Очерк деятельности Л.Э. Нобеля по нефтяному делу в России*
реклама
ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ НЕФТЯНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ Очерк деятельности Л.Э. Нобеля по нефтяному делу в России* Сообщил К.И. Лисенко Лисенко Конон Иванович (1836 – 1903) - выдающийся русский химик-технолог, доктор химии, профессор (1867). Родился в семье управителя Златоустовского завода и Оружейной фабрики И.Р. Лисенко. В 1856 г. окончил Институт корпуса горных инженеров в Петербурге. Работал в департаменте горных и соляных дел, совершенствовал образование в Париже, в Гейдельбергском университете. В 1861 – 1891 гг. преподавал в Петербургском горном институте. С 1893 г. - заведующий химической лабораторией Императорского русского технического общества в Петербурге. Основная область работ ученого - технологическая химия. Совместно с немецким химиком-органиком Рихардом Эрленмейером открыл (1861) реакцию образования дисульфидов окислением меркаптанов серной кислотой. Первооткрыватель третьего изомера нитробромбензола. Установил различие между русской и американской нефтью. Изучил условия горения русского керосина в лампах. Классифицировал русские каменные угли (1874 - 1876), способы получения соды (1874 - 1876). Исследовал рудные соляные месторождения. Автор первого руководства по технологии добычи нефти на русском языке — «Нефтяное производство» (1878). На протяжении одиннадцати лет был редактором «Горного журнала» (1877 - 1888). Исполняя грустное предложение Совета нашего Общества сделать очерк деятельности так рано умершего Л.Э. Нобеля, я желал бы обрисовать его перед Вами во весь рост, проследить все фазисы его развития на поприще практической деятельности, начиная с его юности и кончая последними днями его жизни. Но, к сожалению, я этого сделать не могу, - я познакомился с ним только в 1876 г., т.е. при вступлении его в последний период его практической деятельности, когда он стал заниматься нефтяным делом и достиг в нем столь блестящих результатов. В начале 70-х годов Л.Э. принимал некоторое участие в нефтяном деле в Баку, основанном его братом Робертом Эм., но в 1876 г. он обратил более серьезное внимание на нефтяную промышленность и участвовал в комиссии, составленной нашим Обществом для рассмотрения вопроса о сложении акциза. Комиссия эта состояла под председательством Его И.В. Герцога Л.Э. Нобель Лейхтенбергского, из членов: Петра Аркадиевича Кочубея, Л.Э. Нобеля, В.А. Кокорева, М.К. Сидорова, Д.И. Менделеева, Е.Н. и В.Н. Андреевых и, позднее, меня. Комиссия эта, как известно, пришла к убеждению, что акциз оказывает неблагоприятное влияние на развитие заводской обработки нефти и что сложение его было бы желательно. Акциз действительно был отменен в конце того же года, и последовавшее затем быстрое оживление нефтяной промышленности вполне подтвердило заключение комиссии. Весной 1876 г. Л.Э. поехал в первый раз в Баку, и эта поездка имела на всю его дальнейшую деятельность решающее значение. <…> Истративши в 1872 – 1873 гг. значительные суммы на приобретение нефтеносных земель, крупные нефтепромышленник не могли думать о создании и рациональном устройстве нефтяной промышленности на всем пространстве нашего отечества. Подобное благоустройство требовало новых затрат, а делать их было не из чего. Нефтепромышленники волей неволей должны были довольствоваться теми техническими средствами, какие имелись готовыми на Апшеронском полуострове и Каспийском море, для того, чтобы получить хоть какой-либо доход на сделанные уже затраты по приобретению земель. Но при таких условиях неудивительно, что вся нефтяная операция обходилась им крайне дорого, и нефтепромышленники не могли выносить конкуренции американского керосина без возвышения на него пошлины. <…> Но если состояние нефтяной промышленности в Баку в первый приезд туда Людвига Нобеля указывало на необходимость радикального изменения