П.А. РУЗИН ОБ ИНТЕРПРЕТАЦИИ БРАКА ВАЛЕРИИ МЕССАЛИНЫ И ГАЯ СИЛИЯ

П.А. РУЗИН
ОБ ИНТЕРПРЕТАЦИИ БРАКА ВАЛЕРИИ МЕССАЛИНЫ И ГАЯ СИЛИЯ
АНТИЧНОЙ ТРАДИЦИЕЙ И СОВРЕМЕННЫМИ ИССЛЕДОВАТЕЛЯМИ
Ключевые слова: Гай Силий, Мессалина, Клавдий, Нарцисс, брак, заговор.
Рассмотрено несколько возможных интерпретаций обстоятельств брака Валерии Мессалины и Гая Силия и предпринята попытка выявить основные мотивы
участников событий.
P.A. RUZIN
INTERPRETATION OF THE MARRIAGE BETWEEN VALERIA MESSALINA AND GAIUS SILIUS
BY TRADITION AND MODERN RESEARCHERS
Key words: Gaius Silius, Messalina, Claudius, Narcissus, marriage, plot.
The following article covers several possible interpretations of the marriage concluded between
Gaius Silius and Valeria Messalina with an attempt to detect the motives of the parties.
Бракосочетание знатного сенатора Гая Силия и третьей жены императора
Клавдия Валерии Мессалины и последовавшие за ним события являются одним
из переломных моментов правления этого принцепса, которым, как правило,
принято разграничивать первую и вторую половину его принципата. В результате
устранения Мессалины при дворе принцепса произошла существенная перегруппировка политических сил, что в значительной мере предопределило последующие решения принцепса по ряду ключевых государственных вопросов. Неоднозначная трактовка этого события античными авторами, их не вполне логичные объяснения обстоятельств брака Мессалины и Силия, замалчивание, а возможно, и сознательное или несознательное искажение некоторых фактов привели к тому, что в настоящее время в стане современных исследователей не сложилось единого мнения при попытке восстановления полной истинной картины
событий и определения прежде всего мотивов императрицы и будущего консула
при заключении брачного договора, законности такого бракосочетания, причин,
по которым так или иначе повели себя непосредственные участники событий,
прежде всего те, кто составлял ближайшее окружение Клавдия при дворе.
Сама возможность подобного бракосочетания «на глазах народа, сената и
войска» при живом и здравствовавшем Клавдии вызывает, по меньшей мере,
недоумение. Однако если рассматривать этот брак с юридической точки зрения,
не исключено, что церемония бракосочетания была проведена согласно всем
установленным нормам и была абсолютно легитимна. Тацит сообщает нам, что
Силий «встретился в заранее установленный день с женой принцепса, созвав
свидетелей для подписания их брачного договора, что она слушала слова совершавших обряд бракосочетания, надевала на себя свадебное покрывало,
приносила жертвы перед алтарями богов…» (Tac., Ann., XI, 27, пер. с лат.
А.С. Бобовича). А.В. Коптев полагает, что бракосочетание Силия и Мессалины
было публичным и законным и указывает, в частности, на то, что Нарцисс и не
думал обвинять Мессалину в противозаконном браке. «Или тебе неизвестно,
что ты получил развод?», – эта фраза Нарцисса, по мнению исследователя, является прямым указанием на то, что Клавдий получил от своей жены разводное
письмо, подтвержденное семью свидетелями, которого было достаточно для
развода по закону Юлия de maritantis ordinibus [4]. Б. Левик, в свою очередь, акцентирует внимание на том, что Клавдий ничего не знал о своем разводе с женой, и это, по мнению исследовательницы, исключало возможность проведения
законного бракосочетания. Она считает, что церемония, пусть и проведенная в
полном соответствии с установленным порядком, являлась не более чем фар-
сом, наподобие тех, что чуть позже разыгрывались Нероном при вступлении в
замужество с Пифагором и Спором и также с соблюдением всех торжественных
свадебных обрядов [8, c. 67]. Версия Левик представляется вполне правдоподобной, но заставляет нас усомниться в том, что Клавдий и вправду ничего не
знал о готовящемся бракосочетании. Вслед за традицией мы можем сколько
угодно обвинять Мессалину в распущенности и безнравственности, но довольно
сложно обвинить женщину, которая в течение семи лет искусно вела закулисные интриги и пользовалась практически неограниченным влиянием при дворе,
в глупости. Р. Элстон подчеркивает, что Мессалина, вступая в незаконную связь
со многими влиятельными фигурами в окружении принцепса, преследовала
прежде всего политические цели. Знал ли или нет об этом Клавдий, но до поры
до времени это могло представлять для него определенную выгоду [6, c. 95].
