ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ
реклама
ПРАВИТЕЛЬСТВО РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ ФЕДЕРАЛЬНОЕ ГОСУДАРСТВЕННОЕ БЮДЖЕТНОЕ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЕ УЧРЕЖДЕНИЕ ВЫСШЕГО ПРОФЕССИОНАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ «САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКИЙ ГОСУДАРСТВЕННЫЙ УНИВЕРСИТЕТ» (СПбГУ) Институт истории Руководитель магистерской программы Председатель ГАК, Д.и.н. проф. проф.Козлов Н.Д. Павлов А.П. ______/____________/ ТЕМА ДИССЕРТАЦИИ Русско-Китайские отношения во время Цинской династии Китая. на соискание степени Магистра по направлению 030600 – История 1-ый рецензент: Исполнитель степень, должность студент д.и.н.проф.Выскочков Л.В. Ли Нин _____________ (подпись) ___________(подись) 2-ой рецензент: степень, должность Научный руководитель к.и.н. доц. Штыков Н.В. д.и.н..проф.Павлов А.П. _____________ (подпись) __________(подпись) Работа представлена в комиссию «____» ___________ 201____г. Секретарь комиссии: Санкт-Петербург 2014 2 Оглавление Введение ................................................................................................................... 3 Глава 1. Общие проблемы и проблемы границы во время Цинской династии Китая в русской и китайской историографии ...................................................... 9 1.1.Анализ основных проблем в российско-китайских отношениях в XVIIначале ХX века ..................................................................................................... 9 1.2.Российско-китайское территориальное разграничение в XVII- ХІХ веках .............................................................................................................................. 15 1.3.Предпосылки и результаты заключения Нерчинского договора ............ 21 Глава 2. Торгово-экономические отношения России и Китая в кяхтинский период в китайской историографии .................................................................... 27 2.1. Торговые отношения Китая с соседними странами ................................ 27 2.2. Роль Кяхтинского договора в развитии российско-китайских отношений........................................................................................................... 29 2.3. Влияние 1-й Опиумной войны на торговые отношения России и Китая .............................................................................................................................. 31 Глава 3. Развитие российско-китайских отношений в ХІХ веке в китайской историографии ....................................................................................................... 36 3.1.Культурные отношения России и Китая в ХІХ веке ................................ 36 3.2.Строительство Китайско-Восточной железной дороги ........................... 40 3.3.Основание и развитие Харбина .................................................................. 43 Заключение ............................................................................................................ 46 Список литературы ............................................... Error! Bookmark not defined. 3 Введение Эпоха Цин весьма специфическая часть четырехтысячелетней истории Китая. К началу XVII в. в силу особенностей своей модели исторической эволюции Срединное государство отстало от Западной Европы. Если последняя вступила в полосу буржуазного развития и новой общественной формации, то Поднебесная империя осталась в русле традиционности и азиатского способа производства в его особом, китайском варианте. В Европе уже началась эпоха новой истории, а Срединное государство оставалось на уровне средневековья. Цинский цикл начался в 80 х годах XVII в. и завершился в 70-х годах XIX столетия. Внешне империя Цин выглядела вполне благополучным государством — богатые города, развитое ремесло и торговля, древняя и высокая цивилизация. За китайский шелк, чай и фарфор Европа и Америка расплачивались серебром. Между тем Запад перешел от феодализма к капитализму, от средневековья — к новому времени. Китай же остался отсталой и «закрытой» от остального мира страной, и только полоса торговых, или «опиумных», войн середины XIX в. насильно вовлекла Цинскую империю в систему мирового рынка и общемирового развития. Именно тогда для Китая начался период новой истории, продолжавшийся вплоть до падения цинской монархии в 1912 г. и Первой мировой войны. В силу этих причин вся эпоха Цин для Китая не может быть охарактеризована как период новой истории. В XVII, XVIII и в большей части XIX в. Китай оставался в русле традиционности и средневековья и только с последней трети XIX в. вступил в период новой истории и переходного общества. В истории взаимодействия России и Китая в конце XVI – середине XVII века были как периоды конфронтации, так и эпохи мирных и добрососедских отношений. Исследование уроков этих контактов, путей преодоления разногласий и недоверия, укрепления понимания в различных сферах - важная и актуальная задача, поставленная временем. От решения тех проблем, которые накопились за долгий период взаимоотношений между двумя государствами, зависит нынешнее и будущее состояние российскокитайских связей. Недооценка или хотя бы частичное игнорирование многовекового опыта российско-китайского взаимодействия чреваты ошибками сегодня, которые завтра могут обернуться самой трагической стороной1. В этом, в частности, крылась одна из причин советско-китайской конфронтации в более позднее время – в 60-70-х годах ХХ века. Особенно значимым в данном ключе становится изучение начального этапа взаимодействия двух государств, предшествовавшего установлению регулярных торговых и дипломатических связей России с Поднебесной империей. Именно рубеж заложил те принципы и одновременно породил те Григорьева Е.А. Российско-китайские отношения второй половины XVII – первой четверти XVIII в. в контексте развития внешнеполитической доктрины империи Цин . Автореферат канд. дис. М., 2000. 1 4 противоречия, которые впоследствии станут определяющими в русскокитайских отношениях. Актуальность данного исследования обусловлена еще и тем, что в настоящее время чрезвычайно важен поиск наиболее оптимальной модели для русско-китайского взаимодействия. Несомненно, XXI век – это век нового международного соотношения сил. Современные западные и восточные исследователи считают, что новая международная реальность конца 90-х годов XX в., способствовал активизации восточных стран, в частности Китая, и быстрому распространению их культур. Опираясь на выводы современных футурологов, и наблюдая значительное влияние Китая, переживающего период становления как сверхдержавы, на мировой арене, можно сделать предположение о дальнейшем повышении его роли в Азиатско-тихоокеанском регионе, в решении актуальных проблем современности. Объект исследования – русско-китайские отношения в конце XVII – начале XX в. Предмет исследования – торговая и дипломатическая деятельность России и Китая в периоде империи Цин в историографии. Хронологические рамки работы. Включает изучение русско-китайских отношении периода династии Цин в историографии XX в. – начала XXI в. Цель настоящей работы заключается в том, чтобы проанализировать основную историографию темы и, прежде всего, китайскую историографию, касающуюся проблем становления и развития торгово-дипломатических отношений между Россией и Китаем в конце XVII – начале XX в. Данная цель реализуется посредством решения следующих задач: дать анализ литературы по исследуемой теме; охарактеризовать исторические исследования, касающиеся проблем развития дипломатических отношений России и Китая Охарактеризовать исторические труды, касающиеся развития экономических отношений в периоде династии Цин. Степень изученности темы. В истории изучения российскими исследователями русско-китайских отношений в периоде династии Цин в XX в. – начале XXI в можно выделить ряд работ. Так, в 1920-е гг. в России появилась особая концепция Б.А. Романова относительно дальневосточной политики Российского государства, в которой возобладал принцип рассмотрения проблем политики России и событий в Китае не столько через призму анализа российско-китайских отношений, сколько через межимпериалистическую борьбу держав2. Всплеск интереса к взаимоотношениям России и Китая произошел после прихода к власти Коммунистической партии Китая (КПК) и образования Китайской Народной Республики (КНР). В 1950-е гг. вышло несколько работ, посвященных русско-китайским отношениям в первой половине XVII в. Россия в Маньчжурии (1892-1906). Очерки по истории внешней политики самодержавия в эпоху империализма / Под ред. В. Ю. Визе и Р. Л. Самойловича. Л.. 1928. 2 5 Среди них следует отметить исследования А.Г. Банникова 3 , М.И. Сладковского4, Б.Г. Щебенькова5, В.А. Александрова6. В контексте российской историографии 1970-х гг. нельзя не отметить два сборника документов по русско-китайским отношениям, вышедшие в 1972 г. под редакцией В.С. Мясникова 7 и исследование П.Е. Скачкова об истории изучения Китая в России8. Среди работ, опубликованных в конце 1970-х – 1980-х гг. важное место занимает исследование В.С. Мясникова 9 , посвященное установлению и развитию дипломатических отношений между цинским Китаем и Россией. Отличительной чертой монографии является подробное изучение как традиционной китайской дипломатии, так и методов ее заимствования маньчжурскими правителями. Классической работой по истории изучения российско-китайских отношений в XVII – первой половине XIX вв. является монография Б.П. Гуревича10. В новейшее время появились исследования, посвященные формированию русско-китайской границы. В их числе следует отметить и работу Д.В. Дубовицкой, в которой была дана новая, более объективная оценка роли иезуитов в русско-китайских отношениях. В последние годы в российской историографии появились обобщающие (с XVII - до конца XX вв.) труды в области русско-китайских отношений по разным малоизученным вопросам. Среди них следует назвать исследованиея В.С. Мясникова, В.В. Малявина 11, В.Г. Дацышена12 . Итак в российской историографии теме русско-китайских отношений уделено большое внимание. Однако китайская историография касающаяся проблем данного вопроса используется русскими историками не достаточно полно, поэтому главное внимание в данной работе уделяется китайской литературе. Материалы по истории отношений России и Китая публикуются в ежегодных сборниках конференции «Общество и государство в Китае», проводящейся в Институте Востоковедения РАН. Более десяти лет статьи, освещающие различные аспекты межгосударственного взаимодействия, печатаются во Владивостокских журналах «Россия и АТР» и «Известия Восточного института ДВГУ». Особо стоит отметить регулярный международный конгресс востоковедов (ICANAS)13, последний из которых проходил в 2011 г. в г. Улан-Батор (Монголия). Банников А.Г. Первые русские путешественники в Монголию и Северный Китай. М., 1954. Сладковский М.И. Очерки экономических отношений СССР с Китаем. М., 1957. 5 Щебеньков Б.Г. Русско-китайские отношения в XVII в. М., 1960. 6 Александров В.А. Россия на дальневосточных рубежах (вторая половина XVII в.). М., 1969. 7 Русско-китайские отношения в XVII в./ Под ред. В.С. Мясникова.Т.1,2. М., 1972; Русско-китайские отношения в XVIII в./ Под ред. В.С. Мясникова. Т.1,2. М., 1972. 8 Скачков П.Е. Очерки истории русского китаеведения. М., 1977. 9 Мясников В.С. Империя Цин и Русское государство в XVII в. М., 1980. 10 Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII – первой половине XIX в. М.,1979. 11 Малявин В.В. Китай в XVI-XVII вв.: Традиция и культура. М., 1995; Малявин В.В. Первые русские люди в Китае // Восточные арабески. М., 2000. С. 41-45. 12 Дацышен В.Г. История русско-китайских отношений (1618 - 1917). М., 2008. 13 В 2004 г. ICANAS-37 проходил в Москве (Россия), в 2007 – в Анкаре (Турция), в 2011 г. – в Улан-Баторе (Монголия). 3 4 6 Китайская историография ведет свое начало с сочинений цинских придворных чиновников. Основными выразителями точек зрения цинских историков на проблемы взаимодействия Китая с Россией являются Вэй Юань (1794–1857)14 и Хэ Цютао (1824–1862)15. Их взгляды были основаны на официальной китаецентристской концепции, служившей китайскому правительству идеологической основой для проведения внешней политики. «Шэнъ у цзи» Вэй Юаня раскрывает ход военной экспансии маньчжур к северу и западу от Великой китайской стены. Произведения Хэ Цютао дают отчетливые представления о продвижении Цинами рубежей в Джунгарию. Хэ Цютао в сочинении «Шофан Бэйчен» полностью характеризует политику Пекина на северных и западных границах Цинской империи. Один из разделов сочинения рассматривает политику Цинов в Туве. Хотя его работы и заслуживают к ним обращения, тем не менее, к выводам автора следует относиться критически. К рассматриваемому в данной работе периоду имеет непосредственное отношение «Цин ши гао» («Черновой набросок истории династии Цин») именуемый так потому, что он не получил официальной санкции после свержения цинской монархии в 1911 г. Сюда же относится крупная подборка материалов, касающаяся пребывания в России китайского посольства 17121715 гг. Китайская историография проблемы опирается, главным образом, на официальную точку зрения, согласно которой любая (военная, экономическая, гуманитарная) деятельность дореволюционной России на территории Китая или рядом с его границами (идентифицируемыми достаточно произвольно) являлась актом агрессии. Вплоть до недавнего времени вся литература по истории российско-китайских отношений до 1917 г. издавалась под названиями «История агрессии царской России против Китая». В наибольшей степени китайских авторов интересуют проблемы пограничного размежевания (Бу Пин 16 , Чжан Цзунхай 17 ), сопротивления российским войскам во время войны 1900 г. (Ван Силян18, Го Гуйлань19, Ли Гуан 20 , Сюэ Сяньтянь 21 , У Ши‘ин 22 , Ци Сюэцзюнь 23 , Чжан Чао 24 ), внешнеэкономических отношений на российско-китайской границе (Го Юньшэнь25, Ма Чжинин26, Хэ Сяньпин27 , Цюй Цунгуй 28, Чжан Фэнмин29 ), миграционным процессам в Приамурье (Ли Цзикуй30, Чжан Цзунхай31). Вэй Юань. Священные войны Цинской империи. Б/м.1821. 4 свиток. Хэ Цютао. Полная летопись северных областей. Б/м.1860. 6 свиток.. 16 Бу Пин. Исследование истории восточного участка китайско-российской границы.1983. No 6. 17 Чжан Цзунхай. Муравьев и китайско-российский Айгуньский договор. 1988. No 2 18 Ван Силян. История армии справедливых и храбрых. Харбин., 1987. 19 Го Гуйлань. Об исторических особенностях движения ихэтуаней в Северо-Восточном Китае.1995.No 2. 20 Ли Гуан. Хэйлунцзянский губернатор-патриот Шоу Шань и его борьба с Россией. 1980. No 8. 21 Сюэ Сяньтянь. Сколько же человек пострадало во время трагических событий в Благовещенске. 1980. No1; Маньчжурская война 1900 г. с Россией и причины поражения в ней.Чэнду., 1984. 22 О периодах развития движения ихэтуаней в Северо-Восточном Китае и их особенностях.1991.No1. 23 Очерки по истории Хэйхэ.Харбин.,1997. 24 Чжан Чао. Знаменитый полководец войны против России Ян Сифэн (Фэн Сян).1988.No 2. 25 Го Юньшэнь. Китайско-российская торговля в Айгуне.1987. No 4. 26 Приграничная торговля России с Северо-Восточным Китаем в XIX в.1985. No 4. 