Кишка - Литературное общество Тьма

Александр Подольский
Кишка
Библиотека Литературного общества «Тьма»
Курить…
За окном мелькали черные стены, облепленные пучками бесконечных кабелей. Мрачный,
скрытый от солнца мир недружелюбно поглядывал сквозь толстое стекло. Раскрашенная
лишь тоннельными лампами подземная ночь встречала последних гостей.
Марина никогда не считалась заядлой курильщицей, но сейчас организм просто требовал
табачного дыма. Хотя бы пары затяжек. И плевать на кочующие в сознании мысли о
войне с отравленными никотином трубочками.
Распахнувшиеся двери выплевывали немногочисленных людей на платформу. Каширская
была далеко не самым обитаемым островком на карте метрополитена, а в такое время и
подавно. Отстучав каблуками пару шагов к центру зала, Марина остановилась. За спиной
клацнули створки вагона, и поезд продолжил свой путь к центру мегаполиса. Девушка
обернулась, провожая взглядом исчезающий в темной дыре хвост состава. Над
тоннельной пастью громоздились электронные часы. Если бы в них обитала кукушка, то
совсем скоро у нее могла возникнуть работа — цифры высвечивали 23:57.
Время еще есть. Девушка обвязала горло шарфом и поспешила к шевелящимся
ступенькам эскалатора. На поверхность.
Продавщица в круглосуточном магазине сонно отсчитала сдачу и, буркнув что-то
неразборчивое, вернулась к просиживанию пятой точки. Вновь оказавшись на улице,
Марина немного повоевала с кривляющимся на ветру огоньком зажигалки, а затем с
наслаждением впустила в легкие сигаретное облако.
Злость уходила, растворяясь в морозном дыхании зимы. Нервы успокаивались,
сыплющиеся сверху снежинки выгоняли из головы осколки разговора с родителями.
Люди старой закалки, воспитавшие умницу дочку, успешного юриста и гордость семьи,
понять ее не смогли или просто не захотели. Повторяя одно единственное слово, будто
какое-то заклинание, мать кричала о несправедливости и позоре, а отец пытался совладать
с эмоциями. Нет, они не убеждали — требовали. Аборт. Разве могли старики понять, что
мир серьезно поменялся, и теперь простое слово «любовь» легко перечеркивалось двумя
полосками теста на беременность. В случае Марины вышло именно так. Идеальный
мужчина продержалась лишь до утвердительного кивка гинеколога. И теперь девушку
ждала неизвестность и пустота, в которую ее провожали даже самые близкие люди. Пусть
и со слезами на глазах.
Согретая электрическим светом ночь принесла с собой метель. Москва медленно
скрывалась за белоснежной крошкой, людские ульи кутались в пушистые одеяния.
Обжитые машинами дороги растворялись в белесом тумане, а редкие прохожие
расползались по городским норам.
— Не угостите сигареткой?
Парень лет двадцати, одежда выбрана с уверенным идиотизмом. В торчащих из-под
шапки черных космах прячутся наушники, нос-свекла пробит кольцом, в глазах
телевизионные помехи.
— Пожалуйста, — добавил попрошайка контрольный аргумент.
— Да, конечно.
Марина протянула ему открытую пачку, и замерзшие пальцы прохожего кое-как вытянули
одну сигарету.
— Спасибо, — кивнул он девушке и отошел к урне рядом с входом в метро.
Глядя на присосавшегося к фильтру парня, одетого в костюм цвета радуги, Марина вдруг
испугалась. А что если такие вот экземпляры и вырастают в неполных семьях, где некому
играть роль отца? Нет, глупости. Все зависит только от нее. И главное решение было
принято еще до визита к родителям. Заставить остановиться крохотное сердечко, которое
внутри уже пускало корни новой жизни, девушка не сможет. В конце концов, у нее есть
друзья, есть и старший брат, из которого выйдет замечательный дядя. И теперь у нее
будет ребенок.
Непроизвольная улыбка, тронувшая румяное лицо девушки, словно обдала теплом. Мысль
о том, что в ее квартире через несколько месяцев появится маленький житель, вдруг
перестала казаться тревожной. Вставшая перед глазами картинка с ползающим по ковру
карапузом никак не вязалась с дымчатым обрамлением, и сигарета плюхнулась под ноги.
Марина растоптала окурок, а затем в урну отправилась и вся пачка.
Ветер остался снаружи, а потому с каждым шагом становилось чуть теплее. У турникетов
женщина контроллер пыталась что-то втолковать старичку в деревенском тулупе и
ушанке.
— Ну, чего ты мычишь? Есть у тебя карточка или документ какой?
Когда в седой бороде появлялся беззубый рот, слова в едва слышном бурчании уловить
было сложно. Старик теребил лямки заплечного рюкзака и тыкал пальцем в сторону
путей.
