муниципальное бюджетное общеобразовательное учреждение «Моторская средняя общеобразовательная школа» Красноярский край Каратузский район с. Моторское Астафьева Галина Павловна - учитель русского языка и литературы Тема: Язык Виктора Петровича Астафьева. Творчество В.П.Астафьева, одного из самых значительных русских писателей современности, связано с народом. Виктор Петрович Астафьев коренной житель Красноярского края. Он тесно связан с нами, обычаями, традициями нашего края. Его произведения близки народу, они написаны народным языком. И всё нам настолько доступно и понятно, настолько все близко, что кажется, пишут о тебе, о твоей жизни, о жизни каждого из нас. Творчество писателя народно уже по тематике. Часто в произведениях Астафьева трудно выделить главного героя или главных героев, они все герои – люди, проходящие перед глазами писателя и перед глазами читателя. Они – это и есть народ. Народность у Астафьева представлена, прежде всего через естественную передачу мировосприятия. Оно проявляется во всём: в теме семьи, патриархального быта и патриархальных отношений в деревне, в авторской оценке; в особом образе автора, который олицетворяет народную мудрость. Это народное миропонимание жизни тесно связано с элементами фольклора: использованием пословиц, поговорок, присловий; описанием обрядов, традиций, обычаев, суеверий. Язык произведений Виктора Петровича Астафьева своеобразен. Исследователи его творчества отмечают «живость, размах, буйство и удаль языка», «языковое богатство», «интерес к “микропоэтике”», «удивительную точность и бездонную выразительность слов», «плотность» астафьевского письма, «живость и образность слова», в то же время признают сознательную, мировоззренческую медленность этой прозы, «обстоятельность, удвоенную автобиографичностью», раздумчивость. Отмеченная поэтичность, детализация, богатство, точность, выразительность слов и сознательная медленность прозы В. Астафьева традиционны для лирической прозы второй половины ХХ в. Своеобразие художественной речи прозаика заключается в органичном сочетании народной речи и книжной стилистики, в стихии народного языка, в живости и достоверности астафьевского слова, не скованного стилистической преднамеренностью в языке, колоритно передающем особенности русской речи сибиряков. Именно В. П. Астафьев, чистым, впервые народным, а не литературным языком, спел песню народному человеку. Именно он проповедовал внимание к человеку, природе, здоровый дух и любовь к Родине. И делал это простыми словами. Достаточно горячо обсуждался вопрос о народности языка произведений В.П. Астафьева после публикации в 1976 г. повествования в рассказах «Царьрыбы». Книга сразу вызвала огромный интерес со стороны исследователей, т.к. она «захватывает лиризмом, музыкальностью и красотой языка», «щедро поит читателя неиссякаемым родником великолепной русской речи». Повествование заняло достойное место в русской литературе благодаря не только актуальности темы (автор поднимает в своем произведении не только экологические, но и нравственные проблемы). “Царь-рыба” воспитывает чувство ответственности и заставляет задуматься каждого над словами автора о том, что за дурные поступки человека обязательно ждет возмездие. Читается этот сборник новелл с большим интересом, учит любить природу, воспитывать доброе отношение к человеку. В основе языка произведения лежит «выразительная, по-сибирски окрашенная русская речь» .(“А ежли у вас, робяты, за душой што есть, тяжкий грех, срам какой, варначество — не вяжитесь с царью-рыбой, попадется коды — отпущайте сразу”). Фольклорные истоки, несомненно, имеет образ царь-рыбы, глубоко народна основная мысль о неотвратимости расплаты за всё содеянное на земле… И всё это щедрой рукой рассыпано на каждой странице. Своеобразие и смелость языка «Царь-рыбы» складывается из виртуозного умения В. Астафьева использовать живое русское слово, вводить в ткань произведения наряду с литературными элементами нелитературные. В современной критической литературе неоднократно подчёркивалось противопоставление языка В.П.Астафьева языку нормированному: «Язык Астафьева впрямую противопоставлен вылощённому»безупречному» языку ревнителей школьной грамотности и академической гладкости» (Яновский Н.Н. Астафьев: Очерк творчества. М.: Сов.писатель.1982г.С.36); В «Книге одной жизни» В.