Маслова Д.Н., Купцова Т.И. Ставропольский государственный университет «ЦВЕТЫ КРАСНОРЕЧИЯ» В КНИГЕ П.С.ПОРОХОВЩИКОВА

реклама
Маслова Д.Н., Купцова Т.И.
Ставропольский государственный университет
«ЦВЕТЫ КРАСНОРЕЧИЯ» В КНИГЕ П.С.ПОРОХОВЩИКОВА
«ИССКУСТВО РЕЧИ НА СУДЕ»
Сила судебной речи всегда высоко ценилась передовыми людьми всех
времен. Искусство красноречия – часть культуры народа, судебная трибуна –
средство огромного идеологического, нравственного и правового воздействия.
Именно поэтому к судебным ораторам предъявляются самые высокие
требования.
С XX в. развитие судебного красноречия пошло по пути формализации
речи, её стандартизации, нейтрализации психологической стороны речи. Ей в
большей степени стали присущи формы логического развертывания. Речи
известных прокуроров Н.В.Крыленко, Р.А.Руденко, В.И.Царева, адвокатов
И.Д.Брауде,
точность,
В.Л.Россельса,
убедительная
Я.С.Киселева
отличает
доказательность,
строгая
юридически
логичность,
обоснованная
оценочность. В речах же русских судебных ораторов XIX в. (А.Ф.Кони,
Н.И.Холева, К.Ф.Халтулари, Ф.Н.Плевако и др.) большое место отводилось
психологическому
анализу
личности
подсудимого,
выяснению
его
психологического состояния перед совершением преступления или в момент
его совершения.
Книга П.С. Пороховщикова «Искусство речи на суде» вышла в 1910 году
В Санкт-Петербурге (переиздавалась в 1960 и 1988 году). П.С.Пороховщиков (
псевдоним П.Сергеич) по праву считается одним из самых просвещенных
юристов своего времени, тонким психологом, восприимчивым и чутким
наблюдателем,
выдающимся
теоретиком
судебного
красноречия
и
даже…поэтом. Так характеризовал его А.Ф.Кони, известный классик судебного
красноречия и судебной теории и
практики. [6: 377] Произведение П.С.
Пороховщикова – это уникальный труд, совмещающий в себе интересные,
оригинальные мысли и практические советы по правовым вопросам и ценные
рекомендации
по языку и речи. Те теоретические положения о судебном
красноречии, которые мы находим
в этой книге, не потеряли свою
актуальность и сегодня, поэтому хочется привлечь внимание читателей к этой
интересной работе.
Первые пять глав этой книги посвящены языковым, речевым и
риторическим
особенностям
включают в себя
судебной
речи.
Четыре последних
главы
вопросы, относящиеся к судебным действиям: судебное
следствие, искусство спора на суде, некоторые замечания обвинителю и
защитнику. Для лингвиста и ритора безусловный интерес представляют первые
главы.
Глава 1. О слоге. В современной интерпретации в данной главе
говориться о коммуникативных качествах речи вообще и ,в частности о
коммуникативных качествах судебной речи. Говоря о чистоте слога, автор
выделяет несколько ее составляющих: ясность, точность, знание предмета и
знание языка. Первой и наиболее важной характеристикой речи, по мнению
П.С.Пороховщикова, является ясность речи: « Но мало сказать: нужна ясная
речь; на суде нужна необыкновенная, исключительная ясность. Слушатели
должны понимать без усилий. Оратор может рассчитывать на их
воображение, но не на их ум и проницательность.[6: 18].
