идеи в отношении управления советской деревней в 19
реклама
Электронный научный журнал «Вестник Нижегородского института управления РАНХиГС» «Альтернативные» идеи в отношении управления советской деревней в 1920-годы “Alternative” ideas with respect to administration of soviet village in the 1920- years Чернышова А.В.| Россия, Н. Новгород, РАНХиГС доктор исторических наук, доцент, кафедра истории государства и права Аннотация: в статье представлены взгляды отечественных экономистов 1920-х годов Н.Д. Кондратьева, А.В. Чаянова, Б.Д. Бруцкуса на стратегию и тактику в управлении советской доколхозной деревней в условиях новой экономической политики. Abstract: in the article are represented the views of the domestic economists 1920- X of years N.D. Kondratyev, A.V. Chayanova, B.D. Brutskusa to strategy and tactics in control of Soviet dokolkhoznoy village under the conditions of the new economic policy Ключевые слова: управление советской деревней, идеология советской власти, планирование народного хозяйства. крестьянское хозяйство, кооперация. Key words: control of Soviet village, the ideology of the Soviet regime, planning of national economy, peasant farm, cooperation. Н акануне нэпа, когда вопрос о власти стоял очень остро, и обстановка в стране не позволяла продолжать управление военно-коммунистическими методами, необходимо было принимать меры по успокоению населения. В этих условиях руководство большевистской партии и советского государства стояло перед выбором: или сохранить идеалы, или сохранить власть. Выбрано было второе. Доктрина в момент политического кризиса была в определенной степени отброшена. Но этому предшествовала острая политическая борьба, выразившаяся в целом ряде внутрипартийных дискуссий, отразивших основные проблемы, с которыми столкнулась правящая партия в России в течение 1920-х гг. [16, с. 15-69]. В целом, характеризуя сущность и процесс формирования идеологической базы управления деревней в 1920-е гг., необходимо отметить, что в сложных, противоречивых условиях нэпа большевистская доктрина, созданная в предыдущий период, не смогла стать ведущим фактором в управлении деревней. Она вынуждена была приспосабливаться к реальной жизни, развитие которой диктовалось не социалистическими идеями большевиков, а экономической и социально-политической ситуацией в стране, и прежде всего в деревне. Это стало главной причиной того, что большевистская доктрина в этот период не просто претерпевала изменения, а по ряду позиций трансформировалась коренным образом. И в 2015 , вып. 3 Чернышова А.В. первую очередь это касалось идей, связанных с развитием деревни и характером государственного управления этим процессом. Несмотря на то, что конечная цель — построение социализма и коммунизма — оставалась неизменной, образ будущего общества по мере развития практики государственного управления все более конкретизировался, а пути к нему становились все более четкими и далеко не всегда соответствовали первоначальному представлению идеологов большевизма и в первую очередь главного среди них — В.И. Ленина. Именно практика, раскрывающая особенности развития деревни и специфику крестьянства как особой социальной группы, заставила Ленина признаться в «перемене всей точки зрения на социализм». Но сложность проблемы формирования идеологической основы управления деревней заключалась в том, что в самой организации, являющейся главным (и единственным) идеологом советской государственной системы — РКП(б)–ВКП(б) — не было в 1920-е гг. единого видения в вопросе развития деревни и роли крестьянства в социалистическом строительстве. Все это делало процесс формирования идеологии управления деревней сложным, в значительной мере зависящим от расстановки политических сил в высших партийных кругах. Особенностью 1920-х гг. являлось то, что в вопросах, касающихся деревни, более чем в какой-либо другой сфере, большую роль играли носители так называемых «альтернативных» идей, в основном эсеровских, которые по многим позициям расходились с марксизмом. Эти идеи не только имели место в экономических дискуссиях, они оказали определенное влияние на трансформацию взглядов и самих большевиков-марксистов, находящихся у руля партии и государства. В формировании идеологической основы советской власти по управлению деревней большую роль сыграли экономисты-аграрники, разрабатывающие программы восстановления и развития сельского хозяйства в нэповской России. Многие из них в тот период были не только учеными и вузовскими преподавателями, но и государственными деятелями. И это делает их работы чрезвычайно важными для нас, т.