Мавзолей

МАВЗОЛЕЙ (теле-, радиопьеса)
Действующие лица:
Крис Ван Лу
Лана — его девушка
Мун — его товарищ
Рэм Чон — начальник охраны мавзолея
Ли — командир катера
Сцена первая
Скалистая площадка на горной тропе. Появляются Крис и Лана в спортивных костюмах. Лана
садится на камень.
К р и с. Кажется, здесь. Смотри!
Л а н а. Красиво.
К р и с. Смотри, ущелье делает поворот, две горы сходятся, видишь? На левой, там где, круто,
площадка и на ней сосна.
Л а н а. Не вижу. Крис, это далеко.
К р и с. Далеко, но ты соберись.
Л а н а. Не вижу, нет, это невозможно.
К р и с. Лана, это возможно.
Л а н а. Как?
К р и с. Все, что видит глаз, он может разглядеть...
Л а н а. Даже иголки на сосне?
К р и с. Даже иголки. Не напрягай глаза. Сосна сама придвинется.
Это было зимой, в феврале, да, в конце февраля. Снегу нападало столько, что телеграфные столбы
торчали всего на метр. Тот сук, самый толстый, видишь, горизонтальный, почти лежал на cнегy. Но
подойти к нему мы не могли, проваливались с головой. Стояли морозы, снег был рыхлый, не
слежавшийся. Я тогда подрабатывал спасателем в каникулы. Растяжения связок, вывихи, переломы
— работы хватало, разгар лыжного сезона. Но этот парень не был лыжником. Я не знаю, зачем он
туда приехал. Мы ели за одним столом. Вечером после ужина он мне сказал: «Завтра схожу на
вершину».
Так, между прочим, — схожу в кино, схожу пописаю, схожу на вершину! Я эту тему даже обсуждать не
стал, мало ли глупостей говорится. На завтраке его не было. Он вышел затемно, чтобы успеть
вернуться. А может, чтобы не помешали. Я заявил в спас-службу, там сначала не поверили —
нормальный человек не пойдет зимой один по такому снегу.
Л а н а. А он был нормальный?
К р и с. Он был нормальный во всем, абсолютно нормальный. Но он должен был подняться на
вершину.
Л а н а. Хотел себя проверить?
К р и с. Нечего было проверять. Он не сомневался, что дойдет до вершины. И он дошел. Мы шли по
его следу — это было чудо! Он пропахал в глубоком снегу борозду от лагеря до вершины. Он обошел
вслепую все опасные участки, ни разу не сорвался. Он выбрал наилучший, можно сказать,
единственный в тех условиях путь, как будто ходил там каждый день. Он не мог этого сделать
физически — но он сделал! Мало того, он почти спустился, а спускаться зимой еще опасней, чем
подниматься. Ему не хватило полчаса — зимой темнеет быстро. Те полчаса, что он провел на
вершине.
Л а н а. Как вы узнали?
К р и с. Он оставил записку в пирамиде: «14.07 — I4.37. Спасибо!»
Л а н а. Кому?
К р и с. Просто спасибо.
Л а н а. Как он умер?
К р и с. Поскользнулся. Единственный раз и на том единственном месте, откуда, пролетев метров
сто по скалам, он смог попасть на единственное на склоне дерево, на его единственный толстый сук.
Л а н а. Кажется, я уже вижу эту сосну.
К р и с. Я потом вспоминал выражение его лица в тот вечер. Что на нем было?
Л а н а. Я знаю. Вера. Однажды в церкви я видела старуху, она смотрела на икону. Не плакала, не
молилась, просто смотрела. Это была вера.
К р и с. У него было лицо человека, который принял решение, рядом с ним трудно было дышать.
Л а н а. Это была вера.
К р и с. Я понимаю, о чем ты. Помню, мыл я окно на своем восьмом этаже. Как обычно: одной рукой
тру стекло, другой держусь за раму. Стою надежно, рама прочная, но коленки ноют от страха. И вдруг
чувствую, как будто держит меня кто-то со стороны улицы. Руку я отпустил, которой держался, и такое
чувство радости, стою на подоконнике и улыбаюсь. Один раз в жизни я был верующим.
Лана подходит к краю площадки.
.
