Чезаре Пизони - Patrizia Kummer
реклама
Чезаре Пизони: Сочинские трассы похожи на итальянские КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ Итальянцы всегда были одними из лидеров в зимних видах спорта, среди которых как горнолыжные дисциплины, так и сноуборд. После окончания сезоня 2011–2012 в десятке лучших в общем зачёте Кубка мира оказались сразу два итальянца — Рональд Фишналлер и Аарон Марх, занявшие 2 и 6 места соответственно. О секретах успеха итальянских сноубордистов и впечатлениях о России и российских спортсменах в преддверии нового сезона наш корреспондент поговорил с главным тренером сборной Италии по сноуборду Чезаре Пизони. 14 — К успехам итальянских сноубордистов во всём мире давно привыкли. Но в минувшем сезоне явно прибавили и ваши девушки … — Все девочки, которые у меня тренируются, родом из Южного Тироля. Надя Окнер и Карина Бокачини пока имеют относительно небольшой соревновательный опыт. В завершившемся сезоне они чередовали выступления на Кубках мира и Европы, и в целом я доволен их прогрессом. Надя 1993 г. рождения, а сезон начала она вообще здорово, заняв на этапе Кубка мира в Ландграфе (там крытый снежный склон) 4-е место. Но потом выяснилось, что у нее просто физических сил недостаточно, чтобы поддерживать хорошую спортивную форму по ходу длинного соревновательного сезона. Потому занятия в технике скольжения постоянно приходилось совмещать с общефизической подготовкой. Так что ей предстоит большая работа летом, и это даст базис для более успешного выступления в следующем сезоне. Надеюсь, она даст бой всем мировым лидерам — столь талантливые спортсменки, как она, вообще редко встречаются. — Кто из ваших соперников в минувшем сезоне достиг большого прогресса? — Из зарубежных спортсменов я в первую очередь отметил бы швейцарку Патрицию Куммер. Она уже давно вышла из юниорского возраста, но в предыдущие сезоны выступала без особого успеха. Я, как и многие другие специалисты сноуборда, не ожидал, что в таком возрасте можно столь сильно прогрессировать, даже относительно более молодых мировых лидеров. Ещё у них появилась другая талантливая девочка Цугг — ровесница нашей Нади. Да и ещё два швейцарских парня здорово прибавили. Одним словом, если говорить о стабильном и даже немного неожиданном прогрессе какой-либо из национальных сборных, то в первую очередь это относится к швейцарской. К стабильным успехам австрийцев все давно уже привыкли. — С кем из российских сноубордистов вы поддерживаете дружеские отношения? — С Денисом Тихомировым, конечно, я лучше знаком, чем с нынешними Текст | Фото: Георгий Настенко КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ спортсменами из сборной России. Про него могу сказать, что он — очень порядочный человек и компетентный тренер. На нынешнее лето мы с ним договорились о совместных тренировках в высокогорье на Севере Италии — между Сартиролем и Ломбардией. А потом, дней 10-15 мы также вместе проведём тренировочный лагерь для наших сборных в Красной Поляне перед тестовыми соревнованиями — сочинским этапом Кубка мира. Нашим спортсменам будет очень полезно адаптироваться к специфическим условиям будущей Олимпиады — к климату, снегу, рельефу. В завершившемся сезоне на тестовых соревнованиях неплохо выступили итальянские мастера борд-кросса. Хотелось бы, чтобы подобный успех ждал и наших специалистов параллельного слалома. — А вообще, насколько важно для спортсмена высокого класса привыкнуть к специфике того или иного горнолыжного центра? — Некоторые сноубордисты довольно быстро адаптируются к любым склонам, трассам. Например, нынешний победитель Кубка мира австриец Андреас Променгер на протяжении четырёх последних сезонов успешно соревнуется на самых разных трассах. Другим спортсменам приходится привыкать дольше. Красная Поляна, на мой взгляд, имеет ту специфику, что она находится неподалёку от побережья, так что влияние моря на воздух заметно. Тем же самым отличается и большинство известных итальянских склонов. Возможно, и это стало одной из причин довольно успешного выступления итальянских горнолыжников на сочинском этапе Кубка мира по скоростному спуску и супергиганту. Во всяком случае, структура снега была очень привычна для наших. — А Ла Молина успешна для ваших парней? — Эта испанская трасса длинная и крутая, ворота на ней ставят довольно далеко друг от друга. Для Роланда и Аарона это вполне подходит. Они оба — парни высокие и длинноногие. Так что в интервалах между прохождением ворот успевают отталкиваться. И по большинству компонентов Ла Молина достаточно близка ко многим итальянским трассам. Так что ведущим нашим сборникам довольно привычно на ней работать. — Есть такой стереотип — профессиональные спортсмены, объездив весь мир, ничего не видят, кроме аэропортов, гостиниц и мест своих соревнований. У вас есть приятные исключения? — Отчасти это, всё-таки, правда. А эти, как вы говорите, исключения, по возможности, я стараюсь сам создавать себе и своим спортсменам. Если, конечно, они ни в коем случае не помешают эффективной подготовке к главным стартам. Мы как-никак — профессиональные спортсмены, а не путешественники (смеется). Не в первый раз приезжая в Москву, я не ограничиваюсь стандартным набором, вроде Красной площади и шопинга. Сейчас с большим интересом я посетил самый большой православный собор в Москве, что рядом с рекой. Да, Христа Спасителя. Был очарован такой яркой и довольно необычной для моего глаза красотой. А если говорить о новых впечатлениях минувшего сезона, то больше всего они мне достались от Нового Света. У нас был этап Кубка мира в США, и по пути в горы мы останавливались в Денвере. Побродили по этому