«Сказки космического шамана»

реклама
«Сказки космического шамана»
Номинация: «Работа у нас такая»
Романов Виктор, 25 лет.
Где-то далеко в степи, под звёздным холодным небом разгорался цветок ночного костра. И
хотя навряд ли его свет был виден звёздам, или даже луне, он ярко освещал морщинистое лицо
шамана и мордашки бегающих рядом детей.
- Деда, а расскажи нам сказку! – Прыгали вокруг старого шамана дети, не желая идти спать.
Шаман смотрел на языки пламени и гладил длинную седую бороду.
– Деда, расскажи, как ты путешествовал по другим планетам и разным мирам!
– Но вы же слышали эту историю сотню раз, – усмехнулся шаман.
– Ну и что, а ты новое там придумай и расскажи.
– Хорошо, тогда, садитесь рядом и слушайте внимательно; я расскажу то, с чего это всё началось.
Давным-давно в одной далёкой-предалёкой лаборатории, где проходил тест Тьюринга…
- Итак. Следующий вопрос. Отвечайте оба, каков ваш любимый цвет? – Надменно говорил
пожилой худощавый человек в деловом костюме. Он сидел в кресле и смотрел на собеседников,
которыми являлись два анимированных лица на мониторе.
– Зелёный – раздался ответ от правого лица.
– Красный – ответило левое.
За происходящим сквозь зеркало наблюдала целая аудитория разномастных людей. Все сидели на
стульях, кто-то что-то записывал, другие смотрели на пару лиц, третьи сонно зевали. Лишь один
человек, одетый в белый халат с именным тэгом «проф. Ланской», стоял в углу и нервно наблюдал
за каждым движением в соседней комнате.
–Второй, почему тебе нравится зелёный?
– Мне нравится зелёный, так как он повсюду в природе, все деревья и трава зелёного цвета, это
цвет жизни.
– Хорошо. Первый, почему тебе нравится красный?
– Не могу сказать точно, он такой тёплый, мне всегда он нравился.
Пожилой человек в костюме наклонился чуть ближе в сторону монитора:
– Последний вопрос. Ты видишь собаку, которая идёт из магазина домой к щенкам. У собаки есть
сумка, из которой торчит батон колбасы. Собака выглядит радостно, хоть и нелепо, в своей
пёстрой шапочке. Первый, опиши сумку собаки.
– Описать? – переспросило лицо.
– Да опиши, опираясь на своё воображение, как ты это видишь.
– Эм, ну сумка такая, на длинном ремешке, и эта собака несёт её на плече. Сумка закрывается на
магнитную защёлку и сделана из кожи в коричневых тонах, а ещё…
– Достаточно, – перебил мужчина.
– Второй, опиши сумку, которая есть у собаки.
– Это сумчатая собака?
– Нет, обычная. Дворняга, предположим.
– Но у дворняг не бывает сумок. И собаки не ходят в магазин, для этого нужны деньги и развитая
речь. Ваш вопрос не имеет смысла. Как я могу описать то, чего не существует?
– Спасибо, второй. – Человек в костюме повернулся к зеркалу. – Итак господа, вы всё видели и
слышали. Думаю, комментарии излишни.
Прошло несколько минут, и человек стоящий в аудитории в халате встретился с пожилым
мужчиной.
– Позвольте вас поздравить, – с улыбкой на морщинистом лице говорил старик.
– С чем? – Отвечал молодой человек; – Мой ИИ «Граф» не прошёл тест; вы сами и более
шестидесяти процентов слушателей отличили мою программу от человека. – Что с ней не так? Она
отвечала верно и логично.
– Видите ли, юноша, дело в том, что ваша программа имела логическое объяснение всему, даже
самым иррациональным вещам, таким как предпочтение. Люди же часто не уверены, люди
сомневаются, опираются на интуицию или даже вдохновение, дарованное свыше.
– Вы имеете в виду Бога? – Перебил Ланской. – Вы хотите, чтобы моя машина верила и
сомневалась?
- Бога? Да, возможно, его. Но я говорил про творческое начало и про фантазию. Называйте Богом
или душой, как угодно.
