ЦЕННОСТНый ОПыТ этиЧеСкий концепт в религиозной культуре бурят УДК 008+17

185
Ценностный опыт
УДК 008+17
ББК 87.711.5
В.Т. Михайлова
Этический концепт в религиозной культуре бурят
(конец XIX – начало XX вв.)
Рассматривается восприятие христианской морали буддистами и шаманистами Бурятии, существенные отличия и общие принципы их этических взглядов. Анализируется шаманский религиозный комплекс как универсальный контекст, устные предания
и обряды шаманизма как условие непрерывности этической традиции. В Новое время
шаманский этический концепт сосуществовал с другими концепциями морали благодаря неразрывной связи культуры и ландшафта, в котором проживает этнос.
Религиозная мораль представляет собой совокупность нравственных понятий,
принципов, этических норм, складывающихся под влиянием религиозного мировоззрения. Тексты всех религий провозглашают неизменность своих моральных
установлений, их вневременной, надклассовый характер. В частности христианская мораль находится вне развития или
стагнации политики, экономики и культуры. Христианская мораль включает в
себя стабильную во времени совокупность
норм (законов, правил), призванных регулировать
взаимоотношения
между
людьми в семье и обществе [7, с. 251–253;
9]. Различия в антропологии религий,
распространившихся в Байкальском регионе, в немалой степени зависели от
философской составляющей шаманизма,
буддизма и христианства. Переводы текстов Библии на бурятский язык имели
практическое значение, по этим текстам
учились в школах Иркутской губернии
крещеные буряты.
По мысли Л. Фейербаха, Бог в христианстве – существо одинокое, а одиночество – это «независимость и самодовольство»
[18, с. 99]. Основополагающее различие
между язычеством и христианством – в
ценности рода и в самоценности личности. Различия между языческой и хрис-
тианской философией – камень преткновения для иркутских и забайкальских
православных миссионеров. Актуальность
исследования этических аспектов взаимоотношений между носителями культур
и религий заключается в поиске компромиссов, выработанных культурой местных
этносов на уровне мировоззрения и практики. Миссионеры довольно тщательно искали и находили возможности для диалога
с буддизмом и шаманизмом на основании
этических традиций отечественного православия. В этой связи важно определить
структуру этического концепта, на базе
которого формировалось специфическое
культурное пространство Байкальского
региона, характеризующееся устойчивой
традицией толерантного сосуществования трех разных религий. Только глубоко
понимаемые моральные традиции религий могли дать основание для стабильных
и успешных коммуникаций.
Буддизм, будучи легитимно оформленной структурой с его институтами влияния и воспроизводства собственных религиозных атрибутов, был полноценным
противником христианства по степени и
мере влияния на сознание и мораль верующих. У бурят-буддистов этические
ценности были закреплены в соответствующих религиозных текстах, моральный
Общество
Ключевые слова:
карма в буддизме, религиозно-этический фактор, христианская мораль, шаманистский
комплекс, этический концепт православия, этика миссионерства, этические принципы
шаманизма.
Terra Humana
186 идеал наиболее ярко выражен в сочине-
нии индийского философа V в. н.э. Васубандху «Абидхармакоша». Четвертая глава
сочинения посвящена практической деятельности человека и началам этики, где
существование человека трактуется как
«мерцание дхарм» – мириадов элементов,
приходящих из небытия и уходящих в небытие [2, с. 8]. Моральная ответственность
в таком случае – иллюзия, воображение сознания, всего лишь поток тонкой энергии.
Нравственное совершенствование личности еще в индуизме рассматривалось как
совершенствование кармы, стремление к
нирване. В социальном смысле карма – это
ответственность человека перед природой
и обществом [2, с. 14]. Мир морали выше
истории.
Этическая составляющая во взаимоотношениях всех трех местных религий
состояла из ряда характерных особенностей, определить которые необходимо
для выяснения степени проявления тех
или иных этических компонентов в религиозной культуре. Во-первых, православие и буддизм были легитимными религиями, а шаманизм вел полулегальное
существование. Шаманизм был привязан
к «кормящему» ландшафту, что объясняется сакрализацией природных объектов и почитанием сил природы местным
населением. Во-вторых, в бурятском буддизме и традиционном шаманизме практически отсутствует такое направление
этической рефлексии, являющееся для
западных религиозных традиций основным, как взаимоотношения человека и
Бога. Так, например, в христианстве, иудаизме и исламе Бог предстает как Личность, Творец и Спаситель человечества.
