Пакт Молотова-Риббентропа. О морали и целесообразности

17.08.09
Пакт Молотова-Риббентропа. О морали и
целесообразности
Как и о большинстве событий, ставших объектом пропаганды, о пакте Молотова-Риббентропа,
которому исполняется 70 лет, больше слышали, чем знают. Не говоря уже о том, что, осуждая
пакт, как правило, насильственно вырывают произошедшее из исторического контекста. А
это все равно, что, как говорили еще в древности, «в воздухе удить, в море охотиться». То
есть, очевидная нелепость.
Пакт был подписан 23.08.1939 года министрами иностранных дел СССР и Германии:
Вячеславом Молотовым и Иоахимом Риббентропом по указанию своих вождей Сталина и
Гитлера. Заключенный формально сроком на десять лет, пакт включал в себя только два
пункта: отказ от взаимного насилия (это повторение положения договора от 1936 года) и
соблюдение нейтралитета в случае участия одной из сторон в войне. Ничего
сверхъестественного в этих пунктах договора не было. Такие соглашения в предвоенный
период заключали многие.
Другое дело - секретное приложение к пакту, которое разграничивало сферы интересов двух
стран в Восточной Европе на случай «территориально-политического переустройства». В
советскую сферу влияния попадали: Финляндия, Латвия, Бессарабия и Польша на восток от
рек Висла, Нарва и Сан. Территория к западу от этой линии объявлялась сферой интересов
Германии.
Сказать, что секретные приложения к официальным договорам придумали Гитлер и Сталин,
нельзя. И в те времена, и задолго до этого секретные приложения существовали. Не
исключаю, что существуют в отдельных случаях и до сих пор. Чистоплотностью политика не
отличалась никогда, а двойные стандарты благополучно царствуют в ней и сегодня. Наконец,
сами победители во Второй мировой не менее цинично в конце войны делили между собой
зоны влияния и, не очень интересуясь мнением малых стран, проводили в Европе новые
границы. Так что односторонние покаянные истерики, что закатывали некоторые наши
публицисты по поводу пакта Молотова-Риббентропа в первые годы после развала СССР, мягко
говоря, выглядели нелепыми.
Это правда, что пакт развязывал руки обоим подписантам, но совершенно тот же упрек что и
Сталину в данном случае можно бросить и англичанину Артуру Невиллу Чемберлену главному западному творцу мюнхенского сговора. А также многим другим «миротворцам»,
что сначала проглотили аншлюс Австрии, затем отдали на растерзание Гитлеру
Чехословакию, а потом долго вели «странную войну» против Германии, когда она напала на
Польшу.
1/4
Не могу удержаться, чтобы не привести образного и язвительного ответа Уинстона Черчилля
тем, кто пытался доказать будто Англия действовала в Мюнхене по-джентльменски и даже
добилась там успеха. Этот «успех» Черчилль суммировал таким понятным соотечественникам
образом: «Под дулом пистолета потребовали один фунт стерлингов. По получении этой
суммы, под дулом пистолета потребовали два фунта стерлингов. В конце концов, диктатор
согласился взять 1 фунт 17 шиллингов и 6 пенсов, а остаток принял в форме заверений в
доброй воле на будущее». Стоит напомнить и известные слова французского премьера Леона
Блюма: «После Мюнхена все в Европе почувствовали огромное чувство стыда и облегчения».
Тем не менее, все эти позорные шаги Запада, на мой взгляд, не отменяют того, что и
секретные статьи пакта Молотова-Риббентропа с моральной точки зрения выглядят не лучше.
В них можно обнаружить политическую целесообразность, но вы там не увидите ни на «пенс»
нравственности.
Прежде всего, пакт означал вынесение смертного приговора Польше, которую Москва и
Берлин без зазрения совести просто поделили пополам.
Правда, сочувствуя полякам, не стоит забывать следующее.
Во-первых, 15 марта в день оккупации Чехословакии, устами Литвинова Кремль предложил
созвать конференцию шести держав с целью обсудить меры по предотвращению дальнейшей
гитлеровской агрессии, но Чемберлен назвал это предложение «преждевременным».
Во-вторых, о том, что сама Польша, по выражению Черчилля, «как гиена» набросилась на
один из кусков Чехии, когда представилась такая возможность после мюнхенского сговора.
Вспомним польский ультиматум о присоединении к Польше Тешинской Силезии,
принадлежавшей Чехословакии. То есть, на высокую мораль не могут претендовать и поляки.
По прошествии стольких лет «гиеной» выглядеть они не хотят, только жертвами. Но куда
деться от фактов?
К тому же надо войти и в положение Москвы. Как замечает Анатолий Торкунов, ректор
МГИМО: «Имея в виду акт Молотова-Риббентропа, мы должны не забывать о том, что часть
польского руководства, в частности министр иностранных дел Польши, вел достаточно
активные и длительные переговоры с представителями Германского руководства…
Естественно, это вызывало в Москве не только тревогу, но и колоссальные подозрения в
отношении подлинных намерений Варшавы».
