Мемуары С.М. Павленко

Павленко С.М.
ВОСПОМИНАНИЯ.
Февраль 1992г.
г. Троицк
В обработке Василенко А.Г., учителя истории МОУ «Лицей №13» г. Троицка
В 2008г. в ходе поисковой работы по истории своей семьи на урок Ян
Зверев, ученик 5 класса, принес на урок воспоминания своего деда, Павленко
С.М. Подготовить доклад на ученическую конференцию «Первые шаги в
науку» Ян не успел, в связи с переходом в другую школу, а воспоминания
остались в кабинете истории. Предлагаем Вашему вниманию ту часть
мемуаров, которая касается предвоенных, военных и первых послевоенных
событий, участником которых стал Павленко Степан Макарович.
«Родился я в большой крестьянской семье на Украине в с.Пустотино,
Лосиновского района Черниговской области 29 августа 1921 года.
МОИ РОДИТЕЛИ:
Отец, Павленко Макар Федотович, родился в этом же селе Пустотино в
семье, где было 11 детей: 8 братьев и 3 сестры. Жили все вместе. С детских
лет он познал различный крестьянский труд.
Судьба готовила ему нелегкую жизнь: в Первую мировую войну был
призван в царскую армию, где сражался за царя и Отечество. Будучи тяжело
контуженным, попал в плен, в Австрию, где пробыл почти три года в
работниках у богатого хозяина.
Но плен есть плен, тянуло на Родину. Подготовив в дорогу сухарей и
немного сахара, он решил вместе со своим товарищем, Ханжой из Киевской
губернии, совершить побег.
Побег удался. Шли ночами, а днями скрывались в лесу, кустарниках,
посевах. Отцу помогало в пути то, что он умел ориентироваться по звездам.
Он окончил три класса церковно-приходской школы, а это уже немало по тем
временам.
В пути неоднократно нарывались на посты и заставы, но все
обходилось в их пользу (просьбы, уговоры и слезы доходили до сердец
простых солдат – их отпускали). Шли более месяца, прошли две
государственные границы и прибыли домой.
Мать, Ропан Епистимия Семеновна, родилась в с. Макиевка этого же
района, тоже в крестьянской семье, где было одних детей 17 человек,
родного отца не было, был отчим Роман.
Ясно, что при таких условиях жизнь была особо трудной, и ей
пришлось с детских лет зарабатывать себе на жизнь. И так все свои юные
годы она провела у чужих людей – наймычкой, в няньках.
После свадьбы родители начали постепенно обзаводиться хозяйством:
купили коня, инвентарь, корову, приобрели 50 соток земли, но скоро
1
началась война с Германией, плен, а затем гражданская война, потом годы
продразверстки.
Жизнь была очень сложная, трудная, но все же шла.
Родители построили на своем участке хату, сарай, комору, имели все
нужное для жизни в селе. Но так продолжалось недолго.
В стране началась коллективизация в 1929 году, в нашем селе – в 1930
году.
Это мероприятие было новое, народ на него смотрел с опаской, с
недоверием, надеялись это время как-то пережить, перетерпеть. К таким
людям относились и мои родители.
В 1931 году местные власти отнесли отца к зажиточным середнякам, и
наша семья попала под раскулачивание.
К нам в хату зашел председатель сельсовета Скрыпник со своим
активом и уполномоченная из района, начали производить опись имущества
и его конфискацию, очистив все в хате, вплоть до того, что на печке
сушилась рожь, и ее забрали, из погреба достали картофель и свеклу.
Старший брат Иван, 1915г.р., не хотел отдавать зерно, но на него
здоровые дяди накинулись, заломали руки, нашли десятка полтора кур и
тоже забрали.
Отец этого не видел, так как водил коня в ветлечебницу в Макиевку, за
5км. Когда он вернулся и услышал обо всем – заплакал. Я впервые увидел
слезы отца. Потом отец ходил жаловаться в район, но безрезультатно.
В 1933 году мы пережили страшный голод. От смерти нас спасла
работа в совхозе Жолобском, где рабочих кормили горячей пищей три раза в
день.