к. их позиция в отношении крестьянства получила отражение в практической деятельности тех органов, деятельность 2 которых рассматривается в рамках настоящего исследования. Значительную роль в формировании взглядов этих ученых играли идеи, составляющие аграрный аспект программы и идеологии партии социалистов-революционеров. По своей сущности Программа ПСР — это синтез народнических взглядов и марксизма. Она провозглашает революционным классом не только пролетариат, но и крестьянство, при этом не относя последнее к мелкобуржуазным слоям общества. Строительство социализма в деревне, по мнению эсеров, должно пройти две стадии: первая — социализация земли, вторая — широкое развитие кооперации во всех формах, исходя из возможностей и потребностей индивидуальных крестьянских хозяйств. Именно это последнее положение и должно быть в центре внимания народного демократического государства при определении своей стратегии относительно деревни. Социализм в работах лидера эсеров В.П.Чернова получил название «организационного» или «конструктивного», в котором центр тяжести вопроса о «готовности» к социализму переносится из сферы технико-организационной в сферу культурно-психологическую [15, с.12,21]. Многие из российских ученых-аграрников были сторонниками эсеровских взглядов, что самым непосредственным образом отразилось и на их отношении к политике советской власти в деревне, и на практической научной и государственной деятельности тех из них, кто был включен в механизм государственного управления. Важную роль в их среде играла деятельность и позиция по проблемам управления советской доколхозной деревней в 1920-е гг. выдающегося российского экономиста-аграрника Николая Дмитриевича Кондратьева. Он являлся одним из наиболее значимых представителей «конструктивной оппозиции» официальной линии в аграрной политике советского государства. Большую значимость его работам в исследовании механизма управления деревней придает то, что они касаются практически всех основных направлений деятельности советского государства в деревне: планирования, ценообразования, налогообложения, помощи в развитии сельскохозяйственного производства, утверждения организационных форм крестьянского хозяйства. Особая цен- «Вестник Нижегородского института управления РАНХиГС» «Альтернативные» идеи в отношении управления советской деревней в 1920-годы ность взглядов Н.Д. Кондратьева заключается в том, что он в 1920-е гг. был не только ученым, руководителем крупного научного учреждения (Конъюнктурного института), но и сотрудником одного из важнейших с точки зрения управления аграрным сектором государственных учреждений — Плановой комиссии Наркомзема РСФСР (Земплана). В его работах содержалась достаточно обоснованная модель развития советской деревни в условиях строительства социализма, отличная от той, которая была реализована на практике. В этом отношении важными в исследовании механизма управления деревней в 1920-е гг. являются и работы Кондратьева, написанные в более ранний период («Аграрный вопрос. О земле и земельных порядках», «О крупнокрестьянских хозяйствах», «Год революции с экономической точки зрения», «По пути к голоду», «Основные вопросы промышленной деятельности сельскохозяйственной кооперации») [4, с. 16-104]. Уже здесь им были высказаны основные идеи, связанные с оценкой деятельности советской власти в деревне. Раскрывая в работе «Аграрный вопрос. О земле и земельных порядках» [4, с. 16-42] основные экономические проблемы в развитии российской деревни в конце XIX–начале XX вв., Кондратьев определяет сущность аграрного вопроса в России (это следует уже из названия работы); выявляет главные недостатки в существовавших земельных порядках, которые практически не изменились и после Октября 1917 г., исключая малоземелье, ликвидированное в основном с передачей крестьянству помещичьих земель, и эксплуатацию его со стороны крупных землевладельцев; показывает возможные перспективы решения аграрного вопроса и роль в этом процессе трудового крестьянского хозяйства. Все это рисует образ российской деревни как объекта государственного управления, определяя его основные проблемы и пути их решения. В работе «О крупнокрестьянских хозяйствах» [4, с. 43-70] дается экономическая характеристика индивидуальных крестьянских хозяйств как основной производственной ячейки российской деревни; выявляется социальная и экономическая специфика их деятельности в зависимости от экономических возможностей (выделяются полукапиталистические, полутрудовые и трудовые хозяйства); Электронный научный журнал | 2015 , вып. 