СОЦИАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ: ИСТОРИЯ ПОЯВЛЕНИЯ

© 2014 г.
В.В. ЩЕРБИНА
СОЦИАЛЬНЫЕ ТЕХНОЛОГИИ: ИСТОРИЯ ПОЯВЛЕНИЯ
ТЕРМИНА, ТРАНСФОРМАЦИЯ СОДЕРЖАНИЯ,
СОВРЕМЕННОЕ СОСТОЯНИЕ
ЩЕРБИНА Вячеслав Вячеславович – доктор социологических наук, профессор,
главный научный сотрудник Центра социологии управления и социальных технологий
Института социологии РАН; зав. кафедрой социологии организации и социальных технологий социологического факультета Российского государственного гуманитарного
университета (E-mail: Sherbina.vyacheslav@mail.ru).
Аннотация. В статье обсуждается содержание термина социальная технология с точки зрения а) условий его возникновения, б) сфер применения, в) причин,
обусловивших интерес к термину и его популярность в нашей стране; г) причин,
лежащих в основе эволюции его содержания; д) разночтений, связанных с пониманием его содержания.
Ключевые слова: социальные науки • социальное управление • деятельность
• социальные технологии • управленцы-практики • заводские социологи и психологи
• управленческие консультанты
Термин “социальные технологии” (в дальнейшем СТ) часто используется для обозначения определенного набора реально существующих инструментальных средств,
применяемых в сферах преобразовательной или корректирующей социальной практики. Специфику его часто связывают с деятельностью практикующих специалистов,
представляющих разные поведенческие науки. Речь идет о термине, давно прижившемся в нашей стране. Он весьма широко используется, но перечень разногласий,
связанных с пониманием его содержания, постоянно растет.
Проблема, стимулировавшая автора к написанию статьи, цели и задачи решаемые в ней. Поводом, побудившим автора к написанию статьи, стало появление в
последние годы в научной и околонаучной литературе значительного числа трактовок
СТ, совершенно не совпадающих с исходным пониманием этого термина, часто противоположных по содержанию. В качестве примеров назову два: 1) СТ определяют как
“последовательность этапов социального взаимодействия, в ходе которых, каждый
субъект, участвующий во взаимодействии, реализует собственную управленческую
стратегию по отношению к другим и формирует социальную действительность” [Шохов, 2009]; 2) СТ трактуют как “механизм, социализации, обеспечивающий поддержание социального порядка и воспроизводства социальных систем”, где этим термином
фактически обозначают “воспроизводимые социальные практики (законы, правовые
нормы, правила, традиции)” [Маркова, 2012]. Отсутствие четких представлений о феномене СТ ставит под сомнение возможность эффективного его применения.
Существует ли сегодня реально феномен СТ? Если да, то в чем его специфика?
Можно ли выделить набор общих свойств и характеристик, которые позволяют объединять разнотипные представления, сосуществующие под этим общим названием?
Если да, то каковы свойства и характеристики и почему они возникли? Чем можно
объяснить существующие разночтения в понимании этого термина? Стоит ли что-то
реальное за этими разными определениями термина? Если да, то что именно?
Написание этой статьи связано с попыткой ответа на эти вопросы.
113
История возникновения термина и условия его появления в нашей стране.
Первые упоминания СТ восходят к 1920-м гг. ХХ в. и связаны с работами К. Симкина, но широкое его распространение начинается с работ К. Поппера, написанных
в 1940–50-е годы ХХ в. Поппер определял СТ как любые формы (или способы)
применения теоретических выводов, сделанных обществоведами, в практических
целях [Поппер, 1992]. Он рассматривал СТ в качестве элемента и механизма того
направления социально-преобразующей деятельности, которое именовал “социальной инженерией” (СИ) и которую он (по логике осуществляемых изменений), противопоставлял “историзму” (прежде всего в версии Ф. Гегеля). В своем понимании
различий типов СТ, он следовал разделению версий социальной инженерии на два
типа: а) на “поэтапную” или “локальную” (представление о реалистичности и оправданности которой он отстаивал); б) “глобальную” – “холлистскую” (которую он рассматривал как “утопическую, связывая с работами К. Маркса и его последователей)
[Ионин, 1990].
Термины “социальная инженерия” и СТ употребляются на Западе и сегодня,
(Б. Браун, Т. Гордон, Р. Кнопф, Т. Кэплов, О. Хелмер и др.), но пик их популярности
приходился на период 1950–70 гг. ХХ в. С 1970-х гг. он начинает использоваться обществоведами ряда стран Восточной Европы (М. Марков, Н. Стефанов и др.), откуда
и попадает в нашу страну. В СССР термин начал использоваться лишь с середины
1970-х гг. ХХ в. Постепенно он становится популярным, и именно здесь усилиями социальных философов, академических ученых и практикующих специалистов вносятся
достаточно серьезные коррективы в его содержание.
Отправной точкой для начала процесса внедрения и осмысления термина СТ
стала публикация на русском языке книги болгарского философа Н. Стефанова
“Общественные науки и социальная технология”. При конструировании или уточнении содержания термина становится принятым соотносить два исходных понятия, просматривающихся в его наименовании – “технология” и “социальность”
[Стефанов, 1977].
