Т. В. Кузнецова Русская книга в культурно

Т. В. Кузнецова
Русская книга в культурно-историческом контексте
отношений России и Китая в XVII в. – 60-е гг. XIX в.
и роль Русской духовной миссии в Пекине
Цель данной статьи воссоздать, проанализировать и оценить роль русской книги в духовной
жизни русских православных в Китае в XVII – первой половине XIX в. в зависимости и обусловленности
государственными отношениями Российской империи и Китая.
Ключевые слова: издательство, Китай, книга, миссия, митрополит, православие, Россия, церковь
Зарождение русской книжной культуры в Азиатско-Тихоокеанском регионе по
праву связано с деятельностью Русской духовной миссии в Пекине и относится к
концу XVII в., когда в столице Цинской империи поселилась группа русских, попавших в плен при защите Албазинского острога на Амуре, крупнейшего поселения
русских первопроходцев на Амуре. В работах русских историков конца XVIII – начала XX вв. Албазин обычно фигурирует в связи с двумя крупными событиями на
Амуре: приведением Е. П. Хабаровым в русское подданство значительной части
населявших его народов в 1649–1653 гг. и наступлением маньчжурских войск в
Приамурье в 1685–1689 гг., которое завершилось заключением 29 августа 1689 г.
Нерчинского договора между Россией и Китаем1.
В процессе освоения малонаселенных или совершенно незаселенных земель
Сибири и Дальнего Востока русские казаки-землепроходцы и охотники за пушным
зверем к началу 50-х годов XVII в. распространили власть русской администрации
на Приамурье, построив здесь ряд острогов – Ачанский, Кумарский, Албазинский,
заведя пашни и обложив ясаком местные народы. За несколько лет до этого, в
1644 г., маньчжуры, народ чжурчжэньского происхождения, населявший север Ляодунского полуострова, находившийся на стадии военно-феодального общества и
постоянно совершавший набеги на соседний Китай, воспользовались бушевавшей
в Северном Китае крестьянской войной для свержения правившей там с 1368 г.
минской династии. Укрепившись на китайском престоле, маньчжурские цинские
императоры в 80-х годах XVII в., собрав крупное маньчжуро-китайское войско –
пехоту, кавалерию, артиллерию и речной флот, дважды безуспешно пытались вооруженным путем изгнать русских поселенцев с Амура, сосредоточив свои главные силы против крепости Албазин, центра одноименного русского воеводства на
Амуре.
80
• Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2013 •
Раздел 1. Издательское дело и книжная торговля
В ходе военных действий в 1685 г. Албазинская крепость была захвачена превосходящими по численности цинскими войсками, свыше 70 защитников Албазина
были уведены в плен в Пекин2.
Основными источниками по истории Албазина являются письменные. Значительная их часть, собранная в 1733–1743 гг. Г. Ф. Миллером, издана Археологической комиссией в «Актах исторических» (т. IV и V) и «Дополнениях к актам историческим» (т. II–XII). К сожалению, списки Г. Ф. Миллера, по мнению ряда исследователей, грешат неточностью, неполнотой; в них встречаются интерполяции. Некоторые относящиеся к Албазину древние акты опубликованы в XIX в. в различных
изданиях, ставших теперь библиографической редкостью. В XX в. материалы, содержащие данные об остроге, издавались дважды: в двухтомнике «Русско-китайские отношения в XVII в.» и в книге «Русская Тихоокеанская эпопея». Подавляющее большинство актов о русском Приамурье остаются неизданными и хранятся
в РГАДА, в Архиве Санкт-Петербургского филиала Института российской истории
РАН и в Архиве Российской академии наук3.
В главной (воротной) башне Албазинского острога помещалась канцелярия
(приказная изба), где хранились документы и письменные принадлежности. В Албазине достаточно регулярно велись ясачные книги, активно развивалась деловая
переписка: составлялись «наказные памяти» (инструкции) служилым людям, отправлялись донесения, писались челобитные. К кругу грамотных людей относились не только писцы, подьячие и служители церкви. Пашенные крестьяне Покровской слободы, стрельцы, солдаты и бывшие люди духовного звания, сосланные на
Восток за раскол и мятежи, написали в 1682 г. челобитную царю о своей тяжелой
жизни.
