С.В. ТАСАКОВ ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ СВОБОДЫ

С.В. ТАСАКОВ
ПРЕСТУПЛЕНИЯ ПРОТИВ СВОБОДЫ:
УГОЛОВНО-ПРАВОВЫЕ И НРАВСТВЕННЫЕ АСПЕКТЫ
Среди личных прав и свобод человека центральное место занимает право на
свободу. Это конституционное право обеспечивается различными способами,
в том числе и уголовно-правовыми.
Обеспечение защиты права человека на свободу и личную неприкосновенность, создание безопасных условий каждому гражданину для свободного
перемещения и выбора места жительства приобрели в последние годы особую актуальность.
Группу преступлений против свободы составляют: похищение человека
(ст. 126 УК), незаконное лишение свободы (ст. 127 УК), торговля людьми (ст.
127.1 УК), использование рабского труда (ст. 127.2 УК), незаконное помещение в психиатрический стационар (ст. 128 УК). Все они объединены в главе 17
вместе с преступлениями против чести и достоинства личности. Кроме того,
ряд составов преступлений против свободы личности расположены в других
разделах и главах Особенной части УК, где свобода и личная неприкосновенность выступают в качестве дополнительного объекта посягательства (ст. 206
УК – захват заложника; ст. 301 УК – незаконное задержание, заключение под
стражу или содержание под стражей и т.д.).
Объектом нашего исследования являются только преступления, входящие
в главу 17 «Преступления против свободы, чести и достоинства личности». Тем
не менее отметим, что все преступления, посягающие на свободу личности, целесообразно было бы объединить в одну главу, учитывая приоритет основного
конституционного права на свободу личности. В этой связи следует согласиться
с Т. Нуркаевой, которая считает, что любое из этих преступлений посягает в
первую очередь на гарантированную Конституцией РФ и нормами международного права личную неприкосновенность [17, c. 55].
Похищение человека было присуще каждой исторической эпохе, но отношение к данному деянию в зависимости от экономического развития, нравственных воззрений и правовой культуры общества менялось.
Уже Русская Правда среди преступлений против семейного права и нравственности выделяло такое преступление, как похищение девиц. В Судебниках
1497 г. и 1550 г. также говорилось о похищении людей – «головной татьбе холопа», а в качестве наказания за совершение данного преступления предусматривалась смертная казнь [12, c. 224-225]. Соборное Уложение 1649 г. в качестве
наказания за похищение женщин и младенцев устанавливало смертную казнь,
причем смертной казнью наказывались и люди, оказавшие содействие преступникам. Воинские артикулы Петра I 1715 г. предусматривали смертную казнь уже
за похищение человека. Свод законов Российской Империи 1832 г. отказался от
применения смертной казни за похищение человека, но это свидетельствует не
о снижении общественной опасности данного преступления, а о гуманизации
наказания в целом. Тем не менее применяемое за данное деяние наказание –
лишение всех прав состояния было достаточно суровым. Для дворян оно означало лишение потомственного, личного права или сопряженных с ними прав;
для духовенства – извержение из духовного сана. Лишение всех прав состояния
сопровождалось лишением чинов, знаков отличия, чести и доброго имени.
УК РСФСР 1922 г. похищение человека относил к простому (ст. 159 УК) или
квалифицированному незаконному лишению свободы (ст. 160 УК). УК РСФСР
1926, 1960 гг. не предусматривали самостоятельную ответственность за похищение человека, выделяя лишь похищение ребенка и незаконное лишение свободы.
Изменения в политической, экономической и иных областях жизни в 8090-х годах XX столетия привели к появлению такой проблемы, как похищение
человека. Федеральным законом № 4901-1 от 29.04.1993 г. в УК РСФСР была
введена норма, установившая уголовную ответственность за похищение человека. Данное деяние наказывалось лишением свободы на срок от 3 до 5
лет, при квалифицирующих обстоятельствах – от 5 до 10 лет лишения свободы, а при особо квалифицирующих – лишением свободы на срок от 10 до 15
лет. В настоящее время наказуемость названного преступления значительно
ужесточена. Так, согласно санкций ч. 1 и 2 ст. 126 УК РФ похищение человека
наказывается лишением свободы от 4 до 8 лет, а при особо квалифицирующих обстоятельствах – от 8 до 20 лет.
