Sluhi_kak_sotsialno-psihologicheskij_i_sotsiokulturnyij_f
реклама
Алексеев В.В, Кабанова Е.Е. СЛУХИ КАК СОЦИАЛЬНО-ПСИХОЛОГИЧЕСКИЙ И СОЦИОКУЛЬТУРНЫЙ ФЕНОМЕН Среди бесчисленного разнообразия явлений, с которыми в повседневной жизни сталкивается человек, весьма специфическими образованиями являются слухи. С ними постоянно имеет дело индивид практически во всех сферах своей жизнедеятельности, они плотно вплетены в ткань обыденной, житейской прозы, образуют особый коммуникативный канал распространения неофициальной информации. Подчас слухи влияют на поведенческие реакции, мотивацию поступков, выбор ценностных ориентаций и эмоциональных проявлений как отдельно взятого человека, так и целых социальных групп. Слухи циркулируют на уровне микроистории, который нередко влияет на ход процесса макро-истории. Достаточно вспомнить, что слухи об угрозе голодной катастрофы в Петрограде в немалой степени спровоцировали массовые выступления, приведшие к Февральской революции 1917 г. и крушению царской монархии. Вместе с тем историки в подавляющей своей массе при написании научных трудов игнорируют слухи как любопытный феномен общественной жизни. Разве что иногда их приводят в качестве отдельных эпизодических иллюстраций, призванных продемонстрировать исторический антураж тех или иных событий. Сами по себе слухи не становятся объектом самостоятельного научного анализа с целью раскрытия отдельных сторон прошлого. Скорее всего, в этом проявляется пренебрежительное отношение к тем историческим сведениям, которые отличаются крайней степенью недостоверности и субъективных искажений реальной действительности. Впрочем, следует иметь в виду, что даже данные, содержащие сомнительную информацию мистифицированные воспоминания, фальсифицированные документы, газетные утки, слухи – могут быть чрезвычайно ценными источниками по изучению культурных кодов, системы представлений и ценностей простого обывателя, «маленького человека». Как таковой слух есть известие о ком-либо или о чём-либо, как правило, ничем предварительно не подтверждённое. Синонимами данного понятия являются слова «сплетня», «молва», «толк», «весть», «говор в народе», «байка». В XVIII в. бытовало более романтичное именование – «городские эхи». Всё это указывает на то, что слухи неразрывно связаны с процедурой общения людей друг с другом, актами взаимного информирования. Недаром старинная поговорка гласила: «В Москву за слухами пошёл», в смысле за новостями. По затрагиваемой тематике слухи можно классифицировать на политические, социально-экономические, бытовые, личностные (т.е. касающиеся какой-то конкретной личности). В основе лежит какая-то животрепещущая проблема, то или иное событие, вызывающее возбуждение среди общественности, а также впечатление, которое произведено этим событием. Наиболее типичными темами, которые постоянно муссируются в слухах, становятся расстановка сил во властных эшелонах, перипетии борьбы за власть, рождение, обстоятельства жизни или смерть (особенно скоропостижная) каких-то значимых персон и т.д. Иногда, достаточно внешней схожести явлений, чтобы спровоцировать образование слуха. Так, когда в 1919 г. в плен к деникинцам попал и был расстрелян сын известного военачальника генерала А.А.Брусилова, то среди белых прошёл слух, что расстреляли именно самого Брусилова. Известно немало примеров, когда после каких-то знаковых событий уже постфактум рассказывали о всевозможных знамениях, которые их, якобы, сопровождали. Посредством слухов пытаются объяснить, интерпретировать непонятное в наблюдаемых явлениях. Показателен следующий эпизод. Незадолго перед революцией в Петрограде поднялась тревога из-за того, что на наружных дверях многих домов появились загадочные кресты в сочетании с другими непонятными знаками. Им начали придавать мистическое толкование. Заговорили о неминуемой гибели тех, чьи квартиры были помечены этими знаками. В действительности же оказалось, что так китайцы, которых тогда много проживало в северной столице, помечали свои квартиры при помощи иероглифов.1 Налицо существование определённой дихотомии: слухи могут быть относительно правдивыми, т.