ГЛАВА 2 Законодательные источники 1. Памятники
реклама
222 РАЗДЕЛ 1 дневековые энциклопедии. К сожалению, историки редко прибегают к хронографическим материалам. Между тем использование их в работах по истории древней Руси очень важно, тем более что сюжеты, образы и характеристики, почерпнутые из хронографов, широко применялись в летописании. Поэтому верно понять летописные сообщения зачастую невозможно без обращения к хронографическим компиляциям, которыми пользовались летописцы. ГЛАВА 2 Законодательные источники 1. Памятники законодательства как исторический источник и методы их изучения ОДНОЙ из важнейших политических функций государства является право формулировать новые нормы жизни общества, издавать законы. Система законодательства непосредственно отражает деятельность государственных институтов по осуществлению этой функции. Именно поэтому изучать политическую историю невозможно без документов, зафиксировавших совокупность всех правовых норм, которые действуют в данном государстве и регулируют отдельные сферы социальных отношений. Политико-юридическая система, которая отражается в законодательстве, является наиболее общей формой социального контроля за поведением человека. По словам В. Бергера, она образует «внешний» концентрический круг социального давления на человека. Наиболее же «тесным» и - соответственно - жестким оказывается круг личных связей человека (прежде всего его отношения в семье), которые peгулировались не светскими законодательными памятниками, а нормами канонического права. С официальным законодательством человек в добуржуазном обществе сталкивался нечасто. Видимо, с этим связана размытость в древности понятия о законодательном памятнике: все ранние законы передаются в окружении текстов, не имеющих собственно юридического характера. Большая же часть повседневных отношений средневекового человека с окружающими регулировалась нормами обычного права, попросту говоря, традицией. Она слабо рефлексировалась и, как правило, не находила отражения в памятниках письменного права, поскольку не нуж- ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XII ВЕКОВ 223 далась в санкции (утверждении законодательной властью). Подобная фиксация - в виде исключения - была возможна в основном в тех случаях, когда обычай приходил в противоречие с новыми отношениями, формирующимися в обществе, и нуждался в некоторой корректировке. Нормы обычного права могли рассматриваться в качестве источника письменных правовых норм, которые были призваны регулировать либо отношения между новыми, прежде не существовавшими социальными группами, либо новые отношения, в которые не вступали члены традиционного общества. Роль традиции - обычного права в древней Руси, судя по всему, была особенно велика, поскольку в силу ряда культурноисторических причин здесь отсутствовала рецепция римского права, заложившая основы правовых отношений средневековых государств Западной Европы. В какой-то степени роль, эквивалентную римскому праву, на Руси играли правовые нормы, зафиксированные в Библии. К сожалению, история канонического права и его место в социальной жизни древней Руси изучены пока недостаточно. Основное внимание исследователей по ряду причин в дореволюционной и советской России было обращено па социально-политические и социально-экономические отношения, регулировавшиеся преимущественно нормами уголовного и цивильного права. Пробудившийся в последние годы интерес к истории русской повседневности заставляет внимательнее относиться к памятникам канонического и церковного права па Руси. При изучении законодательных источников следует помнить, что каждая правовая норма и закон в целом формулируют желательные «стандарты» поведения и поступков. Однако из этого следует, что, пока действует данный закон, соблюдение зафиксированных в нем норм не стало общим правилом. В то же время законы несколько запаздывают относительно самих причин, породивших необходимость формулирования новых правил отношений людей между собой, а также между членами данного сообщества и государством. Кроме того, нельзя забывать, что, по крайней мере, до середины XVII в. на Руси ни один закон никогда полностью не выполнялся. Одной из важнейших причин такого положения было отсутствие со стороны государства возможности контролировать выполнение закона не только па местах, по и в столице. Соответствующих структур аппарата власти (как, впрочем, и самого аппарата как такового) просто не было. Все это задает определенную специфику в изучении законодательных источников и использовании информации, полученной из них в историческом построении. 224 РАЗДЕЛ 1 Определенные сложности в изучении ранних законодательных источников вызывает разделение их на отдельные статьи. При этом учитываются киноварные заголовки, инициалы (или пропуски для них), грамматическая структура фраз. От того, насколько точно осуществлено членение текста, во многом зависит верное понимание как отдельных правовых норм, так и общего смысла законодательного источника. Не менее сложной оказывается проблема определения, как «работали» (и работали ли вообще) та или иная правовая норма и законодательство в целом. Здесь на помощь приходит сравнение правовых норм с данными актового источниковедения и нарративных источников. В тех случаях, когда это возможно, желательно также привлекать для решения этого вопроса записки иностранцев, часто обращавших внимание на особенности судопроизводства в России. 2. Памятники светского права «Русская Правда» Начальные фазы законотворчества в Древнерусском государстве практически не отразились в дошедшем до нас комплексе письменных источников. Исключением являются ссылки на статьи некоего Закона Русского, которые встречаются в договорах Руси с греками (6415/907 г.: «Олга водивше на роту, и мужи его по Рускому закону кляшася...»; 6420/911 г.: «Аще ли ударит мечем, или бьеть кацем любо сосудомъ, за то ударение или бьспье да вдасть литръ 5 сребра по закону рускому»; 6453/945 г.: «аще украденное обрящеться продаемо, да вдасть и цену его сугубо, и тъ показъненъ будеть по закону гречьскому, и по уставоу и по закону рускому», «аще ли от нея [кубары] возметь кто что, ли человека поработить, или убьеть, да будеть повиненъ закону руску и гречьску», «ци аще ударить мечемъ, или копьемъ, или кацемь любо оружьемь русинъ гречина, или грьчинъ русина, да того деля греха заплатить сребра литръ 5 по закону рускому»). На основании сопоставления этих статей с нормами позднейших законодательных памятников (прежде всего с Русской Правдой) М.Б. Свердлов попытался реконструировать этот источник. Подобные реконструкции можно рассматривать пока лишь в качестве рабочих гипотез. Обращает на себя внимание то, что в упомянутых статьях используются греческие единицы веса (литры). Впрочем, это могло быть связано с тем, что договоры с Византией попали в летопись в виде переводов с греческого. В литературе широко распространено мнение, что Закон Русский предста- ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 225 влял запись норм обычного права восточных славян. Насколько обоснованна такая точка зрения, сказать трудно. Тем не менее считается, что именно Закон Русский лег в основу первых дошедших до нас памятников письменного права Древней Руси, которые принято обобщенно называть Русской Правдой. Древнейшим из них является Краткая Правда (20-70-е годы XI в.). Она представляет собой кодекс норм прецедентного права. Всеми этими нормами, видимо, регламентируются отношения в пределах княжеского (позднее также и боярского) хозяйства, вынесенного за пределы официальной столицы государства. Возможно, это определило и название самого памятника «Правда роськая» (от раннего значения слова «русь» - дружинники). Косвенным подтверждением такой догадки может служить то, что в ряде списков Русскую Правду продолжает Закон Судный людей («людьми» в Древней Руси называли подданных). Именно в княжеско-дружинной среде складывались новые социальные отношения, не регламентируемые традицией: между самими дружинниками, между дружинниками и «служебной организацией», между князем и слугами, князем и свободными крестьянами-общинниками. Все остальное население Киевской Руси в обыденной жизни, скорее всего, продолжало руководствоваться нормами обычного права, нигде не записанными. О них можно судить лишь по косвенным следам, сохранившимся в Русской Правде, Самым ярким из них является, несомненно, обычай кровной мести, об ограничении которого говорится уже в первой статье Краткой Правды. Краткая Правда сохранилась в двух списках XV в. (в составе Новгородской I летописи младшего извода) и 11 списках XVIII-XIX вв. Ее текст помещен в статье 6521 (1016) г. после сообщения о том, что Ярослав Мудрый дал новгородцам Правду и Устав - за помощь в борьбе против Святополка Окаянного. Текст Русской Правды - явно вставной - в старшем изводе Новгородской I летописи отсутствует. По структуре и источникам, которые вошли в ее состав, Краткую Правду принято делить на Правду Ярослава (первые 17 статей по разбивке М.