в общем ее строе, то само дело Роберта Эммануиловича Нобеля, в котором был участником его брать Людвиг Нобель, вовсе не предсказывало, в его тогдашнем виде, того значения, которое оно вскоре получило. Все дело братьев Нобель в Баку в то время состояло из хорошо устроенного завода с восемью, если не ошибаюсь, вертикальными кубами, 100 пуд. емкости, приспособленными для быстрой гонки и дававшими очень хороший керосин и, кроме того, буровой скважины на острове Челекене, существующей и по ныне, но не имевшей в деле Товарищества братьев Нобель никакого значения. Ознакомившись ближе с нефтяными богатствами Апшеронского полуострова, Л.Э. Нобель сразу понял все значение, которое нефтяная промышленность может получить в России, если ее организовать согласно со всеми усовершенствованиями современной техники. Заменить живую силу для перевозки нефти с промыслов к заводам трубою и паровым насосом, организовать перевозку готовых нефтяных продуктов по Каспию и Волге в наливных железных пароходах и баржах, а по железным дорогам – в вагонных чанах, заменить прежние земельные ямы, служившие для склада нефтяных продуктов в бочках, железными резервуарами, втянуть все русские железнодорожные линии в сферу распространения русского керосина по России, таков был план Л.Э. Нобеля. Исходя из этой общей идеи, он весьма скоро разработал ее в совершенно конкретную, определенную, форму от которой не отступил впоследствии ни на шаг, несмотря на затруднения, казавшиеся вначале неодолимыми. Чтобы объяснить, каким образом Л.Э. дошел до этого проекта организации нефтяной промышленности в России, необходимо обратиться к составленной им в июле 1876 г. записке под заглавием: «Взгляд на Бакинскую нефтяную промышленность и ее будущность». В этой записке он рассматривает все части нефтяного промысла и проводит параллель между их положением в Баку и Америке. <…> Только в создании наливной перевозки морем и Волгой Л. Нобель не имел примеров, на которых бы мог основываться, но после многих попыток ему удалось разрешить и эту задачу. <…> Если технический план предприятия обрисовался сразу в уме Л.Э. в ясную форму, то финансовая сторона его не могла быть в то время столь ясною, и я убежден, что он не воображал тогда, что дело его может разрастись до таких гигантских размеров. *Из книги «Памяти Людвига Эммануиловича Нобеля». – СПб., 1889. – С. 38-55 (публикуется с купюрами и сохранением орфографии и пунктуации. – Прим. ред.). 102 02’2006 НЕФТЯНОЕ ХОЗЯЙСТВО ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ НЕФТЯНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ Желая однако же облегчить осуществление своего плана, он еще в 1876 г. обращался к более крупным бакинским нефтепромышленникам, предлагая им сообща проложить трубу от промыслов до заводов. Но предложение это было встречено с недоверием; нефтепромышленники в нем усмотрели коварный умысел стороннего лица захватить их нефть в свои руки. Но когда Людвиг Нобель построил нефтепровод на свой счет, и нефтепромышленники увидели, что это действительно самый экономический способ передвижения нефти, то они стали строить свои нефтепроводы, и теперь число их доходит, если не ошибаюсь, до 14. <…> В начале 1877 г. Л. Нобель проектировал компанию на паях при участии английских капиталистов, с основным капиталом в 3 м[лн.] р[уб.], но наступившая война с Турцией устранила возможность привлечь иностранные капиталы в это предприятие. Тогда Л.Э. вынужден был осуществить свое предприятие сам и выказал при этом столько несокрушимой энергии, столько находчивости в умении вести дело, что, по общему отзыву, без него наша нефтяная промышленность сохранила бы и до сих пор тот строй, который она имела в 1876 г. Приступив в 1877 г. к устройству первого нефтепровода, Л.