Л а н а. Как ты говоришь, кто-то держит оттуда?
К р и с. Лана, осторожнее.
Л а н а. Почему он поскользнулся? Он же так верил? Или он усомнился, на миг перестал верить?
Ее нога подворачивается, она падает и скользит к обрыву. Крис бросается к ней, ловит ее руку,
вторая его рука цепляется за куст.
К р и с. Держись! Держись!
Сцена вторая
В передней части сцены кабинет Рэм Чона. Светящиеся экраны, пульты, на столе компьютер,
радиотелефон. Задник сцены — затемненная кирпичная стена, у которой молча стоят друг за
другом человек шесть-семь. Луч прожектора гуляет по их лицам, останавливается на одном —
это Крис. Чон смотрит на него, садится за компьютер, нажимает кнопки, смотрит на экран,
снова нажимает кнопки. Он что-то ищет. Берет телефон, набирает номер.
Ч о н. Таро, говорит Рэм Чон.
Г о л о с. Слушаю.
Ч о н. У меня тут парень стоит в очереди, где-то я его видел. Помнишь, ты показывал лет пять назад
материалы по организации студентов?
Г о л о с. «Студенты за демократию»? Помню это дело.
На сцене Крис и Мун, Крис читает.
М у н. Что происходит? Что происходит с нами всеми, во что мы превратились?
К р и с. А во что?
М у н. Крис, ты можешь без своих штучек?
К р и с. Побереги силы на завтра.
М у н. Сил у меня хватит.
К р и с. Лао опасный противник.
М у н. Лао болтун. Да, он умеет увлечь толпу, как всякий демагог, он владеет этим даром. Но его
аргументы поверхностны.
К р и с. Он считается теоретиком движения.
М у н. Он много чего прочел и у него хорошая память. Вот и все. Нет, еще бородку отпустил, как у
классиков. Крис, ты был душой движения, что с тобой, устал?
К р и с. У меня сессия.
М у н. У всех сессия. Я знаю, что ты устал. Я сам устал от разговоров. Меня уже мутит от них. Нужны
действия.
К р и с. Действия это уже другая статья.
М у н. Революция не может дать себя заболтать!
К р и с. Революция — действие противоправное.
М у н. Это ты в своих книжках прочел?
К р и с. Раньше я думал, что революции совершают из чувства справедливости. Теперь понимаю, что
из зависти. Робингуды грабят богатых. Революционные теории доказывают, что богатства нажиты
неправедно, стало быть, они оправдывают грабеж.
М у н. Робингуды всегда будут народными героями, потому что восстанавливают справедливость.
К р и с. Как юрист могу тебе заявить, правосознание народа начинается с осознания того факта, что
Робингуд был бандит.
М у н. А я как врач могу заявить, что для выздоровления организма необходимо кровопускание.
Должна пролиться кровь.
К р и с. Кровь уже пролилась. И ужe очень давно, на Голгофе.
М у н. Так! Классический случай превращения революционера в реакционера.
К р и с. Я никогда не считал себя революционером. Единственное, что я хотел уничтожить, это ложь.
М у н. Как можно уничтожить ложь, не уничтожив этой системы!
К р и с. Для вас, теоретиков, это система. Для меня это моя страна, живые люди, народ.
М у н. Народ, который стоит в очереди, чтобы поклониться истукану, это не народ, это рабы — твои
слова?
К р и с. Свободный. Раб... Ты знаешь, в чем разница?
М у н. Раньше и ты знал.
К р и с. При раскопках древних Помпей нашли надписи на стенах храмов. Знаешь, о чем просили
богов рабы? Отменить рабство? Нет. Иметь самим побольше рабов. Что делает человека
свободным? Не знаю. Но знаю, что сто миллионов моих сограждан стоят всю жизнь в очереди к
мавзолею, чтобы полчаса побыть рядом с богом, которого зовут Джен Бу. Если они считают его богом,
это их стояние не есть ложь. Если для них он не бог, зачем они стоят?
М у н. Им внушили, их запугали.
К р и с. А ты их спрашивал?
М у н. Крис, ты меня разыгрываешь! Этот культ самая большая ложь нашего века, самый
грандиозный блеф!
