Á á Предисловие

ÁПредисловие á
Эта книга, как я надеюсь, будет первой частью исследования круга вопросов, связанных с проблематикой реконструкции общероманского состояния. Она носит, естественно,
предварительный характер, пытаясь осветить процесс эволюции
общероманского путем разбора свидетельств древних авторов
(I) и анализа глоттонимов – но не всех многочисленных названий нового языка, а лишь наиболее распространенных и
наиболее популярных (II–VI). Большую услугу в этом мне
оказала социолингвистическая монография Р. Мюллера (2001),
рецензию на которую я привожу во второй части (IX). Первую
часть завершает знаменитая хронололгия латыни Исидора
Севильского (VII).
В Parerga собраны попутные исследования: статья об
основанных на хронологии Исидора фантазиях Виргилия
Марона (VIII), несколько курьезный этюд о Graeci в Аквитании
(X) и обзор той части Praefatio Дюканжа, которая явилась основой современной романистики (романского вопроса). В Приложении я перепечатываю свою замененную в 2011 г. статью о
lingua Romana: мне кажется справедливым, если этот сборник
работ разных лет будет открываться и завершаться моими
первыми по времени этюдами.
Я не касаюсь в этих главах проблематики непосредственно реконструкции, но должен заявить с самого начала, что в романском вопросе, т. е. в вопросе о происхождении романских
языков принадлежу к оппозиции («сепаратистам»), утверждающей, что между романскими языками и латынью существовал
некий промежуточный язык (язык-основа, пра-, прото-, общероманский и т. д.). В ряде работ, начиная с 80-ых гг., я довольно
четко обозначил эту свою позицию, см. Черняк 1984аб, 1985,
1987, 1993, 2011а (= гл. II), 2005а (= гл. V), 2006 (= гл. VII), 2013
(фактически 1987) и т. д.
Соответственно главной целью почти всех собранных
здесь исследований неизбежно оказывается – своего рода скры-
6
Предисловие
тая полемика с оппонентами! – датировка языкового сдвига,
пусть приблизительная и частная, т. е. ориентированная на
каждый конкретный случай (историю того или иного глоттонима и т. д.). Сопоставление этих датировок тоже не даст нам
окончательного ответа (его даст сама реконструкция), но оно,
как мне кажется, будет по-своему важным, поучительным и
показательным.
Важность исследования раннероманских глоттонимов
ученые поняли давно. Уже в 1816 г. В. Ваксмут (1787–1866),
будущий профессор истории в Лейпциге (с 1825 г.) связывал
время окончательного угасания латыни (т. е. дату языкового
сдвига) с появлением названия Romanzo (Wachsmuth 1816: 283).
Этот вопрос освещается во всех введениях в романскую
филологию; по каждому глоттониму существует научная литература, порой весьма значительная. Но монографическое
исследование на эту тему появляется впервые.
Aa
Часть I
Свидетельства языкового сдвига
Aa
ÁГлава I á
Языковая ситуация в Древнем Риме:
сообщения древних авторов ∗
Как известно, в настоящий момент мы являемся свидетелями все более и более возрастающего интереса к общероманской реконструкции: публикация «Сравнительной грамматики
романских языков» Р. Холла (Hall 1974; 1976; 1983), перепечатка в посвященном возникновению романских языков томе
серии Wege der Forschung уругвайского спецкурса Е. Косериу
(Coseriu 1954)1, наконец, даже отчаянная попытка польского
лингвиста В. Манчака доказать, что романские языки восходят
не к вульгарной, а к классической латыни и что никакого романского праязыка никогда не существовало (Mańczak 1977)2, –
все это является бесспорным свидетельством намечающегося
долгожданного поворота и, вероятно, пройдет не так много
времени и мнение, что романские языки произошли не из латыни, станет столь же общепризнанным и само собой разумеющимся, каким оно было в XVIII и первой трети XIX в. Несомненно, на этом участке пути компаративистам придется преодолеть немало трудностей, перед которыми отступили такие
∗
Доклад, прочитанный 5 декабря 1980 г. на «Чтениях памяти профессора И. М. Тронского». Эта однодневная конференция, в организации
которой принимали участие под эгидой чл.-корр. АН СССР А. В. Десницкой А. В. Грошева и автор этих строк, проходила в конференц-зале
Пушкинского дома, что объясняет появление в моих рассуждениях
няни поэта Арины Родионовны. Текст подвергся лишь в первом разделе (Цицерон) значительной правке; добавлены примечания.
1
2
См. немецкий перевод в: Kontzi 1978.
Я бы добавил сейчас к этому списку регулярно проводимые раз в три
года начиная с 1985 г. коллоквиумы по вульгарной и поздней латыни:
Latin vulgaire – latin tardif.
10
Глава I
ученые как Фридрих Диц, Гуго Шухардт и Вильгельм МейерЛюбке. Одну из них мы попытаемся осветить в настоящей
статье.
Речь идет о том, что если принять тезис о существовании
двуязычия латынь – романский в Риме уже, скажем, в I–III вв.
н. э. – а к этому ведет нас всякий раз стремление определить
происхождение общих всем или многим романским языкам
явлений – таких как порядок слов, артикль, аналитические конструкции и т. д. – естественно возникает вопрос, что думали на
этот счет современники и очевидцы этой языковой дифференциации, римские писатели и римские грамматики? При всем
подчеркнуто-пренебрежительном снобизме римской культурной
элиты по отношению к проживавшим в Риме и Италии иноземцам или к состоящему наполовину из бывших рабов, т. е. тех
же иноземцев, плебсу, к их языку, их культуре и нравам, оставаться безучастными к происходящей вокруг них повседневной
деградации латыни – а чем была для образованных римлян романская койне, как не искаженной, «испорченной» латынью? –
они, разумеется, не могли. Их саркастические фразы или мимоходом оброненные замечания представляют для историкароманиста огромную ценность: в самом деле, ни одна общая
работа по романской филологии не обходится без цитат из
Цицерона, Квинтилиана и бл. Иеронима. Как это ни странно,
полного корпуса этих драгоценных свидетельств до сих пор
нет3, хотя отдельные пассажи были введены в научный обиход
итальянскими гуманистами, т. е. уже в середине XV в. В данной
работе мы оставим в стороне те места из авторов, где отмечаются фонетические и лексические особенности повседневной
речи, и сосредоточимся на высказываниях более общего
характера, охватывающих период от I в. до н. э. до V в. н. э.
I. Первым из выбранных нами шести авторов будет
Цицерон, представляющий период конца республики. Какова
была лингвистическая ситуация в это время? Можно ли говорить о билингвизме уже для I в. до н. э.? Из сочинений Цицерона этого вывода не следует, и мы можем доверять его свиде3
Сегодня в нашем распоряжении есть монография Браччини (Braccini
1980), но она охватывает только позднюю латынь. Для предшествующего периода см. Reichenkron 1965.
Языковая ситуация в древнем Риме: сообщения древних авторов
11
тельству, так как он был весьма внимательным наблюдателем.
Наш общероманский еще находился на таком низком социальном уровне, что оказался вне поля зрения великого римского
оратора, который, разумеется, интересовался не языком улицы,
не речью обитателей инсул, а латынью форума и высшего общества. Тем не менее, поразительно, что уже Цицерон, сам
столь много сделавший для римской литературы и живший в
период, который мы именуем золотым веком римской
словесности, жалуется на упадок: по его мнению, хорошо
говорили на латыни в далекие времена Сципиона Африканского
и Катона Старшего, т. е. на рубеже III и II вв. до н. э. С тех пор
из-за притока иностранцев латинская речь, как, впрочем, и
греческая, утратила свою чистоту:
1. Cic. Brutus 74 (258), ed. A. E. Douglas. Oxford 1966:
omnes tum fere (sc. во времена Сципиона Старшего) qui nec extra
urbem hanc vixerant neque eos aliqua barbaries domestica infuscaverat, recte loquebantur. Sed hanc certe rem deteriorem vetustas
fecit et Romae et in Graecia. C o n f l u x e r u n t e n i m e t A t h e nas et in hanc urbem multi inquinate loquentes
e x d i v e r s i s l o c i s (разрядка наша). Quo magis expurgandus
est sermo et adhibenda tamquam obrussa ratio, quae mutari non
potest, nec utendum pravissima consuetudinis regula ‘...тогда почти
все, кто не жил вдали от Рима и чью речь не испортило какоенибудь местное варварское наречие, говорили правильно. Но,
конечно, с течением времени речь становилась хуже как в Риме,
так и в Греции. Ибо как в Афины, так и в наш город стекались
из разных мест люди, говорящие неправильно. Оттого и почувствовалась необходимость очистить язык и пережечь его на
огне неизменных правил, а не следовать искаженным обычаям
общего употребления’ (пер. И. В. Стрельниковой, Цицерон
1972: 310).
«Брут» написан в марте – апреле 46 г. до н. э. За три года
до смерти (7 декабря 43 г.) великий римский оратор требовал
кодификации латинского языка и неукоснительного следования
правилам 4. Не сразу и не во всем, но его призыв был услышан.
4
Ср. письмо к Папирию Пету, датируемое серединой октября того же
года: Cic. Ep. ad fam. IX, 15, 2: Ego autem… mirifice capior facetiis,
maxime nostratibus, praesertim cum eas videam primum oblitas Latio (см.
Приложение) tum, cum in urbem nostram est infusa peregrinitas, nunc
12
Глава I
На рубеже новой эры римские грамматики через школу смогли
остановить целый ряд процессов, грозивших разрушить структуру латыни: отпадение конечного -s5, аналитическое прошедшее с habeo6 (исчезает после Ливия) и т. д.
II. Более чем сто лет спустя, в конце I в. н. э., на этом же
условии (чистота речи) будет настаивать другой специалист по
ораторскому искусству, М. Фабий Квинтилиан. Для его выполнения он рекомендует, прежде всего, позаботиться о кормилицах:
1. Quint. instit. or. I, 1, 4: Ante omnia, ne sit vitiosus sermo
nutricibus ‘Прежде всего пусть будет правильной речь кормилиц’.
Оказывается, если у мальчика была неподходящая кормилица, то в дальнейшем ему очень трудно будет избавиться от
приобретенных в младенчестве дурных речевых навыков. Невольно приходит на ум пушкинская Арина Родионовна, которая,
вероятно, не Бог весь как грамотно говорила по-русски, однако
родителей Пушкина это почему-то ни капельки не смущало: они
vero etiam bracatis et transalpinis nationibus, ut nullum veteris leporis
vestigium appareat ‘Меня же ...удивительно увлекают шутки и сильнее
всего отечественные, особенно когда я вижу, что они были забыты в
Лации – сначала тогда, когда в наш город была влита иноземщина, а
теперь даже носящие штаны и заальпийские народы, так что не видно
и следа былого остроумия’ (Горенштейн III: 38). Речь идет о 90 г.,
когда было даровано римское гражданство латинам и союзникам и о
недавнем законе Юлия Цезаря, давшим те же права жителям Заальпийской Галлии (Gallia bracata и Gallia comata). В этом пассаже
Цицерон отмечает не столько примитивность латинской речи новых
римских граждан, сколько влияние этой примитивности на речь самих
римлян. Ср. еще De orat. III, 44 (55 г. до н. э.): quare cum sit quaedam
certa vox Romani generis urbisque propria ... hanc sequamur, neque solum
rusticam asperitatem, sed etiam peregrinam insolentiam fugere discamus
‘Итак, существует определенный говор, свойственный римскому народу и его столице... Этот говор мы и усвоим, стараясь избегать не
только мужицкой грубости, но и чужеземных особенностей’ (пер.
Ф. А. Петровского, см. Цицерон 1972: 213).
5
Тронский 1960/2001: 113–114, § 220; Cic. Or. 161. Это, пожалуй,
подойдет как пример упомянутой Цицероном (см. предыдущее
примечание) rustica asperitas.
6
А это явный пример peregrina insolentia: ведь аналитические конструкции с «иметь», как известно, это кальки с греческого.
Языковая ситуация в древнем Риме: сообщения древних авторов
13
заботились только о том, чтобы у детей были французские бонны и французы-гувернеры, т. е. чтобы они с рождения слышали
правильную французскую речь (и действительно, в Лицее одним
из прозвищ Пушкина было «француз»). Напрашивается сравнение (или уравнение): латинский в Риме конца I в. н. э. = французский в Москве в начале ХIХ в.