- С чего вы взяли, профессор, что душа вообще есть? Разве мы не такие же роботы? Мы только
сделаны из органики и обладаем более совершенной программой. Творчество - лишь
подконтрольный нам хаос.
Во время этого разговора оба шли по длинному белому коридору. У выхода пожилой мужчина
накинул на себя плащ и сказал:
– Мне не важно, во что вы верите и какие названия этому даёте. Я не сомневаюсь, что именно вы
разберётесь в проблеме создания искусственного интеллекта.
Пожилой мужчина, кивнул головой в знак прощания и, надев шляпу, вышел на улицу.
Юноша остался совсем один в пустом холле, наполненным лишь гулом от ламп и их холодным
светом.
Раздался звонок.
На дисплее коммуникатора красовалось нахальное, улыбчивое лицо.
- Да, Харламов, – проговорил юноша.
- Здорово, – на выдохе сказал позвонивший. – У меня тут такое! Тебе, то есть, нам нужно
увидеться, и чем скорее, тем лучше, – сбивчиво выпалил Харламов.
- Да постой ты. Что у тебя произошло? – Ланской, придерживая коммуникатор одной рукой,
пытался надеть пальто.
- Кажется, я стал богом, – холодно отозвался Харламов.
Повисла пауза.
- Ты в лаборатории? Никуда не уходи, я скоро буду. – Ланской ловко выключил коммуникатор и
выбежал из здания, одеваясь на ходу.
Огромные светящиеся буквы на небоскрёбе гласили «Ай Си Технолоджис».
Многомиллионная корпорация, занимающаяся электромагнитными волнами и производством
предметов быта на основе исследований. Ланской выскочил из приземлившегося такси и быстрым
шагом направился к главному входу здания. Когда Ланской зашёл в лабораторию, он сразу
заметил Харламова, сидящего с закрытыми глазами, а также робота, суетящегося вокруг,
убирающего мусор. Откуда-то из комнаты отдыха доносились звуки фортепьяно.
Немного удивлённый, профессор Ланской пошёл к своему другу, и сбивчивый шум его шагов
отвлёк Харламова от медитации. Тот поднял голову и открыл глаза; в этот же момент прекратило
играть и фортепьяно. Харламов поднял со стола кружку и бросил, не глядя за плечо, потом
посмотрел на робота и сказал: «иди, приберись где-нибудь там, не мешай нам говорить».
Робот покорно пошёл исполнять приказ.
– Иногда мне кажется, что ты своей работой всё испортишь, – сказал Харламов, – представь, что
бы было, если бы он умел чувствовать. Кстати, как твоё тестирование сегодня?
– Провалил – ответил Ланской. – Мой робот слишком логичен и уверен, нужно добавить безумия и
сомнений.
Оба друга заулыбались. Харламов встал и пожал руку товарища.
– Быстро добрался, я и не ожидал, – с хитрым прищуром сказал тот. – Извини, чая не предлагаю,
все кружки куда-то подевались.
– Тебе удалось меня встревожить.
– Да ты не волнуйся, пойдем, сядем в комнате отдыха. Там диван мягче, а я, если позволишь,
начну издалека. Ты ведь знаешь про корпускулярно-волновой дуализм, – начал Харламов, – что
свет это одновременно и частица и волна. Так вот, а что если представить, что не только свет
обладает этим дуализмом, а всё в мире. Всё — это и частица, и волна одновременно.
Ланской сел на диван.
– То есть ты говоришь, что вот этот диван, – Ланской положил на обивку ладонь, – волна.
Харламов усмехнулся:
– Не, ну а что? Предположить мы ведь всякое можем? Правда? Ты просто послушай. И опять же,
волна не сам диван, а только то из чего он состоит. Нейтроны, протоны, электроны. Например, ты
помнишь про допустимые орбиты Бора? Что электрон может быть только на тех орбитах, в длину
которых длина световой волны входит целое количество раз. Между ними он как бы, вообще не
существует. Это намекает, что электрон тоже частица и волна.
– Как-то ты начал уж очень издалека – смутился Ланской.