К р и с. Мун, похоже, только мы с тобой знаем об этом. Ну, еще несколько посвященных. Остальной
народ, похоже, просто бараны.
М у н. Бараны! Бараны, которым нравится, что их стригут!
Снова кабинет Чона. Он отходит от экрана, берет телефон
.
Ч о н. Таро, это я. Интересный материал. Как тебе удалось?… Этот Мун просто готовый террорист.
Г о л о с. Мун — наш человек.
Ч о н. Твой человек?
Г о л о с. Наш человек, патриот.
Ч о н. Тогда понятно, почему я не нашел сведений о нем.
Г о л о с. Ты искал на уровне «две тройки»? Он на другом уровне секретности.
Ч о н. Меня интересует второй, Крис.
Г о л о с. Его в моей картотеке нет. Странно. Его вообще нет.
Ч о н. Что значит, нет! Мы минуту назад его видели. Куда он мог деться?
Г о л о с. Только на уровень «три тройки». Но чтобы туда войти, мне нужны какие-то данные. Хотя бы
полное имя, профессия. Чон, попробуй его самого опросить.
Кирпичная стена со стоящими в темноте людьми. Луч прожектора останавливается на Крисе, он
выходит вперед.
К р и с. Крис Ван Лу. Двадцать восемь лет. Бывший юрист. Кавалер Ордена Льва.
Нарастающий грохот боя. Сцена представляет собой рубку катера, в ней двое: Крис в форме
матроса и командир катера Ли.
.
Л и (кричит в трубку рации). Восьмой, восьмой, говорит 43-й! Боекомплект израсходован, горючего
на сорок минут. Разрешите на базу? … Есть. (Крису.) Еще разок вокруг флагмана — и домой! Принеси
пить. (Крис уходит, возвращается с кружкой.) Как там внизу?
К р и с. Весело.
Гудит сирена рации.
Л и. 43-й слушает... Да... Откуда он взялся?.. Вижу, теперь вижу. Да, кажется, заходит на боевой
курс… Но у меня же ни одного снаряда!… Понял. Говорю, понял. Есть доложить задание: Лечь на
встречный курс, принять торпеду на себя. (Бросает трубку.) Сволочи! Героев из нас делают!
(Смотрит на Криса, рывком вытягивает из-под сиденья спасжилет.) Надень.
К р и с. Зачем? с
Л и. Сволочи! Надень, я сказал! (Крис надевает.) Прыгай за борт.
К р и с. Командир, я не понял.
Л и. Потом поймешь.
К р и с. Командир!
Л и. Прыгай, сукин сын! Через 2 минуты будет поздно! Плыви в сторону. Когда рванет, голову в воду
не суй, оглохнешь. Пошел!
Кабинет Чона. Он набирает номер.
Ч о н. Таро. Егo зовут Крис Ван Лу. Двадцать восемь лет. Кавалер Ордена Льва.
Г о л о с. Понял. Я позвоню.
Чон нажимает кнопки на пульте, потом берет телефон.
Ч о н. Алло. Справочная Генштаба? Говорит начальник поста 001.
Г о л о с. Ваше имя?
Ч о н. Рэм Чон.
Г о л о с. Введите свои данные в компьютер... Порядок. Слушаю вас.
Ч о н. Мне нужны данные по одному из кавалеров Ордена Льва. Его зовут Крис Ван Лу.
Г о л о с. Крис Ван Лу. Операция в заливе Бихай. Матрос сторожевого катера «Медуза», проект 048бис, водоизмещение 60 тонн, команда семь человек. Потоплен торпедой противника.
Ч о н. За что награжден?
Г о л о с. Катер «Медуза» принял на себя атаку торпеды, выпущенной по флагманскому крейсеру
«Виктория». Остальные члены команды награждены посмертно.
Ч о н. Какие-нибудь сведения есть о Крисе Ван Лу?
Г о л о с. Мы таких сведений не даем. (Короткие гудки.)
Ч о н. Не даем. Скажи лучше: «Не знаем!»
Звонит телефон.
Г о л ос. Чон, это Таро. Слушай, я проверил.
Ч о н. Ну!
Г о л ос. На уровне «три тройки» этого парня нет.
Ч о н. Что это значит? Кто-то его стер из памяти компьютера?
