некоторые особенности палиноспектров донных отложений

Н. Б. Лаврова, В. В. Колька, О. П. Корсакова
НЕКОТОРЫЕ ОСОБЕННОСТИ ПАЛИНОСПЕКТРОВ
ДОННЫХ ОТЛОЖЕНИЙ МАЛЫХ ОЗЕР СЕВЕРНОЙ ЧАСТИ
ПРИБЕЛОМОРСКОЙ НИЗМЕННОСТИ
Введение
Прибеломорская низменность протягивается полосой шириной 30–100 км вдоль Беломорского побережья в пределах нижнего яруса рельефа на абсолютных отметках от 0 до 110 м и характеризуется
высокой горизонтальной и низкой вертикальной расчлененностью рельефа. Исследованная территория
находится в районе пос. Энгозеро, начиная от побережья (уреза воды) Белого моря на востоке и достигая на западе абс. отм. 72,6 м, где низменность наиболее приподнята и расчленена. Здесь преобладает
крупно грядовый денудационно-тектонический рельеф, а также моренная равнина с субширотной ориентировкой друмлиновых и озовых гряд, протягивающихся в виде двух субпараллельных полос. На побережье широко распространены «бараньи лбы», «курчавые скалы», берега часто имеют шхерный характер. Значительную часть низменности занимают
озерно-ледниковые и морские сильно заболоченные
равнины, лишь местами прерываемые выходами
скальных пород.
Территория находится в северотаежной подзоне
таежной зоны, причем по региональной дифференциации растительного покрова выделяется Прибеломорский округ, образующий самую восточную часть
северной тайги. Большую часть Прибеломорья занимают болота (70–80% площади) (Елина и др., 2000).
На остальной части округа преобладают сосновые
леса (зеленомошные, сфагновые и лишайниковые),
в меньшей степени распространены ельники, зеленомошные и сфагновые и березовые леса, часть которых естественного происхождения, часть – вторичного (Яковлев, Воронова, 1959).
Целью исследований было изучение изменения
уровня Белого моря в зависимости от климатических и гляциоизостатических факторов. Для этого
из донных отложений малых озер, расположенных
на разных гипсометрических уровнях, были отобраны образцы на спорово-пыльцевой, диатомовый и
радиоуглеродный анализы. Решались такие задачи,
как стратиграфическое расчленение осадочной толщи по геологическим и палеонтологическим дан-
ным, выявление времени перехода морского водоема в озерную стадию, реконструкция палеорастительности, характерной для разных этапов голоцена. В настоящей статье представлены результаты,
полученные при детальном изучении керна донных
отложений безымянного озера (N 65°47´26;
E 34°12´49) с абсолютной отметкой уреза воды
57,3 м н. у. м. (разрез Энг-8).
Материалы и методы
В котловине данного озера были вскрыты отложения общей мощностью 4 м. Исследованный разрез
начинается мелко-, тонкозернистым песком с единичными зернами гравия, в интервале глубин с гл.
7,5–7,43 м. Вверх по разрезу (гл. 7,43–7,39 м) песок
сменяется серым однородным алевритом, переходящим в пределах гл. 7,39–7,19 м в слоистый алеврит и
затем на гл. 7,19–7,08 м – в неяснослоистый. Слоистость, подчеркнутая черным цветом, проявляется за
счет обогащения алеврита органическим материалом. Выше по разрезу на гл. 7,08–7,03 м содержание
органики увеличивается и с гл. 7,03 алевриты сменяются гиттией (сапропелем). В пределах гл. 7,03–6,97
коричневая гиттия с примесью алеврита переходит в
темно-коричневую (6,97–6,0 м) и затем в оливковую
разжиженную (6,0–4,5 м). По литологическим признакам и данным диатомового анализа (Шелехова
и др., 2011) установлено, что нижние пески и алевриты накапливались в условиях морской седиментации,
коричневая гиттия с прослойками алеврита представляет собой зону, переходную от морских условий
к пресноводным, и верхняя часть гиттии – это озерные осадки.
