Междисциплинарные исследования глобальных проблем

Вычислительный центр имени А.А. Дородницына РАН
Фонд глобальных проблем выживания человечества
имени Н.Н. Моисеева
Ìåæäèñöèïëèíàðíûå
èññëåäîâàíèÿ
ãëîáàëüíûõ ïðîáëåì
Ïóáëèöèñòèêà
è îáùåñòâåííûå
ïðîáëåìû
Москва
«Тайдекс Ко»
2003
ББК 22.1
М74
Ответственный редактор академик РАН А.А. Петров
Издательство благодарит Н.К. Бурову, А.А. Муромского
и Т.В. Сидорову за помощь в подготовке к печати трудов Н.Н. Моисеева
Издание осуществлено при финансовой поддержке
Российского фонда фундаментальных исследований
по проекту № 03-01-14068
Моисеев Н.Н.
Избранные труды. В 2-х томах. Т. 2. МеждисциплинарМ74
ные исследования глобальных проблем. Публицистика и
общественные проблемы. — М.: Тайдекс Ко, 2003. — 264 с.
ISBN 5-94702-017-3
Никита Николаевич Моисеев (1917–2000) — выдающийся математик и глубокий мыслитель. Его работы получили высокое научное
и общественное признание. В книге собраны важнейшие из трудов
Н.Н. Моисеева, посвященные междисциплинарным исследованиям
глобальных проблем, а также его публицистика, охватывающая широкий круг общественных проблем.
ББК 22.1
© Воронина А.В., 2003
© Фонд им. Н.Н. Моисеева, 2003
© Составление: Ю.Г. Евтушенко,
ISBN 5-94702-017-3
Ю.Н. Павловский, В.П. Пархоменко,
А.А. Петров, А.М. Тарко,
А.М. Тер-Крикоров, Ю.А. Флеров, 2003
© Оформление: Тайдекс Ко, 2003
Содержание
Междисциплинарные исследования
глобальных проблем . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 5
Ядерный конфликт глазами климатологов и математиков . . . . . . 6
Биота как регулятор и проблема sustainability . . . . . . . . . . . . 23
Универсальный эволюционизм (Позиция и следствия) . . . . . . 40
Современный антропогенез и цивилизационные
разломы (Эколого-политологический анализ) . . . . . . . . . . . 78
Публицистика и общественные проблемы . . . . . . . . . . .
Природа и общество: единство процессов самоорганизации .
Стратегия переходного периода . . . . . . . . . . . . . . . .
Цивилизация XXI века и система «УЧИТЕЛЬ» . . . . . . . .
Наука и образование — высшие приоритеты для страны . . .
Информационное общество как этап новейшей истории . . .
На пути к нравственному императиву (Философические
заметки) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
Вехи-2000 (Заметки о русской интеллигенции
кануна нового века) . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . .
О мировоззрении и миропонимании . . . . . . . . . . . . .
Сегодня речь идет не просто об экологическом образовании
и воспитании — обо всей системе «Учитель» . . . . . . . . . .
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
.
123
124
138
147
164
168
. . 178
. . 192
. . 221
. . 231
Библиографический указатель опубликованных работ
Н.Н. Моисеева . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . . 235
Основные даты жизни и деятельности Н.Н. Моисеева . . . . . . 261
Ìåæäèñöèïëèíàðíûå
èññëåäîâàíèÿ
ãëîáàëüíûõ ïðîáëåì
1984–1994
Ядерный конфликт
глазами климатологов и математиков
«...и хотя на 40й день после обмена ядерными ударами падение темпера
туры в Северном полушарии составляет в среднем 12,9°, в отдельных
районах оно будет намного большим: на Аляске и в центральных районах
Северной Америки — 36°, на восточном побережье Северной Америки —
40°, в Центральной Европе — 51°, на Кольском полуострове — 56°, в низ
ких широтах самое большое похолодание наблюдается на Аравийском по
луострове — 51°; на 243й день температура несколько повышается, но
на северовостоке Америки она все еще на 32° ниже среднегодовой,
в Центральной Европе — на 30°, на Аравийском полуострове — на 24°,
в Центральной Африке — на 10°; на этом этапе обнаруживается и новый
важный эффект...»
Многие фрагменты доклада «Моделирование климатических по
следствий ядерной войны», с которым один из авторов настоящей ста
тьи выступал 1 ноября 1983 г. на международной конференции «Мир
после ядерной войны», можно было принять за отрывки из очередного
фантастического романапредупреждения в модном сегодня на Запа
де документальном стиле. Даже сама идея предсказывать изменения
температуры на 40й, 243й, 380й день после ядерного конфликта лег
ко могла бы показаться пустой игрой фантазии. Однако более чем 900
ученых, собравшихся в зале вашингтонского отеля«Шератон», отнес
лись к выслушанному вполне серьезно. Не было даже обычных шуток,
связанных с предсказаниями погоды.
Конечно, само содержание доклада не настраивало на шутливый
лад: было очевидно, что климатические воздействия даже не самого
сильного по современным возможностям ядерного конфликта не ос
тавляют шансов на выживание никому на планете. Но дело было еще и
в другом. Перед нами на ту же тему говорил руководитель Националь
ного центра атмосферных исследований (США) профессор Шнайдер,
который сообщил о результатах расчетов изменения климата на пла
Статья написана совместно с В.В. Александровым.
6
нете в первые 20 дней после ядерной войны. Наши расчеты были вы
полнены на совершенно иных машинах, по другим программам, охва
тывали куда более длительный период и, главное, основывались на
совершенно иной в методологическом отношении модели. Обе груп
пы даже не знали о работах друг друга. И тем не менее прогнозы на
первые три недели неожиданно для самих их авторов оказались очень
близки. Не только общие тенденции изменения климата Земли, но и
средние температуры, и расположение зон с экстремальным похоло
данием, и картина движения воздушных масс — все совпало буквально
до деталей. Это совпадение, которое заставило с доверием отнестись и
к более долгосрочным прогнозам, само по себе было сенсацией — в из
вестном смысле не меньшей, чем приводимые в докладах цифры.
То, что две группы в разных странах независимо друг от друга взя
лись за такие расчеты, было неожиданностью, но отнюдь не случайно
стью. У этого совпадения была своя история — история многолетних
усилий ученых разных стран, разных специальностей, взявшихся за
изучение возможных климатических последствий ядерной войны.
Их целью было окончательно доказать средствами науки полную не
возможность использовать ядерное оружие как средство решения ка
ких бы то ни было политических или экономических противоречий.
И двойной доклад на конференции, как отмечали ее участники,
а позднее и многие политические деятели, был успешным промежу
точным итогом этой долгой общей работы.
Уже почти четыре десятилетия — с тех самых пор, как над миром
нависла угроза ядерного конфликта, — прогрессивные ученые всего
мира пишут книги и статьи, выступают с заявлениями, активно участ
вуют в антивоенных движениях. С ростом международной напряжен
ности в последние годы выступления ученых против войны стали еще
активнее. Достаточно вспомнить Декларацию о предотвращении
ядерной войны, принятую руководителями академий наук ряда стран
и представителями международных научных обществ*, обращение
группы членов Академии наук СССР ко всем ученым мира**, выступ
ления советских и зарубежных ученых на Всесоюзной конференции за
избавление человечества от угрозы ядерной войны, за разоружение и
мир***, действия многочисленных национальных движений ученых за
предотвращение ядерной войны.
* См.: Вестник АН СССР, 1983, № 5, с. 43. — Ред.
** См. там же: № 6, с. 61. — Ред.
*** См. там же: № 9, с. 3–124. — Ред.
7
К сожалению, в большинстве публикуемых учеными материалов
о возможных последствиях ядерной войны до сих пор преобладали ка
чественные оценки. Но в наш рациональный век людей больше всего
убеждают именно цифры, и ихто порой не хватало. Недостаточная
определенность в оценках последствий войны открывала путь различ
ным домыслам о ее допустимости, о возможности победы в ней, слу
жило оправданием политики военнопромышленных комплексов,
направленной на расширение ядерных арсеналов. К тому же внима
ние ученых чаще всего сосредоточивалось на непосредственных эф
фектах ядерных взрывов, прежде всего на действии проникающей ра
диации и радиоактивном заражении местности. О более отдаленных,
глобальных последствиях, в том числе и климатических, думали мень
ше, хотя отдельные попытки представить такие последствия были.
При этом исходили из того, что ядерный взрыв выбросит в атмосферу
огромное количество пыли и аэрозолей, и образовавшееся облако
сэкранирует солнечные лучи так, что температура на Земле может по
низиться. Хотя особой уверенности в этом не было: ведь аэрозоли бы
вают разные, и от некоторых из них атмосфера может, напротив, на
чать перегреваться изза уменьшения альбедо. А возможно, перегрев и
переохлаждение вообще уравновесят друг друга, так что ничего не
произойдет... Обращали внимание на самый близкий, казалось бы,
природный аналог ядерных взрывов — извержения вулканов. Вспоми
нали об одном из самых сильных извержений — извержении вулкана
3
Самбора в 1815 г., когда в атмосферу было выброшено около 100 км
пыли, плававшей там около двух лет. Тогда в Европе действительно
было очень холодное лето — «лето без лета», как отмечали современ
ники. А ведь, как показывают расчеты, такой выброс пыли соответ
ствует выбросу ее от ядерного взрыва мощностью примерно 1000 Мт —
больше 70 тыс. бомб, сброшенных на Хиросиму. Понижение средней
температуры на 1–2° — действительно не самое страшное, чего может
ждать человечество от ядерного конфликта подобных масштабов. Ус
покоившись на этой мысли, ученые не стали глубже вникать в возмож
ные климатические последствия ядерной войны, сосредоточившись
на более непосредственных и впечатляющих опасностях.
На то, что аналогия между ядерным взрывом и извержением вул
кана некорректна, что дело тут главным образом не в мощности взры
вов, одним из первых обратил внимание директор Института имени
М. Планка (ФРГ) П. Крутцен. Вероятно, то обстоятельство, что этим
заинтересовались именно в Германии, не случайно. У немцев в памяти
8
были катастрофические последствия бомбардировок Гамбурга и Дрез
дена с их чудовищными пожарами, уничтожившими больше людей,
чем атомные взрывы в Хиросиме и Нагасаки, где несмотря на гигант
скую удельную энергию взрывов пожары были не столь разрушитель
ными. Крутцен проанализировал протекающие при этом процессы
самоподдерживающейся реакции и пришел к выводу, что главная при
чина сравнительно более сильных пожаров — более высокая этаж
ность немецких городов: на относительно узких улицах с высокими
домами создавались условия для мощнейшего подсоса воздуха, кото
рый обеспечивал возникновение самораспространяющейся реакции
с постоянным повышением температуры (до 1000–1200 °С) и, соответ
ственно, с загоранием все новых материалов. Возникающее атмосфер
ное явление Крутцен назвал «огненным торнадо». Одно из отличи
тельных его свойств в условиях города с высокой этажностью —
огромная мощность и высота (до 20 км) восходящих потоков воздуха,
приводящая к выбросу в атмосферу до самой тропопаузы огромных
количеств сажи и других продуктов сгорания.
В современных городах сосредоточено огромное количество горю
2
чих материалов (по некоторым расчетам, 10–40 г на 1 см площади), и
не просто горючих, а способных образовывать гигантские массы сажи и
других темных продуктов сгорания: пластики, нефть в нефтехранили
щах и т. п. А высокая этажность современных городов создает идеаль
ные условия для подсоса воздуха. Крутцен подсчитал, что если сегодня в
результате «огненного торнадо» сгорит крупный город с населением в
несколько миллионов человек, прозрачность атмосферы на достаточно
большой площади понизится в 10 млн раз.
Эти расчеты, выполненные в 1978–1979 гг., заставили ученых из
менить взгляды на климатические последствия ядерной войны и на
опасность «климатической сверхбомбы». Стало ясно, что в современ
ных условиях климатические последствия взрывов зависят не столько
от их мощности, сколько от того, где они произойдут. А при любых
сценариях ядерного конфликта одной из главных целей оказываются
именно города. Важность результатов Крутцена одним из первых оце
нил известный американский астроном и популяризатор науки К. Са
ган, возглавляющий лабораторию планетной астрономии в Корнел
лском университете. По его собственным словам, интерес к этой
проблеме у него вызвали данные о пыльных бурях на Марсе, приводя
щих к глобальному запылению атмосферы планеты (о них еще будет
сказано ниже), а также высказанная недавно гипотеза о причинах вы
9
мирания динозавров и многих других биологических видов (ряд уче
ных полагают, что они вымерли изза резкого похолодания на Земле,
вызванного столкновением нашей планеты с крупным метеоритом
или астероидом, и долговременным загрязнением атмосферы пыле
выми выбросами). Под руководством Сагана группа ученых, исполь
зуя данные Крутцена об «огненном торнадо», разработала сценарий,
точнее, целый набор сценариев воздействия разных «вариантов» ядер
ной войны на атмосферу и климат Земли.
По основному («базовому») сценарию происходит обмен ядерными
ударами суммарной мощностью в 5000 Мт, 20% которой приходится на
промышленные районы, в том числе на тысячу крупных городов. В ос
тальных сценариях мощность варьируется от 100 до 25 000 Мт, а доля,
приходящаяся на города и индустриальные районы, — от 10 до 33% (бом
бардировка городов, по мнению авторов сценария, основанного на тща
тельном изучении соответствующей литературы, неизбежна: слишком
много приоритетных военнопромышленных целей расположено в горо
дах или поблизости от них, а «хирургические» удары по этим изолиро
ванным целям технически невозможны изза большой — свыше 100 кт —
мощности стратегических боеголовок*). Авторы сценария оценили мас
штабы выброса пыли и сажи и возможные глобальные последствия этого
выброса для климата: при всех возможных сценариях неизбежно быстрое
и резкое похолодание. Климатические изменения по отдельным зонам и
периодам не рассчитывались скольконибудь точно: как заметили авто
ры в статье на страницах журнала «Science», даже падения температуры
на 5–10°, соответствующего самым «мягким» сценариям охлаждения,
вполне достаточно, чтобы превратить лето в зиму.
Общий вывод Сагана и его сотрудников по всем сценариям выра
жался двумя понятиями: «ядерная зима» и «ядерная ночь».
«Сценарий Сагана» получил сравнительно широкую известность, и
в марте 1983 г. около 100 ученых из разных стран собрались в Кембридже
(Массачусетс), чтобы обсудить его. Один из авторов настоящей статьи,
участвовавший в обсуждении, привез экземпляр сценария в ВЦ АН СССР,
и мы решили пойти дальше: посмотреть на математической модели, как
же будут развиваться события, если «базовый сценарий» воплотится
в жизнь. ВЦ АН СССР был, пожалуй, единственным учреждением в мире,
где можно было выполнить соответствующие расчеты: там уже имелась
математическая модель «климатической машины» нашей планеты, созда
* См.: Turko R.P. e. a. Nuclear Winter: Global Consequences of Multiple Nuclear
Explosions. — Science, 1983, v. 222, № 4630, p. 1284.
10
Рис. 1. Динамика оптической плотности атмосферы в течение первого года после
конфликта
вавшаяся на протяжении нескольких лет как подсистема глобальной мо
дели биосферы. Она представляет собой систему математических моде
лей, отражающих в весьма укрупненном и обобщенном виде основные
процессы, которые определяют климат нашей планеты, и их взаимовлия
ние. Она и вся стратегия «минимальной модели» уже описывались на стра
ницах «Вестника»*. Эта модель специально рассчитана на то, чтобы ста
вить на ней математические эксперименты типа «А что, если...», и на ней
оказалось возможным посчитать более долговременные последствия
глобального катаклизма.
Лето 1983 г. сектор климатических моделей ВЦ АН СССР провел
в многовариантных расчетах по «сценарию Сагана». Выяснилось, в
частности, что двумя основными факторами, влияющими на дина
мику климата, будут замутнение атмосферы (его динамика отражает
ся графиком на рис. 1) и полная перестройка циркуляции атмосферы
изза громадной разницы температур между различными регионами.
В обычных условиях воздушные бассейны над Северным и Южным
полушариями образуют две изолированные «климатические ячей
ки», разделенные экваториальной зоной; после образования над
Северным полушарием ядерного облака формируется единый мощ
ный воздушный поток, охватывающий оба полушария. В результате
этих процессов несмотря на гигантское выделение тепла при пожа
рах уже в середине первого месяца после конфликта температура в
Северном полушарии упадет на 15–20°, а в отдельных районах и го
раздо больше — с этого утверждения и началась наша статья. К этому
же времени изза изменений в циркуляции воздуха черное облако
* См.: Моисеев Н.Н. и др. На пути к построению глобальной модели биосферы. —
Вестник АН СССР, 1979, № 10.
11
Рис. 2. Динамика изменений средней глобальной температуры Земли (1) и средней тем
пературы воздуха над поверхностью суши (2) в первый год после конфликта.
На графике отражены отклонения температуры от среднегодовой (нулевая линия) в течение пер
вого года после конфликта. В первые 15 дней температура земной поверхности и прилегающего к ней
слоя атмосферы стремительно падает и опускается на 15° ниже среднегодовой отметки. Затем темпера
тура медленно повышается. Глобальная температура, напротив, резко повышается в течение первого
полугода, так как запыленная атмосфера поглощает гораздо больше солнечной радиации.
начнет проникать в Южное полушарие, где через некоторое время
температура почти уравняется с температурой Северного полуша
рия. При этом верхние слои задымленной атмосферы нагреваются
гораздо сильнее, чем до взрывов: ведь альбедо Земли уменьшается.
Но только верхние. Подстилающая поверхность и нижние слои атмо
сферы прогреваются куда медленнее.
Отсутствие вертикальной конвекции (более легкие горячие слои и
так располагаются над более холодными) резко затормозит осаждение
пыли. Еще больше затормозит его практически полное отсутствие
осадков: изза слишком большого количества пылинок в атмосфере
капли влаги просто не смогут конденсироваться до нужного размера,
да и относительная влажность перегретой атмосферы будет невелика.
Однако, хотя осадков во внутренних районах континентов не будет,
примерно через полгода после конфликта очень вероятны мощней
шие наводнения континентальных масштабов: на высоте 6–8 км тем
пература поднимется до нескольких десятков градусов выше нуля, и
начнется бурное таяние ледников.
Океан в отличие от суши и атмосферы над ней охладится всего на
несколько градусов — теплоемкость его слишком велика. И разница
между температурой суши и океана приведет к невиданной силы ура
ганам.
12
Рис. 3. Широтные колебания температуры над поверхностью суши (1 — на 40й день
после конфликта, 2 — на 243й день, 3 — на 378й день; кривые на графике отражают от
клонения температуры от среднегодовых значений через три промежутка времени, вы
бранных в эксперименте в качестве базовых).
Наибольшее падение температуры наблюдается в средних широтах Северного полушария: на 40й
и 243й день — на 23 и 10° соответственно. Южное полушарие, по модельным расчетам, охлаждается на
3–4°, однако в расчетах не учитывались перенос пыли и сажи из Северного полушария в Южное и дру
гие влияния устойчивого потока холодного воздуха, вызванного нарушением нормальной циркуляции
атмосферы. Поэтому модельные данные по Южному полушарию носят условный характер. На самом
деле там должны установиться условия, близкие к условиям Северного полушария, хотя и с известным
запаздыванием. На 378й день, когда оптические характеристики атмосферы восстановились, темпера
тура подскакивает на 25°. Этот скачок температуры связан с тем, что атмосфера, восстановившая пре
жнюю прозрачность, пропускает солнечную радиацию к нижним слоям, которые к тому же нагрева
ются за счет теплопроводности от перегретых верхних слоев.
Но мы не станем поражать воображение читателя, нагнетая ужа
сы. Результаты расчетов в самом общем виде приведены на рис. 1–4,
мы же здесь хотим рассказать о другом — об усилиях «международ
ной бригады» ученых разных специальностей, пытавшихся, как бы
принимая друг от друга эстафету, выявить еще одну и, как нам ка
жется, главную опасность, которую несет человечеству гонка ядер
ных вооружений.
Выполненные нами расчеты и были представлены на международ
ную конференцию «Мир после ядерной войны», которая была созвана
группой американских естествоиспытателей — противников гонки
вооружений в Вашингтоне 31 октября — 1 ноября 1983 г. под председа
тельством видного американского эколога Г. Вудвелла.
К. Саган и П. Крутцен рассказали о проведенных ими расчетах
«ядерной ночи» и «огненного торнадо». Эколог П. Эрлих, один из
самых популярных в Америке ученых, известный своими яркими и
13
острыми выступлениями в печати и по телевидению, сообщил о
прогнозах прямых экологических последствий ядерных ударов. По
его оценкам, при ядерной атаке мощностью 5000–10 000 Мт сразу
же погибнут от 300 млн до 1 млрд людей и столько же получат тяже
14
Рис. 4. Отклонения температуры от среднегодовых значении в различных районах Земли
по прошествии «базовых» интервалов времени после конфликта (а — 40й день, б —
243й день, в — 378й день).
На 40й день, несмотря на то, что среднее падение температуры в Северном полушарии со
ставляет 12,9°, формируются зоны экстремально низких температур: Аляска (понижение на 36°),
восточное побережье Северной Америки (40°), центральная часть Североамериканского конти
нента (34°), Центральная Европа (51°), Кольский полуостров (56°). В низких широтах температура
сильнее всего падает на Аравийском полуострове — на 51°.
Со временем воздух в Северном полушарии нагревается, а в Южном — охлаждается. Однако
и в Северном полушарии температура ниже среднегодовой на 32° в северовосточной части Север
ной Америки, на 30° — в Центральной Европе, на 10° — в Центральной Африке, на 24° — на
Аравийском полуострове и т. п. К этому времени резкое нагревание верхних слоев приводит к су
щественному повышению температуры на вершинах крупнейших горных систем: на 7° — в Кор
дильерах, на 5–6° — в Андах, на 20° — в Тибете. Это, по всей вероятности, должно вызвать бурное
таяние снегов и ледников и наводнения в долинах континентального масштаба.
На 378й день Северное полушарие резко перегревается, как отмечалось, в районе континен
тов, на 25–35 °С.
лые увечья. Математически обоснованная картина выпадения ра
диоактивных осадков показывает, что повсюду на планете уровень
радиации будет гораздо сильнее, чем предполагалось ранее, и этот
уровень еще на порядок подскочит в результате неизбежного разру
шения ядерных электростанций и заводов по переработке ядерного
горючего. При городских пожарах выделится огромное количество
высокотоксичных газов: окиси углерода, цианидов, диоксидов, фу
ранов, которые также быстро распространятся по всей планете...
15
Но все же, как нам кажется, главным «гвоздем» конференции
были доклады о климатических последствиях войны.
В общем виде их анализ содержался уже в докладе К. Сагана, про
читанном в первый день конференции. На следующий день были за
слушаны два «модельных» доклада, о которых мы говорили. Модель,
созданная в Национальном центре атмосферных исследований, суще
ственно отличалась от нашей: она гораздо детальнее описывала дина
мику атмосферы, но никак не учитывала влияния океана — слишком
большая детализация не позволяла даже на таких мощных ЭВМ, кото
рыми располагали наши американские коллеги, представить динами
ку атмосферы и океана в едином блоке: модель оказывалась «необо
зримой». Инерционное влияние океана начинало сказываться к концу
третьей недели, и расчеты американской группы охватывали лишь
первые 20 дней после взрывов.
Наши расчеты, как видно из рисунков, охватывали первые 380
дней. При этом несмотря на куда более общий и «приближенный» ха
рактер нашей модели наши расчеты на первые 20 дней, как уже отме
чалось, до мелочей совпали с американскими, основанными на куда
более детальных представлениях. Это означало, что выбранная нами
степень приближения была оптимальна: точность описания не страда
ла, а широта охвата возросла во много раз. Это было убедительным
подтверждением обоснованности всей нашей концепции «минималь
ной модели» и самого принципа системного анализа, как мы его пони
маем, ориентации на математическое моделирование комплекса наи
более существенных факторов и их взаимодействий — об этом нам
тоже уже приходилось писать в «Вестнике».
На той же конференции был заслушан еще один «климатический»
доклад, подготовленный членомкорреспондентом АН СССР Г.С. Го
лицыным и А.С. Гинзбургом. Он в известном смысле содержал «эмпи
рическое подтверждение» наших и американских расчетов. К счастью,
лишь косвенное подтверждение. Оно было получено при изучении
марсианских пыльных бурь, тех самых, которые навели К. Сагана на
мысль о разработке «сценария загрязнения». Явления, происходящие
в марсианской атмосфере во время этих бурь, можно рассматривать как
определенный аналог изменений в атмосфере нашей планеты при ядер
ном конфликте. Наблюдения с помощью радиотелескопов и измере
ния, проведенные американскими станциями«Маринер» и «Викинг»,
свидетельствуют, что спустя всего восемь дней после начала бури пыль
разносится по всей атмосфере Марса. При этом она нагревается на 30°,
16
а поверхность планеты остывает на 10–15°. А когда с помощью специ
ально разработанного математического аппарата был сделан пересчет
собранных данных на «земные условия», оказалось, что эти данные до
вольно близки к тем, которые получаются в ходе математических экспе
риментов над «сценарием Сагана».
Один из вариантов сценария предусматривал, что на города сбра
сывается не 5000–6000 Мт, а всего 100 Мт — примерно столько, сколь
ко составляют в сумме ядерные боеголовки ракет на одной подводной
лодке США. После конференции мы посчитали и этот вариант.
По климатическому эффекту он оказался очень близким к «базисному
сценарию». Правда, оптическая плотность атмосферы при этом уве
личивается не на семь порядков, а «только» на три, но для нескольких
месяцев «ядерной зимы», столь же суровой, что и при первом вариан
те, этого достаточно.
Казалось бы, как ни поражают воображение расчеты климатиче
ских последствий ядерной войны, значение их скорее теоретическое:
о том, что ядерная война ужасна, чудовищна, несет гибель цивилизации
и всему человечеству, написано достаточно, и какието дополнитель
ные ужасы ничего качественно нового к этой картине не добавляют.
На самом деле это не так. Результаты расчетов заставляют взглянуть на
всю проблему ядерной войны поновому, по крайней мере в двух отно
шениях. Вопервых, до сих пор можно было рассчитывать, что ужасы
ядерной войны обойдут какието уголки, что потери будут громадными,
но все же ограниченными, что какието регионы вообще не будут затро
нуты войной и смогут даже чтото выиграть от взаимного ослабления
или уничтожения участников конфликта. Цифры показывают, что на
деяться на это не приходится. В отличие от непосредственных факторов
ядерного поражения факторы климатические носят глобальный харак
тер. «Ядерная зима» и «ядерная ночь», отсутствие света, пищи, пресной
воды, отравление атмосферы токсичными газами затронут всю планету
в равной степени. В этой войне не может быть не только победителей и
побежденных, но даже нейтральных. Причем роковым может оказаться
и сравнительно небольшой ядерный конфликт. Значит, приобщение
каждой новой страны к ядерным арсеналам увеличивает угрозу не толь
ко для ее потенциальных противников, но и для всего мира, становится
предметом законной озабоченности всех остальных стран — и ядерных,
и неядерных.
Еще важнее другое — меняется само представление о главных ис
точниках опасности для того, кто первым «нажмет кнопку». До сих пор
17
представление о риске первого ядерного удара связывалось в основном
с пониманием неотвратимости возмездия. Теперь ясно: всякий доста
точно мощный ядерный удар приходится по всему человечеству, в том
числе и по тем, кто его наносит. Возмездие — автоматическое и неотвра
тимое — заложено уже в самом этом ударе. И тем более страшное, чем
удар страшнее, эффективнее, точнее. Грань между ядерным убийством
и ядерным самоубийством, преступлением и наказанием попросту сти
рается: по ком бы ни звонил колокол ядерной смерти, он всегда будет
звонить по тебе.
Но запрет на применение ядерного оружия мало «вычислить». Не
обходимо добиться, чтобы он из «модельного запрета» — граничного
условия модели — превратился в абсолютный политический, нрав
ственный, военный императив. И значит, просветительная функция
науки оказывается едва ли не самой главной из ее функций. Ученые,
собравшиеся в отеле «Шератон», хорошо это понимали. И после кон
ференции их усилия были направлены прежде всего на то, чтобы
донести эти новые представления до осознания народов, политиче
ских и военных деятелей.
Сразу по окончании конференции совместными усилиями совет
ских и американских специалистов был организован телемост Моск
ва — Вашингтон. С помощью спутника связи была установлена пря
мая телевизионная связь между залом «Шератона» и телестудией
в Останкине. Большие группы советских и американских ученых име
ли возможность обсудить результаты своих исследований, обменяться
информацией, уточнить данные. Но главная цель «моста», разумеется,
была в другом. Проходившая дискуссия была записана на видеомагни
тофон и показана по телевидению в обеих странах (правда, в США
только по кабельному телевидению, охватывающему куда меньшую
аудиторию, чем обычные телепрограммы).
Вскоре группа советских ученых в составе вицепрезидента АН
СССР академика Е.П. Велихова, академика АМН СССР А.С. Пав
лова, В.В. Александрова и С.П. Капицы была приглашена вместе со
своими американскими коллегами выступить в сенате США и офи
циально сообщить там новые данные о климатических и других гло
бальных последствиях ядерной войны. Сам факт этого приглаше
ния показателен: никогда прежде советского ученого, да и вообще
советского человека, не приглашали давать официальные показа
ния в высшем законодательном органе США. Во время слушаний
выявилось полное совпадение позиций советских и американских
18
ученых. Сенаторреспубликанец Хаттфилд даже поделился в этой
связи одним наблюдением, которое показалось ему удивительным и
вместе с тем глубоко симптоматичным. Оказывается, когда совет
ский или американский ученый во время беседы или публичного
выступления запинался, не мог сразу подобрать нужные слова, и на
помощь ему приходили коллеги, подсказанное ими слово или выра
жение оказывалось в точности тем самым, которое ученый силился
найти. Так бывало и тогда, когда американец подсказывал русскому
или русский американцу. Видимо, заметил сенатор, ученые, на за
висть политикам, сумели выработать единый и точный язык, не за
висящий от государственных границ.
Так что обмен мнениями проходил не столько между учеными двух
стран, сколько между учеными и политиками.
Впрочем, присутствующие на слушаниях сенаторы сами были
достаточно серьезно озабочены результатами расчетов, демонст
рирующих губительность политики нынешней администрации
США. «Я, — заявил, в частности, Э. Кеннеди, — как и многие аме
риканцы, обеспокоен непрекращающимися свидетельствами
того, что коекто в нынешней администрации считает возможным
выжить и победить в ядерной войне. Так, всего за неделю до этой
встречи — и уже после того, как содержание докладов на конфе
ренции ”Мир после атомной войны“ стало известно общественно
сти — Управление по мобилизации в чрезвычайных обстоятельст
вах направило в Белый дом доклад не более и не менее как о
перспективах сельскохозяйственного производства и обеспечения
продовольствием во время ядерной войны». Э. Кеннеди с возму
щением цитировал фразы о радужных перспективах сбора урожая
после начала войны: ведь сельское население должно пострадать
от взрывов меньше городского, и к тому же беженцы из разбомб
ленных городов создадут на селе избыток рабочей силы, благопри
ятствующий быстрому сбору урожая. И при любых условиях беспо
коиться нечего: припасов хватит на всех. Ведь едоков, получивших
смертельную дозу облучения, придется кормить сравнительно не
долго. Соответствующий фрагмент доклада сенатор зачитал до
словно и с особой горечью. На фоне приведенных на конференции
данных эти мысли, видимо, отражающие точку зрения админист
рации, звучали неприкрытым издевательством.
П. Эрлих обратил внимание сенаторов на неизбежность гибели
экосистемы Земли — и человека как ее части — в результате даже са
19
мого «мягкого» из сценариев ядерной войны. В его выступлении наи
более частым было слово «overkill» — «убийство с запасом» — его
употребляют, когда говорят об ударах по объекту, достаточных для
многократного его уничтожения. Именно к этому ведут любые сце
нарии ядерной воины. На самом деле понижение среднегодовой тем
пературы в Северном полушарии даже не на 20–30°, а «всего» на 6–7°
будет означать, напомнил он, полную гибель урожаев. А это одно
оказалось бы самым страшным бедствием из всех, какие когдалибо
довелось переживать человечеству, даже если бы к нему не добавля
лись прямые потери от ядерных ударов. В данных условиях глобаль
ное заражение атмосферы радиоактивными осадками и токсичными
газами, поражение ультрафиолетом изза повреждений озонового
экрана и т. п. будут уже просто излишними — тем самым «убийством с
запасом».
А.С. Павлов добавил к сказанному американскими учеными еще
одно важное соображение. Часто говорят о способности людей долгое
время жить в экстремальных условиях и на этом основании называют
страхи перед «ядерной зимой» преувеличенными. Но во всех случаях,
на какие можно ссылаться как на успокоительные примеры, за спиной
этих людей или групп стояла «большая земля», так или иначе им помо
гавшая. После ядерного столкновения никакой «большой земли» не
останется, и способность людей к выживанию резко упадет.
Зашла речь и о более конкретных военнополитических выводах
из полученных данных. К. Саган, продолжая мысли, высказанные
в его сценарии и докладе, подчеркнул, что пока мы еще не можем
точно назвать тот порог мощности, за которым ядерные взрывы ве
дут к уничтожению человечества, однако ясно, что такой порог су
ществует и он весьма невысок — значительно ниже, чем уровень за
пасов в арсеналах ядерных держав. Но тогда эти запасы бессмыслен
ны: их нельзя использовать, не уничтожив всю планету, а вместе
с ней и себя. В существующих условиях единственная разумная и
даже единственно возможная политика — поддерживать общий
суммарный уровень ядерных вооружений ниже порога «ядерной
зимы». В соблюдении этого принципа американский астроном ви
дит «элементарную планетарную гигиену и элементарный патрио
тизм». Но в открывшейся угрозе «климатической сверхбомбы» Са
ган увидел и обнадеживающие моменты. Явно самоубийственный
характер всякого мощного ядерного удара должен, по его мнению,
ослабить страх, связанный с опасностью первого обезоруживающе
20
го удара и, соответственно, уменьшить психологическую напря
женность и взаимное недоверие.
С.П. Капица, согласившись с основными выводами американских
ученых, справедливо усомнился в возможности установить «порог»
мощности ядерных ударов, гарантирующий выживание человечества.
Современные развитые государства — весьма сложные системы, кото
рые легко могут выйти из состояния равновесия, тем более под влия
нием такого мощного возмущающего фактора, как ядерные удары,
пусть даже ограниченной мощности. А когда система выйдет из равно
весия, вряд ли придется надеяться на возможность контролировать
протекающие процессы. Это противоречит современным представле
ниям о природе сверхбольших систем. Единственная надежная гаран
тия контролируемого развития событий — полное исключение всякой
ядерной войны, как «большой», так и «ограниченной».
Академик Е.П. Велихов, выступавший последним и как бы
подытоживший мнения ученых, подчеркнул, что из всего сказанного
на слушаниях явственно следует одно: ядерному оружию больше не
возможно приписывать какой бы то ни было военный или политиче
ский смысл: это оружие просто нельзя применять ни в каких целях,
кроме самоубийства. Военные средства превратились в триггер, вклю
чающий цепную реакцию перестройки природы. И если даже ктото,
включив этот триггер, сумеет отсидеться в какомнибудь немыслимом
убежище, выйдя из него, он найдет совсем другую планету, где ему уже
не будет места.
Все эти обстоятельства накладывают, как уже отмечалось, абсо
лютный запрет на ядерное столкновение. И огромную роль приоб
ретает поиск эффективных и устойчивых компромиссов, позволяю
щих сторонам разрешать неизбежные конфликты без взаимного
уничтожения. Нам уже приходилось писать в «Вестнике» о таких
компромиссах и об основе для их поиска — так называемых гермей
еровских группах или ситуации «путешественников в одной лодке».
Разумеется, поиск таких компромиссов — задача прежде всего по
литическая. Но инструменты системного анализа, математические
модели, так убедительно продемонстрировавшие свою эффектив
ность при анализе последствий войны, могут оказаться столь же эф
фективными при поиске путей ее предотвращения. И как при моде
лировании действия «климатической бомбы» решающим условием
оказалось сотрудничество ученых разных стран, так и в этом случае
единственный, как нам кажется, путь к успеху — совместная работа
21
над методологическими и практическими проблемами поиска ком
промиссов, а затем — совместная пропаганда полученных результа
тов. И такая работа уже начинается. Намечены, в частности, встре
чи советских и американских специалистов по системному анализу.
Дело это более чем сложное. И не только в политическом, но и
в чисто научном плане: математическая теория компромиссов только
складывается, и довести ее до стадии «практической реализации» бу
дет нелегко. Но и цель того стоит: может быть, никогда еще перед нау
кой не стояла более важная, ответственная и почетная задача. И уже
накопленный опыт сотрудничества ученых разных стран позволяет
надеяться, что наука и на этот раз окажется на высоте.
1984 г.
Биота как регулятор и проблема sustainability
Предварительные замечания
1. Биота является удивительным регулятором, способным поддер
живать состояние биосферы или ее отдельных составляющих, со
держащих элементы биотической природы, в относительно жест
ких пределах несмотря на то, что разнообразные внешние
воздействия (космического, вулканического, антропогенного или
иного происхождения) могут достигать катастрофических масшта
бов. Регуляторные свойства природы, как и сами механизмы регу
ляции, весьма разнообразны. Но все они так или иначе реализуют
отрицательные обратные связи, поддерживающие состояние систе
мы. Особенность развития биосферы и ее фрагментов состоит еще и
в том, что наряду с механизмами, поддерживающими ее состояние
в определенных пределах, существуют и механизмы типа положи
тельной обратной связи. Именно последним биосфера обязана сво
им постоянным развитием — ростом биотического разнообразия и
сложностью организации вещества.
Особое значение имеет изучение свойств биосферы как единого
целого, функционирование которого сочетает оба типа механизмов.
Однако такое изучение неотделимо от исследования свойств отдель
ных фрагментов биосферы и тех локальных механизмов, которые оп
ределяют ее функционирование как единой системы. Особое место
в подобной программе занимает построение и рассмотрение соответ
ствующих математических моделей, которые становятся практиче
ской основой такого исследования.
2. Изучение общих свойств биотических систем математическими
методами затруднено по ряду причин. Прежде всего даже выделение
того или иного объекта исследования не является тривиальным, по
скольку он всегда представляет собой некоторый элемент системы бо
лее высокого уровня, и мы должны быть уверены в том, что ее реакция
на поведение изучаемого объекта будет пренебрежимо мало сказы
ваться на его состоянии и поведении.
23
В отличие от физических или технических систем, понятие «со
стояние биотической системы» определяется далеко не единственным
образом и существенно зависит от цели исследования, т. е. от по
становки задачи исследователем.
В теории динамических систем и теории управления важное место
занимают понятия «невозмущенная траектория», «цель управления»
или «цель регулирования», т. е. то состояние объекта, которого жела
тельно достичь в процессе регулирования. В природных системах оно
чаще всего не задается априори, а является результатом процесса си
нергетической природы, т. е. результатом процесса самоорганизации.
Понятие устойчивости, широко используемое в математической
физике и теории управления, плохо (точнее, недостаточно) приспо
соблено для анализа биотических процессов, поскольку последние
практически всегда неустойчивы. Кроме того, природные системы яв
ляются развивающимися, и влияние внешних возмущений на харак
тер развития представляет для исследователя особый интерес. Здесь
уже бывает трудно выделить объект, именуемый невозмущенной тра
екторией, и использовать традиционное понятие устойчивости. Бла
годаря этому возник его аналог — понятие «sustainability». Однако оно
не является формальным и в каждом конкретном случае требует соб
ственной интерпретации, раскрывающей те или иные особенности
изучаемых процессов.
3. В основе любых процессов регулирования лежит представление
о механизме обратной связи. Широкий класс таких механизмов реа
лизует принцип Ле Шателье. Этот класс механизмов является след
ствием законов сохранения и других законов физики и химии, кото
рые для данной конкретной системы способны обеспечить тот или
иной режим поддерживаемого равновесия в том случае, когда внеш
ние возмущения лежат в некоторых ограниченных пределах. Во мно
гих природных системах, обладающих подобными механизмами,
свойства sustainability допускают достаточно простую интерпретацию,
и для их исследования может быть использован известный математи
ческий аппарат теории устойчивости и теории сингулярно возмущен
ных дифференциальных уравнений. Но такие механизмы не исчерпы
вают многообразия этих методов.
4. Однако в природных (прежде всего — биотических) системах
могут возникнуть петли обратной связи, которые, не противореча
законам физики или химии, в то же время и не являются их
непосредственным следствием. Оказываясь чисто системным свой
24
ством, такие механизмы, такие системы порождаются неизбежно
присутствующей стохастикой (флуктуациями, мутациями, неточ
ностями редупликации и т. д.). В этих случаях даже сама интерпре
тация поддерживаемого равновесия становится достаточно слож
ной. Сказанное будет проиллюстрировано двумя группами
примеров, представляющих самостоятельный интерес при изуче
нии биосферы.
Биота как регулятор биосферных процессов
1. Рассмотрим простейшую модель взаимозависимости объема фито
массы биоты G от концентрации углекислоты р в атмосфере. Обозна
чая через Р количество углекислоты, поступающей в атмосферу в еди
ницу времени, можно написать следующее балансовое соотношение:
dp dt = cP - b p p - F(G ).
(1)
Здесь с — некоторая постоянная, b p p определяет поглощение угле
кислоты океаном, коэффициент b p положителен при температурах,
меньших некоторого критического значения T1 , F (G ) описывает по
глощение углекислоты биотой (растениями); F (G ) — вогнутая функ
ция, которая может быть аппроксимирована степенной зависимостью
вида G s , где s £1.
Изменение фитомассы можно описать обычным демографиче
ским уравнением:
dG dt = F ( p)G - fG .
(2)
Коэффициент рождаемости F(p) — монотонно возрастающая
функция концентрации р. Коэффициент смертности условимся счи
тать постоянным.
При сделанных предположениях система уравнений (1), (2) имеет
единственное стационарное решение
cP = b p p + F(G ), F ( p) = f .
(3)
Решения уравнений (3) обладают асимптотической устойчи
востью. Для того чтобы в этом убедиться, положим
p = p + y, G = G + z.
(4)
25
Подставляя (4) в (1) и (2) и сохраняя линейные члены, получаем
dy dt = - b p y - bz z, dz dt = ey,
(5)
где
bz = (dF dG ) G = G , e = (dF dp) p = p ,
причем обе величины положительны. Таким образом,
d 2 z dt 2 + (b p e)(dz dt ) + bs z = 0.
(6)
Уравнение (6) описывает колебание маятника с трением, откуда
следует, что стационарное решение p, G асимптотически устойчиво.
Рассмотренный пример показывает, что в тех моделях, где существуют
стационарные решения, в качестве интерпретации понятия sus
tainability может быть использовано понятие устойчивости, которое
несет важную практически информацию о свойствах этого решения.
В системе «фитомасса — углекислота атмосферы» принцип Ле Шате
лье реализован в своей классической форме, и он, как мы видели, являет
ся следствием законов сохранения, записываемых в форме (1) и (2).
2. Предположим теперь, что величина Р вследствие антропоген
ных выбросов углекислоты будет медленно возрастающей функцией
времени:
P = P(et ),
где e — некоторый малый параметр.
Теперь понятие устойчивости использовать довольно сложно, по
скольку даже выбор невозмущенного решения представляет опреде
ленную трудность, не говоря уже о методах исследования устойчиво
сти нестационарных движений. Но в этом случае может быть
использована техника анализа теории сингулярных возмущений, ос
нованная на теореме Тихонова из [1], поскольку исследователя инте
ресует прежде всего поведение системы на некотором конечном ин
тервале времени.
Сделаем стандартную замену независимого переменного:
t = et.
26
Тогда уравнения (1) и (2) перепишутся в следующем виде:
e(dp dt) = P(t) - b p - F(G ), e(dp dt) = F ( p)G - fG .
(7)
Решение задачи Коши
p(0) = p 0 , G (0) = G 0
для системы (7), согласно теореме Тихонова, на временном интервале
порядка t = O(e -1 ) может быть представлено в виде суммы:
p = p * + y + O(e), G = G * + z + O(e),
если у и z — асимптотически устойчивые решения системы (5), а p * и
G * — изолированное решение системы уравнений
P(t) - b p p - F (G ) = 0, F ( p) - fG = 0
при условии, что значения у(0) и z(0) достаточно мало отличаются от
величин p(0) — p * (0) и G(0) — G * (0).
В нашем случае эти условия выполнены. Функции p * и G * будут
монотонно возрастающими функциями времени, если этим свой
ством обладает внешнее возмущение P(t). Качественная картина пове
дения решений исходной системы представлена на фиг. 1.
Функции е и z в этом случае называются функциями пограничного
слоя.
Итак, если природная система
описывается уравнениями вида
dx dt = X ( x, tt ),
(8)
а уравнение
Фиг. 1
X ( x, et ) = 0
имеет изолированное решение x = x * (et ), то оно может быть принято
в качестве базового, или невозмущенного, a sustainability системы (8)
может быть описано функциями пограничного слоя, причем функция
x * и будет описывать sustainable development системы (8).
27
3. Можно предложить целый ряд обобщений предлагаемой схемы
анализа sustainability. Существует множество практически важных
проблем, для решения которых предлагаемая трактовка этого понятия
вполне соответствует целям исследования. Остановимся лишь на од
ном показывающем возможности предлагаемого подхода примере,
который имеет и самостоятельный интерес для исследования процес
сов биосферного масштаба.
Все рассуждения о роли биоты в регулировании концентрации уг
лекислоты основывались на предположении о неизменности средней
температуры биосферы. В действительности она меняется под воздей
ствием ряда факторов. Прежде всего это парниковый эффект, вызы
ваемый увеличением концентрации углекислоты, изменение среднего
альбедо, изменение структуры растительного покрова и многие другие
факторы. Поэтому для более подробного анализа необходимо при
влечь еще и модель климата.
Простейшей моделью такого рода является 0мерная модель
М.И. Будыко [2]. Она имеет следующий вид:
dT dt = (S 4)(1 - a) - A - BT .
(9)
Здесь T — средняя температура атмосферы, S — средний поток сол
нечной энергии, a — среднее альбедо, А и В — некоторые эмпирические
коэффициенты, впервые определенные Будыко в 1962 г.
Величина А + ВТ определяет тепловое излучение планеты. Коэф
фициенты А и В зависят от концентрации углекислоты (и других пар
никовых газов, в том числе метана и паров воды) в составе атмосферы
и являются монотонно убывающими функциями концентрации p(t).
Если считать величину Р медленно изменяющейся функцией време
ни и применить использованный выше формализм, то можно принять
T = T * (et ) + x + O(e), p = p * (et ) + y + O(e), G = G * (et ) + z + O(e),
(10)
где T * , p * , G * описывают квазиравновесное состояние биосферы, а х,
у и z — функции пограничного слоя. Заметим, что согласно (9) T * —
возрастающая функция времени, поскольку этим свойством будет
обладать и p * ; поэтому величины А и В суть убывающие функции p * , а
следовательно, и времени. Но с увеличением средней температуры
коэффициент поглощения углекислоты океаном b p будет убывать, и
при некотором значении T (t ) = T1 (t1 ) он обратится в нуль, а затем из
28
менит знак. Представление (10) потеряет свою силу, а система «атмо
сфера — океан — биота» потеряет свойство sustainability, т. е. свое
sustainable development. Структура решений качественно изменится
и будет иметь вид, изображенный на фиг. 2. Представление (10) будет
иметь место при t < t1 , а при t = t1 система потеряет свойство sus
tainability.
4. Рассмотренные примеры показывают, что представление систе
мы в качестве сингулярно возмущенной значительно легче использо
вать при изучении свойств нестационарных решений, нежели тради
ционное понятие об устойчивости. Более того, оно и более полно
отражает свойства системы, интересующие исследователя, в том числе
и временной интервал, на котором обеспечивается стабильность не
стационарного, квазиравновесного решения.
Однако и такое более широкое представление о стабильности
(sustainability) не является универсальным и далеко не всегда может
быть использовано, даже если система хорошо формализована.
Примером тому могут быть исследования взаимодействия биоты и
климатических факторов, когда использование примитивных
(0мерных) моделей климата не несет достаточной информации и
приходится работать с уравнениями гидротермодинамики атмосфе
ры и океана [3]. Для того чтобы на их
основе построить компьютерную
модель, необходимо тем или иным
способом получить их конечномер
ные аналоги. Для этого используют
ся либо представления Фурье—Га
леркина (спектральная модель),
либо конечноразностные аппрок
симации по пространственным ко
ординатам. В любом случае можно
свести задачу к исследованию мно
гомерной системы вида
Фиг. 2
dx dt = X ( x, P(et )),
где х — вектор, описывающий состояние системы (либо коэффициен
ты Фурьеразложения в спектральной модели, либо значения гидро
термодинамических величин в узлах сетки), Р — вектор антропоген
ной нагрузки (в частности, количество выбрасываемой углекислоты).
29
Для того чтобы использовать технику сингулярных возмущений,
необходимо уметь находить решение системы
Х(х, р) = 0.
Но система эта, как правило, не имеет решений вида x = f(P), посколь
ку уравнения динамики атмосферы вообще не имеют стационарных
решений при Р = const.
Замечание. Более точно: уравнения, которые в рамках теории На
вье—Стокса описывают движение шарового слоя гравитирующей
жидкости на вращающемся шаре, допускают единственное стацио
нарное решение — квазитвердое вращение. Но оно неустойчиво.
Таким образом, теория сингулярных возмущений, а следователь
но, и описанная интерпретация понятия sustainability в данной ситуа
ции не могут быть использованы. Однако это понятие сохраняет
смысл (и представляет интерес для исследователя) и в данном случае,
если мы будем иметь в своем распоряжении систему уравнений, усред
ненную по времени. Ниже используется 0мерная климатическая мо
дель Будыко, в которой рассматриваются параметры, усредненные по
пространству. К сожалению, построить модель эволюции климатиче
ских характеристик, усредненную по времени, для достаточно общих
(трехмерных или даже двумерных) уравнений гидротермодинамики
пока мы не умеем.
5. В заключение этого параграфа обратим внимание на два обстоя
тельства.
Вопервых, поддерживаемое равновесие (sustainability) системы
«атмосфера — океан — биота» обеспечивается, повидимому, очень
тонким согласованием множества факторов. Эта особенность прояв
ляется, в частности, в том, что включение в систему новых звеньев (но
вых факторов) может качественно менять свойства равновесия.
Так, например, состояние равновесия в 0мерной модели Будыко
всегда асимптотически устойчиво. Однако учет (в линейном приближе
нии) образования ледникового покрова делает равновесие неустойчи
вым. Включение нелинейных членов и конвективного переноса тепла
(замена 0мерной модели Будыко одномерной моделью Селлерса [4])
показывает существование устойчивых режимов лишь при достаточно
низких температурах. Это значит, что начиная с некоторого момента t1
система уже не будет обладать поддерживаемым равновесием.
30
Вовторых, включение биотических звеньев возвращает стабиль
ность системе, описываемой уравнениями 0мерной модели, и при бо
лее низких температурах, а использование трехмерных моделей дина
мики атмосферы, океана и биоты вообще исключает существование
стационарных режимов и позволяет говорить лишь о дрейфе почти пе
риодических режимов, для прямого изучения которых эффективных
методов пока не разработано.
Вот почему любые категоричные утверждения о характере ста
бильности биосферы и характере ее эволюции под действием антро
погенных факторов следует делать крайне осторожно, и поэтому про
грамма изучения проблемы sustainable development биосферы и ее
составляющих, обсуждаемая Международным институтом системно
го анализа в Вене (JJASA), представляется очень важной.
Ранее рассматривались лишь те регулирующие возможности био
ты, которые следуют из законов сохранения. При этом в качестве кри
териев равновесности использовалось представление о близости про
цесса развития (в том или ином смысле) к некоторому избранному.
Но биота обладает и качественно иными способами стабилизации
и своего развития, и изменения окружающей среды, которые связаны
с сохранением целостности системы или ее частей. Они способны са
мым существенным образом изменить все представления о содержа
нии проблемы обеспечения sustainable development систем биотиче
ской природы и уже не имеют никакого отношения к принципу
Ле Шателье.
Неточности воспроизведения как один из механизмов
обеспечения sustainability
1. Выше было показано, что в рамках используемых моделей системы
«атмосфера — климат — биота» возникающие обратные связи являют
ся прямыми следствиями законов сохранения и, следовательно, можно
говорить о том, что в рассмотренных системах реализуется принцип Ле
Шателье.
Цель данного параграфа — показать на простом примере, как под
действием факторов чисто стохастической природы возникают меха
низмы обратной связи, обеспечивающие стабильность (но совсем в
ином смысле) системы, способной к воспроизведению (т. е. к редупли
кации). В качестве стохастических факторов будут рассматриваться
неточности редупликации, возникающие вследствие флуктуаций, не
избежно присутствующих в процессах самовоспроизведения. Част
31
ным примером таких неточностей являются мутации в системах био
тической природы.
Ниже будет показано, что неточность редупликации не только
формирует механизм обратной связи, но и способна превратить сово
купность отдельных элементов в некоторую систему взаимосвязанных
элементов, когда изменение одного из них может влиять на судьбу ос
тальных. Указанные свойства самовоспроизводящихся систем будут
сначала продемонстрированы на простом примере системы с дискрет
ным числом состояний. Затем будет изложена обобщающая этот при
мер континуальная модель.
Оказывается, механизмы, возникающие вследствие действия сто
хастических факторов, способны поддерживать целостность системы
и быть источником роста разнообразия, а следовательно, и сложности
изучаемой системы.
2. Обозначим через x s (t ) состояние элемента (например, его биомас
су) некоторой совокупности {x s (t ), s = 1, 2, ..., N}. Ее элементы {x s (t )} не
отрицательны и не тождественны между собой. Их индивидуальная (ге
нетическая) особенность отмечена индексом s. Она порождает некоторое
свойство ns , определяющее характер взаимодействия элемента с внеш
ней средой. Предполагается, что элементам x s (t ) свойственно самовос
произведение, неточность которого превращает рассматриваемую сово
купность элементов в систему.
Предположим, что редупликация происходит в дискретные мо
менты времени, разделенные интервалами длительностью t. Рассмот
рим один цикл редупликации. Закон сохранения (балансовое соотно
шение) будем писать в следующей форме:
x s (t 0 + t) = x s (t 0 ) - f s (|| x - ns ||, x s (t 0 )) + Fs ( x1 (t 0 ), ..., x N (t 0 )),
(11)
x s неотрицательны. Если какаялибо из величин x s (t + t) в (11) ока
жется отрицательной, то положим ее равной нулю.
Соотношение (11) — специальный случай демографического
уравнения, в котором слагаемое f s описывает уменьшение био
массы элемента x s (его смертность, выбытие, банкротство) вслед
ствие воздействия внешней среды, особенности которой описыва
ются вектором x. Будучи положительным, это слагаемое тем боль
ше, чем больше норма ||x - ns ||, характеризующая несоответствие
особенностей элемента x s условиям внешней среды. В простей
шем случае
32
f s = a s || x - ns ||,
где a s — некоторая константа.
Вследствие неизбежных флуктуаций редупликация не может быть
абсолютно точной. Поэтому каждый элемент системы x s порождает
элементы не только обладающие свойством ns , но и другие, со свойст
вами, отличными от ns . Поскольку совокупность {x s (t )} дискретна, то
в результате неточности самовоспроизведения могут возникать лишь
элементы, принадлежащие той же самой совокупности. Этот факт и
отражает последнее слагаемое в (11). В простейшем случае имеем ли
нейные зависимости
Fs [x1 (t 0 ), ..., x N (t 0 )] = å bsk x k (t 0 ).
k
Коэффициенты bsk при s ¹ k естественно назвать мерой неточности
редупликации.
Итак, в простейшем случае процесс редупликации может быть
описан следующим конечноразностным уравнением:
x s (t 0 + t) = x s (t 0 ) - a s || x - ns || x s (t 0 ) + å bsk x s (t 0 )),
k
k, s =1, 2, ..., N .
(12)
Уравнения (11) и (12) превращают исходную совокупность {x s }
в систему взаимосвязанных элементов. Заметим, что в силу условия
неотрицательности возникающие связи нелинейны даже в том случае,
когда соотношения (12) линейны.
3. Система уравнений (12), так же как и уравнения (11), при известных
условиях реализует отрицательную обратную связь, поддерживающую це
лостность и развитие (sustainability) изучаемой системы {x s (t )} при измене
нии характеристик внешней среды (в нашем случае — вектора x). Для того
чтобы в этом убедиться, рассмотрим ситуацию, когда x k (t 0 ) = 0 для всех k,
отличных от s. Тогда система уравнений (12) примет вид
x s (t 0 + t) = x s (t 0 ) - a s || x - ns || x s (t 0 ) + bss x s (t 0 ),
x s (t 0 ) = bks x s (t 0 ),
(13а)
(13б)
x i неотрицательны.
Предположим, что в момент t = t 0 состояние внешней среды (на
пример, температура) изменилось, причем так, что норма || x - ns || сде
33
лалась настолько большой, что величина x s (t 0 + t), вычисленная по
формуле (13), оказалась отрицательной. Согласно условию неотрица
тельности, тогда нужно принять
x s (t 0 + t) = 0.
Однако это не означает, что в системе {x k (t )} уже не будет элемента,
обладающего свойством ns . В самом деле, в силу неточности редупли
кации он снова появится уже в следующем ее цикле:
x s (t 0 + 2 t) = å bsk x k (t 0 + t) = å bsk x s (t 0 ).
k
k
Кроме того, в момент t 0 + t суммарная биомасса системы S
S (t 0 + t) = å x k (t 0 + t) = å bks x s (t 0 )
k
k
может стать большей, чем S (t 0 ) = x s (t 0 ).
Таким образом, рассматриваемая система обладает механизмом
отрицательной обратной связи, которая при изменении внешних ус
ловий сохраняет элементы системы и ее целостность. Одновременно
она способна обеспечивать и рост некоторых функционалов. Другими
словами, она обладает свойствами, которые охватываются понятием
sustainability по отношению к указанным свойствам системы.
Заметим, что обратная связь в данном примере реализовалась за
счет перестройки самой структуры системы, т. е. за счет изменения
пропорций элементов, обладающих теми или иными свойствами.
При увеличении меры неточности редупликации растет и область
допустимых изменений характеристик внешней среды, при которых
система может быть сохранена. В то же время «эффективность» систе
мы, если ее понимать, например, в терминах производства биомассы,
будет уменьшаться с увеличением меры неточности редупликации
при стационарных внешних условиях.
4. Дискретные модели (11) и (12) получаются путем конечнораз
ностной аппроксимации модели, описываемой дифференциальными
уравнениями
dx s dt = - f s (|| x - ns ||) x s + F {x1 , ..., x N }, s = 1, 2, ..., N ,
или в линейном случае
34
dx s dt = - a s || x - ns || x s + å bsk x s .
(12')
k
В случае системы (12') отождествление свойства sustainability с
классическим понятием устойчивости или понятием пограничного
слоя теории сингулярных возмущений в общем случае неправомочно,
поскольку уравнение
|| x - ns || x = å bsk x s
(14)
k
в общем случае не имеет нетривиальных решений. Они возникают
лишь тогда, когда одно из чисел
m = || x - ns ||, s = 1, 2, ..., N ,
окажется равным собственному значению l n матрицы уравнения (14).
Для анализа возникающей здесь ситуации уже недостаточно линейной
аппроксимации и следует использовать нелинейную систему (12') и
изучать характер ее ветвлений в окрестности значений
m s = ln .
(15)
В окрестности значений m s , удовлетворяющих условию (15), гово
рить о свойстве sustainability уже нельзя в принципе: организация сис
темы в окрестности значения m s = l n претерпевает качественное из
менение, и возникают структуры, которые могут быть отделены друг
от друга непреодолимыми барьерами.
Для отыскания стационарных решений x k (m s ) можно использо
вать стандартные методы малого параметра, согласно которым реше
ния разыскиваются в виде рядов
x i = x i 0 + ex i 1 + e 2 x i 2 + ..., e = m s - l n .
В нулевом приближении получаем систему (14). Если кратность
собственного значения равна единице, то решения имеют вид
xi 0 = C xi 0 ,
где С — произвольная постоянная, определяемая из условия разреши
мости уравнений следующего приближения. Характер ветвлений ста
35
ционарных решений показан на фиг. 3. Аналогично строятся стацио
нарные решения и в случае кратных собственных значений.
Если все величины m k меньше минимального собственного значе
ния, то система (12) имеет лишь нулевое стационарное решение. Оно
может быть как устойчивым, так и неустойчивым. Тем не менее на не
котором отрезке времени оно обладает свойством sustainability, пони
маемым как свойство сохранения целостности. Если тривиальное ре
шение устойчиво, то биотический регулятор, поддерживая целост
ность системы, не может противостоять ее «целостному
уничтожению», например вымиранию.
Если тривиальное решение уравнения
(12) неустойчиво, то система будет разви
ваться и однажды, может быть, выйдет на
стационарный режим уравнения (11),
если оно его допускает. В окрестности
собственного значения может существо
вать уже несколько стационарных реше
Фиг. 3
ний, среди которых будут как устойчивые,
так и неустойчивые. Все сказанное остается справедливым и для них.
Итак, сохранение целостности системы и ее устойчивости суть
очень разные понятия, характеризующие различные особенности са
моразвивающихся систем. В совокупности они позволяют нарисовать
картину саморазвития представленной системы: стационарные со
стояния образуют как бы ветвящееся дерево — «аттракторный скелет»
развития. Состояние системы приближается к той или другой ветви
этого скелета. Однако в силу вероятностного характера редупликации
система будет сохранять свою целостность, т. е., не распадаясь, под
строит структуру под внешние условия.
5. Рассмотрим теперь континуальную модель, частным случаем
которой является дискретная модель, описанная выше. Обозначим
через x(t , s) плотность вещества, имеющего свойство ns , а закон сохра
нения условимся писать в виде
¶x ¶t = ò Fw ( x(t , k), j (t , ns , nk x)) dk - f s ( x(t , s), x).
(16)
w
Здесь w — некоторое допустимое множество в пространстве «генетиче
ских» параметров s; функция j(t , ns , nk ) характеризует интенсивность ин
дуцирования (производства) элементов, обладающих свойством ns , эле
ментами со свойствами nk ; функция f s описывает интенсивность
36
выбытия (если f s < 0) или развития (если f s > 0); x— вектор внешних воз
действий. Его должен задавать некий сценарий
x = x(t ),
который может быть и случайным процессом.
В число характеристик системы можно включить и возраст t эле
ментов (организмов, надорганизменных структур, организаций и
т. д.). Так как dt dt =1, то в уравнение (16) надо внести некоторые изме
нения. Теперь оно будет выглядеть следующим образом:
¶x ¶t + ¶x ¶t = - f s ( x s (t , s, t), x).
(17)
К этому уравнению должны быть добавлены «условия рождаемости»,
представляющие собой необходимое граничное условие
T*
x(t , s, 0) =
ò ò Fw ( x(t, s, t), j (s, c, t), x) dcdt,
0
(18)
w
где Т — предельный срок существования элемента x(t , c, t). Нетрудно
убедиться, что модели (16) и (17), (18) обладают теми же свойствами
sustainability, которые были обнаружены на примере системы (11).
6. Способность усваивать внешнюю энергию и материю, т. е. реа
лизовывать процесс метаболизма и самовоспроизведения (редуплика
ции), считалась долгое время прерогативой только живого вещества.
Однако Эйген в конце 1960х годов показал, что такой способностью
могут обладать и биологические макромолекулы. Для этого явно кос
ного вещества в работе [5] построены модели метаболизма и редупли
кации. В то же время свойство сохранения гомеостазиса, которым об
ладает любое живое вещество, не является непосредственным
следствием законов сохранения, хотя, разумеется, им и не противоре
чит. Структура возможных механизмов, приводящих к появлению об
ратных связей, оставалась неясной.
Приведенный пример показывает, что для возникновения механиз
ма обратной связи в системах, обладающих свойством самовоспроизве
дения, которое поддерживает ее функционирование при изменении
внешних условий, достаточно существования ошибки редупликации.
Для обеспечения стабильности развития в зависимости от степени изме
нения внешних условий ошибка редупликации должна превосходить тот
или иной порог.
*
37
Поскольку самовоспроизведение, как показал Эйген, свойственно
и некоторым формам организации косной материи, то и возникнове
ние отрицательных обратных связей, поддерживающих гомеостазис
(свойство sustainability в частности), повидимому, не является исклю
чительной прерогативой живого вещества.
7. Изложенная схема рассуждений и рассмотренный пример по
зволяют думать, что появление и других, более сложно организо
ванных систем обратных связей может найти свою интерпретацию в
рамках той совокупности эмпирических обобщений, которые со
ставляют основу схемы универсального эволюционизма (см. [6], [7]) —
одного из синонимов терминов «самоорганизация» или «синерге
тика».
Появление механизма обеспечения sustainability описанного
вида является типичным проявлением «алгоритмов сборки», т. е.
превращения совокупности элементов в систему. В самом деле,
свойство sustainability не следует из свойств элементов, составляю
щих систему. Причины превращения совокупности элементов в
систему определяются теми связями, которые существуют или воз
никают между элементами в результате действия системообразую
щих факторов.
В данном случае таким фактором является стохастика, благода
ря которой сборки реализуются с помощью неточной редуплика
ции.
Никакие другие связи между элементами не рассматривались, и
связи эти возникали только в результате присутствия одного стохасти
ческого фактора — неточности самовоспроизведения.
Количество элементов, обладающих различными генетическими
свойствами s в исходном множестве, было фиксированным (число N).
Поэтому в воспроизводимом множестве в результате редупликации
возникали лишь элементы, тождественные тем, которые были в исход
ной совокупности. Если же число различных генетических свойств за
ранее не фиксировано, то в процессе редупликации будут возникать
элементы, обладающие все новыми и новыми свойствами. Таким обра
зом, описанный механизм обладает еще одним важным свойством: он
содействует росту разнообразия элементов, а следовательно, и росту
сложности системы.
38
Литература
1. Тихонов А.Н. Системы дифференциальных уравнений, содержащих ма
лые параметры при производных.//Матем. сб. 1952. № 3. С. 575–586.
2. Будыко М.И. Тепловой баланс земного шара. — Л.: Гидрометеоиздат,
1980.
3. Моисеев Н.Н., Александров В.В., Тарко А.М. Человек и биосфера. — М.:
Наука, 1985.
4. Sellers W.D. A two dimensional global climatic model.//Month. Weath. Rev.
1976. V. 104. № 3. P. 233–284.
5. Eigen М. Selforganization of matter and the evolution of biological
macromolecules. — N. Y., 1971.
6. Моисеев Н.Н. Алгоритмы развития. — М.: Наука, 1987.
7. Моисеев Н.Н. Универсальный эволюционизм.//Вопр. философии. 1991.
№ 3. С. 3–29.
1993 г.
Универсальный эволюционизм
(Позиция и следствия)
Понятия «самоорганизация» и «синергетика» получили ныне широ
кое распространение. Однако далеко не всегда они правильно истол
ковываются и используются в выработке конструктивных идей.
В предлагаемой статье делается попытка очертить контуры глобально
го синергетического процесса и дать интерпретацию некоторым тен
денциям, которые характерны для него ныне или могут проявиться
в ближайшем будущем.
Схема универсального эволюционизма
Предварительные замечания
Любые размышления о будущем цивилизации, о возможных перспек
тивах существования вида Homo sapiens, а тем более — поиск оснований
для формирования новой стратегии во взаимоотношениях человека с
природой неизбежно опираются на некое общее видение мира, причем
такая «картина мира» должна включать и самого человека.
На определенном этапе исследований проблем глобальной экологии
и стабильности биосферы, которые с начала 1970х годов велись в Вы
числительном центре АН СССР, я пришел к пониманию необходимости
выработки достаточно общей исследовательской программы, содержа
щей помимо методологических средств определенную концептуальную
картину мира. Именно с такой утилитарной целью я предпринял попыт
ку построить схему мирового процесса самоорганизации*. Работа над
этой конструкцией, носившая вначале вспомогательный характер, по
степенно переросла в самостоятельное исследование, лежащее, как мне
кажется, на границе естествознания и философии.
* В начальном варианте она была представлена в моей книге «Алгоритмы развития»
(М., 1987). Позднее я стал называть эту схему «универсальным эволюционизмом» — тер
мином, который уже использовался в литературе (см., например: Кутырев В.А. Универ
сальный эволюционизм, или коэволюция. — «Природа», 1988, № 8), придав ему, однако,
несколько иной смысл.
40
Общая картина мира, которая была описана в указанной книге,
сразу же вызвала множество новых вопросов. Некоторые из них требо
вали уточнения исходных положений, другие — новых гипотез*. Весь
ма существенной оказалась проблема неоднозначности интерпрета
ции одних и тех же исходных эмпирических данных. В конечном
счете, это проблема понимания того, как возникает и организуется
наше знание о глобальных системах и процессах.
Любое достаточно общее описание того, что происходит в мире, ос
новывается на тех или иных эмпирических обобщениях, т. е. суждениях,
которые являются следствием человеческого опыта или, во всяком слу
чае, не противоречат ему. Но попытка такого описания, т. е. построения
«общей картины мира», сталкивается с тем, что каждый опытный факт
может иметь разные толкования, в частности, формулироваться на язы
ке различных научных дисциплин и, следовательно, порождать различ
ные эмпирические обобщения. Кроме того, система возможных эмпи
рических обобщений обычно слишком бедна для того, чтобы
обеспечить достаточно полное и непротиворечивое описание реально
сти. Следовательно, ее поневоле приходится дополнять теми или ины
ми предположениями, справедливость которых остается, как правило,
на совести авторов.