Что можно вывести из нашего несколько парадоксального
рассуждения? Вероятно, то, что латинский был языком элиты, а
не простого народа. О речи простолюдинов Квинтилиан был
очень невысокого мнения:
2. ibid. I, 6, 45 nam ut transeam, quem ad modum vulgo
imperiti loquantur, tota saepe theatra et omnem circi turbam
exclamasse barbare scimus ‘Я уж не буду останавливаться на том,
как говорят на улице (?) необразованные люди: мы знаем, как
нередко орут на жаргоне целые театры и вся масса зрителей в
цирке’.
Молодой Тацит в своем написанном примерно в это же
время «Диалоге об ораторах» с ужасом упоминает об «отвратительных и постыднейших коллоквиализмах», появляющихся в
речах некоторых современных ораторов:
3. Tac. dial. 32, 3: ...huius quoque cotidiani sermonis foeda ac
pudenda vitia7.
Отсюда можно заключить, что противостояние повседневной речи (sermo cotidianus) и литературного языка было в то
время уже весьма ощутимым – даже у адвокатов, т. е. у образованных людей. Об этом же говорит в своем постоянно
цитируемом пассаже Квинтилиан:
4. Quint. inst. or. XII, 10, 43: mihi aliam quamdam videtur
habere naturam sermo vulgaris, aliam viri eloquentis oratio ‘Помоему, у языка обыкновенного какая-то одна сущность, а у речи
совершенного оратора – другая’ (цит. по Бурсье 1952: 33).
В этом высказывании при некотором желании можно
усмотреть указание на двуязычие. В самом деле, почему Квинтилиан выражается здесь столь туманно? Цицерон очень просто,
не задумываясь, определял, в чем именно состоит «плебейский
язык» (plebeius sermo) его писем: он сплетал их из повседневных,
7
Редко цитируется, но см.: Х. Михэеску (Mihăescu 1960: 47, § 22).
14
Глава I
обиходных слов8. Квинтилиан, разумеется, прекрасно знал это
место из переписки Цицерона и его недомолвки показывают, что
в его время расхождения уже не сводились к одной лишь лексике.
III. От II и III в. н. э. у нас нет свидетельств о языковой
ситуации, так что мы вынуждены перейти от Тацита к бл. Иерониму. У последнего мне кажется наиболее примечательным то
место из письма к Лете, некоей знатной римской даме, где говорится о воспитании ее маленькой дочери. Та же тема, что и в
трактате Квинтилиана – eruditio puerorum – и Иероним, обладавший огромной начитанностью и прекрасной памятью, почти
дословно повторяет рекомендации своего предшественника, но с
довольно существенными изменениями. Уже не встает вопрос о
кормилицах – видимо, нет больше таких кормилиц, которых еще
можно было найти во времена Флавиев – и поэтому обучение
«родному языку» начинается с самого нежного возраста:
1. Hier. ep. 187, 9: sequatur statim et Latina eruditio; quae si
non ab initio os tenerum composuerit, in peregrinum sonum lingua
corrumpitur et externis vitiis sermo patrius sordidatur.
Откуда могли возникнуть «иноземные пороки» (externa
vitia) в речи ребенка, воспитывающегося в римской патрицианской семье – дед маленькой Паулы был великим понтификом,
т. е. принадлежал к той части римской аристократии, которая
упорно держалась за старые традиции – остается вообще загадкой и приходится предположить, что язык низов, койне (или
mixta в терминологии Исидора Севильского), уже достиг самых
высоких слоев римского общества. На повсеместную диглоссию
/ билингвизм указывает и резкое увеличение числа вульгарно8
Cic. Ep. ad fam. IX, 21, 1: Verumtamen quid tibi videor in epistulis?
Nonne plebeio sermone agere tecum? Nec enim semper eodem modo; quid
enim simile habet epistula iudicio aut contioni? Quin ipsa iudicia non
solemus omnia tractare uno modo: privatas causas, et eas tenuis, agimus
suptilius, capitis aut famae scilicet ornatius; epistulas vero cotidianis verbis
texere solemus ‘Однако кем кажусь я тебе в своих письмах? Разве
(«Неужели» – Горенштейн) я <не> говорю с тобой простонародным
языком? Не всегда ведь одним и тем же образом. И, право, что сходного между письмом и речью в суде или на народной сходке? Более
того, даже судебные дела я не веду все по одному способу. Частные
дела и притом легкие я излагаю более просто; дела о гражданских
правах или о добром имени – более краснó; письма же я обычно тку из
обыденных слов’ (Горенштейн 1951, III: 41).
Языковая ситуация в древнем Риме: сообщения древних авторов
15
латинских глосс, т. е. таких случаев, когда писатели намеренно
употребляют народные слова, ср. пример из комментария к
Псалтыри бл. Августина: Aug. Enarr. in Psalm. 138, 20 Quod
vulgo dicitur ossum, Latine os dicitur (т. е. ŏs, ŏssis ‘кость’, а не ōs,
ōris ‘рот’, ‘лицо’). Первые примеры таких глосс появляются уже
у Сенеки Младшего9; в сочинениях бл. Иеронима слов,
сопровождающихся пометой vulgo и т. д. насчитывается до
полусотни. Попадаются глоссы и у бл. Августина. Одну из них
он характеризует как «вульгарное и нелатинское, но очень
подходящее слово»10. Им оказывается такое сугубо латинское по
составляющим его элементам прилагательное, как caducarius
‘эпилептик’. В другом пассаже нелатинскими объявляются
такие слова, как salvare ‘спасать’ и Salvator ‘Спаситель’, но
автор признает, что они вошли в латынь благодаря победе
христианства11. Встает вопрос: если caducarius, salvare, Salvator
слова нелатинские, то какому языку они принадлежат?
Разумеется, языку народа, романской койне.
IV. Наш последний автор – аноним: мы не знаем, кто
именно из учеников умершего в 449 г. архиепископа г. Арль
(Галлия) Илария составил его житие, где, между прочим, рассказывается, что Иларий был человеком удивительной учености
и блестящим проповедником – современники ставили его едва
ли не выше бл. Августина – но когда на его проповедях присутствовал только простой народ, он говорил с ними простым
языком:
9
Sen. Epist. 39, 1: ratio... quae nunc vulgo breviarium dicitur, olim, cum
Latine loqueremur, summarium vocabatur.
10
Aug. De vita beata II, 20: ...vulgari quidem et male Latino, sed aptissimo
sane... verbo. Выражение male Latinus надо понимать в смысле «нелитературный», «некорректный», см. OLD 1006 s.v. Latinus 2 b «belonging
to or written in good Latin», где приводится пародия на Verg ecl. I,
«cuium pecus» anne Latine? (Fragmenta poetarum Latinorum ed. Morel.
Leipzig [Teubner] 1927, 104, 2. Так как подобный узус встречается уже
у Марциала (Mart. II, 8, 2: sive obscura nimis, [verba]), то мы можем
отнести это свидетельство ко второму (II) разделу.
11
Aug. serm. 299, 6, vgl. G. Reichenkron 1965: 94. «Спасать» в классической латыни – servare.
16
Глава I
1. Vita S. Hilarii Arelatensis, cap. XI (14): Si peritorum turba
defuisset, simplici sermone rusticorum corda nutriebat12 ‘Если мало
было (в церкви) образованных людей, он (св. Иларий) насыщал
сердца необразованных простонародной речью».
Аналогичный случай имел место и на Востоке: по преданию, однажды во время проповеди св. Иоанн Златоуст был прерван простой женщиной, понимавшей его речь только наполовину; тогда он специально для нее стал говорить на народном
языке13. Этот факт приводится как доказательство греческой
диглоссии уже в IV в. н. э.14, но отсюда следует, что и латинская
диглоссия / билингвизм тоже должна в таком случае датироваться, по крайней мере, V в. н. э. – это terminus ante quem. Но здесь
сыграло важную роль весьма курьезное обстоятельство: Дюканж, первым обнаруживший вышеприведенный пассаж из жития Илария, спутал последнего с гораздо более известным
Иларием Пуатевинским (300–367 – его житие составил бл.
Гонорат Марсельский)15 и эта злосчастная описка явилась причиной полного игнорирования этого важного свидетельства в
научной литературе.
Ввиду недостатка времени я не смогу что-либо сказать о
римских грамматиках, в частности об одном пассаже из Исидора
Севильского, содержащем, на мой взгляд, совершенно сенсационные сведения. Вывод, однако, уже очевиден. Латино-романская диглоссия / билингвизм может считаться достаточно ясно
засвидетельствованной для IV–V вв. н. э., а ее ранняя стадия
развития прослеживается уже в I в. н. э. (а возможно и раньше).
Этот вывод, полученный в результате источниковедческого анализа, лингвистам следует не только воспринимать как исто12
Ducange, Praefatio, cap. XXVIII, pp. XXIV b (i), XXV a (d); Migne, PL
50, 1231, cap. XI (14).
13
На эту легенду ссылается такой специалист как Р. Броунинг (Browning 1983: 50, n. 37), но точное место указать непросто, см.: Schmitt
1983: 554–586, особенно 559, A. 8.
14
15
Zgusta 1980: 121–146, особенно 130; Browning 1983, loc. cit.
Ducange, op. cit., Praef. XXXVa: (sermo) nudus ac simplex, quemadmodum etiam appellatur a Lactantio, sed et ab Honorato Massiliensi in
Vita S. Hilarii Pictaviensis: «Si peritorum turba etc.». Но указанный
пассаж взят из Vita S. Hilarii Arelatensis, cf. Migne, PL 50, 1231.
Языковая ситуация в древнем Риме: сообщения древних авторов
17
рический факт, но и пытаться со своей стороны подтвердить и
уточнить: дело, таким образом, за романской компаративистикой.
ПРИЛОЖЕНИЕ
Oblitas Latio (Cic. fam. IX, 15, 2)
Cic. Ep. ad fam. IX, 15, 2: Ego autem…mirifice capior facetiis,
maxime nostratibus, praesertim cum eas videam primum oblitas Latio
tum, cum in urbem nostram est infusa peregrinitas, nunc vero etiam
bracatis et transalpinis nationibus, ut nullum veteris leporis vestigium
appareat ‘Меня же... удивительно увлекают шутки и сильнее
всего отечественные, особенно когда я вижу, что они были
забыты в Лации – сначала тогда, когда в наш город была влита
(или «влилась», как это обычно переводят – А.Ч.) иноземщина, а
теперь даже носящие штаны и заальпийские народы, так что не
видно и следа былого остроумия’ (Горенштейн 1951, III: 38).
В этом известнейшем и очень важном для романистики
пассаже текст явно испорчен: obliviscor 3 и все его формы имеют только активное значение ‘забывать/забыть’. Тем не менее,
традиционная интерпретация, представленная в переводе Горенштейна, на мой взгляд, правильна: переводчики, иногда как бы
скользя по тексту, все же верно угадывают смысл16. Филологам
обнаружить и устранить ошибку оказывается порой труднее.
Одну из первых попыток исправить текст предпринял
Мадвиг в 1884 г. (Madvig 1967: 163). Он попросту заменил Latio
на род. Lati: «Остроты забыли Лаций»; далее он добавлял перед
bracatis <in> ‘а теперь еще больше забывают в заальпийских
племенах’ (nunc vero etiam magis obliviscuntur in Transalpinis
nationibus). Последнее добавление, на мой взгляд, излишне:
какое дело Цицерону до того, как говорят в Галлии? Я предпочел бы понимать аблятивы как эллипс: <infusis> bracatis etc.,
т. е. ‘а теперь нам еще добавили этих галлов’. Примерно так
понимает это место Шеклтон Бейли, но он вставляет гораздо
больше …nationibus <additis ita demersas>, ut (Cic. Fam. 350 ad
16
Ср. Defresne в Oeuvres de Cicéron, t. V (Collection Nisard). Paris 1843,
430: «...surtout lorsque je vois ce cachet se perdre dans le Latium».
Глава I
18
loc.); он даже предполагает здесь лакуну. Это тоже, по-моему,
излишне.
