Барышева Е.Л. МЕХАНИЗМЫ ВЛИЯНИЯ РАЗГОВОРНОЙ РЕЧИ НА ПРАВОСЛАВНЫЕ

Барышева Е.Л.
Аспирант, кафедра русского языка, Кемеровский государственный университет
МЕХАНИЗМЫ ВЛИЯНИЯ РАЗГОВОРНОЙ РЕЧИ НА ПРАВОСЛАВНЫЕ
ГОМИЛЕТИЧЕСКИЕ ТЕКСТЫ XVIII ВЕКА
Характерной чертой синтаксиса православных гомилетических текстов XVIII века
является взаимодействие двух принципов структурной текстовой организации:
синтагматического и актуализирующего. Синтагматический принцип отражает
иерархичность системной организации предложения. В данном случае элементы
сообщения взаимозависимы, что выражается непрерывностью синтаксической цепочки,
преобладанием подчинительных конструкций, возникновением отношений диктума и
модуса. Актуализирующий принцип способствует проявлению синтаксического
переразложения, ведущего к нарушениям синтагматической цепочки, вследствие чего
некоторые части высказывания становятся самостоятельными. Принцип актуализации в
языковой организации проповеди связан с влиянием разговорной стихии на речь
гомилета.
Фактор влияния разговорной речи на гомилетические тексты является причиной их
"структурной контаминированности" [3, 28]. Результаты анализа позволяют
констатировать, что разностилевые элементы, присутствующие в текстах проповедей,
мотивированно включаются в языковой спектр проповедника и их употребление является
регулярным: "Осмотрим же, как любим Христа. Люблю Христа, но у меня в различных
селах каменные палаты, прекрасные покои, бани, поварни изрядно устроены; а Церкви
Христова в тех же селах без покрова погнили. Люблю Христа, однако, у меня запонки,
пряжки, табакерки золотые, чайники и рукомойники серебряные; и а в церкви Христовой
свинцовые сосуды..." [4, 381]. При изложении правил христианской нравственности
проповедник стремится быть как можно более понятным. Для достижения своей цели он
прибегает к различным образам и сравнениям, заимствованным из жизни простого народа,
спускается в сферу деятельности слушателей и ясно указывает, в чем каждый из прихожан
виновен: "Поносим праотца нашего, что за яблоко душу продал, а мы за чарку винца, за
ласкательство, за малую славицу, в суде за гостинец, в торгу за копейку, в пост святой
за курочку душу нашу промениваем!" [4, 74].
Изначально разговорные элементы являются слабыми, зависимыми позиционно,
обусловленными самой формой речи, но в текст проповеди они вводятся в
преобразованном виде и становятся сильными элементами речи гомилета. В результате
употребления разговорных элементов происходит трансформация логически
упорядоченного линейного изложения. Они меняют структуру текста, что приводит к
нарушению его синтаксической целостности.
Существует множество мнений о путях трансформации слабых элементов
разговорной речи в сильные элементы письменной литературной речи и связанной с ней
речи проповедника. Слабые элементы разговорной речи проникают в книжные жанры в
качестве заимствований. Здесь они становятся сильными, т.к. несут на себе печать
стилистической тональности. Н.Ю. Шведова видит две ступени вхождения разговорных
синтаксических конструкций в письменный литературный язык.
О трёхступенчатой структуре вхождения устных конструкций в литературный язык
говорит Г.Н. Акимова. На первой ступени такие конструкции копируются в речи
персонажей художественных произведений в качестве имитации разговорной речи. Но
имитация не есть точная копия реальной разговорной речи. При включении устных
конструкций в текст структурных изменений в них не происходит. Устные разговорные
конструкции сохраняют на данном этапе свою синтаксическую структуру. Но, как и при
любой имитации, они становятся стилистически отмеченными как чужеродные
синтаксические элементы.
На второй ступени вхождения устных конструкций в литературный язык
наблюдается их употребление в авторской речи - художественной и публичной. Этот
процесс сопровождается стилистическими и структурными изменениями. На этой ступени
происходит создание экспрессивных синтаксических конструкций. Сущность проявления
экспрессии заключается в том, что конструкции становятся синтаксическим элементом
художественной или публичной речи, который имеет целью "не столько имитировать
устную речь, сколько воздействовать на читателя" [1, 15]. Например, в слове о Страшном
Суде митрополит Платон Левшин следующим образом рисует картину будущего
"мздовоздаяния": "Блуднику и всякому сквернителю представятся на суде все скверные
его мечтания, слова, взоры и дела... Злобному представятся, кого и чем повредил, когда и
кому ядом растворенную чашу подал, кого и пред кем клеветою обесславил... Лукавец и
льстец увидит все свои коварные замыслы пред собою положенные, и обличится, когда,
кого и чем обманывал и прельщал, и кому льстил языком своим. Хульнику и ругателю
представятся все хулы его, которые он на Бога, своего Создателя, и на святых угодников
Его отрыгал…" [4, 330]. Польза такого способа назидания способствует тому, что каждый
из пасомых становится способным к глубокому осознанию своих прегрешений. Имея по
большей части дело с народом, не получившим школьного образования, митрополит
Платон говорит с ним простым и ясным слогом, без риторических прикрас, употребляя
общепонятные доказательства и образы. Исследователи наследия Платона Левшина
отмечают в его речах сочетание возвышенных образов и выражений с низкими и
обыденными. Так, например, в слове о языческом празднике, именуемом "Ярило", митр.
