ПИЩА ЛЮДЕЙ: КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ

ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 3 (40) 2013
19. Vidt, I.E. Ehvolyuciya obrazovateljnihkh modeleyj v istoriko-kuljturnom processe // Novihe cennosti obrazovaniya: kuljturosoobraznaya shkola:
nauchno-metod. sb. – M., 2002. – Vihp. 11.
20. Kagan, M.S. Sistemno-sinergeticheskiyj podkhod k postroeniyu sovremennoyj pedagogicheskoyj teorii (rukopisj).
21. Rozin, V.M. Krizis obrazovaniya i novihyj opiht prepodavaniya // Vihsshee obrazovanie v Rossii. – 2010. – № 3.
Статья поступила в редакцию 13.05.13
УДК 008
Marushkina N.S. MEN’S FOOD: CULTURAL ASPECT. In the article the cultural analysis of the basic need of
a person in food is given. It is stated that food in every culture has symbolic meaning, has national and cultural
information, is an identifier of belonging a person to the certain culture.
Key words: the process of eating, symbolic meaning, cultural sense.
Н.С. Марушкина, аспирант Шуйского филиала Ивановского гос. университета, преподаватель каф.
иностранных языков Арзамасского филиала ННГУ, г. Арзамас, E-mail: nmarushkina@bk.ru
ПИЩА ЛЮДЕЙ: КУЛЬТУРОЛОГИЧЕСКИЙ АСПЕКТ
В статье предлагается культурологический анализ базовой потребности человека в пище. Утверждается, что
еда в любой культуре имеет символическое значение, несет в себе национально-культурную информацию,
является своеобразным идентификатором принадлежности человека к определенной культуре.
Ключевые слова: процесс принятия пищи, символическое значение, культурный смысл.
Процесс потребления пищи является частью культурологической категории образа жизни. Помимо собственно питания,
сюда также входят такие составляющие как труд или деятельность, отдых и досуг, темп и ритм жизни человека. Феномен еды
определяется как важнейшая часть культурно-бытового уклада
жизни человека. Это положение подтверждает тот факт, что
в июне 1987г вышел в свет очередной номер журнала «Курьер»
(ЮНЕСКО), который был полностью посвящен проблемам питания. Выпуск назывался «Food and Culture. The Spice of Life».
В предисловии к журналу главный редактор Э. Глиссан очень
точно заметил: «If food satisfies an essential human need, it is
also an essential ingredient of cultural identity» (Пища не просто
удовлетворяет одну из главных потребностей человека, она также является неотъемлемым элементом его культуры) [1, c. 3].
«Человек есть то, что он ест». Данное положение на сегодняшний день имеет не только сугубо биологический и физиологический смыслы. Из базовой потребности человека, с развитием цивилизации, еда превратилась в некий концентрат культурных смыслов, отождествляющих человека и общество в их взаимосвязи. Процесс принятия пищи – это культурный ритуал, посредством которого человек либо осознает себя частью одной
культуры, или обособляется от другой.
Культурные смыслы процесса принятия пищи начали формироваться еще в первобытном обществе. Уже в те далекие
времена первобытные люди, съедая убитое животное, как бы
приобщались к природе, перенимая ее силу. Считалось, что вся
сила и мощь животного переходила к человеку, который его съел.
Употребление растительной пищи также понималось как растворение в природе, частью которой мыслился человек.
С появлением религиозных воззрений, человек стал наполнять еду еще большими символическими смыслами. Религиозные догматы и традиции питания оказывают огромное влияние
на формирование тех или иных представлений и пище, формируют особые символические смыслы. Практически во всех религиях жертвоприношения богам осуществлялось с помощью
определенных продуктов питания.
В современном христианстве основное таинство – причастие – осуществляется с помощью хлеба и вина, олицетворяющих плоть и кровь Христа. Согласно традициям христианской
Пасхи, перед окончанием торжественной пасхальной службы
в храме освящается пасхальный хлеб артос, раздаваемый верующим как благословение, а затем – куличи, творожные пасхи,
яйца и мясо для праздничной трапезы [2, с. 112]. По легенде,
обычай красить яйца в красный цвет (цвет крови Христовой)
восходит к Марии Магдалине, которая со словами: «Христос
воскресе!» подарила римскому императору Тиберию яйцо. Тиберий заявил, что воскрешение так же невозможно, как то, что
яйцо вдруг станет красным. И в тот же миг яйцо окрасилось
в красный цвет.
Заповеди Моисея (Закон, данный Богом избранному еврейскому народу через пророка Моисея на горе Синай) предписывали огромное множество всевозможных пищевых ограничений,
например: «не вари козленка в молоке матери его» (Исх. 23,
19). В праздник опресноков не разрешалось есть хлеб, приготовленный на дрожжах и закваске (квасное) (Исх. 12, 20). Все
животные разделялись на чистых и нечистых, употреблять в пищу
можно было только мясо первых (Лев. 11) [2].
