69 Примечания 1 См.: Библия : Книги Ветхого и Нового завета

Примечания
1
См.: Библия : Книги Ветхого и Нового завета. – М. : Издание Московской Патриархии, 1990. – С. 96.
2
Древнеегипетская Книга Мертвых : Слово Устремленного к Свету. – М. : ЭКСМО,
2003. – C. 224.
3
См.: Библия : Книги Ветхого и Нового завета. – М. : Издание Московской Патриархии, 1990. – C. 105
4
См.: там же. – С. 6.
5
См.: там же. – С. 11.
6
См.: там же. – С. 64.
7
Ясна // История Древнего Востока : тексты и документы / под ред. В. И. Кузищина.
– М. : Высш. шк., 2002. – C. 423.
8
Законы Ману : Манавадхармашастра. – М. : ЭКСМО-Пресс, 2002. – C. 216.
9
Там же. – C. 188.
10
См.: Упанишады. – М. : Вост. лит. РАН, 2000. – С. 67.
11
См.: Ригведа : Мандалы IX–X / пер. и комм. Т. Я. Елизаренковой. – М. : Наука,
1999. – С. 274.
12
Ли цзы // Древнекитайская философия. Т. 2. – М. : ПринТ, 1994. – C. 106.
13
Дао дэ цзин // Древнекитайская философия. Т. 1. – М. : ПринТ, 1994. – C. 121.
14
Шу цзин // Древнекитайская философия. Т. 1. – C. 105.
15
Мо-цзы // Древнекитайская философия. Т. 1. - C. 181.
16
И Цзин : «Книга перемен» и ее канонические комментарии. – М. : Янус, 1998. – C. 122.
17
Шицзин : Книга песен и гимнов / пер. с кит. А. Штукина. – М. : Худож. лит., 1987.
– С. 216.
18
Сюнь-цзы // Древнекитайская философия. Т. 2. – C. 160.
19
Хань Фэй-цзы // Древнекитайская философия. Т. 2. – C. 277
Е. Л. Плавская
РАЗДЕЛЫ «ПЕРЕЧИСЛЕНИЯ ЗНАМЕН» В ПЕВЧЕСКИХ АЗБУКАХ
СТАРООБРЯДЧЕСКОГО ПЕРИОДА КАК ПАМЯТНИК ПРАВОСЛАВНОЙ
КУЛЬТУРЫ
Данная статья посвящена рассмотрению особенностей разделов «перечисления
знамен» певческих азбук старообрядческого периода бытования русского знаменного
распева. Эти разделы являются уникальными свидетельствами не только особенностей
организации музыкально-теоретической системы русского средневекового искусства, но
и мировоззренческих и культурных установок православного человека.
Ключевые слова: певческие азбуки, старообрядцы, разделы перечисления
знамен, звук.
Певческие азбуки старообрядческого периода предоставляют уникальную возможность знакомства как с теоретическими положениями древнерусского певческого
искусства, так и с особенностями их культурного осмысления. При этом следует учитывать содержательную многоаспектность азбук. С одной стороны, они являются сводом
69
различных компонентов теории знаменного пения. С этой точки зрения назначение
певческой азбуки заключается в характеристике элементов музыкально-теоретической
системы и их упорядочении. Такой ракурс рассмотрения теоретического руководства
демонстрирует его функцию как учебно-справочного пособия.
С другой стороны, в музыкально-теоретических руководствах отразились характерные особенности православного мировоззрения их составителей. Певческие
азбуки свидетельствуют о том, что музыкально-теоретические представления старообрядцев развивались в общем русле культурных, философско-религиозных, нравственных и эстетических установок носителей традиции. В этом смысле музыкальнотеоретические руководства могут рассматриваться как памятники духовного постижения действительности наряду с учительной и полемической литературой староверов. Следует подчеркнуть, что изначально культовое назначение древнерусского
певческого искусства сформировало его в религиозно-символическом русле, где
роль пения состояла в прославлении божественного начала. Категория «божественного» является одной из основных и в певческой теории старообрядческого периода.