— Да что ж вам в такое время дома не сидится-то, — без вопросительных ноток в голосе
произнесла женщина.
Марина вытянула из сумочки проездной билет и уже собиралась скормить одну поездку
турникету, как вдруг справа в воздух взмыло пестрое существо. Инстинктивно
отшатнувшись, девушка с испугу уронила карточку в отваливающийся от каблуков снег.
Жалобная трель свистка контролера лишь дунула парню в спину. Перепрыгнув хищные
зубья турникета, знакомый любитель чужих сигарет, не снимая наушников, разноцветным
пятном гордо поплыл к платформе.
— Гаденыш, — буркнула женщина, пряча свисток в карман.
Когда турникет все-таки разрешил Марине пройти, поезд уже скрылся в каменном
подземелье, захватив с собой и нерадивого юнца. Теперь среди облицованных красно-
коричневым мрамором колонн шевелилась лишь пустота. Серый гранит под ногами ловил
отзвуки шагов девушки, гоняя их по безлюдному залу. С потолка сыпался яркий свет,
делая платформу похожей на операционный стол.
Ехать оставалось всего ничего. Каховскую ветку большая часть знакомых называла
«аппендиксом» или просто «кишкой». Полновесной линией считать ее было сложно, ведь
на схеме она проглатывала всего три станции и выглядела лишь крошечным отростком в
организме метрополитена. В то время как остальные ветки расплетали тоннельные
кружева в подземельях столицы, Каховская уныло перекатывала людские потоки в своих
ограниченных владениях, соединяя зеленую и серую линии едва заметной на карте
чертой.
Спешащие в ночь цифры отсчитали пятнадцать минут первого. Стоя на краю платформы,
Марина всмотрелась в тоннель, в надежде увидеть прыгающий по стенам огонек. Поезда
не было.
В другом конце зала зашаркали ботинки, и эхо нестройных голосов грохнуло по керамике
путевых стен. Троица мужчин, без умолку болтая и перебивая друг друга, остановилась у
ступенек для перехода на смежную станцию. Из-за спины девушки послышался кашель.
Это разваливающегося вида старик, похоже, сумел найти общий язык с контролером.
Марина подметила, что обут он был в валенки, которые в московском метро увидишь
нечасто. Платформа потихоньку оживала, и девушка с облегчением вздохнула.
Находиться в этом подземном склепе в полном одиночестве было немного жутко.
Поезд вылез из тоннеля так медленно, будто в движение его приводили толкающие состав
машинисты. Пустые вагоны выстроились друг за дружкой у края платформы и затихли.
Шагнув внутрь, Марина почувствовала резкий запах, будто здесь только что разбрызгали
ведро дешевого одеколона. Секунду поколебавшись, она перешла в соседний вагон и
уселась в самой середке. Чуть левее напротив девушки опустился на старые кости дед,
примостив рюкзак рядом.
Состав трогаться не спешил. Это было неудивительно, ведь Каховская линия жила по
собственному расписанию, и сумасшедший ритм остального метро ее не очень-то
волновал. В вагон просочилось еще несколько человек, и платформа вновь осиротела. Пол
слегка тряхнуло. Наконец поезд задребезжал, и караван металлических коробок
отправился прямо в тоннельную тьму.
Старик смотрел на нее, если, конечно, не уснул с приклеенными к бровям веками.
Немигающие точки уставились на Марину бездушными глазами замороженной рыбы.
Клочковатая борода напоминала поседевший мох, в центре которого проклевывалась
трещина высушенных губ. Старик не шевелился. Обращенное к девушке восковое лицо
словно принадлежало мертвецу.
Объявления о приеме на курсы машинистов, щебечущая у дверей парочка, и даже
стальные поручни теперь вызывали у нее неподдельный интерес. Все что угодно, лишь бы
не смотреть на старика. А вдруг он действительно умер? Судя по его виду, сделать это
можно было уже очень давно. Марина бросила беглый взгляд напротив, но, вновь
наткнувшись на темные глазницы, принялась изучать пол. Между сидений тянулись
мокрые разводы, будто прямо перед посадкой кто-то прошелся здесь шваброй. И запах. Не
такой сильный, как в соседнем вагоне, но все же вполне уловимый. Какая-то свербящая в
носу дрянь.
Свет вдруг погас. Состав стал сбавлять скорость, а потом резко подскочил, словно на
рельсах возник «лежачий полицейский». В темноте раздались недовольные голоса.
Марина повернулась на звук, и тут что-то коснулось ее ноги. Девушка конвульсивно
подтянула сапоги к сиденью, едва совладав с криком. Потолочные лампы зажглись спустя
несколько секунд, но проведенного в слепоте времени Марине хватило, чтобы внутренний
сигнал тревоги пришел в действие. Что это было? Вокруг ничего не изменилось, ночные
пассажиры мыслями уже находились дома и, кажется, не обратили внимания на короткую
заминку.
