4 От издательства
реклама
От издательства Человек жаждет чуда как возвращения в потерянный рай. Но наше представление о чуде зачастую бывает по-человечески материальным, и нам оказывается необходим некий рубеж, некая точка отсчета, после которой все уже будет по-другому, то есть по-новому, лучше. В светской культуре таким рубежом становится Новый год. Мы подводим итоги уходящего года, даем обещание начать новую жизнь, желаем друг другу нового счастья. В культуре христианской переход к новой жизни связан конечно же с Пасхой. Мы готовимся к празднику, постимся, и вот наступает торжественный момент — по всей земле разносится: «Христос воскресе!» Пасхальное приветствие свидетельствует о начале нового бытия — пришел Христос и упразднил смерть. Смысл любого христианского праздника — переживание воспоминаемого события в вечности. Мы не отмечаем годовщину, но празднуем событие вне времени, которое всякий раз происходит здесь и сейчас. На Пасху мы стоим рядом с апостолами и женами-мироносицами, свидетельствующими о воскресшем Христе. Пасха — это напоминание о вечной Любви Бога к человеку и, можно сказать, призыв к взаимности. 4 ▪ От издательства ▪ Рассказы, включенные в этот сборник, объединены похожей идеей: пасхальное чудо происходит, когда человек озаряется изнутри любовью к ближнему. И это неудивительно. Когда Спасителя спросили, какая величайшая заповедь из всех, Он отвечал: «Возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим, и всею душею твоею, и всем разумением твоим, и всею крепостию твоею, — вот первая заповедь! Вторая подобная ей: возлюби ближнего твоего, как самого себя. Иной большей сих заповеди нет» (Мк. 12: 30-31). Эти две величайшие заповеди столь взаимопроницаемы, что, по сути, едины и не могут существовать друг без друга. Дело в том, что любовь, по слову прп. Максима Исповедника, — это единственное свойство Бога, которому человек способен подражать. Именно эта способность человека и делает чудо возможным. Когда герои из любви к ближнему совершают, может быть, главный поступок в жизни, то очевидно, что они переживают преображение (Ф. Сологуб «Белая мама», И. Шмелёв «Перстень», З. Гиппиус «Святая плоть»). Но случается и так, что герои ощущают благодатное присутствие Божие, изменяющее их, в тот момент, когда чувствуют к себе христианское отношение со стороны других людей (А. Куприн «По-семейному», А. Севастьянов «Враги», 5 ▪ От издательства ▪ В. Никифоров-Волгин «Безбожник», Б. Ширяев «Сказы камней»). А иногда герою истории достаточно просто воспоминания. Через воспоминание о мужике Марее, который когда-то проявил любовь к маленькому перепуганному мальчику, герой оказывается способен простить, примириться с окружающей его действительностью — каторжанами, пьяными по случаю Светлой седмицы. В рассказе «Святая ложь» А. Куприна «маленький человек» с характерной фамилией Семенюта терпит превратности судьбы без ропота, продолжая жить и нежно любить старушку мать. Оставшийся без средств к существованию, герой выстраивает декорацию благополучия, мать же, в свою очередь, все прекрасно понимая, поддерживает эту декорацию ради любви к своему сыну. Конечно, они оба надеются на то, что произойдет чудо и закончится бедность и необходимость в обмане, но на самом-то деле чудо уже происходит и заключается в этой их взаимной любви. Но не всегда Господне прикосновение приводит к преображению. Письмо в одноименном рассказе А. Чехова, написанное благочинным отцом Федором, человеком образованным, не произведет желаемого чуда, а следовательно, Петр, сын дьякона, не покается и не изменит свою жизнь. 