Единый стандарт качества

Единый стандарт качества
Цель реформирования юридического рынка — гарантировать качество услуг и наведение
порядка, говорит замминистра юстиции Юрий Любимов
Дмитрий Казьмин
Ведомости
27.01.2011, 13 (2779)
Новая адвокатура станет объединением двух равноправных корпораций — консультантов
и адвокатов, между которыми сейчас пропасть, рассчитывает Любимов. На какие уступки
консультантам готов пойти Минюст и что потребуется от сегодняшней адвокатуры, он
рассказывает «Ведомостям».
— Минюст готовит реформу, в результате которой поменяются правила игры на
юридическом рынке. Зачем она нужна, что не устраивает вас сейчас?
— Ключевая проблема — плачевная ситуация в нижнем сегменте рынка. Здесь
невозможно навести порядок без установления единого стандарта юридической помощи.
А его в нынешних условиях не может быть, потому что профессия свободная,
практиковать можно и без адвокатского статуса. То есть сегодня проходимца можно
выгнать из адвокатуры, а завтра он уже занимается частной практикой, только теперь не
платит взносы в палату и не выписывает адвокатскую газету. Получается, что потерять
адвокатский статус совсем не страшно. Казалось бы, решение лежит на поверхности —
всех в адвокатуру. Но не все так просто. Помните, как разваливалась советская
адвокатура? Оттуда уходили не только «двоечники». Было много юристов, которым было
тесно в адвокатуре, и они ушли в бизнес-консалтинг, а созданные ими фирмы работают и
сейчас и часто задают стандарты на рынке. То есть за пределами адвокатуры оказались в
том числе самые профессиональные юристы, без которых сегодня объединить профессию
невозможно. А поскольку две части рынка развивались раздельно в течение долгого
времени, сегодня между ними пропасть, в том числе ментальная.
— И как вы собираетесь объединить две части рынка, чтобы не травмировать одну из
них?
— Пока на рынке нет единого стандарта качества услуги, навести порядок невозможно.
Сегодня есть какие-то правила для адвокатов плюс некие стандарты, которые задают сами
себе топовые консультанты, чтобы конкурировать за глобальных клиентов. И при этом за
качество услуги реальной ответственности нет ни у первых, ни у вторых. Способов задать
этот единый стандарт качества по большому счету два. Либо объединить рынок под
адвокатским статусом, либо создавать для консультантов отдельный стандарт качества и
приравнивать его к адвокатскому. Мы все-таки склонны действовать по первому
сценарию, хотя понимаем все риски, связанные с серьезными изменениями на
консалтинговом рынке. Почему адвокатура? Главным образом — это понятная для всего
мира конструкция. Насколько мне известно, дуализм на рынке юридических услуг
сохранился только в Польше, да и там порождает проблемы. Вторая причина —
привилегии адвокатского статуса. Консультанты, перейдя в адвокатуру, получат набор
адвокатских преференций, прежде всего тайну и право на запрос. Мне хотелось бы при
этом особо подчеркнуть: грядущая реформа адвокатуры — это не поглощение
адвокатурой горстки «отступников», как это пытаются представить некоторые адвокаты, а
объединение двух равновеликих юридических корпораций в единую российскую
адвокатуру. И для нас абсолютно неприемлема та оскорбительная тональность, которая
уже начала звучать в высказываниях некоторых адвокатов в отношении консультантов.
Если кто-то понимает реформу как передел рынка в пользу «старых» адвокатов, он
заблуждается.
— Уже подготовлена концепция реформы?