3 определяется (что особенно важно для нашего исследования) характер государственной политики по отношению к каждой из выделенных групп и критерии, по которым может оцениваться эффективность государственной политики: реалистичность (осуществимость) намечаемых мер, положительное влияние их на развитие производительности сельскохозяйственного труда, соответствие их требованиям справедливости [4, с.65-66]. В качестве одного из эффективных средств развития крестьянского хозяйства в процессе перевода его в разряд трудового Кондратьев видел кооперацию трудовых крестьянских хозяйств, в особенности в сфере переработки сельхозпродукции. По его мнению, это, с одной стороны, позволило бы крестьянскому производству стать более эффективным, с другой — укрепило бы связь сельского хозяйства с промышленностью в рамках единого народного хозяйства [4, с. 99-104]. Но, определяя пути развития сельского хозяйства России, Кондратьев важную роль отводит вопросам идеологической основы государственной экономической политики. В работе «Год революции с экономической точки зрения», написанной в 1918 г. и представляющей собой анализ итогов трех периодов в развитии российской экономики (период империи в годы первой мировой войны, период деятельности Временного правительства и первые месяцы Советской власти в России), дается оценка экономической политики государственной власти в различных социально-политических условиях и определяется основное противоречие, влияющее на результаты этой политики: несоответствие «между уровнем культуры нашей демократии и сложностью мировой экономической жизни», «между чаяниями и выступлениями, с одной стороны, и объективными возможностями, условиями действительности — с другой» [4, с.71]. Характеризуя идеологию большевиков в этой связи, Кондратьев считал ее противоречащей «историческому ходу жизни», «утопичной», предрекая ее неизбежное крушение [4, с.83]. Главную причину этого он видел в упрощенной трактовке ею существовавших проблем и путей их решения, причем, эта упрощенность еще более усиливалась, по его мнению, в процессе проникновения большевистских идей в широкие народные массы. Кондратьев указывал на несостоятельность 3 Чернышова А.В. идеи всеобщего перераспределения, воспринятой массами как непосредственный раздел, как прямой доступ к лучшей жизни, что выдвинуло на политическую арену наиболее отсталые элементы общества. Осуждая большевиков за пренебрежение к вопросам развития производства, за сосредоточение внимания на политических проблемах и классовом подходе к управлению экономикой, Кондратьев выступает за национально-хозяйственное возрождение страны, препятствием к которому он считает отсутствие национальной власти, положение, когда «существует чисто классовая, утопическая власть» [4, с. 87]. Развивая эту тему в работе «По пути к голоду», написанной в том же 1918 г, ученый раскрывает основные ошибки в деятельности большевистской власти в решении продовольственной проблемы в годы гражданской войны, показывая несостоятельность распределительной политики советской власти. Данные идеи ученого в 1920-е гг. не высказываются так явно, но прослеживаются в работах, отражающих его практическую деятельность как сотрудника государственных учреждений, самым непосредственным образом участвующих в формировании и реализации аграрной политики советской власти. Поэтому они важны в понимании деятельности органов государственного управления в деревне, в работе которых принимали участие специалисты, разделяющие взгляды Н.Д. Кондратьева. С введением новой экономической политики, направленной на восстановление экономики страны в целом и сельского хозяйства в первую очередь, позиция Кондратьева по отношению к советской власти становится более выдержанной, критика сменяется конструктивными предложениями. Эти предложения и проекты являются особенно ценными материалами по исследуемой нами проблеме, т.к. Кондратьев в этот период выступает как ведущий сотрудник НКЗема и руководитель крупнейшего научного экономического центра — Конъюнктурного института. Одной из первых проблем, разрабатываемых в работах Кондратьева, была проблема, связанная с налогообложением крестьянских хозяйств в рамках нэпа. В 1921 г. им были написаны тезисы [4, с. 105-110] и статья [4, с.110134], имеющие одинаковое название «Система единого сельскохозяйственного натурального 4 налога», где была представлена идея перехода к единому сельхозналогу (в противовес позиции Наркомпрода). Проблема налогообложения крестьянских хозяйств получила дальнейшее развитие и конкретизацию в работах Кондратьева 1924 г., посвященных