При определении СТ Стефанов исходил из представлений, что: а) СТ – это разновидность технологии; б) саму технологию следует понимать как специфическую
“деятельность”, ориентированную на достижение поставленной цели; в) цель должна рассматриваться как ориентир заданных изменений, либо состояния социального
объекта, либо процесса; г) специфика СТ рассматривалась, как связанная с целенаправленными изменениями реально протекающих социальных процессов, как объектов технологизации. Условием использования СТ он считал существование сфер
деятельности, где имеет место активное (в противовес созерцательному) и целенаправленное отношение человека к социальной среде.
Логика, этапы развития и механизмы конкретизации представлений об
СТ. Дальнейшее развитие представлений о содержании термина СТ протекало
поэтапно и было связано, как минимум, с двумя факторами. Во-первых, с поэтапным приспособлением содержания термина к двум, радикально различающимся по
социально-экономическим реальностям – советской и постсоветской. Во-вторых, с
поэтапным подключением к процессу обсуждения содержания термина СТ новых
групп специалистов. Последние представляли: а) разные жанры деятельности;
б) разные предметные области поведенческих наук. В ходе осмысления и даже переконструирования содержания термина представители каждой из этих групп пытались приспособить его к специфике своей предметной области, профессии и жанру
деятельности.
Первый этап. Этот этап работы с термином почти целиком выпадает на советский период: с середины 1970-х до середины 1990-х гг. ХХ в. (период когда специалисты активно использовали опыт по СТ, накопленный в советский период) и связан
с первыми попытками выявить содержание и привязать специфику к управлению
как единственной сфере преобразующей социальной практики. Над осмыслением
термина в тот период работали две группы специалистов. Первая группа включа-
114
ла социальных философов и академических ученых, интерес которых был в достаточной степени умозрительным [Стефанов, 1977, Антонюк, 1982; Афанасьев, 1977;
Ионин, 1990]. Вторая группа – практикующие специалисты, позиционировавшие себя
как практикующие социологи и психологи, которые работали по управленческой тематике с крупными промышленными, строительными и транспортными предприятиями. Эта группа специалистов в советский период сыграла важную роль в процессе
осмысления термина. Их интерес к СТ был связан с постепенным переходом от позиции исследователей, к позиции специалистов-практиков, обслуживающих сферу
управления.
Они были представлены двумя группами: а) заводскими социологами и психологами, б) управленческими консультантами. Первая группа состояла из выпускников
вузов (часто по непрофильным специальностям), которые имели определенную подготовку (часто самоподготовку) в сфере поведенческих наук. Будучи сотрудниками
предприятий, они до середины 1970-х гг. не были вписаны в структуру их управления предприятиями. К началу 1980-х гг. значительная их часть работает на предприятиях в позиции полноценных инновационно-ориентированных функциональных
специалистов. В этот период выполняемые ими функции становятся очерченными,
а их деятельность – связанной с задачами активизации человеческого ресурса и рационализацией управления [Щербина, 2008]. Работа специалистов такого типа, если
описывать в сегодняшней терминологии, вписывалась в современные представления
о деятельности менеджеров по управлению человеческими ресурсами, организационным развитием и организационным дизайном [Управление человеческими…, 2004;
Щербина, 2003]. В 1970–80 гг. в стране наблюдался процесс увеличения числа специалистов-практиков, их численность превышала 2 тыс. человек.
Вторая группа социальных практиков включала специалистов того же профиля, работающих в жанре “внешнего управленческого консультирования”. Они
работали с предприятиями на временной договорной основе, совмещая деятельность консультанта с основной работой в другой организации. В группу входили:
а) ученые, работающие в академических институтах (преподаватели вузов), которые совмещали практическую деятельность на предприятиях с основной; б) сотрудники проектно-технологических или научно-исследовательских институтов (чаще
отраслевых), которые уже в силу специфики профессиональной позиции совмещали проектную деятельность с консультативно-внедренческой на предприятиях.
Численность этой группы была значительно меньше первой, но ее представители
обладали, как правило, более высоким уровнем квалификации, имели ученые степени и звания [Дридзе, 1977; Посадский, Хайниш, 1995; Пригожин, 2003; Прохоров,
1990; Руссалинова, 2009; Тарасов, 1989; Щедровицкий, 1995; Юксвярав, Хабакук,
Лейманн, 1988].
Некоторые представители этих групп еще в 1970-е гг. осознали, что практическая работа по управлению предприятиями (“социальное управление”) невозможна,
если они не располагают набором стандартизированных, достаточно надежных и
легко тиражируемых инструментальных средств, созданных под стандартные задачи. Такие средства должны были гарантировать их пользователям (при соблюдении
заданных предписаний) достижение желательного результата при решении типовой
задачи. Для большинства специалистов также было очевидно, что они опираются
на положения и методы поведенческих наук и принципиально отличаются от поисковых исследовательских средств, используемых представителями академической
науки [Герчиков, 1983; Зайцев, 1982; Железко, Дубинский, Щербина, 1985; Тягушев,
Федотова, 1985; Щербина, Садовникова, 1989].
Первые средства были связаны с проблематикой управления персоналом. В числе таковых могут быть названы методики, созданные под задачи: 1) аттестации руководящих кадров; 2) отбора персонала; 3) формирования и изменения состава коллективов; 4) снятия социальных напряжений и социальных конфликтов; 5) стабилизации
трудовой социальной и профессиональной адаптации работников; 6) преодоление
115
сопротивления инновациям; оценки уровня управляемости в организации и т.д. Позже
инструментальные средства такого типа получили наименование СТ, но к середине
1970-х гг. их специфика еще не была определена.
