Васильев С.А. Таштыкский комплекс на многослойной стоянке

чевали из гор Алтая на равнины, а их отдельные группы позднее
стали появляться на северо-восточных границах Рудного Алтая
(Уманский А.П., 1995а, с. 132, 140; 1995б, с. 133). Однако Рудный
Алтай телеутами так и не был освоен. В 1635 г. Батур-хун-тайджи
объединил прииртышских ойратов в единое государство – Джунгарское ханство, в составе которого находилась значительная часть
Рудного Алтая до 1758 г. Территория вокруг Семипалатинска, УстьКаменогорской крепости и Змеиногорского рудника вошла в состав
Российской империи уже в 1-й пол. XVIII в.
Наиболее известные джунгарские памятники этого периода
находились в Верхнем Прииртышье – остатки буддийских монастырей Аблай-кит и близ Семипалатинска («семь палат» – откуда и название города). В развалинах Аблай-кита в начале XVIII в. были
найдены буддийские рукописи и статуэтка XVII в. популярной ламаистской богини Зеленой Тары (Борисенко А.Ю., Худяков Ю.С., 1997).
После разгрома Джунгарского ханства в 1758 г. китайцами
джунгарская часть Рудного Алтая осталась совершенно безлюдной
и была постепенно освоена русскими.
С.А. Васильев
Институт истории материальной культуры РАН
ТАШТЫКСКИЙ КОМПЛЕКС НА МНОГОСЛОЙНОЙ
СТОЯНКЕ УЙ-II В ЗАПАДНОМ САЯНЕ
При раскопках палеолита исследователи зачастую сталкиваются с необходимостью вскрытия поздних археологических комплексов, связанных с перекрывающими отложениями. Именно в
такой ситуации я оказался в 1990 г. при работах на многослойной
стоянке Уй-II на Верхнем Енисее. В северной части памятника,
давшего обильные остатки древнекаменного века, была обнаружена серия культурных горизонтов голоценового возраста в диапазоне от мезолита до железного века (Васильев С.А., 1996, 2001).
Культурный слой А в раскопе 9 был приурочен к нижней
части современной почвы и залегал на глубине 0,20–0,25 м (рис. 1).
В центральной части раскопа были вскрыты остатки каменной конструкции. Она состояла из вытянутой по направлению С–Ю выкладки из обломков сланцевых плит на кв. ЖЗ-133–135. Выкладка
опускалась к реке, в северном направлении. Размеры конструкции
110х180 см.
9
Рис. 1. Уй II. План культурного слоя А в раскопе 9
У северного окончания выкладки, на кв. З-135, имелась столбовая яма округлой формы, диаметром 40 см и глубиной около 1 м,
10
прорезавшая нижележащие слои. Аналогичная по форме яма имелась к югу от выкладки, на кв. ЖЗ-130–131. Она имела неправильно-овальные очертания (размеры 40х45 см), глубину 1 м. Третья
ямка была зафиксирована еще южнее, под остатками трупосожжения (см. ниже) на кв. Ж-129–130. Она имела овальные очертания,
размеры 36х20 см, глубину 70 см. В средней части заполнения ямы
залегали камни – следы забутовки; здесь же прослеживались и остатки самого столба. Таким образом, выкладка и ямы составляли
часть единой, вытянутой по направлению Ю–С конструкции, вероятно, стены постройки.
Кроме того, в культурном слое были открыты остатки трупосожжений в виде скоплений мелких кальцинированных костей,
связанных с прокалами рыжего цвета. На кв. ЗИ-131–132 было расчищено овальное скопление, вытянутое по направлению Ю–С,
размерами 50х70 см. В разрезе чашеобразного углубления читался
20-сантиметровый слой рыжего прокаленного песка, подстилавший
прослойку кальцинированных костей толщиной 1 см. Интересно,
что в заполнении объекта на кв. И-131 был встречен двусторонне
обработанный каменный топорик, извлеченный обитателями слоя
из нижележащих отложений. Возможно, этот предмет играл какуюто ритуальную роль.
Второе трупосожжение, на кв. ЕЗ-128–130, представляло собой неправильной формы пятно кальцинированных костей с остатками сгоревшего дерева и углей. В разрезе под 6 см прослойкой
костей и углей был вскрыт 8-сантиметровый слой рыжего прокаленного песка. Рядом, на кв. ЕЖ-128, имелись остатки дерева, а
западнее, на кв. ДЕ-128–129, находился развал керамики от трех
сосудов.
Остатки третьего трупосожжения были зафиксированы южнее, на кв. З-127–128, в виде пятна неправильно-овальных очертаний, вытянутого по направлению Ю–С. Размеры пятна 40х75 см, в
разрезе под очень тонким (1 см) слоем кальцинированных костей
было видно 8-сантиметровое углубление, заполненное прокаленным песком.
На кв. ДЕ-135–136 было вскрыто разрушенное погребение с
остатками трупоположения. Оно имело вид ориентированной по
направлению Ю–С овальной ямы (длина 160, ширина 110 см). Яма
была углублена на 40 см, прорезая нижележащие культурные слои.