По смыслу ст. 126 УК под похищением человека следует понимать умышленные действия, сопряженные с захватом человека и перемещением его с
постоянного или временного местонахождения в другое место с последующим
удержанием помимо его воли.
В последние годы похищение людей и захват заложников становятся все
более распространенными преступлениями. Причем остроту проблемы ощущают не только республики и края Северо-Кавказского региона. Чаще всего
при совершении этих преступлений преследуются корыстные интересы.
Жертвами преступлений все чаще становятся дети, что создает повышенную
напряженность в обществе, так как дети часто получают серьезную психическую травму и нуждаются в длительной реабилитации. Большие нравственные страдания испытывают при этом родители, родственники, друзья. По своей сути это глубоко безнравственное деяние.
Общественная опасность похищения человека заключается и в том, что
данное преступление часто служит поводом к совершению других, более тяжких преступлений и наступлению необратимых последствий. Однако следует
учесть, что если похищение человека было направлено не на удержание его в
другом месте, а на совершение другого преступления, то состав похищения
человека отсутствует.
Так, Президиум Верховного Суда РФ удовлетворил протест заместителя
Председателя Верховного Суда РФ и отменил судебные решения в части
осуждения виновных по ч. 3 ст. 126 УК РФ, прекратив в этой части дело Абдуллина за отсутствием состава преступления, в связи с тем, что действия
осужденных были направлены не на удержание потерпевших в другом месте,
а на их убийство [19].
В следственно-судебной практике нередко возникают вопросы разграничения похищения человека от смежных деяний, так как имеет место конкуренция уголовно-правовых норм.
Так, существуют трудности при разграничении похищения человека от захвата заложника. Указание на объекты данных преступлений не позволяет провести разграничение данных составов. Объективная сторона обоих составов
практически также совпадает, особенно когда речь идет о захвате заложника и
похищении человека, совершенных из корыстных побуждений. Как верно отмечает В. Бриллиантов, критерий изъятия лица из его микросоциальной среды не
является достаточным для разграничения похищения человека и захвата заложников, так как захват заложников также может сопровождаться перемещением
человека в иное место [2, c. 43]. Ссылка ряда авторов на такой отличительный
признак, как тайное предъявление требований при похищении человека и открытый их характер при захвате заложника [9, c. 54], характерен не для всех случаев.
На наш взгляд, речь идет об одном и том же составе похищения человека,
так как основным объектом преступления является личная свобода человека, а
не общественная безопасность. Данное благо является более важным, так как
согласно Конституции РФ среди социальных ценностей приоритет отдается личным правам человека. Необходимо путем внесения соответствующих изменений
в УК РФ дать законодательное определение понятий «лишение свободы», «похищение человека», «захват заложника», что позволило бы избежать трудностей
в правоприменении и более эффективно применять уголовно-правовые нормы.
Не совсем понятна позиция законодателя по вопросу отграничения похищения человека от незаконного лишения свободы. Общепризнано, что данные
преступления различаются по содержанию их объективной стороны: если незаконное лишение свободы выражается только в ограничении свободы человека,
то похищение человека связано еще и с его изъятием из естественной микросоциальной среды и перемещением его из одного места в другое.
В то же время непонятно, почему при похищении человека добровольное
освобождение похищенного является основанием для освобождения от уголовной ответственности, если в действиях виновного не содержится иного состава
преступления, а при незаконном лишении свободы данное основание освобождения от уголовной ответственности отсутствует. Ведь и в первом, и во втором
случае страдает личная свобода человека, он испытывает глубокие нравственные страдания независимо от того, где находится – в своем офисе или в чужой
квартире. В связи с этим следует согласиться с Т. Нуркаевой, которая считает,
что лицо, незаконно лишившее свободы другое лицо, также должно иметь шанс
на освобождение от уголовной ответственности [18, c. 40-41].