Г о л о с. Это невозможно.
Ч о н. Остается уровень «четыре тройки».
Г о л о с. И это невозможно.
Ч о н. Почему?
Г о л о с. Там только члены правительства.
Ч о н. Только?
Г о л о с. Ну, еще сотня имен, которых нам лучше не знать.
Ч о н. Таро, надо проверить там.
Г о л о с. Я не могу проверить просто так!
Ч о н. Служба безопасности не имеет права?
Г о л о с. Должны быть веские причины, что-то чрезвычайное.
Ч о н. Ты знаешь, сколько у нас награжденных Львом? Живых — тридцать семь! Все знают их имена.
Но оказывается, есть еще один, которого никто не знает! Тут какая-то тайна. Мы потянули за веревку,
а она уходит на самый верх.
Г о л о с. Вот на ней нас и повесят. Ладно, мне нужна пара часов.
Ч о н. Таро, он стоит четвертым. Через полтора часа он войдет туда.
Г о л о с. Постараюсь быстрее, но все равно это не меньше часа.
Чон набирает номер телефона.
Ч о н. Алло. Это архив флота?
Г о л о с. Это архив.
Ч о н. Барышня, мой код 0013.
Г о л о с. Код мавзолея Джен Бу!
Ч о н. Я начальник охраны объекта номер один, Рэм Чон.
Г о л о с. Слушаю вас.
Ч о н. Три года назад в заливе Бихай во время боя был потоплен торпедой сторожевой катер
«Медуза». Ваш компьютер показал, что вся команда погибла. Нельзя ли проверить?
Г о л о с. Минуту... Да, все погибли.
Ч о н. У меня другие сведения. Один член экипажа был спасен.
Г о л о с. Это вряд ли возможно. Температура воды была градусов 5–6. От взрыва катер разломился и
мгновенно затонул. Спасательной шлюпки на катере не имелось.
Ч о н. Почему?
Г о л о с. Лишний вес. Вместо шлюпки они брали дополнительные снаряды. Да и возвращаться легче.
Ч о н. Таков был приказ?
Г о л о с. Нет. Но так делалось на всех скоростных судах.
Ч о н. Это поощрялось?
Г о л ос. Да. Своего рода флотский шик.
Ч о н. А индивидуальные спас-средства: жилеты, пояса?
Г о л ос. Иx там не было.
Ч о н. Почему?
Г о л о с. Не полагалось.
Ч о н. Благодарю. (Кладет телефон, неподвижно сидит. Входит Крис в сопровождении охранника,
охранник выходит.) Меня зовут Рэм Чон, я начальник охраны мавзолея. Господин Ван Лу, прежде,
чем вы туда войдете, я хотел бы с вами побеседовать. Иногда мы приглашаем сюда ожидающих
своей очереди.
К р и с. Подозрительных?
Ч о н. Скорее необычных.
К р и с. Я самый обычный.
Ч о н. И самый обычный человек ведет себя необычно в необычных обстоятельствах. А
обстоятельства, согласитесь, необычные. Встреча со святыней, посетитель готовится к ней всю
жизнь, готовится к тому, чтобы полчаса провести у тела великого человека, И не просто великого, но
величайшего. И даже уже не человека, а... а, кстати, что для вас Джен Бу?
К р и с. Для меня... для меня это непросто.
Ч о н. Я понимаю, но попробуйте. И не бойтесь сказать правду. Что вы испытываете? Только честно.
К р и с. Честно? Благоговение.
Ч о н. А говорите, что вы обычный. Обычный человек испытывает совсем другое чувство.
Любопытство. Это по-человечески понятно. Хотя последние шесть часов посетитель проводит у этой
стены в молчании, чтобы войти в мавзолей внутренне готовым, без суетных чувств. Если озвучить
состояние его души, мы услышим приблизительно такую фразу: «А что мне там покажут?» Как в цирке
уродов.
К р и с. Ну, я бы не стал так сравнивать. Это все же другое. Есть любопытство низменное,
любопытство публичной казни. И есть любопытство в ожидании чуда.
Ч о н. Чуда? Чудо бы нам не помешало. А зачем вам лично нужен этот ритуал? Что может
изменяться в вашей душе после посещения святыни? Проще говоря, Крис до встречи с телом Джен Бу
и после нее это что — два разных человека?