14 15 7 Определенный интерес для изучения ранних русско-китайских связей представляет труд китайского историка Чжан Син-ланя 32 . Работа носит компилятивный характер, но автор перевел на китайский язык ряд документов, относящихся к периоду становления русско-китайских связей в начале XVII в. Китайская историография исходит из неравноправного характера отношений между двумя странами в исследуемый период. Политика России традиционно интерпретируется как агрессия, открытая (применение или угроза применения силы) либо латентная (обман). В оценке же деятельности китайских органов власти в Северной Маньчжурии со временем произошла определенная эволюция. Например, если в годы «культурной революции» причинами поражения Китая в войне 1900 г. назывались беспечность и продажность цинских чиновников33, то начиная с 80-х гг. XX в. выделяются две их позиции по отношению к «российской агрессии»: патриотическая (Ай Шэньтай, Ли Цзиньюн, Шоу Шань, Фэн Сян, Яо Фушэн) и пораженческая (И Шань, Чан Шунь, Чжоу Мянь). Несколько отдельных работ (Ли Гуан, Чжан Чао, Цюй Цунгуй) посвящено чиновникам-патриотам. Вот как оценивается деятельность одного из маньчжурских администраторов: «Ли Цзиньюн был не только патриотом, исполненным национальным духом, но и известным предпринимателем, создававшим основы китайской промышленности в новое время. Его основные деяния заслуживают одобрения и восхищения»34. Главным виновником русско-китайской войны 1900 г. китайские авторы называют «империализм царской России». Ему сопротивлялись объединенные силы участников патриотических народных движений (чжун’ицзюнь, люхэцюань, ишэнцзюнь, исяоцзюнь) и правительственных войск под управлением военачальников-патриотов. По мнению харбинского историка Го Гуйланя, «движение ихэтуаней в Северо-Восточном Китае нанесло серьезный удар по агрессорам из царской России и рассеяло их колониальные мечты о создании на северо-востоке Китая “Желтороссии”»35. Среди причин поражения цинской стороны Сюэ Сяньтянь называет подъем шовинизма у русских, просчеты китайского командования и быстрое окончание войны, не позволившее силам маньчжурских губернаторов Хэ Сяньпин. Экономическая экспансия империалистической России в районе Харбина в новое время. 1985. No3. 28 Цюй Цунгуй. Выдающийся патриот-предприниматель Северо-Восточного Китая в новое время 1986.No 3. 29 Чжан Фэнмин. Экономическая экспансия империалистической России против Северной Маньчжурии и ее последствия. 1988. No 1. 30 Ли Цзикуй. Борьба Китая за изгнание русских старателей из Мохэ. 1980. No 2. 31 Чжан Цзунхай. Ша э гэчжань Хэйлунцзян, Усулицзян дицюй, шиюн хуагун вэньти-дэ таньтао (К вопросу об использовании китайских рабочих в захваченных царской Россией Приамурском и Уссурийском краях). 1985. No1. 32 Чжан Син-лань. История отношения Китая с Западом. Пекин., 1947. 33 История агрессии царской России против Китая. Шанхай., 1975. С.355 34 Цюй Цунгуй. Выдающийся патриот-предприниматель Северо-Восточного Китая в новое время.1986. No 3 .С.78 35 Го Гуйлань. Об исторических особенностях движения ихэтуаней в Северо-Восточном Китае. 1995.No2 .С.81 27 8 использовать преимущества в численности войск и вооружении и эффект военных действий на своей территории36. Часть китайских авторов рассматривает торговые отношения между двумя странами как невыгодные для Китая (Россия приобретала китайские товары по низким ценам, а свои продавала по завышенным). В «Истории агрессии царской России против Китая» утверждается, что русские торговцы скупали лес, продукцию сельского хозяйства и полезные ископаемые в Маньчжурии, а затем, после обработки, продавали туда же втридорога. Хэ Сяньпин в качестве пагубных последствий экспорторасширяющего роста торговли приводит наводнение Маньчжурии российскими бумажными денежными знаками, нулифицированными в 20-е гг. XX в.37 Влияние тенденций гоминьдановской историографии прямо сказалось на ряде изданных в КНР учебных пособий, где делались попытки подчеркнуть «исторические» права Китая на левобережье Амура38. В современной китайской историографии появляются исследования, которые опровергают выводы предшествующих историографов. Так в работе Пань Ихун дается весьма обстоятельный разбор начального периода взаимодействия России и Китая, начиная с XIV века. Данный круг вопросов рассматривается также в монографиях и статьях, Го Юньшэня, Хуан Динтяня, Сюэ Сяньтяня и др39. Источниковая база исследования - труды китайских историков, которые касаются историографии русско-китайских отношений во время династии Цин. Научная новизна исследования состоит в том, что впервые на русским языке дается общий анализ китайской историографии, посвященной проблеме русско-китайских отношений периода династии Цин, и выделены этапы развитии историографии в период с ХX до ХXI века. Практическая значимость работы состоит в том, что основополагающие выводы могут быть использованы в обобщающих работах по истории внешней политике России на Востоке. Сюэ Сяньтянь. Маньчжурская война 1900 г. с Россией и причины поражения в ней. Чэнду., 1984. С.342348 37 Хэ Сяньпин. Экономическая экспансия империалистической России в районе Харбина в новое время. 1985. No 3 .С.80. 38 Мясников В.С. Договорными статьями утвердили: Дипломатическая история русско-китайской границы, XVII – ХХ в. М., 1996. С. 188. 39 Го Юньшэнь. Российско-китайские отношения в 1840–1920-е гг. 2003. No 4. С. 50–54; Хуан Динтянь. Общая история отношений между Россией и Китаем. Харбин., 2007; Сюэ Сяньтянь.Китайско-советские отношения в период Китайской Республики: 1917–1949. Пекин., 2009 и др. 36 9 Глава 1. Общие проблемы и проблемы границы во время Цинской династии Китая в русской и китайской историографии 1.1.Анализ основных проблем в российско-китайских отношениях в XVII- начале ХX века Китай - одно из древнейших государств мира, расположенных в Восточной Азии. На начало нового времени это было величайшее феодальное государство. В начале XVII в. вследствие обострения противоречий феодального общества Китай был охвачен Великой крестьянской войной (1628 - 1634 гг.), китайские феодалы, испытывая поражение в борьбе с крестьянством, заключили союз с северным соседом и своим военным противником - маньчжурскими ханами. Совместными усилиями им удалось преодолеть сопротивление крестьянских армий, хотя победа досталась нелегко. История русско-китайских отношений начинается с XVII в. Процесс освоения русскими Сибири и Дальнего Востока вывел Россию к берегам Тихого океана, в Приамурье и Приморье. После основания династии Цин маньчжуро-китайское феодальное государство начало осуществлять широкую экспансию на северо-восточных, северных и северо-западных рубежах, прилегавших к Великой китайской стене, пределами которой была в основном ограничена до XVII в. власть китайских императоров. В результате морских экспедиций И. Перфильева (1633), И. Петрова (1633), Е. Бузы (1636) и открытия С. Дежневым пролива между азиатским и американским континентами (1648) русские получили представление о северных берегах восточной части Азии. Далее шло обследование более южных районов. В 1639 г. на побережье Охотского моря вышла экспедиция И. Москвитина, а четыре года спустя по Амуру и Охотскому побережью прошел В. Поярковым. Наконец, в 1649—1652 гг. несколько казачьих партий под общим руководством Е. П. Хабарова присоединили к русским владениям Приамурье, распространив на этот район власть русской администрации. Построив здесь остроги, казаки обложили ясаком местные народы и, заведя пашни, положили начало крестьянской колонизации края. На рубеже XVI и XVII вв. китайская империя переживала период затяжного кризиса. Упадок династии Мин в начале XVII в. совпал по времени с периодом возвышения и укрепления на северо-восточных окраинах империи новой крупной этнической общности — маньчжуров, потомков разгромленных монгольскими войсками Чингисхана чжурчжэней. Политическая активность и военные успехи первых маньчжурских правителей, Нурхаци и Абахая, не только способствовали консолидации и усилению маньчжурских племен, но и привели к вытеснению китайцев из Ляодуна и к заметному расширению и округлению маньчжурских владений, к распространению определенного влияния маньчжурских правителей на 10 некоторые соседние племена и даже на Корею и Восточную Монголию 40. В результате этих завоеваний маньчжуры оказались непосредственно у границ Китая, на восточном отрезке Великой стены. С 1644 г. начался долгий период правления цинской династии в Китае41. В 1644 г. маньчжуры захватили столицу Китая Пекин и основали здесь свою династию Цин, которая оставалась у власти до начала XX в. Находясь на значительно более низком уровне общественного развития, маньчжуры не смогли внести ничего нового в социальное и экономическое устройство завоеванной страны. В российской историографии до 1917 г. основное внимание уделялось конкретным темам (как, например, российско-китайским торговым отношениям, тем или иным договорам, и т.д.) или конкретным историческим периодам. В советский период, к сожалению, пропагандистская заданность и застывшие марксистские догмы обусловили слабость многих публикаций по истории русско-китайских и советско-китайских отношений. Труды многих исследователей подпадали под влияние политических соображений советского периода. В 1960-х, 1970-х и 1980-х годах российские исследователи настойчиво проводили идею об агрессивном характере цинской политики в отношении соседних стран, что резко опровергалось китайскими авторами. Впоследствии российские исследователи стали подчеркивать несоответствие между азиатским (китайским) и западным (российским) традиционными подходами к установлению равноправных дипломатических отношений 42 . В прошлом как в России, так и в Китае изучение российско-китайских отношений носило политизированный характер (т.е. определялось политическими соображениями), либо сводилось к анализу определенных исторических проблем, присущих тем или иным историческим периодам. В отличие от китайских историков, российские исследователи обычно полагают, что китайские ученые испытывают трудности в применении методологических подходов и в своих исследованиях опираются на официальную китайскую версию событий (а при изучении русско-китайских отношений - на официальную императорскую историографию), тем самым сохраняя тот же подход к истории, который практиковался в Китае с древних времен43. В то же время аналогичную критику можно высказать и в адрес русских трудов о русско-китайских отношениях. Невзирая на осознание «китаецентристской» ориентации китайских источников и, как правило, успешной реконструкции исторических фактов, «подправленных» в официальных китайских хрониках или в официальной историографии, российским исследователям самим зачастую не удавалось правильно интерпретировать эти факты, ибо они не могли устоять перед искушением Мелихов Г. В.. Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.). М., 1974. С. 54—93 Тихвинский С. Л.. Маньчжурское владычество в Китае. М., 1966; 42 Мясников B.C. Россия и Китай: контакты государств и цивилизаци//Общественные науки и современность.1996.No. 2. С. 72-80; Тихвинский С.Л. Путь Китая к объединению и независимости. 18981949. М.1996. 43 Мясников B.C. Империя Цин и Русское государство в XVII в. 1987. 40 41 11 объяснять все события с точки зрения государственных интересов России. Поэтому - особенно в отношении столь сложных проблем как территориальная - в России и в Китае разработаны диаметрально противоположные концепции. Вопрос о характере отношений непосредственно связан с вопросом о равенстве или неравенстве старых русско-китайских договоров, которые определили нынешние границы между Россией, Китаем и новыми независимыми государствами Средней Азии. Китайские ученые (например, Бу Пин 44 , Сюэ Сяньтянь 45 ) исходят из того, что все российско-китайские договора - за исключением самых первых, подписанных в период китайского господства в регионе (Нерчинский и Буринский) - были направлены против Китая и навязаны «агрессивным» российским государством. Подобный подход безоговорочно опровергается большинством российских ученых. С точки зрения российских исследователей, китайские труды представляют государственную политику России слишком упрощенно, подчеркивая ее насильственный характер и не учитывая того факта, что внешняя политика России в большинстве случаев находилась под сильным влиянием внешних факторов и внутриполитической борьбы. Внешняя политика маньчжурских императоров в китайских исследованиях, напротив, идеализируется и представляется как противовес «агрессивной политике» российского государства. Тем не менее, идея о неравноправных отношениях, при всей своей упрощенности, основана на исторических фактах. На протяжении определенных периодов Китай действительно был гораздо более слабым государством, чем Россия, из чего, однако, отнюдь не следует, что интерпретации, в основу которых заложены элементы истины, не поддаются критике. Китайские ученые единодушно квалифицируют экономические (хозяйственные) аспекты деятельности русских поселенцев на Дальнем Востоке и в Сибири как «агрессию русского царизма» и «аннексию исконно китайских земель», в то время как с российской точки зрения ни эти земли, ни их население никогда целиком и полностью не входили в традиционные пределы Китайской империи. В России также бытует мнение, подкрепляемое российскими и китайскими источниками, что до освоения русскими данные земли не принадлежали ни одной из двух стран. Следовательно, все русскокитайские договора - за исключением Нерчинского договора, подписанного под давлением Цинской империи - рассматриваются китайскими историками как «неравные» и «насильственно навязанные» Китаю. Российские исследователи не разделяет подобную точку зрения. В обеих странах в основе исторического анализа лежала спорная посылка, что ассимиляция малых местных народностей была процессом благотворным и ненасильственным. Обвинения в империализме либо игнорировались, либо переадресовывались другой стороне, а значение Китая и России в мировой 44 45 Исследование истории восточного участка китайско-российской границы. 1983. No 6 Сюэ Сяньтянь История и действительность китайско-российских отношений .2004. No 3 . 12 истории искусственно завышалось. Фактически исторические события подчинялись представлениям о «желаемой» истории каждой страны. Итак, на протяжении более трехсот лет две империи были вовлечены в сложный процесс развития двусторонних контактов, которые прежде всего были связаны с корректировкой торговых (экономический фактор) и пограничных (геополитический и военный фактор) отношений. Географическое расширение Российской империи, которая присоединила Сибирь, Дальний Восток, а затем Казахстан и Среднюю Азию, с одной стороны, маньчжурской империи Цин, которая рассматривала Корею, Монголию, Джунгарское ханство и Восточный Туркестан как своих вассалов, с другой стороны, привели к сближению двух государств и к демаркации их границы. В свете этого факта дискуссия об исторических аспектах территориальной демаркации между Россией и Китаем должна быть нацелена на анализ других аспектов отношений, а не на выяснение «неравноправного» или «равноправного» характера этого процесса, к чему призывает существующая российская и китайская литература по данному вопросу. Главное значение в анализе отношений имеют отнюдь не только «агрессия» (военный и геополитический факторы в китайской интерпретации) и «территориальные приобретения» (военный и геополитический факторы и российской интерпретации), или «колонизаторская» (экономический фактор в китайской интерпретации) и «хозяйственная» (экономический фактор в российской интерпретации) деятельность двух государств, хотя эти понятия имеют право на существование в исторической литературе, коль скоро они отражают одни и те же явления, рассмотренные через призму интересов разных государств. Любая попытка вместить это взаимодействие в рамки действия одного фактора будет не адекватна реальному развитию отношений. Как представляется, гораздо более важно рассмотреть взаимодействие нескольких факторов (экономического, военного, политического и культурного) в рамках многофакторного равновесия между государствами. К данному процессу едва ли возможно применить простую дихотомию «равноправие или неравноправие», как это предлагается в современной российской и китайской литературе46. В плане основных аспектов такое взаимодействие было определено наблюдаемой в ретроспективе корректировкой системы и ее составляющих, т.е. между динамично развивающейся в экономическом и социальном плане капиталистической империей и ее регрессирующим полуфеодальным партнером. Эти империи взаимодействовали на территориях, которые формально не принадлежали ни одной из них, но были жизненно важными для обеих с точки зрения их национальных интересов. Юридическое оформление принадлежности этих территорий отражало как нефункциональные, так и функциональные изменения внутри системы на 46 Белов Е.