Абсолютно несопоставимы и санкции статей 126 и 127 УК. Если ч. 1 ст. 126
УК РФ за похищение человека предусматривает наказание от 4 до 8 лет лишения свободы, то ч. 1 ст. 127 УК РФ за незаконное лишение свободы в качестве
максимального наказания предусматривает лишение свободы до 2 лет, причем
допускается применение наказания, не связанного с лишением свободы (ограничение свободы на срок до 3 лет либо арест на срок от 3 до 6 месяцев).
Незаконное лишение свободы – это преступное деяние, посягающее на одно из самых значимых благ – свободу человека. Однако вызывает недоумение
наказание, предусмотренное за совершение данного преступления – до 2 лет
лишения свободы. Это несоизмеримо с санкциями ст. 126 УК РФ, о чем указывалось выше. Вместе с тем данное преступление отличается от похищения человека лишь одним фактом незаконного изъятия потерпевшего из его микросреды. Человек одинаково тяжело себя чувствует в случае как изъятия, так и
без такого изъятия. Поэтому необходимо увеличить меру наказания за совершение незаконного лишения свободы.
Остановимся на критериях добровольности освобождения похищенного.
Как уже отмечалось выше, согласно примечанию к ст. 126 УК РФ лицо, добровольно освободившее похищенного, освобождается от уголовной ответственности, если в его действиях не содержится иного состава преступления. Данное основание в уголовном законодательстве появилось впервые в связи с
принятием УК РФ 1996 г. Возникает вопрос, будет ли считаться освобождение
похищенного добровольным, если такое освобождение обусловлено невозможностью удерживать похищенного либо удовлетворением условий, явившихся целью похищения (например, уплата выкупа).
На практике данный вопрос решается неоднозначно. Так, Судебная коллегия по уголовным делам Верховного Суда РФ прекратила уголовное дело в
отношении лиц, осужденных судом первой инстанции по ч. 3 ст. 126 УК РФ за
похищение человека, совершенное организованной группой в связи с тем, что
похитители освободили похищенного после того, как потерпевший написал
расписку о возврате им «долга». По мнению кассационной инстанции, это
свидетельствует о добровольности освобождения, так как деньги к моменту
освобождения реально выплачены не были [3, c. 12].
Напротив, Президиум Верховного Суда РФ в своем постановлении по делу
Дышекова указал, что под добровольным освобождением похищенного человека по смыслу ст. 126 УК РФ понимается такое освобождение, которое не обусловлено невозможностью удерживать похищенного либо выполнением или
обещанием выполнить условие, явившиеся целью похищения [4, c. 21]. На наш
взгляд, предпочтительна позиция Президиума. В литературе преобладает точка
зрения, согласно которой освобождение похищенного будет добровольным, когда виновный еще мог продолжать удерживать похищенного, но освободил его,
если при этом освобождение произошло до выполнения потерпевшим либо
иным лицом требований виновного или если требования, обусловливающие
освобождение, вообще не предъявлялись [22, c. 15].
Вызывает недоумение тот факт, что в УК не оговаривается срок, в течение которого виновным удерживался похищенный для последующего освобождения от уголовной ответственности при добровольном освобождении. Создалась парадоксальная ситуация: лицо удерживает похищенного в течение
одного года и освобождается от уголовной ответственности, если оно добровольно освобождает похищенного и в его действиях не содержится иного состава преступления. Можно не причинять человеку физической боли, но
сколько нравственных страданий он испытывает при длительном лишении его
связей с привычной ему микросоциальной средой.