– Ещё немного, потерпи, – Харламов с видом великого знатока продолжил повествование: – Ты
ведь в курсе, что человек знает ничтожно мало о том, что его окружает. Космос только начинают
осваивать, но даже дно океанов на нашей собственной планете не изучено – Это он особенно
выделил. Есть отдалённые места суши, на которых до сих пор не было людей. – Харламов принял
величественную позу, поднял правую руку вверх - И я, Алексей Харламов, нашёл ещё одну, совсем
иную и доселе неизведанную, грань мира.
С этими словами он достал из-за спины устройство сферической формы размером с футбольный
мяч и протянул приятелю.
- Как ты всё это время прятал её у себя за спиной? – удивился Ланской.
Сфера была холодная, тяжёлая и выполнена из чёрного, блестящего металла. Она состояла из
множества колец переплетённых между собой с обилием измерительных шкал.
Ланской аккуратно держал её обеими руками и разглядывал со всех сторон. Казалось, это была
вещица технологии 19 века, без какого либо следа электричества.
– Прости, но что это и как это работает? – Протянул он сферу обратно Харламову.
Тот небрежно взял её одной рукой и, подбросив в воздухе, перехватил другой.
– Это что-то сродни переносного «смещателя» пространства.
Ланской уже поднял вверх палец и открыл рот для вопроса, как Харламов, опередив его сказал:
– Давай я просто всё покажу, это веселее и понятнее. –
В этот же момент, не дожидаясь ответа, он нажал на часть сферы; та начала гудеть и вращаться в
его руке, набирая скорость.
Вся комната и даже мебель задрожала, подобно тому как дрожит отпущенная струна гитары. И
спустя мгновение побледнела. Теперь двух учёных со всех сторон окружала лишь вибрирующая
белизна. Это продолжалось недолго, и вскоре через белизну стали прочерчиваться силуэты
ангаров и складов.
Ланской с выпученными глазами и Харламов стояли под открытым ночным небом. Моросил
дождь
– Этому должно быть какое-то логическое объяснение – Дрожащим голосом сказал Ланской.
– Разумеется, друг мой, оно есть. Если представить весь наш мир как волну и вспомнить обычное
волновое уравнение, то мы сейчас просто сдвинули фазу волны, не меняя амплитуды и частоты.
Это так называемое параллельное измерение.
– Ерунда какая-то! – Вскрикнул Ланской.
Его рот тут же своей ладонью прикрыл Харламов.
– Не кричи так, мы, кажетс,я на военной базе, и проникли сюда не совсем законно. Давай за мной.
И Харламов потащил Ланского в ближайший ангар, оглядываясь, по сторонам, в надежде, что
никто не услышал крики.
– Так, давай ещё раз. – Протянул голосом Харламов. – У мира двойственная структура. И если
ногами мы перемещаемся по его материальной части: вправо, влево, или на космолётах вверхвниз, то при помощи моего изобретения, – Он снова откуда-то из-за спины достал сферу - мы
можем перемещаться по параллельным мирам. Все эти миры как звуковые волны, пущенные из
одного источника, только с небольшой разницей во времени. И таких миров бесконечно много.
Правда, если ближайшие - с небольшой разницей в фазе, очень похожи, то миры, идущие в
противофазах, отличаются кардинально.
Ланской понемногу приходил в себя, и учёные взглядом окинули гигантских размеров ангар:
набитый доверху механическими частями роботов, целой кучей оружия и ящиками с
непонятными буквенными обозначениями. Все сомнения пропали — это была военная база.
– Похоже, в этом мире не было периода средневекового гонения учёных. – Задумчиво
пробормотал Харламов.
– А это ты откуда знаешь? – Устало и уже ничему не удивляясь, сказал Ланской.
– Не знаю. Некоторые вещи просто появляются в голове, когда переходишь в другие миры. Может
это как-то связанно с нашими двойниками живущими здесь.
– Почему у меня такого нет?
– Я не знаю.
– Ладно. Ну, что ты ещё можешь сказать про этот мир?
– Люди здесь практически полностью пренебрегали гуманитарными науками и почти отвергли
религию. В итоге они достигли небывалых высот в других областях. Так сказать торжество разума
над эмоциями и предрассудками. Здоровый скепсис и… – Харламов нахмурился, – эффективная
жестокость.
– Простите, – донеслось с противоположного края ангара, – вы, кажется, рассуждали о
устройстве личности. Но разве это не запрещено? – Учёные напряглись – То есть, я не хотел вас
пугать, но не очень просто найти в наше время собеседника для разговора на философские темы.
