ИСТОРИКОМ БЫТЬ ВСЕ-ТАКИ ТРУДНО (РЕЦ. ЛОПАТИН ЛН

ВЕСТНИК ТОМСКОГО ГОСУДАРСТВЕННОГО УНИВЕРСИТЕТА
2010
История
№2(10)
Т.В. Кисельникова
Историком быть все-таки трудно (Рец. Лопатин Л.Н.
Шахтеры и «начальство» о рабочем движении Кузбасса в 1989–1990-е гг.
К 20-летию забастовки (Историография. Анализ. Мнения). Кемерово, 2009
Мне уже приходилось писать об особенностях оценок Л.Н. Лопатиным
шахтерского движения в Кузбассе в конце 1980 – начале 1990-х гг. [см.: 1],
поэтому интересно было узнать, что изменилось в позиции этого автора
спустя четыре года. Как выясняется, точка зрения Л.Н. Лопатина в целом не
изменилась, а, значит, сохранились и заблуждения. Как представляется,
Л.Н. Лопатину адекватно интерпретировать собранный им значительный по
объему и ценный по содержанию материал мешают два обстоятельства.
Первое – неверное понимание возможностей выбранной им методологии
исследования и второе – по-прежнему недостаточное знание содержания
понятий «демократия», «либерализм», «социализм», «социал-демократия».
О методологии. Л.Н. Лопатин пишет, что «публикации по истории развития движения Кузбасса условно можно разделить на две группы: 1) исследования объективного характера; 2) конъюнктурные работы…» (выделено
мною. – Т.К.) [2. С. 6]. В первую группу он без каких-либо объяснений
включает и свои работы, а во вторую – работы своих оппонентов. Между тем
Л.Н. Лопатину следует быть осторожным в причислении себя к «объективным» историкам, поскольку (помимо прочего) в качестве методологии он
выбрал идеи Х. Гадамера, который, хотя и не был «основоположником герменевтики» [2. С. 8], внес заметный вклад в ее разработку.
На мой взгляд, довольно странно то, что Л.Н. Лопатин посчитал возможным использовать философскую герменевтику Х. Гадамера для изучения
такой темы, как шахтерское движение 1989–1990-х гг. Во-первых, сам
Х. Гадамер видел задачу своего творчества в том, чтобы «развивать радикальные проблемы Мартина Хайдеггера». «Это, – подчеркивал он, – конечно, принуждает к тому, чтобы перешагнуть ограниченный горизонт интересов научно-теоретического учения о методе». Здесь философская герменевтика, по Гадамеру, является полезной тем, что «открывает внутри науки…
условия истины, которые не лежат в логике исследования, а предшествуют
ей» [3. С. 126].
Во-вторых, развивая свой тезис о том, что «в так называемых гуманитарных науках в некоторой степени обнаруживается… что их предметом является нечто такое, к чему принадлежит с необходимостью и сам познающий»
[Там же], Х. Гадамер приходит к выводу, что «…если всегда видна собственная точка зрения … историка на его знания и ценности, то констатация
этого не является упреком против его научности». «Еще неизвестно, – писал
Х. Гадамер, – заблуждается ли историк из-за ограниченности своей точки
зрения …или ему удалось правильно осветить не наблюдавшееся до сих
пор…» [Там же. С. 126–127].
130
Т.В. Кисельникова
«Подобное, – продолжал Х. Гадамер, – играет роль в эмпирических социальных науках. Вполне очевидно, что постановку вопроса здесь направляет «предпонимание». …Сущность научного овладения ходом событий
такова, что оно может служить любым целям… Здесь существует особая
сложность, которая вытекает из социальных функций эмпирических социальных наук: с одной стороны, имеет место тяга к опрометчивому экстраполированию эмпирически-рациональных данных исследований на
комплексную ситуацию – только бы достичь вообще научных планомерных действий; с другой стороны, давление интересов сбивает с толку в
вопросе о том, кого использовать социальным партнером в науке, чтобы повлиять на общественный процесс в их духе» (выделено мною. –
Т.К.) [Там же. С. 127–128]. Причем «предпонимание» задается традицией,
потому что, по мнению Х. Гадамера, только в рамках традиции и можно
мыслить.
