«COMMUNION» В БОГОСЛОВИИ МИТРОПОЛИТА ИОАННА

УСПЕНСЬКІ ЧИТАННЯ, Київ, вересень 2014 р. Сергей Бортник (Киевская Духовная Академия)
«COMMUNION» В БОГОСЛОВИИ МИТРОПОЛИТА ИОАННА ЗИЗИУЛАСА
В заголовок своего доклада я вынес английский термин «communion» именно потому, что
митрополит Иоанн формирует свою концепцию «общения» на английском языке. При
переводе этого термина на другие языки, в том числе на русский и украинский, возникает
возможность использовать не только богословски нейтральный термин «общение», но и
сугубо богословский термин «причастие, причащение, сопричастие». Как пример такого
рода можно назвать известный вариант перевода его книги «Being as communion» именно
как «Бытие как сопричастие». Однако традиционное название этой книги все же «Бытие
как общение».
Какой смысл вкладывал сам автор – владыка Иоанн? Предыдущий оратор, профессор Фельми, говорил о вкладе Зизиуласа именно в евхаристическое богословие и евхаристическую экклезиологию. Это подталкивает нас именно к термину «причащениесопричастие». Но был ли другой важный источник его «богословия общениясопричастия»? Без сомнения, ответ должен быть утвердительным.
И я хотел бы показать это особенно на примере ряда его ранних произведений, в который условно можно говорить о сущности церковного предания, т. е. передачи, взаимообмена, из которого позже и кристаллизуется термин «общение». Дело в том, что концепцию «общения» Зизиулас формирует в начале 1980-х гг., когда он был профессором в Великобритании. А до этого был трехлетний период с 1967 по 1970 гг., когда он работал во
Всемирном Совете Церквей. Там он организовывал различные конференции, и именно их
тематика постепенно привела Зизиуласа к данной концепции.
Итак, первый аспект, который можно встретить в его ранних статьях – это вопрос
дихотомии между институциональным служением, с одной стороны, и духом, с другой стороны. По-немецки эта дихотомия называется «Amt und Geist» и в такой же форме
встречается в английских текстах Зизиуласа. Особенно удачно противопоставление этих
терминов проявляется в вопросе «апостольского преемства».
В своей ранней статье на эту тему он пишет: «Ее [т. е. апостолическую непрерывность епископата] можно представить как преемство Церкви не от отдельного апостола, а
от апостольской коллегии как целого и от церковной общины в ее эсхатологическом качестве».1 Что Зизиулас отрицает в этих размышлениях – так это концепцию «служения in
absoluto», в котором благодать священства передается как бы в цепи последований и не
зависит от других критериев. В его понимании такая передача благодати служения невозможна вне и помимо общины:
«Говорить об апостольской преемственности как цепочке епископских рукоположений, идущих в прошлое к апостольским временам (…) означает признать концепцию
служения in absoluto (…) Не существует апостольской преемственности, которая не
проходит через конкретную общину».2
Это же касается и вопроса керигмы, передачи апостольского учения. Для него
«апостольская керигма, чтобы быть жизнью, а не словами, всегда должна находиться в
пространстве Духа. Она не может быть объективированной нормой».3
1
Зизиулас, Непрерывность апостольского преемства / Бытие как общение. Очерки о личности и
Церкви. Москва, 2006, 197.
2
Там же, 166.
3
Там же, с. 191.
1 УСПЕНСЬКІ ЧИТАННЯ, Київ, вересень 2014 р. В одном месте он четко отказывается признать правоту обоих суждений и пишет:
«Апостольское преемство не может пониматься ни как цепь индивидуальных хиротоний, ни как трансляция истин веры, но как свидетельство непрерывности жизни Церкви в истории в ее абсолютной целостности, выраженной в каждой общине».4
Здесь он подчеркивает и исторический аспект – «жизни Церкви в ее целостности»,
и ее понимание как общности, совокупности, как некоего единого целого. А акцент на
общности и общинности ведет к концепции именно «общения».