Проблема создания и применения указанных средств в сфере управленческого
консультирования и в сфере заводской социологии и психологии решалась по-разному. В сфере управленческого консультирования разработчиками и пользователями
СТ были сами создатели. Эти технологии были умеренно формализованными и не
слишком жесткими. Авторы фиксировали в них лишь общие контуры схем, чтобы
вносить необходимые изменения в процессе привязки технологии к специфике ситуации. Средства такого типа иногда определялись ее создателями как “авторские
технологии”.
В сфере же заводской социологии и психологии к началу 1980-х гг., сложилось
разделение труда между теми, кто разрабатывал такие технологии – “социальными технологами” и их пользователями – функциональными управленцами. В связи
с этим, при некоторых проектно-технологических институтах (чаще отраслевых) и
ряде крупных научно-производственных отделений (НПО) возникали специализированные центры по производству таких технологий. Разрабатываемые в них СТ были
ориентированы на решение повседневных рутинизированных задач. Их использовали
практикующие специалисты-практики, не обладающие очень высокой квалификацией. Такие СТ были формализованными, жесткими. В них задавался, расписывался
и стандартизировался не только порядок и общие контуры, но и содержание всех
предписываемых операций.
Создание центров по производству СТ сделало возможным появление у практикующих специалистов набора (хотя и ограниченного) надежных и стандартизированных инструментальных средств. Это сделало возможным подключение к управленческой деятельности специалистов, закончивших вузы и имеющих не слишком высокий
уровень подготовки по поведенческим дисциплинам. К началу 1980-х гг. на базе существовавших социологических и психологических служб на ряде предприятий страны
(таких как Пермский телефонный завод, Камаз, НПО “Светлана”, Главмосавтотранс,
предприятия оборонной промышленности, “Татнефть” и т.д.) были созданы прототипы
службы управления персоналом.
К началу 1990-х гг. название СТ закрепилось за этим типом инструментальных
средств, они завоевали популярность у специалистов сферы управления, однако появились серьезные разногласия, связанные с пониманием содержания термина.
Второй этап. Этот этап охватывает постсоветский период жизни России с середины 1990-х гг. ХХ в. и продолжается в настоящее время. Разработка термина СТ происходит в условиях радикальных изменений в сферах экономической, политической и
социальной жизни страны; проблему применения СТ теперь начинают соотносить не
только со сферой управления, но и со сферой политики; наступили серьезные изменения и в сфере социального управления.
Для периода характерно: общее снижение интереса (особенно со стороны практиков) к феномену СТ; резкое сокращение числа вновь создаваемых технологий, появление новых типов технологий как в сфере политической практики, так и в сферах
управления. Явные отличия прослеживаются и в структуре специалистов, подключившихся к обсуждению содержания термина на новом этапе. В числе участников обсуждения по-прежнему представлены академические ученые, преподаватели вузов
и специалисты практики. Но их доли в структуре претерпели серьезные изменения.
Выросла доля философов и преподавателей вузов, сокращается число специалистов-практиков, имеющих отношение к их разработке и использованию. Из числа лиц,
участвующих в этом обсуждении, исчезают заводские социологи и психологи, ранее
основные потребители формализованных управленческих технологий, которые находят себя в службах персонала некоторых бизнес организаций [Журавлев, Карташев,
Маусов, Одегов, 2000]. Одновременно с ликвидацией отраслевых институтов, из перечня специалистов, участвовавших в дискурсе о сущности СТ, исчезают и разработ-
116
чики жестко формализованных СТ, ранее работавшие в составе отраслевых центров,
существовавших при этих институтах.
В то же время появилась новая (хотя и немногочисленная) группа специалистов,
связанных с управлением предприятиями в условиях рынка (маркетинг, реклама, PR).
Начали создаваться (или скорее адаптироваться) новые для страны виды СТ (фокус
группы, технологии социального прогнозирования и др.).
Возникла группа политтехнологов, деятельность которых связана с новой для
страны сферой социальной практики – политической. Специалисты этой сферы рекрутировались из числа выпускников вузов по поведенческим и гуманитарным дисциплинам. Под названием СТ теперь сосуществовали различающиеся типы средств,
сформированных, во-первых, в разных сферах социальной практики (сфере управления и сфере политической); во-вторых, разнотипные средства в рамках одной и
той же сферы практики. Термином “политические технологии” теперь стали называть и избирательные технологии, и совершенно непохожие на них и по функции и
по свойствам, – социальные регламенты. Последние представляли собой своды
правил, регулирующие распределение сфер компетенции между разными органами
государственной власти или стандартизирующие процедуры выборов. Это предопределило увеличение числа несовпадающих представлений о содержании, функциях
и свойствах СТ [Бабинцев, Бабинцева, 2010; Бабосов, 2000; Дятченко, Журавлев,
Карташев…, 2000; Иванов, Матвиенко, 2004; Иванов, Патрушев, 2004; Касавин, 2012;
Ковлер, 1995; Маркова, 2012; Подшивалкина, 1997; Реутов, 2010; Тихонов, 2010; Тощенко, 2009; Юдин, 2012].
Итогом их работы стало значительное увеличение (по сравнению с советским
периодом) несовпадающих позиций в понимании сущности, признаков и функций СТ.
Итоги 37-летней работы по осмыслению термина СТ. Активность ученых по
разработке этого термина в последние десятилетия заметно снизилась, а перечень
разногласий по поводу его содержания постоянно растет.