Э. Нобель заказал в Швеции наливной пароход «Зороастр» и одновременно приступил к устройству склада и вагонного парка в Царицыне. Само нефтяное дело Бр. Нобель было преобразовано в «Товарищество нефтяного производства Бр. Нобель» с основным первоначально капиталом в 3 милл. рублей. После 3 или 4 лет упорнейшего и усиленного труда, он доказал, что все его предположения вполне осуществились и что наливная перевозка нефтяных продуктов есть единственно рациональный способ их перемещения из Баку на рынок и в пункты потребления. Развивая затем постепенно свое дело, он довел его до таких грандиозных размеров, которые невольно приводят к удивлению всякого стороннего наблюдателя. Я не стану следить за последовательным развитием дела Товарищества Бр. Нобель, но скажу только, что истинное его значение было понято бакинскими нефтепромышленниками только в начале 1882 г. <…> До Людвига Нобеля американцы возили керосин не иначе, как в бочках, почему же не наливом? – да вероятно по убеждению, что такой способ перевозки огнеопасен и что он может вредно повлиять на качество товара. Поэтому надо было перевезти наливом керосин, продержать его в железных резервуарах несколько месяцев, дать потребителям сжечь его, и тогда только могло установиться убеждение, что наливной керосин нисколько не хуже доставленного в бочках. Это и сделано Л.Э. Нобелем, и этим открытием воспользовались теперь американцы, англичане, немцы, которые стали в настоящее время строить наливные суда для перевозки керосина из Америки в Европу. <…> Устройство вагонного чана само по себе просто, хотя не так, как кажется стороннему человеку, но устройство угольного вагона, скажу я, еще проще. Между тем прочтите отчеты о съездах углепромышленников, - сколько лет они хлопотали об устройстве для них специальных угольных вагонов, и найдите в литературе что-либо подобное относительно вагонов для перевозки керосина и нефтяных остатков. Ничего подобного вы не найдете, потому что, когда Л.Э. решился иметь их, то, остановившись на известном типе их, он не обращался к правительству, а сначала вошел в конвенцию с жел. дорогами относительно постановки их и, притом конвенцию, одинаково доступную для всех желающих иметь свои вагоны, потом заказал сначала 100 вагонов и последовательно довел их количество до 1500, организовал свои железнодорожные команды, свои мастерские для ремонта и свой железнодорожный контроль, очень тщательный. Наливная перевозка водою не ограничивалась морскими пароходами, хотя число их, достигающее у Т-ва Бр. Нобель до 13, требовало внимательного ухода, вызвало устройство дока в Астрахани и мастерских в Царицыне, Астрахани и Баку для их ремонта. Устройство наливных барж для движения грузов по Волге составляло также предмет заботливости Л.Э. Нобеля. <…> Необходимо помнить, что все технические проекты пароходов, вагонов, цистерн, зданий при складах, мастерских, доков, даже громоотводов при складах, все это внимательно обсуждалось Л.Э. с техниками; проекты их утверждались им самим. И все это он успевал и имел терпение делать сверх постоянных хлопот в административных сферах. Действительно, устройство складов в городах, или около них, складов при железнодорожных станциях, пристаней при реках, все это, как дело новое, встречало много затруднений со стороны администрации, и только настойчивостью Л.Э. все это приведено к желаемому концу. <…> Кроме наливной перевозки и самое нефтяное дело поглощало массу труда со стороны Л.Э. Ясно сознав ошибку своих предшественников, вложивших огромные деньги в нефтяные земли, он твердо решился избежать ее, несмотря на массу обращенных к нему предложений. Он говорил: «Когда у меня будет нефтепровод, то будет и нефть». Впоследствии, когда завод его достиг столь громадных размеров, он не мог ставить снабжение его сырой нефтью в зависимость от случайностей бакинского нефтяного рынка, отличающегося и до сих пор отсутствием благоустройства. Поэтому он обеспечил свой завод приобретением в разное время небольших участков нефтеносных земель, количество которых не превышает однако же 40 десятин, и цена их равно всего 130 т[ыс. руб.]