Среди жителей Албазина встречались люди, не только знавшие книгу, но и
по своему положению имевшие возможность быть ее владельцами. К ним следует отнести местных купцов из енисейских посадских, семьи купцов Посельского,
Ушакова, Нарицыных-Мусатовых, «торговавших великими торгами», а также священника Максима Леонтьева, униатского монаха Гермогена, настоятеля местного
монастыря, воеводу Алексея Толбузина, его помощника и преемника Афанасия
Бейтона и др.4
О высокой книжной грамотности жителей Албазина убедительно свидетельствует созданная там «Повесть о чудеси святых благоверных великих князей Всеволода и Довмонта, во святом крещении нареченных Гавриила и Тимофея, псковских чудотворцев», единственный список которой находится в научной библиотеке
Псковского государственного объединенного историко-архитектурного и художественного музея-заповедника.
Албазинцы располагали литургической литературой. На территории воеводства в 70-е гг. XVII в. был создан Спасский монастырь и церкви. Помимо Спасского
монастыря в самом Албазинском остроге была церковь Воскресения Христова с
• Том 201 • Книжное дело: вчера, сегодня, завтра •
81
Часть 1. Традиции и инновации в книжном деле • XVII Смирдинские чтения
приделами Богородицы Владимирской и Архангела Михаила, а за стенами острога, на Лавкаевом лугу, – часовня Николая Чудотворца. Именно в этих церквах находились библиотеки – одни из самых первых на всем Дальнем Востоке – и книги
религиозного содержания, необходимые для богослужения. Сохранились описи
имущества албазинских храмов, вывезенные поздней осенью 1689 г. отрядом казаков во главе с пятидесятником Василием Смиренниковым5.
Мы не имеем конкретных данных о книгах, хранившихся в Спасском монастыре, но можем определенно говорить о книжном фонде Воскресенской церкви Албазина. В перечень церковного воскресенского имущества, составленный
старостой Василием Ерофеевым, входили следующие книги: «Евангелие напрестольное», «Октоих, 4 глава», «Евангелие толковое Воскресное», «Минея общая»,
«Святцы печатные», «Псалтирь учительная», «Псалтирь киевская». В Никольской
часовне находились: «Псалтирь с восследованием», «Прóлог полугодовой», «Апостол» и «Часовник». Все они, за исключением унесенного в Нерчинск «Часовника», после сожжения часовни 15 июня 1685 г. маньчжурами попали в церковь
Воскресения6.
Богдыхан Канси, царствовавший в то время в Китае, не пожелал такого близкого соседства с русскими и послал на Амур 15-тысячное войско. После отчаянного
сопротивления Албазин был взят, бóльшая часть гарнизона и жителей перебиты, а
45 человек мужчин, несколько женщин и детей взяты в плен и доставлены в Пекин7.
Плененные албазинцы привели с собой в Пекин священника Максима Леонтьева8.
Покидая Албазин, они захватили с собой небогатую церковную утварь и икону Николая Чудотворца Мирликийского. Тогда же, в 1685 г., после первой осады Албазина, в Пекин были перевезены и книги9. На основании сказанного можно утверждать, что Албазин, основанный первопроходцами, несмотря на недолгое существование, являлся центром зарождавшейся русской книжной культуры на Дальнем
Востоке России и в Восточной Азии.
Пораженный храбростью и боевым мастерством русских воинов, маньчжурский император Канси повелел зачислить пленников в состав маньчжурских гвардейских «знаменных» войск, поручив им нести службу по охране северо-восточной
части городской стены столицы10; они были наделены соответствующими земельными владениями и получили в жены «воровских женок» – женщин, мужья которых
были казнены за те или иные преступления11. Расположенную недалеко от домов
аблазинцев заброшенную буддийскую кумирню в северо-восточной части Пекина
(Бэйгуань – «Северное Подворье») император повелел переделать под православную часовню. Так на китайской земле появилась первая православная часовня во
имя святителя Николая Чудотворца, и Максим Леонтьев совершал там церковные
службы до 1695 г.
В том же году тобольский митрополит Игнатий (1692–1700), получивший сведения о положении албазинцев и их пастыре в Пекине, отправил к ним верхнетур82
• Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2013 •
Раздел 1. Издательское дело и книжная торговля
ского священника Григория и тобольского диакона Лаврентия с богослужебными
книгами и церковной утварью12.