Спорово-пыльцевой анализ, имеющий широкое
применение в биостратиграфии, основан на большой
пыльцевой продуктивности растений и хорошей сохранности пыльцевых зерен и спор в различных типах
осадков. Статистическая обработка данных палинологического изучения последовательной серии образцов
из одного разреза выявляет изменения в характере растительности за время осадконакопления, что является
очень важным для реконструкции былой растительно197
сти. При подготовке образцов использовался сепарационный метод В. П. Гричука и ацетолизная методика
Г. Э. Эрдмана (Гричук, Заклинская, 1948). Для определения концентрации пыльцы в отложениях к пробам
добавлялись маркеры (Stokmarr, 1972). Подсчет пыльцевых зерен в спорово-пыльцевых спектрах обычно составлял 500–1000 (в зависимости от концентрации
пыльцы в отложениях). Сумма идентифицированной в
образце пыльцы принималась за 100%, из них рассчитывалось относительное содержание каждого таксона.
Для построения спорово-пыльцевых диаграмм использовался пакет программ Tilia/Tilia-Graph, а разделение
на локальные зоны в диаграммах поддерживалось программой CONISS (Grimm, 1992). При определении
пыльцы и спор использовались справочники-определители (Куприянова, Алешина, 1972, 1978 и др.), а также
эталонная коллекция пыльцы и спор Института геологии КарНЦ РАН. Интерпретация результатов споровопыльцевого анализа проводилась с учетом основных
закономерностей продуцирования, рассевания и фоссилизации пыльцы. При выделении биостратиграфических уровней за аргументы принимались особенности
спорово-пыльцевых спектров выделенных палинозон,
корреляция их с известными моделями позднеледниковья и голоцена (Хотинский, 1977; Елина, 1981).
Результаты исследований и обсуждение
По данным палинологического анализа отложений была построена диаграмма (рис.) и выделены локальные пыльцевые зоны (ПЗ). Эти палиностратиграфические подразделения отражают изменения растительности, связанные как со значительными климатическими событиями, так и с локальными изменениями условий ее произрастания. Как следует из полученных данных спорово-пыльцевого анализа, рас-
тительность на протяжении периода времени формирования осадков претерпела несколько фаз развития.
Каждая фаза развития растительности соответствует
определенной палинозоне.
Палинозона 1 (ПЗ 1) выделена в интервале глубин
7,5–7,13 м в мелкозернистых песках, переходящих в
серые алевриты. Концентрация пыльцы низкая. Для
спорово-пыльцевых спектров характерно направленное нарастание пыльцы древесных пород вверх по
разрезу. В первой палинозоне роль пыльцы Betula
sect. Albae (Betula pubescens, B. czerepanovii) возрастает от 20 до 58%, а доля пыльцы Betula nana падает
от 20 до 4%, Ericales – от 15 до 8%, Artemisia – от 7
до 2%, Chenopodiaceae – от 5 до 1%. Примечательно,
что здесь встречена пыльца типичных представителей
перигляциальной флоры: Hippoрhae rhamnoides и
Ephedra. Доминантами среди споровых являются
Polypodiaceae, Equisetum и Bryales. Определена пыльца макрофитов, но находки ее единичны (Sparganium,
Typha latifolia, Myriophyllum spicatum). Единичная
пыльца макрофитов, зафиксированная в морских
осадках, по всей вероятности, принесена текучими водами из пресных водоемов.
В первую фазу развития растительности, судя по
низкой концентрации пыльцы, растительный покров
еще не был сомкнутым. Редкостойные березовые палеоценозы северотаежного типа, в наземном покрове
которых произрастали верескоцветные кустарнички,
плауны, некоторые виды злаковых, чередовались с
оголенными субстратами. К депрессиям рельефа тяготели влажные крупнотравные березовые палеосообщества, для наземного покрова которых были характерны
Phragmites,
Filipendula,
Thalictrum,
Polypodiaceae. Растительность все еще сохраняла связи с предыдущей, позднеледниковой эпохой, что выразилось в существовании ерниково-зеленомошных и
Спорово-пыльцевая диаграмма донных отложений безымянного озера (район пос. Энгозеро)
198
кустарничковых тундровых сообществ и полынно-маревых группировок, а также растений-индикаторов
перигляциальных условий – Ephedra, Hippophae
rhamnoides. Экологически Ephedra связана с каменисто-щебнистыми грунтами, так же как и гелиофит
Hippophae rhamnoides, который тяготеет и к временным сообществам на грунтах с несформированным
или нарушенным почвенным покровом. Интересно
отметить, что хвощ является гликофитом, но как пионерный, экологически пластичный вид одним из первых заселял каменистые и песчаные отмели на берегу
моря. Принимая во внимание данные диатомового
анализа, мы можем утверждать, что море достигало
отметок приблизительно 70 м (Шелехова и др., 2009,
2011). После отступания моря с отметки 70 м на обширных освободившихся от воды пространствах растительность расселялась постепенно, чем и обусловлена низкая концентрация пыльцы, присутствие галофитов Ephedra, Hippophae rhamnoides.