большому ультрасовременному городу. Потрясла красота центральной части Квебека. При этом мы не забывали — там у нас на следующий год будет чемпионат мира. Но в этих далёких краях мне показалось очень холодно — даже холоднее, чем в Москве. Снег повсюду лежал даже в самих городах, а по мере того, как мы поднимались в горы, становилось всё холоднее. А вообще из всех крупных городов мира мне, пожалуй, больше других нравится Вена. Сами горнолыжные курорты Австрии напоминают север Италии. Но столица этой страны – прекрасна и неповторима. Настоящий культурный центр. — Вы футбольный фанат? — Да, сейчас закончился наш долгий сезон, и теперь посмотреть на матчи любимого «Милана» не только по телевизору, но и с трибун стадиона. — А почему не «Аталанты»? Вы ведь живете в Бергамо? — Но родился-то в Милане, и детские годы провёл в этом прекрасном городе. А сейчас в Бергамо нет таких хороших футболистов, как в те года, когда там выступал ваш Алексей Михайличенко и другие мастера такого уровня. А игра «Милана» и сейчас радует своей красотой. Впрочем, я за Милан всегда болел — даже не в лучшие времена, этой команды. 15 Патриция Куммер: Успеха не ожидала, но стремилась к нему КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ Разговор нашего корреспондента с триумфатором сезона 2011–2012 по сноуборду швейцаркой Патрицией Куммер проходил с небольшим перерывом. Сначала она дала комментарий после победы на Московском этапе Кубка мира в конце марта, а потом ещё и по телефону состоялась беседа по итогам завершения Кубка мира сезона 2011–2012, последний этап которого прошёл в итальянском местечке Валмалинка. Куммер рассказала, откуда «взялся» новый мировой лидер сноуборда, как она воспринимает Россию и как оценивает минувший и предстоящий сезоны: 16 — Как победительнице последнего Московского этапа Кубка мира в прошедшем сезоне, что больше всего вам запомнилось в Лужниках и соревнованиях в целом? — Гонки в Москве всегда проходят очень интересно. По крайней мере, очень интересно для меня. Нигде больше я не съезжала с таких громадных рамп. Вообще, очень необычное ощущение, когда едешь на старт в лифте, а не на кресельном подъемнике. Второе необычное ощущение — прыжок с трамплина. Раньше никогда в карьере на трассе параллельного слалома я не совершала таких дальних прыжков, какой заготовили для нас организаторы Московского этапа. Так что перед стартом я переживала больше обычного. Но мне удалось на старте сконцентрироваться на том, чтобы после прыжка с трамплина не только удачно приземлиться, но и сохранить хорошую скорость, чтобы не терять время и в концовке дистанции. — Какие впечатления от самой Москвы, России в целом? — Наши соревнования всегда проходят в горах. Так что в конце прошлого сезона я лишь в третий раз в жизни стартовала на искусственной металлической рампе. И всякий раз это случалось в Москве. Первый раз здесь я заняла 7 место, на следующий год — 11. И вот к третьему году мне посчастливилось победить. Впрочем, ещё до того, как я добилась этой победы, Москва всегда вызывала у меня приятные впечатления. Это — громадный город, с множеством памятников старины. И при этом, с ультрасовременными громадными зданиями, и всё это гармонично сочетается. Во время соревнований острые ощущения добавляют близость к городской жизни и большое количество зрителей, которых ты видишь и слышишь. Так что московские старты очень перспективны и со спортивной точки зрения. Я всегда с радостью приезжала бы сюда и в дальнейшем. Если не ошибаюсь, я шесть раз побывала в России. 4 раза была в Москве либо в области — недалеко от вашей столицы, и ещё дважды в Санкт-Петербурге. В России я люблю бывать. Во-первых, ваша страна имеет великую историю. Во-вторых, русские поражают своими успехами в различных сферах деятельности. В частности, в строительстве. По крайней мере, оба российских мегаполиса, в которых я была, не уступают по впечатлению крупнейшим городам мира. А единственная отрицательная особенность, которую я заметила в России — это нежелание пассажиров стоять в очередях к стойке в аэропорту. Все торопятся и лезут вперёд, толкаясь локтями. Хотя я не уверена, что все эти люди — россияне. тики снега. Но если будущие олимпийские склоны напоминают Ла Молину (как говорит российский тренер), буду только рада. Трассы Ла Молины — довольно быстрые, и это играет мне на руку. Хотя у меня много раз и так случалось, что две трассы внешне вроде бы и напоминают друг друга, но на одной из них у меня всё идеально получается, а на другой — сплошные проблемы. Несомненно, уже в следующем сезоне я буду стремиться попасть в Сочи. Ведь там у нас пройдёт один из этапов Кубка мира. Я вообще никогда не была ни на одном из Черноморских курортов. И сейчас мне очень хочется посмотреть и на побережье, и на горы вокруг Красной Поляны. Текст | Фото: Георгий Настенко КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ — Что можете сказать о наших спортсменах — ваших российских конкурентах? — Из российских спортсменок лучше других я знаю Алёну Заварзину. Она очень доброжелательная и приветливая девушка. Даже если после какой-либо неудачи у неё плохое настроение, она всегда улыбнётся при встрече. К тому же она хорошо говорит по-английски, чего нельзя сказать об остальных россиянках. Соответственно, с ними я и не смогла так близко познакомиться, как с Алёной. Но могу определённо сказать, что все россиянки всегда поздравляют своих соперниц с успехом, а на соревнованиях соблюдают фэйр-плей. — Где вы начинали свой путь в спорт? — Я родилась в очень маленькой деревушке под названием Мюлебах в швейцарском кантоне Вале. В этом регионе находятся известные центры