НАЗВАНИЯ ГЛАВ В КНИГЕ А

Напечатано в журнале
«Гуманитарные
исследования». Журнал фундаментальных и
прикладных исследований. №3. - 2000. - С.5056. ISBN 5-88200-645-7.
С. Ю. Мотыгин
ТОПОНИМИЧЕСКИЙ АСПЕКТ КНИГИ А. Н. РАДИЩЕВА
«ПУТЕШЕСТВИЕ ИЗ ПЕТЕРБУРГА В МОСКВУ»
Известно, что названия и порядок глав в «Путешествии из Петербурга в
Москву» соответствуют почтовым станциям на соединявшем в XVIII веке две
столицы тракте.
50
На соотнесенность некоторых заглавий с содержанием указывает большинство
исследователей. Думается, что мнение Н. Д. Кочетковой наиболее полно
отражает утвердившуюся в науке позицию: «Разделение на главы по названиям
почтовых станций между Петербургом и Москвой носило далеко не
формальный характер, а нередко определяло содержание той или иной главы:
экскурсы в русскую историю в главе "Новгород", описание развратных нравов
в "Валдаях", рассуждение о пользе строительства при взгляде на шлюзы в
"Вышнем волочке"»1.
Мысль о связи названий глав с их содержанием основывается на знании
жизненных реалий определенного географического топоса: в древнем Новгороде
существовало подобие демократической системы, в основе которой была
свободная торговля; Валдаи «славились» публичными девками и т.п. Однако при
таком подходе большую часть заглавий в «Путешествии из Петербурга в
Москву» трудно увязать с содержанием. И это не случайно. В процессе работы
Радищев, очевидно, не преследовал сознательную цель привести в соответствие
заглавие и содержание глав2. Мы будем исходить из того, что сам процесс
озаглавливания носил нетворческий характер (фиксированная позиция заглавий
и их неизменяемость), но некоторое воздействие смысловых оттенков названий
станций на расположение материала в рамках книги все-таки происходило.
Процесс этот шел на сознательном и интуитивно-подсознательном уровнях.
Книга
А.
Н.
Радищева
частично
состоит
из
самостоятельных
произведений разного жанра, написанных прежде, чем началась работа над
«Путешествием» (конец 1886 – начало 1887 года). Вот как об этом пишет В. А.
Западов: «Приблизительно в 1779 – 1782 гг. Радищев работал над ораторией
"Творение мира" (она поначалу входила в главу "Тверь" наряду с
"Вольностью"), в 1780 г. приступил к "Слову о Ломоносове", около 1783 – 1784
гг. создал оду "Вольность", в 1785 – 1786 начал "повесть о проданных с
публичного торга" ("Медное"), рассказ о происшествии на Финском заливе
("Чудово"), рассуждение о цензуре ("Торжок", основной текст главы);
возможно, как отдельное сочинение писался "Сон" ("Спасская Полесть").
Кроме того, есть основания считать, что самостоятельное произведение
первоначально составляло описание встречи с Анютой и ее матерью
("Едрово")»3. Данное обстоятельство подтверждает мысль о том, что работа на
композиционном уровне заключалась отчасти и в перестановке материала
внутри книги.
Яркую выразительность названий глав в «Путешествии из Петербурга в
Москву» П. Вайль и А. Генис называют «топонимической поэзией»4. К
сожалению, в их статье не раскрывается специфика вводимого термина. На наш
взгляд, наряду с этой особенностью (яркой выразительностью) названия глав
имеют особую функцию, которая косвенным образом влияет на движение
авторской мысли и структуру повествования.
Вместе с очевидными примерами существуют главы, где о прямой связи
между названием станции и содержанием главы говорить трудно, тем не менее,
определенная
зависимость,
подобная
«смысловым
рифмам»
в
поэзии,
прослеживается. В таких случаях семантика заглавий, а иногда и их
фонетическая структура, вступают в сложные ассоциативные взаимоотношения
с идейно-тематическим наполнением конкретной главы.
Рассмотрим главы под указанным углом зрения в той последовательности,
которая дана в книге, исключая случаи общеизвестные.