Сфера согласованных представлений о специфике СТ. К числу немногих конвенционально согласованных представлений о феномене СТ сегодня можно отнести
следующие: а) большинство связывают представление об СТ с решением практических
задач социальной сферы; б) СТ относят к числу инструментальных средств, включающих в себя набор норм, предписаний и запретов, в совокупности выступающих в качестве поведенческих или деятельностных стандартов, задающих порядок и содержание
действий людей в привязке к решаемой задаче или социальному процессу; в) свойства СТ выводят из содержания двух его составляющих – термина “технология” (хотя
представления о свойствах технологии в разных авторских концепциях отличаются) и
термина “социальность”; г) указывают на то, что любой из их типов применим к ограниченному перечню сфер и конкретному типу практических задач, решаемых в рамках
социальной жизни (хотя обоснование ее специфики сегодня является проблемой).
Этим перечнем согласованных позиций, сходство в понимании этого термина видимо и ограничивается. Далее следует сфера разногласий.
Сфера несогласованных определений. Для создателя термина, К. Поппера
(1992), это фактически метафора. Термин вводится им для обозначения любой деятельности, если она связана с использованием положений социальной теории в сфере
практики [Ионин, 1990]. Близок к этой позиции Н. Стефанов [1977], который тоже рассматривает СТ как практическую деятельность, связанную с изменением социальных
процессов в обществе, где изначально заданная цель определялась в соответствии
с ориентиром изменения.
Для М. Маркова СТ – это не сама деятельность в рамках практики, а форма (или
способ) её организации и технологизация. По его логике, специфика СТ обусловлена
тем, что направлена на совершенствование социального объекта или на коррекцию
его поведения [Марков, 1978, 1983].
Для В.Г. Афанасьева СТ – это итог и продукт рационализации разнородных направлений практической деятельности, осуществляемых в социальной сфере. Автор,
117
во-первых, фиксирует прямую связь её с разработками социальных наук, а во-вторых, видит специфику СТ как инструментального средства, созданного под задачи
практической деятельности, и в переводе на язык науки, отражающего объективные
закономерности развития общества, на конкретный язык нормативов, решений и
предписаний [Афанасьев, 1977].
Для Т.М. Дридзе [1986] СТ – это тоже инструментальное средство, применяемое
для решения типовых задач, возникающих в сфере социально-проектной деятельности. связанных с выработкой эффективных образцов решения социальных проблем
Для Г.П. Щедровицкого, не использующего его, но по факту работавший с такими
технологиями, СТ – это инструмент обеспечения социальных изменений в обществе и
как продукт, и как средство проектирования социальной реальности [Щедровицкий,
1995].
Для А.К. Зайцева представления об СТ не сводятся к опознанию специфичного
средства – это совокупность специфических знаний о способах организации социальных процессов. Применение этого понятия он связывал с решением задач, возникающих в сфере управления и достижения социальных целей [Зайцев, 1989].
Для В.В. Щербины СТ – это тип технологии и продукт проектно-технологической
деятельности, понимаемый как стандартизированное средство организации и рационализации управленческой деятельности, связанное с совершенствованием средств
социальной регуляции деловой организации. Социальные технологии рассматриваются им в качестве элемента системы решений, обеспечивающих типовые задачи
управления, гарантирующих достижение заданного результата [Щербина, 1990, 1993,
2007].
Для Г.Д. Никредина, СТ – это разновидность технологий и форма организации
управления, ориентированная на достижение желаемого результата и воспроизводство или изменение социальных отношений [Никредин, 1990].
Для В.К. Тарасова, использующего более узкое понятие – персонал технология
(ПТ), – это образ поведения, придерживаясь которого можно добиваться получения
заданного результата в сфере работы с персоналом [Тарасов, 1989].
Для Л.Г. Ионина это: 1) совокупность приемов методов и взаимодействий, применяемых для достижения поставленных целей в процессе социального планирования
и решения разнотипных социальных проблем (версия близкая к трактовке производственных технологий); 2) любой способ применения теоретических выводов, наработанных в социологии в практических целях (версия, восходящая К. Попперу) [Ионин,
1990].
Для В.С. Дудченко СТ – это продукт и средство социального проектирования, напрямую связанные с осуществлением социальных инноваций, гарантирующие заданный результат. Они направлены на воспроизводство и изменение социальных отношений, а также на совершенствование деятельности и обеспечение типовых процедур
управления [Дудченко, 1996].
Психологи используют термин кадровые технологии (КТ), который они определяют как средство управления человеческими ресурсами на предприятии. Под технологией они понимают систему последовательно осуществляемых операций и процедур,
которые позволяют получить запланированный результат. КТ считают наукоемкой
технологией со слабо гарантированным результатом [Журавлев, Карташев, Маусов,
Одегов, 2000].
Для В.Н. Иванова и В.П. Патрушева, социальные технологии – это: 1) тип технологий и элемент управления, выполняющий инновационную функцию, связанную с
повышением эффективности деятельности. Социальную специфику СТ они связывают с выявлением “скрытых потенциалов социальной системы”; 2) одним из типов
СТ они считают политические технологии, в число которых включают: а) собственно
избирательные технологии; б) инструкции и социальные стандарты, регулирующие
политические отношения [Иванов, 1990; Иванов, Патрушев, 2004; Иванов, Матвиенко,
Патрушев, Молодых, 1994].
118
Для Е.М. Бабосова СТ – это специфический социологический инструмент, используемый в любой сфере социальной практики, где возможна социальная активность.