Православную церковь посещали и члены русских торговых караванов, которые прибывали в Пекин. Позже она была переименована в церковь св. Софии13.
В 1698 г. глава Сибирского приказа А. А. Виниус для доклада Петру I велел в
Нерчинске у торговых людей, которые приезжали из Китая, спрашивать о новопостроенной часовне, в том числе «какое у той церкви <…> книг довольство»14.
Таким образом, у стен китайской столицы образовалось русское православное
поселение, которое и привело к образованию православной миссии. Русские купцы, заезжавшие в Пекин, находили приют и поддержку у единоверцев, дивились
доброму расположению к ним китайской администрации и по возвращении на родину докладывали о том московскому двору.
После смерти священника албазинцы обратились к цинским властям с ходатайством о присылке им из России православного священника для отправления
религиозных треб. С аналогичной просьбой через членов регулярно прибывавших
в Пекин русских торговых караванов албазинцы обратились к митрополиту Тобольскому. Узнав об этом, Петр I издал в 1700 г. указ, в котором повелел направить
в Китай несколько человек из состава учрежденной для Сибири Тобольской духовной миссии.
Таким образом, в указе Петра I от 18 июня 1700 г. был поставлен вопрос о создании Русской духовной миссии в Пекине. Это было первое монаршее распоряжение,
в котором говорилось об организации миссии и подчеркивалась необходимость
изучения российскими подданными местных языков, обычаев и культуры, что отвечало политическим и торговым интересам России в Китае. Согласно первоначальному замыслу, Русская духовная миссия в Пекине должна была стать не только
центром православия, но, кроме того, исследований Китая русскими учеными, а
следовательно, издания их трудов.
В 1712 г. император Канси разрешил приезд в Китай первого состава Русской
духовной миссии15. Миссия прибыла в столицу цинского Китая в 1715 г. во главе
с архимандритом Илларионом Лежайским, которого Канси возвел в ранг мандарина 5-го класса; остальным членам миссии присвоили другие, более низкие
чиновничьи ранги. Весь состав миссии был взят маньчжуро-китайскими властями
на казенное довольствие16. Первой православной миссии, снаряженной в Пекин,
были даны с собой иконы, церковная утварь, богослужебные книги17. Архимандрит Илларион устроил правильное и стройное богослужение, чем привлекал в
православную церковь не только албазинцев, но и других жителей Пекина. В его
прошении в Китайскую палату внешних сношений от 23 апреля 1717 г. и в отношении последней к князю Гагарину, указывалось на обеспеченность миссии в материальном отношении, сообщалось о благосклонности к ней китайских властей.
В то же время архимандрит Илларион показывал трудности пекинской жизни
• Том 201 • Книжное дело: вчера, сегодня, завтра •
83
Часть 1. Традиции и инновации в книжном деле • XVII Смирдинские чтения
для православного человека и раскрывал нужды миссии в богослужебных книгах18. После смерти архимандрита Иллариона, последовавшей 26 апреля 1718 г.,
лишившись своего главы, миссия обратилась к китайским властям с просьбой о
продлении ее деятельности.
Поскольку дипломатические обязанности не были возложены на Первую
миссию, в 1719 г. Петр I отправил в Китай особое посольство, состоявшее из светских лиц и возглавлявшееся гвардии капитаном Львом Измайловым. По указу
императора надлежало предоставить Л. В. Измайлову копии документов о сношении с Цинской империей: «Определено сообщить списки з договоров, каковы
учинены у Его Царского Величества с Китайским государством, чрез ближняго
боярина Федора Алексеевича Головина, и протчих посланных от его царского
Величества к Хану китайскому статейных списков <…>», а «для отправления божественныя службы» следовало купить «во весь год служебные книги»19. Секретарем был назначен Лоренц Ланг, занимавшийся изучением китайской науки и
литературы и много сделавший для пополнения китайского фонда Библиотеки
Российской Академии наук. Посольство Л. В. Измайлова должно было добиться
согласия китайского правительства на учреждение в Пекине российского консульства, но не достигло своей цели.