Однако, заключая брачный договор с Силием, Мессалина выходила за все возможные рамки. При этом источники не сообщают нам о том, что окружение
принцепса в Риме как-то противилось этому браку. Церемония была проведена
публично и найти этому логичное объяснение можно лишь в том случае, если
предположить, что бракосочетание было запланировано заранее и осуществлялось с согласия Клавдия. Эта гипотеза может быть подкреплена и следующим
свидетельством Светония: «И уже всякое вероятие превосходит то, что на
свадьбе Мессалины с ее любовником Силием он сам был в числе свидетелей,
подписавших брачный договор: его убедили, будто это нарочно разыграно, чтобы отвратить и перенести на другого угрозу опасности, возвещенную ему какими-то знаменьями» (Suet., Claud., 29, пер. с лат. М.Л. Гаспарова). Сам Светоний
похоже не очень склонен доверять этой версии: упоминая о браке Мессалины и
Силия в одной из предыдущих глав, он сообщает, что Клавдий казнил жену, узнав о заключенном ей брачном договоре (Suet., Claud., 26). Однако, если предположить, что при розыгрыше этого фарса Клавдий был попросту одурачен
Мессалиной, которой удалось сыграть на его суеверии, самому принцепсу и его
окружению было куда выгоднее изобличить Мессалину в излишней порочности,
нежели выставить в невыгодном свете самого императора. Об излишнем суеверии принцепса может говорить и смертный приговор Аппию Силану, в виновности которого Клавдия якобы убедили одинаковые сны Мессалины и Нарцисса,
и изгнание Фурия Скрибониана, который якобы вопрошал халдеев, когда умрет
Цезарь (Dio, LX, 14; Tac., Ann., XII, 52).
Далее Тацит повествует, что, сообщив Клавдию о нависшей над ним опасности, Нарцисс собрал влиятельнейших из приближенных принцепса, в их числе
префекта по снабжению продовольствием Туррания и начальника преторианцев Лузия Гету и все вместе они убеждают принцепса отправиться в преторианский лагерь и обеспечить себе поддержку когорт. Нарцисс убеждает императора
передать ему командование войсками на один единственный день и занимает
место в повозке принцепса наряду с Цециной Ларгом и Вителлием, чтобы те «не
изменили настроения Клавдия» (Tac., Ann., XI, 31-33). Никто из влиятельных
приближенных Цезаря не решился открыто поддержать Нарцисса. Очевидно,
что они прекрасно осознавали, что в противоборстве между императрицей и
вольноотпущенником одна из сторон неизбежно понесет кару наряду со всеми
своими сообщниками, и поэтому, будучи не в силах предвидеть, как повернутся
обстоятельства, предпочитали сохранять нейтралитет. Между тем Мессалина и
Силий как ни в чем не бывало продолжают предаваться всевозможным увеселениям во дворце с шумною толпою, которая разбегается, едва услышав о возвращении Клавдия. Мессалина спешит навстречу императору, но Нарцисс не
дает ей возможности оправдаться, тут же вручая Клавдию записку с перечислением ее многочисленных любовных связей. Далее Нарцисс проводит принцепса
в дом Силия, где показывает ему «статую отца Силия, которую, вопреки сенатскому постановлению, тот не уничтожил», а также всевозможную утварь из императорского дворца, подаренную будущему консулу Мессалиной (Tac., Ann., XI,
31-35). Это лишний раз подтверждает наш тезис о том, что Нарцисс не имел оснований обвинять Мессалину и Силия в заключении брачного договора и вместо
этого возводил на них обвинения соответственно в прелюбодеянии и нарушении
сенатского постановления, пытаясь во что бы то ни стало вызвать гнев Клавдия.
Заручившись поддержкой преторианцев, Клавдий без промедления расправляется с Силием и рядом его сообщников, в числе которых фигурируют несколько
знатных всадников, префект вигилов, начальник императорской гладиаторской
школы и экс-претор. Чуть позже Клавдий, «придя от обильной трапезы в благодушное настроение…велит передать несчастной, чтобы она явилась на следующий день представить свои оправдания. И не поспеши Нарцисс разделаться с нею,
она обратила бы гибель на голову своего обвинителя» (Tac., Ann., XI, 35-38).