Исправление Мадвига не принял практически никто. Боже
связывает oblitas с oblino 3 ‘обмазывать’ (Cic. Corresp.: 288–289
ad loc.), но как раз против этого возражал Бейли. На мой взгляд,
лучше согласиться со смелой персонификацией, которую вводит
в текст конъектура Мадвига: «Фацетии забывают (покидают)
Лаций», ср. Cic. fam. VII, 31, 2 video iam exaruisse veterem
urbanitatem ‘ведь старинное остроумие, как видишь, уже
иссякло’ (Горенштейн 1951, III: 224) – это место приводит Боже.
В противном случае придется прибегнуть к obli<ttera>tas, но это
труднее палеографически. Или решиться на общероманское
*obli<ta>tas?
Aa
ÁГлава II á
Romanus, romanicus, *romanice
Romanus и его производные дали романскому миру его
имя – Romania17 (а также термины романистика, романские
языки)18, не считая таких глоттонимов, как ст.-пров. lenga
romana, швейц. (ретором.) rumontsch и рум. limba romînească,
совр. limba română и, не в последнюю очередь, названия
литературных жанров, роман и романс19. Это, безусловно,
самый важный романский глоттоним.
17
Именно так был назван первый романистический журнал, основанный в 1872 г. в Париже Гастоном Парисом и Полем Мейером.
Вышедший двумя годами раньше в Монпелье «Revue des langues
romanes» с самого начала сконцентрировался на провансалистике.
Впрочем, и современная «Романия» уже давно посвятила себя старофранцузской литературе.
18
Фр. roman засвидетельствовано в XVI в., ср. Pasquier (1560): «On
appelle roman nostre nouveau langage»; из ст.-фр. romanz ‘на романском
языке’ в противопоставлении к латыни; утраченный конечный согласный сохранился в производном romancier и в англ. Romance. Из фр.
происходит нем. romanisch (что, на мой взгляд, говорит в пользу заявления Фр. Дица, что основателем романской филологии был не он, а
Фр. Ренуар, см. Черняк 1984: 277), а также русcкие соответствия.
Конечный согласный сохранился и в исп. romance 1) романский язык,
(прил.) романский; 2) романс, ср. романсеро. Ит. romanzo – это
заимствование из ст.-французского. Все эти языки вкупе с румынским
располагают еще и неологизмами románico и neolatino.
19
Фр. roman ‘роман’ < ст.-фр. romanz (лат. romanice) ‘на романском
языке’ в противопоставлении к латыни: в XII вв. главным образом в
стихотворных житиях святых и других дидактических жанрах (Wace,
Brut и т. д.), популяризируюших латинские образцы, затем переходит в
куртуазную поэзию и в нарождающуюся прозу, закрепившись за
рыцарским романом. Слово романист, таким образом, объединяет в
себе оба поприща: писателя и филолога. Не случайно, может быть,
Гастон Парис (1839–1903) удостоился кресла в Большой французской
академии (Académie française, основана Ришелье в 1633 г.). Его товарищ П. Мейер (Paul Meyer, 1840–1917) стал членом Академии над-
Глава II
20
Его история так же непроста и так же дискуссионна, как и
история самого «романского вопроса», т. е. проблемы возникновения романских языков20.
1. Краткая история сложной проблемы
Интересующий нас оборот, lingua Romana (и sermo Romanus) появляется в I в. н. э. (Варрон, Овидий, Веллей Патеркул,
оба Плиния, Тацит и т. д.). Первые попытки осмысления, если
не изучения, проблемы имели место уже в античности. Их
результаты суммированы в «Этимологиях» Исидора Севильского (VII в.), ставших энциклопедией античных знаний для всего
средневековья и сохранившихся в массе списков. Вот этот капитальный для романистики текст: «Некоторые утверждали, что
латинских языков четыре: древний, латинский, римский и смешанный. Древний – это тот, которым пользовались древнейшие
обитатели Италии при Янусе и Сатурне, язык неоформленный,
как это видно по песням салиев. Латинский – это тот, на
котором при царе Латине и римских царях говорили этруски и
древнее население Лациума <и> на котором были написаны
двенадцать таблиц. Римский – это тот, который начался после
изгнания царей римским народом, на котором поэты Невий,
Плавт, Энний, Вергилий, из ораторов Гракх и Катон и Цицерон
и многие другие блистали красноречием (?). Микста (= смешанный язык) это тот язык, который после распространения
империи ворвался в римское общество вместе с нравами и людьми, исказив целостность речи “солецизмами и варваризмами”»21.
писей, или Малой академии (Académie des inscriptions et des belles
lettres, создана Кольбером в 1663 г. и реформирована Лувуа в 1701).
20
См. Черняк 1987: 100 и особенно прим. 3 со ссылками на Vidos 1963:
11–37 и Väänänen 1983: 481 (см. Приложение)..
21
Isid. Etymol. IX, 1, 6–7: Latinas autem linguas quattuor esse quidam
dixerunt, id est Priscam, Latinam, Romanam, Mixtam. Prisca est, quam
vetustissimi Italiae sub Iano et Saturno sunt usi, incondita, ut se habent
carmina Saliorum. Latina, quam sub Latino et regibus Tusci et veteres in
Latio sunt locuti, ex qua fuerunt duodecim tabulae scriptae. Romana, quae
post reges exactos a populo Romano coepta est, qua Naevius, Plautus,
Ennius, Vergilius poetae, et ex oratoribus Gracchus et Cato et Cicero vel
ceteri effuderunt. Mixta, quae post imperium latius promotum sinul cum
Romanus, romanicus,*romanice
21
Исторический комментарий к параграфу Romana (lingua) я
попытался дать в более ранней работе (см. Черняк 2006: 334–336
и гл. VII). Там же я высказал предположение, что вся эта хронологическая схема восходит к каким-то греческим грамматикам,
жившим в Риме в I в. н. э. (Черняк 2006: 339–341). Любопытно,
что наш термин покрывает республиканский период, хотя сам
реально появляется только в самом его конце.
Важную роль в развернувшейся уже в наше время дискуссии сыграл Шарль Дюканж (1678); уже в то время он располагал
почти всеми доступными нам фактами. Дюканж считал, что на
смену латинскому пришел «народный романский22 язык, хотя и
походивший кое в чём на латынь, но уже таковым не являвшийся, поскольку он не пренебрегал чужеземными словами и
подчинялся совсем другим грамматическим законам»23. Смелость этого тезиса, предвосхищавшего концепцию Ф. Ренуара
(см. Черняк 1984: 283 слл.), в значительной степени меркнет на
фоне хронологической схемы Исидора24. Romana у Дюканжа,
таким образом, занимает место миксты, но датируется не
началом Империи, а ее концом25: «Вследствие этого он стал
называться уже не “латинским языком”, а “римским/романским”, так как на нем говорило романское население,
moribus et hominibus in Romanam civitatem inrupit, integritatem verbi per
soloecismos et barbatismos corrumpens (I, p. 344 ed. Lindsay).
22
Термин «романский» уже существовал, см. выше, прим. 18, но
Дюканж писал по-латыни.
23
«Atque inde invaluit vulgaris illa Romana lingua quae, etsi aliquid
Latinitatis redoleret, Latina tamen non esset, ut quae et barbara non
agnosceret vocabula, et longe aliis grammaticae legibus regeretur» (DuC.
Praef. c. XIII, p. XIIIb).
24
Дюканж, разумеется, упоминает и даже частично дополняет эту
схему, см. DuCI, Praef. c. II, pp. VIb ssq.: вставляет цитату из Горация в
Priscam, список писателей в Mixtam (Авл Геллий, Макробий, Лампридий и т. д.) и, главное, дублирует лингвистическую схему циклической
(aetates), согласно вкусам того времени, см. ниже.
25
«Eapropter iam non Latina Lingua coepit appellari, sed Romana, quod
Romani, qui in Galliis et Hispaniis post Septentrionalium nationum
irruptiones remanserant, ea uterentur» (ibid.).
22
Глава II
оставшееся в галльских и испанских провинциях после вторжения северных наций», т. е. в V в.26.
К проблеме глоттонимов вернулись только через два столетия, хотя датировка языкового сдвига постоянно обсуждалась
и уточнялась27 (видимо, объяснение Дюканжа всех устраивало).
Но статья Гастона Париса, открывающая журнал «Романия»
(Paris 1872), в этом отношении несколько разочаровывает: в ней
представлена раннесредневековая (Лиутпранд, Кассельские
глоссы) и современная (ретороманский, румынский) история
термина; то, что нужно нам, могло быть в предполагавшихся
автором разделах о lingua romana и romanice, но они так и не
появились. Еще до Париса Фр. Диц датировал семантический
сдвиг (т. е. «римский» / латинский > «романский») VII в., правда, на основании довольно спорного пассажа из жития бл. Муммолена28.
Первым всерьез взялся за дело итальянский романист
В. Крешини (Crescini 1910). Он собрал почти все известные нам
примеры из античных и раннесредневековых авторов. Его датировка семантического сдвига «средневековьем»29 корректна,
осторожна и неотчетлива: когда у него начинается средневековье?
Более определенную позицию занял американский лингвист Г. А. Мэллер. Он начинает свою статью с Дюканжа, отдавая ему должное, но решительно отвергает датировку своего
великого предшественника: вплоть до IX в., оборот lingua
26
Мы обязаны Дюканжу и первыми примерами наречия romanice
(> ст.-фр. romanz и т. д.) в документах середины XI в.: duo paria palmariarum, quae ita romanice nuncupantur, manusque defendunt a calore
caldariae ‘две пары пальмарий (рукавиц, от лат. palma ‘ладонь’, ср. фр.
gant (герм.) > исп. guante и т. д. вплоть до новогр., но рум. mănuşă, как
в русском), которые так называются по-романски’ и т. д., см. DuC, III,
s.v.romanus.
27
См. Черняк 1984: 281–282 (Castelvetro 1570 – VII в. и т. д.), Fuchs
1849: §21, S.45.
28
Diez 1858, I: 99; 1870, I: 119; ср. Muller 1923: 12–13, Van Uytfanghe
1991: 116.
29
Сrescini 1910: 444: «Nel medioevo le due locuzioni trovansi contrapposte: latina lingua seguita a indicare la lingua letteraria, mentre romana
lingua designa il latino parlato e popolare».
Romanus, romanicus,*romanice
23
romana был ничем иным как «народным синонимом латыни»30;
в значении «романский язык» он встречается лишь в известном
постановлении Турского собора в 813 г.31 К этому же периоду
Мэллер относит и окончательную дифференциацию латинского
и романского: обособление литературного и разговорного языков, по его мнению, и явилось причиной размежевания обоих
терминов. Свою концепцию Г. А. Мэллер подробно изложил в
ряде работ (см. Mul1er 1929; 1932), которые, однако, не принесли ему широкой популярности среди романистов, предпочитавших датировать момент языкового сдвига VII в.32, но его
мнение о роли каролингских ученых в закреплении термина
lingua romana за народным языком стало общепризнанным.
Как это ни странно, Г. Колль в своей диссертации, где
целый экскурс в 10 страниц посвящен нашей проблеме (Koll
1958: 43–52), еще не знал статьи Мэллера. Он очень основательно использовал материалы Тезауруса (т. е. до 600 г.), подробно комментируя каждый приводимый им пример (Мэллер
делал это только в особых случаях). Исследуется и romanicus –
romanice, причем наречие Колль датирует VI в., когда засвидетельствовано аналогичное barbarice33. Тем не менее окончательную фиксацию терминов Колль относил к IX/X вв.34
30
«…the most popular word for Latin» (Muller 1923: 19). В I в. н. э. часто
как «better Latin»: Quint. VIII, 2: oratio Romana, non civitate donata (т. е.
не речь провинциала); Plin. ep. II, 10 и т. д.
31
Все не так просто: «It is probable that the people themselves kept on
designating their language by the traditonal appellation of lingua romana as
they have done for eight centuries» (p. 14), т. е. этот глоттоним стал (или
был?) народным уже в начале новой эры, но сам язык народа все еще
был латынью.
32
См. Reichenkron 1965: 85. К концепции Мэллера в наше время очень
приблизились некоторые ученые, датирующие дифференциацию уже
не VII, как раньше, а VIII в. (Ж. Херман. Э. Райт и др.). Впрочем, в
первой половине XIX в. многие датировали языковой сдвиг IХ в., см.