В 1721 г. в Китай был направлен соборный иеромонах Иннокентий (Колчицкий) для руководства Второй духовной миссией. По указу Синода из «типографии
были выданы книги всего церковно-богослужебного круга и несколько учебников»20. Узнав о намерениях российского правительства и опасаясь встретить в
лице православного епископа опасного соперника в распространении христианства в Китае, иезуиты посоветовали китайским министрам не допускать Иннокентия в Пекин. Прибыв в пограничный город Кяхта, он так и не пересек границы
Китая – благодаря стараниям католических миссионеров, имевших в то время
влияние на двор китайского императора, ему было отказано в праве въезда в
Поднебесную.
Однако Петр I, стремясь наладить с Китаем нормальные дипломатические и
торговые отношения, начал готовить новое посольство во главе с опытным дипломатом С. Л. Владиславичем-Рагузинским. В состав посольства снова был включен
Лоренц Ланг. (Это посольство было отправлено уже после смерти Петра I, в конце
1725 г.) В «Доношении» в Коллегию иностранных дел об укомплектовании посольства С. Л. Владиславич-Рагузинский «требовал священника, походную церковь, книги и протчие церковные утвари»21. Правительствующий Сенат, выслушав «Доношение» «действительного штатского советника, чрезвычайного посланника и полномочного министра, иллирического графа Савы Владиславича, приказали: походную
церковь с церковной утварью зделать и книги купить в Москве ис канторы Калегии
Иностранной.А на дело той церкви и утвари и на покупку книг отпустить в Москве
з денежных дворов 500 рублев»22.
84
• Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2013 •
Раздел 1. Издательское дело и книжная торговля
Кроме того, по указу императора и по приговору Правительствующего Сената было велено «присланную в Штатс-кантору с Москвы из Сибирской канцелярии
окладную книгу, которая сочинена при сиденье в Сибирском приказе боярина князя Репнина да при думном дьяке Андрее Виниусе <…> о взятье Сибирского царства и о прежних сибирских царех и князех, да список с чертежа Сибирские земли,
описание городов со изображением печатей и сколько в них служилых людей и
ружников, и в даче им жалованья, и по скольку в котором городе збираетца денег и
хлеба и ясаков, и при том перечневое ведение тех всех сибирских городов и в них
людей, оставя в Штатс-канторе с той книги точную копию, отдать в Ыностранною
колегию, в которой разсмотрить, и ежели к разграничению с Китайскою землею что
прилично сыщетца, то сообщить чрезвычайному полномочному посланнику, иллирическому графу Владиславичю»23.
Потребность в картографическом материале побудила С. Л. ВладиславичаРагузинского обратиться к капитану В. И. Берингу с просьбой о присылке карты
восточного неразграниченного участка: «Имею необходимую нужду в ланкартах
Сибирской губернии, наипаче мест и сторон, которые с Китайским государством
граничат. Того ради ваше благородие прилежно прошу, когда благополучно прибудете в Якуцк и можете сочинить ланкарту и с подлинным изъяснением, то прошу ту ланкарту как скорее, запечатав в пакет под моею подписью, послать в Иркуцк или в Селенгинск, когда и с кем разсудите за благо, дабы я мог ту ланкарту
на границе или в моей бытности в Китае получить <…> геодезист Григорей Путилов мне сказывал, что у вашего благородия есть ланкарта от Камчатки и протчих
тамошних мест, того ради благородие ваше прилежно прошу, прикажите с оной
списать копию и прислать ко мне немедленно ныне в Иркуцк»24. Результатом этого посольства стали Буринский договор (заключен 20 августа 1727 г.) и Кяхтинский трактат (21 октября 1727 г.), который составил эпоху в отношениях держав
и лег в основу более чем вековых коммерческих и дипломатических отношений
России и Китая.
Согласно Кяхтинскому договору, подписанному С. Л. Владиславичем-Рагузинским в 1727 г., Россия добилась права иметь в Пекине постоянную православную
духовную миссию с возложением на нее дипломатического представительства.
В ст. 5 этого договора говорилось: «Для русских в Пекине выстроить дом, в котором
будут жить трое священников и шесть учеников для узнания китайского языка».
Русская духовная миссия, начав свою деятельность по указу Петра I, подготовила
немало переводчиков с китайского и маньчжурского языков.