А. Россия и Китай в начале XX в. М., 1997. 13 протяжении различных исторических периодов, а также учитывало важность других факторов. В результате ситуация стала настолько напряженной, что привела к страданиям как народов обоих соседей, так и коренного населения этих территорий, которое, проживая в буферных зонах между Россией и Китаем, находилось либо на стадии распада племенного строя (как, например, в Южной Сибири, Забайкалье, Северной Маньчжурии, Приамурье или в Приморском крае), либо на различных стадиях кочевого феодализма (как в Монголии, Джунгарском ханстве, Западном и Восточном Туркестане, а также в Казахских ханствах). Но механизм юридического оформления государственных границ в прошлом был таков, что современные идеи о морали и этике могут быть применены к нему лишь в относительном смысле. События прошлого не могут рассматриваться в изоляции от соотношения различных факторов, как объективных (главным образом военного, но также и геополитического, экономического и торгового), так и субъективных (изменение соотношения между государственным и общественным компонентами национального интереса). Кроме того, будучи связанным через соотношение нефункциональных и функциональных изменений с концепциями национальной безопасности, естественно, что этот вопрос привлекает к себе пристальное внимание по обе стороны границы. Хотя российско-китайские отношения отмечены многими историческими событиями, на протяжении почти трехсот лет между двумя соседними государствами царил мир: Россия и Китай никогда не были в состоянии формально объявленной войны, и в принципе (редкое в истории явление) им всегда удавалось решать свои проблемы и восстанавливать стабильное равновесие посредством дипломатических переговоров, главным образом, благодаря наличию буферных зон, где официальная граница могла меняться, отражая меняющееся соотношение объективных факторов. Тем не менее, процесс этот проходил непросто и был полон противоречий. В середине 1890-х годов российско-китайские отношения вступили в новую фазу, отмеченную функциональными изменениями. Главным отличием этой фазы было пришествие империализма в Россию. Центр тяжести в российско-китайских отношениях переместился в сферу колониального и экономического проникновения России в Китай и необычно сильного влияния экономического фактора. Более поздние изменения фактически носили нефункциональный характер и происходили внутри новой системы равновесия, созданной функциональными изменениями, которые сопровождали подписание договоров «о режиме наибольшего благоприятствования». Эти договора «втянули» Россию в ту систему отношений, которая существовала у Китая с Западными странами. По мнению царских стратегов того времени, государственные интересы России могли быть реализованы только путем взаимосвязанности сопредельных территорий и образования экономической «буферной зоны» под контролем России. В то же время политика царской России в отношении Китая во многом отличалась от политики Англии, Франции, Германии, или Японии, 14 ибо изначально инициировалась изменением внешнего фактора. В 1896 г. Россия и Китай, «желая укрепить мирные отношения, так счастливо установленные на Дальнем Востоке, и предохранить Азиатский континент от нового иностранного вторжения»47, заключили военный союз против Японии, что вновь отразило решающее значение внешнего фактора. Однако в соответствии с подписанным договором Россия также получила возможность построить Китайско-Восточную железную дорогу (КВЖД) с правом свободных перевозок и соответствующей полосой отчуждения. Иными словами, России вновь удалось успешно использовать внешний фактор в собственных интересах. Этот договор фактически означал формирование широкой экономической буферной зоны по обе стороны российско-китайской границы, однако при формировании этой зоны применялись и «силовые» методы. Вскоре русская армия вместе с войсками семи других стран приняла участие в подавлении восстания ихэтуаней (так называемое «боксерское восстание»), что не соответствовало общим установкам российской внешней политики в отношении Китая. Это (как и последующее поражение России в русско-японской войне) усугубило регрессивный характер равновесия в отношениях с Китаем. В результате на Китай было наложено обязательство возместить ущерб на сумму 450 млн. серебряных лянов странам, принявшим участие в подавлении восстания, в том числе - и России. Тем не менее, когда правительство Японии предложило России объединить усилия в подавлении Синьхайской революции 1911 г., правительство России ответило отказом. Итак, отношения России и Китая представляли собой постоянную эволюционную корректировку системы в направлении стабильного равновесия, достигнутого во второй половине XIX века. Исторический характер этих отношений определялся двумя моментами: (1) Спецификой русско-китайских договоров, которые содержат как статьи «равноправного», так и «неравноправного» характера, что не позволяет анализировать каждый договор в целом с точки зрения категорий «равноправия» или «неравноправия»; (2) Исторический характер российско-китайских отношений тогда можно объяснить через призму межцивилизационного взаимодействия между Российской империей, где развивались капиталистическое отношение и полуфеодальной империей Цин. В рамках многофакторного равновесия эти исторические обобщения могут рассматриваться как постоянная корректировка системы, происходящая путем изменяющегося соотношения внешних и внутренних объективных и субъективных факторов. С точки зрения общечеловеческих интересов и общественного компонента национальных интересов России и Китая, требовалось обеспечить безопасность и мирные условия для развития, суверенитета и национальной целостности этих стран. Тот факт, что две страны никогда не находились в состоянии официально объявленных 47 Русско-китайские отношения в XVII веке. Материалы и документы. Т. 2. С. 73. 15 военных действий, отражает указанный основной общественный компонент национальных интересов и их соответствие общечеловеческим интересам. Однако государственные интересы России и Китая иногда не совпадали, а в определенные периоды истории даже вступали в противоречие. Это происходило потому, что другие компоненты интересов (как, например, классовые, групповые, личные и прочие интересы), находясь под сильным влиянием других факторов, могли вступать и реально вступали в противоречие. Данный факт предопределил изменения (порой весьма радикальные) в политике России по сравнению с ее долгосрочным стратегическим курсом, направленным на поиск модели прогрессивного равновесия (т.е. равновесия, где различные факторы усиливают друг друга и способствуют укреплению стабильности) и, на конечном этапе, на установление стабильного равновесия в отношениях, а также предопределил изменения во внешней политике Цинской империи и, в частности, переход от прежней политики «расширения границ» и создания «буферных зон» к «изоляционистской» политике. 1.2.Российско-китайское территориальное разграничение в XVII- ХІХ веках В XVII в. взаимоотношения Цинской империи и Русского государства отличаются исключительной насыщенностью различными дипломатическими акциями. Практически в то время отмечены всевозможные формы дипломатических контактов, причем осуществлялись они как в условиях мирного развития взаимоотношений, так и в период вооруженного столкновения двух государств (единственного за всю историю их контактов). Эта особенность периода дает возможность исследовать весь спектр дипломатических отношений, который в такой полноте уже ни разу не повторялся за всю последующую историю связей двух держав вплоть до крушения Цинской и Российской империй. При этом, разумеется, необходимо учитывать развитие и обогащение дипломатии в XVIII—XIX вв. и смену внешнеполитических задач на различных этапах истории отношений России с Китаем. Документы и материалы второй половины XVII в. дают возможность проследить формирование дипломатических стереотипов двух государств в отношении друг друга и складывание особых дипломатических приемов, составивших основу ведения межгосударственных отношений в дальнейшем на протяжении почти полутора столетий. В этом смысле история маньчжурорусской дипломатии XVII в. является ключом для понимания дальнейших действий двух государств как в отношении друг друга, так и во взаимосвязях с Монголией и некоторыми другими государствами Центральной Азии, с Кореей и Японией. Рассмотрение дипломатической деятельности цинского правительства в 50—90-х гг. XVII в. помогает также найти ответы на ряд узловых вопросов международных отношений на Дальнем Востоке в XVII—начале XVIII в., в 16 первую очередь вопросов, связанных со становлением маньчжурской державы, превращением ее в могущественную империю. В этом процессе маньчжурской дипломатии принадлежит не меньшая роль, чем таким политическим институтам Цинской империи, как армия, административный и налоговый аппарат и т. п. В XVII в. были установлены политические, экономические и культурные контакты между двумя феодальными государствами — Россией и Китаем. На начальной стадии этого процесса их владения не соприкасались, между ними пролегала обширная (от нескольких сот до нескольких тысяч километров в глубину и многие тысячи километров протяженностью) зона, населенная народами, находившимися на стадии разложения общинно-родового строя (Южная Сибирь, Забайкалье, Северная Маньчжурия, Приамурье и Приморье) или на различных стадиях развития кочевого феодализма (Халха-Монголия, Джунгарское ханство, казахские ханства). Развитие Русского абсолютистского государства сопровождалось вхождением в его состав Сибири, Дальнего Востока, а затем Казахстана и Средней Азии. В то же время расширяли свою новую империю и маньчжуры, завоевавшие Китай. Корея, Монголия, Джунгарское ханство, Восточный Туркестан для Китая как вассалы. Все это не могло не сблизить пределы двух государств. Постепенно начала формироваться их общая граница. Оба государства складывались как многонациональные. Формирование русско-китайской границы — это длительный исторический процесс, охватывающий более двух столетий. Для него характерны следующие черты: но русские историки и китайские историки между ими разные точки зрения, русские учёны считают, что нынешняя граничная линия была выработана в результате дипломатических усилий сторон и не является итогом войн; и граница была проведена в основном по естественным рубежам, по и с учетом этнических факторов; наоборот, китайские историки считают что Россия получила много землей в основном через войны и вооружённые столкновения. Но у них тоже есть одинаковые аспекты об этом: а) отдельные этапы этого процесса взаимосвязаны, хотя иногда и падают на различные исторические эпохи (например, нерчинское разграничение конца XVII в. и окончательное установление дальневосточного сектора границы в середине XIX б) ни одна из территорий, отошедших к России, не принадлежала Китаю в историческом прошлом; в) процесс территориального размежевания двух государств завершился до вступления России в стадию империализма. Социально-экономическое развитие России шло более быстрыми темпами, чем развитие аналогичных процессов в цинском Китае, где оно искусственно тормозилось господствовавшим классом маньчжуро-китайских феодалов. Это накладывало отпечаток на политику держав в отношении друг друга и иных сопредельных стран Дальнего Востока и Центральной Азии: 17 Россия руководствовалась главным образом торгово-экономическими интересами, тогда как Цинская империя во главу угла ставила военнополитические цели и задачи. На характер отношений двух государств накладывало отпечаток и различие в подходе к международным отношениям, обусловленное политическими традициями и уже сложившимися к моменту вступления их во взаимные связи идеологическими, правовыми и дипломатическими нормами. Россия руководствовалась европейскими понятиями о равенстве всех суверенных государств. Цинская империя вступала в связи лишь на основе китаецентристской модели (Китай - «сюзерен», соседи - «вассалы»). Европейское дипломатическое искусство в процессе развития русскокитайских отношений впервые столкнулось с традиционной стратагем- ной дипломатией. На протяжении XVII в. Цинская империя стремилась навязать Русскому государству статус «вассала», но эти попытки были отвергнуты русской дипломатией. На протяжении почти трех столетий, вплоть до 1894 г., между Россией и Китаем шел процесс становления и развития контактов, это был период посольств и миссий, переговоров и соглашений, связанных прежде всего с налаживанием торговых связей и с урегулированием территориальнопограничных вопросов. После 1894 г. наступил новый период, качественно отличный от предшествующего. Отношения цинского Китая с царской Россией приняли несколько иной характер. Центр их тяжести с проблем границ и торговли довольно заметно сместился в сторону политического и экономического колониального по своему характеру проникновения России — наряду с другими империалистическими державами (Англией, Германией, Японией, Францией, США) — в Китай. Политика самоизоляции не защищали Китай от вмешательств со стороны европейских колониальных держав, а наоборот, ослабила его, заставляя общество жить средневековыми представлениями о военной мощи Цинской империи. Северные границы империи вышли за пределы Великой стены. Создалась объективная обстановка, при которой сближение империи Цин и Русского государства и налаживание прямых контактов между ними стало серьезной и насущной необходимостью. При этом речь шла как о политико-дипломатических, так и о торговых связях. Инициатором в налаживании этих связей выступили русские. 29 августа 1689 г. близ г. Нерчинска состоялось подписание первого русско-китайского Нерчинского договора. Правительство Екатерины I в 1726 г. направило в Пекин новое посольство с полномочиями вести переговоры о разграничении территорий в районе Монголии. Главой посольства был назначен С. Л. ВладиславичРагузинский, который подписал 20 августа 1727 г. с представителями цинского Китая Цыренваном, Ба Сыге и Тулишэнем предварительный Буринский договор. Этим договором была определена граница между Россией и Китаем от сопки Абагайту у р. Аргуни (где заканчивалась граница, 18 намеченная по Нерчинскому договору 1689 г.) до перевала Шабин-Дабага. Несколько позже, 21 октября, на р. Кяхте посол подписал также Кяхтинский трактат, в который в качестве статьи 3 вошел текст Буринского договора. Кяхтинским трактатом были определены не только уже упомянутая граница, но также условия русско-китайской торговли. В Пекине была учреждена Русская духовная миссия, определялись правила ведения дипломатической переписки и др. 48 . На переговорах в Кяхте маньчжуро-китайская сторона подняла было и вопрос о неразграниченном Удском пространстве, но было решено в подтверждение решений Нерчинском договора оставить Удское пространство неразграниченным49. Середина XVIII в. характеризовалась наивысшим обострением международной обстановки в районе Центральной Азии. Приближался момент развязки всех тех хитроумных, запутанных политикодипломатических узлов, которые столь умело вязались цинскими дипломатами и правителями. К этому времени пределы России и пинского Китая в этом районе Азии еще больше сблизились. Россия приняла в свое подданство ряд казахских ханств, что способствовало освоению новых южных территорий и продвижению сферы русского влияния в район оз. Балхаш. Это продвижение вновь обострило русско-джунгарские отношения, но силы Джунгарского ханства были уже ослаблены. В то же время цинский Китай в середине XVIII в. приступил к активным действиям против Джунгарии.