— Да, основные положения реформы выработаны и вскоре будут представлены на
обсуждение сообщества. Стратегическая цель реформы — передача всего внешнего
профессионального юридического консультирования адвокатам и их объединениям. При
этом государство должно гарантировать, что если клиент обратился к лицу, имеющему
признанный статус адвоката, то он получит услугу определенного качества, не будет
обманут и сможет привлечь консультанта к ответственности за некачественное оказание
услуги. В части судов это означает переход к адвокатской монополии. Лично я не считаю
необходимым ограничивать гендиректора и юрисконсульта компании в праве защищать
своего работодателя в суде, более того, полагаю, что как раз жесткие формулировки
провалили предыдущие попытки создания адвокатской монополии на судебное
представительство. Я уже говорил, что объединение двух «миров» — адвокатского и
консалтингового — рискует быть тяжелым и болезненным. Поэтому на пути создания
единой новой адвокатуры мы постараемся действовать предельно консервативно. Самый
большой риск реформы — это потрясения на консультационном рынке. По этой причине
мы внутри адвокатуры готовы дать очень серьезную автономию консультантам. Один из
путей — разделение единого адвокатского статуса на три, по виду юрисдикции: на
условно уголовный, гражданский и коммерческий. То есть хочешь быть уголовным
адвокатом — сдаешь экзамены по предметам криминалистического цикла, получаешь
уголовную лицензию — меня ругают за этот термин, давайте назовем не лицензией, а
сертификатом, — и все, с этой лицензией ведешь всю жизнь уголовные дела и можешь
даже не знать о том, что где-то есть арбитраж. Соответственно, по виду лицензии
регулируется и доступ в суды. Если у тебя коммерческая лицензия — можешь выступать в
арбитраже, гражданская — в общей юрисдикции. И я считаю, что в экзаменационные
комиссии, которые принимают экзамены у будущих адвокатов, должны входить судьи из
той системы, где адвокат планирует работать. Так они заранее увидят, кто к ним будет
потом ходить в суд.
— Адвокату придется выбрать одну лицензию или можно получить все три?
— Никаких ограничений: можно получить сразу все три, можно одну сейчас, другую —
через 10 лет. Но адвокату придется, по нашей идее, выбрать приоритетную лицензию, т. е.
в какой из этих трех коллегий он хочет находиться, иметь право голоса — опять
неудачный термин «коллегия», но, я думаю, понятно, о чем речь. Коллегии внутри себя
решают все основные вопросы, которые им важны для работы: этика, внутренние правила,
кого принимать, кого исключать. Дальше с какой-то периодичностью руководство вот
этих трех коллегий встречается и решает важные для всей адвокатуры вопросы, начиная
от размеров общих взносов и заканчивая международным представительством.
— А экзамен для коллегий будет отличаться? В существующем экзамене есть уклон в
уголовное и семейное право, чем многие юристы недовольны.
— Я считаю, экзамены должны быть специализированы по коллегиям. Если хотите
заниматься уголовкой — выучите уголовный процесс, криминалистику — и вперед.
Хочешь работать с гражданскими делами — зачем у тебя спрашивать, какого веса
посылку можно посылать в колонию общего режима? Конечно, ряд общих вопросов
должен сохраниться, но лучше принять узкоспециализированный, зато более
качественный экзамен. На мой взгляд, экзамену должна предшествовать обязательная
стажировка, как сейчас в нотариате. Сначала нужно поработать подмастерьем в «инхаусе»
или в бесплатной помощи, а уже потом получать статус адвоката.
— Как вы планируете обеспечить массовый прием консультантов, часто с многолетней
практикой, в адвокатуру? Вы же сами признаете, что они говорят с адвокатами на разных
языках, а тут одни примут экзамен у других.