Н. Тихомирова; в самих текстах деления на статьи нет) и Правду Ярославичей. Существование Правды Ярослава основывается на формальном признаке (ее текст предшествует записи о съезде Ярославичей, на котором они «уставили Правду руськои земли»). Однако в более поздней Пространной Правде, в которой запись о съезде сыновей Ярослава приводится, скорее всего, в первоначальном виде, речь идет только об отмене кровной мести и замене се денежным штрафом, «а ино все якоже Ярослав судил, такоже и сынове его уставиша». Это да8 — 4463 226 РАЗДЕЛ 1 ет основания для сомнений о существовании Правды Ярославичей. Из состава Правды Ярослава иногда выделяются первые 10 статей, которые, по мнению М.Н. Тихомирова, составляли Древнейшую Правду. Считается, что она была составлена в Новгороде около 1016 г. В 1036 г. на ее основе была создана Правда Ярослава. После его смерти (около 1072 г.) во время съезда в Вышгороде Ярославичи дополнили ее еще рядом статей (до ст. 26). Новую редакцию Правды связывают с городскими восстаниями 1068-1071 гг., поскольку в нее вводятся повышенные денежные штрафы за убийство княжих людей. Остальные статьи Краткой Правды, отчасти повторяющие нормы Древнейшей Правды, принято считать дополнительными, введенными позднее. К более позднему времени относят также Покон вирный, устанавливающий нормы прокорма сборщиков судебных платежей, и Урок мостникам, определяющий расценки за мощение новгородских улиц (оба датируются первой половиной XII в.). Несмотря на, возможно, составной характер, Краткая Правда рассматривается как единый цельный памятник, возникший в результате целенаправленного редактирования ее текста на рубеже XI-XII вв. Появление первого памятника письменного права, вероятно, было вызвано тем, что именно в княжеском окружении начали формироваться новые, нетрадиционные социальные отношения, не подпадавшие под обычные нормы. Основой «официального», «необычного» законодательства могли выступать как переработанные древние правовые памятники (типа Закона Русского) и традиционные нормы права, так и нормы принципиально новые, заимствованные, скорее всего, из наиболее авторитетного - для князя и его окружения - источника, Священного писания. О том, что именно библейские нормы легли в основу письменного законодательства, можно судить хотя бы по очевидным параллелям статей Русской Правды и ветхозаветных текстов: 1)А иже межу переореть любо перетес, то за обиду 12 гривне. Краткая Правда. Ст. 33*. 2)Аще оубьють татя на своемъ дво ре, любо оу клети, или оу хлева, то той оубитъ; аще ли до 1)Не нарушай межи ближнего твоего, которую положили предки в уделе твоем, доставшемся тебе в земле, которую Господь Бог твой дает тебе во владение. Bmoрозаконue 19:14. 2)Если кто застанет пора подкапывающего и ударит его, так что он умрет, то кровь не вме- *Разбивка текстов на статьи дается по М.Н. Тихомирову. ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 227 нится ему; но если взошло над спета держать, то вести его на ним солнце, то вменится ему княжь двор; а оже ли оубьють, кровь. а люди боудоуть видели связанъ, то платити и немь. Исход 22: 2-3 Краткая Правда. Ст. 38 3)Аже кто оубисть княжа мужа в разбои, а головника не ищють, то виревную платити, въ чьей же верви голова лежить то 80 гривенъ; паки ли людин, то 40 гривен. Пространная Правда. Ст. 3. 3)Если в земле, которую Господь, Бог твой, дает тебе во владение, найден будет убитый, лежащий на поле, и неизвестно, кто убил его, то пусть выйдут старейшины твои и судьи твои и измерят расстояние до городов, которые вокруг убитого; и старейшины города того, который будет ближайшим к убитому... Bmoрозаконue 21:1-4 Как видим, нормы Священного писания на древнерусской почве претерпели определенные изменения, что вполне естественно. К сожалению, до сих пор не изучены ни сами эти параллели, ни те трансформации, которые произошли с библейскими правилами в Русской Правде (точнее, в Русских Правдах). Ко второму-третьему десятилетиям XII в. обычно относится появление Пространной Правды. М.Н. Тихомиров связывал ее возникновение с новгородским восстанием 1207-1208 гг. и относил к началу XIII в. Известно более ста списков этого памятника в составе Кормчих книг, Мерил Праведных и юридических сборников особого состава. Самыми ранними являются Синодальный список Кормчей (1282 г.) и Троицкий список Мерила Праведного (вторая половина XIV в.), прочие датируются XV-XVIII вв. Все списки Пространной Правды объединяются в три вида (извода). Синодально-Троицкий вид имел новгородский протограф, возникший ранее последней четверти XIII в. (по мнению Ю.Г. Алексеева, не позже конца XIII в.). ПушкинскоАрхеографический основывался также на новгородском протографе первой половины XIII в. Карамзинский вид возник в Московской Руси начала XV в. на основе какого-то списка Пушкинско-Археографичсского вида, дополненного по спискам Синодально-Троицкого; он представляет интерес в основном для изучения судьбы Русской Правды в XV-XVI вв. Иногда ПушкинскоАрхеографический и Карамзинский виды выделяют вслед за С.В. Юшковым в самостоятельные редакции Русской Правды. Пространная Правда имеет самостоятельную основу, расширенную текстами Краткой Правды (в переработанном виде) и 8* 228 РАЗДЕЛ 1 Устава Владимира Всеволодовича Мономаха (1113 г.). В то же время М.Н. Тихомиров подчеркивает, что это «единый памятник, основанный на разнообразных материалах, но единовременно возникший»36. По объему Пространная Правда почти в пять раз больше Краткой (почему и имеет такое условное название). По мнению М.Н. Тихомирова, третьим источником Пространной Правды был протограф Сокращенной Правды. Однако эту точку зрения не разделяют большинство исследователей. Пространная Правда чаще всего рассматривается как памятник новгородского гражданского законодательства, хотя количество списков и распространенность в различных юридических сборниках позволяют относить се к общерусскому законодательству. Степень «официальности» Пространной Правды неизвестна. Наиболее спорным памятником является Сокращенная Правда, сохранившаяся в двух списках XVII в. Обычно ее датируют концом XV в. В дошедшем виде Сокращенная Правда появилась, вероятно, в Пермской земле, после присоединения ее к Московскому княжеству. Большинство исследователей видят в этом памятнике простое сокращение текста Пространной Правды (что отразилось в его общепринятом названии). М.Н. Тихомиров же считал, что Сокращенная Правда передавала ранний текст, который лег в основу Пространной. С начала XIV в. Русская Правда, по-видимому, начала терять свое значение как действующий источник права. Смысл многих юридических терминов, использовавшихся в ней, становился неясным переписчикам и редакторам, что вело к искажениям текста. Уже в начале XV в. Русскую Правду перестали включать в юридические сборники, составлявшиеся для практического применения. Это свидетельствует о полной утрате ею - как единого кодекса - правовой силы. Видимо, тогда же она начала включаться в летописные своды. Косвенным подтверждением сказанного является то, что с этого же времени текст Русской Правды перестает развиваться. Несмотря на традиционную характеристику Русской Правды как единого памятника, на наш взгляд, более корректно рассмотрение Краткой, Пространной и Сокращенной Правд как самостоятельных источников, связанных между собой. Изучение этих древнейших русских юридических памятников независимо от сборников, в составе которых дошли их тексты, вряд ли можно (с источниковедческой точки зрения) считать верным методическим приемом. ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 229 Законодательные памятники XIV-XV веков После Русской Правды наиболее полным и разносторонним кодексом русского права является Псковская Судная грамота. Она сохранилась в двух независимых друг от друга списках XVI в. - Воронцовском, включающем весь текст грамоты, и Синодальном, содержащем только последние двенадцать статей (по современной разбивке). Первый из них составлен в Вологде или на Белоозере, второй - в Москве. Происхождение Псковской Судной грамоты до сих пор вызывает споры. По одной из наиболее аргументированных гипотез Ю.