Платон использует следующие воздействующие приемы гомилетического красноречия в
сочетании с разговорными элементами: "Ах, беззаконный праздник! О студное имя Ярило,
мерзкое имя Ярило, гнусное имя Ярило, слуха целомудренного недостойное имя Ярило! О
когда бы и не слыхивать имени того! Разрушьте, только и прошу, разрушьте сонмище
сие, не попускайте впредь быть сему беззаконному собранию. Предайте забвению
праздники сии, а за то, что благость Господа доселе беззаконными сими праздниками
прогневляли, покайтесь. И к благоутробию Его сокрушением сердца и со слезами
прибегните. Он, как Отец многомилостивый, кающихся приимет вас и грехи ваши вам
оставит и помилует по велицей Своей милости" [4, 345]. Сам митрополит смотрел на
витийственный и испещренный слог как на неприличный для церковной кафедры:
"Проповедник должен беседовать с людьми различного состояния и понятия, а потому
необходимость требует, дабы духовная беседа была всякому удобопонятна" [4, 81].
Особенно неуместным он находил суетное и напыщенное красноречие (как признак
тщеславия).
На третьей ступени происходит только стилистический сдвиг, который выражается
в нейтрализации экспрессивности за счёт широкого распространения той или иной
конструкции в различных функциональных стилях. Высокая частотность употребления
отдельных синтаксических конструкций приводит к "образованию синтаксических
клише" [2, 45].
В современном русском языке можно встретить все три ступени вхождения устных
синтаксических конструкций в систему литературного языка. В исследуемых
гомилетических текстах представлены в подавляющем большинстве конструкции второй
ступени. О наличии персонажей в жанре проповеди говорить не приходится, поэтому
разговорные конструкции не могут копироваться в речи персонажей (как это происходит в
художественном произведении). В виде отдельных элементов это явление наблюдается в
различных вставных историях, в процессе озвучивания которых гомилет пользуется
формой прямой речи. В результате в текст проповеди вводится речь персонажа данной
вставной истории. Разговорная речь имитируется также в вымышленных диалогах и
отдельных репликах, приписываемых какому-либо лицу. Например: "Начнутся и у васъ
увеселения пустыя - буйныя, разжигающея похоти: глазерство, кружение,
оборотничество. Любящимъ сее сколько ни говори: укротитесь, - они затыкаютъ уши
свои и не внемлють, - и всегда доведуть светлыя праздники до того, что заставят
милостиваго Господа отвратить очи Свои отъ насъ и сказать, мерзость мне все эти
празднества ваши" [4, 347]. В данном примере отражены характерные особенности
разговорной речи: фразеологизированные конструкции "сколько ни говори", "затыкают
уши", а также существительное "мерзость".
Третья ступень вхождения разговорных элементов нехарактерна для
гомилетических текстов. Установка на преднамеренное воздействие в проповеди
предполагает использование экспрессивно окрашенных синтаксических конструкций,
исключает их шаблонность и имитированность.
Итак, разговорная речь входит в текстовую ткань проповеди в преобразованном
виде, а именно в качестве экспрессивных синтаксических конструкций, которые
становятся неотъемлемой частью структурной организации речи гомилета. Использование
экспрессивных синтаксических конструкций ведёт к синтаксической расчленённости в
текстах проповедей. Кроме экспрессивной функции, расчленённые конструкции обладают
функцией логико-семантического адаптирования. Расчленение высказывания облегчает
понимание, с одной стороны, и позволяет проповеднику намеренно подчеркнуть важность
и смысловую значимость выделяемого отрезка высказывания, с другой стороны.
Литература
1. Акимова Г.Н. Стилистические и синтаксические особенности ораторской прозы XVIII
века. (На материале похвальных слов Ломоносова и Сумарокова) // Язык русских
писателей XVIII века. - Л., 1981.
2. Ивойлова Н.Ю. Строй текста современной христианской проповеди: Дис. … канд.
филол. наук. - Ярославль, 2003.
3. Масурова О.А. Структурно-семантическая характеристика русской православной
проповеди конца XX - начала XXI вв.: Дис. … канд. филол. наук. - Махачкала, 2008.
4. Платон Левшин Избранные сочинения. - М., 2003.