В 1935 году брата Ивана призвали в армию, где он служил до 1941
года. Потом его списали из армии по состоянию здоровья. Ивану пришлось
участвовать в войне с Финляндией, освобождении Западной Украины и
Северной Буковины. Со слов Ивана, это все было далеко не так, как
показывали в кино: встреча наших воинов цветами. Да, встречали, но не
цветами, а с оружием в руках.
Брат Митя, 1919г.р., в 1939 году окончил Майновский зооветтехникум
и сразу же был призван в армию. Служил он в г. Осовец, в Белоруссии, с
войны не вернулся – пропал без вести.
Сестра Ориша, 1912г.р., всю жизнь проработала, почти бесплатно, в
колхозе.
Младшая сестра Галя в 1941 году была угнана в рабство в Германию.
Дважды сбегала во время конвоя на станцию Нежин, а в третий раз
предупредили, что за побег будет уничтожена вся семья. Таков был приказ
немецкого коменданта. Пришлось повиноваться.
Попав в Германию, она была продана, да, да, именно продана как
животное в семью одного военного и работала в качестве няньки. Так она
прожила на чужбине около трех лет.
Когда Советская Армия вошла в Германию, в городах начались
бомбежки. Во время эвакуации хозяева Гали попали под очередную
2
бомбежку. Воспользовавшись паникой, Галя спряталась в ближайшем доме,
в полуразрушенном подвале. Тут она оказалась в ловушке, так как
кирпичами завалило выход.
Когда прекратилась бомбежка, установилась относительная тишина,
через подвальное окошко она увидела бегущих советских солдат (определила
по сапогам). Солдаты освободили Галю, но передали ее в Особый отдел, для
проверки. После проверки Гале предложили службу в армии. До окончания
войны она служила писарем в штабе полка.
После войны Галя жила в Киеве, работала крановщицей, умерла в 1989
году.
Теперь о моей судьбе. Я после окончания 7 классов пытался поступить
также в Майновский зооветтехникум. Но набор уже был закончен, и нам
дали направление в Петровский зооветтехникум под Одессой.
В техникум я поехал с односельчанами Стадник Колей и Писковец
Петей. Начали заниматься, все шло нормально, но прожить без материальной
поддержки родителей, а они были колхозники, было непросто.
Проучившись год в техникуме, первым его бросил Писковец Петя –
пошел добровольцем в армию, образовав экипаж танка братьев Писковец
(Николай, Иван, Петр). Был даже их снимок в центральной газете. Этого
добились его старшие братья через обращение к наркому обороны
К.Е. Ворошилову.
У меня тоже загорелось желание уйти добровольно в армию. В те годы
служба в армии была престижной и почетной.
В газете появилось объявление, где приглашали молодежь в школу
пилотов в городе Волжске. Срок обучения всего два года. Но, чтобы попасть
туда, нужно пройти тщательную медкомиссию.
В Одессе я прошел комиссию: годен в военно-воздушные силы.
Я связался с администрацией школы и стал ждать вызова на занятия. В
школу я дал адрес техникума, но до начала каникул вызов не пришел.
Предупредил секретаря о том, что если придет вызов на мое имя, чтобы он
отправил его на мой домашний адрес. Все каникулы встречал почтальона с
вопросом: «Нет ли мне письма?» Осенью обнаружил, что секретарь
техникума Горовой не выполнил свое обещание – мой вызов лежал у него на
столе под стеклом, а времени прошло уже более месяца.
Таким образом, я не смог попасть в школу пилотов.
Тогда я принял такое решение: бросить техникум, уехать домой и через
военкомат добровольцем уйти в армию. Моя мечта осуществилась: 28
октября 1940 года я был призван на службу в армию.
О призыве мы узнали 27 октября в 11 часов вечера, а уже 28 октября в
10 часов утра я должен был быть в Лосиновском райвоенкомате для отправки
в армию.
Мать тут же затопила печь, начали готовить закуски, а водка была к
этому случаю запасена заранее. Я пошел с приглашением на проводы к
родственникам, соседям, знакомым.
С полуночи начали проводы, и продолжались они почти до утра.
3
Утром к 9 часам подошла подвода за мной. Со мной в тот же день был
призван мой товарищ Хряпа Николай. Провожать нас по обычаю вышло
почти все село, с напутственной речью выступил председатель сельского
совета Приходько.