В 1755 г. Цинский Китай, получивший к тому же желанный предлог для карательной акции (наказание вероломного взбунтовавшегося вассала). Экспансия цинского Китая в Джунгарии встревожила русскую администрацию. Рушилось устоявшееся соотношение сил, резко менялась политическая карта, причем менялась в пользу наиболее сильной из держав, действовавших в Центральной Азии. Разумеется, русские власти стремились как-то ограничить действия цинского Китая: было отдано распоряжение беспрепятственно пропустить в русские пределы беглых джунгаров . Первой статьей Айгуньского договора устанавливалась граница между двумя государствами. В ней сказано, что «левый берег реки Амура, начиная от реки Аргуни до морского устья р. Амура, да будет владением Российского государства, а правый берег, считая вниз по течению, до р. Уссури, владением Дайцинского государства; от реки Уссури далее до моря находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами, как ныне да будут в общем владении Дайцинского и Российского государств»50. В Тяньцзиньском договоре русско-китайские пограничные вопросы нашли отражение в ст. 9, где сказано, что «неопределенные части границ между Китаем и Россиею будут без отлагательства исследованы на местах Русско-китайские отношения. 1689—1916. Официальные документы. М.,1958. С. 17—22 Там же. С. 20. 50 Русско-китайские отношения. 1689—1916. С. 29 48 49 19 доверенными лицами от обоих правительств, и заключенное ими условие о граничной черте составит дополнительную статью к настоящему трактату»51. Пекинским трактатом определялась восточная (ст. 1) и западная (ст. 2) границы России и цинского Китая. Русско-китайская граница на востоке была установлена от слияния рек Шилки и Аргуни по течению Амура до слияния его с Уссури. Земли по левому берегу Амура становились подвластными России, земли по правому берегу до устья Уссури — подвластными Китаю, т. е. трактатом были подтверждены постановления Айгуньского договора 1858 г. Далее от устья Уссури граничная линия шла по рекам Уссури и Сунгари до оз. Ханка (Хинкай). Земли, лежащие по восточному берегу этих рек, принадлежат России, а земли по западному берегу — цинскому Китаю. Затем от истока Сунгача граничная линия, пересекая оз. Ханка, идет к р. Бэлэнхэ (Тур), от устья ее — по горному хребту к устью р. Хубиту (Хубту), а далее по горам, простирающимся между р. Хуньчунь и морем, до р. Тумыньцзян. Здесь также земли к востоку от перечисленных рек принадлежат Российскому государству, а к западу — Китайскому государству. Граничная линия «упирается в реку Тумыньцзян на двадцать китайских верст (ли) выше впадения ее в море»52. 25 сентября 1864 г. в Чугучаке состоялась церемония подписания протокола и обмена его экземплярами на русском и маньчжурском языках, а также соответствующими картами, что завершило процесс делимитации русско-китайской границы на протяжении ее от Монголии до Коканда. По Чугучакскому протоколу эта граница подразделялась на три большие части: 1) от Шабин-дабага она шла до оз. Зайсан и затем до пикета МанитуГатулхан; 2) от этого пикета через Тарбагатай и далее по линии китайских пикетов до гор Алтан-Тэбши; 3) от Алтан- Тэбши по хребту Алатау и далее за линию китайских пикетов к Тяньшаню и по нему — к Цунлину53. Аналогичные переговоры параллельно велись и в Пекине, где русский посланник А. Е. Влангали в беседе с руководителями Цзунлиямыня (Главное управление по иностранным делам, организация, созданная в 1861 г. для управления делами по сношениям с различными странами) договорился о проведении хотя бы частичной демаркации оговоренной ранее граничной линии. Летом 1869 и 1870 гг. русские и китайские комиссары маркировали линию от перевала Шабин-дабага на монгольской границе до перевала Хабар-Асу в Тарбагатае. Южнее Хабар-Асу и далее на запад маркировать границу было невозможно, ибо там начинались земли Илийского края, занятые повстанцами. Согласно ст. I Петербургского договора, Россия соглашалась «на восстановление власти китайского правительства в Илийском крае», но при этом оговаривалось, что «западная часть края, в пределах, обозначенных в VII ст. настоящего договора, остается во владении России» 54. Согласно ст. Русско-китайские отношения. 1689—1916. С. 33. Русско-китайские отношения. 1689—1916.С. 34—35 53 Там же. С. 46—47 54 Русско-китайские отношения. 1689—1916.С. 55 51 52 20 VII договора, эта западная часть предназначалась для «поселения в оной тех жителей этого края, которые примут российское подданство»55. Петербургский договор был важным документом, по существу определившим прохождение современной русско-китайской границы в Центральной и Средней Азии. Реализация условий этого договора и соответствующая демаркация границы были в основном завершены в 1884 г. (Новомаргеланский протокол), а последняя точка была поставлена договоренностью о статус-кво на Памире 1894 г. В ходе длительных переговоров по установлению памирской границы в 1892—1894 гг. долго не желавшие прислушиваться к аргументам и идти на соглашение с русскими цинские дипломаты пошли, в конечном счете на компромисс лишь тогда, когда стало очевидным, что накануне назревавшей уже японо-китайской войны из-за статуса Кореи Россия была естественным союзником Китая и противником Японии. Анализ взаимосвязи внешнеполитических курсов Цинской империи и Русского государства с их внутренней жизнью помогает, с одной стороны, глубже понять дипломатические акции, оценить их стратегическое и тактическое назначение, а с другой — понять характер внутриполитических мероприятий цинского правительства и русских властей не только в зонах соприкосновения — Сибири и Маньчжурии, но и в масштабах государств в целом. В рассматриваемый период происходили первые в истории дипломатических связей двух государств переговоры об определении границы между ними на Дальнем Востоке. Выяснение характера действий дипломатии цинского Китая представляет несомненную важность. Изучение истории дипломатии любой страны ведется советскими историками с позиций марксистско-ленинской методологии. В первую очередь решается задача осмысления тех социально-экономических условий, в которых развивалась дипломатическая школа или направление, а также определяется классовая сущность конкретных дипломатических акций. Однако при изучении дипломатического искусства прошлого большое значение имеет учет и субъективных факторов, оказавших существенное влияние на развитие дипломатии и ее эффективность. При исследовании истории китайской дипломатии учет этого субъективного фактора особенно важен, так как длительность существования высокоразвитого китайского феодально-бюрократического государства в социально-экономическом плане как бы выравнивает действие объективных факторов. Различия привносились теми, кто пытался по-своему решать конкретные задачи в рамках по существу адекватных общественных условий. Характеристика китайской дипломатии) как стратагемной, выявляющей именно способности личности к действию в сфере международных отношений, позволяет с достаточной полнотой осветить эту сторону дипломатии Цинской империи, разумеется, не в ущерб другим. 55 Там же.С. 56 21 1.3.Предпосылки и результаты заключения Нерчинского договора К концу XVII века и Россия, и Китай ощутили необходимость институировать свои отношения, т.е. оформить их договорно. В 1689 году был подписан Нерчинский договор - первый договор между Цинским Китаем и иностранным государством, который в какой-то мере предопределил характер уравновешивания российско-китайских отношений вплоть до середины XIX века. Помимо вопросов территориального размежевания, в этом договоре также содержались положения о торговле56. Сперва изменения в отношениях носили нефункциональный характер, но впоследствии, в силу изменившейся природы экономических факторов в России, кумулятивный эффект нефункциональных изменений приобрел функциональный характер. По темпам экономического развития Россия тогда опережала Китай, что предопределяло постепенное изменение нестабильности, т.е. сперва источником нестабильности выступал Китай (когда перед подписанием Нерчинского договора, изменение ситуации было выгодно Китаю), а затем - Россия (когда после подписания Нерчинского договора, изменение ситуации создавало преимущества для России). Согласно Нерчинскому договору, территории к югу от реки Уда (почти все Нижнее Приамурье) пока не подлежали демаркации, что отражало нестабильный характер равновесия. Граница в этой зоне объективно должна была быть подвижной и зависимой от соотношения других (в основном, экономических и военных факторов). Нерчинский договор не определял русско-китайскую границу в правовом плане даже с точки зрения тех норм, которые сложились к тому времени во взаимоотношениях между государствами. Таким образом, пограничный вопрос не нашел, да и не мог найти своего правового решения, а подвижная граница была включена в общий процесс уравновешивания как один из главных компонентов геополитического фактора. Следовательно, появлялась возможность направлять возникающую в отношениях напряженность в пограничную сферу, и граница могла изменяться в соответствии с соотношением других (военных, политических, экономических факторов). По условиям Нерчинского договора, граница шла от истоков реки Аргунь до ее слияния с рекой Шилка, причем северный берег оставался в пределах России, а южный переходил цинскому Китаю. Затем граничная черта шла по реке Горбица до ее истоков. В то время горные хребты в Приамурье были еще недостаточно изучены, и потому в русском тексте договора говорилось, что граница пройдет на восток от истоков Горбицы «Каменными горами» «даже до моря протягненными», тогда как в маньчжурском тексте эти же горы назывались по иному - Большим Хинганом. Русско-китайские отношения. 1689-1916. Официальные документы Сост. П.Е. Скачков и B.C. Мясников. М., 1958. 56 22 Хотя Китай и получил по этому договору право на эти территории, существенно иметь в виду, что и в последующие годы он фактически не реализовывал это право и не имел в этом районе полного суверенитета в силу данного при заключении Нерчинского договора обязательства не возводить строений на месте бывших русских острогов57. По мнению российских историков, в правовом плане Нерчинский договор не соответствует ни современным, ни прошлым нормам международного права. Географические определения в тексте договора носят расплывчатый, схематичный и слишком общий характер; стороны не обменялись ни какими-либо картами региона, ни инструментами ратификации; тексты на двух языках не идентичны друг другу, а статьи допускают различную интерпретацию. С исторической точки зрения эти моменты имеют важное значение. Однако, с точки зрения многофакторного равновесия, гораздо более важным представляется тот факт, что данный договор фактически зафиксировал возможность флуктуации границ в зависимости от конкретной эволюции других (главным образом, военных и экономических) факторов в рамках многофакторного равновесия. Кроме этого русские историки считают то что Нерчинский договор был завершающим аккордом первого этапа русско-китайских отношений. Он подвел итоги, выявил соотношение сил и на довольно долгий срок зафиксировал линию, которая отделяла владения русских на Дальнем Востоке от тех, на которые претендовали маньчжурские правители. История русско-китайских отношений и погранично-территориальных проблем, в том числе в Центральной Азии, давно уже является объектом пристального изучения китайских исследователей. Насколько серьезное внимание этой проблеме уделяют в Китае, можно судить по тому, что для организации, руководства и координирования исследований в этой области в системе Академии Общественных Наук КНР создан специализированный Научно-исследовательский центр, функционируют различные общества, типа: "Общество по изучению русско-китайских отношений в Северозападном районе", "Китайское общество по изучению Центральной Азии", "Историческое общество Синьцзяна" и др., которые издают журналы, проводят конференции, выпускают статьи и книги 58 . Методологической базой и основой конкретных исследований остается разработанная китайскими историками в 40-е гг. ХХ в. теория "единого многонационального Китая" и издревле существовавшей "единой китайской нации" ("чжунхуа миньцзу"). Суть ее заключается в том, что уже в глубокой древности Китай представлял из себя многонациональную страну, которую создавали все населяющие ее народы. При таком метафизическом подходе получается, что "все государства, создававшиеся некогда предками неханьских народов, населяющих ныне КНР или обитавших когда-то в ее нынешних пределах, считаются "удельными властями в рамках единой Русско-китайские отношения. 1689-1916. Официальные документы Сост. П.Е. Скачков и B.C. Мясников. Т. 2. М.,.1958.С .53—54. 58 Ма Дачжэн, Лю Ти. Изучение границ Китая в ХХ веке. Харбин., 1997. 57 23 родины". Соответственно войны, которые велись между этими государствами, объявляются "междоусобными столкновениями" в пределах "извечного единого многонационального Китая". Эта теория служила "историческим обоснованием" территориальных притязаний Китая к соседям, причем в качестве эталона всегда брались границы Китая в периоды их наибольшего расширения и наибольшего могущества Китая. В 1979 г., в период охлаждения советско-китайских отношений, в Пекине была издана коллективная монография "История агрессии царской России в северо-западных районах Китая", подготовленная сотрудниками Северо-Западного университета провинции Ганьсу и Педагогического института в Ланьчжоу, Синьцзянского НИИ национальностей и Синьцзянского университета под редакцией Го Шенъу и Чен Хуа, объемом в 263 тыс. иероглифов. Авторы так определяли границу Цинской империи на северо-западе до "агрессии царской России": На севере граница доходила "до верхнего течения реки Обь, на западе до озера Балхаш и района Памира. Каракорум располагается на юге, алтайские горы и Саянский хребет непрерывной грядой стоят на севере; называемое крышей мира Памирское плато находится на юго-западе. Тяньшанская горная система в центре, тянущаяся с востока на запад, делит северо-западную границу Китая на два района - северный и южный, каждый имеющий свои особенности. Окруженное Алтайскими горами Телецкое озеро:, озеро Балхаш, прекрасное озеро Иссык-Куль, в изобилии дающее воду озеро Зайсан: были в то время китайскими внутренними озерами. Река Катунь, река Талас, река Или вместе с реками Тарим и Манас были в то время внутренними реками Китая: Этот пограничный рубеж формировался в течение длительного исторического развития. Земли, захваченные царской Россией, являются неотъемлемой территорией Китая". 24 Рисунок 1. Карта территорий Центральной Азии и Сибири, входивших в состав империи Цин из книги "История агрессии царской России на северозападных границах Китая"59. (В левом верхнем углу надпись: "Карта северозападных границ Китая в цинский период"). Вынудив Китай подписать Чугучакский протокол, Россия захватила у Цинской империи 440 тыс. кв. км., а всего "с середины ХIХ по начало ХХ века царская Россия с помощью военных угроз и дипломатического шантажа вынудила цинское правительство Китая подписать ряд неравноправных договоров, захватила у Китая свыше 1,5 млн. кв. км. территории"60. К числу наиболее крупных работ по истории политики России и Китая в Центральной Азии следует отнести также «Историю агрессии царской России в Китае» 61 . Характер политики России в регионе однозначно трактуется китайскими авторами как "экспансионистский", "захватнический", все договоры между Россией и Китаем, заключенные в ХIХ - начале ХХ вв., расцениваются как "неравноправные", навязанные Россией силой, а погранично-территориальное размежевание как "захват" китайских земель. В Китае Нерчинский договор рассматривается как уступка с китайской стороны, сделанная для того, чтобы Россия признала реки Амур и Уссури территорией Китая. Характерными выразителями точки зрения цинских историков XIX в. на проблемы русско-маньчжурского размежевания в XVII История агрессии царской России против Китая. Шанхай., 1975. С.355 История агрессии царской России на северо западных границах Китая. Пекин., 1979. С. 3. 61 История агрессии царской России в Китае. Т. 3. Пекин., 1981. 