введению единого сельхозналога и переводу его в последующем на денежную основу [4, с. 246-258]. Точка зрения Кондратьева по вопросу налогообложения важна, в первую очередь, потому, что, высказывая свое видение решения проблем натурального обложения крестьянства, он выступал как член комиссии Наркомзема по разработке системы сбора продналога в условиях нэпа и высказывал в данном вопросе позицию наркомата в целом. Данный аспект является важным в раскрытии процесса принятия стратегических и тактических политических решений органами государственного управления. В еще большей степени интересны в исследовании определенных нами проблем работы Кондратьева, раскрывающие механизм планирования в деятельности советской власти. Работая в составе Плановой комиссии Наркомзема (Земплана), он принимал самое активное участие в планировании деятельности и самого Наркомата земледелия и развития сельского хозяйства страны в целом. В этом отношении интересны его работы, посвященные разработке плана восстановления и развития сельского хозяйства страны, раскрывающие позицию Наркомзема на основные проблемы сельского хозяйства нэповской России и перспективы его развития. Формирование взглядов Кондратьева в данном вопросе можно проследить на примере его основополагающих работ по данному вопросу: «Основные положения по разработке плана восстановления и развития сельского хозяйства» (1922 г.) [4, с. 174-182], «Перспективы развития сельского хозяйства России (Первое предварительное приближение)» (1924 г.) [4, с.292-341] и «Основы перспективного плана развития сельского и лесного хозяйства» (1925 г.) [4, с.342400], «Проблема предвидения» (1926 г.) [5, с. 12-140] и др. Все эти работы связаны друг с другом, каждая последующая дополняет предыдущую, обогащая ее теоретические положения фактами и более конкретными выводами. Важность данных работ определяется, в первую очередь, тем, что в них раскрываются «Вестник Нижегородского института управления РАНХиГС» «Альтернативные» идеи в отношении управления советской деревней в 1920-годы и обосновываются методологические подходы к планированию процесса развития сельского хозяйства, высказываемые Кондратьевым неоднократно и в своих выступлениях перед членами различных пленумов и комиссий [5, с. 150-155]. Представленный проект развития сельского хозяйства в условиях нэпа основан на учете реальных проблем, возможностей и интересов крестьянства, которые, по мнению автора, являются основными факторами, определяющими политику государства в деревне. Позиция Кондратьева основана на глубокой убежденности, что именно через поднятие производительности крестьянского хозяйства возможно развитие экономики страны в целом. Существенным фактом, раскрывающим механизм государственного управления деревней, является и судьба разработанного и представленного в указанных работах плана. Она является ярким свидетельством острой борьбы в среде высшего государственного руководства по стратегическим вопросам строительства социализма (в том числе и в деревне) и предвестником будущей победы тех сил, которые на первый план ставили и в политике, и в экономике классовые интересы. Вопросы взаимоотношения классов также рассматривались Кондратьевым, но в большей степени с точки зрения взаимоотношений сельского хозяйства и индустрии. Определяя СССР как страну аграрно-индустриальную, он на первое место в перечне проблем индустриализации страны ставит рост производительности сельского хозяйства [5, с.352, 372]. Рассматривая проблемы дифференциации деревни в период нэпа, Кондратьев, сравнивая ее характер и значение в жизни крестьянства с дореволюционным периодом, разделял оценку этого процесса с экономической и политической точек зрения. Определяя процесс социальной дифференциации деревни как позитивный фактор, влияющий на развитие экономики страны в целом, в политическом аспекте он признавал, что данный процесс расширял возможности для усиления эксплуатации наименее сильных в экономическом смысле крестьянских хозяйств со стороны более состоятельных. Решение этой проблемы в условиях советской власти Кондратьев видел в регулирующей роли государства, которое своими правовыми решениями в рамках соЭлектронный научный журнал | 2015 , вып. 3 циальной политики должно защитить те слои деревни, которые подвергаются эксплуатации [5, с.155-175]. Значительный интерес в раскрытии механизма деятельности советского государства в деревне в годы нэпа представляют и работы Н.