Отсюда и неизбежность существования множественности описа
ний и интерпретаций, основывающихся на одних и тех же эмпириче
ских данных. Это сходно с ситуацией, когда несколько художников
поразному воспроизводят на холсте один и тот же пейзаж. Художни
ки, как и ученые, убеждены в его объективности, в том, что он сущест
вует в единственном экземпляре. Но видят они его поразному.
И причина такой неоднозначности вовсе не в слабости челове
ческого интеллекта, не в том, что он не в состоянии «объять совре
менное знание полностью», как это, например, утверждает И. При
гожин, а в принципиальном несоответствии наших возможностей
построения эмпирических обобщений и сложности мира, в котором
мы живем. Наука уже неоднократно сталкивалась с тем, что описать
более или менее сложное явление с помощью одного языка невоз
можно. Любой язык, любая система исходных понятий способна
представить его лишь в определенном ракурсе, и множественность
интерпретаций — это, по существу, множественность ракурсов виде
* В ряде моих статей («Вопросы философии», 1989, № 4, 5, 8; «Природа», 1989, № 4;
1990, № 6) исходная позиция была уточнена и конкретизирована. Настоящая статья про
должает эту работу.
41
ния предмета, каждый из которых несет о нем определенную инфор
мацию.
Что же касается возможностей Разума, то они развиваются чрезвы
чайно быстро. Разумеется, не разум отдельного человека, не его мозг,
биологическое развитие которого остановилось, вероятно, уже много де
сятков тысяч лет тому назад, во времена кроманьонца и мезолитической
революции. За последние полторадва века необычайно возросло могу
щество Коллективного Разума. Но даже его гипотетическое развитие
вряд ли способно внести чтолибо принципиально меняющее в этой си
туации — множественность возможных «картин мира» объективно при
суща человечеству. Не может ее изменить и новый опыт, приобретаемый
людьми, ибо знания неизбежно вскрывают и новые пласты проблем, для
которых будет снова недоставать эмпирических обобщений. Более того,
мне кажется непротиворечивой мысль о том, что по мере роста объема и
глубины наших знаний происходит не просто усложнение возможных
картин мира. Мы порой получаем новые варианты интерпретаций там,
где все казалось ранее уже однозначно определенным. Другими словами,
происходит непрерывный пересмотр установившихся представлений и
об отдельных явлениях, и о мире в целом.
Наконец, существует еще один фактор, который расширяет «мно
жество неоднозначностей». Мы постигаем мир не только с помощью
логики, делающей строгие заключения и способной создавать рацио
нальные конструкции на основе наших эмпирических обобщений, но
и благодаря нашей способности к чувственному, «алогичному» вос
приятию. Это не менее важный канал познания и отражения мира
в нашем сознании, чем тот, который рождает научные знания. Приро
да распорядилась нужным образом, чтобы уравнять эти две стороны
нашего «Я»: одно из полушарий мозга человека отвечает за логическое
мышление, другое — за чувственное восприятие.
Чувственное, алогичное, подсознательное восприятие окружающего
мира — это действительно важнейшая форма информационных потоков.
В процессе эволюции живого именно эта алогичная форма знаний была
первичной. И ее взаимоотношение с дискурсивными структурами в на
шем мышлении и общении с окружающим миром чрезвычайно сложно.
Очень многое нами здесь еще не понято. И может быть, даже редукция
чувственного к рациональному, которую обычно осуществляет исследова
тель, далеко не всегда имеет смысл. Коечто об этом говорит современная
теория распознавания образов. Главное значение чувственного — создать
образ в целом. Получая по многочисленным каналам самую разнообразную
42
информацию, подсознание ее интегрирует в некую целостную картину, ро
ждая при этом и некоторые конечные оценки, важные для человека: это
красиво, это хорошо, это опасно и т. д. Но в отличие от логических конст
рукций в моделях подсознания нет никакого окончательного стандарта:
оценки, даваемые алогичным мышлением, могут существенно отличаться
друг от друга у различных индивидов. Потому чувственное восприятие вно
сит еще один элемент субъективизма в ту картину мира, которую пытается
нарисовать исследователь. Еще раз подчеркнем: люди очень поразному
воспринимают одни и те же явления окружающего мира.
Стоит отметить, что принципиально существующая неопределенность
и роль чувственного начала в наших представлениях об окружающем мире
является одновременно и источником веры в сверхъестественные силы,
точнее, множественности вер. Каждая из религий — явление историческое,
но религиозное чувство, почва для взрастания веры в силы сверхъестествен
ные, повидимому, органически присуща человечеству. И будет ему сопут
ствовать, пока оно существует во Вселенной. Но конкретный человек может
им обладать или не обладать — это уже другой вопрос.
Например, в силу понимания этих обстоятельств я не могу себя
считать атеистом. Но в то же время я могу отнести себя к тем, кого ес
тественно назвать «нетеистом». У меня нет достаточных эмпириче
ских и логических оснований считать отсутствующим начало, недос
тупное моему разуму. Но нет и внутреннего ощущения в необходимо
сти его существования. Я думаю, что довольно много людей видят эту
проблему в таком же ракурсе. Относясь с глубоким уважением к лю
бым искренним убеждениям, я полагаю и воинствующий атеизм, и
любого вида фундаментализм, и фанатизм в равной степени несовмес
тимыми с принципами цивилизованного общества.
Поскольку одной и той же системе опытных данных могут не противо
речить самые разные «картины мира», то каждый исследователь формируя
их фрагменты, должен принять тот или иной принцип отбора возможных
исходных положений. Я потому и называю свою схему «физикалистской»,
что в ее основе лежат взгляды, традиционные для физики и всего современ
ного естествознания, сконцентрированные в духе «бритвы Оккама»: не ум
ножай сущностей без надобности. В иных выражениях этот принцип сфор
мулировал Лаплас, когда он отвечал на вопрос Наполеона о том, почему он
(Наполеон) не нашел Бога в книге Лапласа, посвященной изложению зна
менитой космогонической теории, известной ныне как теория Канта—Ла
пласа. Как известно, Лаплас ответил весьма лаконично: «Такой гипотезы
(т. е. о существовании Бога) мне не потребовалось».
43
Возможный вариант физикалистской «картины мира»
В основе той схемы, которую я называю универсальным эволюцио
низмом, лежит «гипотеза о суперсистеме». Вся наша Вселенная пред
ставляет собой некую единую систему — все ее составляющие между
собой связаны. Это утверждение является эмпирическим обобщени
ем, ибо нашему опыту не противоречит представление о том, что все
элементы Вселенной связаны между собой (во всяком случае — сила
ми гравитации).
Другими словами, гипотеза суперсистемы отвергает предположение
о существовании некоего «ортогонального мира», не воспринимаемого
нашими средствами познания и не взаимодействующего с нашей Все
ленной. Но гипотеза суперсистемы — не единственное следствие нашего
опыта. И уже не раз высказывались иные взгляды. Но любые гипотезы о
несистемном характере Вселенной не проверяемы в принципе, они не
могут изменить следствий из гипотезы суперсистемы, и поэтому на осно
вании принципа Оккама должны быть отсечены.
В системе исходных гипотез желательно иметь и некий «постулат о на
чале». Здесь произвола в выборе еще больше. Я принимаю гипотезу о на
чальном взрыве не только потому, что она согласуется с современными
физическими теориями, но и в силу кажущейся мне большей ее простоты
среди возможных актов творения. Но, вероятно, наиболее логичным было
бы сформулировать эмпирическое обобщение в духе Вернадского: супер
система «Вселенная» существует и непрерывно изменяется. В самом деле,
«постулат о начале» не влияет на характер выводов, которые могут быть
сделаны из схемы «картины мира», а предположение о системном характе
ре Вселенной существенно влияет на интерпретацию мирового эволюци
онного процесса.
Следующую группу аксиом естественно назвать аксиомами со
стояния. Первая из них — существование случайности и неопреде
ленности. Такое утверждение действительно является опытным фак
том, справедливым как для микро, так и для макромира. С одним из
его проявлений на макроуровне мы уже столкнулись, говоря о неод
нозначности возможных трактовок опытных данных.
Это эмпирическое обобщение допускает множество самых раз
личных интерпретаций. Можно стать на точку зрения, которая приня
та в квантовой механике, и оперировать только с распределениями
случайных величин, только их и принимая как данности. Но случай
ности и неопределенности, которые объективно присутствуют на всех
уровнях организации материи, можно трактовать и как следствие на
44
шего незнания предыстории мира и, оперируя с распределениями,
быть на самом деле детерминистом.
Основанием для такого детерминизма является еще одно эмпириче
ское обобщение, которое утверждает, что прошлое влияет — не опреде
ляет, а именно влияет — на настоящее и будущее. Без знания прошлого
нельзя понять настоящего и предсказать будущего. А третья из фунда
ментальных гипотез состояния утверждает, что самоорганизация не
представляет собой абсолютного произвола — не все, доступное джинну,
выпущенному из бутылки, может наблюдаться в реальности. Существует
некая система законов — правил отбора, выделяющих реальное из вирту
ального. Ее описание и составляет основу фундаментальных наук.
В мире неживой материи — это законы физики и химии. Они оста
ются справедливыми и на уровне живого вещества. Однако на новом
уровне к ним добавляются и другие — стремление сохранить гомеоста
зис, например. В какой степени они следуют из фундаментальных за
конов физики — этот вопрос остается открытым. И он будет таковым
до тех пор, пока не раскрыта основная тайна, не понят тот механизм,
который приводит к появлению отрицательных обратных связей,
обеспечивающих гомеостазис живого вещества.
На уровне общественной организации мы наблюдаем то же самое:
общественные процессы не могут нарушить законы, определяющие
процессы, протекающие в живом и неживом веществе, но и не исчер
пываются ими. Обществу свойственны новые принципы отбора,
связанные с целенаправленной деятельностью людей.
Новые законы, т. е. принципы отбора, возникающие в материаль
ном мире по мере усложнения организации, постепенно становятся
менее жесткими, приобретая скорее характер тенденций. Закон сохра
нения количества движения не может быть нарушен, а сохранение го
меостазиса — всего лишь стремление. Еще более «неточный» смысл
приобретают принципы отбора на уровне общественной организации.
Здесь отбор, т. е. переход системы в новое состояние, во многом связан
с представлением о ценностях, возникающих в сознании человека.
Последнее является одной из важнейших причин неоднозначности
развития и многообразия его путей.
Язык, который я использовал для описания исходных эмпирических
обобщений, названных мною аксиомами состояния, по существу тожде
ствен дарвиновской триаде — изменчивость, наследственность, отбор.
Такой выбор языка подчеркивает лишний раз единство материального
мира, существование общих исходных положений, описывающих ос
45
новные его процессы как проявления единой сущности самоорганиза
ции суперсистемы «Вселенная». Вместе с тем, используя язык дарвинов
ской триады, надо ясно понимать, что с его помощью интерпретация
многих важнейших особенностей мирового эволюционного процесса в
принципе невозможна. Необходимо его существенное расширение, т. е.
некая новая система других фундаментальных аксиом.
Следующую группу эмпирических обобщений можно назвать ме
ханизмами изменения состояния. Впрочем, такое название весьма ус
ловно, поскольку принципы отбора также определяют характер пере
хода системы в новое состояние, т. е. не только само состояние, но и
процесс эволюции. И тем не менее, как мы увидим ниже, некая клас
сификация механизмов или типов процессов удобна для различных
интерпретаций, т. е. понимания сущности процесса развития.
Наиболее простой класс механизмов мы условимся называть дарви
новскими. Представим себе, что эволюционирующая система не подвер
жена действию какихлибо случайных факторов, а переход ее из одного
состояния в другое определен однозначно. Траектория такой системы
определяется однозначно, и наблюдатель способен предсказать возмож
ное развитие событий. Поскольку в окружающей нас реальности все и
всегда подвержено действию случайностей и неопределенностей, то даже
в случае процессов дарвиновского типа нельзя говорить о полной детер
минированности. Можно лишь видеть тенденции, если угодно, «каналы
эволюции». Примерами подобных процессов являются, например, про
цессы селекции животных или движение космического аппарата. Этими
свойствами обладает множество процессов, с которыми мы имеем дело
в повседневной жизни и которые позволяют нам както предвидеть ре
зультаты наших активных действии и делать целенаправленный выбор.
Таким образом, механизмы дарвиновского типа являются основой соз
нательной деятельности человека.
Но существует и другой тип механизмов. Следуя А. Пуанкаре, я их
называю бифуркационными. Развитие таких процессов непредсказуе
мо — принципиально непредсказуемо! Представим себе, что система
эволюционирует под действием некоторой внешней силы. До поры до
времени процесс носит дарвиновский характер. Но в некоторый момент
эта внешняя сила (нагрузка) может достичь такого критического значе
ния, когда нарушается однозначность перехода системы в новое состоя
ние. В этом случае принципы отбора допускают целое множество воз
можных состояний. А в какое из них перейдет система — будет зависеть
от тех случайных факторов, которые будут действовать на нее в момент,
46
когда нагрузка достигнет критического значения. Поскольку величины
случайных факторов неизвестны в принципе, то мы не только не в со
стоянии оценить тенденции постбифуркационного развития, но даже и
определить тот «канал эволюции», в котором оно будет происходить.
Впервые явление бифуркации было описано Леонардом Эйлером в
XVIII веке при изучении формы равновесия нагруженной колонны. Но
бифуркационные переходы — это типичные явления быстрой, коренной
перестройки характера развития системы. И чем сложнее система, тем
больше в ней возникает бифуркационных переходов. Стохастичность
мира вкупе с существованием бифуркационных механизмов определяют
непредсказуемость эволюции и ее необратимость. А следовательно, и не
обратимость времени. Все эти явления тесно связаны между собой и,
повидимому, проявляются лишь на макроскопическом уровне.
Само собой разумеется, что бифуркационные механизмы в биологии
и социальных системах проявляются не в таком рафинированном виде,
как в физике, но тем не менее сохраняют свою основную особенность —
непредсказуемость исхода. Примерами тому являются образование но
вых видов или революционные перестройки общественных структур.
Подведем некоторые итоги. Знание механизмов дарвиновского типа
позволяет человеку планировать свои действия, обеспечивает возмож
ность целенаправленного развития. Что касается бифуркационных меха
низмов, то их познание позволяет избегать непредсказуемых и опасных
ситуаций. Это особенно важно в проблемах глобальной экологии, когда
превышение допустимой антропогенной нагрузки может привести к со
вершенно непредсказуемому характеру развития биосферы, исключаю
щему возможность дальнейшего существования человека как биологиче
ского вида.
Совершенно особое место занимают механизмы, которые я назы
ваю механизмами «сборки». Природе свойственна кооперативность —
объединение отдельных элементов в системы. В результате у образую
щейся системы могут возникать новые свойства. О кооперативном по
ведении говорят, когда наблюдают явления синхронизации колеба
тельных систем в физике или в биологии, когда речь идет об
объединении «элементов жизни» в целостные организмы. В общест
венной жизни кооперативность является одной из основных состав
ляющих спектра человеческих взаимоотношений.
В процессе «сборки», т. е. возникновения системы, у нее, как уже
говорилось, могут возникать новые свойства. В ряде случаев эти новые
свойства системы могут быть определены на основе знания свойств
47
элементов. Так, свойства движущейся жидкости, которые описывают
ся уравнениями гидродинамики Навье—Стокса, могут быть выведены
из свойств совокупности движущихся молекул газа, если сделать толь
ко два предположения: что длина свободного пробега молекул между
двумя соударениями достаточно мала и что распределение скоростей
движения молекул следует закону Максвелла. Этих предположений
оказывается достаточно, чтобы ввести такие характеристики, как ско
рость потока, его плотность, температура и другие, которые имеют
смысл для системы в целом, и написать уравнения, которые позво
ляют рассчитать эволюцию потока во времени.
Но возможность такой редукции является скорее исключением, не
жели правилом. Другими словами, вопрос о том, будут ли в общем случае
свойства системы следствием свойств ее элементов или нет, остается от
крытым. Ответ на него является, в известном смысле, предметом веры.
Редукционисты (среди них был, например, Дж. Бернал) полагают, что все
свойства окружающего мира в принципе выводимы из фундаментальных
законов физики, из свойств элементарных частиц. В том числе и свойст
ва живого вещества. И если мы сегодня не можем, например, предсказать
заранее свойства сверхпроводимости тех или иных диэлектриков при вы
соких температурах, то это всего лишь результат нашего незнания, точ
нее, недостаточного знания фундаментальных законов.
Нередукционисты думают иначе. Ими предложено множество
разнообразных учений и подходов. Одним из них является знамени
тый витализм, приписывающий живому веществу особую жизненную
силу. Я стою на иной точке зрения и полагаю, что законы «сборки» но
сят столь же фундаментальный характер, как и другие фундаменталь
ные законы физики.
Вообще же говоря, как мне кажется, существуют два разных типа
вопросов. К одному из них относятся уже упоминавшиеся явления
возникновения свойств сверхпроводимости у керамических диэлект
риков. Как они связаны со свойствами исходных элементов? Анало
гичная проблема — аномальные свойства воды. Досконально зная
свойства кислорода и водорода, мы не можем вывести на этой основе
зависимость плотности воды от температуры. Можно привести и еще
целый ряд подобных относительно «простых» примеров. Как бы ни
были запутаны подобные вопросы, я тем не менее думаю, что кванто
вая физикохимия XXI века найдет к ним ключи, и проблемы синтеза
материалов, обладающих заданными свойствами, будут решаться
не только на основе аналогий.
48
Совсем иное — возникновение свойств «больших совокупностей»
объектов: если количество элементов и сложность связей между ними
достигают некоторого критического значения, то эта совокупность
обретает некоторые качественно новые системные свойства. И с этой
особенностью связаны, может быть, самые глубокие свойства окружа
ющего нас «макромира».
Наиболее ярким примером является второй закон термодинамики.
Это один из наиболее фундаментальных и глубоких законов физики. Он
не имеет смысла для отдельных частиц, отдельных молекул. Он проявля
ется только на уровне их совокупностей: лишь при достаточном количе
стве взаимодействующих частиц возникают принципиально новые сис
темные свойства. Возникает возможность ввести новую характеристику
системы — энтропию, а также обнаружить, что она возрастает со време
нем. Это закон макромира. В микромире он не имеет смысла. Второй за
кон термодинамики не выводим из законов Ньютона и других фунда
ментальных законов физики. Это типичный результат «сборки»,
возникновения новых системных свойств окружающего мира.
Со вторым законом термодинамики тесно связана проблема необра
тимости процессов, возникающих в макромире. Связана, но не является
единственной ее причиной. Я уже говорил, что для объяснения необра
тимости достаточно учесть стохастичность мира и существование бифур
кационных механизмов. Все эти явления макромира неотделимы от на
личия «стрелы времени», которая, по моему глубокому убеждению,
является типичной характеристикой макромира. В самом деле, все урав
нения микромира — уравнения квантовой механики — инвариантны от
носительно направления течения времени. Неинвариантность возникает
именно как системное свойство, как явление, присущее макромиру, как
эффект «сборки». Мне представляется, что проблемы возникновения
системных свойств нашего мира не менее трудны и фундаментальны,
чем проблемы физики элементарных частиц.
К этому классу проблем относится и появление живого вещества.
Многочисленные работы последних десятилетий (особенно М. Эйге
на) прояснили особенности механизмов возникновения многих
свойств, присущих живому, — метаболизма, редупликации... Но одна,
с моей точки зрения, главная особенность живого вещества — сущест
вование у органической системы отрицательных обратных связей, со
храняющих гомеостазис, остается не понятой. Ее возникновению нет
пока убедительного объяснения, нет даже схемы механизма, действие
которого могло бы привести к образованию обратной связи. Это ти
49
пичное «системное свойство» вещества, возникающее тогда, когда
сложность системы и особенно сложность связи между ее элементами
достигает некоторого порогового значения. Повидимому, подобные
явления — это своеобразное проявление бифуркационных механиз
мов, если рост сложности рассматривать как динамический процесс.
К числу таких системных явлений относится и возникновение разу
ма. В конце концов, нейроны любого мозга практически идентичны ме
жду собой. Но возможность рассудочной деятельности, рефлексии, спо
собность создавать абстракции, т. е. все то, что связано с представлением
о разумной деятельности, возникает лишь тогда, когда мозг начинает об
ладать достаточным количеством нейронов при резком усложнении свя
зей между ними. Вот только тогда мозг приобретает все те атрибуты, ко
торые отвечают нашим представлениям о мышлении.
Сегодня иногда говорят о направленности мирового эволюционного
процесса. И действительно, такая направленность имеет место: тенден
ция усложнения возможных организационных структур материи и рост
их разнообразия являются важнейшим проявлением такой направлен
ности. И она — не результат какоголибо целеполагания, а следствие тех
эмпирических обобщений, о которых говорилось выше и которые опре
деляют основные особенности самоорганизации. Но этим «направлен
ность» эволюции не исчерпывается. Нужно обратить внимание на еще
одну особенность мирового процесса самоорганизации. Говоря о ней, мы
будем оценивать степень стабильности той или иной организационной
структуры величиной вариации ее параметров или внешних воздейст
вий, которые способны ей придать качественно новые свойства, т. е. из
менить ее организацию. Используя это представление, обратим внима
ние на существование еще одной важной тенденции — уменьшение
степени стабильности систем по мере роста их сложности.
Первые прокариоты существовали на Земле в невероятно трудных
условиях жесткой радиации, чрезвычайной сейсмичности и колоссаль
ных перепадов температур. И тем не менее они были предельно стабиль
ны, ибо были бессмертными — их можно было уничтожить, но естест
венная смерть еще не была встроена в их генетический механизм.
Переход к эукариотам и далее, к более сложным многоклеточным,
резко ускорил интенсивность всех эволюционных процессов. Но од
новременно он и резко понизил степень стабильности новых форм су
ществования материи — все они стали смертны. Можно привести еще
множество подобных примеров, демонстрирующих эту тенденцию.
Является ли она самостоятельным эмпирическим обобщением или же
50
следствием других, «более фундаментальных»? На этот вопрос у меня
нет ответа. Во всяком случае, по мере усложнения организации систем
происходит одновременно ускорение процессов развития и пониже
ние уровня их стабильности. Вероятнее всего, этот последний факт
также служит ускорению эволюции. В самом деле, стабильность и ско
рость эволюции в известном смысле противоречат друг другу. Только
проявление факторов направляемого развития способно примирить
эти две противоположно направленные тенденции. Если уменьшение
стабильности, следующее за усложнением системы, рассматривать
как самостоятельное эмпирическое обобщение, то в его рамках нахо
дит свое место и так называемый антропный принцип.
Его смысл состоит в том, что незначительные изменения мировых
постоянных (сотые доли процента) могут качественно изменить свой
ства суперсистемы «Вселенная» и характер всех процессов, в ней про
исходящих. Даже при таких ничтожных изменениях ее параметров
в ней уже не могли бы возникнуть более или менее стабильные образо
вания. Не возник бы в ней и человек, и эволюция суперсистемы про
ходила бы без свидетелей.
Итак, наша Вселенная «держится на острие». Ничтожное изменение
ее параметров приведет к срыву, к ее полной перестройке. Этот факт
можно понять на основании обсуждаемой здесь тенденции. Его принято
формулировать в жесткой форме: «мир такой потому, что существует че
ловек». Это и есть наиболее распространенная формулировка антропно
го принципа. Впрочем, мне бы хотелось его перефразировать: «человек
появился во Вселенной потому, что она такая, какая есть»! И столь слож
ная система просто не могла бы остаться стабильной.
Тенденция уменьшения степени стабильности или, если пользовать
ся терминологией математической физики, роста некорректности задач,
которые «приходится решать» Природе при усложнении материальных
структур, имеет непосредственное отношение и к истории развития ци
вилизации. Во времена палеолита человек был способен без деградации
своей культуры переносить труднейшие испытания. Он относительно
легко переживал ледниковые эпохи и другие климатические катаклизмы.
Ныне зависимость человека от природных факторов резко возросла. Вся
наша цивилизация существует благодаря тому каналу, который поставля
ет на поверхность захороненные в земных недрах углеводороды. И те
перь, в условиях резкого усложнения нашей цивилизации и роста ее мо
гущества, дальнейшее существование на Земле популяции Homo sapiens
требует чрезвычайно тонкого согласования антропогенных нагрузок
51
на биосферу с теми процессами, которые в ней происходят. Но, как пред
ставляется, рост необходимости все более и более тонкой взаимной на
стройки и согласованности человеческой активности и биосферы сосу
ществует с противоположной тенденцией — с возникновением новых
стабилизирующих факторов. Так, например, развитие науки дает обще
ству не только представление об опасностях, но и помогает найти пути их
преодоления, т. е. возникает своеобразная «управляемость развития».
В контексте этого непротиворечивой представляется и более общая
гипотеза о том, что в процессе своей естественной эволюции суперсисте
ма «Вселенная» обретает с помощью человека (в частности) способность
не только познавать самое себя, но и направлять свое развитие так, чтобы
компенсировать или ослабить возможные дестабилизирующие факторы.
В самом деле, жизнедеятельность любого биологического вида всегда
направлена на сохранение своего гомеостазиса, а у ряда развитых ви
дов — и той экологической ниши, в которой они существуют. По мере
развития мозга и становления Разума экологическая ниша становится
все более обширной. Вот почему мне кажется справедливым утвержде
ние о возможности развития во Вселенной (вернее, в отдельных ее час
тях) неких механизмов отрицательной обратной связи, в результате дей
ствия которых происходит повышение степени стабильности суперсис
темы.
Поскольку определяющими развитие суперсистемы являются меха
низмы самоорганизации, то естественно предположить, что в отдельных
ее частях, в частности на Земле, существовали и существуют «попытки»
Природы создать разумы, причем многие из них бывали неудачными (ту
пиковыми) и оканчивались гибелью тех материальных структур, которые
были их носителями, или же они выходили на некоторый уровень, ис
ключающий их дальнейший интеллектуальный прогресс. Примером по
следнего может быть, вероятно, осьминог: его мозг по своей сложности
сопоставим с мозгом человека. Но эволюции было угодно создать такое
существо, которое поедает себе подобных. Поэтому для выживания вида
оказалось необходимым, чтобы по выполнении своих супружеских обя
занностей животное погибало. Значит, сообщество осьминогов не могло
обладать коллективной памятью, необходимой для накопления того
опыта и тех знаний, которые приобретает человек. И каждому поколе
нию все приходится начинать сначала.
Человечество на пути своего развития преодолело важнейший порог,
создав систему табу как основу нравственности и прекратив внутривидо
вой отбор, оно обеспечило возможность коллективной памяти, а следо
52
вательно, и общественного развития. Но это вовсе не означает, что чело
вечество не встретит на своем пути непреодолимый барьер, а его судьба
не окажется в чемто похожей на судьбу другой «умной популяции».
Сочетание разума и коллективной памяти — огромное завоевание
Природы, но его может оказаться недостаточно для того, чтобы пре
одолеть зло (неполноценность), заложенное в человеке процессом
биологической самоорганизации, который привел к его появлению на
планете. Одним из таких барьеров мне представляется необходимость
организации коллективных действий, способных гармонизировать
взаимодействие человека и окружающей среды. Человечество как еди
ное целое должно подчиняться условиям экологического императива.
И у меня нет никакой уверенности в том, что человечество будет
способно преодолеть этот барьер. Более того, возникает ощущение,
что несмотря на все успехи научного и технического прогресса, на рост
уровня жизни и образованности человечество все больше и больше по
гружается в пучину нового средневековья. Религиозный фундамента
лизм в странах ислама, разгул национализма не только в Советском
Союзе, но и в ряде благополучных стран, таких как Канада, повсемест
ный рост детской преступности и терроризма — разве все это не гроз
ные индикаторы неблагополучия планетарного сообщества? Сможет
ли оно в этом состоянии внять призывам к консолидации, а люди,
подчинив свои узко эгоистические порывы общим целям, — принять
новые нормы поведения, новую шкалу ценностей, новую мораль?
Но я не считаю допустимой и позицию абсолютного пессимизма.
Шансы цивилизации, может быть, еще не упущены. Сознание опас
ности мобилизует волю людей и скрытый в них потенциал. Поэтому
вместе с прояснением тех опасностей, которые нас ждут в ближайшем
будущем, мы должны найти и альтернативные пути развития, на ко
торых их можно избежать.
Один из инструментов, способных облегчить поиск таких путей, —
Коллективный Интеллект, становление которого неотделимо от раз
вития общества.
Становление Коллективного Интеллекта
Удивительным феноменом мирового эволюционного процесса являет
ся процесс формирования коллективного Разума, свидетелями чему
мы являемся. Я думаю, что ему будет суждено сделаться одним из важ
нейших элементов если не всей суперсистемы, то, во всяком случае,
земной биосферы. Без описания процесса становления Коллективного
53
Интеллекта любая возможная «картина мира» будет не только непол
ной (полной она просто и быть не может), но и искаженной.
Я употребил термин, который требует определенных пояснений.
Человек не живет в одиночестве — его знания становятся достаточно
быстро достоянием других. Вместе с ростом связей растет и обмен ин
формацией. Вспомним, что в мозге отдельные, относительно просто
устроенные нейроны образуют систему, которая по мере ее усложне
ния постепенно обретает возможность мыслить. Нечто подобное про
исходит и в обществе. Только теперь роль нейрона играет мозг отдель
ного человека. Происходит не просто расширение памяти и накопле
ние знаний, важнее, что обмен идеями интенсифицирует их развитие.
Грубо говоря, несколько людей, думающих изолированно, смогут по
нять нечто значительно быстрее и глубже, когда они станут обмени
ваться мыслями и работать в контакте, — это тоже эффект «сборки».
Вот почему активное включение новых людей в коллективный
творческий процесс резко ускоряет появление новых знаний и новых
представлений. Мы видим, что в последнее время происходит все ус
коряющееся развитие науки и техники. Это следствие резкого взлета
творческого начала в жизнедеятельности людей. Такое явление
порождается множеством причин, в том числе и социальными факто
рами, но прямая корреляция роста интенсивности информационных
потоков и количества людей, для которых основной является
интеллектуальная сфера деятельности, с темпами развития науки и
техники не может быть сброшена со счетов.
Сейчас происходит настоящая революция, вызванная широким
распространением компьютеров. Компьютерные сети, объединяю
щие банки информации; появление дешевых персональных компью
теров, значительно более мощных, чем те, которые использовались
для управления полетом наших первых космонавтов, полностью пере
строили все информационные связи планеты. Сначала процессы ин
форматизации общества затронули коммерческую и производствен
ную деятельность, где ее успехи и влияние на жизнь общества
поистине удивительны. Но компьютеризация начинает захватывать
и сферу интеллектуальной деятельности.
Еще 20 лет тому назад вряд ли можно было предсказать те последст
вия компьютеризации, которые мы наблюдаем сегодня. А ведь это толь
ко самое начало. Я не хочу брать на себя роль футуролога и предсказывать
события, но рост связей между отдельными людьми, особенно в интел
лектуальной сфере, наводит на многие размышления. Я бы рискнул
54
предположить, что когда количество абонентов компьютерных сетей
станет достаточно большим, а характер связей между ними, сложность и
полнота доступных банков данных достигнет некоторого предела, про
изойдет новая бифуркация, подобная возникновению мыслительных
способностей у гуманоидов. Я не берусь гадать, какой будет эта бифурка
ция, какими новыми системными свойствами станет обладать компью
теризованное общество, но я думаю, что этот процесс уже начался.
Мне кажется, что мы стоим на пороге явления, которое без всяких
кавычек можно будет назвать становлением коллективного или обще
планетарного Разума. Если его постепенное формирование, вернее, фор
мирование той его составляющей, которая ответственна за логические
выводы, сегодня в какойто степени проясняется, то изменение чувст
венной сферы вследствие интегрирующего влияния взаимодействия
людей просматривается значительно менее рельефно. Тем не менее я
думаю, что и здесь происходят процессы формирования некоего коллек
тивного образа, что позволит однажды говорить об общих целях разви
тия. Конечно, пока это лишь гипотеза. Однако она представляется мне
достаточно правдоподобной, поскольку интеграция представлений о
том, что такое «Я» и каково мое положение в мире, в частности — среди
других активных субъектов, напрямую зависит от тех коммуникацион
ных связей, которые существуют между людьми. Такой интегративный
процесс активно происходит в промышленно развитых странах, но он
будет волнами проникать и во всю толщу общепланетарного сообщества,
для которого он и станет формирующим каркасом.
Во всяком случае, постепенное становление коллективного Разу
ма — факт эмпирический. Он вселяет известный оптимизм при оцен
ке перспектив нашего биологического вида. Однако вопрос о том, дос
таточно ли этого для сохранения человека в качестве активного
элемента суперсистемы, остается открытым. Ответ на него даст исто
рия, и вряд ли он будет в духе Тейяра де Шардена. Становление кол
лективного Разума вовсе не обернется слиянием человечества с При
родой и Богом, что, по мысли известного философа и антрополога,
означает сверхжизнь и конец эволюции. Но это уже другая тема. О ней
мы будем говорить в следующем разделе.
Подведем теперь некоторые итоги. Глобальный эволюционный
процесс развития суперсистемы и ее отдельных составляющих — это
процесс самоорганизации. Он вовсе не хаотичен, а следует некоторым
общим тенденциям. Он чемто напоминает турбулентнообразное те
чение жидкости, в которой непрерывно возникают квазистабильные
55
образования — вихри. Они не только возникают, но и все время раз
рушаются, давая материал для новых вихревых образований.
Однако турбулентная аналогия недостаточна. В процессе развития
происходит непрерывный рост разнообразия возникающих квазиста
бильных структур и сложности их организации. Природа в своем беско
нечном эволюционном процессе как бы открывает все новые и новые,
потенциально ей присущие формы организации материи. Так возникает
живое вещество, а затем и разумные формы жизни. Разум — это прежде
всего новые возможности, которые обрело живое вещество для сохране
ния своего гомеостазиса. Способность предвидеть и оценивать результа
ты своих действий позволила человеку уже в начальный период своей
«разумной жизни» обустраивать свою все более расширяющуюся эколо
гическую нишу, т. е. обеспечивать стабильность не только своего орга
низма, но и той части биосферы, в которой он существовал. Именно с та
кой позиции хочется рассматривать роль разума в мировом эволюцион
ном процессе. Тогда становление коллективного Разума приобретает
новое значение: он рождает потенциальную возможность обеспечить
стабильность системы «биосфера — человек». А поскольку такая система
крайне неустойчива, то любая возможность ее стабилизации, обеспече
ния согласованности развития общества с возможностями биосферы,
т. е. обеспечения их коэволюции, представляется фактом чрезвычайной
важности для судьбы человечества.
Таким образом, возникающий коллективный интеллект предос
тавляет определенный шанс человечеству сохранить себя в биосфере,
а следовательно, и во Вселенной. Но способно ли общество им вос
пользоваться?
Общество и Природа
Горизонты эволюции
Взаимоотношение Природы и Общества все больше становится пробле
мой, от которой зависит наше общее будущее. Позиция универсального
эволюционизма может дать для ее решения ряд отправных соображений.
Однако прежде чем о них говорить, я полагаю необходимым сделать не
сколько замечаний о взглядах на проблемы общественной эволюции тех
мыслителей, которые оказали существенное влияние на формирование
наших современных представлений. Речь будет идти о некоторых поло
жениях марксизма, идее сверхжизни Тейяра де Шардена и биосфер
ноноосферной концепции Вернадского. Такое сопоставление даст мне
56
возможность сравнить существующие системы взглядов на предмет
взаимоотношений Природы и Общества с теми выводами, которые сле
дуют из развиваемой здесь естественнонаучной концепции.
Мне труднее всего говорить о марксизме, ибо, как говорил Ленин,
для понимания Маркса необходимо понастоящему усвоить логику
Гегеля, а для представителей естественных наук его язык и манера рас
суждения — почти непреодолимое препятствие.
Тем не менее я рискну обсуждать некоторые высказывания Маркса,
ибо не говорить о них просто нельзя: перевернут целый пласт человече
ских мыслей и надежд. Новое ви' дение перспектив развития цивилиза
ции, которое теперь формируется, требует непредвзятого рассмотрения
нашего наследия, тем более что новое как раз и вырастает из старого.
После нашумевшей статьи Френсиса Фукуямы* стало очень распро
страненным говорить о конце истории, понимая под этим устранение
идеологической конфронтации, утверждение аутентичности государст
венного устройства и т. д. Эра традиционных конфликтов постепенно
сходит со сцены. Впервые словосочетание «конец истории» произнес Ге
гель. Это, кажется, произошло в 1806 году после побед Наполеона. Маркс
никогда не произносил словосочетания «конец истории». Но тем не ме
нее ему, насколько я мог понять, также присуще определенное представ
ление о некотором асимптотическом состоянии общества, в котором ос
новные наблюдаемые противоречия окажутся преодоленными.
Что же это за конечное состояние? Посмотрим, что по этому пово
ду говорит сам Маркс в «Немецкой идеологии»: «...коммунизм для нас
не состояние, которое должно быть установлено, не идеал, с которым
должна сообразовываться действительность. Мы называем коммуниз
мом действительное движение, которое уничтожает теперешнее со
стояние»**.
Представление о коммунизме как о движении чрезвычайно привле
кательно, тем более что Маркс разъясняет содержание общественной ди
намики. В той же «Немецкой идеологии»: «...пролетарии, чтобы отстоять
себя как личности, должны уничтожить имеющее место до настоящего
времени условие своего собственного существования, которое является в
то же время и условием существования всего предшествующего общест
ва, то есть должны уничтожить труд»***. В процессе общественного раз
* См.: Фукуяма Ф. Конец истории? — «Вопросы философии», 1990, № 3.
** Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 3, с. 34.
*** Там же, с. 78.
57
вития, согласно Марксу, должно происходить постепенное уничтожение
частной собственности и всех остальных атрибутов «современного со
стояния», в том числе гражданского общества и государства.
Существует ли в марксизме цель развития? Как мне кажется, сущест
вует, и Маркс называл ее «положительным гуманизмом». (Т.И. Ойзерман
обратил внимание, что русский перевод неточен — надо говорить «реаль
ный гуманизм».) Этот идеал коммунистического движения формулиру
ется достаточно четко в знаменитом выражении: «Свободное развитие
каждого есть условие свободного развития всех». Таким образом, в обще
стве будущего, повидимому, не должно быть какихлибо внутренних
конфликтов, порожденных развитием его отдельных составляющих.
Вместе с тем в более поздних работах Маркс говорил о неизбежном со
хранении противоречий между обществом и природой.
Эти выводы не согласуются с теми, которые можно сделать из фи
зикалистской схемы, которую я называю универсальным эволюцио
низмом. Прежде всего о «противоречиях человека и природы». Можно
ли вообще здесь употреблять этот термин? Противоречия — это кон
фликт между интересами, целями. Развитие Природы, т. е. суперсис
темы, олицетворяет естественный ход самоорганизации материи,
в процессе которой рождается и человек. И только он уже обретает
собственные цели. Главная из них — сохранение своего гомеостазиса.
Значит, речь должна идти не о «разрешении противоречий», а о выборе
такой стратегии использования природных процессов и собственной
активности, которая была бы способна обеспечить гомеостазис чело
века, т. е. реализовать принцип коэволюции природы и общества. Мне
кажется, что Маркс не понимал всей глубины взаимоотношений при
родных и общественных процессов и роли природного фактора в об
щественной эволюции. Общество — элемент биосферы, и изучать его
независимо от развития системы в целом, как это делал Маркс, можно
только на очень ограниченных отрезках времени.
Теперь о знаменитом тезисе «свободное развитие каждого есть ус
ловие свободного развития всех». Он тоже не может быть согласован
с концепцией универсального эволюционизма. В самом деле, имеет
место непрерывный рост сложности и разнообразия общественных
структур и в производственной, и в духовной, и в национальной сфе
рах. Разнообразие организационных структур порождает и разнообра
зие целей развития. Стало быть, в принципе не может быть свободного
развития, не ущемляющего развития других. Вот почему столь велика
роль компромиссов, составляющих основу любой кооперации, любо
58
го гармоничного сосуществования. И почему столь большое место
в универсальном эволюционизме занимают проблемы конфликтов
(в том числе математической теории компромиссов).
Есть еще один вопрос, который марксизмом принимается без до
казательств и серьезных комментариев. Это вопрос о планомерном
развитии общества. Но об этом я скажу позднее, когда свяжу управ
ленческий жаргон с точными определениями управленческой науки.
Теперь несколько замечаний о Тейяре де Шардене, человеке удиви
тельной, трагической судьбы. Блестящий профессор католического уни
верситета, человек оригинальных суждений, быстро завоевавший попу
лярность в парижском научном обществе, получивший всемирную
известность как антрополог — ему принадлежит открытие синантропа —
был одновременно и членом ордена иезуитов. Когда отцам ордена показа
лось, что идеи молодого профессора чересчур смелы для служителя церк
ви, сначала ему было отказано в праве на преподавание, а затем ему были
запрещены и всякие публикации. Он был вынужден покинуть Францию и
прожить бо' льшую часть жизни за границей — сначала в Китае, а затем
в Соединенных Штатах. Знаменитый труд «Феномен человека» был опуб
ликован уже после смерти его автора.
Тейяр рассматривал человека в его неразрывной взаимосвязи
с природой и одновременно как обладающего своей особой духовной
жизнью. Этот внутренний мир человека порождает собственное ви' де
ние окружающего. Люди различны, у них разный цвет кожи, они по
клоняются разным богам, говорят на разных языках. Но мир не непод
вижен, все время идут процессы его развития и усложнения. И в жизни
человека, общества и самой природы разум человека начинает играть
все большую роль. Тейяр де Шарден пришел к тому выводу, что начи
ная с некоторого момента роль разума оказывается определяющей как
в судьбах Человека, так и Природы. Эту мысль в иной форме, за 20 лет
до Тейяра, высказал наш великий соотечественник В.И. Вернадский.
Впрочем, становление взглядов Тейяра, может быть, произошло и не
без его влияния. Вернадский был на 18 лет старше Тейяра, они были
знакомы, а в 1920х годах часто встречались на семинаре Бергсона
в Париже. Именно там впервые французский философ и естественник
Леруа произнес ставшее ныне широко известным слово «ноосфера».
В дальнейшем Тейяр де Шарден очень широко использовал это
понятие для объяснения ожидаемого пути эволюционного развития
мира: постепенного перехода биосферы в ноосферу, т. е. в сферу разу
ма, эволюция которой подчиняется разуму и воле человека. Тейяр пы
59
тался увидеть горизонты этого процесса и пришел к представлению
о сверхжизни.
Он признавал противоречивость жизни, различие в стремлениях и
целях людей, трудности, которые возникают во взаимоотношениях
человека и природы. Тем не менее развитие эволюционного процесса
идет, согласно учению Тейяра, по пути сглаживания этих трудностей: в
этом и состоит смысл перехода биосферы в ноосферу. В результате не
избежно возникнет некая финальная ситуация. Тейяр называет ее
сверхжизнью. Это состояние, как он считал, есть полное окончание
всех эволюционных процессов: у людей исчезнет всякое различие —
расовое, религиозное, экономическое; человечество сольется в единое
целое с Природой и Богом.
И Маркс, и Тейяр де Шарден размышляли о будущем человечества
и стремились заглянуть за горизонт истории. Их отправные позиции
были, разумеется, совсем разными. Для Маркса источником рассуж
дений о будущем было его учение о развитии производственных отно
шений, о становлении и изменении форм собственности. И человека
он рассматривал прежде всего как субъекта, порожденного социаль
ной природой общества. Анализ Тейяра, наоборот, исходил из пред
ставлений о человеке как о некотором естественном феномене. Имен
но человек — существо, обладающее своим особым духовным миром,
порожденное природой и способное изменять ход ее истории, — вот
что было отправным пунктом его рассуждений. Вопросы общест
венной природы остаются вне рамок рассуждений Тейяра.
Исследования В.И. Вернадского основывались на существенно
ином подходе. Занимаясь эволюцией биосферы и ролью живого веще
ства в преобразовании верхней оболочки Земли, Вернадский не мог
пройти мимо все возрастающего вмешательства человека в процессы,
протекающие в биосфере. В самом начале XX века он формулирует те
зис о том, что человечество становится основной геологообразующей
силой планеты.
Отсюда и его основной тезис, стержень его учения о ноосфере: на
определенной ступени развития цивилизации человечеству придется
взять на себя ответственность за ее дальнейшую эволюцию. Это усло
вие необходимо для выживания человечества на планете. Если и далее
развитие будет носить стихийный характер, если нагрузки на биосфе
ру будут возрастать неконтролируемым образом, то параметры био
сферы могут выйти за свои критические значения, и она сделается не
пригодной для обитания. Биосфера может существовать без человека,
60
но человек в биосфере вне некоторого достаточно узкого диапазона ее
параметров существовать не может.
Таким образом, для обеспечения своего дальнейшего развития чело
вечеству предстоит научиться соразмерять свои потребности с возмож
ностями биосферы. Значит, и впредь люди будут использовать ресурсы
природы, изменять биосферу, приспосабливая ее для удовлетворения
своих потребностей, но это воздействие должно быть строго дозировано
человеческим разумом, которому предстоит решать сложнейшие задачи
совместной эволюции биосфры и общества. Другими словами, биосфера
должна будет перейти в качественно новое состояние — в ноосферу.
С превращением в сферу разума эволюция биосферы качествен
но меняет свое содержание: она приобретает направляемый харак
тер. Такая целенаправленность призвана обеспечить гомеостазис
человека как биологического вида, включая и возможность его
дальнейшего развития. Сегодня мы употребляем для этого термин
«коэволюция человека и биосферы». Биосфера как некоторая цело
стная система приобретает определенную цель, для достижения ко
торой человечество, будучи одной из ее составляющих, обладает оп
ределенными возможностями. На языке теории управления это
означает, что, превращаясь в ноосферу, биосфера приобретает неко
торые черты организма. В этом и состоит так называемая биосфер
ноноосферная концепция Вернадского.
Заметим, что в учении Вернадского о характере будущего развития
отсутствует какоелибо представление о финальном состоянии общест
ва или биосферы. Переход биосферы в ее новое состояние — ноосфе
ру — будет происходить постепенно и означать вступление общества
в новую эпоху направляемого развития, которую, как я полагаю, умест
но называть эпохой ноосферы. В учении Вернадского отсутствует также
и представление о фатальности наступления эпохи ноосферы. Это за
висит уже от человека, от того, насколько он окажется способным над
лежащим образом перестроить свое общество и самого себя.
Я думаю, что Вернадский все же был внутренне уверен, что эпоха
ноосферы реализуется в человеческой истории. В декабре 1944 года,
за несколько месяцев до своей кончины, когда победа в Отечествен
ной войне уже была предрешена, Вернадский говорил о том, что чело
вечество вступает в эпоху ноосферы. Повидимому, он полагал, что
с разгромом фашизма все препятствия для утверждения «мира разума»
уже окажутся снятыми. Как мы знаем теперь, история оказалась куда
более трагичной и грустной.
61
Мы видели, что в той или иной форме и Маркс, и Тейяр принима
ли факт существования некоего финального состояния общества: та
ков неизбежный ход истории. В каком смысле подобные гипотезы со
гласуются с современным представлением о характере процессов
развития материального и духовного мира?
Каждой эпохе свойственны свои главенствующие идеи и свои
стандарты мышления. В XVIII и XIX веках в науке господствовали
идеи рационализма: человек как бы стушевывался на фоне ясных и от
четливых схем мироздания. В веке XX ситуация стала изменяться. Во
все большей степени в нас проникают идеи системности и самоорга
низации (синергетики), которым мы придаем все более и более широ
кий смысл. Мы начинаем видеть новые взаимосвязи, и Вселенная
в свете новых знаний и нового опыта предстает перед нами в качестве
единой системы, которая эволюционирует как одно целое. В этой сис
теме человек возникает как ее неотделимая составляющая. Во Вселен
ной рождается новый тип эволюции, когда в ее отдельных частях воз
никают составляющие, способные оказывать на ее развитие
определенное целенаправленное влияние. И кто знает, какие еще
формы эволюционных изменений окажутся доступными нашей су
персистеме или, лучше сказать, открытыми ею?
К сказанному мне хочется добавить еще одно обстоятельство, ко
торое только в последнее время начинает понастоящему осознавать
ся: все процессы развития чрезвычайно неустойчивы. Последнее оз
начает, что малые случайные флуктуации могут качественно изменить
все детали протекающих процессов. Это обстоятельство, если следо
вать терминологии В.И. Вернадского, является эмпирическим обоб
щением, т. е. фактом, обнаруженным нами из наблюдений и опыта.
Эта неустойчивость наблюдается в равной степени и в мире неживой
материи, и в живом веществе; она свойственна и процессам, проте
кающим в обществе. Поэтому ни в какой момент времени равно
весное состояние не может сохраниться.
Вот почему столь сложно говорить о будущем человеческого обще
ства. Состоится ли оно вообще? Но тот факт, что человечество способ
но осознать трагическую возможность своей гибели, может служить
важнейшим источником энергии и целенаправленных усилий в оты
скании дальнейших форм развития. Необходимо только, чтобы это
знание сделалось достоянием не отдельных ученых или философов,
а всех жителей планеты и определило появление новых нравственных
принципов.
62
Вот почему с позиций современного естествознания говорить
о возможности существования какоголибо финального состояния
кажется неправомочным.
Это утверждение касается в равной мере и социальноисторических
процессов: сам термин «конец истории», введенный Гегелем, не имеет
смысла. В последнее время на Западе снова прибегают к его использова
нию, при этом имеется в виду прекращение идеологической конфронта
ции между Востоком и Западом, переход от конфронтации к спокойному
диалогу. Но исчезновение одного, пусть даже долгое время ведущего,
противоречия будет означать только смену лидера, поиски новых форм
организации общества, новой геополитики, которые неизбежно приве
дут к новому клубку противоречий и новому витку спирали развития
цивилизации.
Мне кажется, говорить о «сверхжизни», а равно и о «реальном гу
манизме» как о конечных целях развития нельзя. Во всяком случае —
с позиций современных естественнонаучных представлений, с пози
ций универсального эволюционизма. Но тем не менее цель общест
венного развития существует, хотя и не глобальная, а локальная. Это —
обеспечение коэволюции человека и биосферы.
Управление и направляемое развитие
Проблемы управления в различных сферах жизни становятся очень
важными факторами нашей действительности. Но до сих пор их пони
мание очень неоднозначно, и даже терминология не приведена в соот
ветствие с той, которая употребляется в теории управления.
Эта теория возникла в технике, где у нее сформировался четкий
язык. Управление — это процесс использования возможностей ак
тивных воздействий на управляемую систему для достижения опре
деленной цели — бесцельного управления не бывает. В технических
системах цель является всегда экзогенным фактором — она не при
надлежит системе (например, самолет должен достичь заданного
аэропорта). В этой теории управление является по существу
процедурой выбора и реализации определенных действий.
В какой степени такая трактовка управленческого процесса подхо
дит для систем общественной природы?
Прежде всего в социальных системах всегда существует целая со
вокупность целей. Однако это еще не главная трудность. Более важно,
что эти цели не даются извне, а формируются внутри самой системы.
И формирование целей развития, может быть, — самое сложное из
63
того, с чем сталкивается человек в своей активной деятельности. Но,
даже поставив цели, человек встречает чрезвычайные трудности при
выборе способов воздействия на систему, обеспечивающих достиже
ние цели. Здесь и чрезвычайная сложность связей, анализ которых не
обходим для принятия решений, и недостаточное знание возможных
следствий принимаемых решений. По мере роста сложности управ
ляемой системы управляющая система тоже становится все более и
более сложной: объем информации, который она должна быть способ
ной переработать для принятия решений, растет экспоненциально
вместе со сложностью управляемой системы. Поэтому в решении за
дач управления и компьютер может не помочь. На определенной сту
пени сложности управляемой системы точный расчет необходимых
команд становится принципиально невозможным.
Для анализа сложных многоцелевых систем, к числу которых от
носятся социальные системы, нужно прежде всего ввести новое пони
мание самого термина «управление», отличное от того, которое сфор
мировалось в технике и на производстве. Иначе предстают и те
возможности воздействия на систему, которыми располагает человек.
Вот почему я предпочитаю говорить не об управляемом, а о на
правляемом развитии, полагая, что наши воздействия способны лишь
обеспечить желаемые тенденции или избежать тех или иных подвод
ных камней, которые могут увести в сторону поток развития событий.
И это общее положение универсального эволюционизма: разум, воз
никший на планете, не способен сделать мировой эволюционный
процесс управляемым, но в его силах понять и, возможно, организо
вать систему воздействий на природные и общественные процессы
так, чтобы обеспечить желаемые тенденции развития или преодолеть
возможные кризисы.
Одним из важнейших постулатов марксизма является тезис о пла
номерности развития общества, о его управляемом характере на этапе
коммунизма. Собственно говоря, для реализации этого управляемого
развития, в течение которого происходит более или менее быстрое
уничтожение частной собственности, и нужна диктатура пролетариа
та, столь эффективно использованная последователями Маркса и
приведшая нас к диктатуре слоя людей, в чьих руках оказалась уничто
жаемая частная собственность.
В концепции ноосферы Вернадского также легко прослеживаются
идеи управляемого развития. Но, в отличие от Маркса, Вернадский
говорит об этом более осторожно: человечеству, Разуму придется од
64
нажды принять на себя ответственность за дальнейшее развитие при
роды и общества. Общество должно оказаться способным согласовать
свои потребности с возможностями биосферы. Каким путем это
удастся сделать, какие для этого потребуются усилия и организа
ционные решения — об этом Вернадский ничего не говорит.
Все это качественно отличает учение Вернадского и теорию марк
сизма от размышлений Тейяра де Шардена. Его сверхжизнь должна
будет наступить независимо от действий людей как результат естест
венного процесса саморазвития.
Мы видим, что позиция универсального эволюционизма сущест
венно отличается от представлений и марксизма, и Тейяра де Шарде
на. Возможность планомерного развития общества — заблуждение,
чреватое трагическими последствиями. Но и без вмешательства Разу
ма, без его направляющего начала человечеству уготована деградация
и вырождение. Только тонкая настройка «стратегии природы» и «стра
тегии Разума» способна обеспечить обществу будущее. В этом утвер
ждении и состоит моя расшифровка тезиса Вернадского об ответ
ственности человека за судьбу общества и биосферы.
Но человеку, увы, не дано заглянуть в далекое послезавтра. Это
факт эмпирический, такова реальность. И потому, вероятно, все по
пытки описать контуры будущего, нарисовать в сознании людей не
кую далекую, но заманчивую картину, способную как магнитом при
тягивать к себе сознание миллионов, властвовать в человеческих
сердцах и рождать невероятные всплески энергии и воли, во все вре
мена оказывались в конечном итоге несостоятельными.
Вот почему особого уважения заслуживают люди, которые, пони
мая тяготы и трудности дня сегодняшнего, не строят гипотетических
конструкций, но акцентируют внимание людей на опасностях и труд
ностях, уже сейчас ожидающих общество, и указывают тенденции ми
рового эволюционного процесса и возможности адаптации общества
к изменяющимся условиям обитания человека на планете. А это необ
ходимое условие для реализации «принципа кормчего»: только знание
морских течений и капризов ветров может позволить кормчему, веду
щему корабль, использовать могущество природных сил для дости
жения своей скромной цели — довести свой корабль до назначенной
ему гавани.
К числу людей, угадавших на рубеже XX века общие тенденции
развития природы и общества, я отношу Владимира Вернадского и...
Эдуарда Бернштейна. Такое сопоставление правоверным марксистам
65
может показаться кощунством, а ученыместественникам — святотат
ством. И тем не менее у меня есть основания для того, чтобы ставить
рядом эти имена.
Как естествоиспытатель Вернадский увидел общую тенденцию в раз
витии биосферы — усиление в этом процессе роли интеллекта, возник
новение у человечества общей цели, которую мы теперь называем обес
печением коэволюции человека и окружающей среды. На языке теории
организации это означает тенденцию усиления кооперативного начала
в судьбах человеческого общества.
По существу, Бернштейн сто лет тому назад сумел разглядеть
именно эту же тенденцию усиления кооперативного начала и посте
пенную эволюцию капиталистического общества, эволюцию, которая
направлена на уменьшение степени антагонистичности противоречий
между трудом и капиталом. Вспомним, что он был учеником и после
дователем Маркса и Энгельса и, следовательно, находился под влия
нием этих двух мыслителей.
Сегодня мы понимаем, что противоречия между трудом и капита
лом, как бы глубоки они ни были, не являются строго антагонистиче
скими (т. е. такими, когда то, что одному плохо, другому хорошо, и на
оборот). За прошедшее время жизнь показала, сколь много у людей
общего и как они связаны друг с другом, насколько важно уметь сооб
ща работать и как глубоки всякого рода кооперативные связи.
Второе и не менее важное, о чем говорил «реформист» и «оппорту
нист» Бернштейн, анализируя исходные постулаты марксизма в кра
мольной книге «Предпосылки социализма и задачи социалдемокра
тии», было утверждение о том, что анархия производства и
периодические кризисы не есть неизлечимая болезнь капитализма,
как это считал Маркс. Более того, Бернштейн говорил о потенциаль
ных возможностях капитализма, о том, что в современном обществе
непрерывно возрастает роль разумного начала, позволяющего пре
одолевать стихийность и вносить в развитие производительных сил
целенаправленное начало. Как это созвучно размышлениям В.И. Вер
надского о взаимоотношениях человека и природы...
Сто лет, прошедшие после выхода в свет основного труда Берн
штейна, показали справедливость его взглядов на содержание и пер
спективу развития существовавшего в его время способа производст
ва, на потенциальные возможности его саморазвития. Если бы еще
в прошлом веке люди усвоили «принцип кормчего» и поняли основ
ную тенденцию развития производительных сил и производственных
66
отношений и возможности кооперативных (компромиссных) реше
ний, то история была бы совершенно иной. Но понимание приходит
лишь в свое время.
Я убежден, что любые далекие прогнозы, любые схемы общества
будущего всегда несостоятельны — жизнь сама распорядится тем,
как должен быть устроен мир в следующих столетиях. И все же такие
утопии людям необходимы — это своеобразный катализатор для че
ловеческой мысли и активности. По мере роста могущества цивили
зации и роли разума в судьбах человечества необходимость прогно
стических схем, все более и более использующих данные науки,
будет расти — они способны предвидеть опасности. Но еще большее
значение будут иметь обсуждения современных тенденций в разви
тии общества. Каждый человек во все большей степени становится
кормчим, и ему необходимо знать силу и направление течений, не
сущих его корабль.
Я уже говорил о существовании некоторых общих свойств про
цессов самоорганизации — возникновения и разрушения организа
ционных форм существования материи, присущих в равной степе
ни процессам, протекающим в неживой природе, живом веществе и
обществе. Прежде всего это цефализация — рост разнообразия и
сложности существующих форм организации материального мира.
Из этой общей тенденции следует довольно много заключений ка
чественного характера. Можно ожидать, например, что в развитии об
щественных структур, в организации производственной деятельно
сти, в духовной жизни и т. д. будет сохраняться тенденция к росту
разнообразия. Любая насильственная унификация производственных
и социальных отношений, религиозной жизни, национальных тради
ций будет означать попытку кормчего повернуть свой корабль против
течения и обречена на неудачу. Она будет вести к застою и деградации
общества. Вот почему опасна любая «социальная инженерия» — она
не менее опасна, чем применение к человеку генной инженерии.
Но природе свойственна и другая противоположно направленная
тенденция — кооперативность. В живом мире мы видим невероятное
разнообразие различных форм кооперативного поведения. Это не
только организация типа семей или стадных сообществ. Даже много
клеточные существа — это результат действия кооперативных меха
низмов, превращающих различные элементы в новую целостность.
В обществе же проявления кооперативности носят фундаментальный
характер. Следует заметить, что в результате действия кооперативных
67
механизмов возникает система, обладающая новыми свойствами, ко
торые нельзя предсказать заранее: их нельзя вывести как следствие из
свойств составляющих ее частей, подобно тому как свойства кон
кретного атома не выводимы из свойств электрона и протона.
Думается, что учет этих двух тенденций позволяет понять коечто
из происходящего в современном мире. Тенденция «цефализации» го
ворит нам о том, что и впредь мир останется разобщенным; нацио
нальная и культурная палитры сохранят свое многоцветие. (И, навер
ное, это благо для человечества: вспомним знаменитую теорему
Фишера о роли разнообразия в устойчивости сообществ.) Эти рассуж
дения позволяют поновому аргументировать мое неприятие сверх
жизни Тейяра де Шардена и концепции реальною гуманизма Маркса.
Останутся национальные и религиозные различия, останутся и проти
воречия, ими порожденные. Другое дело — все эти трудности и про
тиворечия постепенно будут менять свое содержание, не меняя сущ
ности двух фундаментальных тенденций.
По мере развития цивилизации кооперативность будет играть все
большую роль в судьбах человечества. На заре атропогенеза коопера
тивное начало ограничивалось семьей, позднее его носителем стано
вится стадо и первобытное племя. Сейчас оно начинает охватывать
всю планету. Его носителями являются, например, транснациональ
ные корпорации. Но не менее ярким выразителем кооперативного на
чала, облегчающим обеспечение потребностей человека, становятся
сегодня различные региональные образования. Наиболее наглядным
является, вероятно, пример Западной Европы. Сначала общий рынок,
затем таможенный союз, общая валюта... Там сейчас рождается некий
новый вариант Швейцарии — конфедерации, в которой вместе живут
люди, говорящие на разных языках, принадлежащие различным
церквям, ранее не раз боровшиеся друг с другом в смертельных
схватках.
Можно полагать, что и в Восточной Европе произойдет нечто подоб
ное. Конечно, не сразу: нам еще предстоит пережить и взрыв национа
лизма. В Восточной Европе, Советском Союзе и вообще на Востоке мо
гут произойти разнообразные перемены. Понастоящему будет опасно,
если ненависть, накопившаяся в результате поругания, насилия, иско
верканных судеб, выплеснется в облике национальных и даже религиоз
ных непримиримостей, подобно тому как классовая ненависть, порож
денная беззакониями эпохи раннего капитализма, проявилась в обличии
концепции социальной справедливости у миллионов пролетариев, т. е.
68
людей, лишенных корней. И если у них появится вождь!.. Общество —
я имею в виду мировое сообщество — должно быть готовым, чтобы спра
виться с возможными катаклизмами.
Невозможно предвидеть все детали и особенности этих процессов,
но в целом поступь истории просматривается достаточно отчетливо.
Но эти «детали» жизненно важны для многих и многих миллионов лю
дей, и нельзя обойти их молчанием, даже если высказываемая точка
зрения носит характер очень субъективной гипотезы.
Я думаю, что процесс консолидации Западной Европы будет про
должаться, хотя он и несколько замедлится после воссоединения Гер
мании — тенденции «великого рейха» не могут не проявиться в той
или иной форме. И в начале следующего века рядом с США возникнет
не менее мощное экономическое сообщество. Я даже думаю, что и бо
лее мощное, поскольку интеллектуальный потенциал и уровень об
щей культуры в Европе выше, чем в США. А именно эти факторы
в нынешних условиях все возрастающей роли разума оказываются оп
ределяющими. Будет продолжать развиваться и Япония, становясь
постепенно экономическим и интеллектуальным центром всего Тихо
океанского мира. Китай, если его руководство сможет преодолеть
идеологические шоры и зиновьевский принцип «власть не делить ни с
кем» (провозглашенный на XII съезде партии), тоже может оказаться
на авансцене экономического театра. Что же касается моей Родины,
то я не могу здесь высказать какихлибо оптимистических соображе
ний. Вряд ли мы сможем выйти из экономических трудностей в теку
щем десятилетии. А это будет означать, что дезинтегративные тен
денции будут иметь превалирующее значение, и многое в нашей
судьбе будет зависеть от того, какую форму совместной жизни найдут
три славянские республики.
Бытующая на Западе идея о «конце истории» имеет своим основа
нием постепенное затухание идеологического противостояния «Вос
ток — Запад». Оно действительно уходит в прошлое. Но на смену это
му противостоянию придут другие. И, может быть, не менее острые,
хотя едва ли они приобретут характер новой холодной войны.
Впрочем, как знать? Вряд ли США без борьбы откажутся от своего
лидерства в экономической жизни планеты. Поднимающиеся проблемы
«Север — Юг» и в их контексте мусульманский фундаментализм, бес
спорно, могут иметь непредсказуемые и очень тяжелые последствия.
Но, на мой взгляд, самой острой проблемой наступающего века
сделается проблема коэволюции природы и общества. Если до сих пор
69
экологические кризисы носили локальный характер и могли преодо
леваться региональными или национальными средствами, то теперь
экологический императив приобретает глобальное значение. Даль
нейшее развитие цивилизации потребует коллективных общеплане
тарных действий, т. е. совершенно нового типа кооперации.
Одним из проявлений кооперативности, переоценить которое
в судьбах человечества невозможно, предстают «вечные истины» и
«общечеловеческие ценности». Они рождены Природой, ибо с их
помощью формулируется концентрированный опыт жизни Челове
ка: в них прошлое служит будущему. Вот почему я никак не могу
принять категоричности Маркса — «...неудивительно, что в ходе
своего развития она (коммунистическая революция. — Н.М.) са
мым решительным образом порывает с идеями, унаследованными
от прошлого»*. Напротив, чем дальше будет развиваться цивилиза
ция, тем большее значение в судьбах популяции Homo sapiens будут
иметь эти общечеловеческие ценности — это тоже одно из следст
вий исходных положений универсального эволюционизма.
Рационально организованное общество
Маркс утверждал, что вся дальнейшая история человечества будет ис
торией последовательного уничтожения частной собственности на
средства производства. Я думаю, что этот тезис отражает реальный ход
вещей, если только не понимать слово «собственность» в его наиболее
примитивном смысле. В самом деле, уже акционерная или коопера
тивная форма собственности лишена многих характерных свойств,
присущих обывательскому пониманию выражения «частная собствен
ность». Исходя из общих принципов синергетики можно утверждать,
что в ближайшие десятилетия будет расти разнообразие форм собст
венности, и общества ближайшего будущего неизбежно будут много
укладными. Тем не менее основная трудность современности, которую
я называю экологическим императивом, потребует появления у любых
общественных устройств неких общих черт в организационных струк
турах, способных перевести общество в эпоху ноосферы. И эти свойст
ва общества ближайшего будущего уже не социалистические утопии,
а «железная» необходимость современности — человечество просто не
может выжить, не обретя этих свойств. Вот почему, мне кажется, имеет
смысл говорить о рациональной организации общества.
* Маркс К., Энгельс Ф. Соч., т. 4, с. 445.
70
Что я имею в виду, произнося это словосочетание? Рациональное
общество — общество, идущее к ноосфере, т. е. к состоянию, которое
необходимо человечеству для того, чтобы избежать деградации и со
хранить возможность для дальнейшего развития. Это желаемое обще
ство ближайших десятилетий. Оно, по моему представлению, необхо
димо должно обладать следующими свойствами.
1. Это общество должно быть способным обеспечить возможность
проявления интеллектуальных способностей отдельных личностей.
В самом деле, человечеству предстоит пройти через множество испы
таний, которые потребуют создания новых технологий и выработки
нового взаимоотношения человека и природы, новой социальной ор
ганизации и новых социальных изобретений. Значит, общество долж
но быть предельно раскованным, не стесненным системой догм, от
крытым к любым новым идеям. Предельное раскрытие потенциаль
ных способностей нации — вот, вероятно, та основная цель, к которой
должно будет стремиться любое государство. Ведь в нынешнее время
не количество произведенной продукции и даже не ее качество явля
ются мерилом развитости народа. При современном уровне обмена
информацией в принципе всем все известно. В конечном счете сейчас
все зависит от общей культуры народа, от способности социума рас
крыть потенциальные возможности к творчеству всех его граждан.
2. Общество должно быть способным обеспечить высокий уровень
социальной защищенности человека. Уже во времена Платона, т. е. бо
лее 2500 лет назад, люди понимали, что свобода и равенство — поня
тия противоречивые. Маркс полагал, что это противоречие найдет
свое разрешение на последней стадии коммунизма, при переходе к об
ществу реального гуманизма. Я думаю, что это противоречие — веч
ное. В разных условиях общества находили и будут находить свою меру
компромисса. Поэтому, когда я говорю о высоком уровне социальной
защищенности и социальной справедливости, то имею в виду не сня
тие противоречия «свобода — равенство», а такую структуру возмож
ного компромисса между ними, которая обеспечивает выполнение
первого принципа рационального общества. Каков будет этот ком
промисс, какими правовыми средствами и структурой собственности
он будет обеспечен — сказать сегодня нельзя. Более того, эта проблема
может решаться далеко не единственным образом, хотя бы потому, что
люди очень разные, разнятся традиции и представления об иерархии
ценностей. Во всяком случае, компромисс должен снимать уровень
социальной напряженности, которая исключает возможность полно
71
ценного использования таланта граждан для преодоления внешних
трудностей общества.
3. Общество должно быть способным выполнять условия экологи
ческого императива. Это значит, что развитие производительных сил
в первую очередь не должно нарушать «запретной черты». Вот здесьто
и возникает одна из труднейших проблем современности.
В предыдущем разделе я попытался объяснить, что развитие обще
ства не может следовать какойлибо четкой программе — ни социаль
ной, ни производственной. В обычном смысле общество не является
управляемой системой: ее развитие следует законам самоорганизации.
И в числе таких законов — возникновение обратных связей, реализуе
мых рыночным механизмом. Этот механизм возник без воли людской
как удивительное изобретение природы, соизмеряющей потребности
и производство. Рынок реализует обратную связь, стремящуюся при
близить рыночную цену к затратам общественно необходимого труда.