Для того чтобы понять особенности традиционного отношения к вопросам
обучения вообще и музыкального в частности, обратимся к произведениям древнерусской книжности. Например, известный законодательный свод ХVI в. «Стоглав»
рекомендует учителям «учеников же бы есте своих во с(вя)тых ц(е)рквах Б(о)жих
наказывали и учили страху Б(о)жию и всякому бл(а)гочестию, псалмопению и чтению, и петию, и канарханию по ц(е)рковному чину»1.
В другом памятнике эпохи средневековой Руси, «Домострое», затрагивающем
многие нравственные и эстетические стороны жизни традиционного общества, даются следующие наставления в отношении того, «како любити Бога отъ всея душа;
такоже брата своего; и страхъ Божий имети, и память смертную. – По сем же возлюбиши Господа Бога твоего отъ всея душа своея, и отъ всея крепости своея, и подвигни вся твоя дела и обычая и нравы, – угодная творити по заповеди Его. <…> Страхъ
божий всегда имей въ сердце своем и память смертную: всегда волю Божию творити
и по заповедемъ его ходи. Рече Господь: въ чемъ тя застану, въ томъ и сужу: ино
достоитъ всякому християнину готову быти въ добрыхъ делехъ, въ чистоте и въ покаянии, и во всякомъ исповедании, всегда чающе часа смертнаго»2.
Старообрядческое понимание важнейших гносеологических проблем находится в
русле традиций православной культуры. По мнению М. О. Шахова, как в ортодоксальной, так и в старообрядческой среде мерой авторитета является праведность и святость, а
«претензия на обладание новым, высшим знанием логически оказывается и претензией на
собственную особую близость к Богу, на личное духовное превосходство»3.
Старообрядческие теоретические руководства знаменного пения демонстрируют подобное понимание действительности. Перед тем как рассмотреть азбуки с
точки зрения религиозно-символического, нравственного и эстетического содержания компонентов теории, представляется целесообразным обозначить те разделы азбук, где содержатся соответствующие воззрения носителей традиции.
В первую очередь, это текстовые фрагменты, предисловия и послесловия, в
которых изложены культурные установки составителей руководств. Ту же функцию
выполняют разделы «перечисления знамен», включающие метафорическую трактовку последних, а также части азбук дидактической направленности: проучки и памятогласия, тексты которых, как правило, носят нравственно-поучительный характер.
Последние два типа разделов помимо текста содержат и крюковую нотацию.
Разделы «перечисления знамен» во многих руководствах представляют собой
не только свод невм знаменной нотации с наименованиями, но и их метафорическую
70
трактовку. Она находится в русле догматов христианского вероучения и дает представление об особенностях морально-этических установок православного сознания.
В этом смысле особое значение приобретает символизация невм. По мнению
исследователей, особая ее роль «свидетельствует о символизме как определяющем
качестве христианского мировосприятия, миропонимания – понимания через Слово,
что есть Богопознание»4.
Невма, по традиции открывающая перечень знамен – параклит – в переводе с
греческого языка означает третью ипостась Троицы – Святой Дух. Как отмечается в
литературе, первенствующее положение этого знамени, его инициальность объясняется тем, что параклит служил «знаком благословения, духовного напутствия всей
азбуки»5. В азбуках значение параклита определяется как «послание с(вя)таго д(у)ха
на ап(осто)лы»6.
Метафорическая трактовка последующих знамен формирует две содержательные группы. Первая из них связана с позитивным началом и представляет собой
перечень «богоугодных» черт характера. Приведем примеры символической трактовки невм по азбуке7. Здесь отражены такие качества, как «крепкое оума блюдение» (крюк), «ко все(мъ) ч(е)л(ове)ко(мъ) любовь нелицемерная» (кулизма)8, «смиренномудрие и кротость» (стопица), «снискание божественныхъ писаний трудолюбное со тщаниемъ» (статья), «закона г(оспо)дня истинное хранение всею кротостию
своею о(тъ) всея д(у)ши» (статья закрытая), «послушание с повиновениемъ» (статья
закрытая большая), «крепкое оутвержение о(тъ) соблазна целомудрия же навыкновение» (крюк тресветлый с облачком), «послушание б(о)га ради безо(т)ветное и безпрекословие таже по б(о)зе» (палки простая и примрачная), «великодушие в скорбехъ в бедахъ же и во всякихъ напастехъ пребывая, и сия вся претерпевая б(о)га ради
съ радостию и бл(а)годарениемъ» (палка воздернутая), «чистое житие пре(дъ)
б(о)гомъ» (челюстка), «хр(ис)тову житию подражание» (хамило) «доброе рачение во
хр(ис)те» (дербица), «м(и)л(осе)рдие к нищимъ и м(и)л(о)сть къ убогимъ» (мечик)9,
«житие добродетельное» (немка), «доброе снискание еже ко спасению» (дуда), «пребывание и любление къ б(о)гу въ м(о)литве непостыдное» (фита).
