История "Голубой крови"

История "Голубой крови"
Говоря о кислородной косметике, мы привычно рассказываем о ней, как о препаратах с
перфторуглеродами, которые были разработаны "еще советскими учеными" во время
"секретных разработок кровезаменителей". Но что стоит за этими интригующими
фразами? Попробуем разобраться...
Мыши и крысы.
История кислородной косметики началась почти полвека назад. Правда тогда никто и не
подозревал, что простой рабочий эксперимент сослужит добрую службу миллионам женщин…
Легенда гласит, что одним погожим деньком 1966 года некая лабораторная мышка взяла да и
упала в банку с перфторгулеродной эмульсией. Упала, захлебнулась, но… не погибла, а
продолжала дышать. Мышку разумеется достали, и она как ни в чем не бывало зашагала
прочь… А ученые задумались – каковы же механизмы чуда. Однако, скорее всего, все было не
совсем так - мышки просто так в банки с ПФУ не падают. Уже в начале 60-х американскому
ученому Генри Слоивитеру пришла в голову мысль о том, что перфторуглеродная эмульсия,
насыщенная кислородом, может быть дыхательной средой для живых существ. И тогда эту
идею решили проверить. В 1966 году мышку специально поместили в аквариум с эмульсией.
Впрочем, как именно грызун попал в «банку» - неважно. Главное, что ставший знаменитым
зверек позволил перерасти подозрениям в уверенность – на основе перфторуглеродов –
полностью фторированных органических соединений (ПФОС)– можно создать эмульсии,
способные заменить живым существам воздух и выполнять функции крови, разносящей по
организму кислород! А в 1968 году Роберт Гейер полностью заменил кровь подопытной крысы
перфторуголеродной эмульсией и животное осталось живо.
Свидетели Иеговы. Америка конкурирует с Японией.
Сразу после того, как портрет незадачливого грызуна
напечатали все серьезные журналы, ученые взялись за
работу. Более 40 различных фирм начали разрабатывать эту
проблематику. Специальные лаборатории были
организованы в США, Швеции, Германии, Англии, Японии
и Китае.
Первыми успеха добились японцы. В 1974 году они
выпустили препарат, получивший название, которое на
русском языке звучит исключительно жизнеутверждающе –
«Флюозол – ДА». В 1979 году его разрешили для введения
людям. Говорят, первыми добровольцами, решившимися
ощутить каково это – когда в твоих жилах течет
искусственная кровь– стали 50 членов секты «Свидетели
Иеговы». Переливание донорской крови запрещено им их
религией. Испытания прошли успешно и в 1982 году
препарат поступил в широкую продажу.
Увы, как только «Флюозол ДА» перешагнул границы
Японии и попал на американский рынок, вокруг него разгорелся настоящий скандал. Причиной
стала неожиданно высокая реактогенность препарата – 35% случаев. И это при том, что японцы
заявили – всего 2-5%! А мериканцы обвинили японских разработчиков в намеренной
фальсификации данных исследований с целью утаить истинные свойства лекарства! Правда,
когда страсти поутихли, спокойный научный анализ доказал, что у людей монголоидной расы
просто совершенно иная чувствительность иммунной системы к препаратам вроде эмульсий
ПФОС. Но когда это выяснилось «Флюозол ДА» был уже запрещен, японская фирма рухнула, а
ее владелец умер.
В гонку включается СССР.
Советский Союз вступил в игру чуть позже. Работы начались в Ленинграде, в НИИ гематологии
и переливания крови (ЛНИИГПК) в начале 70-х годов. А вскоре в связи со стратегической
важностью, тема была взята под контроль головного московского учреждения – Центрального
ордена Ленина Института гематологии и переливания крови (ЦОЛИПК). Забегая вперед
скажем, что в итоге коллектив двух институтов создал препарат Перфукол, создавая который,
по словам его непосредственных разработчиков, за основу брали японский «Флюозол ДА».
Белоярцев Феликс Федорович (1941-1985 гг.).
Врач-анастезиолог. В 34 года стал доктором медицинских наук, возглавлял Лабораторию
медицинской биофизики АН СССР, где создавалась "голубая кровь".
И может быть все бы шло спокойно и гладко, но в 1979 году у московско-ленинградского
альянса появился серьезный соперник Институт биологической физики АН СССР в г. Пущино.