Но рынок слеп: он знает настоящее состояние общества, в какойто
степени может учитывать прошлый опыт, но абсолютно не способен
предвидеть будущее, учитывать тенденции развития. Поэтому чисто
рыночный механизм, т. е. рынок в его классическом исполнении,
приводит к неизбежным кризисам.
Эта особенность рынка была понята еще в конце прошлого века, и
я думаю, что Бернштейн, говоря о потенциальных возможностях со
вершенствования капиталистического способа производства, имел
в виду и совершенствование рыночного механизма, подчинение его
чисто стихийной природы определенным регулирующим нормам.
Процесс регулирования рыночной стихии привел постепенно к цело
му ряду правил использования собственности, существенно изменив
шим всю структуру мирового экономического организма. Большую
роль в этом процессе сыграли и государства с их налоговой политикой
и поощрением инвестиций в совершенствование технологий. Заме
тим, что одновременно происходило и изменение характера частной
собственности.
Но теперь ситуация существенно осложнилась. Экологический
императив затрагивает не только целые страны и регионы, но и всю
планету. Возникает необходимость целенаправленного вмешательства
в производственную деятельность общепланетарного масштаба при
одновременном существовании общепланетарного рынка.
Я еще раз хочу подчеркнуть, что возможность управляемого, луч
ше сказать, регламентированного развития экономики, как и любого
72
социального проектирования, — это иллюзия. И очень опасная! Сего
дня это уже экспериментальный факт. Но управление и возможность
целенаправленного влияния на характер процессов развития — не
одно и то же. Нельзя регламентировать деятельность каждого пред
приятия, а тем более каждого члена общества, но найти способы, по
зволяющие реке эволюционного развития оставаться в своих берегах,
человечеству необходимо.
Эти берега и определяют условия экологического императива. И лю
ди должны знать их, знать пределы своих возможностей. В этом велика
роль наук, прежде всего естественных. Именно им предстоит сказать
о допустимых уровнях производства искусственной энергии, о допусти
мых нагрузках на биосферу, о допустимых уровнях мутагенеза и многом
другом, что определяет границы, определяет запретную черту.
Как бы ни были трудны подобные проблемы, но для их решения
могут быть использованы традиционные средства, которые выработа
ны в естественных науках. Неизмеримо труднее проблемы, возникаю
щие в социальной сфере, и для их решения традиционных средств че
ловечество пока еще не придумало. В самом деле, в конечном итоге
экологический императив потребует умения соразмерить потребно
сти человечества с возможностями оскудевающей биосферы. И эти ог
раничения должны будут воспринять миллиарды людей. Здесь мы сто
им перед совокупностью проблем, которые я объединяю общим
термином «нравственный императив». Главную трудность, встающую
перед обществом на грани тысячелетий, я вижу в реализации именно
нравственного императива, в изыскании способов выполнения его
условий.
В понятие «нравственный императив» я вкладываю очень широ
кий смысл. Это умение преодолевать противоречия международные,
межнациональные, религиозные, умение находить разумные компро
миссы, когда каждому выгодно поступиться частью собственных ин
тересов во имя общества в целом. Без «институтов согласия», которые
станут способными формировать системы процедур для отыскания
устойчивых компромиссов, человечеству в будущем не обойтись. Мне
представляется, что уже в недалеком времени они сделаются естест
венной составляющей любой общественной инфраструктуры.
Но институты согласия — это, так сказать, высший уровень ко
оперативной организации общества. Необходимо еще, чтобы каж
дый человек обрел ряд свойств, в известном смысле противореча
щих человеческой «природе»: он должен обрести представление
73
об общепланетарной общности, он должен обрести новую культуру
в своих взаимоотношениях с природой и многое другое, в частности
то, что сказано в Нагорной проповеди.
Еще раз о бифуркациях
Как я уже говорил, этот термин введен А. Пуанкаре для того явления,
которое впервые было обнаружено еще в XVIII веке великим Леонар
дом Эйлером. Он изучал колебания колонны под действием вертикаль
ной нагрузки. Когда эта нагрузка мала, то колонна имеет единствен
ную вертикальную форму равновесия. Находясь под действием
какихто случайных возмущений, например, под действием случайных
порывов ветра, колонна совершает колебания около своего вертикаль
ного положения равновесия.
Однако существует некоторое критическое значение нагрузки,
при котором вертикальное положение равновесия теряет свою устой
чивость. Вместо одного положения устойчивого равновесия колонна
обретает целый континуум новых устойчивых положений. Они обра
зуют теперь поверхность, получаемую вращением полуволны сину
соиды. Значит, если нагрузка на колеблющуюся колонну все время бу
дет увеличиваться, то однажды характер колебаний качественно
изменится. Они будут происходить и далее, но теперь уже вокруг ново
го положения равновесия. Но сказать заранее, вокруг какого, мы не
можем в принципе: оно будет определяться тем случайным порывом
ветра, который произойдет в момент перехода нагрузки через
критическое значение.
Процессам, протекающим в обществе и живом веществе, также свой
ственны бифуркации. Разумеется, они не столь четко выражены и не столь
просто описываются, как в случае, изученном Эйлером. Но все же они до
пускают достаточно простую интерпретацию.
Представим себе, что развитие эволюционного процесса происходит
внутри некоего канала. С какойто степенью точности нам известны его
берега, мы можем предвидеть будущее: берега канала ограничивают мно
жество возможных вариантов развития процесса. Представим теперь,
что процесс развития выходит на пересечение ряда каналов и при этом
выбор нового направления определяется случайными обстоятельствами,
которые неизбежно присутствуют в силу свойств самой природы. Тогда
мы уже ничего не сможем сказать о характере дальнейшего развития.
Но для того чтобы быть способным оказывать целенаправленное
влияние на характер развития, а без него, как было сказано, будущее чело
74
вечества весьма проблематично, необходимо иметь определенную инфор
мацию о возможных следствиях предпринимаемых действий. А на пересе
чении каналов эволюции, т. е. в состояниях бифуркации, мы такой
информацией не располагаем в принципе! Поэтому к числу условий эко
логического императива следует добавить требование избегать любых би
фуркационных состояний.
Из сказанного ясно, что граница «запретной черты» должна содер
жать бифуркационные значения параметров биосферы. Это утвержде
ние может стать отправным для формирования целого ряда исследова
тельских программ. В частности, можно говорить о необходимости
изучения динамических моделей биосферы и использования хорошо
развитой техники анализа динамических систем. Разумеется, это
лишь одна и весьма частная задача этой программы.
Строгие методы теории динамических систем могут оказаться по
лезными только в очень ограниченном числе случаев. Предстоит раз
работать специальные методы, позволяющие определять те критиче
ские величины нагрузок на биосферу, которые будут вызывать
быстрые изменения значений ее параметров. По существу, это и будут
способы выявления тех опасных зон, за которыми следует начало не
предсказуемых и, как правило, необратимых изменений характери
стик окружающей среды. Так, мы уже знаем, что повышение средней
температуры атмосферы на 4–6 градусов приведет к необратимому
таянию ледников, перестройке атмосферной циркуляции и даже
структуры океанических течений. И что произойдет дальше с условия
ми жизни на планете и сколь они будут пригодны для обитания
человека, мы вряд ли сможем сегодня чтолибо сказать. Заметим, что
приведенная оценка, вероятно, завышена.
Значительно сложнее определение бифуркационных состояний в
общественной и социальной сфере. Здесь мы можем сделать лишь не
сколько общих замечаний. Любая быстрая перестройка всегда чревата
непредсказуемыми следствиями. Общество плохо и болезненно адап
тируется к изменениям экономическим, экологическим и особенно —
к социальным. Происходит снижение стабильности. И в этих условиях
неизбежен рост влияния разнообразных плохо контролируемых фак
торов. Перестройки и всякого рода шоковые ситуации неизбежны, а
порой и необходимы, но в их преддверии особенно тщательно следует
продумывать стратегии действия.
Особенно трудно оценивать возможные последствия любых «рево
люций снизу», т. е. стихийных народных движений, выходящих изпод
75
контроля органов гражданского общества. Здесь случайные обстоятель
ства могут изменить весь характер исторического процесса. Троцкий од
нажды сказал, что если бы он и Ленин не смогли оказаться летом 1917
года в Петрограде, то Октябрьская революция не произошла бы. Я ду
маю, что с этим утверждением нельзя не согласиться: ведь позиции про
тивников революционного восстания были очень сильны в Центральном
Комитете. А не произойди революционное восстание, состоялось бы Уч
редительное собрание и... революция покатилась бы по совсем другим
рельсам. Каким? Этого, конечно, никто сказать не может. Но то, что ис
тория была бы совершенно иной и в ней, скажем, для Сталина уже навер
няка не нашлось бы места, — утверждать наверное можно.
Следует заметить, что уровень непредсказуемости и сила влияния
революционных процессов на изменение мировой обстановки растет
стремительно вместе с мощью цивилизации и эффективностью во
оружений.
Поэтому в современных условиях народные революции столь же
опасны, как и крупномасштабные войны. И мировое сообщество
должно находить возможность не только заранее предугадывать воз
можность их возникновения, но и своевременно начинать поиск взаи
моприемлемых компромиссов, способных снять социальную и эконо
мическую напряженность.
***
Около десяти лет назад я сделал попытку нарисовать некую «картину
мира» исходя из представлений о его единстве. При этом я стремился
опираться на традиционные идеи отечественного естествознания,
прежде всего на идеи Вернадского. Я ставил себе задачей объединить
их с воззрениями современной физики в картине единого процесса
развития материального мира. Те выводы, которые я получил, когда
перешел к интерпретации процессов общественного развития, расхо
дились с традиционным толкованием, которое считалось каноничес
ким. Поэтому вместо общепринятого словосочетания, вроде «диалек
тика развития и единство материального мира», я стал употреблять
выражение «универсальный эволюционизм».
Мне казалось, что представить возможные тенденции и альтерна
тивы развития человечества, а значит и «стратегию Разума» можно,
лишь выйдя за традиционные рамки и изучая человечество как эле
мент некоей единой системы, которую естественно называть Все
76
ленной. Пришло время, когда возросшее могущество человеческого
общества уже не позволяет рассматривать его в качестве независимой
социальной системы, вся история которой развивается на некоем
фоне, называемом ныне окружающей средой.
Сегодня мы уже стали понимать, что все взаимосвязано, взаимоза
висимо, и любые локальные рассмотрения совершенно недостаточны
для представления о характере развития системы «Человек —
Природа».
И, наконец, последнее. Раскрепощенная человеческая мысль по
рождает стремительное развитие науки, технологий, новых идей во
всех сферах производственной, интеллектуальной и духовной жизни.
Оно исключает автоматическое использование установившихся сте
реотипов мышления и традиционных ценностных шкал. Возникает
необходимость видения мира в новых ракурсах. И как бы они ни были
различны, их будет объединять проблема человека, его индивидуаль
ности, новый тип противоречий, рожденных растущей стратифика
цией культуры, образования, интеллекта.
Означает ли это «закат марксизма»? Вовсе нет. Но он постепенно
превращается в одно из тех оснований современной культуры и харак
тера мышления, которые заложили и другие титаны — Платон и Ари
стотель, Кант и Галилей, великие учения Ньютона, Дарвина, Вернад
ского. Я не хотел бы забывать и о мировых религиях, выработавших
многие из тех вечных человеческих ценностей, роль которых в судьбах
рода человеческого непрерывно возрастает.
1991 г.
Современный антропогенез
и цивилизационные разломы
Эколого3политологический анализ
В предлагаемой работе мне хотелось бы обсудить эволюционные и эко
логические (точнее, энвайронментальные) основания наиболее острых
противостояний, которые сегодня могут нарушить общепланетарную
стабильность и иметь катастрофические последствия. Многие из них
носят цивилизационный характер, и, как мы увидим ниже, есть все ос
нования думать, что именно в этом ключе уже в ближайшие десятиле
тия будут развиваться наиболее опасные противоборства, способные
перекроить всю карту мира.
Из общих соображений эволюционизма, разнообразие цивили
заций — великое благо для человечества как единого вида, единой
живой системы. Вместе с тем это и источник опаснейших противо
стояний. Они могут иметь своим следствием настоящий «конец ис
тории», а не тот, о котором говорили Гегель, Фукуяма и другие фило
софы и политологи.
Мне кажется, что сопоставление эволюционистских и цивилиза
ционных рассмотрений нынешней фазы общественного развития
способно помочь в политологическом анализе возможных сценариев
развития общепланетарной обстановки. И найти то общее, что долж
но быть свойственно планетарной цивилизации XXI века, если такое
понятие окажется имеющим смысл.
И еще одно предварительное замечание. Как видно из названия
предлагаемой работы, автор полагает, что развитие человека как био
логического вида, как составляющей биосферы, все более активно с
ней взаимодействующей, продолжается. Более того, этот процесс (для
которого естественно сохранить название антропогенеза) вступает в
новую и очень опасную фазу. Его интерпретация, предлагаемая в дан
ной работе, по мнению автора, дополняет многое сказанное по поводу
глобальных проблем, встающих перед человечеством. И представляет
еще один ракурс рассмотрения перспективы развития политических
событий.
78
Неизбежность планетарного кризиса
Итак, планета и общество вступают в совершенно новую стадию своего
развития. Первыми этот факт осознали естествоиспытатели. Вспом
ним, что еще на заре нынешнего века В.И. Вернадский первым заме
тил, что «человечество превращается в основную геологообразующую
силу планеты». Через двадцать лет Леруа и Тейяр де Шарден ввели в об
ращение термин «ноосфера». А на грани 1960х годов В.А. Ковда пока
зал, что именно человечество является основным мусоропроизводите
лем: оно производит отбросов органического происхождения, т. е.
исключающих этот материал из естественного кругооборота веществ,
в 2000 раз интенсивнее всей остальной биосферы. Постепенно стано
вилось очевидным, что нагрузка, оказываемая человеческой деятель
ностью на окружающую среду, не просто превращается в фактор, опре
деляющий ее эволюцию, но и растет столь быстро, что говорить
о какомлибо равновесии биосферы и одновременно о сохранении го
меостаза вида Homo sapiens уже не приходится.
К этим соображениям следует добавить утверждение, совершенно
тривиальное с точки зрения популяционной динамики: никакой жи
вой вид, сделавшись монополистом в своей экологической нише, не
способен избежать экологического кризиса, который может иметь
только два исхода: либо вид начнет деградировать, либо он, надлежа
щим образом изменившись (изменив стандарты своего поведения и
взаимоотношения с природой), сформирует новую экологическую
нишу. А человечество уже давно обречено на монополизм.
Из сказанного следует, что человечество неизбежно будет втяги
ваться в экологический кризис, причем глобального масштаба, по
скольку ойкуменой человечества ХХ века сделалась уже вся планета, и
оно взаимодействует с природой как единый вид. Для того чтобы пре
дотвратить деградацию, человечеству предстоит мучительный поиск
новой экологической ниши. Наши современные взгляды на особен
ности мирового эволюционного процесса выражаются в форме пред
ставления о коэволюции биосферы и общества, т. е. их совместном
развитии, как абсолютно необходимом условии сохранения человека
на Земле. Этап человеческой истории, когда окажется реализованным
необходимое квазиравновесие общества и природы, получил название
эпохи ноосферы.
Вопрос о возможности реализации такого соотношения природы
и общества, т. е. вопрос о предотвращении деградации человечества
как элемента биосферы, сводится по существу к формированию новой
79
цивилизации (или новых цивилизаций). И этот вопрос остается от
крытым.
Но одно уже совершенно очевидно: прогрессирующая неравно
весность в соотношении общества и остальной биосферы, разрушение
естественных биосферных циклов приведет к глубоким цивилиза
ционным противостояниям.
Путь в ноосферу, или «устойчивое развитие»
Неизбежность (я думаю, скорее, необходимость) перехода планеты и
общества в качественно новую стадию их совместной эволюции осоз
нается естественнонаучной мыслью с начала века. Но теперь, в по
следние десятилетия нашего столетия, неотвратимость перемен стала
наглядно осязаемой и доступной самым широким кругам обществен
ности. Последнее, впрочем, вовсе не означает утверждения о сущест
вовании оптимистического исхода такого процесса. Я просто еще раз
констатирую, что «процесс пошел»! Он еще понастоящему не осоз
нан. Тем не менее наметившиеся сдвиги в общественной эволюции
уже начали влиять и на общественное сознание и привлекать внима
ние людей, далеких от естествознания. Так, например, получили ши
рокую известность работы Римского клуба, привлекшие внимание
мировой общественности к изучению тенденций глобальной эволю
ции. Глубокие исследования проблем взаимодействия человеческой
активности и условий жизни общества были проведены Международ
ным институтом жизни (Institut de la Vie), показавшие, что практиче
ски любая форма научнотехнической деятельности, если она прово
дится без достаточного контроля общественности (планетарного
гражданского общества, которое еще предстоит создать), грозит ката
строфическими последствиями и для организма человека, и для самой
биосферы, а следовательно, и для общества в целом!
Описанные особенности современного этапа эволюции окружаю
щей среды и общества имеют уже сейчас ряд негативных социальных
последствий. С особой остротой в последние годы встают проблемы
стратификации уровней жизни. Это прежде всего так называемые
проблемы «Север — Юг». Они принципиально неразрешимы в рамках
современного общественного сознания, современного образа мышле
ния и современного устройства планетарного сообщества. Я бы еще
добавил — современных цивилизационных парадигм.
Смутное представление о грозящих опасностях и неизбежных об
щественных сдвигах, имеющих общепланетарный характер, активи
80
зировало не только широкие общественные круги, но и заставило об
ратить на них внимание политиков и специалистов в области
общественных наук. Проблемы соответствия характера мировых об
щественнополитических процессов возможностям и особенностями
эволюции биосферы стали беспокоить руководителей большинства
государств. Представление о возможности катастрофического исхода
современного пути эволюции планетарной цивилизации привело
к целому ряду важных акций международного масштаба, среди кото
рых экологический конгресс в РиодеЖанейро в июле 1992 года зани
мает особое положение.
Этот конгресс в научных кругах не получил однозначной оценки.
Основная критика сводилась к тому, что он не поставил точки над «i».
Политические мотивы не позволили обнажить реальных горизонтов
развития цивилизации так, как они видятся ученым. Но он был прове
ден на правительственном уровне, и уже поэтому знаменует собой
важный этап в развитии общественного сознания. Вместе с тем нельзя
не сказать и о том, что он не оправдал надежды специалистов и, что,
может быть, особенно опасно, породил определенные иллюзии. Они
в известной степени успокоили общественное мнение и перевели уси
лия в рамки чисто практических локальных мероприятий, конечно,
очень важных, но не способных качественно изменить планетарную
экологическую обстановку и скольконибудь существенно снизить
риск катастрофического развития событий. Среди этих иллюзий
особое место занимает идея устойчивого (регулируемого) развития.
Такая идея родилась в исследованиях ученыхгуманитариев, преж
де всего экономистов, и была поддержана политиками. Она очень да
лека от того идеала, о котором писали Вернадский и Тейяр де Шарден
в своих размышлениях о ноосфере. Я думаю, что эта идея также очень
далека и от возможной реализации — ситуация в мире гораздо серьез
нее, и разговоры об устойчивом развитии напоминают поведение
страуса, прячущего голову в песок. К сожалению, она не подверглась
профессиональному критическому анализу и нашла отклик во многих
правительственных документах и, в частности, в указе Президента на
шей страны. Мне кажется, что концепция устойчивого развития —
одно из опаснейших заблуждений современности. Особенно в том
виде, как она интерпретируется политиками и экономистами.
Действительность неизмеримо сложнее и опаснее. Политические
последствия экологического кризиса куда глубже, чем это может пред
ставить общественность, опираясь на решения конгресса в Рио. Если
81
же состояние устойчивого развития понимать не в том примитивном
смысле, как его понимают политики и экономисты, а как иное словес
ное выражение необходимости развития процесса, приводящего од
нажды к реализации принципа коэволюции или эпохе ноосферы (что,
по моему мнению, одно и то же), то надо честно сказать, что на этом
направлении человечеству еще придется пройти долгий и тернистый
путь, наполненный трагедиями планетарного масштаба. К этому об
щество должно быть готово, и мы не имеем права заменять реальность
упрощенными и опасными иллюзиями. Этот путь будет совсем не
похож на устойчивое развитие.
Но прежде чем говорить о возможных катаклизмах, следует сде
лать еще несколько замечаний, относящихся к некоторым особенно
стям развития человечества, традиционно не связываемых с его сов
ременной историей.
Экологический императив и его роль в истории
Человек — составляющая биосферы. Он возник в результате ее эволю
ции. Поэтому изучение процесса его развития в контексте мирового
эволюционного процесса дает весьма полезный ракурс для оценки
происходящего в общественной сфере и определенные представления
о возможном развитии событий.
Прежде всего заметим, что развитие любого живого вида, любой
популяции может происходить лишь в жестких ограниченных преде
лах изменения параметров окружающей среды. Подобное утвержде
ние касается и человека. Поэтому лет двадцать тому назад я ввел поня
тие экологического императива как некоторого множества свойств
окружающей среды (зависящих от особенностей цивилизации), изме
нение которых человеческой деятельностью недопустимо ни при ка
ких условиях. Другими словами — некоторые виды человеческой дея
тельности, особенно степень воздействия человека на окружающую
среду, должны быть строго ограниченными и контролируемыми. Ка
тегория «экологический императив» — объективна, она не зависит от
воли отдельного человека, а определяется соотношением свойств при
родной среды и физиологических и общественных особенностей всего
вида. Но реализация этого соотношения зависит от воли человека! Вот
почему использование термина, аналогичного кантовскому категори
ческому императиву, совершенно не случайно.
Всю историю антропогенеза можно рассматривать в ракурсе соот
ветствия способности прачеловека, тех или иных его популяций при
82
нять экологический императив, подчинить ему свою жизнедеятель
ность. Такая позиция воспринимается как совершенно естественная и
не вызывает чувства протеста у представителей общественных наук,
когда речь идет о ранних этапах антропогенеза — главным содержани
ем этого процесса было не совершенствование форм общественного
бытия, а биологическая эволюция. Но я вижу прямую необходимость
аналогичного рассмотрения и более позднего, уже исторического эта
па развития вида Homo sapiens, когда в начале голоцена, после завер
шения неолитической революции, у человечества сформировалась со
временная экологическая ниша, и оно на поздних этапах неолита
вступило в свою историю.
Я смею это утверждать, ибо анализ истории Шумера, Древнего Егип
та, Китая и многочисленные другие исследования в этой области нагляд
но показывают прямую зависимость цивилизационных структур и их
эволюцию от изменения природных факторов. Причины таких измене
ний могли быть очень разными. Многие из них были связаны с вариа
циями климата, как, например, в Египте. Другие были вызваны увеличе
нием антропогенного давления на окружающую среду, как в Шумере или
Китае. В одних случаях цивилизация оказывалась неспособной к ним
адаптироваться и навсегда покидала историю, оставив после себя лишь
смутные воспоминания, как это было в Древнем Шумере. В других эти
трудности служили источником нового взлета, когда цивилизация смог
ла расширить свою экологическую нишу.
Подобная зависимость отчетливо проявлялась и в Средние века,
например, в истории скандинавских стран и особенно Исландии. На
ступление «малого ледникового периода», которое усложнило ледо
вую обстановку в Северной Атлантике, отодвинуло заселение Амери
ки с XII до XV в. Кто знает, как бы пошла история человечества, если
бы ухудшение ледовых условий не прерывало связей с Винландом, ус
пешное освоение которого было начато Эриком Рыжим. В современ
ных же условиях зависимость человека от природных факторов много
кратно возросла, ибо экспоненциально растущее воздействие на
природу меняет (тоже экспоненциально) саму природу, а значит, и
условия жизни людей.
Предлагаемая «природная интерпретация» не только экономиче
ской, но и политической истории человечества, ее рассмотрение
в кадре взаимоотношения природы и общества никак не противоречит
другим ракурсам изучения истории, в том числе и марксистскому ана
лизу. И каждый из них не универсален. В связи с этим уместно вспом
83
нить знаменитые слова Н. Бора о том, что никакое сложное явление
нельзя описать с помощью одного языка (т. е. с помощью какойлибо
одной интерпретации или на основе одной парадигмы). Истинное по
нимание может дать только голограмма, т. е. рассмотрение явления
в разных ракурсах, его описание с помощью ряда различных интер
претаций. А понимание и есть главная цель любого анализа. Вспом
ним, что по этому поводу сказал другой великий физик А. Эйнштейн:
«Как много мы знаем и как мало мы понимаем!».
И в разные времена те или иные контексты рассмотрения историче
ского процесса могут иметь разное значение для формирования того ин
формационного поля, в котором целесообразно проводить эффектив
ный анализ разворачивающихся событий, и предсказывать различные
возможные (или вероятные) повороты политической жизни планеты.
Так, например в XIX веке, когда в Европе и Америке закончилась эпоха
первоначального накопления, когда шел бурный процесс становления
молодого капитализма, то ви' дение событий, предложенное Марксом, да
вало, вероятно, наиболее содержательный вклад в информационную
базу прогностической деятельности. Но уже в конце XIX века, и особен
но в XX веке, тот контекст мирового процесса развития, который исполь
зовал Э. Бернштейн, оказывался способным давать более реалистиче
ские оценки возможного поворота общественной эволюции. Он стал
служить более надежным источником прогностической информации
в области экономики и эволюции общественных отношений. Однако
тоже недостаточным для понимания этих процессов.
Что же касается нынешнего времени, то я полагаю, что опреде
ляющее значение в истории общества (во всяком случае, ближайших
десятилетий) будут играть его взаимоотношения с окружающей при
родой. Именно они окажутся инициаторами цивилизационных кон
фликтов, поскольку человечество подошло к порогу допустимого, и
разные цивилизации будут очень поразному воспринимать природ
ные ограничения и искать свои пути дальнейшего развития. В этом и
состоит экологический пафос современного политологического ана
лиза переживаемого этапа процесса планетарного развития.
Философия истории и экология
Зависимость судеб человека от природных факторов на протяжении
всей истории воспринималась им как проявление какихто высших
сил. Его реакции на изменения характеристик окружающей среды но
сили стихийный характер. Так, усиление муссонных осадков в Абисси
84
нии увеличивало разливы Нила — тогда народ уходил на Юг, и нижний
Египет беднел и терял свое значение. Когда климат становился суше,
разливы Нила сокращались и центр страны снова перемещался в более
плодородный Нижний Египет. Так происходило и тогда, когда природ
ная среда изменялась по вине самого человека, что им, разумеется, не
осознавалось. Так, например, однажды от чрезмерного полива про
изошло засоление почв в низовьях Тигра и Евфрата. Тогда люди броси
ли свою землю и ушли с насиженных мест. Культура Шумера рухнула,
о ней забыли, и только в 20х годах нынешнего столетия археологи ус
тановили существование одной из самых старых земледельческих ци
вилизаций Древнего мира. Китайцы оказались умнее шумеров: когда
население возросло и его стало нечем кормить, они научились выра
щивать рис в чеках, залитых водой, и разводить в них рыбу. Продуктив
ность земли увеличилась во много раз. Страна вышла из экологическо
го кризиса, более того, разбогатела, и тогда ярко вспыхнула древнеки
тайская цивилизация.
Кочевой образ жизни — это тоже реакция популяций на антро
погенные изменения природной среды. Другими словами, общест
во так или иначе реагировало на изменения природных условий:
оно не только меняло местоположение, но вырабатывало новую
форму государственного устройства и власти, изобретало новые
технологии и т. д. И что особенно важно — люди вырабатывали но
вые формы взаимоотношения с природой и между собой. Общество
формировало то, что мы называем общественным поведением или
нравственностью (т. е. систему нравов), необходимые для сохране
ния своего стабильного существования. Имел место сложнейший
процесс самоорганизации, не исключавший и возможности срыва в
штопор, когда в считанные годы в жизни общества происходили пе
ремены катастрофического характера. Их примером являются
великие переселения народов.
Если исключить перестройки бифуркационного характера, то
подобные процессы взаимной адаптации природы и общества шли
веками, составлявшими порой целые эпохи. Подчеркнем — взаим
ной адаптации, ибо общество не только подстраивало себя к окру
жающей природе, но и всегда так или иначе подстраивало природу
под свои нужды. Другое дело, в каких масштабах это происходило.
«Естественное» изменение природных характеристик происходит
обычно достаточно медленно по человеческим масштабам, а тем бо
лее под действием человеческой активности: в старые времена оно
85
могло становиться заметным лишь на интервале жизни многих по
колений. Вот почему человек на протяжении своей истории до са
мого последнего времени жил в условиях квазистатичных, близких
к тем, которые мы определяем как гомеостаз. И в этом смысле пове
дение вида Homo sapiens мало чем отличалось от поведения других
видов, которые также адаптировались к изменению внешних усло
вий и адаптировали природу под свои нужды, как, например, боб
ры, которые строят плотины и заболачивают местность, меняя не
только условия жизни, но и характер ландшафтов. По этим же при
чинам ученые, которые занимались изучением истории и размыш
ляли над проблемами философии истории, не очень интересова
лись особенностью человека как естественной составляющей
биосферы. И целый пласт проблем выпал из поля зрения общест
венных наук и политологии в частности. Поэтому общественные
науки и оказались не готовыми принять современный экологи
ческий вызов.
А это необходимо, поскольку ныне ситуация качественно измени
лась: антропогенные изменения окружающей среды уже при жизни
одного поколения существенно меняют условия жизни людей и наде
жда на «естественную», т. е. стихийную, адаптацию цивилизации чело
века к подобным изменениям становится не только иллюзорной, но и
крайне опасной. Возникают новые типы конфликтов (о них я буду го
ворить ниже), попытки разрешения которых старыми методами могут
привести к катастрофе. Если не будут включены новые способы воз
действия человека на природу (которые еще предстоит изобрести), на
самого себя, если не будут созданы иные системы взаимоотношений
между людьми, государствами и цивилизациями, то человечество
очень скоро и бесславно закончит свое земное существование. Био
сфера, вероятнее всего, сохранится при любых человеческих катак
лизмах, которые будут неизбежным следствием планетарного кризи
са, но она лишится единственного инструмента своего само
познания — человека.
Другими словами, экологический императив не может быть обес
печен в рамках традиционной схемы адаптации общества к изменяю
щимся условиям существования, которые происходят благодаря жиз
недеятельности самого общества. По существу он требует создания,
причем в достаточно короткие сроки, нового нравственного импера
тива, т. е. нового характера взаимоотношения людей между собой и с
природой.
86
Все это ставит перед науками об обществе (и философией истории
в частности) совершенно новые, нетрадиционные задачи. Может
быть, и проблему нового миропонимания. В этой работе делается по
пытка обсудить лишь некоторые из возникающих проблем.
Биосоциальные законы и «феномен леммингов»
Развитие человечества уже пережило по меньшей мере две бифурка
ции — два качественных изменения характера своего развития. Первая
перестройка произошла еще в палеолите и привела к утверждению сис
темы табу, ограничивающих действие биосоциальных законов. Среди
них особое место занимает табу «Не убий!», утверждение которого пе
ревело процесс развития рода человеческого из канала биологической
эволюции в канал общественного развития. Вторая перестройка прои
зошла уже в неолите, накануне или даже в начале голоцена. Она связа
на с качественным расширением экологической ниши Homo sapiens,
которое произошло благодаря тому, что человечество освоило сначала
земледелие, а затем и скотоводство. Обе бифуркации имели планетар
ные масштабы. Первая имела своим следствием практическое прекра
щение (точнее — резкое замедление) чисто биологической эволюции и
выделение кроманьонца в качестве единственного представителя на
шего биологического вида, вторая — сформирование той экологиче
ской ниши, в которой мы живем.
Содержание этих перестроек очень разное, но каждая из них по
зволяет извлечь определенные уроки, необходимые для выработки
«cтратегии Человека», согласованной со «cтратегией Природы», все
гда необходимой, но отсутствие которой трагично в условиях сего
дняшнего дня. И, может быть, понять, что, не разработав «стратегии
Человека» и не внедрив ее в современную жизнь, ему просто не удастся
перешагнуть в эпоху ноосферы.
Я убежден, что человечество стоит на пороге третьей перестройки
такого же масштаба, как и первые две. Другими словами, нас ожидает
не только необходимость отыскания новой, более емкой экологиче
ской ниши, но и перестройка самого процесса антропогенеза и, в част
ности, изменение содержания цивилизации, ее целей, взаимоотноше
ния с природой, людей между собой... И это новое общественное
поведение должно войти в плоть и кровь человека, определить новый
этап его развития как биологического вида, живущего в условиях со
циума в такой же степени, как вошел в жизнь Homo sapiens принцип
«Не убий!», изменивший само содержание эволюционного процесса.
87
Вот почему я столь широко использую термин «антропогенез», говоря
о проблемах сегодняшнего дня.
Естественные науки способны предвидеть общие изменения пла
нетарной экологической обстановки — возможное изменение клима
та, реакцию биоты на антропогенное воздействие — и даже сформули
ровать многие условия экологического императива, но не предсказать
реакции общества на эти изменения и на рекомендации науки. Здесь
наши предсказательные возможности значительно слабее, поскольку
проблемы самоорганизации общества почти не разработаны. Они
толькотолько начинают осознаваться как относящиеся к наукам об
обществе. Но еще, позволю себе это утверждать, в рамках обществен
ных наук не создано необходимого инструментария для их изучения.
Философия истории, политология и другие гуманитарные дисципли
ны (в том числе и марксизм) дали целый ряд важных интерпретаций,
оставляющих тем не менее множество лакун. Только теперь, через
экологию, идеи естествознания и прежде всего теории самоорганиза
ции (или универсального эволюционизма, что одно и то же) начинают
проникать в науки об обществе, освещая сложнейшие вопросы его
взаимоотношения с природой и ее влияние на процессы, в нем проис
ходящие. И постепенно специалисты начинают осознавать глубокую
связь этих взаимоотношений с тем, что происходит внутри общества и
понимать, что они являются частью единого эволюционного про
цесса. И это дает определенные шансы в понимании возможных пере
мен, которые могут произойти в окружающей среде, а следовательно,
и выбора действий, способных смягчить надвигающийся кризис.
Заметим, что каждая популяция, взаимодействуя с природой как це
лостная система как бы предчувствует грядущие последствия происходя
щего и вырабатывает определенные формы поведения, способные, если
и не предотвратить надвигающийся кризис, то, во всяком случае, смяг
чить его последствия для популяции в целом. В этом смысле очень харак
терно, например, поведение леммингов, массовое самоубийство кото
рых предотвращает возможность перенаселения и сохраняет популяцию
в своей экологической нише («феномен леммингов» — так мы будем на
зывать эту плохо понимаемую реакцию популяций, ведущую к сохране
нию популяции). Поведение живых существ в интересах популяции, ка
кимто образом отложившееся в памяти популяции, носит название
биосоциальных законов. «Феномен леммингов» относится к их числу.
В отличие от нравственности, которая является проявлением общест
венной сущности человека, биосоциальные законы, вероятнее всего,
88
закодированы генетическим аппаратом, и принципы нравственности
направлены на ограничение сферы автоматического действия биосоци
альных законов. Принципы нравственности расширяют поле поиска
возможных рациональных форм существования вида Homo sapiens и со
действуют включению в процесс эволюции коллективной памяти и кол
лективного интеллекта человечества.
Наше общество, повидимому, тоже уже начинает реагировать на
возможность грядущего кризиса. Возможным выходом из кризиса мо
жет оказаться, конечно, не только его преодоление и выход на новые
рубежи развития, но и распад общественных структур, деградация че
ловека и его возвращение в царство лишь биосоциальных законов.
Другими словами — возвращение к одному из первых этапов антропо
генеза. То есть «феномен леммингов» нельзя исключить из числа воз
можных сценариев будущей истории. В самом деле, во многих стра
нах, причем вполне «благополучных», мы наблюдаем разрушение
нравственных начал, усиление агрессивности и нетерпимости, прояв
ление разного рода фундаментализмов, распространение массовой
псевдокультуры, широкое распространение генетических и иммун
ных заболеваний, падение рождаемости и т. д. Это и многое другое я
воспринимаю как проявление тех самых биосоциальных законов
(и даже как проявление «феномена леммингов»), которые властвовали
на заре антропогенеза, и для сдерживания действия которых в совре
менных условиях традиционно действующих нравственных начал,
повидимому, уже недостаточно.
Подобные явления уже фиксируются специалистами в области
наук об обществе, и об их развитии высказываются порой вполне
справедливые суждения. Однако они вряд ли связываются с грядущим
кризисом, и их анализ проводится вне общего контекста развития пла
нетарного сообщества, вне связи с исследованием процесса самоорга
низации природы и общества, их взаимной адаптации. В этой связи
заслуживает внимания, например, статья С. Хантингтона «Столкно
вение цивилизаций», русский перевод которой опубликован в журна
ле «Полис» (№ 1, 1994). В этой статье делается справедливый вывод
о роли границ цивилизационных разломов в современной истории и
об этих границах как о возможных линиях будущих фронтов, в том
числе и горячих. Однако его аргументация мне не представляется дос
таточно убедительной, поскольку причины неизбежного столкнове
ния цивилизаций, по моему мнению, лежат в гораздо более глубоких
горизонтах, чем это представляется автору. А его справедливые наблю
89
дения — всего лишь поверхностные проявления глубинных процессов
современного этапа антропогенеза.
Одной из важнейших причин современных цивилизационных
противостояний являются процессы модернизации и создание и рас
пространение некоторых общепланетарных стандартов, отвечающих
потребностям возникающей технологической основы цивилизации.
Но постепенно эти противостояния перейдут в сферу экологии, точ
нее — потребуют нового устройства планетарного сообщества, отве
чающего обеспечению экологического императива. И они могут
оказаться источником катастрофических последствий.
Биосоциальные законы и рождение цивилизации
Человечество — единый биологический вид, находящийся в процессе сво
ей преимущественно надорганизменной общественной эволюции: биоло
гическое развитие идет столь медленно (если идет), что не оказывает како
голибо заметного влияния на характер остальных эволюционных
процессов. Все те люди, которые живут ныне на Земле, — потомки кро
маньонцев, которые, повидимому, только в неолите определились в каче
стве единственных представителей семейства австралопитековых, сохра
нивших способность претендовать на право оказаться нашими общими
предками. Все остальные близкие виды (и неандертальцы, в частности)
были уничтожены в процессе естественного, но уже не внутривидового,
а надорганизменного отбора. Существуют разные гипотезы о причинах и
характере этой трагедии, ибо в биологическом и умственном отношении
многие популяции неандертальцев, вероятнее всего, не уступали кро
маньонцам.
Сама причина этой борьбы была более или менее очевидной. В самом
деле, если два вида в одной и той же нише выполняют одну и ту же биоло
гическую функцию, то между ними неизбежно разгорается борьба за ре
сурс, а следовательно, и за выживание. А в неолите разные популяции не
андертальцев, а тем более кроманьонцы, были уже разными видами. Но
вот победу кроманьонцев надо еще объяснить. Здесь могут быть лишь ги
потезы. Я думаю, что исход борьбы лежит уже в особенностях цивилиза
ции этих видов.
Палеолитическую революцию, которая перестроила само содер
жание процесса эволюции прачеловека (неоантропа), удалось пере
жить, вероятнее всего, далеко не всем видам австралопитековых, кото
рые в начале четвертичного периода переселились из тропического
леса в саванну. Не все виды смогли усвоить качественно новые условия
90
обитания, приспособиться к использованию искусственных орудий и
увеличению роли интеллекта в жизни первобытных сообществ. В са
мом деле, необходимость накапливания знаний, навыков, мастерства
потребовала ограничений на действие биосоциальных законов. Эти
законы установились в самом начале антропогенеза и постепенно на
чали приходить в противоречие с новыми условиями жизни. Стала
возникать система запретов, все то, что мы теперь называем основами
нравственности, способной оградить рождающееся общество от без
раздельного господства биосоциальных законов, обеспечить развитие
общественных форм жизни. Вероятно, именно с этого периода стало
возможным говорить о возникновении цивилизации неоантропов.
Употребляя слово «цивилизация», я буду иметь в виду некоторую
общность людей, характеризуемую определенным набором ценностей
(в том числе и технологиями, и навыками), системой общих запретов,
похожестью (но не тождественностью) духовных миров и т. д. Но лю
бому эволюционному процессу, в том числе и развитию цивилизации,
сопутствует и рост разнообразия форм организации жизни, в том чис
ле и «цивилизационных разнообразий» — цивилизация никогда не
была и не будет единой несмотря на объединяющую человечество
технологическую общность.
Австралопитеки, покинувшие лес, жили первое время, вероятнее
всего, в более или менее одинаковых природных условиях. Можно ду
мать, что они в более или менее одно время научились использовать
подсобные средства, а затем и создавать искусственные орудия. Такое
предположение не противоречит известным данным антропологов.
И поэтому многие запреты (например, хочешь иметь жену — добудь ее
в другой пещере, т. е. запрет на кровосмешение), а тем более табу
«Не убий!», умерявшее агрессивность, были ответом всего биологи
ческого вида «пралюдей» на меняющиеся условия жизни, тем биосо
циальным законам, которые сформировались за 2–2,5 млн лет кол
лективной жизни в саванне.
Однако позднее эти цивилизационные контуры стали наполняться
весьма разным содержанием. Причин тому более чем достаточно. Вряд
ли у индейцев, живущих в амазонской сельве, и жителей современных
мегаполисов могут сформироваться идентичные представления о содер
жании понятий «добро» и «зло». Но основной разлом цивилизаций про
ходил, вероятнее всего, по характеру места личности в семье, племени и
обществе в целом, в понимании степени соответствия ее личной свободы
и способности индивидуума подчинять свои действия общей необходи
91
мости. Такое представление — очень консервативная составляющая ду
ховного мира человека, и в разное время степень личной свободы и ини
циативы играла разную роль в развитии общества. И поэтому служила
мощным фактором отбора. Детали этого процесса надорганизменного
(может быть, даже и надпопуляционного) отбора нам никогда не станут
известными. Но о характере последнего акта драмы, которая стерла с
лица земли популяции классических неандертальцев (живших еще в на
чале неолита на Ближнем Востоке), можно высказать достаточно прав
доподобную гипотезу.
Эта популяция неандертальцев в умственном отношении потенци
ально ни в чем не уступала кроманьонцам, жившим в то же время в тех же
краях. И потомки неандертальцев могли с таким же успехом занять место
в университетских аудиториях, как и наши современники. Но неандер
тальцы, повидимому, были более агрессивны — об этом говорят некото
рые особенности строения их черепов. Такие особенности означают, что
в сообществах неандертальцев было труднее преодолеть действие биосо
циальных законов, подчинить их индивидуальность общим правилам
поведения. И следовательно, сохранить умельцев и других носителей не
обходимой информации. Эти индивиды в рыцарских боях за самку вряд
ли могли выстоять против дюжих молодцов с пудовыми кулаками и не
очень развитым интеллектом. Уметь сделать топор вовсе не означает уме
ния его использовать в драке! Значит, такие популяции, теряя «масте
ров», теряли и в скорости своего технического прогресса. В результате у
неандертальцев оказывалось худшего качества оружие, и их боевые дру
жины были менее дисциплинированы. А поскольку между двумя попу
ляциями, обладающими общей экологической нишей, живущими за
счет одного и того же ресурса, не может не возникнуть смертельной кон
куренции за этот ресурс, то одна из популяций неизбежно должна будет
погибнуть.
Исход этой борьбы был заранее предрешен — неандертальцев под
вела нравственность!
Таким образом, есть все основания полагать, что первый глобаль
ный (общепланетарный) конфликт в истории антропогенеза свелся
к столкновению цивилизаций, главное отличие которых сводилось
к различию духовных миров и представлению о месте личности в об
щественных структурах.
По мере освоения человеком потенциальной ойкумены, пробле
мы, вызываемые цивилизационной дифференциацией, становятся
все более и более весомой причиной конфликтов и смены страниц на
92
шей общей истории. Необходимость кооперации, диктуемая развити
ем производительных сил, встречается со все большими трудностями
нахождения необходимых компромиссов. Но прежде чем говорить
о будущем и роли этого противоречия и его следствиях, остановимся
на обсуждении некоторых особенностей понятия «цивилизация».
Размышления о цивилизации
Сегодня проблемами цивилизаций, их особенностями занимается до
вольно много специалистов — философов, социологов, историков, этно
логов. Цивилизационный подход к истории иногда рассматривается в
качестве противопоставления формационному. Но четкого и общепри
нятого определения формации, а тем более цивилизации, как мне пред
ставляется, не существует. Его воспринимают скорее на интуитивном
уровне как некое самоочевидное понятие, что явно недостаточно как для
более или менее строгого анализа, так и для нужд прогностики. В преды
дущем разделе я предложил свое понимание этого термина. Оно мне не
обходимо для того, чтобы читатель мог правильно понять мои утвержде
ния. Но я отдаю отчет, сколь такое определение дискуссионно*.
Существует множество интереснейших наблюдений, но общей
картины развития цивилизаций, как и истинных пружин, выделяю
щих те или иные их свойства, до сих пор нет! Этот процесс сложен, ибо
он является становым хребтом общего процесса самоорганизации об
щества как слагаемого биосферы. И в то же время необходимость по
нимания особенностей генезиса цивилизаций и рождение в их рамках
феномена культуры становится с каждым годом все актуальнее.
С позиции универсального эволюционизма (теории самооргани
зации) выделение формаций или цивилизаций играет важную роль
в упорядочении того грандиозного объема информации, который нам
дает изучение конкретных исторических процессов. Но классифика
ция формаций и цивилизаций, изучение их особенностей не эквива
лентны изучению феномена развития человечества, т. е. его истории.
* Развитие цивилизации, формирование ее особенностей не определяются однознач
но материальными условиями. Они тесно связаны с характером духовного мира народа.
А это еще одна компонента общего процесса развития, связанная с остальными и в то же
время самостоятельная. Процесс эволюции человечества, его истинная многоплановая
история мне напоминает дельту реки со множеством протоков. Каждый из них может по
рой течь совершенно самостоятельно, подчиняясь своим законам, на много отдаляясь
от основного русла. Но однажды он неизбежно возвращается в его лоно, меняя его струк
туру и качество воды, а иногда даже и ее цвет.
93
Это лишь определенные ракурсы, в которых изучается история. Сей
час принято различать цивилизации традиционные и техногенные.
Такое деление не только очень условно, но и грубо. И тем не менее оно
имеет смысл, ибо несет определенную информацию, благодаря чему и
может быть использовано в качестве отправной позиции.
Традиционными обычно принято называть те цивилизации, где жиз
ненный уклад ориентирован на воспроизведение своего образа жизни
как раз и навсегда данного. Для такой цивилизации именно он является
основной ценностью. Обычаи, привычки, взаимоотношения между
людьми в таких обществах очень устойчивы, а личность подчинена тоже
общему порядку и ориентирована на его сохранение. Индивидуальности
людей в традиционных обществах в значительной степени нивелирова
ны. В интересной (я бы даже сказал — замечательной) книге В. Цветова
«Пятнадцатый камень сада Реандзи» рассказывается о том, что при отбо
ре кандидатов для работы в японской фирме главным считается не инди
видуальный талант, не способность к оригинальному мышлению, а воз
можность адаптироваться к климату коллектива фирмы, принять ее
манеру работать, ее философию. В этой же книге сформулирован также
«принцип забивания гвоздей» — приучение людей стремиться во всем не
отличаться от окружающих; в результате талант, подаренный человеку
природой, остается чаще всего невостребованным. Японская цивилиза
ция является в высшей степени традиционной.
К числу традиционных обществ принято относить все общества Вос
тока. И в то же время насколько они разные — эти традиционные обще
ства! Сколь не похожа мусульманская цивилизация на индийскую, ки
тайскую, а тем более на японскую. Да и каждая из них тоже не
представляет собой единого целого: как, например, неоднородна мусуль
манская цивилизация! Арабский Восток, Иран, Турция, Малайзия — все
это разные миры. Но шариат, приверженность к определенному образу
жизни стирает многие национальные различия и утверждает некоторый
общий миропорядок, консервированный веками.
Традиционные цивилизации обладают удивительной стабильно
стью. Александр Македонский покорил весь Ближний Восток, по
строил громадную империю. После него осталась система эллинских
государств. Но Восток переварил и Селевкидов, и Птолемеев, и прив
несенную в завоеванные страны великолепную культуру древних гре
ков, которая, казалось бы, навсегда там утвердилась. Но все однажды
вернулось на круги своя — к своему извечному порядку. Как огненный
шквал, прошли по странам Востока войска Магомета, позднее Тимур
94
сокрушал империи и перекраивал страны — и все же все возвращалось
на старое место, народы продолжали жить постарому, своими родами
и общинами. И продолжали поклоняться старым богам, менявшим
разве что названия. И не случайно ислам с его шариатом сделался об
щей религией Ближнего Востока*.
А рядом с неподвижным Востоком жил греческий Запад, мир ма
леньких независимых и самостоятельных городков — полисов, в которых
люди не были привязаны к плодородным речным долинам, требовавшим
ежегодного повторения жизненных циклов. Они были вынуждены нахо
диться в непрерывном поиске, путешествовать, торговать — иначе они
просто не смогли бы выжить! Так же, как и их северные соседи — кельты,
германцы, славяне... Им тоже приходилось все время мигрировать в по
исках лучшей доли. Некоторым из них «повезло»: несколько племен ари
ев откочевали на север Индостана. Они расселились в плодородных до
линах великих рек и превратились в народ, создавший одну из величай
ших традиционных цивилизаций планеты. Еще более консервативную,
чем в Египте и Междуречье. Они изобрели касты с жесткими границами,
которые в еще большей степени подчинили личность утвердившемуся
общественному устройству. И когда такое случилось, эти народы уже уте
ряли способность рождать будущих конкистадоров.
Для того чтобы отчетливее представить глубину сложившихся ци
вилизационных разломов, я приведу еще один пример.
XIII век. Венецианец Марко Поло прошел шелковый путь и доб
рался до Китая. Не китаец, житель по тем временам самой могущест
венной и богатой империи мира, открыл Европу для Китая, а запад
ный купец открыл путь из Европы в Китай. А еще через два века
португальцы на своих утлых лодочках, которые они гордо называли
каравеллами, достигли Китая — страны, которая строила в то время
корабли водоизмещением в тысячи тонн с плавательными бассей
нами, оснащенные разнообразным навигационным оборудованием.
* Тойнби полагал, что религия является одной из основных характеристик цивилиза
ции и даже определяет цивилизации. Я же думаю, что наоборот — цивилизация выбирает
религию. Не мог Ближний Восток принять христианство с его свободой совести и ответ
ственностью человека за его дела. Даже заповедь «Не убий!» не была для христиан абсо
лютом. Вспомним евангелие от Матфея, где говорится о том, что могут возникнуть ситу
ации, когда надо продать одежды и купить меч! Я думаю, что именно шариат с его четкой
регламентацией жизни и деятельности правоверных наиболее полно отвечал потреб
ностям цивилизации Ближнего Востока. Не столько само учение Магомета, сколько
шариат.
95
И не Китай открыл Америку — она ему была не нужна, как и Европа!
Самую высокую ценность для китайской цивилизации представлял
сам Китай. Его тоже потрясали нашествия и войны. Но это были лишь
поверхностные волны над почти недвижными глубинами человечес
кого океана. И этому океану не было дела до того, что происходит в той
же Европе.
Я уже сказал о том, что используемая цивилизационная дихото
мия очень условна и далеко не отражает многих важных особенно
стей отдельных цивилизаций. Наглядный пример тому — славян
ские народы, и особенно русские. Общепринято считать, что
в отечественной цивилизации огромную роль играют традицион
ные начала. И это действительно так. Соборность, коллективизм,
служение нации, т. е. приоритет ее судеб над личными заботами —
все эти принципы свойственны русскому народу и жизненно необ
ходимы в условиях сурового климата. Но одновременно они сопря
жены и с непрерывным поиском во всех сферах жизни. В том числе
и со стремлением к самоидентификации. Вопросы о том, кто мы
есть и откуда мы, что мы можем и куда идем, пронизывают всю нашу
историю. А ответа на них нет и сейчас. Царь Петр прорубил окно
в Европу и пытался всю жизнь примерять народу европейские одеж
ды. А закончился этот эксперимент смутой 30х и 40х годов XVIII
века и страшным разорением страны, получившим в народе назва
ние «петровский разор». А между тем Россия к концу того века вы
плавляла стали не меньше, чем вся остальная Европа. Однако это не
помешало России продолжать укреплять феодальные (помещичьи)
порядки и не расслышать первые громы наступавшей научнотех
нической революции.
Были и другие попытки вестернизации страны, т. е. ее развития по
образцу и подобию цивилизаций народов Европейского полуострова.
И мне трудно утверждать, сколь были они полезны для формирую
щейся нации и ее собственной цивилизации. А вместе с тем русский
люд шел на Восток, попутно ассимилируя или подчиняя себе множе
ство народов. И этот естественный процесс закончился тем, что рус
ские вышли к новому для себя океану. Более того, перешагнули через
него и в Калифорнии встретились с испанцами. И кто знает, как бы по
шла история, если бы не случился один прискорбный эпизод. Его ис
тория не только трагична, но и романтична — вполне в духе русских и
испанцев. Русский офицер покорил сердце дочери местного испан
ского властителя (кажется, губернатора). Офицер должен был на ней
96
жениться, а под российскую корону должна была отойти некоторая
часть Калифорнии, где уже был поднят русский флаг. Но незадачли
вый жених решил испросить на то разрешение императрицы Екатери
ны и по дороге в Петербург утонул при переправе через одну из сибир
ских рек. Бедная невеста, как повествуют легенды, ушла в монастырь,
а русский флаг через полвека был заменен американским. Но от наше
го пребывания в Калифорнии там остались тем не менее названия
некоторых поселков. И форт Росс! Куда русских во времена холодной
войны не допускали.
К сказанному я бы хотел добавить еще одну деталь. Это русские от
крыли и освоили Курилы, а не японцы, у которых они были под боком.
Любой открыватель новых земель «высовывается», а это нехорошо со
гласно «принципу забивания гвоздей». У нас, у русских, такого
принципа не было.
Вот почему цивилизация моего народа никак не вкладывается
в приведенную дихотомию. В этом, может быть, и скрыта наша траге
дия, а может быть и... будущее.
И есть основания надеяться, что не такое уж темное!
Цивилизационные разломы
В работе, на которую я уже ссылался, С. Хантингтон относит религиоз
ный фактор к числу особенностей, определяющих облик цивилизаций.
Так же, как и Тойнби. В одном из примечаний предыдущего параграфа
я уже высказал свое неприятие этого тезиса. Его важность требует не
которых дополнительных комментариев.
Слов нет — религия оказывает огромное влияние на формирова
ние духовного мира человека и тем самым на утверждение тех или
иных цивилизационных догм. Но я думаю, что все несколько сложнее,
чем это написано в статье уважаемого профессора политологии. И я
полагаю, что не следует и переоценивать влияния церкви: цивилиза
ция, духовный мир человека, условия его жизни и структура его веро
ваний завязаны в один нерасторжимый узел. Вряд ли, например, мож
но отрицать, что существует и обратное влияние цивилизации на
формирование религии. Более того, я даже думаю, что не столько ре
лигия формирует цивилизацию, сколько сама цивилизация не только
«выбирает» ту или иную религию, но и адаптирует ее к своим духов
ным и материальным потребностям. В самом деле, ведь любая циви
лизация возникает гораздо раньше религии, принятой теми или ины
ми народами, а цивилизационные стандарты меняются весьма
97
медленно. Так, я думаю, что совершенно не случайно на относительно
небольшом пространстве Ближнего Востока родились три мировые
религии. Таков был общий духовный настрой цивилизации этого
края, населенного кочевниками, проводившими многие ночи в пус
тыне под сверкающими звездами в чистом небе. И так же совершенно
не случайно, что в конечном счете и иудаизм, и христианство были от
туда вытеснены, а ислам — безоговорочно принят! И дело не просто
в победах воинов Магомета.
Что же касается Европы, то она, точнее, европейская индивидуа
листическая (технотронная) цивилизация, не приняла ислама. Она не
могла его принять, как, наверное, не смогла бы принять даосизма, сво
дящего человека к роли «винтика» в общественном механизме, или
японский принцип «забивания гвоздей». Это не Карл Мартелл разбил
при Пуатье войска арабов, перешагнувших Пиренеи, а Европа отказа
лась следовать той форме единобожия, которая утверждала шариат и
главенство заветов Пророка над всеми светскими делами. Пример
тому дает и история католической церкви: вспомним, что претензии
римского папы на светскую власть окончились авиньонским пле
нением!
Точно так же и Древняя Русь в IX веке, когда ислам пришел на
Русскую платформу, не приняла его, и он смог утвердиться только
в Волжской Булгарии. Да и христианство Древняя Русь приняла
тоже особо. И дело не в том, что она его приняла из рук Византии, а
не Рима. Она приняла православие, и тоже особое! Как справедливо
писал Вл. Соловьев, понятие о совести, представление о месте Бога
в жизни людей, сформировавшееся у восточнославянских племен,
были далеко не греческими. Они в большей степени соответствова
ли представлениям первых христиан, чем византийских греков. Это
хорошо видно, как заметил тот же Вл. Соловьев, из послания перво
го русского митрополита Иллариона (IX в.) «Слово о Благодати».
И русские предпочли греческую церковь римской, поскольку она
была ближе к этим изначальным представлениям, чем католицизм
с его жесткой церковной иерархией и регламентациями, с его бого
служением на непонятном латинском языке. Уже с тех пор на Руси
установилась неприязнь к «латинянам», которая прошла через всю
нашу историю. Заметим, что эта неприязнь была взаимной. И осно
вывалась она не на экономических или классовых противоречиях,
а на различии цивилизаций. И непохожести духовных миров, в
частности.
98
Было бы, конечно, неверным утверждать, что цивилизационные
парадигмы, остаются неизменными (хотя они и очень консерватив
ны): их трансформация занимает многие поколения. Ряд славянских
племен еще в начале нынешнего тысячелетия принял католицизм, но
и до сих пор эти народы не полностью «вошли в Европу». Страны, ко
торые возникли на их основе, так и остались частью маргинального
пространства, лежащего между двумя цивилизациями. Европейцами
сделались разве лишь полабские славяне и жители Померании, полно
стью потерявшие свою славянскую идентичность и ассимилирован
ные немцами, так же как и угрофинские племена Центральной Рос
сии были ассимилированы русскими. Те и другие вошли в состав
новых этносов, внося в них, естественно, определенные черты своей
культуры.
Что же касается поляков, западных украинцев, чехов и других
католических народов славянского корня, то они остались частью
промежуточного пространства между двумя цивилизациями, кото
рых «настоящий» Запад рассматривал скорее как районы своих лен
ных владений или предмет торга с Россией и Турцией, чем как свою
естественную составляющую. Тем не менее после принятия католи
цизма (или унии с подчинением римскому папе, как в Западной Ук
раине) эти страны, теряя постепенно свою славянскую идентич
ность и самобытность, всегда тянулись к Западу и стремились
сделаться частью Европейского полуострова. Тому причин много —
и экономическое благосостояние, и политические выгоды, и, ко
нечно, общность церкви. И это стремление к западной цивилиза
ции оказывалось обычно сильнее своего национального (славян
ского) восприятия. Поэтому в Европе линия раздела между
народами проходит не столько по границам национальных террито
рий, сколько по линиям религиозного размежевания. Она пересе
кает Украину и Боснию и во время второй мировой войны превра
щает хорватов в немецких сателлитов и палачей сербского народа, с
которым они говорят на одном языке и имеют общие национальные
корни и традиции.
Одним словом, понять, кто свои, а кто чужие и почему одни свои,
а другие — чужие, совсем не просто и зависит от множества обстоя
тельств. А понять это необходимо, тем более что процессы идентифи
кации людей и народов, их цивилизационной принадлежности тесно
переплетаются с процессами модернизации и выбором путей в надви
гающемся экологическом кризисе.
99
Модернизационная волна
Процессы модернизации, т. е. непрерывного совершенствования тех
нологической и технической основы цивилизации и подстройки к ней
общественных организационных структур, принято связывать с по
следними двумя веками нашей истории. В действительности же про
цесс модернизации — составляющая общего процесса развития чело
вечества, если угодно, процесса антропогенеза, поскольку он связан и
с преобразованием экологической ниши человека, и с изменением са
мого человека. Он проходит очень поразному в разных частях плане
ты, в странах с разными цивилизациями. Это и есть проявление общих
тенденций самоорганизации, роста разнообразия и сложности органи
зации общества.
Но до первой научнотехнической революции процессы модерни
зации шли столь медленно, что практически не влияли на политиче
скую и экономическую историю. В самом деле, замена каменного ору
жия на бронзовое, а затем и на железное занимали сотни лет, так же
как и появление других технических новшеств. Все подобные новации
на протяжении многих поколений не вносили заметных изменений в
жизнь людей. Поэтому усовершенствование технической основы ци
вилизации фиксировалось лишь на больших временны' х интервалах,
а исторические события проходили как бы вне модернизационного
контекста.
Совершенно иная ситуация начала складываться начиная с
XVII–XVIII веков, со времен первой научнотехнической революции.
Модернизацию иногда отождествляют с понятием вестерниза
ции. Смешение этих двух в принципе очень разных понятий в из
вестной мере обосновано, поскольку технотронная волна подня
лась на Западе и постепенно стала перемещаться на Восток, неся
с собой определенные западные стандарты жизни. Первые паровые
машины, изменившие облик промышленного производства, нача
ли в первую очередь использоваться в Англии. В XVII веке единст
венным «Западом» была Англия. Затем процесс «вестернизации»
начал распространяться и захватил Нидерланды, Францию, Север
ную Италию и т. д. Вместе с распространением современного про
мышленного производства, вместе с технотронной волной проис
ходила и миграция «западных образцов жизни», отвечающих
особенностям новой организации производительных сил, структу
ре производственных отношений и необходимости подстройки все
го уклада быта к новым условиям.
100
Но все сказанное выше — все, что порождается совершенствова
нием и обогащением технической базы цивилизации, не означает ее
коренной ломки, а следовательно, и не меняет скольконибудь значи
тельно существующую в ней систему ценностей. Хотя и накладывает
весьма весомый отпечаток на особенности (главным образом внешние
проявления) цивилизации. Вот почему я и взял в кавычки сочетание
слов «западные образцы жизни». До поры до времени такие цивилиза
ционные подстройки совершались медленно и почти незаметно. Од
нако теперь, поскольку скорость модернизации стала очень быстро
нарастать, цивилизациям становится очень непросто за относительно
небольшой срок приспособиться к изменяющимся структурам
средств производства и новым возможностям потребления. Особенно
сложны и неоднозначны процессы модернизации в странах, цивили
зация которых носит ярко выраженный традиционный характер.
Совершенно не случайно модернизационная волна пошла именно
с Запада. Ориентация личности на поиск нового, на проявление инди
видуальной инициативы — это то, что было особенностью западной
технотронной цивилизации, — именно им обязана планета появле
нию этой волны. Энергия и индивидуальная предприимчивость про
являлись, конечно, и ранее. Так, в Средние века они выливались в
крестовые походы, в эпоху Возрождения — в дальние плавания, пер
воначальное накопление и завоевание новых земель. Но после первой
научнотехнической революции открылись новые, теперь уже произ
водственные возможности. Вот почему после того как состоялось пер
воначальное накопление, энергия и предприимчивость потенциаль
ных конкистадоров переключались в сферу материального производ
ства и торговли. Hа этом витке истории человечества цивилизации
технотронного типа породили новые стимулы развития общеплане
тарной цивилизации, если уместно употреблять такой термин. Может
быть, лучше сказать — дали человечеству новые средства обеспечения
собственного общепланетарного гомеостаза.
Но модернизация — это двуликий Янус. Новые возможности
обычно сопровождаются и новыми трудностями. С ними оказываются
связаны и новые опасности для судеб человека. В конечном счете все
те новые блага, которые пришли вместе с переустройством технологи
ческой основы цивилизации, — и повышение среднего уровня жизни,
и развитие здравоохранения, и, как следствие, небывалый рост про
должительности жизни, и многое другое, что дает научнотехнический
прогресс, — приводят к экологическому кризису и грозят вселенской
101
катастрофой. И диалектика развития такова, что никакая страна не
может остаться в стороне от модернизации, ибо в этом случае «ей ста
нет еще хуже»! Любое отставание в процессе модернизации грозит от
бросить страну с основной дороги истории и превратить ее в эксплуа
тируемый придаток более развитых государств. И в то же время
преодоление (лучше сказать — смягчение) экологического кризиса
нельзя мыслить вне рамок научнотехнического прогресса, развития
технологий и других нововведений. Но что на нынешнем этапе исто
рии особенно страшно — модернизация необходимо рождает предпо
сылки для столкновения цивилизаций. Не стран и народов, как в бы
лые времена, а цивилизаций.
Процессы модернизации и цивилизационные разломы
Я уже обратил внимание на то, что модернизация не означает полной
реконструкции цивилизации. Многие цивилизационные стандарты,
особенно взаимоотношения личности и общества, крайне консерва
тивны и их изменение требует многих поколений. Что же касается из
менения структуры производительных сил, техникотехнологической
основы жизненного устройства, то в нынешнее время все это сущест
венно меняется уже при жизни одного поколения. Кажется, что в этих
условиях технотронные цивилизации получают особые преимущества.
Но не все так просто: традиционность, технический прогресс и способ
ность к внедрению высших технологий не связаны однозначной
зависимостью.
Представляется, что наибольшие трудности в реализации модер
низационных процессов должны встречать цивилизации традицион
ного типа. Но это общее место, ибо вовсе не всегда бывает так, по
скольку традиционные цивилизации очень различны. Некоторые
особенности цивилизаций этого типа оказываются весьма восприим
чивыми к ряду современных тенденций развития процесса модерни
зации. Более того, они могут оказаться весьма полезными при внедре
нии некоторых новых технологий в практику производства. Наиболее
яркий пример такого утверждения демонстрирует Япония. В самом
деле, очевидно, что цивилизация Японии относится к традиционному
типу (может быть, даже «архитрадиционному»!), и в то же время имен
но эта страна по многим позициям идет «впереди Европы всей». И при
этом «западной» страной она не сделалась. Я думаю, что японская ци
вилизация даже более далека от европейской, чем мусульманская ци
вилизация Ближнего Востока.
102
Основные мотивы, внутренние стимулы поведения людей в Япо
нии не так уж и изменились со времен сёгунов. Та же преданность тра
дициям и старшим, то же стремление к гармонии — не потерять кон
тактов, присущих общине, та же забота патрона о своих служащих
вплоть до совместных выпивок... Развитие «высших технологий» при
современной доступности информации определяется прежде всего
технологической дисциплиной и высокой квалификацией исполните
ля. Японцы обладают тем и другим. К этому следует добавить и их
практицизм — они принимают любой иностранный технический
опыт и легко его приспосабливают под свои жизненные стандарты.
И их цивилизация ориентирована на воспитание, образование и кол
лективные формы деятельности в значительно большей степени, чем
евроамериканская. В этом отношении японская цивилизация была
ближе к нашей, русской, особенности которой ныне так стремятся
вытравить господа «демократические западники».
В аналогичном ключе происходит и развитие процессов модерниза
ции в ряде других стран Тихоокеанского региона (Тайвань, Сингапур,
Таиланд и др.) при всем различии их культур и миропредставлений.
И сейчас, вернее, в ближайшие десятилетия процессы модернизации
в Тихоокеанском регионе будут основным вызовом западноевропейской
(и американской) цивилизации. И по этому разлому, носящему ярко вы
раженный цивилизационный характер, неизбежно пройдет новая линия
«фронта». Термин «фронт» здесь более или менее условен, и я не думаю,
что гдето в нем возникнут горячие точки. Но наиболее острое (хотя и не
самое опасное для будущего человечества) противостояние будет, веро
ятнее всего, именно здесь — по линии разлома этих двух, только внешне
совместимых цивилизаций. Эти цивилизационные противостояния уже
в ближайшее время способны внести качественные изменения в харак
тер развития политической истории планеты.
Но эти противоречия только в ближайшее время будут играть оп
ределяющую роль. Затем ситуация начнет качественно меняться.
Но об этом ниже.
Наиболее эффективно (и безболезненно) современный процесс мо
дернизации происходит в тех цивилизациях традиционного типа, где
в верхней части шкалы общечеловеческих ценностей стоят дисциплина,
почитание старших, принадлежность к коллективу, где светская жизнь не
канонизируется церковью, а внешний плюрализм уживается с производ
ственным либерализмом. Именно такими свойствами обладают многие
цивилизации Дальнего Востока.
103
Значительно сложнее дело обстоит в странах мусульманского Вос
тока. Здесь тоже идут процессы модернизации. Но они встречают мно
жество трудностей, которые накладываются на чрезвычайно сложную
палитру внутренних, уже межстрановых и клановых противоречий.
И появление в этих государствах радикальных и энергичных лидеров
типа Каддафи, Хомейни или Хусейна совершенно не случайно. Так же
как и то, что они несмотря на все поражения воспринимаются своими
народами как герои, ибо они — рафинированные представители циви
лизации. И возникновение зоны нестабильности, захватившей все
пространство от Инда до Средиземноморья и страны Магриба, явля
ется своеобразным цивилизационным ответом на процесс модер
низации. Во всяком случае, именно таким мне представляется проис
ходящее в мусульманском мире.
Нельзя, конечно, свести объяснение этих процессов к какомуто
единому обстоятельству. Но мне кажется, что одной из причин неста
бильности в мусульманском мире является принципиальное непри
ятие либерализма (и демократии западного образца). Единство свет
ской и религиозной жизни, декларируемое исламом, вырабатывает
такие стандарты бытия — общественного и индивидуального — и са
мого мировосприятия, которые совершенно иные, чем на Западе. Я бы
даже сказал, антагонистичные западным меркам. В том числе и пред
ставлению о человеческих ценностях.
