Evgenij_Nikolaevich_Miroshnichenko

Евгений Николаевич Мирошниченко,
директор департамента стратегического планирования
ОАО «Управляющая компания ГидроОГК»
Добрый день, уважаемые коллеги. Cначала я бы хотел попросить организаторов за
возможность выступить перед вами с этим докладом и рассказать про основные направления стратегии компании «ГидроОГК», в том числе затронуть вопросы сбыта электроэнергии и нашей сбытовой политики.
Можно, пожалуйста, первый слайд. Это общие сведения о компании. Сегодня ГидроОГК является крупнейшей генерирующей в России компанией с общей установленной
мощностью – 24 ГВт, и среднемноголетняя выработка электроэнергии – около 80 миллиардов киловатт-часов в год. Ожидаемая выручка в 2007 году составила порядка 45–46
миллиардов рублей. Инвестиционная программа сегодня предполагает, что до 2010 года
мы введем еще около 4 ГВт новых мощностей.
Доля государства по итогам реорганизации РАО «ЕЭС» составит более 50%, в районе 60% на самом деле. Сегодня ГидроОГК после консолидации, после присоединения 20
дочерних обществ 2 января 2008 года и выхода на организованный рынок ценных бумаг
(11 фев 2008), стали крупнейшей в мире публичной торгующейся гидрогенерирующей
компанией.
Активы представлены на слайде, на карте. Это действующая генерация, прежде
всего в европейской части России, на юге, на Дальнем Востоке. Есть в нашем портфеле
ряд проектов, ряд намерений, которые вот такими пунктирными кружками обозначены на
карте. Помимо этого в компанию уже входят достаточно мощные инжиниринговые подразделения, которые включают в себя компании ремонтные, управляющие строительством и инженерно-проектные.
Сегодня ГидроОГК имеет инвестиционный рейтинг трех крупнейших мировых
рейтинговых агентств – это S&P, Moody’s и Fitch.
Следующий слайд, пожалуйста. Если говорить про стратегию компании, то, имея
ввиду государственную компанию странового уровня, как ГидроОГК надо выстраивать
свою стратегию, исходя из существующей системы стратегического управления государством вообще. И в этом смысле для нас очень важным является понимание сценариев развития России, которые предполагаются. В частности все чаще дается установка на инновационное развитие страны, и это один из вызовов, который нужно принять нам для своей
стратегии.
Далее принципиальным или особенно важным являются региональные стратегии.
Сейчас многие знают, что есть инициативы из Минрегионразвития России о том, что будут разрабатываться региональные стратегии, в том числе энергетические. Это для нас
принципиально важно, потому что реально стратегирование для ГидроОГК – это участие
в разработке плановых государственных документов.
Также очень важным, и я дальше скажу почему, в силу специфики нашей деятельности, является понимание и максимальное использование существующих государственных инструментов развития, таких как инвестиционный фонд, банк развития в перспективе, федеральные целевые программы и другие предусмотренные существующим законодательством.
Следующий слайд, пожалуйста. Если говорить про стратегические цели компании,
их три, и на самом деле первая из них является для нас сегодня одним из ключевых вызов
– это цель по росту стоимости компании. То есть вы понимаете, у ГидроОГК контрольный
пакет у государства, соответственно, нужно всегда вырабатывать такую сбалансированную позицию, стратегию, которая позволила бы обеспечивать и интересы государства, и
стоимость компании с точки зрения капитализации или рыночной стоимости - находить
варианты и как это делать. В этом смысле акционеры, совет директоров в конце 2007 года
1
принял новую стратегию компании, где в качестве первой цели провозгласил все-таки
рост стоимости. Соответственно, есть цель по созданию условий обеспечения надежности
и безопасности единой энергосистемы России, и активное развитие использования возобновляемых источников энергии в стране. Мы себя позиционируем как компания, которая
в стране занимается этой темой, продвигает ее, педалирует и, соответственно, является
лидером в этой области.
Естественно, если говорить про «окна возможностей», я бы выделил следующие,
структурируя их по трем таким пластам: мир, Россия и отрасль.
В мире происходит рост спроса на энергоносители и существенный рост цен на углеводороды. В мире существует активное движение против глобального потепления, климатических изменений. По крайней мере, большинство европейских стран приняли у себя
директивы по поводу развития использования возобновляемой энергетики. Вода все
больше и больше… Недавно мы видели исследование, в котором говорится, что один из
ключевых вызовов XXI века – проблема отсутствия питьевой воды, дефицита воды, и, соответственно, как следствие – необходимость все более полного вовлечения водных ресурсов в хозяйственный оборот внутри страны. Итакая тенденция как масштабный инновационный процесс и технический прогресс в мировой энергетике, появление новых энергетических технологий и развитие этого сектора, огромные масштабы инвестиций в этот
сектор.
Говоря про Россию. Базируясь на концепции социально-экономического развития,
о чем говорит в последнее время первое лицо государства, можно сделать вывод, что
ключевым (и где ГидроОГК может поучаствовать), для России является инфраструктурное развитие, прежде всего развитие энергетической, транспортной инфраструктуры,
освоение и развитие территорий страны, в том числе удаленных – Дальний Восток. Создание там новых центров экономического роста. Структурная диверсификация экономики и, соответственно, переход к инновационному типу. И решение социальнодемографических проблем, которые, в нашем понимании, во многом будут связаны с тем,
насколько динамично будут развиваться наши регионы.