горнолыжного спорта Церматт и Саас-Фе. Жить там и при этом остаться в стороне от увлечения горными лыжами или сноубордом просто невозможно! И я довольно часто встречаю русские команды в Саас-Фе, когда они в тёплое время года тренируются на ледниках. Я училась кататься на горных лыжах и сноуборде на склонах родной деревушки, но сейчас эти трассы закрылись. А когда я приезжаю домой зимой, езжу кататься на склоны Алетчарены. Очень красивое место! На её территории находятся такие знаменитые трассы, как Ридеральп (Riederalp), Беттмеральп (Bettmeralp) и Фишеральп (Fiescheralp). Я до этих трасс могу добраться прямо от своего дома за очень короткое время. — Вы ожидали в начале сезона 2011–2012 столь громкого успеха? — Если честно, я не ставила себе в начале сезона такую цель: непременно выиграть общий зачёт Кубка мира. Но у меня всегда стоит задача стараться выиграть каждый старт. Но когда уже от этапа к этапу выступления идут стабильно, как же тут не задуматься об итоговой победе в Кубке? Я счастлива не только за себя, но и за свою юную подругу по сборной Швейцарии Джулию Цогг. Она ведь совсем молодая — ей всего лишь 19 лет. И её успехам на отдельных этапах я радуюсь так же, как своим собственным. И её итоговое шестое место в общем зачёте — прекрасный результат. — Какие у вас планы на Сочи? — Каких-то чётких перспектив насчёт Олимпиады у меня на данный момент нет. Они у меня появятся, когда узнаю особенности склона на Красной поляне и характерис- 17 КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ Виктор Тальянов: 18 Следующую зимнюю Олимпиаду хорошо бы провести... на Урале — Виктор Иванович, с чего начался ваш путь в спорт? — Так как я родился в 1934 г., то успел попробовать лыжи еще до войны. Тем более, проживая в то время на Ленинских горах (с 1924 по 1991 так назывались Воробьёвы горы), невозможно было не приобщиться к спорту. Ещё в довоенное время крутые склоны, спускавшиеся к Москве-реке, привлекали лыжников, которые катались как по ровным трассам вдоль склонов, так и с крутых горок вниз к реке. На мелких озёрах устраивали катки для конькобежцев. Ещё до войны построили несколько трамплинов. Летом, вдоль берега реки, протягивали канаты с буйками — для соревнований пловцов, стояли вышки для КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ По количеству медалей (разного достоинства, но в том числе и золотых), завоеванных на чемпионатах по горнолыжному спорту в СССР и России Виктор Тальянов до сих пор остается абсолютным рекордсменом среди соотечественников — 21 золотая медаль. Покинув профессиональный спорт, он на протяжении 40 лет успешно готовил спортсменов для сборной страны. О том, как Виктор Иванович и горнолыжники его поколения достигали успеха на международной спортивной арене и почему сегодня наши спортсмены отстают от мировой элиты, он рассказал корреспонденту «Ski/Горные Лыжи» Георгию Настенко прыгунов в воду, пристань и дорожки на воде для гребцов, а также трибуны для зрителей. Солярий, теннисные корты — склоны Ленинских гор просто кишели массами людей, хотя в то время это была дальняя окраина Москвы. И жарким летом и морозной снежной зимой я приобщался к разным видам спорта, но горные лыжи нравились особенно. Хотя в довоенные годы и такого слова — «горные лыжи» — вообще не употреблялось. Были обычные гоночные лыжи, на которых люди и съезжали с гор, и бегали по лыжным трассам в лесах. — В те годы нашим горнолыжникам еще не приходилось «воевать» за право пользоваться склонами в черте города? — Я хотел бы здесь отметить, что при громадном дефиците горнолыжных трасс в Москве и ее окраинах, я просто удивлён и возмущён тем, как сейчас горнолыжников «поджимают» уже и на Воробьёвых горах. Дело в том, что все Воробьёвы горы до войны были голыми, то есть без деревьев. И катались с их склонов на всём их протяжении — от памятника Огарева до церкви. Потом из сорняков и кустарников сами собой наросли деревья, и всю эту зону однажды почему-то объявили национальным парком, заповедником и тому подобным. И теперь каждое дерево охраняется экологами. Представьте такую абсурдную ситуацию — если по недосмотру служителей в центре Лужниковского или Черкизовского поля вырастет вдруг дерево, тогда и стадион закроют только потому, что экологи не позволят это дерево рубить? На Воробьевых горах ситуация аналогичная. Несколько раз о деревья травмировались спортсмены, а однажды произошёл трагический случай: студентка МГУ врезалась в ствол и погибла. И у нас давно идёт некое соревнование — то мы получим разрешение на ликвидацию каких-то деревьев, то прибегают экологи с более «свежим» документом о запрете на рубку. И мы давно уже играем в эту дурацкую игру. — И всё же, вам в какой-то мере повезло, что вы провели детство именно в таком «спортивном» месте? — Проживая у подножья Воробьевых гор, просто невозможно не научиться кататься на лыжах. Моя мама любила ходить на лыжах, и она первой меня чему-то научила. В пятилетнем возрасте я начал ездить с гор почемуто только на правой лыже или только на левой. Потом на коньках научился съезжать с горки. Тоже — сначала на одном, потом на другом. Если в довоенные годы на Ленинских горах преобладали всё-таки спортивные развлечения для тысяч физкультурников, то с конца сороковых пришёл и большой спорт: здесь находились тренировочные базы сильнейших армейских спортсменов страны. На Ленинских горах занималась великая команда лейтенантов, чемпионы мира по хоккею с шайбой. По аллеям и крутым подъёмам бегал великий Владимир Куц, таскал тяжести Юрий Власов, на Москве-реке тренировались гребцы. Соседство с великими во многом стали для меня стимулом для тренировок и постоянному стремлению