Д. Кондратьева, посвященные вопросам ценообразования, хлебного экспорта, землепользования, последствий для сельского хозяйства денежной реформы [4, с. 189–243, 258-294; 5, с.99-102]. С данными вопросами тесно связан анализ причин экономических достижений и проблем в ходе реализации нэпа. Среди них Кондратьев в качестве основных выделяет те, которые связаны с развитием сельскохозяйственного производства как ведущей отрасли народного хозяйства: недовыполнение заготовительных планов и плана экспорта, отрицательный торговый баланс, товарный голод и рост и «ножницы» цен. Все это приводило, при росте доходов населения, к недостаточным темпам накопления и сдерживало общий экономический подъем [5, с.219-221]. В целом работы Н.Д. Кондратьева дают представление о том комплексе вопросов, которые были ключевыми в механизме государственного управления деревней в 1920-е гг. и раскрывают точку зрения представителей «альтернативного» направления. При наличии определенных расхождений по тактическим, чисто экономическим вопросам, все они считали возможным развитие экономики страны в целом при учете возможностей крестьянского хозяйства, признавая при этом целесообразность крупного сельскохозяйственного производства и планового регулирования экономического развития деревни. Сторонники «умеренного», «компромиссного» подхода к решению аграрного вопроса в период строительства социализма (Чаянов А.В., Кондратьев Н.Д., Макаров Н.П., Варга Е.) рассматривали крупное сельскохозяйственное производство как желанную, но нереальную в данной ситуации цель. Процесс его создания они видели как длительную, кропотливую работу по развитию мелкого крестьянского хозяйства в направлении оказания ему материальной и культурной помощи. И объединение мелких хозяйств в крупные должно, по их мнению, проходить на добровольной основе. Кроме этого, сторонники данного направления видели в мелком крестьянском хозяйстве 5 Чернышова А.В. и ряд преимуществ по сравнению с крупным, и использование их, считали они, позволит долго сохраняться первому как эффективному, рациональному, способному решать проблемы, стоящие перед аграрным сектором страны. Наиболее аргументированно характеристика этих преимуществ была дана в работах Александра Васильевича Чаянова. А.В. Чаянов признавал, что при прочих равных условиях крупное хозяйство всегда имеет преимущества перед хозяйством мелким. Это он считал одним из основных экономических законов. Но в различных отраслях (даже в обрабатывающей промышленности) крупное производство далеко не в одинаковой мере побеждает мелкое. В одних отраслях крупное производство полностью подавляет мелкое, а в других его преимущества незначительны. К последним ученый и относил сельское хозяйство. Чаянов приходил к выводу, что сама природа сельскохозяйственного производства ставит пределы его укрупнению. Поэтому «вопрос о наилучших размерах должен быть поставлен не в плоскость сравнения крупных и мелких, а в плоскость отношения оптимальных размеров» [12, с. 103]. С другой стороны, подходя к проблеме устойчивости трудового хозяйства, Чаянов считал ошибочным саму постановку вопроса в споре о борьбе крупного и мелкого земледелия. «Говоря о мелком и крупном хозяйстве, — писал он, — мы противопоставляем количество против качества. На самом деле мы имеем перед собой качественное противопоставление. Мы должны противопоставлять не мелкое и крупное производство, а хозяйство семейное и трудовое, с одной стороны, а с другой — хозяйство капиталистическое, основанное на наемном труде» [13, с. 188]. Показав хозяйственную сущность крестьянской кооперации, Чаянов обратил внимание и на диалектику кооперативных форм, их взаимообусловленность. Вначале, по его теории, возникают наиболее простые формы кооперации: потребительские, кредитные, закупочные товарищества. Они подготавливают экономическую и организационную почву для сбытовых кооперативов. Последние приводят крестьянские хозяйства в соответствие с рыночной конъюнктурой. Встает проблема переработки сельскохозяйственной продук6 ции. Возникают кооперативы по переработке сырья. Наконец, на основе высокоорганизованной системы сельскохозяйственной кооперации появляются производственные товарищества: машинные, мелиоративные, племенные, селекционные и т.