К р и с. Это тот же человек, но исполнивший свой долг, бывший там, где был его народ. Как я
понимаю, Джен Бу это не то, что лежит там за стеной. Это то, что вокруг нас. И хорошее и плохое.
Ч о н. Вы интересный человек, господин Ван Лу. Вы не христианин?
К р и с. Не знаю.
Ч о н. Я не думаю, что эта религия подходит к нашим широтам, но в ней много любопытного.
Например, вера. Все во что-то верят. Одни верят, что Джен Бу святой, другие... другие верят только
своим глазам. Но христианская вера это что-то иное. Как вам кажется, то, что лежит там за стеной, как
вы изящно выразились, это предмет веры?
К р и с. Пожалуй.
Ч о н. Но верить можно только в то, что нельзя понять. Credo quia absurdum. Верую, потому что
абсурдно. В самом деле. Бог умер на кресте, через 3 дня воскрес. Как может Бог умереть? Абсурд!
К р и с. Умер не Бог, умер человек. Исчезла человеческая ипостась Богочеловека Иисуса Христа.
Ч о н. Богочеловек это что? (Принимает позу памятника.) Вот это?
К р и с. То, что вы изобразили, это человекобог.
Ч о н. В чем разница?
К р и с. Бог, воплотившийся в человеке это Богочеловек. Человек, которого люди сделали богом —
человекобог.
Ч о н. А что лежит за этой стеной?
К р и с. Это вопрос веры каждого.
Ч о н. Вы мне нравитесь!
К р и с. Вы мне тоже.
Ч о н. Но вера-то в народе слабеет.
К р и с. Слабеет. Но Джен Бу тут не при чем. (Рассматривает витрину.)
Ч о н. Маленький музей. То, что посетители пытались пронести в мавзолей: мины, гранаты,
взрывные устройства. Это к вопросу о вере. А есть еще анекдоты. Слышали последний?. Джен Бу
пукнул.
К р и с. Как?
Ч о н. Джен Бу пукнул.
К р и с. Это все?
Ч о н. На том месте выросла роза.
К р и с. Это анекдот или быль?
Ч о н. Нет, мне определенно нравится ваш юмор! Что привлекает вас в христианстве? Вы молодой
решительный человек, должны рваться в бой. А у христиан нет врагов.
К р и с. У христиан один враг — грех.
Ч о н. То есть Зло? Господин Ван Лу, вы встаете на скользкий путь! За что Бог изгнал Адама и Еву из
рая? «Нe ваше дело давать моральные оценки, — сказал Он, — не ваше дело знать, что есть Добро и
что Зло!»
К р и с. В раю — да, но не на Земле. Здесь я их различаю.
Ч о н. Человек совершил преступление. Как юрист вы обязаны его наказать, как христианин вы
должны его простить, ибо не ведает, что творит.
К р и с. Я пока еще больше юрист, чем христианин, но я отвечу. Есть Бог и дьявол или, если угодно,
Добро и Зло. Человек свободен выбирать. Если он выбрал Зло, он должен быть наказан.
Ч о н. Человек свободен? Свободный человек, да еще христианин, не будет стоять в этой очереди.
К р и с. Почему?
Ч о н. Я понимаю, почему стоят они. Любопытство, страх навлечь подозрения, допускаю у некоторых
благоговение и даже искреннюю веру. Но зачем здесь стоите вы?
К р и с. Я стою здесь, потому что здесь стоит мой народ.
Ч о н. Никакого народа нет! Есть личности, их единицы, и есть безличности, которых миллионы.
К р и с. Я хочу быть среди миллионов.
Ч о н. Кажется, я начинаю понимать, почему ваш Богочеловек Христос тридцать лет жил в
безвестности, как простой человек.
К р и с. Вы читали Евангелие?
Ч о н. Я его постоянно читаю, можно сказать, изучаю. Это удивительно! Человек толпы стремится
выделиться, из кожи вон лезет, чтобы стать непохожим на других. А тот, кто рожден личностью,
страдает от своего инородства, тоскует от своей непринадлежности к толпе и даже испытывает
чувство вины. Поразительно! Я не могу этого понять.