6 ▪ От издательства ▪ Не секрет, что Чехов часто использовал говорящие имена и фамилии. Здесь ирония автора заключается в том, что дьякон Любимов не имеет любви, а потому и его сын Петр, «камень», ее не имеет. Чуда не происходит. Отец Анастасий, «воскресение, возрожденный, воскресший», вызывает у читателя бóльшую симпатию. В нем, по крайней мере, сохранилась любовь, которая позволяет ему покрывать грехи других, хотя со своими грехами он бороться не способен. Именно с грешной стороной отца Анастасия и знакомится читатель в начале рассказа, и только случай с письмом позволяет увидеть здесь вечную историю о мытаре и фарисее. Оказывается, отец Анастасий ближе к Богу, чем закосневшие в своей «правоте» благочинный и дьякон, и его совет не посылать письма — это призыв поступить по-евангельски, простить «блудного сына» и долготерпеливо дожидаться чуда его возвращения, покрывая грех своей любовью. Пожалуй, прямым вмешательством Бога и действительно чудом в его мистическом понимании представляется случай со столичным актером, описанный В. Никифоровым-Волгиным в рассказе «Солнце играет». Вместо предполагаемого кощунственного представления с чтением Евангелия артист Московского театра Александр Ростовцев 7 ▪ От издательства ▪ прочитал Нагорную проповедь, которую закончил словами Благоразумного Разбойника. Для Александра, выражаясь словами одного из героев Н. Лескова, «жизнь кончилась, началось житие». Совершенно очевидно, что его дальнейший путь — мученичество. Финальные слова последнего из рассказов — «Святая плоть» З. Гиппиус — очень точно передают впечатление от прочтения всего сборника: «Небо и земля вокруг них были чистые-чистые, и казалось, что ничего другого и нет на свете, кроме чистоты, тишины и счастья». Пусть не все рассказанные истории можно назвать однозначно по-человечески счастливыми, но все они несут в себе тишину и счастье пасхальной радости, и как Крест предшествует чуду Воскресения, так и жертвенная любовь предвосхищает пасхальное чудо, свершающееся в душах героев. Христос воскресе! Александр Логунов ▪ От издательства ▪ Не секрет, что Чехов часто использовал говорящие имена и фамилии. Здесь ирония автора заключается в том, что дьякон Любимов не имеет любви, а потому и его сын Петр, «камень», ее не имеет. Чуда не происходит. Отец Анастасий, «воскресение, возрожденный, воскресший», вызывает у читателя бóльшую симпатию. В нем, по крайней мере, сохранилась любовь, которая позволяет ему покрывать грехи других, хотя со своими грехами он бороться не способен. Именно с грешной стороной отца Анастасия и знакомится читатель в начале рассказа, и только случай с письмом позволяет увидеть здесь вечную историю о мытаре и фарисее. Оказывается, отец Анастасий ближе к Богу, чем закосневшие в своей «правоте» благочинный и дьякон, и его совет не посылать письма — это призыв поступить по-евангельски, простить «блудного сына» и долготерпеливо дожидаться чуда его возвращения, покрывая грех своей любовью. Пожалуй, прямым вмешательством Бога и действительно чудом в его мистическом понимании представляется случай со столичным актером, описанный В. Никифоровым-Волгиным в рассказе «Солнце играет». Вместо предполагаемого кощунственного представления с чтением Евангелия артист Московского театра Александр Ростовцев 7 ▪ От издательства ▪ прочитал Нагорную проповедь, которую закончил словами Благоразумного Разбойника. Для Александра, выражаясь словами одного из героев Н. Лескова, «жизнь кончилась, началось житие». Совершенно очевидно, что его дальнейший путь — мученичество. Финальные слова последнего из рассказов — «Святая плоть» З. Гиппиус — очень точно передают впечатление от прочтения всего сборника: «Небо и земля вокруг них были чистые-чистые, и казалось, что ничего другого и нет на свете, кроме чистоты, тишины и счастья». Пусть не все рассказанные истории можно назвать однозначно по-человечески счастливыми, но все они несут в себе тишину и счастье пасхальной радости, и как Крест предшествует чуду Воскресения, так и жертвенная любовь предвосхищает пасхальное чудо, свершающееся в душах героев. Христос воскресе! Александр Логунов