Кроме темы апостольского преемства Зизиулас разрабатывает также тему церковного авторитета и его рецепции. Это второй аспект, который постепенно приводит его к
пониманию Церкви как общения. Особенно внимательно он разрабатывается в двух ранних статьях Зизиуласа – «Авторитет Библии» и «Богословская проблема рецепции».
Абстрактному мертвому авторитету он противопоставляет «экзистенциальную вовлеченность» и пишет:
«Экзистенциальная вовлеченность подразумевает власть, которая более не является
auctoritas [т. е. авторитетностью]. Такая власть происходит не из объективно воспринятого бытия или принципа, а из отношения в глубочайшем и экзистенциальном
смысле этого слова».5
Идея «отношения» проявляется и в понимании Зизиуласом сути рукоположенного
священства и этого служения в рамках церковной общины: «В рукоположении человек
ставится в особое отношение к общине (…). Отношение создает авторитет, который покоится не на власти, а на любви».6
Этот «авторитет любви» обобщается им в конце концов как имеющий отношение к
«евхаристическому видению», которое однако не сводится к буквальному причащению.
Он пишет: «Экклезиологически все структуры определялись евхаристическим видением,
в котором власть (например, епископа, учения или даже Библии) воспринималась не сама
по себе, а в контексте общины».7
Рецепция или же «принятие» являются другой стороной проблемы авторитета. О
такой рецепции Зизиулас говорит уже на уровне «всей Церкви». Он пишет: «Учение (…)
может стать обязательным, лишь если оно было подтверждено всей Церковью, руководимой ее соборами».8
Но и епископские соборы не есть последняя инстанция в рецепции Церкви. Необходима их рецепция со стороны церковного народа, его «Аминь», которое так характерно
для восточно-христианского богослужения. Зизиулас пишет: «Не существует особых процедур рецепции учения членами Церкви, однако эта рецепция осуществляется через
“аминь”, даваемое всем народом Божьим в богослужении».9
4
Зизиулас, Евхаристия и кафоличность / Бытие как общение. Очерки о личности и Церкви. Москва,
2006, 170.
5
Zizioulas, Appendix D. To: James Barr, The authority of the Bible. A study outline. In: The ecumenical review. Vol. 21, 1969, pp.160−166. Здесь с. 162.
6
Zizioulas, Die Eucharistische Grundlage des Amtes / Philoxenia, Band II, Flacius-Verlag-Fürth, 1986, 66-78.
Здесь с. 76.
7
Zizioulas, The Authority of the Bible, 166.
8
Zizioulas, Lectures in Christian Dogmatics (далее – LCD). Ed. by Douglas H. Knight, T&T Clark Ltd, London, 2008, 7.
9
Zizioulas, LCD, 14. Ср. там же, 163.
2 УСПЕНСЬКІ ЧИТАННЯ, Київ, вересень 2014 р. Термин «рецепция-принятие» соотносим с понятием предания как передачи. Зизиулас ссылается на две библейские цитаты «Посему, как вы приняли Христа Иисуса Господа, так и ходите в Нем» (Кол. 2:6) и «Итак мы, приемля царство непоколебимое, будем
хранить благодать» (Евр. 12:28). Это позволяет ему говорить о том, что сутью церковного «принятия» являются не идеи, а «личность» и «жизнь». Он пишет: «Церковь приемлет
прежде всего личность»;10 и в другом месте: «Церковь принимает и увековечивает не идеи
или доктрины как таковые, но жизнь и любовь, самую жизнь и любовь Божию к человечеству».11
Таким образом, принятие Христа человеком и принятие жизни Божией общиной
верующих – суть того, как, по мнению Зизиуласа, осуществляется предание Церкви. А
рецепция, т. е. принятие авторитета – необходимая часть «Бытия как общения».
Теперь я хотел бы обратиться к третьему аспекту общения, которое из конкретных рассуждений богословского характера приводит к по возможности всеобъемлющей
концепции «общения». Это понимание Зизиуласом догмы Церкви и необходимости ее
интерпретации.