быть первым. Мой дом, в котором я провёл детские годы, находился прямо на берегу реки вниз по склону от стоящего сейчас металлического трамплина. Всего команда Москвы на все- 19 КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ Кировск. Конец 1950-х гг. 20 союзных чемпионатах по горным лыжах выиграла 123 золотые медали — я здесь подразумеваю только уроженцев Москвы, а не тех, кто, уже будучи чемпионом, переехал из регионов в столицу. И значительная часть первого поколения лучших горнолыжников страны тоже родилась и провела детство здесь. Рядом со мной жил Николай Каменский, первый наш призёр чемпионата мира по прыжкам с трамплина — мы с детства были с ним знакомы. Здесь жили Николай Шамов и еще несколько победителей этапов Кубка мира по прыжкам с трамплина. Из горнолыжников, кроме меня, — Евгения Сидорова, Талий Монастырёв, Александр Филатов, Галина Сидорова, Любовь Волкова. Первое время мы вместе с малолетними друзьями разбирали большие бочки для солений и самостоятельно подстругивали. Потом какой-то офицер из санатория Министерства обороны, увидел, как я катался с гор в простых галошах, прибитым к дощечкам, принес мне «настоящие» лыжи. Это были простые солдатские, к тому же – размер слишком большой. Пришлось укорачивать. Тем, не менее, на них несравненно лучше было ездить, чем на клёпках от бочки. — А кто «привёз» горные лыжи на Воробьевы горы, и в Россию вообще? — История наших горных лыж началась перед войной, когда к нам приехали австриец Густав Дебер и немец Эдгард Мауэр — он позже взял себе фамилию «Нагорный». Они оба, будучи коммунистами–бундовцами, бежали от преследования гитлеровцев. Опытные альпийские горнолыжники, они поставили на лыжи самое первое поколение наших спортсменов — братьев Преображенских, Дмитрия Ростовцева, Вадима Гиппенрейтера. Ещё у нас в институте физкультуры учился болгарин Димитров — он тоже приехал к нам хорошим горнолыжником, и тоже успешно передавал москвичам свой опыт. Первым моим тренером стал Владимир Сергеевич Преображенский. В тот момент слово «тренер» не вполне подходило к нему. Занимался с нами он бесплатно, не получая зарплаты. Приходили мы к нему 2-3 раза в неделю. Нас было человек 10 — кто-то жил на Воробьёвых горах, а кто-то по льду (тогда вода была чище, и замерзала она рано и надёжно) приходил из Лужников и Усачёвки. Преображенскому было лет 18 или чуть больше, он в то время проходил службу и сам на Воробьевых горах готовился к «взрослым» соревнованиям при местном клубе ЦДКА. — В какой мере в вашем виде спорта важна «школа», и насколько допустимо тренерам и самим спортсменам отклоняться от учебных стандартов? — Если рассматривать начало моей спортивной биографии с высоты прожитых лет и накопленного тренерского опыта, то первые годы, проведённые на крутых горках без тренера, я не стал бы категорично заносить в минус. Я считаю, что если ребёнок будет самостоятельно гонять с горок, он и без помощи тренера или инструктора разовьёт ловкость, координацию и даже смелость. Если горки не слишком крутые и опасные, то даже навыки торможения не так уж нужны в первое время. Лично я научился тормозить плугом, а полуплугом только в возрасте 10 лет под присмотром Преображенского, который также начал нам и прививать умение преодолевать косые спуски с гор различной крутизны и сложности. Но, придя к нему в первый раз, я уже чувствовал себя довольно уверенно на склоне и ничего не боялся. Через пару лет Преображенского сменил пришедший с фронта Дмитрий Ростовцев — в те годы он был уже опытным тренером, да и сам выступал на хорошем уровне. Большой плюс обоих моих наставников — они сами показывали, как надо кататься, и как — не надо. И делали это очень красиво! А мозг ребёнка лучше реагирует на визуальные впечатления, чем на словесные описания. Им нужен не профессор, а демонстратор. Ростовцев учился у Мауэра (Нагорного), но как тренер он постоянно думал, экспериментировал. Потому достаточно быстро и методика у них с Нагорным сложилась своя. Нагорный большое внимание уделял ритму прохождения дистанции. Именно так он тренировал Сидорову и Филатова. Но скольжение у них было далеко не идеальным. А Ростовцев бился над качеством скольжения. До 1955 г. Сидорову готовил Нагорный, но последний год перед Олимпиадой 1956 г. её уже тренировал Ростовцев. Вместе со мной, Шустовым, Филатовым и Адамовым. Сидорову Ростовцев заставил изменить технику скольжения, несмотря на то, что уже к тому времени она была спортсменкой высокого класса. В 1953 г. прямо с Воробьёвых гор она поехала на первую зимнюю Универсиаду в австрийский Земмеринг (Semmering) и выиграла там золотую медаль в слаломе. Шустов там же был вторым в гиганте, а Филатов — в слаломе. В 1955 г. на норвежских Хольменколленских (Holmenkollen) играх Сидорова выиграла слалом, я был третьим в гиганте, Филатов — вторым, Шустов – шестым. — Если бы вы провели свое детство не на Воробьёвых горах, а в Альпах, вы бы достигли большего? — С уверенностью могу сказать — конечно! Важная особенность начала моей спортивной карьеры — первый раз в жизни на больших горах я оказался только в возрасте 16 лет. Это стало для меня шоком. Впервые проходя длинную и крутую трассу скоростного спуска возле казахской столицы Алма-Аты, я на коротком куске метров в 200 три раза падал. Только от страха! И лишь потом, когда адаптировался, мне было удивительно и даже смешно: как же я там раньше падал? Иными словами, адаптация — вещь необходимая, но непростая. Похожие ситуации у меня случались и раньше. Например, ещё на Воробьёвых горах. Там есть короткий, но очень крутой и сложный кусок склона. Я несколько раз на подходе к нему останавливался. И как я, в конце