Ключевым вызовом для всех субъектов отрасли и для ГидроОГК в том числе является реорганизация материнской компании и дальнейшая структура управления отраслью,
имею в виду все государственные, созданные вновь и модернизируемые структуры, которые будут заменять РАО «ЕЭС России» в той или ной степени. Помимо этого важнейшим
является то, каким будет рынок. Мы активно участвуем и видим, что в этом одна из основных целей создаваемой компании – в конструкции рынка и то, каким он будет, рынок
мощности прежде всего.
Я сейчас не буду говорить про всю стратегию ГидроОГК, только основные вещи,
которые, в моем понимании, применимы к сегодняшнему мероприятию.
Здесь можно выделить ключевое направление стратегии ГидроОГК – это создание
энергопромышленных кластеров или территориально-производственных комплексов, как
это называлось раньше. Общесистемные проекты развития и использования новых возобновляемых источников энергии – тоже тема, которой я вкратце коснусь.
Следующий слайд, пожалуйста.
Говоря про инвестиционные проекты в гидроэнергетике, про специфику этих проектов, что можно выделить? Прежде всего, фундаментальную зависимость от природных
условий, водности, того какими будут гидрологические режимы. Совершенно нетиповой
характер инженерной части: каждая ГЭС уникальна, инженерная часть уникальна. И как
следствие, заранее очень сложно спрогнозировать капитальные вложения, которые потребуются для реализации проекта. Очень высокая стоимость инфраструктуры, гидротехнических сооружений. Стоимость инфраструктуры в общем объеме капитальных вложений
по гидроэнергетическому проекту составляет порядка 60%.
Ограничения, которые накладываются, – значимость этих проектов для экологии и
населения регионов. Есть такой положительный фактор, что гидрообъект – это объект
2
очень надолго, плотина существует сто лет и больше – соответственно, стабильные и долгосрочные цены на электроэнергию. Длительность сроков функционирования объектов –
и сейчас одна из проблем - это ограниченные возможности и неэффективность финансирования в проектах гидроэнергетики. Сейчас сложно говорить про привлечение инвестиций и заемный капитал. Но вообще для ГидроОГК эффективнее брать инвестиции на головную компанию, а не в проект, как это принято во всем мире. Хочу сказать, что в мире
гидроэнергетические объекты на частные средства не строятся практически нигде, за исключением инициатив индийского правительства, но там только начинается.
Соответственно строительство новых средних и крупных ГЭС для ГидроОГК заключается в том, чтобы создать такие схемы распределения собственности и распределения финансовых потоков (держа в голове нашу главную стратегическую цель – рост стоимости компании), обеспечили бы приемлемую норму доходности этих проектов для инвесторов, то есть для ГидроОГК.
Что предлагается в ответ на этот вызов? Следующий слайд, пожалуйста.
Основное, на что мы сейчас делаем ставку в больших проектах. Прежде всего, если
говорить про гидропотенциал России, неосвоенный. Он сосредоточен в Сибири и на
Дальнем Востоке, в тех местах, где пока еще нет большого электропотребления. Мы полагаем, что главная наша схема – это схема частно-государственного партнерства. Как это
работает? Ввиду того, что есть государственные задачи по развитию территорий, инфраструктур и всего остального. Безусловно, при создании этих территориальнопромышленных кластеров есть эффект для государства - это развитие территорий, мультипликативное увеличение валового внутреннего продукта, развитие и перевооружение
сопряженных отраслей, решение многих социально-демографических проблем и создание
новых точек роста.
Есть эффекты, которые получает бизнес при схемах частно-государственного партнерства. Бизнес получает доступ к инфраструктуре, прежде всего, к энергетической инфраструктуре: снижаются риски и входные барьеры для бизнеса, и от таких связок потребителей и генератора получаются различные синергетические эффекты. Для ГидроОГК
ключевой схемой реализации проектов сегодня является создание таких кластеров, частно-государственных партнерств, когда государство финансирует или создает инфраструктурные условия посредством разных действующих институтов, инструментов развития.
Базовый вариант – это инвестиционный фонд. Соответственно, создается транспортная
инфраструктура, создается энергетика, приходит бизнес, и посредством прямых контактов
происходит взаимовыгодный обмен между энергетикой и бизнесом.
Пример можно посмотреть на следующем слайде. Если не на пальцах рассказывать,
а на жизни, то это проект «БЭМО» с «Русалом», где есть строящийся алюминиевый завод
на 600 000 тонн в год и гидроэлектростанция на 3 ГВт. Они связаны, у нас на паритетных
началах есть партнерство с «Русалом»: каждый будет владеть 50% в итоговом комплексе –
в гидростанции и в алюминиевом заводе. Гидростанция обеспечивает электроэнергией
завод, а завод производит алюминий и продает его. Государство при этом финансирует
инфраструктуру: это ложе водохранилища, это сети, автодорога. Вот получается такой
проект, который для ГидроОГК сейчас бизнес-эффективен.
Другим таким проектом (на следующем слайде) является Южно-Якутский гидроэнергетический комплекс. Там пока еще ничего не строится, но подписаны все необходимые документы с инвест-фондом по финансированию проектирования, создана корпорация развития. Как правило, эти проекты управляются комплексно в рамках создаваемых
корпораций развития в регионе, куда входит инвестор (инвестор-потребитель), производитель электроэнергии (ГидроОГК в данном случае) и входит местная администрация.
Этот орган взаимоувязывает весь этот проект в целом. По Южной Якутии такая корпорация тоже создана, так же, как и по проекту «БЭМО». Там существует возможность строительства до семи гидроэлектростанций, в совокупности где-то 8000 МВт. Сейчас мы там
3
активно прорабатываем и начали проектирование по одной станции – КатунскойГЭС.