Начнем
с
главы
«София».
Название
станции
было
связано
с
расположенным здесь собором святой Софии5, учитывая, что древнегреческое
«…слово София "мудрость" в Византии стало религиозным термином»6.
В данном случае возможно ироническое истолкование мудрости.
Путешественник делится с читателем секретами комфортного передвижения в
условиях российской действительности XVIII века: «… извозчик извлек меня из
задумчивости. – Барин-батюшка, на водку! – Сбор сей хотя не законной, но
охотно всякой его платит, дабы не ехать по указу <…> но щедрость моя, давая
на водку городскому повозчику, побудила софийских ямщиков запречь мне
поскорее лошадей, и в самое то время, когда я намерялся сделать преступление
на спине комиссарской, зазвенел на дворе колокольчик. Я
51
пребыл доброй гражданин. И так двадцать медных копеек избавили
миролюбивого человека от следствия, детей моих – от примера невоздержания
во гневе, и я узнал, что рассудок есть раб нетерпеливости» (С. 7-8)7.
Одновременно с этим герой уясняет для себя житейскую мудрость:
«рассудок есть раб…». Однако наиболее существенным в этой главе
представляется
размышление
путешественника
о
русском
национальном
характере, где лирический герой делится своим знанием, мудростью с читателем:
«Кто знает голоса русских народных песен, тот признается, что есть в них нечто,
скорбь душевную означающее. Все почти голоса таковых песен суть тону
мягкого. – На сем музыкальном расположении народного уха умей упреждать
бразды правления. В них найдешь образование души нашего народа» (С. 8).
Таким образом, в данном контексте София, мудрость для путешественника
оказывается в познании души русского народа, без чего невозможно полноценное
и продуктивное взаимодействие с ним.
Подобные совпадения мы и будем называть «смысловыми рифмами».
Глава «Тосна». В словаре М. Фасмера читаем: «…этимологически
тождественно Цна… И то и др. произошло из * Тъсна, ср. др.-прусск. tussan
«тихо», авест. tušna-, tušni – «спокойный, тихий»…»8. По словарю В. И. Даля:
«"тόсна" - это вариант слова "тоска"… тόскнуть и тόснуть, пск. и твр.
тошновáть зап. болеть по чем душою, сильно грустить, скучать, неутешно
горевать, сохнуть сердцем, скорбеть, изнывать; <…> Тоснýтися – стар. (Акд.
Слв. тщиться, стараться; кажется вернее) тосковать по чем, тоскливо, ревниво
искать чего»9. Повествуется в главе о стряпчем, который составляет поддельные
родословные для «многих родов российских» (С. 9). Главное же – это отношение
путешественника к деятельности таких стряпчих. Оно явно отрицательное:
«…мнимое маркизство скружить может многим голову, и он (стряпчий. – С.М.)
причиною будет возрождению истребленного в России зла – хвастовства
древния породы» (С. 10), - с болью в душе говорит путешественник. В данном
случае тоска ассоциируется с этой душевной болью.
Станция «Чудово». Топонимическая основа – слово «чудо», возможно –
«чудь». В этом отношении интересны толкования взятые из словаря В. И. Даля:
«Чỳдо ср. всякое явленье, кое мы не умеем объяснить, по известным нам
законам природы <…> Диво, необычайная вещь или явленье, случай <…> чỳдь
(т.е. странный и чужой) <…> Чудь вообще чудское, финское племя, особ.
восточное (чужаки) <…> Чỳдище, чудόвище ср. чудовúще зап. сказочное
животное, страшилище небывалого вида, многоголовый змий…// Урод
нравственный, человек изверг, свирепый злодей»10.
В главе «Чудово», буквально, чудом спасаются от неминуемой гибели
экипаж шлюпки и приятель путешественника Ч… . Чудом для господина Ч…
становится осознание того факта, что в момент опасности все социальные
условности между людьми исчезают: «В последний час, когда свет от нас
преходить начинает и отверзается вечность, ниспадают тогда все степени,
мнением между человеков воздвигнутые. Человек тогда становится просто
человек: так, видя приближающуюся кончину, забыли все мы, кто был какого
состояния…» (С. 13).
