24 (Двадцать четыре)

Городецкий Сергей Митрофанович
24
( Двадцать
четыре)
Абстракция.
Литинституту посвящается
Не существует же мирового океана – это абстракция.
С. Н. Есин
(Из интервью « Вех» 1.9 1905 г.)
Действующие лица:
Посмешище
Святая
Бездействующие лица:
Н(е)изменный
Штерба
Возраст персонажей не превышает 24 лет.
1.1
Посредине сцены расположен фонтан, за ним несколько скамеек. На спинке
одной из них сидит Н(е)изменный. В руках у него бутылка пива.
Н(е)изменный:
Чтоб я о чём-то новом говорил?
Не пил и не курил? Себя забыл?
Нет, этому вовеки не бывать:
В дурмане дней земная благодать.
А о небесной слышали мы много,
Да всем известно: нет вестей от Бога.
Случится, бес толковый забредёт,
Но что ни говорит – всё воду льёт.
Вот и сегодня юный водолей
Всех взбудоражил истиной своей:
Мол, Бог есть поле разума Земли,
И если люди бы постичь смогли
Незримый и неведомый поток,
То на планете б воцарился Бог.
Никто б тогда ни с кем не воевал,
И сам свою же кровь не проливал.
Идея недурна, да не нова,
На практике же – всё слова, слова …
1.2
Входит Штерба.
Штерба:
Опять глаголет мудрость алкоголь,
И единица делится на ноль?
Привет тебе, отважный бузотёр,
Бессмертный королевский мушкетёр!
Не хочешь ли хандру свою развлечь
И бремя скуки разом сбросить с плеч?
Н(е)изменный:
О чём ты, Штерба? Разве скучно мне?
Пою на солнце, вою при луне.
Штерба:
Всё шутишь? Так давай пошутим вместе:
Мы – в козырях, а дураки – на месте.
Н(е)изменный:
Ты хочешь мстить? Я что-то не пойму,
Твой импасьянс относится к кому?
Штерба:
Да есть один степенный господин,
Который мерит всех на свой аршин.
Н(е)изменный:
Посмешище?
Штерба:
Ты сам его назвал.
Мне так противен этот самохвал:
Кичится сильной верой наш пророк,
А в сердце – те же жалость и порок.
Н(е)изменный:
Он жалок или жалостлив?
Штерба:
Он жалок.
Ни шаток смирный шаг его, ни валок.
Н(е)изменный:
Но ты ему укажешь верный путь,
Не преминув легонько подтолкнуть?
Штерба:
И в этом я нимало преуспею,
Повесив новый крест ему на шею.
Ведь ты мне не откажешься помочь –
Прогоним этого зануду прочь.
Н(е)изменный:
Помочь тебе – втянуться в смертный грех …
Штерба:
Зато уж я ручаюсь за успех.
Мы так его нещадно проведём,
Что блудный сын покинет отчий дом,
И волхвований вышняя звезда
Над ним померкнет раз и навсегда.
Н(е)изменный:
Ну что ж, послушаем, а там решим,
Где пламень истины, где лживый дым.
Штерба:
Мне говорили, ты ему был другом,
Умело льстил ничтожнейшим заслугам,
В доверье втёрся, и добился власти,
И даже совесть сохранил отчасти.
Н(е)изменный:
Да, совесть я надёжно схоронил,
Но ты не трать напрасно слов и сил.
Скажи, к чему ты клонишь, и – «до встречи»:
Пора уже добраться до картечи.
Штерба:
Внуши ему, что я-де влюблена,
Что мне теперь не брат сам сатана,
И что повинен в этом только он,
И что мне кажется, что он влюблён …
Плети, что хочешь – главное не в этом,
Пусть он простится с мнимым пиететом
И клюнет на крючок любовных чар:
Найдём гонцу послушному анчар,
Чтоб он, от горькой желчи изнывая,
Забыл и звук чертогов светлых рая.
Уходят.
1.3
Входит святая.