Согласно версии А.В. Коптева, Мессалина оставила Клавдия ради Силия,
последовав своему чувству, и сама инициировала развод. Исследователь не
усматривает какой-либо политической подоплеки в действиях императрицы и
утверждает, что такой брак был вполне естественным и не нес в себе ничего
противозаконного. В его трактовке Мессалина и Силий пали жертвами заговора,
организованным против них Нарциссом. Изображение Мессалины традицией в
крайне нелицеприятном свете Коптев объясняет эволюцией брачных норм в
римском праве и изменениями в общественной психологии в эпоху Тацита и
Светония [4]. В подобном ключе склонна рассматривать бракосочетания императрицы и будущего консула и М. Алферова [1, c. 288]. Такое объяснение мотивов Мессалины сходно и с тем, что предлагает нам Тацит. Он объясняет такие
действия императрицы дерзостью и безрассудством (Tac., Ann., XI, 26). Однако
навряд ли такая версия может быть признана нами удовлетворительной. Такое
бракосочетание никак не могло оставаться в тайне, а развод императора и матери его наследника, инициированный Мессалиной, вряд ли мог расцениваться
иначе, чем государственная измена. Большинство современных исследователей, среди которых Р. Элстон, Д. Макэлиндон, Ф. Зелинский, В. Скрамуцца, сходятся во мнении, что за церемонией бракосочетания Силия и Мессалины стоял
серьезный политический заговор, имевший своей целью устранение принцепса
и захват власти Силием [6, c. 94-95; 9; 3, c. 159; 12, c. 90]. В пользу данной гипотезы говорит тот факт, что Силий выразил готовность усыновить Британника и
привлек на свою сторону несколько знатных сенаторов и всадников. В условиях
практически неограниченного влияния при дворе секретарей-вольноотпущенников Силий вполне мог рассчитывать на поддержку старых правящих классов,
которые были недовольны сложившимся положением. Участие префекта вигилов и начальника императорской гладиаторской школы могло обеспечить заговору военную поддержку, вполне достаточную для тщательно подготовленного
устранения принцепса с помощью нескольких вооруженных людей, как это уже
произошло в случае с покушением на Гая Цезаря. Куда более сложным представляется проследить в таком случае мотивы Мессалины. Мейзе полагает, что
одним из главных мотивов императрицы было желание оградить себя и Британника от возможных посягательств со стороны дочери Германика Агриппины
Младшей. Незадолго до описываемых событий во время секулярных игр народ
в цирке «благосклоннее отнесся к Домицию» (Tac., Ann., XI, 11), чем к Британнику, что могло, по мнению исследователя, всерьез насторожить Мессалину. Агриппину и ее сына Луция Домиция Агенобарба в этом случае предполагалось
устранить сразу после прихода Силия к власти [10, c. 159]. Впрочем, данная ги-
потеза представляется недостаточно убедительной. В случае провала Мессалина рисковала потерять куда больше, чем она бы приобретала бы в случае
успешного осуществления ее замыслов. Напротив, Клавдий как ее муж и отец
наследника был залогом ее безопасности и устойчивого положения, и абсолютно ничего не указывает нам на то, что Мессалина имела основания ожидать его
неотвратимую смерть в ближайшем будущем. Ряд фактов ставят под большое
сомнение версию о заговоре Мессалины и Гая Силия. По справедливому замечанию Егорова, то, что брак был заключен до покушения на принцепса, которого,
если верить источникам, не было вовсе, представляется в высшей степени
странным [2, c. 172]. Обращает на себя внимание и отсутствие какого-либо сопротивления возмездию принцепса. Вероятно, стремительное возвращение и
гнев Клавдия, обращенный против Мессалины и Силия, явился для участников
церемонии полной неожиданностью, что вполне объяснимо, если допустить, что
бракосочетание изначально проводилось с согласия принцепса. В этом случае
падение императрицы стоит рассматривать в свете интриг третьей стороны в
ходе борьбы за влияние при дворе. Дион Кассий усматривает причину гибели
Мессалины в расколе, наметившемся между ней и секретарями-вольноотпущенниками. Нарцисс, Каллист, Паллант и Полибий всегда действовали в согласии с Мессалиной, однако несправедливое обвинение, возведенное женой Клавдия на последнего и повлекшее за собой смертный приговор, усилили недоверие