Варшавскую почему-то никто не объявил. Выплывшая из мрака станция оказалась
конечной для большей части пассажиров, и поезд разом стал намного легче. В вагоне с
Мариной остался лишь лысый мужчина, листавший книгу в мягкой обложке. И старик.
Пять минут, даже меньше. Столько времени обычно занимала вся поездка по «кишке».
Полпути уже пройдено, оставалось совсем чуть-чуть. Марина лишь хотела, чтобы фокусы
со светом больше не повторялись. Нервная система девушки, только-только
успокоившаяся после скандала в родительском доме, вновь работала на полных оборотах.
Старик перекосил рот. Поезд нехотя волочил свою тушу к последней станции этой
несчастной ветки, а сидящий напротив попутчик, кажется, улыбался. Губы обнажили
совершенно голые десны, покрытые желтым налетом. Марина с отвращением смотрела в
сдавленное морщинами лицо и чувствовала, как по телу скользит дрожь.
— Вам помочь? — глупейший вопрос выпорхнул сам собой.
Жизни в глазах старика не прибавилось, но сухие губы заелозили на мешковатом лице,
словно гусеницы на ветке. В черной дыре рта показался язык. Выносить пугающее
поведение спутника девушка больше не могла. Поднявшись, она сделала шаг в сторону
дверей, но тут вагон тряхнуло по-настоящему. Вместе с равновесием исчез и свет. Марина
грохнулась на влажный пол, рядом плюхнулось что-то тяжелое. Заскрежетал металл,
состав зашатало. В конце вагона выругался мужчина с книжкой. В наступившей темноте
растворился последний звук облизывающих рельсы колес. Поезд остановился
окончательно.
Вот теперь она попала в самую настоящую кишку. Темнота обступала со всех сторон, в
вагоне что-то двигалось. Марине стало трудно дышать, словно весь кислород убрался
отсюда, испугавшись проклятого поезда. Потерев разбитое колено, девушка пробовала
встать, когда легкий укол чужого прикосновения лизнул ее по волосам.
Старик.
Точно с мешком на голове, девушка бросилась в конец вагона, руками прорубая себе
дорогу через пласты мрака. Глаза свыклись с окружением, и в черноте стали улавливаться
контуры вагонных внутренностей.
— Мужчина! — почувствовав под ногами книгу, крикнула в темноту Марина. — Кто
здесь?
В тишине лишь едва заметно поскрипывал металлический каркас, будто поезд
покачивался на ветру.
— Тут есть вообще кто-нибудь?! — срываясь на крик, бросила девушка неизвестно кому.
В нескольких метрах позади что-то крупное затрепыхалось на полу. Девушка прижалась к
двери между вагонами, всем телом навалившись на ручку. Безуспешно.
Мобильник! Сеть тут поймать сложно, но в телефоне был встроенный фонарик. Девушка
судорожно хлопала по многочисленным карманам, пока не сообразила, что сотовый
остался в сумочке на сиденье.
Приникнув к стеклу, Марина пыталась рассмотреть соседний вагон. Сквозь плотную
паутину черноты едва проглядывали ряды пустых сидений. Поезд спал.
Это простая поломка, сейчас ее исправят, и все будет отлично. А нервы придется лечить…
Марина пыталась найти объяснение происходящему, однако безотчетный страх в
сознании засел так глубоко, что сбивчивые мысли едва могли выбраться наружу.
Нервно мигая, зажглась одинокая лампа в центре вагона. Марина, машинально
вцепившись в поручень, оглядела болезненно освещенную картинку. Лысый мужчина
пропал. Его книга приклеилась к влажному полу, корешком уставившись в потолок. А вот
старик никуда не делся, восседая в той же позе, что и в самом начале пути. Рюкзак был
свален у ног.
Да что же здесь происходит? Где сообщения машиниста, мол, сохраняйте спокойствие и
все такое? Когда вообще…
Бесконечные вопросы в голове Марины растаяли как лед на сковородке. Рюкзак двигался.
Корчащаяся на полу тряпичная масса шевелилась в ногах у старика, словно что-то
пыталось освободиться.
Странный попутчик продолжал беззвучно трясти челюстью, пережевывая невидимую
пищу. Из горловины опрокинутого рюкзака сквозь шуршание пробился жалобный писк.
Затем еще раз, но уже подхваченный другим голосом. Марина могла поклясться, что в
недрах обросшего лямками мешка раздавалось кошачье мяуканье.