С другой стороны, чудовищным выглядит поведение «тамошнего
начальника», который держит в таком страхе своих подчиненных, что они боятся
его разбудить, дабы тот распорядился оказать помощь тонущим. Не случайно, на
расспросы Ч… начальник с «наивеличайшею холодностию» отвечает: «– Не моя
то должность. – Я вышел из терпения: – Должность ли твоя людей убивать,
скаредной человек; и ты носишь знаки отличности, ты начальствуешь над
другими!..» (С. 16). И далее, следует эпитет «как отмстить сему зверскому
(выделено мной. – С. М.) начальнику не за себя, но за человечество» (С. 16). Как
видим и здесь обнаруживается достаточно прозрачная смысловая рифма.
Следующая станция – «Спасская полесть». Слово «Спас, род. п.- а
"спаситель, Христос" <…> В связи с этим многие населенные пункты носят
название Спасское…»11 Названия Спасск и Спасское были многочисленны. В
России одних только монастырей с этим названием в начале ХХ века было 40.
Словоформа «по52
лесть» наиболее близка к топониму «Полисть». По словарю В. А. Никонова это
– «…левый приток р. Ловать в бассейне оз. Ильмень. Из основы пал "болото"
(Н. Krahe. Sprache und Vorzeit. Heidelberg, 1954, с. 52; см. Ян Отрембский в LP,
VIII, 1960, с. 285). Озеро, через которое она протекает, Полисто (в Псковской
обл.)»12. Интересно, что в ряде списков «Путешествия» глава носит заглавие
«Спасская полисть» (С. 169).
Наиболее важным в этой главе является сон путешественника, где
Прямовзора, посланная Богом,
снимает пелену с глаз земного правителя.
Восстанавливает ему истинное зрение, излечивает, спасает его. Не случайно в
тексте так часто возникает образ Христа: «- О богочеловек! Почто писал ты
закон твой для варваров. Они крестятся во имя твое, кровавые приносят жертвы
злобе. Почто ты для них мягкосерд был?» (С. 21); «- Я есмь Истина. Всевышний,
подвигнутый на жалость стенанием тебе подвластного народа, ниспослал меня с
небесных
кругов,
да
отжену
темноту,
проницанию
взора
твоего
препятствующую» (С. 25).
Как известно, первоначально данный участок текста был размещен в главе
«Подберезье», но в итоге автор останавливается на «Спасской полести».
Думается,
что
данный
факт
отчасти
объясним
этимологической
соотнесенностью названия станции с семантическим наполнением главы.
«Подберезье» же в меньшей степени ассоциируется (становится «смысловой
рифмой») с обстоятельствами сна путешественника. Сон путешественника – это
открытое воззвание для спасения «страждущего человечества» не только
лирического героя, но и автора-повествователя к самодержавному правителю
(Екатерине II). По мнению, повествователя даже в этом болоте лжи и лести
(Полесть) возможно спасение: необходимо только искреннее желание
самодержца
познать
истину,
прямо
«взирать»
на
окружающую
действительность.
В главе «Подберезье» этимология топонима прозрачна. Населенный пункт,
очевидно, был основан неподалеку от березовой рощи. Предположительно
деревья расположены на возвышении, отсюда приставка «под».
Тема, поднимаемая в главе – непродуктивность официальной системы
образования. Случайный знакомый путешественника, семинарист, считает, что
основная проблема – это преподавание наук на латинском языке: «…для чего не
заведут у нас вышних училищ, в которых бы преподавалися науки на языке
общественном, на языке российском. Учение всем было бы внятнее;
просвещение доходило бы до всех поспешнее…» (С. 29). Береза как символ
чистоты, белизны, ясности «рифмуется» с содержанием главы и в следующем
отрывке. Путешественник полемизирует с пропагандирующимся масонами
духовно-религиозным
просвещением.