Как указывают ряд авторов [11, c. 42], меру наказания за совершение похищения человека и лишение свободы необходимо поставить в зависимость от
срока удержания потерпевшего. Длительное лишение человека свободы негативно воздействует на его физическое и психическое состояние и нередко наносит вред здоровью. Поэтому, Р.Э. Оганян предлагает длительность удержания
жертвы при похищении человека учитывать как квалифицирующее обстоятельство [20, c. 25]. Вместе с тем и возможность освобождения виновного от уголовной ответственности должна быть увязана со сроком удержания потерпевшего.
На наш взгляд, данный срок необходимо разграничить, предпочтительно – не свыше одного месяца. Срок 3 суток, который предлагает Л. Гаухман и
др. [7, c. 44], на наш взгляд, недостаточен, так как введение данного правила
связано прежде всего с тем, чтобы лицо прекратило противоправные действия, осознав их бесперспективность, а также с целью предотвращения более
тяжких преступлений. Т. Нуркаева предлагает ограничиться сроком в 24 часа.
Освобождение же потерпевшего по истечении 24 часов она предлагает учитывать в качестве смягчающего наказание обстоятельства [18, c. 41]. Срок в
один месяц, на наш взгляд, является более предпочтительным, так как вполне
достаточен для осознания виновным тяжести совершенного деяния и возможности наступления тяжких последствий.
Уголовное законодательство зарубежных стран, как правило, полностью
не исключает уголовную ответственность, а лишь смягчает ее при добровольном освобождении похищенного в зависимости от продолжительности лишения свободы. Эта продолжительность в УК зарубежных стран определяется
неоднозначно. Например, УК Франции предусматривает повышенное наказа-
ние, если лишение свободы человека длилось свыше 7 дней. УК штата НьюЙорк предусматривает более короткие сроки удержания – до 12 часов.
Изменение экономической и социальной систем в России породило и новые виды общественно опасных деяний. К ним можно отнести торговлю
людьми и использование рабского труда, которые в последнее время приобрели угрожающие масштабы. История рабства насчитывает тысячелетия. В
тех или иных формах оно сохраняется и в современном мире. К сожалению,
не обошла данная проблема и Россию.
Вполне закономерным следует признать введение в УК РФ ФЗ от
08.12.2003 г. такого состава преступления, как торговля людьми (ст. 127-1 УК) и
использование рабского труда (ст. 127-2 УК). Введение в УК РФ названных составов преступлений является значительным шагом вперед российского законодателя в деле усиления борьбы с посягательствами на свободу человека.
Статья 152 УК, предусматривавшая уголовную ответственность за торговлю несовершеннолетними, утратила силу. Это связано с тем, что в последнее
время распространилась торговля не только несовершеннолетними, но и взрослыми людьми. Появились случаи продажи и удержания людей любого возраста
в целях их эксплуатации. Теперь торговля несовершеннолетними предусмотрена в качестве квалифицирующего обстоятельства статьи 127.1 УК РФ.
Криминализация торговли людьми обусловлена и международно-правовыми актами – Конвенцией относительно рабства от 25 сентября 1926 г., Конвенцией относительно принудительного или обязательного труда от 28 июня
1930 г., Конвенцией ООН о борьбе с торговлей людьми и эксплуатацией проституции третьими лицами от 2 декабря 1949 г. Впервые ликвидация рабства
закреплена в Сен-Жерменском договоре 1919 г., в котором записано, что договаривающиеся стороны должны приложить все силы, чтобы полностью ликвидировать рабство и работорговлю [6, c. 27-28].
В ст. 1 вышеуказанной Конвенции относительно рабства установлен запрет на «всякий акт захвата, приобретения или уступки человека с целью продажи его в рабство; всякий акт приобретения невольника с целью продажи его
или обмена; всякий акт уступки путем продажи или обмена невольника, приобретенного с целью продажи или обмена, равно как и вообще всякий акт торговли или перевозки невольников».
Важным международно-правовым документом о борьбе с рабством явился Международный пакт о гражданских и политических правах от 19 декабря
1966 г., в ст. 8 которого сказано: «Никто не должен содержаться в рабстве;
рабство и работорговля запрещаются во всех их видах» [14, c. 470-483].