Вторая группа знамен трактуется, напротив, с позиций преодоления смертных грехов. Отрицательные свойства человеческого характера и пути противостояния им демонстрируют змейца: «Земныя славы и суеты мира сего о(т)бегание»10, фотиза: «Фарисейскаго тщеславия и гордости и всякаго кичения и превозношения
о(т)ложение»11, чашки: «Челюстей нечестивыхъ заграждение и сокрушение»12, скамья: «Суесловия и срамословия и всякия неправды о(т)чуждения»13, два в челну:
«Двоемыслию о(т)ложение»14, тряска: «Треволнения и обуревания и всякаго страхования забытие»15.
Как можно заметить, метафорические характеристики знамен отражают основные этические категории православия. Здесь упоминается о таких христианских
добродетелях, как любовь (кулизма), кротость (стопица, статья закрытая), трудолюбие (статья), послушание (статья закрытая большая, палки простая и примрачная),
целомудрие (крюк мрачный, светлый, тресветлый, с сорочьей ножкой, с облачком),
великодушие (воздернутая палка), милосердие (мечик), нестяжание (немка), и многих других. Нельзя не согласиться с мыслью о том, что «раскрытие символического
содержания знамен составлено таким образом, что охватывает весь сонм человеческих пороков в форме их отрицания»16.
Перечислительные разделы такого типа становятся своего рода православным
катехизисом, органично соединенным с учебно-методическими задачами. Несмотря на
то, что характеристика первого знамени – параклита – дает представление о событиях
71
новозаветной истории: «Послание святого духа отъ отца на апостолы», в характеристике остальных знаков упор сделан на моральную сторону. Действительно, «простейшие,
казалось бы, азбуки-перечисления в действительности оказываются иносказательным
духовным наставлением»17. В исследовательской литературе отмечается сходство подобных разделов с такими популярными в средневековой Руси трактатами«наставлениями», как «Лествица» Иоанна Синайского и «Устав» Нила Сорского.
Более того, звуковысотное положение знамен обусловливает ассоциацию в
сознании носителей традиции с отдельными позитивными либо негативными сторонами человеческой натуры. Так, символика знамен, относящихся к нижней части
звукоряда, связана с преодолением отрицательных качеств (стрелы простая и мрачная, статья закрытая и с крыжем, запятая и запятая с крыжем, и сам крыж). В верхней части звукоряда помещены знамена, символизирующие стремление к самосовершенствованию: все семейство крюков, простых статей и большинство стрел.
Середину звукоряда формируют знамена, символика которых, по мнению исследователей, ассоциируется со смирением18. Действительно, смирение является той
нравственной категорией, без которой невозможно достижение добродетели. Выше
уже были отмечены знамена, несущие образ смирения; это стрелы простая и поводная, а также стопица.
Как справедливо отмечает Н. Е. Денисова, обучение знаменному распеву по
теоретическим руководствам осуществлялось исключительно через «категорию божественного, процесс обучения моделировался не просто как механическое заучивание, но как проникновение в глубины философии знаменного пения, не отделявшейся от практики»19.
Нетрудно заметить, что основы этой философии лежат в русле теологического понимания природы искусства. В соответствии с основами патристики, музыка
земная представлялась отражением небесной. Одной из ее главных задач являлось
приближение человека к Богу путем своего облагораживающего воздействия на душу. Знакомство с метафорической трактовкой знамен позволяет убедиться, что «дидактическое воздействие музыки, способность ее побуждать к добрым поступкам –
<...> одна из определяющих идей – идей, связанных с традицией патристики в Древней Руси»20.