Цитируя
отрывки
из
Акибы,
путешественник иронически демонстрирует мизерность, а подчас и глупость,
скрывающуюся под маской набожности и мудрости: «Познал 1-е: не на восток и
не на запад, но на север и юг обращатися довлеет. Познал 2-е: не на ногах
стоящему, но восседая надлежит испражняться. Познал 3-е: не десницею, но
щуйцею отирать надлежит задняя…» (С. 31). Мысль Радищева предельно
проста: изучать и исследовать следует то, что представляет истинную ценность,
а не гоняться за «умствованиями» предков. Поэтому полезен был бы труд
писателя, который, «…обнажая шествие наших мыслей к истине и заблуждению,
устранит хотя некоторых от пагубной стези и заградит полет невежества…» (С.
31). Так как рассуждения ведутся о потомках и грядущем поколении, то
«Подберезье» ассоциируется с судьбой подрастающего поколения русского
юношества (береза, как символ России).
Станция
«Бронницы».
Здесь
путешественник
хочет
познать
«от
державного божества грядущее» (С. 35) и обрести спокойствие. Связь между
названием и содержанием двоякая. С одной стороны, известно, что там, где ныне
стоит село Бронницы, стоял издревле Холмоград. В этом городе была церковь,
где
предсказывали
будущее.
Отсюда,
возможно,
проистекает
желание
путешественника «прозреть свое грядущее». С другой стороны, - слово
«Бронницы» имеет определенную этимологию. Во-первых, название могло
произойти от древнерусского «…бронники, бронничи – ремесленники,
изготовлявшие броню (латы, панцири, кольчуги)»13. Такое объяснение отчасти
«риф53
муется»
с
нерешимости»,
желанием
то
путешественника
есть,
как
бы
обрести
оборониться
«спокойствие
от
моей
неизвестности,
непредсказуемости бытия. Во-вторых, «Бронницы Моск. области восходит к
аппелятиву бродницы, где дн -> нн, что подтверждается Псковским броння, т.е.
бродня – болото»14. Такое объяснение тоже в определенном смысле является
«смысловой рифмой» к зыбкости земного бытия. Не случайно в финале главы
герой колеблется в вере, подвергает сомнению существование Бога: «Рассудок
претит имети веру и самой повести: столь жаждущ он убедительных и
чувственных доводов. – И все, что зрим, прейдет; все рушится, все будет прах.
Но некий тайный глас вещает мне, пребудет нечто вовеки живо» (С. 36).
Последнее предложение – это тот самый аппелятив «бродницы» - брод, как
опора, то, что «пребудет вовеки живо».
«Зайцово» рифмуется незащищенность крепостных крестьян перед
«жесткосердым помещиком». В гражданском законе крестьянин «мертв», то есть
находится на положении «зайца», которого любой сильный мира сего может
затравить, как зайца. Судьба Крестьянкина и разбираемое им исключительное
дело лишь подтверждают это печальное правило.
Этимология
названия
«Крестьцы»
такова:
«крестцы,
кресты
–
перекресток, развилок дорог. Места поклонения, где установлены кресты. В
древности кресты ставили в устьях рек, как указатели направления, по которым
нужно следовать к волоку, или как знак предупреждения порогов и других
опасностей»15. Родительское напутствие и благословение получают сыновья
крестицкого дворянина. Отец предостерегает их от опасностей, подстерегающих
честного человека на жизненном пути, то есть иносказательно ставит
предостерегающие кресты.
Наибольшие трудности вызывает этимология топонима «Яжелбицы».
Возможно, истоки слова финно-угорские. Тема же, затронутая здесь, весьма
неприятна и щепетильна: ответственность отца перед своими детьми. Речь идет о
невоздержании «в любострастии», которое «навлекло телу моему смрадную
болезнь» (С. 57), о распущенности нравов и о причинах этого. Неприглядность,
неприятность темы, на наш взгляд, проявляется уже на фонетическом уровне. В
самом названии станции есть довольно неприятное, труднопроизносимое
сочетание согласных ж, л, б, ц. Перед нами вариант смысловой рифмы, но уже на
фонетическом уровне.