С введением ст. 127.1 и 127.2 в УК Россия выполнила международные
обязательства, связанные с подписанием 15.12.2000 г. в г. Палермо (Италия)
Протокола о предупреждении и пресечении торговли людьми, особенно женщинами и детьми, и о наказаниях за нее, дополняющего Конвенцию ООН против транснациональной организованной преступности. Протокол ратифицирован РФ 26.04.2004 г. [27].
Согласно ст. 3 Протокола «торговля людьми» означает осуществляемые в
целях эксплуатации вербовку, перевозку, передачу, укрывательство или получение людей путем угрозы силой или ее применения или других форм принуждения, похищения, мошенничества, обмана, злоупотребления властью или уязвимостью положения либо путем подкупа в виде платежей или выгод для получения согласия лица, контролирующего другое лицо. Эксплуатация включает, как
минимум, эксплуатацию проституции других лиц или другие формы сексуальной
эксплуатации, принудительный труд или услуги, рабство или обычаи, сходное с
рабством подневольное состояние или извлечение органов [15, c. 13].
Данное деяние сегодня является весьма распространенным. Большие доходы приносит торговля женщинами. По некоторым данным, из России под разными предлогами вывозятся за границу до 50000 женщин. Только в Москве действует более 200 фирм, занимающихся торговлей женщинами [13, c. 37].
Состав преступления формальный, т.е. считается оконченным в момент
совершения одного из следующих действий – «купли-продажи человека либо
его вербовки, перевозки, передачи, укрывательства или получения, совершенных в целях его эксплуатации».
Купля-продажа в соответствии со ст. 454 ГК РФ – это договор, по которому продавец обязуется передать имущество (в данном случае – человека) в
собственность покупателя, а покупатель обязуется принять его и уплатить за
него определенную денежную сумму.
На наш взгляд, данная формулировка законодателя применительно к уголовному законодательству не совсем удачна, так как при таком подходе вне
уголовно-правового воздействия остаются иные сделки, связанные с передачей
и завладением человека, например, получением в дар, «аренду» и т.п. Поэтому
наряду с куплей-продажей в диспозицию рассматриваемой статьи целесообразно включить и указание на совершение иных сделок с человеком.
Вербовка – это действия, направленные на дачу потерпевшим добровольного согласия на трудовой найм. Это вытекает из определения понятия глагола
вербовать – «набирать, нанимать, привлекать в какую-то организацию» [23, c.
64]. Способами вербовки могут быть уговоры, обещания, обман и т.д. Вербовка в
уголовно-правовом смысле предполагает не только вышеуказанные способы, но
и совершение юридически значимых действий в виде договора между сторонами, т.е. получение согласия вербуемого на совершение определенных действий.
Термин «эксплуатация» применяется в широком смысле этого слова как
использование, которое может быть как возмездным, так и безвозмездным.
Это может быть и рабский труд, и занятие проституцией, и изъятие органов
или тканей для трансплантации, подневольное состояние и т.д. Речь идет не
только об использовании труда или физиологических возможностей человека,
а именно о подневольном состоянии человека, использовании этого состояния для извлечения преступником определенных выгод.
Лицо, впервые совершившее деяние, предусмотренное частью первой или
пунктом «а» части второй ст. 127.1 УК (торговля в отношении двух или более
лиц), добровольно освободившее потерпевшего и способствовавшее раскрытию
совершенного преступления, освобождается от уголовной ответственности, если
в его действиях не содержится иного состава преступления. На наш взгляд, данное основание освобождения от уголовной ответственности необходимо распространить и на другие случаи данного преступления при квалифицирующих обстоятельствах (например, с применением насилия или угрозой его применения).
Особенно циничным и безнравственным деянием является торговля несовершеннолетними. Торговля несовершеннолетними является квалифицирующим обстоятельством рассматриваемого преступления и наказывается
лишением свободы от 3 до 10 лет.
Торговля детьми – признак глубокого нравственного, духовного и культурного падения общества, деградации его социальных и экономических отношений в условиях рыночной экономики.