Очевидно, что идеи Х. Гадамера несовместимы с общепринятыми в исторической науке обоснованиями возможности обеспечения объективности
исследования, поэтому вряд ли можно в них найти опору историку, стремящемуся к объективности. Разумеется, каждый ученый имеет право на свободный выбор методологии, но каждому следует при этом четко осознавать
ее особенности и границы, и не пытаться «усидеть на двух стульях». Применительно к Л.Н. Лопатину это означает, что он должен был иметь в виду
субъективизм и релятивизм, присущие герменевтике, объяснить своеобразие
понимания объективности в исторической науке Х. Гадамером и указать на
то, что его выводы по результатам изучения темы – лишь один из ряда их
возможных вариантов, как и советовал поступать Х. Гадамер.
Второй серьезный недостаток Л.Н. Лопатина-историка состоит в его слабой теоретико-идеологической компетентности: упрощенные представления
о либерализме и социализме мною уже отмечались [см.: 1], теперь же выявилось незнание им разницы между либерализмом и демократией. Эта некомпетентность проявляется в том, что Л.Н. Лопатин до сих пор не может
определиться в собственных идеологических предпочтениях. Да, он – ярый
антикоммунист, с болезненной навязчивостью требующий «покаяния» [2.
С. 41] от сторонников социализма, то есть он знает, чего он не хочет – советского варианта социализма, который Л.Н. Лопатин считает единственно возможным (его понимание «задач» социализма в «теории марксизма» [2. С. 20]
нуждается в отдельном анализе). Но вот чего он хочет, – он твердо не знает:
несмотря на то, что Л.Н. Лопатин выступает сторонником идей и действий
неолиберала Е.Т. Гайдара, в его текстах просматривается и положительное
отношение к демократии, и, отчасти, к социальным правам.
Некомпетентность в вопросах социальных теорий и общественных идеологий является, на мой взгляд, причиной того, что Л.Н. Лопатин никак не
может определиться и в том, какую все же цель преследовали шахтеры – добивались установления демократии, социал-демократии или либерализма. Из
текста видно, что автор путает демократию с либерализмом и зачастую отождествляет их.
Историком быть все-таки трудно
131
Так, в обзоре «трех этапов рабочего движения» и «причин такого развития событий Л.Н. Лопатин называет движение «демократическим» [2. С. 23,
24, 26, 29, 30, 32, 38, 39]; но в то же время: «борьбой за лучшие условия
продажи рабочей силы» [2. С. 20, 34], борьбой «за собственные экономические интересы» [2. С. 30];
и далее пишет: «Приход к власти демократов … осложнил деятельность
рабочих комитетов. …Демократические силы России, где рабочие комитеты… играли весьма важную роль, для новой власти выступили как бы в лице
работодателя» [2. С. 31]; «С конца 1993 г. начался второй период рабочего
движения. … Он характеризовался кризисом демократического движения.
… Забастовки, голодовки, пикеты протеста против реформ … стали обыденным явлением» [2. С. 34]; «В марте 1997 г. демократы Кузбасса, костяк
которых состоял из участников рабочего движения, провели 3-ю демократическую конференцию, на которой образовали движение «Правое дело»
… Однако … ни председатель «Правого дела», ни ряд активистов движения не вошли в партию СПС, мотивируя несогласие с ее социально не
ориентированной программой и уставом централизаторского типа» [2.
С. 38]; «Огромной … ошибкой реформаторов России было отсутствие антикоммунистической пропаганды. Демократы игнорировали необходимость
популяризации в народе разрушительной роли коммунистов в истории России ХХ в. Поэтому вина за тяжесть либеральных реформ незаслуженно
легла на них самих» [2. С. 40] (везде выделено мною. – Т.К.).