Как видим, разделы «перечисления знамен», содержащие их метафорическую
трактовку, дают представление о духовно-психологической и этикой составляющих
знаменного пения. Интересную мысль высказывает Е. Г. Мещерина, говоря о том,
что одной из основных причин распада системы знаменного пения стало стремление
«приведения ее сакральных звеньев на уровень общедоступный, что соответствовало
духу демократизации или “обмирщения” культуры»21. Действительно, попытки раскрыть содержание знамен средствами пятилинейной нотации в итоге полностью нивелировали сакральный смысл знаменного распева.
Таким образом, музыкально-теоретические представления старообрядцев обнаруживают тесную связь с духовными основами русской православной культуры.
Понимание роли пения как одного из средств духовного воспитания человека обусловило приоритет нравственно-воспитательной составляющей теории знаменного
распева. Характерной чертой азбук как древнерусского, так и старообрядческого периодов является то, что при рассмотрении компонентов теории, сущности знаменного распева и процесса обучения с точки зрения их религиозно-символического и эстетического наполнения акцент на этическую сторону является одним из основных.
72
Примечания
1
Емченко, Е. П. Стоглав : исследование и текст / Е. П. Емченко. – М. : Индрик, 2000.
– С. 286–287.
2
Домострой Сильвестровского извода. – Киев : Абрис, 1992. – С. 7.
3
Шахов, М. О. Философские аспекты староверия / М. О. Шахов. – М. : Третий Рим,
1998. – С. 133.
4
Ефимова, И. В. Источниковедение древнерусского церковно-певческого искусства :
учеб. пособие / И. В. Ефимова. – Красноярск : Краснояр. гос. ин-т иск-в, 1999. –
С. 59.
5
Бражников, М. В. Древнерусская теория музыки / М. В. Бражников. – Л. : Музыка,
1972. – 423 с.С. 55.
6
Полный самоучитель столповаго знамя. – Новосибирск, 1884. – Л. 3
7
См.: там же.
8
Упомянутый выше «Домострой» также указывает на должные для всякого христианина «милость» и «любовь нелицемерную»: «И видя Богъ ваша добрая дела, и
такову милость и нелицемерную любовь ко всему, и правду во всемъ, и подастъ Богъ
богатую милость и нелицемерную любовь ко всемъ и правду во всемъ, и подастъ Богъ
богатую милость и гобину плодомъ; и всякаго изобилия умножитъ» [Домострой
Сильвестровского извода. – Киев : Абрис, 1992. – С. 26].
9
«И милостыня та отъ праведныхъ трудовъ, и Богу приятна; молитву ихъ Богъ услышитъ, и отъ греховъ освободитъ и жизнь вечную даруетъ» [Домострой Сильвестровского извода. – Киев : Абрис, 1992. – С. 26].
10
Полный самоучитель столповаго знамя. – Новосибирск, 1884. – Л. 3
11
Там же. – Л. 4.
12
Там же. – Л. 4.
13
Там же. – Л. 5 об.
14
Там же. – Л. 5 об.
15
Там же. – Л. 5 об.
16
Мещерина, Е. Г. Духовно-эстетические основания музыкального искусства средневековой Руси : автореф. дис. … д-ра филос. наук / Е. Г. Мещерина. – М. : МГУ им.
Ломоносова, 2001. – С. 34.
17
Ефимова, И. В. Источниковедение древнерусского церковно-певческого искусства
: учеб. пособие / И. В. Ефимова. – Красноярск : Краснояр. гос. ин-т иск-в, 1999. –
С. 61.
18
См.: там же. – С . 62.
19
Денисова, Н. Е. Певческие азбуки старообрядцев Урала XVIII–XX вв. : автореф.
дис. … канд. искусствоведения / Н. Е. Денисова. – СПб., 1999. – С. 24.
20
Владышевская, Т. Ф. Богодухновенное ангелогласное пение в системе средневековой музыкальной культуры (эволюция идеи) / Т. Ф. Владышевская // Механизмы
культуры. – М. : Наука, 1990. – С. 19.
21
Мещерина, Е. Г. Духовно-эстетические основания музыкального искусства средневековой Руси : автореф. дис. … д-ра филос. наук / Е. Г. Мещерина. – М. : МГУ им.
Ломоносова, 2001. – С. 32.
73