К р и с (подходит к витрине). А я не могу понять этих.
Ч о н. Да, среди террористов попадаются непростые типы.
К р и с. Они фанатики, больные люди.
Ч о н. Вы думаете?
К р и с. Разрушить святыню… какое-то извращение души.
Ч о н. Святыни разрушает равнодушие. А террористы иногда творят святыни, правда, против своей
воли. Говорите, извращение души? Вот дневник одного террориста (читает): «Я знаю, что меня
проклянут, я даже уверен в этом. Не это меня печалит. Я знаю, что завтра умру, что на одно доброе
слово обо мне раздадутся тысячи слов хулы и ярости. Не я первый ухожу под этот хор проклятий.
Побивать камнями тех, кто хочет помочь, так благодарили всех пророков. Смерти я не боюсь, не
боюсь и хулы. Но не то горько, что не услышу слова благодарности. Горько, что ни одна душа не
поймет меня. Однажды в детстве я увидел в витрине старинную гравюру «Брут, убивающий Цезаря».
Она поразила меня, поразила не кровью, капающей с кинжала, не театральными жестами сенаторов,
а выражением лиц главных персонажей. Я почувствовал, жуткая тайна связывает этих двоих. Передо
мной были не убийца и жертва, а участники иной трагедии, непонятной мне тогда. Теперь я понимаю:
убивающий, если он исполняет свой долг, тоже жертва. Трагедия Брута не в том, что он убил, а в том,
что он не мог не убить. Когда он это понял, момент, когда он принял решение, и был самым страшным
в его жизни, а не само убийство. Истинная трагедия совершается в душе героя накануне развязки, в
одиночестве и тишине последней ночи. Как ни кощунственно сравнение, по накалу страсти, по
трагичности происходящего, можно сказать, ночь на Лысой горе выше, чем вечер на Голгофе. Почему
Цезарь был обречен смерти, и почему Брут был обречен убить? Принято считать, что Цезарь был
убит за то, что посягнул на демократию, попрал республику, объявил себя богом. Все это так. Но то,
что он пал не от руки наемного убийцы, а от руки благороднейшего из граждан и, главное,
собственного сына, хотя это оспаривается, но скорее всего, правда, все это придает происшедшему
иной смысл. Очевидно, Цезарь совершил нечто такое, что могло быть отмыто только кровью. Иными
словами, его смерть стала жертвой искупающей, обрела сакральный смысл. Жертва искупления —
это всегда добровольная жертва. Сын, убивающий отца, проливает и свою кровь».
К р и с. Я думал, в наше время так уже не пишут.
Ч о н. Это написано сто пятьдесят лет назад в России.
К р и с. Что он сделал?
Ч о н. Покушался на царя. Как вам кажется, чем так провинился Цезарь, что вину пришлось смывать
кровью?
К р и с. Продал душу дьяволу.
Ч о н. Зачем?
К р и с. За власть. Его казнили?
Ч о н. Кого? (Показывает на дневник.) Этого? Да, повесили.
К р и с. Нет ничего бессмысленнее напрасной жертвы. Брут убивает Цезаря, чтобы спасти
республику, а тираны все равно приходят и еще более страшные.
Ч о н. Согласен, республику это не спасло. Но не убей Брут Цезаря, история Европы могла стать чуть
иной. Как знать, может быть, память о смерти Цезаря влияла на решения его далеких наследников и
спасла немало жизней.
К р и с. Никогда еще и нигде даже самое справедливое решение одного человека убить другого
человека ни к чему хорошему не привело. Потому что это решение подсказал дьявол.
Ч о н. Крис, вы уже трижды употребили это выражение. Вы имеете в виду нечто определенное с
рогами и хвостом?
К р и с. Не всегда. Иногда и с радиотелефоном.
Ч о н. А хотите я докажу, что ваш дьявол, это воплощение коварства и злого ума, не так уж умен и,
стало быть, не очень опасен? Как известно, после тридцати лет жизни в качестве человека Иисус
крестился, и на Него сошел Святой Дух, то есть он стал Богом.
К р и с. Не совсем.
Ч о н. Он стал Богочеловеком, членом Святой Троицы, что мне не совсем понятно, но, во всяком
случае, человеком быть перестал.