п. В результате «вся система качественно перерождается из системы крестьянских хозяйств, кооперирующих некоторые отрасли своего хозяйства в систему общественного кооперативного хозяйства, построенную на базе обобществления капитала, оставляющую техническое выполнение некоторых процессов в частных хозяйствах своих членов, почти что на началах технического поручения» [11, с. 211]. Таким рисовалось Чаянову будущее крестьянского хозяйства, хотя он и сам признавал, что это будущее достаточно отдаленное. В своей фантастической повести «Путешествие моего брата Алексея в страну крестьянской утопии», события в которой происходят в 1980-е гг. ХХ в., Чаянов рисует новую Россию, в которой крестьянство и сельскохозяйственное производство становятся господствующими и в экономической, и в социальной сферах. В этой повести получили отражение многие его идеи, касающиеся роли крестьянства в обществе и, в частности, особое место уделяется именно крестьянской кооперации. В ней была показана мечта ученого о создании «такой народнохозяйственной системы, которая опиралась бы на крестьянское хозяйство, оставляла бы за ним руководящую роль и в то же время образовала бы такой народнохозяйственный аппарат, который бы в своей работе технически не уступал никакому другому мыслимому аппарату и держался бы автоматически, без подпорок неэкономического государственного принуждения» [10, с. 211]. Относительно развития сельскохозяйственной сферы деятельности общества это высказывание очень актуально в наше противоречивое время. Еще более актуальны высказывания, имеющие место в этой повести, определяющие сущность руководящего механизма в этом обществе и системы, которая приводила этот механизм в действие. Как бы предвидя будущее, Чаянов пишет в повести: «Эпоха государственного коллективизма, когда идеологи рабочего класса осуществляли на земле свои идеалы методами просвещенного абсолютизма, привела русское «Вестник Нижегородского института управления РАНХиГС» «Альтернативные» идеи в отношении управления советской деревней в 1920-годы общество в такое состояние анархической реакции, при которой было невозможно вводить какой-либо новый режим не иначе, как путем приказа или декрета, санкционируемого силою штыка» [10, с. 184]. В описываемом же А.В.Чаяновым утопическом обществе при проведении реформ «в большей своей части опирались на методы общественного разрешения поставленных проблем, а не на приемы государственного принуждения» » [10, с. 184]. Руководящей системой в данном обществе была именно кооперативная система, основанная на самостоятельности и творческой инициативе самих тружеников. Роль государства в аграрной отрасли сводилась к созданию правовой базы для успешного функционирования кооперации и обеспечению деятельности инфраструктуры общественной экономики. Развитие кооперации двигало не государственное принуждение, а экономические стимулы. О месте государства в описываемом обществе очень ярко говорит одна афористичная фраза, произнесенная в повести: «Особенно осторожны мы в отношении государства, коим мы пользуемся, только когда этого требует необходимость» » [10, с. 183]. Мы не случайно столь подробно останавливаемся на этой повести А.В.Чаянова. Несмотря на то, что это художественное произведение, да еще описывающее утопическое общество, здесь очень наглядно показана картина возможностей кооперативного движения, указаны вполне определенные пути и методы совершенствования его. Это произведение — образное выражение тех идей ученого, которые касались системы управления деревней. Рассматривая в своих работах проблему организационных форм крестьянского хозяйства, он доказывал, что не коммуна и не община, а именно кооперация является наиболее эффективной в хозяйственном отношении формой. Сравнивая кооператив и коммуну как два крупных сельскохозяйственных объединения, ученый отдавал несомненное предпочтение кооперативной форме: «Трудовая коммуна всегда будет слабее трудового кооперативного хозяйства, так как по своей структуре она вынуждена организовывать в крупных формах не только те отрасли, которые ей выгодно так организовывать, но также и те, в которых мелкое Электронный научный журнал | 2015 , вып. 3 производство технически более совершенно. Поэтому коммуна как всякое крупное хозяйство будет проигрывать по сравнению с кооперированными семейными хозяйствами во внутрихозяйственном транспорте, в тщательности наблюдения и ухода за биологическими процессами, не имея в тоже время никаких преимуществ в других отраслях организационного плана» » [13, с.217]. Сельскохозяйственный кооператив в отличие от коммуны «является дополнением к самостоятельному крестьянскому хозяйству, обслуживает его и без такого хозяйства не имеет смысла» [14, с. 9]. Чаянов логически подходит к выводу, что коммуна это вообще не кооператив, а особая форма организации сельскохозяйственного производства, но сам такого вывода не делает. Но анализируя социальный состав членов коммун, он заключает, что коммуна — это специфическая кооперативная форма, развивающаяся параллельно с