Следующий слайд, пожалуйста.
Точно также инвестиционная комиссия одобрила проект забайкальского кластера, в
его основу ложится проект Мокской ГЭС на реке Витим, это в Забайкалье, примерно 1200
МВт. Ведутся активные переговоры с потенциальными потребителями. Корпорация развития Забайкалья создана, учредителями которой выступили ГидроОГК и инвестиционная
компания «Метрополь».
Вот три проекта, которые иллюстрируют эту схему, ключевую для нас, с точки
зрения реализации именно больших проектов. Потому что самостоятельно ни один инвестор, и в мире это подтверждается, эти проекты не «потянет».
Если смотреть на экономическую географию России, «новую», как мы ее называем,
можно выделить перспективные кластеры: Приангарский, Южная Якутия, Забайкалье,
Приамурье и Северо-Восточный. Там везде существует возможность, или уже существует
гидроэлектростанция - существуют неосвоенный гидропотенциал, возможности для реализации бизнес-проектов различных добывающих и перерабатывающих производств. Гдето уже приняты решения, где-то находятся на стадии обсуждения. В этом году мы планируем продвинуться по Северо-Восточному кластеру (там Усть-Среднеканская ГЭС) и по
Приамурью (это Бурейская, Нижне-Бурейская и Нижне-Зейская ГЭС). В органах власти и
с потребителями ведутся обсуждения относительно возможности создания таких территориальных комплексов.
Мы у себя в стратегии выделили три сценария развития, прежде всего они зависят
от сценариев внешних факторов: это консервативный, сбалансированный и диверсифицированный. Различные типы проектов, которые ГидроОГК собирается реализовывать,
прежде всего проекты техперевооружения, это действующий бизнес, его максимальная
надежность. Я имею в виду то, что на рынке действующие гидроэлектростанции будут
конкурентоспособны, и это, безусловно, приоритет. Делаем техперевооружение во всех
трех сценариях одинаково.
Дальше это проекты – узлы развития, вот кластеры, о которых я говорил. Программа гидроаккумулирующих станций, которая во многом будет зависеть от того, как будет
вести себя спрос в Центральной части. Это, прежде всего, Центральная часть, как будет
выстроена модель рынка, которая будет делать эти станции либо экономически осмысленными, либо, если ничего не будет происходить, не будет делать эти станции экономически осмысленными. Этим тоже отличается.
Проекты на юге России, там малые и средние ГЭС в дефицитных районах. Расширение и использование новых возобновляемых источников энергии – это ветроэнергетика,
геотермальная энергетика, приливная энергетика, которые сейчас находится на стадии, с
одной стороны, подготовки, продвижения, обсуждения подзаконных актов, которые обеспечивали бы государственную поддержку развития возобновляемой энергетики. С другой
стороны, ГидроОГК ведет сейчас ряд научных, инженерных и пилотных проектов по всем
этим направлениям: ветер, геотерм, приливы.
Общий объем вводов на территории России, на который нас настроил совет директоров, порядка 22 ГВт - с учетом этих всех проектов, о которых я сказал.
Следующий слайд, пожалуйста. Здесь несколько слов хотелось бы сказать про развитие возобновляемой энергетики и про то, в какой точке мы находимся.
В прошлом году в поправках к федеральному закону «Об электроэнергетике» были
приняты или задекларированы меры или способы государственной поддержки развития
возобновляемых источников, классифицированы возобновляемые источники в стране.
Было отфиксировано, что конкретные величины государственной поддержки в каждом
конкретном случае разрабатываются Правительством Российской Федерации. Соответственно, конструкция, по которой будет работать или развиваться возобновляемая энергетика, предполагает наличие в стране на рынке электроэнергии «зеленых сертификатов»,
4
которыми будет снабжаться электроэнергия, произведенная с возобновляемых источников.
А дальше ряд механизмов, по которым государство будет обеспечивать поддержку
развития этого направления, включая рыночную надбавку, величина которой будет определяться. Сейчас или в этом году приоритетом является разработка концепции или целевых уровней развития возобновляемой энергетики в стране. Минпромэнерго начинает эту
работу. Принятие необходимых подзаконных актов, которые на основании политики государства в области возобновляемой энергетики устанавливали бы конкретные величины и
способы государственной поддержки.
Там есть механизм, я подробно не буду останавливаться. Суть такая, что эти объекты небольшие. Вопросы отношения региональных энергетических органов в части их
подключения к энергосистеме, к сетям, в регулировании надбавок региональных и федеральных органов регулирования находятся в стадии становления. В этом году как оно
распределится – так оно и будет существовать.
Если подводить краткие итоги на этом семинаре, я бы сказал следующее. Для ГидроОГК при реализации наших стратегических приоритетов и основных направлений стратегии принципиально важным будет формирование или участие в формировании региональных стратегий, которые будут начаты в этом году и будут разработаны по всем регионам. Соответственно, от того, какой будет энергетическая составляющая, во многом будет зависеть, по каким схемам ГидроОГК будет реализовывать свои проекты.
И вторая часть, которая касается регулирования, – это область регулирования,
включения в энергосистему станций, которые работают с использованием возобновляемых источников: установление надбавок и связанные с этим вещи.
На этом я бы закончил и перешел к вопросам.