К р и с. Нет, Он остался человеком, но при этом стал Богом.
Ч о н. Допустим. После крещения (читает): «Иисус возведен был Духом в пустыню для искушения
от дьявола и, постившись сорок дней и сорок ночей, напоследок взалкал. И приступил к Нему
искуситель и сказал: если Ты Сын Божий, скажи, чтобы камни сии сделались хлебами». Дьявол
совершает, по-моему, две ошибки. Во-первых, муки голода, как известно, сильней всего в первые
десять дней, а на сороковой день человек практически голода не чувствует. Второе — не хлебом
нужно было соблазнять, а более вкусными вещами.
К р и с. Верно. Но дело в том, что это искушение не голодом. Дьявол искушает Иисуса самым
страшным соблазном, соблазном власти. Предложение превратить камень в хлеб, это предложение
совершить чудо, проявить свою власть над низшим миром, миром материи. Так же, как и второе
искушение, это предложение проявить власть над высшим горним миром ангелов. «Берет егo дьявол
в святой город и поставляет на крыле храма и говорит Ему: «Если Ты Сын Божий, бросься вниз, ибо
написано: Ангелам Своим заповедает о Тебе, и на руках понесут Тебя, да не преткнется о камень
ногою Твоею».
Ч о н. Ну и показал бы свою власть. Только что Бог назвал Его своим возлюбленным Сыном. Чего Он
испугался?
К р и с. «Не искушай Господа Бога своего» — отвечает Христос. Это урок, это Он говорит нам: Не
искушайте. Да, Он любит вас, своих детей, но не испытывайте Его, не ставьте Его в такое положение,
когда Ему придется, спасая вас, совершать чудеса, которые вы припишите себе. Бог может сжалиться
и довести тебя до вершины, но на спуске дьявол все равно столкнет тебя в пропасть, столкнет в тот
миг, когда ты возгордишься и скажешь: это сделал я, я совершил это чудо!
Ч о н. Допустим. В конце концов, обойдемся без чудес. Но как понять третье искушение? «И, возведя
Его на высокую гору, дьявол показал Ему все царства вселенной во мгновение времени, и сказал Ему
дьявол: Тебе дам власть над всеми сими царствами и славу их, ибо она предана мне и я, кому хочу,
даю ее; итак, если Ты поклонишься мне, то все будет Твое». Как это понимать?
К р и с. Как написано. Отдай душу за власть.
Ч о н. По-вашему, любая власть зло? Работа не для хорошего человека?
К р и с. Я думаю, речь не об этом. Просто это условие. Если ты принимаешь власть, будь готов
платить. Когда я вижу человека на трибуне или в черном лимузине, или на экране в ореоле славы, я
понимаю, что это плата за душу.
Ч о н. Отчего же дьявол так дорого платит?
К р и с. Душа. единственное, что нельзя у нас отнять. Понимаете, что я имею в виду?
Ч о н. Кажется. То есть по определению: душа — это то, что нельзя отнять.
К р и с. Душу мы отдаем сами.
Звонит телефон.
.
Ч о н. Слушаю… Его и там нет? Так я и думал. (Долго смотрит на Криса.) Если бы вы знали, что это
такое, бремя власти…
К р и с. И знать не хочу.
Ч о н. Когда пятьдесят лет назад Джен Бу и его сторонники пришли к власти, люди жили в подвалах.
Человека могли раздеть на улице и даже убить за кусок хлеба. А сегодня за хлебом нет очередей.
К р и с. Потому что вся страна стоит в этой очереди.
Ч о н. Как по-вашему, что унизительней: стоять в очереди к мавзолею или в очереди на биржу труда,
или в очереди за бесплатным супом?
К р и с. Эта очередь предпочтительней. Если стоять в ней добровольно.
Ч о н. А у нас все тут стоят добровольно. Разве не так?
К р и с. Особенно те, у кого бомба за пазухой. Я бы на вашем месте принял более строгие меры
безопасности.
Ч о н. Шесть степеней защиты. Пока посетитель здесь ожидает, он просвечен и прослушан насквозь.
К р и с. Прогресс не стоит на месте.