Он полагает, что Церковь в ее целостности имеет возможность в каждую новую
эпоху осуществлять новую рецепцию своего учения. Этот вопрос имеет более академически-богословский характер, и здесь его позиция вступает в принципиальное противоречие
с позицией его учителя прот. Георгия Флоровского, для которого византийское наследие
Церкви имело непреходящее значение.
С одной стороны, Зизиулас подчеркивает литургический аспект христианской веры, когда ставит рядом «закон веры» и «закон молитвы». Он пишет:
«Сегодня мы все более убеждаемся в том, что ‘закон молитвы’ и ‘закон веры’ не могут
быть отделены друг от друга (…) Литургическая практика [Православной Церкви] в
высочайшей степени проникнута богословско-догматическим содержанием».12
Эту же идею он продолжает в своих «Лекциях»: «Все формулировки символов веры и постановлений соборов достигают своей конечной цели лишь в том случае, когда
они становятся интегральной частью евхаристической общины».13
С другой стороны Зизиулас не может отрицать формулировки веры. Поэтому он,
ссылаясь на св. Василия Великого, различает догму и керигму. Он пишет:
«Догма, или же учение Церкви, относится скорее к богослужению, чем к проповеди. В
утверждении св. Василия Великого мы видим, что “догма и провозвестие (керигма)
являются двумя различными вещами: исповедуя доктрину, мы не нуждаемся в аргументах, однако в нашей проповеди мы открыто обращаемся ко всему миру”».14
Лишь на первый взгляд кажется, что Зизиулас отдает предпочтение «догме» перед
«проповедью». В других работах он высказывается точнее, выражая однозначную критику
тех, кто придерживается «неприкасаемости формул». Он пишет:
10
Zizioulas, The theological problem of reception // One in Christ. A catholic ecumenical review. Vol. 21,
1985, no. 3, pp. 187−193. Здесь с. 190.
11
Zizioulas, LCD, 162. Похоже в: Zizioulas, The theological problem of reception, 191.
12
Зизиулас, Церковь и Евхаристия. Сборник статей о православной экклезиологии. БогородицеСергиева пустынь, 2009, с. 112-113.
13
Zizioulas, LCD, 163.
14
Zizioulas, LCD, 6. Здесь он цитирует труд св. Василия «О святом Духе» 27,65.
3 УСПЕНСЬКІ ЧИТАННЯ, Київ, вересень 2014 р. «Среди так называемых “консервативных” богословов доминирует представление о
церковном учении как о чем-то неприкосновенном. Такой взгляд превращает догматы
в окаменелые останки прошлого».15
По мнению Зизиуласа, литургическое основание догмы делает возможным новые
формы опыта и открытость к будущему, которые проникнуты эсхатологическими настроениями. Он пишет:
«[Предпочтительнее] понимать догматы как “доксологические” постановления общины, как “веру, переданную святым”, вновь и вновь воспринимаемую сознанием “общины святых” в новых формах ее опыта и постоянной открытости будущему».16
В своем довольно позднем выступлении 2011 года Зизиулас применяет этот принцип и к «наследию святых отцов» в целом. Хотя он не готов безоговорочно поддержать
тезис о «контекстуальности богословия», в целом он видит здесь суть христианского предания. Он говорит:
«Даже если мы не готовы принять термин “контекстуальное богословие”, важным остается его принципиальное значение. Если богословие не прислушивается к тому, что
происходит в мире вокруг, то оно, по сути, произносит смертельный приговор наследию, полученному им от отцов Церкви».17
В конечном счете, это вопрос трактовки сути предания, и здесь Зизиулас интерпретирует суть «неопатристического синтеза» Флоровского таким образом:
«Он не имеет ничего общего с передачей патристического богословия, но скорее касается его интерпретации, что позволяет ему отвечать на экзистенциальные проблемы
сегодняшнего человека и в культурах, отличных от нашей собственной».18
С другой стороны, Зизиулас видит опасность такой размытой «интерпретации» и
выступает против радикально либерального истолкования такого подхода, когда сама истина теряет четкие основания. Он пишет:
«Эсхатологический характер истины не ведет к автоматической релятивизации исторических форм доктрины, ибо возможно, что абсолютные истины могут быть выражены в исторических формах, таких как Библия или символы веры».19
Напоследок я хотел бы упомянуть один доклад Зизиуласа, который соотносит
принцип «общения» с сутью бытия Церкви. Он называется «Церковь как общение». Здесь
он подчеркивает фактор «общения», благодаря которому «традиция» связывается с «передачей жизни», которая и придает ей подлинность. Он пишет:
15
Зизиулас, Непрерывность апостольского преемства» / Бытие как общение. Очерки о личности и
Церкви. Москва, 2006, 193.
