Экономика в условиях отсутствия морали

А.В. КУЗНЕЦОВ
Экономика в условиях отсутствия морали
Человечеству только кажется,
что оно занимается торговлей,
войнами, искусствами, политикой.
На самом деле единственное, что
оно делает, оно уясняет себе
нравственные законы, по которым
живет.
Л. Толстой
Аннотация. Раскрыты особенности современного социального
развития,
свидетельствующие
о
неподготовленности
и
незащищенности
глобального
социума
перед
вызовами
информационной революции. Показана несовместимость «идеала
любви» и «идеала корыстолюбия», что в условиях отсутствия какихлибо поведенческих ограничений и запретов ведет общество к
преимущественному удовлетворению потребностей, противоречащих
естественной природе человека. Сделан вывод о необходимости
консолидации постсоветского пространства в направлении усилий на
восстановление высоких нравственных стандартов человеческого
общежития путем поступательного отказа от воспроизводства
антихристианских регрессионных ценностей глобализма.
Ключевые слова: мораль, подмена ценностей, задача бытия,
постсоветское пространство.
Abstract. The article reveals a high degree of vulnerability of the global
society, which is not adequately prepared to the challenges of the
information revolution. It argues that the “ideal of love” and “ideal of
greed” are incompatible and in the absence of any restrictions and bans lead
society to satisfaction of pervasive needs that are contradictive to the basic
principles of human nature. The conclusion is made that the post-Soviet
space shall be consolidated in efforts aimed at restoring high ethical
standards of human coexistence through sustained abandonment of
reproduction anti-Christian regression values of globalism.
Keywords: morality, substitution of values, the task of being, the postSoviet space.
В периоды безумия, насилия и жестокости высшее провидение
выполняло функцию цензора и через своих земных посланников
усиливало в общественном сознании воззвание к морали как к
последнему оплоту целомудрия. На протяжении истории
существования человечества избранные личности становились
рупорами универсальных моральных принципов, распространение
которых усиливалось в зависимости от того, насколько серьезно
человечество сбивалось с пути истины. Ценой ошибок являлись
многомиллионные человеческие жертвы, но, в конечном итоге, в мире
вновь и вновь, пусть ненадолго, но восстанавливались покой и хотя бы
подобие справедливости.
Идеи, словно круги на воде, возникают из «ниоткуда» и уходят в
«никуда». Для того чтобы развить их, требуется много безмятежного
времени. Между тем следует различать идеи сиюминутной значимости
и те, которые быстро не окупаются. Большинство произведений,
пробившихся к нам сквозь тьму веков, преисполнены именно
последними — вечными идеями, основанными на высокой морали.
Хотя, быть может, они и дошли до нас только потому, что их авторам,
незнакомым с современными средствами массовой информации, не
довелось испытать соблазнов многомиллионных тиражей и
баснословных гонораров? Вопрос риторический.
Сегодня, когда государство отделено от церкви, права человека и
свобода слова превращены в «священную корову», а миром правит
«невидимая рука» частного благополучия, основным двигателем
мыслительного процесса стала известность при жизни, открывающая
дорогу к неограниченным материальным вознаграждениям. Писать
быстро, остроумно, с аналитическим блеском на актуальные, модные,
популярные и коммерчески оправданные темы — вот, что
выдвинулось на передний план творчества для выживания в
сумасшедшем ритме информационных потребностей.
Благотворительные компании, освобожденные от уплаты налогов, а
потому такие выгодные бизнесу, не получили бы легализации
государства, не будь в народных массах распространено убеждение в
необходимости их проведения, которое испокон веков подогревалось
образами неимущих стариков и голодных детей. И, наконец,
государственная машина и рыночная экономика никогда не работали
бы с такой эффективностью, если бы не легенды и слухи —
прародители рекламы и средств массовой информации.
При помощи рекламы СМИ возвели бытовой комфорт в высшую
степень проявления человеческих желаний, превратив современное
общество в беспрекословных рабов материальных ценностей. Но,
позвольте, чем тогда человек XXI в. отличается от своих
средневековых предшественников? Только лишь тем, что моется чаще
и не выливает ночные горшки на улицу?
В процессе продолжительного переселения из деревень и поселков
в города с многомиллионным населением и ростом доходов
человеческие отношения формализовались. Жителей мегаполисов
практически не интересует существование не только соседей по
лестничной клетке, но и окружающих. Традиция приема гостей
сохранилась лишь для соблюдения приличий. Контакт с другими
людьми ограничен необходимостью: работа, магазины, развлечения.