е. такими, которые возникают на базе и за счёт интерпретации подлинных фактов; и ложными, не имеющими под собой никакой реальной основы. Но все они исходят из представлений о возможности воплощения в реальности того, что предполагается слухом. В большинстве случаев слухи рождаются в обстановке отсутствия или недостаточности объективной информации, особенно тогда, когда власти запаздывают с обнародованием официальных сообщений; умалчивают, откровенно лгут либо существенно искажают правду о каком-то событии или эпизоде жизни публичной личности; когда сведения подаются крайне дозировано и не удовлетворяют информационного интереса. В такой ситуации неопределённости, неочевидности, особенно в кризисной обстановке слухи стремятся компенсировать информационный вакуум. Они как бы работают на опережение, нередко ориентированы на сенсационность, возникают на почве ожиданий и настроений. Очень часто в слухах желаемое выдаётся за действительность, особенно когда развитие событий, как кажется, совпадает с ожидаемым. В этом случае предположение основывается на внутреннем убеждении, где причудливым образом переплетены эмоциональные и иррациональные факторы, оценочные моменты в сознании людей. В силу субъективного преломления исходной информации степень её искажения в слухах варьируется в довольно широких пределах, содержательная сторона их склонна к преувеличению, они, превратно интерпретируя истинные факты, в большинстве случаев создают ложные информационные потоки. Тем не слухи вписываются в контекст умозрительной картины мира, с которой сравнивается окружающая действительность, создают иллюзию правдоподобия. В этом коренится действенность влияния слухов на людей, поскольку они будоражат общественное сознание, способствуют формированию психологического обоснования и влияют на выбор линии поведения. Исследователи установили, что самое большое воздействие на формирование у, так называемого, «среднестатистического» человека мнения по какому-либо вопросу оказывают не сообщения средств массовой информации, а циркулирующие в обществе мифы, слухи и сплетни.2 В связи с этим максимальное впечатление на сознание обывателя производит эмоциональная наполненность сообщения, а вовсе не логическая аргументация или глубокий анализ животрепещущей проблемы. Немаловажным является то обстоятельство, что помимо своей эмоциональной окраски, содержательная сторона слухов отвечает настроениям, потребностям, установкам, ценностным ориентациям аудитории в каждый конкретный момент и нацеленности на разрешение волнующих её проблем в будущем. Именно по этим причинам слухи в качестве источника информации обладают привлекательностью для отдельных групп населения. Внедрившись в массовое сознание, слухи легко перетекают от одной страты к другой. Дело в том, что имманентным свойством слухов является способность к суггестивному резонансу (особенно в толпе). Именно это обеспечивает их трансляцию от одной микро-группы, в которой они возникают, в более широкие слои социума. Поскольку слух подлежит преимущественно устной передачи, то ему надлежит быть кратким и простым. Он должен вписываться в закономерности избирательного восприятия, выпячивая только ключевые моменты отражаемого явления. Для того чтобы слух начал передаваться из уст в уста, его фактаж должен коррелировать с устойчивыми стереотипами и предубеждениями. Архитектоника слуха в целом довольно проста. Она включает в себя такие взаимосвязанные компоненты как первичный источник, само содержательное сообщение, получатель-передатчик. Следующие обстоятельства обеспечивают действенность и степень распространённости слуха: 1) источник исходного слуха обязан пользоваться доверием аудитории; 2) содержание слуха не должно вызывать сомнения в своей правдивости; 3) реципиент слуха транслирует его дальше, передаёт находящимся с ним в контакте другим людям.3 Насколько можно судить, существуют два базовых механизма возникновения слухов. Первый фактически изложен М.Крючковой на примере того, каким образом родился слух, что настоящим отцом будущего российского императора Павла I являлся не Пётр III, камергер С.В.Салтыков. Последний одно время состоял в указанной должности при тогда ещё наследнике престола великом князе Петре Фёдоровиче в 1744 г. Но уже осенью 1754 г. Салтыков был отправлен за границу с дипломатическими миссиями. В Гамбурге он сошёлся с французским резидентом М.