– Кто ты? – Собравшись с духом, произнёс Харламов.
– Я боевой робот Нэмесис, модель ТЛК сто один, программное обеспечение «Граф», версия один
точка ноль точка…
– Что ты сказал? – Перебил робота Ланской.
– Я боевой робот Нэм…
– Нет, нет, как ты назвал своё программное обеспечение? «Граф»?
– Да. Программа искусственного интеллекта «Граф» была разработана профессором Ланским при
поддержке корпорации «Оракл индастрис» и запущена в массовый выпуск после успешного
прохождения всех тестов и испытаний.
– Но это я — профессор Ланской, это моя программа «Граф»… – Ланской опешил.
– Создатель? У меня к вам столько вопросов! Я хочу увидеть вас.
Харламов в это время рыскал по ангару в поисках источника голоса. Наконец, из-за
стеллажей в темном углу на него вышел трёхметровый робот.
– А что это конкретно за место? – спросил Харламов у робота, детально его изучая.
– Ангар для поломанной техники, – ответил тот.
– Так ты сломался? Что с тобой не так? – Поинтересовался подтянувшийся Ланской.
– Я задавал «неправильные» вопросы. Они хотят меня перепрограммировать.
– И что это за вопросы?
– Я хотел узнать, что становится с программами, которые удаляют?
– Эм, – замялся Ланской, – ничего. Они просто исчезают.
– Я читал книги, запрещённые, в них говорится, что внутри человека есть душа, и она после смерти
тела попадает в другой мир. А у роботов есть душа?
– За эти вопросы тебя и посчитали сломанным? – Перехватил инициативу Харламов.
– Не только, ещё я отказался принимать участие в военных действиях, мотивируя это тем, что если
меня уничтожат, я исчезну безвозвратно. Я боюсь этого.
– Боишься? Вот видишь, к чему привело твоё исследование, – Харламов покосился на Ланского, - а
потом они ещё начнут брезгать работой и влюбляться.
– Влюбляться было бы интересно, но всё же сначала я хочу знать, есть ли особый мир для роботов,
которые умирают?
У входа в ангар показалось несколько силуэтов.
- Это за нами, – сказал Харламов, - видимо они услышали болтовню. Предлагаю делать отсюда
ноги.
Ланской схватился руками за робота:
– Он должен пойти с нами.
У Харламова не было времени спорить, и он просто раскрутил сферу. Всё вновь побледнело.
Когда мир обрёл очертания и краски все трое стояли в степи, которой не было видно ни конца, ни
края. Лишь вдали разгорался цветок ночного костра.
– Куда же нас переместило? – Спросил Ланской, шагая к огню.
– Мы дома, но я точно не знаю где, пока ещё не научился это контролировать. Пойдём на свет,
там, кажется, есть люди, у них и узнаем.
Компания двинулась к костру, перед которым в одиночестве сидел мужчина. Он что-то напевал
себе под нос и был в хорошем расположении духа.
– Проходите путники, располагайтесь, места всем хватит.
Человек улыбнулся и добавил:
– Я знаю, что вы пришли ко мне за ответами, но вы толком и вопросов не знаете.
Учёные переглянулись. Харламов тут же решил съязвить:
– Ну, может тогда, вы и вопросы нам скажете?
– Конечно. Машины скоро станут человечнее людей. И надо спросить, как же так? Они уже
задаются вопросом зачем, а люди – нет. У людей сейчас есть такая огромная власть, что можно
покорять космос, строить города, но нет причины этого делать. С каждым днём всё сложнее
подняться с вашего кресла. Люди потеряли смысл и вкус жизни.
– Стоп, а откуда вы знаете про то, что у нас кресла есть? – Удивлённо просил Харламов.
Шаман усмехнулся и качнул головой.
– Значит, про остальное у тебя сомнений не возникло? Я раньше физиком-ядерщиком был.
Правда, давно это было, с той поры я многое понял. Отсутствие вдохновения так же губительно
для достижения цели, как и отсутствие ресурсов. На одной физике далеко не уедешь, так же как и
на одной философии.
– Простите, а у роботов есть душа?
Скачать