Г. Алексеева, первая редакция грамоты, которая была составлена в 1397 г. (дата сохранилась в тексте заголовка), представляла собой свод псковских пошлин, дополненный выписками из наиболее древнего законодательного памятника Пскова - грамоты Александра Невского. Впоследствии этот текст неоднократно редактировался, в результате чего появилась вторая редакция 1409-1424 гг. Дошедшие до нас списки передают уже третью редакцию, которую исследователь относит ко второй половине XV в. (после 1462 г.). По существу это вторая редакция с более поздними дополнениями, которые еще не были систематизированы. Судя по всему, к первой редакции относятся первые 50 статей, ко второй - около трех четвертей последующих 48 статей, объединенных в тематические разделы. Наконец, статьи второй части, выпадающие из общей системы, и заключительные 22 статьи появились в ходе подготовки последней редакции. Все три редакции - непосредственное отражение сложного процесса кодификации действующего права северо-западного вечевого города: от самых ранних этапов складывания этого права до последних десятилетий его существования. Несмотря на, казалось бы, сугубо местный характер, «для русской городской и сельской общины Псковская Судная грамота играет ту же роль основного кодекса права, какую для раннефеодальной вотчины играет (Русская. - И.Д.) Правда»37. В этом ее главное значение как исторического источника. В отличие от Русской Правды, сконцентрированной на юридических и социально-политических проблемах княжеского и боярского хозяйства, Псковская Судная грамота дает представление о мире городских и сельских обывателей, о социально-экономическом развитии русского города. Конечно, наиболее важны сведения Псковской Судной грамоты для изучения истории Пскова в XIV-XV вв. Однако в определенном смысле она имеет и общерусское значение: нормы, сформулированные в ней, фиксируются много веков спустя в крестьянской среде самых разных районов Руси. 230 РАЗДЕЛ 1 Новгородская судная грамота известна в одном дефектном списке 70-х годов XV в. Сборник, в составе которого она дошла, по мнению Л.В. Черепнина, был подготовлен в середине XV в. Кроме Судной грамоты в него вошел Коростынский договор 1471 г, (между Новгородом и великим князем московским), который ссылается на нее. Соответственно создана Новгородская судная грамота не позднее 1471 г. Текст грамоты появился около 1385 г, и затем неоднократно редактировался. В сохранившейся части Судной грамоты мы находим статьи, касающиеся судоустройства и судопроизводства некоторых дел, в частности земельных тяжб. Среди прочих вопросов в ней оговаривается сфера компетенции московского князя в решении новгородских дел. Источником Новгородской судной грамоты послужила Русская Правда, Ряд статей сближает Новгородскую и Псковскую судные грамоты. Впоследствии некоторые нормы этих памятников (например, статьи, устанавливавшие единый срок крестьянского перехода) использовались при выработке общерусского законодательства. Законодательные памятники конца XV-XVII веков Политическое объединение русских земель вокруг Москвы породило новые отношения не только между формирующимися сословиями служилого и неслужилого населения, между властью и обществом, но также между центром и территориями, входившими в состав Московской Руси. Поэтому важную роль в становлении законодательства молодого единого государства на начальном этапе играли уставные грамоты, содержавшие распоряжения верховной власти относительно организации местного управления (наместничьи, губные, таможенные). Известны 16 таких грамот. Их содержание значительно разнообразнее содержания других актов, выходивших из великокняжеской канцелярии. Имея форму актов, они выполняли несколько функций, в том числе и законодательную. В них часто формулировались нормы материального, гражданского и уголовного права. Кроме того, они фиксировали новые нормы отношений государства и его отдельных территорий, создавая тем самым прецеденты для решения подобных вопросов в дальнейшем. Наиболее интересны две самые ранние уставные грамоты такого рода - Двинская и Белозерская. Двинская уставная грамота (последние годы XIV в.), исходившая из великокняжеской канцелярии, определяла порядок взаи- ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 231 модействия и разделение сфер компетенции представителей центральных и местных властей. Полагают, что она стала результатом переговоров между восставшими двинянами и Москвой, стремившейся присоединить северные земли. Двинскую уставную грамоту можно рассматривать как начальный этап формирования законодательства единого Российского государства. Важно отметить, что расширение вмешательства центра в дела Двинской земли сопровождалось выдачей ряда привилегий ее жителям. В частности, в Двинской уставной грамоте предусматривались льготы двинским купцам на территории Московского княжества, их неподсудность великокняжеским судебно-административным органам на Устюге, Вологде, Костроме и др. Источниками Двинской уставной грамоты послужили Русская Правда, великокняжеские жалованные грамоты, нормы обычного и письменного права Пскова и Новгорода. Белозерскую уставную грамоту 1488 г, часто называют непосредственной предшественницей Судебника 1497 г. Основное внимание в ней уделено регламентации деятельности органов административного управления, соотношению функций местных властей и великокняжеских наместников, а также разделению юрисдикции между местным наместничьим судом и центральным - великокняжеским, Первым опытом кодификации общерусских правовых норм стал Судебник 1497 г. Его принятие составило целую эпоху в истории русского законодательства. Долгое время текст Судебника был известен историкам лишь в выдержках, которые привел в своих записках (1549) Сигизмунд Герберштейн. Только в 1817 г. был обнаружен единственный список Судебника. История его происхождения, источники, место в жизни Московской Руси XV - первой половины XVI в. пока изучены неудовлетворительно. Между тем значение этого юридического кодекса выходит далеко за рамки истории правовой мысли древней Руси, поскольку в Западной Европе того времени подобного свода законодательных норм не существовало. Судя по записи, сохранившейся в тексте самого Судебника, он был составлен в 1497 г. Однако многие исследователи полагают, что работа над ним продолжалась и позже, а сам кодекс начал практически использоваться только после восхождения на престол в 1498 г, великого князя Дмитрия Ивановича. Точно установлено, что источниками для первого Судебника послужили Русская Правда (к ней восходят 25 из 68 статей), Псковская судная (с ней связаны 9 статей Судебника) и уставные грамоты (10 статей). Некоторые специалисты считают, что составители нового свода законов могли опираться на существо- 232 РАЗДЕЛ 1 вавшие судебные прецеденты, а также нормы обычного права. Последнее предположение, правда, вызывает возражение со стороны историков права. Основываясь на прямых упоминаниях и косвенных данных, исследователи Судебника высказывали предположение, что в его основе могли лежать также особые великокняжеские «наказы», направлявшиеся на места при решении важных судебных вопросов, а также какие-то сборники процессуального права, которыми руководствовались в своих действиях представители власти на местах. Кроме того, целый ряд статей Судебника был сформулирован заново. Вероятно, при этом использовались тексты Номоканона (Моисеева и Византийского законодательства). Совершенно не решен вопрос о степени прямого и косвенного влияния ветхозаветных юридических норм на новые формулировки, составленные для Судебника 1497 г. По составу Судебник принято делить на три части: 1) постановления о центральном суде (ст. 1-36); 2) постановления о местном суде (ст. 37-45); 3) постановления по материальному гражданскому и уголовному праву (ст. 46-66). Иногда выделяются две заключительные статьи (67 и (58), имеющие дополнительный характер: о запрещении давать посулы судьям и о правилах судебных поединков. Небольшое количество норм гражданского права объясняется крайней сложностью, с которой сталкивались кодификаторы при попытке согласовать противоречивые нормы обычного права, бытовавшие в разных русских землях. Судебник 1497 г. на протяжении почти всего XV в. являлся памятником действующего права. В последующие годы он постоянно дорабатывался. По мнению С.