Церковнославянский язык в системе богословского образования

Ольга Владимировна Старых
(Россия, г. Москва)
ЦЕРКОВНОСЛАВЯНСКИЙ ЯЗЫК В СИСТЕМЕ БОГОСЛОВСКОГО
ОБРАЗОВАНИЯ: К ПОСТАНОВКЕ ПРОБЛЕМЫ
На сегодня существует немало дистанционных языковых курсов, и в связи
с постоянным развитием информационных технологий количество
предложений постоянно растет. Такой формат действительно удобен: не надо
тратить время на дорогу, и желающий может получить полноценное
индивидуальное или групповое занятие с преподавателем в удобное для
каждого время.
Особое место здесь занимает изучение церковнославянского языка,
который является в чистом виде книжным языком, языком богообщения и
богопознания. Церковнославянский язык имеет ценность, как и любой другой
функциональный тип языка, позволяющий сделать языковую картину мира,
если так можно выразиться, многомерной. Несомненно, имманентная функция
языка – богослужение, возвышает его над другими типами языков и делает его
«опорой, гарантией чистоты и источником обогащения русского
нормированного языка» [6, с.3]. Хочется думать, что для верующего человека
это путь к самоидентификации, для неверующего, но думающего – это
памятник культуры и источник размышлений о взаимном влиянии языка и
менталитета.
Нам бы хотелось поделиться опытом проведения данного курса в рамках
дистанционного обучения на факультете дополнительного образования
ПСТГУ, поскольку именно в этом формате, как показывает практика, при
полной реализации интенсивной коммуникации между учащимся и
преподавателем, наиболее ярко вычленяются и осмысляются базовые понятия
любого курса. И курс церковнославянского языка, разработанный при
непосредственном участии кафедры теории и истории языка филологического
факультета, не исключение. Этому, безусловно, способствуют метод
погружения в предмет при достаточно сжатых сроках (четыре недели для этого
курса) и вдумчивая работа с текстом на протяжении всего курса, как с точки
зрения его грамматического разбора, так и поиска семантических связей.
В первую очередь хотелось бы преодолеть сложившийся стереотип
относительно места этой дисциплины в системе богословского образования.
Часто приходится сталкиваться с мнением, что курс не является важным в
системе богословских знаний и имеет исключительно прикладное значение. Но
нужно сказать, что данный курс отлично вписывается в систему теологического
образования, поскольку знание языка необходимо не только для понимания
богослужебных текстов. Церковнославянский язык ко всему прочему является
той неотъемлемой частью истории богослужебной традиции Русской
Православной Церкви, прошедшей через века до настоящих дней, без которой
система богословского образования просто немыслима. Именно в контексте
исторической ценности, актуальности и, безусловно, практического
применения языковых знаний стоит рассматривать вопрос о необходимости и
важности данного курса в любой программе богословской направленности. Как
сказал протоиерей Сергий Правдолюбов: «Церковнославянский язык поистине
– душа русского народа, хранитель его национальных корней, живой свидетель
его истории, основа его литературного языка, источник его многовековой
культуры,
залог
его
будущего
духовного
благополучия.
Ибо
церковнославянский язык – тот камень, на котором построено здание нашей
ментальности, культуры, духовности, традиций… На нем можно выразить
самые точные и глубокие понятия, самые тонкие и сокровенные сердечные
движения, он прекрасен во всем – в начертании своих букв, в узорочье своих
надстрочных знаков, в благозвучии своего звучащего слова» [3].
Действительно, дисциплина в первую очередь носит прикладной характер,
но знание этого языка нужно не только для понимания текста как такового, а в
первую очередь для выявления скрытого в нем богословского смысла. Ведь
именно практическое осмысление текстов с грамматической точки зренния
приводит к открытию смыслосодержащего начала церковнославянского языка.
Не случайно в реализуемой уже около десяти лет программе
профессиональной переподготовки «Теология», состоящей только из
богословских дисциплин, которые в дистанционном формате изучаются
помодульно, предмет церковнославянского языка занимает свое почетное место
с учетом межпредметных связей: он стоит после экзегетических и
догматических дисциплин и предваряет предметы литургического цикла, в
которых и преломляется изучение вероучительных истин. Ведь гимнография
является, по сути, поэтическим толкованием Священного Писания и
догматического
богословия,
квинтэссенцией
церковного
опыта,
а
церковнославянский язык является ключом к выявлению смыслов, заложенных
в богослужебных текстах.
Таким образом, через знание и применение церковнославянского языка
актуализируется знание вероучения Церкви в следующих за ним дисциплинах
богословской программы.
Очевидно, грамматика церковнославянского языка представляет собой
исторически сложившийся свод правил, на которые опирается употребление
слов и выражений, наполненных глубоким смысловым содержанием.