Fuchs 1849: 45, § 21.
33
Anthim. De observ. cib. 64: Nos Graece dicimus alfita, latine vero
polenta, Gothi vero barbarice fenea (Koll 1958: 51).
34
«Die eindeutige Fixierung der Begriffe lingua Romana und lingua Latina
hat wohl erst gegen Ende des 9.Jh. stattgefunden, vielleicht sogar erst im 10.
Jh.» (Koll 1958: 52).
24
Глава II
Буквально в следующем году выходит большая статья,
фактически микромонография, Колля по нашей теме, к сожалению, в малодоступном каталанском журнале (Koll 1957–1958).
Она разделена на 14 глав или параграфов неравного объема и
под римскими цифрами. Колль приводит еще несколько пассажей в дополнение к экскурсу и принимает идею Мэллера, что в
народную речь lingua romana в значении ‘народный язык’ проникла гораздо раньше, чем в официальную номенклатуру (I),
подтверждением чему служит греческий, где lingua latina и
latine почти не представлены (II). Но для римлян эти названия
были столь же значимы, как castellano по сравнению с español
для испанцев. На раннем этапе lingua romana тоже обозначал
более изящный язык Города сравнительно с сельскими говорами
Лация и недавно романизированной Италии и провинций. В
дальнейшем они снова поменялись местами и в Италии он не
закрепился – его место занял vulgare (III). Далее рассматривается судьба нашего термина в северной Галлии и его конкурентов gallicus и franciscus/françois (V). В южной Галлии lenga
romana был гораздо популярнее, чем литературные lemozi и
proensal (VI).
Ситуацию в Испании Колль открывает хронологией Исидора (см. выше), но от вестготского периода свидетельств нет;
romance, видимо, заимствовано из французского (Короминас
думает иначе); первые примеры у Берсео (XII в.); (romance)
castellano появляется в следующем столетии, español в самом
конце XV в. («Испанией» долго называли занятую арабами территорию, независимые Астурия и Леон были «Готией») (VII).
Схожая ситуация в Португалии: romanço засвидетельствовано в
XIV в., тогда же и любопытное nossa linguagem (ж.р.! – под
влиянием lingua?) ‘наш язык’, ср. фр. le langage; (romance)
portugues появляется только в XVI в. в связи с ростом национального самосознания благодаря географическим открытиям:
до этого португальцы охотно писали по-испански, а в Испании
XIII в. была мода на галисийские стихи (VIII). В Каталонии под
влиянием соседей с севера (знаменитые трубадуры нередко
посещали Барселону) было в употреблении romanç, но уже в
XIV в. засвидетельствовано catalanesch и llengua catalana (IX).
Северная Африка (X) и Британия (XI), не сохранившие романскую речь, представлены только немногими позднелатинскими
Romanus, romanicus,*romanice
25
примерами (соответственно 2 и 1). Италия, напротив, демонстрирует свой volgare уже в конце Х в. Латынь в средние века
называли letra (literae) и grammatica, что говорит о неразличении романского как самостоятельного. Italiano известно в
XV–XVI вв., но у него были серьезные конкуренты – toscano и
fiorentino, первый вплоть до конца XIX в. Romanus никогда не
было популярно ни как этноним, ни как глоттоним (XII). На
этом история самого romanus заканчивается (Швейцарию и
Балканы Колль почему-то опускает), но автор переходит к его
производному romanicus, используя при этом помимо материалов картотеки Тезауруса диссертацию Изеринга (Isering 1955).
Прежний вывод: romanice возникло в VI в. по аналогии с barbarice изменен в духе Мэллера: филологи каролингского возрождения по аналогии с theodisce > н. Deutsch, т. е. ученое происхождение. Относительно romanшcus К. высказывает мнение, что
его появление в Британии VIII–IX вв. (Historia Brittonum и Ненний) никак не связано с первыми примерами у Катона Старшего
(II в. до н. э.). Последний параграф (XIV) содержит резюме.
В 1972 г. (или еще раньше, в четвертом или пятом издании
своих знаменитых Origini) Карло Тальявини дал краткий очерк
проблемы, включая и барселонское эссе Колля35; не прибегая к
датировкам, он придерживается концепции Мэллера/Колля36.
Моя собственная интерпретация собранных Коллем
фактов (Черняк 1987; см. Приложение) была диаметрально противоположной: идея угасания катоновского romanicus и его возрождения в каролингской Галлии и Британии VII–IX вв.37 казалась мне невероятной. Поэтому я постулировал латентное существование прилагательного и наречия romanice, подтверждаемое конъектурой Россбаха Romanicum (Liv. 45, 34, 12 – имя
вождя галатов, воевавших на стороне римлян). Кроме того, исп.
romance – это не заимствование, а исконное слово, как vascuence
35
См. Tagliavini 1972: 159–170, § 29–31.
36
Это следует из ibid. § 31, p. 169: «Ma come a romanus corrispondeva
l’avverbio romane, così a romanicus, rivivificato nell’uso medioevale,
venne a corrispondere l’avverbio romanice».
37
О компиляторе Неннии, жившем в начале IX в. в Уэльсе и его источнике, анонимной Historia Brittonum, см. DLFMA 1058–1059 s. v.
Nennius.
26
Глава II
< vasconice ‘по-баскски, баскский язык’, см. DECH и т. д.; не
исключено, что romanice, будучи, как и само прилагательное,
калькой с греческого, какое-то время было распространено и на
Балканах. В противостоянии latinus / latine и romanicus / romanice оборот lingua romana занимает промежуточную позицию,
означая и то и другое с акцентом в зависимости от контекста
(‘компромисс’, ‘буфер’).
Статья Й. Крамера, которую я не успел вовремя использовать38, построена согласно ее названию, т. е. четко делится на
четыре части39. Автор начинает с lattinus, удержавшегося в ретороманском (отчасти благодаря Асколи) и в сефардском, т. е. в
исторически пограничных зонах Романии; romanus, вернее,
lingua Romana, очень долго оставалось синонимом, так что даже
в «Страсбургских присягах» нет уверенности в том, что Нитгард, приводя пуатевинский текст присяги Карла, понимал его
как «романский»; однозначен только капитулярий Турского
собора 813 г., так как там тип языка подчеркнут прилагательным: rustica Romana lingua; однозначно и наречие romanice,
возникшее в разговорной речи и обозначающее только эту речь;
оно сохранилось латентно, как и другие вульгаризмы, появившиеся в архаической латыни и затем лишь в поздней латыни
(гипотеза Колля об аналогии barbarice отвергается); рядом с
ним возникает дублет romaniscus, -isce, откуда limba românească
и româneşte.
Крамер впоследствии вернулся к этой теме в весьма
солидной монографии (Kramer 1998). Впечатляет, прежде всего,
история вопроса (11–58), где представлены в хронологическом
порядке 55 работ начиная с Дюканжа и кончая статьями самого
автора, видного балканиста и ретороманиста. Два основных
раздела посвящены ситуации в латыни (59–94) и в романских
языках (95–162), естественно, с особым акцентом на отсутст38
Kramer 1983. Написана в большой спешке: «Origini» Тальявини
цитируются по немецкому переводу без указания параграфов;
барселонская статья Колля ему неизвестна; латинские средневековые
авторы приводятся или из вторых рук, или по немецким двуязычным
изданиям постранично (!) и т. д. Спасает лишь то, что все это уже было
у других или позже цитируется другими, например, Uytfanghe 1991.
39
Соответственно 82–85, 85–88, 88–91, 91–93 с маленькой преамбулой
и заключением. Никаких внешних разграничений нет.
Romanus, romanicus,*romanice
27
вующих в барселонском эссе Колля ретороманском и балканороманском ареалах. Монография Крамера при всей ее информативности к интересующей нас проблеме не прибавляет ничего
нового: romanicus и romanice отведено всего 4 страницы (82–86)
и все с тем же неопределенным заключением40.
2. Размышления и соображения
1. ROMANICUS, *ROMANICE
История прилагательного romanicus требует некоторых
уточнений. Крамер и в монографии не упоминает пассажа
Ливия (Liv. 45, 34, 12), подробно обсуждавшегося в барселонском эссе Колля и в моей собственной статье (см. выше) 41, и,
как я теперь думаю, не напрасно. Текст единственной рукописи
(Laurishamensis V/VII вв.42) выглядит так: Liv. 45, 34, 12: ibi
Romani cum et Solovettium ducem Gallorum Synnad<i>s43 adlocutus
et <At>talus cum eis profectus sed castra Gallorum intrare eum non
placuit…<P.> Licinius cons. cum regulo Gallorum est locutus etc.
Очевидно, что перед adlocutus лакуна, восстановить которую
невозможно. Понятно, что речь идет о переговорах римских
послов и прибывшего с ними из Рима брата пергамского царя
Аттала с каким-то галатским царьком, враждебным пергамцам.
Предложенная О. Россбахом (Rossbach 1919) конъектура Roma40
«aber das übereinstimmende Zeugnis der… mittellateinischen Quellen in
Verbindung mit den vor allem mittelalterlichen Varietäten des Gallo-,
Ibero- und Norditaloromanischen läßt keinen Zweifel darüber zu, daß der
Typ Romanice spätestens im gesprochenen Latein der ausgehender Antike
vorhanden gewesen sein muß, vielleicht mit der Bedeutumg “in schlechtem
Latein”» (Kramer 1998: 86).
41
Крамер читает по-русски, и мы лично давно знакомы, но я не дарил
ему этой статьи, так как не предполагал, что он еще вернется к этой
теме.
42
Обнаружена в 1527 г. в монастыре Лорш (Lorsch) около Вюрцбурга
Симоном Грюнеем (Grynaeus); сейчас в Вене. В ней много лакун:
отсутствуют не только отдельные листы, но и целые фасцикулы, и
доступ к ней затруднен. Известна главным образом по колляциям
Копитара, Мадвига, Фалена и др.
43
Synnada,-orum, город в Малой Азии (Великая Фригия), известный в
эпоху Империи добываемым поблизости мрамором, около совр. Şuhut,
см. Kl. Pauly V, 456–7.
28
Глава II
nicum et Solovettium duce<s> Gallorum вводит еще одного галатского лидера и только запутывает дело; ее никто из издателей не
принимает.
Тем не менее, в разговорном языке это прилагательное
существовало, и пусть оно нe оставило следа в романских
языках, но рядом с ним было очень популярное наречие (Kramer
1998: 85). Вопрос лишь в том, где именно. На мой взгляд, на
Востоке, где греческое влияние было особенно сильным. И мы
можем ждать подтверждения этому – почти без шансов на
успех! – от надписей и египетских папирусов. Поэтому
появления romanicus в Historia Brittonum и у Ненния выглядит
парадоксальным. Я склонен связывать это с Hisperica famina44,
но эта гипотеза требует серьезных обоснований.
Romanice. По поводу этого слова я могу лишь повторить,
что по форме это чисто латинское наречие типа bene, male и т. д.
и как таковое принадлежит к древнейшему пласту общероманской лексики и соответственно датируется I/II вв. до н. э. Романским наречием этого типа была форма на -um, точнее вин. ср. р.
ед. ч. прилаг., ср. parlare italiano, hablar framcés и т. д. Совсем
недавно Р. де Дардель посвятил конструкции clamare altum (фр.
parler haut, ср. р. громко говорить, так называемый adjectif
adverbial) весьма любопытную статью (Dardel 1995); она
косвенно затрагивает и нашу проблему45.
«Танцуя» от латыни, мы двигаемся проспективно; предпочтение, на мой взгляд, следует отдавать ретроспективной
44
См. Шабельников, Торшилов 2000: 60, где упоминается barbaricus
вместо barbarus. Далее Виллибальд в своем «Житии преп. Бонифация»
(около 765 г.), употребляет vulgaricus: …sanctus iste vir… papam beatae
memoriae Gregorium…affatus qui et vulgarica Romanorum lingua dicitur
Iunior, omnem sibi per ordinem itineris sui ….manifestavit (Migne, PL 89,
col. 61, Van Uytfanghe 1991: 119). Оба, Виллибальд и его учитель, были
англо-саксами.
