ÈÌÏÅÐÈß È ÏÎËÈÒÈ×ÅÑÊÎÅ ÃÎÑÓÄÀÐÑÒÂÎ: ÏÐÎÁËÅÌÛ ÈÄÅÍÒÈÔÈÊÀÖÈÈ
реклама
2011’04 ВЛАСТЬ 47 Èëüÿ ÐÎÃΠÈÌÏÅÐÈß È ÏÎËÈÒÈ×ÅÑÊÎÅ ÃÎÑÓÄÀÐÑÒÂÎ: ÏÐÎÁËÅÌÛ ÈÄÅÍÒÈÔÈÊÀÖÈÈ Â ñòàòüå ïîäíèìàåòñÿ âîïðîñ î ïðàâîìåðíîñòè ñðàâíåíèÿ èìïåðèè è ãîñóäàðñòâà, ðàññìàòðèâàþòñÿ èñòîðè÷åñêèå è òåîðåòè÷åñêèå àðãóìåíòû, ïîêàçûâàþùèå íåñâîäèìîñòü äàííûõ ïîíÿòèé. Âûñêàçûâàåòñÿ ñóæäåíèå î ñïåöèôè÷íîñòè èìïåðèè êàê ôîðìû ïîëèòè÷åñêîé è ñîöèàëüíîé îðãàíèçàöèè. The article raises the question of legitimacy of comparing the Empire and the State, considers historical and theoretical arguments showing irreducibility of these concepts. The opinion that empire is a specific form of political and social organization is expressed. Êëþ÷åâûå ñëîâà: èìïåðèÿ, íàöèîíàëüíîå ãîñóäàðñòâî, ïîëèòè÷åñêîå ãîñóäàðñòâî, èìïåðñêàÿ áþðîêðàòèÿ; empire, national state, political state, imperial bureaucracy. В РОГОВ Илья Игоревич – к.ф.н., доцент кафедры социологии Северо-Кавказской академии государственной службы, г. Ростовна-Дону what-dreams-maycome@narod.ru се государства-нации похожи друг на друга, каждая империя уникальна в своей структуре и организации. Является ли империя лишь терминологической разновидностью политического государства, либо мы имеем дело со специфической формой организации политического, – центральный вопрос, встающий рано или поздно перед всяким исследователем имперских систем. Решение этого вопроса не принадлежит только к области разума; традиции, ценности и политические предпочтения вносят немалую лепту в каждый из двух возможных ответов. Не претендуя на полноценное изложение данной мировоззренческой проблемы, очертим круг узловых проблем, касающихся верификации смыслов «империи» и «государства». Количество определений понятия «империя» столь обширно, что их анализу можно посвятить полноценную монографию. В целях экономии мысли (и пространства текста) используем самое простое из имеющихся определений: значительный территориальный объем, универсальная и притягательная идея и ощутимое воздействие на историческое развитие человечества. Если оценивать империю по времени возникновения, то это – одно из древнейших политических образований. Учитывая, что современной форме государственного устройства – национальному государству – менее пятисот лет и неизвестно, переживет ли оно коллизии постбиполярного мира, империя предстает перед нами как наиболее древний из известных нам способов организации пространства. Вырисовываются две возможности. Первая заключается в том, чтобы признать империю не просто большим государством, но государством, обладающим качественными отличиями. Вторая же состоит в признании империи устарелым (подобно полису) типом государства и в провозглашении современных глобальных игроков, региональных лидеров и мирового гегемона политическими системами, покоящимися на качественно иных основаниях. Империя – политическая государственная система, в которой ряд естественных атрибутов обычного (национального) государства сочетается со свойствами, не характерными для последнего как в административном, так и в географическом смыслах. Централизованная государственная бюрократия редко формируется в рядовых национальных государствах. В публицистике даже 48 ВЛАСТЬ укоренился термин «имперская бюрократия» 1. Если управление политического государства возможно описать в понятиях «центр – периферия», то в имперской системе данная схема часто трансформируется в формулу «метрополия – колония». Поэтому, строго говоря, терминологически неверно использовать слова «империя» и «государство» как синонимы. Следует употреблять формулировки «имперская политическая система» или «полиэтническая политическая система». Империю называют государством как в силу устоявшейся традиции, так и по причине громоздкости приведенных определений. Дискуссия о противопоставлении империи государству приобрела столь значимый смысл во многом благодаря империофобии 90-х гг. ХХ в. Тогда преследовались, в первую очередь, идеологические цели: показать, что среди всех форм государства существует атавизм – устаревшая форма устройства, которая, в общем-то, и не государство, а достойное забвения брутальное господство. Нашумевшая работа М. Хардта и А. Негри2 не только не внесла ясность, но во многом послужила умножению смыслов и ассоциативных шлейфов данной проблемы. А.Ф. Филиппов, указывая на специфику империи как социальной системы, выделял специфическую имперскую политическую форму, которая, в отличие от государственно-политической, не нуждается в международной легитимации и созерцается изнутри как «некий малый космос, встроенный в большой – совокупный порядок бытия, – но отнюдь не в систему международных отношений»3. Идентификация империи и государства может содержать серьезную терминологическую ловушку. Когда мы сталкиваемся с утверждением, что «империя – это высшее состояние государства», столь распространенное, к сожалению, в отечественной мысли, следует быть осторожным. Тот, кто таким образом формулирует свою мысль, 1 Ганжа Р.М. Царю и отечеству // портал «Отечественные записки» // http://www.stranaoz.ru/ 2 Хардт М., Негри А. Империя. – М. : Праксис, 2004. 3 Филиппов А.