ВИЗАНТИНИЗМ И РУССКАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ ТРАДИЦИЯ В

УДК 17:125:27
М.А. ЕЛДИН
ВИЗАНТИНИЗМ И РУССКАЯ РЕЛИГИОЗНАЯ ТРАДИЦИЯ
В КОНФЕССИОНАЛЬНОЙ СПЕЦИФИКЕ РОССИЙСКОЙ КУЛЬТУРЫ
Ключевые слова: византинизм, религия, традиция, духовная культура.
Религиозность как область научных исследований актуальна, поскольку определение специфики дефиниций данной проблемы до сих пор остается малоизученным. Представляет интерес изучение религиозной культуры, самоопределения
нравственных традиций и национальности, в частности специфики национальной
представительности и ценностных норм, перспектив их рассмотрения (интерпретации). Религиозная культура российских этносов как субъект духовной культуры весьма значима.
M.A. ELDIN
BUZANTINISMUS AND RUSSIAN RELIGICAL TRADITION IN THE SPECIFIC
OF THE RUSSIAN CONFESSION CULTURE
Key words: buzantinismus, religion, tradition,spiritual culture.
Religics as a scientific trend is still forming, that is why the science itself has not defined and
specified the problematic field of research. The study of religious culture, the definition of
moral universalities’ and nations – specific ethnoses presentations and norms’ correlation features of interpretation in them of common to all mankind moral demands are very actual. Religical culture of russian ethnoses very significant , as a subject of spiritual culture.
Проблема анализа духовно-нравственного наследия православной религиозной традиции остается одной из важнейших в процессе изучения сокровищницы отечественной религиозной философии. Четкое осознание специфики культурного влияния восточно-христианского региона Балкан на развитие нравственной культуры России позволяет выявить причины многих процессов, происходящих в современном обществе.
Из Византии шла культурная традиция, которая оказала непосредственное
влияние не только на политическую, но и на духовно-нравственную атмосферу
русско-славянского общества, а также и тех государств, которые в значительной
степени восприняли элементы византийского культурного наследия. Именно синтез античности и христианства воплотился во многих сторонах духовной жизни
византийского общества. Следует отметить процесс постепенной кристаллизации и установление устойчивых традиций, одной из которых была святоотеческая. Важными составляющими элементами византийской духовной культуры
были философия и этика, которые можно охарактеризовать всеохватностью,
задевавшей многие стороны бытийственности человеческого общества и личности в нем.
В Византии политические изменения и перевороты всегда оказывали серьезное воздействие на религиозное сознание византийца. Так случилось в эпоху
иконоборчества, когда греческое и ориентализированные начала боролись в византийском общественном самосознании за господствующее положение. Анализ
воззрений духовных деятелей той эпохи подтверждает глубокую идейную сущность многих теологических трудов той эпохи. В частности, специфика творческого наследия Иоанна Дамаскина состоит в том, что в них заключается неизменная опора на исконные ценности православной этики, а также апелляция к
библейским традициям и логике античной философии.
В бытийственной философии Византии мистика и индивидуализм исихастского направления православной мысли являлись основой мироощущения,
т.е. любовь к Богу и самоотверженная любовь к ближнему твоему. Принцип
«симфонии» божественного и человеческого – вот подлинное бытие по заповедям Христа. Жить по божьи, превозмогая зло, которое суть «страсти мирские и плотские», прежде в себе самом – смысл бытия и путь к спасению. В
качестве основных критериев дидактичной философии поздневизантийских
мыслителей православной церкви можно отметить приоритет духовного над
телесным, также нравственное перерождение личности (метанойя), духовное
возрождение личности и ответственность за свои поступки и деяния.
В целом можно отметить своеобразие в решении философских и этических проблем, поднимавшихся византийскими мыслителями, основным направлением среди которых оказалось религиозное.
Высказанные византийскими святыми отцами и ортодоксальными мыслителями идеи стали важным явлением в истории мировой философской культуры. Характерными достижениями в подходе к постижению духовной жизни
верующего византийца были: 1) своеобразное решение противоречивой проблемы для христианского мировоззрения – сущности зла; 2) выделение фактора человеческого выбора, приоритет роли духовного учительства над церковной иерархией; 3) изучение возможности применения в духовной жизни
нравствено-дидактического метода в форме поучений.
Теологическим фундаментом для византийского мировоззрения было святоотеческое учение о таких вечных основах духовной жизни человека, как вера в
Бога, надежда на спасение, любовь к ближнему своему, мудрость (опыт духовного
поиска), свобода в выборе нравственного поведения, совесть, семья и отчизна.