59 60 25 в. являются Вэй Юань и Хэ Цю-тао. Их взгляды были основаны на официальной китаецентристской концепции, служившей цинскому правительству идеологической основой для проведения внешней политики. Все государства, вступавшие в дипломатические сношения с Цинской империей, они рассматривали как даннические. Это приводило к обоснованию права для Цинской империи на «усмирение» вооруженной рукой народов сопредельных стран, права на территориальные захваты. В то же время, хотя цинское правительство и старалось при любом случае подчеркивать незыблемость международных соглашений, на практике маньчжурская феодальная историография толковала их совершенно произвольно. Другой особенностью цинской историографии являлось стремление увязать вопрос русско-китайского территориального размежевания с историей взаимосвязей Китая с народами Южной Сибири и Дальнего Востока на всем протяжении китайской истории. Особенно ярко это прослеживается в работе Хэ Цю-тао, который стремился развить точку зрения, высказанную в китайской литературе еще в монгольскую эпоху и гласившую, что русские являются потомками племени усуней, откочевавших из района, расположенного между Тибетом и Восточным Туркестаном в Сибирь62. Освоение русскими Приамурья трактовалось цинскими историками как набеги варваров на пограничные области империи, а Нерчинский договор как милость, оказанная богдыханом русским. Цинские авторы считали установленную им границу вполне определенной и доводили граничную линию до Охотского побережья. Гоминьдановская историография стремилась всячески подчеркнуть агрессивный характер политики России в отношении Цинской империи. Нерчинский договор рассматривался как победный для Китая, расширивший его государственную территорию, а последующие договоры о границах на Дальнем Востоке (Айгуньский и Пекинский) оценивались как «захват» китайских земель. Гоминьдановские историки восприняли и традицию цинской историографии рассматривать русско-китайские отношения как продолжение связей Китая с племенами, населявшими район Приамурья и Забайкалья в далеком историческом прошлом. Историками КНР не создано отдельных работ по истории борьбы за Приамурье в XVII в.: о значении договоров, связанных с установлением границ между Россией и Цинской империей, упоминается лишь попутно в общих работах, затрагивающих историю взаимоотношений России с Китаем. В конце 50-х — начале 60-х годов историки КНР начали пересмотр общепринятой оценки маньчжуров, как чужеземных поработителей китайского народа, подчеркивая роль Цинской династии в расширении территории Китая. Одновременно с этим была проведена дискуссия о территориальных рамках изучения истории Китая. Были высказаны две точки зрения: первая гласила, что «нынешние рамки территории Китайской 62 Хэ Цю-тао.Описание Северного района. Пекин., 1881.С. 1. 26 Народной Республики нужно считать критерием для определения пределов всего исторического прошлого»; противники этого мнения отстаивали дифференцированный подход к территориальным рамкам в пределах правления той или иной династии. Влияние националистических тенденций гоминьдановской историографии прямо сказалось на ряде изданных в КНР учебных пособий, где публиковались карты, расширявшие границы Цинской империи, а в текстах делались попытки подчеркнуть «исторические» права Китая на левобережье Амура63. Вот как сегодня трактует те события официальное издание Академии военных наук КНР «Военная история Китая» (вышла в 1992 году): «Царская Россия, воспользовавшись Нерчинским договором, уступленный китайской стороной район к востоку от Байкала до Нерчинска включила в состав своей территории. Факты свидетельствуют, что царская Россия – агрессор, Китай – жертва агрессии. Китай в тех исторических условиях не мог не пойти на серьезные уступки, а царская Россия извлекла для себя серьезные выгоды»64 Период от Нерчинского договора до середины XIX в. явился этапом, на котором регулярные политические, экономические и культурные контакты с русской стороны рассматривались как взаимоотношения двух равных государств, а с цинской — как отношения с одним из «подчинившихся» соседей. Такой интерпретации способствовали внешнеполитические успехи империи Цин в ее борьбе с другими соседями (Монголия, Джунгарское ханство, Тибет) в XVIII в. Институционально дипломатия «от высшего к. низшему» оформлялась путем ведения дел с Россией через Лифаньюань (Департамент колоний), пограничных амбаней, а также соответствующим оформлением дипломатических документов. 63 64 См. «История Китая», учебник для начальных классов средних школ. Пекин., 1955. вып. 3. С. 49, 70-72. Очерки военной истории Китая. 1992. Т. 2. С. 490-491. 27 Глава 2. Торгово-экономические отношения России и Китая в кяхтинский период в китайской историографии 2.1. Торговые отношения Китая с соседними странами Первое время после завоевания Китая цинское правительство и благодарность за оказанную помощь со стороны европейцев относилось к ним довольно благожелательно. В Пекине и других городах миссионеры, в основном иезуиты и францисканцы, занимались проповедью христианства и открывали свои церкви. При дворе католические миссионеры выступали в роли советников и переводчиков, преподавали «заморские науки» самому Сюанье. Купцы из Португалии, Голландии, Англии и Франции вели торговлю на побережье Китая и создавали там свои фактории: англичане — в Гуанчжоу, французы — в Нинбо, а португальцы — в Макао. Активно действовали Ост-Индские компании Англии и Голландии, направлявшие в Пекин свои миссии. Приезжали португальские посольства и специальный представитель Людовика XIV. Тем не менее Пекин избегал установления постоянных дипломатических отношений с Западом. Дело в том, что, следуя китайской политической традиции, в Пекине рассматривали европейские страны как «варваров» и «данников» императора. «Варвары» и «данники» как с Запала, так и г других сторон света не имели права постоянно жить и держать в столице Поднебесной свои представительства. Им разрешалось лишь в установленные сроки или время от времени приезжать в Пекин с «данью» и изъявлением покорности. Тем самым дипломатические отношения европейского типа оказались неприемлемы для Цинской империи. Вся внешняя торговля Китая находилась в руках специально назначенных правительством или за большие деньги получивших это право купцов-откупщиков, или «казенных торговцев». Стремясь максимально сузить и всемерно контролировать торговлю с иностранцами, Сюанье в 1720 г. приказал гуандунским торговцам объединиться в полуказенную, получастную гильдию «Гунхан» («Кохонг»). Ее члены получили монопольное право торговли с «заморскими варварами»: корпорация осуществляла контроль над ними и сбор таможенных пошлин. Сама «Гунхан» находилась иод строгим надзором наместника Лянгуана (провинции Гуандун и Гуанси), военного губернатора и таможенного начальника Гуандуна. Торговцы, не входившие в эту гильдию, не могли напрямую торговать с иностранцами. Им приходилось продавать свои товары членам «Гунхан», подвергаясь тяжелым внутренним поборам, вымогательству и произволу со стороны членов гильдии и чиновников. Аналогичная корпорация для торговли с Японией была создана в 1728 г. в пров. Чжэцзян. Тем самым подготавливалась политика изоляции. Она складывалась постепенно, в течение нескольких десятилетий указами богдоханов. В 1649 г. их подданным было запрещено торговать вне границ империи, г.е. на чужой 28 территории; в 1716 г. — с иностранцами медью и цинком, а в 1733 г. железом; в 1732 г. вывозить железные котлы, а в 1759 г. — шелковые ткани, причем указ о запрете вывозить шелк в дальнейшем повторялся. Экономические связи с соседними странами были жестко лимитированы. Сухопутную торговлю с Россией монополизировали торговоростовщические компании купцов и банкиров из Шэньси, связанные с соляной монополией и финансированием верхов цинского общества, потом числе маньчжурской аристократии. Была разрешена весьма ограниченная торговля с Кореей, особенно пограничный, безденежный обмен товарами. Япония, также объявившая себя «закрытой страной», в конце XVII в. разрешила ежегодно 80 китайским судам заходить для торговли в Нагасаки, по в 1715 г. это число было сокращено до 30, а к началу XIX в. торговля почти прекратилась. Японо-китайская торговля строго контролировалась цинскими властями и жестко регламентировалась с японской стороны правительством Токугава. Судостроение, в первую очередь морское, находилось под особым контролем маньчжурской бюрократии. Под страхом смертной казни запрещалось строить большие суда, способные уходить далеко от берега — в открытое море. Даже для выхода в каботажный рейс судовладелец должен был не только, получить разрешение местных властей, по и представить поручительство десяти своих коллег — владельцев судов для прибрежного плавания. Лишив китайское купечество внешнеторговой активности, цинский режим низвел его роль до уровня посредника между местным производством или потребительским рынком, с одной стороны, и западными коммерсантами - с другой. Это служило прежде всего интересам первоначального накопления капитала в Европе и Америке. Всемерно укрепляя Цинскую империю, Сюанье придавал особое значение присоединенной в 1691 г. Северной Монголии. Здесь он проводил двойственную политику, стремясь одновременно ослабить и привязать к себе монгольских феодалов. С самостоятельностью сохранившихся ханств и княжеств было покончено, равно как и с вассальной зависимостью их друг от друга. Все они непосредственно подчинялись маньчжурскому богдохану. Отныне только он награждал и наказывал ханов и князей, число которых быстро росло при постоянном измельчании княжеств. Маньчжуры и преданные им китайские сановники помнили, что пришельцы из далеких европейских, но их мнению маленьких и слабых, «варварских» стран вмешались 8 свое время и борьбу между минской и цинской династиями. Во избежание возможной кризисной ситуации Пекин решил «закрыть» империю для этих «варваров», хотя эта мера предосторожности лишала правительство большой части таможенных сборов от морской торговли. «Закрытие» Китая представляло собой растянутый во времени политический процесс, рассчитанный на то, чтобы предотвратить складывание за рубежом сильной антиманьчжурской эмиграции. Китайским купцам не разрешалось строить большие корабли, плавать на иностранных судах, общаться с «заморскими варварами» и изучать их языки. Два 29 последних запрета не распространялись лишь на купцов из гильдии «Гунхан». Обычный въезд иностранцев был запрещен, жестко контролировалось прибытие купцов и дипломатов. Караванная торговля с Россией через монгольские степи строго регламентировалась. Политика изоляции страны от внешнего мира виделась цинским императорам как одно из средств самосохранения. Была ограничена внешняя торговля через Макао. С 1725 г. в этот порт могло ежегодно заходить только 25 иностранных кораблей, а с 1732 г. был установлен контроль за каждым таким судном. Ограничения нарастали как и морской, так и в сухопутной торговле. Наконец, в 1757 г. была запрещена иностранная торговля во всех портах, кроме Гуанчжоу. Даже здесь европейцам не разрешалось селиться в пределах городской черты. Им запрещалось изучать китайский язык, а китайцев, обучающих «заморских варваров», казнили. Нельзя было переселяться на прибрежные острова и распахивать там целину: нарушителей возвращали на материк, а их дома сжигали. В 1787 г. было специально запрещено заселение островов у побережья Чжэцзян. Этим завершился длительный процесс «закрытия» Китая, а политика изоляции, или «морского запрета», достигла наивысших и законченных форм. Не будучи экономически обоснованной, она противоречила потребностям исторического развития Китая, усилила его техническое, экономическое и культурное отставание от Запада, создала своего рода «китайскую стену» между Цинской империей и быстро развивавшимися по капиталистическому пути странами Европы. Административный, экономический и языковой барьер между двумя цивилизациями лишал традиционный Китай возможности знакомиться с научными и техническими достижениями буржуазного Запада. Это обрекало страну на дальнейшее отставание, постепенно слабели и оборонительные возможности Срединной империи, хотя это сказалось только в середине XIX в. 2.2. Роль Кяхтинского договора в развитии российско-китайских отношений Начиная с XVIII века, центр тяжести в китайско-российских отношениях стал перемещаться в Центральную Азию, что было обусловлено геополитическими изменениями в регионе, который стал эпицентром активности не только России и Китая, но и других государств. В китайскороссийских отношениях стали назревать функциональные изменения, ибо изменение объективных факторов перестало соответствовать прежнему соотношению общественных и государственных интересов. В XVIII веке значительное развитие приобретает китайско-российская торговля, которая постепенно занимает приоритетное место в отношениях между двумя странами. Прогресс в развитии торговых отношений представлял собой корректировку системы отношений в соответствии с изменениями на внутреннем уровне составляющих ее единиц, а также был связан со стремлением обоих государств достичь стабильности посредством 30 нефункциональных изменений в отношениях. В ходе переговоров 1926-1727 годов Цинская империя и Россия в качестве основы для разграничения и нового состояния равновесия между двумя государствами приняли принцип «каждый будет владеть тем, чем владеет теперь». Фактически этот принцип предусматривал придание равновесию стабильный характер. В августе 1727 г. стороны подписали прелиминарный Буринский договор, который определял прохождение граничной линии от горы Абагайту в верхнем бассейне реки Аргунь (где линия границы смыкалась с границей по реке Аргунь, установленной Нерчинским договором 1689 г.) до перевала Шабин-Дабага на Большом Саянском хребте. Буринский договор был включен в качестве Статьи 3 в Кяхтинский договор 1727 г., который определил основы политических и торговых отношений между Цинской империей и Россией и стал серьезной попыткой юридического оформления нового состояния равновесия после Нерчинского договора. Демаркацией границы, установленной этими новыми договорами, занимались специальные смешанные русско-маньчжурские комиссии, которые подготовили карты и описания соответствующих районов. Вдоль границы были установлены пограничные караулы и маяки. Статья 7 Кяхтинского договора подтвердила положения Нерчинского договора в отношении не подлежащих разграничению земель, что давало возможность дальнейших корректировок граничной линии 65 . Таким образом были предприняты первые попытки частично оформить (и зафиксировать) в правовом плане линию границы с тем, чтобы исключить пограничный вопрос (как часть геополитического фактора) из общего процесса уравновешивания. Эта задача была выполнимой только потому, что развивавшиеся торгово-экономические отношения лучше отражали изменение военных и экономических факторов и как бы «поглощали» (или «возмещали») возникающую время от времени напряженность в двусторонних отношениях. Поскольку стороны испытывали все более насущную необходимость в регулировании торговых отношений, в 1861 г. были начаты переговоры, завершившиеся подписанием Кульджинского договора. Первые неравноправные договоры между Западными державами и Китаем (реконфигурация системы), позволили России, подписав серию договоров с Китаем, обрести новые возможности для расширения торговых контактов в этом регионе. Все это соответствовало общественным интересам обоих государств, но ни в коем случае не означало тождественности их государственных интересов, между которыми отмечалось явное противоречие, ибо стороны имели диаметрально противоположные представления о том, как достичь стабильности в зоне границы. В середине XIX века основным видом неравноправного договора были соглашения на основе принципа «наибольшего благоприятствования». Помимо положений о правах и привилегиях в области торговли и 65 Русско-китайские отношения в XVIII в. Т.2. М., 1990. С.1725-1727. 