Ф. Смысл империи: к социологии политического пространства // Сообщество профессиональных социологов. Принципиальные публикации // http://www.sociolog.net/filippov.html 2011’04 либо поверхностно представляет предмет своего интереса, либо осознанно идентифицирует империю с автократической властью. Империологу-исследователю следует полагать империю государством, но иным, нежели современное национальное государство. Об истории понятия государства говорится в работе профессора Лондонского университета К. Скиннера «Понятие государства в четырех языках»4. Слово «государство» кажется нам совершено привычным. Но его современный смысл, как и процесс становления, есть результат лингвистической и политической инновации XIV–XV вв. К Римской империи понятие «государство» неприменимо: там было то, что римляне называли res publica. Из всех институтов современного государства в Imperium Romanum имели место только налоги и армия. Латинское слово status, наряду с такими эквивалентами из национальных языков, как estat, stato и state, становится общеупотребительным в разнообразных политических контекстах, начиная лишь с XIV в. Lo stato – термин, используемый Макиавелли, в его время еще не означал «государство» в современном понимании. В начале столетия данные термины использовались главным образом для указания на величие и высокое положение правителей, но уже в конце столетия – как показатель состояния дел королевства (республики). Как же термин status и его производные приобрели современный смысл? Скиннер, обращаясь к текстам XIII в., показывает, что всевозможные кондотьеры и прочие узурпаторы власти были озабочены удержанием собственного status principis – положения суверенного правителя, что было возможно при соблюдении двух принципиальных условий: стабильности политического режима и сохранения (а лучше – приращения) территорий области или города-государства. В результате такого подхода термины status и stato неизбежно начинают служить для обозначения территории. Далее Скиннер утверждает, что современная трактовка государства восходит к теоретикам светского абсолютизма конца XVI – XVII вв. (Т. Гоббс). Классическая 4 Скиннер К. Понятие государства в четырех языках : сб. статей / под ред. О. Хархордина. – СПб. : Европейский университет в СанктПетербурге; М. : Летний сад, 2002. 2011’04 ВЛАСТЬ республиканская теория отождествляет государство и граждан, которые не «передают», а всего лишь «делегируют» свою власть правителям. Каждое из понятий (civitas, stato и state) может быть включено в имперскую структуру, но их логический объем не идентичен империи. Существовало несколько исторических видов самих империй. Imperium – так можно называть империи Древнего мира. Sanctum Imperium – подходящее название для империй средневековья. Колониальные национальные империи – название для империй эпохи Великих географических открытий. Сверхгосударства – термин, применимый и используемый в последние 60 лет. Наблюдая длительную историческую перспективу, мы фактически имеем дело с деградацией идеи всемирной империи как унифицированного политического, правового, религиозного и цивилизационного пространства в идею предпочтения первичности суверенитета государства как сегмента политической системы. Рассматривая соотношение империи и национального государства, не стоит забывать, что за каждым теоретическим правовым и социальным понятием стоит реальная общность, не на бумаге, но на деле олицетворяющая границы и формы его воплощения. Нации XIX в. населяли метрополии стран с колониальными владениями. Были ли это «нации господ» по отношению к подчиненным народам или нет – вопрос отдельный. Современные нации европейских государств – совокупность потомков белых колонизаторов и наиболее лояльных режиму аборигенов. Колониальные империи в процессе распада «сняли сливки» с колонизированных народов, создали привлекательные условия для жизни представителям региональных социальных элит. Нация как центральный элемент этнической структуры колониальной империи несет на плечах «тяжкое бремя белого человека». Но нация постимперского пространства и времени – уже гибрид этноса метрополии и социальных элит этносов периферий. Каковы же различия между имперским государством и государством-нацией, помимо хронологической последовательности? Э.А. Паин в качестве первого кри- 49 терия рассматривает вопрос о гражданстве и подданстве и утверждает, что «государства-нации отличаются от империй тем, что основаны не на принудительном, а на добровольном объединении как отдельных граждан, так и социально-территориальных сообществ»1. Абстрагируясь от традиционного противопоставления империи и нации, зададимся вопросом более интересным: возможна ли национальная империя? Такую попытку на протяжении нескольких столетий пытались осуществить немцы. От Sacrum Imperium Romanum Nationis Teutonicae – Священной Римской империи германской нации – через Германскую империю Гогенцоллернов к Третьему рейху Гитлера. И если первая была еще не национальной, последняя – предельно извратила идею сочетания имперского и национального, то промежуточный вариант XIX в. можно признать относительно удачной попыткой. Колониальные империи пошли по иному пути развития. В них наблюдалось формирование наций в метрополиях параллельно построению империи. Континентальные империи (Россия, Турция, Персия) подарили историкам иную тему для наблюдений – размывание ареала обитания титульного этноса. После распада таких политических образований власти приходится создавать нацию практически заново. Империя – более древняя реальность, нежели современное национальное государство, и потому не сводима к нему, но способна органически включать многие из институтов национального государства. Политический смысл понятия «империя» изменился в меньшей степени, нежели понятие «государство». Ответа на вопрос, что творит историю империй, мы никогда не получим в законченной форме. Но настанет день, когда наиболее существенные элементы этого процесса будут выделены исследователями из проявлений социального (как структуры), политического (как идеи) и исторического (как комплиментарности). 1 Эмиль Паин. Империя в себе (О возрождении имперского синдрома в России) // Фонд «Либеральная миссия» // http://www.liberal.ru/ articles/cat/1221