Мы присоединяемся к О. Дмитриеву, который полагает, что торговля детьми
представляет собой не просто разновидность торговли людьми, различия, связанные с особенностями объекта и предмета посягательства, здесь более глубокие и принципиальные [8, c. 14]. Нельзя согласиться с тем, что отнесение данного
состава преступления к группе преступлений против свободы личности, ошибочно. Действительно, в отличие от совершеннолетнего человека ребенок не имеет
полной свободы, так как она ограничена его психофизиологическими особенностями и правовым статусом. Прежде всего страдают интересы и безопасность
несовершеннолетнего, его нормальное и физическое развитие. Это обусловлено
особенностями развития несовершеннолетнего. Поэтому торговля несовершеннолетними ранее находилась в группе преступлений против семьи и несовершеннолетних. Однако основным объектом все же является свобода личности. В
соответствии со ст. 1 Всеобщей декларации прав человека все люди рождаются
свободными и равными в своем достоинстве и правах. Поэтому и объектом рассматриваемого преступления является личная свобода.
Состав рассматриваемого преступления формальный. Наряду с торговлей людьми, т.е. куплей-продажей, уголовно наказуемыми являются и вербовка человека, перевозка, передача, укрывательство или получение, совершенные в целях его эксплуатации.
Данное нововведение не лишено и недостатков. Обязательным признаком субъективной стороны торговли людьми является наличие цели эксплуатации человека. Неустановление цели эксплуатации исключает уголовную
ответственность по ст. 127-1 УК РФ, в связи с чем проблематичен вопрос о
привлечении к уголовной ответственности лиц, виновных в торговле несовершеннолетними без цели эксплуатации. Как справедливо отмечают
А.Кибальник и И. Соломоненко, теперь родители, не опасаясь, могут продавать своих детей для так называемого «улучшения» как своего материального
положения, так и будущей жизни своих детей [10, c. 45]. Поэтому, на наш
взгляд, сам факт купли-продажи человека или совершение в отношении его
иной имущественной сделки следует рассматривать как преступление.
Федеральным законом от 08.12.2003 г. в УК РФ введен новый состав преступления – использование рабского труда (ст. 127-2 УК). Как ни чудовищно
звучит упоминание о рабстве в XXI в., тем не менее жизненные реалии свидетельствуют о его распространенности, в том числе и в России.
Уголовная ответственность за работорговлю предусматривалась как за
одно из наиболее тяжких преступлений еще римским правом. Под этим преступлением понималось обращение свободного человека в состояние несвободы. В России данное деяние также было достаточно распространенным явлением. Как отмечал И.Я. Фойницкий, «на западе такое деяние стало анахронизмом, у нас оно еще настоятельно нуждается в уголовном законе, и примеры его бывали на восточных окраинах даже в недавнее время» [28, c. 98]. В
Уложении о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. достаточно определенно говорилось о рабстве и неволе, причем неволя понималась в смысле
всякого посягательства, в результате которого человек полностью утрачивает
возможность распоряжаться собой.
В XX в. появились первые международно-правовые акты, осуждающие и
запрещающие рабство и работорговлю. В Конвенции о рабстве от 25 сентября
1926 г. рабство определено как состояние или положение человека, в отношении которого осуществляются некоторые или все полномочия, присущие
праву собственности. Под работорговлей же понимают все действия, связанные с захватом, приобретением какого-либо лица или распоряжением им с
целью обращения в рабство; все действия по продаже или обмену лица, приобретенного с этой целью, и вообще всякое действие по торговле или перевозке рабов [16, c. 504].
Это безнравственное и глубоко позорное явление не обошло и нашу
страну. Еще в 2000 г. бывшим секретарем Совета Безопасности РФ С. Ивановым отмечалось, что перед началом антитеррористической операции в Чечне
было 70000 рабов [21]. Поэтому введение данного состава преступления в УК
РФ является вполне обоснованным.