. Но за то на этом небольшом пространстве земли имеется теперь почти до 100 скважин, из коих более половины продуктивны и дают ежегодно до 25 мил. пудов нефти. Между тем, я помню время, когда расходы Т-ва Бр. Нобель по буровым работам доходили до 400 тыс. руб. и одно все-таки не имело ни одной капли своей нефти. Завод Т-ва Бр. Нобель в Баку – это одно из замечательнейших проявлений предприимчивости Л.Э. Всякий согласится с тем, что в России в 70-х годах не могло быть много практических знатоков нефтяного дела. Техническая литература никогда не отличалась обилием сведений по этому предмету, да не отличается им и до сих пор. Между тем, требования, которые Л.Э. предъявлял к заводу, были нешуточные: он хотел, чтобы перегонный завод действовал по возможности автоматично, был бы значительных размеров, давал бы продукт безукоризненных качеств и по возможности дешево. Удовлетворить всем этим требованиям не могли заводы, существующие в Америке или Европе, и потому Л.Э. решился путем опытов достичь этого. Пригласив несколько техников и жертвуя значительные суммы на разрешение того или другого вопроса, Л.Э. руководил их работами согласно своим идеям, и раз опыт в малом виде оправдывал его ожидания, он не затруднялся его осуществить в размерах, которые невольно поражают своею смелостью. Так, в Баку не было до последнего времени ни одного непрерывно действующего аппарата для перегонки нефти, почти нет их в Европе и Америке и до сих пор, между тем Л.Э., убедившись в возможности ввести непрерывную гонку в системе последовательно сообщающихся кубов, устроил завод, производительность которого определяют в 20 мил. пудов в год. <…> Я не стану перечислять всего, что сделано Нобелем в области перегонки нефти, и укажу только на главное: он первый устроил непрерывную перегонку, первый поставил куб и взмешиватели на открытом воздухе; завел тщательный контроль дистиллатов и готовых продуктов, устроил подогревание нефти, подлежащей перегонке, горячими остатками, ввел перегонку нефти на керосин с перегретым паром, вследствие чего он выделяется при значительно низшей температуре, и т.д. <…> Выделкой нефтяного газа и переработкой газовой смолы на ароматические углеводороды Л.Э. занимался весьма много и, убедившись в возможности реализовать дело, он составил грандиозный проект, который не был осуществлен только по финансовым причинам. Проект этот состоял в следующем: Отсутствие хорошей пресной воды делает в Баку и в Балаханах уход за паровыми котлами крайне затруднительным, а как Т-во Бр. Нобель имеет до 180 штук их на промыслах и заводе, то замена паровых машин газодвигательными казалась весьма заманчивой. Кроме того, газ мог служить и для перегонки, и потому ясно, что нефтяной газ мог бы получить при нефтяном производстве в Баку широкое применение. Смола, получаемая попутно при выделке нефтяного газа, могла бы служить в свою очередь материалом для приготовления ароматических углеводородов, и Л.Э. уже рассуждал о сотнях тысячах пудов бензола и десятках тысяч пудов антрацена, что произвело некоторую сенсацию в среде немецких производителей этих продуктов. Многие и до сих пор полагают, что будущность нашего нефтяного дела должны НЕФТЯНОЕ ХОЗЯЙСТВО 02’2006 103 ИЗ ИСТОРИИ РАЗВИТИЯ НЕФТЯНОЙ ПРОМЫШЛЕННОСТИ быть связана с выделкой ароматических углеводородов, и, указывая на высокие цены анилиновых красок, исчисляют выгоды, которые это дело может дать. Но нужно помнить, что цены эти подвержены весьма сильным колебаниям, и что керосиновый рынок весьма ограничен по своему значению. <…> После такого длинного перечня трудов Л.Э., всякий естественно может спросить, что же заставляло покойного выносить на себе такую массу тяжелого труда. И я отвечу на это так, как мне кажется это до сих пор. Л.