В главе «Едрово» путешественник встречается с красивой, и нравственно и
физически, крестьянской девушкой Анютой, которая в своей привлекательности
превосходит многих дворянских барышень. Интересна в данном случае
этимология слова. Едрово – от едреный – «едър, крепкий, сильный, ядреный,
полный, свежий»16. Ассоциативно-смысловая цепочка, возникающая между
названием главы и ее содержанием, значительно расширяет художественное
пространство текста. Следует отметить, что в главе не менее цельной, «крепкой,
сильной»,
представлена
мать
Анюты,
отказывающаяся
от
денег
путешественника. «Крепким, сильным, ядреным» оказывается и Ванюха –
анютин жених.
В «Выдропуске» - путешественник продолжает читать бумаги своего
друга: «…мне попалося начертание положения о уничтожении придворных
чинов» (С. 76). Этимология слова «Выдропуск» от – выдра, «выдряный гон,
притон, вод и лов. Угодья, бобровые гоны»17. В таком контексте «Выдропуск»
понимается как гон придворных чинов, явления «зловредного и ненужного».
Как видим, и здесь усматривается непрямая, ассоциативная связь топонима и
содержания главы.
Следует отметить, что в книге А. Н. Радищева встречаются главы
(например, «Торжок», «Завидово» и др.), этимологическую основу названий
которых трудно соотнести с конкретным содержанием. Думается, что мотивы
торговли в «Торжке» и зависти в «Завидово» не носят ярко выраженного
характера. Это скорее форма легкого мерцания, субъективных ассоциаций. На
наш взгляд, работа в большинстве случаев происходила на уровне подсознания,
интуиции. И не всегда такая связь приобретала очевидный характер.
«Тверь» - в «Новгородской летописи Тьхвърь; вероятна связь со значением
"крепость" (Польск. twordza, литовск. tvora, "ограда". Др. русское – твердь –
основа»18.
54
Может быть, в связи с этими значениями Радищев разместил свою знаменитую
оду именно в данной главе. Ода «Вольность» по замыслу направлена на
разрушение основ, крепости самодержавия. С другой стороны ее можно назвать
идеологическим основанием республики, оплотом будущего демократического
государства.
В главе «Городня» рассказывается о рекрутском наборе и о судьбе
крепостного, который получил образование не хуже дворянского, но вынужден
идти в рекруты. «Городня» - ограда города, уменьшительная форма от города –
поселок, крепость, небольшой город, большое богатое село19. Сочетание в этом
слове корня «город» и суффикса «н`» - как в слове «деревня» - дает эффект
соединения в одном слове двух морфологических основ «город» и «деревня». Не
случайно, видимо, именно на этой станции Радищев решил разместить
трагичную историю молодого парня, который получил господское, «городское»
образование, но по происхождению так и остался крепостным, деревенским,
бесправным.
На станции «Клин» слепой нищий отказывается брать рубль из рук
путешественника: «Возьми его назад, доброй господин, и ты и я с твоим рублем
можем сделать вора» (С. 111). Гордость за свое человеческое достоинство,
духовная цельность, стержень, клин - вот то, что составляет этого нищего
человека, человека в истинном смысле слова.
«Пешки». Основа «пешк» - из финно-угорских языков – представляет
слово «орех» чуть не в древнейшем виде. Только язык мордвы-эрзя сохранил эту
форму «пешкс» - орешник20. Сюда же можно добавить и более поздние смыслы:
1) пешка – самая младшая фигура в шахматах; 2) идти пешком. Центральной
фигурой этой главы является крестьянка, хозяйка избы, которая осуждает
«боярский сахар», когда крестьянские дети мрут от голода. Твердая уверенность
в своей правоте и одновременная покорность: «Что ж вам, бояре, в том прибыли,
что вы едите сахар, а мы голодны? Ребята мрут, мрут и взрослые. Но как быть,
потужишь, потужишь, а делай, что господин велит» (С. 113). Здесь можно
говорить о некоторых смысловых параллелях: с одной стороны, смелые
суждения крестьянки, осуждающей поведение «бояр», доводящих крепостных до
нищеты (образно говоря, эта женщина «крепкий орешек»), а с другой покорность маленького человека, «пешки».