По-другому он определяет его как способ достижения социальной цели через развертывание социального процесса и его аналитического расчленения на систему взаимосвязанных этапов и процедур [Бабосов, 2000].
Для Л.Я. Дятченко СТ – это тип технологий, и специфическая отрасль знаний о
способах и процедурах оптимизации жизнедеятельности человека в условиях нарастающего изменения социальных процессов. Видовое отличие СТ он видит в ориентированности на преобразование общественных связей и отношений. Их применение
связывает: а) с управленческой деятельностью; б) с проблемами индивидуального
развития [Дятченко, 2010].
Для В.П. Бабинцева и В.И. Бабинцевой СТ – это управленческие технологии с
идеологически заданной задачей преодоления авторитарного давления и ущемления
прав личности в процессе развития общества, которая связывается с реализацией,
как специфических региональных, так и локальных программ. Их обозначают как
“СТ на мезоуровне” [Бабинцева, Бабинцев, 2010].
Для Ж.Т. Тощенко СТ – это механизм управления и специфический тип технологии, определяемый как совокупность последовательных операций и процедур
воздействия на социальные объекты, инструмент реализации ориентированных на
получение социального результата планов. Социальная специфика их определяется
как направленность на использование человеческого ресурса. Типы технологий выделяются по их принадлежности к трем сферам: экономике, социальной и духовной
сферам [Тощенко, 2009].
Для В.И. Подшивалкиной СТ – инструмент практической деятельности, направленный на удовлетворение потребностей людей, которые базируются не на научных
открытиях, а на повседневном знании. Социальная специфика рассматривается как
“слабо онтологизированная и опредмеченная” [Подшивалкина, 1997].
Л.А. Маркова принципиально отличает СТ от производственных технологий и
связывает их с гуманитарными и социальными науками, которые по его мнению, направлены на поддержание и функционирование социальных систем. Их специфика в
воспроизводстве социальных отношений. Они представляют собой социальные практики (законы, правовые нормы, правила, традиции) [Маркова, 2012].
Б.Г. Юдин тоже определяет специфику СТ, соотнося свойства двух типов технологий: а) построенных на базе естественных наук; 2) построенных на базе социальногуманитарных наук. Первые он рассматривает как экспериментальные, изначально
ориентированные на генерирование новых технологий; вторые – как построенные на
“натуралистской”, “созерцательной установке”, на базе которой инновационно-проектная деятельность простроена быть не может. Считает, что формирование СТ следует связывать не с изучением существующей реальности, а с ее проектированием
[Юдин, 2012].
И.Т. Касавин, определяя специфику СТ, различает: 1) производственные технологии; 2) СТ, где еще не научились отличать собственно технологии от социальных практик. Проблему развития он видит в отсутствии проектно-технологического
блока и желания исследователей использовать положения поведенческих наук
[Касавин, 2012].
Несовпадения позиций по проблеме сущности СТ просматриваются и по частным
вопросам. Например, что является объектом воздействия СТ и на достижение каких
результатов они ориентированы?
Для одних специалистов объектом воздействия являются социальные процесcы
и социальные отношения воспроизводств [Стефанов, 1977; Афанасьев, 1977], итогом
же таких воздействий выступают их изменение или корректировка в соответствии
с изначально заданными социальными ориентирами [Стефанов, 1977]; для других
специалистов объектом воздействия выступают не процессы или отношения, а человеческая деятельность [Дридзе,1986; В.В. Щербина, 1990; Никредин, 1990], а
119
итогом применения СТ является обеспечение заданного уровня эффективности или
оптимизация этой деятельности [Афанасьев, 1977; Дудченко, 1996; Тощенко, 2012;
Щербина, 2007; Журавлев, Карташев, Маусов, Одегов, 2000]. Для еще одной группы
специалистов объектом воздействия СТ являются отдельные люди или социальные
группы [Ковлер, 1995; Щедровицкий, 1995; Юдин, 2012], а итогом является изменение
(корректировка) их поведения в заданном направлении [Ковлер, 1995; Юдин, 2012].
Для третьей группы объектом воздействия всегда являются люди, а итогом – воспроизводство сложившихся социальных отношений и поддержание определенного
уровня социального порядка [Маркова, 2012].
Кроме различий на уровне общих определений, существует множество частных несовпадений. Спорным является вопрос о том, что следует понимать под
технологией? В какой степени функции и свойства технологий (производственных,
медицинских, агрономических, информационных и т.д.), созданных на базе естественных и технических наук, могут быть приложимы к СТ? Большинство специалистов социальных наук готовы рассматривать в качестве таковых стандартизированность, упорядоченность, воспроизводимость, алгоритмизированность. Важно
разобраться в том, следует ли рассматривать в этом качестве такие признаки инженерных технологий, как простота в эксплуатации, человекоцентричность, технологичность, адаптивность, инвариантность, тиражируемость, ориентированность
на рационализацию деятельности (отношений), гарантированность при соблюдении требований к их эксплуатации, достижение изначально заданного результата? На сегодняшний день существуют, как минимум, две версии ответа на эти
вопросы.
Часть ученых рассматривает перечисленные свойства как универсальные и типичные для всего класса средств, обозначаемых термином “технология”, в том числе
и к СТ [Афанасьев, 1977; Стефанов, 1977; Марков, 1983; Щербина, 1990; Никредин,
1990; Ионин, 1990; Журавлев, Карташев, Маусов, Одегов, 2010; Тощенко, 2009]. Другая
группа специалистов считает, что о термине “технология” в применении к средствам,
создаваемым в социальной сфере, можно говорить только как о метафоре. Они настаивают на радикальном [Подшивалкина, 1997; Юдин, 2012; Маркова, 2012; Косов,
2012] или частичном отличии СТ от технологий, созданных на базе естественных наук
[Тарасов, 1989].