Переморгнувшись друг с другом, на потолке зажглись остальные лампы. Поезд, жалобно
скрипя, пополз вперед со скоростью улитки. Марина, заново привыкая к яркому свету,
чуть не подпрыгнула от радости, будто все это оказалось какой-нибудь дозаправкой.
Рюкзак мяукнул опять. При теперешнем освещении девушка разглядела, что тряпичное
дно выглядит гораздо темнее. Тоненькая струйка багрового цвета медленно направлялась
к ногам старика.
И тогда он заплакал.
Утробное всхлипывание почему-то еще больше испугало, и Марина уперлась в стену.
Старик, скрипя костями, подхватил рюкзак и затянул горловину. Присев над
образовавшимся на полу пятном, он повозил в нем костлявой ладошкой и стал ссасывать
добытую влагу. Кровь — а в том, что это была кровь, у Марины сомнений не оставалось
— старик вылизывал даже между пальцев, словно рука превратилась в любимый с детства
леденец.
Валенки ступали по полу, оставляя за собой забавные следы. Усталое лицо старика
выражало лишь черную скорбь. Глаза выбрали цель, бездонными воронками приближаясь
к Марине. Поезд так и не прибавил скорости, а значит, последняя остановка подоспеет,
когда все уже будет кончено.
Зажатая у межвагонной двери Марина попыталась оббежать старика по сиденью, но тот
успел схватить девушку, свалив с ног. Захлебываясь траурным бормотанием, он забрался
сверху и стал вдавливать крючковатые пальцы в горло жертве. Марина отбивалась, но
старик был сильнее. Перед глазами закружилось облако черных точек. Картинка теряла
резкость. Пахнущая травой борода склонилась над лицом, и девушка увидела, как по
всему рту старика прорастают желтые зубы длиной с мизинец.
Марина последний раз взглянула на своего мучителя. Обычный дедушка, виновато
качающий головой. Морщины скучились у глазных впадин, внутри которых набухали
слезы. Неестественно большой рот дыхнул на девушку прогнившими внутренностями.
Наступала темнота.
Вдруг горло освободилось от давления. Чуть не выкашляв легкие, пораженная девушка
стала вертеть головой в поисках старика. Под крайним сиденьем из неведомо откуда
взявшейся дыры торчал замызганный кровью рукав тулупа. Марина в ужасе смотрела на
трясущиеся в судороге старческие пальцы, исчезающие в чьей-то норе. Когда вылетевший
из вагонного логова рев зажевала тишина, девушка поднялась на ватные ноги. Словно в
дымке она побрела по оставшимся от старика кровавым пятнам к своей сумочке. Повесив
ее на плечо, Марина доковыляла до дверей и прижалась лицом к холодному стеклу.
Поезд прибывал на конечную станцию с получасовым опозданием. Марина слышала, как
за спиной что-то шевелится, но оборачиваться не думала. Она не верила, что двери
откроются. Сейчас состав тормознет, даст рассмотреть спасительную платформу и вновь
отправится на глубину. Чтобы кошмар продолжился.
Но дверцы послушно разъехались по сторонам, и Марина вышла на гранитный пол. Она
просто стояла и смотрела на колонны вокруг, не в силах пошевелиться. Из первого вагона
выбрались пассажиры и спокойно затопали в сторону ступенек. Мимо прошмыгнул
чертыхающийся подросток, не отлепляя взгляда от часов и насвистывая веселую
мелодию. Похоже, для них это была лишь затянувшаяся поездка.
Тронувшийся с места поезд вывел Марину из ступора, и она обернулась к металлическому
гробу, в котором едва не лишилась жизни. Не пересекая линию у края платформы,
девушка взглянула в волочащееся к тоннелю окно. Что-то черное затаскивало рюкзак под
сиденье. Похожие на щупальца отростки вылезали из щелей потолка, тотчас скрываясь в
чернильных пятнах. На внешней стороне вагона змеевидное кольчатое тело
переваливалось на соседнюю крышу. Странный поезд отправлялся на ночлег в городские
катакомбы.
Марина шагала к выходу из метро, забрасывая измотанный разум бесконечными
вопросами. Отвечать на них было некому. Минуя будку контролера, она взглянула на
дремлющую внутри бабушку и улыбнулась. У кого-то день выдался не такой
насыщенный.
Подойдя к стеклянным дверям, девушка вдруг замерла, глядя в ночную Москву.
— А может, они тебя учуяли? — сказала Марина, гладя живот. — Потому и не тронули?
От этой неожиданной мысли на усталое лицо опустились лучики радости.
— Еще не родившись, уже маму выручаешь, — шепнула девушка и вышла на улицу.
Позади, из тоннелей пришел похожий на ворчание звук. Пронесшееся по вестибюлю эхо
заставило встрепенуться во сне старушку-контролера.
Обитатели «кишки» принялись делить добычу.