И несколько слов о главе «Черная грязь». В 1775 году имение под таким
названием было куплено Екатериной II у С. Кантемира (в этой усадьбе провел
свои детские годы А. Д. Кантемир, известный поэт XVIII века). Имение «Черная
грязь» было переименовано в «Царицино» в том же году21. А.Н. Радищев не мог
не знать об этом факте, однако в книге оставляет старое название станции.
Возможно, это своеобразный вызов царице. Усиливается звучание «Слова о
Ломоносове», основная мысль заключительной по сути главы в том, что и
крестьянин может стать великим человеком, известным ученым, при условии
равных возможностей. То есть, образно говоря: «шагнуть из грязи да в князи».
По данной теме был проведен целый ряд практических занятий в
университете и школе. Опыт показывает, что предложенный подход, к этому
сложному для учащихся произведению облегчает восприятие и усиливает
интерес учащихся к творчеству А. Н. Радищева. Особенно такая работа полезна
на начальных этапах ознакомления с текстом.
«Смысловые рифмы» значительно расширяют поэтическое пространство
произведения. Ассоциативные ряды легко обнаруживаются при уяснении
семантики названий глав, что в свою очередь помогает запоминать содержание
конкретной части, способствует более тщательному изучению композиции
произведения.
Принципы формирования поэтического пространства, которое возникает в
большинстве
случаев
на
интуитивно-подсознательном
уровне,
требует
тщательного анализа. Думается, что взаимодействие заглавий-топонимов и
содержания
художественного
произведения
существует
и
часто
актуализируются независимо от воли автора. Представляется перспективным
изучение и других художественных произведений, где реализуется данный
принцип озаглавливания. Например, «Москва-Петушки» В. Ерофеева.
55
Кочеткова Н. Д. Радищев \\ История русской литературы в 4х т. Т.1. М., 1980. С. 714.
См., например, мнение В. А. Западова по вопросу композиции: Западов В. А. История создания
«Путешествия из Петербурга в Москву» и «Вольности» \\ А. Н. Радищев. Путешествие из Петербурга в Москву.
Вольность. СПб., 1992. С. 602.
3
Там же. С. 496.
4
Вайль П., Генис А. Родная речь. М., 1991. С.25.
5
См. Кулакова Л.И., Западов В. А. А. Н. Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву»: Комментарий. Л.,
1974. С. 39.
6
Никонов В. А. Краткий топонимический словарь. М., 1966. С. 391.
7
Здесь и далее, указывая в тексте номер страницы, цит. по: Радищев А. Н. Путешествие из Петербурга в
Москву. Вольность. СПб., 1992. 672 с.
2
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. Т.4 (Т-Ящур) \ Пер. с нем. и доп. О. Н. Трубачева.
СПБ., 1996. С. 88.
9
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т.4. Р – v. – М., 1991. С. 422.
10
Там же. С. 612.
11
Фасмер М. Этимологический словарь русского языка: В 4 т. Т.3 (Муза-Сят) \ Пер. с нем. и доп. О. Н.
Трубачева. – СПБ., 1996. С. 732.
12
Никонов В. А. Краткий топонимический словарь. М., 1966. С. 336.
13
Там же. С. 65.
14
Мокиенко В. М. Народная этимология географических названий // Русская речь. 1971. №1. С. 74.
15
Мурзаев Э. М. Словарь народных географических терминов. М., 1984. С. 303.
16
Даль В. И. Толковый словарь живого великорусского языка: В 4 т. Т.1. А – З. – М., 1989. С. 516.
17
Там же. С. 297.
18
Никонов В. А. Краткий топонимический словарь. М., 1966. С. 169.
19
Мурзаев Э. М. Словарь народных географических терминов. М., 1984. С. 155.
20
Попов А. И. Следы времен минувших. Л., 1981. С. 80.
21
Веселовский С. Б., Снегирев В. Л., Земенков Б. С. Подмосковье. М., 1962. С. 203-204.
8
56