31 регулирования режима жизнедеятельности иностранцев, эти соглашения также содержали положения о предоставлении особых прав иностранным державам, что нарушало суверенные права и территориальную целостность Китая. В то время принцип «наибольшего благоприятствования» подразумевал, что льготы, предоставляемые Китаем любой стране, будут распространяться на все остальные иностранные государства. Подобные положения впервые упоминаются в англо-китайском Дополнительном соглашении 1843 г., а затем, применительно к России, они были зафиксированы в Тяньцзиньском договоре 1858 г.66. В независимости от того, как их рассматривать с исторической точки зрения - как равноправные или как неравноправные соглашения - с точки зрения многофакторного равновесия эти договоры просто отражали изменение соотношения военных и экономических факторов между Китаем и Западными державами, которые создавали для России невыгодную (в экономическом, а в определенные периоды и военном плане) ситуацию на ее периферии. С точки зрения многофакторного равновесия режим «наибольшего благоприятствования» означал функциональное изменение в системе отношений Китая с державами (реконфигурацию системы), на которую Россия вынуждена была должным образом отреагировать. 2.3. Влияние 1-й Опиумной войны на торговые отношения России и Китая В середине XIX в. общая обстановка на Дальнем Востоке и в Китае коренным образом изменилась. «Опиумная война» 1840—1842 гг., навязанная Китаю Англией, и насильственное открытие китайских морских портов для торговли капиталистических стран — Англии, Франции и США-положили начало превращению Цинской империи в полуколонию. Китай все больше попадал в зависимость от соперничавших держав. Это обстоятельство на фоне обострения отношений России с Англией и Францией не могло не сыграть определенной роли и во взаимоотношениях Китая с Россией. В 1853 г. русское правительство направило Китаю официальную ноту, в которой ставился вопрос о необходимости урегулировать нерешенные вопросы, связанные с русско-китайской границей на Дальнем Востоке, и высказывалась мысль о том, что «можно было бы также войти в переговоры и о пространстве, прилегающем к морю, которое, как Вам известно, по трактатам оставлено вовсе не разграниченным — впредь до усмотрения...». Переговоры по разграничению были поручены генерал-губернатору Восточной Сибири Н. Н. Муравьеву. Цинское правительство поручило предварительное рассмотрение этого вопроса ургинскому амбаню (сановник) и хэйлунцзянскому цзянцзюню (военный наместник). Цииский император 66 Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII первой половине XIX в. М., 1983 . 32 приказал им весной следующего года отправить чиновников для обсуждения с русскими процедуры переговоров. Следует сказать, что вопрос о разграничении территории в устье Амура был поставлен русскими не случайно. Между Россией и Англией назревал серьезный конфликт, который привел вскоре к Крымской войне. Нападение англо-французской эскадры в 1854 г. на Петропавловск-Камчатский ускорило проведение мер, принимавшихся русским правительством по занятию устья Амура с целью защиты своих дальневосточных владений от посягательств со стороны Англии и Франции. Для переброски на Камчатку продовольствия и войск Н. Н. Муравьев с 1854 по 1857 г. организовал четыре сплава вниз по Амуру, о чем было предварительно поставлено в известность и цинское правительство. Часть участвовавшего в сплаве войска была оставлена охранять Татарский пролив от вторжения иностранных войск. В 1855 г. на левобережье Амура были основаны русские поселения Михайловское, Ново-Михайловское, Богородское, Воскресенское и др. 9 сентября 1855 г. в Мариинском начался первый тур китайско-русских переговоров о разграничении на востоке. Русской стороной было выдвинуто предложение сделать Амур границей, причем бывшие русские владения на Амуре и Уссурийский край с целью защиты от иностранцев должны были окончательно остаться за Россией. Однако на переговорах в Мариинском договаривающиеся стороны не пришли к какому-либо соглашению. В конце XIX века в результате конкуренции между державами за политическое и экономическое подчинение Китая появился особый вид неравноправного договора - соглашения об установлении сфер влияния, определявшие преимущественные права какой-либо иностранной державы на какие-то конкретные части китайской территории. По условиям этих соглашений, правительство Китая обязывалось не передавать ту или иную конкретную часть своей территории любой третьей державе без согласия державы, с которой было подписано такое соглашение. Такого рода соглашения показывают, как внешний фактор постепенно оказывал влияние на Китай и на русско-китайские отношения. Подписание неравноправных договоров и соглашений зафиксировало новое положение Китая в системе международных отношений, а также новое соотношение внешних и внутренних факторов. Распространение режима наибольшего благоприятствования на Россию означало функциональное изменение в русско-китайских отношениях67. Середина XIX века была отмечена новыми радикальными изменениями в международной ситуации на Дальнем Востоке. «Опиумные войны», в результате которых Китай был вынужден открыть свои морские порты для торговых компаний Англии, Франции и США, ознаменовали начало превращения Цинской империи в полуколониальную страну. В России понимали, что «опиумные войны» сделали Восточную Азию уязвимой перед 67 Ма Дачжен. Северные границы Китая в древности. Пекин ., 1993. 33 морской мощью Великобритании. Внешний фактор стал превалирующим и начал оказывать непосредственное влияние на внутренние объективные и субъективные факторы как в России, так и в Китае. Таким договором стал Айгунский, подписанный в 1858 г. Его главная функция состояла в компенсации внешней сферы - системно-структурных факторов и политики Западных государств в Китае и их влияния на китайскороссийские отношения. Айгунский договор корректировал китайско-русскую границу в соответствии с новым состоянием равновесия между государствами. Коль скоро границы в правовом плане не были жестко зафиксированы, в то время имелась возможность их относительно легкого изменения (что не умаляло драматизма этого процесса для обеих сторон) в соответствии с тем или иным соотношением внешних и внутренних факторов (главным образом экономических, военных и, в меньшей степени, политических). Именно поэтому в Статье 1 Айгунского договора устанавливалось: «левый берег реки Амура, начиная от реки Аргуни до морского устья р. Амура, да будет владением Российского государства, а правый берег, считая вниз по течению, до р. Уссури, владением Дайцинского государства; от реки Уссури далее до моря находящиеся места и земли, впредь до определения по сим местам границы между двумя государствами, как ныне да будет в общем владении Дайцинского и Российского государства»68. Согласно другим статьям Айгунского договора, навигация по Амуру, Сунгари и Уссури разрешалась только для судов Российского и Цинского государств (Русско-китайские отношения, 1958). Единственная причина такого ограничения состояла в том, что Россия опасалась появления западных судов на Дальнем Востоке. Маньчжурскому населению левого берега Амура было предписано оставаться «вечно на прежних местах их жительства, под ведением маньчжурского правительства...» 69 . Как гласил текст данной статьи, граница проходила по Амуру, а упомянутая территория считалась российской, в то время как Цинскому правительству предоставлялась юрисдикция над своими гражданами, проживавшими на данном участке российской территории. Этот пункт также использовался в качестве дополнительного канала для ослабления напряженности в отношениях и таким образом формально допускал наличие буферной зоны по обеим сторонам договорной границы. Цинская империя медленно регрессировала под влиянием внешнего (попытки насильственного «открытия» Китая со стороны Западных держав) и внутреннего (относительная экономическая отсталость и политическая деградация страны) факторов. Поскольку военные действия не имели места, а китайцы и русские по-прежнему осуществляли хозяйственную деятельность, то новая граница отражала нефункциональные изменения. Что касается земель на правом берегу рек Амур и Аргунь, они не были и не могли быть Русско-китайские отношения в XVIII в./Отв. ред. C.JI. Тихвинский. Ред. B.C. Мясников. Т.2 М., 1990 .С.1725-1727. 69 Русско-китайские отношения в XVIII в. /Отв. ред. C.JI. Тихвинский. Ред. B.C. Мясников. Т.2. М., 1990.С.1725-1727. 68 34 возвращены России, ибо такой возврат сделал бы равновесие чрезвычайно нестабильным, поскольку ни китайское общество, ни любое китайское правительство никогда бы не признали законным возврат этих территорий. Компенсировать такую нестабильность мирными средствами (как в случае с Айгунским договором) было бы невозможно, т.е. она бы противоречила национальным интересам Китая, фактически отразилась бы на общечеловеческих интересах, и привела бы к нестабильности системы в целом, чего Россия не моша бы допустить ни в коем случае в международной обстановке того времени. Айгунский договор имел важное значение в плане урегулирования отношений между Россией и цинским Китаем, он также блокировал попытки Англии обострить отношения цинского Китая с Россией. В соответствии с этим договором был перекрыт доступ к Амуру для европейских судов, и таким образом на некоторое время была снижена роль внешнего фактора в двусторонних отношениях. Одновременно, положения этого договора стали своеобразной военно-политической мерой протекционистского характера, заложившей основы «экономической изоляции» российского Дальнего Востока. Айгунский договор отражал нефункциональные изменения, т.е. он отражал изменения в отношениях, происходившие в рамках, установленных предыдущим функциональным изменением. Более того, сохраняя юрисдикцию Китая над маньчжурским и китайским населением левобережья Амура, Айгунский договор играл компенсирующую роль для Китая. Во время подписания Айгунского договора в Тяньцзине русский уполномоченный Е.В. Путятин, будучи посредником между цинскими официальными лицами и Западными державами, подписал с цинскими представителями Тяньцзиньский трактат об общих принципах взаимоотношений между двумя странами, в котором признавалась необходимость установления точной границы между двумя государствами в ряде местностей. По этому договору Россия получила права наибольшего благоприятствования, предусмотренные для Западных держав по условиям англо-китайского Нанкинского договора 1842 г. и англо-китайского Дополнительного соглашения 1843 г., т.е. права и льготы, полученные другими державами, подлежали распространению и на Россию - эти изменения для русско-китайских отношений являлись функциональными. Тяньцзиньский договор содержал и другие положения, которые не ущемляли суверенитет Китая. В 1860 г. уполномоченный представитель Цинов князь Гун и русский посланник Н.П. Игнатьев подписали Пекинский дополнительный договор, в котором подтверждались положения Айгунского трактата и признавалось, что прежнее совместное владение - Уссурийский край - стал частью российской территории, т.е. положения о границе вновь зафиксировали меняющийся характер равновесия в двусторонних отношениях В данном случае наиболее очевидно влияние экономических и военных факторов на геополитические и географические факторы. Пекинский договор фактически 35 означал демаркацию границы в тех районах Дальнего Востока, которые с точки зрения российских дипломатов и согласно прежним договорам до сего времени не подлежали разграничению, т.е. до демаркации были оставлены «в совместном владении» обоих государств. Окончательный переход этих земель из совместного владения во владение России зафиксировал ряд нефункциональных изменений в рамках функционального изменения, которое произошло при подписании Тяньцзиньского договора. Пекинский договор определил восточный (Статья 1) и западный (Статья 2) участки китайско-российской границы, наметил общие контуры границы в Центральной Азии и определил порядок разрешения пограничных инцидентов, а также правила торговли между Россией и Китаем 70 . Если подходить к ситуации с позиций многофакторного равновесия, то корректировка единиц, составляющих систему, в части, касающейся географических факторов (изменение границ) осуществлялась в буферной зоне между государствами и в этом смысле не могла нарушить общее равновесие. Однако с теоретической точки зрения, нестабильное равновесие было лучше, чем равновесие, стабильность которого нарушала одна из сторон, ибо первое на деле дает возможность поиска путей к созданию стабильного равновесия, которое с системной точки зрения более выгодно для обеих сторон, в то время как второе ведет к изменению общего равновесия в отношениях. Сближение между Цинской империей и Россией в Центральной Азии в середине XIX века вызвало необходимость демаркации границы и в этом регионе. Поскольку Пекинский договор определял только общие контуры границы в Центральной Азии, в 1861 г. стороны начали переговоры о более детальной демаркации 71 . 25 сентября 1864 г. переговоры завершились подписанием Чугучакского протокола о государственной границе от Алтая до Памира, установленной с должным учетом природных рубежей. Стороны достигли соглашения, отталкиваясь от нового соотношения факторов (главным образом экономических и политических) и от военного статус-кво; линия границы была определена посредством дипломатических усилий, а не военной конфронтации, что отражало волю сторон к трансформации нестабильного равновесия в стабильное. 70 71 Собрание международных договоров .Пекин., 1975. Гу Яньин . Неравноправные договора в Новой истории Китая. Пекин., 1973. 36 Глава 3. Развитие российско-китайских отношений в ХІХ - начале ХХ века в китайской историографии 3.1.Культурные отношения России и Китая в ХІХ веке в китайской историографии Обратимся к китайской историографии периода КНР. Как известно, через 10 лет после ее образования советско-китайские отношения стали быстро ухудшаться. Историческая наука молодой республики, не успев окрепнуть, была ввергнута в развернувшиеся идеологические кампании. Именно в годы "большого скачка" и "культурной революции" сформировалась общая концепция китайских обществоведов по истории китайско-российских отношений. Она состояла в том, что царская Россия навязала цинскому правительству Айгунский, Пекинский и последующие договоры, по которым Китай утратил значительную часть своей территории. Исходя из этих установок, авторами статей и книг осуществлялся подбор фактов и материалов, а Россию и ее правительство представляли крайне неблаговидно. В 1974 г. в первом номере журнала "Исторические исследования" было опубликовано сразу три статьи: "Производители путаной лжи: О насущных проблемах китайско-советской границы" Ши Юйсиня, "Осваивающие новые земли" или вторгнувшиеся в Китай разбойники?" Тань Цисяна и Тянь Жукана и "Зримые доказательства истории: Расшифровка надписей на памятниках нурганской кумирни Юннинсы" Чжун Миньяня. Названия статей достаточно красноречивы, и тон их легко предугадать. Например, Ши Юйсинь, обосновывая тезис о неравноправности вышеназванных договоров, ссылался даже на советские "Дипломатические словари" издания 1950 г. (под ред. Вышинского) и 1960-1964 гг. (под ред. Громыко), в которых, по его мнению, авторы признали, что и "китайско-российский" Пекинский договор был подписан "при давлении на Китай вследствие войны Англии и Франции с Китаем"72. Авторы "Истории агрессии царской России в Китае", цитируя российских политиков, обществоведов и газетчиков, нередко выставляли частные мнения о политике или о том, какой она должна быть по отношению к Китаю и китайским иммигрантам. Такой подход искажал суть проводимых царским правительством внешнеполитических мероприятий. Поэтому ссылка, например, на доклад туркестанского генерал-губернатора А.Н. Куропаткина, содержащий экспансионистские предложения, выглядит совершенно неубедительной73. Статья Лю Цзялэя "Бесчинства царской России по преследованию китайцев во Владивостоке в XX в." (1980) в основном посвящена разграблению и сожжению китайских лавок и магазинов во время революции Ши Юйсинь. Производители путаной лжи: О насущных проблемах китайско-советской границы. 