Автор приводит высказывание Квинтилиана : « Не так говорите, чтобы
мог понять, а так, чтобы не мог не понять судья». И далее, отталкиваясь от
такого афористического выражения, замечает:
« На пути к такому
совершенству слога стоят два внешних условия: чистота и точность слога и
два внутренних: знание предмета и знание языка.»( там же)
Заметим,
что
в
современных
пособиях
по
культуре
речи
коммуникативные качества речи имеют несколько иное распределение и
описание. Точность и ясность рассматриваются как первостепенные качества
речи в неразрывном единстве, «только о точности речи должен заботиться
говорящий и пишущий, а о том, насколько ясна и понятна речь, должен судить
слушающий и читающий» [2: 127]. Кроме того, современные исследователи
для описания любых качеств речи выдвигают две характеристики –
экстралингвистическую и собственно лингвистическую. Исходя из этого,
знание предмета относится к внешним, экстралингвистическим условиям, а
знание языка – к внутренним условиям. Однако, давайте не будем забывать, что
мы исследуем труд, написанный в 1910 году. И те некоторые положения,
которые не соответствуют современной теории речи, вовсе не умаляют
достоинств этой работы. Ведь для исследователя важно увидеть и описать
определенное явление, а классифицировать его можно по-разному. Вспомним
также, что П.С. Пороховщиков не был лингвистом в полном смысле этого
слова. Тем не менее, удивительно точно отметил те причины, которые мешают
и чистоте, и ясности, и точности речи. К ним он относит, в первую очередь,
постоянное злоупотребление иностранными словами и иностранными фразами:
«Можно ли говорить, что прежняя судимость есть характеристика, так
сказать, досье подсудимого? Можно ли говорить: абзац речи, письменное
заявление адекватно явке?... Я слыхал, как блестящий обвинитель, говоря о
нравственных последствиях растления девушки, сказал: « в ее жизни встал
известный ингридиент».
Иностранные фразы в судебной речи – такой же мусор, как и иностранные
слова. Щеголяйте французскими поговорками и латинскими цитатами в ваших
книгах, в ученых собраниях, перед светскими женщинами, но в суде – ни единого
слова на чужом языке». [6: 20].
Пороховщиков также говорит о таком недостатке, как «ненужные вставные
слова», в современной терминологии - о словах-паразитах. Очень актуальное
замечание для устной монологической речи юриста, отличительной чертой которой
является спонтанность. Но неподготовленная речь не может служить оправданием
небрежности в устной речи адвоката, судьи, прокурора.
Глава «О слоге» включает рассуждения П.С.Пороховщикова о
богатстве слов в речи юриста. Здесь мы находим удивительный и очень
полезный совет тем, кто заинтересован в богатстве и разнообразии своего
словаря: « У нас многие не прочь похвастаться тем, что не любят стихов.
Если бы спросить, много ли стихов они читали, то окажется, что они не
равнодушны к поэзии, а просто незнакомы с нею. Спросите собеседника, кто
убил Ромео, или от чего закололся Гамлет. Если он давно не был в опере, он
простодушно ответит: не помню.. Мы, однако, обязаны знать Пушкина
наизусть; любим мы поэзию или нет, это все равно; обязаны для того,
чтобы знать родной язык во всем его изобилии». [6:26]/
О необходимости владеть богатствами русского языка писал и А.Ф.Кони:
«Пусть не мысль ваша ищет слова ... пусть, напротив, слова покорно и
услужливо предстоят перед вашей мыслью в полном ее распоряжении».[ 3: 267]
Юрист должен владеть нормами публичной речи, ораторским мастерством для
того, чтобы ясно, точно, стилистически правильно, убедительно выражать
мысль. Это одно из решающих условий повышения эффективности прений.
Глава 2 называется «Цветы красноречия». В самом начале автор
высказывает
главный тезис, доказательству которого будет посвящена вся
глава: риторические украшения, как и прочие элементы судебной речи,
имеют право на существование только как средство успеха, а не как
источник эстетического наслаждения[5: 46].