Из приведенных цитат видно, что А.Н. Лопатин некритически идет на
поводу у неолибералов, давших себе название «демократов», – ему бы надо
было провести четкую грань между демократическими заявлениями российских реформаторов и неолиберальным содержанием реформ.
Следует обратить внимание на ту часть работы Л.Н. Лопатина, где он
пишет о размежевании идейных взглядов «лидеров» движения и основной
массы его участников. Он верно подметил, как быстро стала отличаться «мотивация» действий этих двух сторон движения, но он неверно, на мой взгляд,
оценил этот раскол. «В постсоциалистическое время, – указывает Л.Н. Лопатин, – лидеры демократического движения… не смогли определить… правильную линию по отношению к структурам власти. Сделать это было…
сложно, так как мотивации общественной активности основной массы населения и их лидеров стали различными. Рабочие объективно должны были
стать в оппозицию к реформаторам, так как реформирование страны принесло не только наполненные прилавки, но и безработицу, невыплату зарплаты,
инфляцию и пр. Лидеры, как интеллектуально продвинутые и опытные
борцы, выступали за продолжение реформ, в которых видели гарантию
возвращения России к цивилизационному мировому опыту, утраченному в
1917 г.» [2. С. 32–33]; «Логика политической борьбы привела рабочих лидеров к «перескоку» через социал-демократию к неолиберализму. …Связав
свою деятельность с либералами, лидеры… стали, естественно, непопулярными у советских людей, сознание которых более восприимчиво к социалдемократии. И они должны были сойти с политической арены» [2. С. 40]
(выделено везде мною. – Т.К.).
132
Т.В. Кисельникова
Здесь интересен пассаж о «лидерах» и «советских людях»: автора можно
понять так, что лидеры – это не «советские люди», а кто тогда? Возникает
вопрос о том, какой была мотивация действий лидеров, поскольку об их
«интеллектуальной продвинутости» говорить не приходится (Л.Н. Лопатин
как о ней заявил (С. 33), так ее и развенчал (С. 35–36), правда, незаметно для
самого себя). По моему мнению, из текста явствует, что основная часть шахтеров со временем все больше тяготела к социал-демократическим идеям
(насколько стихийно или осознанно – надо разбираться специально), а не к
неолиберализму, поскольку его равнодушие к судьбе рядовых тружеников
уже тогда проявилось настолько зримо, что отрезвило немало трудящихся.
Я согласна с Л.Н. Лопатиным, что «когда-нибудь … оформится мощное,
конструктивное и цивилизованное движение (рабочее, профсоюзное)» [2.
С. 36], но это произойдет, я полагаю, не раньше, чем рабочие и ученые,
стремящиеся им помочь, досконально разберутся не только в том, что они
хотят исключить из общественного устройства страны, но и в том, на каких
принципах его нужно утверждать. То есть надо учиться всем. Это и пытался
сказать авторитетный для Л.Н. Лопатина Л.А. Гордон. «Хочу дать один тривиальный совет и себе, и другим, – говорил Л.А. Гордон на съезде НПГ, –
читать побольше надо. Тогда больше понимать будешь» [2. С. 206]. Полностью поддерживаю этот совет.
Литература
1. Кисельникова Т.В. Трудно ли быть историком? (О книге Л.Н. Лопатина «Антилиберализм и либерализм в Кузбассе». М., 2003) // Бюллетень Центра изучения протестного движения
в Кузбассе. Прокопьевск, 2005.
2. Лопатин Л.Н. Шахтеры и «начальство» о рабочем движении Кузбасса в 1989–90-е гг.
К 20-летию забастовки (Историография. Анализ. Мнения). Кемерово, 2009.
3. Гадамер Х.-Г. Истина и метод // Мир философии: Книга для чтения: В 2 ч. Ч. I: Исходные философские проблемы, понятия и принципы. Антология. М., 1991.