Эти ограничения выражали общую идею о том, что человек, избранный к служению Единому Святому Богу, должен быть
сам свят и чист во всех отношениях, и ему должна соответствовать лишь «чистая» пища. Несомненно, что данные указания
имели и гигиеническое значение, например, запрещение употреблять мясо растерзанного диким зверем животного или пользоваться оскверненной мышами и насекомыми посудой.
Все это со временем сложилось в определенные ритуалы.
Соблюдая тот или иной ритуал, человек приобретает некое чувство единения со своей культурой. Кроме того, в человеке закладываются определенные ценности и идеалы, с которыми связан тот или иной ритуал. В качестве примера можно привести
русский православный поминальный ритуал. Вот образец типичных богатых русских поминок из дилогии Мельникова-Печерского «В лесах» и «На горах»: «Кутьи наварили, блинов напекли,
киселя наготовили... Кутья на всех одна была из пшена сорочинского с изюмом да с сахаром, блины в семи печах пеклись,
чтобы всем достались горяченькие; в почетные столы пекли на
ореховом масле, в уличные – на маковом, мирским – с икрой да
со снетками, луком да солеными грибами. Кисели готовила Никитишна разные, почетным гостям – пшеничные с миндальным
молоком, на улицу – овсяные с медовой сытой...» [3, с. 121].
Действительно, основным поминальным блюдом на Руси считается кутья – разваренные зерна пшеницы, ржи, ячменя или
риса с медом и изюмом. Такое блюдо впервые упомянуто еще
в «Повести временных лет» (XIIв). Зерна в составе кутьи есть
символ воскресения, а мед – символ райского наслаждения.
Другим традиционным блюдом на поминках является кисель.
В старину его готовили из ржаной, пшеничной муки на дрожжах.
Ягодный сок в его составе появился гораздо позднее. Блины –
одно из самых древнейших изделий русской кухни, появившееся еще до IX в. в языческие времена. Слово «блин» – искаженное «млин» от глагола «молоть». «Мелин», или «млин», означает изделие из намеленного, т. е. мучное изделие. Круглый, горячий блин – символ яркого солнца.
Вообще, что касается основных символических значений
продуктов питания, следует отметить, что основное значение
во многих культурах (в частности в русской и западноевропейской) придается хлебу (хлебу-соли), молоку и маслу. Хлеб может
выступать символом гостеприимства (подносить хлеб-соль
(встречать с хлебом-солью) – «о доброжелательном приеме,
встрече дорогих, желанных гостей»), симоволом дружбы (водить
327
ISSN 1991-5497. МИР НАУКИ, КУЛЬТУРЫ, ОБРАЗОВАНИЯ. № 3 (40) 2013
хлеб-соль – «находиться в дружеских отношениях», символом
духовности (хлеб наш насущный – «самое важное, жизненно
необходимое»), символом материальности (have one’s bread
butted for life – «быть материально обеспеченным»). Молоко
обычно характеризует возрождение и бессмертие, доброту, заботу, сочувствие, изобилие и плодородие. Масло – символ достатка и материального благосостояния (have one’s bread buttered
for life – быть материально обеспеченным) [4].
Из этих примеров хорошо видно, что используя определенный набор продуктов, наделенных культурным смыслом, нация
сохраняет свои корни, свои самобытные черты. Таким образом,
еда способствует сохранению национального самосознания,
выявляет черты национального характера.
Еще один важный культурологический аспект принятия пищи
– связь ее с определенными праздниками. Так, всем известна
русская традиция употребления блинов на масленицу. Не случайно еще Пушкин, описывая уклад жизни Лариных пишет: «у
них на масленице жирной водились русские блины». Все это в
совокупности, по мнению А.Б. Есина, есть «приобщение к традиции, то есть то, что позволяет человеку не теоретически, а
практически считать себя русским, французом, китайцем и т.д».
[5, с. 76].
Традиции и обычаи, связанные с приемом пищи, как правило, находят отражение в языке народа. Как видно из примеров,
приведенных выше, самыми яркими носителями культурных
смыслов являются пословицы и поговорки. Если подвергнуть их
культурологическому анализу, становиться очевидным, что фразеологические единицы, имеющие в своем составе «гастрономический» термин, несут в себе большой пласт национальнокультурной информации. Сопоставляя фразеологизмы английской, немецкой и русской лингвокультур, модно сделать вывод,
что англичане – большие любители чая и сладостей (not for all
the tea in China – «ни за какие коврижки», as sweet as a pie –
«сладкий как пирог»), немцы – пива и колбасы (Wurst wider Wurst
– «долг платежом красен», das ist nicht mein Bier – «не мое дело»),
русские- щей, блинов и кваса (щи да каша – пища наша, печь
как блины, ест и квас, да не про вас). У каждой нации имеются
свои предпочтения, связанные с различным географическим
положением, различным уровнем культурного и социального
развития [6].