45
Тезис об индоевропейском происхождении данной конструкции
очевиден и уже высказывался Т. Маурером и Б. Лёфстедтом. Тем не
менее, для общероманского, на мой взгляд, надо учитывать его
характер креолизованного пиджина (об этом в другом месте) и его
вторую компоненту («язык-источник»), греческий: в димотики тоже
используются наречия этого типа, только мн. ч., напр. καλά ‘хорошо’,
άσχημα ‘плохо’, но πολύ ‘очень’.
Romanus, romanicus,*romanice
29
реконструкции46. В данном случае, двигаясь сверху вниз, от
современного романского состояния к общероманскому и латыни, мы обнаруживаем:
Этноним – наречие (русский – по-русски)
Ит. italiano, francese, russo
Исп. español, francés, inglés, catalán (но vasco – vascuence)
Фр. français, espagnol, italien, russe, anglais
Рум. român – româneşte etc.
Из этой схемы видно, что только румынский различает
этноним и наречие. Романские языки следуют латыни, ср.
Latinus – Latine, Graecus – Graece, но Gallus – Gallice etc. по
греческому образцу в «иностранных» этнонимах. Румынский,
таким образом, оказывается в сфере греческого. Соответственно
*romanice принадлежал греко-латинскому пиджину: в процессе
креолизации, т. е. своего рода латинизации, он должен был
выпасть из системы и лексикализоваться.
2. LINGUA ROMANA
Как-то принято считать, что lingua Romana было всего
лишь стилистическим вариантом lingua Latina (Kramer 1998: 77
(variatio),164). Но вот два-три пассажа, которые, на мой взгляд,
не очень соответствуют этому мнению:
1) Tac. Agr. 21, 2: Iam vero principum filios liberalibus
artibus erudire et ingenia Britannorum studiis Gallorum anteferre,
ut, qui modo linguam Romanam abnuuebant, eloquentiam concupiscerent ‘Далее, он заботился об обучении сыновей знатных
Британцев и отдавал преимущество природным дарованиям
Британцев перед трудолюбием Галлов, так что те, которые еще
недавно не хотели знать римского языка, стали теперь домогаться красноречия’ (пер. Модестов 1886: I, 20).
Так все и переводят: die römische Sprache, the Roman
tongue и т. д. и только Бенарио пишет открыто «the Latin
language»47. Комментаторы сообщают любопытные подробности
о культуре британцев, почерпнутые из Марциала (Mart. XI, 3, 5;
46
47
О реконструкции мы поговорим далее, а пока см. Черняк 1993.
Benario 1967: 18; 1991: 39. Почтенный профессор из Атланты много
лет вел тацитовскую библиографию.
30
Глава II
53), Ювенала (Iuv. XI, 110–123) и Плиния и лишь самые дотошные упоминают о латинских заимствованиях в английском и
кельтских языках. У последователей Мэллера48, таким образом,
были развязаны руки: язык римлян это латынь, представленная
как язык империи, включая и красноречие и литературу49.
Лично я не могу принять подобную интерпретацию: на мой
взгляд, речь идет о том, что британцы ранее не желали
употреблять или даже просто понимать самый элементарный
римский язык, а потом не только заговорили на латыни, но даже
стали практиковаться в красноречии. Антитеза lingua Romana –
eloquentia напоминает антитезу volgare – grammatica времен
Данте. Несколько неожиданно обнаружить столь народный оборот у такого пуриста, как Тацит, но это можно объяснить как
язык армии, sermo castrensis; именно в этом раннем произведении, собственно, биографии римского генерала50 встречаются
такие значения и даже целые слова, ср. 42, 2 salarium (> фр.
salaire) и восстановленное мною в 33, 4 campus = нем. Kampf
(см. подробнее Черняк 2002).
2) Vell. II, 110, 5: In omnibus autem Pannoniis non disciplina
tantummodo, sed linguae quoqur notitia Romanae, plerisque etiam
litterarum usus et familiaris animorum erat exercitatio ‘Все
паннонцы знали не только дисциплину, но и язык римлян; многие были даже грамотны и знакомы с литературой’ (Немировский–Дашкова 1985: 144). Текст немного разнится51, но это нам
48
Он сам почему-то пассаж Тацита не упоминает, см. Muller 1923: 10.
Объяснить это случайностью или незнанием невозможно.
49
«…die Wahl auf lingua Romana statt lingua Latina fiel, weil “außer von
der Sprache auch noch von anderen Einrichtungen der Römer die Rede ist”;
eben von typischen Errungenschaften der römischen Kultur wie Redekunst
oder Literatur» (Kramer 1998: 71 – цитата из Колля: Koll 1958: 44).
50
«Агрикола» опубликован в 98 г., но написан по большей части лет
на десять раньше, примерно в 88–91 гг., т. е. при Домициане (80–96),
см. Tscherniak 2005.
51
Ср. современный немецкий перевод: «In ganz Pannonien war aber
nicht nur die römische Kriegsdisziplin, sondern auch die römische Sprache
verbreitet, dazu kam bei den meisten Gebrauch der Schrift und die
heimische Übung in den Waffen» (Giebel 2004: 233). В латинском тексте
…et familiaris armorum erat exercitatio, т. е. старая конъектура Bothe,
принятая уже К. Хальмом в 1875 г.
Romanus, romanicus,*romanice
31
не очень важно: в любом случае ясно, что покоренная в 12–8 гг.
до н. э. Паннония в момент восстания в 8 н. э. никак не могла
быть серьезно романизованной, если ее жители только-только
учились писать: само восстание свидетельствует о том, что у
них были другие приоритеты.
3) Плиний убеждает своего друга Октавия опубликовать
свои произведения: Sine per ora hominum ferantur isdemque,
quibus lingua Romana, spatiis pervagentur (Plin. epist. II, 10,1–2).
‘Пусть их читают вслух всюду, где известна римская речь!’ Это,
разумеется, некоторое преувеличение (гипербола): в начале II в.
на границах Империи в ходу речь солдат и торговцев, по современной терминологии, «язык дороги и улицы» (Verkehrssprache)52. Плиний хочет сказать, что труд Октавия будут читать
даже солдаты (скорее офицеры), охраняющие римский limes.
4) Загадочный галльский (тулузский?) грамматик VII в.
Виргилий Марон список двенадцати довольно фантастических
разновидностей латыни начинает с usitata, quae in usu Romanae
eloquentiae habetur53 ‘обычная, которая имеется в обиходе римской речи’54, т. е. обиходная (обыденная) римская речь, из которой он исходит в своих дальнейших конструкциях55.
Число подобных примеров, вероятно, можно увеличить,
но гораздо чаще lingua Romana означает не «язык римлян», как в
рассмотренных выше случаях, а «язык Рима». Это эпитафия
Цицерона, где он назван Romanae / vindex clarissime linguae
(Plin. nat. hist. XXXI, 8) Серединой I в. до н. э. датируют и фрагмент Варрона, сохранившийся у грамматика Диомеда: Latinitas
est incorrupte loquendi observatio secundum Romanam linguam
52
О термине Verkehrssprache, введенном Э. Гамильшегом, см. Reichenkron 1965: 349 ff.
53
Virg. Maro epit. XII (De catalogo grammaticorum) 29 ss.: Hic (sc.
Virgilius Assiaticus) scribsit librum nobilem de duodecim Latinitatibus,
quas his nominibus vocavit: Prima, inquit, est usitata, quae in usu Romanae
eloquentiae habetur etc. (p. 240 ed. Loefstedt).
54
Ср. итальянский перевод: «quella consueta, che è in uso nel parlare
latino» (Polara 1979: 165).
55
См. об этих вариантах латыни: Reichenkron 1965: 211, а также ниже,
гл.VIII.
32
Глава II
(Diom. GL I, 437, 15–17 Keil)56. К эпитафии Цицерона тесно
примыкает пассаж из Овидия, в котором поэт просит о юридической помощи своего римского приятеля: Suscipe, Romanae
facundia Maxime linguae, / difficilis causae mite patrocinium (Ovid.
Ex Ponto I,II,59). Сюда же относится и совет Сенеки, избегать
торопливости речи: Cicero quoque noster; a quo Romana
eloquentia exsiluit, gradarius fuit. Romanus sermo magis se
circumspicit et aestimat praebetque aestimandum (Sen. ep. ad Luc.
40, 11). У Квинтилиана встречается и sermo Romanus (Quint.
II, 14, 1; VI, 2, 8; X, 1, 100) и oratio Romana (Quint.VIII, 1, 3): он
был профессором элоквенции в Риме. Далее эстафету принимают Апулей, грамматики и т. д. Противопоставление lingua
Romana – lingua Latina со временем естественно стирается.
Таким образом, я вынужден повторить то, что я высказал
почти четверть века тому назад: оборот lingua Romana (sermo
Romanus) означает и язык Рима, и язык римлян и играет роль
своего рода буфера между lingua Latina/Latine и *romanice.
Первое значение встречается гораздо чаще, но это обусловлено
школьной традицией. Любопытно, что в схеме Исидора Prisca –
Latina – Romana – Mixta наш термин занимает место классической латыни57, но стоит перед микстой (= *romanice) 58. Может
быть, в эпоху Империи, когда создавалась эта схема (Черняк
2006), оборот «язык римлян» действительно обозначал какой-то
промежуточный языковой уровень? Во всяком случае в I в. н. э.,
как это следует из рассмотренных выше пассажей, оборот lingua
56
Крамер почему-то помещает этот пример под рубрикой lingua
Romana als Sprache des orbis Romanus рядом с пассажами из Тацита и
Веллея Патеркула, см.: Kramer 1998: 70–71.
57
Isid. Etym. IX, 1, 6: Romana, quae post reges exactos a populo Romano
coepta est, qua Naevius, Plautus, Ennius, Vergilius poetae, et ex oratoribus
Gracchus et Cato et Cicero vel ceteri effuderunt (I, p. 344 ed. Lindsay;
см. выше, гл. VII).
58
См. характеристику миксты у Исидора: Mixta, quae post imperium
latius promotum simul cum moribus et hominibus in Romanam civitatem
inrupit, integritatem verbi per soloecismos (синтаксические ошибки) et
barbatismos corrumpens (ibid.). Ср. еще Isid. Etym. I, 31, 1: Appellatur
autem barbarismus (неправильная орфография, морфология, значение)
a barbaris gentibus, dum Latinae orationis integritatem nescirent.
Unaquaeque enim gens, Romanorum facta, cum opibus suis vitia quoque
verborum et morum Romam transmisit.
Romanus, romanicus,*romanice
33
Romana мог представлять в литературной речи миксту – этот
термин не был употребительным –, т. е. фактически *romanice.
Впоследствии он был вытеснен усилиями пуристов59, как и
многие другие «вульгаризмы», например, перифраза part. perf.
pass. + habeo (прототип романского аналитического прошедшего), популярная у Ливия и затем начиная с Григория Турского60.
3. «СТРАСБУРГСКИЕ» ПРИСЯГИ И КОЕ-ЧТО ЕЩЕ
Хоть это теперь покажется не столь уж и важным, я не
могу не вернуться к тому пассажу статьи Крамера, где он,
развивая тезис Мэллера, утверждает, что оборот lingua Romana в
преамбуле к «Страсбургским присягам»61 употреблен Нитгардом случайно: вполне могло быть и Latina lingua, так как
главное здесь это противопоставление к Teudisca lingua62. С первого же взгляда эта идея показалась мне полным нонсенсом:
воспитанный в палатинской школе Алкуина и сам писавший на
очень приличной латыни Нитгард не мог не ощущать разницы
между латинским и приводимым им романским, даже если этот
романский в его пуатевинской разновидности был испещрен
фонетическими и синтаксическими латинизмами. Не забудем,
что дело происходило в 842 г., тридцать лет спустя знаменитого
59
Ср. Мэллер: «It is probable that the people thenselves kept on
designating their language by the traditional appellation of lingua romana
as they have done for eight centuries» (Muller 1923: 14).
60
См. об этой проблеме: Ronconi 1958: 3–43.
61
Имеется в виду присяга войск: Sacramemtum autem quod utrorumque
populus quique propria lingua testatus est, romana lingua sic se habet: Si
Lodhuuigs sagrament, que son fradre Karlo iurat, conseruat, et Karlus,
meos sendra, de suo part (non) lo stanit и т. д. (Tagliavini 1972: 484;
Черняк 1973). Непосредственно предшествующие «Присягам» главы
приведены в Практ. 43–45.