— Это одна из самых серьезных проблем, потому что перед нами стоят две в известной
степени противоположные задачи: обеспечить комфортный вход в адвокатуру для
хороших консультантов и не пустить туда плохих. Вопрос в том, как юридически
разделить профессионалов и прохиндеев. Тут рисков масса. Понятно, что квалификация
части консультантов может на порядок превосходить квалификацию их экзаменаторов. А
там уже, что греха таить, кто-то может воспользоваться ситуацией, чтобы осложнить
жизнь конкурентам. Пока мы только ищем решение проблемы. Есть ряд идей. Например,
есть предложение автоматически принять в адвокатуру тех юристов, кто сможет показать
наличие определенного дохода от практики плюс профильный стаж как показатель
профессионализма. В крайнем случае мы готовы в ручном режиме контролировать
справедливый прием в адвокатуру юристов из ведущих фирм. Есть, кстати, и точка
зрения, что действующих адвокатов нужно заново переэкзаменовать по новой системе —
в три коллегии. Точно могу сказать, что придется серьезно работать с экзаменационной
процедурой, делать ее максимально прозрачной, вводить возможность обжалования. У нас
есть понимание, что несправедливость доступа в новую адвокатуру может похоронить
реформу, поэтому к сложностям переходного периода относимся со всей серьезностью.
— Часть юристов, в первую очередь из иностранных фирм, не могут вступить в адвокаты
из-за особенностей организации бизнеса. Например, невозможности разделения на
партнеров и ассоциатов. Вы собираетесь дать им больше свободы в части распределения
прибыли?
— Реформа вообще не может состояться, если мы не дадим консультантам возможность
структурировать бизнес удобным для них образом. Я в этом убежден. Это должен быть
самый первый шаг реформы, условие sine qua non ее продолжения. Сейчас мы
продумываем конструкцию адекватной формы адвокатского объединения, давайте
назовем его адвокатской фирмой или партнерством.
В законодательстве должны быть предусмотрены фигуры партнера и ассоциата,
возможность подчинения одного адвоката другому, гибкое распределение прибыли,
возможность ее репатриации для иностранных фирм. Мы готовы пойти на ту модель,
которая устроит рынок, собираемся привлечь самих консультантов, чтобы они помогли
создать удобную для них форму. И мы не будем продолжать, пока бизнес не скажет нам:
«Да, это удобная для нас форма, и мы готовы перевести нашу работу в адвокатуру, потому
что эта форма адвокатского объединения нас полностью устраивает». Мы и надеемся на
успех реформы именно потому, что она сохранит преимущества, которые сейчас есть у
консультантов, добавив к ним адвокатские привилегии — тайну, адвокатский запрос и все
остальное. Статус запроса, кстати, должен быть усилен: раз вводим монополию на
профессию, надо дать адвокату возможность действовать эффективнее, чем человеку с
улицы.
— Защита информации — то, что в первую очередь интересует консультантов в статусе
адвоката. Сейчас к ним в любое время могут прийти следователи и забрать документы
клиентов. Как вы собираетесь развивать этот институт?
— Существующая степень защиты адвокатской информации недостаточна, а у
консультантов сегодня вообще нет защиты. Одна из целей адвокатской реформы —
придание фигуре адвоката той неприкосновенности, которая позволит спокойно
исполнять работу. У нас, к сожалению, адвокат иногда воспринимается как
«продолжение» клиента, от которого можно получить важную для следствия
информацию. Есть случаи, когда юрист становится жертвой преследования его клиента.
Мы надеемся, что в новой системе сами адвокатские коллегии получат такой вес, что
смогут защищать своих участников от незаконных действий правоохранителей. Если
действующего статуса адвокатской тайны недостаточно, мы готовы рассмотреть
предложения по его усилению. Также необходимо усиливать статус адвокатского запроса
и ответственность за непредоставление адвокату сведений. При этом в законе должны
содержаться более подробные правила адвокатского запроса, сейчас из-за неточности
формулировок им злоупотребляют и адвокаты.
— То, что бизнес будут обслуживать только адвокаты, понятно. Потеряют ли граждане
право представлять себя в суде, им тоже придется обращаться за помощью к адвокату?