Вместе с С. Л. Владиславичем-Рагузинским прибыли в Китай (на основании
указа Синода от 18 января 1727 г.) члены Второй духовной миссии во главе с архимандритом Антонием (Платковским) 25. К миссии были приставлены также ученики
Московской духовной академии Лука Воейков, Федор Третьяков и Иван Шестопалов и присоединившиеся к ним в Иркутске ученики Монгольской школы Герасим
• Том 201 • Книжное дело: вчера, сегодня, завтра •
85
Часть 1. Традиции и инновации в книжном деле • XVII Смирдинские чтения
Шульгин, Илларион Россохин и Михаил Пономарев. Они стали первыми учениками Русской духовной миссии в Китае. Первые русские китаеведы вышли именно из
этой миссии26.
К приезду в Пекин Второй миссии была отстроена вчерне церковь при посольском дворе27. 4 декабря 1732 г. состоялся новый указ Синода об избрании начальником Третьей миссии Иллариона (Трусова). Новый глава миссии возобновил
прежнюю просьбу архимандрита Антония об иконах и «круге церковных книг».28
Синод определил отпустить новой миссии «церковный круг богослужебных книг:
напрестольное Евангелие, Апостол, Псалтирь с восследованием, толковое Евангелие, воскресное, Благовестник, Устав церковный, Триодион, Минеи, Октоих, Требник, Прóлог, Соборник, Служебник, Ирмолог, букварей – 20, Псалтирей и Часословов – 20 и азбук – 30»29. Таким образом, по донесениям архимандритов Антония и
Иллариона, для Сретенского храма были доставлены «безденежно из московской
типографии евангелие и круг богослужебных книг вместе с букварями, азбуками и
духовным регламентом»30.
Русская духовная миссия вела в Китае и просветительскую работу, насколько
это было возможно в условиях закрытого общества, каким был цинский Китай. Во
время пребывания в Китае Третьей миссии ученики московской академии открыли для китайцев школу, в которой стали учить их русскому языку, а вместе с тем
и сами занимались изучением китайской литературы. В результате члены миссии
стали преподавать не только в Школе русского языка при Императорской канцелярии, но и в устроенной миссией для потомков албазинцев школе. Из этой миссии вышло три знатока китайского и маньчжурского языков. Это были А. Владыкин, И. Быков и А. Леонтьев. Последний зарекомендовал себя многими переводами с китайского и маньчжурского языков, а также сочинениями о Китае31.
С деятельностью Второй миссии связано начало книгообмена между Российской Академией наук и Китаем. Известно, что литература трех миссионерских коллегий в Пекине попала в фонд Библиотеки Академии наук в порядке обмена благодаря упомянутому выше ученику миссии И. К. Россохину, впоследствии известному
русскому китаеведу.
Член Десятой миссии З. Ф. Леонтьевский перевел на китайский язык три тома
«Истории государства Российского» Н. М. Карамзина. Китайцы удостоили переводчика титула «императорский наставник». Экземпляр перевода З. Ф. Леонтьевский
преподнес Николаю I; за выполненную работу российский император наградил его
бриллиантовым перстнем32.
По совету начальника Двенадцатой миссии архимандрита Поликарпа (П. Тугаринова) Министерство иностранных дел России прислало в дар Китаю столистную
карту Российской империи, коллекцию из 300 книг по астрономии, математике, медицине, а также учебники для русско-маньчжурской школы. Член миссии, молодой
и очень талантливый китаевед Владимир Горский подготовил каталог этой коллек86
• Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2013 •
Раздел 1. Издательское дело и книжная торговля
ции с переводом названий книг на китайский язык. В ответ китайское правительство подарило России только что изданную генеральную карту Китая; в МИД было
передано послание из Палаты внешних сношений Китая с выражением благодарности за переданное в дар собрание русских книг33.
Таким образом, еще в начале XVIII в. в результате миссионерских поездок книги
из России стали попадать в Китай. Первые составы миссий нуждались в специальной подготовке для посещения Китая. Для этой цели они снаряжались всем необходимым: снабжались богослужебными книгами для ведения церковных служб –
духовной помощи албазинцам и книгами, содержавшими, наряду с картами, необходимые данные о Китае, для ведения переговоров с китайцами.
В дальнейшем по рекомендации и при непосредственном участии Русской духовной миссии в Китае происходил обмен редкими книгами и высокохудожественными произведениями искусства на уровне царствовавших особ и правительств
России и Китая, что также способствовало распространению знаний о России в
Китае и о Китае в России, а следовательно, и развитию российско-китайских отношений.