другими видами кооперации в определенной группе крестьянства, а именно бедняцко-середняцкой, и решающая свои специфические задачи. С развитием коммуны и повышением благосостояния ее членов данная организация, как показывала практика, распадалась на отдельные хозяйства, которые организовывались уже на принципах классической кооперации. Подобный анализ сущности крестьянской коммуны привел Чаянова и других ее исследователей к выводу о бесперспективности подобного вида объединения крестьянских хозяйств, о чем Чаянов писал: «Это заставляет признать, что переход от частичной кооперации к полной, к коммунизации производства, с технической точки зрения не может почитаться явлением прогрессивным» » [13, с. 217]. Данной точки зрения А.В.Чаянов придерживался и когда, будучи директором НИИ сельскохозяйственной экономии и политики, членом НКЗема, писал ставшую известной в конце 1980-х гг. записку Молотову со своими соображениями и предложениями по поводу путей развития сельского хозяйства страны » [3, с.210-219]. С этим не могла согласиться власть в конце 1920-х гг. и не могла ему этого простить. Имя и идеи А.В.Чаянова с 1930-х гг. надолго оказались под запретом, и только перестройка позволила возродить их. В изучении советской истории первых десятилетий работы Н.Д.Кондратьева и 7 Чернышова А.В. А.В.Чаянова важны как примеры возможной альтернативы в управлении развитием советской деревни и являются по сути своей схожими с теми, которые высказывал Ленин в последних своих работах. Но среди ученых-аграрников 1920-х гг. были и более либерально настроенные деятели, которые не смогли смириться с советской властью, ее идеями и методами деятельности. В этой связи интересны взгляды известного российского экономиста-аграрника Б.Д.Бруцкуса. Борис Давидович Бруцкус входил в научную и аграрно-экономическую элиту России и соединил в своих взглядах идеи двух научных направлений, развивавшихся в России в начале XX в. — организационно-производственного и либерально-консервативного. Его взгляды на советскую систему управления экономикой в целом и ее аграрным сектором в частности представляются достаточно важными для создания общей картины состояния исторической науки в 1920-е гг. Как историк-экономист он внес значительный вклад в сравнительный теоретический анализ капиталистического и социалистического способов производства и организации экономики. Российские и зарубежные ученые высоко оценивают его рациональную критику социалистической экономической системы » [6, с.5-6; 7, с.101-105; 8, с.41]. В своих работах Б.Д. Бруцкус развивал идеи жизнеспособности трудового крестьянского хозяйства как наиболее экономной для общества в целом формы организации сельскохозяйственного производства. Он обосновывал устойчивость его в рыночных условиях и показывал возможности некапиталистического развития российской деревни в XX в. Бруцкус и его коллеги (экономисты-аграрники С.Н.Прокопович, П.Б. Струве, Л.Н. Литошенко) научно обосновывают характер «натурально-хозяйственной реакции, идущей от малой культурности широких слоев». Период «военного коммунизма» дает ученому богатый материал для научных обобщений. Он делает вывод, что «принцип социализма не есть творческий, не к расцвету, а к разложению ведет он экономическую жизнь общества» [9, с. 22]. Причину этого он видел в том, что был нарушен основной принцип соответствия затрат и результатов. Новую экономическую политику Бруцкус считал закономерным отходом от социализма, 8 возвращением к здравому смыслу. Он надеялся, что государственная власть признает необходимость развития экономики, в том числе и в сельском хозяйстве, на основе личной инициативы и личной ответственности населения, и что развитие деревни зависит от развития крестьянского хозяйства, которое власть считала отживающей, приходящей формой производства » [1, с. 23]. Он считал, что «в стране, где крестьянское хозяйство является важнейшей формой сельскохозяйственного производства, где оно располагает почти всем фондом сельскохозяйственных угодий, преодоление потребительского момента крестьянского хозяйства является важнейшей задачей экономической политики» [2, с. 198]. По его мнению, роль политических институтов заключалась в том, чтобы путем проведения эффективных землеустроительных, агрономических и т.