концов, преодолел эти «внутренние тормоза»? С закрытыми глазами! Именно так я себя переборол. И после этого уже ехал раз за разом, и очень уверенно. Хотя в качестве образца для подражания такой метод я никому не советовал бы использовать. А вообще для жителей относительно равнинных регионов, таких как Москва и Санкт-Петербург, я бы посоветовал выезжать в горы для тренировок как можно раньше, в максимально юном возрасте. Австрийцы ездят с больших гор и на больших скоростях уже с пяти лет. Техника имеет большое значение, но на разных скоростях и разная техника. Это надо хорошо понимать. — Какие компоненты подготовки можно отработать в условиях города, а какие — нельзя? — На дистанциях гигантского слалома, не говоря уже о скоростном спуске, работать на малых скоростях и на больших — совсем разные вещи. Можно на малых Воробьёвых горах годами оттачивать технику скольжения и поворотов. Но на длинных склонах приходится работать совсем по-другому. А бросать после московских тренировок юных спортсменов на длинные трассы в высоких горах — это просто убийственно. Так что адаптация к крупному рельефу шла долго. Скажу больше, если бы я мог выезжать в Приэльбрусье, Алма-Ату или Карпаты (не говоря уж об Альпах) не с 16 лет, а с шести, я бы потом в большом спорте смог бы добиться гораздо большего. У спортсмена высокого класса тренировки должны также содержать большой компонент риска, а на Воробьёвых горах этого достичь невозможно. И, развивая эту тему, приведу пример из французского горнолыжного спорта. Был у них период, когда главный тренер решил набрать в сборную не деревенских парней, а уроженцев Парижа и других крупных городов, мотивируя, что они интеллектом выше. И что в результате? Как минимум, одно поколение французов на мировом уровне ничего не добивалось. А мы сейчас наступаем на те же грабли. Посмотрите, кто сейчас тренируется в национальной сборной и кто тренирует ее? Большая часть — жители Москвы, Подмосковья и других крупных городов. Многие из них начинали на Камчатке, в Мурманской и Кемеровс- КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ Приэльбрусье. Конец 1960-х гг. Период завершения карьеры В. Тальянова 21 КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ В Кировске Виктор Иванович по сложившейся традиции и начинал, и завершал горнолыжные сезоны 22 кой областях, Красноярском крае. И что получилось? В Западной Европе каждый чемпион продолжает жить в своей деревушке, под его громкое имя подтягиваются спонсоры, бизнесмены — они совместно создают инфраструктуру для туризма и большого спорта. А у нас после переезда местного чемпиона в Москву получается «дырка», а в Москве приехавший мастер тоже не имеет возможности развивать спорт. — Некоторые австрийские горнолыжники пробовали прыгать и с трамплина. Это полезно? — Какое-то время в школьные годы и я совмещал горнолыжный спорт с прыжками на трамплине — и тем, и другим я занимался именно на Воробьёвых горах. И практика трамплина оказалась очень полезной. В дальнейшем на трассах скоростного спуска я не боялся на больших скоростях выполнять фазы полётов. После окончания школы я даже выезжал на всесоюзные соревнования. Кроме московских трамплинов, прыгал на трамплинах Ленинграда, Татарии, Куйбышева и других городов. Только в 19 лет прекратил это совмещение, потому что всё чаще соревнования по горным лыжам и прыжкам с трамплина случались в одни и те же сроки. — Имеет ли смысл руководству нашего спорта продолжать заявлять о своих стремлениях к самым громким победам в горнолыжном спорте? — Когда-то в советское время нам руководство заявляло, что мы, русская нация, вообще неспособна к успехам в горнолыжном спорте. Тем не менее, наши спортсмены это опровергли. Выиграли в сумме десять этапов Кубка мира, десятки раз занимали призовые места, более 20 раз становились победителями Кубка Европы. Два призовых места на Олимпиадах, два — на чемпионатах мира. Хотя мы не имели таких условий, как наши конкуренты. Мы способны, но мы не развиваем условия для способных российских спортсменов. Сегодня к руководству пришли люди, которые стремятся лишь быстро делать деньги. А выращивать спортсмена невыгодно. Такая картина наблюдается во многих видах отечественного спорта. Насколько мне известно, Леонид Васильевич Тягачев хотел еще перед Ванкувером несколько австрийцев натурализовать. Но ФИС придумало мудрый регламент. Если хочешь переманить спортсмена из чужой страны, то все набранные им ранее очки остаются в прежней сборной, а на новом месте он начинает нуля. По этой причине, как говорится, сделка не состоялась. Хотя такие намерения ещё остались. Но условий для выращивания сильных спортсменов у нас нет. Просто нет трасс, на которых можно готовиться к международным соревнованиям. Ситуация в этом плане у нас хуже, чем даже в Казахстане и на Украине. Интерес к горнолыжному спорту в России пропал — есть только трассы для горнолыжных туристов. Впрочем, и даже для туристов условия довольно убогие. На российских трассах детей учат только для того, чтобы потом с ними ездить в Европу. — В каком компоненте сильнейшие советские горнолыжники уступали мировым лидерам? — Ни в каком. Представьте картину. Нас вывозили в Европу только после Нового года. И вот в течение месяца Прекрасные давние дружеские отношения связывали меня и с представителями известных фирм — производителями лыж Антоном Кестлем и Францем Кнайслом. Причём, с Антоном меня познакомил его тренер Ростовцев. Оба — фронтовики. И хотя воевали они на противоположных фронтах, этот факт не озлоблял их друг против друга, а даже наоборот — сблизил. — На каком языке вы общались с ними? — Многие отмечали мою хорошую память. И в самом деле, точный план трассы я мог нарисовать спустя и 5, и 10 лет после того, как я однажды проехал ее. То же самое и с языком. Целенаправленно иностранные языки я никогда не учил. Хотя Леонид Тягачёв, неплохо знавший немецкий и английский, меня зачастую корил за это. Но когда я много слушал иностранцев, я быстро запоминал ключевые слова. И если бы моё общение с ними было более продолжительным, я немецкий со временем выучил бы в совершенстве. Но нас ведь из всего международного календаря возили только на этапы в FIS-A (сегодняшний Кубок мира) в Кицбюэле и Венгене, плюс короткие тренировочные сборы перед ними. Так что у нас не было времени готовиться к серьез- Здесь уже Тальянов в качестве тренера — ставит трассу в австрийских Альпах Спуск на трассе слалома в Чегете. 