Вплоть до 60-х годов XIX в. Русская духовная миссия в Китае была единственным официальным информационным каналом между Китаем и Россией34.
Положение Русской духовной миссии кардинальным образом изменилось после 1860 г., когда Китай потерпел поражение во Второй опиумной войне, и после
подписания Китаем в 1858 г. серии Тяньцзиньских договоров с западными странами, согласно которым в Пекине были открыты дипломатические представительства
различных государств, в том числе и России.
Уникальность русского посольства в Пекине определялась сочетанием церковных и дипломатических функций. С учреждением Российской дипломатической
миссии от духовной миссии отошла ее важнейшая функция – дипломатическая35.
Полное разграничение сфер деятельности состоялось в 1864 г., когда произошла
очередная смена состава Руской духовной миссии в Китае.
Азиатский департамент российского Министерства иностранных дел разработал положения «О преобразовании Пекинской духовной миссии и назначении
в состав Миссии дипломатической врача и трех студентов (jeunes de langues)» (от
24 июля 1863 г. за № 2306)36. Духовная миссия из «учено-политического устройства»
превратилась в учреждение с исключительно религиозными (миссионерскими)
функциями и перешла из подчинения МИД в духовное ведомство. Указ Александра II от 1 января 1864 г. завершил официальное закрепление нового статуса пекинской миссии.
В 1864 г. Русская духовная миссия переместилась на Северное подворье, поближе к албазинской пастве, а дипломатическая – обосновалась на Южном подворье, унаследовав все жилые, церковные и хозяйственные постройки.
• Том 201 • Книжное дело: вчера, сегодня, завтра •
87
Часть 1. Традиции и инновации в книжном деле • XVII Смирдинские чтения
К этому времени Северное подворье имело на своей территории различные
церковные строения, типографию, обширную библиотеку.
Кроме служб для албазинцев в Русской духовной миссии постепенно приступили к проповеди православия среди китайцев, переводам на китайский язык и
изданию богослужебных книг. В 1866 г. было позволено вести богослужение на
китайском языке. Проповедь православия в Китае требовала перевода на китайский язык богослужебных книг и создания словарей. Завершился важнейший и
наиболее длительный период в истории Русской духовной миссии в Пекине, когда она делала то, что в те времена и в тех условиях не мог сделать для России никто другой.
Примечания
1
Артемьев А. Р. История изучения Албазина // И не распалась связь времен…:
к 100-летию со дня рождения П. Е. Скачкова: сб. ст. М., 1993. С. 91.
2
Тихвинский С. Л. Китай в моей жизни: (30–90-е годы). М., 1992. С. 50–51.
3
Артемьев А. Р. Указ соч. С. 91.
4
Пайчадзе С. А. Первопроходцы – основоположники книжной культуры Дальнего
Востока // Чтения имени Г. И. Невельского. 24–25 сент. 1987 г. Хабаровск, 1987. Ч. 1. С. 65–66.
5
Артемьев А. Р. Указ. соч. С. 92–93.
6
Паршин В. Поездка в Забайкальский край: История покорения Албазина. М., 1844. Ч. 2.
С. 203.
7
Богданович Т. Китай и китайцы // Мир Божий. 1901. № 11. С. 225–226.
8
Максим Леонтьев был, вероятно, родным братом священника илимской Спасской
церкви, Амвросия Леонтьева Толстоухова.
9
Пайчадзе С. А. Указ. соч. С. 66.
10
Император Канси организовал из албазинцев «Русскую сотню» и причислил их к
почетному военному сословию «Желтого знамени императорской гвардии». «Русской
сотне» для компактного проживания был выделен участок городской территории у ворот
Дунчжимэнь (Северное подворье).
11
Тихвинский С. Л. Указ. соч. С. 51.
12
Древние церковные грамоты Восточно-Сибирского края (1653–1726) и сведения о
Даурской миссии, собранные миссионером архимандритом Мелетием. Казань, 1875. С. 66,
71. См. также: Николай (Адоратский), иером. Российская духовная мисстия в Китае // История
Российской духовной миссии в Китае. М., 1997. С. 54.
13
Митрополит Тобольский Игнатий написал Максиму Леонтьеву грамоту об освящении
храма во имя св. Софии. Максим с посланными из России священнослужителями освятил в
1696 г. албазинскую часовню во имя св. Софии. Но эта первая православная церковь в Пекине
долго называлась Никольскою (от чтимого албазинцами образа Николая Чудотворца).