Высокие заработки, обусловившие самодостаточность человека,
одновременно стали причиной боязни общения, что особенно
ощутимо в центрах мирового капитализма. (Например, в Лондоне
человек, которого вы случайно задели, всегда извинится первым,
только чтобы избежать продолжения неизвестного контакта.)
Изможденные в гонке за повышением уровня жизни, люди стали
замкнутыми и раздражительными. В непосредственном общении это
лицемерно скрывается. Но, очутившись на центральных улицах
европейских столиц, лицом к лицу встречаешься с серой массой
равнодушных граждан, которая разбавляется лишь присутствием
расового
многообразия.
Ощущение
всеобщего
безразличия
усиливается, когда с оживленных улиц попадаешь в вагоны подземки.
Независимо от времени суток, лица пассажиров выражают
изможденную безучастность.
Можно констатировать, что на Западе тенденция «уединения в
массе» ничего общего с уходом в философию ради размышления «о
главном» не имеет. Все обстоит гораздо проще: формула «деньги
могут все» выдвинула сферу услуг на передний план
жизнедеятельности человека, лишив его естественных радостей
самообслуживания. Зачем тратить время и готовить самому, если за
пять минут можно разогреть полуфабрикат в микроволновке или
поесть в ресторане быстрого питания — едой, конечно, это трудно
назвать, но зато не нужно никаких усилий. Повсеместная
демонстрация обнаженных женщин в средствах массовой
информации, использование сексуального подтекста в рекламе
практически искоренили из жизни романтическую сторону любви, да и
женщин красивых просто так уже на улице не встретишь, они еще в
юном возрасте становятся достоянием кинопродюсеров, шоуменов, ну
и просто состоятельных людей. В современном мире стрессы,
получаемые на работе, стали причиной массовой бессонницы, в то
время как исторические личности сознательно ограничивали свой сон
ради творческого становления.
Жизнь отныне протекает в четырех измерениях: в офисном кресле
перед Интернетом, на домашнем диване перед телевизором, в
яростном шоппинге в надежде на получение все новых скидок и за
рулем персонального автомобиля.
Сегодня компьютер заботится о решении всех бытовых проблем,
ничего не требуя взамен, кроме оплаты по счетам. Заплатив немного
больше, можно стать членом любого даже самого элитарного и
закрытого клуба, не испытывая никакой внутренней дрожи от
опасности быть уличенным в принадлежности к «тайному обществу».
Но вместе с тем в богатых развитых странах в гораздо меньшей
степени ощущаешь себя живым, чем в так называемых развивающихся
странах. Злой гений информационных технологий не дает человеку
возможности остановиться и задуматься над главной задачей бытия —
быть счастливым. Потому что в западном мире люди утратили
искренность (не так-то легко признать, что сидишь на вечной игле
материального потребления). В результате — исчезает чувственность
(или духовность).
Конечно, книги, музыка, искусство не канули в Лету, но вследствие
массового производства обрели несколько другое внутреннее
содержание. Движение жуткого конвейера, управляемого медиамагнатами, стерло грань между подлинным искусством и
многотиражным ширпотребом: оригинальная тема разбивается, и
вместо одного достойного произведения получаем один бестселлер
плюс тысячи книг и их киноэкранизаций тавтологического
содержания, которые все продаются в одну цену; впечатление от сотен
музыкальных видеоклипов, отштампованных в односложном ритме, не
сравнится с эмоциональным эффектом, получаемым от звучания
симфонического оркестра; классическая живопись постепенно
вытесняется холодным арт-модерном. Подмена понятий прошла
незамеченной: красоту заменили мода, имидж и престиж,
непостижимость вечного — пустота сиюминутного и наслаждение
тривиальным.
Красиво жить не просто не запрещено, а всячески поощряется. Но
деньги не переросли в эквивалент счастья. «Золотая лихорадка»
сделала из человека раба работы и возвратила его в джунгли, где он,
порой сам того не осознавая, больше не наслаждается жизнью, а
сгорает в борьбе за выживание. Фанатичное преклонение глобального
социума перед «золотым тельцом» привело к легализации
проституции, абортов, порнографии, наркотиков и однополых браков.