62
«Wenn also in der Einleitung zu den Strassburger Eiden von Neidhard die
Romana lingua der Teudisca lingua gegenübergestellt wird, so bedeutet das
keineswegs, wie man in der Romanistik oft angenommen hat, dass Romanus
hier eine neue Bedeutung; nämlich “romanisch” in unserem Sinne, angenommen hätte. An der vorliegenden Stelle wird ja nur auf den Gegensatz
zum Deutschen Wert gelegt; dass Neidhard nun Romana lingua und nicht
Latina lingua sagt, muss als reiner Zufall angesehen werden, denn die
Identität beider Ausdrücke ist zu dieser Zeit durchaus noch als gegeben
anzusehen» (Kramer 1983: 87).
34
Глава II
турского капитулярия, постановившего переводить проповеди
на народные языки и, в частности, на rustica Romana lingua.
Впрочем, Крамер не отрицает традиционной датировки языкового сдвига: он просто убежден, что дифференциация обоих
терминов проходила постепенно и очень медленно63. Романский, по его мнению, имел только одно специальное название –
*romanice, т. е. для Romana lingua, в отличие от Мэллера (см.
выше), никакого латентного существования не допускается.
Поразительно, что в монографии этого места нет, хотя
мнение немецкого исследователя о полном тождестве обоих
терминов не изменилось64. Но кроме примера из «Присяг» нет и
капитулярия Турского собора 813 г., нет и важных цитат из
житий препп. Бонифация и Людгера, приведенных в его статье
(рецензенты не обратили на это внимания)65. Правда, благодаря
этому Крамер избежал прямой конфронтации с Мэллером (а
также с Коллем (см.: Koll 1958: 48; 1957–1958: 107) и многими
другими); впрочем, он слегка задевает его по менее важному
вопросу66. Попало заодно и Крешини с Коллем за Romana lingua
= «столичная латынь»67; и здесь я не могу встать на сторону
Крамера.
63
Крамер цитирует в подтверждение пассаж из Vita tertia S. Ludgeri
(первый епископ Мюнстера, +809), 40: Thiudiscam tamen et Latinam, id
est barbaram et Romanam, non ignoravit (ibid., Anm. 33, ср. Van
Uytfanghe 1991: 124–125). Поэтому и встречаются изредка обороты с
уточняющими эпитетами: rustica Romana lingua, vulgaris Romana
lingua и т. д. (ibid. 86).
64
Напр., это: «grundsätzlich sind aber lingua Latina und lingua Romana
weitestgehend austauschbare Synonyme» (Kramer 1998: 91, резюме гл.
III). Еще более категорично изложена позиция автора на с. 77.
65
Мне известны только A. Stefenelli в ZRP 117/2 (2001): 303–307 и
Chr. Foltys в PhiN 18 (2001): 55–63. Важны для общей ориентации и
библиографии статьи в наших энциклопедиях: B. Müller в LRL II, 1
(1996): 134–152. и J. Langebacher-Liebgott в Rom. Sprachgeschichte I
(2003): II, 15, pp. 168–174.
66
Kramer 1998: 77, Anm. 15. Речь идет о пассаже Cic. fam. VII, 5, 3: sed
more Romano, quo modo homines non inepti loquuntur, где Крамер
считает, что more Romano = ‘nach guter alten Römerart’. Но вот
стандартный французский перевод: «c’est en bon latin, comme parlent
les honnêtes gens» (Nisard 1843: 130a).
67
«es setzte nie “das Stadtrömische der oberen Gesellschaftsschichten” von
einer weniger “feinen” Latinität ab» (Kramer 1998: 77).
Romanus, romanicus,*romanice
35
Тем не менее, приходится примирится с тем, что, несмотря на отсутствие важнейшего раннесредневекового материала по lingua Romana монография Крамера еще долго будет
задавать тон в зарубежной романистике68. Но когда-нибудь
сменится и эта парадигма.
Aa
68
Ср. энциклопедию: «Vielmehr werden sie (галлороманские говоры
вплоть до XII–XIII вв. – А.Ч.) mit dem verallgemeindernden Terminus
lingua romana rustica, später lingua romana benannt» (J. LangebacherLiebgott в Rom. Sprachgeschichte I (2003) II, 15, p. 168): «denn …wurden
lingua latina und lingua romana noch als quasi Synonyme zur Bezeichnung
der lateinischen Sprache in Frankreich aufgefasst» и т. д. (ibid. 169) и
Müller 2001: 77–78.
ÁГлава III á
Vulgo и sermo vulgaris
После romanus самый важный романский глоттоним это
(sermo) vulgaris, нар. vulgо (дословно «народная речь», «по
народному»), давший ит. volgare и ученый термин вульгарная
латынь (фр. latin vulgaire, нем. Vulgärlatein)69 или в переводе
‘народная латынь’ (фр. latin populaire, нем. Volkslatein / Volkssprache).
1. Республика и Империя
Этой проблеме посвящена немалая литература, в том
числе целая глава почти в 50 страниц диссертации Р. Мюллера70.
Но основной материал легко найти у Рейхенкрона и Тальявини71
и вообще чуть ли не в любом введении в романистику.
Окончательно закрепил этот оборот Цицерон, ср. Cic.
Acad. I, 2, 5 non posse nos Amafinii aut Rabirii72 similes esse, qui
nulla arte adhibita de rebus ante oculos positis vulgari sernone
disputant, nihil definiunt, nihil partiuntur etc.73, а также другой,
69
Впервые у Николя Бонами (1756), см. ниже V.
70
Müller 2001: 117–165, но он рассматривает свой материал (до 600 г.
н. э.) с несколько других позиций, см. мою рецензию: Черняк 2007.
71
См. Reichenkron 1965: 5–17; Tagliavini 1972: 211, n.3, а также Бурсье
1952: 33–34, §§ 40–41; Корлэтяну 1974: 80; в ВРФ § 27 слл. не
приводится ни одного пассажа.
72
C. Amafinius, как и его менее известный коллега Рабирий, был философом эпикурейской школы; упоминается еще в Cic. Tusc. IV, 6, см.
Kl. Pauly I, 286 s. v. К ним примыкал еще Catius (Cic. Fam. XV, 1–3).
Цицерон упрекал их за плохой стиль: он хотел, чтобы о философии
писали достойным ее языком, см.: Tusc. I. 7; de fin. I, 8.
73
Впервые, по-видимому, упоминается уже после Дюканжа. Критически Reichenkron 1965: 8, который еще не видел здесь уже обще-
Vulgo и sermo vulgaris
37
очень близкий и гораздо чаще цитируемый: Cic. ep. ad fam.
IX, 21, 1: Quid tibi ego videor in epistulis? nonne plebeio sermone
agere tecum? … Causas agimus subtilius, ornatius; epistulas vero
cotidianis verbis texere solemus ‘а каков я, по-твоему, в письмах?
не правда ли, я говорю с тобою народным языком? В судебных
речах мы говорим тоньше, изысканнее; ну а в письмах мы
обычно употребляем повседневные выражения’74.
Оба оборота употреблялись и до Цицерона: sermo plebeius
встречается у Плавта75, sermo vulgaris – в «Риторике к Гереннию»76. но его роль в их дальнейшей судьбе, как всегда, решающая.
Не меньшее значение имел и очень часто цитируемый
пассаж Квинтилиана: Quint. XII, 10, 40–43: Quidam nullam esse
naturalem putant eloquentiam, nisi quae sit cotidiano sermoni
simillima, quo cum amicis, coniugibus, liberis, servis loquamur,
contento promere animi voluntatem nihilque et arcessiti et elaborati
requirere … Mihi aliam quandam videtur habere naturam sermo
vulgaris, aliam viri eloquentis oratio ‘Некоторые считают естественным только то красноречие, которое в точности походит на
повседневный язык, каким мы говорим с друзьями, женами,
детьми и слугами и который достаточен для передачи желаемого смысла, не нуждаясь ни в какой надуманности и отделке
… По-моему, у языка обыкновенного какая-то одна сущность, а
у речи совершенного оратора – другая’77. Vulgaris ‘обыденный,
обыкновенный’ (о речи) встречается у Квинтилиана и с другими
существительными: II, 13, 11 (figurae) a consuetudine vulgari recesserunt; VI, 3, 4 (dicta) quo sunt magis vulgaria, eo sit credibilius,
принятого значения Umgangssprache (со ссылкой на Koll 1958: 23
«gewöhnliche Unterhaltung»), но см. Väänänen 1981: 5, n. 5: vulgari
sermone = «en de termes de la langue courante».
74
Перевод по: Бурсье 1952: 33. См. также Reichenkron 1965: 13; Müller
2001: 85–88. Уже у Дюканжа, см. DuC. c. XXVIII, p. XXIVb.
75
Точнее proletarius sermo, см. Plaut. Mil. 752.
76
См. Rhet. ad Her. IV, 69 (p. 191, 4–5 Marx) …ut oratorie plane loquaris,
ne nuda atque inornata inventio vulgari sermone efferatur с отчетливым
противопоставлением ораторской и обыденной речи.
77
Перевод по: Бурсье 1952: 33. См. также Reichenkron 1965: 13, а
также Корлэтяну 1974: 80.
38
Глава III
illa non ab oratore ficta; X, 1, 53 contra in Antimacho vis et gravitas
et minime vulgare eloquendi genus; IX, 3, 3 (ratio, quae) cotidiani …
sermonis fastidium levet et nos a volgari dicendi genere defendat;
IX, 1, 11 in sensu vel sermone aliqua a vulgari et simplici specie
cum ratione mutatio; IX, 3, 5 (figurae) extra vulgarem usum
positae… copia satiant; VIII, 3, 86 est in vulgaribus quoque verbis
emphasis: «virum esse oportet», et «homo est ille», et «vivendum
est»; I, 1, 34 vocabulis vulgaribus et forte occurrentibus etc78.
Тем не менее уже в I в. н.э. и у последующих писателей
термин (sermo) vulgaris становится редким. Он еще в наличии у
Сенеки Старшего79, но у его сына, как и у обоих Плиниев80, он
практически отсутствует. Петроний вообще избегает слов на
vulg- в «языковых» контекстах81. Это же характерно и для
Тацита82. Наконец, у филолога Авла Геллия, постоянно погруженного в языковые проблемы, ясно просматривается тенденция
к варьированию: II, 6, 6 vulgo dici solet; VI,11 pr. in volgi
sermonibus; 1 quos volgo nunc viles … dicimus; IX, 1, 8 usum esse
eum verbo … non ex vulgari consuetudine, sed adnodum proprio et
Latino; X,11 pr. quod eo verbo volgus hominm improprie utatur;
X, 21, 2 dici … coeptum vulgo; XIII, 25(24), 4 interpretationem
78
Bonnell 1834: 975 s. v. vulgaris.
79
См. Sen. Contr. III pr. 7 (p. 132 Håkanson): Omnia enim habebat (sc.
Cassius Severus)…: phrasin non vulgarem nec sordidam sed electam; X pr.
2 (p. 284 Håkanson): genus dicendi antiquum, verborum quoque <non
vulgarium gravitas… >. Характерно наличие отрицания.
80
Sen. dial. XII, 1, 3 quod novis verbis nec ex volgari et cotidiana sumptis
adlocutione opus erat, ср. epist. 81, 21 illi enim vulgaris et cotidiana res
contigit, nat. I, 22, 14.
81
Ср. Petr. 3,1 sermonem habes non publici saporis; 46,1 non es nostrae
fasciae et ideo pauperorum verba derides; 96, 5 is ut rabiosa barbaraque
voce in ebrios fugitivosque diu peroravit; 118,4 refugiendum est ab omni
verborum, ut ita dicam, vilitate et sumendae voces a plebe remotae (слова
поэта перед рецитацией), см. Lex. Petr. s. vv. sermo, verbum, vox,
vulgaris.
82
Lex. Tac. 1797a s. v. vulgaris, но ср. dial. 21, 4 sordes autem +…
verborum … redolent antiquitatem и Gudeman 345–346 ad loc., а также
32, 3 ...<hu>ius quoque cotidiani sermonis foeda ac pudenda vitia, см.:
Черняк 2004: 309 (= гл. I).
Vulgo и sermo vulgaris
39
vulgariam; XVII, 10, 18 pervulgate et improprie; XVIII, 4, 10 ut
vulgus diceret83.