Заслуга византийских мыслителей церкви состояла в том, что они, несмотря на жестокие потрясения, сотрясавшие их отечество – Византию, смогли сохранить для европейской культуры античное наследие. Именно в Византии была впервые сформулирована Максимом Исповедником и Иоанном Дамаскиным теория гармонии рационального и чувственных элементов в душе
человека: воли, разума и любви – как одно из условий соединения с божественной энергией (синергизм). Только тогда возникает одухотворяющее человека познание, когда в нем достигнута симфония рационального и чувственного. Трудно не согласиться с наблюдениями известного исследователя отечественной этико-эстетической традиции В.В. Бычкова о том, что русские люди стремились выразить самый стержень религиозно-нравственной культуры
народа – его ценности: человеколюбие, добротолюбие, веру, сердечность.
Исконно источником византинизма (и светского, и церковного) считается
античная и ближневосточная антропологическая традиция, православнохристианский идеал (К.Н. Леонтьев). Большинством исследователей отечественной гуманитарной науки феномен византинизма воспринимается как ортодоксальная византийская традиция православия консервативного характера
(при догматическом творчестве); самодержавие; возведение догматов в законы империи; соборность; безусловное послушание власти при симфонии государства и церкви (фактически доминирование власти над церковью). В рамках византинизма религиозного реализуется определенная функциональная
модель человека: интенции на Бога, спасение, человеколюбие, нетерпимость к
иным религиям и их трактовка как ереси, амбивалентность нравственности (т.е.
допущение неограниченной жестокости в отношении иноверцев).
В этой связи весьма своеобразна была русская интерпретация византийской идеи о «симфонии» церковности и государственности. Уже к ХV в. появляются сочинения религиозных мыслителей Руси, в которых выдвигается
мысль о преемстве Русского государства от Византийской империи – «Москва – третий Рим». В этом плане показательны «Слово о падении Царьграда»,
Нестора Искандера и «Сказание о князьях Владимирских», где подчеркива-
лось воспреемничество русских правителей от византийских императоров. Но
если в византийской практике наблюдается «выборность» василевсов ромеев
и, как отмечает С.С. Аверинцев, византиец был предан не государям, а государству, то в России монархический принцип изначально сложился как верность государеву делу, в чем причина одного из распространенных в русской
истории самозванства. В Византии родовитость не являлась основным критерием к «властной харизме». Византийцы полагали, что в политике Бог за победителя. И если византийская идея иерархичности, изложенная еще Дионисием Ареопагитом, прижилась в русской традиции, особенно четко это выявилось в «поучениях» Иосифа Волоцкого, то римский прагматизм, столь свойственный и византийской политической морали, в России не был воспринят.
Византинизм эволюционирует к исихазму, содержащему традиции Востока,
Древней Греции. Именно с православными традициями Антиохии, Александрии,
свт. Иоанна Златоуста, свт. Григория Паламы можно идентифицировать указанный феномен. Процесс актуализации византийского наследства связан с рассмотрением того, что затормозило развитие восприемников византийской культуры, которое, хотя и христианизировало, создавало основу духовного и научного развития России. В духовной жизни россиян присутствовал и отрицательный
византинизм. Это тот византинизм, который вызвал паралич русской культуры,
справедливо осужденный Д. Мережковским и Н.А. Бердяевым. В XIX-XX вв. наблюдается как кризис византинизма (К.П. Победоносцев), так и начало его возрождения (Г.В. Флоровский). Отрицательный характер в истории русской культуры сыграли как сверхконсерватизм «казенного патриотизма» К.П. Победоносцева и др., так и постмодернизм, отрицающий византинизм вообще.
В духовной традиции России важно соединение древнегреческой традиции Платона вообще, языческого общерусского натурализма, героизма в Евразии, традиции совместимости религий на базе православия; византийскохристианской традиции, прежде всего свт. Феодосия Студита (при исключении
его западничества, «латинства»), свт. Григория Паламы, преп. Сергия Радонежского при преодолении традиции Иосифа Волоцкого по обожествлению
начальства (антихристианство) и отказе от догматического творчества (охранительный догматизированный консерватизм – обскурантизм). Кроме того,
когда с IХ в. шло распространение православного христианства среди славян,
византийские критические труды по переработке языческой мифологии, в частности труды Василия Кесарийского, имели для вчерашних язычников наибольшее значение. В случае с принятием христианства от Византийской церкви
можно говорить о пути, который не разрушил культуру новообращенных славян,
но христианизировал ее. К примеру, в вопросе языка богослужения.