Человечество стоит на пороге самовоспроизводства через
клонирование. Потому что потребительскому обществу не известны
ограничения. В погоне за длинным долларом «демократические»
государства опустили планку культурных запросов своих подданных
настолько низко, что фактически вернули общество в состояние
«хлеба и зрелищ» тысячелетней давности. Как Древний Рим был
разделен на патрициев и плебеев, так сегодня мир делится на тех, кто
владеет СМИ, и тех, кем владеют СМИ. А медиа-магнаты чувствуют
себя не хуже римских императоров.
Устранив СССР в качестве своего главного антипода и оппонента,
Запад остался один на один со своими изъянами. Если в знаменитую
формулу капитализма Д — Т — Д` добавить переменную «У» —
«уважение к ближнему», то это уже будет формула социальной
рыночной экономики. А что получится, если переменную «У»
возвести в степень «Л» — «любовь к ближнему»?..
Противопоставление идеала «любви к ближнему» идеалу
«корыстолюбия» явилось тем превосходством, которого, очевидно, не
смогли простить «Homo Soveticus» в капиталистическом лагере. Не
смогли простить того, что высокие моральные принципы,
исповедуемые всеми почитаемыми древними и средневековыми
мыслителями-затворниками, стали нормой жизни для 280-
миллионного государства, только понаслышке знакомого с массовым
производством и неограниченным потреблением.
Запад убежден, что процесс перехода от плановой к рыночной
экономике окончательно выбьет из постсоветского пространства дух
здорового романтизма, превратив всех постсоветских людей в
расчетливых прагматиков. Однако подобно тому, как ребенок не
становится счастливей, разуверившись в существовании Деда Мороза,
так и внушение, что «деньги могут все», не восполняет утраты веры в
идеал светлого будущего, которая с годами на постсоветском
пространстве будет ощущаться все сильнее. В конце концов, когда
вследствие информационной передозировки наступит отказ от
потребления, «обществу изобилия» самому придется взяться за белые
краски и заняться реставрацией морали. Но тогда для Запада это будет
означать самоубийство.
Остается только ждать, что на постсоветском пространстве баланс
будет восстановлен естественным способом преодоления низменного
существования высокими порывами. В каком-то смысле Запад
оказывает нам в этом «услугу», без утайки поощряя и пропагандируя
самые низкие способы выживания, повсеместно накапливая
отвращение к насилию и пошлости в нашем генетическом коде,
который на протяжении тысячи лет впитывал в себя христианские
заповеди православной церкви.
С учетом вышесказанного, трудно отрицать, что СССР состоялся
не только как государство в высоком понимании этого слова, но и как
некая отличная форма смысла жизни, имеющая право на
существование. В былые времена советский индивид более всего
«страдал» от дефицита и бытовой неустроенности. Однако с падением
СССР на смену дефициту качественных товаров индивидуального
пользования и предметов бытоустройства, роскоши и комфорта
пришли другие, куда более серьезные формы дефицита — дефицит
культуры, свободного времени, любви, дружбы, возможностей для
самореализации, здоровья, источников восстановления жизненной
энергии. Мы пока еще не осознали и не ощутили в полной мере всю
глубину и опасность происходящей на наших глазах трансформации
дефицитов. Ведь в отличие от гуманных установок реального
социализма капитализм движим вперед лишь одной ценностью —
коммерческой. Следовательно, на дефицитный товар со временем
будет установлена максимальная цена, что сделает его недоступным
для массового (широкого) потребителя.
Все то, от чего так тщательно уберегала нас коммунистическая
пропаганда, не сделало нас счастливыми. Мы потеряли уважение к
себе, как к представителям сверхдержавы, взамен не получив
пресловутых
материальных
благ,
обещанных
рыночными
реформаторами. Вернее то, что мы получили, не компенсирует того,
что мы утратили. Ценность материальных благ не сравнима с
ценностью всесторонне развитого человека. Да, мы получили
возможность увидеть мир. Ну вот увидели, и что дальше?
Нас сегодня ориентируют на европейские ценности. А Европа —
это кладбище желаний, где мечты людей заранее предопределены
рекламодателями. Запад в своей массе не согревается любовью, ее
вытеснили искусственные чувственные суррогаты, в основе которых
— животное удовлетворение плотских потребностей.