Две названные, принципиально различающиеся позиции проявляются в отношении специалистов к группе частных вопросов, связанных с пониманием СТ. Те специалисты, которые рассматривали СТ как средство рационализации деятельности,
повышения надежности решений [Дридзе,1986; Щербина, 1990] или как средство, направленное на “выявление скрытых потенциалов социальной системы” [Иванов, Патрушев, 2004; Бабосов, 2000] считают, что она по свойствам и функциям аналогична
технологиям, созданным в рамках технической сферы. Они трактуют СТ как продукт
сознательной проектно-конструкторской деятельности [Антонюк, 1986; Дридзе, 1977;
Дудченко, 1996; Щербина, 1990; Розин, 1991; Тощенко, 2009] и считают, что социальные технологии в процессе создания и эксплуатации должны опираться на положения
и методы социальных наук. Сами же социальные науки они рассматривают как полноценные науки, изучающие природу социума [Поппер, 1992 Афанасьев, 1977; Стефанов, 1977; Марков, 1977; Зайцев,1989; Щербина, 1990; Никредин, 1990; Тощенко,
2009]. Для других специалистов современные СТ не связаны с функцией рационализации и повышения обоснованности решений, так как в социальных науках: а) либо
отсутствует социально-технический блок (Щедровицкий, 1995; Юдин, 2012; Маркова,
2012; Косов, 2012; Подшивалкина, 1997); б) либо сами СТ представляют собой не итог
проектирования, а продукт легитимации стихийно сложившихся социальных практик
[Подшивалкина,1997; Маркова, 2012].
Еще одна сфера несовпадения позиций связана с проблемой определения функций СТ. Она затрагивает вопрос о том, выполняет ли СТ функцию рационализации
деятельности. Большинство ученых и социальных практиков, работающих со сферой
120
управления, разделяют точку зрения, что СТ должны быть обязательно ориентированы на задачу рационализации деятельности, связывают процесс создания СТ с
проектной или проектно-технологической деятельностью [Дридзе, 1977; Антонюк,
1986; Зайцев, 1989; Дудченко, 1996; Щербина,1990; Никредин, 1990; Иванов, Патрушев, 2004; Бабосов, 2000; Тощенко, 2012]. Эти ученые и специалисты рассматривают
функции СТ по аналогии с производственными, медицинскими и IT технологиями, а в
качестве важнейшей, выделяют функцию рационализации деятельности (или социальных отношений). Именно такое понимание функций технологии и заставляет их
обращаться при разработке СТ к положению базовых социальных наук. Другая точка
зрения типична для группы ученых (по преимуществу философов), считающих, что
функции СТ вообще не связаны с задачей рационализации, а сами СТ не есть продукт
проектно-технологических разработок, они итог легитимации стихийно сложившихся
социальных практик [Маркова, 2012; Подшивалкина, 1997; Реутов, 1995].
Наконец, если говорить об СТ как о социальном типе инструментальных средств,
дискуссионным остается вопрос о том, какие признаки позволяют причислить их к
числу инструментов, применимых именно в социальной практике.
Ответы на этот вопрос мы находим у разных специалистов, в т.ч. у К. Поппера, который связывает социальную специфику СТ с теоретическими положениями социальных наук, на которые эти технологии опираются [Поппер, 1992]. Она может быть определена на основе идентификации содержания решаемой в данной технологии задачи
с предметным фокусом одной из поведенческих наук, на базе которой создавалась
[Щербина, 1990; Бабосов, 2000; Касавин, 2012]. Противоположной двум изложенным
точкам зрения является представление о том, что о социальной специфике СТ можно
говорить именно тогда, когда в основу их кладутся представления, базирующиеся на
повседневном обыденном знании людей и здравом смысле [Подшивалкина, 1997].
Некоторые последователи обращаются к социальной специфике объекта, на
который прямо или косвенно воздействует эта технология. В качестве объектов рассматриваются люди [Ковлер, 1995; Иванов, Патрушев, 2004; Маркова, 2012; Юдин,
2012] , человеческая деятельность [Щербина, 1990; Тарасов,1989], человеческое поведение [Иванов, Патрушев, 2004; Реутов, 1995; Тарасов, 1989; Юдин, 2012]; социальные процессы [Стефанов, 1977]; социальные отношения [Марков, 1977; Афанасьев,
1977; Иванов, Патрушев, 2004]; принадлежность к той или иной сфере социальной
практики (например, к сфере управления) [Марков,1977; Зайцев, 1986; Тощенко,
2009; Зайцев, 1989; Иванов, Матвиенко, Патрушев,1994]; социальное образование
[Бабосов, 2000]; ориентация социальной технологии на решение социальных проблем
[Дридзе, 1977].
Типы и свойства средств социальной регуляции, обозначаемых как СТ. При
сопоставлении разнородных представлений о содержании рассмотренного термина
приходишь к выводу, что сегодня под одним и тем же названием в социальных науках
сосуществуют несколько типов СТ. Они существенно различаются по содержанию,
объекту воздействия, функциям, свойствам, задачам, сфере применения. Очевиден
факт, что зафиксированный разброс представлений о содержании этого термина
имеет под собой серьезные объективные основания и что унификация этих трактовок
невозможна.