В. Юшкова, принципиально нового законодательного кодекса ни Василий III, ни Иван Грозный, ни Федор не создали. Судебник Василия III, так называемый Царский Судебник 1550 г., и так называемый Судебник Федора Иоанновича в значительной степени были новым изданием Судебника 1497 г., исправленным и дополненным. Судебник 1550 г. в подлиннике не сохранился. Известно 40 списков Судебника, в том числе 13 - XVI в. В июне 1550 г. его текст был принят при участии Боярской думы. В следующем, 1551 г. Судебник был утвержден Стоглавым собором, созванным по инициативе царя. В отличие от уже рассмотренных законодательных памятников многие списки Царского Судебника имеют оглавление, предшествующее основному тексту. Обычно указываются 99 или 100 статей. Отсутствующая в ряде списков последняя статья, видимо, была добавлена позже и направлена на ограничение судебных прав удельных князей. Появление нового Судебника (или, как считает С.В. Юшков, новой редакции старого, великокняжеского) объяснялось, во- ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 233 первых, изменением официального статуса государя, венчанного на царство и одновременно принявшего на себя, как можно считать, некоторые дополнительные сакральные функции. Вместе с тем требовали разрешения новые социальные противоречия, которые, накопившись, привели к городским восстаниям середины XVI в. В этих условиях правительство Ивана Грозного серьезное внимание уделило составлению нового Судебника. В статьях нового Судебника получили развитие намеченные еще Судебником 1497 г. тенденции дальнейшей централизации управления и судопроизводства в государстве. Так, ограничивалась власть наместников и волостелей: дела «о ведомых разбойниках» были переданы под юрисдикцию губных старост. Тем самым расширялись рамки проведения губной реформы, охватывавшей ранее лишь северные уезды, а она сама получала юридическое обоснование. Судебником вводились приказы. Однако перестройка центральных ведомств и учреждений, подчиненных им на местах, только начиналась. В целях укрепления социальной базы центральной власти расширялись права служилого сословия. В частности, запрещался переход служилых людей в кабальное холопство, ограничивалось право перехода крестьян, более детально регламентировались взаимоотношения между феодалами и зависимыми крестьянами. Одновременно из-за неразвитости государственного аппарата правительство еще не могло пойти на полное закрепощение крестьян. Положения Судебника 1550 г. получили свое развитие в разнообразных указах, грамотах, постановлениях, уложениях, фиксировавшихся в специальных указных книгах, которые велись при центральных учреждениях. В числе подобных указов были постановления сначала о временном, а затем и полном запрете крестьянского выхода в Юрьев день (с 1581 г.), что стало важной вехой на пути окончательного закрепощения крестьян. Впоследствии эта норма была подтверждена указами о введении так называемых урочных лет - срока хранения дворянских челобитных по поводу сыска беглых крестьян. В конце XVI в. была сделана попытка создать особый Судебник для русского черносошного Севера (Судебник 1589 г.). Около 1606-1607 гг. в одном из московских правительственных учреждений был создан Сводный Судебник. В его основу положены Судебник 1550 г., указы о княжеских вотчинах, приговор о служилых холопах и ряд других законодательных памятников. Фактически он стал проектом нового кодекса феодального права. Важнейшим законодательным источником XVII в. является Соборное Уложение 1649 г. Обстоятельства, этапы и детали его по- 234 РАЗДЕЛ 1 явления известны по многочисленным русским и зарубежным источникам. Принятию нового кодекса предшествовала серия городских бунтов 1648-1640 гг., среди которых центральное место занимало московское восстание, вспыхнувшее, по свидетельству Адама Олеария, «из-за больших тягот и невыносимых притеснений». Еще в начале его, 2 июня 1648 г., царю была передана коллективная челобитная «от всяких чинов людей и всего простого народа». В ней говорилось о необходимости реорганизации государственного аппарата, в первую очередь судебных преобразований. За ней последовали другие челобитные. В середине июня 1648 г. в Москве собрался земский собор, который обратился к царю с челобитной о составлении «Судебника и Уложенной книги, чтоб вперед по той Уложенной книге всякие дела делать и вершить». Уложенную книгу, по совместному решению царя, освященного собора и боярской думы, было поручено составить «приказу бояр»: князьям Н.И. Одоевскому и С.B. Прозоровскому, окольничему князю Ф.Ф. Волконскому, а также дьякам Г. Леонтьеву и Ф. Грибоедову. 1 сентября 1648 г. новый Земский Собор должен был начать слушание проекта Уложения. Когда и в каком составе на самом деле открылся собор - неизвестно. К началу его Н.И. Одоевский «с товарыщи» подготовили корпус источников, на которые должно было опираться новое законодательство: Кормчие книги, Литовский статут, судебники, царские указы и боярские приговоры, челобитья дворян, посадских людей и «выборных» участников собора, материалы практического судопроизводства и многие другие. С 3 октября началось чтение и утверждение составленного «приказом» текста. Как полагают, Уложение было утверждено Земским Собором 29 января 1649 г. После этого царь приказал «то все Уложенье написати на список», «закрепить тот список» рукоприкладствами участников собора и «списати» текст «слово в слово» в книгу. Последняя должна была быть заверена подписями дьяков Г. Леонтьева и Ф. Грибоедова, а затем «с тое книги» следовало «напечатать многие книги» - для рассылки в московские приказы и на места. Оригинал Соборного Уложения представляет столбец длиной в 309 м. из 959 отдельных составов. На его лицевой стороне расположен текст Соборного Уложения, написанный несколькими писцами. На обороте - подписи участников Собора (патриарха, двух митрополитов, пяти архимандритов, игумена, благовещенского протопопа, 15 бояр, 10 окольничих, казначея, думного дворянина, печатника, думного дьяка, пяти московских дворян, 148 дворян городовых, трех гостей, 12 выборных от московских сотен и слобод, 89 представителей посадов, 15 стрельцов: всего ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 235 315 подписей). По склейкам лицевой стороны стоит скрепа думного дьяка И. Гавренева. По склейкам же, по на обороте - скрепы думных дьяков Ф. Елизарьева и М. Волошенинова, а также дьяков Г. Леонтьева и Ф. Грибоедова. Пометы на столбце указывают источники той или иной статьи. В рукописи имеются поправки, пропущенные при переписке места восстановлены. Они сведены в «Опись поправкам», приложенную к Уложению. На практике указанным столбцом не пользовались. Для этого, как уже говорилось, существовали печатные экземпляры Уложения, около 1 200 книг. Число сохранившихся экземпляров этого издания неизвестно. От предшествовавших законодательных актов Соборное Уложение отличается не только большим объемом (25 глав, разделенных на 967 статей), но и более сложной структурой. В кратком введении излагаются мотивы и история составления Уложения. Главы построены по рассматриваемому объекту правонарушения, тематически выделяются своеобразными заголовками «О богохульниках и церковных мятежниках» (гл. 1), «О государьской чести и как его государьское здоровье оберегать» (гл. 2), «О денежных мастерех, которые учнут делати воровские денги» (гл.5), «О проезжих грамотах в иные государьства» (гл.6), «О службе всяких ратных людей Московского государства» (гл. 7), «О мытах и о перевозах, и о мостах» (гл. 9), «О суде» (гл. 10); «О посадских людях» (гл. 19), «Суд о холопех» (гл. 20), «О разбойных и о татиных делех» (гл. 21), «О стрельцах» (гл. 23), «Указ о корчмах» (гл. 25). Это позволяло составителям придерживаться обычной для того времени последовательности изложения: от возбуждения дела до исполнения судебного решения. Такая структура серьезно затрудняет анализ Уложения, поскольку почти каждый предмет изучения разбросан по нескольким главам. Соборное Уложение 1649 г. было завершающим этапом становления законодательства единого Российского государства. Этим определяется его значение как исторического источника. Оно дает историку важную информацию по социально-экономической и политической истории России XVII в. В Уложении отразился переход от сословно-представительной монархии к абсолютизму, была зафиксирована роль церкви в государстве; определены понятия государственного суверенитета, безопасности, подданства, военного долга, государственных политических преступлений; разработаны вопросы материального и процессуального права и судопроизводства. При изучении Соборного Уложения 1649 г. особое внимание традиционно уделяется главе 11 («Суд о крестьянах»), юридически окончательно оформившей крепостное право в России. 