И в то же время модернизация ведет к утверждению стандартов со
вершенно определенного вида, которые и были рождены Западом в
процессе адаптации его технотронной цивилизации к новым реалиям.
Совершенно не случайны идеи либерализации, соревновательности
разных видов собственности, плюрализма в общественной сфере и
т. д. — они (будем следовать марксистскому стилю мышления) содей
ствуют формированию тех производственных отношений, которые
отвечают потребностям развития производительных сил. Раскрепо
щенный образ мышления оказался эффективным не только в науке и
технике, но и обычной повседневности.
Целый ряд политических деятелей мусульманского Востока пы
тались проводить модернизацию «сверху» на манер Петра Велико
го. И порой добивались значительного успеха. Наиболее характерен
в этом отношении пример Ирана. При шахском правительстве ди
настии Пехлеви эта страна сумела добиться экономического про
цветания и развить современную промышленность. Но его деятель
ность не затронула народные глубины и не помешала успешному
104
завершению революции Хомейни и последовавшему затем откату
Ирана в своем модернизационном процессе.
В качестве примеров, иллюстрирующих мою точку зрения, я бы
привел еще Ливию и Алжир. Мусульманину Каддафи было гораздо
легче найти общий язык с безбожным Советским Союзом и его вари
антом социализма, чем с христианским либерализмом и демократией
Европы и Америки. Ливийских мусульман привлекало в нашей стране
не только единство идеологии и политической доктрины, но еще
больше — принципиальное неприятие Советским Союзом либераль
ных доктрин и идейного плюрализма. И Ливия проявляла не классо
вое или экономическoe, а именно цивилизационное противостояние
с Западом. Может быть, еще более нагляден существующий цивилиза
ционный разлом в Алжире. Казалось, что полтора века французского
господства превратили эту страну в процветающее государство запад
ного типа. Да и несколько миллионов французов вроде бы создали
в стране костяк западноевропейской цивилизации. Но, как оказалось,
все эти изменения носили совершенно поверхностный характер.
Алжир не только не принял модели западного либерализма, но и
модель социализма оказалась для него глубоко чуждой.
И что еще очень важно — неприятие новых форм жизни, связан
ных с модернизацией, лежит глубоко в сознании народа (а может
быть, уже и в подсознании), сложившемся за тысячелетия его жизни.
Заметим, что аналогичные обстоятельства имеют место и в респуб
ликах бывшего Советского Союза. Процессы модернизации в совет
ское время там зашли весьма далеко, но после распада СССР не про
изошло отката, подобного тому, который имел место в Алжире после
ухода французов или Иране после революции Хомейни. И секрет
в том, что колхозный строй деревни оказался близким к той форме
жизни, которая была привычной для этих мусульманских стран: кол
хоз — это та же махали, а его председатель — всеми принимаемый ста
рейшина. Ну, а промышленность — ее создавали «русскоязычные».
И им, повидимому, придется уезжать. И чем быстрее, тем лучше как
для «русскоязычных», так и для титульных народов этих стран, кото
рых очень мало беспокоит судьба авиационных заводов и урановых
рудников. И трудности во взаимоотношениях с европейцами, которые
переживает Алжир, однажды неизбежно проявятся и в Узбекистане.
Они не будут зависеть от правительства. Строй жизни и традиции сами
начнут восставать против утверждения либерализма. А без него
невозможно завершить модернизацию.
105
Вот почему как ответ на развитие модернизационных процессов
в большинстве мусульманских стран расцветает исламский фундамен
тализм и неизбежно ему сопутствующий терроризм. Если к этому до
бавить иное представление о ценности «земной» жизни, чем на Запа
де, понимание того, что оружие массового уничтожения становится
доступным не только странам, но и отдельным группам людей, то мы
увидим, сколь опасна эта линия цивилизационного разлома.
Я убежден, что линия разлома евроамериканской и тихоокеанс
кой цивилизаций, во всяком случае, в обозримом будущем не приве
дет к «горячим фронтам». Противостояния будут нарастать и дальше,
и уже сегодня мы видим ростки будущих трудностей. Но они будут но
сить прежде всего экономический характер: это будет соревнование в
способности эффективно реализовать потенциальные возможности
модернизации. И его результат можно предсказать — будет постепен
ное вытеснение Америки с большинства восточных рынков. В самом
деле, тихоокеанские цивилизации более или менее безболезненно
приняли те формы жизни, которые сопутствуют модернизации. Но
только формы — содержание осталось почти неизменным. Да и фор
мы они подстроили, трансформировали под свои мерки и нашли но
вые образцы жизни, интенсифицирующие модернизационные про
цессы: новая волна модернизации пойдет с Востока!
В исламском мире эти процессы идут совершенно поиному. И пред
сказать их развитие гораздо сложнее, ибо религией являются сами фор
мы жизни. Ислам — не только религия, и ее «порядок во взаимоотноше
нии с Богом» — это и отношения между людьми, и образец жизни,
усвоенный веками, естественным образом продолжающий доисламские
традиции. Но его неприятие либерализма (пожалуй, лучше сказать — не
которых западных стандартов) будет означать отставание в промышлен
ном производстве, в развитии новых идей и технологий. А новые идеи
(и способность их индуцировать) как раз и являются тем основным про
дуктом, который на мировом рынке определяет положение страны в пла
нетарном сообществе (в нынешнее время куда больше, чем запасы мине
ральных ресурсов). Вот почему неприятие некоторых форм жизни, и
главным образом мышления, обрекает народы, их не принявшие, на
судьбу неандертальцев в нашей общей экологической нише.
Но добровольно ни один народ не согласится с таким финалом
собственной истории. Если он не сможет принять вызова модерниза
ции, то возьмется за оружие. И никакой контроль не помешает сего
дня созданию ядерного оружия и средств его доставки. А может быть, и
106
других средств массового уничтожения. И если мировое сообщество
не примет мер, не найдет в себе силы для глубокого компромисса и
глубокой перестройки своей организации, то уже процессы модерни
зации могут привести к «горячим фронтам», линии которых пройдут
по границам цивилизационных разломов*.
И все же не те противоречия, которые сегодня у всех на виду, про
тиворечия, порождаемые (может быть, лучше — стимулируемые) про
цессами модернизации, представляют основную опасность для судеб
рода человеческого. На линиях цивилизационных разломов благодаря
противоречиям, которые стимулируются модернизацией, уже возни
кают фронты. Но пока еще не ядерные, и я надеюсь, что они и никогда
не перерастут в ядерные, ибо у народов всегда есть определенный
шанс адаптироваться к требованиям модернизации, приспособить их
«под себя», подогнать под свои стандарты, найти приемлемый ком
промисс со своими традиционными устремлениями. Одним словом,
поступить так, как это сумели сделать Япония и остальные промыш
ленные страны Тихоокеанского региона. Но, конечно, подругому.
Самые опасные противостояния, которые возникнут и уже начи
нают возникать, будут связаны с проблемами экологии — с проблема
ми организации единой жизни под общей крышей непрерывно бед
неющей планеты, цивилизаций очень разных, имеющих разные
шкалы ценностей, и лежащих в их основе разных духовных миров.
О перестройке экологической ниши человечества
Современные процессы модернизации, т. е. технологической, произ
водственной, а следовательно, и организационной перестройки осно
вы общественного устройства — всего лишь часть, лишь составляющая
общего переустройства экологической ниши нашего вида. Она нача
лась не сегодня. Но о ней уместно говорить как о процессе уже со вре
мен первой промышленной революции, когда человечество нашло эф
фективные способы использования в промышленности горючих
ископаемых, включения в планетарные геохимические циклы мате
риалов, накопленных в биосферах прошлых времен. Но тот факт, что
эта перестройка — начало некоторого необратимого процесса, процес
са переустройства планеты, ее эволюции и изменения судеб человече
ства, — стала ощущаться лишь в XX веке. На границе этого же века из
* Именно такой мне представляется проблема «Север — Юг», во всяком случае, пер
вый этап этой конфронтации.
107
разрозненных этносов человечество начало превращаться в единую
систему. Обо всем происходящем принято говорить как об этапе исто
рии человечества. Но мне кажется, что для этого более уместно исполь
зовать термин «антропогенез», в очередную фазу которого мы сейчас
вступаем.
До последнего времени процесс переустройства планетарной эколо
гической ниши человека был больше связан в его сознании с достиже
ниями науки, производством новых товаров, резким повышением сред
него уровня жизни людей, ростом долголетия и т. д. Все отрицательные
проявления модернизации долгое время отходили на задний план и толь
ко в самое последнее время стали волновать не только интеллектуалов и
провидцев вроде монаха Мальтуса и ему подобных. Сегодня мы подошли
к началу самого трудного и опасного этапа переустройства нашей эколо
гической ниши, поскольку сталкиваемся с необходимостью практиче
ского решения проблемы ресурсов, формирования и распределения обя
занностей и ответственности отдельных народов и цивилизаций за
судьбы человечества как вида.
Существующих ресурсов явно недостаточно для поддержания
стандартов жизни, уже достигнутых в промышленно развитых странах
мира. Недостаток полноценной пищи, минеральных ресурсов, чистой
воды и воздуха, земли, пригодной для жизни и выращивания злаков,
а скоро и кислорода — вот характерные приметы времени и уже
зримые признаки надвигающегося кризиса.
Борьба за ресурсы в некотором смысле неизбежна. Тем более что
внутри одного вида — это всегда борьба за жизнь со всеми вытекающи
ми последствиями. Никогда в истории человечества она не была столь
острой и драматичной, как она будет в наступающую эпоху. Но и нико
гда человечество не располагало столь развитым «коллективным ин
теллектом» с его способностью предвидеть результаты тех или иных
усилий. Вопрос лишь в том, сможет ли разумное начало справиться
с инерцией биосоциальных законов, сможет ли человечество за отпу
щенное ему время выработать новые принципы нравственности и
сделать их законами жизни.
Заметим, что борьба за ресурсы реально уже началась, хотя так же,
как и модернизация, такого вида противоречия еще не рассматрива
ются в качестве основы возникающих противостояний. Они пока на
ходятся еще на периферии политологической и социологической
мысли, хотя многое из происходящего на планете уже можно отнести
к проявлению «феномена лемминга». Особенно тогда, когда противо
108
стояния имеют характер цивилизационных. И чем дальше, тем
большее значение будет иметь в судьбах народов борьба за ресурсы.
Решение проблемы ресурсов и реализация экологического импера
тива тесно связаны между собой: это две стороны одной и той же медали.
Они в равной степени определяют содержание кризиса и возможность
сохранения человека в составе биосферы, т. е. его выживание на планете.
И становится все более очевидным, что преодолеть надвигающийся кри
зис чисто техническими средствами невозможно. Как бы ни были важны
безотходные технологии, новые методы переработки отходов, очистка
рек, повышение норм здравоохранения — они могут лишь облегчить
кризис, отсрочить его наступление, дать человечеству таймаут для оты
скания более кардинальных решений.
Необходимо дать себе отчет в том, что в результате человеческой
деятельности нарушилось естественное равновесие (точнее — квази
равновесие) естественных природных циклов, восстановить которые
теми методами, которыми мы владеем сегодня, невозможно. У челове
чества есть две очевидных альтернативы восстановления равновесия.
Либо перейти к полной автотрофности, т. е. поселить человека в некой
техносфере, либо уменьшить антропогенную нагрузку на биосферу
примерно в 10 раз.
Я думаю, что ни одна из этих альтернатив не может быть реализо
вана ни сегодня, ни в обозримое время.
О проблеме автотрофности говорили многие: и Вернадский, и Циол
ковский, да и ряд других мыслителей всерьез размышляли о ее возмож
ном содержании. При этом Вернадский обсуждал структуры возможных
искусственных геохимических циклов, изменения естественного круго
оборота веществ. Эти вопросы важны и вне зависимости от проблемы ав
тотрофности, поскольку так или иначе, но человечество самим фактом
активной деятельности уже вмешивается в природу циклов. Безусловно,
изучение искусственных биогеохимических циклов и создание специ
альной дисциплины — своеобразной «общепланетарной технологии» —
очень важно для будущего: искусственный кругооборот веществ уже су
ществует и будет играть все большую и большую роль в судьбе планеты и
жизни человечества. Но проблема автотрофности в том смысле, как ее
понимал Циолковский, т. е. независимости человека от биосферы, — это
нечто совсем иное, и к необходимости ее анализа я отношусь скептиче
ски. В самом деле, человек — это результат эволюции биосферы, ее раз
вития. Биосфера без человека существовала и будет существовать, но че
ловечество существовать вне биосферы вряд ли когдалибо сможет. И все
109
разговоры об автотрофности человечества, о возможности существова
ния биологического вида Homo sapiens вне среды, его породившей
(во всяком случае, при нынешнем уровне развития науки и техники, пси
хологии человека и его духовного мира), мне представляются абсолютно
утопичными и относящимися к области фантастики, а не научного ана
лиза.
Таким образом, первый путь, т. е. ставка на автотрофность, мне
представляется абсолютно нереалистичным*.
Второе направление возможных усилий — обеспечение «естест
венного равновесия», т. е. включение человека в естественные циклы
биосферы, также не представляется скольконибудь реалистичным.
В самом деле, для этого антропогенная нагрузка на биосферу должна
быть уменьшена примерно в 10 раз. Это значит, что при нынешней
технологии либо количество людей, живущих на планете, должно
уменьшиться в 10 раз, либо во столько же раз должны сократиться
потребности отдельного человека.
Надо ли говорить, что и то, и другое невозможно!
Поэтому более или менее приемлемый путь выхода из экологическо
го кризиса, если такой выход существует и может быть найден, я вижу
в форме некоторой длительной переходной программы изменения об
щества и окружающей среды, которая должна опираться как на програм
му технического перевооружения общества (дальнейшего развития тех
нологий, возможно — преимущественно биотехнологий), так и на
множество социальных программ — образования и переустройства об
щества, его потребностей, менталитета и выработки некоторого нравст
венного императива, о чем речь будет идти ниже. Другими словами, не
обходима «стратегия человечества» (термин, который я употреблял пока
без скольконибудь подробной расшифровки), которая означает поиск
качественно иного пути развития цивилизации, способного в конечном
итоге обеспечить состояние коэволюции природы и общества.
С этих позиций становится очевидным, что связывать будущее чело
вечество с развитием в том направлении, по которому оно шло после
* Последнее вовсе не означает, что человечеству не следует вмешиваться в структуру
процессов, протекающих в биосфере, и изменять их, приспосабливая к своим потреб
ностям. Но одновременно необходимо изменять и самого себя, т. е. менять собственные
потребности, без чего утверждение необходимого равновесия невозможно. Другими сло
вами, необходимо действовать с обеих сторон, для того чтобы обеспечить состояние «ко
эволюции человека и биосферы», в рамках которого только и окажется возможным даль
нейшее существование человечества.
110
неолитической революции и особенно последние столетия, крайне опас
но. Это направление уже исчерпало свою потенцию. А декларировать
возможность его простого совершенствования, сохранив шкалу привыч
ных приоритетов, еще и вредно, поскольку порождает иллюзии, следова
ние которым может привести только к катастрофе.
Поэтому, пока не поздно, необходимо вложить в понятие «устой
чивое развитие» иной смысл, отличный от того, который предлагают
политики и экономисты. На самом деле мы должны говорить не об ус
тойчивом развитии, а о стратегии человечества, его совокупных дейст
виях, способных однажды обеспечить коэволюцию человека и окру
жающей среды. Ее разработка мне представляется самой фундамен
тальной проблемой науки за всю историю человечества. Может быть,
вся история человеческих знаний, нашей общей культуры — всего
лишь подготовительный этап для решения этой задачи, от реализации
которой зависит и caм факт сохранения в биосфере нашего вида.*
Стратегия человечества
Стратегия человечества, т. е. целенаправленная система действий,
нужных для облегчения переходного периода, с необходимостью
должна иметь две составляющие: техникотехнологическое перевоору
жение и утверждение в сознании людей новой нравственности как еще
одного заслона против действия биосоциальных законов. Эти две сто
роны стратегии — два разных «мира», их утверждение требует разных
типов мышления, но они нераздельны. Ни одна из программ ничего не
значит без другой. Обсудим их последовательно.
Научнотехнологическая компонента стратегии значительно про
ще — если в энвайронментальных проблемах можно говорить о про
* В 1920х годах академик Л.С. Берг выдвинул идею о направленности эволюции. Он
назвал это явление номогенезом (мне казалось, что более правильно было бы его назвать
ноогенезом). Далеко не со всем, что утверждал Л.С. Берг, можно согласиться, но опреде
ленная направленность эволюции существует, причем «траектория» этого процесса не
единственна: существуют точки ее ветвления — так называемые бифуркации. Более того,
утверждение о том, что сегодня мы подходим к новому разветвлению возможных путей
эволюции, мне представляется достаточно обоснованным. Один путь — продолжение
того эволюционного развития, которым следовала биосфера планеты со всей той на
правленностью, которая вытекает из постулатов универсального эволюционизма. Его
перспективы очевидны: постепенная и достаточно быстрая деградация вида Homo sapiens
и исключение его из состава биосферы. Другой путь — путь целенаправленного «ноосфе
рогенеза». Но для его реализации необходимо совокупное общепланетарное усилие, ко
торое я и называю стратегией человечества.
111
стоте! Ее разработка — это огромный труд, с которым людям еще при
дется справиться. Однако очевидно, что мы не сможем в обозримом
будущем и в обозримые сроки уменьшить наши потребности в не
сколько раз. Но мы способны уже в ближайшие десятилетия начать
значительно эффективнее использовать природные ресурсы и даже
при нынешнем уровне потребностей значительно снизить нагрузку на
биосферу. Другими словами, надо научиться бороться с последствия
ми научнотехнического прогресса средствами, которые должно соз
давать дальнейшее развитие науки и техники. Таков парадокс и такова
диалектика развития вида Homo sapiens.
И в деятельности людей уже есть примеры, дающие определенные
ориентиры и вскрывающие новые трудности. Вот один из них.
В 1950х годах силами ученых была совершена так называемая зе
леная революция. Ее смысл состоит в создании комплексной техноло
гии земледелия для стран, лежащих в экваториальном поясе. Предло
женная технология позволяла в несколько раз увеличить производство
зерна и снять тем самым угрозу голода во многих развивающихся стра
нах. Эта технология включала специальную обработку почв, структуру
севооборотов, средства защиты растений, подбор сортов и многое дру
гое. В целом каждое из этих мероприятий не представляло какоголи
бо особого научного достижения. Эффект достигался комплекс
ностью подхода и четким согласованием отдельных операций.
Так или иначе, но во многих странах — в Индии, во многих латино
американских странах (Аргентина, Мексика) — проблема недостатка
собственного хлеба была снята. Правда, технология производства зер
на оказалась весьма дорогой. Ее внедрение потребовало значительных
начальных капиталовложений. А это, в свою очередь, повлекло за со
бой целый ряд социальных последствий, показавших, что дело не
только в технологии; о некоторых из этих следствий я скажу ниже.
Но путь был указан.
Со времен Мальтуса будущее человечества связывалось с пробле
мой пищи, недостаток которой считался основной угрозой. Только
позднее люди стали понимать, что вопрос куда глубже и не сводится
только к проблеме пищи. Но это понимание не сняло продовольствен
ной проблемы. В нынешнее время почти половина населения земного
шара недоедает, т. е. живет на грани перманентного голода. Проблема
пищи остается одной из центральных.
Зеленая революция, казалось бы, показала путь преодоления этой
беды. И, повидимому, идя по этому пути, т. е. развивая эффективные
112
технологии земледелия, человечество могло бы на обозримом интер
вале времени обеспечить растущее население планеты достаточным
количеством полноценной пищи, т. е. отдалить катастрофу еще на не
сколько десятков лет. Уже это очень важно! Поэтому программы соз
дания новых технологий сельскохозяйственного производства необ
ходимо должны присутствовать в основе стратегии.
Однако здесь следует сделать одно важное замечание. Можно спо
рить по поводу того количества людей, которое сможет прокормить
планета при самой совершенной организации сельскохозяйственного
производства. Но очевидно, что предел очень недалек и без ограниче
ния рождаемости, без весьма жестко регламентированной демографи
ческой стратегии обойтись не удастся — правде надо смотреть в глаза!
Но проблема пищи не единственная, которая требует технических
решений. А может быть, и не самая опасная. Проблема загрязнений и
исчерпания минеральных ресурсов таит в себе еще большие опасно
сти. Они чреваты даже генетическими последствиями, что будет озна
чать перерождение самой природы человека как биологического вида.
Что уже является катастрофой. Да и само крупномасштабное стихий
ное изменение структуры геохимических циклов сулит не только из
менение климатических характеристик, но многие пока еще непред
сказуемые следствия.
Поэтому технологическая программа должна охватывать множество
очень разных направлений человеческой деятельности. Это и безотход
ные и энергосберегающие технологии, развитие электроники, биотехно
логий и т. д. и т. п. Но вся эта деятельность носит локальный, я бы сказал
даже — предупредительный характер, ориентированный на таймаут.
Здесь я не буду перечислять всех возможных опасностей и мер, не
обходимых для их предупреждения, — об этом уже многое написано.
Следует лишь понять, что равновесие биосферы уже нарушено, и про
цесс этот развивается по экспоненте. И перед человечеством встают
вопросы, с которыми оно никогда ранее не встречалось. И первый из
них: можно ли восстановить равновесие и на каком уровне, т. е. каковы
будут характеристики этого равновесного состояния? Окажется ли это
равновесие пригодным для жизни человека?
У нас ответа на подобные вопросы пока нет! А без него любые про
граммы технологического перевооружения могут носить лишь пре
вентивный характер, не решая ничего по существу.
И последнее: технологические программы должны сопрягаться
с программами социальными. В противном случае технологические
113
усовершенствования могут приводить к дополнительным и очень
опасным напряжениям. Пример тому Аргентина, которая в первые
послевоенные годы была одной из весьма богатых стран. Великое об
щечеловеческое благо — зеленая революция — обернулась трагедией
для миллионов ее жителей. У большинства крестьян не было денег для
внедрения новой технологии, цены на зерно стали падать, а стоимость
земли расти. Нетрудно было предвидеть дальнейшее развитие собы
тий. Крестьяне стали продавать землю и уходить в города, рождая
люмпенизированный слой общества. На месте крестьянских хозяйств
стали возникать латифундии, продуктивность сельского хозяйства
возросла, а емкость внутреннего рынка стала сокращаться как шагре
невая кожа. Хлеб начал экспортироваться в Европу, обогащая Гол
ландию, Данию... Аргентинские деньги стали оседать в Европе, а Ар
гентина — стремительно беднеть.
Нравственная составляющая
Стратегия человечества, как мы видим, должна иметь две очень разные
компоненты: первую — научнотехнологическую и вторую — нравст
венную и социальную. Я очень верю в то, что человечество сможет най
ти разумные программы технического и технологического перевоору
жения общепланетарной цивилизации. И для этой веры уже есть
реальная основа. Я думаю также, что «общепланетарный интеллект»
сможет справиться и с выработкой прогноза о том, что будет представ
лять собой новое состояние равновесия биосферы и общества, и сфор
мировать систему ограничений и действий, выполнение которых необ
ходимо для перехода человечества в режим коэволюции с биосферой.
Другими словами, я считаю вполне реалистичным предположить, что
интеллект человечества уже сегодня способен понять, какими должны
быть биосфера и общество будущего, чтобы обеспечить дальнейшее су
ществование рода человеческого, и найти принципиальные решения
для перехода биосферы и общества в новое состояние. Гарантию этого
я вижу в том, что многое уже делается в нужном направлении. Hо где
гарантия того, что люди захотят принять разумные и даже, может быть,
единственно возможные нормы своего поведения, своих действий и
захотят перестроить свое общество? Ведь для этого нужны усилия и ли
шения. И здесь уместно сделать несколько общих замечаний.
Не следует забывать, что биологически мы мало чем отличаемся от
охотников за мамонтами. На протяжении миллионов лет жизнь пер
вобытных стад определяли биосоциальные законы, которые оказа
114
лись к началу палеолитической революции, вероятнее всего, уже зако
дированными в нашем генетическом аппарате. И теперь, как и тогда,
человек вынужден ограничивать действие этих законов. Только теперь
нам труднее, хотя и есть то, чего не доставало нашему далекому
предку — понимание ситуации.
Нравственность, т. е. нравы и следование им (так же, как и многие
традиции), как раз и рождается как один из естественных ограничите
лей действий биосоциальных законов. По мере изменения условий
жизни меняются и требования к условиям общежития, т. е. меняются
те или иные нравственные принципы. Чаще всего происходит появле
ние новых или ужесточение старых принципов нравственности. Те же
цели преследуют и законодательства. В самом деле, ведь любые зако
ны ограничивают действия личности в угоду общественной ста
бильности. Если они разумны, разумеется.
Утверждение таких общественно необходимых норм и принципов
поведения, которые принято называть нравственностью, происходит
стихийно, и механизмы этого утверждения весьма малопонятны. Среди
них, вероятнее всего, важную роль играют особенности цивилизации —
традиции, специфика духовного мира данного народа и многое другое.
Определенную роль играет и надорганизменный отбор. Но одно можно
утверждать более или менее определенно — в их формировании, а тем бо
лее становлении вряд ли когдалибо играло роль какоенибудь целена
правленное начало. Уж очень много примеров, показывающих, сколь
плохо усваиваются любые навязываемые принципы, если они не совме
щены с цивилизационными особенностями, впитанными народами
в плоть и кровь. Я не говорю о примерах типа морального кодекса строи
теля коммунизма, который вошел в историю в качестве анекдота. Но да
же великие принципы христианства не очень умерили способности ин
квизиторов и праведных протестантов в их охоте за скальпами. А сколько
времени потребовалось лютеранским странам, чтобы превратить отно
шение к труду, как к «Божьему наказанию», в жизненную цель!
Вот почему я с большой долей сомнения говорю о программах
культуры и нравственности. Тем более что одних нравственных начал,
т. е. системы нравов, образцов поведения людей будет еще недостаточ
но. Мне кажется, что необходима более глубокая моральная пере
стройка самого духа и смысла человеческой культуры. Возможно ли
это? И за ограниченное количество времени?
И несмотря на все сомнения я говорю о том, что другого пути у нас
нет!
115
Думая о возможных подходах к решению подобных вопросов, мы
переходим уже в сферу духовного мира человека, вторгаемся в его
взаимоотношения с обществом, сталкиваемся с проблемой его готов
ности подчинить сегодняшнее поведение обеспечению будущих поко
лений. А подобные проблемы уже тесно связаны с особенностями
культуры и цивилизаций, и в их решении нет стандартных подходов.
И на фоне таких общих гуманитарных проблем предстоит научиться
решать проблемы конкретные, которые в наибольшей степени чре
ваты катастрофическими исходами.
Новая модернизация
Одной из первых трудностей, с которой человечеству придется неизбеж
но столкнуться, окажется объединение проблем создания общеплане
тарной научнотехнической политики и разделения ресурсов, в том чис
ле и интеллектуальных. Несколько разделов этой работы я посвятил
модернизации, т. е. процессу естественной (стихийной, спонтанной) пе
рестройки технологического фундамента цивилизации и связанных
с ней изменений жизненных стандартов. Но в современных условиях на
учнотехническая стратегия перехода к режиму коэволюции должна
быть еще и направленной: деятельность людей придется подчинить, ве
роятнее всего, довольно жесткой регламентации. Другими словами,
предстоит нoвaя модернизация и куда более трудная, чем предыдущая,
поскольку у цивилизации будет меньше и времени, и возможностей
адаптироваться к новым условиям жизни. И разные цивилизации будут
очень поразному воспринимать эту новую реальность, эту новую модер
низационную волну. Тем более что с ней будут тесно связаны и взаимоот
ношения с другими странами, и переустройство быта и правил общежи
тия, включая и регламентацию жизни семьи. Во всяком случае,
планирование рождаемости — правде надо смотреть в глаза!
И вот здесь мы сталкиваемся с тем, что сказанное, может быть, од
ними и теми же словами приведет к самому разному пониманию целей
и средств этой модернизации. Произнося, например, «права челове
ка» американец будет думать одно, мусульманин — другое, а японец —
третье. Кстати, с этим мы уже сталкиваемся сегодня. Руководители и
ученые могут договориться о многом, но цивилизации могут не вос
принять этой договоренности. И тогда возникнут фронты взаимного
непонимания, подозрительности и вражды.
Запад, точнее евроамериканская цивилизация, привыкла к лидер
ству. Не только ее техника, но и атрибуты ее массовой культуры распро
116
странились по всей планете. Ее образ жизни и ее уровень кажется обще
принятым стандартом, к которому многие стремятся. Но с этим образом
жизни, с «американской мечтой» всем придется расставаться, и тяжелее
всего это будет сделать самим американцам. И вряд ли огромный патрио
тически настроенный народ без борьбы откажется от достигнутого.
Развитие ситуации, которая здесь возникнет, предсказать очень
трудно. Надо помнить о том, что раскрепощение творческого потен
циала личности, ее инициативы и впредь будет крайне важно для чело
вечества: новые технологии, новая организация труда, новые идеи и
новые пути в познании мира будут непрерывно возникать в недрах
этой цивилизации. Но такая свобода — это двуликий Янус. Она неиз
бежно станет мешать утверждению ряда новых нравственных начал,
ограничивающих инициативу личности, подчиняющих ее некоторым
коллективным обязанностям. Мне, например, очень мало понятно,
как американец, реализовавший «американскую мечту», т. е. живущий
в домике с садиком и имеющий на счету несколько десятков тысяч «зе
леных», сможет принять свою принадлежность к одной «команде» с
аборигеном Новой Гвинеи (и даже Японии). Я скорее готов поверить,
что его поведение будет напоминать «правила игры» его протестант
ских предков, которые завоевали Америку. Тем более что речь будет
идти о разделе ресурсов, как и в те далекие времена. Другими словами,
в богатстве и индивидуализме заложены очень опасные «корни зла»,
которые придется выкорчевывать. Причем самим американцам. А это
будет совсем не просто! А если все останется постарому, то хуже будет
всем.
К тому же потенциальные возможности индивидуализма уже, мо
жет быть, и близки к исчерпанию. Мы сетуем у себя в России, что нау
ка, конструкторская деятельность, серьезная литература и музыка не
находят спроса. Для себя мы легко находим оправдания в особенно
стях «смутного времени», когда продавец ларька смотрит свысока на
интеллектуала. Но ведь нечто подобное происходит и в США. Наука и
интеллектуальный уровень общества поддерживаются в этой стране
преимущественно за счет иммигрирующих. Эти процессы требуют
глубокого анализа, тем более что при нынешнем поведении общества
они неотвратимы!
Определенные преимущества будет иметь в первое время япон
ская цивилизация. Ее коллективизм и дисциплина личности позволят
легче приспособиться к меняющимся условиям жизни. Однако в пер
спективе некоторые особенности японского коллективизма могут
117
оказаться препятствием к дальнейшему развитию в нужном направ
лении.
Я уже обращал внимание на принцип «забивания гвоздей», на тен
денцию нивелировать человеческие достоинства и личные успехи (всем
равные оценки в школе, оплата по стажу работы в компании, а не по за
слугам и т. д.). Значит, тогда, когда понадобятся предельное напряжение
творческих сил, фантазии для отыскания приемлемых решений, япон
ская цивилизация снова может оказаться в стороне от основного русла
«планетарной перестройки» (если найдется интеллектуальный лидер!).
Вспомним, что Курилы начали осваивать не японцы, а русские, которые
пришли пешком из Москвы! Это ли не тест для размышлений?
Далее, японская цивилизация очень далека от других цивилизаций
Тихоокеанского региона. И китайцам или вьетнамцам порой куда лег
че найти общий язык с европейцами, чем со своими соседями. И по
добная трудность контактов сочетается у японцев с глубокой убежден
ностью в абсолютном превосходстве собственной цивилизации, в том,
что именно она должна дать стандарты будущей жизни. Поэтому по
границам японской цивилизации тоже неизбежны глубокие цивили
зационные разломы и конфронтационные ситуации.
Но особенно опасный разлом возникнет на границах цивилизации
мусульманского мира.
Если японской, китайской и другим цивилизациям Тихоокеанско
го региона изза присущего им коллективизма и дисциплины будет,
вероятно, легче, чем Западу, принять необходимые ограничения во
имя общества в целом, то в мусульманском мире «западная регламен
тация» окажется совершенно неприемлемой. Она противоречит ша
риату и с ним несовместима. Тем более что стеснение своей жизни (и
особенно ограничение рождаемости) нужно не для спасения лишь
«правоверных», а и всех тех «неверных», которые населяют остальную
часть земного шара. Как здесь добиться взаимопонимания, как вы
строить вектор совместных усилий — от ответа на эти вопросы зависит
наша общая судьба — и «правоверных», и «неверных»! Тем более что
у первых неизбежно и достаточно скоро окажется в руках ядерное
оружие.
Вот в такой интерпретации мне представляется та проблема, кото
рую ныне принято называть «проблемой Север — Юг». Но эта картина
не будет достаточно отчетливой, если мы не примем во внимание су
ществование грандиозного пространства северной Евразии, которая
сегодня называется Россией.
118
Россия — каково ее слово?
В той совершенно новой геополитической ситуации, которая начи
нает складываться на планете, очень важно понять место и роль
России, ее возможные перспективы. И не только с точки зрения
русского человека, а и с позиции ее возможного вклада в общепла
нетарный процесс и в предотвращение или смягчение конфронта
ции по линиям цивилизационных разломов. Но сначала поговорим
о чисто российских проблемах.
Я вижу две разные ипостаси, способные кардинально повлиять на
судьбу России. Первая — это ее географическое положение. Север Ев
разии — мост между двумя очень разными цивилизациями, позволяю
щий использовать опыт и мудрость обоих берегов. Да и уровень нашей
жизни совсем не американский, и нам куда легче, чем Западу, принять
неизбежные ограничения экологического императива.
Вторая — система традиций России, позволяющая сочетать мно
гие особенности европейского Запада и тихоокеанского Востока. Ра
зумное использование этих возможностей определит и достаточно оп
тимистические перспективы. Оптимизм, конечно, весьма условный —
в надвигающемся кризисе наша страна может оказаться лишь в поло
жении несколько более легком, чем многие другие страны, и линии
наших цивилизационных границ легче сохранить как границы холод
ных противостояний, чем многие другие линии разломов. Но эти оп
тимистические возможности еще следует умело реализовать. А на на
шем политическом горизонте пока не видно общественных деятелей,
способных достаточно глубоко и отчетливо понять специфику
переживаемой эпохи.
Есть еще некоторые трудности, которые могут обернуться обще
планетарной катастрофой. Трагедией распада Советского Союза мы
отброшены далеко назад. Сегодня нация пока не готова откликнуться
на масштабные дела, как это случилось с нашей страной после оконча
ния гражданской войны, когда был принят план ГОЭЛРО, или после
Великой Отечественной войны, когда народ взялся за восстановление
страны. Духовный настрой совершенно иной. Разделить, украсть или
гденибудь чтото заработать — на это толкает людей наша дей
ствительность и воля «демократов».
Мы бесконечно слабеем и начинаем напоминать собаку на сене,
ибо под нами несметные сокровища разнообразных ресурсов, столь
нужные всем. Это и залежи ископаемых, и бескрайние малозаселен
ные территории. У нас все это могут легко отнять, даже без сполохов
119
ядерных ударов, если мы сегодня похозяйски не распорядимся своим
будущим. Но подобное развитие событий может однажды перепол
нить чашу терпения народа и тогда... Я не настолько ценю мудрость
соседних цивилизаций, чтобы поверить в то, что они способны по
нять, сколь важно для всей планеты иметь сильную Россию, интеллект
и ресурсы которой могут сыграть выдающуюся роль в утверждении
нового равновесия человечества и природы.
Я уже попытался объяснить свое ви' дение складывающейся геополи
тической ситуации: всенарастающее противостояние группы тихоокеан
ских и атлантической (евроамериканской) цивилизаций, однако не пе
реходящее в вооруженную борьбу, и появление «горячих фронтов»
на линиях разломов мусульманской и других цивилизаций, грозящих
ядерной катастрофой. И прежде всего евроамериканской цивилизации,
перестройка которой будет неизбежно сопровождаться снижением уров
ня жизни и ограничением в использовании природных ресурсов. А на это
вряд ли легко пойдут сегодняшние лидеры технотронной цивилизации.
Вот в этой ситуации роль России может оказаться чрезвычайно
важной. И дело не в том, что у нас есть ресурсы, нужные всей планете,
и наше географическое положение как бы связывает в единое целое
все Северное полушарие. Россия обладает уникальным ядерным по
тенциалом сдерживания. Если к этому добавить, что тысячелетие со
вместной жизни с мусульманскими народами дало нам тоже уникаль
ный опыт, то не очень трудно увидеть, сколь эффективной может
оказаться наша роль «учредителей компромиссов».
Именно компромиссов, ибо мир XXI века либо перестанет сущест
вовать, либо сделается миром компромиссов. И есть все объективные
предпосылки для устойчивых компромиссов: эра антагонистических
конфликтов ушла в прошлое, теперь у всех цивилизаций наряду с их
собственными целями возникла и общая цель — обеспечить сохране
ние на Земле человечества.
Но это уже специальная тема, требующая более глубокого уровня
политологического анализа. Пока же мне трудно назвать политиков,
которые на этот счет имеют свое мнение.
Заключение
Мне кажется, что современная политология с необходимостью
должна обрести новые горизонты. Экологические императивы при
ведут к новому видению расклада сил, причин и характера возмож
ных конфронтаций. Очень важно почувствовать динамику происхо
120
дящего и темпы нарастания конфронтационных явлений. Но нужно
видеть и существование демпфирующих факторов, разумное ис
пользование которых может способствовать отступлению непо
средственной опасности и дать людям время оглядеться и найти
приемлемые решения.
В качестве основного вывода проведенного анализа я полагаю не
обходимым четко заявить о том, что никакого устойчивого развития
в том примитивном смысле, в каком этот термин вошел в официаль
ные документы (в том числе и в решения конференции в РиодеЖа
нейро), в нынешних условиях быть не может.
Термин «устойчивое развитие» можно использовать, но его следует
трактовать поиному — как обозначение стратегии переходного пе
риода, в результате которого может возникнуть режим коэволюции
человека и природы.
Сегодня мы еще не готовы к тому, чтобы говорить о стратегии пе
реходного периода как о некотором целостном замысле. Тем не менее
уже просматривается несколько направлений человеческой деятель
ности, которые могут сыграть роль обоснования будущей стратегии и,
может быть, ее первых шагов. Вот некоторые из них:
а) изучение структуры коэволюции как некоторого равновесного
состояния природы и общества (используя понятие «равновесное со
стояние», я в действительности имею в виду некоторое квазиравнове
сие, когда характерное время изменения параметров биосферы доста
точно велико, во всяком случае, значительно больше времени жизни
одного поколения);
б) разработка возможных вариантов техникотехнологического
преобразования производительных сил и выработка соответствующих
рекомендаций правительствам и корпорациям;
в) изучение особенностей новой модернизационной волны и по
пытка прогнозировать возможные реакции на нее различных циви
лизаций;
г) политологический анализ возможных противостояний и выяв
ление наиболее опасных цивилизационных рубежей и отдельных то
чек, их серьезное, не политиканствующее обсуждение на общепла
нетарном уровне;
д) ну и самое главное — проинформировать общество о реальном
состоянии дел, лишить его возможных иллюзий и начать его экологи
ческое и политологическое просвещение с ориентацией на то общее,
что должны содержать все цивилизации XXI века.
121
Сегодня говорят о необходимости формирования новой нравст
венности. Разговор о нравственности и ее утверждение действительно
необходимы. Без этого у человечества не будет будущего. Но я совсем
не убежден, что надо изобретать какиелибо новые принципы взаимо
отношения людей. Необходимое уже сказано — это принципы Нагор
ной проповеди. Если бы они действительно вошли в плоть и кровь лю
дей, если бы люди научились «любить людей» и чувствовать
ответственность за судьбу других независимо от цвета кожи и принад
лежности к той или иной цивилизации, то отыскание необходимых
компромиссов, вероятно, не составляло бы проблемы.
Но вот как добиться, чтобы эти принципы стали настоящим чело
веческим alter ego, — и есть главный вопрос. И для его решения фор
мирования нравственных принципов недостаточно! Мы переходим
в сферу морали — понятия более тонкого, связанного с духовным ми
ром человека, его ориентацией на внутренние ценности. Так от вопро
сов экологии и политологии мы неизбежно должны перейти к обсуж
дению проблем эволюции внутреннего мира человека. Вот здесь, как я
в этом убежден, и лежит ключ к самому главному — сохранению вида
Homo sapiens на планете.
1994 г.
Ïóáëèöèñòèêà
è îáùåñòâåííûå
ïðîáëåìû
1993–1999
Природа и общество:
единство процессов самоорганизации
Основной особенностью современного этапа цивилизации является
активное воздействие общества на природу. Своей деятельностью че
ловек вызывает столь сильное изменение окружающей среды, что оно
начинает оказывать прямое влияние на процессы в обществе, на дея
тельность людей — природа перестает быть фоном или реквизитом ис
тории, а становится ее непосредственным участником. История при
роды и история человека смыкаются теперь уже на временны' х
промежутках, равных жизни одного поколения. Все это требует пере
смотра многих сложившихся социальноэкономических представле
ний, концепций. Сегодня очень трудно, а иногда и просто недопусти
мо, обсуждать социальные и гуманитарные проблемы вне зависимости
от тех процессов, которые происходят в окружающей нас природе и ко
торые во все большей степени являются результатом человеческой дея
тельности.
О единстве естественнонаучного и гуманитарного знания
Многим казалось, что разделение гуманитарных и естественнонаучных
знаний с течением времени становилось все более глубоким. Англий
ский романист, философ и профессор физики Ч.П. Сноу был убежден,
что пропасть между этими сферами научной мысли все время расширя
ется и этот естественный процесс неизбежно должен привести к их пол
ному обособлению. Однажды, по его мнению, возникнут, если угодно,
две разные цивилизации с непонятными друг другу языками.
В советской науке всегда подчеркивалось особое положение общест
воведения, его обособленность от наук, изучающих природу, а использо
вание естественнонаучных аналогий при изучении общественных про
цессов почиталось порой за крамолу. Это привело к недооценке связей
обеих ветвей человеческих знаний и отстранению естественников
от проблем гуманитарных.
Мне кажется, что точка зрения о неизбежности разобщения научных
знаний ошибочна. Она — результат, вероятно, недостаточно глубокого
124
анализа и понимания сущности естественных наук и особенностей про
цессов утверждения знаний. Такое разобщение противоречит потребнос
тям людей. На самом деле процесс взаимодействия различных типов зна
ния включает наряду с неизбежным выделением научных дисциплин, их
дифференциацией и их объединение на основе миграции идей и пред
ставлений. Это имеет место и на границе естественных и гуманитарных
знаний. Разумеется, нельзя говорить о синтезе обществоведения и есте
ствознания в таком же смысле, как это имеет место, например, в погра
ничных областях химии и биологии. Но «картины мира», формирую
щиеся в нашем сознании, несут в себе, пусть и опосредованно, те общие
взгляды на природу и общество, которые сформировались под воздейст
вием обеих сфер научной мысли. И я бы добавил еще — и под влиянием
искусства и чувственной сферы.
Расширение круга научных изысканий отдаляет различные на
правления друг от друга, но одновременно усиливает их взаимное
влияние. Известная гуманитаризация естествознания и техники, про
исходящая в последние годы, и расширение общих представлений
о содержании культуры, идущее со стороны естествознания, кажется,
подтверждают такую точку зрения. Внимательный анализ показывает,
что в XX веке связь развития естествознания (особенно его общемето
дологических концепций), философии и обществоведения прояви
лась достаточно отчетливо. Без такого синтеза знаний человек не
может дальше проникать в тайны мироздания.
Учитывая, что многие вопросы требуют специального обсужде
ния, я считаю необходимым ограничиться выделением только двух
линий развития этого синтеза.
Первая линия возникла во Франции. Это линия Леруа, Бергсона и
Тейяра де Шардена. Особенно ярко такой синтетический образ мыш
ления, объединяющий гуманитарную и естественнонаучную культуру,
проявился в исследованиях и философии одного из последних роман
тиков в науке Мари Жозефа Пьера Тейяра де Шардена — палеонтоло
га, философа и иезуитского священника одновременно. Его концеп
ция сверхжизни и финального состояния ноосферы как некоего конца
истории оказала заметное влияние на развитие современной фило
софской и естественнонаучной мысли.
Другая линия, как мне кажется, более значительная, связана с раз
витием русской общественнонаучной мысли. Долгое время эта линия
понастоящему не была изучена и оценена, хотя именно ей мы обяза
ны появлением ряда основополагающих идей XX века.
125
Еще в середине прошлого столетия парадигма рационализма,
представлявшего Космос как некий раз и навсегда заведенный меха
низм, в котором человек был лишь сторонним наблюдателем, стала,
особенно в России, подвергаться сомнению и критике. Одоевскому
принадлежит вещая фраза о том, что «рационализм нас подвел к вра
там истины, но не ему будет дано их открыть». В России во второй по
ловине XIX века возникло своеобразное умонастроение — русский
космизм, согласно которому природа и человек суть взаимовлияющие
части некоего единого целого — Космоса, или Универсума, как
позднее скажет Тейяр де Шарден.
Подобные идеи разделялись людьми самых разных взглядов, убе
ждений, профессий. Эти идеи создали творческий климат, в котором
философия и естествознание находили точки соприкосновения. И фе
номен В.И. Вернадского (и не только Вернадского) мог возникнуть
лишь в этой атмосфере. Глубокое внутреннее ощущение единства всей
природы, включенность человека в Космос были в числе причин по
явления в русском естествознании определенной ориентации мысли и
характера исследовательской деятельности. Не случайно в нашем ес
тествознании возникла ориентация на такие постановки научных про
блем, которые мы сегодня назвали бы общесистемными. Примеры
тому — исследования И.М. Сеченова, стремящегося изучать человека
в единстве «тела, души и природы»; открытие хемосинтеза С.Н. Вино
градским, суть которого в том, что энергия Солнца — не единствен
ный источник жизни. Сегодня мы знаем, что самые простейшие
формы жизни существуют в термальных источниках и ядерных реак
торах. Может быть, именно эта странная жизнь, открытая Виноград
ским, и была стартом биосферы?
Появление философии всеединства В. Соловьева, С. Булгакова,
П. Флоренского, я думаю, также генетически связано с русским кос
мизмом. Представляется, было бы весьма полезным как для истории
философии, так и естествознания проследить развитие идей космизма
от его истоков до формирования биосферноноосферной концепции
Вернадского. Изучение его генезиса помогло бы пролить свет на мно
гие вопросы, которые возникают теперь в период коренного перелома
истории русского народа.
В послеоктябрьский период единение философии и естествозна
ния, столь характерное для отечественной научной культуры предше
ствующего периода, оказалось в значительной степени утерянным.
Этому содействовала и доктрина официального марксизма. Хотя мы
126
можем найти в работах К. Маркса и Ф. Энгельса высказывания о месте
человека в природе, тем не менее проблема «Человек и Природа»
практически не изучалась. Что же касается специалистовестествен
ников, то они предпочитали избегать оригинальных высказываний,
относящихся к философии и общественным наукам, особенно к про
блемам влияния естественнонаучного мышления на развитие гумани
тарного знания (обратное неверно, пример тому — стремление к идео
логизации естествознания и его подчинению социальнополитиче
ским доктринам). Попытки оценить происходящее в общественной
сфере с позиций естественных наук не поощрялись. По этой же при
чине многие работы Вернадского не публиковались. И даже теперь
комментарии к его громадному научному наследству чаще всего носят
весьма поверхностный и приглаженный характер.
В преддверии глобального экологического кризиса представляет
большой научный интерес сопоставление философских позиций Вер
надского и Тейяра де Шардена и их взглядов о будущем как едином
этапе развития научной мысли в XX веке. При всем различии этих двух
мыслителей, из которых первый был ревностным материалистом, вто
рой — не менее ревностным католиком, принявшим все запреты сво
его ордена, в том числе и запрет на публикацию своих исследований,
в их взглядах прослеживается нечто объединяющее, свойственное, ве
роятнее всего, общему ходу развития духовного мира человека XX ве
ка. Во многом они были союзниками, ибо видели человека в природе
в их неразрывном единстве. Это то понимание, тот фундамент, без
которых человечество не сможет найти путь в будущее.
Итак, в дальнейшем я постараюсь следовать отечественной тради
ции и рассматривать мир в его нерасторжимом единстве: все, что во
круг нас, и мы сами суть частицы одного целого, имя которому «Все
ленная», она развивается как нечто общее и ею управляют общие
законы. Постараться понять это общее — вот, может быть, главная за
дача науки, любой ее ветви, растущей из единого корня.
Эпоха ноосферы и проблема финального состояния
Учение Вернадского о потенциальной возможности перехода биосфе
ры в состояние ноосферы, когда ее основные процессы будут опреде
ляться Разумом, я считаю одним из важнейших вкладов науки XX века
в современную «картину мира». По существу, это то звено, которое по
зволяет связать развитие неживой материи и общества, представить
эволюцию Вселенной как единой целостной системы. Благодаря появ
127
лению учения Вернадского и постепенному его превращению в теорию
ноосферогенеза возникла возможность создать общий язык для описа
ния единого процесса самоорганизации нашего мира и получить пред
ставление об общей направленности мирового синергетического про
цесса и места в нем человека и цивилизации.
В обеих концепциях ноосферы, как Тейяра де Шардена, так и Вер
надского, существует одно положение, которое расходится с моим
представлением о содержании мирового эволюционного процесса.
Это утверждение о возможности существования некоего финального
состояния такого процесса. У Тейяра де Шардена оно выражено осо
бенно отчетливо. Он говорит о сверхжизни как о слиянии человечест
ва в некое единое общество, не разделенное национальными, классо
выми и другими различиями, и последующем его слиянии с Природой
и Богом в единую систему, которую он называет Универсумом. Сверх
жизнь — это конец развития, истории, любой эволюции.
Вернадский тоже говорит об утверждении ноосферы, т. е. такого
состояния биосферы, когда человек, сделавшийся основной геолого
образующей силой планеты, примет на себя ответственность за даль
нейшее развитие и природы и общества. Процесс самоорганизации
должен уступить место целенаправленному развитию, способному
обеспечить коэволюцию биосферы и общества. Правда, Вернадский
говорит о таком конце эволюции очень осторожно. Его финальное со
стояние процесса самоорганизации я понимаю как начало процесса
планомерного развития природы и человека (вспомним его рассужде
ния об автотрофности человечества), которое нельзя однозначно
идентифицировать с концом процесса мировой эволюции. У Вернад
ского было совершенно четкое представление о неизбежности воз
никновения ноосферы: напомню одно из его последних высказыва
ний в декабре 1944 года о том, что вместе с окончанием войны мы
вступаем в ноосферу. Мне представляется, что Вернадский мыслил
становление ноосферы как постепенную (и неизбежную) замену
стихии самоорганизации планомерным развитием. Именно плано
мерным.
Проблема финального состояния природы и общества всегда за
нимала определенное место в философской мысли. Например, Маркс
и Энгельс считали, что в результате «коммунистического действия» ут
вердится общественный порядок, в котором «свободное развитие каж
дого является условием свободного развития всех». Это посткоммуни
стическое состояние Маркс называл реальным гуманизмом. Обратим
128
внимание, что и ноосфера Вернадского и реальный гуманизм Мар
кса — это бесконфликтные состояния общества. И уже поэтому
многое в их трактовке вызывает сомнение и требует уточнения.
Полагаю, что вопрос о финальном состоянии природы и общества
лежит за пределами научной мысли. Сказать чтолибо о возможной
реализации подобного состояния с позиции физикализма нельзя.
В принципе! Для этого нет надежных аргументов. Вот почему вопрос
о финальном состоянии я отношу к вопросам веры.
Вполне допустимо считать, что человечество не сможет справить
ся с трудностями, которые оно встретит на пути своего развития, и ис
чезнет с лица Земли, как это случилось со многими биологическими
видами и некогда великими цивилизациями. Отсюда можно рассмат
ривать эпоху ноосферы как такой этап истории биосферы, а следова
тельно, и общества, когда «стратегия человечества» может оказаться
согласованной со «стратегией природы» или, если говорить современ
ным языком, когда человечество начнет сознательно стремиться обес
печить коэволюцию человека и биосферы и получит определенный
шанс для своего дальнейшего развития. Впрочем, само понятие «ко
эволюция» еще требует глубокой расшифровки в философском и
естественнонаучном смысле.
Таким образом, мое понимание ноосферы по сравнению с пред
ставлениями Вернадского и Тейяра де Шардена более «слабое». С по
зиции универсального эволюционизма мне представляется, что ника
кого управляемого развития цивилизации и природы в эпоху
ноосферы не будет, никакого слияния природы и человека не про
изойдет, но влияние человека на развитие природы будет непрерывно
возрастать и сделается «целенаправленным».
Конечно, человечество может стать умнее и организованнее, и то
гда начнет постепенно формироваться некое направляемое развитие,
в рамках которого будут постепенно сниматься возникающие новые
противоречия. В таком же смысле направляемым является и весь ми
ровой эволюционный процесс. Сам вопрос о возможности вступления
в эпоху ноосферы остается открытым. Все зависит от того, насколько
человечество окажется способным найти необходимый компромисс
между тенденциями разумной согласованности интересов различных
общественных образований, без которой невозможно обеспечить про
гресс и выживаемость вида Homo sapiens, и индивидуализмом, нацио
нализмом, амбициями и невежеством. Насколько люди будут готовы
принять и выработать новые нормы нравственности.
129
Основные постулаты физикалистской «картины мира»
Я использую выражение «картина мира» для описания схемы того
представления об окружающем, которое необходимо каждому челове
ку и особенно исследователю, стремящемуся понять свое место в науке
и жизни, сформировать свои приоритеты в выборе направлений иссле
дований. В этой схеме много неопределенностей и субъективизма и не
только изза ограниченности наших знаний о мире, но и оттого что ок
ружающее преломляется в человеке неоднозначно. К тому же сведения
о мире человек приобретает не всегда путем логического восприятия.
Не меньшую роль в этом играет его эмоциональная сфера, его подсоз
нание, которое часто вводит нас в мир трансцендентального.
У каждого человека неизбежно смешиваются два вопроса: «как?» и
«зачем?». Порой разделить их почти невозможно. За первый вопрос
ответственна наука, он поддается изучению, достоверность которого
может отвечать или не отвечать определенным критериям; второй —
это прерогатива веры. Вопрос «зачем?» лежит вне науки, хотя для мно
гих он куда важнее первого. В дальнейшем буду вести рассуждения о
тех представлениях, которые идут из естествознания и связаны с
попытками ответить на вопрос «как?».
Ту «картину мира», точнее схему раскрытия мирового эволюцион
ного процесса, которая сложилась «внутри меня», мне удобно назы
вать универсальным эволюционизмом. Она является концентриро
ванным «физикализмом» и возникла на основе современной физики и
биологии, на основе реконструкции В.И. Вернадским процесса воз
никновения и развития биосферы, а также его учения о ноосфере как
о возможном месте, которое должен занять Разум в эволюционирую
щем мире. Вернадский был первым, кто увидел скрытые пружины раз
вития биосферы, которые носят весьма универсальный характер и
действуют на всех этажах материального мира. Я назову эти пружины,
этот скрытый механизм «Рынком», и буду писать это слово с большой
буквы, чтобы подчеркнуть его всеобщность.
Реконструкция Вернадского прослеживает развитие биосферы от
первого эмпирического обобщения: «жизнь — космическое явление,
и на Земле она возникла», до утверждения того опытного факта, что
«человечество в настоящем веке сделалось основной геологообразую
щей силой планеты», и вывода о том, что человечеству, если оно хочет
выжить на нашей планете, предстоит принять ответственность за ее
дальнейшее развитие. Анализ эмпирического материала и его систе
матизация составили основу дисциплины, названной Вернадским
130
биогеохимией. Эта реконструкция позволила превратить интуитив
ные и философские прозрения русского космизма в стройную
научную концепцию, помогающую нам сделать сегодня следующие
шаги и предпринять попытку построения более общей схемы.
В основе схемы универсального эволюционизма лежит некоторое
количество эмпирических обобщений, которые, по терминологии
Вернадского, означают утверждения (гипотезы), не противоречащие
нашей практике и известным эмпирическим данным. Некоторые из
них совершенно очевидны, но, как мы это видим, они не являются
тавтологией, поскольку служат источником полезных интерпретаций.
Приведем их.
1. Вселенная представляет собой единую саморазвивающуюся
систему.
Это утверждение очевидно и, во всяком случае, не противоречит
нашему опыту, поскольку все элементы Вселенной связаны между со
бой хотя бы силами гравитации. Оно позволяет интерпретировать все
процессы развития в качестве составляющих единого мирового
эволюционного процесса.
2. Во всех процессах Вселенной неизбежно присутствуют случай
ные факторы, влияющие на их развитие, и эти процессы протекают
в условиях некоторой неопределенности.
Можно поразному трактовать происхождение стохастики и неоп
ределенности*, но сам этот факт соответствует эмпирическому зна
нию, основанному на повседневном опыте и физике XX века.
3. Во Вселенной властвует наследственность: настоящее и будущее
зависят от прошлого.
Подчеркну — не определяются прошлым, а зависят от него.
4. В мире властвуют законы — принципы отбора, которые выделя
ют из возможных (виртуальных) мысленных состояний некоторое
множество допустимых.
В мире косного вещества характерное время изменения принци
пов отбора лежит за пределами нашего возможного наблюдения, и по
этому мы имеем право считать законы физики неизменными. Человек
способен уточнять их формулировки, используя новый эмпирический
материал, однако лишь до той степени, пока вмешательство исследо
вателя, его активное экспериментирование не превращает его из
* Случайность и неопределенность — факторы не эквивалентные, но действие их в
равной степени непредсказуемо исследователем и, следовательно, находится вне нашего
контроля.
131
наблюдателя в участника событий, как это имеет место при изучении
явлений микромира или общественных явлений. Или в гуманитарных
науках, когда новые знания, новые представления о мире меняют
характер действий людей, а значит, и дальнейший ход событий.
Заметим, что последние три эмпирические обобщения, по сущест
ву, совпадают с дарвиновской триадой: изменчивость, наследствен
ность, отбор. Таким образом, тот универсальный язык, который я пы
таюсь ввести с помощью эмпирических обобщений, является
естественным развитием языка эволюционной теории Дарвина. Это
одна из причин, почему предлагаемую схему я связал с термином «эво
люционизм».
5. Принципы отбора допускают существование бифуркационных
состояний, т. е. состояний, из которых возможен переход материаль
ного объекта в целое множество новых состояний.
В бифуркационном состоянии дальнейшая эволюция оказывается
принципиально непредсказуемой, поскольку новое русло эволюцион
ного развития будет определяться теми неконтролируемыми случай
ными факторами, которые будут действовать в период перехода. Су
ществование бифуркаций — это тоже эмпирический факт. Их
проявление столь же естественно и в мире косного вещества, и в мире
живой материи, и в обществе, как и плавное, «почти предсказуемое»
развитие эволюционного процесса, которое мы условимся называть
дарвиновской эволюцией. Напомню, что явление бифуркации впер
вые было описано Л. Эйлером в конце XVIII века. В физике явления
бифуркационного типа изучались А. Пуанкаре, которому и принад
лежит этот термин.
Существование стохастики, неопределенности и бифуркацион
ных механизмов — представлений, появившихся в механике, — слу
жит источником выводов, имеющих для методологии естествознания
и общественных наук важнейшее значение.
Есть и другие эмпирические обобщения.
Выделение минимального набора исходных фактов зависит от це
лей описания (исследования) и всегда является проблемой фундамен
тального значения. Приведенные эмпирические обобщения справед
ливы для процессов, протекающих в неживой природе, в живом
веществе и в обществе. Они могут составить основу некоторого уни
версального языка — своеобразного эсперанто, годного для описания
любых процессов развития, протекающих на всех уровнях организа
ции материи. Эти эмпирические обобщения — не тавтология,
132
поскольку позволяют сделать ряд заключений фундаментального ха
рактера, которые являются их следствиями.
В заключение заметим, что одни и те же опытные факты могут при
водить исследователей к разным утверждениям. Значит, «картина мира»,
которую рисует исследователь, неединственная, она связана с воспри
ятиями субъекта, с характером отражения окружающего в его сознании.
Поиному и быть не может, ибо согласно первому эмпирическому обоб
щению, человек является частью единой системы, для которой справед
ливы все ее основные свойства, в том числе и неизбежное присутствие
неопределенности. В этом смысле понятие объективности «картины
мира», как нам она представлялась марксистской теорией познания, тре
бует пересмотра, поскольку она отражает представления части о структу
ре целого.
Собственно говоря, именно отсюда и возникают сложности фор
мирования общественного сознания. Но неопределенность порожда
ет и неоднозначность, а следовательно, дает и известные возможности
целенаправленного воздействия на общество.
Некоторые следствия
Эмпирические обобщения, на которых основывается схема универсаль
ного эволюционизма, позволяют сделать заключения общего характера,
показывающие существование направленности и общих свойств, прису
щих всем уровням мирового синергетического процесса.
Из того факта, что мир стохастичен и в нем действуют механизмы би
фуркационного типа, следует необратимость эволюции. Более точно — ве
роятность повторения в эволюционном развитии Вселенной какоголибо
из прошлых состояний равна нулю. Это утверждение не является новым эм
пирическим обобщением. Оно следствие введенных аксиом (эмпирических
обобщений) и имеет смысл строгой теоремы. Но оно одновременно эквива
лентно утверждению и о необратимости времени, которое тем самым уже
тоже не является самостоятельным эмпирическим обобщением или следст
вием второго закона термодинамики, как его иногда трактуют.
Стохастика и бифуркации приводят в процессе эволюции к непре
рывному росту разнообразия и сложности организационных форм мате
риального мира (точнее — к вероятности появления в результате бифур
каций новых и более сложно организованных образований). Это
утверждение носит характер теоремы. Оно универсально, справедливо
для мира косной материи, живого вещества и общества. Утверждение о
росте разнообразия не противоречит появлению сходства, гомологии,
133
формируемых принципами отбора. Это — следствие принятых эмпири
ческих обобщений и подтверждается всем нашим опытом: в процессе
развития возникают новые и все более сложные формы организации ве
щества. Оно имеет глубокий общепознавательный смысл. Несмотря на
турбулентообразный хаос, каким может представляться процесс самоор
ганизации Вселенной, он имеет направленный характер — идет непре
рывный рост разнообразия и усложнения как всей суперсистемы «Все
ленная», так и отдельных ее частей. Кажется, что природа все время дает
возможность проявиться какимто новым формам организации мате
рии, потенциально ею заготовленным, ей органически присущим, т. е.
согласным ее фундаментальным законам. И все это происходит как след
ствие заложенных в ней возможностей, но детали самого процесса разви
тия принципиально непредсказуемы.
Итак, в процессе самоорганизации непрерывно происходит разру
шение существующих структур, дающих материал для возникновения
новых, среди которых возникают более сложные, т. е. требующие для
своего описания большего количества бит информации. Смысл процесса
самоорганизации (т. е. эволюции) состоит не только (и не столько) в со
вершенствовании отдельных организационных структур, повышении их
приспособляемости к изменяющимся внешним условиям, но и в заме
щении менее стабильных более стабильными.
В этом и состоит универсальный механизм Рынка. Стабильность (точ
нее — sustainability) некоторой системы, например биоценоза или экономи
ческой системы, поддерживается не за счет стабильности элементов систе
мы, как это имеет место в технических устройствах, управляющих
технологическим процессом, а вследствие выбывания менее совершенных
элементов и их замещения новыми, которые возникают в процессе самоор
ганизации. В этом состоит принципиальное отличие управления техниче
скими системами от направленного характера эволюции в системах при
родных. Надежность, стабильность функционирования технических систем
обеспечивается надежностью, совершенством элементов, а в живых систе
мах — возможностью разрушения элементов, их непрерывной заменой.
Повидимому, такой способ обеспечения стабильности систем, живущих
в изменяющейся среде, единственно возможный.*
* Природа изобрела множество модификаций механизмов обратной связи. Человек же
в своей инженерной деятельности использовал пока лишь самые примитивные. Тот же
механизм обратной связи, который типичен для Рынка и связан с непрерывной заменой
элементов системы на более соответствующие данной обстановке, инженерными наука
ми практически не изучался.
134
Описанный процесс действия Рынка чемто напоминает вихреоб
разование в турбулентном течении, когда отдельные вихри теряют
свою стабильность, исчезают, давая материал для образования новых
вихрей. И все это происходит так, что характер течения жидкости
сохраняется, т. е. реализуется поддерживаемое равновесие — sustain
ability этого течения. Но в отличие от турбулентного течения жидкости
мировой синергетический процесс приводит к росту разнообразия
возможных форм организации материи, к появлению качественно но
вых. И среди этих новых форм организации появляются более сложно
организованные, т. е. требующие для своего описания бо' льших объе
мов информации. Последнее означает, что рост разнообразия необхо
димо сопровождается и ростом сложности.
Пределы усложнения самой суперсистемы и ее элементов пред
сказать невозможно. Сегодня мы знаем о том, что в рамках единого
эволюционного процесса возник разум — разум человека. Он непре
рывно развивается и совершенствуется, превращаясь в Разум Челове
чества. Пока это единственная известная нам вершина сложности, ро
жденная эволюцией. Что же касается попыток предсказать другие
формы бытия материи, обладающие более сложной организацией,
то они лежат за пределами науки.
Факт роста разнообразия давно понят и осмыслен в теории со
временного дарвинизма и носит иногда название цефализации. Его
значение для развития живого мира давно оценено биологами, по
казавшими, что стабильность популяции прямо определяется раз
нообразием его генофонда.
В теории марксизма также обращается внимание на последова
тельное развитие и усложнение организации общественных структур.
Но факт направленности эволюции и общественного развития подме
няется представлением о его закономерности, что, очевидно, совсем
не одно и то же. Из такого утверждения и на основе изучения истории
Европы, как я представляю себе, и происходят учение о последова
тельной смене общественноэкономических формаций и идея «ли
нейности развития», игнорирующая стихийные (чаще всего — слу
чайные) составляющие любого эволюционного процесса.
Однако сказанное выше позволяет сделать иной вывод. При об
щей направленности процесса развития, которая характеризуется рос
том разнообразия всех общественных связей, производственных от
ношений и других характеристик состояния общества, нельзя
говорить о какойлибо строгой закономерности, а тем более пытаться
135
делать социальные экстраполяции. В лучшем случае можно говорить
лишь о современных тенденциях, об ожидаемых (возможных или ра
циональных) изменениях организационных структур. И то лишь в са
мые ближайшие десятилетия.
Итак, общий эволюционный процесс как процесс самоорганиза
ции несмотря на его стихийность обладает определенной направлен
ностью. Непрерывно растут разнообразие форм организации и слож
ность структур. Другими словами, тот объем информации, с помощью
которого они могут быть описаны. И это утверждение сохраняет силу
для любых объектов материального мира и общественного развития.
Механизмы кооперации
Акцентирование внимания на принципах дивергенции и усложнения
не исключает того, что существуют и противоположные тенденции,
ведущие к объединению, унификации. Их действие я называю меха
низмами кооперации. Наложение этих двух процессов приводит к по
явлению новых и более сложно организованных материальных струк
тур. В итоге тенденции к объединению ведут к дальнейшему росту
разнообразия и сложности. В общей схеме развития материального
мира явление кооперативности занимает важнейшее место. Без него
нельзя дать правдоподобного описания любого эволюционного про
цесса. Появление кооперативности наблюдается на уровне неживой
природы (например, когерентность излучения, резонансы). В разви
тии живого вещества оно приобретает определяющее значение. На
помним, многоклеточные существа являются результатом объедине
ния одноклеточных и их последующей специализации. В обществе
кооперативность занимает совершенно особое место.
Объединение элементов в системе условимся называть «механиз
мами сборки». Их можно рассматривать в контексте проявления меха
низмов бифуркации, поскольку они приводят к качественно новым
структурам, но удобнее говорить о специальном классе механизмов —
«механизмах сборки». В результате действия кооперативных механиз
мов возникают новые организационные структуры, обладающие спе
циальными «системными свойствами». Свойства новых структур не
выводимы из свойств элементов, послуживших материалом для их об
разования. Нельзя, например, предсказать поведение толпы, зная все
о каждом ее человеке.
Мне представляется непротиворечивым утверждение о том, что
«алгоритмы сборки» носят характер фундаментальных законов, не ме
136
нее фундаментальных, чем проблема единой теории элементарных
частиц. Заметим, что с проблемой возникновения системных свойств
тесно связана проблема редукционизма, которая, как мне кажется, не
нашла должного места в философской литературе. Она важна и для
физиков, и для биологов, и особенно для социологов, занимающихся
проблемами коллективного поведения. В самом деле, проблемы фор
мирования коллективного поведения и коллективного сознания име
ют тот же философский смысл — изучение связи между свойствами
элементов и свойствами организационых структур, ими порождаемы
ми. В социологии подобные проблемы носят фундаментальный ха
рактер, я бы даже сказал, что они составляют ее основу. Но изза мно
гообразия фактов, с которыми приходится сталкиваться социологам,
с этими проблемами справиться будет очень трудно без обращения
к общим принципам, без выработки новой парадигмы социологиче
ских исследований.
Мне кажется, что ключ к пониманию феномена кооперативности
как важнейшего атрибута мирового эволюционного процесса лежит
в осознании значения роста «генетического разнообразия» возникаю
щей системы, может быть, даже не столько многообразия возникаю
щих свойств, сколько разнообразия различий ее элементов, повы
шающих стабильность системы, уменьшающих чувствительность
к переменам.