п. работ, введения стимулирующей налоговой системы, гарантированием различных видов землепользования (общинного, хуторского), в зависимости от конкретных условий, дать возможность индивидуальному крестьянскому хозяйству развиваться. Это позволит ему выйти из своей «скорлупы» и включиться посредством рынка в общую систему народного хозяйства. Важным средством этого Бруцкус считал развитие крестьянской кооперации и разрушение общины, которая, как и коллективистские формы организации (такими он считал социалистические хозяйства, построенные на общественной собственности на землю), способна только тормозить развитие сельскохозяйственного производства. С этих позиций Бруцкус, выступая уже как историк и большую часть жизни живя за границей, оценивал деятельность советского государства в 1920-е гг. Эта оценка была достаточно четко обозначена в его многочисленных публикациях 1923–1929 гг. в журнале «Руль», издаваемом в Берлине [9, с. 15], в статьях «Народное хозяйство Советской России», «Советское и крестьянское хозяйство», в ряде книг, вышедших уже в 1930-е гг. и посвященных вопросам планирования. В данных работах на широком круге разнообразных источников, с использованием официальной советской статистики ученый рассматривает состояние народного хозяйства России 1920-х гг. Наиболее существенными шагами власти, способствующими развитию экономики дерев- «Вестник Нижегородского института управления РАНХиГС» «Альтернативные» идеи в отношении управления советской деревней в 1920-годы ни, он считал разрешение частной торговли и укрепление крестьянского землепользования с принятием Земельного кодекса. Он отмечал, что провозглашение нэпа означало признание крестьянского хозяйства как основы российской экономики. Система «пусть неравноправного, но все же сотрудничества государства с частным хозяйством», по мнению Бруцкуса, состоялась, и основана она была на значительной автономии крестьянского хозяйства. В то же время Бруцкус утверждал, что эффективность нэпа очевидна не по сравнению с дореволюционной экономической системой или системой развитых буржуазных стран, а только по сравнению с катастрофическим состоянием хозяйства страны в начале 1920-х гг., сравнивая в качестве аргумента данные по состоянию экономики и уровню потребления населения довоенного периода и второй половины 1920-х гг. Признавая определенные успехи в подъеме экономики в стране в целом, он утверждал, что шло оно за счет крестьянства. Ошибка власти заключалась, по его мнению, в том, что она упор делала не на усовершенствование социалистического сектора в экономике, не на повышение его экономической эффективности, а на его стремительное расширение во всех сферах экономики. В конце 1920-х гг. «самоограничение большевистского социализма» (так Бруцкус называл новую экономическую политику) закончилось, и это выразилось в свертывании нэпа. Но при всей его научной и практической значимости «альтернативное направление» в формировании идеологии государственного управления деревней не смогло повлиять на исход борьбы за судьбу деревни. Расстановка политических сил в руководстве страны постоянно менялась, и, в конце концов, победила группа ортодоксов большевизма, и их идеи стали решающими в определении стратегии развития страны в целом и деревни в частности. Классовый подход к явлениям действительности оказался сильнее рационального. Библиографический список 1. Бруцкус Б.Д. Экономические предпосылки возрождения сельского хозяйства// Вестник сельского хозяйства. — 1922. — № 6–7. 2. Бруцкус Б.Д. Экономия сельского хозяйства// Народнохозяйственные основы. — Пг, 1924. 3. Из истории коллективизации// Известия ЦК КПСС. — 1989. — №6. 4. Кондратьев Н.Д. Особое мнение. Избранные произведения в 2 книгах. — М.: Наука, 1993. — Кн. 1.. 5. Кондратьев Н.Д. Особое мнение. Избранные произведения в 2 книгах. — М.: Наука, 1993. — Кн.2. 6. Корицкий Э.Б. Основные течения российской экономической мысли в 20–30-е годы XX столетия: Очерки. — Ч. 1. — СПб, 1993. 7. Мау В.А. Реформы и догмы. — М., 1993. 8. Повзнер Я. Социализм: утопия или наука?// Свободная мысль. — 1993. — №13. 9. Рогалина Н.Л. Борис Бруцкус — историк народного хозяйства России. — М.: АО «Московские учебники и картолитография», 1998. 10. Чаянов А.В. Крестьянское хозяйство. Избранные труды. — М.,1989. 11. Чаянов А.В. Организация крестьянского хозяйства. — М.: Кооперативное издательство, 1925. 12. Чаянов А.В. Основные идеи и методы общественной агрономии. — М.: Новая деревня, 1924. 13. Чаянов А.В. Основные идеи и формы организации крестьянской кооперации. — М., 1928. 14. Чаянов А.В.Краткий курс кооперации. — М., 1925. 15. Чернов В.М. Конструктивный социализм. — М.: РОССПЭН, 1997. — С. 12, 21. 16. Чернышова А.В. Механизм государственного управления деревней в условиях нэпа: проблемы функционирования: Монография. — М.: Изд-во РАГС, 2005. Электронный научный журнал | 2015 , вып. 3 9