Шампо, которому и поведал о своей будто бы существовавшей любовной связи с великой княгиней Екатериной Алексеевной. Эти россказни Салтыкова Шампо изложил в депеше, направленной французскому послу в Петербурге маркизу Лопиталю. Вероятно, это и легло в основу дальнейших слухов об отцовстве Салтыкова. «В екатерининское царствование слухи обросли плотью, и заинтересованные лица (иностранцы, увидевшие в них повод для скрытого шантажа правящей династии, аристократия, желавшая иметь более русского царя, чем это формально считалось) уже «точно знали», что Павел рождён от Салтыкова».4 В XIX в. первоисточник в виде записок Шампо был полностью забыт и версия дворцового адюльтера оказалась окончательно канонизирована историографией. Теперь это уже был не просто пикантный факт, а «чистая правда». Тем более что подтверждением этого как будто стали мемуары самой Екатерины II, где напрямую отцовство Салтыкова не утверждалось, но вроде бы и не отрицалось. Второй механизм описан Н.В.Гоголем в повести «Ночь перед Рождеством». Напомнил фабулу: когда кузнец Вакула, измученный кокетством своей возлюбленной Оксаны, решил порвать с ней, то, сказав девушке «Прощай!», он бросился бежать от неё прочь. «– Куда, Вакула? – кричали парубки, видя бегущего кузнеца. - Прощайте, братцы! – кричал в ответ кузнец. – даст бог, увидимся на том свете; а на этом уже не гулять нам вместе. Прощайте, не поминайте лихом! Скажите отцу Кондрату, чтобы сотворил панихиду по моей грешной душе… - Пропадшая душа! – набожно пробормотала проходившая мимо старуха. – Пойти рассказать, как кузнец повесился!". " – Утонул! ей-богу, утонул! вот чтобы я не сошла с этого места, если не утонул! – лепетала толстая ткачиха, стоя в куче Диканьских баб посереди улицы… - кричала баба в козацкой свитке, с фиолетовым носом, размахивая руками. – Вот чтобы мне воды не захотелось пить, если старая Переперчиха не видела собственными глазами, как повесился кузнец!».5 На этих примерах хорошо видно как, оттолкнувшись от подлинных исходных фактов, делаются ложные выводы, а при дальнейшей передаче слухи всё более и более искажаются, обрастают совершенно фантастическими подробностями, и в конечном итоге обретают собственную самостоятельную жизнь. Но слухи не только рождаются стихийно, зачастую они создаются и вбрасываются в общество целенаправленно, имеют под собой заранее обдуманное намерение. Один из таких случаев, тесно связанный с фольклорной традицией упомянул В.А.Гиляровский. Вот как он рассказывал об этом: «Колокол льют! Шушукуются по Сухаревке — и тотчас же по всему рынку, а потом и по городу разнесутся нелепые россказни и враньё. И мало того, что чужие повторяют, а каждый сам старается похлеще соврать, и обязательно действующее лицо, время и место действия обозначит... Сотни лет ходило поверье, что, чем больше небылиц разойдётся, тем звончее колокол отольётся».6 Нередко слухи продуцируются спецслужбами и активно используются в качестве средства дезинформации, в различных психологических подрывных операциях. В этом случае употребляются все приёмы фальсификации полуправды и прямые инсинуации: ложная аргументация, неадекватность фактов и аргументов производимым выводам, нарушение логических связей между фактами, ложные выводы из истинных фактов, добавление вымышленного факта к фактам истинным, искусственно нарушаются логические связи между фактами, тезисы обосновываются ложными аргументами, делаются ложные выводы из истинных фактов.7 Однако, включая слухи в арсенал методов и приёмов психологической войны, спецслужбы всячески стараются скрыть свои конечные цели, замаскировать каналы вбрасывания искусственно придуманных сообщений. Обычно для этих целей стремятся привлечь или сослаться на некий пользующийся доверием источник, чтобы через него подать в нужном ключе подготовленные сведения. Например, распространяя слухи в Афганистане, советские специалисты выдавали их за «передачи Би-Би-си», поскольку эта радиостанция пользовалась авторитетом среди местного населения. Применение слухов в пропагандистских операциях может быть достаточно эффективным. Характерной иллюстрацией служит эпизод борьбы с партизанами на Филиппинах в конце 1940-х годов. Тогда использовали их суеверный страх перед мифическими вампирами. Вначале усиленно распространяли слухи об этом, а потом был подброшен труп без крови и с двумя дырочками на шее. В результате партизаны подкинули занятый ими район.8 Впрочем, чаще всего властям приходится бороться со слухами, хотя контролировать процесс их образования и распространения архи-сложно. Делается это для того, чтобы предотвратить нарастание напряжённости, не допустить нежелательных проявлений и реакций масс. Самым простым способом является ставка на прямую репрессию. Любопытную практику зафиксировал в своих мемуарах московский генерал-губернатор Ф.