Безусловно, церковнославянский язык, как и любой другой, изучается, прежде
всего, как грамматическая система, но при привлечении актуального
гимнографического материала грамматика раскрывает тончайшие смыслы
православного вероучения, поскольку именно через грамматику осмысляются
догматические истины. В силу близкого родства церковнославянский язык
интуитивно понятен носителям русского языка, но как часто бывает, что
понятое по наитию не совсем отражает то, что написано на самом деле. И это
не говоря еще о том, что церковнославянское слово полисемично, содержит в
себе высокие смыслы, описывающие духовную реальность, к восприятию
которой люди не всегда готовы в силу законов духовной жизни человека, и
потому не улавливают их даже интуитивно. А ведь в догматике важна не
только и не столько интуиция, сколько точное понимание сказанного.
Например:
Дрeвомъ ўмертви1хсz, и3 кrтнымъ дрeвомъ њжи1хъ: на нeмже хrт0съ м0й
пригвозди1всz, врагA моего2 ўмертви2 (Триодь Постная, среда пятой седмицы
Великого поста). Без знания грамматики церковнославянского языка сложно
определить, что глаголы главного предложения ўмертви1хсz и њжи1хъ стоят в
форме первого лица единственного числа, то есть «я умертвился/был
умервщвлен и я ожил», и речь здесь идет не о Крестной смерти Спасителя (об
этом уже в придаточном предложении), а о деле спасения, начиная с истории
грехопадения: «Первым древом райским мы умертвились, древом же крестным
получили жизнь. Первым изгнаны были из рая, вторым же, как по лествице
некой, восходим на небо. Первым победил нас враг, этим же благословенным
древом Креста Господня мы побеждаем врагов наших» [1].
Дело все в том, что церковнославянский глагол более информативен по
сравнению с русским и часто не требует при себе местоимения, уточняющего
форму.
Как
говорилось
выше,
церковнославянский
язык
является
совершеннейшим инструментом для выявления и передачи вероучения Церкви.
Самый главный догмат – догмат Пресвятой Троицы, который говорит о
том, что Бог един по Существу и троичен в Лицах. И подтверждение этому,
несомненно, находится в первую очередь в текстах Священного Писания: И# речE
бг7ъ: сотвори1мъ человёка по њ1бразу нaшему и3 по под0бію (Быт. 1:26) –
использование формы множественного числа указывает на то, что Бог – не одно
Лицо.
Аналогично: Пріиди1те, и3 сошeдше смэси1мъ тaмw љзhкъ и4хъ, да не
ўслhшатъ кjйждо глaса бли1жнzгw (Быт. 11:7).
А все потому, что я4кw тріE сyть свидётелствующіи на нб7си2, nц7ъ, сл0во и3
ст7hй дх7ъ: и3 сjи три2 є3ди1но сyть (1 Ин. 5:7). Люди покланяются Пресвятой
Троице единым нераздельным поклонением. У святых Отцов Церкви Троица
именуется часто единицей в Троице, единицей Триипостасной. Похожее
встречается и в гимнографии: є3ди1но б9ество; тріmпостaсное б9ество;
нераздёльнаz трbца; трbца є3диносyщнаz; тріmпостaснаz є3ди1ница; є3ди1на си1ла, є3ди1но
существо2, є3ди1но б9ество2 и др.
Единосущие и Равночестность Бога Сына с Богом Отцом также
выражается с помощью грамматики, но уже в формах двойственного числа: а4зъ
и3 nц7ъ є3ди1но є3смA (Ин. 10:30), и3 а4зъ слaву, ю4же дaлъ є3си2 мнЁ, дaхъ и5мъ: да
бyдутъ є3ди1но, ћкоже мы2 є3ди1но є3смA (Ин.17:22).
Синергия (соработничество) – совместное усилие человека и Бога в деле
подвига и спасения – важное догматическое понятие, которое в
церковнославянском языке часто выражается аффиксальным способом
словообразования (приставочным, например): Бг7у бо є3смы2 споспэ1шницы (1Кор.
3:9); Спогреб0хомсz u5бо є3мY кр7щeніемъ въ смeрть, да ћкоже востA хrт0съ t
мeртвыхъ слaвою џч7ею, тaкw и3 мы2 во њбновлeніи жи1зни ходи1ти нaчнемъ (Рим.
6:4); ВчерA спогреб0хсz тебЁ хrтE, совостаю2 днeсь воскrшу тебЁ, сраспинaхсz тебЁ
вчерA, сaмъ мS спрослaви сп7се во цrтвіи твоeмъ (песнь 3 Пасхального канона).
Чрезвычайно важным моментом в церковнославянском языке является его
графика, которая также способствует смыслоразличению одинаково звучащих
слов и их форм. Њ ми1рэ всегw2 мjра, бlгостоsніи с™hхъ б9іихъ цRквeй и3
соединeніи всёхъ, гDу пом0лимсz (Великая ектенья). Всемjрную слaву, t человBкъ
прозsбшую, и3 вLку р0ждшую, нбcную двeрь воспои1мъ мRjю дв7у, безпл0тныхъ
пёснь, и3 вёрныхъ ўдобрeніе: сіs бо kви1сz нб7о, и3 хрaмъ бжcтвA: сіS преграждeніе
вражды2 разруши1вши, ми1ръ введE, и3 цrтвіе tвeрзе (Октоих, догматик 1-го гласа).