Кооперативные механизмы играют особую роль в общественной
эволюции — любая не индивидуальная целенаправленная деятельность
всегда требует объединения, кооперации, подчинения человека опреде
ленным стандартам поведения. Кооперативное соглашение — это ком
промисс. Человеку, участвующему в таком соглашении, всегда приходит
ся поступаться чемто ради чегото. В этой сфере вырабатываются
определенные правила, системы взглядов. В последние десятилетия про
блема компромиссов стала предметом активного изучения средствами
формализованного анализа, и возникла специальная математическая
теория компромиссов.
В заключение — одно замечание общего характера. Процесс само
организации материального мира, изучением которого занимаются
естественные науки, тоже можно представить как совокупность ком
промиссов. Но теперь уже компромиссов между разнонаправленными
тенденциями — дивергенцией и кооперативностью.
1993 г.
Стратегия переходного периода
На конференции в РиодеЖанейро был декларирован принцип
«sustainable development». Термин пришел из биологии, его трудно пере
вести на русский язык. Думаю, что точнее всего — «допустимое разви
тие». Существует много спекуляций, связанных с неоднозначной трак
товкой и политическим смыслом этого выражения. Крайне неудачное
толкование термина в России — «устойчивое развитие». Такой перевод
породил многочисленные опасные иллюзии и даже решения правитель
ства, в которых отмечается, что современные экологические трудности
можно преодолеть технологическими средствами.
Жизненно важно разобраться в смысле термина, освободить его от
политических наслоений, придать ему смысл и содержание, отвечающие
научному представлению о нынешнем этапе взаимозависимости приро
ды и общества. Надо связать биологический (экологический) смысл со
взглядами на особенности проблем окружающей среды и с возможностя
ми человека влиять на их развитие. Таким образом, речь идет не о замене
уже вошедшего в обиход термина, а о его наполнении научно обоснован
ным содержанием и адаптацией к научному мировоззрению.
В основе рассуждений о возможных путях и характере развития бу
дущего общества как в общепланетарном, так и в локальном масштабе
должно лежать представление о том, что человек — естественная со
ставляющая биосферы — появился в результате ее эволюции, и на него
распространяются те же биосферные законы. Это утверждение весьма
тривиально, однако его последовательное использование приводит
к ряду неординарных выводов.
Одно из эмпирических обобщений, относящихся к развитию жи
вого мира, гласит: если какойлибо из видов становится монополи
стом в своей экологической нише, то он неизбежно переживает кризи
сы, направленные на восстановление нарушенного равновесия.
На модельном уровне это продемонстрировал В. Вольтерра.
Как правило, результатом экологического кризиса может быть один
из двух исходов. Первый — развитие вида прекращается, численность
138
резко падает, и он изменяет свой образ жизни и биологические характе
ристики, для того чтобы восстановить утерянное равновесие. Прекраще
ние развития чаще всего означает начало деградации вида. При этом, ра
зумеется, он утрачивает монопольное положение в нише. Второй —
расширение ниши и соответствующее изменение образа жизни и орга
низации (как биологической, так и общественной). При таком исходе
развитие вида может продолжаться, и он способен сохранять монополь
ное положение.
В последнее столетие активная деятельность людей меняет облик
планеты. Еще в начале века В.И. Вернадский говорил о том, что чело
век превращается в основную геологообразующую силу Земли. Его
монополизм стал беспрецедентным. Поэтому экологические кризисы
в истории человечества неизбежны. Они оборачиваются перестрой
кой не только биосферы, но и всей верхней оболочки планеты.
Люди должны научиться предвидеть эти кризисы и благодаря из
менению своего образа жизни создавать новую экологическую нишу.
За свою долгую историю человечество пережило, вероятно, несколь
ко экологических кризисов. Об одном нам известно доподлинно.
Он произошел в неолите и положил начало современной цивилизации.
Человек оказался на грани голодной смерти и был обречен на деграда
цию. Он имел реальный шанс и вовсе исчезнуть с лица земли, как многие
другие виды. Однако судьба людей оказалась иной. Они изобрели земле
делие, а позднее — и скотоводство. Было положено начало той цивилиза
ции, чьими плодами мы пользуемся сегодня и которой обязаны нынеш
ними трудностями. Не преодолев последние, мы вряд ли сможем
сохраниться. Процесс создания новой экологической ниши носил сти
хийный характер, и человечество за «победу» над кризисом заплатило ог
ромную цену — население сократилось, вероятно, во много раз.
Человек выделился из остальной природы — он перестал жить так,
как живут другие существа. Еще в палеолите человек вписывался в ес
тественный круговорот веществ. После возникновения земледелия,
скотоводства, а затем и использования полезных ископаемых он начал
создавать искусственные биогеохимические циклы, вовлекать в кру
говорот вещества, накопленные прежними биосферами. Сегодня че
ловек уже добрался до тех энергетических ресурсов, которые появи
лись на Земле в самый ранний период ее существования как небесного
тела — до запасов ядерной энергии. Уровень монополизма человечест
ва в последнее столетие возрос многократно, использование могуще
ства цивилизации для его укрепления превратилось в доктрину. Ее
139
концентрированным выражением является знаменитое утверждение
Френсиса Бэкона о том, что основная цель наших знаний и могущест
ва — служить покорению природы. К этому можно добавить знамени
тое мичуринское «не ждать милости от природы...».
Есть все основания думать, что возможности любых современных
цивилизаций близки к исчерпанию, если уже не исчерпаны. Это озна
чает, что мы стоим на пороге следующего витка антропогенеза. Но ес
ли в конце неолита процесс утверждения новых форм жизни и форми
рования иной экологической ниши мог развиваться стихийно, то
теперь, когда человечество владеет средствами массового уничтоже
ния, такой стихийный процесс приведет к полному исчезновению лю
дей. Утверждение новой экологической ниши будет сопровождаться
борьбой за жизненно необходимый людям ресурс. И если положиться
на волю стихии, то наступающий кризис приведет к уничтожению че
ловечества.
Вот почему единственной альтернативой действию стихийных сил
я считаю разумное развитие планетарного общества. Но прежде чем го
ворить о его целенаправленном развитии, надо понять смысл взаимоот
ношения природы и общества, которое необходимо для предотвращения
катастрофы. Думаю, что проблема постепенно свелась к представлению
о ноосфере, она привлекает внимание мыслителей. Первым, кто сфор
мулировал основные идеи эпохи ноосферы, был В.И. Вернадский. Пер
вым, кто произнес слово «ноосфера», был Эдуар Леруа. Первым, кто на
чал широко обсуждать особенности этой эпохи, был Тейяр де Шарден.
К концу XX века ноосфере посвящено множество работ.
Получил широкое распространение термин «коэволюция челове
ка и биосферы». Смысл, который вкладывали в понятие «эпоха ноо
сферы» Вернадский и Тейяр де Шарден, в основных чертах совпадает
со смыслом термина. Во всяком случае, коэволюцию мы воспринима
ем как условие, необходимое для выживания человека.
На основании вышеизложенного мне представляется, что термин
«sustainable development» следует интерпретировать как стратегию пере
ходного периода к такому состоянию природы и общества, которое можно
обозначить термином «коэволюция», или «эпоха ноосферы». Чтобы такое
понимание устойчивого развития имело содержательный смысл, необхо
димо расшифровать сам термин «коэволюция природы и общества».
Большинство исследователей, занимающихся энвайронментальны
ми проблемами, сходятся на том, что при коэволюции необходимо вклю
чить жизнедеятельность человека в стабильные биогеохимические цик
140
лы биосферы. Это не будет состоянием равновесия в обычном
термодинамическом смысле. Это будет некоторое квазиравновесие, ха
рактерные времена которого должны быть настолько большими, чтобы
общество могло адаптироваться к неизбежно меняющимся условиям
обитания.
На этом общность взглядов исследователей заканчивается, при
чем даже понятие «естественный цикл» не расшифровывается, хотя
оно весьма дискуссионно. Кроме того, расшифровка понятия «коэво
люция» требует глубокого и систематического исследования. Наши
знания о содержании этого феномена еще крайне ограничены. Тем не
менее просматриваются две достаточно полярные позиции.
Первая — идея автотрофности человека, т. е. возможность создания
полностью искусственной цивилизации. Жизнь человека определяется
им же созданными условиями (искусственными биогеохимическими
циклами). Эта идея высказывалась многими представителями русского
космизма. Ее активным поборником был К.Э. Циолковский. С большим
интересом к ней относился В.И. Вернадский, правда, говорил об идее ав
тотрофности с большой осторожностью.
Вторая крайняя точка зрения — человеку необходимо научиться
вписываться в уже существующие «естественные циклы». Одним из ее
активных сторонников является В.Г. Горшков [1].
Существуют промежуточные научные позиции, дающие опреде
ленный ракурс рассмотрению проблемы и содержащие весьма полез
ные соображения. К их числу относится концепция, изложенная
в фундаментальном труде «Проблемы экологии России», изданном
под редакцией В.И. ДаниловаДанильяна [2], и в ряде работ В.М. Кот
лякова [3]. Ближе всего к требуемой сегодня научной и гражданской
позиции, как мне кажется, стоит гипотеза, развиваемая М.Е. Виногра
довым, Г.Е. Михайловским и А.С. Мониным [4]. Но и в ней отсутству
ют некоторые важные соображения. Так что ни одна из высказанных
точек зрения не может служить основанием для интерпретации
термина «sustainable development» как «устойчивое развитие».
Думаю, что проблема автотрофности лежит вне науки: человечество
рождено биосферой, и представлять свое существование вне ее, в некото
рой искусственной среде, можно только в фантастических рассказах.
Биосфера без человека существовала и может существовать, человек вне
биосферы существовать не может — этот тезис должен быть принят в ка
честве аксиомы. Но это вовсе не означает, что из программы научных ис
следований должно быть исключено изучение возможных искусствен
141
ных биогеохимических циклов и даже «искусственных биосфер» (как это
делают в Америке). Подобное направление может носить утилитарный
характер при разработке перспективных технологий общества.
Есть еще ряд концепций, об опасности неосторожного обращения
с которыми я хотел бы предупредить неискушенного читателя. Их основ
ная идея состоит в следующем: природоохранная деятельность, имею
щая своей целью сохранение биосферы, — основа устойчивого развития
общества. Такая точка зрения распространена не только в широких кру
гах населения, но и среди политиков, особенно среди тех, кто стоит
у кормила власти. Сохранение биосферы — условие абсолютно необхо
димое, но, к сожалению, недостаточное. И самое главное — достаточных
условий мы пока не знаем. Но одно очевидно: преодоление кризиса чис
то технологическими и техническими средствами невозможно. И это
должно быть заявлено с самых высоких трибун.
Другая точка зрения, которую я бы назвал «назад к природе», также
представляется совершенно не реалистичной. Безусловно, правы иссле
дователи, считающие, что человечество может развиваться только при
наличии более или менее стабильных биогеохимических циклов. При
чем эти циклы не должны скольконибудь существенно истощать запасы
невозобновимых ресурсов. Но основные положения такой концепции
должны формулироваться вполне отчетливо. И главное — возврат чело
вечества к структуре биогеохимических циклов «дикой природы» невоз
можен. Справедливость этого утверждения демонстрирует наглядный
пример. Современные потребности человечества в энергии могут быть
покрыты за счет Солнца лишь на 10–12%. Значит, для того чтобы челове
чество могло вписаться в «естественные» циклы биосферы, необходимо
либо уменьшить число жителей планеты в 10 раз (до 500–600 млн чело
век), либо сократить потребности каждого во столько же раз. Это в сред
нем. Потребности американца должны быть снижены, вероятно, в 50
раз. Надо ли говорить, что обеспечить в нынешних условиях такое равно
весие невозможно!
Значит, оба крайние решения утопичны.
Человечество стоит перед беспрецедентной проблемой выбора
стратегии своего выживания, реализации условий коэволюции при
роды и общества.
Стратегия касается всех сфер жизни людей — технического разви
тия, культуры, образования, формирования новой нравственности...
В ее рамках придется изменить систему общественных и международ
ных отношений, шкалу ценностей и многоемногое другое. Вот поче
142
му я склонен считать, что человечество стоит на пороге нового витка
антропогенеза. Вопрос лишь в том, произойдет ли он стихийно, когда
переход будет связан с уничтожением значительнейшей части челове
чества (а может быть, и его полной гибелью) или с реализацией некой
оптимальной стратегии перехода, разработанной Коллективным
Интеллектом.
Я не стремлюсь искать замену термину «sustainable development»
или предлагать другой перевод, который заменил бы явно неудачное
«устойчивое развитие». Об этой банальной трактовке следует просто
забыть. Но считаю совершенно необходимым придать термину иной
смысл: устойчивое развитие — это реализация стратегии человека.
Человечество в целом и каждая страна в отдельности будут встре
чать и преодолевать многочисленные кризисы, взлеты и падения. Это
путь непрерывных поисков, а не устойчивое развитие. И чем научнее
выверена стратегия, тем безболезненнее кризисы.
Новый виток антропогенеза, который я предлагаю называть эта
пом перехода к эпохе ноосферы, качественно отличается от предыду
щей истории человечества. В чем это отличие? Для ответа на вопрос
придется снова обратиться к некоторым исходным положениям
универсального эволюционизма.
В основе любого развития лежит отбор. В мире косной материи его
реализуют законы физики и химии, при этом из различных виртуаль
ных возможностей отбираются те, которые могут реализоваться. В жи
вом мире к общим законам добавляются специфические принципы
отбора, которые уместно назвать Рынком. Этот механизм отбора уже
не столь жесткий, в нем отсутствуют законы типа сохранения количе
ства движения, нарушить которые не может даже Бог. Рынок — это
система соревнований, отбирающая наиболее приспособленных
к нынешним условиям жизни. Это значит, что будущее развитие опре
деляют характеристики, отвечающие сиюминутным предпочтениям.
Другого механизма отбора природа пока не изобрела. Тот рынок, о ко
тором пекутся экономисты, является лишь частным случаем.
Опираясь на подобные взгляды универсального эволюционизма,
смысл этого утверждения можно свести к двум предположениям: на
новом витке антропогенеза жизнь человека будет управляться новым
типом Рынка, обладающим определенным горизонтом предвидения;
в структуре принципов отбора будут отражены интересы наших по
томков. Другими словами, дальнейшее развитие вида Homo sapiens
требует качественного совершенствования механизма эволюции.
143
А это может быть осуществлено лишь благодаря целенаправленным
усилиям коллективного интеллекта, возникающего в результате само
организации Универсума.
Мне кажется, что подобная гипотеза очевидна, однако ее прием
лют далеко не все, особенно на Западе. И именно в этом я вижу основ
ную ущербность современной западной культуры, сохранившей по
стулаты протестантской этики, разрешавшей платить за скальпы
индейцев, и дикого рынка периода Клондайка, когда шла война всех
против всех.
«Надо ли нам учитывать интересы наших потомков, если они на
ших интересов никак не могут учитывать!» — вот несколько утриро
ванная позиция последователей Ф. Хайека. Всякое отвлечение от три
виального рынка, любое проявление коллективизма, социальные
программы и даже простое христианское милосердие считаются «пу
тем к рабству» — таково «сверхталантливое убожество мысли», при
надлежащей, увы, не одному Хайеку.
Мы действительно стоим на развилке цивилизационных путей.
Один — предельный эгоизм и индивидуализм, оперирование лишь
сиюминутными категориями. Другой — возрождение древних тради
ций, призывающих жертвовать частью настоящего во имя будущего
наших детей. Может быть, предложенная дихотомия дает излишне ра
финированное представление о возможном выборе. Действитель
ность богаче любой схемы, но последняя четче выявляет потен
циальные опасности.
Выбор первого пути обрекает человечество на более или менее бы
струю деградацию. Она пройдет поразному в различных странах, но
весьма мучительно для всех. (Хотя для некоторых на небольшом от
резке времени она, может, и будет сопровождаться устойчивым разви
тием, как это было в Риме во времена последних императоров.) Выбор
другого пути дает человечеству шанс использовать дарованный приро
дой разум. Но для этого нужны общее согласие и создание общеплане
тарной стратегии. Второй путь потребует новых знаний и выработки
с их помощью новых парадигм существования. И самое главное —
должна быть изменена шкала ценностей, которая ляжет в основу по
литэкономии переходного периода. Механизм ценообразования дол
жен учитывать ущерб, который будет нанесен следующими поколе
ниями. Думаю, теоретики найдут необходимые решения. Но будут ли
люди им следовать? Ведь рынок просто так, решением ООН отменить
нельзя, и найдутся ли необходимые механизмы для управления им?
144
Новые знания сформируют и новые ограничения. А это заставит
деформировать рынок и постепенно сделать его прогнозируемым.
Однако экономика — не главное в жизни общества. Необходимы
разумная организация и такая структура власти (властей), которая
способна обеспечить и формирование стратегии, и ее реализацию.
Не следует преуменьшать трудности организации общества.
Их позволяет увидеть собственный опыт. Мы знаем, что такое госсо
циализм, вырождающийся в диктатуру узкого слоя номенклатурных
деятелей и ведущий общество к упадку. Мы видим и некоторые плоды
демократии, явно не способной к мышлению необходимыми катего
риями, ибо это тоже диктатура. В лучшем случае — диктатура неве
жественного большинства над меньшинством, которое желает блага и
даже спасения этому большинству.
К какой организации общества мы должны стремиться и какая
возможна? Может быть, это и есть центральная из проблем, которые
после конгресса в РиодеЖанейро мы объединяем термином
«sustainable development».
Подведу некоторые итоги.
Понятие «устойчивое развитие» следует рассматривать в качестве си
нонима термина «стратегия перехода общества к состоянию коэволюции
с биосферой». Если мы принимаем этот тезис, то возникает и отчетливая
программа начальных действий: обсуждение возможных концепций по
нятия «коэволюция» и установление некоторого общественного консен
суса. Без этого остальные действия будут малоэффективны.
Обсуждение концепции должно касаться различных вопросов:
• Изучение некой «идеальной ситуации», которая при современ
ном уровне техники способна обеспечить режим совместного разви
тия биосферы и человека. Такая ситуация заведомо не может быть реа
лизована, однако она покажет направление необходимых усилий.
• Разработка и анализ с позиций реализуемости всех вариантов
стратегии.
• Анализ возможных общественных устройств, способных реали
зовать стратегию.
• Построение основ новой политэкономии.
• Просвещение, основанное на принципе: только грамотное и
понастоящему интеллигентное общество способно выйти на режим
коэволюции.
Наряду с этими проблемами, не дожидаясь получения более или
менее окончательного результата, надо организовывать и направлять
145
повседневную работу. Прежде всего это касается разработки вариан
тов технологического перевооружения производительных сил, анали
за перспектив современной модернизационной волны, оценки воз
можных реакций тех или иных цивилизаций, резкого повышения
роли государственного начала в управлении рыночной экономикой.
Литература
1. Горшков В.Г. Энергетика биосферы и устойчивость состояния окружаю
щей среды.//Итоги науки. Сер. геогр. — М.: ВИНИТИ, 1990. Т. 7.
2. Лосев К.С., Горшков В.Г., Кондратьев К.Я. и др. Проблемы экологии Рос
сии./Под ред. В.И. ДаниловаДанильяна и В.М. Котлякова. — М.: ВИНИТИ,
1993.
3. Котляков В.М. Сохранение биосферы — основа устойчивого развития
общества.//Вестник РАН. 1994. № 3.
4. Виноградов М.Е., Михайловский Г.Е., Монин А.С. Вперед к природе.//Вест
ник РАН. 1994. № 9.
1995 г.
Цивилизация XXI века и система «УЧИТЕЛЬ»
1
В этой статье я попытаюсь изложить свои взгляды на место и на
правленность современного образования в контексте формиро
вания цивилизации наступающего века. Система, которую я буду
называть «УЧИТЕЛЬ», сегодня включает в себя всю «лестницу»
образования: и университеты, и школу, и дошкольное и семейное
воспитание, и образование, которое обеспечивается средствами
массовой информации. Важное место в этой системе занимает
постуниверситетское образование и многое другое. Система
«УЧИТЕЛЬ» включает в себя и передачу традиций, и образова
тельные приоритеты нации...
Система «УЧИТЕЛЬ» является становым хребтом любой циви
лизации, и ее роль непрерывно возрастает по мере роста могущества
цивилизации. А в нынешних условиях ей суждено в наших общих
судьбах приобрести совершенно особое значение. Более того, я ду
маю, что история вступает в такую фазу, когда не столько политик и
даже инженер, а именно учитель, от которого зависит, какие начала
закладываются в человеке, будет определять людские судьбы. А сис
тема «УЧИТЕЛЬ» сделается наиболее чтимым институтом. Стано
вым хребтом цивилизации она являлась во все времена.
Я хочу рассказать о том, какими мне видятся некоторые особенно
сти цивилизации наступающего века, и обосновать тезис об особой
роли в нынешних условиях системы «УЧИТЕЛЬ» и необходимость оп
ределенной переориентации всего образования в свете потребностей
наступающего века. И, может быть, наметить некоторые пути этого
преобразования.
2
Для понимания истории развития рода человеческого необходимо
много разных ракурсов ее рассмотрения. Только в этом случае в соз
нании человека возникает та голографическая картина, которая и
147
означает понимание или, точнее, интерпретацию исторического
процесса. Уровень сложности такой голограммы и характеризует
уровень понимания истории, а следовательно, и той эвристической
ценности в оценках перспектив будущего развития, которой обла
дает предлагаемая интерпретация.
В этой статье я использую два не очень привычных ракурса рас
смотрения исторического процесса — историю с позиции взаимоот
ношения природы и общества и историю с позиции развития системы
«УЧИТЕЛЬ». Синтез этих двух подходов в сочетании с традиционны
ми дает новое ви' дение исторических рубежей и, как я полагаю, позво
ляет дать необходимое обоснование новой расстановке приоритетов
человеческой деятельности.
3
Еще в палеолите началась грандиозная перестройка самого содержа
ния того эволюционного процесса, который мы называем антропоге
незом. Произошел переход от индивидуального биологического раз
вития к фазе эволюции общественных структур. Эта качественная
перестройка завершилась уже в мезолите с появлением кроманьонца.
Последний ледниковый период пережил уже вполне современный че
ловек.
Затухание внутривидовой борьбы, а следовательно, и отказ от
индивидуального совершенствования и переход к надорганизмен
ным принципам отбора, должны были быть глубоко мотивирован
ными. Существовало, вероятно, немало причин для того, чтобы
возникло табу «Не убий!» и другие запреты, благодаря которым пер
вобытное племя стало защищать всех своих членов, а рыцарские
бои за самку перестали кончаться смертельным исходом — что, соб
ственно говоря, и перестроило характер антропогенеза. Но я думаю,
что важнейшей из этих причин была необходимость формирования
системы «УЧИТЕЛЬ». Эта гипотеза основывается на следующих со
ображениях.
В популяциях стадных животных (например, оленей) также про
исходит накопление информации и ее передача следующим поколе
ниям — обучение по принципу «Делай, как я!». Но с помощью такого
механизма можно передать лишь очень незначительное количество
навыков и сведений. А уже в нижнем палеолите у наших предков воз
никли технологии производства весьма сложных искусственных ору
дий, накопились важные сведения об организации коллективной охо
148
ты и т. д. Наконец, люди научились использовать огонь. И умелец,
способный не только владеть всеми подобными навыками, но и пере
давать их другим, становился для племени даже более нужным членом,
чем самец с пудовыми кулаками. Вот племя и начинает пестовать тех,
кто умеет делать топор лучше, чем пользоваться им. Так постепенно
возникает новая форма коллективной памяти, реализуемая системой
«УЧИТЕЛЬ».
А дальше начинает действовать надорганизменный отбор. Те
племена, которые вырабатывают систему нравов (т. е. нравствен
ность), лучше соответствующую условиям жизни, создают более со
вершенные технологии, более дисциплинированные и обученные
боевые дружины, побеждают в борьбе за охотничьи угодья, вытес
няют, а то и просто уничтожают племена, обладающие худшей орга
низацией.
Этот период антропогенеза, который характеризовался утвер
ждением новой формы накопления, хранения и передачи информа
ции, т. е. системы «УЧИТЕЛЬ», и одновременным формированием
основ «человеческой» нравственности, называют иногда палеоли
тической (или мезолитической) революцией. По своим результатам
это и была настоящая революция, качественно изменившая ход раз
вития рода человеческого. Но тянулась она, вероятно, не одну сот
ню тысяч лет.
Постепенно развивающаяся система коллективной памяти приоб
ретает, как и всякий эволюционный процесс, самые разные формы и,
выполняя многочисленные общественные функции, сама влияет
на ход исторического процесса. Исподволь совершенствуется язык,
возникает письменность — система «УЧИТЕЛЬ» начинает приобре
тать современные формы.
Внимательное изучение истории в контексте развития системы
накопления и передачи информации позволяет увидеть много поучи
тельного и для сегодняшнего времени.
Итак, я думаю, что прекращение биологического этапа антропоге
неза обязано прежде всего особому значению системы «УЧИТЕЛЬ»
в жизни и развитии человека.
4
Другой ракурс рассмотрения исторического процесса — человек
как составляющая биосферы, как часть живого вещества, как один
из биологических видов, подвластных законам самоорганизации
149
биосферы. И в этом ключе очень важно проследить изменение ха
рактера взаимодействия природы и общества, проследить, как че
ловек, подобно любому живому виду, адаптируясь к изменяющей
ся окружающей среде, одновременно и приспосабливает ее для
удовлетворения своих, к сожалению, весьма быстро растущих по
требностей.
Такое рассмотрение особенно важно теперь, когда человек уже
пересек некую границу дозволенного. До поры до времени измене
ния, вносимые человеком в окружающий мир, были относительно
столь невелики, что их влияние на жизнедеятельность общества
проявлялось лишь на интервалах времени жизни многих поколе
ний. И природа, и общество к ним легко приспосабливались. При
родные условия на протяжении всей истории человечества можно
было рассматривать в качестве фона, на котором разворачивалась
«человеческая комедия». В нынешнем веке ситуация изменилась
качественно.
Я думаю, что не будет большим преувеличением сказать, что ритм
взаимной адаптации природы и общества нарушен — природа, при
родные условия из фона, из реквизита «человеческой комедии» пре
вратились в ее действующий персонаж.
В результате этого обстоятельства изучение социоисторического
процесса из объекта чисто академических исследований превращается
в практически важную область знания, лежащую на стыке гумани
тарных и естественных наук.
Но есть еще один аспект этой проблемы, делающий предполагае
мый ракурс изучения истории, и прежде всего истории цивилизации,
сверхважным для понимания тех опасностей, которые нас могут ожи
дать уже в ближайшие десятилетия. Что необходимо для выбора неот
ложных активных действий?
5
Если в силу тех или иных причин нарушается равновесие живого
вида в экологической нише, то он неизбежно переживает экологи
ческий кризис. Чаще всего он проявляется в недостатке жизненно
необходимого ресурса. Из кризисного состояния существуют два
крайних исхода.
До определенных пределов вид сохраняет способность адаптации
к новым условиям недостатка ресурса: он сокращает свою числен
ность (подобно леммингам) или свои потребности. Как правило, в но
150
вых условиях развитие вида прекращается. Такая остановка может оз
начать и начало деградации вида.
Но может быть и другой исход. Вид после трудного периода пе
рестройки расширяет свою экологическую нишу, начинает исполь
зовать новый ресурс, меняет свое поведение и организацию, как
морфологическую, так и общественную. В этом случае он продол
жает развиваться.
Если вид является монополистом, то это означает, что он подавля
ет жизнедеятельность других видов и сам разрушает свое равновесие.
Экологический кризис в этом случае неизбежен!
Человек уже в палеолите обрел черты монополиста, и ему, вероят
но, пришлось пережить уже целый ряд экологических кризисов.
Об одном из них наши сведения весьма достоверны, и сегодня мы зна
ем, что он охватил практически всю ойкумену человечества. Он полу
чил название неолитического кризиса (или неолитической револю
ции) и закончился в самом начале голоцена. Наш предок оказался на
грани голодной смерти и потенциальной деградации, а возможно — и
вымирания.
Но этого не произошло. Человек расширил свою нишу: он изобрел
земледелие и создал в долинах великих рек первые очаги земледельче
ской цивилизации. А позднее на окраинах его ойкумены возникло и
скотоводство.
Экологический кризис был преодолен. Но цена этой победы
была огромна: население планеты уменьшилось во много раз. Мо
жет быть, даже раз в десять. И причиной тому, вероятнее всего, был
не голод, а опустошительная борьба за ресурс, за оставшиеся охот
ничьи угодья.
6
Неолитический кризис определил новый виток антропогенеза. Но уже
не биологическую, а его общественную фазу. Именно только после
земледельческой революции человек полностью выделился из осталь
ного живого мира.
Несмотря на то, что наши предки времен начала неолита были
уже вполне современными людьми и обладали развитым духовным
миром, о чем говорят многочисленные наскальные рисунки и иско
паемые фигурки (по преимуществу женские), их жизнь еще цели
ком вписывалась в естественные биогеохимические циклы биосфе
ры — в естественный круговорот веществ в природе.
151
Теперь, с изобретением земледелия и скотоводства (а позднее и
с использованием полезных ископаемых), человек начинает целе
направленно формировать искусственные циклы, функционирова
ние которых невозможно без постоянных целенаправленных уси
лий человека. Достаточно человеку ослабить свои усилия, как все
возвращается на круги своя. И достигнутое благополучие исчезает
по мановению руки.
Небольшой пример. До революции под Петербургом существо
вали имения, в которых были сформированы искусственные почвы,
на которых удавалось взращивать овощи, экзотические для россий
ского северозапада (вплоть до ананасов). После гражданской вой
ны, когда все подобные начинания подверглись разорению, агроно
мы не смогли даже обнаружить этих искусственных плодородных
участков. Они уже ничем не отличались от окрестных болотистых
земель.
Таким образом, в эпоху неолитической революции произошла
действительно кардинальнейшая перестройка самого фундамента
жизни людей. Человек начинает жить благами «искусственной», им
созданной природы. Он открывает и начинает использовать потенци
альные возможности биосферы, обеспечивая в ней совершенно новый
статус человека.
Все это не могло не отразиться на сознании, психике, ментально
сти человека.
В духовной сфере тоже происходит качественная перестройка.
Меняется язык, меняется искусство. После неолитической револю
ции стало отчетливо видно принципиальное отличие людей от живот
ных. Животное живет для того, чтобы жить! На это и направлены все
его усилия. Человек живет для того, чтобы созидать, чтобы творить!
Творчество становится потребностью человека — таково содержание
этого нового витка антропогенеза.
Можно себе представить, насколько в этих условиях возросла роль
системы «УЧИТЕЛЬ» и качественно изменилось ее содержание!
Подчеркну: все эти процессы носили стихийный характер. На
правленность (или, лучше, — направляемость) процесса развития
проявлялась только локально, при решении насущных задач отдель
ных групп людей, без видения общей перспективы. Только в ретро
спективе мы можем осознать значимость этих процессов — значи
мость происходившего в прошлом для настоящего и будущего.
152
7
Собственно, именно в результате неолитической революции была
создана основа современной цивилизации. Может быть, лучше ска
зать — всего множества современных цивилизаций. И с этого времени
можно вести отсчет истории современного этапа антропогенеза, или
истории человечества, хотя оно и не регистрируется писанными ис
точниками.
С этого момента происходит непрерывное и все ускоряющееся
расширение ниши человечества. Творческая энергия человека создает
все новые и новые биогеохимические циклы, вовлекая в них запасы,
накопленные биосферами прошлых тысячелетий и миллионолетий.
Сначала медь, железо, позднее — ископаемые углеводороды. По суще
ству все технологические цепочки, созданные гением человека, суть
новые природные циклы. Они меняют все биосферные ритмы, пере
краивают лик Земли, ее ландшафты, и к началу XX века, по выраже
нию В.И. Вернадского, человечество превратилось в основную геоло
гообразующую силу планеты.
А в середине XX века оно начинает вовлекать в кругооборот ве
ществ в природе те запасы радиоактивных элементов, которые Земля
получила при ее рождении как космического тела. Не будет большим
преувеличением сказать, что человечество рождает новое космиче
ское тело, обладающее совсем новыми свойствами.
И несмотря на все это, несмотря на качественное изменение поло
жения человечества в природе и изменение характера его взаимоотно
шений с остальной биосферой и направленности его активной дея
тельности, несмотря на выделение человека из остальной природы
человек сохранил то свое представление об окружающем мире, кото
рое он имел в эпоху, когда ему приходилось охотиться на мамонтов. Он
продолжает его рассматривать как безграничный резервуар, необъят
ную кладовую ресурсов, способную удовлетворить все его мыслимые и
немыслимые потребности.
Изобреталась новая техника, создавались новые технологии, раз
вивалась наука и наше знание об окружающем, но все это только упро
чивало представление о том, что человеку все дозволено, что его зада
ча — научиться «покорять природу», черпать из ее кладовых запасы,
которых «уж на нашто век хватит!»
Наиболее отчетливо эту психологию потребительства сформу
лировал еще в XVII веке Френсис Бэкон, который считал, что задача
науки — ставить силы природы на службу человеку. Такой взгляд на
153
взаимоотношения природы и человека сделался универсальной па
радигмой. Вспомним, к слову, известное выражение Мичурина:
«Нам нельзя ждать милостей от природы», ставшее символом «вели
ких строек коммунизма».
Другими словами, после преодоления неолитического кризиса
биологический вид Homo sapiens, т. е. человечество, вступил в новый
этап своей эволюции, новый этап антропогенеза, который естествен
но назвать цивилизацией потребительства. Она обеспечила фантасти
ческий рост уровня благосостояния людей, удовлетворения их потреб
ностей, продления жизни и т. д.
Основной пафос моей статьи состоит в следующем утвержде
нии: потенциальные возможности цивилизации потребления, т. е.
нынешнего этапа антропогенеза, исчерпаны или близки к исчерпа
нию; человечество стоит на пороге нового этапа антропогенеза,
в развитии которого система «УЧИТЕЛЬ», система образования и
нравственного воспитания, будет призвана сыграть решающую
роль.
Попробую обосновать этот тезис и сформулировать некоторые ре
комендации.
8
Человек как биологический вид обречен на монополизм. Значит,
экологические кризисы неизбежны, ибо он неизбежно сам будет
нарушать равновесие в своих экологических нишах. Даже если че
ловечество и осознает этот факт, оно все равно будет встречаться с
кризисоподобными ситуациями. В самом деле, наши знания об ок
ружающем мире всегда будут отставать от потребностей, связанных
с обеспечением коэволюции человека и биосферы, а Согласие и
Воля планетарного сообщества тем более не смогут достаточно опе
ративно отвечать действиями планетарного масштаба, необходи
мыми для восстановления того квазиравновесия, которое и будет
означать совместное развитие природы и общества. Мы должны
быть готовыми к несовпадению необходимости и реальности, кото
рое и будет означать кризис обитания человека в собственном
доме — в биосфере.
Значит, наука, наши знания способны лишь предвидеть надвигаю
щуюся кризисную ситуацию, а неизбежно запоздалые целенаправлен
ные действия — только смягчить последствия подобного кризиса, но
не устранить его.
154
Отсюда следует еще один важный тезис: человеческая деятель
ность должна содержать прогностическую составляющую, способную
заранее сигнализировать о возможности наступления кризисной си
туации. Таким образом, человечество должно сформировать тонкую
систему обратных связей, способную обеспечить, по возможности,
безболезненное преодоление кризисных явлений. Но это означает,
что человечество должно быть способным надлежащим образом реа
гировать на предлагаемую систему мер. Такое общество хочется на
звать рационально организованным.
9
Утверждение о том, что человечество находится на пороге крупно
масштабного экологического кризиса, уже давно стало общим
местом.
Мне кажется, что имеет место более сильное утверждение: ожи
даемый кризис может оказаться такого же масштаба, со столь же фун
даментальными последствиями, как и кризис, который пережило че
ловечество в неолите, он может носить тоже общепланетарный
характер, и если не предусмотреть заранее его возможных проявле
ний, то он тоже может окончиться десятикратным уменьшением чис
ла жителей планеты, а то и исчезновением человека с лица планеты —
логическим завершением процесса антропогенеза.
Для такого предположения достаточно оснований, и о них уже
написано множество работ. Это и антропогенное загрязнение био
сферы (ни один живой вид не может существовать в окружающей
среде, составленной из его же отбросов), и неизбежное изменение
климата, утончение озонового слоя, интенсификация мутагенеза и
многое другое, о чем уже говорилось не только в научных публика
циях. Я лично думаю, что основная причина кризиса та, о которой
говорил еще 200 лет тому назад монах Мальтус, если только пони
мать его проблему более широко — как принципиальную неустра
нимость.
По этому поводу тоже написано немало работ. Как мне кажет
ся, наиболее четко эта мысль высказана и аргументирована в ста
тье М.Е. Виноградова, Г.Е. Михайловского и А.С. Монина «Впе
ред к природе» (Вестник Российской академии наук, т. 64, № 9,
1994).
В рамках современной цивилизации, рассогласования растущих
потребностей растущего населения с возможностями их удовлетворе
155
ния, без изменения существующей экологической ниши и обществен
ных (т. е. жизнеутверждающих) парадигм это противоречие, действи
тельно, неустранимо. Для того чтобы имело смысл говорить о
возможности существования человечества в условиях более или менее
стабильных биогеохимических циклов (как естественных, так и искус
ственных), его энергетические потребности должны быть снижены
в 10–12 раз, соответственно той доле энергетических затрат, которую
человечество получает от возобновимых источников энергии — в ко
нечном счете от Солнца. Надо ли говорить, что это в нынешних усло
виях невозможно! К переходу в такое состояние наше общество не го
тово ни в технологическом, ни в нравственном отношении.
Подробное обсуждение особенностей наступающего экологиче
ского кризиса не вмещается в рамки данной статьи. Поэтому я ограни
чусь только тем, что в качестве неких постулатов сформулирую сле
дующие два утверждения.
Первое: достижение нового состояния квазиравновесия, которое я
буду называть условием коэволюции человека и биосферы (или эпохи
ноосферы, если пользоваться терминологией Вернадского и Тейяра де
Шардена), возможно только в рамках новой цивилизации, новых ци
вилизационных парадигм; и стихийным образом, т. е. само собой, как
предполагали основатели концепции ноосферогенеза, переход в эпоху
ноосферы произойти не может! У нас нет для этого времени, но зато
есть атомная бомба!
Второе: человечество ожидает трудный и длительный переходный
период, который потребует беспрецедентной отдачи всех интеллекту
альных и нравственных сил для формирования стратегии переходно
го периода и воли для ее реализации.
Нас ожидает действительно новый виток антропогенеза, и сказать
чтолибо о том, сможет ли человечество преодолеть эту бифуркацию
с плохо предсказуемым исходом и качественно изменить свой образ
жизни, — очень трудно.
10
И все же сегодня мы способны обозначить и сформулировать целый
ряд условий, необходимых для обеспечения будущности человека. Не
обходимых, но еще не достаточных. Некоторые из них имеют непо
средственное отношение к обсуждаемому вопросу.
Наступающий кризис будет подобен неолитическому. Он тоже бу
дет связан с недостатком ресурса, по своим масштабам сопоставимым
156
с тем, которое пережило человечество в преддверии голоцена. Но на
этом аналогия и кончается.
Выход из неолитического кризиса и формирование новой циви
лизации носили чисто стихийный характер. И если бы человек не
изобрел земледелия и скотоводства, то исход кризиса мог бы носить
для него летальный характер. Он и так был почти летальным: коли
чество неолитических стоянок и захоронений во много раз меньше
позднепалеолитических. Можно представить себе уровень ожесто
ченности борьбы за ресурс, которым тогда еще располагала эколо
гическая ниша человека. Вряд ли можно думать, что в нынешнее
время борьба будет менее жестокой и в ней не будут использованы
все средства уничтожения, которые есть в распоряжении человека.
И трудно предположить, что в этой борьбе за ресурс человечество
сможет сохраниться на планете. Надо искать другие пути, и они
у человека существуют.
У человечества сегодня есть развитый коллективный интел
лект и возможность иметь ясное представление о характере кри
зиса и его предполагаемых последствиях. Значит, есть и основа
ния найти разумное решение, исключающее вселенское уничто
жение.
Так возникает представление о Стратегии. Я думаю, что уже в
ближайшие; десятилетия проблема общепланетарной стратегии
сделается важнейшим направлением фундаментальных исследова
ний. Более того, я убежден, что коллективный интеллект окажется
способным выработать разумные первые шаги смягчения насту
пающего кризиса и перехода к режиму коэволюции. Будут поняты и
пути к формированию рационального общества. Но за этим началь
ным этапом будет неизмеримо более сложный — реализация Стра
тегии.
Надо заранее предвидеть, что рекомендации ученых окажутся
весьма жесткими и будут касаться не только производственной дея
тельности, но и всех сфер жизни, включая и социальную структуру,
и регулирование семьи, и многое другое, что оправдывает использо
вание понятия «новый этап антропогенеза». Для того чтобы в него
войти без катаклизмов и атомных грибов, необходим некоторый об
щепланетарный консенсус. Но он может возникнуть лишь в том
случае, когда миллиарды людей осознают неизбежность социаль
ной перестройки и жизни в условиях экологического императива.
А для этого общество должно быть образованным. И не просто об
157
разованным — только понастоящему интеллигентное общество бу
дет способным переступить порог эпохи ноосферы.
В этих условиях системе «УЧИТЕЛЬ» предстоит сыграть такую же
роль, какую она сыграла в палеолите, когда оказалась способной изме
нить весь характер эволюции вида Homo sapiens, когда популяции пра
людей отказались от биологической эволюции и «предпочли» ей об
щественное развитие.
11
В этих условиях поле деятельности начальной, средней и особенно
высшей школы резко расширяется — ей предстоит не только подготов
ка специалистов в традиционных сферах деятельности, но и формиро
вание контуров цивилизации, способных разрабатывать и реализовы
вать Стратегию. Я думаю, что уже сейчас можно говорить о некоторых
особенностях высшей школы XXI века. И пришло время ее совершен
ствования для того, чтобы она оказалась способной принять на себя и
новые обязанности, и новую ответственность.
Хотя именно развитие техники было одной из причин надвигаю
щегося кризиса и чисто технологических путей его преодоления не су
ществует, лозунг возврата к природе был бы абсурдным и крайне опас
ным. Остановка и даже замедление в совершенствовании технологи
ческой основы цивилизации было бы для человечества смертельным.
Как никогда нужны новые технологии, снижающие антропогенную
нагрузку на биосферу, снижающие затраты человеческих усилий на
жизнеобеспечение. Силы человеческого интеллекта, руки людей и их
воля понадобятся для качественной перестройки общества и целе
направленного поиска новых форм жизни.
Уже сегодня мы видим, что происходит непрерывное уменьшение
числа лиц, занятых в сфере непосредственно производственной дея
тельности. По оценкам футурологов, уже к концу первой четверти XXI
века число людей, работающих в промышленности, сократится до
5–6%, а в сельском хозяйстве — до 1,5–2%. Возникнет огромный ре
зерв людей, который как раз и необходим для переустройства общест
ва, для создания новой цивилизации — людей, способных реализовать
режим коэволюции (а не торговать в ларьках).
Но для того чтобы использовать потенциал творческих возможно
стей человека, необходимы, по меньшей мере, два обстоятельства.
Вопервых, люди должны осознавать надвигающиеся трудности и
быть готовыми к большой и напряженной работе не только во благо
158
своих личных сиюминутных интересов. А вовторых, они должны
быть достаточно образованными для того, чтобы вести направленный
поиск.
И то и другое ставит перед всей системой «УЧИТЕЛЬ» совершенно
новые задачи.
12
До сих пор ее главным назначением было аккумулировать опыт, пре
вращать его в знания и готовить людей, способных передавать его об
ществу. Теперь этого недостаточно. Опыта перехода к новой, нам еще
малопонятной цивилизации просто нет! Значит, система «УЧИТЕЛЬ»,
и прежде всего высшая школа, должна готовить не просто специали
стов, владеющих экстрактом опыта предыдущих поколений, но гото
вых к встрече с неизвестным, к непрерывной учебе и поиску — поиску
во всех сферах деятельности.
Лет сорок тому назад, я был назначен деканом аэромеханиче
ского факультета Московского физикотехнического института.
Предстояла серьезная перестройка учебного процесса — факультет
становился основной кузницей кадров инженеровисследователей
для аэрокосмической техники. Я в ту пору был профессором кафед
ры теории взрыва, которую возглавлял академик Михаил Алексее
вич Лаврентьев. Естественно, что за советом я обратился к своему
тогдашнему шефу.
Михаил Алексеевич долго и молча ходил по комнате и, посмотрев
на меня сверху вниз (он был очень высоким человеком), сказал при
мерно следующее: «Чему конкретному учить и как учить, вам никто не
скажет — каждому придется думать самому. Но одно очевидно — ни
вы, ни я не знаем того, что понадобится и с чем придется столкнуться
нашим питомцам. Значит, их надо учить так, чтобы они были способ
ны учиться самостоятельно. А пока делайте то, что вы сейчас делаете».
А я в те годы читал курс классической гидродинамики и много време
ни, особенно на семинарах, уделял «кухне» ученых такого масштаба,
как Жуковский или Чаплыгин; я пытался объяснять, почему они
выбирали для исследования те или иные вопросы и почему они
выбирали тот или иной путь решения.
Вот и теперь, может быть, самое главное, что сегодня необходи
мо человеку, готовящемуся стать специалистом, особенно исследо
вателем — а их будет требоваться все больше и больше — не столько
набор фактов, которыми владеет современная наука, сколько пони
159
мание особенности творческого процесса исследователя, инжене
ра, понимание пути, которым он шел к утверждению того или иного
факта.
Как бы ни менялась обстановка, человек остается тем, каков он
есть. Его творческая потенция — некий физиологический инвариант;
он просто не может думать и творить поиному. Вот почему изучение
этих творческих инвариантов, может быть, самое главное в универси
тетском образовании: поставить на службу будущему творческий
потенциал людей.
Я хочу еще раз подчеркнуть важность и даже безальтернативность
такой позиции: в середине XXI века в непосредственной производст
венной деятельности будет занято очень небольшое количество людей
(может быть, 5–7%). Остальным придется быть занятыми в сфере
обеспечения будущего и управлением, т. е. тоже будущим. А все эти
требует инициативы и способностей к поиску.
13
Таким образом, высшее, особенно университетское образование не
пременно должно быть достаточно открытым, а узкая профессиона
лизация — лишь его завершением. Заметим, что среди преуспевающих
бизнесменов много людей, имеющих математическое образование,
казалось бы, мало нужное в сфере бизнеса. Но математика как раз и
дает ту культуру мышления, которая позволяет относительно быстро
освоить любую сложную специальность.
Очень важно подчеркнуть, что в нынешних условиях широта об
разования должна достигаться, в первую очередь, за счет объедине
ния гуманитарного и естественнонаучного знания. Пришло время,
когда человечество должно ликвидировать пропасти между двумя
«цивилизациями» — гуманитарной и естественнонаучноинженер
ной, о чем так ярко писал еще полвека тому назад Ч.П. Сноу.* Это
потребность нашей эпохи, если угодно — ее смысл. И важно, чтобы
необходимость этого синтеза была понятна не отдельным индиви
дуальностям, а обществу в целом — надо, чтобы оно на основании
знаний об окружающем мире осознало, что все знания, технические
и естественнонаучные, необходимы для решения гуманитарных
проблем, проблем человека! И только совместными усилиями гума
* Сноу Чарлз Перси (1905–1980) — английский писатель, общественный деятель, ав
тор книги «Две культуры» (1971) о соотношении естественнонаучной и гуманитарной
культур в современном обществе. — Рeд.
160
нитариев и естественников, совместными усилиями обеих культур
мы сможем решить задачи, возникшие перед человечеством. Про
пасть между двумя цивилизациями должна засыпаться с обеих сто
рон. И здесь Учителю пришло время сказать свое слово, начиная
с детского сада и кончая университетом.
Но объединение обеих культур или даже отыскание общего ин
формационного пространства — проблема совсем не простая. Мы еще
должны научиться обучать гуманитариев естествознанию, а естествен
ников и инженеров — началам гуманитарного мышления. По собст
венному опыту автор знает, сколь это трудно. Особенно трудно осво
ить манеру мышления.
Но, повторяю, этот синтез — абсолютная необходимость, посколь
ку все последующее развитие науки и техники окажется всего лишь ма
териальной базой для решения гуманитарных проблем — проблем бу
дущности человека. Другими словами, будущим специалистам, вне
зависимости от их профиля, предстоит смотреть на свою деятельность с
общечеловеческой точки зрения, с позиции взаимоотношения общес
тва с природой.
14
Процесс формирования цивилизаций, отвечающих потребностям
наступающей эпохи, будет сложным и неоднозначным, как всякий
эволюционный процесс, и будет носить преимущественно стихий
ный характер. Но для смягчения кризисных явлений (и сохранения
человека) необходимо, чтобы он проходил в русле, берега которого
суть условия экологического императива, т. е. в пределах гомеостаза
человека как вида.
Было бы опасной утопией ориентироваться на унификацию циви
лизационных нормативов: несомненно, сохранится одна из важней
ших характеристик цивилизационных установок — взаимоотношения
личности и общества, которые определяются вековыми традициями
народов. Это удивительно консервативная составляющая мировоззре
ния человека, и с ней необходимо считаться. Переходя от страны
к стране, мы сталкиваемся с удивительным разнообразием возможных
форм таких взаимоотношений.
На одном фланге этого спектра — «термитоподобные» цивилизации,
в которых людей пытаются рассматривать не как граждан, а как «винтики
Мао» — недостижимый идеал ряда социальных учений. Такие идеи про
слеживаются в конфуцианстве, в экспериментах госсоциализма Лени
161
на—Сталина... Другой, тоже нереалистичный (смертельный для челове
чества) идеал — торжество абсолютного индивидуализма, рынка по
Хайеку, или «эры Клондайка».
Более или менее очевидно, что в трудных поисках, которые ожида
ют человечество, необходима высокая мера раскрытия индивидуаль
ной творческой потенции. И в то же время по мере роста могущества
цивилизации и ее влияния на судьбы общества должны расти и
общественные приоритеты.
Какова должна быть мера сочетания индивидуализма и коллекти
визма (соборности) в обществе будущего? На этот вопрос тоже не бу
дет однозначного ответа. И в этом коренном вопросе нас ожидает
множественность ответов.
Все же человечество взаимодействует с остальной биосферой как
единый вид. У всех цивилизаций должна существовать некая общая
«экологическая арифметика» или «начальная грамота». Выявить ее и
донести до миллиардов людей — и есть высшая цель системы
«УЧИТЕЛЬ».
Эта «начальная грамота» — общая сердцевина всех земных циви
лизаций — должна содержать не только минимум экологических зна
ний, но и ряд общих нравственных начал — системы нравов.
Я думаю, что новый этап антропогенеза, если он состоится, приве
дет не только к большему укоренению существующих нравственных
начал в жизнь людей. Он затронет и глубину морали и духовной жизни
человечества, потребует и некоторых общих мировоззренческих
начал.
15
В заключение я хочу высказать несколько соображений о том общем,
что должно войти в мировоззренческую основу цивилизаций насту
пающей эпохи.
В формировании мировоззрения всегда участвуют три идеи — идея
Бога, идея эзотеричности мира (т. е. внутреннего идеального мира) и
идея природы, опирающаяся на опыт практического мышления. Их
объединение в принципе противоречиво, чего человек не замечает, и
в разных ситуациях доминантой может стать то или другое начало —
одна из причин того, что не существует единого мировоззрения, а тем
более «единственно правильного».
Первые две идеи идут в сознание человека и его духовный мир по
разным каналам. Идея же природы становится доступной прежде все
162
го за счет активности системы «УЧИТЕЛЬ», и на характер ее интер
претации мы можем целенаправленно воздействовать, и особую роль
здесь призвана играть система образования. В этом и состоит важная
особенность этой составляющей мировоззрения.
Я думаю, что особое значение в формировании мировоззрения на
ступающей эпохи должно сыграть изучение рационалистической па
радигмы. Я имею в виду не классический рационализм XVIII–XIX ве
ков, а современное рационалистическое мировоззрение, рожденное
современной физикой и биологией, мировоззрение, связанное с име
нами Пуанкаре, Вернадского, Бора и многих других, которые показа
ли, что человек — не внешний созерцатель системы Мироздания, а его
составная часть. Мы изучаем эту систему изнутри и уже даже этим ее
изменяем. Идея взаимозависимости природы и человека — одна из
центральных идей современного рационализма.
1995 г.
Наука и образование —
высшие приоритеты для страны
Россия переживает смутное время, это не кризис, а это именно смутное
время, когда исчезла перспектива. Мы переживаем некую эпоху без
временья. В этой ситуации очень важно видеть те опоры, на которые
можно было бы опереться, которые помогли бы нам не погрузиться в
некую бесконечную топь, бездну. Наука — это и есть одна из наших
опор. Ради нее, ради развития науки и образования — не могу отделить
науку от образования — можно нести любые жертвы.
Почему я это говорю?
Когдато, еще в начале века, будущее России связывали с сельским
хозяйством. И Россия действительно экспортировала огромное количе
ство зерна, мяса и т. д. В послевоенное время в мире прошла «зеленая ре
волюция», которая позволила во много раз увеличить продуктивность зе
мель в условиях благополучного климата. Благодаря этому Бразилия,
Мексика, Индия перестали ощущать угрозу вечного голода. В Европе,
которая всегда экспортировала хлеб, сегодня средний урожай — 70 ц/га.
В нашем климате, в условиях рискованного земледелия, от сельского хо
зяйства можно требовать одного — чтобы оно накормило Россию, но
рассчитывать, что эта отрасль будет опорой в развитии России, трудно.
Рассчитывать на природные ресурсы следует, но надо помнить, что
они всегда ограничены. А вот культура народа, его образование — это
всегда непреходящие ценности. Вот один пример. Когда гоминьдан
был выброшен на Тайвань, на этом маленьком острове, без всяких ре
сурсов и перспектив, руководители этой страны сделали ставку на об
разование. Уже в 1950х годах беднейшая страна имела студентов (на
тысячу человек населения) больше, чем Англия. Сейчас Тайвань —
пример постиндустриальной страны с уровнем жизни, несоизмери
мым со многими странами. Достаточно сказать, что валовой нацио
нальный продукт маленького Тайваня составляет больше 25% ВНП
огромного Китая. Вот что сделало образование.
Сегодня ставка на новые высшие технологии. Это технологии,
которые обеспечивают сверхчистоту с точностью до одной молеку
164
лы, сверхточность до наносантиметра, быструю смену номенклату
ры, большую энергоэкономию. Все это возможно только благодаря
науке. И в этом будущее человечества. Поэтому та страна, которая
сумеет сохранить образование, сумеет обеспечить развитие наук,
в следующем поколении будет впереди. Для любой страны очень
важно в наше время уметь воспринимать то новое, что появляется в
области науки.
Мне пришлось много поездить по белу свету, читать лекции в са
мых разных университетах, и я могу сказать, что системы образова
ния, созданные в дореволюционной России и в Советском Союзе,
были, по моему представлению, лучшими в мире. Значит, мы имеем
возможность при разумном использовании нашего потенциала уже
в следующем поколении оказаться в числе наиболее передовых
стран.
Несколько примеров из моего собственного опыта. Я принадлежу
к тому поколению, которое, сняв погоны, пришло в науку. Нищая, ра
зоренная страна 1945 года, а через 10 лет мы — вторая держава мира
в области науки и техники. Как это могло случиться? Прежде всего по
тому что сохранились научные школы. Феномен научных школ специ
фически русский, но он, этот феномен, существовал также в Герма
нии, был там разрушен в годы фашизма, когда многие ученые уехали
из этой страны. У нас были созданы условия для того, чтобы престиж
науки был на высоте. И сейчас, на мой взгляд, первым приоритетом
в развитии нашей страны должны стать даже не экономика, а наука и
образование.
Нельзя отделять фундаментальную науку от прикладной. Все завя
зано в единое целое. И то, что в университетские годы я был ориенти
рован на изучение фундаментальной науки, приучался к строгости
мышления, помогло мне потом заниматься прикладными задачами.
Академикомто я выбран главным образом за прикладные работы, а не
за теоретические.
Если есть хороший фундамент, то есть и хорошие знания. Очень
важно, что у нас еще в 1920е годы появились отраслевые исследова
тельские институты вроде ЦАГИ, ЦИАМ и др. Но одновременно про
изошло отделение университетов от науки. Мы должны найти спосо
бы возврата к тому состоянию, когда преподавание, обучение и наука
связаны в единую систему.
Когда мы говорим о науке, то полезно напомнить о некоторых эта
пах ее развития. XVIII век называли веком машин, XIX — веком элек
165
тричества, XX — веком ядерной энергии и биологии, возможно, что
XXI век будет веком гуманитарных наук, т. е. тех наук, которые помога
ют становлению духовного мира человека. В условиях надвигающего
ся экологического кризиса справиться с трудностями, которые чело
век уже видит, с помощью чисто технических решений не удастся.
Должны измениться духовный мир человека, структура его ценностей.
А это все вопросы гуманитарных наук. Поэтому я лично, хотя и естест
венник по образованию, последние годы занимаюсь проблемами гу
манитарных наук.
У нас наука разделяется на академическую, университетскую и
ведомственную. Это разделение, вообще говоря, имеет основания.
Но надо искать способы не только разделения, но и объединения.
Я думаю, что опыт Московского физикотехнического института,
когда значительную часть времени студенты проводят в академиче
ских институтах, следует всячески поддерживать. И с другой сторо
ны, в университетах необходимо укреплять лабораторную базу и
создавать исследовательские центры. К сожалению, в решении этих
вопросов огромную роль играет субъективный фактор, а здесь необ
ходимы государственное регулирование, государственная страте
гия. Мне представляется, что сегодня в России должен быть создан
неформальный «Совет мудрецов» — у нас достаточно много хоро
ших мозгов. В него должны войти люди, которые не связывают лич
ные цели с работой этого Совета, не будут думать: «А что я буду с
этого иметь?».
Теперь еще о роли личности в науке. Вот я уже говорил о научных
школах. Мне в жизни довелось принимать участие в работе двух боль
ших семинаров, которые были для меня настоящей школой. Я имею
в виду семинар покойного Дмитрия Евгеньевича Меньшова по матема
тике и семинар тоже покойного академика И.Е. Тамма по физике.
Я этим людям обязан очень многим. Не тем, что они лично со мной ра
ботали, а вот той атмосферой, той идеологией, которые они культиви
ровали в своих семинарах. Сейчас очень важная задача в сфере науки —
поддержка существующих научных школ, возглавляемых людьми твор
ческими, у которых есть идеи, которые любят работать с молодежью и
способны на это.
Что касается науки и религии, то я человек нерелигиозный, я ра
ционалист и отношусь очень сдержанно к этой проблеме, стараюсь ее
не обсуждать. В чем только я убежден, так это в том, что есть два раз
ных вопроса: один — «как?», другой — «зачем?». Как происходит то
166
или другое, как, например, при нагревании вода меняет свое агрегат
ное состояние? Как двигаются электроны по проводам? Как распреде
ляются радиоволны? И т. д. Это — вопросы науки. Другое дело — зачем
все это происходит на белом свете? Зачем мы с вами существуем?
Это — те вопросы, которые к науке не имеют отношения. Вопросы
«как?» и «зачем?» пересекаются только в сфере этики — поведения че
ловека. Если он считает, что вопроса «зачем?» не существует, то, как
правило, такой человек лишен какихто нравственных начал. Если же
человек считает, что он не зря существует, то он, как правило, нравст
венный человек. От того, как решается вопрос «зачем?» каждым
человеком, зависит, вообще говоря, и развитие общества. Но тут я
умолкаю — эта сфера уже не моя.
1996 г.
Информационное общество
как этап новейшей истории
В этой статье я хотел бы остаться в рамках прагматики и не оказаться
в плену столь модных в нынешний век широковещательных сентен
ций. Вместе с тем, я считаю необходимым сформулировать несколько
дискуссионных утверждений, сформировавшихся у меня в процессе
моей многолетней и к тому же весьма разнообразной деятельности.
В конце моих рассуждений я должен буду сформулировать свое пони
мание смысла понятия «информационное общество», которое до сих
пор не имеет однозначной интерпретации. В его основе, с моей точки
зрения, должно лежать представление о Коллективном Интеллекте
(Коллективном Разуме) — понятии тоже достаточно спорном, о кото
ром, впрочем, я уже не раз высказывался в своих публикациях.
О Коллективном Интеллекте
Интеллект, разум — это системное свойство нейронов мозга, не выво
димое из свойств единичного нейрона, подобно тому как свойства ар
хитектурного комплекса нельзя вывести из свойств строительного ма
териала. Точно так же Коллективный Интеллект — это системное
свойство совокупности индивидуальных разумов людей, способных
обмениваться информацией, формировать общее миропонимание,
коллективную память и, может быть, самое главное — принимать кол
лективные решения.
Коллективный Интеллект — это естественный феномен. Его раз
витие происходит одновременно с развитием интеллекта (разума) от
дельного человека. Люди нуждаются в обмене опытом, навыками, ну
ждаются в коллективных действиях, которые могут возникать только
на основе общего понимания цели, общих знаний и владения техноло
гией передачи, накопления и использования информации. Всю эту
информационную систему, включая технологию принятия решений, я
и называю Коллективным Интеллектом. Еще раз: его становление и
развитие — такой же природный процесс, как и остальные эволю
ционные процессы Природы.
168
Но характер развития Коллективного Интеллекта качественно от
личается от характера развития индивидуального мозга. Последний
является продуктом чисто физиологического процесса, и по мере сме
щения акцента развития с морфологического совершенствования на
формирование общественных институтов потенциальные возможно
сти индивидуального разума выходят на некоторую асимптоту, завися
щую от степени физиологического совершенства мозга. Есть основа
ния думать, что наш общий предок, кроманьонец, уже 30–40 тысяч лет
тому назад не только физиологически был таким же, как современный
человек, но и возможности его мозга были вполне сравнимыми с воз
можностями мозга современного человека.
Таким образом, можно думать, что начиная уже с предледниковой
эпохи интеллект индивидуума практически перестал развиваться. В то
же время Коллективный Интеллект не только продолжает развивать
ся, но это развитие происходит всевозрастающими темпами. Если
можно говорить лишь о коллективном интеллекте племени в неолите,
то в период максимума голоцена, когда появилась первая иероглифи
ческая письменность, начал возникать коллективный интеллект ло
кальных цивилизаций, а с появлением феномена науки, развитием
техники и промышленности, с расширением средств связи и разви
тием контактов стало правомочным уже в начале XX века говорить об
интеллекте планетарного сообщества.
В послевоенные десятилетия вместе с развитием телевидения, раз
личных средств связи и особенно — вычислительной техники, вместе
с постановкой новых задач общепланетарного масштаба и постепен
ным формированием общепланетарного гражданского общества ско
рость развития Коллективного Интеллекта резко возросла. Но до по
следнего времени это развитие носило преимущественно стихийный
характер. Я бы сказал — создавался потенциал Коллективного Интел
лекта. Сейчас пришло время его целенаправленной организации в мас
штабе всего мира, необходимой для формирования информационного
общества и сохранения цивилизации.
Но прежде чем говорить о принципах его развития, я считаю необхо
димым сделать несколько замечаний об инструментарии Коллективного
Интеллекта. Этот инструментарий стало принято называть обобщенным
термином «искусственный интеллект» (или «интеллектуальные систе
мы»), и его развитие послужило могучим ускорителем в развитии Кол
лективного Интеллекта. Оно ознаменовало появление качественно но
вых возможностей в развитии Коллективного Интеллекта, или Разума.
169
Об инструментарии Коллективного Интеллекта
Коллективный Интеллект, как его представляют себе большинство
специалистов в области информатики, — это система обмена, накап
ливания, хранения информации (т. е. система, формирующая коллек
тивную память) и ее использование. Мне представляется, что среди
возможностей, которыми обладает искусственный интеллект, наи
большее значение для будущего человечества имеет аналитический по
тенциал интеллектуальных систем и их способность служить основой
для процедур принятия коллективных решений. В этой статье я сделаю
лишь три замечания, относящихся к этой последней особенности Кол
лективного Интеллекта.
Первое: проблема описания и математические модели. Человек, в силу
своей биологической природы, способен мыслить только упрощенными
схемами природных явлений, которые мы и называем моделями. Если
угодно — понимание приходит лишь через достаточно простые образы
реальности. Они могут использовать самые разнообразные языки, в том
числе языки математики, иероглифы, изображения и т. д. Нильс Бор го
ворил о том, что с помощью одного языка нельзя описать действительно
сложные явления. Поэтому для информационной полноты нужны раз
ные модели, разные языки описания и разные интерпретации. Только в
этом случае человек получает то голографическое представление, кото
рое и дает понимание.
Описание явления с помощью языка математики называется ма
тематической моделью. Использование таких моделей — единствен
ный способ получения количественных оценок изучаемого явления.
Среди огромного множества проблем, связанных с использованием
математических моделей, я хотел бы выделить одну, актуальность ко
торой непрерывно возрастает по мере усложнения объектов анализа
и роста быстродействия используемых компьютеров. Это — пробле
ма разумной сложности математического описания. Хотя внешне
она носит чисто прагматический характер, это глубоко принципи
альная проблема.
Традиционным является стремление исследователя к наиболее
полному отображению на языке математики того локального эмпи
рического материала, с которым оперирует исследователь, т. е.
к предельно адекватному соответствию используемых параметриза
ций пониманию смысла природы явления. Недостаточная точность
описания (наряду с ошибками в исходной информации) всегда яв
ляется одним из основных источников ошибок.
170
И долгое время, пока мы изучали относительно простые системы,
эта традиционная точка зрения себя оправдывала, хотя уже в 1950е
годы выявилась ее неуниверсальность. Но ограниченность представ
ления о том, что качество моделирования сводится лишь к точности
описания, стала особенно ощутимой, когда мы перешли к изучению
объектов такой сложности, какой, например, является биосфера как
целостная система.
Дело в том, что усложнение модели неизбежно влечет за собой
увеличение объема используемой исходной информации эмпириче
ского происхождения и числа машинных операций. Но каждое чис
ло, занесенное в банк данных, неизбежно записывается с ошибкой.
Кроме того, сложность модели требует увеличения объема вычисле
ний, а это означает, что неизбежно возрастает и инструментальная
ошибка. Другими словами, реализация традиционной точки зрения,
т. е. стремление к такому описанию, которое предельно адекватно от
ражает реальность, может само по себе оказаться источником неточ
ностей. Таким образом, рождается новая проблема информатики —
согласование точности описания с накоплением ошибки изза его
размерности. И, к сожалению, какихлибо общих рекомендаций
здесь пока еще не выработано. Мне пришлось дважды сталкиваться с
этой проблемой. Один раз (это было еще в 50е годы) в задаче о расче
те траекторий космических аппаратов большой протяженности, вто
рой раз — при выборе параметризаций поглощения углекислоты
океаном, и решения проблемы выбора степени детализации модели
основывались на самых разных соображениях.
Мне кажется, что проблеме согласования точности описания и
сложности численного анализа не придают пока должного значения.
Второе: проблема компромиссов. Может быть, самой важной зада
чей Коллективного Интеллекта является проблема формирования
коллективных решений и способов коллективных действий. Обдумы
вая эти функции, надо отчетливо представлять себе, что в конечном
счете это — проблема разрешения конфликтов, поскольку каждый
субъект, участвующий в принятии коллективного решения, имеет
свой собственный спектр целей и интересов и свои возможности их
достижения. Значит, в процессе принятия коллективного решения ка
ждый их субъектов должен чемто поступиться из своих собственных
интересов во имя достижения общей цели или целей.
Возможность выбора взаимоприемлемого коллективного решения
нельзя постулировать заранее, поскольку оно должно удовлетворять це
171
лому ряду очевидных требований. Многие из них уже известны. Прежде
всего, они должны быть паретовскими. Но этого мало: необходима их ус
тойчивость. Один из подходов к решению этой задачи был предложен
Нэшем, за что он недавно и получил Нобелевскую премию.*
Многие особенности теории конфликтных ситуаций были про
анализированы Ю.Б. Гермейером в его замечательной книге «Игры
с непротивоположными интересами» [1].
В 1983 году на конгрессе Института жизни в Хельсинки я предста
вил доклад, в котором сделал попытку проанализировать особенности
конфликта гонки ядерных вооружений СССР и США. Оказалось, что
в этой ситуации существует устойчивый паретовский компромисс, но
с ненулевым уровнем ядерных вооружений. Однако, если создать кол
лективную систему наблюдений, то при достаточном уровне качества
информации, получаемой этой системой, взаимовыгодным оказы
вался компромисс при нулевом уровне ядерных вооружений.
К сожалению, эта работа не получила поддержки в нашей стране, на
работу был поставлен гриф, и она была свернута. Краткая информация
была дана только в книге, написанной мной совместно с В.В. Александ
ровым и А.М. Тарко: «Человек и биосфера» [2].
Работа в области методов принятия решений как важнейшей состав
ляющей интеллектуальной системы (искусственного интеллекта), обес
печивающей функционирование Коллективного Интеллекта, требует не
только создания специального математического обеспечения, в основе
которого должна лежать система математических моделей разной приро
ды, но и развития знаний, позволяющих выяснять истинную структуру
интересов и целей субъектов. Это уже лежит за пределами математики.
Третье: синтез. Модель сложного процесса, например функцио
нирования биосферы, позволяет нам количественно оценить осо
бенности этого процесса, если известно воздействие на него кол
лективов людей. Но эти действия — результат сложнейших
компромиссов. Значит, интеллектуальные системы, необходимые
для анализа возможного развития событий, необходимо должны
быть синтезом того традиционного, что связывают с понятием о ма
тематическом моделировании процессов физической природы, и
принципов анализа конфликтных ситуаций.