Случилось все с легкой руки молодого и невероятно энергичного доктора медицинских наук
Феликса Федоровича Белоярцева. Белоярцев был исключительно талантливым человеком –
врач по образованию, известный анестезиолог, уже в 34 года ставший доктором медицинских
нак, он бросил блестящую медицинскую карьеру ради научной, но преуспел и здесь.
Вернувшись из поездки по США, где он узнал про работы над созданием кровезаменителей,
Белоярцев убедил руководство Академии Наук заняться этой темой. До этого момента ПФОС в
Академии интересовались лишь с точки зрения “чистой науки”. Но когда речь пошла о
собственно кровезаменителях, дело приняло совсем другой оборот. В разгаре была холодная
война, перенасыщенные ядерным оружием, две сверхдержавы готовились к любому варианту
развития противостояния, в том числе и к самому худшему. При любой войне, в том числе и
ядерной, жизнь уцелевшего населения и военных напрямую зависит от запасов крови, а
донорской и в мирное-то время не хватает. В общем, успешные испытания ПФУ означали
миллионы спасенных жизней… и как минимум Государственную Премию. Между
минздравовскими учеными и учеными из Академии наук началась нешуточная конкуренция.
В АН, в лаборатории, возглавляемой Белоярцевым, работа двигалась семимильными шагами.
Симон Шноль в своей книге «Герои и злодеи российской науки» вспоминает, что «Белоярцев
носился в своих «Жигулях» из Москвы в Пущино и обратно инога дважды в день. Нужно было
добывать исходные компоненты для приготовления эмульсий. И говорил «Ребята, мы делаем
большое дело! Все остальное не важно». В итоге, несмотря на то, что его конкуренты начали
работу на 2 года раньше, два препарата-кровезаменителя они выпустили одновременно. Уже в
1984 году Фармкомитет Минздрава СССР выдал разрешение на проведение клинических
испытаний Перфукола и Перфторана (такое название получил «академический»
кровезаменитель). «Обошел» Белоярцев и американцев с японцами. По словам того же Симона
Шноля, и те и другие, создавая эмульсии, старались обеспечить как можно более быстрое
выведение препарата из организма и для этого делали эмульсию из крупных капель. Чем
крупнее капли эмульсии, тем легче они слипаются, образуя мицеллы, поглощаемые фагоцитами
– клеточными «чистильщиками». Все так, но при этом неизбежна закупорка мелких сосудов. И
подопытные животные в американских и японских лаборатория начали гибнуть. Белоярцев же
додумался делать эмульсию с мелкими частицами. И это стало настоящей революцией! Дело в
том, все виды функциональных расстройств в медицине в конце концов связаны с нарушением
кровообращения. Сжимаются капилляры, ухудшается кровоток, уменьшается снабжение клеток
кислородом. А в бескислородной вреде начинает преобладать гликолиз – расщепление глюкозы
до молочной кислоты. Закисляется среда – капилляры сжимаются еще больше, еще меньше
поступает кислорода и так до полного разрушения органов и тканей. А мелкие частицы
перфторэмульсии могут проникать через сжатый капилляр. Кислорода они несут меньше, чем
кровь, но даже маленькая струйка кислорода способная повернуть процесс вспять - капилляры
немного расширяются, увеличивается приток кислорода, капилляры расширяются еще больше –
кровоснабжение восстанавливается.
Победа. Но...
Казалось любимец Фортуны Феликс Белоярцев и в этот раз остался на коне! Пусть два
препарата вышли одновременно, но в 1985 году испытания Перфукола ( «минздравовского»
кровезаменителя) пришлось досрочно прервать из-за вызываемых им тяжелых реакций,
эмульсию отправили на доработку, а вот Перфторан был выдвинут на соискание
Государственной премии СССР.