Курбатов говорит, что «Астафьев воскрешает язык просторечной Сибири, беспокоится о сохранении биосферы языка», каждое диалектное слово у него - «хранитель опыта, отражение древнего пути народа». Использование внелитературной лексики в речи героя служит для его характеристики: социальной (речь крестьянина; речь любого деревенского жителя или как необразованного малокультурного человека); по территориальной принадлежности (речь человека, который родился в какой-либо определённой местности); индивидуальной характеристике речи. В авторской речи используется приём отчуждения: « Воробьи, по здешнему –чивили» («Царь-рыба»). «Вылавливали из корзины на приплесок ещё живых, но уже вяло пошевеливающихся стерлядок, дежурный крепко зажимал голову крупного, пьяно бунтующего налима и через жабры вынимал крылато развёрнутую, медово-жёлтую печень, по-здешнему -максу» («Царь-рыба»). Через диалектизмы у Астафьева передаётся субъективное отношение к сообщаемому как героя, так и автора произведения: «Андрюха ,баскобайник окаянный, подмогнул мне…», «Мать ощупывает ребятишек, щекочет их, барабу всякую несёт- всем в избушке весело – перезимовали!» («Царь-рыба»). Художественный текст может углубить значение диалектизма. Озаглавив своё произведение «Затеси» («Затесь – сама по себе вещь древняя и всем ведомая – это стёс, сделанный на дереве топором или острым предметом, чтобы эта метка была далеко видна),придал этому слову особое значение- мета в человеческой памяти, связанная с душевной раной. Иногда автор использует диалектизмы, чтобы сосредоточить наше внимание на слове как таковом « В том окне, как на экране, твой знакомый силуе-эт…» Это чё, силует-то?-Хвигура! («Царь-рыба») «Страсть?-переспросила бабушка. Это когда страшно». «-А роковая?- «Роковая?-бабушка задумалась, насупив брови. Не ведаю, батюшко, не знаю. Нездешнее слово. Городско» («Последний поклон»). Диалектизмы зачастую воспринимаются как символы народной речи: «Раздругой покоробленные шептуны ступили на что-то твёрдое, каткое – кашкарик, выворотни, подумалось ей». («Царь-рыба»). Через использование диалектизмов показан особый образ автора-человека из народа, близкого своим героям и читателям, не чурающегося диалектного слова. Мы согласны с одним писателем, сказавшим об Астафьеве такие слова: «Попробуем исключить из астафьевского текста все необычные и необщепринятые обороты речи и слова, и этот текст поблекнет, перестанет существовать». Народность текстов Астафьева не искусственна, она связана с его биографией. И этим перекликается с трилогией А.М.Горького. Глубинная народность отражает традиционную русскую культуру ещё в одном повороте – сибирском и передаёт народное мировосприятие, загадочный дух загадочной русской души. Виктору Петровичу чужда идеализация народа, но не оставляет любовь к нему. При этом автор ведет строгий отбор слов, тщательно взвешивает каждое из них: «С замечательной свободой владеет Астафьев этим великолепным, истинно лесковским языковым богатством, которому оскудения нет… а за этим праздником – беспощадный отбор, длительная, изнуряющая работа». Стихия народного говора тонко корректируется, слова исконно народные, сибирские умело просеиваются, и лишь самое полновесное и точное, ярко-образное входит в повествование», поэтому и «мера соблюдена», и «множество “местных” слов и речений… не воспринимаются стоящими особняком». Звучание в речи героев и автора родного наречия «естественно и закономерно» – автор-сибиряк пишет о Сибири и ее людях, книга адресуется в основном читателям-землякам. Но в то же время после публикации в 1976 г. повествования в рассказах «Царь-рыбы» вспыхнувшие споры по поводу противопоставленности литературных и нелитературных норм языка в произведениях В.П. Астафьева актуальны и по сей день, что является своеобразным отражением современной языковой ситуации в России и проблем, связанных с ней. Особо остро мы ощутили это в 80–90-е гг. ХХ века в связи с теми социально-политическими изменениями, что произошли в нашей стране. В первую очередь, разобщенность людей, регресс в духовной культуре, стремление безжалостно расстаться с многовековыми традициями отражаются в языке, что передается в незнании своего родного языка и нежелании его познать, в неумении им пользоваться. Глубоко национальное и народное творчество Астафьева характеризуется удивительно органичным сочетанием оригинальных, присущих только астафьевской манере слов и выражений с меткими, остроумными, бьющими «не в бровь, а в глаз» устойчивыми словесными сочетаниями. Писатель даёт нам образцы мастерского использования этих единиц, вводя их в текст без изменений или частично перефразируя. Автор передаёт нам своё мироощущение удивительным по художественной выразительности, ёмким, пластичным языком. Устойчивые обороты придают авторской речи живость, меткость, свойственную народной речи, а в речи персонажей выступают как яркое средство языковой и стилистической характеристики. Включённые в авторское повествование, они являются свидетельством глубокой мудрости народа. « И – эх!