Представляется, что данное деяние, являясь частью понятия «торговля
людьми», тем не менее обладает специфическими признаками, а именно, использованием принудительного труда, от которого лицо по независящим от
него причинам не может отказаться. Этот признак не всегда характерен для
состава торговли людьми.
Как уже отмечалось выше, ст. 1 Конвенции относительно рабства от 25
сентября 1926 г. определяет рабство не просто как отсутствие личной свободы,
а как особое состояние человека, над которым осуществляется право собственности. Объективная сторона использования рабского труда состоит в извлечении виновным выгод материального или иного личного характера, посредством
использования труда человека, в отношении которого осуществляются полномочия, присущие атрибутам права собственности. Если же используется рабский труд ранее похищенных или купленных лиц, то такие действия необходимо
квалифицировать по совокупности соответствующих статей УК РФ.
Уголовная ответственность за незаконное помещение в психиатрический
стационар была введена Указом Президиума Верховного Совета РСФСР от
05.01.1988 г., в соответствии с которым УК был дополнен ст. 126.2. Однако на
практике эта норма фактически не применялась, что объясняется высокой латентностью данного преступления, так и несовершенством самой конструкции
состава преступления.
Помещение в психиатрический стационар допускается только в строго определенных законодательством случаях. Согласно Закону РФ «О психиатрической помощи и гарантиях прав граждан при ее оказании» от 02.07.1992 г. помещение в психиатрический стационар осуществляется добровольно по просьбе
или с согласия помещаемого или его представителя [5]. Принудительное помещение в такой стационар допускается только в следующих случаях:
1) при непосредственной опасности лица для себя или окружающих;
2) при неспособности лица вследствие психического заболевания самостоятельно обеспечивать необходимые жизненные потребности;
3) при причинении существенного вреда его здоровью вследствие ухудшения психического здоровья, если лицо будет оставлено без психиатрической помощи.
Принудительные меры медицинского характера применяются также в
случаях совершения лицом общественно опасного деяния.
Если указанные основания отсутствуют, принудительное помещение лица
в психиатрический стационар является незаконным.
Помещение в психиатрический стационар означает фактическую госпитализацию с момента окончания оформления документов в приемном покое.
Несмотря на то, что решения комиссии психиатров об обоснованности госпитализации, которое принимается в течение 48 часов нахождения лица в стационаре, еще нет, лицо уже фактически находится в психиатрическом стационаре. Поэтому преступление следует признать оконченным с момента, когда
лицо фактически лишено свободы.
Как отмечает И. Тяжкова, к помещаемому в психиатрический стационар для
«успокоения» применяются психотропные успокаивающие или усыпляющие
средства, в которых при незаконном помещении нет необходимости, что причиняет человеку дополнительные страдания и сравнимо с пытками [24, c. 52-53].
На наш взгляд, по ст. 128 УК РФ следует квалифицировать не только случаи принудительного помещения в психиатрический стационар, но и незаконное удержание в психиатрическом стационаре лица, помещенного туда на законном основании, но излечившегося от психического расстройства или подлежащего переводу на амбулаторное лечение.
В теории уголовного права доминирует точка зрения, согласно которой
субъектом рассматриваемого преступления является врач-психиатр, принявший решение о помещении в стационар лица, не нуждающегося в этом [1, c.
37-38; 25, c. 120]. Однако ряд авторов считают, что субъектом, наряду с медицинскими работниками, могут быть и близкие родственники, соседи и иные
заинтересованные по тем или иным соображениям лица [26, c. 114].
На наш взгляд, субъектом данного преступления могут быть только врачи-психиатры. Родственники же либо иные лица могут выступать в качестве
соучастников преступления. Для устранения различных толкований субъекта
данного преступления необходимо разрешить коллизию между первой и второй частями ст. 128 УК. Указание в ч. 2 ст. 128 УК РФ на совершение деяния
лицом с использованием служебного положения порождает сомнения относительно ч. 1 ст. 128 УК, так как врач-психиатр при незаконном помещении лица
в психиатрический стационар всегда использует свое служебное положение.