Вторая палинозона (ПЗ II, гл. 7,13–6,97 м) установлена в средней и верхней части алевритов и в базальной части гиттии. Получена радиоуглеродная датировка (9390 ± 90 л. н.) с гл. 6,98–7,03 м. Увеличение пыльцы древесных, которое наблюдалось в предыдущей зоне, нарушается и затушевывается резким
подъемом пыльцы Poaceae и Cyperaceae, что отражает локальные изменения в прибрежной зоне моря.
Таким образом, палинозона характеризуется доминированием пыльцы Poaceae (42%), причем ее пику
предшествует возрастание пыльцы Cyperaceae (до
10%). Продолжается падение количества пыльцы
Artemisia, Chenopodiaceae, встречающейся уже не во
всех образцах, а также Betula nana и Ericales (до 1%).
В спорово-пыльцевых спектрах палинозоны отмечена пыльца разнотравья: Asteraceae, Apiaceae,
Brassicaceae, Boraginaceae, Cichoriaceae, Lamiaceae,
Rosaceae,
Plantaginaceae,
Polemoniaceae,
Polygonaceae, Rumex, Thalictrum, пыльца прибрежноводных растений – Sparganium, Myriophyllum. Весьма
значительная доля спор Polypodiaceae в ПЗ I (15%)
уменьшается в ПЗ II (до 2%). Такая же тенденция отмечается в отношении Bryales, Equisetum. Отмечены
споры Lycopodium complanatum, L. pungens.
Прежде чем перейти к обсуждению второй фазы
развития растительности, хотелось бы обратиться к
особенностям современного растительного покрова
приморской полосы. Экологические условия побережья очень динамичны, они определяются такими факторами, как приливно-отливная деятельность моря,
величина и характер засоления и пр. Именно засоленность грунтов обусловливает произрастание на них
специфичных видов растений. Можно с большой долей вероятности утверждать, что именно эти факторы
оставались неизменными на протяжении тысячелетий,
определяя состав растительности. На наш взгляд, при
реконструкции растительности в данном случае вполне применимы актуалистические модели. Ныне галофитная приморская растительность формируется на
морских отложениях и образована настоящими гало-
фитами или видами, выносящими большее или меньшее засоление. По данным Н. Заславской (2007), на
западном побережье Белого моря на засоленных местообитаниях отмечено 99 видов растений – облигатные, факультативные виды и гликофиты. На нижнем
уровне, постоянно заливаемом морем, произрастают
виды, приспособленные к жизни на сильнозасоленных
почвах. К этой группе растений относятся солеросы
(Salicornia herbacea), плодорожник морской (Plantago
maritima), астра морская (Tripolium vulgare) и некоторые другие. Наиболее густые травостои создает осока
обертковидная (Carex subspathacea). Под действием
прибоя выше нижнего уровня образуются песчаные и
каменистые гряды, на которых произрастают лебеда
голостебельная
(Atriplex
nudicalis),
мертензия
морская (Boraginaceae), гонкения раскидистая
(Caryophyllaceae). На втором уровне преобладают злаки (Poaceae), встречаются зонтичные (Apiaceae), примулы (Primulaceae). На третьем уровне, не испытывающем регулярного влияния морской воды, изредка
подтопляется корневая система растений. Господствуют злаки и разнотравье: лютики (Ranunculus
polyanthemos и др.), гусиная лапка (Potentilla anserina),
щавель (Rumex thyrsiflorus) и др. Регрессия моря сопровождается появлением новых местообитаний, на
которых расселяются облигатные и факультативные
галофиты из семейств Cyperaceae, Poaceae, что обусловливает увеличение пыльцы этих таксонов в спектрах. Вслед за отступающим морем следуют облигатные и факультативные галофиты и гликофиты.
В ПЗ II мы наблюдаем пики пыльцы семейств
Poaceae и Cyperaceae, многие виды которых являются облигатными и факультативными галофитами.