— Здесь пока нет окончательного решения, в любом случае это не перспектива
завтрашнего дня. Я персонально считаю, что обращение к адвокату должно быть
обязательным при обращении в высшие судебные инстанции, возможно, и на уровне
кассационной инстанции. Высшие суды нужно оградить от «спамеров», которые
заваливают их неграмотно составленными исками. Если гражданину придется защищать
свои интересы через адвоката — это другая степень ответственности для него. Придется
взвешивать каждый потраченный рубль и правовой результат, который вы можете
получить. Ведь если суды завалены горами макулатуры так называемых хронических
сутяжников, нормальный гражданин не может получить эффективной защиты своего
права. С другой стороны, есть ситуации, когда для гражданина обращение в суд остается
последней надеждой на справедливость. В таких случаях могла бы помочь эффективная
система бесплатной юридической помощи, над созданием которой мы работаем
совместно с Ассоциацией юристов. Здесь есть и другой момент. Сейчас у граждан не
развита культура обращения к адвокату. Иногда человек скорее обратится к
коррупционному посреднику, а не к адвокату. По мере того как мы будем снижать
возможности для коррупции, услуги адвокатов будут становиться все более популярными.
— К ним не обращаются не только потому, что можно решить вопрос взяткой. Сейчас
никто не может быть уверен, что сможет возместить издержки на юриста даже в случае
выигрыша иска. У вас есть решение этой проблемы?
— На мой взгляд, эта проблема — следствие недостаточно развитого юридического
рынка. В нормально работающей системе, где адвокат оказывает услугу, его ценность
зависит от профессионализма, который выражается в повременной ставке. Там есть
прозрачная тарификация от помощника юриста до партнера, подсчитать издержки в такой
системе более-менее легко. В системах, где адвокат работает от результата или на
оказание сомнительных услуг, там возникает непрозрачный гонорар. Это ничем не
обоснованная сумма, в итоге суды ее то сильно занижают, то завышают. Когда рынок
станет единым, сформируются понятные ставки, тогда проще будет найти решение. Если
сообщество само не справится, ему может помочь государство утвердить какие-то
нормативы.
— Вы считаете возможным легализовать гонорар успеха, или юрист должен работать на
почасовке?
— Для внесудебной работы гонорар успеха — допустимая форма вознаграждения, для
судебных дел — вопрос дискуссионный. Я сторонник того, чтобы рынок формировался по
консультационному принципу, где оценивается время адвоката, а его квалификация
определяется уровнем ставки. Если адвокат чувствует себя не продолжением юротдела
компании, а консультантом на почасовой основе, он не заинтересован в коррупции. Ему
гораздо важнее репутация и дальнейшая возможность оказывать услуги по все более
высокой цене. Главное, чтобы не получилось как в анекдоте про внезапно умершего
юриста. Причину смерти ему объяснили на том свете, предоставив почасовку, по которой
он наработал уже 120 лет.
— Собираетесь ли вы ограничивать число адвокатов, как в нотариате?
— Нет, это не нужно.
— Какие вы планируете сроки и этапы реформы?
— Первый этап — создание комфортных организационных предпосылок. Это адвокатское
партнерство, система партнер — ассоциат. Пока рынок не скажет «да, нас все устраивает»,
дальше двигаться не будем. Одновременно должны произойти серьезные изменения в
традиционной адвокатуре. Адвокаты должны быть готовы не «перемолоть», как
выразился один из региональных руководителей адвокатуры, консультантов, а подняться
на новый уровень ответственности за профессию. Требуется серьезная переработка
внутренних документов ФПА. У нас есть предварительные договоренности о привлечении
к созданию обновленных профессиональных стандартов лучших мировых экспертов. В
ближайшее время, после обсуждения с сообществом, мы начнем готовить новый закон.
Думаю, технически потребуется принятие нового закона об адвокатуре и о системе
профессиональной юридической помощи, в который должен войти действующий закон об
адвокатуре. К моменту начала перехода консультантов в адвокатуру должны уже
существовать дифференцированная лицензия, прозрачная процедура экзамена, гибкие
условия для ведения бизнеса. И в завершение должно быть принято решение по срокам
судебной и полной адвокатской монополии.