Игорь Мариович, очертите, пожалуйста, круг компетенций вашей

— Игорь Мариович, очертите, пожалуйста, круг компетенций вашей группы. Какова специфика ваших клиентов?
— Наши клиенты — компании среднего бизнеса, с оборотом от 300 миллионов рублей в год — более мелким
компаниям не по карману наши услуги, ну а крупняк, особенно публичные компании, за спиной которых IPO, как
правило, предпочитают вести дела с аудиторско-консалтинговыми тяжеловесами из «большой четверки».
В отраслевом разрезе мы концентрируемся на четырех секторах — торговые предприятия, поставщики услуг B2B,
строительные фирмы и разнообразные компании, занятые производством товаров народного потребления.
Географически мы работаем в московском регионе, клиентов тут очень много.
Итак, наш фокус — нересурсный, негосударственный бизнес среднего размера в столице и окрестностях. Его заботы
и то, чем он дышит, мы знаем очень хорошо.
— Каковы наиболее актуальные задачи у того слоя компаний, с которым вы работаете?
— С удовольствием вам расскажу, причем в развитии. В 2002–2004 годах люди повально занимались постановкой
систем управленческого учета и бюджетированием, мы им помогали делать это грамотно; 2005–2006 годы —
увлечение IPO. Мы, конечно, не были и не могли быть андеррайтерами в собственном смысле слова, но существенную
часть подготовительной работы для компаний, планирующих выходить на биржу, осуществляли. Как правило, на
стадии, предшествующей их общению с инвестбанкирами. В кризисном 2009 году самой актуальной задачей было
решение проблем с дебиторской задолженностью. Платежная дисциплина резко снизилась, нужно было
квалифицированно, в правовом поле, заниматься взысканием дебиторки по суду и контролировать исполнительное
производство.
Ну а сейчас самая важная задача для среднего бизнеса — налоговая безопасность. В 2009 году страна вышла из
кризиса с большим дефицитом бюджета, это создало объективный фон для ужесточения налогового
администрирования. Плюс к этому процессы внутри самой налоговой службы достигли качественно новой стадии
зрелости. Служба автоматизировала необходимые базы данных, очень укрепилась методологически, существенно
вырос уровень рабочих документов. Мы видим это по письмам и внутренним инструкциям ФНС. Все они с грифом «для
служебного пользования», но мы имеем доступ к необходимой информации и очень плотно ее мониторим. Мы вообще
предельно внимательно следим за любыми изменениями в ФНС, поскольку практически ежедневно сталкиваемся с ее
сотрудниками на поле защиты интересов клиентов и в коридорах ФНС, и в залах суда.
— Вы противостоите ФНС, как ГРУ Абверу?
— Это все же слишком жесткая метафора. Мы уважаем закон и убеждены, что наши клиенты с нашей помощью или с
помощью других профессиональных налоговых юристов могут, не нарушая закона, хозяйствовать безопасно,
безмятежно, развиваться и осуществлять значительную экономию, не платя лишнего и избегая налоговых
доначислений и штрафов. На своих семинарах и конференциях мы много времени уделяем подготовке финансовых
руководителей, рассказам о текущей актуальной практике споров в инстанциях ФНС и в судах, разбираем удачные и
неудачные решения споров, привлекаем к дискуссии представителей разных сторон.
Самый большой налоговый риск – это
когда я не накапливаю документально
подтвержденных фактов о том, что я
предпринял все разумные и законные
действия, чтобы убедиться: вы, мой
контрагент, являетесь добросовестным
ПОД КОЛПАКОМ ФНС
— Каковы самые болезненные проблемы
налоговой безопасности сегодня?
— Я бы отметил прежде всего коллизии,
разворачивающиеся вокруг взаимодействия
налогоплательщика с так называемыми
недобросовестными
поставщиками.
Внутренним приказом ФНС от 30 мая 2007
года последние стали уже официально, а не
только на жаргоне именоваться фирмамиоднодневками (это те, что вовсе не платят налогов) и фирмами-посредниками (а это те, которые, пропуская через
себя денежный оборот в сторону однодневки, платят «честный» минимум, но являются тем не менее частью схемы по
уклонению от налогов). В Налоговом кодексе понятие недобросовестности контрагента никак не обозначено, и
налоговая служба руководствуется в практической деятельности разного рода подзаконными актами и внутренними
распоряжениями.
Также существует уже весьма богатая судебная практика по такого рода разбирательствам. В частности, есть
знаменитое постановление Пленума Высшего арбитражного суда № 53 от 26 октября 2006 года, которое обязало
налогоплательщиков
проявлять
должную
осмотрительность и осторожность в работе с
контрагентами,
фактически
возложив
на
них
ответственность за добросовестность их поставщиков.
— Веселенькая история! Самим налоговикам за фирмами-однодневками охотиться хлопотно и накладно, и они
переложили контрольные функции и ответственность
на бизнес?