1974. No1. С. 113-128 73 История агрессии царской России в Китае. Шанхай., 1975. С. 350-351. 72 37 1905 г. во Владивостоке, а также проблеме выплаты китайцам компенсации. Согласно данным Лю ущерб, нанесенный китайцам, достигало 2 642 454 руб. В статье говорится о "десяти крупных обвинениях", обобщенных Би Гуйфаном, выдвинутых против царского правительства в связи с притеснениями "владивостокских китайцев"74. О так называемой "желтугинской республике" пишет Ли Цзикуй в статье "Борьба Китая по изгнанию с Мохэ бандитов царской России, занимающихся добычей золота". "Золотокопателей" в "республике", по данным автора, насчитывалось 15 тыс. чел., из которых около 9 тыс. русские, а остальные, в основном китайцы и отчасти корейцы, немцы, американцы и евреи. Золотодобыча на китайской территории была организована "при подстрекательстве. официальных кругов царской России". При разгроме "республики" в 1886 г. китайские войска расправлялись с особой жестокостью с китайцами: застигнутые обезглавливались на месте. Как явствует из контекста, это делалось и для устрашения русских, которые, "считая, что и за ними пришла смерть, молились богу и клялись, что больше никогда сюда не придут". Автор делает вывод о важном значении разгрома желтугинских золотых промыслов для сохранения суверенитета Китая над своими территориями75. В коллективном труде "Царская России и Северо-Восток" (1985), написанном под редакцией Тун Дуна, много места уделено китайцам в России. В отдельный параграф, например, выделена так называемая "маньзовская война" 1868 г., имевшая место в Уссурийском крае. Отряд вооруженных китайцев во главе с Цянь Цзяном и др., спровоцировавшими войну, фигурирует под термином "повстанческая армия золотодобытчиков острова Циндао", т.е. Аскольда. Руководители "армии" планировали сжечь Владивосток, как, впрочем, и Новгородский и Находкинский посты. Разгром преступников и восстановление порядка в книге представлены как бесчинства русских властей. Численность китайцев в Уссурийском крае накануне "маньзовской войны", по мнению авторов, достигала "нескольких десятков тысяч". По проблеме принятия китайцами в Уссурийском крае русского подданства авторы "Царской России и Северо-Востока" утверждают, что местные власти якобы "загоняли" их в подданство России, а те наотрез отказывались. И далее: "В 1888 г. большая партия китайских крестьян, торговцев, портных, плотников и др., живших вблизи Никольского, протестуя против насильно введенного "подушного налога", выступила с оружием в руках, разгромив при этом много русских деревень вблизи Никольского". В книге отмечается, что китайцы "отказывались изучать русский язык, носить русскую одежду" и т.д.76 Это делать их никто не просил Лю Цзялэй. Бесчинства царской России по преследованию китайцев во Владивостоке в XX в. Чанчунь., 1980. No 3. С. 164-167. 75 Ли Гуан. Хэйлунцзянский цзянцзюнь Шоу Шань в патриотической борьбе против России . 1980. No 2. С. 112. 76 Царская России и Северо-Восток. Чанчунь., 1985. С. 234. 74 38 и не заставлял, хотя согласно нашим данным китайцы весьма охотно учили русский язык. По месту выхода китайских иммигрантов авторы книги выделили четыре группы, которые соразмерно численности располагались в следующем порядке: шаньдунская или восточная ("дунбан"), гуандунская ("гуанбан"), северная ("бэйбан") и южная ("наньбан"). Во Владивостоке, например, в 1908 г. из 40 тыс. китайцев примерно 30 тыс. были шаньдунцами77. Проблеме взаимодействия и взаимовлияния русской и китайской культур посвящена статья Ван Эньвэя о заимствованиях в китайском языке, пришедших из русского языка. Не вызывает сомнений, что многие русские слова были заимствованы в результате длительного пребывания в пределах Российского государства китайских иммигрантов. Особенно это касается слов обиходного языка. Автор тем не менее не посчитал нужным выделить китайскую трудовую эмиграцию в Россию в качестве особого пути, по которому шло проникновение русских слов в китайскую лексику. Правда, он остановился на контактах приграничного населения двух соседних государств, что в общем вполне восполняет данный пробел. Всего в работе выделяется четыре типа языковых заимствований78. Нормализация отношений между СССР и КНР во второй половине 1980-х годов благотворным образом отразилась на исследованиях по истории китайцев в России. В 1990 г. вышла статья Ван Шаопина о кяхтинской торговле, который постарался вскрыть закономерности ее развития. Автор показал, что торговля осуществлялась в условиях растущих симпатий китайского и русского народов друг к другу: Маймачен и Кяхта, хотя и располагались по разным сторонам границы, но китайцы, например, переходили ее "туда и обратно совершенно свободно и не только по делам" торговли. Они часто приходили в гости, когда им хотелось провести время в приятной компании. Таким образом, основы взаимопонимания между двумя народами закладывались в русской Кяхте и китайском Маймачене. В начале XIX в. цинское правительство утвердило правила поведения маймаченских купцов, 5-й пункт которых обязывал их быть "в отношении русских культурными и вежливыми, приглашать на пиршества" и т.д. Монография Го Вэньшэня "История китайско-русской чайной торговли" освещает взаимодействия русской и китайской культур. В ней отмечается, что россияне до контактов с китайцами почти совсем не знали чая, и в XIX в. были предприняты первые попытки выращивания этой культуры в теплых регионах империи. Однако, как оказалось, теплого климата было недостаточно, чтобы разведение новой культуры стало прибыльным делом. Серьезную помощь в развитии чаеводства оказали китайские специалисты, в первую очередь Лю Цзюньчжоу, Тан Боин и др. В 1896 г. под руководством Лю было возделано 50 га чая. Кроме того, Границы Китая: история формирования / Под общ. ред. В.С. Мясникова и Е.Д. Степанова. М.., 2001. С. 5082. 78 Ван Эньвэй. Китайские слова, заимствованные из русского языка . 1987. No 5. С. 92-93. 77 39 полностью по китайскому образцу построена первая в России небольшая чайная фабрика79. Хуан Динтянь в книге "Исследования по истории экономического и культурного обмена между Россией и Китаем" характеризовал итоги развития дальневосточной окраины России во второй половине XIX в.: "С 60х по 90-е годы XIX в. население Сибири и Дальнего Востока имело заметный рост. Также по инициативе правительства совершенствовались сельскохозяйственные орудия труда вплоть до того, что использовались молотилки, сортировочные машины, сенокосилки, жатки и другая передовая сельскохозяйственная техника. За 35 лет после начала реформ посевные площади под зерновыми выросли на 30%, а их урожайность - на 59%. С конца второй половины XIX в. зерно, произведенное в Сибири и на Дальнем Востоке, стало поставляться в регионы Европейской России"80. Лю Банхоу в статье "Деятельность цинского правительства по инспекции границы на левом берегу Амура после 1861 г." обратился к проблеме "зазейских маньчжуров" в политике китайского правительства. Он считает, что на момент заключения Айгунского договора они в числе 10 646 чел. проживали в 44 деревнях. Лю привел также сведения о том, что представители цинских властей как минимум три раза в 1871, 1877 и 1879 гг. совершали инспекционные поездки на российскую территорию для обследования положения в маньчжурских поселениях "для защиты "мест проживания китайских жителей и мест их рыбной ловли и охоты". Лю также сообщает, что в 1880 г. были установлены границы маньчжурских поселений 81 . Из статьи Лю Банхоу явствует, что цинское правительство уделяло много внимания проблемам своих подданных, постоянно проживавших на русском берегу Амура. В книге "Исследование по ранней истории китайско-российских отношений" Су Фэнлиня, 8-я глава посвящена трем случаям закрытия Китаем кяхтинской торговли. Су считает, что причиной закрытия торговли было нарушение царской Россией договоренностей с Китаем. Кроме того, автор уделил немало места проблемам самой торговли. Например, он отметил, что в Кяхте китайские купцы не пользовались переводчиками, а довольно быстро осваивали русский язык: "Хотя произношение было неточным, но русские купцы их понимали"82. Го Вэньшэнь. История китайско-русской чайной торговли. Харбин., 1995. С. 158-159 Хуан Динтянь. Исследование по истории экономического и культурного обмена между Россией и Китаем, Харбин., 1999. С. 82. 81 Лю Банхоу. Деятельность цинского правительства по инспекции границы на левом берегу Амура после 1861 г. 1980. No 3. С. 103, 104-105. 82 Су Фэнлинь. Исследование по ранней истории китайско-российских отношений. Харбин., 1999. С. 99, 178. 79 80 40 3.2.Строительство Китайско-Восточной железной дороги Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД) играла весьма заметную роль в международных отношениях на Дальнем Востоке на протяжении всей первой половины ХХ в., что было обусловлено ее важным экономическим, политическим и военно-стратегическим значением в регионе. Она являлась предметом постоянного и пристального внимания развитых капиталистических стран (Великобритании и США, меньше - Франции и Германии), спорной точкой в отношениях России, затем СССР с Японией и Китаем. Во всех значительных международных соглашениях по Дальнему Востоку с начала ХХ в. до 1952 г. так или иначе возникает вопрос о владении и управлении КВЖД, определении ее правового статуса. Наиболее важную роль в международных отношениях в регионе КВЖД играла в межвоенный период, точнее, в 1918-1935 гг. В это время дорога была объектом, с одной стороны, острейших споров между Советской Россией, позже СССР, и Китаем, затем Японией; с другой - причиной серьезных столкновений европейских стран, США и Японии как с Китаем, так и СССР. В середине XIX века, задолго до того как русское правительство обратило свои державные взоры на Северо-Восточный Китай, некоторые европейские страны и Япония уже стали осваивать просторы этой закрытой продолжительное время для иноземцев страны военным путем. После знаменитой «Опиумной войны» 1848 года Великобритания, Франция, Германия и Япония, одна за другой путем дипломатических переговоров принудили правителей Китая открыть портовые города судов этих стран и разрешить учреждать здесь свои национальные концессии. После предварительных консультаций и обсуждений с были подписаны между Россией и Китаем нескольких договоров, обусловивших право создания русскими торговых концессий в двух китайских городах — Тяньзине и Ханькоу. Между тем сама внутренняя китайская жизнь того времени не отличалась долговременной стабильностью, а внешние враги только и ждали, чтобы под любым предлогом начать военную интервенцию страны для захвата обильных китайских земель, дабы получить контроль над стратегически важными сырьевыми ресурсами. Плохое транспортное сообщение между провинциями в Китае делало для его правительства мобилизацию и доставку на переднюю линию войск весьма затруднительной. Отсутствие налаженной военно-инженерной службы в то время вообще ставило Китай в зависимость от западных поставщиков транспорта, технических экспертов и квалифицированных кадров для обслуживания транспортной инфраструктуры 83 . Всем этим со временем не преминули воспользоваться противники, когда уже многим позже, в 1895 году, в ходе небольшой локальной войны, Китай вдруг быстро и сокрушительно потерпел поражение от незначительных вооруженных сил Японии. Поражение Китая 83 Цянь Чжисю. Международная железнодорожная конкуренция в Китае. 1914. No 9 . 41 продемонстрировало мировым державам неожиданную слабость Китая в организации вооруженной защиты своих территориальных владений. Китай оказался не в силах серьезно противостоять внешней агрессии, и едва ли сам готов нападать на соседей в целях территориальных экспансий. С учетом военностратегических соображений в самом конце XIX века начал исполняться грандиозный проект века по продлению Забайкальской железнодорожной линии параллельно реке Амур от Сретенска до Хабаровска. Главная идея состояла в том, чтобы соединить уже построенные русские железные дороги более коротким путем через Манчжурию. Речь шла о Сибирской железной дороге и об Уссурийской. По замыслу проектировщиков новой линии, Китайско-Восточная железная дорога (КВЖД), как назвали этот участок, помогла бы «выпрямить» Сибирскую магистраль, сократив тем самым ее длину. Министерством финансов Российской империи был предоставлен заем Китаю в 400 млн. французских франков в качестве вклада в уставный капитал Русско-Китайского банка — одного из проектообразующих финансовых столпов будущей железной дороги. Учрежденная концессия по согласованию с китайским правительством давала русским право экстерриториальности полосы отчуждения и формально заключалась с китайцами от имени Русско-Азиатского банка для Общества КВЖД, акционерного предприятия, созданного для извлечения коммерческой выгоды. Контрольный пакет общества размером в одну тысячу акций передавался по согласию акционеров в руки российского правительства. 22 мая 1896 года по старому стилю в Москве между уполномоченными двух стран был подписан соответствующий секретный договор, по которому правительство Китая разрешило Русско-Китайскому банку приступить к финансированию строительства и участвовать в управлении и последующей эксплуатации железной дороги на территории Северо-Восточного Китая. В 1896 году Российской империей был заключен военный союз с Китаем, за коим последовала ратификация сторонами договора о строительстве железной дороги. Договор 1896 г. и строительство КВЖД подготовили почву для возникновения ряда серьезных международных конфликтов на Дальнем Востоке на протяжении всей первой половины XX в. (например, русско-японской войны 1904-1905 гг., советско-китайского конфликта 1929 г. и ряда более мелких инцидентов). КВЖД и российская эмиграция в Китае являлись объектами международных отношений на Дальнем Востоке на протяжении длительного времени: КВЖД - с возникновения на рубеже Х1Х -ХХ вв. и до конца 1952 г., белая эмиграция - с конца гражданской войны на Дальнем Востоке и до рубежа 1950-1960-х гг., окончательного исхода русских из Китая. В современной китайской историографии имеются работы, посвященные как проблеме КВЖД в контексте международных отношений на Дальнем Востоке, так и истории белых русских в Китае. Характеризуя значение КВЖД в русско-китайских отношениях до 1917 г., китайские историки делают однозначный вывод об агрессивных целях царизма в 42 Маньчжурии, его стремлении с помощью дороги создать базу своей империалистической политики в Китае. Китайские авторы утверждают, что "промышленность в Харбине появилась в 50-х гг." Делая акцент на негативных последствиях строительства, большинство китайских авторов обходят молчанием тот факт, что появление здесь русской колонии на рубеже Х1Х-ХХ вв. и само возникновение Харбина было вызвано созданием этой дороги. Так, например, профессор Хэйлунцзянского университета Жао Лянглун видит причину массового притока русского населения в Маньчжурию в начале ХХ в. во внутриполитических проблемах Российской империи и говорит о "пике первого подъема эмигрантской волны после русско-японской войны"84. Ли Мэн признает, что "китайский город Харбин появился как центр КВЖД", чем доказывает, что "Россия фактически колонизировала огромную территорию Китая", а "Харбин - продукт колониализма"85. В работах, посвященных проблеме КВЖД в советско-китайских отношениях 1920-х гг., китайские исследователи обосновывают тезис о возвращении СССР "к прежней империалистической политике царской России"86, негативно оценивают как деятельность в Китае А.А. Иоффе и Л.