вольноотпущенников к императрице и заставили их всерьез опасаться за собственное положение при дворе (Dio, LX, 31). По мнению Левик, обострение отношений с императорскими либертинами подтолкнуло Мессалину искать поддержку в кругах, враждебно настроенных к главам канцелярий. Парадоксальным образом, несмотря на недавнее устранение Валерия Азиатика, инициированное
Мессалиной, императрица нашла новую опору именно в кругах римской аристократии. Гай Силий представлял собой привлекательного молодого человека
знатного происхождения и безупречной репутации и к тому же готовился стать
консулом на будущий 49 г. Возможно, о переориентации Мессалины говорит и
обвинение Силием Суиллия, который ранее действовал заодно с императрицей
и инициировал немало процессов против многих сенаторов и всадников. Церемония бракосочетания, которая, скорее всего, представляла собой фарс, пусть и
разыгранный с соблюдением всех предусмотренных в этом случае торжественных обрядов, была устроена Мессалиной с тем, чтобы еще сильнее привязать к
себе Силия [8, c. 66-67]. Убедив крайне суеверного Клавдия, что проведение такого бракосочетания необходимо для отведения от него угрозы, возвещенной
знамениями мужу Мессалины, императрица, дождавшись отъезда принцепса в
Остию, справляет пышную церемонию. Такой поворот событий всерьез встревожил секретарей-вольноотпущенников, которые сначала думали отвлечь императрицу от Силия анонимными угрозами, но в конечном счете предпочли более
решительные действия. Всю инициативу в осуществлении устранения Мессалины традиция отводит Нарциссу, которому, судя по всему, удалось не только обрисовать брак его жены с Силием в несколько иных тонах и убедить принцепса в
наличии нависшей над ним угрозы, но и лишить императрицу возможности очиститься от возводимых на нее обвинений.
Таким образом, отвергая точку зрения Элстона, Зелинского, Скрамуцца,
Макэлиндона и ряда других исследователей, настаивавших на имевшей место
попытке Мессалины и Гая Силия осуществить государственный переворот,
согласимся в этом вопросе с мнением Б. Левик, высказавшей предположение,
что падение третьей жены Клавдия произошло в результате перегруппировки
политических сил при дворе принцепса.
Литература
1. Алферова М.В. История Древнего Рима / М.В. Алферова. СПб.: Издательский Дом «Литера», 2002. 552 с.
2. Егоров А.Б. Рим на грани эпох. Проблемы рождения и формирования принципата / А.Б. Егоров. Изд-во Ленингр. ун-та, 1985. 223 c.
3. Зелинский Ф.Ф. Римская Империя / Ф.Ф. Зелинский; пер. Н.А. Папчинской. СПб.: Изд-во
«Алетейя», 2000. 482 с.
4. Коптев А.В. Брак Гая Силия и Валерии Мессалины в изложении Корнелия Тацита. X Сергеевские чтения (МГУ, Москва, 30-31 января 1997 г.) / А.В. Коптев // Вестник древней истории.
1998. № 2. С. 203.
5. Светоний Транквилл Гай. Жизнь двенадцати цезарей / Гай Транквилл Светоний; пер.
М.Л. Гаспарова. М., 1993. 368 с. Проверено по изданию: C. Suetonii Tranquilli, opera ex rec. M Ihm.
V.I: de vita Caesarum libri VIII Lps., 1907 (de vita divi Claudii – liber V).
6. Alston R. Aspects of Roman History, AD 14-117 / R. Alston. Routledge, 1998. 332 p.
7. Cassius Dio. Roman History. Translated by Earnest Cary / Dio Cassius. Loeb Classical Library,
1917. 9 volumes.
8. Levick B. Claudius / B. Levick. Yale University Press. New Haven, 1990. 247 p.
9. McAlindon D. Senatorial Opposition to Claudius and Nero / D. McAlindon // American Journal of
Philology, № 77 (1956). P. 113-132.
10. Meise E. Untersuchungen zur Geschichte der Julisch-Claudische Dynastie / E. Meise. Muenchen, 1969. 214 S.
11. Tacitus Publius Cornelius. Annales / Publius Cornelius Tacitus. Cornelii Taciti libri qui supersunt. Iterum ed. E. Koestermann. Vol. I. Lipsiae, 1938. 2 volumes.
12. Scramuzza V. The Emperor Claudius / V. Scramuzza. Harvard University Press. Cambridge,
1940. 315 p.
РУЗИН ПАВЕЛ АРКАДЬЕВИЧ родился в 1982 г. Окончил Нижегородский государственный лингвистический университет. Аспирант кафедры культурологии и истории древних
языков Нижегородского лингвистического университета. Область научных интересов – история Древнего Рима. Автор 2 научных работ.