Э. не был дельцом в том значении, какое обыкновенно придают этому слову, а был промышленный деятель в самом широком смысле. Было бы странно утверждать, что, приступая к осуществлению своего грандиозного проекта, он задавался платонической целью благоустройства нефтяной промышленности в России, но точно также неправильно будет объяснять ту массу энергии и труда, которые он вложил в свое дело, единственно возможностью наживы. Дело его в первоначальном виде имело много невыработанного, неизвестного, не встречало сочувствия в ком-либо из крупных капиталистов и легко могло не удастся. Конечно, Нобель знал, что при удаче наливная перевозка принесет большие выгоды, но и тут он не обеспечил за собой исключительное право, как поступил бы делец, а предоставил во всеобщее пользование выработанный им способ перевозки нефтяных продуктов, как единственно рациональный. Самая сложность и трудность задуманного им предприятия придавала такую энергию его деятельности, а не один конечный результат, т.е. выгода и ее размеры. В подтверждение этих слов я приведу следующее: 1) Л.Э. почти никогда не занимался численными выкладками и не выводил предполагаемых процентов; он просто верил, что предлагаемый им тот или другой прием выгоден, и всегда был доволен, когда числа годового баланса подтверждали это. 2) Он никогда не занимался биржевой игрой и считал деньги, этим путем нажитые, за полученные даром и вредные. 3) На предложение продать его нефтяное дело за границу на очень выгодных условиях, Л.Э. отвечал, как мне говорил: «Вы хотите, чтобы я обратил свои деньги в процентные бумаги, купил бы себе ножницы для отрезывания купонов и ходил бы на биржу для их продажи; я на это не согласен; мне нужны не только деньги, но и дело». 4) Став на избранный путь, Л.Э. не отвлекался никогда от него никакими сторонними предприятиями и на предложения этого рода отвечал: «Ваше предложение может быть выгодно, и соображения верны, но я занимаюсь нефтяным делом и ничем более». <…> 5) Отдавая должное значение капиталу, Л.Э. признавал, что владелец его не должен пользоваться один выгодами предприятия, и что часть дивиденда должна быть отдаваема служащим, так как от энергии, предусмотрительности и честности их зависит и самый успех предприятия. Так в проекте не состоявшейся в 1877 г. компании с английскими капиталистами предложено было 50 проц. чистой прибыли в течение 10 лет раздавать служащим, чтобы заручиться честными, разумными руководителями дела. Тот же принцип проведен в уставе Т-ва Нобель, ныне действующем, по которому 40 проц. из чистого дохода, сверх 6 проц., проступают в награду служащим. Мало этого, чтобы заинтересовать еще более своих компаньонов в деле, Л. Нобель в первоначальном проекте отказывался вовсе от причитающегося ему дивиденда с 500 т. р. до тех пор, пока компаньоны его не получат 10 проц. дивиденда на свой капитал. <…> Заинтересовывая всех служащих в успехе и правильном ходе своего дела, Л. Нобель приложил всевозможное старание, чтобы улучшить условиях их жизни на Апшеронском полуострове. С этой целью он возвел ряд строений как в Черном городе около Баку, так и на промыслах, предназначив их для пользования рабочих и техников. Семейные люди получили тут такие квартиры, каких они не могли иметь в городе, а холостые жили в общих помещениях. <…> Те коммерческие принципы, которые Л.Э. клал в основу своей деятельности, заслуживают полного уважения. Он считал необходимым делать товар безукоризненных качеств, дела его много и возможно дешево. Не могу не привести здесь случай, заставивший меня относиться к предприятию Л.Э. с глубоким сочувствием. Однажды, в 1877 или 1878 г., я разговаривал с русским промышленным 104 02’2006 деятелем, и он мне рассказывал про успешные дела московских мыловаров. Оказалось, что они постепенно увеличивали содержание воды в мыле и дошли, наконец, до того, что мыло ее более не берет – расплывается. Но, сказал он, немец им помог – он научил их прибавлять к мылу фуксовое стекло, вследствие чего оказывалось возможным увеличивать в мыле содержание воды, не вредя его консистенции. В тот же день я случайно разговаривал с Л.