5
Вопросы
Вопрос. Поскольку Вы упомянули, что для вашей работы (для работы вашей компании, я имею в виду) серьезное значение имеют стратегии, вырабатываемые субъектами Федерации или какими-то более крупными территориальными образованиями, то хотелось бы уточнить ваше понятие о гидропотенциале территорий. Вот есть ли у вас
какое-то особое понятие, с помощью которого Вы оцениваете, действительно каким ресурсом располагает территория?
Мирошниченко. Говоря про гидропотенциалы территорий, есть очень большое
наследие советских проектных институтов, которые еще чуть после середины прошлого
века оценили гидропотенциал России по рекам в разрезе бассейнов рек (не просто, а в
разрезе бассейнов).
Соответственно, мы сейчас чем занимаемся? У нас есть вот эта информация, есть
эта карта, мы ее актуализировали в прошлом году. «Ленгидропроект» делал актуализацию
этой карты, перспективных створов, всех гидрологических вещей и то, что мы называем
гидропотенциалом. В этом году запущен ряд работ по разработке «схем использования
рек». То есть это еще более актуальная картинка, которая появится в ближайшее время.
Конечно, существует и постоянно актуализируется. У нас в компании это называется «проект – инкубатор створов». Потому что мы реально понимаем, что критически
важным является поддержание этого объема потенциально возможных створов для того,
чтобы из них потом выбирать, какие лучше конструировать и уже делать инвестиционный проект.
Я ответил на вопрос.
Вопрос. Вы ответили в одной части, а именно, сказали, что для компании это
очень важное представление, и даже целая база данных, я так понимаю, у вас существует и актуализируется. Но была вторая часть моего вопроса: а что вы вкладываете в
это понятие – «гидропотенциал территорий»? Вы имеете в виду какой тип использования территорий?
Мирошниченко. Работа, если Вы говорите про комплексное освоение водных ресурсов, не только для целей гидроэнергетики, а вообще, она инициирована в Росводресурсы. И мы, когда разрабатываем схемы использования рек, стремимся совместно с МПРом
и с ФАВРом (или с Росводресурсы – как правильно) смотреть не только энергетические
вещи, а в комплексе, потому что в дальнейшем это будет накладывать серьезные ограничения.
Говоря про региональные или отраслевые стратегии, есть стратегия ФАВРа, стратегия Росводресурсы, нам очень важно с ней одинаково интегрироваться. Это если говорить про разработочную часть.
Если говорить про принятие инвестиционных решений внутри компании, то это все
достаточно тривиально. Есть большой объем створов, каждый находится на разном
уровне проектной проработки. Есть примерное понимание капиталовложений, есть совершенно гигантская работа по структурированию базы данных по потребителям, которые
могут это покупать. Соответственно, как тут до этого говорили, есть ранжир, есть понимание ресурсов компании, и есть выбор тех объектов, которые принципиально или потенциально могут быть интересны: а) инвестиционно; б) ввиду того, что эти проекты не самостоятельные, а проекты, которые вписаны в инфраструктуру, в местные стратегии и все
остальное, потенциально могут быть такими точками инфраструктурного роста территорий. И дальше эти проекты уже попадают в проект инвестиционной программы, и по ним
начинается соответствующая работа. Так мы участвовали в создании генеральной схемы.
По поводу ветра, солнца (отвечаю на следующий вопрос) то же самое. Это вообще
новая отрасль, для России эти изыскания относительно новые, они существуют буквально
недавно. Вот на днях мы получили свежую работу по оценке потенциала возобновляемой
6
энергетики в России, кроме гидропотенциала: ветер, энергия приливов, энергия земли,
солнечная энергия (солнечная энергия наименее изучена). Такие вещи появляются, мы
понимаем потенциал ветра, геотерма, понимаем районы, где это можно строить принципиально.
Безусловно, есть в той или иной степени детализации. Потом, если интересно,
можно пообщаться и посмотреть конкретные вещи.
Вопрос. Как известно, гидроэнергетика имеет много плюсов, но, однако, есть
примеры и отрицательных проектов, когда на построенных гидроэлектростанциях использование мощности составляет четверть, а то и меньше, то есть эти проекты оказались неудачными. Что делается в вашей компании для предотвращения вот таких явлений в будущем?
Мирошниченко. Если говорить в общих словах, то для предотвращения таких явлений в будущем, во-первых, делается детальное и качественное проектирование объектов. Второе – выбор тех проектов, которые отвечают нормальным, экономически обоснованным уровням использования установленной мощности. И сбалансированная, адекватная инвестиционная политика компании, которая не приводит в долгосрочной перспективе к тому, что в какой-то момент у компании кончатся деньги, и она бросит большое количество строек.
Когда проектируется гидрообъект, ввиду того, что это очень сложный комплекс,
там происходит совершенно гигантское количество обсуждений, в том числе научных.
Как правило, выбираются 2–3 варианта створа, они всесторонне изучаются, в том числе с
точки зрения рисков, водности и всего остального, из них выбирается наиболее эффективный. Я не могу сказать, что пока есть факты того, что ГидроОГК не обеспечил проект водой.
Вопрос. Вопрос по гидроаккумулирующим станциям, конкретный. Вы не могли бы
назвать перспективные площадки в центре России, которые рассматривались вашей организацией для строительства подобных станций? Если можете, конечно, назвать.
Мирошниченко. Мы начали строительство Загорской ГАЭС-2, это там же, где Загорская ГАЭС-1. Из наиболее близких проектов мы рассматриваем Ленинградскую ГАЭС,
в Ленинградской области. Курская, Лабинская, Владимирская. То есть это перечень, который принципиально рассматривается. Дальше все зависит, прежде всего, от того, какой
будет на них спрос и т.д. В настоящее время идут широкие и продолжительные дискуссии
по поводу моделей функционирования ГАЭС в новом рынке. От этого очень много будет
зависеть: какие будут проекты, насколько они будут эффективны, экономически и технически осмыслены. Вот набор площадок, которые мы принципиально рассматриваем.