Дети открыты и доверчивы и поэтому нуждаются в постоянной
опеке. Ребенку трудно сделать правильный выбор. Если в детстве
ребенка бросить на произвол судьбы, он может погибнуть либо станет
бандитом. В дворянской России считалось дурным тоном выпускать в
свет юношей и девушек, не достигших 21 года. Идея открытого
общества Карла Поппера, насаждаемая сегодня с подачи США по
всему миру, хороша для состоявшихся наций, нуждающихся в
омоложении. Юные нации, подобно детям, на протяжении
длительного времени должны воспитываться на идеалах, проверенных
временем («нужные книги в детстве читать»), прежде чем они будут
способны противостоять внешнему влиянию.
Ах, какая сейчас на постсоветском пространстве рубка идет —
борьба между добром и злом. Какой гигантский выброс энергии. Нас
словно подключили к глобальному энергососу и выкачивают из нас
энергию для поддержания жизнеспособности Запада, давно
находящегося в коме. Кто мог предсказать, что тихим воскресным
утром начнется самая крупная в истории война? А сейчас воздушных
тревог не объявляют и танков на улице не видно, а война идет полным
ходом — на поле боя наших душ. Каждый день тысячи душ
соблазняются потребительским дурманом, и общее сопротивление
ослабевает. Но Наполеон, войдя в Москву, тоже думал, что овладел
Россией.
Старые европейские нации прошли долгий путь — от возвышения
к идеалам гуманизма до падения во все смертельные грехи. Все
«лучшее» на Западе осталось в далеком прошлом и сохраняется
сегодня лишь в неодухотворенной форме — в виде памятников
архитектуры, живописи и литературы. Сегодня западное общество
плотно сидит на игле материального потребления и абсолютно мертво
с точки зрения духовности. Современный запад — это пепел былых
зарниц ума, сердечных костров и пожарищ эмоций.
А мы — славяне, словно отсыревшие бенгальские огни, каждый раз
тухнем, по-настоящему не разгораясь. То же самое касается народов
Африки. Но если у славян есть хоть какие-то традиции, заложенные во
время коротких промежутков пробуждения и становления, то
африканцы с самого начала были лишены возможности
самостоятельного развития, являясь беспрерывным объектом
«проектного мышления».
За годы так называемой независимости многое было утрачено.
Получается, что теперь нужно учиться у учеников, которые пошли
дальше своего учителя: Северной Кореи, Китая, Белоруссии. У первых
двух опыт сложнее перенимать, поскольку культурные корни разные.
А вот у Белоруссии можно кое-чему поучиться.
Благодаря 70 годам советской власти и железному занавесу,
уровень образования и морального воспитания советских людей
достиг такой высоты (в своей массе, а не в единичных случаях), что по
сей день позволяет киношникам даже в блокбастерах поднимать
проблему перевоспитания личности, в отличие от американского кино,
где проблема зла решается лишь путем его тотального уничтожения.
Благодаря гуманным установкам реального социализма чувства
сострадания, самопожертвования, бескорыстия, взаимной выручки
гораздо глубже укоренились в нашей психологии. Если говорить о
современном русском кино как об иллюстраторе отличий русской
психологии от западной, то оно воплощает собой преемственность
традиционного русского феномена отделения государства от народа,
экранизацию сказок об Иванушке-дурачке, который выполняет
задачки, непосильные царю-батюшке.
Наша беда в том, что мы никак не можем понять, что богатство
измеряется не только деньгами и не только их количеством, но и
элементарной радостью жизни, осознанием ее безвозвратной
текучести. Да, время — деньги, но само время не купишь ни за какие
деньги. А значит, оно и есть самое ценное. Ведь еще древнегреческие
философы призывали «живите в удовольствие», «радуйтесь жизни». А
изречение «помни о смерти» следует интерпретировать не иначе как
«пользуйся днем» («carpe diem»), которое в современном западном
обществе получило исключительно коммерческое наполнение.
Разве мы приходим в мир, чтобы состязаться друг с другом в
благополучии? Не пора ли сказать себе: «Да, западное общество
далеко ушло в этом смысле вперед, ну туда им и дорога!».
Постсоветское пространство (с Россией во главе) просто обречено
выполнять роль мирового оплота морали, принятие которой без
высоких культурных потребностей, исходящих от широких слоев
общественности и народа в целом, невозможно, поскольку
неодухотворенный бытовой комфорт лишь с большой натяжкой
можно считать производной любви и счастья, к которым, в конечном
итоге, стремится любое разумное существо.