— В принципе да. Государству тоже, наверное, несладко
видеть, как от 40 до 75 процентов денежного оборота в
стране, если верить различным открытым источникам и
заявлениям
официальных
лиц,
проходит через
однодневки. Соответственно, те суммы НДС и налога на
прибыль, на которые государство рассчитывало, не
попадают в казну.
Как бы мы с вами ни относились к содержанию этого
постановления, оно стало большим шагом вперед. Теперь обе стороны, бизнес и государство в лице ФНС, понимают,
за что можно сделать доначисления налогов и пополнить бюджет. До этого не было никакого, пусть и открытого (не
закрыт он и сегодня), перечня признаков, наличие которых влекло бы за собой обвинение налогоплательщика в
получении необоснованной налоговой выгоды.
Сегодня в концепции системы планирования выездных налоговых проверок описаны и подробно разобраны 12
признаков недобросовестности контрагента.
Самый большой налоговый риск — это когда я не накапливаю документально подтвержденных фактов о том, что я
предпринял все разумные и законные действия, чтобы убедиться: вы, мой контрагент, являетесь добросовестным —
то есть имеете все юридические основания вести и действительно ведете финансово-хозяйственную деятельность.
— Вы меня простите, конечно, но это извращение. Если я
В таких жестких конкурентных
общаюсь с человеком как с контрагентом, это наше личное с
ним дело. Если вы, налоговая служба, ему не доверяете, вы его
условиях, чтобы не потерять на
и проверяйте. Я ему доверяю — наши дедушки дружили, наши
налоговых доначислениях до
папы дружили. Если я его кину, во-первых, мне будет стыдно,
во-вторых, ко мне придут с утюгом. Это наши с ним
половины годового оборота
взаимоотношения. Не лезьте к нам, не лезьте.
компании,
работайте
с
— Я вам так скажу. Огромный прогресс уже в том, что
налоговики договорились хотя бы внутри себя, что хорошо, а
профессионалами,
что плохо. Правда, у налоговиков и судей это понимание
обращайтесь к консультантам,
постоянно меняется. Основные вопросы, важные для фискала и
налогоплательщика, следующие. Когда налогоплательщик
мы поможем вам выжить в
проявил должную осмотрительность и осторожность, когда не
агрессивной внешней среде.
проявил? Когда они считают, что сделка была реальной, и когда
они сомневаются в реальности сделки? Когда они считают, что
есть экономический смысл и цель у хозяйственной операции, и когда они считают, что у операции нет экономической
цели? Предположим, я списал на ремонт этой комнаты пять миллионов долларов. Мне надо будет сильно постараться,
чтобы обосновать налоговикам экономическую цель сделать здесь ремонт за пять миллионов долларов.
— С какой стати они суют нос в то, как вы потратили свои деньги? А каков был экономический смысл возводить
шикарную высотку на Тульской для УФНС по Москве, вместо того чтобы потратить налоги на сирот и бабушек?
Когда я проезжаю мимо этого небоскреба, у меня возникает безотчетное желание сэкономить на налогах. Жаль
только, я не бизнесмен, а НДФЛ удерживает мой работодатель...
— По большому счету, действительно так — налоговая инспекция не имеет права вторгаться в экономическую
целесообразность расходов, это не их функция. Налоговая должна контролировать только правильность учета
расходов и своевременность уплаты налогов. Но все же, Александр, я бы попросил вас не раздувать эмоции. В нашей
работе они только мешают делу. Мы всегда своим клиентам говорим: господа, воспринимайте все трудности, и
особенности фискального администрирования, как очередное конкурентное условие. В таких жестких конкурентных
условиях, чтобы не потерять на налоговых доначислениях до половины годового оборота компании, работайте с
профессионалами, обращайтесь к консультантам, мы поможем вам выжить в агрессивной внешней среде. Да, это
стоит денег, но они гораздо меньше ваших возможных налоговых доначислений. Вы же страховку платите за
автомобиль и не жалуетесь?
Ну а если вы не готовы здесь работать, ради бога — езжайте в Америку, езжайте в Швейцарию. Вы там столкнетесь с
совершенно другими рисками. У вас нет иммунитета против американского закона. Пошутите над девушкой в
короткой юбке, а она вас засудит. И еще быстрее окажетесь в неладах с законом, чем в России с налогами. Здесь мы
хотя бы понимаем правила игры, понимаем деловую и правоприменительную практику.
— Чем отличается российская практика налогового администрирования?
— Возьмем для примера Англию. В Англии рождается компания, и тут же появляются, как акушер и медсестра, две
обязательные персоны — аудитор и адвокат, которые сразу принимают «ребеночка» под свою опеку. Там
налогоплательщик сам не идет в суд, он нанимает профессионала, который из судов не вылезает.
— В Англии аудиторы проверяют контрагентов?
— Естественно. Они осторожно и предусмотрительно выбирают контрагентов, при этом несут за свою деятельность
ответственность. Если они где-то накосячили, профессиональное сообщество может отозвать у них лицензию.