16
Там же, 194.
17
Zizioulas, Orthodox Theology and the Challenges of the 21st century. Address delivered at the reception of
the Metropolitan of Pergamon as a „Fellow” of the Volos Academy for Theological Studies, Volos, October 29,
2011 – www.acadimia.gr/content/view/382/111/lang,en/ обращение 2.11.2013).
18
Там же.
19
Zizioulas, The Holy Spirit and the Unity of the Church. In: The Holy Spirit, the Church and Christian Unity.
Proceeding of the Consultation held at the Monastery of Bose, Italy (14.-20.10.2002). Ed. by D. Donnelly−A. Denaux−J.Fameree, Leuven, 2005, p. 35−46. Здесь с. 41.
4 УСПЕНСЬКІ ЧИТАННЯ, Київ, вересень 2014 р. «Когда Традиция сама подвержена и обусловлена общением, она перестает быть формальной передачей учения, и становится переистолкованной и заново воспринятой реальностью в свете особенного содержания, в котором она передается».20
Таким образом, я назвал три главные темы из ранних произведений митрополита
Иоанна Зизиуласа, которые постепенно приводят его к концепции «communion» именно
как общения. Во-первых, это отвержение «служения in absoluto» и понятия «объективированной нормы». Им противополагаются укорененность в общине, или в более конкретном
случае в «апостольской коллегии».
Второе – это вопрос церковного авторитета и его рецепции. В этом вопросе Зизиулас говорит об «экзистенциальной вовлеченности», об «авторитете любви» и о принятии
личности и жизни вместо принятия абстрактной истины. Касаясь третьего аспекта – догмы Церкви и необходимости ее интерпретации, Зизиулас подчеркивает обращенность
проповеди Церкви к нуждам мира и открытость к эсхатологическому будущему.
Часто в приведенных мнениях Зизиулас имеет в виду Церковь как евхаристическую общину, но именно общину. Это подтверждается с другой стороны тем, что он практически никогда не говорит об объективированных «дарах Церкви» в понимании овеществленной благодати.
Эти различные аспекты «богословия общения» Зизиуласа постепенно приводят к
более-менее целостной концепции. И это именно общение, а не сопричастие, о котором я
упоминал в начале выступления. И все же мне кажется, что, в конечном счете, несправедливо отвергать «евхаристическую укорененность» богословия Зизиуласа в целом.
Это мое мнение подтверждается его критикой десакрализации жизни как следствия
эпохи Просвещения. Он пишет:
«В нашей западной культуре мы сделали все, чтобы лишить жизнь ее сакрального измерения, чтобы наполнить наше общество законодателями, моралистами и мыслителями и опровергли тот факт, что человек – это, прежде всего, литургическое существо».21
Но литургичность здесь – это не ограниченность жизни исключительно церковным
богослужением, а жизнь в обращенности к Богу и другим людям, в общении с ними. Это
не сужение жизни к «приобщению к святыне», а наоборот – жизнь в благодарном обращении к Богу и к ближнему, т. е. жизнь как евхаристия.
20
Zizioulas, The Church as communion. In: St. Vladimir’s theological quarterly, Vol. 38, no. 1, 1994, pp.
3−16. Здесь с. 13.
21
Zizioulas, Proprietors or priest of creation? / The Eucharistic communion and the world, Ed. by Luke Ben
Tallon, T&T Clark Ltd, London, 2011, 141.
5