Вечером нас уже грузили в товарные вагоныпо 50 человек в каждый
вагон на станции Прилуки. Вагоны были оборудованы двухъярусными
нарами. В таком положении мы и поехали.
Доехали до г. Свердловска, нас сводили в баню и дальше в путь. Куда
едем, никто не знал. Знали только одно – едем на восток. Так, не выходя из
вагонов, мы ехали ровно месяц. Конечная остановка – Баян-Тюмень в
Монголии. Погода уже была зимняя: снег и холод.
На станцию подошли крытые грузовики, на них мы добрались до
города Улан-Цырик. Там нас распределили по частям. Я и мой товарищ
Хряпа попали в одну часть – в танковую бригаду под командование
Г.К. Жукова в городе Улан-Баторе.
Месяц проходили карантин, потом приняли присягу. Началась
настоящая воинская служба: наряды на кухню, дневальным, а потом и на
пост часовым.
За короткое время мы привыкли к службе, изучили знаки различия,
звания, уставы, научились обращаться к начальству.
В то время погонов еще не было, были петлицы, головные уборы –
«буденовки». Погоны и шапки-ушанки ввели в марте 1943 года. Правда,
обувью обеспечили плохой – ботинками с обмотками.
Питание было хорошее, но нам на первых порах не хватало, а потом
втянулись и не съедали положенной нормы.
Привычный ход службы был прерван 22 июня 1941 года. Наши войска
вступили в сражения с фашистами. Каждый день мы ждали отправки на
фронт, но наша часть оставалась в Монголии. В Китае находилась японская
армия, и оставлять границу без защиты было нельзя.
В 1944 году я был переведен в 30 отдельный мотоциклетный полк. С
группой товарищей мы стали просить командование отправить нас в
действующую армию, нам ответили: если понадобится – пошлем.
Но война с немцами требовала пополнения войск на фронте. Однажды
приехал я из командировки, зашел в казарму и не узнал ребят: все какие-то
незнакомые, молодые лица. Разобравшись, я узнал о том, что, пока я месяц
был в командировке, за это время личный состав процентов на 80 обновили.
Почти всех старослужащих отправили в действующую армию, а взамен
прислали молоденьких и неопытных.
Командование полка назначило меня, Гордеева Сашу, Завгороднего
Николая командирами взводов. Для нас, прослуживших несколько лет,
никаких трудностей не составило командовать взводом. Нам только помогли
составить учебный план на месяц, а потом все пошло как обычно.
Через несколько месяцев на смотре генерал-лейтенант Романенко
признал наши взводы лучшими в полку и объявил командирам
4
благодарность. Но, чтобы добиться этого результата, пришлось потрудиться
с молодым пополнением.
Так и проходила армейская служба. Мы стали замечать, что с запада
началась большая передислокация наших войск и различной военной
техники. Мы не подозревали, что идет подготовка к войне с Японией. Вскоре
наш полк в составе Забайкальской армии «снялся с якоря»: весь личный
состав, техника, снаряжение, медицинская служба и прочее. Все было в
походном положении – поехали.
Разгрузились в городе Благовещенске на Амуре. На баржах
переправились через Амур. На том берегу был город Сахалян. Как только
вступили на вражескую территорию, появилось напряжение и тревога,
ожидание чего-то непредвиденного.
От местных жителей мы узнали, что японцы оставили город незадолго
до нашей переправы и отступили в направлении города Аргунь.
Наша часть следовала вторым эшелоном, поэтому нам было немного
легче. Нашим полком командовал полковник Кучава и начальник штаба
подполковник Соловей.
Дошли мы до железнодорожной станции, там все было разбито,
кругом трупы и исковерканная техника.
Впереди шла разведка нашего полка. Пришло донесение: мост через
реку взорван, другого моста поблизости нет. Разведчикам приказали найти
брод. Брод нашелся в 1км. от взорванного моста. Последовал приказ: части
перейти реку вброд со всеми приданными ей подразделениями. Нужно было
как можно быстрее приблизиться к месту переправы.