В связи с этими соображениями я хотел бы высказать убеждение
в том, что в развитии инструментария Коллективного Интеллекта
* Джон Форбс Нэш (р. 1928) получил Нобелевскую премию по экономике в 1994 г. — Ред.
172
должны занять важное место недостаточно оцененные работы
покойного Ю.Б. Гермейера.
Аналогичный синтез необходим и при проектировании сложных
технических и социальных многоцелевых систем. Замечу, что опреде
ленный опыт здесь уже накоплен. Так, в начале 1980х годов силами
сотрудников ВЦ АН СССР и конструкторского бюро им. П.О. Сухого
была завершена система проектирования многоцелевых самолетов,
основанная на принципе синтеза модели технической системы (само
лета и его функционирования) и системы принятия решений,
требующих отыскания компромисса.
О целенаправленной деятельности по формированию
Коллективного Интеллекта
До сего времени развитие Коллективного Интеллекта, как и любой
эволюционный процесс, если исключить локальные акции умных пра
вителей, носило чисто стихийный характер: мы не отдавали себе отчета
в том, что являемся свидетелями и участниками удивительного про
цесса развития Природы и общества, способного внести качественные
изменения в сам характер их развития. Сегодня ситуация становится
иной. Общество начинает осознавать (пока интуитивно) особую роль
Коллективного Интеллекта в жизни человечества и необходимость
развития его способностей решать новые задачи. Развитие Коллектив
ного Интеллекта превращается в жизненную потребность планетарно
го сообщества.
Очень важно, что уже понято существование проблем, требующих
объединенных, планетарных усилий. Именно от их решения зависит
само существование цивилизации. Благодаря ее возросшему могуще
ству человек становится основным фактором эволюции биосферы.
Мы уже осознаем, что неразумное использование могущества цивили
зации может оказаться смертельно опасным для людей, тем более что
само общество может существовать лишь в весьма ограниченном диа
пазоне параметров биосферы. Значит, изучение ее свойств, изучение
биосферы как целостной системы становится, может быть, проблемой
номер один современной фундаментальной науки. Но это направле
ние деятельности вряд ли можно представить себе без широкого
использования Коллективного Интеллекта и его целенаправленного
совершенствования.
Возможность организации этого направления деятельности более
или менее очевидна. По существу, такое направление уже начало
173
возникать: это серия международных программ типа «Глобальных из
менений», в которых задействовано множество научных организаций
самых различных стран. Однако этой деятельности, на мой взгляд, не
достает ясного понимания цели: не только изучение конкретных фак
тов, но и выработка на их основе экологического императива, т. е. сис
темы абсолютных запретов и ограничений в той или иной сфере дея
тельности. Науке вряд ли когдалибо будет дано сказать о том, что
достаточно для сохранения и развития цивилизации, но она способна
уже сегодня фиксировать многое из того, что необходимо для этого.
То есть способна сформировать представления о том, без чего динами
ческий гомеостаз человечества и его цивилизации невозможен, ответ
ственно назвать условия поддержания биосферы в состоянии, обеспе
чивающем развитие общества. Я думаю, что понимание такой необхо
димости постепенно уже вырабатывается планетарной наукой, и
в обществе формируется постепенное понимание смысла и содержа
ния термина «экологический императив».
Недостает сегодня и информационного обеспечения этой деятель
ности. Существование сетей типа Интернет само по себе еще не реша
ет проблемы: необходим регламентированный сбор и классификация
информации. Я думаю, что должно существенным образом изменить
ся содержание деятельности международных организаций типа
UNEP.
Второе направление деятельности — выработка стратегии плане
тарного сообщества, способной реализовать принципы коэволюции
человека и биосферы, т. е. формирования такой организации сооб
щества, в основе жизнедеятельности которой лежат принципы эколо
гического императива. Вот здесь мы сталкиваемся с целым рядом про
блем глубокого политического и социального значения.
Социально3политические аспекты
формирования информационного общества
Я вижу несколько принципиально трудных проблем формирования
или, лучше сказать, становления информационного общества. Эти
проблемы противоречивы по существу, и их решение мне представля
ется невозможным в рамках современного миропонимания и утвер
дившихся цивилизационных парадигм.
И первая из них — проблема владения информацией и знаниями.
Объективно знания и культура — это единственный вид коллективной
собственности, от использования которой ее объем и ее ценность
174
только возрастают. При обсуждении этого вопроса уместно вспомнить
замечательные слова Бернарда Шоу: «Если я дарю тебе яблоко, то у нас
остается одно яблоко. Если же я тебе дарю идею, то у нас становится
две идеи».
Можно сказать даже больше: переданная мысль уже поступок.
Принявший ее уже поиному видит мир, а значит, и поиному
действует!
Мудрость слов Бернарда Шоу очевидна, но не менее очевидной
является и прописная истина: «Владеющие информацией и знания
ми — владеют миром»! И первое из противоречий нынешнего времени
я вижу как раз в том, что люди далеко не всегда готовы делиться зна
ниями, хотя это жизненно важно для всего рода человеческого.
И здесь нас не спасет никакой Интернет, никакая сверхсовременная
система передачи данных. Особенно теперь, когда дыхание глобаль
ного экологического кризиса уже ощущается во всем мире и идея «зо
лотого миллиарда» в той или иной форме просматривается не только
в промышленных странах, но и в странах, ищущих свои собственные
пути модернизации. Внимательный анализ выступлений на конгрессе
в РиодеЖанейро в 1992 году дает ясное представление о трудностях,
которые возникают даже при решении вопроса о простом доступе
к жизненно необходимым знаниям.
Таким образом, свободный доступ к информации, без которого не
имеет смысла говорить об информационном обществе, труднейшая
социальнополитическая проблема, которая вряд ли может быть ре
шена в рамках современных «присваивающих» цивилизаций. Поэто
му я думаю, что нас ожидает смена шкалы ценностей, смена ментали
тета. Другими словами — смена цивилизационных парадигм. Это —
вторая трудно преодолимая ступень на пути восхождения к инфор
мационному обществу.
Нам крайне трудно представить себе структуру будущего общест
ва. Но одно очевидно: если человечеству суждено выжить, то принци
пу сиюминутного успеха и стандартам современной рыночной эконо
мики придется уступить место представлению о том, что наши
потомки должны иметь возможность столь же полного использования
ресурсов, как и люди нашего времени. Обсуждение этого тезиса, кото
рый, может быть, и является ключом к будущему, далеко выходит за
рамки статьи. Но мне хотелось бы все же заметить, что подобная
мысль уже бродит по планете и в той или иной форме входит в офици
альные документы многих стран.
175
Информационное общество как социальная структура
Замечания, которые я сделал, позволяют представить информацион
ное общество как такой социальнополитический организм, в жизне
деятельности которого Коллективный Разум играет такую же роль, как
и разум человека в его организме. Он способен предвидеть опасности и
помочь найти рациональные решения не только локальных, но и
общечеловеческих проблем.
Коллективный Разум должен аккумулировать мудрость человече
ства и содержать необходимые потенциальные возможности для при
нятия решений. Он должен опираться на развивающиеся коммуника
ции между отдельными людьми и группами людей, на всю ту
совокупность поддержки принятия решений, которая часто называет
ся искусственным интеллектом (интеллектуальными системами) и об
щую готовность людей принимать предлагаемые рекомендации. Но
это вовсе не означает, что Коллективный Разум является жестко
управляющей системой. Нечто подобное мы видим и у отдельного че
ловека. Функционирование его организма идет своим чередом, его со
ставляющими управляет множество неосознанных рефлексов, и даже
в решения по важнейшим судьбоносным действиям вмешиваются
интуиция, мировоззрение, совесть, эмоции... И то, что я скажу ниже,
тоже симбиоз логики, эмоций и воспитания.
Я не верю в возможность и считаю крайне опасным стремление
к мировому правительству и к унификации цивилизаций. Единая ми
ровая цивилизация — это такой же нонсенс, как и генетически стан
дартный человек, и цивилизационное разнообразие столь же необхо
димо для обеспечения стабильности рода человеческого, как и
разнообразие генетическое. И в то же время род людской взаимодей
ствует с Природой как единый вид. Значит, неизбежны и какието об
щие стандарты поведения и мотивы в принятии решений. Мера соче
тания и разнообразия цивилизационных установок и некоторых
общепланетерных императивов — одна из труднейших проблем со
временной истории, лучше сказать — современного этапа антро
погенеза.
Итак, я думаю, что путь к информационному обществу идет через
реформирование ООН, в которой помимо ее нынешних органов дол
жен появиться некий «совет мудрецов» с менталитетом исследовате
лей, т. е. людей, которые в отличие от политиков способны ставить под
сомнение любые принципы и принимать различие ракурсов ви' дения
предмета не за ересь, а за благо, помогающее людям видеть ту голо
176
грамму, которая и есть истинное понимание. Этот совет должен быть
составлен не из представителей правительств и народов, а из пред
ставителей профессий и цивилизаций.
Итак, информационное общество — это такой этап истории чело
вечества, когда Коллективный Разум становится не только опорой
развития вида Homo sapiens, но и объектом целенаправленных усилий
по его совершенствованию. Нам многое еще неясно, но об одном мы
можем говорить с полной определенностью: полноценное информа
ционное общество не сможет утвердиться само по себе, без целена
правленного действия людей, без утверждения новых цивилизацион
ных парадигм.
Вот почему уместен вопрос: сумеет ли человек преодолеть свой
эгоизм, свою агрессивность, все то, что ему досталось в наследство от
охотников на мамонтов, для того чтобы создать информационное об
щество и обеспечить еще ряд тысячелетий своего существования на
планете? Ответа на этот вопрос у меня нет!
И тем не менее наша важнейшая цель — предпринять все возмож
ные усилия для утверждения на планете информационного общества.
Как условия, совершенно необходимого для продолжения
ИСТОРИИ, если угодно, как новый этап ИСТОРИИ.
Литература
1. Гермейер Ю.Б. Игры с непротивоположными интересами. — М.: Наука,
1975.
2. Моисеев Н.Н., Александров В.В., Тарко А.М. Человек и биосфера. — М.:
Наука, 1985.
1996 г.
На пути к нравственному императиву
Философические заметки
Не то, что мните вы, природа:
Не слепок, не бездушный лик —
В ней есть душа, в ней есть свобода,
В ней есть любовь, в ней есть язык...
Ф. Тютчев
1
Каждая эпоха рождает свой тип мировоззрения. Новые знания и новый
опыт непрерывно изменяют наши взгляды на окружающий мир, на нас
самих и на наше место в нем. Но бывают периоды коренной перестрой
ки самих основ эволюционного процесса развития человека — пово
ротные моменты антропогенеза. Я думаю, что мы как раз и подходим
к одному из таких поворотных моментов.
Хотя угадать будущее нам не дано, тем не менее коечто из буду
щего мы представляем достаточно отчетливо. Так, мы уверены, что
обязательно появится система новых табу и возникнет необходи
мость новых знаний. Но всего этого заведомо недостаточно. Что еще
необходимо сегодня, чтобы не было катастрофы завтра? Каким дол
жен быть новый антропоцентризм? (А он должен быть, ибо нас вол
нует прежде всего судьба человека.) Повидимому, человек не должен
ставить себя в центр мироздания, как в былые времена, но должен
стремиться изменить свое поведение так, чтобы сохранить себя и
планету.
Некоторые размышления на этот счет нашли отражение в предла
гаемых вниманию читателя заметках.
2
Недавно я издал книгу «Современный рационализм» (М., Издво
МНЭПУ, 1995). Это была попытка изложения своего представления об
одной из важнейших составляющих современного мировоззрения.
Того элемента мировоззрения, который должен быть присущ любой
цивилизации, ибо это инструмент, необходимый для ее существования
178
в современных условиях. Настоящие заметки являются естественным
продолжением моей книги.
В основе упомянутой книги лежат соображения, как мне представ
ляется, естественные и вполне очевидные для любого человека, кото
рый всю жизнь занимался естествознанием, т. е. стремился познать за
кономерности, по которым управляется все в природе, и использовать
их. Знания эти позволяют человеку предвидеть возможные последст
вия своих действий. Смысл этих соображений состоит в том, что от
крытые человеком законы суть концентрированный опыт человека.
И следствия этого опыта (научных исследований и не только их) Вер
надский называл эмпирическими обобщениями. Мы можем говорить
о реальном существовании лишь того, что является логическим след
ствием эмпирических обобщений.
Они и есть опора практической деятельности человека, способная
защитить его от возможных ошибок и неудач и помочь достижению
желаемых целей. Они необходимо должны быть основой любого обра
зовательного процесса: человек должен знать, как функционирует
сложнейшая система, которая является его единственным домом —
домом, которому он обязан своим появлением на свет и частью
которого он является.
Но эти знания еще не есть мировоззрение! Это лишь шаг к нему, кото
рый абсолютно необходимо сделать человеку, живущему на грани
ХХ–ХХI веков. За последние три столетия цивилизация достигла удиви
тельного могущества и породила новый взлет антропоцентризма. Но те
перь это не тот характерный для античной культуры антропоцентризм, ос
нованный на представлении об абсолютном могуществе человека,
«равного богам», и он уже не столь безобиден, как в былые времена. И для
того чтобы использовать это могущество во благо человеку, а не во вред
ему, людям необходимы самые разнообразные знания, то рациональное,
что добыто современной наукой. Оно должно стать одной из опор миро
воззрения. А значит, и цивилизации. Я намеренно назвал свою книгу «Со
временный рационализм», чтобы подчеркнуть его отличие от рационализ
ма классического и от весьма распространенного позитивизма.
Человек — порождение природы, итог длительного ее развития. В ре
зультате эволюционного развития возник удивительнейший феномен —
разум — биологический инструмент, способный познавать окружающий
мир. Разуму мы обязаны логикой и, следовательно, возможностью ана
лизировать происходящее, а также предвидеть некоторые фрагменты
будущего.
179
Но разум не всесилен. Ему доступно то, что «доступно» благодаря
тем возможностям, которые возникли в результате длительной эволю
ции и продолжают открываться в процессе его развития. Абсолютиза
ция нами возможностей разума крайне опасна, как всякая переоценка
своих достаточно скромных сил. В окружающем мире есть некая гра
ница познания, за которой лежит то, что принципиально недоступно
этому инструменту, данному самой природой. И существуют вопросы,
на которые человек не имеет и, вероятнее всего, никогда не будет
иметь ответа. Я верю, например, что на любой вопрос «как?», т. е. на
вопрос о том, как возникли те или иные следствия из тех или иных по
сылок, наука однажды найдет ответы. И эти ответы человек сможет ис
пользовать в своей практике. Но всегда остается вопрос «зачем?» — за
чем мы вообще есть, зачем есть Вселенная. И единственный разумный
ответ, который я знаю, дан Козьмой Прутковым: «А никогда такого не
было, чтобы ничего не было!». Абсолютная истина — мираж, который
всегда отдаляется по мере того, как человек обретает новые знания,
формирует новые необходимые для жизни эмпирические обобщения.
Вот почему мировоззрение никогда не сможет быть сведено к чис
то научному, рационалистическому миропредставлению. И я отдаю
себе отчет в том, насколько такое утверждение не соответствует тем
канонам, которым следовали в прошлом.
В формировании мировоззрения участвуют и обучение, и религи
озная практика, и семейные традиции, встречи с людьми, собственная
активная деятельность и многое, многое другое. Но в процессе обуче
ния необходимо выделить рациональное ядро мировоззрения, то, что
должно быть общим для всех людей, на что человек может надежно
опереться в своей практической деятельности. И рациональное нача
ло нельзя ни с чем смешивать. В рамках рационализма нельзя говорить
о Боге и любом иррациональном, т. е. о том, что не является логиче
ским следствием того или иного эмпирического обобщения. Обязан
ность ученых, учителей — раскрыть рациональное содержание наших
знаний, дать этот инструмент познания нашим ученикам. Вот ему и
была посвящена моя книга, о которой я уже упоминал.
Но это вовсе не означает, что я недооцениваю тех составляющих
миропонимания, которые не сводятся к чисто рациональному зна
нию. Однако их утверждение в человеке имеет совсем другое начало.
Так, например, человек живет в определенном «эмоциональном
поле», играющем не меньшую роль в его действиях и его судьбе, чем
точные знания. И встречать завтрашний день мы должны не только во
180
всеоружии наших знаний об окружающей природе, но и при соответ
ствующей настройке этого поля, т. е. своего эмоционального воспри
ятия окружающего.
Я не умею объяснять иррациональную сущность человека (как,
впрочем, и не знаю коголибо, кто это умеет), поэтому лучше всего по
яснить свое понимание места этого «поля», а значит, и процесса фор
мирования мировосприятия примерами собственного жизненного
опыта. Вот несколько эпизодов, которые повлияли на мое мировоз
зрение и, вероятнее всего, сыграли немаловажную роль в том, как сло
жился мой жизненный путь, моя судьба. Ведь это — тоже эмпириче
ское начало. И оно может привести к ряду практических выводов,
которые я изложу в конце этих заметок.
3
Я человек не религиозный, хотя и атеистом никогда не был. Как теперь
я понимаю, мое неприятие антирелигиозности — следствие того же
суждения, которое лежит в основе рационализма: я не знаю эмпириче
ского обобщения, которое мне позволяло бы утверждать отсутствие
Бога или Высшего Разума. О том, что я не могу утверждать обратного,
по существу, я уже сказал в предыдущем разделе. Но были в моей жизни
события, которые непосредственно повлияли на мое мировосприятие,
минуя какиелибо логические этапы, — факты, которые позволяют де
лать определенные выводы.
Получая однажды метрику, я узнал, что был крещен в церкви Ни
колы в Хамовниках в августе 1917 года. Моим воспитанием, в том чис
ле и религиозным, занималась бабушка. Она была лютеранкой, но ка
ждое воскресенье ходила к обедне и выстаивала длинные службы
в православной церкви. В воспитательных целях она меня брала с со
бой. Стояние в церкви было для меня мучительным времяпрепровож
дением, служба мне казалась утомительно повторяющимся представ
лением и игрой, цели которой я не понимал. Я спрашивал бабушку,
почему они каждый раз повторяют одно и то же, неужели им это не на
доело. И даже предлагал варианты этой красивой, но нудной игры
в храме.
Наверное, отсюда и началось мое неприятие церкви.
Но была и еще одна причина моего детского отвращения ко всему,
что связано с религией. У нас дома была прекрасно изданная «Библия
для детей» с изумительными гравюрами Доре. Я часто листал эту книгу
и всматривался в иллюстрации. Всюду был Бог или его пророки. Бог
181
был величествен и грозен. Он вывел из Египта избранный им народ,
вел его по пустыне, он благословлял жертвы и грозил всем врагам сво
его избранного народа. Одним словом, Бог был страшен! Ночью мне
снились эти гравюры, и я с плачем просыпался. Бабушка меня спра
шивала: «Что с тобой?» Я говорил: «Ведь я не еврей, и поэтому их Бог
меня хочет убить». Бабушка меня утешала весьма своеобразно. Она
мне говорила: «Ты не бойся, у нас есть свой Бог, Он сильнее и Он тебя
защитит». Это меня успокаивало, и я засыпал. Потом эта книга ку
дато делась, брать меня в церковь перестали, потом началась школа, и
религия надолго ушла из моей жизни.
И все же один раз я молился, причем, как сейчас понимаю, вполне
искренне.
Во время войны я был инженером по вооружению бомбардировоч
ного авиационного полка. Эпизод, о котором я буду рассказывать,
произошел гдето между Великими Луками и Новосокольниками. Эта
местность только что была освобождена нашими войсками. Я шел
с летного поля в деревню, где мы тогда размещались. Решив сократить
дорогу, я и мой спутник пошли через заснеженный луг. Неожиданно
взорвалась мина, осколок прошил сапог и поранил ногу. Оказалось,
что мы пошли по участку, который не был еще проверен саперами, и
недалеко от нас стоял колышек с дощечкой, на которой была надпись:
«Мины». Мы его просто не заметили.
Кругом были мины: шаг вперед или назад, направо или налево гро
зил смертью. Я опустился на корточки и прежде чем начать разгребать
снег, както глубоко ушел в себя, перекрестился и произнес какието
слова молитвы. Я не помню, что попросил у Бога, но случилось то, что
я остался жив.
Разгребая осторожно снег, я нашел мину и увидел, что это была
мина образца 1905 или какогото другого года, но именно та, на кото
рой нас в академии имени Жуковского обучали элементам минного
дела. Дальше все было просто: я знал, как обращаться с этими минами,
и вскоре мы были на опушке спасительного леса. А еще через полчаса в
санчасти мне сделали противостолбнячную прививку, и я, хромая, по
шел в избу к своим оружейникам. Позднее саперы мне сказали, что
других пехотных мин у них и отродясь не было. Вот тогда я и понял
смысл и значение своей молитвы. Она помогла мне собраться, не сде
лать случайной оплошности. И это решило мою судьбу. Я невольно
вспомнил свою бабушку.
182
4
Я не люблю священнослужителей. Любой конфессии! Мне, наверное,
очень не повезло, но на своем веку я почти не встречал священника,
с которым мог бы найти общий язык, который был бы способен убеди
тельно мне рассказать, почему он именно так распорядился своей жиз
нью. Но была еще одна причина, которая мне не позволяла войти
в контакт со священнослужителями.
Я много лет преподавал в высших учебных заведениях, и по долгу
службы мне постоянно приходилось иметь дело с преподавателями
марксизмаленинизма. Меня поражало их согласие безропотно и без
думно двигаться в русле одногоединственного интеллектуального ка
нала. Его берега были столь жестко ограничены, что мне было даже
трудно называть этот канал интеллектуальным: все мыслимые вопро
сы были уже решены заранее. Даже малое отступление от трафарета
считалось наказуемой ересью.
Вот эта канонизация одной и вполне определенной доктрины
в равной степени присуща и преподавателям марксизма, и большин
ству священнослужителей, с которыми меня сводила судьба. Меня по
ражало нежелание говорить о самом главном — обсуждать суть боже
ственного. Позднее я узнал, что это просто запрещено православием.
Но именно этот вопрос меня и интересовал больше всего.
Както в 1970х годах я по поручению комиссии ЮНЕСКО про
водил некоторые расчеты по Великим озерам и часто бывал в Торон
то. В один из моих приездов я был приглашен в Оттаву нашим по
слом (тогда им был А.Н. Яковлев). После встречи с сотрудниками
посольства, заинтересованными нашей работой, я вернулся в гости
ницу и позвонил канадцу русского происхождения, некоему Петро
ву, с которым я познакомился в Москве и который на всякий случай
оставил мне свой телефон в Оттаве. Он немедленно примчался в го
стиницу с бутылкой вина, и у нас состоялся очень интересный раз
говор. Он мне рассказал много такого о жизни русских в Канаде, о
чем я и не догадывался.
Петров был очень верующим человеком. Более того, он был
кемто вроде старосты (или члена общественного совета) православ
ной общины Канады. Все то, что он мне рассказывал, было ново и ин
тересно. Речь зашла о союзе церквей, и мой гость высказал категори
ческое неприятие этой идеи. Мне было удивительно услышать из уст
физика по образованию, что сесть за один стол с еретиком грешно и
безнравственно. Его слова были еще одним подтверждением того,
183
о чем я уже говорил. Но категоричное неприятие иных точек зрения,
конечно же, свойство не одного только православия.
После наших работ «по ядерной зиме» я однажды был приглашен
в Папскую академию, и мне довелось в Ватикане разговаривать с од
ним из кардиналов. Он был более дипломатичен, более образован, чем
мой канадский знакомец или те русские священники, с которыми мне
приходилось общаться. Но в нем была та же приверженность канону,
на все готовый ответ и наличие запретных зон для обсуждения: ни
дать, ни взять — преподаватель истории КПСС, только пообразо
ваннее.
Пожалуй, лишь один раз у меня получился разговор со священно
служителем в той естественной форме дискуссии, которая возникает
между интеллектуалами, когда разговор им бывает интересен. Это был
нынешний ДалайЛама. Мой разговор с ним состоялся во время прие
ма в издательском отделе Московской Патриархии. Он выслушивал
мои аргументы, выдвигал свои, возражал, соглашался. Задумывался
над сказанным. Никаких запретных тем. Разговор тем не менее закон
чился немного комично. Он мне сказал: «Ну, я вижу, что вы никакой не
эволюционист. Вы — настоящий буддист».
Я принял это как шутку.
5
Как уже, вероятно, понял читатель, с религией мне просто не повезло:
на моем пути не встретилось священника, который смог бы мне пока
зать, что может дать духовному миру человека настоящая религиоз
ность. Показать не обрядовую сторону, не совокупность постулатов
поведения, которой должен придерживаться человек, принадлежа
щий той или иной церкви, но мудрость, которая привлекала к религии
умнейших людей во все времена, и ту красоту миропредставления, ко
торая, как мне кажется, присуща понастоящему верующему человеку.
Впрочем, может быть, здесь дело и не в невезенье: люди просто очень
разные и не всем дано увидеть красоту в религиозном миропонима
нии.
Но мне повезло в другом — удалось увидеть и познать много прекрас
ного, что делало мою жизнь содержательной и определило многие осо
бенности моего миропредставления, а следовательно, и поведения, и вы
бора жизненного пути в хаосе случайного и непредсказуемого.
Однажды я со своей младшей дочерью пошел на концерт. В этот ве
чер в консерватории давали Арнольда Шёнберга — композитора, произ
184
ведения которого редко звучат в наших концертных залах. Оркестр ис
полнял его «Ночь просветления». В тот вечер я впервые слушал Арнольда
Шёнберга, и он оказался особенным. Передо мной как будто бы открыл
ся новый мир. Я несколько дней был под впечатлением его музыки, она
для меня действительно стала «Ночью просветления».
На той же неделе мне пришлось быть на какомто академическом
совещании, где шла некая подковерная, как теперь говорят, борьба.
Когда дело дошло до голосования, я подумал: «Какое это все имеет
значение, если есть люди, способные написать „Ночь просветления“,
если вообще бывают ночи просветления!». Я не один раз переживал
нечто подобное...
В молодости я занимался большим альпинизмом. Не очень «боль
шим», но всетаки настоящим. Я бывал в большинстве горных рай
онов Советского Союза, бывал и в Альпах, и в Скалистых горах, но ни
чего подобного Алтаю, сравнимого с ним я не знаю. Снеговая линия
на Алтае проходит значительно ниже, чем на Кавказе, а тем более
в Средней Азии. Но северная природа такова, что чуть ли не до трехки
лометровой высоты, гораздо выше языков ледника, растут на склонах
деревья, преимущественно лиственницы.
Перед самой войной я участвовал в небольшой экспедиции, кото
рая предполагала подняться на Белуху с севера, с ледника Радзевича,
траверсом хребта Делоне. Наш небольшой караван — семьвосемь
альпинистов с двумя лошадьми — шел по узкой тропе высоко над реч
кой, вытекающей изпод языка ледника. И неожиданно за одним из
поворотов перед нами открылась Белуха. Глубоко внизу лежала доли
на, надо всем навис почти пятикилометровый снежный исполин —
этакий могучий и грозный Властитель. На другой стороне ущелья, об
ращенной к югу, высоко над ледником неширокой полосой поднима
лась роща из лиственниц. В июне деревья были яркофисташковыми
и, обращенные к солнцу, они олицетворяли ЖИЗНЬ. И над этой ро
щей — снежный исполин (не Властитель, а Охранитель), защищаю
щий ее от северных ветров...
Мы все остановились, завороженные открывшейся картиной: пе
ред нами был один из символов жизни, встреча с которыми и воспри
ятие которых не менее важны для человека, чем знание законов Нью
тона и правил логического мышления.
Когда лет через тридцать пять я занялся проблемами биосферы и
начал изучать свойства этой целостной системы с помощью компью
терной имитации ее функционирования и читать труды Вернадского,
185
у меня родилось свое представление о ноосфере. Я представил себе че
ловечество той рощей у подножия Белухи, которая растет и тянется
вверх под защитой великана, имя которому Природа. Вот тогда я впер
вые написал о том, что эпохой ноосферы следует назвать тот этап ан
тропогенеза, когда человечество окажется способным реализовать
режим коэволюции человека и биосферы.
6
Мир человека — это неразрывная связь рационального и иррацио
нального: интуиции, инстинктов, непредсказуемости или нелогич
ности поведения и т. д. и т. п. Этот духовный мир, иррациональная
сущность человека, повидимому, принципиально необъяснимы. Мы
можем лишь говорить о том, что влияет на его формирование. И она —
иррациональность человека — крайне индивидуальна несмотря на
большое количество общих черт у людей. Я это и постарался показать
на некоторых примерах своей собственной жизни. Другого опыта у
меня просто нет.
Но мир иррационального не в меньшей степени влияет на поступки
человека, чем его суждения, основанные на принципах рационализма.
И что, может быть, самое главное — наибольшую радость человеку, ощу
щение полноты и прелести жизни дает как раз иррациональная состав
ляющая его миропредставления, его жизни. И эта важнейшая компонен
та бытия человека не может не быть в центре внимания образовательной
и воспитательной деятельности общества. И мы должны учиться на нее
влиять так, чтобы уберечь человечество от деградации.
Но здесь есть свои трудности. Учитель не может передать ученикам
свой духовный мир — это не арифметика! Люди очень разные, и то, что
для одного может составить смысл жизни, стать целью, во имя кото
рой человеку хочется жить, для другого не стоит ничего! Но учитель
обязан показать детям, и не только детям, но всем, кого он так или
иначе учит, такие грани бытия, о существовании которых они даже не
догадываются. Подобно тому как однажды услышанная «Ночь про
светления» открыла мне мир Арнольда Шёнберга и определила пере
ориентацию моей практической деятельности в не меньшей степени,
чем, например, разговоры с одним из умнейших людей, которого мне
посчастливилось встретить, — с Н.В. ТимофеевымРесовским.
Многие часто не знают, каким богатством они владеют и сколько
истинного счастья проходит мимо них. Показать им эти возможно
сти — одна из важнейших задач воспитания и образования. И путь
186
в этот мир иррационального лежит через постижение прекрасного,
познание искусства. И, как я думаю, главным образом, через музыку и
поэзию, способные, минуя логику и рассудочность, непосредственно
затронуть самые глубинные чувства человека.
Искусство — обращение к той иррациональной сущности челове
ка, которая и есть его собственное «Я»! Оно нужно, необходимо преж
де всего для того, чтобы затронуть те струны человеческой души, кото
рые перестают звучать в повседневной обыденности, глохнут под
бременем жизненной необходимости либо традиционных стремле
ний. И тогда к человеку приходит ДОБРО, то глубинное, что лежит за
пределами познания, но что в не меньшей степени влияет на познавае
мое и познанное, чем то рациональное, без которого человек не может
жить на Земле. И вместе с ним у человека возникает то ощущение
полноты и прелести жизни, которое, может быть, и составляет ее
истинное содержание.
И тогда возникает синтез, необходимость которого была гениаль
но угадана нашей отечественной культурой сто лет тому назад, синтез,
о котором мечтали представители искусства нашего Серебряного века.
Сейчас такой синтез становится жизненной необходимостью. И это не
пустая фраза.
Попробую подробно пояснить подобное утверждение.
7
Я много писал об экологическом императиве и не раз говорил о том,
что такая система ограничений человеческой деятельности, система
запретов, выполнение которых необходимо для продолжения процесса
развития общества, неизбежно приведет к выработке нравственных
критериев, т. е. повлечет за собой появление нового нравственного им
ператива. Это означает, что реализация экологического императива,
необходимого для обеспечения жизни человека на планете, неизбежно
изменит структуру ценностей, позволит обрести новые цели и новые
стимулы жизни. Это означает, что реализация экологического импера
тива приведет к переориентации основы эволюционного развития че
ловечества, т. е. самого процесса антропогенеза.
Но как это может произойти? И может ли вообще произойти? Ника
кими решениями ООН или постановлениями правительств этого не
добьешься. Невелики и возможности церкви. Вспомним, заповеди На
горной проповеди известны 2000 лет — ничего более высокого никто ни
когда не произнес — многое ли они изменили в поведении человека?
187
Конечно, есть и чисто эволюционный путь изменения системы
нравственных ценностей — история дает тому примеры. Табу «Не
убий!» — запрет на убийство себе подобного в борьбе за самку — утвер
дился на заре палеолита, когда появились первые каменные топоры, и
наши предки овладели огнем. Он вывел человека из эволюционного
тупика, куда его загнало развитие «техники». Умение сделать топор и
умение его использовать в бою требуют совершенно разных качеств, и
поэтому в «рыцарских сражениях» гибли как раз те люди, которые
были способны создавать новое. Запрет на убийство обеспечил разви
тие человеческого разума, которое могло в результате гибели его носи
телей постепенно заглохнуть, так как неизбежно стала бы меняться
структура генетического потенциала человека.
Благодаря утверждению этого табу возникли основы морали древне
го человека. Эволюция сменила канал. Биологическое развитие уступило
место эволюции общественной. Чисто биологическое развитие человека
и, следовательно, его мозга стало замедляться. Но Коллективный Разум и
накопление информации продолжали развиваться, причем все ускоряю
щимися темпами. Однако сам Разум в этом процессе развития не участ
вовал: все шло само собой, действовал все тот же естественный отбор. Те роды и племена, в которых правила утвердились, обгоняли в своем
развитии других, и в борьбе за новые территории подчас безжалостно
расправлялись с отставшими. Те, в свою очередь, чтобы выжить, вынуж
дены были перенимать опыт, а значит, и мораль сильнейших. И понадо
бились тысячи лет эволюции общественной, прежде чем запрет на убий
ство себе подобного сделался нравственной категорией повсеместно.
Теперь у нас нет этих тысяч лет. Нет и сотен лет — экологический
кризис грядет неумолимо, он уже на пороге. Конечно, законы самоорга
низации сработают и сами по себе. Но это будет связано с ожесточенной
борьбой за ресурсы, за место под солнцем, связано с кровью и гибелью
множества людей и даже целых цивилизаций. Уже сейчас начался разго
вор о «золотом миллиарде» — группе развитых стран, население которых
будет жить в довольстве, в условиях демократии за счет остального мира,
остальных миллиардов, оплачивающих благополучие «золотого милли
арда» своими жизнями. И ведь такое уже случалось в истории человечест
ва: вспомним ту же Спарту, где благополучие граждан в условиях демо
кратии обеспечивалось жизнью негражданилотов. И сейчас уже
забрезжила одна из подобных альтернатив развития планетарного сооб
щества — утверждение нового тоталитаризма и обеспечение благосос
тояния «золотого миллиарда». Для него будут и демократия, и права че
188
ловека, и вооруженный «миротворец», готовый в любой момент пресечь
самодеятельность остальных народов, их попытку выйти на рубеж благо
состояния. А ведь этот путь в конечном итоге ведет к гибели не только
тех, кому суждено играть роль илотов в обществе ближайших десятиле
тий. Вот почему столь актуален вопрос: «А есть ли у человечества иная
альтернатива развития?».
8
Я не могу ответить на этот вопрос, но в одном убежден: человек не име
ет права отказаться от поиска альтернативы. Сегодня, быть может, мы
открываем самую драматичную страницу истории человечества. Все
отчетливее вырисовывается невозможность, «абсолютная тупико
вость» того естественного пути общественного развития, той «извили
стой тропы самоорганизации», которой шло человечество до сих пор
(хотя и достигло удивительных успехов). Такое понимание становится
достоянием не только отдельных ученых, как это было еще четверть
века тому назад. Оно постепенно становится достоянием миллиардов
людей, живущих на Земле.
Человечеству предстоит смена парадигмы развития, переход в дру
гой эволюционный канал подобно тому, как это случилось в начале па
леолита, когда оно постепенно перешло от биологической эволюции к
эволюции общественной. Но каков будет теперь этот новый канал,
никому пока не известно. Хочется думать, и я в этом убежден, что вы
бор пути развития немыслим без участия коллективного интеллекта
человечества.
Вот и в этой статье, опираясь на свой жизненный опыт, как на
очень частный случай того коллективного опыта, который необходим
коллективному интеллекту для выработки стратегии поиска и форми
рования новой эволюционной парадигмы, я пытаюсь нащупать те
ценности, которые присущи человеку (всем или отдельным индиви
дам) и которые, если и не составят содержание его жизни, то, во вся
ком случае, могут содействовать утверждению принципов коэво
люции человека и биосферы.
9
Я думаю, что ключ, способный открыть дверь в будущее человечества,
окажется синтезом разума и того иррационального начала, которое за
ложено в людях. От того, как коллективный разум сможет опереться на
это иррациональное начало, и зависит судьба человечества и планеты.
189
Наука может формулировать необходимые ограничения, создать
целую систему табу, но сможет ли человечество принять их? Каковы
здесь возможные пути преодоления неизбежных противоречий и пути
синтеза?
Достоевский сказал: «Красота спасет мир». Но ведь люди очень раз
ные, и то, что для одного кажется прекрасным, для другого может ничего
не значить. Я специально долго говорил о том, что мне не дано увидеть и
понять ту красоту, которая есть в религиях. Но ведь встретил же я Арноль
да Шёнберга, ведь довелось же мне пройти тропой, которая вела к подно
жью Белухи! И были еще встречи, подобные описанным. Может быть,
это прозвучит банально, но многиемногие стандартные ценности после
этих встреч стали для меня просто жизненной суетой. Постепенно я на
чал понастоящему ценить свободное время и думать о том, что мне ин
тересно. И стремиться делать то, что интересно. Просто интересно —
к чему «душа лежит». И поэтому в один прекрасный день ушел в отставку.
Кажется, я был первым действительным членом академии, воспользо
вавшимся данным в 1985 году правом.
А другому человеку нужно совсем иное — его духовный мир просто
генетически настроен на другие частоты. Но я убежден, что для каждо
го человека есть своя «ночь просветления». Нужно только однажды ее
узнать! И помочь найти ее есть, может быть, главная задача
УЧИТЕЛЯ.
Вот почему процессы и приемы, которые мы используем для обу
чения человека методам рационального мышления, совершенно не
достаточны для воспитания иррационального в нас, которое принято
называть духовностью. Надо научиться показывать, может быть, даже
иногда и не объясняя: услышавший да услышит!
Я думаю, надо начинать с эстетического воспитания. И прежде
всего научить эстетическому восприятию природы. Это основная
задача воспитания человека в самом раннем возрасте — в детском
саду, в семье, в первых классах школы. Уже на этом этапе воспита
ния огромна роль музыки, ибо вместо слов ребенок слышит мело
дию, которая определяет его духовный настрой и в конечном счете
оказывает влияние на его суждения и действия. Мне представляет
ся, что родная русская народная музыка, русские народные песни
органично связаны с природой. К сожалению, они почти забыты,
хотя русская классическая музыка XIX века шла от народной и от
того единства с природой, которое ей свойственно. Если говорить о
раннем детском возрасте, детском саде и первых классах школы, то
190
мне представляется, что все предметное обучение должно иметь
этот эстетический фон.
Большое значение в эстетическом воспитании приобретает и рус
ская литература. И для эстетического восприятия природы она дает
удивительного разнообразия материал, демонстрирующий самые раз
ные оттенки «звучащей струны». Не только знаменитое тютчевское
стихотворение «Не то, что мните вы, природа...», которое конечно же
должно войти во все хрестоматии по русскому языку и экологии. Разве
не то же свойство демонстрирует нам часто недооцениваемая нами по
эзия Серебряного века? В ней — то же стремление к синтезу слов и
символов, музыкальных прежде всего. Об этом говорили и сами по
эты, например, Брюсов и Блок. Знаменитое брюсовское «Где вы, гря
дущие гунны...» действует на нас не столько словами, сколько
музыкой стиха. Все это наследие сегодня должно быть использовано
для духовного воспитания наших юных граждан.
10
Экологические мотивы были определяющими при работе над этой
статьей. Экологией сегодня принято называть науку о собственном
доме, т. е. о биосфере, ее особенностях и ее взаимоотношениях с чело
веком, человека — с остальными людьми. Человек должен знать, что
можно делать, а чего нельзя ни при каких обстоятельствах. Но вы
учить — это еще полдела. Надо, чтобы он следовал выученному. Чтобы
он просто не мог вести себя подругому. Здесь, конечно, надо говорить
и о самой структуре общества, о его институтах и многом другом.
Но это уже, хотя и близкая, но другая тема.
А закончить статью я хочу другим утверждением: задача воспитания
нового человека — человека эпохи ноосферы — совсем не безнадежная.
Человек в гораздо большей степени обучаем, чем принято это считать.
Конечно, в каждом заложено некое иррациональное начало, у каждого
свой собственный внутренний мир, отличный от мира других людей.
Но духовные миры не возникают сами по себе и они вовсе не случайны.
И если люди хотят сохранить себя, свой род, все накопления культуры,
им не только необходимо знать современные научные теории, но нужно
научиться воспринимать те символы красоты, которые есть в окружаю
щем нас мире или созданы человеком. Только при таком синтезе, таком
единении с природой само понятие «антропоцентризм» потеряет смысл.
1997 г.
Вехи32000
Заметки о русской интеллигенции
кануна нового века
Предисловие
Передо мной лежит сборник «Вехи», изданный девяносто лет назад
в самом начале нынешнего века. В нем приняли участие умнейшие
люди того времени: Бердяев, Булгаков, Струве и другие. Высказан
ные ими мысли не только заслуживают внимания и уважения, но
позволяют полагать, что оценки авторов обладают высокой сте
пенью объективности. И на них можно опираться сегодня, думая о
дне завтрашнем.
За нынешнее столетие мир неузнаваемо изменился. Каким же все
стало другим за эти годы! Изменения произошли в условиях жизни и
самом начертании границ государств. И тем не менее, читая «Вехи», я
вижу, что речь идет об одном и том же народе, который и сегодня живет
в России, и какие бы ни произошли изменения, перед нами — все те же
люди, тот же народ со всеми его привычными недостатками и досто
инствами. Только если в начале века интеллигенция была ничтожной
частью нации и, как правило, принадлежала к «господам» — во всяком
случае, с точки зрения «простого народа», — то теперь это одна из са
мых многочисленных ее групп. И весомейший и наиболее активный
фактор, влияющий на электорат. И если в дореволюционные времена
менталитет демократической интеллигенции сыграл одну из ведущих
ролей в подготовке революции, то в нынешнее время он тем более мо
жет сыграть решающую роль в судьбах нашей страны.
В те предреволюционные годы Бердяев очень точно выделил в сре
де интеллигенции группу, которую он окрестил «интеллигентщиной».
Она жила своими кружками, всегда была настроена оппозиционно
к любому правительству и, рассуждая о народе, о его угнетенности и
возможной свободе, оставалась бесконечно далекой от его истинных
интересов. Прошло несколько десятков лет, и «кружковая интелли
гентщина» постепенно исчезла, и вместо нее появилась «интеллигент
щина кухонная». И снова она обсуждает не те вопросы, что волнуют
народ, а свои собственные корпоративные проблемы.
192
Изменилась и направленность интересов тех, кто кучковался уже
не по гостиным, а по кухням. Если в начале века «интеллигентщина»
увлекалась марксизмом, болтала о свободе народа, презирала ученость
и собственные меркантильные интересы (во всяком случае, на сло
вах), то «кухонная интеллигентщина» думала совсем о другом. И одна
жды вместе с партократией сформировала слой народа, который в пе
риод перестройки получил очень точную характеристику — «новые
русские».
Но несмотря на отличия очень многое из того, что происходит сей
час, напоминает ситуацию начала века. И это предисловие я хочу за
кончить цитатами из замечательной статьи С.Н. Булгакова, написан
ной так, будто речь идет о дне сегодняшнем.
Итак (напомним, что сказанное ниже написано в 1906 году): «Россия
пережила революцию. Эта революция не дала того, чего от нее ожидали.
Положительные приобретения освободительного движения все еще ос
таются, по мнению многих, и по сие время по меньшей мере проблема
тичными. Русское общество, истощенное предыдущим напряжением и
неудачами, находится в какомто оцепенении, апатии, духовном разбро
де, унынии. Русская государственность не обнаруживает признаков об
новления и укрепления, которые для нее так необходимы, и как будто
в сонном царстве застыла скованная неодолимой дремой. Русская граж
данственность, омрачаемая необычайным ростом преступности и об
щим огрублением нравов, пошла положительно назад».
И несколько ниже: «Есть от чего прийти в уныние и впасть в глубо
кое сомнение относительно дальнейшего будущего России». Не ка
жется ли Вам, уважаемый читатель, что эти слова написаны сегодня и
обращены ко всем нам, гражданам бывшего Великого Государства?
***
Я не раз писал о проблемах русской интеллигенции, вкладывая в это
понятие весьма широкий смысл. Так, к интеллигенции я относил пре
жде всего ту прослойку нашего народа, которая была способна выйти
за рамки своих личных интересов, думать о судьбах своей страны, осо
бенностях своего государства, искать конструктивные — подчеркну —
конструктивные усовершенствования его структуры и деятельности.
И это далеко не всегда люди интеллектуального труда. Так, всю войну
рядом со мной прошел старшина Елисеев, простой колхозный шофер
с Рязанщины. Он стал не только моим ординарцем и шофером, но и
193
папой и мамой одновременно, ибо был ровно в два раза старше меня.
Мало с кем в жизни я мог вот так, на равных, обсуждать волновавшие
меня вопросы, слушать умные суждения и не бояться предательства.
На Сходне, где я жил в двадцатые годы, был печник Иван Ми
хайлович Грызлов. Он любил заходить к нам, и вот мой дед, инже
нерпутеец, и старый печник могли часами за чаем обсуждать госу
дарственные проблемы. Однажды после его ухода мой дед сказал:
«Интеллигентнейший человек, если бы наши комиссары были на
него похожи!»
Однако в этой статье я буду использовать понятие «интеллиген
ция», в более узком смысле, подразумевая под ним ту часть народа, что
занята интеллектуальной деятельностью. Кстати, такая постановка
вопроса включает в состав интеллигенции и верхушку рабочего клас
са, связанную с высшими технологиями, требующими незаурядного
знания и напряженной работы мысли.
О структуре и судьбах российской интеллигенции
Русская интеллигенция крайне неоднородна по своему социально
му составу, по целям и сути своей деятельности, структуре интере
сов и даже по своему национальному происхождению. Ее основой
еще при царе Петре I стало служилое дворянство. Большую роль
сыграли немцы, точнее — немецкие швейцарцы. Они приносили
с собой профессионализм, культуру работы, быстро «обрусевали» и
уже через пару поколений по образу мышления, интересам были не
отличимы от коренных русских. С их деятельностью связано много
достойных страниц русской истории. Нельзя забывать и о деятель
ности поляков, особенно в Сибири, куда их ссылали после много
численных попыток освободиться от тяжелой длани Российской
империи.
Постепенно роль дворянства в процессе формирования интел
лигенции уменьшается. Начиная с середины XIX века все большее
значение приобретают выходцы из среды купечества, духовенства и
даже крестьянства. Появляется то, что мы называем разночинной
интеллигенцией.
В предисловии речь шла пока лишь о той ее относительно не
большой части, которую Бердяев именовал «интеллигентщиной».
Именно ей Россия обязана периодами потери стабильности и всеми
теми революциями, участниками которых довелось быть поколени
ям уходящего века.
194
С.Н. Булгаков утверждает и обосновывает свое утверждение о том,
что первая русская революция была «чисто интеллигентской» (Русская
мысль. 1908, III.). О роли «интеллигентщины» в судьбах Октября сказано
более чем достаточно! Перестройка, начатая М.С. Горбачевым и его со
ратниками, была не просто поддержана «интеллигентщиной». Дисси
дентское движение «кухонников» — тех потомков «интеллигентщины»,
которые от дискуссий в кружках перешли к обсуждению своих проблем
на кухнях, — превратилось в «прорабов перестройки»! Может быть, это
движение и сформировало основу всей перестроенной идеологии.
Во всяком случае, ее идеалы. А к чему привело диссидентское движение
«кухонной интеллигентщины», мы хорошо видим на собственном опы
те. Опять революция, и опять трагедия для российских народов, судьба
которых, по большому счету, очень мало волновала диссидентское дви
жение. Для «кухонной интеллигентщины» народ был таким же объектом
экспериментирования, как и для «интеллигентщины» времен Бердяева.
К этому вопросу я буду еще не раз возвращаться. Здесь же ограничусь за
мечанием о том, что деятельность «интеллигентщины» всегда носила де
конструктивный характер независимо от структуры власти — «до основа
нья, а затем...». А «затем» уже работали другие, ибо надо же было комуто
работать, — во все периоды истории нашей страны «интеллигентщина»
составляла ничтожную часть интеллигенции. Основная же ее масса тру
дилась — это и учительство, и работники медицины, и деятели культуры,
литературы и искусства, и многочисленное инженерство.
И если ниже я пишу в основном о научной и технической интелли
генции, то это всего лишь потому, что понастоящему близко знаком
лишь с этим кругом.
Итак, наряду с «интеллигентщиной», которой посвящен сборник
«Вехи», существовала работающая интеллигенция, которая лечила и
учила людей, создавала промышленность и просто старательно вы
полняла свои повседневные обязанности и тем самым содействовала
быстрому развитию нашего государства и росту благосостояния рос
сийских народов. Эту интеллигенцию мало заботили новомодные
экономические и социальные теории, но будущее и перспективы раз
вития страны всегда оставались в поле ее интересов. Важно то, что ос
новная масса интеллигенции не составляла какойлибо оппозиции
правительству, во всяком случае, организованной. Что не исключало и
критического ее отношения ко многим акциям властей.
Хотя, разумеется, у каждого были свои взгляды и оценки склады
вающейся ситуации. Так, знаменитый авиационный конструктор
195
Игорь Иванович Сикорский был убежденным монархистом, что и оп
ределило неизбежность его эмиграции после Октября. Точно так же и
создатель современного телевидения Владимир Кузьмич Зворыкин
был не просто офицером белой армии, но активным участником
белого движения, что так же определило его послереволюционную
судьбу.
Начиная с последней четверти XIX века Россия стала очень быстро
развиваться — росла промышленность, стремительно росли города.
Так, по темпам роста населения Новосибирск (в те времена — Ново
николаевск) обогнал даже Чикаго. Вместе с развитием страны росла и
интеллигенция, как в количественном, так и в качественном отноше
нии. В России появился весьма многочисленный слой квалифициро
ванного инженерства. Систему российского технического образова
ния отличала широта, благодаря которой русские инженеры
достаточно быстро могли освоить новые области деятельности. Эта
особенность русской технической высшей школы, как мы увидим
ниже, многим сослужила неплохую службу.
Революция нанесла по интеллигенции страшный удар. Причем
судьбы интеллигенции и «интеллигентщины» оказались весьма раз
личными.
Эмигрантов среди «кружковой интеллигентщины» было относи
тельно немного. Да на Западе она и не была комулибо особенно нуж
на — там хватало своих смутьянов. Поэтому она в своей массе пошла
на службу к большевикам, которые нуждались в организации средств
массовой информации, да и просто в достаточном количестве грамот
ных людей для обслуживания аппарата управления. И для работы
в ЧК — об этом тоже не следует забывать.
Я вспоминаю, как во время одного из первых обысков в нашей
квартире, гденибудь году в 1925м, группу чекистов возглавлял один
из бывших служащих деда на железной дороге — то ли счетовод, то ли
кассир. Когда чекисты ушли, унося несколько книг в хороших пере
плетах и какуюто икону — семейную реликвию, которой дед очень
дорожил, он сказал по поводу начальника этой группы: «Бестолочь
страшная. И вот такие и прут в начальники. Я помню, что у нас он все
время заводил всякие кружки. Мне приходилось его защищать в поли
ции и объяснять, что от таких балбесов не следует ждать чеголибо
опасного».
Одним словом, на первых порах значительная часть «интеллигент
щины» очень неплохо устроилась.
196
Но в конечном итоге судьба большинства представителей этого
слоя интеллигенции оказалась трагичной. Увлечение левыми идеями
и верная служба большевикам еще не были охранными грамотами. Бо
лее того, связи с троцкистами, эсерами и другими левыми течениями
были немаловажной причиной почти поголовного уничтожения этой
группы людей. Но это случилось гораздо позднее, уже в конце 20х и в
30е годы, когда шло утверждение сталинской диктатуры.
Судьба основной массы интеллигенции была совершенно
иной.
Уже в первые послеоктябрьские годы значительная часть науч
нотехнической интеллигенции эмигрировала. Это были прежде всего
многообещающие и активно работающие специалисты, которые не
видели перспектив для своей профессиональной деятельности в новой
послереволюционной России. Определенную роль играли, конечно, и
идеологические соображения, да и просто невозможность принять но
вый порядок жизни. Своей эмиграцией Россия сделала Западу гранди
озный подарок. Я уже упоминал имена Сикорского и Зворыкина. Еще
раз напомню их деяния.
Игорь Иванович Сикорский — создатель первого многомоторного
самолета. Но, может быть, еще большая заслуга этого выдающегося
конструктора — создание первых вертолетов (вспомним, что один из
них был куплен Советским Союзом для Хрущева). Другой не менее
значимый подарок Америке сделал Владимир Кузьмич Зворыкин —
изобретатель телевизионной аппаратуры и создатель первой телеве
щательной компании. И это лишь пара бесценных даров, которые сде
лало рабочекрестьянское государство своему непримиримому вра
гу — капитализму. А сколько их всего было!
Но основной поток эмиграции квалифицированных кадров на
чался позднее — во второй половине 20х годов, когда советская власть
начала «выталкивать» за рубеж представителей интеллигенции. Это
было целенаправленным предательством.
В конце 50х годов мне довелось беседовать в Париже с Алек
сандром Бенуа за год или два до его кончины. Мы встретились на
приеме в Фонтенбло, где хранителем музея состоял некто Розанов,
один из родственников знаменитого философа Василия Розанова.
Речь шла о вкладе русских художников во французское искусство: мне
не нравилась роспись Гранд Опера, сделанная Шагалом, о чем я и упо
мянул вслух. Неожиданно Бенуа, с которым я не был знаком, заметил,
что он тоже не в восторге от этой росписи. Завязался разговор. Когда я
197
немного осмелел, то позволил себе задать знаменитому мэтру бестакт
ный вопрос о том, почему он, директор Эрмитажа, решился уехать
в эмиграцию. Ответ был для меня совершенно неожиданным: «Я не
эмигрант, Советское правительство просто не дало мне обратной
визы». Дело в том, что в те начальные годы советской власти человек,
уезжавший за рубеж в командировку, должен был получать в советском
представительстве разрешение на возвращение к себе на Родину! Бе
нуа просто не пустили обратно домой — его вытолкнули из страны.
Нечто подобное произошло и в моей семье.
Однажды мой дед Сергей Васильевич Моисеев получил приглаше
ние фирмы «Вестингауз» занять положение технического консультан
та (или советника) фирмы. Аналогичная бумага пришла и в НКПС
(Народный комиссариат путей сообщения), где дед занимал довольно
престижный пост председателя финансовоконтрольной комиссии.
В один из вечеров — это было, вероятно, году в 1926м или 1927м —
дед вернулся с заседания коллегии НКПС в очень тяжелом настрое
нии и за обедом прочел бумагу, которую привез с собой. В ней значи
лось буквально следующее: «Коллегия рассмотрела предложение фир
мы «Вестингауз» и рекомендует Моисееву С.В. принять предложение
фирмы и выехать в Америку для постоянного жительства со всей семь
ей». Последние слова были подчеркнуты.
Дед отказался от предложения фирмы и произнес фразу, которая
стала девизом всей моей жизни: «Большевики приходят и уходят,
а Россия остается. Надо работать!».
Это были последние годы нэпа, когда Советская Россия набирала
силу. Нелишне вспомнить, что Советский Союз был единственной ев
ропейской державой, которая по всем показателям производства вы
шла на довоенный уровень, а деревня никогда так хорошо не жила, как
в эти поздненэповские годы.
План ГОЭЛРО увлек русскую техническую интеллигенцию, и она
начала работать. И как работать! Но, как это ни грустно, и по этой ин
теллигенции, работавшей на благо собственной страны и совершенно
непротестной по образу своего мышления и действий, тоже прокатил
ся каток сталинских репрессий. Какаято часть была предана своим
правительством и изгнана из страны во второй половине 20х годов. Я
помню разговоры за вечерним столом: такието уезжают, а завтра вот
такие и т. д. И уезжали с горечью, со слезами, в полной уверенности,
что смогут вернуться домой через годдругой! Кто знал, что это отъезд
на всю жизнь!
198
Затем начались всякие «процессы»: шахтинское дело, суд над
«Промпартией» и так далее. Но все же русская интеллигенция сохра
нилась — эстафета была передана.
Передача эстафеты
Следует говорить о передаче традиций только русской «работающей»
интеллигенции, ибо судьба «интеллигентщины», которой посвящен
сборник «Вехи», достаточно очевидна. Она шла работать в ЧК, в но
менклатуру, и определенная ее часть ушла в ГУЛАГ. Но это было позд
нее. Никаких традиций она не сохранила (да и не создала), и ее следы
теряются уже в начале 30х годов. О ней просто забыли.
Интересно, что она снова возродилась во времена хрущевской
оттепели. Я называю ее «кухонной интеллигентщиной», ибо вместо
полулегальных кружков возникали группы людей, довольно регу
лярно собиравшиеся на квартирах. На базе подобных собраний,
происходивших, как правило, на кухнях, и возникло знаменитое
диссидентское движение, сыгравшее далеко не положительную
роль в судьбах нашей страны. На первый взгляд нет никакой генети
ческой преемственности у «кухонной интеллигентщины» и «интел
лигентщины», описанной С.Н. Булгаковым. Та, старая, увлекалась
марксизмом, разнообразными левыми течениями. Нынешние
представители «интеллигентщины», наоборот, в своем большин
стве были носителями весьма правых идей и видели в капитализме
панацею от всех, прежде всего — собственных, бед. Я до сих пор не
могу понять, почему они именовали себя демократами. Это было
типично правое движение.
Однако более внимательный анализ позволяет обнаружить много
общих черт у «интеллигентщины», которой посвящен сборник
«Вехи», и диссидентов 1960–1980х годов. Прежде всего и те и другие
были очень далеки от народа. Они не понимали, не знали и не очень
хотели знать, что такое русский народ. Они были по своей природе де
конструктивистами. Их, как правило, мало волновал исход «холодной
войны» и вообще судьба Советского Союза. Но зато их очень заботили
проблемы свободы болтать где угодно и о чем угодно. Сказанное вовсе
не означает, что я противник свободы слова, но стране нужна не свобо
да, данная лишь определенной группе людей, как это имеет место се
годня, а настоящая свобода слова. Диссидентское движение в период
перестройки сыграло весьма значительную роль, о чем я еще буду
говорить в следующем разделе.
199
Здесь же только замечу, что в диссидентском движении принимали
участие и весьма уважаемые люди, например А.Д. Сахаров. Вообще,
метаморфоза Сахарова мне не очень понятна.
Мы были знакомы с Сахаровым еще в студенческие годы. Он был
немного моложе меня, но мы с ним встречались на лекциях по теоре
тической физике и на семинарах И.Е. Тамма. В середине 1950х годов
мне довелось провести несколько дней в городе под названием Арза
мас16. Там я встретил Сахарова, который в ту пору был в зените своей
славы. Мы несколько раз встречались и говорили на волновавшие нас
темы. Я поражался общности нашего, я бы сказал, психологического
настроя. Мы оба жили в обстановке «рабочей эйфории», столь свойст
венной в послевоенное время русской интеллигенции: он был занят
проблемами «начинки», а я — способами успешной доставки этой «на
чинки» туда, куда было необходимо. И самым страшным бедствием
мы оба считали проигрыш «холодной войны»! Впрочем, тогда мы и не
собирались ее проигрывать.
Прошло очень много лет, я думаю, около тридцати, и мы снова встре
тились в Президиуме АН СССР в кабинете академика Беликова. Разго
вор шел о проблемах конвергенции, которая тогда волновала меня и
моих коллег, связанных с использованием вычислительной техники, —
академиков Г.С. Поспелова, В.М. Глушкова и многих других. Я рассказы
вал о некоторых идеях, но Сахаров их совсем не понимал, не понимал
даже нашей терминологии. Мы попрежнему связывали понятие «кон
вергенция» с такой реорганизацией управления производством, которая
позволила бы стране достойным образом вписаться в формирующуюся
мировую систему разделения труда, а также с совершенствованием тех
нологий, которое уберегло бы нас от поражения в «холодной войне». Са
харов понимал этот термин совсем подругому. Он оставался тем же доб
рым, умным, глубоко нами чтимым человеком, но заботился более всего
не о стране, а о личной свободе каждого отдельного в ней человека. И я
с грустью думал: «А где же тот Андрей Сахаров, с которым мы в Арзамасе
так славно обсуждали действия, необходимые для нейтрализации по
следствий «холодной войны»?»
К вопросу о конвергенции я еще вернусь в следующем разделе —
это вопрос слишком важный, чтобы ограничиться несколькими
фразами.
Теперь, собственно, о российской интеллигенции.
Надо отдать должное большевикам. Несмотря на удары, которые
они нанесли старой русской интеллигенции, большевики понимали ее
200
значение и значение традиций русского инженерства и русской выс
шей школы. И они были сохранены. Только в России, да, пожалуй, и
в Германии существовали научные школы в нашем понимании этого
слова. Они представляли собой группы специалистов, которые фор
мировались вокруг какойлибо идеи или талантливого руководителя.
Замечательной особенностью была взаимная ответственность членов
этих неформальных объединений за судьбы друг друга. Как непохожи,
например, наши научные семинары на американские. В США доклад
чик как бы рекламирует самого себя в расчете на получение очередно
го гранта или более престижного места в университете. У нас же
докладчик прежде всего спрашивает совета, он ждет помощи от своих
коллег. Пусть даже в форме жесткой критики.
В Германии система научных школ была разрушена во времена фа
шизма и до сих пор не восстановлена. Советская власть сумела сохра
нить научные школы даже в тяжелейшие годы Великой Отечествен
ной войны. И более того, создать систему подготовки новых отрядов
научной и инженерной интеллигенции, т. е. создать систему передачи
эстафеты традиций и научной культуры. Основная тяжесть передачи
эстафеты легла на плечи моего поколения. Оно пережило тяжелейшие
испытания. Оно прошло сквозь многочисленные круги ада, но сохра
нило не только себя, но и в себе Россию. Оно смогло не только ус
воить, но и передать основные традиции русского образования
следующим поколениям. Это были, как правило, выходцы из среды
старой дореволюционной интеллигенции.
Я позволю себе привести несколько штрихов собственной биогра
фии, которая во многом очень типична.
О деде своем, Сергее Васильевиче Моисееве, я уже рассказывал
выше. Мой отец, по образованию экономист, служил в том же Нар
комате путей сообщения, где и дед, и занимался проблемами рацио
нализации перевозок внутренним водным транспортом. Моя мать
была приемной дочерью известного железнодорожного деятеля Ни
колая Карловича фон Мекк, сына знаменитой Надежды Филаре
товны, чья переписка с П.И. Чайковским сделалась эпистолярной
классикой. Николай Карлович работал в ВСНХ, занимаясь пробле
мами перспективного развития железнодорожного транспорта Со
ветского Союза.
Мои дед и отец, да и те знакомые инженеры, что к нам приходили,
были увлечены планом ГОЭЛРО и многими другими начинаниями
времен нэпа, и я помню, с какой гордостью они говорили, что мы взя
201
лись сделать то, о чем даже на Западе еще не помышляют, — создать
единую государственную энергетическую систему. Ну, а если речь за
ходила о тех или иных «вывертах» партии и правительства, то Сергей
Васильевич любил повторять одну и ту же фразу: «Большевики прихо
дят и уходят, а Россия остается. Надо работать, господа!».
И сейчас, в нынешние тяжелые годины, я часто про себя повторяю
эту фразу: «Гайдары и чубайсы приходят и уходят, а Россиято остает
ся. Надо работать, господа!». Правда, сейчас ситуация стала значи
тельно сложнее и опаснее.
Во времена нэпа наша семья жила в условиях относительного ма
териального благополучия и в атмосфере того трудового настроя, ко
торый был свойствен большинству российской интеллигенции того
времени: Россия поднималась, и это вселяло уверенность в будущем,
а давление сталинской диктатуры было еще мало ощутимо. Люди ра
ботали действительно не за страх, а за совесть, как и в послевоенные
годы. Но в конце 1920х годов климат в стране стал меняться, и это не
посредственно сказалось на нашей семье.
В 1928 году Николай Карлович был арестован, объявлен вредителем
и расстрелян. В 1930 году мой отец был арестован по делу «Промпартии».
Однако еще до суда он скончался в Бутырской тюрьме, как было нам ска
зано, от сердечного приступа. Отцу было тогда сорок два года.
Сразу же после гибели отца Сергей Васильевич вышел в отстав
ку, но уже через пару месяцев, не выдержав тяжести свалившегося
горя, скончался, как тогда говорили, «от удара». Итак, в четырна
дцать лет я остался единственным «мужчиной» в когдато большом
семействе.
Не буду рассказывать о лишениях и трудностях первой половины
1930х годов. Основное испытание меня ждало в 1935м, когда я решил
поступать в университет. Несмотря на то, что мой отец умер до суда, я
всюду числился «сыном врага народа» со всеми вытекающими отсюда
последствиями.
В десятом классе я стал посещать математический кружок для
школьников, который вел доцент, в будущем академик И.М. Гель
фанд. В заключение я принял участие в математической олимпиаде и
добился определенных успехов: по результатам конкурса я при посту
плении на мехмат МГУ был освобожден от экзаменов по математике,
мне автоматом была поставлена пятерка. Остальные экзамены я сдал
тоже более или менее прилично, но в университет меня не приняли по
той же самой причине: «сын врага народа», да к тому же дворянского
202
происхождения. Об этом мне так прямо и сказал один из заместителей
декана, ведавший приемом.
И вообще, как бы сложилась моя жизнь, сумел ли бы я получить
высшее образование, если бы не доброжелательность некоторых лю
дей, которые встретились на моем пути?!
Както весной следующего года я зашел в университет навестить
моих более удачливых товарищей по математическому кружку. И не
ожиданно встретил самого Гельфанда. «Моисеев, почему я не вижу вас
у себя на семинарах?» — «Но, Израиль Моисеевич, меня же в универ
ситет не приняли». Гельфанд повел меня к декану — им тогда был про
фессор Лев Абрамович Тумаркин — и сказал буквально следующее:
«Я прошу вас разрешить Моисееву сдать экстерном все экзамены.
Если он с этим справится, то, утверждаю, он будет студентом не хуже
среднего!». Вот так и сказал — не хуже среднего! И профессор Ту
маркин в нарушение всех правил разрешил мне сдачу экзаменов
экстерном.
Но так ли просто сдать, например, математический анализ, не слу
шая лекций и не работая в семинарах? Мне очень помог Олег Соро
кин, один из самых способных студентов нашего курса. Он не только
дал мне конспекты своих лекций, но занимался со мной, как школь
ный учитель, вдалбливая в меня понятия, совершенно новые для
школьника. Так или иначе, но весной я сдал все экзамены на пятерки,
кроме высшей алгебры, по которой получил трояк. Но это уже не игра
ло никакой роли. Я был зачислен в ту же самую математическую груп
пу, где учились мои товарищи по математическому кружку —
Гермейер, Шабат, Сорокин...
Закончить этот рассказ я хочу забавным эпизодом. Мы с Гельфан
дом были избраны действительными членами Академии одновремен
но: он — по математике, я — по информатике. Это были еще те време
на, когда Академия устраивала приемы в честь новых академиков.
В тот раз он проходил в ресторане «Россия». На этом приеме ко мне
подошел Гельфанд с бокалом шампанского и сказал примерно следую
щее: «Ну как, Никита, я ведь был прав, сказав, что вы будете студентом
не хуже среднего».
После университета была еще военная выучка, в результате кото
рой я в Военновоздушной академии имени Н.Е. Жуковского получил
еще один диплом, на этот раз инженерамеханика по вооружению са
молетов, и был отправлен на Волховский фронт в качестве инженера
по вооружению бомбардировочного полка. В этом качестве я и про
203
служил всю войну. Судьба была ко мне милостива: несмотря на всякие
сложные перипетии я вернулся с фронта с несколькими несуществен
ными царапинами и тремя военными орденами. После войны я был
назначен младшим преподавателем в Академию имени Н.Е. Жуков
ского и осенью 1946 года начал вести занятия по курсу «Эксплуатация
авиационного ракетного вооружения в боевых условиях», т. е. учить
тому, чем я занимался все годы войны.
В 1948 году я защитил диссертацию и получил первую ученую сте
пень кандидата технических наук. Казалось, что все начало склады
ваться как надо, но оказалось, что жизнь готовила мне еще одно
страшное испытание.
На грани 1948 и 1949 годов была арестована моя мачеха, которая
всю жизнь проработала учительницей в одной из подмосковных школ.
И этой уже очень немолодой женщине было предъявлено обвинение
в причастности к какойто группе, готовящей вооруженное восстание.
Несмотря на всю абсурдность обвинения, она была осуждена на десять
лет пребывания в лагере. А меня прогнали с работы.
1949 год мне вспоминается неким кошмаром: меня, боевого офице
ра, получившего целый иконостас военных орденов и медалей, человека,
имеющего ученую степень, никуда не брали на работу. Ни в Москве, ни
в Подмосковье я не мог устроиться даже школьным учителем! И мне при
шлось искать работу вне Москвы.
Меня приютил Ростовский университет, предложивший занять
должность доцента кафедры механики. Осенью 1953го в Математиче
ском институте имени В.А. Стеклова я защитил вторую диссертацию и
получил ученую степень доктора, на этот раз — физикоматематических
наук. Поздней осенью того же года была освобождена из лагеря моя ма
чеха, а я формально восстановлен во всех своих правах (мне вернули до
пуск!). А еще через год я был приглашен занять должность профессора
в МФТИ, и жизнь покатилась по благополучной колее.