236 РАЗДЕЛ 1 Ее 9-я статья установила бессрочный сыск крестьян и прикрепила их к определенному месту: «А которые крестьяне и бобыли за кем записаны в переписных книгах прошлых годов... и после тех переписных книг из-за тех людей, за кем они в переписных книгах записаны, збежали, или впредь учнут бегати: и тех беглых крестьян и бобылей, и их братью, и детей, и племянников, и внучат з женами и з детьми и со всеми животы, и с хлебом стоячим и с молоченым отдавать из бегов тем людям, из-за кого они выбежат по переписным книгам, без урочных лет, а впредь отнюд никому чюжих крестьян не принимать, и за собою не держать». Писцовые книги в 1646-1647 гг. зафиксировали прикрепление крестьян. Созданное в середине XVII в., Соборное Уложение на протяжении длительного времени оставалось основным кодексом российских законов. Во второй половине XVII - начале XIX в. оно обросло множеством дополнений, уточнений, изменений. 3. Памятники древнерусского канонического права Общая характеристика канонического права Слово «канон» в переводе с греческого буквально значит «прямая палка, служащая для опоры, а также для измерения и проведения прямых линий». В переносном значении под ним понимают правило, руководство, нравственную или юридическую норму. В таком смысле оно, в частности, употребляется в церковной практике, впервые появляясь в послании Апостола Павла. Каноном принято называть правила веры и христианской жизни. В их основе лежат тексты, восходящие к ранней христианской традиции, - так называемые апостольские правила. Кроме того, они опираются на постановления вселенских и местных соборов, а также на мнение отдельных авторитетных лиц. В первые века своего существования христианство нередко сталкивалось с трудно разрешаемыми вопросами веры. Чтобы ответить на них, созывались соборы из епископов. Обсудив вопрос и объяснив его в соответствии со Священным писанием, они выносили постановления, обязательные для всех христиан. Такие решения постепенно и образовали норму, канон, регулирующий церковную жизнь и устанавливающий правила управления и дисциплину церкви. Канон в церковном праве подобен закону в светском и имеет такое же обязательное значение. С течением времени он вытеснил обычай - некогда единственный источник ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 237 церковного права, вполне заменив его. В то же время обычай признается в церковном праве решающим в тех вопросах, на которые канон не дает ответа, Обычай, господствовавший до появления канона, не исчез полностью, Множество его следов отразилось в самих канонических правилах. И все-таки ко времени крещения Руси церковные традиционные нормы уже находились в зависимости от канона. Обычай мог быть запрещен, если он противоречил канону или как-нибудь мешал исполнению его постановлений. Вместе с тем церковная практика также влияла на канон, приспосабливая его к изменяющимся условиям жизни. Итак, под каноническим правом понимается совокупность церковно-правовых норм, обязательных для представителей данной конфессии. Оно включает апостольские, соборные (вселенских и поместных соборов), а также святоотеческие правила (правила святых отцов церкви), Каноническое право православной церкви отличается от канонического права церкви западноримской, католической. В последнее входят нормы, кодифицированные и средние века в свод церковных правил под названием «Corpus juris canonici». В него вошли не только правила древней церкви, но и папские декреты, извлечения из римского права, законов франкских королей и других источников. Изучением норм канонического права традиционно занимается каноника - церковная дисциплина, тесно связанная с богословием. По существу, она представляет собой отдел практического богословия. В то же время каноника является отраслью знания, пограничной с богословием теоретическим, поскольку церковное право касается также проблем происхождения, развития, задач, средств и организации церкви. В отличие от догматики, выясняющей внутреннюю сторону церковной жизни, каноника изучает ее внешнее устройство, отношение к другим общественным союзам, церковную дисциплину. Кроме того, церковное право охватывает собою отношения с государственными структурами, поскольку именно государственное право определяет внешнее положение церкви в обществе. Каноны св. Апостолов Так называется совокупность норм, регулирующих церковные отношения, которые создавались на основании апостольского предания в первые три века христианства. Эти правила затрагивали все стороны церковной жизни, касаясь жизни клира, мирян и церковного управления, Апостольские правила являются каноническими для всех христианских церквей. Каноном св. Апостолов пользовались как местные, так и все- 238 РАЗДЕЛ 1 ленские соборы, не раз цитировавшие их в своих постановлениях. В связи с этим нормы соборного канона могут иногда дословно совпадать с апостольским каноном, хотя чаще в постановлениях вселенских и поместных соборов встречаются косвенные указания на апостольские правила. Всего насчитывают 85 канонов, или правил, св. Апостолов. Каноны вселенских соборов Вселенскими соборами обыкновенно называют собрания епископов всех поместных церквей. Вселенские соборы созываются в исключительных случаях для решения важных церковных вопросов. Содержание постановлений первых соборов указывает на то, что обычно они созывались для решения вопросов веры, разногласиями в которых порождались еретические течения. Кроме того, на вселенских соборах вырабатывались общие нормы церковной дисциплины. Было семь вселенских соборов. Первый - Никейский собор - состоялся в 325 г., он выработал 20 правил. Важнейшими из них признаются: четвертое, гласившее, что епископы должны выбираться епископами дайной провинции и утверждаться митрополитом; пятое, которое предписывало, чтобы епископы провинции собирались два раза в год для решения вопросов, текущих дел и рассмотрения жалоб мирян и клира на епископов; шестое подтверждало высшую власть одних епископов над другими епископами (например, римского над западными, антиохийского над восточными, александрийского над епископами Египта, Ливии, Пентаполя). Вторым был 1-й Константинопольский (387 г.) собор. Из его семи правил особенно важны второе и шестое (согласно им Восток делился на пять округов с особо установленными церковными судебными инстанциями), а также седьмое, в котором приводятся правила принятия в православие кающихся грешниковеретиков. Третий - Ефесский собор, состоялся в 431 г. Он принял восемь правил. Из них первые шесть касаются отлучения Нестория и его сторонников; седьмым запрещается слагать новый символ веры, а по восьмому кипрские епископы освобождаются от зависимости антиохийского патриарха. Четвертый собор известен как Халкидонский (451 г.). Результатом его деятельности стали 30 правил. В частности, 28-е правило определяло круг судебной и административной деятельности константинопольского патриарха; при этом константинопольский патриарх уравнивался в правах с папой Римским. Про- ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 239 чие правила касались бытовых вопросов церковной жизни, Так, 26-е повелевало управлять церковным имуществом при посредстве эконома, а 4-е подчинило монахов местному епископу. Пятым был II Константинопольский собор (553 г.). Под шестым имеют в виду сразу два вселенских собора III Константинопольский (680 г.) и так называемый Трулльский (691 г.). На них было принято 102 правила, из которых 36-е закрепляло равноправие константинопольской и римской патриарших кафедр, а также указывало иерархический порядок патриарших кафедр восточной церкви. 