В-третьих, в традиционных сообществах контроль над сознанием верующих
ненавязчив; он «растекается» в повседневной практике, вне института церкви и священнослужителей. Шаманский
религиозный комплекс был оформлен в
устных преданиях и культовой практике. Отсутствие школы в шаманизме – его
существенное отличие от традиционных
мировых религий.
К началу ХХ в. текстовое этическое
поле бурятского буддизма было оформлено ничуть не хуже чем вербальный корпус
православного морализма. Об этом свидетельствует значительный объем переводов на бурятский язык буддийской литературы, обусловленный философской и
проповеднической деятельностью монастырей [12]. Политическое доминирование
православия, основанное на статусе «гла-
венствующей и господствующей» религии,
провозглашенное в своде Законов Российской империи 1842 г. (т. 1, ст. 40), подкреплялось активной позицией деятелей
миссий, их интерпретацией моральных
оснований Священного писания. Устные
тексты шаманизма (гимны, призывания,
легенды, клятвы и др.) изначально, т.е. с
момента столкновения религиозных традиций, находились под негласным запретом. Тексты шаманских гимнов никогда
не признавались источниками морали и
со временем были в значительной степени
утрачены. Об этом свидетельствуют дневники М.Н. Хангалова 1901–1911 гг., полевые записи С.П. Балдаева 1926–1957 гг., до
сих пор не введенные в научный оборот.
Незначительная часть сакральных текстов шаманизма была зафиксирована дореволюционными исследователями, они же
опубликовали разрозненные и несистематизированные отрывки этих материалов
[1; 16; 17]. Сегодня именно такое наследие
актуализируется и нуждается в изучении,
анализе и непредвзятой научной интерпретации как источник древнего знания.
Полевые записи С.П. Балдаева 1926–1957
гг. уникальны и бесценны, поскольку шаманские гимны и призывания несут в себе
огромный информативный заряд, своего
рода текстовый код шаманского мировоззрения. Шаманист в процессе коммуницирования в своей субкультуре обменивался
с окружающими поступками, в которых
он выражал свои желания и устремления, в целом чувствуя себя существенной
и неотъемлимой частью традиционного
сообщества, где регулятором проявления
этических поступков и норм являлся род.
Осознание себя самостоятельной личностью выходило за рамки традиционной
культуры и ценностей.
В бурятском буддизме отсутствие представлений о Боге-личности определило и
слабое развитие представлений о человеке
как уникальной личности, благодаря чему
широкое распространение получили идеи
реинкарнации, идеал конечного «освобождения». В индийских религиозно-этических учениях нравственное совершенствование рассматривается как начальный
этап на пути к высшей цели, дальнейшие
же ступени предполагают аскетическую
практику. Ступени познания, идеи «освобождения» составляют путь морального
совершенствования личности. Нравственные идеалы четырех благородных истин
Будды в Махаяне составили содержание
религиозных текстов, распространившихся в Бурятии.
частью идеи спасения души. В шаманиз- 187
ме праведное поведение также является
важной частью этического концепта. Оно
ведет к гармоническому бытию в обществе и как результат – небесные божества,
эжины и духи, удовлетворяются миром и
спокойствием на земле.
Христианское богословие подразделяет все ценности на два вида: материальные
и духовные. Наименее существенными
считаются материальные ценности. Более
высокими традиционно считаются ценности, относящиеся к отраслям духовной
жизни, – теология, философия, искусство.
Моральные ценности венчают это пирамидальное построение. Поскольку единственным источником нравственности
признается личность Бога в его триединой
сущности, то оказывается, что в человеке
также должна быть личность, создаваемая
включенностью сознания в христианскую
идеологию. Такой строгой закономерности в духовном развитии человека в шаманистской идеологии нет, как в бурятском
языке не имеется соответствий многим
христианским понятиям.