Выражение
«цветы
красноречия»
встречается
не
только
у
П.С.Пороховщикова. Д.Н.Александров в своей книге «Риторика или Русское
красноречие» говорит о том, что еще античные люди
использовали это
выражение. Античные люди любили и умели мыслить образно, и древние
ораторы нередко сравнивали ораторское выступление с деревом, превращая его
в легендарное древо, в котором сами находили отдельные части, известные и в
наши дни, как то: корни, ствол, ветви (большие и маленькие), листья и цветы,
наконец, развивающиеся из цветов плоды. Цветами в этой иерархии они
называли те украшения, которые могут сделать речь изящной, выразительной.
Цицерон называл такое украшение «лекифом». Это античный флакон тонкой
работы, в котором в те времена женщины хранили духи (розовое масло и пр.).
Однако следует подчеркнуть, что ораторское красноречие не ограничивается
теми «цветами», которые заключены в тропах и фигурах. П.С.Пороховщиков
считает, что украшением речи могут быть общие мысли, а также точность
слога, благозвучие речи, образы, цитаты из довольно известных произведений
русской и зарубежной литературы, сентенции мудрецов и философов
древности. Речь, украшенная образами, несравненно выразительнее простой. И
П.С.Пороховщиков тут же в подтверждение своей мысли приводит пример:
«Скажите присяжным: честь женщины должна быть охраняема законом
независимо от ее общественного положения. Будут ли вас слушать
профессора или ремесленники – все равно; эти слова не произведут на них
никакого впечатления: одни совсем не поймут, другие пропустят мимо ушей.
Скажите, как сказал опытный обвинитель: во всякой среде, в деревне и в
городе, под шелком и бархатом или под дерюгою, честь женщины должна
быть неприкосновенна, - и присяжные не только поймут, но и почувствуют и
запомнят вашу мысль». [5: 49]. Известно, что все мы по привычке говорим
метафорами, не замечая этого. П.С.Пороховщиков в своей книге рекомендует:
«Не следует скупиться на метафоры… но надо употреблять или настолько
привычные для всех, что они уже стали незаметными, как например: рассудок
говорит, закон требует, давление нужды, строгость наказания, и т.п. – или
новые, своеобразные, неожиданные. Не говорите: преступление совершено под
покровом ночи; цепь улик сковала подсудимого; он должен преклониться пред
мечом правосудия». [5: 52].
Сравнения и другие образные средства позволяют донести сложные
мысли до ума всех присяжных, среди которых преобладают люди, обладающие
средним уровнем развития образного и логического мышления.
Наряду с метафорой и сравнением, антитеза также один из самых
обычных оборотов ежедневной речи: ни богу свечка, ни черту кочерга; молодец
против овец, а на молодца и сам овца. П.С.Пороховщиков считает, что «главные
достоинства этой фигуры заключаются в том, что обе части антитезы
взаимно освещают одна другую; мысль выигрывает в силе; при этом мысль
выражается
в
сжатой
форме,
и
это
также
увеличивает
ее
выразительность» [5: 56].
Таким образом, для обеспечения эффективного решения всех задач,
связанных с процессом убеждения, образные средства (тропы) должны
применяться в оптимальном сочетании с риторическими фигурами.
Одна
из
самых
изящных
риторических
фигур,
по
мнению
П.С.Пороховщикова, это – concessio (лат. «уступка, позволение, согласие»);
«она заключается в том, что оратор соглашается с положением противника
и, став на точку зрения последнего, бьет его собственным оружием…»
[П.Сергеич, 1988, с.59]. Конечно, достоинство concessio, как и всякой
риторической фигуры, заключается не только в изяществе оборота, но и в силе
мысли. «Concessio расчищает путь для мысли, неприятной слушателям. Нельзя
сказать присяжным или судьям: наказание бывает несправедливой и жестокой
расправой, не вызвав в них некоторого неудовольствия. Оратор говорит: «Есть,
бесспорно, такие преступники, в отношении которых наказание является
необходимым возмещением содеянного, является безусловным требованием
чувства справедливости». После этого можно смело сказать: «Но есть и такие,
для которых наказание является ненужной и жестокой расправой» [5: 60].