Э., и он сказал мне, что у него в этом году будет до 800 тыс. пуд. керосина. Когда я ему сказал, что необходимо позаботиться по таким-то и таким-то причинам о сбыте такого (по размерам тогдашней торговли) значительного количества товаров – он сказал мне: «Об этом не нужно заботиться. Если товар мой будет лучше, чем у других, а по цене не дороже их, то он всегда будет продан». Таким образом, я видел ясно, что московские фабриканты ищут наживы и выгодной продажи даже путем фальсификации продукта, а Л.Э. ставит задачей своей деятельности высшие качества продукта и его дешевизну. Но, чтобы делать дешево, он должен был увеличивать свое дело, и только этим разумным стремлением можно объяснить, почему дело Т-ва Нобель разрослось до таких больших размеров. Было бы ошибочно предполагать, что Л.Э., приступая к нефтяному делу, вперед предвидел размеры затрат, которые ему нужно будет на него сделать. Нет, их размера он точно не предвидел, но за то он знал, что керосин должен быть дешев и доступен для бедного класса, что торговля им тогда только получит значение, когда он сделается предметом всеобщего употребления, и этого он достиг вполне. <…> Если в настоящее время пуд керосина стоит в Баку 10 – 11 к., если традиционная русская лучинушка заменена в деревнях керосиновой лампой, и рабочий люд пользуется дешевым светом, если, наконец, русский керосин получил серьезное распространение в Европе, то мне кажется, что эти результаты труда Л.Э. имеют государственное значение и заслуживают должного внимания всего Русского общества. Притом результаты эти достигнуты без всяких концессий, гарантий, монополий, и Л.Э. никогда не обращался к правительству за какими-либо исключительными льготами. Он пользовался только большим личным кредитом, но тот же кредит он имел бы всегда и за границей и, вероятно, на более легких условиях. Я не могу не указать еще на одну замечательную особенность Л.Э. Нобеля. Это – на горячность, с которой он отстаивал в печати свои убеждения в вопросах, сколько-нибудь их касавшихся. Он читал все, что могло относиться до его экономических воззрений или до нефтяного дела в русских, французских, немецких, английских газетах и выборки из них, сделанные его секретарями, составляют несколько томов. Все эти выборки не только им прочитаны, но и многие из них вызвали с его стороны возражения или замечания, напечатанные в тех же газетах. <…> Л.Э. по складу ума своего не мог быть ничем иным, как защитником и представителем капитала, являвшегося в его руках таким могучим орудием, но он сознавал в России, в стране бедной капиталами, всякое проявление его разумного влияния, пугает даже администрацию, и она ищет в нем призрак монополии. Вот против этих-то опасений он и восставал <…> Эта непосильная умственная работа не могла не отозваться на его здоровье, которое расстроилось наконец столь серьезно, что он вынужден был надолго оставить Петербург и ехать на юг Европы. Но было уже поздно, и 31 марта 1888 г. Л.Э. умер в Канне <…> Заканчивая этим перечень замечательной деятельности столь рано сошедшего в могилу Л.Э. Нобеля, я скажу в заключение: каждый человек на закате дней своих должен невольно бросить взгляд на пройденный им жизненный путь и на оставляемый после себя след. Смею думать, что Л.Э. умер с полным сознанием, что он не даром потрудился в своей жизни, и что деяния его переживут еще несколько поколений. Нефтяное предприятие, основанное Л.Э. и доведенное им до полной организации, имеет все шансы на дальнейшее преуспеяние, благодаря тем началам, которые он в него вложил, и остается только желать, чтобы многочисленные его наследники вместе с участием в этом деле унаследовали от него ту предприимчивость, трудолюбие, ясность ума и твердость, коих он был олицетворением при жизни. НЕФТЯНОЕ ХОЗЯЙСТВО Подготовил Ю. Евдошенко