— Какие методы выявления необоснованной налоговой выгоды и фирм-однодневок используются за рубежом?
— Ну, в США, скажем, фирм-однодневок нет в природе. Знаете почему? Там нет НДС, для уклонения от уплаты
которого у нас в основном однодневки и создаются.
— А как обстоят дела в Германии, где есть НДС?
— В Германии действительно очень жесткое налоговое законодательство. Мы знаем кучу примеров, когда даже
известные люди, например отец знаменитой теннисистки Штеффи Граф, оказывались в тюрьме за налоговые
преступления.
Вообще говоря, в Европе существует некий аналог наших однодневок — это компании, зарегистрированные в
офшоре Британские Виргинские острова, бенефициаров которых отследить крайне сложно.
Самый большой налоговый риск — это когда я не накапливаю документально подтвержденных фактов о том, что я
предпринял все разумные и законные действия, чтобы убедиться: вы, мой контрагент, являетесь добросовестным
ОПТИМИЗАЦИЯ ВМЕСТО СЕРЫХ СХЕМ
— Допустим, на мою компанию совершен налоговый наезд. Не то чтобы я изобретал какие-то изощренные схемы
уклонения от налогов, но, скажем, с точки зрения ФНС, не проявил должной осмотрительности в работе с контрагентом, который, опять-таки по мнению инспекторов, оказался фирмой-однодневкой и, следовательно, я
недоплатил налоги. Я обратился к вам за помощью, вы помогли мне отбиться, получили свой гонорар. Могу я
попросить вас вслед за этим оптимизировать мои налоги так, чтобы я впредь не подставлялся?
— У нас есть методики, внедрение которых в компании способно защитить ее от недобросовестных контрагентов.
При этом мы всегда исходим из презумпции добросовестности наших клиентов.
— А если анализ деловой практики клиента приводит вас к выводу, что он сознательно занимался
«схемотехникой», каковы будут ваши действия? Вы по-прежнему будете его защищать и поможете в дальнейшем
строить схемы ухода от налогов более изощренным, менее рискованным способом?
— Тут все очень просто. Юрист и аудитор не должны способствовать преступным деяниям, а уклонение от налогов
является таковым. Есть соответствующая уголовная статья.
Но существует два совершенно разных понятия: есть оптимизация налогового бремени, и есть уход от уплаты
налогов. Оптимизация налогового бремени происходит в рамках законодательного поля. Приведу пример. Налоговый
кодекс предусматривает разные варианты учетной политики на предприятии. Налогоплательщик имеет право нести
расходы, направленные на получение прибыли в будущем. Учет доходов будущих периодов можно полностью в
рамках закона выстроить так, чтобы минимизировать свои налоговые обязательства.
Кроме того, целесообразно формировать налоговые «подушки» — иметь в запасе заведомо в вашу пользу
трактуемые встречные обязательства по возмещению налогов компании. Тогда в случае доначислений они будут
просто зачтены, взаимно погашены, и вы к тому же будете избавлены от штрафов и пеней по недоплаченным суммам.
— Так всегда поступает моя мама — она зимой переплачивает за телефон по чуть-чуть каждый месяц, потом на
лето уезжает в деревню и не платит за телефон вообще.
— Абсолютно точно! Это азбука любого финансового планирования.
— Есть ли случаи, когда приход фискалов с проверкой инициирован компанией-конкурентом?
— Это очень распространенная практика, почти типичный случай. Ведут бизнес два партнера, затем они что-то не
поделили или у них разошлись мнения, куда компанию вести дальше, и один со скандалом уходит. И тот, который
ушел, начинает «кошмарить» и «заказывать» того, который остался. Его цель — наказать партнера, загрузить его
проблемой, чтобы в результате «отжать» у него бизнес, какие-то активы, клиентскую базу, поставщиков. Нападающая
сторона обращается к знакомому налоговому инспектору, указывает точки, где надо копать, где были
недобросовестные контрагенты, например.
— А к вам, интересно, налоговые проверки приходят?
— Конечно приходят, и мы их с улыбкой встречаем — профессионалы встречают профессионалов. Они видят, что у
нас все четко, что у нас идеальная правовая позиция на базе идеальной юридической структуры. Юридическая
структура — это качество ведения учета, качество ведения юридического лица, качество взаимоотношений с
партнерами, клиентами и контрагентами. Поэтому мы в диалоге с налоговой службой чувствуем себя очень уверенно.
Наши сотрудники прекрасно знают свои права и натренированы на общение с фискалами и правоохранителями. Мы
соблюдаем и контролируем «гигиену» информации и коммуникации как внутри компании, так и с нашими клиентами и
контрагентами. Проще говоря, мы сами неукоснительно следуем тем правилам, которым учим клиентов на наших
семинарах и конференциях. Я с детства не понимал и не принимал поговорку «сапожник без сапог».