Эти пики, по нашему мнению, обусловлены понижением уровня морского водоема, когда на мелководьях быстро распространились осоковые и злаковые
прибрежные сообщества. Следует отметить, что осоки создают чистые заросли на первом уровне маршей, травы из семейства злаковых расселяются преимущественно на втором и третьем уровнях. На спорово-пыльцевой диаграмме наблюдается подобная
закономерность – пику пыльцы Poaceae предшествует некоторое увеличение Сyperaceae. Примечательно,
что на контакте алевритов и гиттии, на глубине 6,87–
7,00 м, прерываются кривые пыльцы видов Plantago,
а также пыльцы, по своим морфологическим особенностям принадлежащей типу Aster. Этот тип включает пыльцу ряда видов, но с остальным комплексом
пыльцы и спор по экологии и по географическому
распространению наиболее совместим только один
из них – Tripolium vulgare. Для подтверждения этого
были использованы атласы-определители, эталонная
коллекция Института геологии КарНЦ РАН, а также
пыльца, полученная из гербарного материала Института леса КарНЦ РАН. Кроме того, нами были изучены субрецентные спорово-пыльцевые спектры из поверхностных отложений зоны, затопляемой во время
прилива. Не останавливаясь на подробном описании
палиноспектров, отметим, что если количество пыль199
цы таксонов группы разнотравья крайне незначительно (1–3 пыльцевых зерна), то в некоторых образцах зафиксировано до 20 пыльцевых зерен, принадлежащих Aster-type (Лаврова и др., 2009, 2011).
Tripolium vulgare и некоторые виды Plantago произрастают в литоральной зоне, следовательно, выклинивание непрерывной кривых пыльцы указанных
таксонов, вероятно, обусловлено тем, что территория
вышла из-под непосредственного влияния моря и водоем отделился от морского бассейна.
Формирование спорово-пыльцевых спектров ПЗ I
и ПЗ II происходило в пребореале, что подтверждается радиоуглеродной датой 9390 ± 90 л. н. Споровопыльцевые спектры первой палинозоны характеризуют осадки фации морских условий осадконакопления, а второй палинозоны – осадки переходной зоны
от морских к озерным.
ПЗ III (гл. 6,97–6,51 м) выделена в отложениях,
представленных коричневой гиттией. Спорово-пыльцевые спектры этой зоны характеризуются дальнейшим нарастанием кривой пыльцы древесных, но
главным образом уже за счет пыльцы Pinus, которая
достигает максимального значения 59% (весьма значительно увеличивается и ее концентрация), количество пыльцы Betula sect. Albae изменяется в пределах
30–40%. Примечательно появление непрерывной
кривой пыльцы Alnus incana (1–2%) и кривой Ulmus
(доли процента), единичных пыльцевых зерен
Humulus. Значения Betula nana, Ericales, Artemisia,
Chenopodiaceae не превышает 1–2%, доля Poaceae
снижается с 10 до 3%, Cyperaceae – 1–2%. Состав
разнотравья остается практически неизменным в
этой и в последующих палинозонах. Кроме отмеченной ранее пыльцы Myriophyllum появляется Nyphar.
Среди споровых лидирует Polypodiaceae (1–2%). Несколько
увеличивается
доля
Lycopodiaceae,
Sphagnales, уменьшается Equisetum, Bryales, но количество их не превышает одного процента.
Третья фаза развития растительности. По нашим
представлениям и учитывая модели Г. А. Елиной
(1981), Н. А. Хотинского (1977), растительность,
продуцировавшая пыльцу третьей палинозоны, была
свойственна бореальному времени. Вполне вероятно,
что сухой и прохладный климат бореала способствовал распространению сосны, которая заняла все
удобные для нее местообитания: на сухих скальных
обнажениях и песчаных почвах озовых гряд произрастали сосняки лишайниковые с участием плаунов
(Diphasiastrum complanatum, Lycopodium pungens) в
наземном покрове, сосняки кустарничниковые тяготели к склонам холмов и гряд. Низкая концентрация
пыльцы, участие плаунов указывает на то, что леса
были редкостойные, северотаежного облика. На пониженных, хорошо увлажненных участках рельефа
моренной равнины, у подножия холмов и гряд встречались заросли ольхи с Humulus и флористической
свитой влажных лесов. В водоеме появились гидрофиты: уруть колосистая (Myriophyllum spicatum), кубышка желтая (Nuphar lutea), на мелководье произ200
растали тростники (Phragmites australis), осоки
(Cyperaceae), хвощи (Equisetum).