Я не зря рассказал эту историю, хотя она небезынтересна и сама по
себе. У каждого человека, конечно, своя собственная судьба, но у всех
представителей моего поколения есть и много общего. Я не знаю ни
одного из моих сверстников, у кого благополучно складывались бы
юношеские и молодые годы. Все мы прошли через «круги ада», пре
одоление которых требовало мужества и веры, веры в свою страну,
веры в Россию.
И мы выполнили свою миссию: мы сумели передать эстафету той
многомиллионной массе новой интеллигенции, благодаря которой
204
наша страна к началу 1960х годов сделалась второй научнотехниче
ской державой мира. Мы сделали то, что не смогла сделать немецкая
интеллигенция. Но в этом не только наша заслуга: советская власть
создала обширный многомиллионный слой нации способный при
нять эту эстафету, нуждающийся в знаниях и традициях российской
интеллигенции.
Этот факт, несмотря на все наши личные горести и беды, во мно
гом нас примирил с большевиками, как и старшее поколение интел
лигенции примирил план ГОЭЛРО. И поэтому среди нас почти не
было диссидентов, разрушителей. Но это вовсе не означает, что мы
безоговорочно принимали происходящее. Мы в своей массе были
«конструктивистами». Мы многое понимали, но сделали явно недос
таточно! И об этом я расскажу в следующем разделе.
Так что же произошло с Советским Союзом
и какова в этих событиях роль интеллигенции
Существует много разных представлений о причинах катастрофы,
постигшей нашу страну. Я думаю, вполне правомочно утверждать (как
это и делают многие), что в Советском Союзе развился системный
кризис, который страна не смогла пережить. Оттого и погибла! Это ут
верждение кажется мне бесспорным. Но обычно никогда не расшиф
ровывается, что же означает само словосочетание «системный кри
зис», почему кризис возник и почему у него оказались столь
катастрофические последствия.
Попробую дать свою интерпретацию.
Любая крупная система, будь то крупная фирма, корпорация и
даже государство, может успешно функционировать тогда и только то
гда, когда выполнены по меньшей мере два следующих условия.
Вопервых, системе необходимо иметь четко поставленные цели
развития и функционирования. Это означает, что должен быть опре
делен круг идей развития, ради достижения которых предпринимают
ся те или иные усилия. Одна из этих целей генетически присуща лю
бой системе, хотя далеко не все отдают себе в этом отчет. Это
сохранение стабильности, целостности системы.
Вовторых, существует аппарат управления. Это тоже некая систе
ма, без которой не может функционировать никакая сложная система.
Так вот, управленческий аппарат должен быть способен подчинить
личные цели и интересы (которые объективно всегда существуют у ка
ждого его работника и у аппарата в целом) интересам системы.
205
Системные кризисы довольно хорошо изучены теорией организа
ции. Еще в 1911 году в своей знаменитой «Тектологии» А.А. Богданов
уделял этой проблеме немалое место, используя, правда, другой язык.
С подобным явлением сталкиваются и сегодня. Так, например, в по
слевоенные годы системный кризис охватил корпорацию Форда, на
чавшую терпеть убытки. Тогда правительство США ввело в компании
президентское правление. Старый аппарат управления был распущен,
и за несколько лет правительственные чиновники восстановили
функционирование корпорации, после чего она была возвращена
владельцам.
Это иллюстрация того, что для преодоления системного кризиса
необходимо существование системы более высокого уровня, имею
щей возможность вмешаться в деятельность системы, переживающей
кризис. Ну, а если такой системой является само государство, над ко
торым не может быть системы более высокого уровня? Вот здесь и
кроются ответы на вопросы: а зачем нужна демократия? И что такое
демократия? Ответить на них нынешние «демократы» не могут.
Так вот, в 1950х годах и даже в начале 1960х у Советского Союза
была четко поставленная цель — добиться паритета с США в ракет
ноядерном вооружении. Это было главной целью, поставленной пар
тией, правительством и ставшей главной целью всей страны. Этой
цели была подчинена не только деятельность всего народа, но и всего
аппарата. И попробовал бы чиновник любого уровня манкировать
своими обязанностями в угоду собственным интересам! Вся номенк
латура это прекрасно осознавала и работала над проблемами
обеспечения основной цели.
Можно поразному относиться к системе, существовавшей тогда
в Советском Союзе, с разных позиций критиковать происходившее в на
шей стране, но невозможно оспорить одно — системного кризиса в те
годы в стране не было. Его развитие началось в первые годы седьмого де
сятилетия, когда в конце хрущевского периода (оттепели?) желаемый па
ритет был достигнут. Сформулировать новые цели руководство страны
не смогло, а болтовня о будущем коммунизме только раздражала думаю
щих людей и не могла служить опорой для конкретной деятельности.
И аппарат занялся устройством прежде всего собственных дел.
Когда наши обществоведы говорят о том, что в Советском Союзе
была реализована система социализма, я думаю, что они, мягко говоря,
ошибаются. В нашей стране в послевоенные годы была создана и отлаже
на «система одного завода», в которой каждая отрасль играла роль от
206
дельного цеха и была своеобразным монополистом, если такая термино
логия применима к «системе одного завода». Была организована весьма
сложная система собственности, обсуждение которой нас выведет далеко
за рамки данной работы. Нельзя не сказать о том, что этой системе были
присущи определенные свойства социалистического типа — в области
образования, медицины и т. д.
Как ни оценивать эту систему, но она до поры до времени «работала».
Я люблю сравнивать развитие Советского Союза и Японии. В 1945 году и
мы и японцы начинали с нулевого уровня. Но у них был план Маршалла
и благоприятная международная обстановка. У нас же было «все наобо
рот». И тем не менее в 1992 году по величине ВВП на душу населения мы
превосходили Японию процентов на 10–12. И тем не менее система была
обречена и требовала кардинальной реконструкции. Подчеркну — не
разрушения, а реконструкции, и ниже постараюсь обосновать эту точку
зрения.
Первые признаки грядущего неблагополучия я увидел во время
моих первых поездок за границу в 1959 и 1961 годах, сопоставляя дос
тижения Запада в области использования вычислительной техники с
тем, что происходило у нас.
Во время моей первой поездки мне удалось побывать в вычисли
тельных центрах фирм «Сименс» и «ХонивелБюль». Должен сказать,
что ситуация, с которой я там столкнулся, вселила в меня определен
ный оптимизм. Техническое оснащение центров было примерно на
уровне Вычислительного центра АН СССР, но мы умели решать зна
чительно более сложные задачи, а используемое нами математическое
обеспечение было тогда более совершенным.
Но через два года во время моей второй поездки я увидел, что си
туация за это короткое время весьма существенно изменилась, и
наше положение стало вызывать у меня тревогу. Именно в эти годы в
вычислительную технику начали поступать транзисторы. Это был
новый важный шаг технической революции: ненадежные ламповые
вычислительные машины, эксплуатация которых была доступна
только очень квалифицированным коллективам, сменили ЭВМ на
полупроводниках, не знающих, что такое сбои. Начала появляться
вычислительная техника, которую могли использовать любые ма
ломальски грамотные люди. Электронные вычислительные маши
ны на Западе вышли из закрытых учреждений, становились при
вычным инструментом не только в сложных исследованиях ВПК,
но и в управлении производством, в бизнесе и т. д. Начиналась эра
207
компьютеризации. И мы оказались к ней абсолютно не подго
товленными.
По возвращении домой я стал довольно интенсивно пропагандиро
вать необходимость качественного изменения всей политики в области
создания и, главное, использования вычислительной техники. Более
того, выяснилось, что у меня немало союзников, которые думали так же
и тоже стремились изменить сложившуюся ситуацию. Это прежде всего
академик С.А. Лебедев, создатель нашей первой отечественной ЭВМ
БЭСМ1. Я ему рассказал о своих зарубежных впечатлениях и высказал
мнение о том, что необходимо сокращать производство специализиро
ванных ЭВМ и ориентироваться на производство универсальных компь
ютеров, которые можно использовать для нужд управления производст
венными процессами. Маститый собеседник мне тогда сказал, что он
уже давно так и ставит вопрос перед министерством, но результат его ак
тивности может легко оказаться совершенно обратным: производство
знаменитых наших универсальных ЭВМ — линию БЭСМ — вообще мо
гут однажды закрыть.
К сожалению, прогноз С.А. Лебедева оказался пророческим.
Вот тогда я и начал понимать, что «система одного завода» требует
коренной реконструкции — она не сможет принять нового вызова науч
нотехнической революции. Отрасльцех нужна тогда, когда цель доста
точно примитивна и нет необходимости в широкой номенклатуре произ
водства. А главное — в ее быстрой смене. Мы же вступаем в эпоху, когда
исход «холодной войны» будет решать не паритет в ракетноядерном
вооружении, тем более что он достигнут, а общий уровень технического
развития государства, конкурентоспособность нашей промышленности.
И здесь мы сталкиваемся с трудностями, не преодолимыми в рамках
«системы одного завода». Одним отраслям объективно невыгодно пере
ходить к производству более сложных универсальных компьютеров, дру
гим — внедрять компьютерную технологию в собственную деятельность:
надо многому учиться заново, да и людей придется менять!
Но самым грозным индикатором грядущей стагнации был провал
косыгинских реформ, тем более что их внедрение было освящено всем
необходимым набором партийных решений, и казалось, что их успех
заранее обеспечен. Провал означал, что номенклатура не принимала
реформ в принципе. Ее собственные интересы стали выше интересов
страны, а маразмирующие старцы, возглавлявшие государство, вряд
ли отдавали себе отчет в опасности происходящего. Да и сами не очень
стремились к реализации реформ.
208
Интеллигенция достаточно точно понимала суть происходящего, и я
думаю, что к середине 1970х годов она уже выработала свою позицию,
которая, правда, нигде никогда четко не формулировалась. Но позиция
существовала и была достаточно общей. Я имею в виду не только моих
коллег, занимавшихся проблемами использования вычислительной тех
ники в интересах оборонной промышленности, но и значительно более
широкий слой работающей интеллигенции. В эти годы я активно рабо
тал на Ставрополье со специалистами в области сельского хозяйства и
даже был избран в действительные члены ВАСХНИЛ. В это же время
в Вычислительном центре АН СССР, где я работал, шла активная работа
по созданию вычислительной системы, имитирующей функционирова
ние биосферы, и мне приходилось иметь дело со специалистами самого
разного профиля — не только с инженерами, но и с биологами, сельхоз
никами и т. д. И я видел глубокий уровень взаимного понимания и почти
тождественную оценку ситуации.
Мы видели две «главные опасности», избежать которых в рамках
существовавшей системы и перманентного, все развивающегося сис
темного кризиса многим из нас казалось невозможным.
Первая — это проигрыш в «холодной войне». Он означал прежде
всего то, что наша страна оказывалась аутсайдером в области науч
нотехнического прогресса. Другими словами, Советский Союз авто
матически уходил на периферию развивающегося мира со всеми
вытекающими отсюда последствиями.
Другая опасность, порождавшаяся первой, — неизбежные внут
ренние перемены революционного характера. Страна, которая в этом
веке пережила несколько революций, гражданскую войну и две миро
вые войны, просто не выдержит нового революционного катаклизма.
Он может окончиться гибелью нации!
Вот почему все наши усилия были направлены на поиск путей та
кого совершенствования существующей системы, которое позволило
бы избежать этих опасностей. Направления поисков были очень раз
ными. Так, например, академик Г.С. Поспелов разрабатывал про
граммный метод управления экономикой страны. Он основывался на
идеях, лежавших в основе современной технологии проектирования и
создания сложных технических систем. Честно говоря, я считал такой
подход несколько наивным, но всячески его поддерживал, полагая,
что идеи программного метода, будучи внедрены в практику государ
ственного управления, не просто помогут модификации существую
щей системы и ее способности эффективно участвовать в процессе
209
развития научнотехнического прогресса, но и, что мне казалось
особенно важным, ограничить монополию отраслей.
Пожалуй, ближе всего к моим личным идеям были мысли, кото
рые высказывал В.М. Глушков, тогдашний директор Института кибер
нетики в Киеве. Нам часто приходилось оказываться вместе на заседа
ниях различных комиссий, организованных ВПК. В те годы решалась
судьба всей линии БЭСМ, и мы с Глушковым всегда оказывались по
одну и ту же сторону баррикад. А дискуссии в Кремле бывали весьма
острыми и затрагивали саму суть социальной структуры нашего
государства. И мы, технари, явно проигрывали чиновникам.
Както однажды уже в первом часу ночи мы шли из Кремля к мет
ро, пересекая Красную площадь. Глушков, сильно раздосадованный
результатами дискуссии, сказал: «Чего они сажают этих болтуновдис
сидентов? Нас надо сажать». В этих словах была доля истины, тем бо
лее что наша крамола произносилась не на кухнях, а открыто —
в Кремле!
Меня же больше всего волновали вопросы конвергенции. Но я пони
мал ее не в той примитивной форме, которую обычно в те годы было при
нято обсуждать. Я пришел к убеждению, что и классический рыночный
капитализм, и принятая в нашей стране «система одного завода» в рав
ной степени тупиковые пути развития человечества. Следует искать иные
принципы развития общества, качественно иные! И, самое главное,
не делать резких революционных скачков.
Я все более внимательно присматривался к истории нэпа, и мне
казалось, да и сейчас кажется, что мы упустили тогда удивительный
шанс создать действительно новый тип демократического общества.
Сегодня он уже неповторим, ибо в 1930е годы было уничтожено кре
стьянство — основа самодеятельного населения. И тем не менее мно
гое из опыта нэпа можно было бы использовать даже и сегодня.
Както, году в 1985м или начале 1986го, я был приглашен на со
вещание, которое проводил М.С. Горбачев. В перерыве он подошел ко
мне, и у нас состоялся короткий, но значительный разговор. «Чтото
вы перестали к нам заходить?» Я ответил: «Одно дело, когда вы были
секретарем, отвечающим за сельское хозяйство, а теперь вы — ген
сек». — «Ну, а как вы прокомментируете происходящее?» И тогда я ему
сказал фразу, которую помню дословно: «Пока у вас в руках импера
торская власть, ликвидируйте монополию отраслей, попробуйте вос
становить систему, подобную синдикатам времен нэпа». Михаил
Сергеевич отреагировал: «Да, интересно. Напишите».
210
Я подробно изложил свои соображения и передал письмо в его лич
ную канцелярию. Прошло еще года дватри, и я снова увидел Горбачева
на какомто совещании. Теперь уже я к нему подошел и спросил о моем
письме. Ответ последовал сухой и лаконичный: «Не помню. Вероятно, не
получал».
Как говорится, комментарии излишни. Правительство нас, науч
нотехническую интеллигенцию, не слышало.
Вопрос о постепенном реформировании «системы одного завода»,
а следовательно, и сохранения тех социальных завоеваний (образова
ние, медицина, занятость и т. д.), что позволяли гражданину смотреть
спокойно в будущее, был окончательно снят к концу 1980х годов.
Системный кризис продолжается. Его финал
Вместе с тем у руководства страны были свои консультанты: оно слы
шало других. Я уже заметил выше, что в диссидентском движении уча
ствовала не только «кухонная интеллигентщина», но были и весьма
достойные люди. Но, увы, не они играли первую скрипку.
Както на грани 1970х и 1980х годов один мой знакомец прита
щил мне целую кипу самиздатовской писанины. И последние иллю
зии об этом движении у меня развеялись. Среди диссидентов я увидел
людей, которые остро ненавидели не большевиков, а нас, русских, и
Россию в целом.
Я и люди, которые меня окружали, прекрасно осознавали и недос
татки нашей системы, и недостатки, свойственные русскому человеку,
и остро переживали их — это было наше горе! Мы все время обсуждали
наши беды и искали пути выхода из системного кризиса, содержание
которого хорошо понимали. Но одновременно мы понимали, что наш
народ достоин всяческого уважения. И объективно достоин симпатии
и участия.
Мы обитаем в самой неуютной и суровой части планеты — на севе
ре Евразии. Даже в Канаде самый северный город расположен на ши
роте Курска. У нас же вся страна лежит в более суровой части планеты.
В нашей стране вегетационный период минимум на сто дней короче,
чем, например, во Франции. Тем не менее мы смогли не только вы
жить на этой суровой земле, но и создать великую культуру, великую
науку, сделаться одной из ведущих держав мира. И не надо забывать,
что мы были всегда окружены ненавистью: прочтите книгу того же
маркиза де Кюстина, послушайте, что говорит Бжезинский,
вспомните о бесконечных нашествиях и с Востока, и с Запада!
211
Да, мы — европейцы, но всегда были альтернативой Западной Евро
пе. Иначе и быть не могло! У нас не могла развиться этика протестантиз
ма и западный индивидуализм. С ними мы просто бы не выжили в наших
климатических условиях. И сейчас не выживем! Коллективизм, или, как
мы говорим, соборность, был необходим. Как и многое другое, что отли
чает русского человека от западного европейца.
Мне, вероятно, не повезло: в той стопе самиздатовской макулату
ры, которую мне принесли, я не нашел ни одного доброго слова о на
шем народе, о нашей стране. А ведь писалито ее граждане этой стра
ны. Я не могу себе представить, чтобы какойлибо гражданин
Франции написал о своей стране и своем народе чтолибо подобное
тому, что мне довелось тогда читать о России и русских.
Разумеется, говоря о макулатуре, я отнюдь не имею в виду сочине
ния А.И. Солженицына, В. Максимова и иных писателей того же мас
штаба, покинувших страну не по своей воле.
Так вот, случилось так, что именно «кухонная», а не работающая
интеллигенция, которой наша держава и была обязана своим техниче
ским могуществом и у которой была своя достаточно конструктивная
позиция, сделалась идеологом перестроечного и особенно постпере
строечного процессов. Почему это произошло? Почему идеология
диссидентской кухни проникла на государственный уровень? Об этом
я могу только гадать.
Я довольно давно был знаком с М.С. Горбачевым, еще со времен
его работы на Ставрополье, где ВЦ АН СССР в 1970х годах помогал
тамошним специалистам создавать некую информационную систему.
К тому времени я был знаком уже со многими секретарями обкомов, и
Михаил Сергеевич выделялся среди них — он был более демократич
ным и, самое главное, умел слушать и вникать в аргументацию других
людей. Я был искренне рад, когда его избрали генсеком, и связывал
с его деятельностью много надежд.
Но первое, что я с грустью увидел, это отсутствие большого страте
гического замысла и случайные действия вроде антиалкогольной кам
пании. Но больше всего меня насторожило его увлечение «гласно
стью». Гласность, конечно, необходима. Но не гласность сама по себе:
она — следствие особенностей системы, а не ее причина. Необходима
коренная перестройка «системы одного завода», о чем я и писал Горба
чеву в 1986 году. Вот на этой гласности и выплыла диссидентствующая
интеллигентщина, причем отнюдь не ее наиболее достойные предста
вители. Появились многочисленные «прорабы перестройки». Гипер
212
трофированная гласность оказалась источником национальной розни
и разобщения нации.
Что греха таить, волна перестройки захватила весьма широкие
круг интеллигенции. Возникла даже некая «горбачевская эйфория».
Даже автор данной работы однажды написал статью «перестроечного
типа». В чем и винюсь! И стыжусь одновременно.
Но эта перестроечная эйфория в среде интеллигенции длилась
очень недолго: очень скоро мы убедились в том, что она не развязала
системного кризиса. Цели развития страны, государства попрежнему
оказались не очерченными. Никто не мог понять, куда и зачем мы
идем. Номенклатура продолжала хозяйствовать, преимущественно
в своих интересах, потихонечку прибирая к рукам тем или иным спо
собом общенародную собственность. Страна продолжала нищать и го
лодать, никаких сдвигов в области научнотехнического прогресса не
было заметно.
Страна зримо продолжала сдавать свои позиции и слабеть. Прави
тельство явно теряло рычаги управления. Страна явно шла к тому, что
нас больше всего волновало на протяжении последних двух десятиле
тий и о чем я уже писал: мы уже проиграли «холодную войну», и нас
ожидали революционные потрясения, которые страна выдержать не
сможет. И наша система рухнет. Не перестроится, а просто рухнет: ка
тастрофа распада страны неминуема. В кругах инженерной интелли
генции много говорилось о том, как предотвратить неминуемую
катастрофу.
Мы стали это вполне отчетливо понимать и говорить о возможной
катастрофе в начале 1991 года. Но, честно говоря, мы не думали, что
процесс пойдет столь стремительно и что правительство окажется
столь беспомощным. Я надеялся, что у нас есть в запасе еще года
дватри и, даст Бог, мы сумеем справиться с надвигающейся агонией,
так как видел здоровые силы в обществе, да и результаты референдума,
казалось, обнадеживали: народ проголосовал против распада Союза!
В одном отношении мы оказались абсолютно точны: причиной
катастрофы стала номенклатура, сама система партийной власти, ко
торая воспользовалась ситуацией ослабления государства для устрой
ства своих собственных дел, а красивые слова и обоснование всяче
ских мерзостей, творимых с нашим народом и нашей страной, взяла
на себя «кухонная интеллигентщина».
Системный кризис дошел до своего логического конца — сама
система рухнула. Возникла новая система со своими проблемами.
213
Интеллигенция в постперестроечный период
Новая система, возникшая на усеченной части Великого Государства и
начавшая называться — на мой взгляд, по недоразумению — Россией
(именно по недоразумению, ибо 25 миллионов русских, т. е. целая
большая страна, населенная русскими, оказались за ее границами),
сразу же погрузилась в условия системного кризиса. Но прежде чем это
объяснять, я должен напомнить некоторые факты.
Диссидентское движение благополучно кончилось с началом горба
чевской перестройки. Была утверждена так необходимая диссидентам
гласность. Значительная часть «кухонной интеллигентщины» отчалила
«за бугор», где стала писать пасквили о русском народе и нашей стране,
другая значительная ее доля вошла во власть, и многие из нее вместе с ча
стью номенклатуры превратились в «новых русских», обретя непонят
ным мне образом значительные капиталы, а то небольшое количество
достойных людей, которые входили в диссидентское движение, слилось
с остальной интеллигенцией, разделив ее печальную участь.
Итак, определенная часть интеллигентщины «вошла во власть».
Я их иногда называю «гайдарообразными». Приход во власть подоб
ной группы людей — страшное несчастье для нашей страны. Как пра
вило, это не очень образованные люди, но с непомерными амбициями
и еще большими аппетитами. И самое страшное их качество — это
представление о самодостаточности. Последнее, к слову, говорит о де
фектах и воспитания, и интеллекта.
К сожалению, интеллигенция не смогла противопоставить им ника
ких активных действий — она была распылена, деморализована и не все
гда понимала суть происходящего. Да и к средствам массовой информа
ции она уже не была допущена. Тем не менее коечто пытались делать. Об
одной из таких неудачных попыток я попытаюсь рассказать.
В самом конце 1991 года проходило последнее Общее собрание
Академии наук СССР. Вел это собрание ее последний президент
Г.И. Марчук. Обсуждалась проблема будущности академии, и прежде
всего — кому она должна принадлежать. Я тогда выступил со следую
щим примерно утверждением: «Не существует проблемы принадлеж
ности академии. АН СССР — это бывшая Российская академия наук.
Ей такой оставаться и должно. Но есть другая, куда более важная про
блема: как использовать интеллектуальный потенциал академии в ны
нешнее трудное, критическое для страны время? Во время Великой
Отечественной войны была программа «Наука — фронту». Может
быть, чтото подобное необходимо сделать и сегодня?».
214
Г.И. Марчук прокомментировал мое выступление следующим об
разом: «Инициатива всегда наказуема. Вам, Никита Николаевич, и
писать письмо Ельцину».
Я такое письмо написал на следующий день и положил его на стол
секретаря президента академии. В течение недели его подписали чело
век двадцать академиков, и я отнес его на Старую площадь, где тогда
находилась канцелярия Президента Российской Федерации. Прошло
несколько месяцев, и неожиданно для нас всех вышло распоряжение
Ельцина об организации Совета по анализу кризисных ситуаций.
В него были включены двенадцать членов академии, а я назначен его
председателем. Но был назначен и куратор Совета — Г.Э. Бурбулис,
тогда второе лицо в государстве.
Через несколько дней у меня состоялся весьма знаменательный
разговор с куратором. Я сказал Бурбулису о том, что Совет, разумеется,
будет работать на общественных началах, но для того чтобы он мог
быть действенной организацией, необходимо, вопервых, какоето
помещение. Вовторых, нужен ученый секретарь с приличной зарпла
той, пара технических сотрудников и оргтехника, включая компьютер
и правительственную связь.
Геннадий Эдуардович мне ответил примерно следующее (цитирую
почти дословно): «Ну, Никита Николаевич, здесь же в Совете двена
дцать мудрецов из академии. Пусть академия и побеспокоится, тем бо
лее что у нее сейчас много свободных площадей». Я пошел тогда
к Ю.С. Осипову, который к тому времени уже был избран президентом
академии. И повторил ему просьбу, с которой я обратился к Бурбулису.
Он ответил мне следующее (тоже почти дословно): «Ну, Никита Нико
лаевич, ведь мы же в этих вопросах не специалисты». Как будто на бе
лом свете есть специалисты по переходу от социализма к капитализму!
И тоже ничего не дал. И мы для наших встреч и работы использовали
главным образом рабочий кабинет директора Института философии
академика В.С. Степина.
Замечу, что Ю.С. Осипов тоже был членом этого Совета, но ни разу
ни на одном заседании его не был.
Нашему Совету удалось провести в 1992 году два слушания в Верхов
ном Совете России и даже опубликовать два доклада. Потом мы тем не
менее постепенно свернули нашу работу. И не только потому, что без вся
кой технической поддержки продолжать работу было почти невозможно.
У меня и, как я понял, у многих моих коллег очень тяжелое впечатление
оставили те слушания в Верховном Совете, которые нам удалось органи
215
зовать. На них приходило довольно много людей, но не изза интереса
к нашим мыслям: на нас смотрели как на чудаков — вместо того чтобы
делать дело, заниматься политикой, добывать деньги, чтото лоббиро
вать, люди рассуждают о какихто высоких материях. Слушатели были
погружены в свою политику, вернее, в политиканство. Вопросов и об
суждений не было — послушали и разошлись!
Попытка нашего Совета както повлиять на ход событий была не
единственной такого рода попыткой научной и инженерной интелли
генции. Но на государственном уровне нас никто не слышал, мы ни до
кого из власть имущих не могли достучаться! А гайдарообразные
между тем продолжали свои антинародные дела.
Все представители научной и технической интеллигенции говори
ли разными словами, говорили поразному, но одно и то же. О чем же
всетаки говорили мы, непрофессионалы, как назвал нас президент
академии Ю.С. Осипов? Попробую пересказать это чужими словами.
Итак, прошло почти семь лет. 31 декабря 1998 года «Независимая
газета» опубликовала оценку Дж. Сакса, главного советника Гайдара.
Вот она — цитирую по «НГ»: «Главное, что подвело нас, это колоссаль
ный разрыв между риторикой реформаторов и их реальными дейст
виями... И, как мне кажется, российское руководство превзошло са
мые фантастические представления марксистов о капитализме: они
сочли, что дело государства служить узкому кругу капиталистов, пере
качивая в их карманы как можно больше денег и поскорее. Это не шо
ковая терапия. Это злостная, предумышленная, хорошо продуманная
акция, имеющая своей целью широкомасштабное перераспределение
богатств в интересах узкого круга людей».
Вот об этом мы и говорили. Только менее резко и более вежливо, ибо
надеялись тогда, что все те, кто называл себя демократами, люди порядоч
ные, и их в не меньшей, чем нас, степени заботят судьбы нашего народа!
***
В начале этого раздела я говорил о том, что с появлением Российской
Федерации как некоего самостоятельного государства системный кри
зис не прекратился. Пожалуй, надо сказать несколько точнее: народ и
страна продолжают переживать период собственной деградации и рас
пада. Это, конечно, кризис, но не системный в том смысле, в каком я
его определил в одном из предыдущих разделов, ибо я согласен с
Дж. Саксом — идет целенаправленное уничтожение страны.
216
И самое страшное состоит в том, что «реформаторы» могут дос
тичь своей цели. В их руках СМИ, они опираются на коррумпирован
ное чиновничество, им обеспечена поддержка Запада — почитайте
опубликованное в той же «НГ» интервью Бжезинского! В начале пост
перестроечного периода я пытался думать: «Гайдары и чубайсы прихо
дят и уходят. Надо работать». Боюсь, что так теперь рассуждать уже
нельзя. «Реформаторы» куда опаснее большевиков: они сами действи
тельно однажды уйдут, но и России уже не будет. Она уйдет вместе
с ними. А может быть, и раньше них.
Вот почему интеллигенция должна сказать сегодня свое слово и
наметить пути сохранения России, ее народа, нашей культуры и тра
диций. Этой проблеме и будет посвящен заключительный раздел моей
статьи.
Интеллигенция как ядро электората
Уважаемый читатель, постарайтесь прочитать книгу Валерия Писигина
«Из Москвы в Петербург». Ее автор уже в постперестроечный период
проехал по той же дороге, что когдато Радищев, но в обратном направле
нии. Он останавливался в маленьких городах и поселках, разговаривал
с врачами и учителями, бывал на их скромных празднествах. При чтении
этой небольшой книжки меня охватило ощущение, за которое я очень
благодарен ее автору: я почувствовал, что Россия еще жива, и жива еще
интеллигенция, настоящая русская интеллигенция, не та, что вместе
с номенклатурой второго уровня пришла во власть, а настоящая, которая
живет с народом, живет его мыслями и чувствами, разделяет его любовь
к стране и делает свое бесконечно нужное для России дело.
За последние дватри года, проводя семинары с учителями, общаясь
с людьми, приезжающими из «глубинки», я вынес определенные пред
ставления о чаяниях российской интеллигенции, как правило, не выска
зываемых, а если и высказываемых, то очень лаконично. И, может быть,
самое главное, чего ждут эти люди, — это слов благодарности и уважения.
Интеллигенция хочет и ждет настоящей работы и остро нуждается в воз
вращении чувства собственного достоинства. А без восстановления чув
ства самоуважения очень трудно надеяться на всплеск энергии, который
необходим нации, и прежде всего интеллигенции, для того чтобы страна
смогла бы снова возвратиться к спокойному развитию и настоящему
труду.
И что удивительно, погруженные в заботы о том, как выжить на
нищенскую зарплату, к тому же редко получаемую, наши россий
217
ские интеллигенты не просто способны думать о будущем — они
живут этим будущим! Это своеобразный российский феномен.
Но это факт, который нельзя не учитывать. Относительному спо
койствию в нашей стране мы обязаны, может быть, не только прису
щему нашему народу долготерпению, но и настоящей любви к Ро
дине. Хотя потенциал ненависти накапливается и однажды он
может полыхнуть так, что с ним невозможно будет справиться. Это
все тоже надо иметь в виду.
Однажды ко мне домой пришел некий «провинциальный интел
лигент» из Костромской губернии. Он хотел, чтобы я ему надписал
мою книжку, которую он купил гдето в Москве. У нас состоялся дли
тельный и интересный мне разговор. Я спросил моего гостя, какую
партию он поддерживает. Он ответил: «Да никакую. Им, партийным,
до нас и дела нет. У них свои дела — пусть и разбираются! А мы уж
какнибудь сами». Уважаемый читатель, вдумайтесь в эти слова: может
быть, в них и скрыто то основное содержание истории — того ее этапа,
который ожидает наш народ!
Сегодня интеллигенция, в том понимании, которое я использую
в этой работе, — это огромная масса людей. Их, может быть, миллио
нов десятьдвенадцать. Это люди общей судьбы, и они это знают. Уже
возникает чувство взаимопонимания и общности. Они действительно
знают, что в нынешних условиях у них нет будущего и что никакая из
ныне существующих партий думать об их будущности не собирается.
У коммунистов определенные стандарты мышления, с которыми
они никогда не расстанутся, а тем, кто именуют себя демократами,
глубоко безразличны проблемы, волнующие русскую интеллигенцию.
В этом отношении мой костромской гость был прав!
Но одно понятно всем: возврата к прошлому быть не может!
Вряд ли уместно в этой статье обсуждать возможные варианты раз
вития, сценарии и программы. Но определенные вехи я попытаюсь
расставить.
И первое, на чем мне хотелось бы остановить внимание читателя,
состоит в следующем, ныне уже достаточно банальном, утвержде
нии — планета превращается в единую не только экономическую, но и
социальную систему, вне которой не сможет выжить ни одно государ
ство. А посему главный вопрос, который должен быть решен не ка
койлибо партией, но всей страной, — что необходимо сделать, чтобы
занять достойное место в этом сложном, разнообразном и одновре
менно едином мире?
218
Возникает единый экономический организм. Идет процесс само
организации, который никем не регламентируется и не управляется.
Я называю его процессом формирования Мира ТНК — транснацио
нальных корпораций.*
Так вот, для того чтобы занять достойное место в Мире ТНК, а вне
его существование невозможно, мы должны иметь и собственные
мощные корпорации. И при размышлении о возможной форме их ор
ганизации мне невольно приходит образ тех синдикатов, которые
были созданы в период нэпа и которым наша промышленность обяза
на своим воссозданием. Конечно, воспроизводить синдикаты 1920х
годов в точной форме не следует, но о некоторых из их особенностей
следует очень хорошо подумать. Прежде всего об их взаимосвязях с го
сударством. Хотя капитал синдикатов принадлежал государству, но
они были формально от него независимы и работали в тесном контак
те с ВСНХ и Госпланом на договорных началах. И их деятельность
определяла основной доход государства: результаты производствен
ной деятельности, а не доходы физических лиц определяли наполне
ние бюджета. Мне кажется, что и ныне в наших ведущих корпорациях
контрольный пакет акций должен принадлежать государству, а их дея
тельность определять основную часть дохода страны.
Второе соображение касается сельского хозяйства. В силу природ
ных условий наше сельское хозяйство объективно не сможет стать
конкурентоспособным, во всяком случае, на внешних рынках. Но
страна, тем более такого масштаба, как Россия, имеет шанс выжить
в Мире ТНК лишь в том случае, если она способна сама себя кормить.
Необходима специальная продовольственная программа. Она должна
содержать и государственную финансовую поддержку, специальные
мероприятия, позволяющие нашему сельскому хозяйству стать конку
рентоспособным на внутреннем рынке, и многое другое.
Но я хотел бы заметить, что чисто рыночные методы (как и образ
мышления) не способны справиться с комплексом вопросов, связанных
с сельскохозяйственным производством, ибо оно основано на взаимоот
ношении Природы и общества, требующих для своего решения проник
новения в их отнюдь не рыночную суть. Вот лишь один из примеров —
мера механизации.
* Правда, название не совсем точно, поскольку в нем не отражена одна важнейшая
сторона этого явления: едва ли не доминирующую роль в его формировании играет не
производственная деятельность, а финансовые спекуляции. Тем не менее я сохраню
принятое название изза его краткости.
219
В США производительность труда одного сельскохозяйственного ра
бочего примерно в сто раз превышает производительность труда китай
ского крестьянина. Но американскому фермеру никогда и не снились
урожаи, которые собирает с одного гектара китайский крестьянин.
И кроме того, нельзя забывать о том, что в основе нашей цивилизации
лежит прежде всего сельскохозяйственное производство. Его изобрете
ние знаменует появление совершенно нового типа взаимоотношений
с Природой — создание искусственного кругооборота веществ.
И последнее: только та нация имеет шанс на достойное будущее,
которая сумеет обеспечить высокий уровень образованности и нравст
венности. Для России этот тезис особенно актуален, поскольку в на
шей суровой стране только опора на «высокие технологии» может
обеспечить достаточно высокий уровень благосостояния народа.
Вот почему в основе любой нашей политики, в любых условиях дол
жен лежать старинный крестьянский принцип «сохранения посевного
материала»: как бы ни было голодно зимой, нельзя трогать посевной ма
териал, ибо это — залог будущего. Вот почему самым большим преступ
лением сильных мира сего перед нацией я считаю падение уровня обра
зования и катастрофическое сокращение научного потенциала.
***
Сегодня нацию охватили апатия и чувство безнадежности. И даже
ядро электората — интеллигенция — почти не реагирует на то, что гово
рят партийные лидеры. И так будет до тех пор, пока не сформируется
партия или движение, которое сумеет сказать народу слова благодарно
сти за то, что после разрухи гражданской войны он смог возродить страну
во время нэпа, что после сталинского геноцида он смог выиграть Вели
кую Отечественную войну и снова восстановить Великое Государство.
Это движение должно сказать нации, что не все потеряно, что у нее есть
перспективы возрождения, и указать пути к нему.
Я думаю, что необходим некий общественный совет, никак не свя
занный с государством или существующими партиями, который за
нялся бы перспективами развития страны. Его деятельность должна
быть широко известна народу и открыта для дискуссий. И опираясь на
него, то ядро электората, которому посвящены эти размышления,
сможет оказать решающее влияние на судьбы нашей страны.
1999 г.
О мировоззрении и миропонимании
Людей старшего поколения долго и упорно учили тому, что должно суще
ствовать только единое и к тому же «правильное» мировоззрение. Хотя,
конечно же, оно воспитывается и семьей, окружением, прочитанными
книгами. Немалую роль играет и религиозный фактор — та система ми
фов, которая идет еще от тех времен, когда религии не было, а вместо нее
были эзотерические представления, вроде магии цифр (она и сегодня
еще играет определенную роль в жизни африканских народов).
В формировании мировоззрения играют роль и научные знания,
и практический опыт человека. И постепенно научная, рациональ
ная составляющая мировоззрения приобретает все большее и боль
шее значение в жизни и деятельности людей, в принятии ими опре
деленных решений.
Я надеюсь, что у наших педагогов уже в ближайшее время воз
никнет представление о необходимости пропедевтического курса
«Современное миропонимание». Это обусловливается тем, что кри
зис во взаимоотношениях природы и общества стремительно нарас
тает, и нарастает общественная потребность в образовании, далеко
выходящем за рамки узкого профессионализма. Современный че
ловек должен видеть мир в его целостности. Только представление
об общей логике развития мира, в котором мы живем, поможет пре
одолеть катастрофические последствия неумолимо надвигающего
ся кризиса, а может быть, и избежать его!
Такой курс должен предшествовать изложению обществоведческих
дисциплин и философии, для которых он является необходимым введе
нием. Он особенно нужен будущим специалистам в области гуманитар
ных наук, для которых естествознание и современная экология сейчас —
на периферии их интересов. Он нужен и будущим инженерам, и физи
кам, ибо и на естественных и инженерных факультетах общих знаний о
процессах развития современного мира и о процессах познания явно не
достаточно. Хотя и этим специалистам придется решать многочислен
ные вопросы современной экологии, политики, нравственности.
221
Как преподавать подобный курс в условиях той многозначности по
нимания существа основных процессов, протекающих в природе и об
ществе, которая сегодня существует в интеллектуальной части общества?
Как дать людям то ви' дение мира, те универсалии миропонимания, кото
рые необходимы в XXI веке, и каким оно должно быть, это видение мира?
Как уберечь людей от иллюзий и фантомов? Все это должно входить в
фундамент современного образования, и потому необходим некоторый
курс, предваряющий достижение основных образовательных целей и
конкретного профессионализма, открывающий студентам перспективу
в самых разных сферах деятельности. Такой принципиально междисцип
линарный курс еще придется создать содружеству профессионалов, ра
ботающих в разных областях знания.
Вряд ли преподавание подобного пропедевтического курса может
носить стандартный характер. Так, например, я не понимаю, что в
этих условиях может дать учебник, и вообще мне кажется, что само по
нятие «учебник» мало подходит при изучении подобной синтетиче
ской дисциплины, открывающей студентам то, что принято иногда
называть «картиной мира». Существуют учебники и учебные пособия,
которые помогают студентам подготовиться к экзаменам по конкрет
ным дисциплинам, но учебник — это важнейшее изобретение ученых
педагогов — отнюдь не универсальное средство. Оно чаще всего дейст
вительно необходимо, например, при изучении иностранного языка,
может быть, арифметики, но учебник по философии (а не по истории
философии) мне кажется лингвистическим и научным нонсенсом. По
таким предметам нужны книги для чтения, в которых читатель знако
мился бы с научными посылками автора, его взглядами на мир. В та
ких книгах не излагаются «абсолютные истины» вроде таблицы умно
жения. Для предметов мировоззренческого плана нужны книги,
которые помогут изучающему спорить с иными авторами и, самое
главное, вырабатывать свою собственную точку зрения. Важно пробу
дить мысль читателя и помочь обрести широту кругозора. И если его
затронет изложение, то цель такого курса будет достигнута. Студент
уже совсем поиному станет воспринимать философию, историю, да и
инженерные науки.
Я только что закончил писать именно такую книгу для чтения, по
священную проблемам мировоззрения. Я назвал ее «Универсум, об
щество, информация» и надеюсь, что она будет скоро опубликована.*
* Книга вышла в издательстве «Тайдекс Ко» в 2001 г. — Ред.
222
В ней я обращаюсь не только к студентам, но и ко всем тем, кто заду
мывается над формированием современного миропонимания, в том
числе своего собственного.
Я представляю себе, сколь ограничены наши знания, и всякий раз,
когда это необходимо, подчеркиваю границы неведомого. Больше
всего мне хотелось бы добиться того, чтобы после чтения этой книги
читатель почувствовал, что все в природе — и неживое вещество (кос
ная материя, по терминологии В.И. Вернадского), и мир живого, и об
щество — являются элементами некой единой системы и в своем раз
витии подчиняются некой общей логике, которую я однажды назвал
универсальным эволюционизмом!
...Да, мы знаем, как опасна утопия о возможности существования
единого и единственного мировоззрения. У каждого человека, по боль
шому счету, есть собственное мировоззрение. Но все люди принадлежат
к единому биологическому виду, и значит, для обеспечения стабильности
рода человеческого необходимо должны быть некоторые универсалии,
определяющие представления людей об окружающем мире и своих обя
занностях по отношению к тому, что их окружает — по отношению к при
роде и другим людям. Именно эти универсалии мне и хотелось бы назы
вать миропониманием. Попытке обсудить проблемы подобных
универсалий и посвящена моя новая книга.
Выработка миропонимания, формирование мировоззренческих
универсалий, помогающих людям выживать в критических ситуациях,
и утверждение их в сознании людей мне представляется в современ
ных условиях важнейшей задачей цивилизации XXI века.
И теперь этот процесс уже не может быть спонтанным процессом
самоорганизации. Он должен стать процессом целенаправленной дея
тельности Коллективного Разума человечества. Успешное решение
этих мировоззренческих проблем — ключ к будущему.
...Сегодня термин «философия истории» не особенно распростра
нен, а в России его вообще не употребляют. Но именно сейчас, на пе
реломе истории цивилизаций, на пороге нового глобального кризиса
понимание логики исторического процесса, его философии необхо
димо людям больше, чем когда бы то ни было.
Словосочетание «философия истории» придумал и начал исполь
зовать великий Вольтер, соратники и последователи которого как раз
и не считали историю наукой — таков парадокс! Философия истории
времен Вольтера не рассматривала человека в качестве творца истории
и сводила его роль только к коллекционированию курьезных фактов.
223
Еще 200 лет назад ученым было чуждо восприятие истории как неко
торого процесса — процесса развития общества (сопряженного к тому
же со множеством других процессов, протекающих в биосфере). И не
смотря на то, что понятие философии истории было детищем XVIII
века, само понятие историзма и вера в ту роль, которую способен иг
рать духовный мир человека в судьбах не только человека, но и обще
ства, полностью исчезает в эпоху Просвещения. И в этом смысле эпо
ха Просвещения была совершенно непохожа на эпоху Возрождения,
когда полагали, как и в античные времена, что человек в своих свер
шениях мог стать равным Богу и что именно он творит историю!
К эпохе Вольтера нельзя относиться однозначно. Век Вольтера
был великим веком. Именно тогда закладывались основы рационали
стического мышления, благодаря которому только и могла возник
нуть современная наука. Основы успехов науки и техники XIX и ХХ ве
ков были заложены именно в XVIII веке, когда завершилась эпоха
Реформации, утвердились основы этики протестантизма и произошли
первые акты научнотехнической революции. Именно тогда сформи
ровалось понимание того, что означает наука и научный метод позна
ния. И мы все по прошествии 200 лет несем на себе печать той системы
взглядов, того классического рационализма, которые привели совре
менную физику и другие естественные науки на современный уровень
и дали ключ к построению системы знаний. Но, отдавая дань гениям
эпохи Просвещения, нельзя не видеть и ограниченности созданного
ими миропонимания: идеалом науки была простота, образцом кото
рой стали законы небесной механики и законы Ньютона.
Стремление к упрощению свойственно любой науке, ибо человек
может мыслить лишь относительно простыми схемами. Так было и так
будет! Поэтому я не бросаю упреков стремлению к универсальности
предлагавшихся схем и не считаю его пороком — это был неизбежный
этап развития научного мышления на пути расставания с простотой,
которым следует любая научная дисциплина. В том числе и история.
Ей еще предстояло перешагнуть через тот этап мировоззрения, кото
рый представлял все мироздание в качестве некогда запущенной,
причем достаточно простой, машины, действующей по раз и навсегда
заведенным правилам.
Расставание с простотой происходило постепенно. Но в мышле
нии титанов эпохи Просвещения был один постулат, преодоление ко
торого оказалось возможным только в ХХ веке. И он потребовал рево
люционной трансформации всего представления об Универсуме и
224
месте в нем человека. Это было представление о человеке как о внеш
нем, постороннем наблюдателе. Человек, если и принадлежит этой
машине, то является в ней не более чем одним из ее винтиков, не спо
собным скольконибудь заметно влиять на деятельность машины и на
историю в том числе.
Такой взгляд на вещи и был причиной недооценки роли индивиду
альности. Ученые того времени игнорировали иррациональность че
ловека, его духовный мир, его исключительность и разнообразие ти
пов людей. Подобно древним грекам они принимали человека раз и
навсегда заданным, не принимали всерьез изменение его представле
ний об окружающем мире и его влияние на протекание планетарных
процессов.
История никогда не повторяется. Эту истину понимали уже в ан
тичные времена. Всегда происходит нечто новое, но природа человека
неизменна — таков основной постулат философии истории эпохи
Просвещения. Да и само выражение «природа человека» появилось
только в эпоху Просвещения. Человек принадлежит природе цели
ком, и во всех своих действиях является ее производной. А если нам не
удается чтолибо понять в его действиях, то лишь вследствие низкого
уровня наших знаний.
Теперь мы тоже принимаем человека в качестве неотъемлемой части
природы. Но мы видим его уже не посторонним наблюдателем, а актив
ным участником природных (в том числе и исторических) процессов.
Мы отдаем отчет в иррациональности человека и не пытаемся выводить
его особенности из локальных свойств окружающей природы. Хотя и
принимаем факт влияния окружающей среды на человека в качестве од
ной из важнейших причин, формирующих облик человека...
Итак, человек в эпоху Просвещения представлялся посторонним
наблюдателем, и можно не только понять, но и оправдать такую точку
зрения. Новые знания о природе, обретенные человеком, его наблю
дения и действия в те времена не меняли скольконибудь заметно про
цессы, которые происходили в окружающем мире, и в течение ряда
поколений люди жили в одних и тех же природных условиях. Человек
как член общества мог влиять только на само общество: так, король
мог объявить войну или изменить налоги, но судьба природы от
деятельности человека не зависела.
Удивительно, но люди эпохи Просвещения переносили подобную
точку зрения и на гуманитарные науки, полагая, что все они, в том
числе и история, должны развиваться по тем же канонам, что и науки
225
естественные. Представлялось, что и здесь не может быть обратных
связей между знаниями людей, их действиями и происходящим в
мире. Считалось, что все знания абсолютны и постепенно познаются
человеком. Такая позиция разделялась учеными не только в XVIII
веке, но и в XIX, да и в ХХ.
До поры до времени эти взгляды находили определенные подтвер
ждения, но позднее люди стали понимать, сколь отличен объект гума
нитарного знания от того, с чем приходится иметь дело естествоиспы
тателям. Успехи естествознания определяются возможностью не
только экспериментировать, но и многократно повторять нужный
эксперимент. Обществоведение всегда имеет дело с уникальным объ
ектом, и повторение эксперимента в тех же условиях, как в физике, ис
ключается полностью. В распоряжении ученых, изучающих процессы
общественной природы, есть лишь один единственный материал —
прошлое. Вот почему здесь столь условны и неточны возможные ана
логии. И сколь они необходимы одновременно! И другого способа по
знания в истории и других гуманитарных науках просто нет. Вот поче
му необходимы не просто факты прошлого, но превращение их
в науку, отыскание скрытых закономерностей или тенденций (пре
имущественно).
Но, с другой стороны, нельзя ожидать в истории законов типа за
конов Ньютона, а надо принять логику развития событий. И научить
ся следовать этой логике, а не противоречить ей!
По существу, гуманитарные науки изучают в первую очередь мыш
ление человека, особенности его духовного мира, и, познавая их логи
ку, люди совершенствуют собственное (личное) мышление. Значит,
гуманитарные науки меняют самого человека и идеалы, к которым он
стремится. А значит, и его действия! И историю общества, поскольку
история — это результат действия людей, преследующих собственные
цели, следующих из предпочтений и идеалов человека.
Ложные аналогии между науками естественными и гуманитар
ными порождают различные утопии, поскольку игнорируют тот
факт, что вместе с совершенствованием самосознания и усвоением
тех или иных, в том числе и ложных, догм люди начинают действо
вать подругому. Усвоение догматов рождает определенные пред
ставления об окружающем, меняет шкалу ценностей, а следователь
но, и поведение людей. Такова роль любых абстракций, в том числе
и мифов, рождаемых религиозным мышлением, фанатизмом и т. д.
И их роль вполне сопоставима с ролью чисто материальных движи
226
телей исторического процесса. Рождение этих нематериальных
факторов, влияющих на судьбы как отдельных людей, так и наро
дов, не только подчеркивает иррациональность человека, но и
чемто напоминает появление нейтральных мутаций, которые не
посредственно не отбраковываются естественным отбором, но спо
собны с течением времени оказать значительное влияние на даль
нейшее развитие организма.
Титаны эпохи Просвещения заложили основы научной дисциплины,
которую они сами назвали философией истории и наукой не считали.
Отрицая право истории называться наукой, они тем не менее продумы
вали содержание таких понятий, как «цель истории», ее смысл, связь
с естествознанием и многие другие вопросы, им сопутствующие. Даже
превратив философию истории в один из разделов философии естество
знания, ученые эпохи Просвещения сделали важнейший вклад в пони
мание единства мира. Это был тот рубеж простоты, не перешагнув через
который, человек не смог бы разобраться в том нагромождении сложно
стей, которое на нас обрушивает современная наука.
...Постепенно понятие «философия истории» наполнялось новым
содержанием и полнее рисовало возможные механизмы жизнедеятель
ности и варианты организации общества. В XIX веке произошли новые
важнейшие события. Благодаря работам Гегеля, а затем и Маркса исто
рия начинает рассматриваться как некий процесс, в основе которого ле
жат вполне определенные тенденции. Подчеркну — тенденции, хотя сам
Маркс их и называл законами. Казалось бы, разрозненные факты связы
ваются постепенно в некоторую систему, история превращается в науку
в современном смысле этого слова, обретает свою философию, активно
влияющую на ее развитие. Но ничто не дается без потерь: теряется одно
из важнейших завоеваний эпохи Просвещения — связь с естествознани
ем, которую нам теперь необходимо восстанавливать.
Гегель отвергал саму возможность подчинения гуманитарной мыс
ли естественнонаучной. Он утверждал принцип независимости гума
нитарной мысли и логики ее развития. Именно с ней, к тому же осно
ванной на чисто абстрактных идеях, на стремлении к некоторому
абсолютному идеалу, он связывает представление об историческом
процессе. Но всетаки о процессе, о развитии, что является качествен
но новой мелодией в исторической симфонии. Одновременно он и су
жает рамки истории, рассматривая лишь политическую историю. От
сюда и его представление о «конце истории» как об утверждении
некой единой системы мысли и общественного устройства, оказавшее
227
большое влияние на философию истории и даже на состояние совре
менной мысли.
В отличие от Гегеля Маркс рассматривал развитие общества как
некоторый естественноисторический процесс, реализующий диалек
тическое противоречие между природой и обществом. И, что главное
в его учении, противоречия между классами внутри общества он рас
сматривает в качестве главного движителя процесса развития челове
чества. Итак, не стремление к идеалу, а стремление к разрешению
определенного типа противоречий.
...Во второй половине XIX века во всех научных дисциплинах (и фи
лософии истории в том числе) все более заметную роль начинают играть
позитивисты. Они трактуют историю как некоторую эмпирическую нау
ку, регистрирующую факты, а философию истории — как открытие об
щих закономерностей, содержащихся в этой информации. Подобная
точка зрения была, по существу, следствием той логики развития естест
вознания, которой оно было обязано своими успехами последних деся
тилетий, и очень упрощенных представлений о смысле словосочетания
«закон развития». К сожалению, попытки позитивистов отыскать общие
законы, управляющие историческим процессом, особого успеха не име
ли. Для этого, видимо, нужны качественно другие подходы, основанные,
как мне представляется, на интерпретации процесса развития общества
как процесса самоорганизации некоторой сложной системы, включен
ной в некоторую другую, еще более сложную систему. А основные усилия
позитивистов были сосредоточены на изучении конкретных фактов. По
добный подход невольно возвращает нас ко взглядам времен эпохи Про
свещения, когда любая история представлялась лишь набором фактов,
связанных между собой только хронологически.
В 1920х годах Н. Бердяев опубликовал нашумевшую книгу
«Смысл Истории» — своеобразное кредо знаменитого философа.
В своем сочинении он размышлял о «тайне истории» как о тайне ду
ховной жизни отдельного человека и народа в целом. В этой связи
вполне логично звучит его выражение «трагедия истории», а апофео
зом является его категорическое неприятие идеи прогресса. В рамках
исторического процесса, по Бердяеву, не разрешима трагедия индиви
дуального: Царства Божьего на Земле быть не может! А утверждение
Царства Божьего и преодоление трагедии истории как цель может, со
гласно Бердяеву, быть постигнуто только в рамках идей христианства.
Отсюда и неизбежность апокалипсиса, и неизбежность конца исто
рии. Но уже совсем не по Гегелю.
228
Примерно в те же годы другой христианский философ, Тейяр
де Шарден, говорил о неизбежности слияния всех рас в единое челове
чество и его объединения с Природой и Богом. Это единение он счи
тал и целью истории, и ее концом.
Этот небольшой экскурс в историю термина «философия исто
рии» показывает, сколь поразному разными философами и историка
ми не только трактуется это понятие, но и ставится сама проблема изу
чения истории и цель такого изучения. Вот почему, прежде чем начать
пользоваться этим термином, мне придется объяснить, какой смысл я
буду иметь в виду, произнося словосочетание «философия истории», а
также «логика истории».
...Философия истории — это весьма широкая область обществове
дения. То, что я называю философией истории, не совпадает с тем, как
ее представляют классические интерпретации и традиции. В отличие
от Гегеля, Бердяева и многих других я не ищу смысла истории, которо
го, по моему глубокому убеждению, просто не существует, как и у лю
бого природного процесса, а стремлюсь лишь понять особенности
процесса самоорганизации, который называется историей людей.
И особенно важным мне представляется установить некоторые
«универсалии» или «инварианты» исторического процесса. Этим
термином я называю такие его характеристики, которые изменяют
ся относительно медленно. Если это удается сделать, то, совмещая
их с наблюдаемыми тенденциями, мы получаем инструмент, позво
ляющий представить себе контуры вариантов хода разворачиваю
щихся событий.
Итак, я включаю в понимание философии истории и ее рассмот
рение с позиций естествознания, изучающего особенности само
развивающихся динамических систем. Такой подход — тоже форма
рационализма, но рожденная уже современной неклассической
наукой. Он опирается на систему эмпирических обобщений и рас
сматривает человека в качестве активного участника мирового про
цесса самоорганизации. Еще раз: не наблюдателя, а участника, спо
собного вносить изменения в характер течения исторического
процесса. Притом не только активной производственной деятель
ностью, но и самим фактом изучения и познания законов и тенден
ций мирового процесса самоорганизации, фактом развития своего
мышления, появлением гуманитарного знания, изменением своего
представления о «картине мира», потенциальных возможностей
развития человеческого общества.
229
***
Итак, Гегель впервые употребил словосочетание «конец исто
рии», и он связывал этот финал с утверждением некоторого идеаль
ного общественного устройства. Маркс тоже говорил о конце исто
рии как об эпохе утверждения реального гуманизма (по существу,
тоже некоторой идеальной структуры общества). Говорил о конце
истории и католический мыслитель Тейяр де Шарден, предполагая,
что история человечества завершится объединением всех народов
в одну семью, которая сольется с Природой и Богом в единое целое,
лишенное какихлибо противоречий. Таким и будет конец истории,
конец любого эволюционного процесса.
Важно то, что авторы «конца истории» представляли себе этот фи
нал как возникновение некоторого общества, лишенного какихлибо
противоречий (правда, Маркс допускал возможность сохранения про
тиворечий между человеком и природой). Сегодня к идеям конца ис
тории снова проявляется интерес. Открыла дискуссию ставшая знаме
нитой статья американского политолога Френсиса Фукуямы, которая
так и называлась «Конец истории». Эта статья была очень хорошо при
нята читающей публикой во всем мире, в том числе и в России. По су
ществу, она была написана в духе идей Гегеля: холодная война закон
чена победой Америки, с коммунизмом покончено, и следует
ожидать, что на Земле установится некая единая экономическая и по
литическая система, лишенная принципиальных противоречий. Это и
будет, согласно мнению почтенного американского профессора,
«концом истории».
Я тоже вполне допускаю возможность «конца истории», но совсем
в ином смысле, чем об этом писали классики и говорят сейчас на Запа
де. Конец истории неизбежен так же, как неизбежно однажды потух
нет Солнце или произойдет полная перестройка Универсума как сис
темы. Но, отбрасывая в сторону возможные природные катаклизмы,
на судьбу которых мы вряд ли можем оказать влияние, имеет смысл и
следует говорить о возможном окончании истории вида Homo sapiens и
анализировать те причины, которые его могут повлечь, ибо существу
ет множество факторов, связанных с поведением человека, способных
стать причиной катастрофического кризиса.
1999 г.
Сегодня речь идет не просто
об экологическом образовании и воспитании —
обо всей системе «Учитель»
Сегодня от учителя в первую очередь, и я это постараюсь доказать, за
висит не только судьба цивилизации, но и сохранение человека на
планете.
Когда я произношу слово «Учитель», то имею в виду не только пе
дагогов, работающих в средней или высшей школе, а саму систему
формирования, сохранения и развития коллективных знаний, нравст
венности и памяти народа, передачи всего накопленного следующим
поколениям. Имею в виду всех тех людей, которые ее создают и кото
рые способны внести в мир элементы душевной тревоги за будущ
ность своего народа, а в нынешних условиях — и за будущность
планетарной цивилизации.
Последнее означает уже нечто большее: это чувство ответственно
сти за судьбы «людей планеты» — своего биологического вида, которо
му предстоит в ближайшие десятилетия преодолеть трудности выжи
вания. Человечество подошло к порогу, за которым нужны и новая
нравственность, и новые знания, новый менталитет, новая система
ценностей. Кто их будет создавать и пестовать? От того, как следую
щие поколения смогут усвоить эту тревогу за будущее, понять и
реализовать собственную ответственность, и зависит это будущее.
Вот почему «Учитель» — тот, кто передает эстафету знаний,
культуры, особенно в «минуты роковые», — превращается в цен
тральную фигуру общества, центральный персонаж разворачиваю
щейся человеческой драмы.
***
Духовный мир человека рождается, конечно, в контексте его практиче
ской деятельности, но взаимодействует с ней совсем неоднозначным
образом. Возникающее знание, утверждение принципов взаимодейст
вия человека с окружающей природой, его способность передавать на
копленный опыт следующим поколениям начинают сами оказывать
231
прогрессирующее влияние на действительность и становятся движите
лем общественного развития... Многие ли задумывались над тем, как
могло случиться, что за полтора десятилетия после окончания самой
страшной войны, которую знало человечество, после трех десятков
миллионов жертв и ужасающей разрухи, после репрессий 1930х годов,
унесших жизнь и многих представителей русской интеллигенции, Со
ветский Союз сделался второй державой мира? Во всяком случае, в об
ласти науки и техники. Как такое могло произойти? Ответ однозначен.
Основную причину я вижу в том, что в Советском Союзе была создана
лучшая в мире система «Учитель». Она охватывала все уровни образо
вания, все слои населения. И, что совсем немаловажно, эта система ут
верждала престиж образованности! Были созданы условия для переда
чи эстафеты знаний, эстафеты культуры. А корни этой системы были
заложены еще в дореволюционные годы в системе земских школ, гим
назий, университетов...
И таких примеров, которые показывают, что рожденная человеком
система образования и воспитания однажды меняла направление судь
боносных русел истории, достаточно, чтобы отчетливо представить себе,
что нет для нации более важной задачи, чем развитие системы образова
ния и воспитания и передача эстафеты следующим поколениям. Особен
но в период ломки стереотипов поведения и традиций, который пережи
вает не только наша страна, но и все планетарное сообщество. И именно
та нация, которая сегодня сумеет создать более совершенную систему
«Учитель», сделается лидером XXI века!
Еще раз: не та, где сегодня самый высокий уровень жизни и самая
совершенная электроника, а та, чей народ сумеет обеспечить передачу
эстафеты знаний и культуры и найти то взаимоотношение с окружаю
щей природой, которое отвечает современным потребностям.
***
Но для того чтобы система «Учитель» была способна сделаться истин
ным движителем цивилизации наступающего века и содействовать
процветанию нации, все те, кто ее создают и обеспечивают ее функ
ционирование, должны четко представлять потребности страны и
трудности, с которыми столкнется человечество уже в ближайшее вре
мя. А предсказать многие особенности того, что нас ожидает, почти
невозможно. Значит, развитие этой системы не может следовать ка
кимлибо раз и навсегда данным стандартам, а должно непрерывно
232
корректироваться изменениями условий жизни. Система «Учитель»
должна сочетать положительный опыт традиций со все время возни
кающими новыми потребностями, и по мере того как растет скорость
изменения условий жизни, должна расти и скорость поиска новых
форм образования и воспитания, должно происходить включение
в систему новых знаний и отбраковывание старых. Творческое начало
в процессах образования и разнообразие типов обучения тоже должно
развиваться во все большей степени... Сегодня на авансцену выходят
проблемы взаимоотношения природы и общества, того, что не совсем
точно называют экологией. Природная ситуация меняется катастро
фически быстро. И из фона среда, окружающая человека, превращает
ся в действующий персонаж человеческой трагедии и грозит бедами,
которые сейчас во все большей степени занимают умы ученых. Я не
буду подробно обсуждать те предзнаменования, о которых сейчас пи
шут не только в научных трактатах, но и в широкой прессе. Это и неиз
бежное изменение климата, и постепенный распад озонового слоя,
ухудшение генофонда, опаснейший рост городов и разрушение тради
ционной культуры, рост наркомании, преступности и т. д. И наконец,
может быть, самое грозное — неизбежное исчерпание ресурсов, ибо
Земля на самом деле очень невелика, запасы, накопленные былыми
биосферами, весьма ограниченны, а потребности человечества удваи
ваются каждые 10–12 лет.
***
Где же выход?
Наука утверждает, и мы обязаны признать утверждение, сколь бы
нам это ни было трудно: человечество сможет иметь шанс на будущее
только тогда, когда оно снова окажется в равновесии с биосферой,
другими словами — когда прогресс человечества будет сопровождать
ся и развитием биосферы. Значит, деятельность человека, вся его ак
тивность должны быть подчинены определенным требованиям при
роды: человек обязан жить в рамках определенного экологического
императива! И императив этот будет очень жестким.
Все развитие человека подчинено тем же общим законам, которым
следует и все остальное живое вещество. Человеку смертельно опасно
игнорировать эти законы и чувствовать себя властелином, а не частью
того мира, в котором он живет. Мир — это не окружающая среда, а наш
единственный дом, в котором мы только и можем жить! Другого у нас
233
нет и не будет. Для того чтобы обеспечить свое будущее, мы должны
знать этот дом и уметь его обустраивать. Для этого служат нам и наш
Разум, и наша Воля, способные использовать полученные знания для
того, чтобы обеспечить нам возможность жить в этом доме.
В этих условиях системе «Учитель» предстоит сыграть особую и
определяющую роль! И мы, участники этой системы, должны не про
сто составить те или иные программы, а заложить основы той цивили
зации, в рамках которой человечество способно жить и развиваться.
Я убежден, что сегодня речь идет не просто об экологическом об
разовании и воспитании — обо всей системе «Учитель», основанной
на новой этике и новом понимании места человека и задачах его циви
лизации. И новой нравственности! Об этом тоже не надо забывать.
1994 г.
Библиографический указатель
опубликованных работ Н.Н. Моисеева
Научные труды
1952 г.
Движение твердого тела, имеющего полость, частично заполненную иде
альной капельной жидкостью.//Доклады Академии наук СССР. Т. LXXXV.
№ 4. 1952. С. 719–722.
Задача о малых колебаниях открытого сосуда с жидкостью под действием
упругих сил.//Украинский математический журнал. 1952. № 2. С. 168–173.
О двух маятниках, наполненных жидкостью.//Прикладная математика и
механика. Т. 16. Вып. 6. 1952. С. 671–678.
О колебаниях тяжелой идеальной и несжимаемой жидкости в сосу
де.//Доклады Академии наук СССР. Т. LXXXV. № 5. 1952. С. 963–965.
1953 г.
Задача о движении твердого тела, содержащего жидкие массы, имеющие
свободную поверхность.//Математический сборник. Т. 32. № 1. 1953. С. 61–96.
О вероятностной трактовке понятия «устойчивость движения».//Ученые
записки Ростовского государственного университета. Вып. 3. Кафедра теоре
тической механики. 1953. С. 79–82.
О приближенном интегрировании линейных дифференциальных урав
нений 2го порядка.//Ученые записки Ростовского государственного уни
верситета. Физ.мат. факультет. Т. 18. № 3. 1953. С. 83–98.
1954 г.
Динамика корабля, имеющего жидкие грузы.//Известия АН СССР. Отд.
техн. наук. 1954. № 7. С. 27–45.
Некоторые вопросы теории колебаний сосудов с жидкостью.//Инженер
ный сборник. Т. 19. 1954. С. 167–170.
1955 г.
Исследования о движении твердого тела, содержащего жидкие массы,
имеющие свободную поверхность: Автореферат дисс. на соиск. уч. степ. док
тора физ.мат. наук. — М., 1955. 12 с.
235
К теории асимптотических представлений интегралов линейных диффе
ренциальных уравнений, содержащих параметр.//Ученые записки Ростов
ского государственного университета. Т. XXXII. Физ.мат. факультет. Вып. 4.
1955. С. 131–134.
Об одной задаче теории волн на поверхности ограниченного объема жидко
сти.//Прикладная математика и механика. Т. 19. Вып. 3. 1955. С. 343–347.
1956 г.
Задача о движении твердого тела, содержащего жидкие массы, имеющие
свободную поверхность.//Труды 3го Всесоюзного математического съезда. Т.
1. — М.: АН СССР, 1956. С. 206–207.
Некоторые задачи точной теории установившихся движений тяжелой
жидкости.//Труды 3го Всесоюзного математического съезда. Т. 1. — М.: АН
СССР, 1956. С. 206.
1957 г.
О колебании твердого тела, содержащего жидкость со свободной поверх
ностью.//Прикладная математика и механика. Т. 21. № 2. 1957. С. 169–174.
(Совместно с Крейном С.Г.)
О колебании тел, плавающих в водоеме ограниченных размеров.//Докла
ды Академии наук СССР. Т. 114. № 6. 1957. С. 1180–1183.
О неединственности возможных форм установившихся течений тяже
лой жидкости при числах Фруда, близких к единице.//Прикладная матема
тика и механика. Т. 21. Вып. 6. 1957. С. 860–864. (Совместно с ТерКрикоро
вым А.М.)
О течении тяжелой жидкости над волнистым дном.//Прикладная матема
тика и механика. Т. 21. № 1. 1957. С. 15–20.
1958 г.
К теории нелинейных колебаний ограниченного объема жидко
сти.//Прикладная математика и механика. Т. 22. № 5. 1958. С. 612–621.
О колебаниях тела, плавающего в ограниченном объеме жидко
сти.//Труды Московского физ.техн. института. 1958. Вып. 1. С. 145–166.
О неединственности решения задачи о подводном крыле. //Доклады
Академии наук СССР. Т. 119. № 5. 1958. С. 899–902. (Совместно с ТерКрико
ровым А.М.)
О приближенном интегрировании линейных дифференциальных уравне
ний 2го порядка.//Ученые записки Ростовского государственного универси
тета. Т. XVIII. Вып. 3. Физ.мат. факультет. Кафедра теоретической механики.
1958. С. 83–98.
Об асимптотическом характере формул М.А. Лаврентьева.//Доклады
Академии наук СССР. Т. 123. № 2. 1958. С. 231–234. (Совместно с Ивани
ловым Ю.П., ТерКрикоровым A. M.)
236
On the theory of nonlinear vibrations of a liquid of finite volume.//J. Appl.
Math. Mech. V. 22. 1958. P. 860–872.
1959 г.
Исследование движения тяжелой жидкости при скоростях, близких к
критической.//Труды Московского физ.техн. института. Вып. 3. 1959.
С. 25–59. (Совместно с ТерКрикоровым A. М.)
К теории колебаний упругих тел, имеющих жидкие полости.//Приклад
ная математика и механика. Т. 23. № 5. 1959. С. 862–878.
К теории упругих колебаний тел с жидкостью.//Доклады Академии наук
СССР. Т. 127. № 1. 1959. С. 51–54.