Там были встречены лежавшие в беспорядке кости животных и
11
человека, фрагменты керамики от одного сосуда, куски глины и
каменный оселок. Вероятно, это остатки потревоженного и разграбленного погребения.
К сожалению, фаунистические остатки из верхних культурных слоев пока не определены. По образцу древесного угля для
слоя А была получена датировка 2255±40 (ЛЕ-3827).
Керамика слоя была представлена фрагментами как минимум
18 сосудов. Это плоскодонные горшки с прямыми или отогнутыми
наружу венчиками. Толщина стенок сосудов колеблется от 4 мм до 1
см; диаметр по венчику 25–30 см, керамическое тесто имеет примесь
дресвы. В изломе черепки двухслойные с красной или красноватокоричневой внешней поверхностью и черным внутренним слоем. На
днище иногда встречаются отпечатки плетенки. Сосуды в основном
либо не орнаментированы, либо несут следы 1–2 горизонтальных
рядов гребенчатых вдавлений или оттисков зубчатого штампа ниже
венчика. Есть фрагменты со следами гусеничного орнамента, реже
с горизонтальными вдавленными полосами под венчиком. Единичные фрагменты демонстрируют косые насечки «елочкой», вертикальные полосы оттисков штампа и вдавлений, а также налепы под
венчиком.
Из слоя происходят два образца железных ножей. Первый,
более крупный, вероятно, относится к этнографической современности. Его размеры 165х24х15 мм. Рукоятка отделена от лезвия
овальной бронзовой прокладкой, сохранились детали рукояти из
дерева, кожи и бронзы. Второй нож, гораздо худшей сохранности,
имеет размеры 96х15х5 мм. К слою относится и фрагмент тонкой
бронзовой накладки с двумя отверстиями. Размеры предмета
38х15х0,5 мм.
Судя по формам керамики и характеру трупосожжений из
слоя А, этот комплекс относится к таштыкской культуре, доминировавшей в долине Енисея в I–V вв. н.э. (другие варианты датировок – от I в. до н.э. до VI в. н.э.). Таштыкская культура в основном
известна по погребальным памятникам, хотя несколько поселений
(Тепсей-VII, Унюк, Лугавское, Поляна, Черное Озеро) подвергались раскопкам на широкой площади. Интересно, что на указанных
памятниках не отмечено следов столбовых ям, вскрытых на стоянке Уй-II. Исследователи (Вадецкая Э.Б., 1986) предполагают наличие таких конструкций у «таштыкцев». К сожалению, имеющийся в
нашем распоряжении комплекс лишен датирующих разновидно-
12
стей вещей. Керамика слоя полностью соответствует баночным
сосудам, встреченным на всем протяжении таштыкской культуры
(Кызласов Л.Р., 1960), столь же не показательны разновидности
орнаментации. Что касается радиоуглеродной датировки слоя, то
она кажется удревненной, вероятно, за счет смешения материалов.
Таштыкские памятники широко представлены в прилегающей
к району наших исследований Минусинской котловине. Есть следы проникновения групп «таштыкцев» в горы Западного Саяна.
К ним относятся трупосожжения во 2 культурном слое стоянки
Хадынных-I (Семенов Вл.А., 1992), а также поминальные конструкции, изученные в верхнем культурном слое стоянки Малые
Уры-I (Васильев С.А., 1998) и слое 10 стоянки Тоора-Даш (Семенов Вл.А., 1992). Открытые Саяно-Тувинской экспедицией памятники существенно расширяют ареал распространения таштыкской
культуры в южном направлении.
А.С. Васютин
Кемеровский государственный университет
СРОСТКИНСКАЯ АРХЕОЛОГИЧЕСКАЯ
КУЛЬТУРА: ИСТОРИЧЕСКИЕ МИФЫ
И АРХЕОЛОГИЧЕСКИЕ ФАКТЫ
(к вопросу о месте, времени и компонентах
формирования культуры)
Наиболее последовательным сторонником концепции формирования сросткинской археологической культуры (АК) на основе местной верхнеобской культуры был В.А. Могильников (1981,
с. 45; 2001, с. 173; 2002б, с. 4–75). Эта идея о местной основе формирования сросткинской культуры, высказанная М.П. Грязновым
(1956, с. 145–152), выделившим ее, в целом подтверждается общим
развитием западно-сибирской археологии средневековья и полученными за последнее время новыми археологическими фактами
(Савинов Д.Г., 1994, с. 87–92; Неверов С.В., Горбунов В.В., 2001,
с. 177–178; Тишкин А.А., Горбунов В.В., 2002, с. 83–84). Понятие
«археологический факт» употребляется нами не как синоним факта
археологической действительности, а как достоверное знание, полученное на основании эмпирических наблюдений в процессе анализа археологических источников (Викторова В.Д., 1975, с. 22;
Шер Я.А., 1985, с. 8–11).
13