1966 г. КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ нас предстояло и потренироваться, и в чемпионатах мира и этапах Кубка мира поучаствовать, и ещё в этапах Кубка Европы (если пользоваться современной терминологией — они тогда назывались FIS-A и FIS-B). Особенно суровыми были две трассы скоростного спуска — в швейцарском Венгене (Wengen) и австрийском Кицбюэле (Kitzb hel) длинной в 5400 м и перепадами высот около километра. А сильнейшие в мире горнолыжники тренировались на тех трассах и аналогичным им более полугода. И вот представьте: я приезжаю туда из Союза, после двух дней пребывания в Альпах показываю восьмой результат на этапе Кубка мира. Нам не хватало опыта катания на специфических сложных трассах, и ещё — хорошего инвентаря. Производители — австрийцы, французы, немцы, швейцарцы — неужто не постараются, чтобы самыми лучшими лыжами, одеждой и прочим инвентарём были обеспечены именно их соотечественники?! А нам — как получится. Однажды в 1957 г. с Тони Зайлером (австрийский трёхкратный олимпийский чемпион) произвели «натуральный обмен» — я ему дал фотоаппарат «Зоркий», а он мне — свои лыжи. На них, правда, я сломал ногу. Но, несмотря на это, я готов признать, это были самые лучшие лыжи в моей карьере. Чуть ли ни первый официальный мой старт на них — и я занял 15-е место на этапе Кубка мира. — С кем из известных горнолыжников вы дружили? — Если говорить о соотечественниках, то в нашей сборной отношения были довольно хорошие и доброжелательные, несмотря на большие трудности, с которыми нам постоянно приходилось сталкиваться. Что касается зарубежных спортсменов, то в первую очередь отмечу французов и австрийцев. С первыми из них познакомился в Венгене (Швейцария) и Китцбюэле (Австрия) в 1956 г. Там я часто общался с Андрэ Дювилером, а также с Франсуа Бонгле, Шарлем Бозоном и тренером Джеймсом Кутэ — чемпионом мира 1938 г. Из австрийцев – со знаменитыми Тони Зайлером, Карлом Штранцлем, а также чемпионом мира Отто Шнайдером и Эрнестом Хинтерзеером. Знакомство с Отто началось с курьеза. В 1955 г. сборная СССР приехала на предолимпийскую неделю в Кортино д’Ампеццо, на место будущих Игр 1956 г. Но, увидев уровень сложности трасс, наши тренеры решили снять своих подопечных с соревнований. Как оказалось, это было правильным решением (год спустя мы уже получили необходимый опыт, и относительно неплохо справились с олимпийскими трассами). И вот на тренировках в Кортино д’Ампеццо я обратил внимание на то, что у меня во время прохождения дистанций на хвосте постоянно сидел один и тот же человек. Это продолжалось целый тренировочный день. Вечером я рассказал об этом Ростовцеву, а на следующий день показал «следопыта». Оказалось, что это чемпион мира 1954 г. Отто Шнайдер. Когда Ростовцев и я подъехали к нему и поинтересовались, в чем дело, тот ответил прямо — его заинтересовала моя необычная манера широко держать лыжи. Во всем мире обычно стояли более узко. А я сам выработал такую манеру. Можно сказать, интуитивно. Позже Отто, как показалось мне, тоже начал ставить лыжи шире. В 1956 г. он снова выиграл чемпионат мира. А вообще отношения между лидерами австрийской и советской сборной всегда были очень доброжелательными. 23 КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ На австрийской трассе гиганта. Начало 1960-х гг. 24 ным альпийским склонам, и повариться в международной горнолыжной кухне, да и пообщаться с коллегами-соперниками. Кроме того, после тренировок на склонах я не мог провести вечер в компании с австрийскими коллегами. Им уже тогда готовили лыжи сервисмены, а я сам должен был идти к себе и заниматься этим. Но во время тренировок я зачастую присоединялся к австрийцам, а иногда — к итальянцам, французам, и они обычно не возражали. Так что наше общение ограничивалось в основном разговорами до старта и сразу после финиша. — А как к этому относились тренеры нашей сборной? — Они это не одобряли — считали, что я, как лидер, постоянно должен работать вместе с товарищами по команде, подтягивая их. Я был не против того, чтобы посмотреть со стороны на их работу по дистанции, обсудить какие-то их недочёты, что-то рассказать о приёмах ведущих горнолыжников мира, что-то показать. Но мне, чтобы набираться опыта, знаний и квалификации, необходимо было самому работать рядом с Тони Зайлером, Карлом Штранцлем и другими корифеями. А что получалось на самом деле на тренировках в расположении нашей сборной? Вот мы на одном занятии должны шесть раз преодолеть трассу гиганта. В первой попытке я выигрываю 6 секунд у товарищей по команде, во второй – уже 5, а в шестой иногда и около секунды. Так что кроме отсутствия возможности наблюдать за работой мировых лидеров, я, таким образом, ещё и стимул к усилиям терял. — Вы говорили, что и сам ваш вид спорта многие руководители считали буржуазным… — Именно так. Кроме того, спортивное руководство