Общее название СТ уже прикрепилось к разнотипным инструментальным средствам. Различия в пониманиях этого термина (по мере расширения перечня этих
средств) представляется оправданным снять с повестки дня, ибо выработка универсального понимания специфики этих средств невозможна, и вместо этого попытаться
решить задачу разделения и выделения типов таких средств. В ходе исследования
мною были выделены три реально существующих различающихся типа средств, с
которыми я попытался связать соответствующий набор разнотипных представлений
об СТ.
Первый тип таких средств обозначен мною как “СТ, рационализирующие деятельность”. Их разработка и применение типично для сектора управленческой практи-
121
ки, где решаются менеджерские инновационные задачи в бизнесорганизациях. Под
менеджментом (в соответствии с традицией, восходящей к Ф. Тейлору, П. Друкеру
и А. Чендлеру) я понимаю инновационное по функции направление управленческой
деятельности, которое связано с рационализацией целей управления. Речь идет о
сфере управления человеческим ресурсом, где объектом привлечения, активизации
и рационального использования выступают люди [Щербина, 2001; Щербина, 2003].
Пользователями таких социальных технологий являются менеджеры или управленческие консультанты, представляющие службы управления персоналом и связанные
с организационным дизайном. Разработка таких СТ в советский период решалась в
отраслевых СТ центрах, в постсоветский период эта проблема не нашла однозначного решения.
При наборе стандартизированных инструментальных средств для решения задач, возникающих в сфере управления человеческими ресурсами, достаточно обратиться к поведенческим наукам. Они организуют, структурируют и что особенно
важно рационализируют определенные виды управленческой деятельности, выполняя инновационную функцию. Их использование позволяет тиражировать передовой
опыт и обеспечивать его эффективность при соблюдении заложенных в них правил и
норм, с минимальными экономическими, социальными или энергетическими издержками. Средства такого типа в нашей стране стали возникать с середины 70-х гг. и
до начала 90-х гг. ХХ в. Методики этого типа были связаны с решением широкого
спектра практических задач, включающих менеджерскую работу с персоналом
(профессиональный отбор, аттестация работников, планирование и управление
карьерой, профессиональную и социальную адаптацию работника, стимулирование
мотивации работника, формирование коллектива, стабилизацию коллективов, снятие конфликтов и социальных напряжений и т.д.); обеспечение организационных
изменений и организационного развития; осуществление задач организационного дизайна (организационное проектирование и реконструкция). К СТ такого типа
примыкают и средства, связанные с маркетингом. В этих случаях поведенческие
науки (на базе которых эти СТ создавались) изначально рассматривались в качестве полноценных наук, связанных с изучением социальных процессов и природы
социальности.
Второй тип выделенных средств я обозначил по их функции как “манипулятивные
технологии”. Это достаточно распространенная группа инструментальных средств,
которую принято обозначать термином СТ. Они создаются под задачи политической
и иногда управленческой (РR технологии) преобразующей и корректирующей социальные практики. Их специфика состоит в методах направленного, прямого и фокусированного информационного воздействия на людей (избирателей, потенциальных
клиентов, работников организации) с целью изменения их восприятия реальности и
модификации их поведения в интересах заказчиков (политиков, бизнесменов, управленцев). Объектом воздействия являются люди, степень изменения их поведения в
заданном направлении. Разработчиками и пользователями таких технологий становятся практикующие специалисты, с поведенческим или гуманитарным образованием,
которых часто именуют политтехнологами. Проблема рационализации деятельности
снимается с повестки дня, т.к. объектом воздействия таких технологий выступают
люди, а не деятельность.
Третий тип средств, часто именуемых СТ, я обозначил как квазитехнологии,
используемые в социальной практике. Речь идёт не о технологиях в собственном
смысле, а о некой совокупности правил и предписаний, регулирующих, стандартизирующих, формализующих и унифицирующих социальные отношения. Как и “менеджерские технологии”, они связаны с упорядочением и унификацией поведения
или деятельности людей. Но они не являются итогом проектно-технологических
разработок, а представляют собой легитимированные и юридически или административно закрепленные социальные практики, действующие как механизмы институционализации (законы, социальные нормы, правила, традиции). Эти практики
122
могут быть сформированы в данном социуме или заимствованы из другой реальности, но не являются продуктом проектно-технологической деятельности. Это
юридически закрепленные стандарты или правила, регулирующие отношения в
таких сферах как политика и управление. Примером таковых являются: а) правила, обеспечивающие разделения функций и сфер политической власти; б) правила
проведения демократических выборов и т.д. [Иванов, Матвиенко…, 1994]. В практике управления в качестве примеров такого понимания социальной технологии
могут быть рассмотрены широко известные и подробно описанные многочисленные
инструкции, стандартизирующие и формализующие деятельность, поведение работников и подразделений в деловых организациях [Ковлер,1995]. Функцией таких
средств действительно является обеспечение социальной стабильности. В процессе юридического закрепления и легитимации этих практик привлекаются представители гуманитарных и социальных наук (юристы, политологи, филологи и т.д.).
Но я не рассматриваю эти деятельностные и поведенческие стандарты в качестве
полноценных СТ.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Антонюк Г.А. Социальное проектирование в управлении общественным развитием. Минск,
1986.
Афанасьев В.Г. Человек в управлении обществом. М., 1977.
