальм, а его
жена О. В. Кольцова играла первые роли. В материальном отношении летний сезон в Ростове прошел
удовлетворительно и труппа в полном составе поехала в Ялту. В этом курортном городе сборы не
превышали 300 рублей за спектакль. Этого было вполне достаточно, чтобы каждый актер получил
свое жалованье сполна. В небольшой рецензии газеты «Суфлер» В. Крымский, перечислив главные
силы труппы (г-жи О. В. Кольцова, Ф. И. Калиновская, К. А. Пронская; гг. С. П. Эспе, Н. А. АндреевБиязи, В. М. Викторов и С. Н. Новиков), отметил, что «в оперетте Миллекера «Апаюн» очень недурна была г-жа Кольцова (Натальица), остальные не портили ансамбля» 137. Другой рецензент газеты «Театральный мирок», подписавшийся «Ялтинец», пишет, что «труппа довольно-таки слабенькая, весь репертуар несут не безызвестные Петербургу артисты г-жа Кольцова и г-н Эспе. Г-жа Кольцова пользуется большим и вполне заслуженным успехом, особенно она хороша в оперетке «Калиостро», «Веселой войне», т. е. в партиях, где более требуется певица, чем актриса, так как г-жа Кольцова при большом и хорошо обработанном голосе слишком мало обращает внимания на драматическую сторону роли; артистка много бы выиграла, если бы постаралась исправить этот заметный пробел в исполняемых ею ролях; <…> г-жа Кольцова в свой бенефис получила цветные подношения и
удостоилась больших оваций многочисленной публики…» 138.
Ольга Кольцова, оставив мужа в Ялте, по приглашению антрепренера Ф. И. Надлера отправилась
22 октября вместе с артистом С. П. Эспе в г. Орел. В местном театре были поставлены при их участии четыре оперетты («Боккачио», «Сердце и рука», «Красное солнышко» и «Зеленый остров».
Этим двум артистам успех сопутствовал и в Орле. Публика заполняла театр на каждом спектакле и с
восторгом принимала обоих гастролеров. Кольцова после гастрольных шести спектаклей вернулась к
мужу в Ялту, а С. П. Эспе 139 остался в труппе Надлера на весь сезон.
В октябре Николай Андреев-Биязи и его жена прибыли в г. Николаев. Ксения Александровна,
остановившись в доме своей бабушки, ждала рождения ребенка. Родилась девочка, ей дали имя Александра, в честь старшей сестры Александры Пальм (по мужу Тхоржевской).
Сергей Пальм и Ольга Кольцова-Пальм покинули Ялту и направились в Петербург. Там их ждал
Григорий Пальм (Арбенин), который снял в аренду Малый театр на Фонтанке и уже несколько лет
подряд держал в столице антрепризу. Там 30 августа 1885 г. состоялось открытие зимнего сезона новой опереттой на музыку французского композитора Луи Варнея («Babolin»), названной в переводе
самого Г. Пальма «Демон Покровитель». Столичные газеты дали одобрительный отзыв о весьма
удачном начале театрального дела в столице Г. Арбенина, бывшего режиссера театра Лентовского в
Москве и Петербурге: «Г. Арбенин приложил и старание, и умение, чтоб явиться перед публикой… в
Сокальский [наст. фам. Сокольский Петр Петрович (1832-1887)], украинский композитор, муз. критик, фольклорист и общ. деятель. В 1852 г. окончил Харьковский ун-т, работал учителем ботаники, зоологии и минералогии в Екатеринославской гимназии. В 1857-58 в США как личный секретарь рус. ген. консула. С 1858 сотрудник (и пом. редактора) газ.
«Одесский вестник», которую издавал его брат Н. П. Сокальский. В 1861-63 жил в Петербурге, сблизился с Даргомыжским.
Вернувшись в Одессу, организовал в 1865 Общ-во любит. музыки (впоследствии – Одесское муз. общество). Составил сб.
«Малороссийские и белорусские песни» (изд. 1903). См.: «Одесский листок», № 14 от 5 февраля 1859.
137
Театральная газета «Суфлер», СПб, № 72 от 3 октября 1885, с. 3.
138
Газета «Театральный мирок», СПб, № 38 от 28 сентября 1885, с. 7.
139 Эспе С. П. (наст. фам. Войцеховский) происходил из старинной дворянской семьи. Его отец – боевой генерал. В
январе 1916 г. Эспе, высланный властями из Киева за «развращающее влияние на молодежь», приехал в Москву и устроился в опереточную труппу. 21 января его нашли повешенным на перекладине в номере гостиницы «Брестоль». В оставленной
записке самоубийца заявил, что не может дальше жить ввиду тягостно сложившихся обстоятельств и просил похоронить его
в Киеве, рядом с могилой матери. Как артист, покойный в последнее время, из-за потери голоса (баритон), занимал в опереточных труппах менее заметное, чем прежде положение. См.: «Обозрение театров», Пг., 23 января 1916, № 2999, с. 8.
136
78
роли собственника дела. Малый театр был полон и блестел, как с иголочки. Порядок царил как извне,
так и внутри. <…> Хорошая срепетовка, прекрасный подбор персонажей и хора, опытный капельмейстер Пагани, и наконец отличная постановка, на что г. Арбенин мастер своего дела, дали вполне
заслуженный результат, и можно надеяться, что если дело и впредь будет вестись также, то успех будет несомненный» 140.
140
Газета «Театр и жизнь», М., № 145 от 6 сентября 1885, с. 2.
79