Спорово-пыльцевые комплексы следующих палинозон (ПЗ IV, V, VI, VII) объединяются постоянным
присутствием пыльцы широколиственных пород,
Соrylus, Alnus (как A. incana, так и A. glutinosa). Обогащение спорово-пыльцевых комплексов пыльцой,
продуцируемой термофильными видами, было возможно в условиях теплого и влажного климата. Спорово-пыльцевые спектры этой зоны, по-видимому,
сформировались в атлантическое время. Происходившие в это время климатические колебания и изменения среди ведущих компонентов растительного
покрова фиксируются изменениями в спектрах.
Характерная особенность ПЗ IV (гл. 6,51–6,02 м) –
доминирование пыльцы Betula sect. Albae (40–60%)
при значительном падении количества пыльцы Pinus
(до 7%). Еще одна ее отличительная черта – второй
пик пыльцы Poaceae (до 25%), среди которой зафиксирована пыльца Phragmites, несколько увеличивается и
доля Cyperaceae. Выклинивается непрерывная кривая
Artemisia, в составе Chenopodiacea отмечены только
мезофиты Chenopodium album, Ch. rubrum, Ch.
foliosum, Ch. polyspermum. Другие характерные особенности палинозоны – некоторое увеличение доли
Betula nana и обогащение спектров пыльцой макрофитов: кроме ранее упомянутых появляются Nymphaeae,
Typha latifolia.
Четвертая фаза развития растительности. Неморальный флористический комплекс (Quercus robur,
Ulmus laevis, U. scabra, Corylus avellana и сопутствующие им виды в напочвенном покрове), объединяющий ценозы широколиственных группировок,
предпочитает достаточное количество тепла и влажности и богатые почвы. Но количество и концентрация пыльцы представителей этого комплекса столь
незначительны, что ее все-таки следует отнести к
дальнезаносным. Тем не менее, учитывая транспортабельную ее способность, мы можем предположить,
что северные границы ареалов располагались достаточно близко от изучаемой территории, что, наряду с
составом спорово-пыльцевого комплекса, указывает
на то, что климат был теплее и влажнее, чем в предыдущую эпоху. Значительное увеличение количества пыльцы березы и ее концентрации, а также злаковых объясняется изменением климата в сторону потепления и повышенного увлажнения. Повышение
базиса эрозии вследствие увеличения влажности климата и морской трансгрессии привело к преимущественному распространению злаково-разнотравных березняков на водоразделах и развитию тростниковых
сообществ в прибрежной зоне. Растительность водоема становится более разнообразной, хотя его уровень в связи с увеличением влажности был достаточно высоким. По всей вероятности, вновь появившиеся виды (кувшинки, рдест) расселялись на хорошо
прогреваемых мелководьях.
В спектрах ПЗ V (6,02–5,65 м) доминирующее положение вновь занимает пыльца Pinus (58–60%), уве-
личивается доля пыльцы термофильных пород, особенно Ulmus (до 1%), возрастает количество Alnus
(около 5%). Отмечена пыльца макрофитов Nuphar,
Sparganium, Typha latifolia, Alisma, появляются споры Isoetes.
В это время, соответствующее формированию
спектров ПЗ V, распространяются березово-сосновые
зеленомошные и крупнотравные леса, чистые сосняки тяготели к суходолам. В понижениях, близ водоемов встречались березовые крупнотравные и березово-ольховые ценозы. Растительность мелководий
становится более разнообразной – кубышка, ежеголовка, рогоз, частуха, полушник.
Возрастанием пыльцы Betula sect. Albae при одновременном падении пыльцы Pinus характеризуются спорово-пыльцевые спектры ПЗ VI (5,65–5,46 м).
Тенденция к незначительному увеличению присуща
пыльце Cyperaceae, Poaceae, спорам Polypodiaceae.
Отмечено также некоторое увеличение количества
пыльцы Picea. Слой с глубины 5,45–5,50 м датирован
возрастом 6930 ± 90 л. н., что, наряду с данными спорово-пыльцевого анализа, свидетельствует о том, что
формирование спектров происходило в атлантическое время. В шестой фазе развития растительности
изменения в растительном покрове связаны с распространением ели и увеличением роли березы. На равнинных и пониженных участках доминировали березовые, сосново-березовые крупнотравные леса, а сосновые, с небольшим участием ели, зеленомошные
леса тяготели к склоном и подножиям гряд и холмов.