Только мы начали ускоренное движение, как начался орудийный
обстрел с другого берега наших движущихся колонн. Один снаряд попал
прямо на дорогу, убило лошадей в орудийной упряжке и расчет, а также
одному конному оторвало руку и срезало под ним коня. Началось
замешательство, но был приказ: разъединиться и двигаться дальше самым
быстрым темпом. Еще прогремело несколько выстрелов, но уже без потерь.
При движении к месту переправы голова как-то сама собой
поворачивалась в ту сторону, откуда велся обстрел. А это место было совсем
недалеко, на другой стороне речки, где-то метров 500-700, не более. Мы
потом узнали, что японцы строили эти укрепления 17 лет. В холмах были
устроены пулеметные и орудийные гнезда. Укрепления имели многослойное
перекрытие, был даже резиновый слой. Там жили офицерские семьи, была
электростанция, запас продовольствия, воды и прочего.
Все дороги были пристреляны. Японцы могли вести огонь ночью и без
промаха. Входы в укрепления закрыты специальными люками. Одним
словом, укрепления были неприступны. Их цель – не дать возможности
продвинуться вперед советским войскам. Наши передовые части понесли
огромные жертвы на этом участке, прошли дальше, а следующие войска
должны были закрепиться на занятых позициях.
Итак, дорога вблизи укреплений вся была на прицельном огне врага, а
по сторонам – заминирована.
5
Задача нашего полка была такова: засветло форсировать реку вброд и
продвигаться дальше, но так не получилось. Полк начал переправляться
через реку, но переправа осуществлялась медленно и не организованно.
Пешие и конные переправлялись хорошо, а как начали переправляться
повозки со снаряжением, орудийные упряжки – получилась пробка, повозки
застревали, колеса засасывало илом и песком, лошади не могли «взять» падали, их поднимали, били, но все безуспешно. Тогда была дана команда
личному составу на руках переправить повозки, пушки и другое снаряжение.
Пока мы возились, наступила ночь, стало холодно, сверху шел дождь, но
люди шли в холодную воду и выполняли приказ по переправе.
В это время были грубо нарушены все ранее данные приказы: не
скапливаться, переправляться быстро, слаженно, беззвучно, не разводить и
не курить, а когда получилась пробка, на переправе был полный беспорядок:
крик, шум, ругань, лязг металла и пр.
Несмотря на все эти беспорядки и трудности, переправа прошла без
единого ЧП: со стороны противника не был выпущен ни один снаряд в это
скопление. Как мы позднее узнали, японцы берегли боеприпасы для
ближнего боя. Они знали, что подкрепления им не будет.
Нашему полку был дан приказ: взять штурмом японские укрепления.
Мы их не обнаружили. Неискушенному человеку нельзя распознать это
укрепление. Смотришь: обыкновенные небольшие холмы, кое-где растут
толстые низкорослые растения (пуля их не берет), вот и весь пейзаж, а
внутри сидела грозная военная техника.
Вот что получилось накануне. Впереди нас шел Сковородинский полк,
которому дали приказ уничтожить это укрепление. Издали полк пехоты шел
в полный рост, по мере приближения стали пригибаться, ближе – поползли
по-пластунски, а со стороны врага нет ни одного выстрела. Когда полк
приблизился, подняли в атаку, с криками: «Ура!». В это время враг открыл
ошеломляющий огонь из всех видов оружия. Результат таков: от полка в
живых осталось 7 человек, а противник какой был, такой и остался.
Вторым эшелоном шел наш полк с аналогичной задачей. Командир
нашего полка полковник Кучава радировал начальству: «Дайте хорошую
артподготовку и массированный удар с воздуха, а я уж потом своим полком
наведу порядок». Видимо, у командующего не было возможности оказать
такую поддержку и он отменил приказ об атаке японских позиций. Так наш
полк уцелел.
Итак, когда все было переправлено на другую сторону реки, по приказу
под прикрытием темноты, бесшумно мы должны были пройти опасный
участок. Во время броска не прозвучало ни одного выстрела. Потом привал:
отдохнуть и обсушиться, подкрепиться горячим чаем. На привале сразу же
выставили посты. Нам разрешили развести небольшие костры, прикрыв
плащ-палатками, разговаривать шепотом, курить с предосторожностью.