Святая:
Сонм капелек летит во внешний мир,
Стремясь опять смешаться с гладью водной –
Так времени прерывистый пунктир
Спешит вперёд по прихоти природной,
Так звёзды совершают полукруг,
Всходя и угасая перед нами,
Сменяя солнца лучезарный плуг,
Блуждающего света боронами,
Так радуга на миг соединит
Очаг небесный с грешною землёю,
И отойдёт томленья тёмный стыд,
Открыв дорогу светлому покою.
В пустыне духа вновь забьёт родник,
Затеплится свеча в высоком храме,
Служителю не хватит древних книг –
Взнесёт хвалу он новыми словами.
Пауза.
Устройство мира нелегко постичь,
Искать как хлеб живительную влагу,
Среди священных мифов, песен, притч
Найти то слово, что пойдёт ко благу.
И разве существует человек,
Способный вопреки людским законам,
Увидеть в небе прошлогодний снег,
Весной сошедший реками по склонам?
Не верю в предначертанную цель –
Пути Господни неисповедимы,
Пока не сядет судно дней на мель,
Лишь горизонт прельщает пилигрима.
Уходит.
Затемнение.
1.4
Н(е)изменный в той же позе, что и в начале пьесы. Рядом с ним – Посмешище.
Н(е)изменный:
Да как ты можешь верить в этот бред?
Видал я разум твой сто лет в обед!
А ворох лженаучных экзегез –
Ничто, как умозрительный протез.
Осознанная вера невозможна:
Сама природа веры непреложна.
Посмешище:
Какой великолепный постулат!
Когда бы он лечил умы людей,
И все до одного – я был бы рад
Отречься от беспочвенных идей.
Н(е)изменный:
А ты что хочешь – «все до одного»?
Так ты о «всех» не знаешь ничего.
«Все» не излечишь – боль души и тела
И на уме оставить след сумела.
Посмешище:
Хоть как дели на части человека:
Душа, плоть, ум – нам многое дано,
Но под покровом качеств имярека
Незримо скрыто разума зерно.
Н(е)изменный:
И что с того? Идти к врагам мириться,
Чтоб стать последней спицей в колеснице?
Посмешище:
К каким врагам? Нет у тебя врагов,
Как нет друзей – ребячество всё это.
Вражда и дружба, грёзы детских снов,
Живут до первого любви рассвета.
Н(е)изменный:
Не знаю, я в амурах не силён.
По мне, так лучше беспробудный сон.
У нас же как послушаешь ля фам,
Так вспомнишь: «Мне отмщенье, Аз воздам».
Возьмём хоть Штербу – неглупа, красива,
Но до чего обманчива нажива!
Посмешище:
Ты не клейми бессмысленно её,
Она в своей судьбе не виновата.
И так сквозь слишком пёстрое шитьё
Проглядывает грубая заплата.
Н(е)изменный:
Ты защищаешь Штербу? Очень мило …
Она что ль движет солнце и светила?
Посмешище:
Твореньем движут разум и любовь,
Исконная правителей чета,
И сколько зло себя не славословь,
В любовь и разум верит доброта.
Н(е)изменный
(скороговоркой)
О, как же, как же, чудный хэппи-энд
Всегда сорвёт большой аплодисмент.
(Обыкновенно).
Каким твореньем-то? Материя же вечна,
Нерукотворна, как и бесконечна!
Посмешище:
Материя не вечна, вечен дух.
Материя – расходный материал.
Основываясь на началах двух –
Любви и разуме – дух жизнь создал.
(Тихо, про себя).
Земля была безвидна и пуста,
Лишь Божий дух носился над водою,
И возвестили Божии уста
Рожденье света в мире полном тьмою.
Н(е)изменный:
Поверю в инобытные частицы,
Скорее, чем в такие небылицы …
Но ты ответь мне лучше на вопрос,
Как Штерба провела тебя за нос,
Зачем тебе сдалась шальная стерва,
Что дурит всех и действует на нервы?
Посмешище:
Так прежде всех она себя саму
Сама и дурит. Как ты не поймёшь,
Ведь цирк её сведётся к одному –
Противна станет собственная ложь.
