РУССКИЙ ПУТЬ - У ИСТОКОВ ЛИТЕРАТУРНОЙ ИСТОРИИ Ю.Г. Пащенко Бийск Время "семибоярщины", когда у власти стоит слабая личность ("первенец" - как называет ее Ницше в работе "О пользе и вреде истории для жизни"), - это всегда врем») смут не только в политике и экономике, но и в мировоззрении, и культуре. Древняя Русь 1Х-ХШ в. предстает крепостной, дремуче религиозной, бунтующей, рвущейся к равноправию и свободе, мечтающей о социальной гармонии. Социальное принижение не сходило "буйным и гордым" боярам и князьям с рук: народ сопротивлялся и буйствовал (народные восстания в Ростово-Суздальской земле в XI веке). Церковь, а точнее - христианская религия призывала славянские народы к единству, но и высказывала сочувствие угнетенным ("Слова о законе и благодати" Иллариона), где понятию "закон" (т.е. формальному предписанию рабства и принуждения) Илларион противопоставляет в качестве центральной идеи христианства, так называемую "благодать" т.е. свободу человека, неприятие порабощения одного другим. К вопросу об общежитии (о кодексе, правилах совместного проживания) авто "Повести временных лет" обращается неоднократно. Уже в начале летописи, в рассказе "полянах", он детально повествует нам о их "нравах", "обычаях и законах, противопоставляя "полян" (полюбившихся ему) "древлянам" (которые "жили зверин обычаем", жили "по-скотски"), а также "родимичам, вятичам и северянам", которые живут "как звери". Еще раз к вопросу о сообществе (гармоничном сообществе) автор возвращается, рассказывая о монастыре Феодосия - игумена Печерского. В монастыре жили "по закону и чину монастырскому": младшие слушались старших, старшие с любовью относились к младшим. Здесь "царила любовь к братии и возрождение великое". И жили здесь "мужи изумительные": "добродетельной жизнью все вместе, сообща, в пенье и в молитвах и послушанье". Можно сказать, что это первое, отмеченное летописью (год 1074) счастливое сообщество людей, где не было зависти, унижения, эксплуатации, социального неравенства. Утопия, намного опередившая Т. Мора, Н. Кампанеллу, Ф. Бэкона и др. Русь XIV-XVI вв., с одной стороны, боролась с татаро-монгольским нашествием, немецкими рыцарями, а с другой - против рабства и неравенства. Это социальное противоречие дополнялось внутриклассовой борьбой между дворянством и боярством*' боярской аристократией и церковью. Не имея возможности платить "воинникам" жалованье (денежное довольствие, как говорят сейчас), государь наделяет их землей, которую надо было брать то у бояр, то у церкви. В противовес этому церковь (Геннадий Гонзов) выдвигает идею "священства" (т.е. превосходства церкви) над "царством". Отвергая это, Иосиф Волоцкий прославляет московского государя, которого "господь бог устроил в свое место Я" посадил на царском престоле...". В защиту тружеников в 40-х годах XVI в. и выступил публицист 40 И.С. Пересветов:' "Братия, все есмя дети Адамовы". Рабство, говорит далее Пересветов, унижает человека: "Хотя и богатырь или не богатырь, однако есми холоп государев, иново мне имени не пребудет". Страна, где народ порабощен, обречена на оскудение - мысль, которую Пересветов нес как знамя. Далее тезис о значимости для государства крестьян ("ратаеве") развивает Ермолай Еразм (в сочинении "Благохотящим царем правительница в землемерии»), а затем Федор Карпов и Максим Грек. Они призывали облегчить повинности крестьян, вернуться к натуральному укладу жизни, отменить денежный оброк. «Мир лежит во зле", - говорил Федор Карпов. Главное зло в стремлении все отнять у крестьян, подчинить бессильного ("сильный погнетет бессильного"). Нужны "праведные" законы, защищающие "подвластных и сирых , иначе крестьяне перестанут повиноваться и восстану. И Ермолай Еразм, и Федор Карпов выдвигали компромиссные программы, дабы предотвратить социальный бунт и кровопролитие. Еще дальше пошел вольнодумец "боярский сын" М.С. Башкин, считавший людей братьями от рождения. Он уничтожил кабальные записи и отпустил на волю всех своих крестьян (за что был объявлен еретиком и заточен в монастырь). Те же мысли, что и Башкин, высказывает затем Феодосии Косой: "Не подобает же в христиаиох властем быти... Не подобает же повиноватися властем и попом". Правда, с укреплением московской самодержавной государственности тональность литературы меняется: прославляется христианство, как оплот православной Руси, идеализируется личность Ивана Грозного ("Книга степенная царского родословия"). Внимание к личности обычного человека ослабевает. В западноевропейской литературе, философии и социологии этих лет мы наблюдаем противоположный процесс. Борьба за независимость поглотила русское Предвозрождение. Большинство произведений древнерусской литературы пронизывает дух заботы о русских землях, призыв к единению перед лицом постоянных внешних угроз, дух соборности. Именно поэтому вплоть до XV в. Россия, по словам Пушкина, "оставалась чуждой Европе". В силу глубокой религиозности и практического склада ума русичи, в отличие от европейцев, обратились не к созданию Утопий, не к поиску несуществующих '"Граалей", а к конкретной форме взаимоотношений в обществе. Примером чего стали гармоничные принципы жизни и управления в Печерском монастыре и республиканский строй в Новгороде и Пскове, опиравшийся на идеи "народного верховенства". 41