Он же вспоминает, как на одном из приемов нынешний президент Польши Лех Качиньский
признал, что до сих пор некоторые польские специалисты и историки рассуждают о том, что,
может быть, надо было вступить в союз с Германией. И тогда у Польши была бы другая
судьба. То есть, даже сегодня эта упущенная возможность подружиться с Гитлером вызывает
2/4
у части поляков ностальгию. Значит, волновались в Москве все-таки не зря.
Наконец, в-третьих, не стоит забывать о переговорах, что вела Москва еще до подписания
пакта Молотова-Риббентропа с Францией и Великобританией, которые среди прочего
предусматривали и гарантии Польше. Париж и Лондон, протянув время, договор о
взаимопомощи так и не подписали, как не подписала его и Польша, очевидно переоценившая
свои собственные силы и гарантии Лондона. В Варшаве рассчитывали, конечно, не на
«странную войну» со стороны англичан, а на активную защиту польских интересов. Но и
здесь серьезно просчиталась.
В срыве тех давних переговоров советской вины нет: Москва требовала гарантий не только
для себя, но и для целого ряда малых стран, включая и все те страны, чьи названия затем
появились в секретной части пакта Молотова-Риббентропа. Объяснение простое: судьба этих
стран не очень беспокоила Москву, но Кремль категорически не желал, чтобы они достались
Гитлеру, а немецкая граница тем самым придвинулась к советской. Наконец, Москва
настаивала, чтобы военные соглашения были подписаны одновременно с политическими, а
Лондон и Париж предпочитали вести речь лишь о политических вопросах, а военные обсудить
позже. Когда уже позже, не понимали в Москве.
Ради справедливости надо признать, что медлительность Лондона и Парижа объяснялась не
только их неизбывной мечтой направить волну фашистского наступления на красных, но и
тем, что ни Прибалтика, ни Польша не испытывали большого желания видеть в качестве
гарантов своей безопасности сталинскую армию. А именно она и должна была в случае
заключения соглашения и начала гитлеровской агрессии, по логике, выступить вперед и
занять территорию этих стран.
Тормозило переговоры с Кремлем и еще одно обстоятельство. Одновременно с московскими
переговорами английское правительство вело в Лондоне переговоры с германскими
представителями о заключении соглашения, которое признавало бы особые германские
интересы в Восточной и Юго-Восточной Европе. Кроме того, Англия была готова допустить
Германию к эксплуатации «колониально-африканской зоны».
В результате провалились и те, и другие переговоры. То, что предлагали добровольно отдать
немцам англичане, Гитлер и без них готов был уже завтра-послезавтра без особых
трудностей взять силой. Так и образовался в канун Второй мировой войны этот трагически
непреодолимый тупик.
Точно так же действовал и Кремль, который одновременно вел переговоры и с будущими
союзниками по антигитлеровской коалиции, и с Берлином. Из документов Ватикана,
например, известно, что о предстоящем подписании пакта Молотова-Риббентропа монсеньор
Орсениго, нунций в Берлине, узнал еще 17 мая 1939 года в разговоре с самим Риббентропом.
Сам пакт был подписан, напоминаю, 23 августа.
3/4
Предвоенный период был вообще временем всеобщей «двойной игры». В нее играли и
крупные страны, и малые. Те же прибалты в этот период беспрерывно метались между
Москвой и Берлином, клянясь, на всякий случай, в верности и дружбе как Сталину, так и
Гитлеру.
Не добившись взаимопонимания с Парижем и Лондоном, Кремль был поставлен перед
выбором: либо поступить нравственно, но политически безграмотно, отказавшись от
сближения с Гитлером, либо поступить безнравственно, но политически разумно и подписать
документ, который оттягивал неизбежное столкновение с Германией и позволял встретить
фашистов на более выгодных для себя рубежах.
Сошлюсь снова на Черчилля, политика циничного, но, безусловно, умного. Уже после раздела
Польши он написал: «Россия проводит холодную политику собственных интересов. Мы бы
предпочли, чтобы русские армии стояли на своих нынешних позициях как друзья и союзники
Польши, а не как захватчики. Но для защиты России от нацистской угрозы явно необходимо
было, чтобы русские армии стояли на этой линии».
Вот, собственно, и все. Пакт был подписан Кремлем в здравом уме, твердой рукой, без
малейших нравственных колебаний, в интересах собственной страны. И в ущерб тем же
полякам и прибалтам.
Советские войска в тот период вступили в Прибалтику и Польшу не с освободительной
миссией. Вот здесь пытаться выдавать темное за светлое не надо. Это просто неумно.
Освобождать эти же территории от фашизма советская армия пришла на другом отрезке
времени и уже в других исторических обстоятельствах.
Больше всех от подписанного документа выиграл, конечно, Гитлер. Пусть и временно (ни
Москва, ни Берлин не верили, подписывая пакт, что он просуществует, как было написано в
документе, десять лет), но Германия нейтрализовала в лице Красной Армии опасного
соперника и развязала себе руки для первой фазы европейской агрессии.
Петр РОМАНОВ
Источник: РИА Новости
Постоянный адрес материала: http://www.mgimo.ru/news/press/document118928.phtml
4/4
Powered by TCPDF (www.tcpdf.org)