Н(е)изменный:
Ну, это вряд ли: в чём-то вы с ней схожи,
Вот разве что твои догматы строже.
Посмешище:
Не строю я догматов никаких:
Любой догмат – оплот бездумной веры,
Любая ересь зиждется на них,
Чтоб выйти за условные барьеры.
Н(е)изменный:
Послушали б тебя отцы синода,
Небесных батальонов воеводы …
Посмешище:
Послушай ты меня, а всякий вздор
Про воевод небесных не болтай –
Полей духовных неземной простор
Не потревожит войн и распрей грай.
Н(е)изменный:
Безжалостное небо безучастно,
А жить на нём легко и безопасно?
Пожалуй, я туда переселюсь
И к нравам тамошним приноровлюсь.
Не выдашь ли билет туда-обратно?
Число вояжей двум должно быть кратно.
Журавль в небе, а в руке синица,
Чтоб можно было смело веселиться.
Посмешище:
Тебе так важно преуспеть в веселье,
Грехи свои не хочется нести,
Но раз придёт в чужом пиру похмелье –
Уже потехи будут не в чести.
А поступь дней переменить непросто:
Притягивает торная тропа,
В душе гнездится праздности короста.
Всё хлестче бьёт возмездия крупа …
Вернётся к праху то, в чём жизнь остыла,
Лишь жизненное в мир вернётся вновь –
Недаром же твореньем движет сила,
Связующая разум и любовь.
2.1
Остаётся два источника света: луч, выхватывающий из темноты Посмешище, и внутренняя подсветка
фонтана.
Посмешище:
А вера – это синтез двух начал,
Тот дух святой, что веет над водами,
Ковчега незабвенного причал,
Увиденный ожившими глазами.
Неуловимый дух, земное поле,
Меняющее с каждым часом вид …
Как счастлив я – опять свободу воли
Мне подарил ветхозаветный кит!
Я – человек из плоти и из крови,
Но не ищу ни славы, ни борьбы,
И как бы грозно я не хмурил брови,
Я – не хозяин собственной судьбы.
Один из многих, жизнью порождённый,
Постичь её законы я хочу,
Мишурными страстями ослеплённый,
Тянусь к целебному любви лучу.
Законы – дети попранных заветов,
Но всем законам главный есть закон.
Нет тайны в нём, и никаких секретов
Для человека не содержит он.
Всё в мире – плод взаимного слиянья,
И сумму равнодействующих сил
На узких перекрёстках мирозданья
В себе Господь единый воплотил.
Мы – атомы в едином поле жизни,
Мы – дети и создатели Его,
Тоскуют дух и разум по Отчизне,
Коль сердце не находит никого.
2.2
Входит Штерба. Возвращается прежнее освещение.
Штерба:
Посмешище! Кого мы поджидаем,
И где порфира с пышным горностаем?
Посмешище:
Штерба:
Не скучно тебе слушать плеск фонтана?
Шумит не хуже из пивного крана.
Не угостишь ли девушку бутылкой,
Чтоб охладилось пламя страсти пылкой?
Ну, а потом – не выпьешь ли и сам,
Восслав благословенье небесам?
Едва ли. Ты же знаешь, я не пью:
Мне и без пива хорошо живётся,
Я кладезную воду достаю
Из самого бездонного колодца.
Смотри не кань в колодезную бездну,
А то спасенье будет бесполезно.
Да и в колодце наломаешь дров,
Когда в ученье будешь так суров.
Ты лучше приходи сегодня в гости –
Смешаем карты, разбросаем кости.
Дотронешься разок до жизни сладкой,
Чтоб век не биться над одной загадкой,
А ощутить величье бытия,
Его песчинку малую любя.
Пауза. Входит святая.
Посмешище:
Приду, раз так зовёшь, и мне приятно
Твоё вниманье. Ты почти права,
Мне только «сладость» жизни непонятна –
В ней сразу блекнут прочие слова.