Не трудно заметить, что все отмеченные в работе черты русского типа духовности в значительной степени соответствовали духу раннехристианской традиции
и нравственному наследию греческих отцов церкви. Как известно, Византийская
церковь, откуда в России было заимствовано христианство, формировалась в условиях распада рабовладения античного типа и как новый духовный фактор в развитии общества выражала чаяния и интересы тех социальных групп, которые объективно были противниками рабовладения, – рабов и свободных подданных, крестьян, которые характеризовались понятием демос (народ, греч.). Это не могло не
привести к существованию в восточно-христианской традиции некоего идейного
«вектора», выражающего стремление людей к свободе, братству, и справедливости. Эта тенденция нашла свое выражение в идее «богоподобия» прежде всего и
осознала величайшую революцию в духовной жизни общества. Именно соответствие раннехристианского, ортодоксального умозрения условиям формирования
русского этноса и обеспечило превращение православия в органичную для России
форму русской духовной культуры как православной в своей нравственноэтической основе.
Все перечисленные черты русского типа духовности самым непосредственным образом повлияли на судьбы самой этой духовности и определили ее характерную наполненность: акцентированность на морально-нравственных выводах, способность впитывать культурные достижения других стран, самоопределение и т.д.
Неоценимо практическое значение духовного наследия византийской культуры, в частности святоотеческого литературного наследия. В настоящее время
различные его аспекты получают все более заметную роль в процессе нравственного возрождения России. В современной социальной действительности мы
можем наблюдать новые элементы культурного сознания, которые обусловлены
динамическими процессами социально-политических и экономических изменений, происходящих в нашем обществе. Всякий срыв социальной устойчивости
сопровождается резкой активизацией поисков жизненных ориентиров. Социокультурный кризис – это, прежде всего, ценностная катастрофа, разрушение некогда доминировавшей ценностной системы и выработка новой.
Большое значение для жизни российского общества имела византийская религиозно-философская традиция. Многие представители русской культурной среды начала ХХ столетия обращали значительные пласты своего творчества к религиозной тематике. Исходя из такого положения, необходимо обратиться не только к
современному опыту, в том числе и западному, но и к историческому наследию
российской педагогической и этической мысли. Исконно отличительной особенностью отечественной культуры воспитания была ее гуманитарная направленность,
ее «очеловеченность». Эта традиция своими истоками уходит к эпохе становления
русской духовной культуры. Во многом, благодаря трансляционному посредству
южнославянской культуры в Россию пришла уникальная система греческой образованности, философия, этика, естественнонаучные знания и т. д.
Уникальным по своей специфике, социально-экономическим традициям
является опыт Поволжского региона в контексте культурного межконфессионального диалога. Уже в период раннесредневекового государства регион Поволжья был сферой интенсивных этнических контактов между славянохристианскими и тюркско-исламскими центрами. Добавим мнение по этому вопросу и известного русского историка В.О. Ключевского, которое, правда, относится к более северным финским племенам, но, принимая в расчёт вообще архетип русского характера, образ жизни русского человека и способ колонизации
всей территории России, оно, вероятно, отчасти (или в целом) верно и по отношению к мордовским племенам, особенно на первом этапе «встречи» двух этносов: «Финские и русские названия сёл и рек идут не сплошными полосами, а
вперемежку, одни с другими. Значит, русские переселенцы не вторгались в край
финнов крупными массами, а, как бы сказать, просачивались тонкими струями,
занимая обширные промежутки, какие оставались между разбросанными среди
болот и лесов финскими поселками. Такой порядок размещения колонистов
был бы невозможен при усиленной борьбе их с туземцами» [4, c. 221]. Примерно с XIV в. в среду поволжских народов стало активно проникать православие.
Так, например, процесс христианизации мордовского населения был очень
сложным. Вначале, вероятно, часть мордвы принимала православие стихийно
от проникавшего в ее среду русского населения. С вхождением мордовских земель в состав Российского государства (в середине XIV в.) православная церковь развернула широкую миссионерскую деятельность среди мордвы.
С ХVI в. на территории Поволжья начали воздвигаться православные монастыри и церкви. Царское правительство наделяло их пахотными, лесными,
водными угодьями и приписывало им мордовские населенные пункты. Крупнейшими монастырями были Пурдышевский, Санаксарский, Саровский и др.
Их задачей было утверждение в христианской вере мордвы. Следует отметить, что русское имперское правительство довольно рано стало исходить из
принципа поликонфессиональности России как эффективного метода управления государством: «…предметом показной идейной гордыни было многообразие племен, вер и языков» [3, с. 166].
Православие приобщило Россию к восточно-христианскому культурному пространству, ставшему колыбелью византийской цивилизации. Не станет преувеличением то, что в жизни русского общества именно восточно-христианская доминанта была исходным пунктом при рассмотрении подходов к анализу «духовной
ситуации времени» в России. Святоотеческая православная традиция оказала
решающее воздействие на подготовку «почвы духовной», на которой взошли такие
выдающиеся светочи русской духовной мысли, как Сергий Радонежский и Тихон
Задонский, А.С. Пушкин и Ф.М. Достоевский, Сергий Булгаков и др.