Реальное бытие человека не делится
на две субстанции. Основа всего этого не
в отказе от удовлетворения материальных
потребностей, как проповедует религия,
а в борьбе за создание благоприятных
условий человеческого существования
[11, с. 559–561]. Свобода личности трактуется как свобода воли выбора спасения,
а путь спасения един для всех. Свобода
воли – одна из основных и существенных
характеристик образа Бога. Могла ли метафоричность сюжета изгнания человека
из рая подействовать на сознание и психику бурят и изменить за малый промежуток времени культурный код рядового
шаманиста либо буддиста? Это решение
определяет специфическую классификацию ценностей жизни и культуры, согласно которой все важное для жизни людей
утрачивает значение, а взамен того актуализируется вечность жизни неземной
и бестелесной в полном соответствии со
словами апостольского послания: «Не любите мира, ни того, что в мире...» [I Ин.,
2:15–17].
В шаманизме богов следует не любить,
но почитать. Мораль исходит от богов,
они творцы мира и человека, создатели
законов. Тема любви не актуализируется
в религиозной и обыденной жизни человека. У христиан церковь выше земной
власти, или, по крайней мере, она хочет
быть таковой. В XIX в. победил сугубый
практицизм. Принадлежность человека к
Общество
Светская и религиозная мораль у шаманистов неразрывны. Шаманисты отличались стилем жизни, которому свойствен
особый религиозный и светский этикет,
основанный на признании ценности определенного и назначенного богами законопорядка, иерархии. Шаманизм представлял собой, в сущности, самостоятельную
субкультуру. Основные моральные императивы их традиционной этики опирались на фундамент устной традиции.
По сведениям М.Н. Хангалова, уголовные преступления до середины XVIII в.
находились в юрисдикции бурятских родоначальников. Они имели право лишать
жизни особо провинившихся [16, с. 159].
Информаторы М.Н. Хангалова (в 1880–1890
гг.) могли еще показывать места нахождения виселиц для преступников. Носителями, создателями моральных категорий
были боги, а шаманы стали передающей
структурой. Согласно сюжетам шаманской
мифологии, у богов на небе есть канцелярия, где они разбирают тяжбы провинившихся людей. Присутственные места имеют название «еhон хyрмэ». Вызванная на
суд душа человека ожидала своей участи в
одной из многочисленных темниц. Богам
принадлежала высшая, вневременная, базовая мораль.
Крещеные буряты ходили в особые
церкви при миссионерских станах и в
большинстве своем разговаривали с Богом на своем языке, не понимая смысла
проповедей, идеи Спасения, т.к. недостаточно знали русский язык и, тем более,
церковнославянский. Нагорная проповедь, содержащая моральную суть христианства, провозглашает смысл этики:
«Итак во всем, как хотите, чтобы с вами
поступали люди, так поступайте и вы с
ними, ибо в этом закон и пророки» [Матф.
7, 12]. Отвлеченный христианский альтруизм якобы универсален, он распространяется на всех без исключения, независимо
от этнической принадлежности человека. Однако незнание языка проповеди
оказалось важнее десятков построенных
миссионерских станов и приходов, где
культура владения миссионерами «инородческими» языками была недостаточной. Ценность любви человека к человеку
в христианстве определяется существованием божественной любви. Последняя
трактуется нематериально, это не телесная любовь, а человек – не предмет ее
заботы. Любовь к человеку фактически
выступает как средство демонстрации
любви к Богу, ведущей к спасению души.
Любовь к Богу является необходимой
188 официальным религиям – православию и
буддизму – повышала его общественный
статус, открывала доступ к карьере чиновника, священнослужителя, обеспечивала
грамотность.
Государство определяло вектор целенаправленного воздействия церкви на
общественное сознание бурят. Опираясь
только на устные предания с намеками на
существование древнего законодательства, восходящго к эпохе средневековья,
шаманские обряды к концу XIX в. превратились в «преданья старины глубокой», в
фольклор. Только ссылки на авторитет
сверхъестественных сил подкрепляли понижавшийся статус шаманов.