Штерба:
Ничуть не блекнут. От воды и хлеба
Растёт гордыня до седьмого неба,
А сладости вкушаются нутром,
Чтоб наслажденье разрослось потом.
Ты гладко стелешь – жёстко будет спать,
А у меня всегда в пуху кровать.
И тёплая заманчивая ванна
Мне помилей колодца, как ни странно.
Посмешище:
Тогда тебе в колодец и не надо,
Ведь ты пускаешь дни на самотёк,
Не ищешь в жизни никакого клада,
А тщетным негам ограничен срок.
Штерба:
О да, ничто не вечно под луною –
На будущее планов я не строю,
Посмешище
Штерба:
И мне дороже суета сует,
Чем этот твой высокопарный бред.
Так ты придёшь? Довериться мне чуду
Явленья твоего? Зря ждать не буду.
(в сердцах)
Нет, зря меня не жди … и будь здорова –
Пора прервать бесплодный разговор:
Ни истины, ни чувства никакого
Не породит непримиримый спор.
Опять труха про разум и любовь?
Из жил твоих вода прогнала кровь.
Уходит.
2.3
Посмешище сидит и не замечает ничего, пребывая в состоянии близком к отчаянию. Святая разглядывает
его.
Посмешище:
Какая-то предвечная тоска,
Сплетается с простой сердечной болью,
И как сейчас надежда далека,
Что жизнь моя не станет жалкой ролью.
Святая:
Клянусь тебе, не станет, если вера
Твоя пребудет той же, что теперь,
Она окрепнет, и уйдёт за сферы,
Вмещающие скорбь земных потерь.
Посмешище:
То голос белоснежных облаков,
Плывущих в лоне неба голубом,
Или от груза тягостных оков
Освобождён я небывалым сном?
Святая:
Ни то, ни это. Человек любой
Тебе задал похожий бы вопрос,
Поговори он пять минут с тобой
Без вывертов и без фальшивых поз.
Посмешище:
И всё же, добрый дух, земные страсти
Не меньше грёз небесных я люблю,
И не в моей потворствующей власти
Признать, что сила их равна нулю.
Святая:
Естественно! И даже мысль иная
Бесчувственной покажется сейчас,
Но ты поверь, что время, исчезая,
Вневременное оставляет в нас.
Посмешище:
Ты говоришь и умно, и красиво,
Но я поверить слепо не могу,
Хотя, возможно, жизнь неторопливо
К извечному влечёт нас очагу.
Как человеку мне важней другое:
Единство всех в отдельно взятый миг,
Развитие вселенского устоя
И Вечного сиюминутный лик.
Все знают, что Он есть, но каждый сам
Лишь для себя спешит Его найти,
А я мечтаю всем открыть умам,
Что одинаковы Его пути.
Святая:
Пусть будет светел ясный образ твой,
И преуспеешь ты в труде таком.
Я прежних мыслей радужный покой
Теперь и впрямь назвать готова сном.
Затемнение.
2.4
Посмешище одно.
Посмешище:
Жизнь духа и души сложнее правил,
Предписанных великими людьми,
И кто б из нас во что себя ни ставил,
Мы остаёмся взрослыми детьми.
Порывы тщетной алчности и злобы,
Войн беспрестанных пламенный террор,
Месть ближнему за ближнего до гроба –
Вот безрассудства общего позор.
Но есть в умах отцов, в сердцах детей
Источник веры, и грядёт пора,
Когда повсюду зазвучит слышней
Осознанная проповедь добра.
Пауза.
Пока не выйдет безрассудствам мера,
Я буду повторять вам вновь и вновь,
Что миром сотворённым движет вера,
Связующая разум и любовь.
Занавес.
1924 г.
http://transformations.russian-literature.com/mrakobesie#comment-9
Источник текста:
Городецкий Сергей. Двадцать четыре: Пьеса для крестьянского театра в 2-ух
действиях. М.: « Атеист», 1924 г.
Клубная сцена : шутки, сатиры, пьесы. В. 1 / под ред. М. Розен. - 2-е изд. –
М.: « Труд и Книга», 1924 г.