Ч о н. Не стоит. Вот, кстати, пластиковая мина, почти прозрачная для рентгена. Обнаружили в
последний момент.
К р и с. А если все-таки не обнаружите?
Ч о н. Крис, я открою вам сейчас тайну, которую знают в стране три человека. Двойники бывают не
только у живых вождей, но и у мертвых.
К р и с. Вы хотите сказать, то, что там лежит. это не Джен Бу?
Ч о н. Я не знаю, правда, не знаю. Существует три абсолютно идентичных мумии. Время от времени
их заменяют для… скажем, для реставрации.
К р и с. Зачем ты мне это говоришь!
Освещение меняется. Действительность переходит в иной план, диалог становится внутренним,
эта как бы разговор душ.
Ч о н. Я ждал тебя всю жизнь. Я знал, что ты придешь рано или поздно. Я знаю, кто ты.
К р и с. Я человек без лица, как все в этой стране, посетитель мавзолея.
Ч о н. Ты человек с лицом, и я узнал тебя. Я проследил твою жизнь.
К р и с. Моя жизнь. это цепь нелепых случайностей.
Ч о н. Когда в комнату с дождя входят мокрые люди и среди них один сухой, можно, конечно,
объяснить это стечением обстоятельств. Но скорее всего, чья-то рука держала над ним зонт.
К р и с. Никто не держал надо мной зонт!
Ч о н. Группа радикальных студентов была арестована и исчезла, а ты, вдохновитель движения,
остался в стороне.
К р и с. Мун тоже не был арестован.
Ч о н. Он наш человек. Может, и ты — наш человек? Кавалер Ордена Льва в двадцать пять лет!
К р и с. Не я один.
Ч о н. Остальные награждены посмертно, потому что на катере не полагались спасжилеты. Да, да, а
ты не знал? Но один почему-то нашелся, и чья-то рука надела его на тебя. Как долго ты объяснял это
везением, и когда ты заметил неладное? Или ты отнес это на счет Бога? О, как легко тебе было стать
верующим! Другие погибают, спасая тебя, но мы назовем это чудом! Ну, признайся, чья еще рука
помогла тебе выжить?
К р и с. Рука? Да, она отпустила руку. Я держал ее, а она сползала к пропасти. Она сама отпустила!
Ч о н. Еще бы. Таков был приказ.
К р и с. Неправда! Лана любила меня, любила!
Звенит звонок, на пульте вспыхивает лампочка.
Ч о н. Тебя все любили.
Чон уходит. Крис неподвижно стоит, затем подходит к витрине, вынимает мину и убегает.
Входит Чон, он не удивлен. Подходит к витрине, затем садится и ждет. Раздается отдаленный
взрыв. Вбегает Крис, на лице кровь, одежда изодрана.
К р и с. Сработало! И все слышали! Теперь попробуй подменить свою мумию незаметно! И попробуй
объяснить это народу!
Чон встает, медленно и торжественно выходит на балкон. Перед ним микрофон.
Ч о н. Сограждане! Величайшее несчастье едва не случилось с нами. Чья-то злодейская рука
подложила взрывное устройство в саркофаг. Но счастливая случайность, а вернее, чудо спасло нас.
Молодой человек по имени Крис Ван Лу заметил мину, успел выбросить ее из саркофага и закрыл
своим телом тело великого Джен Бу. К счастью, оба они не пострадали. И это тоже чудо. Но самое
главное чудо состоит в том, что этот молодой человек оказался Джен Бy младшим, внуком основателя
государства! Согласно завещанию, он рос как простой человек, под другим именем и сам не знал, кто
он такой. Но кровь великого предка дала себя знать. В Бихайском сражении он проявил героизм и
заслужил Орден Льва! И цена этой награды только выше оттого, что получил ее не Джен Бy младший,
а никому не известный молодой юрист Крис Ван Лу! (Подзывает Криса, тот, плохо соображая,
подходит.)
Я знаю, этого взрыва ждали враги родины изменники-сепаратисты. Но просчитались. Их мятеж, если
он будет развязан, провалится. Джен Бу жив! И рядом с ним теперь есть тот, кто сможет стать
законным наследником великого дела. И он достоин стать им!
Крис медленно приходит в себя и медленно поднимает руку. Рев восторга огромной толпы.