Вопрос. То есть основная задача сейчас, я так понимаю, – проработка ТЭО по
каждой площадке?
Мирошниченко. Я бы даже сказал, что не ТЭО… По Загорской ГАЭС все понятно. Мы сейчас делаем такую вещь как «Программа развития ГАЭС в России», там многие
вопросы, в том числе технические, вопросы прогнозирования, встраивания их в энергосистему, будут освещаться. Можно сказать, что такое большое не ТЭО, а обоснование инвестиций. Но принципиальным и ключевым вопросом, который там не решится, на этапе
обоснования инвестиций. Потому что люди, которые его делают, не работают с рынком,
не находятся в позиции конструирования его. Будет зависеть от того, как эти проекты будут туда встроены.
Вопрос. Существует такое мнение, что внедрение альтернативных источников
тормозится сейчас высокой стоимостью оборудования и длительным сроком окупаемости. То есть цена электрической энергии у нас намного ниже мировой, и поэтому такое
7
торможение есть. Действительно ли это так? Или, может быть, есть какие-то другие
причины?
Мирошниченко. Это, как и во всем мире. Везде, где государство приняло решение
развивать возобновляемую энергетику, есть понимание того, что электростанции, которые
используют эти технологии, в сегодняшних условиях экономически не эффективны. Но
ввиду понимания трендов цен и запасов углеводородов, ввиду экологических ограничений. Во многом эти экологические ограничения уже в мире стоят реальных денег, в Европе, прежде всего. С учетом этого многие европейские страны понимают, что сегодня и на
протяжении 15 лет это будет неэффективно, потом это станет эффективным. Есть определенная точка того, когда они начинают быть самостоятельно эффективными – технологии
удешевляются и все остальное. Соответственно, приняты программы государственной
поддержки, когда генераторам возобновляемых источников государством доплачивается
какая-то величина, собираемая с рынка ли, или еще каким-то другим способом.
Вопрос. В перестроечное время довольно много критиковалось изъятие земель в
момент строительства гидросооружений, в этом смысле вы не прямые наследники
большого министерства, занимающегося мелиорацией, и т. д. Вот как вы сейчас планируете как-то решать этот вопрос про специфическое изъятие земель, их дальнейшее использование и т. д.?
И вот этот вопрос про цену земли, когда вы ее используете в энергетических целях. Это если вы создаете водный объект там, где его раньше не было.
Мирошниченко. Не знаю, отвечу ли я на этот вопрос сейчас…
Вопрос. Просто обратите внимание, пока Вы нам рассказываете только про
створы в проектировании, а, в общем-то, по отношению к вашим сооружениям, которые
управляют территориальными промышленными комплексами, территориями. Вопрос,
сколько вы изымаете земли, и какова эффективность эксплуатации этих изъятых земель, в общем, один из принципиальных.
Мирошниченко. Это делается буквально следующим образом. Есть стадии проектирования. Есть стадия проектирования – некий уровень инвестиционной идеи. Есть стадия, когда мы после принятия решения о том, что этот проект может быть потенциально
интересен, и принципиального одобрения субъектом Федерации, встраивания в стратегию
региона, всего остального начинаем работать: делается декларация, делается землеотвод.
Это решается, конечно же, с местными властями, как Вы говорите. Безусловно, они принимают во внимание все факторы оптимальности или неоптимальности этого объекта.
Мне кажется, вот эта система вскоре должна быть долгосрочной. Потому что когда
ты строишь гидроэнергетический объект, который на сто лет, ты должен понимать стратегию развития региона, ты должен понимать, что гидроэнергетический объект либо здесь
нужен, эффективен, либо не нужен, и уже на основании этого принимать конкретные решения по поводу земли. А не так, чтобы «вот, давайте, сядем и посмотрим, что там с землей вообще и как…»
То есть тренд, который сейчас идет, по поводу вот этих региональных стратегий,
отраслевых стратегий и их перекрещивания, ключевой. Именно на этом этапе вопросы
будут решаться, с этими горизонтами, а не текущий год, полгода, какими-то ситуативными.
Вопрос. Я правильно понял, что сегодня стратегия ГидроОГК прежде всего связана с той промышленной политикой, которая, например, была весьма актуальна в середине прошлого века? А именно, такой тренд индустриализации, связанный с введением в
строй крупных промышленных объектов. И в этом смысле то, что связано с обеспечением новых инновационных методов производства, с обеспечением крупных, появляющихся
сейчас на территории России, таких городских агломераций. Центр, Северо-Запад, Юг,
8
Центральная часть России – это не то, что может быть обеспечено объектами ГидроОГК. Соответственно, связь регионального развития, региональных стратегий с ГидроОГК – это очень проблемный вопрос.
Как вы видите РЭКи в связке с вами?
Мирошниченко. Отвечаю на первую часть вопроса, про то, что ГидроОГК не видит себя вкладывающим в инновационное развитие, а ориентирована на такой энергосырьевой сценарий.