Безусловно, у нас нет оснований утверждать мысль о «преимуществах» социокультурного развития дореволюционной России вслед за многими историками
и литераторами, которые перешли к всемерному восхвалению дореволюционных
основ жизни российского общества. Однако не подлежит сомнению и тот факт, что
уже к началу ХХ в. значительная часть полиэтничного населения России была
включена в общественно-образовательные процессы наравне с доминировавшим
численно этносом. Так, например, во второй половине ХIХ в. среди поволжских
татар, бывших одним из развитых этносов региона, стала успешно распространяться школьная система казанского профессора Н. Ильминского с преподаванием в начальных школах на родном языке, оживилась религиозно культурная жизнь,
в результате чего некоторые группы, ранее обращенные в православие, вернулись
обратно к исламу [2].
Достаточно странными выглядят высказывания некоторых крупнейших деятелей тогдашнего Советского государства о негативной роли русского народа по
отношению к другим российским народам и т.д. Процессы коллективизации и
репрессий сказались так, что русская деревня долго еще не могла оправиться и
продолжала постепенно деградировать. Постоянные гонения на традиционную
культуру многих россиян, которая была достаточно прочно связана с ценностями
православия, вовсе не способствовали улучшению духовно-нравственной атмосферы русского этноса.
Особенностью советского периода является то, что многие решения государственной власти, оказывавшие значительное влияние на те или иные стороны общественной жизни, принимались руководителями страны без какого-либо
законодательного обоснования, а иногда и «в обход» принятых законов. Так, А.
Альмарик утверждал, что восточная ветвь христианства, «носившая в России
полуязыческий… служебно-государственный характер», отмерла [1, с. 338]. Данное положение не выдерживает критики, хотя бы потому, что наблюдается благополучное функционирование в странах с рыночной, например, экономикой ислама, буддизма, конфуцианства и других религий, построенных на иных принципах, чем христианство в «обновленном» виде.
В современной социальной действительности мы можем наблюдать новые элементы культурного сознания, которые обусловлены динамическими
процессами социально-политических и экономических изменений, происходящих в нашем обществе. Всякий срыв социальной устойчивости сопровождается резкой активизацией поисков жизненных ориентиров. Современный
социокультурный кризис это, прежде всего, ценностная катастрофа, разрушение некогда доминировавшей ценностной системы и выработка новой.
Что касается социально-духовного опыта России, и в дореволюционном,
православном, и в коммунистическом варианте в основе духовности лежал другой образ человека. Здесь превалировало мнение, что человек добр или, по
крайней мере, может быть добрым. Господствующей идеологией было доверие.
Каким бы суровым советский опыт ни был, все же идеология ориентировалась
на высшие гуманистические цели на братство людей, на то, что человек – это
звучит гордо. Эта идеология оставила следы. В российском обществе все еще
высоко котируются такие нравственные ценности, как служение общему делу,
патриотизм, самоотверженность, бескорыстие.
Таким образом, сегодня гуманитаризация и духовные традиции российского
общества, проникающие во все сферы человеческой жизни, представляют собой
междисциплинарный объединяющий феномен, приобретая универсальный мировоззренческий характер, что делает его одним из ценных свидетельств социальной истории человечества. В данном исследовании мы не стремились полностью выявить только собственную авторскую позицию, важнее другое – понять
и интерпретировать социальную семантику религиозно-философских творений,
соотнося их как с динамикой развития современного общества, так и с реалиями
прошлого. В то же самое время научная позиция российского гуманитария бывает четко выверена именно при осмыслении роли русской духовной традиции в
судьбах российских народов. Именно в контексте понимания специфики исторического развития гуманитарной составляющей культуры российского общества
возможен объективный анализ роли духовной традиции России на путях диалога
культурного сознания прошлого и современности.
Литература
1. Альмарик А. Просуществует ли Советский Союз до 1984 г.? / А. Альмарик // Детектив и
политика. М.: Новости, 1990. Вып 2. С. 338-341.
2. Бякишев В. Первая в столице / В. Бякишев // Наука и религия.1987. № 5. С. 30-33.
3. Ерасов Б.С. Социальная культурология: пособие для студентов: в 2 ч. / Б.С. Ерасов. М.:
АО Аспект-Пресс, 1994. Ч. 2. 240 с.
4. Ключевский В.О. Курс русской истории. Сочинения: в 9 т. / В.О. Ключевский. М.: Мысль,
1988. Т. 3, ч. 3. 414 с.
ЕЛДИН МИХАИЛ АЛЕКСАНДРОВИЧ – кандидат философских наук, доцент кафедры философии для гуманитарных специальностей, Мордовский государственный университет, Россия, Саранск (davden81@mail.ru).
ELDIN MIKHAIL ALEXANDROVICH – candidate of philosophical sciences, docent, Mordvinian
State University, Russia, Saransk.