Конференция по механике жидкостей и газов, 7–14 сент. 1959 г.//Вест
ник АН СССР. 1959. № 12. С. 77–78.
Настоящее и будущее теории автоматического регулирования как науки
(Дискуссия в ИАТ АН СССР. Выступление Н.Н. Моисеева).//Автоматика и теле
механика. Т. 20. № 2. 1959. С. 259–260.
Об одной гидродинамической задаче в теории корабля.//Труды Москов
ского физ.техн. института. Вып. 3. 1959. С. 3–24.
Плоские и осесимметричные автомодельные задачи погружения и со
ударения струй.//Прикладная математика и механика. Т.23. № 2. 1959.
С. 347–360. (Совместно с Борисовой Э.П., Корявовым П.П.)
1960 г.
К теории волн в завихренной жидкости.//Журнал прикладной механики
и технической физики. 1960. № 3. С. 81–89.
Первый всесоюзный съезд по теоретической и прикладной механике.
Москва, 27 янв. — 3 февр. 1960 г.//Успехи математических наук. Т. 15. № 4.
1960. С. 227–238.
Теорема существования и неединственности вихревых волн периоди
ческого типа.//Прикладная математика и механика. Т. 24. № 4. 1960.
С. 711–714.
1961 г.
Анатолий Алексеевич Дородницин (К пятидесятилетию со дня рожде
ния).//Успехи математических наук. Т. 16. № 2. 1961. С. 189–196. (Совместно с
Белоцерковским О.М., Кибель И.А., Христиановичем С.А., Чушкиным П.И.,
Шмыглевским Ю.Д.)
Асимптотические методы типа узких полос.//Некоторые проблемы
математики и механики. — Новосибирск: Издво СО АН СССР, 1961.
С. 180–200.
О краевых задачах для линеаризированных уравнений Навье—Стокса в
случае, когда вязкость мала.//Журнал вычислительной математики и матема
тический физики. Т. 1. № 3. 1961. С. 548–550.
237
О математических методах исследования нелинейных колебаний жидко
сти. — М.: ВЦ АН СССР, 1961. 15 с.
Моисеев Н.Н., Свешников А.Г. Симпозиум по дифракции волн. (Одесса,
26 сент. — l окт. 1960 г.).//Журнал вычислительной математики и математиче
ской физики. 1961. № 1. С. 181–182.
1962 г.
Асимптотические методы в задачах о движении жидкости со свободными
границами. //Труды Всесоюзного съезда по теоретической и прикладной ме
ханике (27 янв. — 3 февр. 1960 г.). — М.Л.: АН СССР, 1962. С.135–144. (Со
вместно с Иваниловым Ю.П., ТерКрикоровым A. M.)
Вариационные задачи теории колебаний жидкости и тела с жидко
стью.//Вариационные методы в задачах о колебании жидкости и тела с жид
костью. — М.: ВЦ АН СССР, 1962. С. 7–118.
Methods of nonlinear mechanics in the problems of the dynamics of satellit
es. — М., 1962. 14 p.
1963 г.
Асимптотика быстрых вращений.//Журнал вычислительной математики
и математической физики. Т. 3. № 1. 1963. С.145–148.
Математические вопросы гидродинамики жидкости со свободными грани
цами.//Журнал прикладной механики и технической физики. 1963. № 4. С. 3–16.
(Совместно с Красовским Ю.П., Лаврентьевым М.А.)
О математических методах исследования нелинейных колебаний жидко
сти.//Труды Международного симпозиума по нелинейным колебаниям.
Киев, 12–18 сент. 1961 г. Т. 3. Приложение методов теории нелинейных коле
баний к задачам физики и техники. — Киев: АН УССР, 1963. С. 275–285.
Об одном способе численного решения задач оптимального управления.//Док
лады АН СССР. Т. 153. № 4. 1963. С. 747–750. (Совместно с Багаевой Н.Я.)
New method for optimal transfer theory. — M.: Comput. cent., 1963. 14 p. (Со
вместно с Багаевой Н.Я.)
On some problems of dynamics of viscous liquid. — M.: Comhut. cent., 1963. 27
p. (Совместно с Краснощековым П.С., Шмидтом А.Г.)
1964 г.
Асимптотические методы нелинейной механики, связанные с осреднени
ем.//2й Всесоюзный съезд по теоретической и прикладной механике. 1964:
Аннот. докл. — M., 1964. С. 55. (Совместно с Волосовым В.М., Моргуно
вым Б.И., Черноусько Ф.Л.)
Математические вопросы гидродинамики жидкости со свободными граница
ми.//Труды 4го Всесоюзного математического съезда. Т. 2. — Л.: Наука, 1964.
С. 561. (Совместно с Лаврентьевым М.А., ТерКрикоровым А.М., Красов
ским Ю.П., Шабатом А.Б.)
238
Методы динамического программирования в теории оптимальных управ
лений. I. Системы, допускающие использование шкалы управлений.//Жур
нал вычислительной математики и математической физики. Т. 4. № 3. 1964.
С. 485–494.
О некоторых новых задачах теории движения тела с жидкостью.//2й Все
союзный съезд по теоретической и прикладной механике. 1964: Аннот.
докл. — M., 1964. С. 151–152. (Совместно с Мышкисом А.Д., Петровым А.А.)
О численных методах в задачах оптимального управления — некоторые ре
зультаты и проблемы.//2й Всесоюзный съезд по теоретической и прикладной
механике. 1964: Аннот. докл. — M., 1964. С. 150–151.
Три задачи о колебании вязкой жидкости.//Журнал вычислительной ма
тематики и математической физики. Т. 4. № 2. 1964. С. 317–326. (Совместно с
Багаевой Н.Я.)
Introduction to the theory of oscillations of liquidcontaining bodies.//Advanc
es in Applied Mechanics. Vol. 8. 1964. — New York: Academic Press. P. 233–289.
1965 г.
Асимптотические методы нелинейной механики, связанные с осреднени
ем.//Труды 2го Всесоюзного съезда по теоретической и прикладной механике
(29 янв. — 5 февр. 1964 г.): Обзорные доклады. Вып. 2. Колебания. Гидроскопия.
Теория механизмов. Механика жидкости и газа. — М.: Наука, 1965. С. 35–50.
(Совместно с Волосовым В.М., Моргуновым Б.И., Черноусько Ф.Л.)
Динамика тела с полостями, содержащими жидкость. — М.: Наука, 1965.
439 С. (Совместно с Румянцевым В.В.)
Задачи колебаний жидкости, подверженной силам поверхностного натяже
ния.//Журнал вычислительной математики и математической физики. Т. 5. № 6.
1965. С. 1071–1095. (Совместно с Черноусько Ф.Л.)
Методы динамического программирования в теории оптимальных управле
ний. II. Общий случай аддитивных функционалов.//Журнал вычислительной
математики и математической физики. Т. 5. № 1. 1965. С. 44–56.
О некоторых особенностях течения жидкости, подверженной действию
сил поверхностного натяжения.//Прикладная математика и механика. Т. 29.
№ 6. 1965. С. 1015–1022.
Об одном классе задач динамики вязкой жидкости.//Приложение теории
функций в механике сплошной среды: Труды междунар. симпозиума в Тбили
си, 17–23 сент. 1963 г. Т. 2. Механика жидкости и газа, математические мето
ды. — М.: Наука, 1965. С. 265–282. (Совместно с Краснощековым П.С.,
Шмидтом А.Г.)
1966 г.
Асимптотические представления решений линейных дифференциальных
уравнений в случае кратных элементарных делителей характеристического
уравнения.//Доклады АН СССР. Т. 170. № 4. 1966. С. 780–782.
239
О применении методов теории оптимальных управлений к задачам опти
мального планирования.//Кибернетика (Киев). 1966. № 2. С. 41–48.
Численные методы, использующие вариации в пространстве состоя
ний. — М.: ВЦ АН СССР, 1966. 21 с.
Численные методы, использующие варьирование в пространстве состоя
ний, и некоторые вопросы управления большими системами.//Междунар.
конгресс математиков: Тезисы докл. — М., 1966. С. 156–158.
Численные методы расчета собственных частот колебаний ограничен
ного объема жидкости. — М.: ВЦ АН СССР, 1966. 269 с. (Совместно с Петро
вым А.А.)
Численные методы теории оптимальных уравнений, использующие вариа
ции в пространстве состояний.//Кибернетика (Киев). 1966. № 3. С. 1–29.
Review paper on the research completed at the Computing Center of the Acade
my of Sciences of the USSR on the theory of optimal control functions of space
craft.//Peaceful Uses Automat. Outer Space. — NY: Plenum Press, 1966.
P. 529–540. (Совместно с Лебедевым В.Н.)
1967 г.
Слово о математике.//Наука и жизнь. 1967. № 7. С. 16–24.
Теория оптимальных управляемых систем.//Известия АН СССР. Сер.:
Техн. кибернетика. 1967. № 5. С. 14–27. (Совместно с Красовским Н.Н.)
The theory of optimal control systems.//Engrg.Cybernetics. 1967. № 5.
P. 8–19. (Совместно с Красовским Н.Н.)
1968 г.
Введение в динамику тела с жидкостью в условиях невесомости: Сб. ста
тей./Ответственный ред. Н.Н. Моисеев; предисл. Н.Н. Моисеева. — М.: Нау
ка, 1968. 279 с.
Методы оптимизации: Гл. 1. Задача отыскания экстремума функций мно
гих переменных. — М.: ВЦ АН СССР, 1968. 96 с.
Численные методы, использующие вариацию в пространстве состоя
ний.//Труды Междунар. конгресса математиков. 1966. — М.: Мир, 1968.
С. 602–626.
Численные методы теории оптимального управления. — М.: Издво Моск.
унта, 1968. 163 с.
Dynamic stability of bodies containing fluid./Edited by N.H. Abramson.
Translated by Scripta Technica. — [New York]: SpringerVerlag New York, 1968.
345 p. — Applied physics and engineering, v. 6. (Совместно с Румянцевым В.В.)
1969 г.
Асимптотические методы нелинейной механики: Учебн. пособ. для студ.
университетов и физикотехн. высш. учебн. заведений. — М.: Наука, 1969.
379 с.
240
Методы оптимизации: Гл. 2. Нелинейное программирование. — М.: ВЦ
АН СССР, 1969. 74 с.
Методы оптимизации: Гл. 6. Задачи синтеза оптимальных систем управ
ления. — М.: ВЦ АН СССР, 1969. 174 с.
Asymptotic methods in the theory of optimum correction for systems with slowly
varying parameters.//J. Optimization Theory and Appl. 1969. V. 3. № 3. P. 141–152.
(Совместно с Шмидтом А.Г.)
1970 г.
Математика — управление — экономика. — М.: Знание, 1970. 62 с. (Сов
местно с Тихомировым В.)
Некоторые вопросы гидродинамики поверхностных волн.//Механика в
СССР за 50 лет. Т. 2: Механика жидкости и газа. — М.: Наука, 1970. С. 55–78.
Optimisation.//Math. Appl. Phys. — Berlin et al., 1970. P. 402–464. (Совмест
но с Тихомировым В.)
1971 г.
Некоторые математические вопросы программного управления эконо
мической системой.//Кибернетику — на службу коммунизму. Т. 6. — M.:
Энергия, 1971. С. 9–22. (Совместно с Иваниловым Ю.П., Петровым А.А.)
О некоторых задачах теории иерархических систем управления.//Про
блемы прикладной математики и механики. — M.: Наука, 1971. С. 30–43. (Со
вместно с Гермейером Ю.Б.)
Численные методы в теории оптимальных систем. — M.: Наука, 1971. 424 с.
1972 г.
Имитационные модели.//Наука и человечество: Междунар. ежегодник:
Доступно и точно о главном в мировой науке. За 1973 г. — M.: Знание, 1972.
С. 259–270.
Информационная теория иерархических систем.//Тезисы докл. I Всесо
юзной конференции по исследованию операций. — Минск, 1972. С. 95–99.
Методы оптимизации: Гл. 2, 3. Нелинейное программирование, динами
ческое программирование. — Долгопрудный, 1972. 156 с.
Нужна ли историку математика?//Наука и жизнь. 1972. № 7. С. 62–66.
1973 г.
Введение в теорию иерархических систем управления.//Math. Operationsforsch.
und Statist. 1973. V. 4. № 2. P. 133–154. (Совместно с Гермейером Ю.Б.)
Иерархические структуры и теория игр.//Кибернетика (Киев). 1973. № 6.
С. 1–11.
Имитационные системы.//Экономика и организация промышленного про
изводства. 1973. № 6. С. 39–46. (Совместно с Евтушенко Ю.Г., Краснощеко
вым П.С., Павловским Ю.Н.)
241
Информационная теория иерархических систем.//Труды Всесоюзной
школысеминара по управлению большими системами. — Тбилиси: Мецни
ереба, 1973. С. 34–87.
Математические модели экономической науки. — М.: Знание, 1973. 64 с.
Учить общению с машиной: Проблемы вычислительной техники.//Наука
и жизнь. 1973. № 7. С. 6–11.
Mathematik—Steuerung—Planung—Prognose. Hrsg. Wintgen G. Ubers aus
dem Russ./Moissejew N.N. — Berlin: Akad. Verl., 1973. 154 s.
Operations research in the USSR. Development and perspectives.//Proceedings
of the Sixth IFORS International Conference on Operational Research, Dublin,
August 21–25, 1972)./Ed. by Miceal Ross. — Amsterdam — London: American
Elsevier Publishing Co., 1973. P. 41–55.
Principles of simulation of hierarchical control systems.//Lect. Notes Econ. and
Math. Syst. — Berlin — New York: SpringerVerlag, 1973. V. 80. P. 205–226.
The present state of futures research in the Soviet Union.//Lect. Notes Econ. and
Math. Syst. — Berlin — New York: SpringerVerlag, 1973. V. 80. P. 14–19.
1974 г.
Будущее планеты и системный анализ.//Наука и жизнь. 1974. № 4.
С. 98–104.
К теории оптимального управления на бесконечном интервале време
ни.//Журнал вычислительной математики и математической физики. Т.14.
№ 4. 1974. С. 852–861.
Математик задает вопросы: (Приглашение к диалогу). — М.: Знание,1974.
192 с.
Оптимизация и управление. (Эволюция идей и перспективы).//Извес
тия АН СССР. Сер.: Техн. кибернетика. 1974. № 4. С. 3–16.
[Предисловие].//Полак Е. Численные методы оптимизации: Единый под
ход./Пер. с англ. Ерешко Ф.И.; предисловие Н.Н. Моисеева. — М.: Мир, 1974.
376 с.
Работы по исследованию операций в СССР.//Известия АН СССР. Сер.:
Техн. кибернетика. 1974. № 3. С. 7–18. (Совместно с Ушаковым И.А.)
Управлению — программный подход.//Экономика и организация про
мышленного производства. 1974. № 1. С. 24–43.
Hierarchical structure in controlled dynamic systems: concepts and pros
pects.//Inform. Process. 74. — Amsterdam — London, 1974. — P. 1085–1087.
Optimization and control (evolution of ideas and the outlook).//Engrg.
Cybernetics. 1974. V. 12. № 4. P. 1–10.
1975 г.
Методы системного анализа в проблеме рационального использования
водных ресурсов.//Труды международной конференции «Моделирование
экономических процессов» (Ереван, апрель 1974 г.). — М.: ВЦ АН СССР,
242
1975. С. 16–34. (Совместно с Агасандяном Г.А., Вольфсоном И.Е., Добро
вольской З.Н., Киселевым В.Г., Корявовым П.П., Усачевым Е.С., Шмид
том А.Г.)
Простейшие математические модели экономического прогнозирова
ния. — М.: Знание, 1975. 63 с.
Элементы теории оптимальных систем. — М.: Наука, 1975. 528 с.
1976 г.
Система моделей перераспределения речного стока СССР.//Водные ре
сурсы. 1976. № 3. С. 13–20. (Совместно с ДунинБарковским Л.В.)
1977 г.
Кибернетическое описание экологоэкономических систем.//Киберне
тика (Киев). 1977. № 6. С. 132–145.
О моделировании хозяйственных механизмов.//Экон. и математиче
ские методы. Т. 13. Вып. 1. 1977. С. 16–30. (Совместно с Вателем И.А.)
Проблемы математического описания взаимодействия человека с окру
жающей средой.//Успехи математических наук. Т. 32. № 4. 1977. С. 241–242.
Применение метода математического моделирования к оценке риска
воздействия на окружающую среду.//Экон. пробл. Мирового океана: Тези
сы докл. Всесоюзн. конф., Одесса, 1977. С. 21–23. (Совместно с Крапиви
ным В.Ф., Свирежевым Ю.М.)
1978 г.
Актуальные вопросы экологической эволюции и «мировая динамика»
Джея Форрестера.//Вопросы философии. 1978. № 7. c. 171–181.
Методы оптимизации: Учеб. пособ. для студ. вузов, обуч. по спец. «При
кладная математика». — М.: Наука, 1978. 351 с. (Совместно с Иванило
вым Б.П., Столяровой Е.М.)
Модель глобальных экологоэкономических процессов в биосфере. //Ав
томатика (Киев). 1978. № 4. С. 78–85. (Совместно с Крапивиным В.Ф., Свире
жевым Ю.М.)
Слово о научнотехнической революции. — М.: Молодая гвардия, 1978. 222 с.
1979 г.
Математика ставит эксперимент. — М.: Наука, 1979. 223 с.
На пути к построению модели динамических процессов в биосфере.
//Вестник АН СССР. 1979. № 10. С. 88–104. (Совместно с Крапивиным В.Ф.,
Свирежевым Ю.М., Тарко A.M.)
Некоторые вопросы моделирования программного метода управления
социальноэкономической системой.//Модели и алгоритмы программного
метода планирования сложных систем. — М., 1979. С. 4–14. (Совместно с Ло
товым А.В., Петровым А.А.)
243
Неформальные процедуры и автоматизация проектирования. — М.: Зна
ние, 1979. 63 с.
Об одном способе управления стохастическими системами. //Известия
АН СССР. Сер.: Техн. кибирнетика. 1979. № 3. С. 5–14. (Совместно с Колма
новским В.Б., Черноусько Ф.Л.)
Реализация на ЭВМ глобальной модели биосферы.//Вопросы математиче
ского моделирования. — М.: ИРЭ, 1979. С. 333–368. (Совместно с Айвазя
ном М.П., Крапивиным В.Ф., Свирежевым Ю.М., Тарко A. M.)
Системный анализ динамических процессов биосферы. //Вестник АН
СССР. 1979. № 2. С. 47–58. (Совместно с Свирежевым Ю.М.)
Системный анализ динамических процессов биосферы: Системный ана
лиз и математические модели.//Вестник АН СССР. 1979. № 1. С. 97–108.
1980 г.
Гуманитарные проблемы системного анализа большой экологии.//Вест
ник АН СССР. 1980. № 10. С. 78–83.
Системный анализ динамических процессов биосферы.//Человек и био
сфера. 1980. № 4. С. 228–258. (Совместно с Крапивиным В.Ф., Свиреже
вым Ю.М., Тарко A. M.)
Теория управления и проблема «человек — окружающая среда».//Вест
ник АН СССР. 1980. № 1. С. 62–73.
1981 г.
Асимптотические методы нелинейной механики: Учеб. пособ. для студ.
унтов. Изд. 2е, перераб. — М.: Наука, 1981. 400 с.
Валентин Витальевич Румянцев. (К 60летию со дня рождения).//Диффе
ренциальные уравнения. Т. 17. № 8. 1981. С. 1522–1525. (Совместно с Еруги
ным Н.П., Красовским Н.Н.)
Математика в социальных науках.//Математические методы в социоло
гическом исследовании. — М., 1981. С. 10–24.
Математические задачи системного анализа: Учеб. пособ. для студ. вузов,
обуч. по спец. «Прикладная математика». — М.: Наука, 1981. 487 с.
Модель климата и глобальная экология.//Природа. 1981. № 9. С. 68–77.
(Совместно Александровым В.В.)
Системный подход к исследованию проблемы межбассейновой перебро
ски стока (на примере переброски части стока северных рек СССР в Вол
гу).//Водные ресурсы. 1981. № 1. С. 5–22. (Совместно с Березнером А.С.,
Ерешко Ф.И., Лотовым А.В.)
Численные расчеты динамики и качества воды в водоемах.//15й Всесоюзн.
съезд по теор. и прикл. механ. АлмаАта, 27 мая — 3 июня 1981 г.: Аннот. докл. —
АлмаАта, 1981. С. 138. (Совместно с Добровольской З.Н., Корявовым П.П.)
Asymptotic methods in the theory of optimal control.//IEEE Trans.
Automat. Contr. 1981. V. 26. №5. P. 993–1000. (Совместно с Черноусько Ф.Л.)
244
1982 г.
Коэволюция человека и биосферы в век компьютеров.//Вестник АН
СССР. 1982. № 3. С. 90–97.
Человек. Среда. Общество: Проблемы формализованного описания. —
М.: Наука, 1982. 240 с.
1983 г.
Анализ взаимодействия «человек—биосфера» с помощью математичес
кой модели глобальных биосферных процессов.//Проблемы взаимодействия
общества и природы. — М.: Издво МГУ, 1983. С. 28–36. (Совместно с Крапи
виным В.Ф., Свирежевым Ю.М., Тарко A.M.)
Коэволюция человека и биосферы: (Кибернет. аспекты).//Марксизмле
нинизм и глобальные проблемы современности. (В свете решений XXVI съез
да КПСС). Материалы всесоюзного симпозиума. — М., 1983. Вып.1.
С. 208–226.
Модели экологии и эволюции. — М.: Знание, 1983. 64 с.
Основные проблемы автоматизации проектирования водохозяйственных
объектов с учетом рациональности природопользования.//Гидротехн. и мели
ор. 1983. № 11. С. 16–29. (Совместно с Алтуниным B.C., Дубовым Е.В., Ереш
ко Ф.И., Корявовым П.П., Мурашкиным Г.Н., Щегловитовым А.Ф.)
Создание теории биосферы — настоятельная необходимость современ
ности.//Диалектика в науках о природе и человеке: Труды III Всесоюзн. со
вещ. по филос. вопр. соврем. естествознания. Ч. 3. Человек, общество и при
рода в век НТР. — М., 1983. С. 259–266.
1984 г.
Высокое соприкосновение. Общество, человек и природа в век микро
электроники, информатики и биотехнологии.//Вопросы философии. 1984.
№ 9. С. 24–41. (Совместно с Фроловым И.Т.)
Люди и кибернетика. — М.: Молодая гвардия, 1984. 224 с.
Ядерный конфликт глазами климатологов и математиков.//Вестник АН
СССР. 1984. № 11. С. 65–76. (Совместно с Александровым В.В.)
1985 г.
Слово о научнотехнической революции. Изд. 2е, доп. — М.: Молодая
гвардия, 1985. 238 с.
Устойчивые компромиссы в играх со структурированными функциями
выигрыша.//Журнал вычислительной математики и математической физики.
Т. 25. № 12. 1985. С. 1761–1776. (Совместно с Кукушкиным Н.С., Меньшико
вым И.С., Меньшиковой О.Р.)
Человек и биосфера: Опыт системного анализа и эксперименты с моделя
ми. — М.: Наука, 1985. 271 с. (Совместно с Александровым В.В., Тарко A. M.)
Problemes mathematiques d'an des systemes. — М.: Mir, 1985. 467 p.
245
1986 г.
Десять заповедей для ядерной эпохи.//Век XX и мир. 1986. № 7. С. 14–19.
Информатика в экономике и управлении: Тексты лекций. — М.: АНХ
СССР, 1986. 39 с.
Информатика как отрасль народного хозяйства: особенности, темпы и тенден
ции развития.//Экономика и мат. методы. Т. 22. № 5. 1986. С. 899–902.
Математическая жизнь в СССР: Александр Александрович Абрамов:
К 60летию со дня рождения.//Успехи математических наук. Т. 41. № 4. 1986.
С. 225–226. (Совместно с Дородницыным А.А., Конюховой Н.Б., Пальце
вым Б.В., Самарским А.А., Фаддеевым Д.К.)
Наука, глобальные модели и перспективы человечества.//Горизонты эколо
гического знания: социал.филос. проблемы. — М.: Наука, 1986. С. 179–200.
Об одном классе игровых конструкций, представляющих интерес для эколо
гии.//Доклады АН СССР. Т. 287. № 5. 1986. С. 1044–1046. (Совместно с Кукуш
киным Н.С., Меньшиковым И.С., Меньшиковой О.Р.)
Проблемы создания информационнопрогнозирующих систем МАБ.//Оп
тимиз., прогноз и охрана природной среды: Тезисы докл. Всесоюзн. симп. «На
учные основы оптимиз., прогноза и охраны природн. среды», Москва, апрель
1986. — М., 1986. С. 56–58. (Совместно с Кузнецовым Г.А., Стенчиковым Г.Л.)
Система «Гея» и проблема «запретной черты».//Наука и жизнь. 1986. № 2.
С. 58–68.
Экологический императив.//Коммунист. 1986. № 12. С. 110–120.
Man, nature and the future of civilisation: «Nuclear winter» and the problem of a
«permissible threshold». — М.: Novosti press Agency, 1986. 92 p.
Noogenesis — The Fundamental Problem of our Time.//World Futures. 1986.
Vol. 32. P. 197–206.
1987 г.
Алгоритмы развития. — М.: Наука, 1987. 304 с.
Великан в хрустальной лавке, или Можно ли предсказать непредсказуемое?:
Беседа с академиком Никитой Моисеевым.//Век XX и мир. 1987. № 4. С. 15–19.
Компьютеризация и ее социальные последствия.//Вопросы философии.
1987. № 9. С. 103–112.
Социализм и прогресс человечества: Глобальные проблемы цивилиза
ции./Под общ. ред. Фролова И.Т. — М.: Политиздат, 1987. 447 с. (Совместно с
Гвишиани Д.М., Загладиным В.В. и др.)
Теория ноосферы и математические модели.//Философия и социология
науки и техники. 1987. — М.: Наука, 1987. С. 94–114.
Экологический императив.//Время решений. — М.: Русский язык, 1987.
С. 22–30.
Informatics as a Branch of the Economy — Its Special Features, Rates of
Growth, and Trends.//MATEKON. 1987. Vol. 23. Iss. 3. P. 76–83. (Совместно с
Павловским И.Н.)
246
Man, nature and the future of civilisation: «Nuclear winter» and the problem of a
«permissible threshold». — М.: Novosti press Agency, 1987. 92 p.
1988 г.
В.И. Вернадский и естественнонаучная традиция.//Коммунист. 1988. № 2.
С. 72–81.
Методология системных исследований биосферных процессов.//Вест
ник АН СССР. 1988. № 11. С. 68–72.
Методы информатики в управлении народным хозяйством: Учеб. по
соб. — М.: АНХ СССР, 1988. 118 с.
Мои представления о новом облике социализма.//Коммунист. 1988.
№ 14. С. 14–25.
Оправдание единства: (Коммент. к учению о ноосфере).//Вопросы фило
софии. 1988. № 4. С. 18–30.
Российское предвидение будущего.//Международная жизнь. 1988. № 6.
С. 45–53.
Социализм и информатика. — М.: Политиздат, 1988. 285 с.
Учение В.И. Вернадского о ноосфере и естественнонаучная традиция.//Учение
В.И. Вернадского о ноосфере и глобальные проблемы современности: Тезисы докл.
Всесоюзн. конф., посвящ. 125летию со дня рожд. В.И. Вернадского, Москва, 30–31
мая 1988 г. Ч. 1. — М., 1988. С. 3–9.
Экология человечества глазами математика: (Человек, природа и будущее
цивилизации). — М.: Молодая гвардия, 1988. 254 с.
The Development of Mathematical Economic Methods — Results, Problems,
Prospects.//MATEKON. 1988. Vol. 25. Iss. 1. P. 54–88. (Совместно с Абрамо
вым И., Бровко И.П., Безруковым В.Б. и др.)
1989 г.
[Введение]: Актуальные проблемы глобальной нравственности.//Гло
бальная нравственность: Матер. симп., провед. под эгидой Комиссии СССР
по делам ЮНЕСКО и Сов. ком. защиты мира, 30–31 янв. 1989 г. — М.: Экс
пресс, 1989. С. 5–10.
Гармонию человека и природы можно смоделировать.//Природа и чело
век. 1989. № 11. С. 10–12.
Закончу на печальной ноте...: Беседа с академиком Н.Н. Моисее
вым.//Вестник АН СССР. 1989. № 10. С. 62–73.
Логика универсального эволюционизма и кооперативность.//Вопросы фи
лософии. 1989. № 8. С. 52–66.
Национальные проблемы в контексте общих законов развития.//Комму
нист. 1989. № 8. С. 56–66.
Оправдание единства: (Комментарии к учению о ноосфере).//Филосо
фия и социология науки и техники: Ежегодник: 1988–1989. Вып. 4. — М.: Нау
ка, 1989. С. 97–118.
247
Рациональное общество и судьба России.//Вестник АН СССР. 1989. № 12.
С. 29–39.
Экология, нравственность и политика.//Вопросы философии. 1989. № 5.
С. 3–25.
La perestroika vue par un mathematicien. — М.: Ed. de l'Agen de press Novosti,
1989. 28 с.
Perestroika as seen by a mathematican. — М.: Novosti press agency, 1989. 28 с.
Perestroika aus der Sichteines Mathematikers. — М.: APNVerl, 1989. 28 с.
The study of the noosphere — contemporary humanism.//International Social
Science Journal. 1989. V. 41. Iss. 4. P. 595–606.
1990 г.
Возвращение к гуманистическим традициям.//Ежегодник Философско
го общества СССР. 1989/1990. — М., 1990. С. 25–34.
Какой быть Российской академии наук: Дискуссия в Президиуме АН
СССР./Моисеев Н.Н.//Вестник АН СССР. 1990. № 2. С. 48–78.
Направленность эволюции и разум.//Природа. 1990. № 6. С. 3–7. (Совме
стно с Поспеловым И.Г.)
Преодолеть самих себя.//Наука и религия. 1990. № 6. С. 2–3.
Российский выбор. [начало]//Вестник высшей школы. 1990. № 8.
С.31–41.
Российский выбор. [окончание]//Вестник высшей школы. 1990. № 11.
С. 31–40.
Человек и ноосфера. — М.: Молодая гвардия, 1990. 352 с.
1991 г.
Идеи естествознания и общественные науки. — М.: ВЦ АН СССР, 1991.
55 с.
Идеи естествознания и общественные науки.//Общественные науки: со
стояние и перспективы. — М.: ИНИОН, 1991. С. 47–52.
Математические модели и теория «институтов согласия».//Моделирова
ние процессов мирового развития и сотрудничества. — М.: Наука, 1991.
С. 160–199. (Совместно с Кукушкиным Н.С., Меньшиковым И.С., Меньши
ковой О.Р.)
Можно ли сегодня говорить о контурах будущего?/Политические иссле
дования. 1991. № 3.
Трудный вопрос: Размышления о национализме и общечеловеческих
ценностях.//Свободная мысль. 1991. № 15. С. 21–29.
У роковой черты.//Вестник Российской Академии наук. 1991. № 2.
С. 48–78.
У роковой черты.//Вестник АН СССР. 1991. № 3. С. 76–82.
Универсальный эволюционизм (Позиция и следствия).//Вопросы фило
софии. 1991. № 3. С. 3–28.
248
1992 г.
Грядущие десятилетия. Трудности и перспективы. — М.: МНЭПУ,
1992. 27 с.
Идеи естествознания в гуманитарной науке: О единстве естественно
научного и гуманитарного знания.//Человек. 1992. Вып. 2. С. 5–16.
О России с тревогой и надеждой.//Свободная мысль. 1992. № 3. С. 3–11.
Общественная эволюция, рациональное общество.//Полис: Политиче
ские исследования. 1992. № 3. С. 113–122.
Палитра цивилизаций: разнообразие и единство.//Человек. 1992. Вып. 3.
С. 5–13.
Природный фактор и кризисы цивилизации.//ОНС: Общественные нау
ки и современность. 1992. № 5. С. 84–95.
Проблема возникновения системных свойств.//Вопросы философии.
1992. № 11. С. 25–32.
Пути к созиданию. — М.: Республика. 1992. 255 с.
Рациональный гуманизм.//ОНС: Общественные науки и современность.
1992. № 3. С. 147–151.
Цивилизация — это?! [начало].//Диалог. 1992. № 4–5. С. 38–43.
Цивилизация — это?! [окончание].//Диалог. 1992. № 6. С. 92–93.
Possible tendencies and ways of our society development.//Social sciences.
1992. Vol. 22. № 3. P. 7–19.
1993 г.
Анализ равновесности биологических систем с использованием стохас
тических моделей.//Доклады Российской академии наук. Т. 329. № 1. 1993.
С. 14–16.
Владимир Вернадский. Открытия и судьбы. Сб./Слово об Учителе.
С. 9–14. — М.: Современник, 1993.
Возможна ли система коллективной безопасности планеты?//Вооруже
ние. Политика. Конверсия. 1993. № 1. С. 41–43.
Восхождение к разуму и обществу. Начало истории.//Социальнополити
ческий журнал. 1993. № 5/6. С. 107–117.
Восхождение к разуму: Лекции по универсальному эволюционизму и его
приложениям. — М.: ИздАТ, 1993. 175 с.
XXI в. — век свершений.//Полис: Политические исследования. 1993. № 4.
С. 152–158.
Естественнонаучное знание и гуманитарное мышление.//ОНС: Общест
венные науки и современность. 1993. № 2. С. 63–75.
Информационное общество: возможности и реальность.//Полис: Поли
тические исследования. 1993. № 3. С. 6–14.
Контуры рационального общества.//Социальнополитический журнал.
1993. № 11/12. С. 71–79.
Коэволюция.//Экос. 1993. № 1. С. 6, 29.
249
Мир XXI века и христианская традиция.//Вопросы философии. 1993.
№ 8. С. 3–14.
О механизмах самоорганизации общества и месте Разума в его разви
тии.//Социальнополитический журнал. 1993. № 8. С.105–114.
Природа и общество: единство процессов самоорганизации.//Социаль
нополитический журнал. 1993. № 4. С. 109–118.
Природный фактор и кризисы цивилизации.//Социальнополитический
журнал. 1993. № 9/10. С. 91–100.
Рациональное общество и экология.//Социальнополитический журнал.
1993. № 3. С. 110–116.
Сумерки России: Рассвет или закат? Россия на перепутье.//Полис: Поли
тические исследования. 1993. № 1. С. 7–16.
Философия истории и современность.//Социальнополитический жур
нал. 1993. № 7. С. 112–121.
Экологическая безопасность и концепция экологополитологического
образования в России.//Вестник Московского университета. Сер. 12. Соци
альнополитические исследования. 1993. № 4. С. 3–13. (Совместно с Кова
ленко В.И., Костиным А.И., Степановым С.А.)
Экологический фон современной политики.//ОНС: Общественные нау
ки и современность. 1993. № 4. С. 135–145.
1994 г.
Биота как регулятор и проблема sustainability.//Журнал вычислительной
математики и математической физики. Т. 34. № 4. 1994. С. 533–544.
Вернадский и современность.//Вопросы философии. 1994. № 4. С. 3–13.
Выступления участников годичного общего собрания. Академик Н.Н. Моисе
ев.//Вестник Российской Академии наук. Т. 64. № 8. 1994. С. 704–705.
Грядущее десятилетие: трудности и перспективы.//Социальнополитиче
ский журнал. 1994. № 1/2. С. 30–50.
XXI век — век свершений.//Некоторые общие особенности цивилиза
ции наступающего века. Семинар Н. Моисеева. — М.: 1994. С. 15–28.
Как далеко до завтрашнего дня: Свободные размышления: 1917–1993. —
М.: АО «АспектПресс», 1994. 302 с.
Как далеко до завтрашнего дня.//Честь имею. 1994. № 9. С. 72–80.
Нравственность и феномен эволюции. Экологический императив и этика
XXI века.//ОНС: Общественные науки и современность. 1994. № 6.
С. 131–139.
Размышления о национализме [начало].//Социальнополитический
журнал. 1994. № 3/4/5/6. С. 47–54.
Размышления о национализме [окончание].//Социальнополитический
журнал. 1994. № 7/8. С. 31–39.
Разработка федеральной программы «Оздоровление экологической об
становки на реке Волге и ее притоках, восстановление и предотвращение де
250
градации природных комплексов Волжского бассейна».//Водоснабжение и
санитарная техника. 1994. № 12. С. 2–5. (Совместно с Михеевым Н.Н., Най
денко В.В. и др.)
Современный антропогенез и цивилизационные разломы. (Эколого
политологический анализ). — М.: МНЭПУ, 1994. 46 с.
Современный рационализм и мировоззренческие парадигмы.//ОНС:
Общественные науки и современность. 1994. № 3. С. 77–87.
Цивилизация XXI века — роль университетов.//Alma mater. 1994. № 5–6.
С. 2–7.
1995 г.
Гуманистическая инициатива.//План действий «Устойчивые Нидерлан
ды». — М.: ЭКСПРЕСС — «ЗМ», 1995. С. 63–69.
Завтра еще не началось.//Российская Федерация. 1995. № 2. С. 48–50.
№ 3. С. 49–52.
Информационное общество как этап новейшей истории.//Научнотех
ническая информация. Сер. 1. Организация и методика информационной ра
боты. 1995. № 12. С. 1–4.
Историческое развитие и экологическое образование. — М.: Издво
МНЭПУ. 1995. 54 с.
Как далеко до завтрашнего дня.//Звезда. 1995. № 10. С. 176–200.
Новая планета: Размышления о судьбе цивилизации.//Нева. 1995. № 10.
С.140–159.
Рассмотрен проект по возрождению Волги.//Мелиорация и водное хо
зяйство. 1995. № 5. С. 26. (Совместно со Степановым М.И.)
Россия — опоры и перспективы.//Свободная мысль. 1995. № 1. С. 38–46.
Современный антропогенез и цивилизационные разломы: Экологополи
тологический анализ.//Вопросы философии. 1995. № 1. С. 3–30.
Современный антропогенез и цивилизационные разломы: Эколого
политологический анализ [начало].//Социальнополитический журнал.
1995. № 3. С. 58–72.
Современный антропогенез и цивилизационные разломы: Эколого
политологический анализ [продолжение].//Социальнополитический жур
нал. 1995. № 4. С. 62–76.
Современный антропогенез и цивилизационные разломы: Эколого
политологический анализ [окончание].//Социальнополитический журнал.
1995. № 5. С. 43–57.
Современный рационализм. — М.: МГВП КОКС, 1995. 376 с.
Стратегия выживания человечества.//Наука в России. 1995. №5. С. 43–45.
Стратегия переходного периода.//Вестник РАН. Т. 65. № 4. 1995.
С. 291–295.
Тектология Богданова — современные перспективы.//Вопросы филосо
фии. 1995. № 8. С. 8–13.
251
Третьего варианта нам не дано.//Социальнополитический журнал. 1995.
№ 2. С. 69–96.
«Устойчивое развитие», или «Стратегия переходного периода».//План дейст
вий «Устойчивые Нидерланды». — М.: ЭКСПРЕССАМ, 1995. С. 3–18.
«Устойчивое развитие», или «Стратегия переходного периода» [нача
ло].//Биология в школе. 1995. № 4. С. 5–8.
«Устойчивое развитие», или «Стратегия переходного периода» [оконча
ние].//Биология в школе. 1995. № 5. С. 5–9.
Цивилизация XXI века и система «Учитель».//Звезда. 1995. № 5.
С. 147–155.
1996 г.
Агония России. Есть ли у нее будущее? Попытка системного анализа про
блемы выбора. — М.: ЭКСПРЕСС — «ЗМ», 1996. 78 с.
Государство, народ, интеллигенция.//Судьба российской интеллигенции.
Материалы научной дискуссии 23 мая 1996 г. — СПб, 1996. С. 20–26.
Есть ли у России будущее? Попытка системного анализа проблемы выбо
ра. — М.: «Апрель–85», 1996. 143 с.
Информационное общество как этап новейшей истории.// Информаци
онные технологии и вычислительные системы. 1996. № 1. С. 3–8.
Информационное общество как этап новейшей истории.//Свободная
мысль. 1996. № 1. С. 76–82.
Мировоззрение. XXI век.//Экология и жизнь. 1996. № 1. С. 4–12.
Наука и образование — высшие приоритеты страны.//Россия и современ
ный мир. 1996. № 1. С. 32–36.
Новая планета: Методологические посылки для разработки цивилизаци
онной парадигмы наступающего века [начало].//Вестник Моск. унта. Сер.
18. Социология и политология. 1996. № 2. С. 3–13.
Новая планета: Методологические посылки для разработки цивилиза
ционной парадигмы наступающего века [окончание].//Вестник Моск.
унта. Сер. 18. Социология и политология. 1996. № 3. С. 3–16.
Нужен прорыв.//Новая Россия. 1996. № 1. С. 8–13.
Российский феномен.//Я — Физтех: Книга очерков. — М.: Издво Центр
ком, 1996. С. 202–210.
Рынок и Антирынок в природе и обществе.//Природа. 1996. № 5.
С. 97–103.
Современность сквозь призму экологии.//Зеленый мир. 1996. № 7.
С. 4–5.
Стратегия выживания человечества.//Вестник Российской академии
наук. Т. 66. № 2. 1996. С. 145–147.
Цивилизация на переломе. Пути России. — М.: ИСПИ РАН, 1996. 176 с.
Экология и образование. — М.: ЮНИСАМ, 1996. 192 с.
252
1997 г.
Будущее планеты и место России.//Пять лет после Беловежья. Что даль
ше? Материалы круглого стола, состоявшегося в Горбачевфонде 16 декабря
1996 г. — М.: «Апрель–95». С. 20–33.
Время определять национальные цели. — М.: Издво МНЭПУ, 1997. 256 с.
Как далеко до завтрашнего дня... Свободные размышления. 1917–1993. —
М.: Издво МНЭПУ, 1997. 312 с.
Коэволюция природы и общества. Пути ноосферогенеза./Экология и
жизнь. 1997. Весна—Лето. (№ 2).
Мегаполисы как естественный фактор развития человечества.//Свобод
ная мысль. 1997. № 3. С. 62–67.
Мировое сообщество и судьба России. — М.: Издво МНЭПУ, 1997. 272 с.
На пути к нравственному императиву. Философические заметки./Эколо
гия и жизнь. 1997–1998. № 4–1 (5). С. 4–10.
Россия на рубеже двух столетий: Размышления о том, что может произойти
вокруг нас и в нас самих.//Российская Федерация. 1997. № 1, 2, 3.
Система «Учитель» и современная экологическая обстановка.//Культура и
экология. Поиск становления новой жизни./Ред.сост. Е.Р. Мелкумова. — М.:
Интеллект, 1997. С. 86–93.
С мыслями о будущем России. — М.: Фонд содействия развитию социаль
ных и политических наук, 1997. 210 с.
1998 г.
В раздумьях о будущем: Сер. «Научные труды МНЭПУ». — М.: Издво
МНЭПУ, 1998. 54 с.
Еще раз о проблеме коэволюции.//Экология и жизнь. 1998. № 2 (6). С. 24–28.
Судьба цивилизации. Путь Разума. — М.: Издво МНЭПУ, 1998. 228 с.
Расставание с простотой. — М.: Аграф, 1998. 480 с.
Экологический социализм. — М.: Клуб «Реалисты», 1998. 48 с.
1999 г.
Быть или не быть... человечеству? — М., 1999. 288 с.
О мировоззрении и миропонимании.//Экология и жизнь. 1999. № 4 (12).
С. 4–8.
Размышления о современной политологии. Политические науки: новые
проблемы. — М.: МНЭПУ, 1999. 216 с.
Разнообразие цивилизаций и права человека. Взгляд с позиции естест
вознания./Докл. на Междунар. конф. по правам чел. Февр. 1999 г.//Эколо
гия и жизнь. 1999. № 2 (10). С. 6–8.
Сквозь дебри двадцатого века. Свободные размышления. [Американское
издание на русск. яз. В сер. «Исторические документы. Библиография. Ме
муары»]. — New York: Edwin Mellen Hress, 1999. 528 c.
253
Тирания истины. Вера в силу практического опыта.//Экология и жизнь.
1999. № 1 (9). С. 6–9.
Экология и ноосфера.//Экология и жизнь. 1999. № 3 (11). С. 10.
Газетные публикации (в хронологическом порядке)
Диагнозы и проекты Института жизни: О деятельности международно
го Института жизни. Париж. (Беседа с чл.корр. АН СССР Н.Н. Моисее
вым.)/Записал М. Хромченко.//Советская Россия. 1983. 4 дек.
За экологическую безопасность: Высказывания./Записал И. Юр
ков.//Казахстанская правда. 1984. 14 сент.
Мир после ядерного удара: прогноз ЭВМ.//Ленинградская правда. 1984.
1 авг.
Мир после ядерного удара: прогноз ЭВМ.//Советская Киргизия. 1984.
3 авг.
Мужество разума: День знаний: открытый урок.//Известия. 1984. 31 авг.
(Моск. веч. вып.)
Фактор единства и солидарности./Среди авт. Н.Н. Моисеев.//Московский
комсомолец. 1984. 12 сент.
Как принимать решение: Беседа с зам. дир. ВЦ АН СССР акад. Н.Н. Мои
сеевым./Записала Е. Манучарова.//Известия. 1985. 1 сент. (Моск. вып.)
Силой таланта: О необходимости конкурсн. отбора лучших техн. реше
ний.//Социалистическая индустрия. 1985. 24 дек.
В гармонии с природой./Моисеев Н., Яблоков А.//Правда. 1986. 19 янв.
Компас для экономики: Беседа с акад. Н.Н. Моисеевым./Записали А. Не
мов, Г. Георгиев.//Советская Россия. 1986. 31 июля.
К высотам раскованной мысли: О повышении эффективности образова
ния.//Советская культура. 1987. 1 сент.
Можно ли обуздать ядерного монстра и кто этому мешает?.. [Ответы зару
бежн. обществ. и полит. деят. на вопросы ред. газеты «Труд»./Коммент.
Н.Н. Моисеева].//Труд. 1987. 11 февр.
Новое мышление — институт согласия: Проблемы сохранения
мира.//Известия. 1987. 13 февр. (Моск. веч. вып.)
Почему в отставку? [Проблемы руководящих кадров научных учрежде
ний: Беседа с акад. Н.Н. Моисеевым./Записала Н. Ильинская.]//Правда.
1987. 17 авг.
Институты согласия.//Учительская газета. 1988. 19 мая.
Наука должна уберечь человечество от дурных поступков.//Новое время.
1988. 12 февр. № 7. С. 24–26.
Ноосфера. XX век.//Учительская газета. 1988. 31 марта.
Нужны таланты: Совершенствовать подготовку кадров для перестройки [Зада
чи Академии народного хозяйства при Совете Министров СССР./Среди авт.
Н.Н. Моисеев.]//Известия. 1988. 4 окт. (Моск. веч. вып.)
Система «Учитель» в прошлом и завтра.//Учительская газета. 1988. 7 апр.
254
Информатика без иллюзий: Новая «компьютерная идеология» должна
пронизывать все звенья народного хозяйства. Предпринимаем ли мы чтоли
бо для этого?//Известия. 1989. 28 янв. (Моск. веч. вып.)
Мысли о будущем Российской академии.//Советская Россия. 1989. 16 авг.
Открытия до востребования: Беседа с акад. Н.Н. Моисеевым./Записала
В. Егикова.//Московская правда. 1989. 16 апр.
Чувство политической ответственности: [О работе политуправл. группы
сов. войск в Германии.]//Красная звезда. 1989. 24 мая.
«Элита»: отрочество, зрелость, старость. [Беседа со специалистами по
теории управления, среди которых Н.Н. Моисеев./Записал О. Мороз.]//Ли
тературная газета. 1989. 31 мая. (№ 22). С. 11.
Избежать унификации: О Союзном Договоре.//Советская культура. 1990.
4 авг. (№ 31). С. 8.
Кто кого грабит?: [О пробл. авт. прав в программировании: Отклик на беседу
с А.Л. Пажитновым «История о потерянных миллионах» в газ. «Поиск», 1990,
5–11 окт.]//Поиск. 1990. 14–20 дек. (№ 50). С. 3.
Вдогонку за уходящим поездом: [К открытию Общ. собр. АН СССР: Бесе
да с акад. Н.Н. Моисеевым./Записала В. Егикова.]//Московская правда. 1991.
9 окт.
Ждите ответа, ждите ответа...: Закон РСФСР об образовании. Каким мы
его видим.//Учительская газета. 1991. 24–31 дек. (№ 51). С. 5.
Раскроет ли ООН ядерный зонтик: [Рассказ академика./Записал Д. Ми
нин.]//Поиск. 1991. 2–8 авг. (№ 32). С. 1.
Никита Моисеев: «Распад Союза — шаг назад в развитии цивилиза
ции»./Записала Л. Кононова.//Культура. 1991. 23 нояб. (№ 11). С. 3.
Русская идея. Ее возможное будущее.//Независимая газета. 1991. 24 янв.
С. 5.
Уважаемые ученые должны собраться вместе.//Российская газета. 1991.
8 окт.
Как сдержать «утечку умов»?//Российские вести. 1992. 5 марта. (№ 9).
С. 6.
Наш шанс и ответственность интеллигенции.//Российские вести. 1992.
6 мая.
Наш экологический кодекс.//Деловой мир. 1992. 18 июня. С. 10.
Нельзя отождествлять господина Кравчука с украинцами.//Деловой мир.
1992. 31 янв. С. 4. (Радикал, № 3).
Нужна международная «интеллектуальная биржа».//Инженерная газета.
1992. Май (№ 60).
Они могут нам пригодиться лет через пятьдесять: Какой быть нау
ке?//Поиск. 1992. 30 окт. — 5 нояб. (№ 44). С. 3.
Российские Соединенные Штаты.//Куранты. 1992. 11 дек. С. 4.
С позиции ограниченного пессимизма.//Культура. 1992. 26 дек. (№ 29). С. 3.
«Северный обруч».//Куранты. 1992. 14 февр. С. 4.
255
Станет ли Московский клуб конкурентом клубу Римскому?//Спасение.
1992. Июль. (№ 27–28). С. 3. (Совместно с Шахназаровым Г., Лемом С.)
Чтобы поработать на «Cray», летаем через Атлантику.//Поиск. 1992. 25–31
дек. (№ 52). С. 10.
Что нужно генералам?//Московские новости. 1992. 26 апр. (№ 17).
С. 14–15.
Козыри, которыми мы не умеем распорядиться.//Культура. 1993. 6 нояб.
(№ 43). С. 3.
Месть нарушенного равновесия.//Российские вести. 1993. 5 нояб. Прил.:
С. 1. (Рецепт. Вып. 36)
Мир, открытый интеллекту.//Российские вести. 1993. 16 янв. (Вехи.
Вып. 1)
Об интеллигенции, ее судьбе и ответственности.//Поиск. 1993. 26 нояб. —
2 дек. № 47. С. 13; 3–9 дек. № 48. С. 6; 17–23 дек. № 50. С. 6; 1993. 24–30 дек.
№ 51. С. 14.
Путь из «англичан в китайцы» проходит через Россию.//Независимая га
зета. 1993. 21 окт. С. 4.
Рынок, государство, экология.//Культура. 1993. 23 янв. (№ 3). С. 4.
Снимаем кавычки со слова «патриот».//Московская правда. 1993. 17 апр.
Государство. Народ. Интеллигенция.//Культура. 1994. 15 окт. (№ 40).
С. 5.
«Зеленый Крест» — не только символ.//Спасение. 1994. Июль.
«Нация тогда живет, когда видит перспективу».//Диалог. 1994. № 3.
С. 6–8.
Обрыв между прошлым и настоящим — смертельно опасен.//Новая еже
дневная газета. 1994. 15 июня.
«Пока шанс не упущен...»//Российские вести. 1994. 6 авг. С. 3.
Россия на распутье.//Культура. 1994. 20 авг. (№ 32). С. 4.
Слабое государство — несчастье для его граждан.//Советская Россия.
1994. 23–29 нояб. (№ 45). С. 3.
Смутное время: О национальных целях России.//Новая ежедневная газе
та. 1994. 23–24 марта.
Современный антропогенез и цивилизационные разломы: Эколого
политологический анализ.//Зеленый мир. 1994. № 21.
Создать цивилизацию, способную сохранить себя на планете.//Зеленый
мир. 1994. № 19. С. 8–9.
Сумерки России [начало].//Поиск. 1994. 11–17 февр. (№ 5). С. 14.
Сумерки России [окончание].// 1994. 25 февр. — 3 марта. (№ 7). С. 14.
Трансконтинентальный мост.//БизнесМатч. 1994. № 7. С. 6–7.
Третьего варианта нам не дано.//Зеленый мир. 1994. № 23. С. 7.
У запретной черты.//Российская газета. 1994. 31 мая.
Беседа с академиком Никитой Моисеевым редактора отдела науки «МН»
Владимира Умнова.//Московские новости. 1994. 17–24 июля. № 29. С. 11.
256
«Экология — это мировоззрение».//Российские вести. 1994. 1 окт. (№ 14).
С. 3.
Выступление на годичном собрании профессорскопреподавательского
собрания МФТИ.//За науку. 1995. 24 февр. (№ 7–8). С. 4.
Армия 45го не убивала женщин и детей.//Литературная газета. 1995.
26 апр. (№ 17). С. 11.
Заповедь новая — «Семь раз отмерь».//Общая газета. 1995. 10–16 авг.
(№ 32). С. 6.
Опоры и перспективы: Тезисы доклада, произнесенного в интеллектуаль
ноделовом клубе.//Новая ежедневная газета. 1995. 1 февр. С. 3.
«После войны мы сделали невероятное...»: К 50летию создания атомной
промышленности в России.//Гудок. 1995. 30 авг.
Почему я оппортунист.//Правда. 1995. 19 окт. («Правда России», № 22).
Система «Учитель» и будущность человечества.//Зеленый мир. 1995.
№ 24. С. 8.
«Устойчивое развитие», или «Стратегия переходного периода».//Экос
Информ. 1995. № 3–4. С. 45–56.
«Устойчивое развитие», или «Стратегия переходного периода».//Зеленый
мир. 1995. № 14. С. 3–5.
«Устойчивое развитие», или «Стратегия переходного периода».//Зеленый
крест. 1995. № 2. С. 15–16.
Агония России. Есть ли у нее будущее? Попытка системного анализа про
блемы выбора.//Зеленый мир. 1996. № 12. С. 6–15.
Евразийский проект: Между Западом и Востоком.//Литературная Рос
сия. 1996. 31 мая. (№ 22). С. 3.
Современность сквозь призму экологии.//Зеленый мир. 1996. № 7.
С. 4–5.
Мегаполисы.//Правда. 1997. 13 мая. № 67 (248). С. 2.
Постиндустриальный мир и Россия.//Зеленый мир. 1997. № 27. С. 4–5.
У Буриданова осла тоже было два пути.//Новая газета. 1997. 9–15 июня.
№ 23 (443). С. 8.
С наступающим вас Средневековьем, господа!//Литературная газета.
1997. 5 нояб. № 45. С. 4.
Можно ли говорить о России в будущем времени?//Литературная газета.
1997. 12 нояб. № 46. С. 3.
На пути к восточным рынкам Россию стороной не объедешь.//Россий
ская газета. 1999. 8 июля. № 130. С. 2.
Книги, вышедшие под редакцией Н.Н. Моисеева
Теория поверхностных волн: Сб. переводов./Ред.: Красносельский М.А.,
Моисеев Н.Н. — М.: Издво ин. лит., 1959. 366 с.
Ван Мизес Р. Математическая теория течений сжимаемой жидкости./Под
ред. Н.Н. Моисеева. — М.: Издво ин. лит., 1961. 588 с.
257
Введение в динамику тела с жидкостью в условиях невесомости: Сб. ста
тей./Отв. ред. Н.Н. Моисеев; предисл. Н.Н. Моисеева. — М.: Наука, 1968. 279 с.
Системы распределения ресурсов на графах: Сб. статей./Отв. ред.
Н.Н. Моисеев. — М.: ВЦ АН СССР, 1970. 125 с.
Colloquium on Methods of Optimization, held in Novosibirsk./USSR, June
1968./Edited by N.N. Moiseev. — Berlin: SpringerVerlag, 1970. 293 p.
Symposium on Optimization (held in Nice, June 29th — July 5th, 1969)./Edited
by A.V. Balakrishnan, M. Contensou, B. F. de Veubeke, P. Kree, J.L. Lions and
N.N. Moiseev. Berlin — New York: SpringerVerlag, 1970. 350 p.
Проблемы прикладной математики и механики: Сб. ст./Ред.: Боголю
бов Н.Н., Белоцерковский О.М., Корявов П.П., Моисеев Н.Н., Щусев В.В.,
Кузькин П.И., Яблонский С.В. — M.: Наука, 1971. 283 с.
Методы системного анализа в проблемах рационального использования вод
ных ресурсов./Ред. Н.Н. Моисеев. — Т. 2, 1975. — М., 1976. 502 с.
Всероссийская школа по автоматизации проектирования технических
систем. Москва. 1975: Материалы всероссийской школы 1975 г. по автомати
зации проектирования./Под ред. Н.Н. Моисеева. — М., 1976. 148 с.
Труды международной конференции «Моделирование экономических
процессов» (Ереван, апрель 1974 г.)./Отв. ред. Н.Н. Моисеев. — М.: ВЦ АН
СССР, 1975. 380 с.
Заде Л. Понятие лингвистической переменной и его применение к при
нятию приближенных решений./Пер. с англ. Ред. Н.Н. Моисеев, С.А. Орлов
ский. — М.: Мир, 1976. 165 с.
Материалы всероссийской школы 1975 г. по автоматизации проектирова
ния технических систем./Под ред. Н.Н. Моисеева. — [М.], 1976.
Методы системного анализа в проблемах рационального использования
ресурсов: Некоторые модели социальноэкономических систем: Сбор
ник./Под ред. Н.Н. Моисеева. — М.: ВЦ АН СССР, 1977. 134 с.
Методы системного анализа в проблемах рационального использования
водных ресурсов./Ред. Н.Н. Моисеев. Т. 3. Ч. 1. 1976. — М., 1977. 502 с.
Некоторые модели социальноэкономических систем: Сб./Под ред.
Н.Н. Моисеева; предисл. Н.Н. Моисеева, А.А. Петрова, И.Г. Поспелова. —
М., 1977. 135 с.
Форрестер Дж. Мировая динамика./Пер. с англ. Ворощука А.Н., Пего
ва С.А.; под ред. Гвишиани Д.М., Моисеева Н.Н.; предисл. Гвишиани Д.М.;
послеслов. Моисеева Н.Н. — М.: Наука, 1978. 167 с.
Иванилов Ю.П., Лотов А.В. Математические модели в экономике: (Учебн.
пособ.)./Под ред. Н.Н. Моисеева. — М.: Наука, 1979. 303 с.
Современное состояние теории исследования операций./Ред. Н.Н. Мои
сеев. — М.: Наука, 1979. 464 с.
Математические методы в исследовании операций: Сб. статей./Ред. Мои
сеев Н.Н., Краснощеков П.С. — М.: МГУ, 1981. 192 с.
Число и мысль. № 5./Ред. Н.Н. Моисеев. — М.: Знание, 1982. 176 с.
258
Иосс Ж., Джозеф Д. Элементарная теория устойчивости и бифурка
ции./Пер. с англ. Ред. перевода и автор предисл. Н.Н. Моисеев. — М.: Мир.
1983. 302 с.
Гусейнова А.С., Павловский Ю.Н., Устинов В.А. Опыт имитационного мо
делирования исторического процесса./Под ред. и с предисл. Н.Н. Моисее
ва. — М.: Наука, 1984. 157 с.
Лотов А.В. Введение в экономикоматематическое моделирование./Под
ред. Н.Н. Моисеева. — М.: Наука, 1984. 391 с.
Системный подход к управлению водными ресурсами./Под ред.
Н.Н. Моисеева. — М.: Наука, 1985. 392 с.
Математическое моделирование: Процессы в сложных экономических и
экологических системах./Отв. ред. Самарский А.А., Моисеев Н.Н., Пет
ров А.А. — М.: Наука, 1986. 294 с.
Информатика в планировании и управлении: Сб. науч. тр./Редкол.:
Н.Н. Моисеев (отв. ред.) и др. — М.: АНХ СССР, 1987. 193 с.
Пути применения и совершенствования вычислительных средств: Меж
вуз. сб. науч. тр./Ред. Моисеев Н.Н. — Смоленск: Гос. пед. инт, 1987. 93 с.
Гиренок Ф.И. Экология, цивилизация, ноосфера./Отв. ред. Н.Н. Моисе
ев. — М.: Наука, 1987. 180 с.
Кибернетика и вычислительная техника. Вып. 3./Ред. Мельников В.А.,
Моисеев Н.Н., Петров А.А. — М.: Наука, 1987. 317 с.
Айламазян А.К., Стась Е.В. Информатика и теория развития./Отв. ред.
Н.Н. Моисеев. — М.: Наука, 1989. 174 с.
Глобальная нравственность: Материалы симпоз., провед. под эгидой Ко
миссии СССР по делам ЮНЕСКО и Сов. ком. защиты мира (30–31 янв.
1989 г.)./Редкол.: Н.Н. Моисеев (отв. ред.) и др. — М.: Информац.издат. центр
«Экспресс» НИИ общ. педагогики АПН СССР, 1989. 121 с.
Математическое моделирование: Методы описания и исследования
сложных систем./Отв. ред. Самарский А.А., Моисеев Н.Н., Петров А.А. — М.:
Наука, 1989. 269 с.
Персональный компьютер: рабочее место профессионала: Сб. ста
тей./Ред.сост. Н.Н. Моисеев. — М.: Наука, 1989. 171 с.
Глобальная нравственность: Специализир. информ. по пробл. экологии.
[2]/Междунар. фонд за выживание и развитие человечества. Отв. ред.
Н.Н. Моисеев. — М.: ИНИОН, 1990. 31 с.
Экзистенциальная самозащита биосферы: Сб. реф./Отв. ред. Н.Н. Мо
исеев. — М., 1990. 55 с.
Посмертные публикации
В.И. Вернадский: pro et contra./Русский космизм и учение В.И. Вернад
ского. С. 605–610. — СПб.: РХГИ, 2000. (Русский путь).
Низко кланяюсь долготерпению народа, к которому принадлежу. Завеща
ние акад. Никиты Моисеева.//Новая газета. 2000. 6–12 марта. № 9. С. 10.
259
Россия в системе государств XXI века. [Изложение доклада на совместном
Ученом совете МНЭПУ и МЭИ 27 окт. 1999 г.]//Экология Московского ре
гиона. 2000. Март. № 1 (12).
Последнее интервью. [Записал Ю. Данилин]//Литературная газета. 2000.
12–18 апр. (№ 15). С. 4.
Размышления о рациональном обществе./Из посл. книги Н.Н. Моисеева
«Универсум. Информация. Общество».//Экология и жизнь. 2001. № 1 (18).
С. 7–12.
Сохранить человечество на Земле./Обращение к участн. «кругл. стола»
по книге Н.Н. Моисеева «Быть или не быть... человечеству?».//Экология и
жизнь. 2000. № 1 (13). С. 11–12.
Люди не господа, а часть природы. [Полный текст обращаения Н.Н. Мои
сеева к участникам «круглого стола» по его книге «Быть или не быть... челове
честву?»].//Независимая газета. 2000. 23 авг.
Универсум. Информация. Общество. — М.: Устойчивый мир, 2001. 200 с.
Как далеко до завтрашнего дня... Свободные размышления.
1917–1993. (Приложение: Воспоминания о Н.Н. Моисееве). — М.: Тайдекс
Ко, 2002. 488 с.
Заслон средневековью. Сб. [общ.публ. работ Н.Н. Моисеева]. — М.: Тай
декс Ко, 2003. 312 с.
Основные даты жизни и деятельности
Н.Н. Моисеева
Никита Николаевич Моисеев родился 23 августа 1917 г. в Москве.
1935 г. — окончил московскую среднюю школу № 7.
1935 г. — поступил в Московский педагогический институт.
1936 г. — перевелся в Московский государственный университет имени
М.В. Ломоносова на механикоматематический факультет.
1941 г. — окончил механикоматематический факультет МГУ имени
М.В. Ломоносова по специальности математик.
1941 г. — призван в армию и направлен в Военновоздушную инже
нерную академию имени Н.Е. Жуковского.
1942 г. — окончил Военновоздушную инженерную академию имени
Н.Е. Жуковского по специальности инженермеханик и направ
лен на фронт.
1942–1945 гг. — служил в действующей армии в качестве инженера эс
кадрильи, а затем авиационного полка и принимал участие в бое
вых операциях на Брянском, Ленинградском и Втором Прибал
тийском фронтах.
1944 г. — вступил во Всесоюзную Коммунистическую партию (боль
шевиков).
1944 г. — награжден орденом «Красной Звезды».
1942–1945 гг. — награжден медалями «За выполнение боевых заданий
командования».
1945 г. — награжден орденом «Отечественной войны» II степени.
1945 г. — награжден медалью «За победу над Германией в Великой Оте
чественной войне 1941–1945 гг.».
1946 г. — младший преподаватель Военновоздушной инженерной
академии имени Н.Е. Жуковского.
1947–1948 гг. — старший преподаватель Харьковского военного авиа
технического училища.
1948 г. — защитил диссертацию на степень кандидата технических
наук.
1948 г. — демобилизовался.
261
1948–1949 гг. — старший научный сотрудник, старший инженер
НИИ2 МАП.
1948 г. — награжден медалью «Тридцать лет Советской Армии и Флота».
1949–1950 гг. — старший преподаватель МВТУ имени Н.Э. Баумана.
1950–1951 гг. — старший преподаватель Ростовского государственно
го университета имени В.М. Молотова.
1951–1956 гг. — доцент кафедры теоретической механики РГУ имени
В.М. Молотова.
1956 г. — исполняющий обязанности заведующего кафедрой теорети
ческой механики РГУ имени В.М. Молотова.
1953–1955 гг. — докторант Математического института имени
В.А. Стеклова АН СССР.
1955 г. — защитил диссертацию на степень доктора физикоматемати
ческих наук.
1956–1960 гг. — профессор кафедры математики, декан факультета
управления и прикладной математики Московского физикотех
нического института.
1957 г. — утвержден в звании профессора по кафедре газовой динамики.
1956–1961 гг. — старший научный сотрудник Вычислительного центра
АН СССР.
1961–1967 гг. — заведующий лабораторией Вычислительного центра
Академии наук СССР.
1965–1989 гг. — бессменный организатор и председатель Всесоюзных
школ по методам оптимизации и теории управления (позже — по
исследованию операций и управлению).
1965 г. — награжден медалью «Двадцать лет Победы в Великой Отече
ственной войне 1941–1945 гг.».
1966 г. — избран членомкорреспондентом Академии наук СССР по
отделению механики.
1967–1987 гг. — заместитель директора Вычислительного центра АН
СССР по научной работе.
1968 г. — награжден медалью «50 лет Вооруженных сил СССР».
1975 г. — награжден медалью «Тридцать лет Победы в Великой Отече
ственной войне 1941–1945 гг.».
1978 г. — награжден медалью «60 лет Вооруженных сил СССР».
1987–2000 гг. — советник при дирекции Вычислительного центра АН
СССР.
1970 г. — избран членомкорреспондентом Международной академии
астронавтики.
262
1971 г. — награжден орденом «Трудового Красного Знамени».
1975 г. — награжден вторым орденом «Трудового Красного Знамени».
1980 г. — присуждена Государственная премия СССР за цикл работ по
динамике движения тел.
1981 г. — присуждена премия Совета министров СССР.
1982 г. — избран действительным членом Международной академии
астронавтики.
1984 г. — избран действительным членом Академии наук СССР по отде
лению информатики, вычислительной техники и автоматизации.
1985 г. — награжден вторым орденом «Отечественной войны» II степени.
1985 г. — избран действительным членом Всесоюзной сельскохозяйст
венной академии имени В.И. Ленина (ВАСХНИЛ).
1987 г. — награжден «Орденом Ленина».
1992 г. — председатель Совета при Президенте Российской Федерации
по анализу критических ситуаций. В том же году Совет распущен.
1993 г. — председатель ученого совета и президент Международного
независимого экологополитологического университета.
1994–1998 гг. — президент Российского отделения «Зеленого креста».
1994–1999 гг. — президент Российского национального комитета со
действия Программе ООН по охране окружающей среды
(ЮНЕПКОМ).
1994 г. — лауреат премии ЮНЕП «GLOB500».
1995–2000 гг. — главный редактор научнопопулярного и образова
тельного журнала «Экология и жизнь».
1997 г. — награжден Золотой медалью имени П.Л. Капицы Российской
академии естественных наук.
1999–2000 гг. — почетный президент и председатель Координацион
ного Совета ЮНЕПКОМ.
2000 г., 29 февраля Никита Николаевич Моисеев умер, похоронен на
Даниловском кладбище в Москве.
Научное издание
Междисциплинарные
исследования глобальных
проблем
Публицистика и общественные
проблемы
Редактор Т. Репина
Корректор Е. Андреева
Технический редактор
О. Капелькин
Компьютерная верстка
И. Патрашкова
Лицензия ИД № 05504 от 1 августа 2001 г.
ООО «Тайдекс Ко»
117311, Москва, ул. Строителей, д. 4, корп. 3
Подписано в печать 25.08.03. Формат 60 ´ 90 16. Бумага офсетная № 1.
Гарнитура Ньютон. Печать офсетная. Объем 16,5 п. л.
Заказ
Отпечатано с готовых диапозитивов в ФГУП ордена «Знак Почета»
Смоленской областной типографии им. В.И. Смирнова.
214000, Смоленск, прт им. Ю. Гагарина, 2.