Взамен, как мы видим у Геллия, очень часты пометы типа
vulgo или vulgus с вариантами ut (a) vulgo dicitur, ut vulgus dicit и
т. д. Особенно любопытны настоящие глоссы типа Sen. epist.
39,1 ratio ... quae nunc vulgo breviarium dicitur, olim, cum Latine
loqueremur, summarium vocabatur84. Другой знаменитый пример
из комментария к Псалтыри бл. Августина: Aug. Enarr. in Psalm.
138, 20 Quod vulgo dicitur ossum, Latine os dicitur (т. е. ŏs, ŏssis
‘кость’, а не ōs, ōris ‘рот’, ‘лицо’) и т. д. Им посвящена огромная
литература85.
Ситуацию, по-видимому, надо понимать в том смысле,
что уже с I в. н. э. sermo vulgaris/vulgare (vulgariter) стало в
Италии стандартным наименованием народной речи и
соответственно в литературном языке превратилось в табу86.
Очень любопытен, на мой взгляд, малоизвестный пассаж
из SHA: OM (= XV Iul. Cap. Opilius Macrinus87) 14,3 Et isti versi
ex Gr<a>eco [ex] translati sunt in Latimum, nam Gr<a>ec[a]e sunt
disertissimi, videntur autem mihi ab aliquo poeta vulgari translati
esse (I, 212, 24 ss. ed. Hohl) ‘И эти стихи переведены с греческого на латинский: по-гречески они очень звучные, а переведены они, мне кажется, каким-то площадным поэтом’ (Власт.
Рима 128). Перевод Кондратьева, пожалуй, предпочтительнее,
чем современный французский (HA 467 ‘un poète médiocre’)88.
ThLL 1, fasc. XVI (2007) s. v. poeta не регистрирует наше место
и оборот poeta vulgaris, судя по всему, гапакс. В пассаже Капитолина он выглядит двусмысленным: в латыни есть artes
83
Я воспользовался монографией Мюллера, посвятившего Геллию
целый раздел, см. Müller 2001: 152–155.
84
См. Черняк 2004: 310, прим. 12.
85
См. Sofer 1930; 1936; Бурсье 1952: 34, § 42 и т. д.
86
Это запрещение почти не коснулось наречия vulgо; в паре Romana
lingua – romanice было ровно наоборот. Правда, в отличие от romanice,
vulgo не имело продолжения в романских языках, вероятно, из-за
совпадения с vulgus.
87
Opilius (Opellius) Macrinus, император 217–218; Iulius Capitolinus,
автор биографий, вошедших в Historia Augusta, жил при Диоклетиане.
88
«Посредственный» это mediocris; точнее здесь было бы фр. humble.
Глава III
40
vulgares89 = фр. métiers bas, но poeta vulgaris это почти оксиморон и очень напоминает дантевских поэтов на volgare.
2. Средние века
1. ИТАЛИЯ
Мы приведем здесь все свидетельства о народном языке
Италии вплоть до конца X в.
1)
Gesta Bereng. (915)90: IV, 114 …Namque prius patrio canit
ore senatus (gl. patrio: id est Romano; ore: eloquio etc.) …121
Cetera turba pium nativa voce tyrannum / prosequitur totaque
docet tellure magistrum (gl. tyrannum: regem) 114 ‘Ибо
сначала сенат поет на отеческой речи… 121 прочая толпа
на родном языке провожает благочестивого владыку’.
Противопоставление «отеческой» (римской, т. е. латинской, как следует из глоссы) и «родной» речи интересно не
только как первое итальянское свидетельство существования
последней, но и ставит вопрос о каком-то бытовании латыни в
среде римской аристократии. Во Франции того времени подобный билингвизм уже отошел в далекое прошлое вместе со
старой провинциальной знатью, смешавшейся с германскими
завоевателями. Взамен мы располагаем любопытной аналогией:
красочным описанием вступления короля Гунтхрамна в Орлеан
в 585 (?) г.: Greg. Tur. Hist. Franc. VIII, 1, 1: Sed cum ad Urbem
Aurelianensem venisset …Processitque in obviam eius immensa
populi turba cum signis adque vixillis canentes laudes. Et hinc
lingua Syrorum. Hinc Latinorum, hinc etiam ipsorum Iudaeorum, in
diversis laudibus varie concrepabat dicens: «Vivat rex».91 Здесь
89
OLD 2121 s.v. vulgaris.
90
«Панегирик Беренгарию» (таково авторское название произведения)
это поэма в четырех песнях, написанная каким-то школьным учителем
из Ломбардии по поводу коронации короля Беренгария в Риме в 915 г.
Единственная рукопись с явно авторскими глоссами находится в
Венеции: Marc. II (Poetae) 45, XI s. Помимо издания Дюммлера см.
MGH SS IV,189 ss. О ней см. Manitius GLLM I, 632–635. Наш пассаж
упомянут в: Migliorini 1960: 61; Norberg 1965: 34; Devoto 1974:144;
Wright 2003a: 205.
91
Цит. по: Muller 1923: 18.
Vulgo и sermo vulgaris
41
обращает на себя внимание присутствие сирийцев и особенно
отсутствие франков в Орлеане (см. Бухнер в прим.).
2)
Gunzo (965)92: Falso putavit S. Galli monachus me remotum a
scientia grammaticae artis, licet aliquando retarder usu
nostrae vulgaris linguae, quae latinitati vicina est (Gunzo,
Epist. ad Aug. 4, p. 27 ed. Manitius)93 ‘Ошибочно счел меня
монах Св. Галла далеким от знания грамматической
науки, хоть иногда мне и мешает наш народный язык,
который близок латыни’.
3)
Видукинд об Оттоне Великом («Res gestae saxonicae», а.
973–976): Romana lingua Sclavonicaque loqui scit, sed rarum
est, quod earum uti dignetur (Widuk. II, 36, p. 96 Hirsch)94
‘Он умеет говорить по-романски и по-славянcки, но редко
бывает, чтобы он счел достойным ими воспользоваться’.
«По-романски» здесь явно не означает латынь и не старофранцузский, как полагал издатель Видукинда Хирш, а
итальянский, тем более, что часть Италии, входившая в
Священную Римскую империю, называлась Романией
(совр. Романья)95.
4)
эпитафия папе Григорию V (+999):
Usus francisca, vulgari et lingua latina
instituit populos eloquio triplici (Lib. pont. II, p. 262)
‘Используя немецкий (не французский!), народный язык и
92
О нем см. LdM IV, 1795 s.v. с библиографией. Гунцон (обычно его
называют Gonzo, Gonzone, что ошибочно), дьякон (не монах, как в
Kramer 1998: 66) из Новары (около Милана), в 964/965 гг. был послан
Оттоном I преподавать в Германии; в Сен-Галлене с ним обошлись
нелюбезно (см.подробно в издании письма , pp. 5–7), посмеявшись над
грамматической ошибкой замерзшего в пути престарелого итальянца
(он спутал acc. с abl.), по поводу чего он написал ученое письмо
монахам соседнего Рейхенау. Гунцон был современником Лиутпранда,
епископа Кремоны и корреспондентом Аттона, епископа Верчелли.
93
Встрeчается у Ренуара (Rayn. Choix I, p.XIV), Дица (Diez GRS I2, 78)
и т. д. Кратко упоминается в: Шишмарев 1972: 44.
94
Koll 1958: 49, Anm. 106. Ср. Migliorini 1961: 61 и Devoto 1974: 221,
§ 144.
95
Koll 1958: 49, Anm.106.
Глава III
42
латынь он наставлял народы тройной речью’96. Папа был
немцем, сыном герцога Каринтии Оттона, двоюродного
брата императора Оттона III. Италия была тогда частью
Священной Римской империи.
5)
пенитенциарий из Монте Кассино: … fiat confessio peccatorum rusticis verbis97 ‘…пусть исповедь грешников будет
крестьянскими словами’.
6)
Willibald, Vita Bonifatii V, 14: sanctus iste vir venerabilem
sedis apostolicae papam beatae memoriae Gregorium…
affatus qui et vulgarica Romanorum lingua dicitur Iunior,
omnem sibi per ordinem itineris sui … manifestavit (Migne PL
89, col. 613; Jaffé. Mon. rerum german. Moguntina Bd. III)98
‘Святой муж, обратившись к папе, почтенному (блюстителю) апостольского престола, блаженной памяти Григорию99, которого и на народном языке римлян зовут Младшим, открыл ему всю (причину) своего путешествия’.
Виллибальд был учеником апостола Германии Бонифация
(680–754)100 и англосаксом101, как и его учитель. Речь идет
о первой поездке последнего в Рим в 718 г. К сожалению,
глоссируемое романское слово исчезло или сам автор его
не упомянул (ит. il giovane?). По этим причинам данный
текст не включают в число ранних свидетельств volgare,
но его все же нельзя игнорировать.
96
Также в MGH PLAC V, 337; Koll 1957–1958: 109 (очень подробно);
Migliorini 1961: 61; Devoto 1974: 144; Thomas 1988: 320–321, A. 69;
Челышева 1990: 21–22.
97
Cod. Cass. 451, цит. по: Migliorini 1960: 61.
98
Muller 1923: 13; Kramer 1983: 86; Richter 1979: 26–32; Uytfanghe
1991: 118.
99
Григорий II (715–731), см. LdM s. v. был верным последователем
политики Григория Великого, чье имя он взял. Папа активно
поддержал миссионерские планы Винфрида (Бонифацием он стал пять
лет спустя, получив от папы это имя вместе с титулом архиепископа
Германии).
100
101
О нем см. Розанов 1896; LdM s. v.
Кстати, vulgaricus очень напоминает romanicus, всплывающее в
Англии в VI–VII вв., см. Kramer 1998: 82–85, о чем см. выше, гл. II.
Vulgo и sermo vulgaris
43
Из этого списка следует: 1) общее число упоминаний
народного языка в раннесредневековой Италии очень невелико;
2) название lingua vulgaris было не очень популярно в Х в.
(3 случая из 6) и 3) сам язык не был престижным: сенат предпочитал латынь, Оттон I знал, но не пользовался.
С ит. volgare все более или менее ясно. Впервые
встречается у поэта из Кремоны Джирарда Патеч (Girard Pateg,
первая половина XIII в.: Girart Pateg l’esprima e’n volgar vol
metre (начало его перевода Proverbia Salomonis)102. Примерно
тогда же появляется и глагол volgarizzare ‘переводить с латыни
на итальянский’ и существительное volgarizzamento.
Для понимания volgare очень важен трактат Данте De
vulgari eloquentia (1305). Какое значение придавал нашему термину автор, видно уже из заглавия. Еще больше поднял его
статус так называемый «вопрос о языке» (questione della lingua),
спор итальянских гуманистов о роли народного языка, продолжавшийся в течение двух столетий (см. Черняк 1984a: 278–279;
Степанова 2000: 419–422). И при всем при том Данте именует
итальянцев Latini103, ср. Totum autem quod in Europa restat ab
istis, tertium tenuit ydioma, licet nunc tripharium videatur; nam alii
oc, alii oil, alii si afiirmando locuntur, ut puta Yspani, Franci et
Latini (De vulgari eloquentia I, 8)104. Здесь уже в XIV в. латынь
опять выходит на первый план (как потом в Кватроченто) и отсюда легко понять, какую огромную роль она играла в десятом.
2. ФРАНЦИЯ
Материалы по vulgo для Галлии/Франции собраны и обработаны специалистом по меровингской латыни М. ван Юитфанге. Они свидетельствуют о сохраняющейся позднеантичной
102
Koll 1958/1959: 143, Anm. 200.
103
Но ср. ст.-ломб. laín < latinus ‘итальянец’ (вторая половина XIII в.),
см. Holtus 1987: 342; Kramer 1998: 100 ff.
104
Цит. по: Danesi 1991: 248–249; Holtus 1987: 346. Италия политически не существовала во времена Данте, но он мог прибегнуть к
перифразе: «народы Италии» и т. д. Впрочем «итальянский (язык)»
появляется уже у Брюнетто Латини (1260–1266).
Глава III
44
традиции (см. выше), но представляют только лексический
интерес105. С lingua vulgaris все гораздо сложнее.