М. Карахана, так и советско-китайские соглашения 1924 г. Сон До Чжин рассматривает советско-китайские отношения по КВЖД как "затяжной дипломатический конфликт конца 1917 - 1931 гг., который не увенчался успехом ни для одной из сторон"87. Важная роль выстроенной русскими железной дороги для развития экономики Манчжурии и содействия коммерческим концессиям на всей ее территории быстро была оценена железнодорожными магнатами СевероАмериканских Соединенных Штатов, сразу же попытавшимися внедриться на рынки сбыта русских товаров в Маньчжурии на правах конкурентов. В 1909 году для достижения максимально легитимного прикрытия своей экономической агрессии Северо-Американские Соединенные Штаты даже провозгласили доктрину «открытых дверей» в Китае. В основу этой доктрины легло американское предложение Великобритании, Германии, Франции и Японии о «нейтрализации» всех железных дорог в Манчжурии. Идея американцев тогда прозвучала провокационно не только для Российской империи, обладавшей тысячеверстной линией железнодорожных путей в Маньчжурии и уже вложившей к этому времени в строительство значительные средства, но даже и для Японии, сразу же усмотревшей в ней потенциальную угрозу своим интересам в северо-восточной части Китая. В ответ на американское предложение о нейтрализации всех железных дорог МИД Российской империи заявил самый решительный протест, а Жао Лянглун. Краткий очерк о русских эмигрантах, проживавших в Харбине с 1917 по 1932 г. // Дальний Восток России – Северо-Восток Китая. С.286. 85 Ли Мэн. Харбин – продукт колониализма // Проблемы Дальнего Востока. 1999. No 1. С. 97 86 Сон До Чжин. Советско-китайский дипломатический конфликт вокруг КВЖД (1917– 1931 гг.). М., 1996. С. 5 87 Сон До Чжин. Советско-китайский дипломатический конфликт вокруг КВЖД (1917– 1931 гг.). М., 1996. С. 17 84 43 Америка, не получившая поддержки большинства европейских стран и Японии, скрепя сердце принуждена была с этим согласиться. Впрочем, справедливости ради скажем, что коммерческие интересы России на КВЖД соблюдались западными державами даже после февральского переворота 1917 года и прихода к власти масонского Временного правительства. И хотя согласие в отношении вопросов управления железной дорогой редко достигалось между акционерами Общества КВЖД, сама эксплуатация дороги, находившаяся в руках по- настоящему талантливых управленцев и инженеров, проходила в основном без перебоев. 3.3.Основание и развитие Харбина Харбин - город в северо-восточном Китае, административный центр провинции Хэйлунцзян. Харбин - это достаточно известный туристический центр с неповторимым северным пейзажем и колоритом. О Харбинский Международном Фестивале льда и снега, который известен благодаря своим огромным скульптур из льда и снега, знают не только в Китае, но и в других странах мира. В настоящее время Харбин является самым посещаемым русскими туристами городом Китая. Сами китайцы называют Харбин своей "северной драгоценностью". Харбин расположен в северо-восточной части Китая, на реке Сунгари, притоке Амура. Возведение города началось в 1898 году в связи со строительством Россией Китайско-Восточной железной дороги на месте рыбацкого поселка. Город был открыт для российских и китайских торговцев. В начале 19 века Харбин превратился в большой город с большим количеством мукомольных и маслобойных предприятий. В 1998 году город отметил сто лет со дня своего основания. Из них более шестидесяти лет своей истории Харбин был связан с Россией. Во время революции Харбин был столицей русской эмиграции в Азии, одним из символов русского зарубежья. Датой основания Харбина считается 16 мая 1898 года, день, когда инженером Шидловским было заложено основание первого барака для будущих строителей железной дороги. Потом вокруг этого первого барака выросло небольшое селение, которое с течением времени стало называться «Старый Харбин». Что же до названия города, то до наших дней в академической литературе по истории Северо-Восточного Китая трудновато отыскать более точное описание происхождения именования города, хотя ряд авторов и предоставляет читателю свои версии возникновения этого имени. Наиболее твердо отстаивают свою точку зрения лингвисты, утверждающие, что происхождение названия пошло от маньчжурского корня — от слова «харба», означающего «брод» или «переправа», что, на первый взгляд, кажется абсолютно верным, если принять во внимание географическое положение этого населенного пункта. Затем, объясняют лингвисты, русские первопроходцы вполне могли приделать к маньчжурскому слову «исконно русский суффикс принадлежности — ин» 44 (как в словах «папин», «дядин»), что в конце концов и дало жизнь имени города. Шаг за шагом, на обживаемой территории поселения возник административно- хозяйственный центр КВЖД с громадным комплексом зданий для Управления дороги и Правления Общества КВЖД. А с течением времени развилась и полноценная городская инфраструктура с широкими проспектами и большими площадями, школами, церквами, больницами, жилыми домами для служащих и рабочих дороги. В китайской историографии, ранее обходившей молчанием как само возникновение города, так и происхождение его названия, буквально в последнее время появилось свое толкование слова "Харбин". Историк Ли Мэн говорит о том, что еще в 1864 г. в официальном документе "маньчжурское слово "Харбин" упоминается в смысле "узкий остров", находящийся на реке Сунгари, напротив нынешнего Харбина" Что касается исследований по истории белой эмиграции, то здесь китайские ученые особое внимание уделяют изучению культурного наследия Российского зарубежья. Многие авторы, указывая, что Харбин - типичный город эмигрантов, где "восточная и западная культурные системы существовали в мире", подчеркивают, что деятельность русских беженцев "способствовала укреплению культурных связей между народами Китая и России". Историки отмечают высокий уровень литературы, музыкального искусства, архитектуры, характерный для эмигрантских колоний в Харбине и Шанхае. Ли Шу Хиао подчеркивает, что в результате деятельности Православной епархии в Маньчжурии Харбин получил богатое культурное наследство - великолепный религиозный архитектурный ансамбль, а имена русских художников и архитекторов должны быть вписаны в историю города88. Поэтому диссонансом звучит весьма спорное утверждение Ли Мэна о том, что "живя много лет в одном городе и не зная языка друг друга, россияне и китайцы не имели возможности взаимно обогатиться в культурном отношении"89. В китайской историографии проводится мысль и о достаточно благополучном существовании русских беженцев в Китае. Так, Жао Лянглун указывает, что период с 1924 г. по 1929 г. - время полного расцвета экономики Харбина, а китайское население и русские эмигранты часто боролись плечом к плечу, помогая друг другу в несчастье. Эту мысль развивает Ван Чжичэн, автор солидного исследования по истории российской колонии в Шанхае в 20-40-е гг. ХХ в., называя 1930-е гг. временем экономического и культурного расцвета русской эмиграции в Китае 90 . Китайские авторы единогласны в негативной оценке последствий японской оккупации как для русской культуры Харбина, так и для всей колонии эмигрантов в Маньчжурии в целом. Ли Шу Хиао. Деятельность Харбинской православной епархии // Дальний Восток России – Северо-Восток Китая. С. 174. 89 Ли Мэн. Харбин – продукт колониализма // Проблемы Дальнего Востока. 1999. No 1. С. 97. 90 Ван Чжичэн. Шанхай эцяоши. Шанхай., 1993. С. 88–104, 603–665. 88 45 В целом для китайской историографии характерно замалчивание положительного значения строительства КВЖД для развития экономики Северо-Восточного Китая; преувеличение агрессивности политики царской России на Дальнем Востоке; оценка советской политики в отношении Китая в 1920-е гг. как империалистической. В то же время китайские авторы отмечают большое значение культуры дальневосточной эмиграции как в истории Харбина и Шанхая, так и Российского зарубежья, а также важную роль белых русских в развитии отношений между народами России и Китая. В современной китайской историографии продолжают сохраняться стереотипы времен борьбы Китая против колониальной экспансии. Частью такого стереотипа является тезис о том, что к России отошли китайские территории. Эта версия продолжает присутствовать как в научной литературе, так и в школьных и вузовских учебных пособиях. Концептуальные построения китайских историков были рассмотрены и подвергнуты критике в ряде публикаций российских китаистов. Многие работы китайских историков написаны в русле «раздела Китая» на сферы влияния империалистическими державами с участием России как государства, проводившего агрессивную политику по отношению к Китаю 91 . В отдельных работах описан процесс «проникновения» или «вторжения» царской России в Китай. Работы посвящены рассмотрению «сфер влияния» царской России и др. иностранных держав в Китае, особенно 92 в пределах Маньчжурии . Су Цзунминь. История Южно-Маньчжурской железной дороги. Чаньчунь., 1990. С. 897 ; Синь Пэйлинь. История освоения пров. Хэйлунцзян. Харбин., 1999.; Гао Сяосань. История агрессии царской России в Китае. Т.4. Пекин., 1990. С. 532. 92 Ли Аньци. Коварные замыслы царской России по захвату Китайской Восточной, Луханьской и Чжэнтайской железных дорог. 1895-1898. 1979.No3. С. 73-78; Дуань Гуанда. Сравнительный анализ истории колонизации Ляодунского полуострова т полосы отчуждения КВЖД царской Россией . 2001.No 2. С. 93-97. 91 46 Заключение На основании проведенного исследования, можно сделать следующие выводы: 1. Российско-китайские отношения отмечены многими историческими событиями, на протяжении почти трехсот лет между двумя соседними государствами царил мир: Россия и Китай никогда не были в состоянии формально объявленной войны, и в принципе (редкое в истории явление) им всегда удавалось решать свои проблемы и восстанавливать стабильное равновесие посредством дипломатических переговоров, главным образом, благодаря наличию буферных зон, где официальная граница могла меняться, отражая меняющееся соотношение объективных факторов. Тем не менее, процесс этот проходил непросто и был полон противоречий. 2. Отношения России и Китая представляли собой постоянную эволюционную корректировку системы в направлении стабильного равновесия, достигнутого во второй половине XIX века. Исторический характер этих отношений определялся двумя моментами: Спецификой русско-китайских договоров, которые содержат как статьи «равноправного», так и «неравноправного» характера, что не позволяет анализировать каждый договор в целом с точки зрения категорий «равноправия» или «неравноправия»; Исторический характер российско-китайских отношений можно объяснить через призму межцивилизационного взаимодействия между динамично развивающейся в экономическом и социальном плане капиталистической Российской империей и дряхлеющей полуфеодальной империей Цин. Это цивилизационное взаимодействие имело место на сопредельных территориях, формально не принадлежавших ни одной из стран, хотя обладание этими территориями, будь то прямое (посредством юрисдикции) или косвенное (посредством сфер влияния), сказывалось на государственных интересах обеих стран. 3. В рамках многофакторного равновесия эти исторические обобщения могут рассматриваться как постоянная корректировка системы, происходящая путем изменяющегося соотношения внешних и внутренних объективных и субъективных факторов. С точки зрения общечеловеческих интересов и общественного компонента национальных интересов России и Китая, требовалось обеспечить безопасность и мирные условия для развития, суверенитета и национальной целостности этих стран. Тот факт, что две страны никогда не находились в состоянии официально объявленных 47 военных действий, отражает указанный основной общественный компонент национальных интересов и их соответствие общечеловеческим интересам. 4. Государственные интересы России и Китая иногда не совпадали, а в определенные периоды истории даже вступали в противоречие. Это происходило потому, что другие компоненты интересов (как, например, классовые, групповые, личные и прочие интересы), находясь под сильным влиянием других факторов, могли вступать и реально вступали в противоречие. Данный факт предопределил изменения (порой весьма радикальные) в политике России по сравнению с ее долгосрочным стратегическим курсом, направленным на поиск модели прогрессивного равновесия (т.е. равновесия, где различные факторы усиливают друг друга и способствуют укреплению стабильности) и, на конечном этапе, на установление стабильного равновесия в отношениях, а также предопределил изменения во внешней политике Цинской империи и, в частности, переход от прежней политики «расширения границ» и создания «буферных зон» к «изоляционистской» политике. 5. Существует большое число исследований, в которых освещаются разные аспекты русско-китайских отношений (размежевание границ, культурные и экономические отношения). В то же время по ряду вопросов между российскими и китайскими историками существуют разногласия. Особенно острые споры ведутся по вопросу о границах. Это относится, прежде всего к периодам обострения российско-китайских отношений. Но в настоящее время расхождения между историками двух стран постепенно сглаживаются. Это является показателем укрепления сотрудничества между Россией и Китаем на современном этапе. 48 Список источников и литературы Источники: 1. Русско-китайские отношения. 1689-1916. Официальные документы /Сост. П.Е. Скачков и B.C. Мясников. М., 1958. 2. Русско-китайские отношения в XVII в./ Под ред. В.С. Мясникова. Т.1, 2. М. 1972. 3. Русско-китайские отношения в XVIII в. Т. 2. /Отв. ред. C.Л. Тихвинский. М., 1990. Российская литература: 1. Белов Е.А. Россия и Китай в начале XX в. М., 1997. 2. Григорьева Е.А. Российско-китайские отношения второй половины XVII – первой четверти XVIII в. в контексте развития внешнеполитической доктрины империи Цин . М., 2000. 3. Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII – первой половине XIX в. М., 1979. 4. Гуревич Б.П. Международные отношения в Центральной Азии в XVII первой половине XIX в. М., 1983. 5. Дацышен В.Г. История русско-китайских отношений (1618 1917). М., 2008. 6. Мелихов Г. В.. Маньчжуры на Северо-Востоке (XVII в.). М., 1974. С. 54—93 7. Мясников В.С. Империя Цин и Русское государство в XVII в. М., 1980. 8. Мясников B.C. Россия и Китай: контакты государств и цивилизаций //Общественные науки и современность.1996. No 2. С. 72-80. 9. Щебеньков Б.Г. Русско-китайские отношения в XVII в. М., 1960. Китайская литература: 1. Вэй Юань. Священные войны Цинской империи Б/м. 1821. 4 свиток. 2. Го Юньшэнь. Российско-китайские отношения в 1840–1920-е гг. Пекин., 2003. No 4. С. 50–54. 3. Гу Юнь. Неравноправные договоры в новой истории Китая. Пекин., 1973. 4. Гу Янг. Неравноправные договора в Новой истории Китая. Пекин., 1973. 5. Дин Миннань и др. История империалистической агрессии в Китае. Пекин. 1961. 6. Исследование по истории экономического и культурного обмена между Россией и Китаем. Харбин., 1999. С. 82. 7. История агрессии царской России в Китае. Т.4. Пекин., 1990. С. 532. 8. История агрессии царской России на северо западных границах Китая. Пекин., 1979. С. 3. 49 9. История агрессии царской России на северо западных границах Китая. Пекин., 1979. С. 5-7. 10. История агрессии царской России против Китая. Шанхай., 1975. С.355 11. Ли Мэн. Харбин – продукт колониализма // Проблемы Дальнего Востока. 1999. No 1. С. 97. 12. Мo Йонмин (ред.). Агрессия царской России в Китае. Шанхай., 1986. 13. Международная железнодорожная конкуренция в Китае. Шанхай., 1914.No 9. 14. Со До Чжин. Советско-китайский дипломатический конфликт вокруг КВЖД (1917– 1931 гг). Пекин., 1996. 15. Су Цзунминь. История Южно-Маньчжурской железной дороги. Чаньчунь., 1990.С. 897 16. Сюэ Сяньтянь . История и действительность китайско-российских отношений .2004. No 3 . 17. Сюэ Сяньтянь. Маньчжурская война 1900 г. с Россией и причины поражения в ней.Чэнду., 1984. С.342-348 18. Хуан Динтянь. Общая история отношений между Россией и Китаем. Харбин., 2007. 19. Хэ Сяньпин. Экономическая экспансия империалистической России в районе Харбина в новое время. 1985. No 3 20. Царская России и Северо-Восток. Чанчунь., 1985. С. 234. 21. Ша Э цинь Хуа ши. История агрессии царской России против Китая. Шанхай., 1975. С.355