Но для того чтобы согреть чай, нужна вода. Отправили несколько
человек с котелками на поиски воды. Вскоре принесли воды, обошлось все
нормально, но воды на всех не хватило, пришлось идти снова. Зная
6
местность и обстановку, решили, что мы в безопасном месте, но ошиблись.
Нас стали обстреливать из пулеметов и винтовок. По счастью, обошлось все
хорошо. Один солдат был легко ранен да убита лошадь орудийной упряжки.
На этом наш привал был прерван.
Начало рассветать, был сильный туман. Последовал приказ: под
прикрытием тумана вырваться из этого места, на полном галопе двигаться
как можно дальше, выходить из зоны обстрела. В начале движения все было
тихо, а потом справа начался обстрел. Погиб один командир, ранено двое,
еще одна лошадь убита. Последовала команда: «Стой, залечь в кюветы, но
без команды не стрелять». Через несколько минут стрельба утихла. Мы не
стреляли, туман был как молоко, в двух шагах ничего не видно. Потом мы
снова двинулись вперед.
Туман стал рассеиваться, выглянуло солнышко, все благоухает кругом,
птички поют. А нам на встречу стали попадаться повозки с ранеными
бойцами. Раненые все были грязные, вымазанные в глине, перебинтованные
окровавленными бинтами. На наши расспросы они отвечали: «Мы уже
отвоевались, теперь ваш черед».
От их вида и слов становилось как-то не по себе, даже страшно, но
приказ – вперед. Чем чаще попадались раненые, убитые, искореженная
техника, тем больше нарастало наше ожесточение к врагу.
Прошли еще немного, по пути пополнили запасы провизии в пустой
деревне, захватив с собой, кто быка, кто поросенка. Объявили у речки
получасовой привал. Мы быстро расправились с трофеями, тут же на костры
ведра с мясом. Не успели сварить, команда – вперед. Посуду с недоваренным
мясом на лафет и вперед. На другом привале еще немного поварили и съели.
Еще немного спустя дорога стала заторенной нашей разбитой техникой
и ранеными. Оказалось, что здесь японцы соорудили вторую, еще более
сильную линию укреплений. Вдоль дороги, справа и слева вся земля
перепахана от разрывов мин и снарядов. Пришлось штурмовать три линии
проволочных заграждений, траншеи с пулеметными и орудийными гнездами,
за ними противотанковые рвы.
Вот такие укрепления встречались на пути, были и другие бои, но в
памяти наиболее остро отложились события этих первых двух-трех дней.
Война с Японией длилась недолго, всего месяц, но потери были очень
большие. Увидев перевес на нашей стороне, японцы капитулировали.
Японцы, оборонявшие укрепрайоны, сдавались в плен, а все их оружие было
аккуратно сложено вдоль дороги. Пленных эвакуировали на Дальний Восток
и Забайкалье.
Однажды приказали помыться, побриться, пришить чистые
подворотнички. На построении наградили бойцов отличившихся в боях.
Среди
всех
мне
была
объявлена
Благодарность
Верховного
Главнокомандующего И.В. Сталина от 23 августа 1945г. за № 372.
Через какое-то время наши войска стали отводить на территорию
СССР. По пути на старое место дислокации мы на месяц задержались в
Благовещенске.
7
Началась демобилизация. В первую очередь отпускали домой солдат
старших возрастов, а я был демобилизован в июле 1946г.
Пока шла война, и мои родные места были под немцем, по совету
земляка Дмитрия Степановича Кривенко, я начал переписку с Ниной,
проживавшей в Челябинской области. По пути домой заехал к Нине в
деревню Епанишниково, познакомился с девушкой. Через две недели
отправился домой.
За время войны с.Пустотино сильно изменилось. Многие дома сгорели,
колхозный двор полностью истреблен, церковь сожжена. Много сельчан
погибло на фронте, многих жителей немцы расстреляли в селе.
Несмотря на уговоры родни, я решил уехать на Урал, где с осени 1946г.
стал работать учителем начальной школы в селе Севрюково Каракульского
районо. Женился на Нине, у нас родилось четверо детей. В школе проработал
до 1977г., в 1988г. переехали жить в г. Троицк».
8