В то же время этикет предписывал
крещеным бурятам чтить старые обычаи
и порядки, несмотря на их вовлеченность
в жизнь православного церковного прихода. Заготовка мяса на зиму считалась
признаком стабильности хозяйства. У западных бурят строго соблюдался в старину, и соблюдается ныне древний обычай
заготавливать «ууса» (тушу коровы, бычка,
коня, откормленных специально) и непременно раздавать доли мяса определенным
семьям. М.Н. Хангалов писал, что если на
забой предназначался бычок-двухлетка,
или кочерик, это свидетельствовало о том,
что у семьи хорошо плодится скот, есть
возможность питаться всю зиму нежной
телятиной. Мясо высокого качества обеспечивало здоровье членов семьи до самого лета, а хорошее здоровье – часть этики
труда. Родственники и соседи представляли собой тот социум, с мнением которого
необходимо считаться, незримо проверять
и укреплять имидж семьи в глазах рода и
соседей. Сакральные обряды шаманистов
поддерживали базовые мировоззренческие и этические конструкции бытия, имели экзистенциальную направленность.
Они оправдывали смысл жизни человека, его деятельности. Принимая православие, буряты-язычники воспринимали
свое «обрусение» как императив времени.
Постоянное оправдание перед прежними
кумирами стало наваждением, но в конце
концов побеждал практицизм. Практическая жизнь людей развивалась в контексте
этических наработок всех трех религий,
составляя моральную основу взаимодействия и являясь главным синкретическим
этическим фундаментом всей религиозной
культуры региона.
Список литературы:
Terra Humana
[1] Балдаев С.П. Неопубликованные отчеты по экспедициям 1926–1957 гг. / Фонды Музея история Бурятии им. М.Н. Хангалова. Без №.
[2] Васубандху. Амидхармакоша. Глава IV. Карма. – Улан-Удэ: Бурятское книжное издательство, 1988. –
335 с.
[3] Гече Г. Библейские истории. – М.: Изд. полит. л-ры, 1990. – 314 с.
[4] Гусейнов А.А., Апресян Р.Г. Этика. – М.: Эксмо, 2004.
[5] Жариков В. М. Этика : Учеб. пос. для вузов. – М.: Приор-Издат, 2003. – 206 с.
[6] Марксистская этика / под ред. А.И. Титаренко. – М.: Изд. полит. л-ры, 1971. – 336 с.
[7] Иванов М.С. Церковь и экология. О вере и нравственности по учению православной церкви. – М.:
Изд. Московской Патриархии, 1991.
[8] Клировая ведомость по приходу Кульской Спасской церкви за 1896 / Национальный архив Республики Бурятия (НАРБ). – Ф. 203. Оп. 1. Д. 198.
[9] Кочетов А.И. Буддизм. – М.: Политиздат, 1970. – 176 с.
[10] Косидовский З. Библейские сказания. – М.: Изд. полит. л-ры, 1987. – 462 с.
[11] Мораль // Большая советская энциклопедия. 3-е изд. Т. 16. – М.: Сов. энциклопедия, 1974.
[12] Очерки истории культуры Бурятии / Под общ. ред. Н.В. Кима и др. – Улан-Удэ: Бурят. кн. изд.,
1989. – 490 с.
[13] Сидоров С. Буддизм: история, каноны, культура. – М.: Дизайн. Картография. Информация; Астрель; АСТ, 2005. – 487 с.
[14] Словарь по этике / Под ред. И.С. Кона. 3-е изд. – М.: Политиздат, 1975. – 392 с.
[15] Религия и церковь в истории России / Под ред. А.М. Сахарова. – М.: Мысль, 1975. – 256 с.
[16] Хангалов М.Н. Собрание сочинений. В 3 т. Т. 1. – Улан-Удэ: Республиканская типография, 2004. –
508 с.
[17] Хангалов М.Н. Дневник № 11. 1910 г. // Фонды Музея истории Бурятии им. М.Н. Хангалова.
[18] Фейербах Л. Сущность христианства. – СПб.: Прометей, 1908. – 335 с.
[19] Этика // Большая советская энциклопедия. 3-е изд. Т.30. – М.: Сов. энциклопедия, 1974. – С. 291–
293.