страны считало, что горные лыжи не соответствуют русскому характеру. Почему они так решили — понятия не имею. Я считаю как раз наоборот. Вот посмотрим на этот вопрос в масштабах СССР. Большинство горнолыжных баз страны тогда находились на Кавказе, Средней Азии и Казахстане. Там же функционировали и спортивные школы. Хотя порой местным кадрам всесоюзный спорткомитет оказывал протекцию, в сборной страны никто, кроме русских парней и девушек, закрепиться не мог. Как ни странно, иногда чемпионаты СССР выигрывали даже латыши, хотя на территории их республики гор вообще нет. Чем всё это объяснить? Ведь тем же кавказцам не откажешь в смелости. Но в борь- бе и других единоборствах нужна смелость другого рода. Там приходится соревноваться с соперником, которого можно сломить, победить. А вот твёрдый ледяной склон победить и сломить невозможно. Я уверен, если бы наши спортсмены имели те условия для тренировок, проходили бы такие отборы, как их австрийские, немецкие, швейцарские соперники, наши выступали бы не хуже. — А кто именно из спортивного начальства заявлял, что горные лыжи — «не наш вид спорта»? — Сам Николай Николаевич Романов такого не говорил. Наоборот, после окончания олимпиады 1956 г. он провёл большое собрание. Среди горнолыжников в лучшую сторону отметил Евгению Сидорову и меня, а потом призвал руководство создать лучшие условия для тренировок, хотя бы нам двоим. Но это не было выполнено даже для Сидоровой, хотя она и стала медалисткой 1956 г. Скептически к горнолыжному спорту относились заместители Романова, которые часто менялись, и которых было довольно много. То же самое можно сказать и об инструкторах ЦК КПСС, которые на разных уровнях курировали спорт. Как правило, сами они не были ни бывшими спортсменами, ни бывшими тренерами. Так что для людей, далёких от спорта, вполне логично было бы услышать, что горные лыжи чужды русскому духу. — А в детском возрасте вы получали тяжёлые травмы? — Все шесть переломов у меня случились только во взрослом спорте. В детстве я падал очень мало, а если падал, то без последствий. Скорости были небольшие. Первый в жизни перелом у меня случился в 23 года около Алма-Аты. Второй — в Австрии за 5 дней до чемпионата мира. Потом в Швейцарии, прямо на этапе Кубка мира. На предолимпийской неделе 1963 г. в Инсбруке у меня после падения надкостница оторвалась от кости. Тот год в Альпах выдался очень тёплый, снег на многих склонах успел растаял, и трассы поспешно перенесли вверх, высоко в горы. Покрытие готовили впопыхах, в результате, трасса к моему старту была разбита — и на крутом повороте я влетел в яму, даже лыжа слетела с ноги. В спорте вообще подобные травмы — редкость. Обычно рвутся связки или мышцы, а у меня — надкостница (пленка, окружающая голень). У меня падения случались только по одной причине — слишком сильно хотел быть первым. В Алма-Ате за 200 м до финиша у меня был отрыв от второго места в 6 сек. Мог не спеша доехать и выиграть. Но я на всей скорости ринулся вперёд. На первом бугре взлетел и приземлился на одну ногу и устоял, на втором бугре — опять на одну, но уже не устоял и сломал её. Чаще падал из-за своих же ошибок и чрезмерного риска. Сейчас считаю, что порой рисковал зря. Но в тот момент, когда заведён, остановиться трудно. Многое зависит и от техники, и от смелости. На скорости 60 и 70 км/ч человек получает разные ощущения и по-разному себя ведёт. У нас технически очень сложный вид спорта. Конькобежцы, хоккеисты, лыжники, гонщики работают в двух плоскостях, горнолыжники — в трёх. — И всё же, многие россияне скептически относятся к планам строить канатные дороги в Чечне и Дагестане. — В России есть множество мест, подходящих для тренировок и соревнований спортсменов международно- — А как вы сейчас оцениваете перспективы российских лидеров? — Дидье Куш стартует в слаломе на этапах Кубка мира. А ведь он — специалист в скоростном спуске. А возьмем самого лучшего из наших — Сашу Хорошилова. У него наибольшие успехи связаны со слаломом. А в скоростном спуске он почти не стартует. Специфика горнолыжного спорта отличается от большинства других тем, что нет тенденции к сужению специализации мировой элиты. Во всяком случае, до 20, или некоторым даже до 23-24 лет имеет смысл тренироваться и выступать во всех дисциплинах. Обязательно надо получить большой запас в скорости и технике. Зато есть такая тенденция — когда отслеживаешь тех, кто показывает очень высокие результаты, но только в одной дисциплине, то замечаешь, что век выступления этих спортсменов на высоком уровне недолог. Универсалы дольше держатся в мировой элите. У Евгения Лисицы задатки были. Но у нас в России перестали проводить полноценные скоростные спуски. Да и наши тренеры через это не прошли. И организаторов всероссийских соревнований волнует главная проблема — чтобы было поменьше травм. Но наш вид спорта таков, что без травм он в принципе невозможен. — Что в основном тормозит прогресс наших горнолыжников? — Пока что сама система организации горнолыжного спорта в России не располагает к появлению спортсменов мирового уровня. Если они и появятся у нас, то не благодаря чему-то, а скорее — вопреки. На первом этапе надо отбирать перспективных детей на предмет природных способностей и на предмет природной смелости. Но эти качества быстро выявить невозможно. Между тяжёлыми тренировками на леднике тренер Тальянов устраивает женской сборной по горным лыжам сплав по горной реке. Швейцария, Конец 1980-х гг. КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ го уровня и они не только на Кавказе. У нас есть Камчатка, Хибины, Саяны, Алтай и другие прекрасные места. Расскажу из личного опыта. Я