В ГидроОГК есть два направления. Первое - ГидроОГК нацелено на реализацию
тех проектов, где есть потребитель, и даже если этот потребитель не сверхтехнологичный
на первый взгляд. Но реально объекты, проектируемые сегодня, гидростанции (я, например, только за это говорю), они принципиально сложнее, чем те гидростанции, которые у
нас сейчас есть. Там есть новые технологии, композитные материалы, принципиальные
вопросы. Например, Эвенкийская ГЭС мощностью 12 ГВт, в которой задачи даже из области частично фундаментальной науки: как спроектировать и построить гидроагрегат, единичная мощность одного 1 ГВт. Это больше, чем на «Трех ущельях» в Китае.
Вопросы новых энергетических технологий приливной энергетики. Приливная
энергетика вообще в мире находится в зачаточном состоянии, и Россия – один из пионеров в этой области. В частности, объекты, которые мы сейчас проектируем, это импульс
науке, и присутствует вклад в инновационость.
То есть я не хочу сказать, что мы настроены исключительно на сырьевых клиентов.
В этом смысле ГидроОГК должно быть не очень важно: клиент этот энергосырьевой или
инновационный. Но мы ориентированы на тесное взаимоувязывание большого количества
участников проектов, и в этом смысле то, какими они будут. Потому что есть государство,
оно там ключевой игрок. То, какой будет государственная политика, какие проекты будут
делаться, от этого и будет зависеть, энергосырьевой это тип потребителя или инновационный потребитель.
Вот наши инициативы по поводу новой возобновляемой энергетики вместе с развитием производства этого оборудования в России – вещи, связанные с патентованием
принципиального агрегата, например, для приливной станции. Есть обсуждения, что ктото хотел бы экспортировать эту технологию. Она, с моей точки зрения, вносит существенный вклад и не только в энергосырьевой сценарий.
По поводу РЭКов, вторая часть. С моей точки зрения, по поводу части региональных комиссий, безусловно, у ГидроОГК есть объекты, на юге прежде всего, которые не
представляют собой гигантские мегапроекты, которые планируются к реализации на
Дальнем Востоке и в Сибири. С точки зрения того, как это существует сейчас - мы так и
будем работать в части регионального регулирования и всего остального. Будут разрабатываться региональные стратегии, будет там и энергетическая часть. И от того, какими
они будут, если даже они выполнены не на 100%, во многом будет зависеть, какие инвестиции будут в энергетику, какой вообще будет энергетика того или иного региона.
Я хотел бы обратить внимание именно на эту часть. Мне кажется, что региональные энергетические комиссии должны принимать очень активное участие в этой работе.
Вопрос. Скажите, пожалуйста, есть ли критерий какой-то минимальной мощности, по которому вы относите гидроэлектростанцию к малым ГЭС? В частности, интересует ли компанию «ГидроОГК» гидростанция мощностью 10 МВт (мегаватт, не
гигаватт)?
Мирошниченко. Как говорят, спасибо за этот вопрос. Мы у себя относим к малым
гидроэлектростанциям электростанции мощностью меньше 25 МВт. У нас есть специальная программа развития малой энергетики. Создан дочерний фонд ГидроОГК, который
называется «Новая энергия», там еще два учредителя – структуры РАО «ЕЭС», перед которыми стоит задача развить малую энергетику в России настолько, насколько это возможно. Но не просто развить, а обеспечить финансирование этих проектов, большого,
9
огромного количества проектов, прежде всего на территории юга, за счет частных инвестиций.
ГидроОГК не хочет стопроцентно инвестировать эти проекты. Наша стратегия в
области малой энергетики – это 25% финансирования за счет ГидроОГК и 75% за счет
частных инвестиций. Перед фондом ставится задача – максимально обеспечить привлечение этих инвестиций в проекты, и второе – создать такие условия, когда эти проекты постоянно возобновляются, заказ на них постоянно формируется. Мы сейчас рассматриваем
программу развития малых ГЭС, которые у нас есть. Если интересно, можно познакомиться на сайте фонда «Новая энергия», там есть информация о большом количестве проектов. Это одна из стратегических тем, которой мы занимаемся, безусловно, но именно с
точки зрения такого девелопера этой деятельности. Не ключевого инвестора, а девелопера
тех, кто эту деятельность в России развивает.
Вопрос. У меня вопрос в продолжение про роль региональных властей и РЭКи в
движении ГидроОГК. Во-первых, скажите, как вы сейчас обходитесь с РЭКами?
Мое мнение, что ваши инвест-проекты сейчас вообще никак не обращают внимания на РЭКи, по Нижне-Бурейской ГЭС или по Нижне-Зейской, или даже пока совсем эскизные рассуждения про Туруханскую (она же Эвенкийская) ГЭС. В какой мере это учитывает стратегия регионов – не понятно, более того, скорее всего вообще никак не учитывает.
Вопрос: как вы сейчас обходитесь с региональной властью в условиях, когда не все
из региональных властей тех или иных регионов имеют свою стратегию? Это один вопрос. А второй вопрос: а как нужно?
Мирошниченко. Вопрос понятен, из двух частей будет ответ. Первое я скажу по
поводу новых проектов. Ольга Могилевич отвечает за ценообразование в нашей компании, она вам расскажет про то, как мы сейчас работаем с РЭКами, уже конкретику по действующим вещам.
Что касается того, что Вы назвали – Нижне-Бурейская, Нижне-Зейская, Эвенкийская, тут ведь вопрос двусторонний. Первое.
Но тут вопрос в том, насколько региональный орган регулирования встроен в систему принятия стратегических решений на области региона. Ибо реально все договоренности по поводу проектов, региональных стратегий и кластеров или территориальных
кластеров, они идут при активном участии администраций и местных органов. Насколько
встроен конкретный орган на территории, зависит от позиции губернатора, властей по поводу этого органа, и насколько важным и ключевым он видит этот орган в своей системе
принятия решений. И это вопрос не ГидроОГК.