Спорово-пыльцевые спектры ПЗ VII (5,46–
5,14 м) обладают четкими индивидуальными особенностями, которые придает им резко возросшее количество пыльцы Picea (10–12%) и значительное увеличение ее концентрации. Доминирующие позиции
занимает пыльца Pinus, остальные компоненты спектров находятся в подчиненнном положении. Кривая
Pinus достигает 50%, а кривая Betula sect. Albae снижается до 20–25%. Доля пыльцы термофильных и
Alnus glutinosa несколько возрастает. В соответствующую фазу развития растительности происходило
активное проникновение в сообщества ели, которая
занимала все удобные для нее местообитания, вытесняла менее конкурентные породы, создавая чистые
ельники. Возможно, в понижениях рельефа с проточным увлажнением и богатыми почвами произрастали
елово-черноольховые ценозы с богатым травяным
ярусом из Filipendula ulmaria, Geum rivale и папоротников. Светлохвойные леса (Pinus sylvestris), в наземном покрове которых произрастали зеленые мхи, лишайники, светолюбивые олиготрофные травы
(Asteraceae, Poaceae) были приурочены к холмам и
грядам. По-прежнему достаточно широко были распространены сосново-березовые леса. Продолжается
зарастание водоема, водная растительность в зонах
зарастания представлена рогозами, кубышкой, частухой, в прибрежном мелководье – видами семейства
осоковых, злаковых, лютиковых. Можно предположить, что продолжается зарастание мелководий, ве-
роятно, такая ситуация обусловлена изменениями
климата в сторону уменьшения влажности и регрессией моря.
В палинозоне ПЗ VIII (5,14–4,73 м) отмечены
следующие особенноcти: количество пыльцы Alnus
уменьшается (это происходит за счет выпадения из
спектров пыльцы Alnus glutinosa), так же как и доля
пыльцы древесных термофильных пород и Corylus, а
также спор Polypodiaceae. Возрастает доля Pinus,
Ericales, Betula nana, Cyperaceae. По всей вероятности, формирование спектров происходило в суббореальное время. В растительном покрове преобладают
зеленомошные и кустарничниковые сосновые, сосново-еловые и березово-еловые леса. Количество пыльцы широколиственных пород вновь уменьшается,
что позволяет считать ее заносной. Среди водных
растений преобладает ежеголовка, прибрежная зона
зарастает осоками. Нельзя утверждать, что выпадение из спектров пыльцы ранее присутствовавших
там макрофитов связано с повышением уровня водоема, так как этому противоречит увеличение роли
осоки и широкое распространение сосны.
Спорово-пыльцевые спектры ПЗ IX, по нашим
представлениям сформировавшиеся в субатлантикуме, не имеют существенных отличий от спектров
предыдущей ПЗ, за исключением увеличения количества пыльцы березы и ольхи. Трудно говорить о
дальнейших тенденциях кривых пыльцы этих пород,
как, впрочем, и других таксонов, так как пробы с
глубины выше 4,50 м слабо уплотнены, зачастую
разжижены, вследствие чего часть ее теряется при
подъеме керна. Отметим, что концентрация пыльцы,
т. е. количество пыльцевых зерен на 1 см2, в этой зоне заметно снизилась, что, на наш взгляд, также связано с малой плотностью отложений.
Нельзя не упомянуть разрез осадков в котловине
оз. Рыбного (5,7 м н. у. м.), где морские осадки сменяются озерными. По палинологическим данным
установлено, что разрез формировался на протяжении субатлантикума. Отметим, что здесь также выделены осадки переходной зоны от морских к озерным
отложениям. В спорово-пыльцевых спектрах переходной зоны пыльца Atriplex nudicalis, Salicornia
herbacea, Plantago и Aster-type практически исчезает,
а затем появляется пыльца макрофитов. Такая же ситуация обнаружена и в осадках других малых озер
побережья Белого моря (Лаврова и др., 2011).
Результаты и выводы
В изученном разрезе отражена история растительности почти за 10 000 лет, начиная с пребореала.