в последние годы лучше всего изучил Урал — работал уже в 2000-х годах с магнитогорской молодёжью. Там есть множество интересных склонов, причём, рядом с крупными городами. Так что на каждом из них могут минимум полгода тренироваться тысячи местных спортсменов. Я всюду, во все инстанции писал — призывал развивать эти благоприятные места. Ноль внимания. При нынешней системе «выскакивают» наверх только единицы, а основная часть талантливой молодёжи не может себя реализовать. — В наше время составы A, В и даже C сборной до 9 месяцев в году проводят за рубежом. Что делать тем, кто хотя бы по возрасту ещё не может претендовать, или находится лишь на подступах к «обойме»? — В наше время так и бывает: или тратиться на зарубежные поездки, или всю жизнь так и будешь «на подступах». Между тем, освоив российские склоны, мы могли бы вывести на высокий уровень результатов не только десяток спортсменов из нашей «элиты», но и создать большой резерв для сборной России. Даже в советское время система соревнований внутри страны была значительно совершеннее нынешней. Шесть сильнейших команд спортивных обществ — ЦСКА, «Динамо», «Спартак» и т.д., представлявшие высший дивизион — разыгрывали чемпионат СССР в несколько туров, а следующие шесть — Кубок СССР. Когда мы кончали соревноваться на каком-то этапе, туда сразу после нас приезжали команды второго дивизиона разыгрывать этап Кубка СССР. Таким образом, внутрисоюзных соревнований было много, и все они проводились по достаточно сложным трассам, если судить по меркам того времени. — Насколько важно делать акцент на физическую подготовку горнолыжника? — Скорость и сложность трасс в большом спорте сегодня непрерывно возрастают. А с ними — центробежная сила, гравитационные перегрузки, возникающие на трассах. Вы посмотрите, сильнейшие горнолыжники фигурами всё больше стали напоминать тяжелоатлетов или борцов. Это — тенденция мировой элиты. Российские горнолыжники тоже понимают и идут к этому, но у нас, как это часто бывает, всё идет с фазой запаздывания. Целенаправленные занятия физической подготовкой вошли в наш график тренировок с начала 1960-х г. В день тренировок поднимал по 9 т. весом суммарно. Выполнял разнообразные упражнения со штангой весом в 60 кг и более. Да и нынешнее, и предыдущее поколения мировых лидеров очень большое значение придавали физической подготовке, причём, ещё начиная с юниорского периода. Австрийцы, швейцарцы в течение трёх месяцев — с мая по конец июля, на снегу почти не работают, хотя у них и есть эта возможность. Большую часть этого времени они качаются в залах или на стадионе, на природе. Разве что в мае пару дней тратят на тестирование новых лыж. Такая тенденция появилась с тех времён, как трассы стали быстрее, лыжи короче, а, стало быть, центробежные силы на виражах возросли. 25 Заслуженный тренер России Виктор Тальянов во время сборов сборной команды в Швейцарии. 2004 г. КУРЬЕР | СПИДФЛАЙИНГ Сергей Комаров и Виктор Тальянов во время тренерского совета. 2009 г. 26 Родители в бедных семьях сейчас просто не смогут обеспечить своих детей инвентарём и тем более — выездом в горы. Для москвичей в наше время это, как правило, дальнее зарубежье, а на Урале, Мурманской области, Алтае и других горных регионах России инфраструктуры для спорта нет. Богатые родители сегодня возят своих детей тренироваться в Альпы, но после того, как их чадам исполняется 17 лет, не дают целенаправленно заниматься горными лыжами. Я имею в виду – заниматься на результат, то есть тренироваться круглый год. Они заставляют их поступать в вузы, где учат на банкиров, нефтяников, газовиков. — Какой вы видите выход, при условии реального уровня затрат на подготовку наших горнолыжников? — Уже более 10 лет юные россияне выезжают в Европу. Но из этого поколения никто не достиг успеха на международном уровне. Лично я в течение трёх лет тренировал юных спортсменок в Абзаково, и мы почти не выезжали в Европу. Так что на практике оказалось возможным подготовить молодёжь и на российских трассах. Да, очень желательно построить новые сложные трассы, оборудовать их подъёмниками и построить гостиницы. И ещё наладить дело так, чтобы всё это было по карману нашим спортивным школам и большинству родителей, хотя бы «в низкий сезон», будничные дни. Нужно и правильно организовать тренировочный процесс. Простой пример: когда я приехал в Магнитогорск, Аня Сорокина там считалась малоперспективной даже на фоне местных спортсменок, не говоря о всероссийском и, тем паче, международном уровне. Но я как-то заметил в ней те качества, которые оказались незамеченными местными специалистами — Аня до того даже тренировалась отдельно от сильнейших магнитогорцев. В первую очередь бросались в глаза ее стремление к успеху, хорошая координация, пластичность. Почему-то даже мой помощник этого всего у Ани не заметил. Скажу больше. Я, конечно, радуюсь тому, что зимние Олимпийские игры пройдут в России. Надеюсь, спортивные базы останутся и после 2014 г и будут в распоряжении не только наших национальных сборных, но и юношеских команд. И всё же, с практической точки зрения и с перспективой на будущее эту Олимпиаду было бы полезнее организовать где-нибудь на Урале. Во-первых, Челябинск, Пермь, Екатеринбург и Уфа имеют и прекрасные традиции, и добротные школы в зимних видах спорта. То есть, для того, чтобы потом пользоваться спортивными базами международного уровня после 2014 г. миллионам юных уральских спортсменов не обязательно для этого летать в Адлер. Даже на тренировки юные жители уральских городов-миллионников могли бы ездить ежедневно — после школьных занятий. Фото: Роман Денисов и из личного архива В. Тальянова