Но разработчикам эта победа принесла множество неприятностей. Неожиданно начались
проверки Генпрокуратурой и КГБ. «Ответственных
товарищей» препарат привлек отнюдь не своими
уникальными свойствами. Команду Белоярцева обвиняли в
нарушении регламента, фальсификации материалов по
испытаниям Перфторана, а его самого в… краже казенного
спирта. Что было причиной того, что люди, занятые
исследованием государственной важности, вдруг стали
объектом какой-то нелепой травли? Сегодня разобраться в
этом уже очень сложно. Но наиболее правдоподобной
выглядит версия Симона Шмоля, непосредственно
наблюдавшего за развитием событий. Главную роль в
трагическом развороте этой истории он отводит тогдашнему
вице-президенту АН СССР Ю. А. Овчинникову. По этой
версии могущественный вице-президент, сделавший
головокружительную научную карьеру не только благодаря
талантам, но и во многом продвигаясь «по партийной
линии», в столь блестящих исследованиях оказался «не при
чем». Президент Академии Наук назначил руководителем
всех работ не его, а молодого Генриха Иваницкого! Было и
другое обстоятельство… Овчинников на тот момент уже
был болен лейкемией и лечился у у главного гематолога
страны, чей препарат оказался много хуже и клинических
испытаний не выдержал….По мнению Симона Шмоля врач
вполне мог воспользоваться доверительными отношениями
со своим могущественным пациентом, чтобы свести счеты
со своим молодым и более удачливым конкурентом. В
общем, разбирательство поддержало и руководство Минздрава. Возможно еще и потому, что
никто из сотрудников его учреждений, 15 лет принимавших активное участие в создании
эмульсии перфторуглеродов, не был включен в состав соискателей госпремий.
И грянул гром.
Травля Феликса Белоярцева закончилась трагически. Его постоянно допрашивали. Однажды
следователи приехали к нему на дачу, чтобы найти там запасы украденного спирта. Ничего не
нашли. А утром сторож нашел мертвого Феликса Федоровича. Спустя некоторое время на имя
заместителя Иваницкого по АХО пришло письмо «Дорогой Борис Федорович! Я не могу жить
больше в атмосфере клеветы и предательства некоторых сотрудников. Побеспокойтесь о Нине
и Аркаше. Пусть Г.Р. поможет Аркадию в жизни. Если можно, то все мои пущинские вещи и
мебель отдайте Нине» Это мое завещание. Ваш Ф.Ф.»
Смерть Белоярцева стала потрясением. Уже неоднократно упоминаемый нами Симон Шмолль
пишет « А в самом дел, почему он не выдержал? Я думаю? Ф.Ф. был не закален. Его жизнь
была слишком счастливой и удачливой. Ему были омерзительны повадки КГБ и прокуратуры.
Он ужаснулся возможности ареста и невозможности защитить свое имя».
Иваницкий Генрих Романович. Родился в 1936 году. Биофизик, один из создателей
перфторана. С 2001 года директор Института теоретической и экспериментальной
биофизики РАН и вице-президент ОАО "Перфторан".
Следом шишки посыпались на директора институт биофизики АН СССР Г.Р. Иваницкого. В
тогдашней советской прессе эта тема активно муссировалась. Газета «Советская Россия»,
журналы «Огонек» и «Коммунист», «Литературная газета» - все заметные издания того времени
участвовали в дискуссии о ПФУ. В итоге, под колесо попади и академические и
минздравовские исследования. Из ЦОЛИПКА все разработки была переданы во ВНИИ
технологий кровезаменителей и гормональных препаратов.
Птица Феникс.
Казалось бы эта удивительная история, где в единый узел сплелись кураж и зависть, наука и
политика, подошла к концу. Тем более, что конец 80-х стал одновременно и концом СССР. Но
создатели «голубой крови» возродились из пепла. В 1991 году в Пущине во многом трудами
восстановленного в своей должности Иваницкого была создана фирма «Перфторан». В 1996
году «голубая кровь» была наконец официально зарегестрирована и с 1997 года пущена в
продажу. Не забыли об эмульсиях и сотрудники ЦОЛИПКа. Пока пущинцы возрождали свой
препарат, им пришла в голову идея использовать «голубую кровь» в косметике – так появилась
фирма «Низар». И хотя в косметике используются практически те же эмульсии, что и в
кровезаменителях, о конкуренции речь уже не шла. В Пущине занимались медицинскими
препаратами, В Москве –косметическими. В 1998 году все права на выпуск косметики с ПФУ у
«Низара» выкупила компания Faberlic. На сегодняшний день Faberlic принадлежат все права на
накожное использование ПФУ (Аквафтем) на территории России и стран бывшего СНГ, начат
процесс патентования на территории США, Канады, Латинской Америки, Европы (включая
страны Балтии) и Азии.
По материалам журнала “Новости в мире косметики” сентябрь 2004 г.