В употреблении корневых омофонов в одном тексте (в данном примере ми1ръ и
мi1ръ: «мир духовный, тишина, покой» и «вселенная, род человеческий»
соответственно)
прослеживается
общий
принцип
построения
гимнографической единицы.
Днeсь хрaмъ њдушевлeнный и3 вели1кагw цRS въ хрaмъ вх0дитъ, томY
ўгот0ватисz въ бжcтвенное жили1ще: лю1діе весели1тесz (Минея Праздничная,
Введение во Храм Пресвятой Богородицы). Здесь одно слово имеет разные
духовные смыслы: Богоматерь вводится в храм и Сама именуется Храмом,
поскольку в Нее вселился Бог. При этом также именуется и Жилищем,
поскольку Вселившийся в Нее был одновременно и Сыном Божиим, и
Человеком.
Столкновение в пространстве одного высказывания противопоставленных
или разнородных по смыслу понятий отражает присутствие тайны
Божественного Домостроительства.
Например, в текстах, посвященных Кресту и Искуплению: Въ раи1 мz
прeжде дрeво њбнажи2, њ вкушeніи врaгъ приносS ўмерщвлeніе: кrтa же дрeво,
животA њдэsніе человёкwмъ носS, водрузи1сz на земли2, и3 мjръ вeсь и3сп0лнисz
всsкіz рaдости (Минея Праздничная, Воздвижение Креста Господня) – через
крестную смерть (на древе) Бога, ставшего Человеком, люди получают
прощение за нарушение (через древо) родоночальником всего человечества
заповеди, данной ему в раю.
Любой гимнографический текст есть средоточие духовных истин, которые
составляют
суть
православного
вероучения,
потому
изучение
церковнославянского языка позволяет лучше понимать богослужебные тексты,
которые содержат догматические утверждения, упоминают о важных фактах и
событиях, связывают их друг с другом, а это способствует осмыслению,
анализу и усвоению богословских тезисов. Понимая только часть текста и не
будучи уверенным, что восприятие текста точное, вряд ли можно оценить
глубокие и емкие смыслы, в нем заключенные. Привыкнув не вникать и не
задумываться над услышанным или прочитанным, человек расхолаживается,
его вера существует на интуитивном уровне, мало задействуя
интеллектуальный, а ведь вера должна охватывать всю личность. Более того,
незнание языка богослужения влечет к снижению уровня религиозной
образованности христиан, и потому приводит к невозможности прямо и
разумно свидетельствовать о вере.
Таким
образом,
ответственность,
лежащая
на
преподавателе
церковнославянского языка, не меньше ответственности преподавателя любой
другой богословской дисциплины. Для того, чтобы актуализировать
богословские знания в языковой картине богослужебных текстов и текстов
Священного Писания, преподаватель и сам должен быть богословски
образован, поскольку является транслятором смыслов, передаваемых через
грамматику языка. В противном случае изучение языка будет сведено к
изучению только его структуры, а «язык ради языка» в богословской системе
образования теряет всякий смысл, поскольку становится своего рода музейным
артефактом.
В качестве заключения еще раз хотелось бы обратить внимание на то, что
данный языковой курс в теологическом образовании необходим в первую
очередь потому, что знание хотя бы его азов делает догматические истины,
зафиксированные в богослужебных текстах, более явными, способствует их
осмыслению, а значит, предотвращает их возможные искажения. Сложно не
согласиться с протоиереем Андреем Ткачевым, что «солунские братья ковали
для славян золотой ключик, чтобы им открыть дверь духовной сокровищницы»
[5], и задача педагогов – умело использовать его в поисках истины.
Литература:
1. Димитрий Ростовский, свт. Поучение первое на Воздвижение Честного и
Животворящего Креста Господня. [Электронный ресурс]. – URL: http://www.goldenship.ru/knigi/3/dimitriy_rostov (дата обращения: 27.11.2014).
2. Октоих. Триодь Постная и Цветная. [Электронный
http://www.orthlib.ru (дата обращения: 27.11.2014).
ресурс]. –
URL:
3. Правдолюбов С., прот. Ради мира церковного проект о церковнославянском языке
следует
снять
с
рассмотрения.
[Электронный
ресурс]. –
URL:
http://www.bogoslov.ru/text/1902908.html (дата обращения: 27.11.2014).
4. Священное Писание. [Электронный ресурс]. – URL: http://www.orthlib.ru (дата
обращения: 27.11.2014).
5. Ткачев
А.,
прот.
Золотой
ключик.
[Электронный
ресурс]. –URL:
http://www.andreytkachev.com/zolotoy-klyuchik/ (дата обращения: 30.11.2014).
6. Толстой Н.И. Предисловие к первому изданию // Плетнева А.А., Кравецкий А.Г.
Церковнославянский язык. М., 2012. – С. 3–6.