Бабинцев В.П., Бабинцева В.И. Социально-технологическое образование будущего чиновника //
Формирование и развитие социально-технологической культуры специалиста. Сб. мат. Симпозиума. Белгород, 2010.
Бабосов. Прикладная социология. Минск, 2000.
Викторов Н.А., Чугунова Э.С. Социально-психологические проблемы диагностики инженерных
кадров в автоматических системах управления разрабатывающих предприятий (АСУРП) //
Психологический журнал. 1983. № 5.
Герчиков В.И. Социальное планирование и социологическая служба в промышленности. Новосибирск, 1984.
Годунов А.А., Емшин П.С. Методика оценки деловых и морально-политических качеств руководителей и специалистов социалистического производства. М., 1972.
Дридзе Т.М. Прогнозное проектирование в социальной сфере, как фактор ускорения социальноэкономического и научно-технического прогресса: теоретико-методологические и технологические аспекты // Теоретико-методологические проблемы социального прогнозирования.
М., 1986.
Дудченко В.С. Инновационные технологии. М., 1996.
Дятченко Л.Я Социально технологическая культура менеджеров: проблемы исследования и
формирования // Формирование и развитие социально-технологической культуры специалиста. Белгород: БГУ, 2010.
Железко С.Н, Дубинский Л.И., Щербина В.В. Выявление и использование социальных резервов
в деятельности автомобильного транспорта. М., 1985.
Журавлев П.В., Карташев С.А., Маусов Н.К. Технологии управления персоналом. Настольная
книга менеджера. М., 2000.
Зайцев А.К. Внедрение социальных технологий в практику управления // Социальное развитие
предприятия и работа с кадрами. М., 1989.
Зайцев А.К. Социологическая служба объединения. М., 1982.
Иванов В.Н., Матвиенко В.Я., Патрушев В.И., Молодых И. В. Технологии политической власти.
Зарубежный опыт. Киiв: Вища школа, 1994.
Иванов В.Н., Патрушев В.И. Социальные технологии. М., 2004.
Ионин Л.Г. Технология социальная // Современная западная социология. Словарь. М., 1990. Касавин И.Т. Социальные технологии и социальные практики // Эпистимология и философия.
Наука, 2012. Вып. ХХХI. № 1. С. 52–55.
Ковлер. А.Н. Избирательные технологии: российский и зарубежный опыт. М., 1995.
Маркова Л.А. Технологии в социальных и технических системах: социальный и гуманитарный
анализ // Эпистимология и философия. Наука, 2012. Вып. ХХХI. № 1. С. 64–72.
Марков М. Технология и эффективность социального управления. М., 1983.
Неймер Ю.Л. Сплоченность как характеристика первичного коллектива и ее социологическое
изменение // Социологические исследования. 1975. № 2. С. 154–164.
Никредин Г.Д. Разработка и внедрение социальных технологий в производственном коллективе. КД. М., 1990.
123
Оргдиагностика плодоовощного комплекса Московского региона // ВНИИ системных исследований. Сб. тр. М., 1990.
Подшивалкина В.И. Социальные технологии: проблемы методологии и практики. Кишинев,
1997.
Пасадский А.П., Хайниш С.В. Консультативные услуги в России. М., 1995.
Поппер К.Р. Открытое общество и его враги. М., 1992. Т. 1, 2.
Пригожин А.И. Методы развития организации. М., 2003.
Прохоров Ю.А. Социологические проблемы инновационной диагностики. К.Д. М., 1990.
Реутов Е. В. Легитимация практик административно-политического управления // Формирование
и развитие социально-технологической культуры специалиста. Белгород, 2010.
Русалинова А.А. Проблемы промышленной социальной психологии. СПб., 2009.
Розанов Э. Социальные технологии как метод управления коллективом промышленного предприятия. КД. М., 1991.
Стефанов Н. Общественные науки и социальная технология. М., 1977.
Тарасов В.К. Персонал – технология. Отбор и подготовка менеджеров. Л.: Машиностроение,
1989.
Тощенко Ж.Т. Социальные технологии // Тезаурус социологии. М., 2009. С. 423–427.
Тягушев А.Ф., Федотова А.П. Социологическая служба. Л., 1985.
Шохов А. Сознание: инструкция пользователя. Одесса, 2009.
Щедровицкий Г.П. Избранные труды. М., 1995.
Щербина В.В. Заводская социология и управленческое консультирование в советский и постсоветский периоды // Социологические исследования. 2008. № 6. С. 115–124.
Щербина В.В. Особенности менеджмента как направления управленческой деятельности // Социологические исследования. 2001. № 10. С. 48–58.
Щербина В.В. Проблемы менеджмента в сфере управления человеческими ресурсами // Социологические исследования. 2003. № 7. С. 57–69.
Щербина В.В. Проблемы технологизации социоинженерной деятельности // Социологические
исследования. 1990. № 8. С. 79–86.
Щербина В.В. Социолого-диагностические технологии в управлении: теоретико-методологические аспекты развития и применения // Социологические исследования. 2007. № 3. С. 30–42.
Щербина В.В., Садовникова Л.Б. Социолого-психологическое обеспечение работы с кадрами.
Кишинев, 1989.
Щербина В.В. Средства социологической диагностики в системе управления. М.: МГУ, 1993.
Юдин Б.Г. Социальные технологии, их производство и потребление // Эпистимология и философия. Наука. 2012. Вып. ХХХI. № 1. С. 55–64.
Юксвярав В.К., Хабакук, И.Я., Лейманн А.Я. Управленческое консультирование. М., 1988.
124