Поэтому, на наш взгляд, в ч. 2 ст. 128 УК РФ необходимо в качестве субъекта
предусмотреть должностное лицо, так как именно должностные лица (заведующий отделением, руководитель стационара и т.д.) могут оказать влияние
на принятие врачом-психиатром решения.
Реализация наших предложений будет способствовать усилению борьбы
с преступлениями против свободы личности – одного из наиболее ценных
благ человека.
Литература
1. Аргунова Ю.Н. Ответственность за незаконное помещение в психиатрическую больницу //
Независимый психиатрический журнал. 1994. № 3.
2. Бриллиантов В. Похищение человека или захват заложника? // Рос. юст. 1999. № 9.
3. Бюллетень Верховного Суда РФ. 1999. № 7.
4. Бюллетень Верховного Суда РФ. 2000. № 3.
5. Ведомости Съезда народных депутатов. 1992. № 33. Ст. 1913.
6. Галенская Л.Н. Международная борьба с преступностью. М., 1972.
7. Гаухман Л., Максимов С., Сауляк С. Об ответственности за захват заложников и похищение человека // Законность. 1994. № 10.
8. Дмитриев О. Уголовно-правовая охрана торговли несовершеннолетними // Уголов. право.
2002. № 3.
9. Зубкова В.И. Тяжкова И.М. Ответственность за похищение человека по уголовному законодательству России // Вестн. Моск. ун-та. Сер. 11. Право. 1996. № 2.
10. Кибальник А., Соломоненко И. Новые преступления против личной свободы // Рос. юст.
2004. № 4.
11. Ковалев А.П. Незаконное лишение свободы. Проблемы совершенствования законодательства // Закон и право. 2005. № 3.
12. Колычева Е.И. Холопство и крепостничество (конец XV-XVIII вв.). М., 1971.
13. Криминальная ситуация в России на рубеже XXI века / Под ред. А.И. Гурова. М., 2000.
14. Международное публичное право: Сб. документов. Т. 1. М., 1996.
15. Международно-правовые основы борьбы с незаконной миграцией и торговлей людьми:
Сб. документов / Сост. В.С. Овчинский. М., 2004.
16. Международные акты о правах человека: Сб. документов. М., 2000.
17. Нуркаева Т. Преступления против свободы и личной неприкосновенности и их место в
системе особенной части УК РФ // Уголов. право. 2003. № 2.
18. Нуркаева Т. Преступления против свободы и неприкосновенности личности // Рос. юст.
2002. № 8.
19. Обзор судебной практики Верховного Суда РФ за II квартал 2000 г.
20. Оганян Р.Э. Похищение человека: исторические и правовые проблемы. М., 2001.
21. Санкт-Петербургские ведомости. 2000. 13 января.
22. Скобликов П. Критерии добровольности освобождения похищенного и заложника // Законность. 2002. № 7.
23. Словарь русского языка / Под ред. С.И. Ожегова. М.: Русский язык, 1987.
24. Тяжкова И. Незаконное помещение в психиатрический стационар // Уголов. право. 2002. № 3.
25. Уголовное право России: В 2 т. Т.2: Особ. часть / Под ред. А.Н. Игнатова, Ю.А. Красикова. М.: Норма-Инфра М, 1998.
26. Уголовное право. Особ. часть / Под ред. Т.И. Ваулина, П.А. Волостнова, М.И. Ковалева и
др. М.: Норма; Инфра-М, 1998.
27. Федеральный закон от 26.04.2004 г. // Собрание законодательства РФ. 2004. № 18. Ст. 1684.
28. Фойницкий И.Я. Курс русского уголовного права. Часть особенная. Посягательства на
личность и имущество. СПб., 1890.
ТАСАКОВ СЕРГЕЙ ВЛАДИМИРОВИЧ родился в 1968 г. Окончил Казанский государственный университет. Кандидат юридических наук, доцент кафедры уголовно-правовых
дисциплин Чувашского государственного университета.