8-м правилом митрополит обязывался ежегодно созывать соборы епископов; 12-м, 13-м и 48-м решался вопрос о браке клириков, а в 33-м осуждался обычай армянской страны принимать в клир только происходящих из священнического рода. Ряд правил касался жизни мирян (64-е и 70-е запрещали мирянину поучать жену всенародно и в церкви во время богослужения; 80-е грозило отлучением тому, кто в течение трех праздничных дней не посетит богослужения; 54-е указывало на границы родства для вступления в брак; 53-е узаконивало духовное родство восприемников с воспринимаемыми; 72-е - о смешанном браке; 102-е касалось епитимьи кающихся). Наконец, седьмым называется //Никейский собор (787 г.), издавший 22 правила. Из них четвертое и шестое резко выступали против симонии при занятии священнических должностей; 15-е, 16-е, 18-е и 22-е утверждали недействительность назначения на церковные должности мирян; 10-е запрещало устройство общих для женщин и мужчин монастырей; 13-е запрещало отчуждать церковное имущество, принадлежавшее монастырям и епископиям. Каноны поместных соборов Менее важные вопросы церковной жизни решались на поместных соборах. Каноны поместных соборов - это постановления собрания епископов какой-нибудь митрополии. Такие собрания обыкновенно созывались два раза в год для обсуждения и решения текущих административных и судебных дел, превышающих полномочия епископа. Иногда собирались епископы нескольких митрополий, Правовые решения поместных соборов считались обязательными для местности, епископами которой они были приняты. Поскольку устройство церквей не отличается разнообразием, постановления одной территории часто соответствовали постановлениям других местностей. Известно десять поместных соборов, которые приняли правила, считавшиеся общеобязательными для православной церкви: 240 РАЗДЕЛ 1 1) Анкирский (314 г,). Принял 25 правил, в частности решавших вопросы о возвращении в лоно церкви христиан, которые отреклись во время гонений Максимиана, и запрещавших назначать пресвитеров и диаконов хорепископом (13-е правило), 2) Неокесарийский (315 г.). Из принятых на нем 15 правил первое запрещало пресвитеру и диакону жениться после посвящения; второе грозило отлучением вдове, выходившей замуж за брата покойного мужа; седьмое запрещало участвовать пресвитеру в брачном пире второбрачного; восьмое запрещало быть священником человеку, жена которого уличалась в прелюбодеянии; девятое запрещало совершать богослужение пресвитеру, согрешившему телом. 3) Гангрский (около 340 г.). Принял 21 правило, которыми решал вопрос о ереси Евстафия. 4) Антиохийский (341 г.). Издал 25 правил церковного управления. Его 11-е и 12-е правила определяли отношение епископов к царю. 5) Сардикийский (344 г.). Издал 20 правил, которые определяли отношения епископов к царю и инстанции церковного суда. Был установлен суд второй инстанции над епископами; после местного собора епископов следовало решение римского епископа, который поручал разбирательство дела и суд собору епископов соседней провинции или посылал своих доверенных пресвитеров. Шестое правило запрещало назначать епископа в небольшой город, где было достаточно пресвитера; десятое говорило о назначении в епископы не раньше, чем назначаемый пробудет чтецом, диаконом и пресвитером; одиннадцатое запрещало епископу оставлять свою паству дольше, чем на три недели. 6) Лаодикийский (конец IV в.). Принял 60 правил. По 57-му из них запрещалось ставить епископа в небольших городах, а по 13-му — избирать народу кого бы то ни было на священнические должности. 52-е не разрешало заключать браки и праздновать дни рождения на Вознесение; 10-е и 31-е запрещали браки с еретиками, 7) Так называемый Карфагенский (419 г.), на самом деле собравший постановления целого ряда (пятнадцати) Карфагенских соборов, начавшихся в 393 г. и продолжавшихся до 420 г. Важнейшие постановления этих соборов следующие: а) постановления о ежегодных соборах епископов всех африканских провинций (позднее они были отменены). При этом исключалось вмешательство папы в дела суда и управления; б) правило о подсудности диакона местному и трем соседним епископам, выбранным самим обвиняемым. Священник подлежал суду шести выбранных и местных епископов; ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 241 в) правило о воздержании в брачной жизни диаконов и священников; г) постановление относительно имущества клириков: в случае покупки ими каких-либо угодий они «почитаются похитителями стяжаний Господних», если, конечно, не отдадут приобретенное церкви; в то же время имущество, полученное по наследству, может находиться в их полном распоряжении; д) перечень лиц, которые не могут быть обвинителями и свидетелями против лиц духовных; е) определение, что клирик мог подлежать только духовному суду; ж) обязательство защищать бедных и слабых, накладываемое на духовенство; з) правило, по которому клирик, желавший видеть по своим делам царя, обязан был получить особую грамоту римского епископа; и) запрет на продажу церковного имущества. 8) Константинопольский (394 г.). Постановил, что для осуждения епископа требуется решение епископов всей митрополии. 9) Константинопольский (861 г.). Составил 17 правил: первое запрещало лицу называться владельцем монастыря и им распоряжаться, если оно пожертвовало на его постройку; шестое постановляло, что монахи не должны иметь своего имущества: все, чем они владеют, должно переходить к монастырю; девятое указывало, как должен относиться пастырь к пасомым грешникам избегать для их вразумления телесного наказания; в десятом давалось определение святотатства как «присвоения себе всего, посвященного Богу и богослужению». 10) Константинопольский (879 г.). Издал три правила; первое из них гласило, что отлученные константинопольским патриархом должны считаться таковыми и у епископа римского, который не может вводить дал своей кафедры какого-нибудь преимущества. К канонам поместных соборов относятся решения церковных соборов, прошедших на Руси. Развернутый источниковедческий анализ их материалов не проводился. Преимущественно постановления русских соборов изучали историки Русской православной церкви и специалисты в области церковного права. Возможно, поэтому постановления русских поместных соборов редко используются в исторических исследованиях. Чаще других историки обращаются к решениям Стоглавого собора 1551 г, Источником, наиболее полно отразившим представления об идеологических основах и самом строе русской церкви XVI в., 242 РАЗДЕЛ 1 является Стоглав - сборник постановлений поместного собора 1551 г. Его появление объясняется необходимостью борьбы с нарушениями устоев церковно-монастырской жизни, падением авторитета церкви после ожидавшегося, но не наступившего в 7000 (1492) г. конца света, а также изменением правового статуса светского государя, официально венчавшегося на царство. Подготовительные работы к созыву Стоглавого собора начались приблизительно в декабре 1550 г. Заседания собора проходили, видимо, в январе-феврале 1551. 23 февраля началось редактирование сборника соборных решений - Стоглава. Стоглав (памятник содержал 100 глав, отсюда и его название) продолжил древнерусскую традицию «вопрошаний». Он совместил признаки канона поместных соборов и канона святых отцов. Стоглав написан в виде ответов высших иерархов церкви на царские вопросы о церковном «строении». Он так и начинается: «В лета 7059 месяца февраля в 23 день быша сия вопросы и ответы о мнози о различных многих церковных вещах и чинех». Принцип, которым определяется порядок следования глав, неясен. Царские вопросы разбиты на две группы: первая (37 вопросов) помещена в пятой главе Стоглава, вторая (32 вопроса) - в 41-й, При этом, если ответы на первые 37 вопросов занимают основную часть Стоглава, то ответы на другие вопросы помещены «чересполосно» с вопросами - в одной (41-й) главе памятника. Для анализа идейной направленности Стоглава весьма важно установить, кто был составителем вопросов, содержащих своеобразную программу реформ, которую правительство представило на рассмотрение церковного собора. Вопросы вкладывались в уста самого Ивана IV, который «подвижеся не токмо о устроении земном, но и о многоразличных церковных исправлении». Однако составлены они были не им самим, но лишь по его распоряжению. Согласно одной из гипотез, царские вопросы составлялись несколькими лицами (священником Сильвестром, митрополитом Макарием, Максимом Греком, старцем Артемием). Согласно другой, развитой А.