А второе – это насколько активна позиция самого этого органа по отношению к
этой деятельности, потому что деятельность ведется как на федеральном уровне, так и
еще больше она ведется не на федеральном уровне. И то, насколько РЭКи (говорим сейчас
про РЭКи) будут проявлять свою активную позицию при разработке стратегии, при обсуждении конкретных проектов, ровно настолько, и будет учитываться их позиционирование, и что они делают.
Если говорить про вторую часть, Ольга про конкретику сейчас расскажет более подробно, наверное.
Вопрос. А можно тогда все-таки теперь про должное? Смотрите, я так понял,
вы кластер понимаете как связку «производитель – потребитель – государство». Я из
доклада так понял. И в государстве есть важная функция федерального уровня, который
гарантирует некоторую финансовую схему и ее эффективность. А какова должна быть
роль региональных властей в становлении кластеров?
Мирошниченко. Во-первых, роль в области стратегирования, роль федерального
центра. Минрегионразвития становится сейчас сильным министерством. Роль Министер10
ства регионального развития – координация региональных стратегий. Координация и понимание того, с помощью каких инструментов (и они у них сейчас все есть, по крайней
мере, важнейшие) поддерживать эти вещи, и их взаимоувязку между регионами.
Но ключевой фигурой, которая это все у себя разрабатывает, являются на самом
деле регионалы. Смоей точки зрения, это должна быть ключевая фигура. Потому что интерес региональной власти в том, чтобы этот регион развивался, чтобы туда шли инвестиции, чтобы у них появлялись рабочие места, чтобы экономика росла, валовой региональный продукт рос. И в этом смысле ключевой фигурой в перспективе и в этой работе по
разработке региональных стратегий будут как раз регионалы. И в этом смысле активное
участие будет во многом определять успешность или позиционирование, и региональных
энергетических комиссий в том числе.
Вопрос. Если, например, региональные власти выскажутся против Туруханской
ГЭС, означает ли это, что вы ее не будете строить? Вот если они займут позицию:
«нам это не нужно, слишком большой гидрообъект, есть энное количество рисков, разрушает культурный образ жизни малых народов» и так далее по списку, вы свернете работу по Туруханской ГЭС или нет? Это проверочный вопрос по поводу лозунга, что региональные власти – ключевая фигура в проектировании кластеров.
Мирошниченко. Я хочу сказать, что Туруханская ГЭС (или Эвенкийская ГЭС, как
мы ее сейчас называем) – это проект не типа кластерного или территориальнопромышленного комплекса, все-таки это страновой проект. Страновой проект, в котором
предполагается, что выдача будет не ближайшему потребителю, который существует рядом, как, например, по Южной Якутии. По схемам Южной Якутии, Забайкалья, всех
остальных я скажу, что там ключевая фигура – местная власть. По Эвенкийской ГЭС, ввиду того, что это проект настолько долгосрочный, и как он будет куда встроен – это пока
еще обсуждается. Если экологическая обстановка, или еще что-то будет говорить о том,
что этот проект просто неадекватен по каким-то вещам, никогда не будет принято решение о его развороте. Конечно, нет.
Я говорю о том, что какие-то другие проекты, например, Южная Якутия – губернатор сильно заинтересован в том, чтобы этот проект был реализован. Там рядом вырастает
огромное количество промышленных предприятий, решается огромное количество социальных вопросов, и там надо участвовать.
ГидроОГК что надо? ГидроОГК надо, чтобы было понимание, что гидроэнергетический объект вот здесь нужен, что гидроэнергетический объект – это не только энергетика, это еще водная инфраструктура. Чтобы региональные власти поддерживали проекты, и
эти проекты зажили, чтобы там появились заинтересованные участники и появились инструменты, прежде всего мы говорим про инфраструктурное финансирование, чтобы появились со стороны регионов заявки на финансирование именно этих объектов. Вот про
что речь.
Вопрос. Из какой ценовой картинки по прогнозу, обсуждая и принимая те стратегические решения, которые нынче существуют, вы исходите? В динамике по годам можно. То есть в любом формате: в среднем по стране, европейская оценка, Сибири. Какая
ценовая картинка принимается вами в качестве базовой по росту цен на электроэнергию
либо оптового рынка, либо розничного, когда обсуждаете и принимаете соответствующие решения по стратегии на ближайшие 5–7 лет?
Мирошниченко. С одной стороны, есть прогнозы цен, которые всем известны, –
прогноз Кожуховского, он уже нарицательным стал, РАО «ЕЭС». Это один прогноз, который дает какую-то верхнюю планку того понимания, что может быть.
Мы в своих расчетах используем, с одной стороны, прогнозы. В последнее время
сейчас ориентируемся на общее прогнозирование – это такая большая тема, потому что
реально достоверных и понятных прогнозов различных секторов рынка просто сейчас нет,
11
и огромное количество умов бьется над тем, чтобы сделать модель прогнозирования, и
она, наверное, в этом году возникнет. Исходя из темпов роста цен, о которых здесь шла
речь, мы ориентируемся и смотрим для себя варианты МЭРТа, исходя из ценовых ориентиров, смотрим варианты из этих трех сценариев. Это первое. Но больше всего, конечно,
пользуемся результатами наших переговоров с конкретными крупными потребителями.
Потому что у нас есть база, которая содержит те ценовые оценки (минус-плюс) ключевых
потребителей, с которыми мы либо вступаем в эту корпорацию развития, понимание их
цен, и там по каждому совершенно специальная цена, либо то, что мы предлагаем.