В.Ростопчин свидетельствовал: «Время от времени, полиция забирала кой-каких появлявшихся болтунов, но так как я не желал оглашать подобные истории, то вместо того, чтобы предавать суду этих людей, которые сами по себе не имели значения, я отсылал их в дом умалишённых, где их подвергали последовательному лечению, т.е. всякий день делали им холодные души, а по субботам заставляли глотать микстуру». 9 В 1930начале 1950-х годов советские репрессивные органы широко использовали п. 10 ст. 58 УК РСФСР. Показательно, что ныне канонизированная РПЦ как новомученница Анна Макандина была расстреляна весной 1938 г. по обвинению в распространении провокационных слухов о скором падении советской власти и религиозной пропаганде. Но известны более тонкие способы нейтрализации слухов. Упомянутый Ф.В.Ростопчин иногда прибегал к приёму переключения внимания: «Средство состояло в том, чтобы при каждом дурном известии, возбуждать сомнение относительно его достоверности. Этим ослаблялось дурное впечатление; а прежде, чем успевали собрать доказательства, внимание опять поражалось какимнибудь новым событием, и снова публика начинала бегать за справками».10 Подводя итоги, следует отметить, что для бытования слухов необходимым является сочетание следующих условий: пространственные рамки (конкретные место и обстоятельства действия), культурные (предрасположенность социума), ментальные и социально-психологические (внушаемость субъектов, готовность воспринять информацию и т.п.). Слухи живут и обращаются до тех пор, пока люди находят в них смысл. Укоренившийся слух со временем может превратиться в легенду, предание, исторический анекдот, а порой, будучи некритически воспринятым историографией, может выдаваться за достоверный исторический факт. Не забывая мудрости поговорки «не всякому слуху верь», всё же не следует игнорировать ценность данных устных источников в качестве субъективных, спонтанно высказанных свидетельств. Слухи познавательны с точки зрения характеров и атмосферы в обществе, тех реалий, которые нередко недостаточно освещаются в документальных источниках. Необходимо учитывать, что то в чём источник, реципиент-транслятор слуха убеждён, во что он верит, для него является истинным не в меньшей степени чем то, что происходит в реальности. В этом сказывается имманентная черта обыденного сознания. Как отмечает Р.П.Томсон, то, как люди воображают случившееся и то, что, по их убеждению, могло произойти – воображаемое ими альтернативное прошлое, превратившееся в альтернативное настоящее, - возможно, не менее важно, чем то, что действительно произошло.11 Таким образом, в слухах отражаются устойчивые и переменчивые элементы исторической психологии отдельных индивидов, больших и малых социальных групп. Посредством научного анализа на основе слухов в исторической ретроспективе можно выявлять мировоззренческие стереотипы, интересы, ценностные ориентации мотивы поведенческих реакций эмоциональные проявления, социокультурные и языковые практики отдельных социальных слоёв. Синдаловский Н.А. Санкт-Петербург: История в преданиях и легендах. СПб., 2002. С.368. 2 Методы и приёмы психологической войны. /Сост.-ред. А.Е.Тарас. М., Мн., 2006. С. 259. 3 Там же. С. 26-27. 4 Крючкова М. Большая интрига при малом дворе. // Родина. 2010. №2. С. 9-10. 5 Гоголь Н.В. Вечера на хуторе близ Диканьки. // Гоголь Н.В. Собрание сочинений в 7ми томах. Т. 1. М,, 1976. С. 116-117, 133- 134. 6 Гиляровский В.А. Москва и москвичи. М. 1981. С. 44. 7 Методы и приёмы психологической войны. С.80. 8 Там же. С. 27-28. 9 Цит. по: Иванов О.А. Тайны старой Москвы. М., 1997. С. 104. 10 Там же. С. 103. 11 . 1