- снова впал в удрученье высокоумный чин: Я имя про Фому, они мне про Ерёму!» Пословицы и поговорки используются не только русские: «Мы мчимся, бежим, рвём, копаем, жжём, хватаем, говорим пустые слова, много, очень много самоутешительных слов, смысл которых потерян где-то в торопливой, гомонящей толпе, обронен, будто кошелёк с мелочью. Воистину, как в шотландской пословице: «Чем хуже дела в приходе, тем больше работы звонарю». «На смерть, как на солнце, во все глаза не поглядишь… - слышал я» . Только русские женщины, «бабоньки», плохо ли им, хорошо ли, при любой работе, всегда приговаривают, поют. Садят рассаду- приговаривают, солят капусту- приговаривают… И сколько всяких присловий и пожеланий! Так и в рассказах нашего писателя. Верным критерием истинности пословиц и поговорок является использование их в различных ситуациях. При этом, входя в текст, они каждый раз наполняются конкретным содержанием, обусловленным конкретным контекстом: «В дорогу идти – пятеры лапти сплести – слышал где – то Коляша» («Так хочется жить»). «Сказал он сам себе: «семь бед – один ответ» - и попытался заснуть» («Так хочется жить») « —Ну, не ешь! — бубнил дедушка в бороду. — Сердилась старуха три года на мир, а мир того не заметил» («Ангел – хранитель»). Русские пословицы, поговорки и другие устойчивые словосочетания и выражения занимают значительное место среди используемых писателем изобразительных средств, прежде всего потому, что в них заложены большие выразительные возможности. Автор передаёт нам своё мироощущение удивительным по художественной выразительности, ёмким, пластичным языком. Устойчивые обороты придают авторской речи живость, меткость, свойственную народной речи, а в речи персонажей выступают как яркое средство языковой и стилистической характеристики. Проза В.П.Астафьева изобилует фразеологизмами. Это сделано писателем специально, чтобы подчеркнуть народный характер текстов. Часто фразеологизмы встречаются в речи фронтовиков, солдат, показывают солдатскую мудрость: «Тяжело в ученье – легко в бою, Суворов говорил…»; «Служба начинается, спаньё кончается»; «Год служи, да десять лет тужи»; «На плацдарме я не раз вспоминал от старого заезжего солдата слышанное: «Войну нелегко слышать, но во сто крат страшнее видеть»; «Недаром у нас – окопников – на фронте родилась поговорка: «Для кого война, а для кого – хреновина одна». Заслуга В.П. Астафьева заключается в том, что он раньше других стал бить тревогу, всем своим творчеством «кричал» о необходимости сохранения нашего языкового богатства. Чрезвычайно часто писатель затрагивает проблемы современного русского языка, его состояния, отношения к нему носителей языка в статьях, на встречах с читателями. Виктор Петрович как писатель и человек глубоко переживает наметившийся отрыв русского человека от русского языка еще в 60–70-е гг. ХХ в., поэтому, будучи русским писателем, считает, что он обязан «напоминать и полузабытые слова, давать им новую жизнь, писать выразительно, по-русски, обогащать язык, и не выдуманными словами, а теми, которые употребляют миллионы». Причина одна: «мы не знаем своего родного языка, не умеем, не научены им с толком пользоваться». Виктор Петрович чувствовал собственную ответственность за происшедшую сегодня подмену языка на «тюремно-лагерно-ссыльный сленг», и делал все возможное для сохранения языкового богатства русского народа. Язык для прозаика сама жизнь, без чего невозможен человек, глупо его существование. Уважение и преклонение, бесконечное любование русским языком просматривается в каждом его слове, в метком и красивом выражении, в певучести текста. И это не случайно, т.к. «первозданность языка» наряду с «первозданностью впечатлений» определяются Виктором Петровичем как наиболее важные в творчестве. Он продолжает свою мысль: «Исходное сырье для писателя все-таки язык, я должен жить среди него». Определяя язык как сырье, прозаик все же глубоко понимал, что это только внешняя сторона творчества. Незнание культуры языка, его истории, корней приведет и к безликости произведений. Особое отношение к слову, к его «культурной памяти» проявляется во всем творчестве Виктора Петровича, в каждой его строчке, в каждом выражении. В этом он сближается с классиками русской литературы, которые сделали слово психологически тонким средством достижения цели. Современная критика ставит В. Астафьева в один ряд с Ф. Достоевским, И. Тургеневым, Л. Толстым, Л. Леоновым и др. Такое восприятие художественной речи В. Астафьева понятно и естественно, ибо слово в произведениях Виктора Петровича активно живет, постоянно заставляет работать и автора, и читателя, создает атмосферу сотворчества, что, в свою очередь, обязывает читателя осознавать языковое своеобразие художественной речи писателя, проникать в него, а через это идти к идее произведения . Итак, народность как связь произведения с фольклором, народным творчеством, несомненно, представлена в текстах В.П.Астафьева. Народность как выражение национальной самобытности также не вызывает сомнений в отношении его произведений. Таким образом, произведения Астафьева глубоко народны и доступны нам, простым людям, независимо от возраста.