А. Зиминым, - единственным лицом, принимавшим участие в подготовке обращения Ивана IV к Собору, мог быть только Сильвестр: некоторые вопросы (25, 26, 27 и 29-й) прямо заимствованы из его послания царю. Вопросы, представленные Собору, свидетельствуют о заметной сакрализации светской власти и, как следствие, расширении ее функций. Именно Иван IV выступил инициатором созыва Собора, призванного «оздоровить» русскую церковь. Царь даже называет себя и своего отца - наряду с духовенством - «пастырями». Он подвергает сомнению необходимость сохранения неподсудности царскому суду церковных людей («тако ли сему дос- ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 243 тоит быти»), а также монастырского землевладения. Центральное место в царских вопросах занимает тема злоупотреблений белого духовенства и монашества. В первых царских вопросах излагались три группы проблем, касающихся церковной реформы. Прежде всего речь шла о богослужении и различных сторонах церковной жизни. Наряду с прочими «непорядками» и злоупотреблениями, в царских вопросах критиковалось судопроизводство в церковном суде, ибо «святители», как и светские судьи, не брезгали взиманием посулов, а самое судопроизводство отличалось волокитой. Серьезную опасность для чистоты православия, по мнению царя, представляли ошибки, имевшиеся в переводах с богослужебных книг. Резко критиковался весь строй монашеской жизни. В частности, подчеркивалось, что зачастую даже сами монастырские власти не занимались должным образом отправлением церковных служб, содействуя тем самым разорению монастырей и их земельных владений. Ряд вопросов касался нравственного облика прихожан и их поведения. Второй комплекс царских вопросов (всего 32) был посвящен сюжетам, связанным с церковной практикой XVI в. Здесь же поднималась проблема борьбы с «ересями» и суевериями мирян. Предложения, касавшиеся внутрицерковных реформ, Собор поддержал лишь отчасти. Большинство его участников безоговорочно высказались за строгую регламентацию церковных служб и других сторон церковно-монастырского быта, поскольку отсутствие единообразия способствовало падению авторитета церкви в обществе. Из-за небрежного исполнения религиозных обрядов священниками росло недовольство мирян, что грозило отходом от официальной церкви какой-то части верующего населения. Собор принял постановления, касавшиеся укрепления церковного благочиния, в том числе о церковных службах, обрядах, внутреннем распорядке в церквах (гл. 8-24, 31, 32), о порядке церковного пения и колокольного звона (гл. 7). Вводилось требование беспрекословного подчинения священников и дьяконов протопопам, которые вместе с «поповскими старостами» были обязаны следить за исправным отправлением церковных служб и поведением клира (гл. 29, 34, 69, 83). Непослушание протопопам, пьянство, небрежность в церковном богослужении наказывались отлучением от церкви (гл. 29, 30, 34). Подтверждался запрет служить в церкви вдовым попам (гл. 77-81), а также вводилось строгое наказание за симонию, т. е. поставление на церковные должности «по мзде» (гл. 86-89). Церковные служители должны были «непорочно» свой «чин хранити и блюсти» (гл. 90). 244 РАЗДЕЛ 1 С целью добиться подготовки грамотных священников и дьяконов было решено создать училища в Москве и других городах (гл. 25, 26). Отдавалось распоряжение священникам поддерживать в сохранности иконы и проверять исправность церковных книг путем сравнения их с «добрыми переводами» (гл. 27, 28). Иконы должны были писаться, «смотря на образ древних иконописцев» (гл. 43). Стоглав жестко определил некоторые пошлины, взимавшиеся священниками, например «венечная» за совершение обряда бракосочетания (гл. 46, 48), за освящение церкви (гл. 45). Ликвидировался институт владычных десятинников, которые собирали пошлины с церквей. Отныне «святительскую дань» должны были собирать и отдавать епископам и другим владыкам в церковных десятинах земские старосты и десяцкие священники (гл. 68). «Венечную» пошлину отныне обязаны были собирать поповские и десяцкие старосты (гл. 69). Собор санкционировал строгие наказания за преступления против нравственности («содомский грех», непослушание родителям, ложная присяга и др.), ибо от них происходила «укоризна нашей православной християнстей вере». Под страхом церковных наказаний было запрещено чтение всяких еретических и отреченных книг. Определялись меры помощи неимущим и немощным. Повышалась ответственность монастырской администрации. Игумены и архимандриты должны были заботиться о «монастырском строении» по уставам «святых отец». Монахи, в свою очередь, обязаны были во всем повиноваться своим настоятелям, Вводился строгий контроль над монастырской казной (гл. 49, 50, 52). Архимандриты и игумены должны были избираться самой «братьею», а их избрание утверждали царь и епископ «ни по мзде», но по церковным правилам. Вместе с тем в Стоглаве была подтверждена незыблемость церковно-монастырского землевладения. Те, кто покушались на него, объявлялись «хищниками» и «разбойниками» (гл. 61-63, 75). Ссылаясь на церковные законы, Стоглав категорически отклонил попытку передачи права суда над церковными людьми «мирским судиям» (гл. 54-60, 64-68). «Градскому» (т. е. царскому) суду передавались только дела о душегубстве и разбое. Таким образом, Стоглав представлял собой определенный компромисс между светской и духовной властями. Была значительно расширена сфера компетенции царской власти в области духовной жизни, однако церковь сохранила за собой решение важнейших вопросов, касавшихся ее внутреннего положения. Ценность этого законодательного акта, действовавшего на про- ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 245 тяжении целого столетия, определяется тем, что он показывает не только механизмы взаимодействия церкви и государства, но и многие стороны повседневной жизни древнерусского общества, нашедшие слабое отражение в других исторических источниках. Каноны отцов церкви Под таким названием подразумеваются правила, написанные наиболее авторитетными епископами в виде посланий-ответов па вопросы других пастырей. Такие каноны-послания, по словам самих же авторов, представляли собой не обязательные правила, а просто их личное мнение по тому или другому вопросу. Формально эти послания могли рассматриваться в качестве закона, только если были приняты большинством епископов. На деле же получалось иначе: эти авторитетные послания, принятые поместной церковью, вносились в се сборники правил, делаясь обязательными. Многие из этих правил впоследствии были утверждены Трулльским собором. К подобным посланиям относятся следующие: 1) Дионисия Александрийского (ум. в 264 г.) - четыре, касающиеся поста перед Пасхой; 2) Петра Александрийского (ум. в 311 г.), затрагивающее вопросы об обратном принятии христиан, отпавших во время гонения, и вопрос о посте в среду и пятницу перед Пасхой, а также о праздновании воскресения; 3) Григория Неокесарийского (ум. в 272 г.), содержащее 11 или 12 правил по поводу тех, кто ели пожертвованную идолу пищу и совершали другие преступления; 4) Св. Афанасия Александрийского (326-371 гг.), разъясняющее вопросы о девстве и браке (к монаху Атуну) и об обратном принятии раскаявшихся ариан, а также перечислявшее священные книги, принятые в Канон; 5) Св. Василия Великого (370-378 гг.), содержащее 92 правила, извлеченных из посланий его же к Амфилохию, епископу иконийскому, Диодору - епискому тарскому, пресвитеру Григорию, а также к другим подчиненным ему епископам и хорепископам. Правила эти касаются, главным образом, вопросов брака и наложения церковного наказания за разные преступления. Кроме того, в них также поясняется понятие о видах отпадения от истинного учения и говорится о значении неписаных преданийправил; 6) Св. Григория Нисского (372-394 гг.) к Литию, епископу мелитинскому - об епитимье. 246 РАЗДЕЛ 1 7) Св. Григория Богослова (370-390 гг.) и св. Анфилохия (394 г.) о канонических книгах Ветхого и Нового заветов; 8) Тимофея, александрийского архиепископа - по разным пастырским вопросам; 9) Феофила, александрийского архиепископа (395-413 гг.), содержащие 14 правил, из которых седьмое касается избрания и рукоположения в священники; 10)Св. Кирилла, александрийского архиепископа (ум. в 444г.), к Домну, антиохийскому патриарху, и к ливийским епископам, содержащее пять правил; 11)Геннадия, константинопольского патриарха (ум. в 471 г.), к папе Льву I и восточным епископам, а также Тарасия, константинопольского патриарха, к папе Адриану - о неправильном рукоположении за деньги. К XVI в. на Руси бытовало не менее сотни таких произведений, возникших на отечественной почве. Часть из них имела вполне официальный характер, поскольку исходила от высших иерархов (скажем, ответы константинопольского патриаршего собора на вопросы саранского епископа Феогиоста от 12 августа 1276 г. или послание константинопольского патриарха к русскому игумену об иноческой жизни 70-80-х годов XIV в.). Другие святоотеческие правила были рекомендательными, зачастую анонимными. К числу наиболее популярных в древней Руси относятся, видимо, канонические ответы митрополита русского Иоанна II, перевод которых с греческого сохранился в списках Кормчих книг XIV-XVII вв., и так называемое Кириково вопрошание, содержащее ответы новгородского епископа Нифонта (1130-1156 гг.) и других иерархов на вопросы Кирика (скорее всего, лица, составившего в 1136 г. хронологический трактат «Учение имже ведати человеку числа всех лет»), Ильи (возможно, будущего - с 1163 по 1186 г. - новгородского архиепископа) и некоего Саввы. Вопрошание Кирика также дошло в составе Кормчих книг ХIII-XVI вв. Оба памятника дают развернутую картину повседневной жизни древнерусского прихода и приходского священника. Содержание памятников затрагивает проблемы семейно-брачных отношений, вопросы, связанные с народным восприятием христианства, соблюдением горожанами христианских норм поведения и морали. Изучение истории текстов «вопрошаний», сопоставительный анализ их между собой и с другими источниками, в частности с поздними вопросниками, которые составлялись для покаянных бесед духовников со своими духовными детьми, позволят получить информацию, почти недоступную при работе с другими источниками. ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 247 Юридические сборники С XI п. основным типом сводов памятников христианского и византийского церковного права на Руси был сборник, который позднее, в XIII в., получил название кормчей книги. Он содержал авторитетные и обязательные для православных христиан памятники: апокрифические «апостольские правила», правила вселенских и некоторых, признанных каноническими, поместных соборов, сочинения церковных писателей IV-VII вв., касающиеся христианских норм управления, права и службы, а также компиляции из установлений византийских императоров о делах, касающихся церкви. Состав и переводы этих сборников были различными. К ним добавлялись комментарии - толкования канонических норм. На Руси кормчие книги расширялись путем включения в них местных церковных и светских правовых кодексов и правил. Кормчие книги - в основном переводы и переработки - известны в очень большом количестве списков (до 180), относящихся в первую очередь к XV-XVI вв. Но встречаются списки как более ранние (XII в.), так и более поздние (XVIII-XIX вв.). География распространения кормчих чрезвычайно широка: они переписывались и редактировались в Северо-Восточной (Владимир, Москва, Суздаль, Рязань и др.) и Северо-Западной (Новгород, Псков) Руси, в западных (Полоцк), юго-западных и южных (Владимир-Волынский, Львов, Киев и др.) русских землях. Среди кормчих наиболее важную роль играли так называемые Сборники 14 титулов. На их материалах, известных на Руси с XI в., основывались все кормчие книги XIV-XVI вв., создававшиеся в Русском централизованном государстве и Великом княжестве Литовском. Правовое и каноническое содержание кормчих книг является для них основным, и вначале оно было определяющим. Однако в процессе бытования как в Византии, так и, особенно, на Руси наряду с правилами и установлениями они включили многие церковно-полемические, хронологические, календарные, экзегетические сочинения, словари и другие памятники. В ранней истории кормчих книг 14 титулов выделяется три периода. В первый (вторая половина XI - начало XII в.) был усвоен болгарский перевод этого памятника, началось его распространение и использование в практической жизни. Во второй (XII-XIII вв.) кормчие книги активно редактировались, чтобы приспособить их к жизни русских земель. В это время создавались местные изводы кормчих книг - Устюжский, Рязанский, Новгородский, Переяславский, Владимиро-Волынский. Во время третьего этапа (конец XIII - середина XIV в.) на Руси появи- 248 РАЗДЕЛ 1 лись новая кормчая и ее переработка, завершившаяся созданием в Москве новой русской редакции. Она легла в основу более поздних кормчих. Значительно позлее кормчей, не ранее конца XIII в., сформировался другой древнерусский сборник подобного рода - Мерило Праведное. Он сохранился всего в пяти списках XIV-XVI вв., имеющих идентичный состав. Текст делится на две достаточно самостоятельные части. Первая включает заимствованные из Библии, апокрифов и святоотеческой литературы различного рода слова и поучения о праведных и неправедных судах и судьях. Вторая составлена из памятников права, преимущественно канонического. По мнению С.В. Юшкова, появлению Мерила Праведного предшествовало создание нескольких правовых сводов: сборника княжеских уставов, затем - на его основе - свода русских юридических статей и, наконец, Сборника тридцати глав, который, собственно, и лег в основу второй части Мерила Праведного. Время появления этой части датируется последними десятилетиями XIII - началом XIV в. Основное назначение Мерила Праведного - практическое. Оно являлось своего рода пособием для судей. В состав Мерила Праведного вошло большое количество как русских, так и переводных (в основном византийских) законодательных памятников, а также правовые нормы, заимствованные из библейских текстов (например, «Избрание от закона Богом данного»). Значительная их часть была почерпнута, скорее всего, из кормчих книг. Состав и структура Мерила Праведного, видимо, во многом объясняются тем, что в его возникновении существенную роль сыграла церковь. Мерило Праведное как исторический источник, его место в жизни древнерусского общества изучены явно недостаточно. Под названием Правосудие митрополичье известен памятник, помещенный в «Цветнике» (сборник слов и поучений) XVI в. Не вполне ясно, когда был создан этот законодательный источник. Одни исследователи (С.В. Юшков, Б.Д. Греков) относят его к XIII-XIV вв., другие (М.Н. Тихомиров) считают его памятником, возникшим не ранее XIV в. Неизвестен объем этого источника, поскольку название «Правосудье митрополичье» в сохранившемся списке отнесено к двум текстам: одному, который, собственно, и принято так называть, и к более широкому фрагменту, включавшему, кроме того, выдержку из Церковного устава Владимира. По мнению М.Н. Тихомирова, «самый памятник, по-видимому, не имеет отношения к практике церковных судов, а тем более к митрополитам, и является оригинальным произведением, написанным каким-то не очень грамотным монахом»38. Однако статьи, включенные в него, затрагивают вопросы, традицион- ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ XI-XVII ВЕКОВ 249 но относившиеся к юрисдикции церковных судов (семейно-брачные отношения, сексуальные преступления, проблема определения «душегубства» и т. п.). Среди источников Митрополичьего правосудия были церковный устав Ярослава, Пространная Русская Правда, а также некоторые другие памятники законодательства. По своей терминологии Митрополичье правосудие близко к московским памятникам типа Судебников. Изучение источников канонического права, по существу, только начинается. В силу целого ряда причин до сих пор исследования в этом направлении велись явно неудовлетворительно. Между тем понимание жизни древнерусского общества невозможно без глубокого и всестороннего анализа таких источников. ГЛАВА 3 ВАЖНОЙ составной частью источникового комплекса по истории древней Руси являются акты. Слово это (от лат. ago - «действую», actum est - «сделано, совершено») многозначно: с одной стороны, под ним подразумеваются документы, предоставляющие какие-либо права и служащие доказательством наличия таких прав; с другой - это деловые и служебные записи, несущие информацию о том или ином событии или процессе, положении дел, состоянии имущества и т. п. Иными словами, к актам в широком смысле слова относятся все тексты, выполняющие функции документов. Поскольку совокупность разновидностей документов изменяется во времени, выработать единое определение этого термина еще труднее. Акты при этом превращаются в надвидовое понятие, объединяющее огромное количество разнородных по своим функциям видов источников. Поэтому в современном отечественном источниковедении, по определению С.М. Каштанова, под актами в узком смысле обычно понимается не весь комплекс разнородных документов, а лишь те из них, которые устанавливают определенные правоотношения либо между контрагентами сделки, либо между автором и адресатом. Принципиально важно отделить акты от законов (тем более что последние часто называют законодательными актами, расширяя значение слова). В отличие от законов, которые устанавливают, формулируют правовые нормы, акты лишь используют их; отношения, которые закрепляются актами, не должны нарушать принятые законодательные нормы (в том числе, кстати, и нормы обычного права, в законах обычно не фиксируемые).