Просуществовала церковь до 19 августа 1730 г., была разрушена землетрясением. Вся утварь
и книги были перенесены в новопостроенную церковь в период Второй миссии. Максим
88
• Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2013 •
Раздел 1. Издательское дело и книжная торговля
Леонтьев продолжал свою пастырскую деятельность до 1711 или 1712 гг. Разделив судьбу
пленников, он стал первым проповедником православия в Китае. Николай (Адоратский),
иером. Указ. соч. С. 53, 125.
14
Там же. С. 59.
15
Русская духовная миссия в Китае была основана в 1715 г., закрыта в 1954 г. В 1957 г.
Священный синод Русской православной церкви принял решение о даровании статуса
автономии Китайской православной церкви.
16
Тихвинский С. Л. Указ. соч. С. 51–52.
17
Николай (Адоратский), иером. Указ. соч. С. 67.
18
Там же. С. 75.
19
Указ походной канцелярии Коллегии иностранных дел секретарям Посольского
приказа о предоставлении посланнику Л. В. Измайлову копий документов о сношениях с
Цинской империей и о выдаче жалования членам посольства // АВПР. Ф. Сношения России с
Китаем. 1719 г. Д. 1. Л. 127–128.
20
Николай (Адоратский), иером. Указ. соч. С. 88.
21
Доношение С. Л. Владиславича-Рагузинского в Коллегию иностранных дел об
укомплектовании посольства разными специалистами (1725) // РГАДА. Ф. Сенат. Кн. 56.
Л. 362–363.
22
Приговор Сената по доношению С. Л. Владиславича-Рагузинского об отпуске денег на
геодезические и музыкальные инструменты, на походную церковь и на жалованье кондуктору
и священнику (1725) // Там же. Кн. 1938. Л. 179–179 об.
23
Указ Сената Коллегии иностранных дел о рассмотрении окладной книги и чертежа
Сибирской губернии в связи с подготовкой посольства С. Л. Владиславича-Рагузинского //
АВПР. Ф. Сношения России с Китаем. 1725 г. Д. 1. Л. 15.
24
Письмо С. Л. Владиславича-Рагузинского капитану В. И. Берингу с просьбой о присылке
карты восточного неразграниченного участка (1726) // Там же. 1726 г. Д. 17. Л. 15 об.–16 об.
25
С прибытием Второй российской миссии посольский двор стали называть Наньгуань
(Южное подворье) – в отличие от Бэйгуань (Северного подворья), где жили албазинцы.
26
Рафиков А. Х. Изучение Востока в Петровскую эпоху // Страны и народы Востока. Вып.
XVII, кн. 3: Страны и народы бассейна Тихого океана. М., 1975. С. 9–10.
27
Пуцилло М. П. Указатель делам и рукописям, относящимся до Сибири и принадлежащих
Московскому главному архиву Министерства иностранных дел. М., 1879. С. 122.
28
Там же. С. 145.
29
Синодальный арх. Д. 181. См. также: Николай (Адоратский), иером. Указ. соч. С. 146.
30
Там же. С. 156.
31
Там же. С. 161.
32
Шубина С. А. Захар Федорович Леонтьевский (1799–1874) // Православие на Дальнем
Востоке. СПб., 2001. Вып. 3. С. 103.
33
Богданова Т. А., Васильева О. В. Архив митрополита Виктора (Святина) в Российской
национальной библиотеке // Кепинг К. Последние статьи и документы. СПб., 2003. С. 341.
• Том 201 • Книжное дело: вчера, сегодня, завтра •
89
Часть 1. Традиции и инновации в книжном деле • XVII Смирдинские чтения
34
Всего к I860 г. состав миссии сменился четырнадцать раз.
35
Подробнее о деятельности Русской духовной миссии после 1864 г. Поздняев
Д. Православие в Китае (1900–1997). М., 1998; Ипатова А. С. Российская духовная миссия
в Китае: век двадцатый // История Российской духовной миссии в Китае: сб. ст. М., 1997.
С. 281–317.
36
90
АВПР. Ф. 161. I–1. Оп. 781. 1863 г. Д. 173. Л. 16–27 об.
• Труды Санкт-Петербургского государственного университета культуры и искусств • 2013 •