Но если из глобальных расчетов, честно сказать, мы сейчас пользуемся внешними
прогнозами. У нас собственного детального прогноза нет. Я думаю, он появится в середине или к концу года. Ориентируемся на МЭРТ.
Вопрос. Я тогда не очень понимаю, о чем мы говорим. Потому что точно немаловажный фактор – сколько все-таки стоит та продукция, которую вы собираетесь продавать после того, как этот объект будет введен, через 5–7 лет. МЭРТовские прогнозы
– 2010 год, 2011 год мы все будем обсуждать буквально в феврале-месяце. В общем, это
не дает никаких перспектив с точки зрения динамики. Более того, какие-то вещи там
точно не появятся.
Вот уже с Усть-Среднеканом ответ на вопрос: где региональные органы регулируют? Никто никогда публично не скажет, что после завершения строительства УстьСреднекана (что понимают реально все), в отличие от тех двух рублей за электроэнергию, которые сейчас есть в Магаданской области, будет 7,50. То есть нынче гидрогенерация – примерно 27 копеек, примерно 1,70–1,80 (я беру прошлый год, не помню индекс по
этому году). В общем, вполне нормальная стоимость сетей по региону, избыток мощностей, бойлерные на электричестве – все более-менее понятно. При этом региональная
власть точно все посчитала и понимает, что после завершения строительства будет
7,50.
Все-таки у меня вопрос такой. Вы когда стратегируете, то есть когда вы принимаете для себя стратегические решения по развитию тех или иных проектов или объектов, вы все равно в основу кладете какой-то долгосрочный прогноз, неважно, ваш он,
Кожуховского, МЭРТовский или будущих потребителей, у меня, собственно, в этом вопрос и был. Если в среднем оценить по той динамике, то из каких цифр вы на ближайшие
годы выходите? Потому что то, что я понимаю, и то, что говорят ваши коллеги из РАО
«ЕЭС», в качестве ключевой задачи – максимально быстро к 2011 году прийти к стоимости оптового рынка не менее 5,5 евроцентов за киловатт-час. Это соответствует примерно европейской цене нынче на немецкой бирже, в базовом режиме, и где-то 75–80 евро за мегаватт-час (7,5–8 евроцентов за киловатт-час) – то, что в пике. Мы отличаемся
пока, у нас пока на 2008 год 2 евроцента, если говорить об оптовом рынке. Практически
точно 2 – 74 копейки примерно в среднем цена.
Примерно понятна картинка, как себя ведет рынок на сутки вперед, что с ним
будет происходить, и как отличается ставка за электроэнергию. То есть все тренды, в
принципе, понятны. По большому счету, все отличия нас и Европы тоже понятны – разница в цене на газ, уже несущественна зарплата. По ряду других позиций есть отличия,
но не очень большие.
Все-таки какая ценовая картинка является для вас приемлемой (пусть ее кто-то
другой посчитал)? Из чего вы исходите?
Мирошниченко. Если говорить про цены, из которых мы исходим по оптовому
рынку, мы считаем, что сегодняшняя цена будет изменяться до 2011 года, до момента либерализации рынка электроэнергии и газа в соответствии с темпами роста цен на газ, ориентировочно дальше на уровень инфляции цена оптового рынка.
Если говорить про рынок мощности, про действующие объекты и про текущую ценовую ситуацию там, где они у нас действуют, то это так. То есть РСВ – это индекс в со12
ответствии с темпом роста цен на газ, дальше инфляция. Цена на мощность ориентировочно так же, но если говорить про новые объекты, в частности про Усть-Среднекан, там
вообще сбытовая стратегия ГидроОГК ориентирована на прямые контракты с потребителем, идет двухстороннее обсуждение цены. Я цифры по Усть-Среднекану не могу сейчас
назвать в силу того, что переговоры просто не закончены, они идут.
Соответственно, в случае, если по ряду проектов цена, которая обеспечивает окупаемость проекта и эффективность проекта (с учетом участия государства в софинансировании инфраструктуры, не просто так), не будет обеспечивать коммерческую эффективность проекта, проекта просто не будет. То есть это прямые отношения, прямые договора
с потребителями. Вот это ключевая политика ГидроОГК.
В свою очередь мы понимаем, что потребитель, конечно же, не будет платить
больше, чем складывается на рынке. Чтобы примерно понимать, что там может быть глобально, мы используем внешние прогнозы, ориентировочно, МЭРТа, Кожуховского. Но в
каждом конкретном случае разговариваем с конкретным потребителем штучно, лицо в
лицо, что называется.
Опять-таки, я хочу еще добавить, что ключевым и важнейшим здесь, и то, какие
цены на электроэнергию будут обеспечивать для ГидроОГК эффективность и целесообразность реализации тех или иных проектов, очень во многом зависит от того, какими
способами и инструментами государство будет участвовать в софинансировании инфраструктуры этих проектов. Соответственно, инфраструктура (я крайний случай говорю),
все плотины финансируются за счет какого-то инструмента, цена окупаемости этого проекта одна. В случае, если этого не происходит, цена окупаемости этого проекта намного
выше. Встает вопрос о том, готов ли потребитель столько платить.
То есть эти все договоренности на этапе как раз таки регионального стратегирования и происходит. Заявок в ФЦП, есть ли средства или нет, заявок в инвест-фонд. И уже
потом, исходя из того, какие институты, в каких объемах они готовы участвовать, переговорные позиции по цене электроэнергии.
13