Спорово-пыльцевые спектры имеют свои особенности, связанные не только с северным положением
разреза и охлаждающим влиянием Белого моря, но и
с перемещением береговой линии Белого моря. Установлено, что повышение значений пыльцы Poaceae и
Ceperaceae, наряду с выклиниванием кривых пыльцы
Aster-type, Plantago, Salicornia herbacea, Atriplex
201
nudicalis, продуцируемой облигатными галофитами,
произрастающими в литоральной зоне, фиксируют
отделение водоема от морского бассейна. Полная
изоляция пресноводного водоема, оказавшегося вне
зоны штормового заплеска, определяется по появлению пыльцы водных и прибрежно-водных видов, характерных для пресных водоемов. Таким образом,
отделение рассматриваемого водоема с абсолютной
отметкой уреза воды 57,3 м н. у. м. произошло в преборельное время, около 9300 л. н. При этом появлялись новые местообитания с еще засоленными грунтами, на которых обильно расселялись виды из семейств Poaceae и Cyperaceae, образуя так называе-
мые приморские луга. При дальнейшей регрессии
моря из спорово-пыльцевых спектров исчезает пыльца облигатных галофитов рода Plantago и Tripolium
vulgare, Salicornia herbacea, Atriplex nudicalis. Появляется пыльца водной растительности пресных водоемов, а также колонии водорослей Pediastrum. Флористический состав водной растительности беден,
что, вероятно, обусловлено достаточно холодным
климатом пребореала. Добавим, что и в настоящее
время характерной чертой малых озер Прибеломорской низменности является бедность видового состава высшей водной растительности.
ЛИТЕРАТУРА
Гричук М. П., Заклинская Е. Д. Анализ ископаемых
пыльцы и спор и его применение в палеогеографии. М.,
1948. 223 с.
Заславская Н. В. Флора и растительность засоленных
приморских экотопов западного побережья Белого моря:
Автореф. дис. ... канд. биол. наук. Петрозаводск, 2007. 24 с.
Елина Г. А. Принципы и методы реконструкции и картирования растительности голоцена. Л., 1981. 159 с.
Елина Г. А., Лукашов А. Д., Юрковская Т. К. Позднеледниковье и голоцен Восточной Фенноскандии (палеорастительность и палеогеография). Петрозаводск, 2000. 242 с.
Куприянова Л. А., Алешина Л. А. Пыльца и споры растений флоры Европейской части СССР. Т. 1. Л., 1972. 171 с.
Куприянова Л. А., Алешина Л. А. Пыльца двудольных
растений флоры Европейской части СССР. LamiaceaeZygophyllaceae. Л., 1978. 184 с.
Лаврова Н. Б., Колька В. В., Корсакова О. П. Палиноспектры донных отложений озер как индикаторы береговой линии Белого моря (северная Карелия) // Геология морей и океанов: Материалы XVIII Междунар. науч. конф. по
морской геологии. М., 2009. С. 204–209.
Лаврова Н. Б., Колька В. В., Корсакова О. П. Особенности спорово-пыльцевых комплексов различных литологических фаций донных осадков озер на побережье Белого
моря // Материалы XIII Российской палинологической кон-
ференции с международным участием «Проблемы современной палинологии». Т. II. Сыктывкар, 2011. С. 130–134.
Шелехова Т. С., Колька В. В., Корсакова О. П. Диатомовые комплексы голоцена в донных осадках озер карельского
побережья Белого моря // Диатомовые водоросли как биоиндикаторы современного состояния окружающей среды и их
роль в палеоэкологии и биостратиграфии: Материалы XI междунар. науч. конф. диатомологов стран СНГ (г. Минск, 27
сент.–2 окт. 2009 г.). Минск, 2009. С. 142–144.
Шелехова Т. С., Колька В. В., Корсакова О. П. Диатомовая флора голоценовых отложений малых озер Карельского берега Белого моря // Материалы XIII Российской
палинологической конференции с международным участием «Проблемы современной палинологии». Т. I. Сыктывкар, 2011. С. 275–277.
Хотинский Н. А. Голоцен Северной Евразии. М., 1977.
199 с.
Яковлев Ф. С., Воронова В. С. Типы лесов Карелии и их
природное районирование. Петрозаводск, 1959. 181 с.
Grimm E. G. TILIA 1.12, TILIA GRAPH 1.18. Illinois
State Museum, Research & Collection Center, Springfield,
Illinois. 1992. P. 56.
Stokmarr J. Detervinatio of spore concentration with in
electronic particlecounter. Geological; Survey of Denmark.
Kobenhavn. 1972. P. 87–89.