1)
Vita S. Sadalbergae (abbesse de Laon +664?): Vas quod
lingua vulgari tunnam vocant106 ‘Сосуд, который на народном языке называют tunnam (фр. tonne, tonneau ‘бочка’).’
Это типичный пример раннесредневековой глоссы.
2)
Vita secunda S. Mummoleni, 18 (епископ г. Noyon-Tournai,
на юге Бельгии, +686?): Ecclesia siquidem Noviomensis
Romana vulgariter lingua, Tornacensis vero Theutonica,
maiori ex parte, utitur, utraque autem eruditiori latinorum
eloquio, sicut gratia haec concessa fuerit, ad plenum respondere dinoscitur107 ‘Новиомская (= Нуайонская) церковь
по большей части пользуется народным римским языком,
а Торнакская тевтонским. Обе однако по милости Божией
вполне соответствуют ученой латинской речи’.
Этот пассаж из жития сохранил нам любопытное свидетельство о языковой ситуации на северной границе современной
Франции (к востоку от Лилля). Конфликт между валлонами и
фламандцами в Бельгии и сейчас не перестает быть острым,
несмотря на смешение: под германскими фамилиями часто
скрываются валлоны и наоборот.
3)
Paschasius Ratbert108, Vita Adalhardi109, c. 77: Quem si vulgo
audisses, dulcifluus emanabat, si vero idem barbara, quam
105
См. Van Uytfanghe 1989. Примеры представляют только лексикографический интерес, но автор рассматривает и прологи к исследованным им житиям.
106
MGH SRM V, p. 61; Coens 1958: 139; Uytfanghe 1991: 119.
107
BHL 6026 (IX s.): 403–404. Muller 1923: 12–13; Avalle 1965: 5–7;
Kramer 1983: 86; Van Uytfanghe 1991: 117.
108
Примерно 790–860 гг., монах, затем аббат Корби, один из самых
выдающихся писателей своего времени (один из его трактатов долго
считали произведением бл. Иеронима), DLF MA 1098–1100.
109
Adalhardus/Adelardus, аббат монастыря Corbie, dép. Somme, основатель одноименного немецкого монастыря Korvey в Саксонии, 751/3–
826. Он был родственником Карла Великого; политический деятель и
писатель, друг Алкуина и Петра Дьякона; от его произведений
сохранились лишь цитаты и упоминания, DLF MA 8–9.
Vulgo и sermo vulgaris
45
Teutiscam dicunt, lingua loqueretur, praeeminebat claritatis
eloquio. Quod si Latine, iam ulterius prae aviditate dulcoris
non erat spiritus110 (Choix I, p. XV > qui si vulgari, i. e.
Romana lingua loqueretur) ‘Послушать его (проповедь) на
народной речи, он источался сладостным потоком; когда
же говорил на так называемом тевтонском, речь его
выделялась ясностью; что же до латыни, захватывало дух
от жажды сладости’.
4)
вторая версия: Qui si vulgari, i.e. Romana lingua loquebatur,
omnium aliarum putaretur inscius;… si Latina, nulla omnino
absolutius; si vero theutonice, enitebat perfectius111 ‘Если он
говорил на народном, т. е. на романском языке, казалось,
никаких других он не знает; … если на латыни, лучше
вообще и не бывало; если по-тевтонски, то блистал
совершенством’.
5)
Acta Concilii Aix-la-Chapelle (a. 789): Non oportet ab idiotis
psalmos compositos et vulgares dici in ecclesiis (Baluze XII,
p. 16) ‘Не подобает, чтобы в церкви пели гимны, сложенные мирянами и на народном языке’ (Muller 1923: 17).
Здесь приведено далеко не все, что может скрываться в
многочисленных меровингских и каролингских житиях, хрониках и документах (специальных исследований нет). Кроме того
надо учитывать и конкуренцию lingua romana и особенно
античного sermo rusticus, rusticitas и т. д.
3. Sermo vulgaris = lingua theotisca
Уникальное theodiscus впервые засвидетельствовано в
786 г. в письме папского легата в Англии папе Адриану (772–
795), в котором сообщалось между прочим, что решения местного собора были зачитаны tam latine quam theodisce (Reiffenstein 2003: 2191, 2.1). В этом факте много необычного и неожиданного. Речь ведь не идет о банальной латинизации какого-то
местного английского слова: соответствующие германские формы появляются только два века спустя и на континенте, это
110
AS Jan. 2, p. 109, 77; Migne PL120, col. 1546; Choix I, XV; Diez GRS2:
99; GRS3: 119; Muller 1923: 14; Van Uitfanghe 1991: 119.
111
AS IV, 335; Koll 1957–1958: 108.
46
Глава III
др.-в.-нем. diutisk, др.-сакс. thiudisc, давшие совр. deutsch. Кто
такие были англосаксы, в Риме знали с самого начала (уже папа
Григорий Великий [590–604] отправил в Англию в 596 г. специальную миссию с целью их евангелизации112), но и само слово
theodiscus явно было хорошо известно в римской курии: оно не
сопровождается пояснениями. Его создателем не был папский
легат Георгий, епископ Остии и Амьена113.
Следующие по времени примеры принадлежат каролингской канцелярии: в приговоре баварскому герцогу Тассилону (788 г.);114 затем знаменитое постановление Tурского
собора (813 г.) и т. д.
Есть два варианта объяснения:
1) Заимствование (= латинизация) гипотетического германского *theudisk/Þeudisk, скажем, из франкского по аналогии
с allodium, feudum, treuga115 и
2) новообразование из заимствованных элементов theodisk по типу лат. vulg-aris или gent-ilis.
В пользу первого (выдвинутого уже Я. Гриммом в 1840 г.)
говорят варианты написаний в соответствии с диалектной
фонетикой: d-/t(h)-, -eo-/-eu-/-iu- и т. д. Но на мой взгляд, нельзя
исключать влияния немецких рефлексов корневого слова, ср.
др.-в.-нем. deot(a)/diota, ср.-в.-нем. diet/thiot и т. д.
Против 2) обычно выдвигается diota = лат. gens, natio,
plebs, в то время как vulgus соответствует нем. Volk. Поэтому
некоторые предпочитают как прототип gentilis (Thomas 1988:
324), хотя это связано с семантическими трудностями. Кроме
того считается, что для ранних германо-латинских языковых
112
О папе Григории I (Великом) см.: Панченко 1896; DLF MA 575–578
(его Moralia и письма усердно читали). Во главе миссии был поставлен
Августин, монах из монастыря Св. Андрея, организовавший три епископства: в Лондоне, Рочестере (к юго-востоку от Лондона) и Йорке. В
англо-саксонских монастырях был принят устав св. Бенедикта.
113
Обнаружено только в 1894 г. Подробный анализ ранних свидетельств см. у Thomas 1988: 326 ff.
114
За дезертирство в войне с аварами: quod theodisca lingua harisliz (=
н. Heerschliß) dicitur, см. Thomas 1988: 327. На процессе присутствовали не только франки, но и баварцы, саксы, лангобарды vel ex omnibus
provinciis, qui… congregati fuerint.
115
treuga ‘перемирие’ (ср. ит., исп. tregua, фр. trève, REW 8927).
Vulgo и sermo vulgaris
47
контактов кальки нехарактерны (Reifferstein 2003: 2193–4, 2.2).
Все эти возражения лично мне не кажутся существенными: а)
нем. diota не так уж крепко связано с gens116 и б) калька все же
есть: это lesen ‘собирать’ и ‘читать’, ср. лат. lego 3.
Родиной theodiscus теперь cчитают не Францию, а Италию117. На это указывает не только первое свидетельство 786 г.,
но и быстрая аккультурация этого ученого слова в итальянской
среде: lingua todesca в Chronicon Salernitanum (978 г.) с прямыми
соответствиями в североитальянских диалектах (см. Reifferstein
2003: 2200, 6. 2) и совр. tedesco. От папской курии этот термин
перешел к каролингской канцелярии, а не наоборот. В поддержку этой гипотезы можно вспомнить, что раннесредневековая
церковь признавала священными только три языка: еврейский,
греческий и латынь. Все прочие – языки разных народов,
«народные» языки. А поскольку общего названия для языков
каролингской Германии явно не существовало, логично было
воспользоваться уже имевшимся (sermo) vulgaris, по аналогии с
которым и был сооружен theodiscus. Германский/немецкий,
таким образом, сразу оказался на одной ступени с будущим
итальянским, что несомненно способствовало успеху нового
названия в Германии. В этом важнейшем предприятии, на мой
взгляд, не мог не участвовать апостол Германии Бонифаций.
4. Lingua vulgaris – dhmotik»
О семантической идентичности терминов lingua (sermo)
vulgaris и «димотика» 118 особо рассуждать не приходится: и то и
116
Þeudo- ‘Stamm, Volk, Gruppe, Menge’ < idg. *teuta (osk. touto etc.)
< idg. *tēu- ‘schwellen’ (раз-, набухать), ср. лат. totus, нем. Tausend, как
Volk и русск. полк, полный. Cр. еще Lexer TW 31 s. v. diet ‘…Volk,
Leute (später oft verächtlich)’.
117
Reifferstein 2003: 2194, 2. 3, но в рамках первого варианта, т. е.
заимствование из лангобардского: «Die Existenz des vorausliegenden
volkssprachlichen Wortes ist im Langobardischen sogut möglich wie
nördlich der Alpen», ср. 2200, 6.2.
118
До своего современного названия новогреческий именовали
«народным греческим», ср. S. Portius. Grammatica linguae graecae
vulgaris (1638); P. Thoma. Nuovo Metodo per imparar i Principi della
Lingua greca-volgare (1709); P. Mercado, Institutiones linguae graecae
vulgaris (1732); J. Callenberg. Grammatica linguae graecae vulgaris (1747)
etc., см.: Mirambel 1937: 22, n. 1.
48
Глава III
другое означает ‘народный язык’. Дальше этого очевидного
сближения дело, к сожалению, не пошло119.
Более пристальный взгляд на историю греческого глоттонима обнаруживает любопытные факты. Прил. dhmotikÒj появляется уже у Геродота (см. LSJ s.v.), но глоттонимические
контексты засвидетельствованы значительно позже, во II–IV
вв.120 Это:
1)
Лукиан из Самосаты (120–после 180), De hist. conscr. 22:
εἶτα μεταξὺ οὕτως εὐτελῆ ὀνόματα καὶ δημοτικὰ καὶ πτωχικὰ
πολλὰ παρενεβέβυστο ‘... и среди этого вдруг вводит такие
дешевые и простонородные, даже нищенские слова...’
(пер. С. В. Толстой);
2)
философ и ритор Максим Тирский (125–185): Maxim. Tyr.
Dialex. 38, 4: ™n dhmotikÍ lšxei t kaˆ diano…v e„qismšna
‘(вещи) обычные в народной речи и сознании’; и
3)
знаменитый антиохийский писатель и ритор Либаний:
Liban. Declam. 36, 52: glîttan t¾n ™moˆ dusmenÁ, t¾n
dhmotik»n ‘язык мне неприятный, народный’.
Лукиан, несмотря на свою сатиру Nigrinus, симпатизировал Риму (см.: Dubuisson 1979: 102, n. 89; 106, n. 109).
Максим Тирский бывал и выступал в Риме (см. Kl. Pauly III,
1115, 55). Либаний (друг императора Юлиана) не испытывал к
римлянам никаких симпатий121. Важно другое: все наши свидетели родом из Сирии, самого культурного и самого важного
форпоста римлян на Востоке (уже Август основал в Бейруте
римскую колонию для своих ветеранов; вскоре там возникла
знаменитая юридическая школа; грамматик Валерий Проб был
119
Ср. В. Дитрих (ученик Э. Косериу): «Der Problematik des Begriffes
“Vulgär”griechisch sind wir uns dabei durchaus bewußt, hat doch dem
“Vulgär”latein zugrundeliegende Volgare hier eher eine Entsprechung in
dem Parellelbegriff der dhmotik»» (Dietrich 1995: 27).
120
Мой материал заимствован из LSJ и электронного тезауруса.
Искренне благодарю М. М. Позднева за техническую помощь.
121
Kl. Pauly III, 612–615 (H. Gärtner), особенно 614, 53–54: «Zur römischen Sprache und Literatur hatte Libanios kein Verhältnis».