«Есть одна риторическая фигура, которой наши рядовые ораторы почти
никогда не пользуются. Это sermocinatio (лат. «приведение чьих-либо слов,
введение чужой речи, цитирование»), одна из наиболее правильных, понятных
и
простых.
Разговоры,
убеждения,
просьбы
участников
драмы,
предшествовавшие и следовавшие за событием, лишь в незначительной доле
бывают достоянием суда. Между тем, передать чужое чувство, чужую мысль
несравненно труднее в описательных выражениях, чем в самих этих словах, где
эта мысль выражается непосредственно. Например, « я говорю: любовник
указал жене на удобный случай отравить мужа. Присяжные слушают и думают,
что это могло быть и могло не быть. Опытный обвинитель скажет: я не слыхал
их разговора, но нам нетрудно догадаться о его содержании. Она. Женщина,
колеблется, он, мужчина, решился твердо и настойчив в своем решении. «Иди, говорит он, - порошок на полке, муж задремал; проснется и сам выпьет; я
пройду на кухню, чтобы не вышла в спальную сиделка». Перед вами в
немногих словах передана вся картина отравления, и, если предположение о
подстрекательстве уже обосновано оратором, присяжным кажется, что они
слышат не его, а самого подсудимого на месте преступления. Этот прием
незаменим,
как
объяснение
мотивов
действия,
и
как
дополнение
характеристики, и как выражение нравственной оценки поступков того или
другого человека» [5: 61 - 62].
«Но
П.С.Пороховщиков предостерегает: речь не должна пестрить
риторическими фигурами, казаться искусственной, « на суде примите за
правило, что цветы красноречия хороши только тогда, когда кажутся
случайными». Той же идеи придерживается и Н.Ф.Кошанский: «Вообще тропы
и
фигуры
тогда
только
составляют
красоту,
когда
непринужденны,
невыисканы, как будто ненарочно, сами собою встречаются и, по – видимому,
неизбежны: в противном случае они для слова – бремя» [4: 136].
Чтобы сделаться судебным оратором, надо учиться творчеству у самой
жизни. Нужно не только взять все из дела, но и все вложить в него, все то, что
хранится в уме и сердце. «Молодая помещица дала пощечину слишком смелому
поклоннику. Для нас, сухих законников, это 142 статья устава о наказаниях –
преследование в частном порядке, три месяца ареста; …А Пушкин пишет
«Графа Нулина», и мы полвека спустя читаем эту 142 статью и не можем ею
начитаться. Ночью на улице ограбили прохожего, сорвали с него шубу… Для
нас опять все просто, грубо: грабеж с насилием, 1642 ст. уложения –
арестантские отделения или каторга до шести лет; а Гоголь пишет
«Шинель» – высокохудожественную и бесконечно драматическую поэму» [5:
130]. Как в литературе нет плохих сюжетов, так и в суде нет таких дел, по
которым человек образованный и впечатлительный не мог бы найти основы для
художественной речи. Исходная точка искусства заключается в умении уловить
частное, особенное, характерное, то, что выделяет известный предмет или
явление из ряда ему подобных.. П.С.Пороховщиков советует: «Читайте дело, и
пусть на каждой странице его явится ваша скрепа, загорится и засветится ваша
мысль и ваше чувство;… придя на суд, вы скажете вашим слушателям
настоящую речь».
Литература
1.Александров Д.Н. Риторика или русское красноречие. – М.: Юнити,
2003, с.
2.Головин Б.Н. Основы культуры речи. – М.:, 1988, с.127
3.Кони А.Ф.Собрание сочинений – М.: Госюриздат, 1991,-546с.
4. Кошанский Н.Ф. Частная риторика. СПб, 1840.
5.Сергеич П. Искусство речи на суде. - М.: Юридическая литература,
1988,-389с.
Скачать