Принимая в внимание культурологический смысл еды, особо отметить глобалистические тенденции в этом процессе. Повсеместное распространение фаст-фуда – гамбургеров, чизбургеров, газированных напитков приводит к унификации, опрощению самого процесса питания. Человек все меньше осознает
себя частью какой-то одной уникальной национальной культуры. Традиционные смыслы коллективного, размеренного ритуала принятия пищи с обязательной беседой за столом, дружеским общением, уничтожается быстрой американской моделью
простого насыщения. Такая модель питания с точки зрения культурологии говорит скорее об отсутствии глобальных корней, отсутствии глубоких нравственных ориентиров, а не о быстроте и
удобстве процесса. Кроме увлечения фаст-фудом, можно отметить рост популярности некоторых национальных традиций питания, в первую очередь китайской и итальянской. На наш взгляд,
рост увлечения сушами, роллами и пиццей является скорее данью моде, а не приобщением себя к чужой культуре. Кроме того,
их популярность обусловлена опять же удобством употребления, поскольку это актуально в условиях динамичного ритма
жизни современного общества. Японский антрополог Ишиги
Наомичи в статье «The emergence of homo sapiens as a convivial
animal» отмечает, для того чтобы действительно насладиться
едой нам нужен компаньон, с которым можно посидеть за одним столом и разделить трапезу. Это должен быть человек, который входит с тобой в одну социальную группу – семью, друзей или коллег. Еда становиться способом коммуникации внутри социальной группы и отождествления себя с ней. [1, c. 20].
Также исследовательница отмечает, что важно сохранять традиции питания в семье, а не отдавать дань моде, питаясь в ресторанах и закусочных быстрого питания. По ее мнению, отказ
от традиции совместного приема пищи в семье может привести
к краху семьи как социального института. [1, c. 20].
Таким образом, анализируя культурную специфику питания,
необходимо учитывать следующие важные положения. Еда –
процесс не только биологический, но и имеющий глубокие культурные корни. Культурные смыслы продуктов питания различны
в разных национальных культурах и разных мировых религиях.
Однако все их объединяет смысл культурной интеграции, осознания себя частью определенного общества с его устоями, традициями и моралью. Унификация процесса принятия пищи может негативно сказаться на выражении культурной идентичности, стирая границы своего и чужого.
Библиографический список
1.
2.
3.
4.
5.
6.
The Courier, Unesco, May, 1987.
Энциклопедия православной кухни / сост. О.А. Кузенков, Г.В. Кузенкова. – Н. Новгород, 1999.
Мельников, П.И. (Андрей Печерский) В лесах. Роман: в 2 кн. – Горький, 1977. – Кн. 2.
Марушкина, Н.С. «Гастрономические» фразеологические единицы как средство формирования концепта Еда // Преподаватель XXI векa.
– 2012. – № 2.
Есин, А.Б. Введение в культурологию: Основные понятия культурологии в систематическом изложении: учеб. пособ. для студ. высш.
учеб. заведений. – М, 1999.
Марушкина, Н.С. Лингвострановедческий подход к выявлению национально-культурной специфики фразеологических единиц (на
материале английского, русского и немецкого языков) // Общие и частные проблемы лексикологии и теории перевода: сб. науч. ст. –
Чебоксары, 2012.
Bibliography
1.
2.
3.
4.
5.
6.
328
The Courier, Unesco, May, 1987.
Ehnciklopediya pravoslavnoyj kukhni / sost. O.A. Kuzenkov, G.V. Kuzenkova. – N. Novgorod, 1999.
Meljnikov, P.I. (Andreyj Pecherskiyj) V lesakh. Roman: v 2 kn. – Gorjkiyj, 1977. – Kn. 2.
Marushkina, N.S. «Gastronomicheskie» frazeologicheskie edinicih kak sredstvo formirovaniya koncepta Eda // Prepodavatelj XXI veka. –
2012. – № 2.
Esin, A.B. Vvedenie v kuljturologiyu: Osnovnihe ponyatiya kuljturologii v sistematicheskom izlozhenii: ucheb. posob. dlya stud. vihssh. ucheb.
zavedeniyj. – M, 1999.
Marushkina, N.S. Lingvostranovedcheskiyj podkhod k vihyavleniyu nacionaljno-kuljturnoyj specifiki frazeologicheskikh edinic (na materiale
angliyjskogo, russkogo i nemeckogo yazihkov) // Obthie i chastnihe problemih leksikologii i teorii perevoda: sb. nauch. st. – Cheboksarih,
2012.
Статья поступила в редакцию 13.05.13